Тина была готова через пятнадцать минут - ровно секунда в секунду, под меховой шубейкой угадывался все тот же сексуальный кожаный костюм, в котором она растопила мое сердце еще недавно и отдала за это повреждение организма много-много золотых монет. Эх, червончики, мои червончики... Возможно, сегодня их станет еще больше, или те, которые уже есть, так и не дождутся своего владельца, отойдя или к князю Жилину, или к Фоминским, кто проворнее и убедительнее окажется. Тут уж как карта ляжет, кому-то из нас троих точно повезет.

Воровка снарядилась по-полной, был в наличии и плащ с антимагией, и такие же перчатки, и гогглы на всякий случай, на заднем сидении валялась сумка, в которой что-то позвякивало, думаю, из этого можно стрелять или этим можно резать. Вид у женщины был сосредоточенный, завязаные в хвост роскошные рыжие волосы, поджатые губы, строгий взгляд прекрасных глаз. Влюбился бы, вот только погода не располагала и вообще у меня на сегодня другие планы были изначально.

Тина села за руль, нажала на кнопку возле рычага, ворота распахнулись, и мы выбрались на улицу. Удобно, мне такого пульта не дали, только для себя, значит, держат.

Мефодий толк в местных автомобилях знал, повозка его была чуть ли не лучше сыщиковой, кожаные сиденья с меховыми накладками, усиленный двигатель, позволявший мчаться со скоростью аж в 40-50 км/час. А главное - металлическая рама, утяжелявшая экипаж, но зато придававшая ему необходимую прочность и осадку, с ней по укатанному снегу повозка уверенно держала курс. За это приходилось платить мощным двигателем и увеличенным количеством кристаллов в батарее, но видимо скромный чиновник мог себе такое позволить, он же еще и рантье, квартирку сдает. Слуги народа, они такие - себя не забывают, глядишь, скромный чиновник, а у него и дом в три этажа, и поместье в европах, и десяток машин премиальных марок. Везде все одинаково.

Народ по вечерам дома сидел, в это время мало кто по улицам шлялся, так что через десять минут мы выбрались из пятна основной застройки и покатили к выезду из города. Нужный нам торговец жил за околицей, в предместьях, что само по себе было странно, деловые люди старались селиться ближе к центру, так и солиднее, и к власти ближе, а власть - она не просто так сидит, она подскажет если надо, подсобит в нелегком коммерческом деле за долю малую.

На полном ходу, обгоняя ветер, мы выскочили за дорожный пост, бедолага, дежуривший в такую холодину, даже не вышел на улицу. Возле шлагбаума стояла корзинка для монет, для верности на приколоченной доске была нарисована стрелка и стилизованная серебряная монета в один рубль - так и написано было, один рубль, для грамотных. А для неграмотных нарисовано чудовище, долженствующее изображать рысь. Можно было бы выйти, помахать колечком заветным, но вылезать из теплой машины, тащиться по снегу и орать на ни в чем не повинного солдата не хотелось. Да и не те расходы, чтобы из-за них переживать. Едва монета звякнула, шлагбаум поднялся, и мы помчались дальше, по кое-как вычищенной дороге, освещаемой через каждые сто метров светящимися шарами. Они скорее выполняли роль ориентира, чтобы мы направление не потеряли, фонарь с отражателем на премиальном авто освещал дорогу на полсотни метров вперед.

Славгородско-Жилинская трасса уходила вдаль, я уже нацелился через час увидеть столицу, но тут повозка резко повернула влево, так что меня прижало к борту повозки, и покатила по едва заметной дороге. От города мы отьехали не меньше чем на три-четыре километра, либо Тина так хорошо знала окрестности, либо уже не раз тут бывала.

- Знаю я эти места, - подтвердила она мои догадки. - Родственники мужа живут неподалеку, деревня Куровка родовая, иногда, пару раз в год, по праздникам, выбираемся к ним.

- Так может он у них и остался?

- Может быть, - с сомнением протянула Тина, - учитывая, что Меф их терпеть не может. Не те у них отношения, чтобы ночевать, сколько помню, всегда в тот же день возвращались

Не сдержавшись, я рассмеялся. Это вот "Меф" звучало прикольно, если толстячок жив, так и буду его звать. "Эй, Меф, сегодня день квартплаты. Денег нет, но вы держитесь там"...

Меж тем Тина остановилась, сверилась с бумажкой, потом со знакомой мне картой-навигатором, поводила пальцем, пробормотала что-то и уверенно поехала дальше. Недолго. Метров через двести свернула к строениям, обнесённым длинным забором, чуть ли не в километр длиной, к ним вела широкая чищеная дорога, хорошо освещённая, видно было, что за подьездными путями ухаживают и присматривают. И за путями, и за путниками, мы уже два сигнальных барьера проехали.

- Склад купца Перфильева, - обьяснила она мне. - Тут он перевалочную базу держит, в городе дорого такое помещение под товары снимать, а здесь считай бесплатно, помещения огромные, это он в ширину поменьше, чем туда дальше идет. Тут ночью только охранники сидят, если они что видели, поспрашиваем.

Наивная галльская девочка. И это ночной ужас Северского княжества, воспитанница Слепой Син, о которой легенды ходят. О Син, не о Тине, но все равно показатель.

- А охранников много?

- Да не очень, может человека три-четыре, - Тина пожала плечами, - красть тут особо нечего, уголь, масло в бочках, ткани навалом, металл, из глиняных и стеклянных изделий много чего есть, все тяжелое, на руках не вынести. Дальше вокруг целина, на подводах не подобраться, это единственный путь, так что если кто подьедет из татей, охрана только знать даст, вот тогда отряд перфильевский сюда примчится, сам-то купец тут неподалеку живет, в Куровке. Это Мефодия родни деревня, они из дворян, но худородных, прапрадед удельного князя деревеньку пожаловал за какие-то заслуги, ну и дворянство заодно. Очень Мефодий этим гордился. Перфильев сам из крестьян, старостой был, а потом вон как развернулся, считай, часть торговли местной держит для славгородских заводов и мелких ремесленников.

Все это она рассказывала, мастерски паркуя повозку. Они тут и задним ходом могут.

Вход на территорию преграждала невысокая изба - рубленая из толстых бревен, с черепичной крышей и маленькими окошками. Она была встроена в забор, так что кирпич прерывался бревнами - на мой взгляд, аляповато, волне можно было бы кирпичное строение сделать. Но раз сделали деревянное, значит, какой-то смысл в этом есть.

Тина подтвердила, мол, в этой избе документы хранятся по товару. И если что, проверка какая нагрянет или конкуренты решат выкрасть ценные бумажки, заклятья огненные избу поджигают, и все улики сгорят. Так уже несколько раз было, деревянное строение восстановить быстро, а вот с каменным намучаешься.

Я усмехнулся, надо же, аналог жесткого диска и действия при проверке полицией. Подать напряжение и сжечь.

Перед избой, на большой площадке, стояло еще две повозки, одна большая - метров шесть-семь длиной, с таким же прицепом, а другая поменьше. В повозках никого не было, и судя по наметенному снегу, стояли они уже давно, не меньше нескольких дней.

- Выходим? - она недоуменно посмотрела на меня.

Я пока из повозки вылезать не собирался, развалился на сидении.

- В чем дело-то? Марк, нам пора идти, вылезай.

- А нахрена ты меня сюда притащила, - резонно заметил я, - если это склад твоих родственников. Шла бы, ты тут своя, все тебя знают. Тут охрана, я только мешать буду.

- Страшно мне одной,- призналась слабая женщина в черной кожаной одежде, держа в одной руке гоглы, а в другой дерринджер, такой же прям, как у меня. - С родичами мужа я не очень лажу, а самого его нет, он бы с охраной договорился. Но, как понимаешь, мы тут именно его и ищем, когда найдем, тогда и будет договариваться, а пока самим придется. Перфильев уже две недели как в Северск укатил на сатурналии, и будет только после коляд, дней через пять, не раньше, каждый год уезжает, и отряд его почти весь вместе с ним, обычно деньги везет, все через банк не переправишь, разные делишки тут делаются. Склад закрыт с самого Карачуна, до Турицы никто новые материалы завозить не будет, а основные покупатели только после Интры пойдут. Я забыла, что ты неместный, таких простых вещей может и не знаешь. Вы что там, в Пограничье, традиции не блюдете?

- Еще как блюдем, - заверил я уроженку Империи. Читал же про эти праздники, вместо рождественских и новогодних, что прям до 7 января длятся, да как-то из головы вылетело. Точнее говоря, выбили, спасибо тятьевским прихвостням.

- Поэтому тут кроме охраны нет никого. А посторонних звать не хочу, и так разговоры пойдут, что муж от меня сбежал, стыда не оберешься. Ты же человек пришлый, сейчас здесь, потом уедешь далеко. И вообще, десять золотых на дороге не валяются, иди уже, отрабатывай.

- Ладно, - пришлось вылезти на холод. Хорошо быть недоверчивым, время для отдыха появляется. - Пойдем, пнем твоих охранничков, спят небось. Вон, окна темные, никто встречать не выбегает.

По мягкому снегу, тонким слоем покрывавшему площадку, мы дошли до избушки. Света в окнах и вправду не было, я приложил глаз к стеклу, вгляделся вовнутрь. Свет от горевшего над площадкой светильника, хоть и освещал все еле-еле, но мешал своим отблеском. Я приложил ладони к стеклу, закрылся от света, все равно ничего не видно.

Дверь отворилась легко, словно и не учили местных запираться. Зашел в большое помещение - аналог нашей проходной из него одного и состоял, где- то восемь на восемь метров, лавки по стенам, шкафы на противоположной от входа стене, посреди комнаты каменный столб, диаметром меньше метра, невысокий, мне по грудь. От столба ощутимо тянуло теплом, видимо, какой-то аналог печки, только без дров. И точно, пригляделся, внутри чувствовалась магическая энергия, не иначе как кристаллами обогреваются, что-то как-то слишком шоколадно для охранной братии, даже Куровы вон, дома углем топят.

Четыре стола, по два друг напротив друга, с табуретами, видимо, предназначались для отсутствующей охраны. Или для приказчиков, гадать смысла не было. Между шкафами находилась еще одна дверь, наверняка ведущая внутрь, на территорию.

Зажжённый светляк осветил большую часть комнаты, я сделал яркость побольше, развесил еще четыре по углам, одного на такую площадь не хватало. Вроде тихо, не спрятался никто в шкафах и под столами, специально нагнулся, проверил, посветил направленным светом. Если кто и притаился, то в костюме-невидимке.

- Никого нет, - повернулся я к вошедшей вслед за мной Тине. У нее был шикарный момент напасть на меня, пока я стоял, повернувшись спиной, но почему-то этого она не сделала. Наоборот, сейчас я занимал ее меньше всего. Она сидела на стуле, вчитываясь в какой-то листок бумаги, валявшийся на столе. Некоторое время молча шевелила губами, школа тут явно не на высоте, не учат читать про себя, потом бросила лист обратно на стол, распахнула один из шкафов и со знанием дела начала перебирать бумаги. Полки были заполнены на половину, и если она вот так все решит просмотреть, мы тут до утра проторчим, это ведь только первый шкаф, еще три таких же.

- Посвети-ка мне, - приказала она. Ого, кто-то тут пытается доминировать.

Ладно, помочь было нетрудно, подошел, подвесил один светящийся шар прямо над ней на потолок, другой, поменьше - на дверцу шкафа благо схема работала автономно. Той энергии, что я в них вложил, хватит минут на тридцать, на мой взгляд, достаточно, да и энергия тоже денег стоит, а мне за нее не платят.

Меж тем дамочка увлеклась. Она выхватила несколько листов, отнесла их к столу и начала двигать в одном ей понятном порядке, подсветка у стола включилась сама, так что моей помощи не требовалось. Оставалось только сесть на лавку и наблюдать, как гибкая фигурка мечется от шкафа к столу, покрывающемуся бумажными листами. Судя по цифрам, это явно были какие-то расчёты или отчеты.

Как там один аксакал говорил? "Так выпьем же за кибернетике". Отхлебнул из фляжки.

- И мне дай. - Не глядя протянула руку.

Босс всегда прав. Тем более что абрикосовый бренди на горьком миндале - он не только согревает, но и хорошо прочищает мозги, все таки шестьдесят градусов. Может вспомнит кое-кто тогда, зачем мы сюда приехали. А что там сенильная кислота, так мне легкие отравления не грозят, а другие пусть сами следят за своим здоровьем.

И что в таких общественных местах навряд ли хранят важные бумаги.

Но Курова так не думала. Она натаскала бумаг, нашла несколько, наверное самых важных, достала стилус из стола и начала что-то помечать. А потом и считать.

Помню, в первый же день в Славгороде меня поразил калькулятор у торговца. Не привычная коробочка с кнопками и экраном, а пластина, на которой писалось выражение, и она выдавала ответ. Вот этим Тина и занималась. Она достала калькулятор вслед за стилусом и начала что-то там выписывать, складывать, вычитать и делить. Получающиеся ответы она записывала на полях бумаг, сравнивала с тем, что уже есть, и очень сильно хмурилась.

По моим прикидкам, прошло минут пятнадцать, не меньше, прежде чем Тина отвлеклась от разложенного на столе пасьянса и проверки работ служащих мужниного бывшего холопа.

- Вот сволочь, - повернувшись ко мне, заявила она.

- Да не ты, - махнула рукой на мой недоуменный взгляд, сложила разрисованные листки в аккуратную тоненькую стопку, свернула и спрятала. - И тебя это не касается. Наши семейные дела.

- Хорошо, - согласился я. И решил напомнить о других семейных делах. - Мужа будем искать? Или все что надо, уже нашли?

- Мужа... да... - словно только что вспомнила, зачем мы тут вообще находимся. - Обязательно. Идем, он наверняка на территории где-то. И когда я его найду...

Я не стал выяснять, что она с ним сделает, женщины на этот вопрос отвечают однотипно. Или просто убьют, или сначала отрежут яйца, потом убьют. Второй вариант предпочтительнее - чтобы помучился перед смертью, осознал свою ошибку и больше так не делал. До самой смерти.

- Но ведь это опасно наверняка. Да?

- Нет тут ничего опасного. Охранники, я уверена, пьяные валяются, эта мразь вместе с ними напился вдупель, так что справишься одной левой.

- Тогда давай я тут посижу, - предложил я. - Раз никаких причин волноваться нет, то чего там толкаться-то вдвоем, неудобно. Иди и сделай сама то, что нужно.

- Пятнадцать.

- Ладно, - поднялся я. - Умеешь найти нужные слова. Двадцать, и идем.

Тина смерила меня презрительным взглядом, кивнула и подошла к двери. Выжидательно на меня посмотрела, мол, давай отрабатывай пайку.

- фальшиво пропел я, пытаясь открыть дверь. Взорвать бы ее к чертям собачьим, но нет, чужое имущество, так что только обычное физическое воздействие.

Однако дверь была заперта на совесть, я ее и потолкал, и подергал за ручку, и постучал - вдруг кто снаружи держит, нет, без толку. Дор клозет, туалет закрыт. Логично, не должен склад напоминать проходной двор, а то растащат все, халява, она облегчает вес переносимого груза в несколько раз.

- Погоди, тут не так надо, - Тина отпихнула меня, порылась в своей сумке, достала кольцо с нанизанными на него проволочками, крючочками и стерженьками, что-то там повернула в замке тонкой спицей, нажала на рукоять.

Дверь все равно не желала открываться, что-то ее держало, или кто-то. Навалившись вдвоем, мы с трудом, кое-как отодвинули препятствие, подпирающее дверь снаружи.

Тело в черном кафтане, лежащее в засохшей уже луже крови, вытекшей из разорванного горла.