В клубе Артур пробыл до трех ночи, полицейский наряд так и не приехал. Зато через час приехал белый Рендж Ровер с крепкими ребятами в черных костюмах, они поговорили с охраной, поднялись наверх, еще через час в сопровождении бодигардов туда же прошел сухонький старичок, бодро опиравшийся на тросточку. И все это через центральный вход.

Артур сделал вывод, что задний ход давно перекрыт. По замыслу приехавших, тот, кто тут натворил всяких дел, должен был пуститься наутек именно через заднюю дверь, и там-то его и ждала наверняка засада. По крайней мере несколько посетителей кинулись через весь проход за барной стойкой куда-то вглубь, вот они и будут первыми подозреваемыми.

На выходе у металлоискателя шмонали всех, ребята, приехавшие первыми, наблюдали, чтобы никто не вышел без ощупывания и охлопывания. Парень выстоял небольшую очередь, подвергся телесным домогательствам, прошел рамку – возмущаясь, как и остальные посетители. Впрочем, охранников деньги и наркота не интересовали, так что те, кто возмущался, быстро успокаивались, получив свое обратно.

Когда Артур спускался по ступенькам, все тот же невысокий жилистый секьюрити скользнул по нему взглядом, ничего не сказал. Запомнил или нет, это парня совершенно не волновало. Те двое, в комнате видеонаблюдения, ничего не вспомнят. Редкие компании усаживались по машинам, слышался смех и визг девиц, обдолбанные тела хватались за руль и, глядя строго вперед, выруливали со стоянки – одним клубом ночь не ограничивается. Двести км в час по ночной Москве в таком состоянии ощущаются, как движение в пробке.

- Смотри какой симпатичный, - две девчонки лет шестнадцати в коротких платьях и куртках нараспашку, пошатываясь, дернулись в его сторону, потом увидели подьезжающее такси, дешевую старую иномарку, синхронно поморщились и отвернулись. Бедность тут никого не привлекала.

Дома Артур был через четверть часа. Пиджак отправился в шкаф вместе с мечом, а парень – в кровать. Взятые у Георгия Алексеевича листы бумаги, спрятанные в подкладке пиджака, были изучены, помещены в чертоги разума, а физические носители – уничтожены.

Павел зашел за Артуром к десяти – предстоящее ночное дежурство и так выматывало, все понимали, что врачу необходимо хорошенько выспаться перед тем, как целые сутки практически на ногах следить за работой отделения. И хотя медбрата такое послабление никак не касалось, в травме на его отсутствие с утра внимания почти никто не обратил. Кроме нескольких человек.

В приемном покое на банкетке терпеливо ждал вчерашний спортсмен. Рядом с ним сидел такой же качок, видимо, группа поддержки.

Елена Александровна тоже ждала – исчезнувшая вчера головная боль осталась неприятным воспоминанием, ей было даже стыдно за свое излишнее внимание к этому, сегодня утром она, хорошенько выспавшись и подумав, пришла к выводу, что голова вполне могла пройти сама собой.

Ждали четыре медсестры – из терапии, неврологии, онкологии и ЛОР. Их послали, чтобы заклеймить новенького лжецом и шарлатаном.

Ждал завотделением, держась за уши, чтобы не взорвался мозг, раздутый от наставлений жены. Опоздание на работу он отметил особо, как главный повод для увольнения. Для составления акта вполне хватало его и старшей медсестры.

Артур вежливо поздоровался со всеми, накинул халат, кивнул пациенту и прошел в процедурную.

- Ну как, смотрел? – он пощупал повязку, потрогал пальцем грязное пятно как раз на том месте, где вчера была рана.

- Нет, - качок замотал головой, было видно, что это доставляет ему удовольствие.

- И голова не кружится?

- Нет, - пациент широко улыбнулся. – Доктор, ваще не кружится. Несколько дней не мог с кровати нормально сползти, прям обратно кидало, а тут на ваще, бля, ни хуя не кружится. Че за мазь такая?

- Волшебная, - Артур подмигнул в распахнутую дверь, где собрались зрители, размотал повязку, вытер влажной салфеткой остатки мази. – Зеркало вон там, над умывальником.

Пациент резво вскочил на ноги, подбежал к зеркалу, долго стоял, разглядывая лоб, на котором даже шрамов не осталось, растягивал кожу руками, качал головой, даже постучал костяшками пальцев по месту ранения. Абсолютно гладкая кожа покраснела от такого надругательства, но шрамы от этого не появились.

- Бля буду, все прошло. – Наконец выдохнул он.

- Так я ж говорил, все пройдет. Ты молодец, что не размотал, дал мази впитаться, а то эффект не такой был бы.

- Да я.. да ты.. Ваще! – качок хлопнул Артура по плечу, пошарил в кармане, достал мятую пятитысячную, протянул. – Вот.

- Да я пошутил, - Артур отодвинул руку с деньгами. -.Не беспокойся, с этого лечения мне зарплата платится.

- Не, - пациент убрал пятерку, махнул рукой, тут же подошел его приятель с пакетом, достал оттуда коробку. – Он не верил, а я верил. Вот, откажешься – обидишь.

- Не, не откажусь, - Артур улыбнулся, достал из коробки бутылку, подкинул. – Мы ее отделением оприходуем за твое здоровье.

- Это дело, - качок улыбнулся.

Второй покашлял, привлекая к себе внимание.

- Ах, да, а можно этой мази купить? Ты скажи сколько забашлять, вопросов нет.

- Дело не в мази, - Артур подошел к шкафу, достал флакон. – Видишь, обычная цинковая мазь. Это я рукой лечу, называется – рейки. Японское искусство врачевания, на энергетических оболочках и токах основано. Денег не беру пока, потому что руку набиваю, опыт идет.

Качок наморщил лоб, а его спутник кивнул головой.

- Да, слыхали.

- Про мазь я специально сказал, - обьяснил Артур. – Чтобы ты повязку не снимал. Надо время, чтобы организм синхронизировал потоки и вылечил себя. Да и не верят люди в такое лечение, а важно, чтобы пациент поверил, иначе все насмарку. Ясно?

- Ага, - доверчивый пациент кивнул. – И ты вот все что угодно так можешь?

- Ну уж нет, - Артур развел руками, - я ведь не волшебник. Вот шрамы убрать, болячку какую, головную боль, растяжение небольшое или головокружение - да. И то всего несколько раз за день, пока учусь только. Вот через десять лет смогу что посерьезнее вылечить.

- Все равно, - твердо сказал качок, - ты – сила. Красавчик. Если что надо будет, у нас тут недалеко качалка, заходи. Ну а мы, если что, к тебе, ладно? По деньгам не обидим.

- Договоримся, - Артур улыбнулся, пожал руки посетителям и выпроводил их за дверь. Повернулся к завотделения. – Николай Степанович, я сегодня опоздал, простите. Больше такого не повторится.

Непейвода хотел что-то сказать, потом махнул рукой и ушел. Медсестры из соседних отделений тоже быстро испарились, истыкав парня любопытными взглядами. Осталась только Елена Александровна.

- Так ты правда это, руками лечишь?

- Да, - скромно потупился Артур. – С детства талант у меня. Кстати, Лейбмахер в курсе.

- Ясно, - твердо сказала старшая медсестра, разорвала акт об опоздании и выбросила в мусорку. Раз уж заведующий слинял, Иосиф Соломонович точно в теме и держит все под контролем.

До конца рабочего дня Артура никто не беспокоил.

В десятке километров от больницы, в тускло-красном кирпичном доме послевоенной постройки, обнесённом кованым забором, в кабинете, занимающем почти половину площади третьего этажа, за круглым столом возле камина, где краснели угли, сидело четверо. Пятый стоял поодаль.

Сухонький старичок лет семидесяти пяти – восьмидесяти, лысый, со сморщенным, как сушеное яблоко, лицом и выцветшими глазами. Он сидел спиной к огню, явно наслаждаясь теплом, исходившим от тлеющих углей, и внимательно смотрел на своих собеседников.

Второй, мужчина лет пятидесяти, справа от него, явно военный или силовик, бывший или действующий, привыкший командовать, с бритой головой, в дорогом пиджаке и с Корумом на запястье, вертел в руках карандаш.

Женщина напротив старичка, эффектная брюнетка лет сорока, стройная, ухоженная, с брошью Шанель на жакете, разглядывала свой безупречный маникюр.

Слева от старика, напротив военного, пухлый здоровяк с взьерошенными рыжими волосами, лет сорока – сорока пяти, в мятом джемпере и рубашке в полоску, внимательно смотрел на пятого, который стоял.

Тот, что стоял, тоже напоминал военного или силовика – выправкой, спокойным выражением лица и четкой манерой речи.

- Давайте подытожим, - старичок потянулся по-детски, зевнул. – Значит, когда вы приехали, Жора был уже мертв. С ним два охранника. Из кабинета ничего не пропало. В комнате охраны два дауна не могут вспомнить, что произошло за этот день. Так?

- Да, - спокойно подтвердил пятый.

- На видеозаписях видно, что у хозяина клуба был посетитель – молодой парнишка. Он вышел из кабинета, спустился вниз, через тридцать минут запись вырубилась.

- Так точно.

- После этого парень веселился до трех, потом уехал домой. Вы приехали в час ночи, обыскивали до шести утра всех, кто выходил из клуба, сверили отпечатки пальцев с теми, что оставлены в кабинете?

- Да.

- И ничего не совпало?

- Так точно.

- Можешь идти.

Пятый по-военному четко развернулся, вышел из кабинета, аккуратно прикрыв за собою дверь. На мониторе было видно, что он не задержался, а сразу прошел по коридору в другое крыло.

- Ну и что кто думает? – старичок сложил ладони домиком, посмотрел на остальных.

- Известно, кто парень? – женщина прекратила разглядывать маникюр и начала полировать салфеткой крупный квадратный камень в кольце.

- Артур Громов, предположительно – сын Анатолия Громова, - окинув взглядом собеседников и сосредоточившись на старике, сказал военный. – Восемнадцать лет, работает медбратом в больнице у Лейбмахера. Холост, судя по копии паспорта в отделе кадров, место регистрации – Москва. Откуда появился, неясно, и вообще я первый раз слышу, что у Толи был еще кто-то.

- По делу давай, - рыжий сжал руки в кулаки.

- Позвонил Жоре в одиннадцать вечера вчера, в полночь был в клубе, сразу прошел наверх. Пробыл в кабинете одиннадцать минут, ничего не вносил и не выносил, на входе проверили – оружия не было. Вышел из кабинета в двенадцать пятнадцать, спустился вниз, на танцпол. Расплачивался наличными, рублями, купил одну таблетку, выпил два коктейля, танцевал, разговаривал с девушками. Уехал домой в три часа ночи на такси, номер есть в справке. На выходе возмущался, когда его осматривали, охрана ничего подозрительного не нашла.

- Зачем приезжал? – женщина отполировала камень и поглядела на военного, поджав губы.

- Предположительно, завез бумагу от отца. Я думаю, что Жора обещал ему заплатить.

- И когда этот поц не заплатил, парень порешил и Жору, и двух его охранников?

- Ничего исключать нельзя, - при звуках голоса старика все замолчали. – Но мне это кажется маловероятным. Парень молодой, слегка неуклюжий, Василич просмотрел записи с танцпола, утверждает, что боевых навыков у него нет. По крайней мере, двигается он как обычный не слишком тренированный человек. Так что убить двух охранников голыми руками он не мог. То, чем отрезали Жоре голову, должно быть минимум полметра длиной, сабля какая-нибудь или длинный кинжал. В кабинете ее не было, с собой парень ничего не проносил, на видео видно, что и под пиджаком ничего у него не было. Отпечатки пальцев на деньгах, ящике стола с отпечатками на дверной ручке не совпали, а он за нее брался с обратной стороны и еще оставил образец на выходе. Так что рабочей версией выдвигаем то, что есть еще кто-то, через тридцать минут после ухода парня прошедший в кабинет и все это там устроивший. А приезжал он вот зачем, - старик кивнул на журнальный стол, рыжий вскочил, принес папку.

- Раскрой там, где файл.

Рыжий открыл, посмотрел на лист, подвинул папку женщине. Та нахмурилась, отчеркнула несколько мест ноготочком прямо по пластику.

- Это все?

- Алексей с группой выезжал на квартиру. Нашли еще один лист. Оружия не обнаружили, - доложил военный. – Лист скопировали, положили на место. Так что, предположительно, он еще позвонит. Кстати, Жоре он сегодня тоже звонил.

- Зачем? – поинтересовалась женщина.

- Понятно зачем, - развеселился рыжий. – Бабки хотел стребовать. Он же не знал, что Жоре верить нельзя, живому, а тем более мертвому. Ну что, парня в расход?

Все посмотрели на старика.

- Нет, - покачал тот головой, - раз последний лист у него, выясним, что известно. То, что там написано, понимаем только мы. Да и по правде сказать, практически все мы восстановили, так что бумаги эти особой ценности не имеют. Но если парень хочет с этого поиметь денег, подкинем ему тысяч двадцать. Последим за ним месяц-два, если концов нет, уберем. А если выйдем на кого – все в плюс. Сколько Громов остался должен?

- Два миллиона почти, - ответила женщина. – И сын его не отдал. Он ведь к тебе, Федор, обращался?

- Да, - военный кивнул. – Понятно, что Толя ему ничего не оставлял и не рассказал, Пашка – божий человек, наивность та еще. Не то что его мать. Но как бы то ни было, денег у них нет, мы два года за ними наблюдаем. Живут по средствам, траты с доходами совпадают. Со счетов своих Громов перед отьездом деньги снял, а куда дел – непонятно.

- Вот, - старик усмехнулся, обвел взглядом собеседников. – У них – нет. Они есть у того, кому Громов бумаги оставил. С него и будем брать. Не сейчас, потом. Никуда от нас птенчик не улетит.

Птенчик и не собирался улетать. Весь день Артур ловил на себе странные взгляды коллег, однако никто так и не решился подойти к нему и заговорить об утреннем происшествии. Зав. отделением с удовольствием забрал себе подаренный Артуру виски, пробурчав, что тому рано еще такую гадость хлебать, и после обеда употребил эту гадость с другими врачами за здоровье. По крайней мере, так сказала Марина Валентиновна, хирург, женщина ранних средних лет с хорошей фигурой и слабой сопротивляемостью алкоголю, чмокнув парня в щеку. И пообещала взять его на операции, если тот будет хорошим мальчиком. И многозначительно подмигнула.

На что Кузьмич, пожилой санитар, плюнул в сердцах и сказал, что таких блядей, как Марина, к молодым парням и близко подпускать нельзя. Аккуратно растер место плевка подошвой, потом плюнул снова.

А вот врачи из соседних отделений отличились характерным для медиков здравомыслием – выслушав делегацию медсестер, они списали произошедшее на желание парня их разыграть, мол, царь-то ненастоящий. Доказательная медицина такие случаи не знала, значит, не было ничего. Даже эффекта плацебо. К тому же, на памяти медицинских работников уже был такой случай с близнецами, когда вырезанный аппендикс чудесным образом вернулся на место. Тогда, правда, не меньше двух десятков флаконов медицинского спирта понадобилось, чтобы вьехать в ситуацию, но, как говорится, кто предупреждён – тот вооружён.

На ночное дежурство, помимо Павла и Марины, оставались Артур и еще две медсестры, в отделении было много лежачих, которым был нужен круглосуточный уход, не реанимация, конечно, но попробуй допрыгай до туалета с двумя сломанными ногами на вытяжении. К тому же травмпункт работал круглосуточно, так что скучать не приходилось. Формально на дежурстве был и Непейвода, только дежурство это называлось «на дому». Предполагалось, что он сидит у телефона и ждет, когда экстренному больному понадобится его неоценимая помощь, а по факту он спокойно спал рядом с Верой Яновной, зная, что никто его не побеспокоит.

Артур грязной работой не брезговал – наравне со всеми выносил утки, поставил капельницу мужику с диабетом, протер шваброй заблеванный пол и сбегал в круглосуточный магазин за энергетиком, запасы, которые обычно оставались в холодильнике, на этот раз оказались уничтожены предыдущей сменой. Медсестры, поначалу косившиеся на новенького, уже к полуночи освоились и попытались парнем командовать, за что и были отшлепаны под смех, визги и завистливый взгляд Марины Валентиновны.

Где-то в половине четвертого ночи, когда, по поверьям, силы зла выходят на поверхность и уносят с собой души не слишком держащихся за жизнь людей, в отделении случилось ЧП. Привезли нового пациента.