Гленард откинул тяжелый полог и вошел в палатку. Внутри был полумрак, свет попадал в палатку, в основном, через дымовое отверстие в центре крыши палатки. Пол шатра был устлан сеном, поверх которого местами лежали шкуры, шерстяные ковры и плетеные из трав циновки. В центре палатки был обложен камнями небольшой незажжённый очаг. По правую руку от очага стоял низкий стол, рядом с которым были разложены кожаные подушки.

На подушках у стола, скрестив ноги, сидели двое зоргов. Один постарше, с длинными седыми спутавшимися волосами. Впрочем, мускулы его рук, обнаженных до плеч, были налитыми, как у молодого, да и вообще пожилой зорг выглядел очень мощным. Второй был помоложе и не такой атлетически развитый, однако по жилистым рукам и стройной осанке было понятно, что и с этим зоргом вступать в бой было бы опрометчиво.

Оба зорга повернули головы и внимательно смотрели на Гленарда. Плоские носы с широкими ноздрями, серо-землистый цвет кожи, длинные нижние клыки, наполовину выдающиеся наружу за серые тонкие губы, низкие лбы, широкая грудь, хорошо развитая мускулатура — классические зорг даджиды, как из книги об истории Империи.

Одеты они оба были в плотные серые рубахи без рукавов, поверх которых были натянуты куртки-жилеты из овчины. У младшего куртка была явно не зорговской работы, судя по качеству выделки и наличию на коже куртки вычурных тисненых узоров. Гленард знал, что немало кожевенников в Империи изготавливает такие куртки зорговского вида, но с альвийскими узорами. Некоторые знатные даджиды, помоложе, их вполне уважают. В свое время, на такие куртки была даже большая мода среди столичных жителей. На ногах у обоих зоргов были коричневые кожаные порты, доходившие до середины щиколоток.

Гленард наклонил голову и стукнул себя кулаком в грудь в знак приветствия. Зорги в ответ уважительно скрестили руки на груди.

— Хорошего дня вам, уважаемые вожди-даджиды. Я лейтенант Гленард из Тайной Стражи замка Флернох.

— Цааганбургд, — рявкнул старший вождь, хлопнув себя по груди, — род Цааганчон.

— Меня зовут Усбулга, — на хорошем имперском языке с легким акцентом, сказал молодой воин. — Я вождь рода Харбугар, рода Черного оленя. А мой, так сказать, коллега вождь рода Белого волка. Он не очень хорошо говорит на всеобщем имперском, поэтому от нас обоих говорить буду я, ну, и переводить конечно.

— Мое почтение, уважаемый Цааганбургд-даджид, мое почтение уважаемый Усбулга-даджид. Бескрайних земель вашим родам и доброй охоты вашим воинам. Я принес небольшой подарок в знак своего уважения, это пироги с олениной, сделанные лучшим поваром нашего баронства, — сказал Гленард, разворачивая на столе сверток с пирогами и беря один из них — Отведаем вместе пищу под одной крышей и будем друзьями, пока мы вместе в этом шатре. Бед холь хунс нарн’лаж, наз нодхед эн’байх болн, — старательно выговорил Гленард, откусывая кусок пирога.

— Я вижу, вы хорошо знакомы с нашими обычаями, Гленард-даджид, — удивленно приподнял брови Усбулга и взял пирог. — Бед назууд.

— Бед назууд, — неохотно отозвался Цааганбургд, беря кусок пирога и откусывая от него.

— Должен признать, — сказал Усбулга, попробовав пирог, — что это действительно работа мастера. Передавайте вашему повару мои самые искренние бьярлалаи.

— Позвольте спросить, уважаемый Усбулга, — вежливо начал Гленард, — где вы так хорошо узнали имперский всеобщий язык? Если, конечно, вас не обидит мой вопрос.

— Нет, конечно, лейтенант Гленард, не обидит, с радостью расскажу. Я жил в Империи почти десять лет. Уехал из рода, хотел посмотреть мир, поучиться. Мне помогала наша община в Рогтайхе, она очень небольшая, но мы стараемся держаться друг друга, помогать во всем. Потом началась война, и я решил пойти в армию. Вы были на войне, Гленард?

— Конечно, Усбулга-даджид, почти с начала и до самого конца. Собственно, можно сказать, что для меня война еще продолжается.

— Тогда вы понимаете, что я видел. Но я дослужился до сержанта за время войны, а потом так устал от всего этого, что решил вернуться домой. Пришел в свой род, вызвал вождя на поединок, убил его и сам стал вождем.

— Так просто? — удивился Гленард. — Я слышал, что роды неохотно принимают обратно тех, кто жил в Империи.

— Так просто, Гленард. Ну, просто я был старшим сыном этого вождя и, вроде как, род был моим по праву, поэтому меня и приняли — засмеялся он.

— Вы хороший воин, Усбулга, — уважительно сказал Гленард.

— Много говорить. Нехорошо, — вмешался в разговор Цааганбургд. — Говорить дело. Время мало. Зима скоро. Зачем звать?

— Хорошо, уважаемый Цааганбургд-даджид, давайте перейдем к делу. Я пришел к вам с вопросом, который важен и для меня, и, думаю, для вас тоже.

— Спрашивайте, Гленард, — предложил Усбулга. — Я переведу уважаемому Цааганбургд-даджиду.

— Спасибо, Усбулга-даджид. Некоторое время назад мы столкнулись со странными преступлениями в баронстве Флернох. Было несколько нападений, кражи, много убитых. Мы не знаем, кто нападал, но, похоже, что убийства были совершены кем-то, кто пользовался хутхами. Мы нашли следы сапог, похожих на сапоги зорг даджидов. Мы нашли следы подков, похожие на следы подков зорг даджидов. Мы нашли хутху. Мы нашли подкову, похожую на подковы зорг даджидов. Мы нашли куртку, которой обычно пользуются зорг даджиды.

— Чётгор! — рявкнул Цааганбургд, прерывая Усбулгу, переводившему ему слова Гленарда. — Бед гэрээнд эвдёж, оорин хумуусиг дарч’гж буруутгаж энэ мудрак?!

— Ээ… — замялся Усбулга. — Уважаемый вождь Цааганбургд несколько эмоционально интересуется, являются ли ваши слова обвинением в том, что зорг даджиды нарушили мирный договор с Империей и напали на граждан Империи?

— Не волнуйтесь, Усбулга, я знаю значения слов мудрак, чётгор и даже хумуусиг, и я понимаю, что они произнесены уважаемым Цааганбургд-даджидом под влиянием эмоциональных переживаний без намерения меня оскорбить.

— Вы знаете наш язык, Гленард-даджид? — удивился Усбулга.

— Только некоторые слова, Усбулга-даджид. Особенно те, которые часто произносились моими соратниками из числа зорг даджидов в военной обстановке.

— Тогда понятно, — усмехнулся Усбулга, на мгновение обнажив и верхние клыки. — Тем не менее, я согласен с вопросом уважаемого вождя рода Белого волка. Вы пришли сюда Гленард, чтобы обвинить нас в предательстве наших клятв и в убийстве невинных людей на территории Империи?

— Я пришел не для того, чтобы кого-то обвинять, уважаемые вожди. Я пришел за помощью. Я полагаю, что кто-то пытается поссорить Империю и зорг даджидов. Для этого этот кто-то нападает на деревни и купцов и убивает их так, чтобы мы подумали, что это дело рук зорг даджидов. Лично я считаю, что нападения совершены людьми. Какой-то бандой убийц. Но мои командиры в Ламрахе уверены, что это действуют зорг даджиды. И я честно скажу, что это ставит нас с вами на грань новой войны, чего бы мне категорически не хотелось.

— Что же вы хотите от нас, Гленард? Зачем эта встреча, кроме информирования нас о том, что хрупкий мир, заключенный три года назад, который не нравится многим ни у нас, ни у вас, готов разрушиться? Неужели вы пришли сюда, чтобы просто предать Империю, сообщив нам о ваших планах?

— Я не предаю Империю, я рассказываю вам о своих мыслях, а не о наших планах, — резко возразил Гленард.

— Пожалуйста, простите меня, уважаемый Гленард-даджид, я не хотел вас обидеть, я выбрал неправильные слова под влиянием эмоций — смутился Усбулга. — Тем не менее, вопрос о цели нашей встречи остался пока без ответа.

— Цель моего визита очень проста, — продолжил Гленард, — я хочу задать вам, вождям родов, да пребудут они в благополучии многие зимы, вопрос. Прошу, поймите, что я не хочу вас обидеть ни в коей мере. Отдавал ли кто-то из вас приказ совершать нападения в баронстве Флернох или где-либо на территории Империи?

— Угуйэ! — рявкнул Цааганбургд. — Нет!

— Я тоже не отдавал таких приказов, Гленард-даджид, — согласился с Цааганбургдом Усбулга.

— Возможно ли, что нападения совершают воины какого-либо другого рода, кроме уважаемых родов Белого волка и Черного оленя?

— Невозможно, — отрезал Усбулга. — Всё побережье Морайне, или, как мы называем, Ыхголна, напротив всего герцогства Танферран сейчас контролируется нашими двумя родами. Все остальные роды или вытеснены вглубь степи, или уничтожены, или поглощены нами и полностью подчиняются нашим приказам. Мы следим за нашей землей зорко, как соколы. Это вопрос нашей безопасности, это вопрос нашей охоты, это вопрос наших доходов, это вопрос нашего выживания. Проход даже небольшой группы, а тем более ее переправа через Ыхголн, абсолютно исключены.

— Возможно ли, простите мой вопрос, что какая-то малая часть вашего рода, группа зоргов-подростков, например, самовольно покинула род, переправилась через Ыхголн и начала браконьерствовать и убивать?

— Лейтенант Гленард, ваш вопрос крайне оскорбителен, но я не буду на вас обижаться, потому что вы не знаете всех тонкостей наших обычаев. Каждый зорг в роду связан с вождем рода кровью и клятвой. Авторитет каждого вождя стоит на строгом контроле этой клятвы и на возможности вождя контролировать все действия членов рода, тем более такие важные, как бросить род и предать клятву мира, особенно группой. Даже я, несмотря на мои сложные отношения с отцом во времена моей юности, уходил из рода с его разрешения и отработав положенный выкуп. Вы сейчас фактически спросили у нас, крепко ли мы стоим на ногах, не потеряли ли мы авторитет вождей и не пора ли нам отправиться на покой. Но, еще раз, я понимаю, что вы не хотели оскорбить нас и понимаю, почему вы задали такой вопрос. Отвечая на него, однозначно скажу, что в моем роду ни один зорг, даже молодой, не пропал и через Ыхголн не переправлялся. Я полностью контролирую всех своих сородичей. Я постараюсь перевести ваш вопрос моему уважаемому коллеге наиболее мягко.

— Боложгуй! — с явным неудовольствием резко ответил Цааганбургд, после того, как Усбулга перевел ему вопрос. — Нет! Никак!

— Есть ли у вас еще вопросы, лейтенант Гленард? — поинтересовался Усбулга. — Я надеюсь, что вы не будете спрашивать, где ваши убийцы могли достать оружие, куртки и подковы зоргов. Эти вещи в большом количестве производятся и внутри Империи, иногда даже лучшего качества, чем в степи. Мы иногда покупаем уже готовые вещи. И хотя предпочитаем хутхи ковать сами, никто не может запретить кузнецам зоргам, живущим в Империи, ковать хутхи там.

— У меня есть последний вопрос, уважаемые вожди. Он очень важен для меня. Можете ли вы поклясться степью, ветром и своей кровью, что ни вы, ни ваши сородичи никак не причастны к убийствам, совершенным на территории баронства Флернох в течение последнего года?

— Это очень серьезная клятва, лейтенант, — помрачнел Усбулга. — Но я вижу в вас уважение и к нам, и к нашему народу. Я клянусь. Тал хэйрийн, саалхи, тунир цуаасар. Прощайте, Гленард-даджид, лейтенант Тайной стражи.

— Тал хэйрийн, саалхи, тунир цуаасар, — сурово и торжественно проговорил Цааганбургд и поднял руку. — Прощай! Иди, Гленард-даджид.