Так называемый «охотничий домик» Гленарда оказался весьма немаленьким двухэтажным домом, сложенным из бревен толщиной почти в полметра. Дом был поставлен полтора года назад. Снаружи бревна уже начали темнеть, но еще не приобрели черно-серый оттенок, привычный для северных строений. Внутри стены дома, окрашенные олифой, сохранили яркий цвет свежеструганного дерева почти без изменений.

Почти весь первый этаж занимала большая гридница с огромным столом посредине. К стене, напротив входа из сеней, был пристроен каменный очаг, служивший и для отопления объемного зала гридницы, и для приготовления пищи. К левой от входа стене примыкала изящная деревянная лестница с резными балясинами перил, ведущая на второй этаж, где располагались постельные комнаты для уставших от погонь и напитков охотников.

— Ну, что тут у нас? — Славий с интересом заглянул в принесенные Гленардом сумки с едой. — О, винишко, уже хорошо.

— Колбасы, окорок, хлеб, каплуны, репа, сыры, — присоединился к Славию Гленард. — Миррард молодец, ничего не забыл.

— Голодными не останемся, — усмехнулся подошедший Донрен. — Пожалуй, затоплю-ка я очаг. Хоть разогреем всё это немного.

— Давай только я окна приоткрою, а то жарко будет, — вызвался Гленард.

— Мы так ни к чему вчера и не пришли, — начал Славий, когда все расселись за стол.

— А куда приходить? — чуть скривился король Тарстен. — И так всё понятно. Вы хотите разрушить старую и, по вашему мнению, прогнившую систему цехов и гильдий. И потом построить что-то новое. Кто был никем, так сказать, станет всем. Так?

— Так, — согласился мастер Анжен.

— Для этого вам нужна уверенность, что мы, я и мои подданные, вам поможем, — продолжил Тарстен. — Поддержим в трудную минуту, поможем с поставками металлов и готовых изделий, если ваши цеховые мастера решат вам бойкот устроить. Так?

— Так, — подтвердил Славий.

— Ну, а мне-то что с этого? — развел руками Тарстен.

— Почет, уважение и любовь народа Империи, — Донрен прищурил один глаз.

— Ой, таки что мне до этого почета и уважения! — Тарстен тряхнул косичками бороды. — А про любовь Империи и ее народа я наслышан. Спасибо, не надо.

— Тарстен, пожалуйста, не устраивай спектакли, — поморщился Славий. — Просто скажи, что тебе не нравится.

— Мне не нравится вся эта затея, если честно, — Тарстен вздохнул. — Я объясню. Мы вот уже триста с лишним лет с вами торгуем. За это время сложились связи, договоры, союзы. Да, порой ваши мастера и купцы ведут себя, как… Скажем так, своеобразно и непредсказуемо. Да, порой, они друг с другом сговариваются против нас. Однако я уверен в том, что, несмотря на свои капризы, они определенное количество и металлов, и оружия, и инструментов у нас выкупят. И так из года в год. То, что предлагаешь ты, Славий, и вы, достопочтенные мастера, вводит мою торговлю с вами в состояние неопределенности. Если старые цеха и гильдии разрушатся, где гарантии, что завтра ваши купцы придут у нас что-то покупать? Где гарантии, что те мечи, топоры и лемехи, которые мои подданные день за днем, своим трудом и потом, среди дыма и гари, выковывают в наших кузницах, найдут своих покупателей? Где гарантии, что ваши купцы приедут к нам продавать еду, а не отправятся куда-нибудь в Кадир, где им больше заплатят? Я сижу на крепком камне, а вы хотите у меня этот камень из-под роввы выбить, заменив его на обещания чем-то заполнить пустоту. А на обещаниях не удержишься, как и на пустоте. Ни я не удержусь, ни мой народ, ни моя страна. Зачем мне это надо? Скажи, Император Славий, зачем?

— Рано или поздно это всё равно случится, король Тарстен, — помолчав, тихо ответил Славий. — Рано или поздно. И, скорее всего, очень скоро. Только сейчас мы хотим устроить безболезненный переход. Управляемый процесс. Корабль наш мы ведем в бурю, но он пока еще крепок, и команда наша сильна. Однако если этого сейчас не сделать, мы в эту бурю всё равно угодим, но кто знает, кто будет у руля, сможет ли он удержать штурвал, и хватит ли сил у матросов, чтобы пережить эту бурю?

— Не понял, — Тарстен нахмурился. — Объясни проще, Император. Без вот этих вот иносказаний.

— Я хочу сказать, — Славий взглянул в глаза Тарстену, — что недовольство подмастерьев цеховыми старостами и советами цехов и гильдий рано или поздно перерастет в открытые столкновения. Итог которых непредсказуем. И этот момент уже приближается. Котелок уже закипел, и важно вовремя спустить пар из-под крышки. Если всё пойдет по неуправляемому пути, то ты, Тарстен, можешь потерять рынки еще быстрее и надолго. Я же предлагаю возглавить этот процесс и его регулировать.

— Ты, Славий, говоришь об опасностях гипотетических и теоретических, — Тарстен откинулся на жесткую спинку стула, — а предлагаешь вещи конкретные и необратимые. Я своё слово сказал. Хочешь моей поддержки — обеспечь соблюдение моих интересов.

— И чего же ты хочешь? — с интересом посмотрел Славий.

— Гарантий, Славий, гарантий. Гарантий того, что наша доля рынка не упадет. Гарантий того, что мы будем получать продовольствие в нужных нам объемах и по разумным ценам. Ты не хочешь, чтобы мы поднимали цены на металл и орудия, ну, так обеспечь нам сохранение цен на продовольствие. А лучше, их снижение, принимая во внимание нашу дружескую поддержку и всё такое, и так далее.

— И как ты себе это видишь?

— Очень просто, Ваше Величество, — ответил вместо Тарстена Джеррих. — Мы видим договор, который закрепит объем ежемесячных и ежегодных поставок, которые каждое из договаривающихся государств обязуются совершать. В случае если такой объем поставок не выполняется естественным путем, силами купцов, каждое из государств обязуется купить или, соответственно, продать недостающее количество соответствующих товаров.

— И как вы собираетесь это контролировать? — в голосе Донрена был явный скептицизм.

— Создадим совместную комиссию, которая будет следить за объемом поставок на границе, — пожал плечами Адельхарт. — Зафиксируем в договоре цены на основные товары обеих сторон относительно золота. Придумать можно многое. При наличии, конечно, воли высоких договаривающихся сторон к соблюдению как буквы, так и духа такого договора.

— Это, конечно, возможно, — не сдавался Донрен, — однако такое ограничение минимальных закупок поставит ваших мастеров в неравное преимущественное положение по отношению к нашим. Нашим же мастерам мы ничего не гарантируем. А это как раз перечеркивает основную идею плана Императора Славия — создать свободный рынок, построенный на основе честной конкуренции.

— Его светлость прав, — поддержал мастер Анжен. — Бьергмесские мастера нас и так хорошо на рынке теснят, а если ещё и обещать им гарантий… Как же нам бороться-то с ними тогда? Да еще, зная их, наверняка они в своей обычной жадности потребуют куда больше, чем им надо…

— Ваше последнее высказывание просто оскорбительно, — возмутился посланник Джеррих. — Будьте добры, держите себя в рамках приличий, достойных высокого ранга этих переговоров.

— Вас, в общем-то, никто не заставляет соглашаться, — король Тарстен сплел пальцы. — Не хотите, не надо.

— Ну, не надо, так не надо, — пожал плечами Брайн ан Сидлерд.

— Только не удивляйтесь, если мы поддержим в вашем конфликте не вас, а ваши цеха, — продолжил Тарстен. — Они нас, как-никак, заказами обеспечивают много лет. Можно и скидку для них сделать хорошую на металл, пока они с бунтующими мастерами не разберутся.

— Ты угрожаешь мне, король Тарстен? — наклонился вперед Император.

— Нет, друг Славий, как же можно, — усмехнулся король. — Просто пытаюсь защитить интересы своего народа и своего королевства.

— А может, мне будет лучше вообще прекратить закупать у вас металл при таком недружелюбном подходе? — прищурился Славий.

— Ну, ты определись, Славий, чего ты хочешь, — развел руками Тарстен. — Или закупать у нас больше металла, чтобы пережить остановку цехами производств, или перестать закупать металл вообще. Мы какое-то время проживем и без поставок вам металла. А вот откуда вы будете брать его?

— Придумаем что-нибудь, — Славий пожал плечами. — Вон, помогу Гленарду, например, развить еще и производство стали. С помощью альвийских колдунов, которых найдет моя альвийка-жена и ее друзья. А вот долго ли вы проживете без наших поставок продовольствия, король Тарстен, не знаю.

— Остановка поставок еды, — от тона Тарстена за столом словно повеяло холодом темной зимней ночи, — приведет нас, Ваше Величество, к необходимости срочного решения этого вопроса. Например, путем аннексии части северных земель Империи. Вот этого баронства, например. И мы будем в своем праве, поскольку запрет на поставку продовольствия будет прямым нарушением Кратхольмского пакта.

— Равно как и остановка поставок металла всем желающим, — не менее холодно ответил Славий. — И еще большой вопрос, аннексией чего закончится такой конфликт. Возможно, что мы расширим Империю и за счет еще одного королевства. Твоего королевства, король Тарстен.

— Ваши Величества! — взмолился Донрен. — Пожалуйста, хватит! Вы сейчас очень далеко можете зайти. Поверьте, то, что мы сейчас обсуждаем, не стоит жизней десятков и сотен тысяч людей и бьергмесов, к которым может привести этот разговор, если его продолжить в том же тоне и в том же духе.

— А ты почему вмешиваешься? — возмутился Тарстен.

— Ваше Величество, — обратился к Тарстену Адельхарт, — прошу вас, давайте все будем благоразумными. Его светлость прав в том, что ни одна из сторон не обязана принимать поспешные и необратимые решения. В крайнем случае, мы всегда можем просто уехать и поддержать цеха, вместо Императора с его мастерами, пусть это даже и будет иметь последствия. Не стоит здесь и сейчас неосторожными словами разрушать многовековую дружбу наших народов.

— Вы правы, эдль Адельхарт, — помолчав, сказал Славий. — Что бы ни произошло, не стоит одним махом рвать Кратхольмский пакт. Тем более, здесь, в Кратхольме. Я предлагаю основывать нашу беседу на принципах Кратхольмского пакта. То есть, как минимум, никаких запретов торговли с любой из сторон. И мирное взаимодействие. Я признаю за королем Тарстеном его право поддержать как нас, так и цеха, по его выбору. В то же время, я взываю к мудрости Его Величества. Рано или поздно наш конфликт с цеховыми старостами будет завершен. Не знаю, как быстро и какими усилиями, но мы в любом случае победим: у Императора больше ресурсов, а вопрос этот для меня принципиальный. А дальше, после победы, мы будем решать, как победители, кого наградить, а кого отвергнуть. И награждать мы будем тех, кто нам помогал.

— Слова, Славий, слова, — Тарстен заложил руки за голову. — Награждать, отвергать… Ну, так скажи мне, чем именно ты меня наградишь? Что я получу, выступив на твоей стороне, или хотя бы, сохранив нейтралитет в твоей борьбе? Что я хочу, я уже сказал. Я хочу гарантий. А в ответ я услышал только угрозы.

— Мне нужно обсудить твое предложение с моими советниками, — ответил Славий. — Предлагаю прерваться и отдохнуть, а потом продолжить.

— Славий, прошу тебя, — Донрен положил руку на рукав Славия, — не соглашайся на эти гарантии. Мы себя закабалим. Нельзя ломать сложившуюся кабальную систему только для того, чтобы попасть в новую ловушку.

— А что делать, Донрен? — пожал плечами Славий. — Если они поддержат цеха, а не нас, то во всей нашей борьбе нет смысла. Цеха, скорее всего, выстоят в таком случае.

— Есть смысл, если ликвидировать цеха жестко, — возразил Брайн. — Тогда Тарстену будет не с кем договариваться.

— Я против жесткого пути, Брайн, ты же знаешь, — отмахнулся Славий. — Нам не нужны аресты, кровь, пытки, страдания. Нельзя построить что-то великое на крови.

— А у Императора Андера Великого вполне получилось, — заметил Донрен.

— И чем он закончил?

— Великой славой? — предположил герцог Верверриг.

— Не смешно, господин Великий Инквизитор, — скривился Славий.

— Если честно, — почесал бородку Брайн, — я уверен, что Тарстен не выполнит своей угрозы. Он человек умный всё-таки, понимает, что прямой конфликт будет иметь последствия. И я думаю, что Донрен, именно он, мог бы намекнуть Тарстену, что мы серьезно рассматриваем вариант силовой ликвидации цехов. И на то, что Тарстену не с кем будет договариваться, и некому будет продавать. Нет, мы не будем запрещать импорт бьергмесской стали, но мы увеличим производство внутри Империи и будем субсидировать покупку мастерами имперской стали и изделий из нее, чтобы покупка у бьергмесов стала бы полностью невыгодной. Это охладит пыл Тарстена и снова вернет нас на сильную позицию в переговорах.

— Неплохая мысль, — кивнул Донрен. — А я бы предложил просто отказаться от внезапной реформы и позволить времени сделать свое дело, при небольшой помощи с нашей стороны. Но кто же нынче слушает старика Донрена?

— Ну, а ты, Гленард, что думаешь? — повернулся к Гленарду Славий.

— А при чем здесь Гленард? — возмутился Донрен. — Он же ни советником Императора не является, ни в политике Империи не разбирается.

— Я Император! — Славий резко повернулся и наклонился к Донрену, пристально смотря ему в глаза. — Я могу, хочу и буду спрашивать советы у любого, у кого я считаю нужным. Не забывайтесь, ваша светлость.

— Простите, Ваше Величество, — поклонился Донрен, помрачнев.

— Итак, Гленард? — нетерпеливо переспросил Славий.

— В первую очередь, предлагаю подождать пару часов, — Гленард прошелся по комнате, заложив руки за спину. — Все успокоятся, пыль уляжется, опять же вино и еда благотворно влияют на нервы. А что касается переговоров… Ну, если хочет Тарстен гарантий, давай дадим ему гарантии.

— Ты с ума сошел? — не выдержал Донрен.

— Молчать! — рявкнул на него разозлившийся Император.

— Давайте лучше подумаем, так ли плохи эти гарантии, — Гленард проигнорировал реплику Донрена. — Да, мы получаем кучу железа, но разве мы не найдем, что с этой кучей сделать? Мы хотим развивать экономику, а все современные технологии требуют металла. Много, много металла. А так у нас будет хороший металл в гарантированном количестве по фиксированным ценам. Да, в первое время у нас, у Империи и у Императора, может оказаться этого металла излишек. Ну, так никто тебя, Славий, не заставляет этот металл выбрасывать на рынок. Можно его складировать, залить маслом, чтобы не ржавел, и ждать, пока рынок не отрегулируется, и потребность в металле не увеличится. И тогда начать его потихоньку продавать. Еще его можно продавать и в Кадир, и зоргам. В конце концов, никто особенно от этого не пострадает. Кузнецы будут получать хороший металл, мы сохраним наши рудные жилы, получим возможность развиваться, да еще и заработаем. К тому же мы заработаем и на поставках продовольствия Тарстену, увеличив объем этих поставок.

— А неплохая мысль, Гленард, — Славий задумчиво потер виски.

— Позволит ли мне Ваше Величество вставить одно слово? — демонстративно осторожно спросил Донрен.

— Давай уж, Донрен, критикуй, — махнул рукой Славий, улыбнувшись.

— Предложения барона Кратхольма выглядят разумными. Не считая затрат на хранение излишков металла и расходов на масло. Равно как и не принимая во внимание усиление военной мощи ближайших соседей Империи при продаже им бьергмесского металла. Однако меня более смущает наше обязательство поставлять бьергмесам определенную квоту продовольствия. Может ли так случиться, что в случае нескольких лет неурожая подряд мы будем вынуждены заставлять наш народ голодать, отрывая у них последнюю еду? А бьергмесы тем самым устранят свои риски, и будут счастливы и сыты, независимо от погоды и урожаев.

— А вот этот случай как раз можно предусмотреть в договоре, — пожал плечами Брайн. — Пропишем это как некую силу Богов, Magd av Gudern, временно отменяющую или ограничивающую действие соглашения. Ну, и договоримся, что взаимные гарантии и квоты будут пересматриваться время от времени. Допустим, каждые пять лет или десять. Плюс потребуем еще раз свободного доступа наших купцов на рынки бьергмесов. В общем, будет, о чем поторговаться.

— Добро, — кивнул Славий. — Так и поступим. Пару часов отдыха, потом предложим эти условия. Было бы хорошо закончить сегодня эти переговоры. Хотя бы в общих чертах. И перед началом, Гленард, объясни, пожалуйста, мастеру Анжену выгоды этого соглашения для кузнецов и оружейников Империи, чтобы он случайными репликами не развалил нам всё дело. Донрен, про случайные реплики, это тебя тоже касается. Держи себя, пожалуйста, в руках. При всём моём уважении и любви к тебе.

Перерыв, однако, затянулся. Славий не очень торопился вернуться за стол переговоров, так как Брайн убеждал его, что неформальное общение, порой, приносит больше пользы. Брайн, Джеррих и Адельхарт вели долгое обсуждение возможных условий соглашения в одной из комнат наверху. Славий, Тарстен и Донрен обсуждали происходящее в общинах бьергмесов в Империи, стараясь избегать особенно острых тем. Гленард задумчиво смотрел на огонь. Конрад, Анжен и Берхард за столом мрачно обсуждали убийство госпожи Эрмелинды и предстоящие похороны.

Наконец, когда уже совсем стемнело, и Гленард, с помощью Конрада, зажег и расставил на столе свечи, все снова собрались, чтобы продолжить переговоры.

— Ну, что ж, Славий, — улыбнулся Тарстен, — похоже, мы близки к соглашению.

— Похоже на то, Тарстен, — улыбнулся в ответ Славий. — Адельхарт, прошу тебя, как посредника в этих переговорах, огласить то, о чем вы предварительно договорились с посланником Джеррихом и с посланником Брайном.

— Хорошо, Ваше Величество, — Адельхарт поклонился. — Итак, благородный эдль Джеррих и благородный герцог Брайн, руководствуясь принципами разума, взаимности и добрососедства, действуя из наилучших побуждений в интересах обоих представляемых ими государств, договорились о следующем, что они выносят на суд и решение своих властителей. Вопрос о взаимных торговых гарантиях обеих государств решен…

Ба-бах!!!

Дверь распахнулась с оглушительным грохотом. Вместе с порывом ветра, затушившим половину свечей, в гридницу ворвались вооруженные мечами люди в черных кожаных куртках и черных капюшонах, закрывающих лица.

Все вскочили и бросились к стенам комнаты, где было сложено оружие. Мастер Конрад оказался на пути первого из нападавших, и тот одним движением раскроил ему шею и грудь. Конрад упал, заливая деревянный пол кровью. Посланник Джеррих, схватив топор, запрыгнул на стол, а с него яростно ринулся на нападавших. Первый из них встретил удар топора лезвием меча, парировал его, но не удержался на ногах и упал на пол. Джеррих снова замахнулся, высоко подняв топор, чтобы добить его, но второй нападавший молниеносно присев, хлестнул мечом по животу бьергмеса. Джеррих согнулся, выронив топор, а нападавший еще одним быстрым движением рубанул по голове отважного эдля, разнеся ему череп и разбрызгивая вокруг алую кровь и белые кусочки мозга. Джеррих рухнул навзничь и тут же затих.

Успевший подняться первый убийца кинулся на мастера Анжена, но тот схватил тяжелый стул и закрылся им, как щитом. Меч нападавшего не мог совладать с толстыми дубовыми ножками стула. Ту же защитную тактику применил и мастер Берхард против второго бандита, правда, с меньшей сноровкой — меч слегка задел плечо Берхарда. По счастью, не серьезно. Оба мастера постепенно отступали назад, к очагу.

На нападавших разъяренно налетел кричащий Гленард. Меч столкнулся с мечом, зазвенела сталь, брызнули искры. Убийца был хорош, очень хорош, но Гленард был быстрее и опытнее, ничуть не растеряв свои боевые навыки за последние годы. Гленард обрушивал на противника удар за ударом, стараясь не придерживаться определенного ритма. Сверху, снизу, сбоку, сверху, снова сверху, обманом сбоку, а затем сверху. Убийца не выдерживал темпа и, хотя пока успевал парировать, двигался уже медленнее, отступая спиной к двери.

Рядом с ним второй преступник оборонялся от наседающих на него с топорами Тарстена и Адельхарта. Славий также рвался в бой, однако его не пускал Донрен. С мечом в вытянутой вперед руке герцог Верверриг защищал Императора, не выпуская того из-за своей спины.

В проеме двери появились еще двое бандитов. Увидев, что происходит, они кинулись в комнату на помощь своим товарищам, но сделали только хуже для них. На маленьком пятачке у двери стало слишком тесно. Противник Гленарда локтем натолкнулся на своего подельника и замешкался. Гленард тут же воспользовался этим, сильным ударом сбоку заставив противника раскрыться, потом молниеносно ткнул бандита в солнечное сплетение острием меча и тут же, выдернув меч, рубанул сверху вниз по ключице и шее. Противник рухнул вниз, задыхаясь и дергаясь в предсмертных конвульсиях, а Гленард мгновенно переключился на нового противника, попытавшись рубануть того по груди. Однако противник отшатнулся, прикрывшись левой рукой, и меч Гленарда лишь глубоко разрезал куртку и плечо убийцы в черном. Тот рванулся назад и кинулся прочь из зала. Его товарищ немедленно последовал за ним.

Тем временем, последний оставшийся нападающий пропустил удар Адельхарта топором по колену. Его нога подломилась, он упал, взвыв и безуспешно пытаясь закрыться мечом. Тарстен одним ударом топора разнес ему череп.

Стало тихо.

Гленард, очнувшись от накатившего оцепенения, кинулся в дверь в погоню за нападавшими. Как только он выбежал из дома, справа от него о косяк двери что-то громко ударило. Гленард инстинктивно отшатнулся в другую сторону и присел. Еще один арбалетный болт с таким же стуком вонзился в бревно у него над головой. Молясь Богам о том, чтобы у бандитов больше не осталось заряженных арбалетов, Гленард кинулся вперед, туда, где он заметил какое-то движение в кустах.

Проломившись через кусты, Гленард увидел брошенный арбалет. Прислушавшись к удаляющемуся шуму, Гленард ринулся вперед, полный решимости догнать и жестоко покарать напавших на его дом.

Гленард бежал через лес с обнаженным мечом в руке. Проламываясь через кусты, перепрыгивая через поваленные деревья, спотыкаясь о корни, он бежал и бежал вперед. Он не слышал противников, но знал, что они где-то впереди него, испуганные и удирающие. Он должен был их догнать. Это был его лес. Он был охотником, хозяином и главным зверем этого леса. А они должны были стать его добычей.

Гленард, рыча, перепрыгнул через очередное поваленное дерево, перелетел через невысокий куст, выбежал на небольшую полянку и внезапно врезался грудью в теплое и мягкое человеческое тело, отлетевшее от него и упавшее на землю, охнув. Взревев, Гленард, поднял меч, чтобы прикончить противника.

— Стой! Стой! Стой! — лежащий на земле человек вытянул вперед руку. — Я посланник! У меня неприкосновенность! Я ничего тебе не сделал!

Гленард в недоумении замер, не опуская меч. Краем глаза заметил вторую фигуру. Тот человек отступал от него назад, далеко выставив перед собой руку с мечом, но, скорее, в оборонительной позиции, чем в наступательной.

— Меч на землю! Быстро! — скомандовал Гленард.

Человек тут же выронил меч и развел руки в стороны, показывая, что он безоружен.

— Ты! — выкрикнул Гленард, нависая над лежащим перед ним человеком. — Меч из ножен и брось его в сторону.

— Вы не имеете права! — возразил лежащий в ответ.

— Быстро! — заорал Гленард. Противник поспешил подчиниться.

— Уверяю вас, это всё глупое недоразумение! — запричитал он.

— А вот сейчас и разберемся, — слегка успокоившись, пообещал Гленард. — Ты, второй, на землю на колени. Руки держи за головой.

Тот немедленно подчинился. Гленард в тусклом ночном свете звезд всё-таки смог слегка рассмотреть обоих собеседников. Без подробностей, но достаточно для того, чтобы понять, что одеты они были не в кожаные куртки а в сюрко. И ни один из них не был ранен.

— Кто ты такой? — спросил Гленард.

— Я аймир Вернх арр Сабхар, младший посланник Кадирского Галирата в Империи, и мне Императором дарована дипломатическая неприкосновенность. А это мой помощник ширф Хассар арр Митхаб.

— Хм… Ну, вставайте, господин младший посланник, — Гленард, не убирая свой меч в ножны и не спуская глаз с обоих противников, поднял левой рукой с земли меч собеседника, а затем и меч его спутника. — Пойдемте, прогуляемся, обсудим всё при свете и в тепле. Тут недалеко.