Сначала скакали быстро. Лишь когда горы впереди приблизились и выросли, лишь когда дорога запетляла между невысокими, но скалистыми холмами, они сбросили темп, перейдя с галопа на резвую рысь. Артана, сперва отстававшая от остальной компании по причине малого знакомства с верховой ездой, теперь вырвалась вперед и указывала путь. За ней следовал стюард Миррард. Славий и Гленард немного отстали.

— Странное ощущение, Славий, — Гленард приблизил своего коня к Императору, — убегаю тайно из собственного дома по собственной земле. От своего друга, к тому же.

— Ну, иногда такое приходится делать, если этот друг тебя слишком заботливо опекает.

— Опекает он тебя по той причине, что любит тебя и Империю, и заботится о тебе.

— Пусть так, — слегка раздраженно согласился Славий, — но иногда его забота становится слишком уж назойливой. Я всё-таки взрослый мужчина, немало уже прошедший в жизни. Я могу о себе позаботиться.

— Донрен назвал бы такие слова безответственными. Сказал бы, что на твоих плечах лежит вся Империя. И что ты не можешь просто так ее оттуда сбросить.

— Вы сами ее туда возложили, — грустно усмехнулся Славий. — Корону на голову, Империю на плечи, камень на сердце. Меня никто не спрашивал. Вы с Донреном это придумали, так что теперь тоже несите часть этого тяжелого груза.

— Зачем ты так? — Гленард укоризненно посмотрел на Императора. — Донрен всю свою жизнь посвятил помощи тебе. Да и я стараюсь помогать в меру сил.

— К чему ты клонишь, Гленард? Хочешь, можем вернуться.

— Нет, — Гленард посмотрел на близкие горы, поросшие низкими соснами. — Вернуться на пороге великого приключения? Ни за что. Просто я отметил странность ситуации.

— Это именно то, что тебя гложет? — Славий улыбнулся. — Ты какой-то мрачный и задумчивый.

— Нет, не это. Меня печалит то, что мы так и не раскрыли убийство Игвара. А все подозреваемые и свидетели уже или мертвы, или разъехались по разным сторонам света. Даже Вилфрид вчера уехал с прахом Игвара. Со всеми этими нападениями и приключениями так и не удалось провести полноценное расследование.

— Ну, я думаю, что этот Тиллуан к этому тоже причастен, — Славий пожал плечами. — Так что можешь закрыть дело за смертью подозреваемого и не печалиться более.

— А ему это зачем, Славий? И другой вопрос, еще более важный: кто стоит за Тиллуаном?

— Думаешь, кто-то есть другой за всем этим?

— Уверен, — Гленард резко кивнул. — Потому что самому Тиллуану это зачем? Он, вероятно, наемник. Солдат удачи, каких много нынче. И потом, он сказал, что ему поручили меня убить. Обрати внимание, не наняли, а именно поручили. Вероятно, Тиллуан состоит у кого-то на постоянной службе. У кого-то богатого и могущественного. И настолько могущественного, что он знает о твоих планах, даже тайных. У тебя где-то рядом предатель, Славий. Возможно, кто-то совсем близко. Поручи Донрену проверить всех, кто даже чисто теоретически мог бы знать о твоих планах с цеховыми старостами и о встрече с мятежными мастерами. Кто-то делится информацией со своим нанимателем.

— И кто же может быть этим нанимателем, как ты думаешь? — Славий внимательно посмотрел на Гленарда.

— Сложно сказать. Я бы предположил, что кто-то из крупных магнатов. Купеческие гильдии. Объединения цехов. Но, возможно, что и кто-то из герцогов. В том числе, тех герцогов, которые были тобой по доброте помилованы и изгнаны. Покуда они живы, что помешает им с помощью старых друзей плести заговоры вокруг тебя? Что мешает им пытаться отомстить? Я бы отнесся к этой ситуации очень серьезно. Потому что сегодня они просто пытаются сорвать важную встречу. А завтра они могут тебя и отравить. Будь осторожен, Славий.

— Ну вот, дожили, — Славий закатил глаза. — Стоило мне выбраться из-под опеки Донрена, как тут же новая нянька. Но ты прав, извини. Что-то нехорошее вокруг творится, и события в Кратхольме всего лишь выявили то, что давно зрело. Ощущение противодействия и саботажа моих указов меня уже давно не покидает. Что-то вокруг происходит. Надо будет поговорить с Донреном об этом, когда вернемся, и поручить ему разобраться. Как раз для него задача.

Деревушка Зеленый Ручей была маленькой. Десяток низких домиков, амбар и конюшня. Возделывать тяжелую каменистую почву окрестных полей желающих было немного. В основном, привлекала она своим уединением и тишиной. Однако мучительное и малопродуктивное земледелие было не основным занятием жителей деревни. Гленард знал, что на окрестных холмах стоит немало ульев. Местный горный мед весьма славился и в Кратхольме, и в окрестных баронствах. Еще одним источником дохода жителей деревни были грибы и ягоды, собираемые ими в лесах на склонах низких гор. Так что, хотя деревня и была небольшой, жилось ее обитателям не так уж и плохо.

Узнав, что Артана собирается подниматься в горы как раз вдоль течения того самого Зеленого Ручья, давшего название деревне, Гленард предложил оставить лошадей здесь. Миррард должен был обо всем договориться с деревенскими жителями и удостовериться, чтобы о баронских скакунах достойно позаботились. На обратном пути Гленард собирался забрать лошадей здесь, чтобы не возвращаться через всё баронство пешком.

Сборы заняли мало времени. Гленард закинул на плечи тюк со сложенной палаткой, к которому был привязан его зимний плащ. В Кратхольме в конце пятого месяца года, месяца трав, было довольно тепло, однако Гленард по опыту знал, что северная природа непредсказуема и изменчива, а в горах их вполне может застать даже снегопад, поэтому не пренебрег теплой одеждой. Славий нес мешки с едой. Еды Гленард взял на семь дней. Артана обещала пять дней пути, но Гленард предпочитал подстраховаться.

Сама Артана ограничилась небольшим мешочком из простой шерстяной ткани на толстой льняной веревке, который она закинула через плечо поверх своего неизменного серого плаща. Что было в мешочке, Гленард мог только гадать. Ее знаменитое двухклинковое оружие, которая она иронически называла просто палкой — майдэ — она повесила на ремне за спину. Казалось, что из этого положения достать его при необходимости будет непросто, но Артана, в ответ на высказанное Гленардом сомнение, почти мгновенно выхватила оружие, а потом продемонстрировала удивленному Гленарду застежки на ремне перевязи, которые могли отстегиваться одним легким движением пальца.

Все сборы заняли не более десяти минут. Гленард, обняв Миррарда, которому предстояло расседлать лошадей и поставить их в стойла, перед тем, как вернуться в замок, коротко кивнул. Славий и Артана улыбнулись высыпавшим из домов жителям деревни, удивленно и настороженно взирающим на необычных гостей. Затем все трое направились к горам.

Они весь день поднимались вверх по течению ручья, через лес, между двух отрогов гор, становившихся всё выше и выше. Вела Артана, за ней шел Славий, замыкал группу Гленард, временами оглядывающийся назад. Зеленый Ручей тек по дну небольшой долины, поросшей лесом. Артана рассказала, что им предстоит идти вдоль ручья на северо-запад сегодня весь день и часть завтрашнего утра. Потом они должны повернуть направо, почти на восток, и подняться на перевал между двумя пиками. А затем их ждал трехдневный путь по горам до страны вархов. Погода была хорошей и солнечной, однако и Гленард, и Артана знали, как быстро может меняться погода в горах, и поэтому относились к оценкам времени и сложности пути весьма осторожно.

Шли до самого вечера, огибая деревья и кустарники, то удаляясь от ручья, то снова к нему возвращаясь. Останавливались лишь на короткие десятиминутные перевалы каждые два часа. Артана считала нужным как можно быстрее пройти более легкую часть, чтобы оставить больше времени в запасе для сложного пути через перевалы.

— Ты как, держишься? — спросил Гленард у Славия на очередном привале. — Думаю, давно пешком много ходить не приходилось? Всё кареты и лошади?

— А вот ты зря так, — усмехнулся в ответ Славий. — Я много гуляю по дворцовым садам. Стремлюсь поддерживать себя в форме. Никогда не знаешь, где это пригодится. Вот, и пригодилось.

— Да, сады у тебя знатные, — Гленард с завистью покачал головой. — Графиня Солли при тебе развернулась вовсю. Я так понимаю, в финансировании ты ей не отказываешь?

— Ну, как же можно отказать Солли ан Веннедун? — рассмеялся Славий. — Не завидуй, Гленард. Кто тебе мешает тоже завести сады? Вон там у тебя, как его, Лисий холм. Сделай там что-нибудь красивое, и любуйся из окна на красоту. Хочешь, я к тебе Солли на месяц пришлю, чтобы она всё распланировала?

— А хорошая мысль, кстати, — Гленард откинулся на мешок с палаткой, смотря на синее небо. — Давай разберемся с нынешними делами, а там, может, и воспользуюсь твоим щедрым предложением. Хотя у меня здесь, конечно, не такой роскошный климат, как в столице. Сколько у вас там снег лежит зимой? Пару-тройку раз за всю зиму дня по три? А у нас иногда и три месяца не тает.

— Ну, Солли что-нибудь придумает. Ёлок насажает или кедров каких. Ладно, давай, вставай! Хватит мечтать, пора снова в путь.

Уже начало темнеть, когда Артана, найдя небольшую полянку прямо на берегу ручья, предложила остановиться на ночлег. Гленард с радостью скинул с себя мешок и сел на землю у глубокого на вид затона, который образовывал здесь Зеленый Ручей. Впрочем, через пару минут пришлось подняться и идти вместе со Славием ставить палатку.

— Боги, сколько лет прошло с тех пор, когда мы с тобой вместе были на таком вот привале в лесу! — Славий забил очередной колышек в землю и посмотрел на Гленарда.

— Да почти десять, наверное, — Гленард расправлял палатку. — Или девять? Что-то вроде этого. Время летит. Раны заживают. Память услужливо стирает плохое.

— И всё же хочется вспомнить что-то хорошее в тех старых временах. Вот такие привалы под звездами. Палатки, костры, песни под лютню.

— Угу, как здорово, что все мы здесь сегодня собрались, — усмехнулся Гленард. — И еще здорово, что дожили до вечера очередного дня. Не всем это тогда удавалось.

— Да ладно тебе, зануда, — отмахнулся Славий. — Мы с тобой этот путь вместе прошли. И выжили, несмотря ни на что. Поэтому просто давай наслаждаться хорошими воспоминаниями, а боль по тем, чьи имена запеклись на наших сердцах, как раны, сохраним отдельно. Давай просто наслаждаться жизнью.

— Ты прав, — Гленард осмотрел палатку, убеждаясь, что всё хорошо закреплено. — Просто у меня свои ассоциации, и воспоминания, которые давно уже пора отпустить. Прости. Постараюсь не занудствовать, хотя мне это обычно плохо удается.

Тем временем, Артана развела костер. Затем, сев на землю, сняла свои кожаные полусапожки. Снова встав, она подошла к ручью. Легкое движение плечами, и плащ соскользнул с ее тела, упав у ее ног. Под плащом она оказалась полностью обнаженной. Не обращая внимания на отвисшие челюсти Гленарда и Славия, она вошла в воду и полностью, с головой, погрузилась. Вынырнув чуть ближе к середине ручья, она проплыла пару раз по затону, а затем, вернувшись, вышла на берег.

Выжав волосы, она стала ладонями стряхивать капли воды со своего тела. Гленард, невольно залюбовавшись ей, не мог отвести глаза. Стройное, в меру тренированное тело. Небольшие, упругие груди рожавшей, но хорошо сохранившейся женщины. Плоский живот с чуть очерченной мускулатурой пресса. Золотые волосы на лобке, под которыми виднелись нежно-розовые губки. Стройная спина. Гладкая, упругая попка. Чуть широкие, в меру, бедра, переходящие в красивые прямые ноги. Аккуратные стопы. Красивая и манящая женщина.

Обтеревшись ладонями, она наклонилась, подняла свой плащ, снова завернулась в него и, улыбнувшись, подошла к огню и села около костра греться. Гленард, очнувшись, достал из мешка с едой окорок и стал нарезать его на кусочки. Нарезав, насадил куски на палочки, чтобы было удобно поджаривать окорок на огне.

Славий покопался в другом мешке и через некоторое время с торжествующим видом извлек из него глиняный кувшин с вином. Выдернув пробку, он отпил добрый глоток и протянул кувшин Артане. Та, кивнув, приняла кувшин и, сделав глоток, над костром передала его Гленарду с теплой улыбкой. Гленард быстро взял вино, не позволяя ей обжечься пламенем костра.

— Позволите ли вы мне спросить, госпожа Артана?.. — Гленард, отпив вина, опустил кувшин.

— Просто Артана, Гленард, — снова улыбнулась она.

— Хорошо, Артана. Позволишь ли ты мне задать немного личный вопрос о вархах?

— Спрашивай, Гленард. Мы все идем в этот поход, чтобы вы узнали как можно больше о вархах. Не стесняйся задавать даже очень личные вопросы. Обычно это лучший способ действительно понять кого-то. Если на какой-то вопрос я не смогу ответить, я тебе честно об этом скажу.

— Хорошо, спасибо, — Гленард улыбнулся в ответ и передал кувшин Славию, севшему рядом с ним у костра. — Все вархи не носят одежду под плащами?

— Или только я? — продолжила невысказанный вопрос Артана. — Нет, в большинстве своем почти все. Здесь нужно больше рассказать о наших плащах. Я рада, что ты спросил, потому что эти плащи — это большая часть культуры вархов. С первого взгляда, как видишь, это просто большой бесформенный плащ из серой шерсти. Тяжелый и неудобный на вид. Но на самом деле, эти плащи очень непростые. Они мягкие и легкие, я тебе потом позволю его надеть. Они очень гибкие. И при этом они теплые и очень прочные. Их невозможно прорезать ножом и даже мечом, их невозможно истереть. Они пропускают влагу наружу, поэтому мы в них не потеем. При этом они задерживают тепло, мы не мерзнем, но только в необходимом количестве, нам в них не жарко даже в очень теплую погоду. Напротив, они предохраняют нас и от холода, и от жары, и от дождя. Они снаружи абсолютно непромокаемые.

— Потрясающая штука! — искренне удивился Гленард.

— Это еще только начало, — Артана отпила очередной глоток из переданного Славием кувшина и приблизила к огню палочку с окороком, полученную от Гленарда. — Эти плащи не пачкаются ни снаружи, ни изнутри. Их не нужно стирать, никогда. Я серьезно, Гленард. Они не горят, но могут нагреваться у костра и отдавать затем столько тепла, сколько нам нужно. И я могу усилием мысли сделать мой плащ крепче камня. Таким, что он будет отражать и стрелы, и удары меча, и даже топора, лучше, чем самый мощный ваш доспех. Эти плащи для нас — это и одежда, и дом. Мы живем в них, в буквальном смысле. Нам не нужны палатки, мы засыпаем на голых камнях на ветру, завернувшись в плащ, и нам не холодно. Даже наше слово для этих плащей — тай — происходит от вашего же собственного слова «тайх» — дом. Как например, Рогтайх — королевский дом. Мы получаем эти плащи, когда достигаем зрелости, это особый ритуал, очень важный. Они делаются специально для каждого из нас в отдельности. Мы живем с этими плащами и живем в них, буквально, всю свою жизнь. И хоронят нас тоже в них. Поэтому они очень важны для нас.

— Невероятно! И невероятно интересно! — с восторгом воскликнул Гленард. — Но в чем же секрет? Из чего сделаны эти плащи? Как они приобретают такие удивительные свойства?

— Магия, Гленард, — развела руками Артана. — В основе ткани обычная овечья шерсть, но она приобретает свои волшебные свойства во время различных магических ритуалов. Это одно из наших умений. Извини, но подробнее я не могу рассказать. Мы с радостью покажем, как мы живем, но некоторые наши умения и, хм, технологии я оставлю в секрете.

— Я понимаю, — кивнул Гленард.

— Отвечая на твой вопрос, — продолжила Артана, — скажу, что большинство вархов не носят никакой другой одежды, кроме плащей. Ну, естественно, обувь. Она у нас тоже не совсем простая, но ничего особенно таинственного. Порой некоторые из нас носят вместо плащей простые льняные рубашки. Мы не выращиваем лен, покупаем ткань. Поэтому такие рубахи редки и используются, скорее, для разных церемоний. Как мантии или свадебные платья у вас. А летом, когда очень жарко, многие из нас ходят вообще без одежды. Мы, если честно, вообще одежде не придаем большого значения. Только для защиты тела от холода и ветра. А так, как часть нашей философии, мы считаем, что Вселенная создала нас, всех нас, каждого, прекрасными, и нет смысла стесняться или прятать свое тело. Это непросто понять и принять жителям Империи, очень непросто бьергмесам и почти невозможно для альвов. Но это одна из базовых основ нашего мировоззрения.

— Интересно, — Гленард настолько заслушался, что не обратил внимание, как его кусок окорока начал пригорать. — Пожалуй, это очень разумно, хотя ты права, принять это непросто. В нашей вере в Двух Богов тоже есть положения о прекрасности каждого создания на земле и о прекрасности наших тел. Мы тоже не стесняемся одеваться достаточно легко. А в некоторых герцогствах, я знаю, вполне в норме устраивать совместные купальни для мужчин и женщин. Однако полностью признать это многие не могут. Ну, а для альвов, ты права, показать какую-то лишнюю часть тела — это вообще трагедия. Кроме того, одежда для нас показатель статуса. Из чего можно сделать вывод, что вопросы общественного положения у вархов или не стоят остро, или решаются каким-то другим образом.

— Наш статус внутри нашей общины не основан на богатстве, Гленард. В этом плане мы все равны, поскольку никто ничем не владеет, кроме плаща и оружия. Естественно, у нас есть определенное ранжирование, но оно основано на знаниях и умениях. И каждый чувствует, с кем общается. Не обязательно показывать свой статус одеждой, если каждый встречный чувствует, являешься ты Знающим или нет.

— Любопытное социальное устройство, — у Гленарда просто горели глаза, — никогда с таким не встречался.

— Поэтому я вас и веду туда, чтобы вы поняли, что мы, хотя и в чем-то другие, не страшны для вас, — Артана снова улыбнулась. — Я должна попросить у вас со Славием прощения. Я не подумала о том, что мое купание может быть чем-то неожиданным и необычным для вас. Я не подумала, что публичное обнажение для вас непривычно. Я прошу за это прощения. Вархи очень внимательно относятся к чистоте. Регулярные купания и омовения для нас очень важны, поэтому мы стараемся селиться рядом с озерами и ручьями.

— Ну, мы тоже любим купаться, — вступил в разговор Славий. — Тебе не за что извиняться, Артана. Ты не обидела нас, скорее, просто немного удивила.

— Вам еще многому предстоит удивляться в ближайшие дни, — Артана вгляделась в огонь. — Просто постарайтесь воспринять всё это, как есть. Принять это с открытым разумом и сердцем, без осуждения и отторжения.

— Мы желаем этого, Артана, — Гленард доел окорок и отложил палочку в сторону, — желаем этого всем сердцем. Желаем удивляться и познавать новое. Со своей стороны замечу, что твое тело удивительно красиво.

— Каждый из нас, и из вас, прекрасен, Гленард. Каждого сотворила прекрасным Вселенная. Но я благодарю тебя за комплимент.

Славий ушел в палатку спать. Гленард задержался у костра, думая о событиях прошедших дней. Артана встала, обошла костер и молча села рядом с ним, чуть прижавшись к нему плечом. Догоравший костер переливался черно-красными узорами углей. Тихо журчала вода ручья. Вовсю пели ночные сверчки. Где-то вдалеке раздавалось уханье сов и лай лис. Бесшумно скользили по небу редкие летучие мыши.

— Почему ты позвала меня с собой, Артана? — тихо спросил Гленард. — Я понимаю, зачем здесь Славий. Он Император, от него зависит будущее наших народов. Но я? Барон мелкого северного баронства. Да, близкого к горам, но логичнее было бы позвать кого-то более влиятельного. Того же Донрена, например.

— В тебе нет черствости, Гленард, — Артана легко скользнула пальцем по щеке Гленарда. — У тебя пытливый любознательный ум. Ты открыт миру, и с радостью готов воспринимать новое. Воспринимать его таким, какое оно есть, не пытаясь подстроить его под свою уже сложившуюся систему ценностей. И потом, ты близок Славию и важен для него и для его жизни, я чувствую это. Мне кажется, что ваши пути связаны надолго, и сколько бы вы не расходились, ваши дороги всё равно пересекутся. Я позвала тебя, потому что почувствовала, что так нужно. Я не всегда могу понять почему, но знаю, что не прислушиваться к советам Вселенной глупо. Кто знает, может быть, в этом есть какая-то большая цель, которую нам только предстоит узнать. А может, ты мне просто понравился, Гленард. Лишь Вселенной известна правда.

— Пора спать, Артана, — Гленард посмотрел ей в глаза и улыбнулся. — Завтра снова в путь, и завтра будет непросто. Давай спать, а завтра посмотрим, что Боги, или Вселенная, для нас придумали.

— Правда, — улыбнулась в ответ девушка. — Пора спать.

— Ты будешь спать с нами в палатке?

— Нет, здесь. У меня есть мой плащ.

— Ну, тогда спокойной ночи, Артана, — Гленард встал.

— Спокойной ночи, Гленард.

Проснувшись на следующий день с рассветом, они быстро собрались и продолжили свой путь вверх вдоль ручья. Через пару часов Артана, оглядевшись, уверенно направилась вправо, на подъем.

Петляя по склону, они поднимались всё выше и выше. Постепенно лес остался позади, сменившись невысокими кустарниками. Впереди показалась горная гряда с небольшим разрывом в ней. Артана, указав на этот разрыв рукой, сообщила, что к нему они и направляются.

Идти становилось тяжелее. Сложность восхождения накладывалась на усталость вчерашнего и сегодняшнего дня. Привалы стали чаще. Иногда приходилось просто останавливаться на несколько минут, чтобы Гленард и Славий могли отдышаться. Артану, казалось, усталость даже не коснулась. Гленард уважительно покачал головой, смотря, как она поднимается по склону. Часто девушке даже приходилось останавливаться, чтобы дождаться отставших мужчин.

Наконец, горы, раньше такие далекие, обступили их со всех сторон. Обходя валуны, путники прошли через неглубокое, но длинное ущелье, и, спустя примерно час, вышли с другой стороны горной гряды.

Картина, открывшаяся перед ними, была великолепной и величественной. У подножия горы, на которой они стояли, лежала ярко-зеленая долина. Покрытые цветами луга, травы всех оттенков зеленого, склоны гор, поросшие соснами и кедрами. Справа и слева долину обрамляли высокие зеленые горы, на которых кое-где грозно выделялись безжизненные серые скалистые уступы. Далеко впереди, за долиной, высоко вздымались суровые и мощные горы, коричневые внизу и ярко-белые от лежащего на них снега вверху. Редкие облака, казалось, лежали, отдыхая, на вершинах этой горной цепи. Кое-где, снегом были покрыты и склоны — похоже, что там сошли грозные лавины.

— Нам нужно будет пересечь эту долину, — Артана указала рукой вперед, — затем обогнуть вон ту высокую гору справа, по ее склону. Там будет непросто и может быть опасно. За ней еще пара таких же гор, отсюда они плохо видны. Ну, а за горами уже, считайте, наши земли.

— Да, далековато вы забрались, — Гленард вытер пот со лба.

— Первоначально мы поселились как раз вот в этой долине, но конфликты с охотниками, они считали, что мы распугиваем дичь, вынудили нас уйти дальше, за те горы.

— То есть от вас до Шеангая остается не так уж и далеко, — подсчитал Гленард — Вы добирались туда?

— Туда не так-то просто добраться, Гленард, — покачала головой Артана. — Просто чудо, что кому-то из наших предков вообще удалось выжить во время Исхода. Горы там еще выше и суровее, чем вот эти. Говорят, что несколько наших, человек пятнадцать, лет сто назад решили добраться до Шеангая. Вернулись трое. Рассказали о том, что за горами бескрайняя снежная пустыня. Ни людей, ни животных, ни даже следов они не видели. Впрочем, далеко они не уходили от гор — не было еды. С тех пор таких попыток не предпринималось. Впрочем, в последние пятьдесят лет климат меняется, становится теплее. Возможно, скоро можно будет предпринять новую экспедицию.

— Знаешь, — Гленард взглянул на Артану, — меня всегда интересовало, что стало с теми, кто не ушел тогда на юг. Выжили ли они? Может быть, до сих пор в Шеангае, где-то далеко, выживают общины наших родственников?

— Всё известное нам, — Артана погрустнела, — заставляет предположить, что к северу от Башрайга не выжил никто. Спаслись только те немногие, кто пережил Исход и успешно добрался до юга. Впрочем, кто знает, что творится далеко на севере? Никто еще не забирался туда. Пойдемте уже, нам еще предстоит спуститься в эту долину сегодня. Там и заночуем, а завтра пойдем к горам.

— Что представляет собой страна вархов? — Гленард, сидя у костра рядом с Артаной, поджаривал на палочке кусок ветчины. — Как вы ее, кстати, называете? Вархтай? Дутайх ан вархан? Вархйорд? Вархостан?

— Страна вархов, — Артана улыбнулась. — Просто страна вархов. Иногда — «наша земля». Ты ее скоро увидишь, Гленард.

— Но всё же, — Славий с кувшином в руках сидел с другой стороны костра, — что там? Что мы увидим? Горную долину? Пещерный город? Что? Интересно же знать…

— Ну, ладно, расскажу, раз вы такие нетерпеливые, — Артана протянула руку за кувшином, Славий безропотно его отдал. — Итак, страна вархов ныне — это четыре долины между горами. Точнее, пять. Есть еще маленькая тайная долина. Самая большая долина, куда мы и идем, расположена между высокими вечно заснеженными горами. С одного края долины большое озеро, с другого края, между ручьями, леса и луга. Это чудесное место. Когда вархи были вынуждены покинуть вот эту долину, где мы сейчас, они долго и мучительно искали новое место для жизни. Говорят, что когда они увидели озеро и ту долину, они хором воскликнули «Вот наш дом!». Это, конечно, легенда, но долину мы так и называем «наш дом» или «первый дом».

— Там холодно? — поинтересовался Гленард. — В окружении вечно заснеженных гор должно быть не жарко.

— Там-то как раз тепло. Озеро подогревается теплыми источниками. При этом их не так много, чтобы сделать воду ядовитой, а есть и такие озера у нас в округе. Ручьи тоже теплые, поэтому в долине весьма приятный климат.

— А другие долины? — спросил Гленард.

— Три другие долины разбросаны в разные стороны по горам. Между долинами около десяти-пятнадцати километров. Одна из них находится недалеко от земель королевства бьергмесов, там мы встречаем новичков и там же мы храним товары для торговли с бьергмесами. Две другие долины отличаются более суровым климатом, зимой они покрываются снегом, хотя летом жизнь в них вполне приятная. Там тоже есть и речки и небольшие озера, правда, очень холодные. Но вархи легко переносят холод. Я не думаю, что вы успеете посетить эти долины, но там нет ничего особенного. Поля, луга, леса. Ничего такого, чего нет в большой долине. Кроме того, некоторая часть вархов живет не в долинах, а в горах. В пещерах или просто на камнях. Многие из нас очень сильно ценят уединение.

— А что за тайная долина, которую ты упомянула?

— О, это интересная история, — Артана передала почти пустой кувшин Гленарду. — Мы обнаружили ее через несколько лет, после того, как поселились в горах. И поняли, что там у наших Знающих резко усиливаются их способности. Мы не знаем почему, но это факт. Некоторые Знающие там живут постоянно. Другие, в том числе я, бывают там время от времени, достаточно часто. Остальные вархи собираются там для проведения особых церемоний и ритуалов. Как правило, четыре-пять раз в год. Попасть туда непросто, путь туда скрыт и опасен. Говорят, что однажды, лет семьдесят назад, бьергмесы отправили большой отряд, чтобы захватить наши земли. Знающие привели их ко входу в тайную долину. Весь отряд, порядка трехсот бьергмесов, вошел в туман, который постоянно окружает долину, и никто не вышел.

— Они погибли или остались в долине? — уточнил Гленард.

— Они попали в большой горячий источник, Гленард, — Артана грустно вздохнула. — А источники в той долине настолько активны, что обладают способностью быстро растворять и металл, и тела. Это горячая бурлящая кислота, на самом деле. Никто из них не выжил, не осталось даже останков. После этого бьергмесы снова вспомнили, что с нами гораздо выгоднее дружить, чем воевать.

— Мы увидим эту долину? — Гленард явно был заинтересован.

— Не знаю, — она пожала плечами. — Я была бы не против. Но решит Моррель — она одна из самых сильных Знающих. Фактически, ее можно назвать нашим предводителем, нашей королевой. Вы с ней скоро познакомитесь. Если она решит, что вы достойны, она покажет вам долину и, возможно, некоторые из наших ритуалов. Если вы захотите, конечно.

— А мы можем оказаться недостойными? — Славий усмехнулся.

— Для меня нет, — улыбнулась в ответ Артана, — иначе бы я вас не вела. Но у Моррель своя система оценки людей, которая основана на таких вещах, которых даже я не всегда понимаю. Она уже не совсем человек, она часть Вселенной, и оценивать, достойны вы чего-либо или недостойны, будет Вселенная в ее лице. Это очень сложно объяснить, но, я надеюсь, что скоро вы всё сами поймете.

— Пусть так, — кивнул Гленард. — Скажи, Артана, а сколько вархов сейчас?

— Около трех с половиной тысяч. Плюс около ста пришедших учеников.

— Я думал, вас должно быть больше, — удивился Гленард.

— Почему?

— Я слышал, что у вас очень высокая рождаемость, — Гленард насадил на палочку новый кусок ветчины. — Что женщины у вас рожают каждый год, а значит, за двести с лишним лет ваш народ должен был значительно увеличиться. Я ожидал, что вас несколько десятков тысяч.

— Про рождаемость — это правда, — согласилась Артана. — Точнее, это было правдой до относительно недавнего времени. В последнее время мы стараемся ограничивать количество рождающихся детей, поскольку наши долины не могут прокормить слишком многих. В то же время, у нас высокая детская смертность. Увы, это так. Детям сложно выживать в суровых условиях гор. Кроме того, здесь я открою тайну, которая многим в Империи может не понравиться, у нас есть очень своеобразная система обучения и тренировки, которая позволяет развить способности вархов. То, что нас отличает. Те самые способности, которые так пугают герцога Донрена. И далеко не все дети переживают это обучение. Скажу прямо, выживает не больше половины. И дальше, наша жизнь не такая уж простая. В горах много опасностей, что тоже сокращает численность нашего населения, несмотря на все наши достижения в области лечения болезней и увечий. Поэтому мы вынуждены искать некий баланс рождаемости, смертности и приема к нам желающих со стороны, чтобы, с одной стороны, держать население на максимально возможном уровне и, с другой, не превысить возможностей нашей земли.

— Звучит довольно жестко, — покачал головой Славий.

— Да, но я не стараюсь смягчать формулировки. Я понимаю, что это жестко и даже жестоко, порой, однако мы живем в очень жестких природных условиях, и вынуждены реагировать соответственно. Я также понимаю, что эта информация, если ее прямо, в лоб, рассказать людям Империи может быть воспринята неправильно. Будут говорить, что мы убиваем наших детей, чтобы ограничить население. Это не так. Совсем не так. Скорее, мы вынуждены поддерживать высокую рождаемость, чтобы компенсировать высокую смертность. Вот почему, Ваше Величество, мы так хотим получить новую землю в Империи, чтобы иметь возможность развиваться дальше в менее жестоких условиях. Наши ресурсы, честно скажу, исчерпаны. Это вопрос и нашего развития, и нашего выживания.

— Хорошо, допустим, — Славий добрался до кувшина, и, с сожалением, положил его обратно, поняв, что он пуст, — но смогут ли ваши дети, выросшие в Империи, жить потом в суровых условиях гор? Не боитесь ли вы разделить ваш народ? Не боитесь ли вы потерять те навыки и умения, которые формируются здесь?

— Они формируются не из-за гор, Славий, а, скорее, вопреки им. Да, возможно те, кто вырастут в Империи, не захотят возвращаться в горы. Но они будут живы, и это, согласись, уже очень ценно. И наш народ будет расти и развиваться.

— Допустим, — повторил Славий. — Но почему бы вам не жить вместе со всеми: людьми, альвами, бьергмесами, зоргами? Приезжайте, как Роллен, в столицу, живите в Рогтайхе, интегрируйтесь в общество Империи. Мы поможем. Но вы хотите обособленную землю, а я как раз с этой обособленностью сейчас и борюсь.

— Есть отличие, Славий, между нами и всеми остальными расами. Их объединяет не только культура, но и, собственно, раса. Альв остается альвом, независимо от того, вырос он в Империи или в южных степях среди мятежных альвов. Ты сам это прекрасно понимаешь, Ее Величество госпожа Ниара — альвийка, выросшая в Империи, насколько я знаю. Мы же, при том, что нас считают отдельной расой, таковой в реальности не являемся. Мы всего лишь смесь других рас, метисы. То, что нас объединяет, то, что делает вархов вархами, это наша общая единая уникальная культура, построенная на общей единой уникальной философии. Роллен приехал в Рогтайх взрослым сформировавшимся человеком. Он может жить среди людей, но оставаться вархом. Если же наши дети будут расти среди детей других рас, что останется у них от нашей культуры? Зачем им идти по сложному и опасному пути вархов, когда можно забросить его и стать обычными детьми, играющими и сбегающими с уроков? Если мы интегрируемся полностью в жизнь Империи, мы перестанем быть вархами, Славий.

— Ну, это уже крайности, — задумчиво сказал Гленард. — Есть же компромиссы. Вы можете, например, воспитывать детей отдельно, а потом, когда они вырастут и сформируются, переезжать в города.

— А разве не это ли я и предлагаю? — удивилась Артана. — Я с самого начала говорила о том, что вархи готовы работать на благо людей. В Тайной Страже, в больницах, везде, где нужно. Но нам нужна отдельная обособленная территория для того, чтобы наши дети вырастали, будучи истинными вархами, полностью перенимая нашу уникальную культуру и наши уникальные умения. Потом, знаете, есть еще такой момент… То обучение, которое мы даем нашим детям, те испытания, которые они вынуждены проходить… Они могут быть очень неоднозначно восприняты окружающими, которые не понимают их смысл. Они не жестоки, но жестки. Люди, которые увидят их, если мы будем жить вместе со всеми, будут считать, что мы садисты и чудовища.

— А это так? — Славий пристально посмотрел в глаза Артане поверх догорающего костра.

— Нет, Славий, не так. Наши дети долгое время готовятся к таким испытаниям и проходят их относительно легко. Но если, по глупости или по недосмотру, кто-то из неподготовленных детей попробует повторить то же самое, может случиться трагедия. Как к нам после этого будут относиться, Славий? Зачем нам рисковать?

— Возможно, ты права, — Славий скрестил руки на груди, — но почему вы хотите землю именно в центре или на юге? Почему не на севере, поближе к горам?

— Очень просто, Славий — Артана удивленно посмотрела на него, — потому что северные земли более плотно заселены. Мы не хотим причинять кому-то неудобство, сгоняя его с земли, поэтому согласны на менее заселенные южные земли. Хотя нам, конечно, было бы удобнее на севере, поближе к нашей горной стране.

— У тебя какие-то устаревшие сведения, — заметил Гленард. — Может быть, двести лет назад всё так и было, но сейчас центральные земли заселены плотнее, чем северные. На юге плотность населения еще не такая высокая, как на севере, но, мне кажется, что если бы Его Величество решил выделить-таки вархам земли, что в данный момент сомнительно, то проще было бы сделать это на севере.

— Мы с большой радостью готовы говорить о землях на севере, если Его Величество сможет рассмотреть этот вопрос, — Артана поклонилась Славию.

— Ты сказала, что помимо вархов, у вас есть еще ученики, — Гленард невольно залюбовался золотыми волосами девушки. — Расскажи о них, пожалуйста.

— С радостью. Их обычно сто — сто пятьдесят человек. Точнее, не только человек: люди, бьергмесы, альвы, даже зорг даджиды. В последнее время больше бьергмесов. Точнее, бьергмесок. Для них построено отдельное поселение, в котором мы им рассказываем о базовых принципах нашей философии и нашей жизни. Потом, узнав всё, они принимают решение остаться с нами или вернуться обратно. Примерно половина решает вернуться. Мы никого не держим против силы. Стать вархом, особенно во взрослом возрасте, очень сложно и опасно. Некоторые погибают в процессе обучения. И никто из пришедших не сможет достичь тех умений, которыми обладают многие наши подростки. Просто с этим надо вырасти. Однако тем, кто ищет свободу, и тем, кто разделяет наше мировоззрение, у нас будет комфортно.

— Как они к вам попадают? — спросил Гленард. — Тем же путем, что и мы?

— В основном, нет. Этим путем не приходит почти никто. Он короткий, но сложный. Скоро вы в этом убедитесь. Обычно приходят через королевство бьергмесов. Они не любят гостей, но, по договоренности с нами, пропускают через свою территорию тех, кто идет к нам. Если они решают от нас уйти, бьергмесы пропускают их обратно.

— И сколько длится такое первоначальное обучение?

— Около года. Если кому-то требуется больше времени для принятия решения, мы не торопим.

— И ученики платят за свое обучение? Им же нужно где-то жить, что-то есть?

— Нет, — Артана рассмеялась, — обучение бесплатное. Но ученики сами выращивают и готовят себе еду. Сами строят простые дома и поддерживают их в приличном состоянии. Труд полезен, поскольку он облагораживает дух. Мы не требуем платы за наши знания, но исходим из того, что обеспечивать себя ученики должны сами, своим трудом.

— Это разумно, — согласился Гленард. — Скажи, Артана, вархи говорят на всеобщем языке? Ты говоришь на нем свободно и на современном уровне. Если вархи ушли из Империи много лет назад, у них должен был сохраниться старый диалект. И развиться какой-то свой собственный диалект за двести лет, весьма отличный от имперского.

— Так и случилось. У вархов есть не то, чтобы свой язык, но некий… Да, диалект — правильное слово. Мы, Знающие, стараемся поддерживать знание всеобщего языка на современном уровне, для чего постоянно общаемся с новоприбывшими. Мы обучаем их, они обучают нас. Мы, в свою очередь, передаем язык детям и другим вархам. Но есть вархи, которые говорят и на очень своеобразном наречии. Например, фразу «Завтра мы пойдем к тем горам и будем подниматься» они скажут как «Другидэн ходим те горын да бдем ходим поверх». Но это, скорее, язык тех, кто принципиально не хочет идти на контакт с внешним миром, есть среди нас и такие.

— Вархи не однородны? — удивился Гленард.

— Конечно, нет. Разве может быть однородным общество, в котором принцип свободы мысли является одним из основополагающих? И это прекрасно. Всё, друзья, завтра новый день, новый путь, бдем ходим те горын. Давайте спать. Спокойной ночи!

— Вархи верят в богов? У вас есть религия? — спросил Гленард.

За следующий день они проделали долгий, но несложный путь вдоль всей долины, приблизившись со временем к подножию заснеженных пиков. Путь пролегал, в основном, через поросшие высокой травой и полевыми цветами луга. Жужжали пчелы и шмели, высоко в небе парили орлы, а в траве копошились мыши и пугливые кролики. Один из кроликов, в которого Славий очень удачно метнул кинжал, служил им сегодня ужином, аппетитно румянясь над углями костра.

— Хороший вопрос, Гленард, — Артана повернула кролика другим боком к углям. — Очень хороший. Что-то вроде религии есть, но она не совсем похожа на то, к чему ты привык.

— Расскажи, — попросил Гленард.

— Хорошо. Мы верим, точнее, мы точно знаем, что каждый человек и каждое живое существо вообще, излучает некие лучи. Эти лучи образуют условную сферу вокруг человека, в которую проецируются все его эмоции, мысли, знания. Вероятно, это то, что вы называете душой. Мы пошли дальше и обнаружили, что сферы всех жителей этого мира сливаются воедино в некую общую сферу нашего мира. Предположив, что наш мир не единственный во Вселенной, мы предположили также, что существует какая-то общая сфера всей Вселенной. И это то, что можно назвать Богом. Главное наше отличие от всех других религий состоит в том, что мы считаем, что не люди происходят от богов, а Сфера Вселенной, или просто Вселенная, происходит от людей. Иными словами, не Бог сотворил людей, а люди сотворили Бога.

— Неожиданно… — Гленард поднял брови. — Наша религия включает человека в тройственную систему Двух Богов и человеческого существа, но возможность происхождения Богов от людей мы не рассматриваем.

— Самое неожиданное в том, что мы обнаружили, что из этой сферы можно получать информацию. Так же, как можно присоединиться к сфере другого человека своей сферой и целенаправленно получать информацию оттуда. И влиять на сферу другого человека.

— Именно так вы читаете мысли? — догадался Гленард.

— Да, — согласилась Артана, — и не только. Мы еще можем считывать и внушать эмоции, проецировать образы, много чего. Здесь нужно пойти дальше и сказать, что мы считаем, что материального мира не существует вообще. Каждый из нас, и всё, что нас окружает, это всего лишь волны сгущенной энергии. Переворачивая этого кролика, например, я всего лишь меняю напряжение и направление течения энергии в одном месте Вселенной. А если я могу это сделать, то почему я не могу, например, изменить твои мысли, или передвинуть мыслью камень, или остановить движение солнца? Это ведь всё тоже всего лишь возмущения в Сфере Вселенной.

— И ты можешь? — Гленард посмотрел Артане в глаза.

— Я нет, — призналась девушка. — Я могу читать и внушать мысли и эмоции, могу управлять разумом и телами других людей, но на материальные объекты, условно-материальные, моих сил и умений не хватает. Насколько я знаю, даже Моррель не может. У нас есть легенды о Великих Знающих, которые могли взглядом двигать предметы, но легенды — это легенды. Впрочем, мы работаем над этим, учимся, развиваемся. Может быть, лет через пятьсот нашим потомкам будет подвластно многое такое, чего мы не можем сейчас даже вообразить.

— Скажи, Артана, — вступил в разговор Славий, — все ли вархи могут читать мысли?

— Нет, далеко не все. Большинство могут только считывать эмоции и с разным успехом внушать их. Могут воздействовать на движения и сознание. Кто-то может читать поверхностные, особо яркие мысли. Но на полное чтение сложных мыслей способны только Знающие, да и то не все, а также некоторые особенно способные вархи. Нас примерно пять-семь сотых от общего числа вархов.

— То есть, около двух или двух с половиной сотен, — быстро подсчитал Гленард.

— Да, около этого, — согласилась Артана.

— А что в вашей системе мира происходит после смерти человека? — поинтересовался Гленард.

— Сфера человека отделяется от тела присоединяется к Сфере Вселенной. А потом может снова оказаться в новом теле, если захочет. Но без накопленной в прошлой жизни информации, та остается во Вселенной и обогащает ее развитие.

— То есть, это то же самое перерождение, которое есть у нас? — уточнил Гленард.

— В целом, да, — Артана кивнула. — Однако есть существенные различия. Мы считаем, что новая сфера нового человека может образоваться из частей нескольких разных сфер умерших людей. А сферы могут разделяться. То есть, после моей смерти часть моей сферы может оказаться в одном человеке, а часть в другом, пополам со сферой кого-то еще. Это отличается от вашего полного переселения душ. Далее, так как мы воспринимаем Вселенную единой, то верим, что наше следующее перерождение может случиться совсем в другом мире. И не обязательно в человека. Это может быть совсем неожиданное существо. И еще одно важное отличие, мы считаем, что Сфера Вселенной существует одновременно во всех временах. Это сложно понять, но представь, что мы одновременно касаемся этого кролика, ты со своего места, а я со своего. То же самое и со Сферой Вселенной — мы можем касаться ее даже если мы разделены не только пространством, но и временем, может быть, многими веками. Но это одна и та же Сфера. Поэтому наше следующее перерождение может случиться не только в будущем, как считается у вас, но и в далеком прошлом. Для Вселенной не существует такого понятия времени, каким оно существует для нас.

— Это очень неожиданно, — признался Гленард. — И это как-то очень… Огромно, что ли? Ты говоришь о вещах, которые я ощущаю очень важными. Но они настолько велики для восприятия, что мне потребуется много времени, чтобы их обдумать и понять.

— Вот именно, — Артана улыбнулась. — Теперь представь, что всё это лишь очень поверхностное объяснение самых базовых понятий нашего мировоззрения. Теперь понимаешь, почему мы так долго и так сложно учимся? Понимаете, почему мы не можем просто так прийти и интегрироваться в столичное общество? Нас просто не поймут, даже близко. А не понимая, будут бояться. Ну, а страх всегда рождает ненависть и агрессию. Поэтому мы и просим об обособленной территории. Пусть к нам приходит, кто угодно. Пусть смотрят, слушают, учатся. Но это будут люди, пришедшие за знаниями, а не просто зеваки, видящие поверхность и не заглядывающие в глубину.

— Ну, вы сами не очень стремитесь раскрывать свое мировоззрение другим, — возразил Гленард. — К вам приходило немало путешественников, чтобы рассказать о вас, но вы не спешили с ними поделиться своими мыслями. Оттого и непонимание.

— Я читала ваши книги о нас, — Артана сняла кролика с углей и потянулась за ножом. — В основном, рассказы о том, какие мы страшные, как мы едим детей, пьем кровь и беспорядочно трахаемся со всеми подряд. Хотя последнее почти правда, если смотреть со стороны и не понимать смысла мистерии. Мы пытались объяснить путешественникам то, о чем я говорю сейчас, но безрезультатно. Те, кто не был готов, не понимали. Скажем, Варден из Байлура, описавший нас почти уважительно в своей развлекательной книжке. Он увидел только поверхность — наши умения. Но он даже не пытался вникнуть в нашу философию и в то, как мы делаем те чудесные вещи, которые его так впечатлили. А другие, те, кто был готов, понимали, что не поймут их. Боялись выглядеть идиотами или, что еще хуже, боялись, что их растерзают за богохульство. Было, однако, и немало тех, кто понял, но сознательно решил не рассказывать об этом и остаться с нами.

— В Империи никогда никого не терзали за богохульство! Не было таких примеров, — возмутился Гленард.

— Да ладно? — Артана, удивившись, прервала процесс нарезания кролика на куски. — А мы тебе не пример? А кадирская ересь? А Гровард Таргаранский с его «чистой верой»?

— Кадирская ересь и Таргаранец пострадали как раз за то, что терзали других. Их не преследовали за веру. Их наказывали как раз за то, что они были нетерпимы к верованиям других, и убеждали всех с оружием в руках, что их путь единственно правильный. А вы, насколько мне известно, сами покинули Империю. Я не помню историй о том, чтобы кого-то из вас сжигали на кострах за ересь. Эта история более типична как раз для Кадира. Особенно для нового Кадира.

— Не сжигали, — согласилась Артана. — Но до этого скоро могло дойти дело. Или до погромов, как минимум. Поверь, нам тоже не очень-то хотелось бежать в горы. Если бы у нас был другой путь, мы бы им воспользовались.

— Возможно, — Гленард был не согласен, но продолжать спор не хотел. — В любом случае, мне хотелось бы узнать больше о вашей религии, о Сферах, о Вселенной, обо всем. Это настолько необычно и настолько интересно, что у меня просто кровь кипит, так хочется узнать больше.

— Вот видишь, Гленард, — Артана слегка приобняла его, — я в тебе не ошиблась. Я думаю, у тебя будет шанс узнать больше. И вы со Славием одни из немногих, кто знает достаточно, чтобы действительно что-то понять за такой короткий срок. А пока давайте уже съедим этого кролика, пока он не совсем остыл. И спать. Завтра сложный день. Самый сложный за весь путь.

Идти действительно было тяжело. Они медленно поднимались по крутому склону, то и дело спотыкаясь о камни. Потом к проблемам добавился лед. Здесь уже было холодно, Гленард и Славий надели плащи. Они поднимались по голому камню, а переменчивый шквалистый ветер то пытался их уронить на склон, но, напротив, резкими порывами старался сорвать их с подъема и покатить обратно к подножию.

Наконец, они поднялись на вершину склона, но, как оказалось, всё только начиналось. Они шли друг за другом по узкой, едва заметной, тропинке, прижавшейся к скале. Слева от них была каменная стена, а справа всё увеличивающаяся пропасть. Артана, шедшая впереди, не торопилась, осторожно выбирая место для шагов и поддерживая Славия в самых опасных местах.

Так они поднялись достаточно высоко. Здесь тропинка немного расширилась, и стало легче. Однако Артана озабоченно посматривала на небо. Гленард сразу понял причину. Голубое утром, небо сейчас, после полудня, начало затягиваться серым. Серый цвет постепенно уплотнялся и сгущался, отчего скалы вокруг выглядели всё мрачнее и мрачнее.

Путешественники, тем временем, вышли в ущелье, поверхность которого была покрыта неглубоким снегом, под которым прятались острые скользкие камни. Приходилось идти очень осторожно, но всё равно то и дело кто-то из них поскальзывался и с руганью падал. Славий сильно ушиб колено при очередном падении, и теперь морщился каждый раз, наступая на правую ногу. В воздухе завертелись первые снежинки.

Минут через пятнадцать повалил снег. Жестокий ветер метал снежные заряды им в глаза, пытался сбить с ног, ослеплял и оглушал. Крепко сцепившись руками, они шаг за шагом двигались вперед. Впрочем, Гленард не был уверен, что именно вперед. В мареве метели он давно уже потерял направление. Оставалось надеяться на то, что Артана знает, что делает. Вела она их вполне уверенно.

Сколько они шли в таком жутком состоянии, Гленард не знал. Он пытался считать шаги, но, споткнувшись пару раз, быстро сбился со счета. По его ощущениям, метель продолжалась около часа или полутора, однако когда снег, наконец, прекратился, оказалось, что солнце уже клонится к закату. А значит, они мучительно пробирались через метель уже много часов.

— Надо искать укрытие, — крикнул Гленард, борясь с ветром.

— Не беспокойся, — Артана махнула рукой, — еще немного, я знаю здесь одно место.

До этого места они добрались, однако, только через два часа, почти в темноте. Усталые, замерзшие, голодные и совершенно недовольные жизнью. Укрытие оказалось пещерой, хорошо закрытой от ветра и снега. Пещерой явно часто пользовались — там обнаружились и ветки для костра, и само кострище.

— Что это за место? — удивился Гленард.

— У нас есть много таких для наших охотников, — пояснила Артана. — Мы меньше чем в дне пути от наших земель. Сюда довольно часто заходят наши люди. Я думала добраться сюда раньше, но эта пурга спутала все планы. Вы не замерзли?

— Немного, — Гленард протянул руки к костру, отогревая их. — Но я нормально. А ты сама? Твои сапожки не выглядят морозоустойчивыми.

— Гленард, ты забываешь, что я варх, — усмехнулась Артана.

— Ага, — усмехнулся в свою очередь Гленард, — у вас всё не так, как кажется.

— Вот видишь, ты нас уже понимаешь, — Артана рассмеялась и погладила Гленарда по промокшим волосам. — А ты, Славий, как? Как твое колено?

— Замерз немного, — Славий поморщился. — Колено терпимо, хотя и болит.

— На, вот, — Гленард протянул Славию извлеченный из мешка кувшин. — Это последний, для согрева.

— А с коленом тоже разберемся, — Артана достала какую-то коробочку из своего мешочка. — Давай, Император, снимай штаны, будем лечить твое колено.

— Что это? — удивился Славий.

— Мазь, — Артана открыла коробочку, которая оказалась заполнена светло-зеленой мазью. — Против ушибов, порезов, синяков. Снимает боль, ускоряет регенерацию, разгоняет кровь, препятствует нагноению. Давай свою ногу сюда.

Артана осторожно помазала мазью колено Славия. Подождала немного, а затем сильными быстрыми движениями втерла мазь в кожу.

— Так, сиди не двигайся пять минут, — девушка закрыла крышку, вымыла руки водой из фляги и убрала коробочку в мешок. — Грейся у костра.

— Ну как? — поинтересовался Гленард.

— Знаешь, а неплохо, — Славий улыбнулся. — Боль ушла, нога двигается. Хоть сейчас прыгать можно.

— Вот не надо прыгать, — улыбнувшись, предостерегла Славия Артана. — Сиди спокойно, Император. Вещества, снимающие боль, могут вызывать лёгкую эйфорию и прилив сил, но тебе надо до утра полежать спокойно, чтобы ты мог завтра нормально идти. Справишься?

— Конечно. Спасибо, Артана, — поблагодарил Славий, прижав кулак к груди. — Вот бы нам что-то такое тогда на войне.

— Если договоримся о торговле, можем такую мазь вам поставлять, — пожала плечами Артана. — А еще средства для снятия воспалений и нагноений. Лекарства против жара, против всякой заразы, против боли. У нас много всего есть. Причем всё это делается из довольно простых ингредиентов, можем и в Империи их производить.

— А научить нас их делать сможете? — как бы невзначай поинтересовался Гленард, глядя на огонь.

— Что-то сможем, — серьезно ответила Артана, подумав. — И врачей ваших научить тоже сможем, хотя это будет непросто и, скажу честно, недешево для вас. Но есть сложные лекарства, которые вы не сможете сами сделать при всём желании, потому что они требуют магического воздействия на ингредиенты. А для этого нужно быть вархом, причем, со специальной подготовкой. Поэтому часть лекарств делать сможем только мы. Но мы не жадные, и готовы делиться с теми, кто так же добр и щедр к нам.

— Разумно, — согласился Славий. — По торговле, я думаю, мы договоримся. Надо только понять, какими путями будем торговать. Нашим купцам на этом пути будет сложно, а бьергмесы за наши товары пошлины будут драть нещадно.

— А и не нужно. Мы готовы посылать своих купцов этим путем к границам Империи. Привозите нам еду, дерево, уголь и прочее в тот же Кратхольм, а мы будем это там забирать в обмен на лекарства, плащи и прочее, что хотите.

— Ты же сказала, что плащи — это дело личное и очень важное, — удивился Гленард. — Как же вы ими будете торговать?

— Это будут другие плащи, — Артана пожала плечами. — С ограниченными функциями. Хотите твердость и крепость — пожалуйста. Хотите непромокаемость — пожалуйста. Хотите что-то еще — можно придумать. Например, легкие и прочные доспехи, сделанные по тому же принципу. Но изменять свойства ткани по мысленному приказу, как наши плащи, они, конечно, не будут.

— Опять же, разумно, — кивнул Славий. — Договоримся. Кстати, а кому принадлежат земли, по которым мы сейчас идем?

— Формально никому, — Артана чуть помрачнела. — Мы на них не претендуем напрямую, но были бы не в восторге, если бы кто-то другой на них претендовал. Поэтому было бы разумно, на мой взгляд, закрепить нейтральный статус этих земель соглашением между нами, Империей и бьергмесами. Сохранив для всех сторон право недискриминационного и разумного использования этих земель. Нам очень хотелось бы сохранить их нетронутыми. Они так красивы…

— Предложение разумное, — Славий задумался. — Не могу сказать, что я против него возражаю, однако надо подумать, как его наилучшим образом оформить.

— Подумайте, Ваше Величество.

— Твое лекарство творит чудеса, Артана, — улыбнулся Славий. — Гленард, а что у нас сегодня на ужин?

— Сушеное мясо, — ответил барон, покопавшись в мешке. — Вкусно, полезно, питательно.

— Ну, допустим, — чуть поморщился Славий. — Что ж, давай его сюда.

— У тебя есть дети, Артана? — поинтересовался Гленард. Они сидели вдвоем у костра, допивая остатки вина из кувшина. Славий уже спал в палатке. Видимо, у лекарства был еще и легкий снотворный эффект.

— Да, двое, — Артана пошевелила палочкой угли костра. — Две девочки.

— Скучаешь по ним?

— Это не такой простой вопрос, каким он кажется, — Артана откинула упавшую на лицо прядь волос.

— Почему? — удивился Гленард.

— Еще один момент, который сложно понять человеку со стороны, Гленард. Мы не воспитываем своих детей сами. Дети остаются с матерями примерно два года, а потом мы отдаем их на воспитание учителям. Все дети живут и воспитываются вместе до того, как они станут взрослыми и пройдут все испытания. То есть до тринадцати-четырнадцати лет.

— А как же материнская любовь?

— Понимаешь, — Артана пыталась найти слова, — дело же не в любви. Мы любим наших детей и навещаем их довольно часто. Но дети, выращенные в семье, выносят оттуда любовь к родителям и к семье. А дети, взращенные обществом, любят общество, поскольку воспринимают его как свою семью. Это очень сложный и личный момент. Тем вархам и, особенно, варханкам, которые не выросли у нас, а пришли к нам, бывает сложнее всего это принять. Да, головой они понимают и согласны, но сердцем не могут смириться с тем, что они должны отдать своих детей чужим людям. Это каждый раз для них трагедия.

— А для тебя?

— Для меня нет, — Артана улыбнулась. — Я же сама так выросла и понимаю, что, зачем и как. И для меня нет другого пути. Я не понимаю, как вы воспитываете своих детей, точно так же, как вы не понимаете, как мы воспитываем наших. И я пока не знаю, как это преодолеть. Любовь к детям, всеобъемлющая и собственническая, это очень сильное чувство. Оно есть и у вас, и у нас, просто проявляется по-разному. Я часто навещаю своих дочек. Одна из них уже почти выросла. Скоро станет взрослой и, вероятно, станет Знающей, причем сильной. И поверь, я честно не могу понять, как вообще можно привязать детей к себе, ограничить их семьей, вместо того, чтобы воспитывать всех вместе. У тебя есть дети, Гленард?

— Да, — Гленард кивнул, — сын и дочь. Старший сын, назвали его в честь Славия. Мне сложно принять то, что ты говоришь, да, наверное, и не нужно. Мне достаточно понимать, и я понимаю, поверь.

— Спасибо тебе за это, — шепнула Артана.

— Ты замужем, Артана?

— Вот еще один сложный и глубоко различающийся в наших культурах момент, — усмехнулась девушка. — У нас нет института брака. С вашей точки зрения, у нас практикуются беспорядочные половые связи. Много партнеров, разных. Во время специальных ритуалов и просто при случае. Мы очень свободолюбивы, и не любим привязывать себя к одному человеку надолго. Некоторые живут вместе долгое время, но это не особо поощряется, так как это потенциальная причина для будущих конфликтов. Для нас общение вместе, будь это простая беседа или сплетение тел, — это просто разные способы хорошо и полезно провести время. И да, не забывай, что для нас всё, порой, совершенно по-другому.

— Что ты имеешь в виду?

— Мы же вархи, Гленард! Мы чувствуем эмоции других, мы можем внушать эмоции. Мы, многие из нас, могут чувствовать и внушать образы. Представь, во что может превратиться твой секс, если ты сможешь касаться партнера не только кожей, языком и членом, но и можешь полностью чувствовать его ощущения и эмоции, можешь проецировать образы, можешь вызывать отклик непосредственно в нервах и в мозге. Представь, что бывает, когда взаимно меняешь разум во время оргазма. Я даже не знаю, как это объяснить, даже не знаю с чем сравнить. Это невозможно объяснить и невозможно почувствовать в полной мере, не будучи вархом. Мы можем лететь сквозь всю вселенную, оставаясь в одной постели. Можем, например, представить, что занимаемся любовью на берегу теплого моря и реально ощутить песок, воду, запах волн, прикосновение теплого ветра и солнечных лучей. Мы можем уйти в совершенно невероятные спирали и водовороты чувств и ощущений — я даже не знаю слов, чтобы это описать. Просто представь, что ваши игры в постели по сравнению с нашими — это как путешествие слепого и глухого человека через пустыню по сравнению с твоим восприятием веселого и роскошного бала. И это будет очень бледное сравнение. Мы можем заниматься любовью и испытывать оргазм даже не касаясь друг друга, просто сидя рядом с друг другом. Обладая такими умениями, было бы преступно привязывать к себе другого человека. Ведь это лишило бы его возможности новых невероятных впечатлений с другими. Мы все части Вселенной, Гленард, и мы сами — Вселенная. Соединяясь с другими, перекрещивая наши сферы, мы меняем Вселенную и приносим в нее больше радостных эмоций и доброй энергии. Наверное, только до конца поняв это, можно понять наше отношение к соитиям. Я не знаю, как это объяснить еще, Гленард, прости…

— Я попробую понять, Артана, — Гленард заложил руки за голову. — Я попробую. Хотя и не уверен, что смогу. У вас бывает много детей?

— Обычно да. Раньше наши женщины постоянно были или беременны, или восстанавливались после родов. Сейчас меньше, но обычно женщины рожают детей раз в два-три года. То есть, десять-пятнадцать детей за всю жизнь — это не такая уж и редкость. У меня так не получается. Видимо, виновата альвийская часть моей крови. Я выгляжу моложе, я, вероятно, буду жить дольше, но детей у меня будет меньше, а жаль. Хотя двоих детей я всё-таки смогла родить, а я еще очень молода, с учетом той же альвийской крови. Надеюсь, что хотя бы еще двух-трех детей я смогу привести в этот мир.

— Удачи тебе, Артана, — Гленард поднялся. — И в этом, и вообще во всем. Спасибо тебе за твои рассказы. Они очень интересны и очень ценны для меня.

— Спасибо тебе, Гленард, — Артана поднялась следом за ним. — За то, что слушаешь, пытаешься понять и что-то понимаешь. Пора спать, осталось еще немного.

— Завтра прибудем в страну вархов?

— Очень на это рассчитываю. Спокойной ночи, Гленард.

Солнце прошло полдень. Позади были и заснеженное ущелье, и снова ставшая узкой обледенелая тропинка, и долгий, осторожный спуск.

Выйдя из-за скалистого утеса, они оказались на ровной каменной площадке. Своего рода балконе, нависающим над обрывом, спускающимся глубоко в огромную зеленую долину. Как и рассказывала Артана, долину обрамляли высокие горы, обрывистые верхушки которых были покрыты ярко блестящим на солнце снегом.

Саму долину на треть занимал густой хвойный лес, на треть — зеленые луга, испещренные ручьями и серыми квадратами распаханных полей. Оставшуюся треть долины, дальнюю от них, покрывало ярко-голубое озеро.

— Зимой, когда холодно, — Артана указала на воду, — над озером стоит пар. Очень красиво, кстати, особенно на рассвете смотреть отсюда. Впрочем, зимой бы мы этим путем не прошли. Перевалы заваливает снегом. Что ж, друзья, добро пожаловать в наш дом!

— Потрясающе красиво! — воскликнул Гленард. — Просто невероятно.

— Ага, — согласился Славий, — но где же сами вархи?

— А вы их не видите? — улыбнулась Артана. Потом подняла правую руку вверх и громко крикнула «Крайдин!».

Большие камни, лежащие то тут, то там на голом пологом склоне, спускающемся в долину справа от них, вдруг зашевелились и, поднимаясь, превратились в несколько десятков улыбающихся вархов.

— Я забыла рассказать об еще одном свойстве наших плащей, — Артана хитро взглянула на остолбеневших спутников. — Это прекрасная маскировка. Варха, укрытого плащом, даже внимательный взгляд не сможет отличить от камня. Ну, пойдемте знакомиться!