4 день IX месяца 579 года После Падения Звезды

Остаток дня прошел без происшествий, как и ночь. Весь следующий день они ехали, окруженные лишь песком, палящим солнцем и пустотой. Гленард уже перестал удивляться отсутствию других путников на дороге. Может, оно и к лучшему было — мало ли кого встретишь?

По крайней мере, никто пока не пытался их убить. Лишь раз утром далеко на востоке Гленард увидел высоко в небе, рядом с поднимающимся солнцем, очертания огромной птицы. Может быть, это была легендарная Рух, а может, просто большой орел. Рассмотреть не удалось — едва Гленард начал волноваться, птица скрылась за горизонтом и больше не появлялась. Даже обычных орлов в небе видно не было.

Подарки перий действовали. Несмотря на зной, ни они сами, ни животные не чувствовали ни жажды, ни усталости, проехав весь день без остановок. Лишь когда солнце окончательно скрылось за горизонтом, Витан нашел каменистую площадку рядом с дорогой, а рядом с ней обломки искривленного и скрученного засохшего дерева, послужившего им топливом для костра. Под треск поленьев Витан быстро заснул, а Гленард всё сидел и сидел, наблюдая за игрой языков пламени на почерневших дровах.

Он просто вышел из темноты и молча сел у костра, напротив Гленарда. Такой, каким Гленард его и представлял себе: невысокий, в оранжевом одеянии, густая копна черных волос, большой нос, смуглая кожа, добрая улыбка, неопределенный возраст — не молодой и не старый.

— Я ждал тебя, — Гленард подбросил последнее полено в костер.

— Вот как? А я думал, что это я ждал тебя.

— Выходит, мы ждали друг друга, — Гленард покосился на дремлющего Витана.

— Не беспокойся, он не проснется. Спит крепко, сегодня я пришел не к нему.

— А мне за что же такая честь?

— Ты интересный человек, Гленард. Раз уж ты оказался здесь, почему бы с тобой не познакомиться?

— Ну, давай познакомимся. Я Гленард. Ты, как я полагаю, тот, кого называют Старцем Пустыни. Хоть ты и не старый.

— И что, даже не удивишься? Не спросишь, как я узнал про тебя?

— А чего удивляться? — Гленард усмехнулся. — Я как-то уже привык, что в этой пустыне удивляться бесполезно. Всё равно не угадаешь, что встретишь на пути, и что в очередной раз перевернет мои представления о реальности. Кто знает, что еще встретится в следующие дни?

— Не думаю, что многое, — собеседник покачал головой. — Вы уже почти вышли из пустыни. Скоро начнутся населенные места. Скучные и спокойные.

— Как так? Мы же должны были через эту пустыню недели две идти, если не три? А идем всего несколько дней.

— А тебе ничего не казалось странным в этой пустыне?

— Да почти всё. И в первую очередь, сама пустыня. Слишком жарко, слишком мертво, слишком, я бы сказал, пустынно.

— Правильно. Потому что вы не в пустыне Альгарби.

— А где?

— Вы, как бы это объяснить, на ее изнанке. Или в ее душе. Или в ее отражении, точнее, в ее истинной сущности, отражением которого является та пустыня Альгарби, которую знают жители твоего мира.

— Ну, замечательно, — Гленард саркастически усмехнулся. — И как же нас сюда занесло?

— Тебя ведет амулет перии Хиссы. Это не просто красивая безделушка, она ведет тебя короткой дорогой. Впрочем, короткий путь не всегда самый простой.

— Это я уже понял. Мы вообще сейчас в моем мире или где-то еще?

— Сложно сказать, — пустынник развел руками. — Это и часть твоего мира, и нечто, что ему не принадлежит. Здесь пересекаются сразу несколько сущностей. Перекресток миров, если хочешь, лежащий одновременно в нескольких мирах, и не принадлежащих ни одному из них.

— Ты можешь мне больше рассказать о других мирах? — попросил Гленард.

— Зачем?

— Интересно.

— Понимаю. Но тебе должно быть гораздо интереснее, что будет происходить с тобой в твоем мире. Об этом я и хотел с тобой поговорить. Через несколько дней, если ничего не случится с вами по дороге, ты доберешься до Игниса и завершишь эту часть твоего пути. Что ты планируешь делать после этого?

— Искать пропавших людей. Если можешь мне в этом чем-то помочь, буду благодарен.

— Я здесь не для того, чтобы тебе помогать. И не для того, чтобы мешать.

— А зачем тогда?

— Чтобы предупредить.

— О чем?

— О выборе, который стоит перед тобой. И о том, что не всегда выбор очевиден.

— Это очень общие слова. Поясни, пожалуйста, что ты имеешь в виду.

— Ты знаешь, Гленард, чем определяется твое нынешнее состояние? Как и настоящее состояние каждого человека? Что есть ты?

— Что же?

— Твое нынешнее состояние, то, что есть ты, — это прямой результат выборов и решений, сделанных тобой в прошлом. Мальчик из затерянной в лесах деревушки сделал выбор и оказался в центре жуткой бойни. Там он сделал сотни выборов и в результате выжил. Потом выбор его привел на границу, а оттуда еще один выбор — в Тайную Стражу на восток Империи. Новые выборы, новые решения, новые изменения состояния. Ты сделал твоего друга Императором и стал бароном сам. Новые ответы на новые вопросы, новые решения, и вот, ты во главе Тайной Стражи. А потом еще несколько шагов, и ты оказываешься посреди мертвой пустыни, которая, может быть, даже не находится в твоем мире, и беседуешь со странным существом, которого, возможно, даже не существует. Вот этот нынешний момент, вот этот наш разговор — это то, к чему тебя привела череда тысяч принятых решений и сделанных выборов в твоей жизни.

— С этим трудно спорить. Но к чему ты ведешь?

— Если выборы, сделанные в прошлом, определяют наше состояние в нынешний момент, то что тогда определяет наше состояние в будущем?

— Совокупность решений, принятых в прошлом, и выборов, сделанных в настоящем.

— Точнее, совокупность решений прошлого, настоящего и ближайшего будущего. Ты, Гленард, на самом деле, стоишь перед очередным большим выбором в твоей жизни, и принятое тобой решение очень серьезно повлияет на то, каким ты будешь в будущем. А заодно и на жизни многих других людей. Впрочем, сам ты не только не обдумываешь принятие этого решения, но и вообще, похоже, не понимаешь, что этот выбор перед тобой стоит. И раз уж ты здесь, я решил тебе немного помочь и этот выбор тебе продемонстрировать, равно как и возможные последствия твоих решений.

— Это большой дар. Нам редко удается узнать, к чему могут привести принятые нами решения. А так, порой, хотелось бы это точно знать. Но о чем именно ты говоришь?

— В Игнисе у тебя будет два пути. Ты можешь отправиться на запад, в Литон, там сесть на корабль и вернуться домой, в Рогтайх.

— Но…

— Подожди, я не договорил. Второй путь, который ты сейчас рассматриваешь, как единственно верный — это продолжать разыскивать тех людей, которых ты ищешь.

— Ты прав, передо мной этот выбор не стоит. Я уже принял решение. Я не остановлюсь, пока их не найду.

— А ты думал о последствиях, Гленард?

— Да. Если я их не найду, им никто не поможет. Вот такими будут последствия.

— Если из Игниса ты отправишься домой, то эти люди, несколько сотен человек, скорее всего, действительно погибнут. И ты будешь вынужден признать свое поражение в этой схватке. Возможно, именно это тебя гложет больше всего и не дает просто так остановиться.

— Просто так остановиться и бросить сотни людей умирать? Ты прав, этого сделать я не могу.

— Если же в Игнисе ты продолжишь свои поиски, то, я думаю, ты, в конце концов, найдешь тех, кого ищешь. Может быть, тебе даже удастся спасти кого-то из них. Скорее всего, у тебя получится, ты же у нас герой. Ты победишь в этой битве и будешь горд собой. Но при этом, возможно, ты запустишь цепь событий, которая отразится далеко в будущем. Цепь связанных между собой поступков, действий и решений, в результате которых многие из тех, кто близок и дорог тебе, умрут раньше назначенного времени. Некоторые из них — тяжелой и мучительной смертью. Возможно, только возможно, ибо будущее еще не определено, что в результате погибнут также тысячи, сотни тысяч, миллионы невинных людей. И десятки миллионов не родятся на свет, потому что их возможные прародители погибли благодаря твоим решениям. Ты увидишь это всё своими глазами, и это повлияет на тебя, опустошив твою душу. Измученный, усталый, сломленный, одинокий, озлобленный — вот каким может быть твое состояние в будущем, если ты сделаешь не тот выбор в настоящем и в ближайшие дни. Ты всё ещё уверен, что твой выбор очевиден и единственно возможен?

— Это случится или это может случиться?

— Это может случиться. Никому не известно, что будет в будущем на самом деле, — Старец развел руками. — Это определяется сотнями тысяч, миллионами, миллиардами действий и решений множества людей. У каждой линии вероятности есть тысячи ответвлений, и у каждого из них тысячи вариантов событий. Но те вероятности, о которых я тебе рассказываю, обладают довольно высокой степенью возможности стать достоверными.

— То есть, ты предлагаешь мне выбор между верной гибелью сотен людей сейчас и теоретически возможной смертью нескольких людей в будущем? Мне кажется, при таком раскладе решение очевидно.

— Я ничего тебе не предлагаю, Гленард. Это вообще не моё дело. Ты сам стоишь перед этим выбором, тебе и решать. Я просто рассказываю о том, что этот выбор существует. И что ты выбираешь между смертью незнакомых тебе людей, и смертями тех, кто дорог и близок тебе. При взгляде с этого угла решение уже не выглядит таким очевидным, разве нет?

— Может и так. Вот только большинство моих друзей — это воины, добровольно выбравшие путь, на котором смерть их поджидает каждый день за каждым поворотом, независимо от моих выборов и решений. Им не впервой смотреть ей в глаза, и тебе не удастся переубедить меня этим аргументом.

— Я вообще ни в чем не собираюсь убеждать тебя, Гленард. Это твоё дело и твой выбор. Иди туда, куда тебя ведут твои желания.

— Это не просто желания, мухтарам. Это мой долг.

— Ох, Гленард, ты всегда говоришь о долге, — рассмеялся собеседник. — Ты все свои действия обосновываешь долгом. А потом ты при каждом удобном случае жалуешься, что твоя жизнь слишком насыщена событиями, а ты бы так хотел сидеть где-то у себя на севере, в Кратхольме, пить пиво, и ни хрена не делать. Словно не твои собственные решения привели тебя и сюда, и в Дом Тайной Стражи в Рогатйхе.

— Я согласен с тем, что выбор есть всегда. Но иногда на возможность этого выбора влияют и внешние события. И принятие решения обусловлено ими.

— Не смеши меня, Гленард. Ты оказался в этой пустыне, потому что решил поиграть в героя. Сам решил, как тебя ни отговаривали все подряд, начиная от Императора Славия и твоей жены, и заканчивая принцем Джамалом и Манграйтом. Ты мог поручить расследование кому-то другому, мог заслать в Кадир сотни агентов под видом купцов, дипломатов или просто путешественников. Но ты решил всё сделать сам. Молодец, поздравляю — ты герой. Но это твоё решение, и нечего жаловаться. Тебе просто захотелось нервы пощекотать.

— Не совсем так, но в общих чертах ты прав, — пристыженно признался Гленард.

— Ну, да, здесь еще есть твоя невероятная самоуверенность в том, что никто не сделает дело лучше тебя. Ты так и не научился поручать другим решение твоих задач, Гленард. Ты так и не стал командиром. Ты остался солдатом, лучшим из лучших, но солдатом, который всё делает сам, а не посылает в бой других. Потом, ты жалуешься на то, что ты глава Тайной Стражи? Ты жалуешься, что на тебя свалились все проблемы Империи? Ну, так что же ты не отказался, тогда, в Кратхольме? Да, Славию было бы тяжело, да, он тебя бы уговаривал, обиделся бы на тебя, и вряд ли он нашел бы другого такого же умного, умелого и верного. Но ты же мог отказаться? Мог?

— Мог. Но это было неправильно.

— Ну, вот. Ты всё взвесил и принял такое решение. Еще раньше ты вообще мог не вмешиваться в дела Донрена. Ты мог бы просто не становиться у него на дороге, не вмешиваться в политику. Просто исполнял бы то, что от тебя ожидали — был бы гостеприимным хозяином, кормил бы и развлекал высоких гостей. Но ты решил сыграть в свою игру. Из лучших побуждений, я уверен. И вот, в итоге, ты поставил себя и Донрена в положение «останется только один из нас». Может, ты этого и не хотел, но твои действия и решения, маленькие, одно за одним, привели тебя на ту скалу у водопада. Разве не так?

— Так… — мрачно признал Гленард.

— Дальше, после коронации Славия ты мог просто остаться в Тайной Страже под началом Донрена. Но ты выбрал удалиться в Кратхолм. Одно из лучших твоих решений, на мой взгляд, кстати. И если мы посмотрим еще чуть дальше — тебе же было совсем не обязательно приводить Славия на трон. Тем более, что он сам совсем не собирался его занимать.

— Он был лучшим кандидатом, — возразил Гленард. — Если бы не он, то…

— То что, Гленард? Империя бы распалась? Мир бы рухнул в пропасть? Еще одна звезда звезданулась бы прямо об Рогтайх? Нет. На престол мог взойти Тадеш ан Зведжин, мог Виллен ан Фьотдайх, мог Юррен ан Глареан. Да, никто из них не совершенен. Да, Империя была бы другая, и у нее был бы совсем другой путь. Я не обсуждаю, хорошо или плохо то, что Славий стал Императором, я уже вижу, что ты рвешься со мной спорить — не надо. Я просто говорю о том, что ты сделал тот выбор вместе с Донреном, и этот выбор стал существенным вкладом в то состояние, в каком ты находишься сейчас и будешь находиться в будущем.

— Согласен.

— И еще раньше, ты же мог вообще не идти в Тайную Стражу. Если ты не забыл, после того инцидента с Миэльори на границе тебе предлагали возглавить ту заставу, на которой ты служил. Остался бы в армии, прослужил бы лет пять на границе. Потом перевелся бы в какой-нибудь тихий гарнизон, где-нибудь в сытом Плодэне, нашел бы себе жену, вышел бы в отставку полковником лет через десять с хорошим выходным пособием. Взял бы в аренду хорошее поместье в Квитине, поближе к старому другу Славию, который был бы там герцогом. Нанял бы батраков и жил бы себе тихо и спокойно до старости. Но ты выбрал дорогу приключений, и она тебя ведет.

— Ну, и если продолжать твою линию воспоминаний, — подхватил Гленард, — то я мог бы вообще остаться в Волчьей погибели, стать охотником, как мой отец и его отец, и тихо прожить относительно спокойную жизнь в лесу, даже не думая ни о войне, ни о Рогтайхе, ни о Кадире с его пустынями и их обитателями.

— Именно, Гленард, именно. Но еще раз, я не говорю о том, что ты должен был на каком-то этапе принять какое-то другое решение. Просто констатирую, что то положение, в котором ты находишься сегодня, является исключительно результатом всех этих решений, принятых тобой в прошлом. А значит, нечего жаловаться и сожалеть об утраченном тихом времяпровождении в маленьком северном замке Кратхольм. В конце концов, ты же в любой момент можешь принять еще одно решение: послать к демонам всю Тайную Стражу вместе с Императором и под удивленными взглядами удалиться в свой Кратхольм, чтобы вести свою тихую жизнь, ни за кем не гоняясь и ни от кого не убегая. Но я подозреваю, что ты этого не сделаешь.

— По крайней мере, не сейчас.

— Ну, и завершая свою мысль, я еще раз хочу донести до тебя, что ты стоишь перед еще одним из важнейших выборов в твоей жизни. И в нем нет правильного, ошибочного или легкого варианта. Кто-то в любом случае умрет, сейчас или позже. Твое положение, состояние в любом случае изменится от еще одного выбора, а потом и от сотен других. Тебе просто нужно понять, каким же ты хочешь это положение видеть через десять лет.

— Предать мой долг или моих друзей?

— Завершить это дело сейчас тихо или развязать войну, которая будет длиться годы, если не столетия.

— Да о чем ты вообще говоришь? Какую войну? С кем? Что меня ожидает? Где эти люди, которых я ищу? Кто их похитил?

— Я не знаю, Гленард.

— Ну, отлично! Ты знаешь вероятности, знаешь мое прошлое, знаешь обо мне всё, а самого главного ты не знаешь. Чудесно, просто чудесно, мухтарам.

— Твой сарказм не уместен. Я понимаю, что я задел твое самолюбие, но я не сказал тебе ничего плохого. Если хочешь оскорблять меня — оскорбляй, я переживу, но как тебе это поможет?

— Прости. Мне просто помогло бы иметь больше знаний.

— Я не могу всё знать о вашем мире, Гленард. Я не бог и не провидец. Я вижу только вероятные линии судеб тех, кто оказывается передо мной. Я вижу, что ты можешь вернуться домой, и закрыть, тем самым, это дело. Я вижу смерти, много смертей, рядом с линией этого решения. Я вижу другую линию в твоей судьбе. Она ведет к схватке с кем-то могущественным. Очень могущественным. Если ты не погибнешь в этой схватке или даже до нее, что тоже очень вероятно, уж извини, то дальше твоя линия судьбы, в ее основном ответвлении, надолго переплетается с линией этого кого-то могущественного. И в этом случае я вижу огромную печаль в твоем будущем. Но это всего лишь одна из вероятностей, как я говорил. Я не знаю, что случится на самом деле. Будущего еще не существует, тебе только предстоит его создать.

— Я понимаю, мухтарам. Я понимаю. Спасибо, мне есть над чем подумать. Позволь спросить…

— В другой раз, Гленард, в другой раз, — человек в оранжевых одеждах улыбнулся и поднялся с песка. — Уже светает, а серьезные разговоры стоит вести только ночью.

— Как светает? — Гленард огляделся. — И правда… Неужели мы с тобой так долго разговариваем?

— За хорошим разговором время летит незаметно. А особенно здесь, где время идет по своим, удобным ему самому законам.

— Ты сказал — в другой раз. Мы встретимся еще?

— Кто знает? Может быть. Может, не здесь, и не сейчас. Другой мир, другое время, другая жизнь. Всё может быть, Гленард. Счастливого тебе пути.

— Спасибо. И тебе всего наилучшего. Я подумаю над твоими словами.

— Это в любом случае — твой выбор, Гленард. Только твой. Никто не может решить за тебя.

— Я понимаю, спасибо.

— До встречи, Гленард.

— До встречи.

— Что-то вы задумчивый, ваша милость, — Витан, чей ослик трусил чуть впереди лошадки Гленарда, озабоченно обернулся. — Всё в порядке?

— Да, Витан, всё хорошо. Просто есть над чем подумать.

— Смотрите, ваша милость, снова появилась трава вдоль дороги. Кажется, пустыня заканчивается. Как-то быстро…

— Это не самое большое чудо, которое мы здесь видели. Разве не так, Витан?

— Верно говорите, ваша милость. Ну, что, надеюсь, теперь до Игниса доберемся быстро и без приключений.