30 день IX месяца 579 года После Падения Звезды

Утром не проснулись семеро.

Инрэйг из Шилдайга, Тиссэг из Гарлоха, Джайме из Лалиброха, Эйлин из Лоубкройха, Джустур из Фолиана, Серхио из Матакабраса, Раймира из Аркентара.

Гленард хотел запомнить эти имена навсегда. Он знал, что скоро их станет больше. Их будет слишком много, чтобы запомнить их всех, его памяти на это просто не хватит. Но этих, первых, он запомнит. Они будут возвращаться к нему снова и снова, безмолвным укором. Пусть он и не виноват в их смерти напрямую, не он их убивал, да и в замке они бы тоже наверняка погибли, но они были под его защитой дважды, и дважды это не помогло. Первый раз, когда Тайная Стража допустила их похищение под самым своим носом. И второй — когда он вытащил их из замка и увел за собой, чтобы спасти, а на самом деле — лишь принеся им смерть.

На душе было очень тяжело. Ему приходилось командовать отрядами, хотя такими большими никогда раньше. Ему приходилось терять людей, близких друзей, в боях, но никогда в схватке с голодом, холодом и истощением — тройкой самых беспощадных и бесстрастных врагов. Ему приходилось вести людей за собой, но никогда на столь безнадежную и самоубийственную миссию.

Они не смогли соорудить погребальных костров — не было топлива. Не смогли похоронить тела в земле — нечем было копать плотную, как камень, почву. Не смогли даже просто засыпать тела камнями — поблизости камней не было, а сворачивать и долго идти к горам они себе позволить не могли. Не было сил и нести тела с собой. Поэтому они, мрачно и молча переглядываясь, просто сложили мертвых на вершине невысокого холма, пожелав им счастливого пути и хорошего перерождения. Плоть заберут грифы, а души… Боги как-нибудь своих узнают и без похоронных церемоний.

Полуденное солнце обжигало и иссушало последнюю влагу, остававшуюся в их организмах. Ни у Гленарда, ни у Витана давно не осталось ни воды, ни вина. Всё раздали самым слабым. К счастью, в их отряде не было ни детей, ни стариков, это еще больше усложнило бы ситуацию. Только относительно молодые и когда-то крепкие мужчины и женщины. Впрочем, радоваться было нечему — это означало, что тех, кто был послабее, похитители просто убили или сразу после похищения, или в подвалах замка Альсавад.

Гленард отдал свою лошадь Витану и отправил его вперед — искать воду. Речку, ручей, колодец, источник, просто лужу, что угодно, лишь бы была хоть какая-то вода. Сам спешился и шел во главе колонны. На ослика посадил двух девушек из Мерфрайна, они особенно ослабели. Уставшие люди шли угрюмо и безмолвно, просто переставляя ноги, словно ожившие мертвецы. Временами кто-то сдавался и садился на землю, покоряясь судьбе. Тогда его соседи поднимали его и уговаривали идти дальше.

Гленард стал устраивать привалы чаще. Он ожидал, что люди будут его укорять, ругать его за то, что он повел их на верную смерть. Но, видимо, сил не было уже и на это. На привале они просто садились на землю и безгласно сидели, бессмысленно уставившись перед собой, не проявляя никаких эмоций. Каждый раз было всё сложнее и сложнее поднять людей и идти дальше. Многие уже просто игнорировали и слова, и уговоры. Их приходилось поднимать силой, и тогда они шли и шли, словно во сне, как ожившие мертвецы, не обращая ни на что внимания.

Гленард почувствовал, что апатия начинает одолевать и его. Пока что это выражалось просто в усталой отрешенности от окружающего, накатывающей время от времени, и тогда весь мир вокруг него словно отгораживался от его сознания мутной стеклянной стеной. Пока это еще случалось не так часто, и он мог усилием воли взять себя в руки и заставить свой разум работать, но что будет следующим утром? Завтра к полудню даже он начнет испытывать на себе все последствия обезвоживания. И не останется ли он к тому времени в этой степи вообще один в окружении пяти сотен остывающих трупов?

Задумавшись, он не сразу заметил скачущего назад Витана. Тот гнал лошадь быстрой рысью, размахивая рукой. Гленард машинально положил руку на рукоять меча.

— Вода, ваша милость! — крикнул слуга, приблизившись. — Ручей!

— Далеко? — усталость Гленарда мгновенно улетучилась.

— Километрах в семи к северо-западу. Ближе к горам.

— Уверен, что это не мираж?

— Своими руками трогал, ваша милость. Там ложбинка, плохо заметно, но я увидел верхушки деревьев и решил подъехать проверить. Там вода, ваша милость!

— Часа три ходьбы в нашем нынешнем состоянии, — Гленард обернулся на свой отряд живых мертвецов.

— Думаю, ваша милость, что три часа они всё-таки продержатся.

— Желанная цель всегда прибавляет сил.

— Я набрал воды в фляги, ваша милость. Выпейте, вы устали.

— Спасибо, Витан, но я подожду, пока доберемся до ручья. Я еще три часа продержусь точно. Раздай воду тем, кто совсем плохо выглядит. По глотку, не больше.

— Хорошо, ваша милость.

Известие о близости воды действительно подстегнуло измученных путников, придав им дополнительные силы. Быстро идти они всё равно не могли, но за два с половиной часа добрались до найденного Витаном овражка.

Разлом был словно прорублен топором в земле. Весной, вероятно, бурный поток, стекающий с гор, размывал плотную степную почву, прогрызая себе путь далеко на юг. Когда-нибудь, через тысячи лет, здесь, возможно, будет настоящий каньон — глубокий, широкий и непреодолимый. Но сейчас овраг можно было перейти и пешком, и, соблюдая осторожность, верхом.

Ручеек на дне разлома почти пересох, но вода всё-таки действительно присутствовала. Витан повел их чуть выше по течению, где они нашли маленький, но самый настоящий оазис. Большие камни на изломе ручья привели к образованию небольшой заводи, вокруг которой росли кустарники и деревья.

— Задача номер один — напоить людей. Витан, нужно набрать воды и раздать ее людям. Понемногу, несколькими порциями. Нужно восстанавливаться постепенно. Выбери пятерых мужчин покрепче и пусть они тебе помогают воду таскать. Остальных к ручью не подпускаем, иначе всё здесь затопчем.

— Хорошо, ваша милость.

— Это будет непросто, но ты, главное, донеси до них мысль, что всем воды хватит. Мы здесь останемся на ночь, солнце уже к закату идет. Они смогут пить хоть всю ночь — все напьются вдоволь. Но понемногу. Глоток за глотком.

— Хорошо, ваша милость.

— Нужно будет еще нарубить веток и сделать костер на ночь. Небольшой, на много тут не хватит, а совсем уничтожать это место будет неправильно. Но те, кто совсем ослабел, смогут погреться у костра, когда похолодает. Сегодня никто не должен замерзнуть.

— Сделаем, ваша милость.

— Еды у нас по-прежнему нет, но без нее хотя бы неделю мы продержимся. А там и деревню какую-нибудь найдем, купим провизии. Немного золота Исабель у нас еще осталось. Нужно будет с утра набрать воды во все емкости, что у нас есть. Одежду, что не надета на нас, вымочить водой. Много так с собой не унесем, но хоть что-то. Кто знает, когда в следующий раз удастся воду найти?

— Ваша милость, а может быть, разбить здесь лагерь? Пусть люди останутся здесь, а я поищу по окрестностям деревни, постараюсь найти еды?

— Я всё-таки опасаюсь погони, Витан. Удивлен, что ее нет. Может, те ночные воины всех стражников в замке и перебили, конечно, но это не значит, что не появится кто-то новый. Из подчиненных полковника Марсада, например. Он-то вполне жив и здравствует, и к тому же обладает огромной властью в этом салтамате. Чем больше мы движемся, тем сложнее нас найти. А чем дольше остаемся на одном месте — тем легче нас обнаружить.

— Понятно, ваша милость. Тогда я пойду организовывать раздачу воды, а вы отдохните.

— Ещё чего, пойдем вместе. Лишние руки не повредят.

— Меня зовут Вернард, ваша милость, — мужчина сильно за сорок, пепельные волосы с проседью, лоб в морщинах, но сам крепкий, ростом чуть выше Гленарда, один из тех, кто помогал им раздавать воду.

— Можно просто Гленард, Вернард. Какое значение имеют титулы в этой ситуации?

— Хорошо, Гленард. Я хотел тебя поблагодарить за то, что ты нас вытащил. Другие, может, разное скажут, но я понимаю, чего тебе стоило добраться сюда всего лишь вдвоем с Витаном. То, что ты сделал, то, как нас освободил — вообще невероятно. Я сам был солдатом, знаю, что говорю. Ты был на Злой Войне?

— Конечно. Отдельный разведотряд при Третьем восточном полку. Должен был служить в пехоте Второго северного, но так получилось.

— Первый северный. Топорщики первой линии.

— Ого!

— Да, нас мало осталось… Но тем, кто за нами стоял, доставалось больше. Мы-то хоть хорошо защищены были — кольчуга, кираса, плотный гамбезон, наручи, шлемы, хорошие щиты. Наша задача была первый удар выстоять. На нем большинство наших гибло. А потом, когда всё превращалось в месиво, у нас было шансов выжить больше, чем у ребят в одних стеганках, которые за нами стояли. Прилетало, конечно, и немало. Когда тебя топором по шлему дубасят, что железо, что подшлемник не сильно помогают. Череп, конечно, не разрубят, но в башке звон такой, что до сих пор вспоминается. Но выжил как-то, хотя поломали меня знатно. Один из десяти у нас выживал.

— У нас тоже было жестко. Мы же только легкие кольчуги носили, и то далеко не всегда. Ребята у нас собрались умелые, но из начального состава группы до конца войны дожили только я да мой командир.

— Хороший был командир?

— Очень хороший. До сих пор командует. И мной, и всей Империей.

— Неужели?.. Его Величество?..

— Он самый. Его Священное Императорское Величество Славий ан Андерриох. Тогда он был, правда, всего лишь сержантом Славием ан Квитин. Шесть лет почти с ним вместе провели. Он был не из тех командиров, что только солдат в бой посылают, а сами в хате отсиживаются с вином и бабами. Нет, он с нами всю войну прополз сквозь пыль, грязь, кровь и дерьмо. И шрамов с той поры на его теле под императорской мантией хватает. То, что мы выжили — чудо какое-то. А то, что я выживаю до сих пор — вообще невероятно.

— Думаю, Гленард, просто умения и навыки, приобретенные тобой на войне, всё ещё с тобой.

— Несомненно. Но везение тоже важно. Впрочем, везение относительное, и каждый мой шрам об этом напоминает. Ничто не дается легко, к сожалению.

— Ничто. Но везение тоже штука важная, да. У нас в полку было сколько людей и сильнее, и умелее, и мудрее меня. А вот, гляди, остались там, среди этих проклятых глареанских оливковых рощ и виноградников. А я вот дожил до нынешнего вечера, хотя дрались мы одинаково яростно. И, если повезет, проживу еще маленько. Чем объяснить? Везение разве что.

— Везением было бы сюда не попадать.

— Это да. Но иногда и удача изменяет. Правда снова возвращается, посылая тебя.

— Что ты делал после войны, Вернард?

— Войну я закончил капралом. Поломали меня хорошо в бою в конце как раз. Нагрудник прямо весь изогнутый был. Выздоровел, отправили в Мерфрайн сержантом в небольшом резервном гарнизоне на севере герцогства. Тренировал новобранцев. Через пять лет ушел со службы. У меня к тому времени в соседней деревушке уже подруга была, вдова крестьянина, погибшего на войне, и сынок родился. Поженились, стали жить, пшеницу и овес растили. Потихоньку, но нормально. Прошлый год был тяжелым. Пожар у нас был в лесу. Поля погорели, и дома тоже спалило. Делать нечего, начали отстраиваться, но есть что-то надо же? Отправился на заработки к морю. Там, в рыбацких артелях всегда люди требуются на черную работу. Ну, вот, недели три я там поработал, а потом как-то вечером напился с незнакомыми людьми в кабаке, а проснулся уже в трюме, прикованный к балке. Потом долгий путь на корабле, еще более долгий переход через степь, какими-то тропами. Половина наших не дошла. Я дошел.

— Что было в замке?

— Скудно, бедно, тихо. Каждый день кого-то из наших забирали, утаскивали в подвал. Иногда по одному, иногда по пять, иногда по десять. Больше их никто не видел. Стариков и детишек, тех, кто дошел, а их было мало, увели сразу. Тех, кто заболевал, тоже сразу забирали. Кормили скудно, но совсем уж мы не голодали. Даже мясо давали иногда. Видать, нужны были мы сильными. Иногда кого-то из наших забирали делать какие-то работы в замке, эти возвращались. Девчонок, помоложе, стражники порой уводили на ночь для развлечений, насиловали их все вместе, но потом возвращали назад. Иногда приводили новые группы, но в последнее время их стало меньше.

— Ты видел что-то необычное, Вернард? Каких-то чудовищ? Каких-то необычных людей? Хозяина замка?

— Нет, Гленард. К нам приходили только обычные стражники. Много их было, тренированные, мы видели, как они упражнялись каждый день. Охраняли нас хорошо. Без внешней помощи сбежать мы не смогли бы, хотя думали об этом часто. Но в остальном — ничего особенного. Люди, как люди. Только временами, ночью, когда всё затихало, из подвала доносились звуки жуткие. То крики человеческие, истошные крики, то вой, словно волчий, то стоны, то рык, то вообще что-то непонятное. Жутко становилось.

— Поможешь мне довести людей обратно? Сейчас они отдохнут, завтра смогут идти. Но что будет потом — неизвестно. Где и когда мы найдем воду, пищу, тепло, никто не может знать. Мне бы пригодился опытный воин, чтобы организовать людей, следить, чтобы никто не отставал, помогать уставшим.

— Конечно, Гленард. Сказать по правде, у большинства шансов мало. Я видел много отрядов на марше, но никогда таких измученных и слабых. Путь, который нам предстоит одолеть, был бы трудным даже для опытных вояк. А у нас простые люди, причем в печальном состоянии.

— Я понимаю, Вернард. К сожалению, это наша реальность. Что есть, то есть, другого не дано. Нам предстоит преодолеть путь, равный половине Империи и сделать это без припасов и во враждебном окружении. Многие не дойдут, но мы должны сделать всё, чтобы хоть кто-то всё-таки дошел. Я буду идти, пока остается хоть один человек.

— Я тоже, Гленард. На пару дней водой мы обеспечены, хоть и скудно. Но скоро встанет вопрос с едой. Голодный человек много не пройдет. Что ты планируешь делать?

— Я надеюсь найти какую-нибудь деревню и купить там еды, а заодно разузнать и дальнейший путь. Если будем идти от деревни к деревне, наши шансы выжить повышаются. Правда, увеличиваются и шансы нашего обнаружения.

— Думаешь, те, из замка, будут нас преследовать? Судя по зареву и дыму, там было жарко во всех смыслах.

— Если не они, то найдется еще кто-нибудь. Да хотя бы и охотники за рабами. Мы здесь представляем собой настоящее богатство по кадирским меркам. Люди без прав, которых может захватить, кто угодно. Если будем слишком часто контактировать с местными жителями, слухи скоро разойдутся. А там, у кого-то из местных ширфов или бандитов запросто может появиться соблазн воспользоваться нашей беспомощностью.

— Тогда будем осторожнее. А если не найдем деревню в ближайшие дни? Места-то дикие.

— У нас есть осел и лошадь. В крайнем случае, съедим их. Не хотелось бы, они могут потребоваться и для перевозки припасов, и для ослабевших. Но если другого выбора не будет… А там посмотрим.

— Понимаю, Гленард. Спасибо тебе за то, что ты нас вытащил. Можешь на меня рассчитывать. Слава Империи.

— Слава Империи. Спасибо и тебе, Вернард. Мы пока что живы, так что идем, пока можем. Если будем идти — либо спасемся, либо умрем. Если остановимся — точно умрем. Так что, придется идти.

Таких историй Гленард в последующие дни услышал еще много. Они помогали ему лучше узнавать его спутников, превращали массу людей в совокупность личностей, у каждой из которых было собственное прошлое. Порой, чрезвычайно интересное. Эти люди, каждый из них, становились всё ближе и роднее Гленарду. И всё тяжелее становилось их терять.

1 день X месяца 579 года После Падения Звезды

— По крайней мере, этой ночью никто не умер, ваша милость, — Витан с надеждой смотрел на горизонт.

— Это да. Страшно становится от осознания того, что это лучшая новость в данной ситуации.

Они отправились в путь с рассветом. Отдохнувшие люди шли быстрее и веселее. В их глазах появилась надежда, а на лицах улыбки. Вот только надолго ли?

— Надо будет, когда доберемся до Империи, очень подробно опросить всех об обстоятельствах их похищения. Тех, кто дойдет, конечно.

— Зачем, ваша милость? Вы подозреваете, что среди них есть те, кто связан с Джалилом?

— Нет, это вряд ли. Хотя эта мысль тоже интересная. Но я думал о другом. Джалил ведь не сам похищал их, не своими руками. И Юррен тоже. В это должны были быть вовлечены десятки, а то и сотни людей в нескольких герцогствах. Нам нужно их найти, потому что кто знает, как Юррен и Исуф решат использовать их в будущем? Особенно, если заговор Исуфа удастся, и он станет Галиром.

— Не хотелось бы, ваша милость, — Витан поежился.

— И мне не хотелось бы. Однако пока что такая вероятность есть, и немалая. Но это, по крупному счету, внутреннее дело Кадира, нас оно не касается напрямую. А вот наличие в Империи сети кадирских агентов — это уже большая наша проблема. Даже если они и сами не знают, что работают на кадирцев.

— Понимаю, ваша милость. Но может быть, опросить их сейчас? Неизвестно, сколько из них дойдут до Империи, и дойдут ли вообще.

— Мысль разумная, Витан. Но сначала давай как-нибудь решим вопрос с водой и едой. Им и так тяжело, а тут еще и мы со своими вопросами. Если сможем их накормить — тогда и будем задавать вопросы. Ну, а если не сможем, то и нет в этом смысла. Сами тоже здесь останемся, и никто об ответах на наши вопросы не узнает.

— Хорошо, ваша милость.

— А поэтому, Витан, скачи вперед. Ищи какую-нибудь деревню, или пастбище, или стадо диких сайгаков, или что-то еще. И источники, речки. Нам нужна еда, и нам нужна вода. Надолго наших запасов не хватит.

До вечера ничего не нашлось. Степь была пустынна и мертва. Ни воды, ни поселений, ни даже диких зверей. Лишь несколько больших черных птиц парили в вышине. То ли падальщики, ожидающие свою добычу, то ли просто орлы.

К середине следующего дня закончились все запасы воды. Набрать много было некуда, а те сосуды, которые были в наличии, опустели очень быстро, даже несмотря на то, что поил Гленард только совсем слабых, и только по маленькому глотку.

Витан выбился из сил, как и его лошадь, но ничего не нашлось. Люди ослабевали и снова мрачнели. Обезвоживание вернулось, но теперь еще и с мучительным голодом. Сил становилось всё меньше.

2 день X месяца 579 года После Падения Звезды

Новое утро принесло трех погибших. Мэйгрид из Теелина, Иннис из Гайнимха, Лисия из Саэпена. Гленард запомнил новые имена. Грифы получили новую пищу.

Еще двое умерли к полудню. Упали, и подняться уже не смогли. Силис из Буйдхейга и Морай из Клахтола. Гленард с ужасом понимал, что еще полсотни людей от смерти отделяет лишь несколько часов, а через пару дней их отряд уменьшится вдвое. И чем дальше, тем хуже.

Эйтриг из Килестрома, Карэн из Рефзхаммера, Креон из Канделарио, Триния из Карабантеса.

Гленард не сдержал бы слез, но для слез требуется влага, а ее в организме Гленарда как раз и не хватало.

Уставшие люди уже не помогали упавшим. Не пытались поднять и подбодрить тех, кто садился на землю, не в силах сделать еще один шаг. Всеми овладело какое-то тягучее, холодное равнодушие. Лишь Гленард с Вернардом и еще тремя мужчинами покрепче пытались помочь отстающим и умирающим. Но силы покидали и их.

А потом Витан нашел деревню.

Деревушка была крохотная — пять маленьких саманных домиков (буквально — из дерьма и палок) под крышами из высушенной травы, промазанной глиной. Несколько небольших полей, только чтобы прокормить себя. С десяток тощих коров паслись неподалеку, в другой стороне — примерно то же количество овец. Но самое главное — здесь был колодец.

— Не стоит вести туда всех сразу, — Гленард с сомнением осматривал деревню с вершины холма. — Жители, того и гляди, испугаются и сбегут. Или еще хуже — возьмутся за оружие. Поезжай туда сам, а я буду здесь пока. Всё равно от меня никакого толку при переговорах.

— Хорошо, ваша милость. Но я сомневаюсь, что нам удастся много купить у этих людей. Думаю, у них самих хватает еды только на то, чтобы себя прокормить.

— Согласен с тобой. Но хотя бы что-то. Нам нужно немного хлеба, да пусть даже просто зерна — будем размачивать и есть сырым. Если удастся добыть мяса или жира, вообще будет замечательно. Ну, и вода. И кувшины, чтобы забрать ее с собой. Понимаю, что у них самих мало, но золото творит чудеса. Особенно, если золото в руках вооруженного человека.

— У нас всё ещё есть несколько сильных мужиков, Гленард, — напомнил Вернард, присоединившийся к ним. — Не думаю, что там много людей. Если они нам не продадут еду, мы могли бы сами ее взять.

— Глупости не говори, — отмахнулся Гленард. — Ты же сам крестьянин. Тебе бы понравилось, если бы кто-то пришел и забрал твои запасы силой?

— У нас полтысячи голодных людей, Гленард. В военное время нам приходилось разорять деревни, отбирать у крестьян последнюю еду, чтобы накормить солдат. Уверен, что и тебе тоже.

— Приходилось, — согласился Гленард. — Но мы не на войне. Эти люди нам ни противники, которых можно грабить, ни союзники, обязанные нас поддерживать.

— Благородные слова, Гленард. Но наши люди умирают. Люди, которых ты и я взялись защищать. А от потери одной овцы и пары мешков зерна эта деревня не вымрет. Сурово, но мы в суровых обстоятельствах.

— Сурово и честно, Вернанд. Вот только пока о нас никто не знает, и пока мы никого не трогаем, мы никому не нужны. Если мы ограбим эту деревню, жители тут же пожалуются местному ширфу, а тот со своей дружиной мгновенно нас перебьет. Или ты предлагаешь вырезать всю деревню, чтобы никто не узнал? Но, во-первых, я этого делать не буду. А во-вторых, поверь моему опыту, об этом всё равно станет очень быстро всем вокруг известно, и тогда за наши жизни я и ломаного медяка не дам.

Вернард уныло уставился в землю.

— Пусть сначала Витан с ними поговорит, — продолжил Гленард. — Он у нас парень умный и хитрый. Глядишь, и сторгуется. Так, Витан?

— Вы преувеличиваете мои таланты, ваша милость. Но я попробую.

— В общем, там действительно всё очень бедно, ваша милость.

— Тебе удалось о чем-то договориться?

— Да, золото творит чудеса, как вы и говорили. Но это, наверное, будут самые дорогие два мешка муки в истории, ваша милость.

— Что еще?

— Вода, ваша милость. Колодец почти высох, но что-то набрать удастся. И пару кувшинов они тоже дадут. И еще немного вяленого мяса. У них его совсем мало, но они поделятся. Там хорошие люди живут. Я им рассказал о том, что у нас происходит, они помогут, чем смогут. Вот только у них самих мало. И что такое голод, они прекрасно знают.

— Ну, тогда спасибо им.

— Самое важное, ваша милость. Они говорят, что к западу есть деревня побольше. Она, впрочем, не близко. В расстояниях они путаются, но я так понял, что где-то от ста до ста тридцати километров.

— Четыре дня, примерно, нашими темпами, — Гленард задумался.

— Они мне описали приметы, как туда добраться. У нас еще осталось золото, там сможем купить больше еды. Они говорят, что там часто торговые караваны бывают, там какая-то шахта, вроде. Запасы еды должны быть.

— Хорошо бы. Но тогда о нас точно вся степь узнает.

— А у нас есть выбор, ваша милость?

— Ну, похоже, что нет. Придется рискнуть. Давай, бери Вернарда и его помощников и пойдем набирать воду. Еды, конечно, на всех не хватит, но хотя бы самым слабым поможем. И воды, надеюсь, наберем достаточно, чтобы четыре дня продержаться.