27 день VIII месяца 579 года После Падения Звезды

Встретиться с Махиром оказалось не так-то просто.

Едва начало светать, Гленард и Витан отпустили коней пастись на поле овса у дороги и дальше пошли пешком, то и дело озираясь. Вскоре поля и сады стали встречаться все реже, а жилые домики всё чаще и всё плотнее — они приближались к пригородам Хадика. Через некоторое время им удалось найти маленький караван-сарай, видавший лучшие времена, где флегматичный хозяин с длинной седой бородой, не задавая лишних вопросов, обменял пару монет и имперскую одежду путников на простые халаты с широкими рукавами и засаленные тюрбаны.

Подремав там же пару часов, выпив чаю и немного взбодрившись, Гленард и Витан пошли дальше. Городские ворота они прошли в толпе крестьян и мелких купцов, не привлекая внимание скучающих стражников, а затем начали потихоньку пробираться через лабиринт узких изогнутых улочек, произвольно петляющих между бурыми стенами домов, к центру города.

Там, у высоких стен дворца, над которым возвышались белые башни с блестящими позолотой на солнце куполами, раскинулась огромная рыночная площадь. Разноцветные палатки торговцев, гул многоголосых выкриков, тучи пыли, поднимаемой тысячами ног. Музыка лилась со всех сторон, мелодии конкурировали между собой и сливались в ужасающую какофонию. Запах навоза и верблюжьего меха перемешивался с соблазнительными ароматами специй, дыма и готовящихся яств. Со всех сторон прохожих зычно и назойливо зазывали торговцы, наперебой, перекрикивая друг друга, предлагая ткани, одежду, домашнюю утварь, горшки, башмаки, оружие, лошадей, коз, верблюдов, овец, специи, еду, овощи, вино, и всевозможные удовольствия и развлечения.

Поначалу этот хаос ошеломлял и пугал, однако вскоре Гленард влился в ритм этого невероятного места и начал получать истинное удовольствие, проникнувшись его духом и бурлящей вокруг энергией. Такого большого торга он никогда не видел. Рынок Рогтайха, крупнейший в Империи, был, наверное, раз в двадцать меньше этой площади. И когда прошел первый шок, базар стал казаться не просто местом торговли и обмена, а настоящим огромным бесконечным праздником, живущим по своим законам вне пространства и времени.

Гленард поначалу осторожно косился на городских стражников, важно прогуливающихся туда-сюда между рядами лавок, но то ли они еще ничего не знали о ночном происшествии, то ли не ждали, что его виновники осмелятся появиться здесь, но на Гленарда с Витаном никакого внимания не обращали.

Витан, тем временем, пытался узнать, где торгуют рабами, одновременно совершенствуя свое знание языка, тренируя тысячу и один способ вежливого, но неуклонного отказа от невероятно выгодных, по словам каждого из продавцов, торговых предложений. Дело шло медленно и непросто. В итоге, до южной части базара они с Гленардом добрались уже далеко за полдень.

Здесь было меньше шума, меньше суеты и больше респектабельности. По периметру площади стояли лавки серьезных торговцев-оптовиков. Здесь не зазывали, не хватали за рукава и не спешили. Лавки напоминали, скорее, роскошные залы, где на коврах и подушках продавцы и покупатели проводили долгие часы, распивая чай или вино и беседуя на не связанные с торговлей темы. И лишь затем, когда разговоры и напитки подходили к концу, помощники купцов, не спеша, демонстрировали покупателям образцы товаров, после чего начинался вежливый многочасовой торг о цене.

Здесь же находился помост, где продавали рабов. Как рассказал Витану кебабщик, у которого они купили пару лепешек с рубленым мясом, раньше, говорят, под торговлю рабами отводилась чуть ли не треть этой огромной площади. На десятках помостов продавали сотни рабов в день. Но сейчас товара стало меньше, и мелкие торговцы ушли из этого бизнеса. Те, кто покрупнее, демонстрировали свой товар покупателям на одном помосте, по очереди, а затем заключали сделки уже в лавках на краю площади.

Но самые крупные игроки свой товар всем подряд не показывали. Если кому-то требовалось приобрести большое количество рабов или что-то особенное, например, юную красавицу, специально обученную искусству любовных удовольствий в специальной школе, то ему следовало обращаться к посредникам, держащим на краю площади богатые лавки-салоны. Если посредник убеждался в респектабельности и платежеспособности покупателя, что случалось далеко не всегда, то покупателя приглашали в дом к работорговцу, где тот в роскошной обстановке, не торопясь, демонстрировал свой товар, содержащийся в специально оборудованных помещениях при том же доме, и заключал сделки.

Рабов в Кадире имели право держать только благородные люди, поэтому и обстановка была соответствующая. Если простой безземельный раким всё ещё мог купить раба или рабыню с помоста на площади, то в дома крупных продавцов могли попасть лишь представители титулованных ширфов, аймиров и салтамов (сами они, естественно, работорговцев посещали редко, доверяя выбор товара помощникам), известные работорговцы из других салтаматов либо крупные купцы и промышленники, которые по бумагам оформляли покупку на имя прикормленных ими безземельных ракимов.

Торговец Махир, которого они искали, был одним из самых именитых, а потому для встречи с ним нужно было преодолеть немало преград. Поначалу Гленарда и Витана в их бедной одежде охранники даже не хотели пускать на порог лавки, где скучающе пил чай агент Махира. Но имперский акцент Витана и северные черты лица Гленарда убедили стражников в том, что, возможно, дело непросто, и под простой одеждой скрываются важные люди. Как, в общем-то, дело и обстояло действительно.

Джабада, представителя ракима Махира, убедить оказалось не так просто. Он был вежлив и доброжелателен, однако настойчиво и непреклонно требовал подтверждения знатности Гленарда и объяснения цели его встречи с хозяином. В конце концов, после сорока минут объяснений и сомнений, история про ласточку и ее песенку всё-таки убедила Джабада послать мальчика-раба к ракиму Махиру с вопросом о странных визитёрах. Пока ждали ответа, успели выпить еще целый чайник, неторопливо обсуждая жизнь в Империи и ее отличия от Галирата.

Наконец, мальчик вернулся и сообщил, что господин Махир готов встретиться с посетителями. Путь до дома работорговца занял еще полчаса. Солнце уже начало клониться к закату.

Огромный особняк Махира, весь покрытый ослепительно белым мрамором, был чем-то похож на имперские дома, точнее, на роскошные виллы Зеленого города Рогтайха, самого его респектабельного района, где селились исключительно знатнейшие и богатейшие люди Империи. Обширный сад обрамлял трехэтажное здание, украшенное колоннами, фонтанами и статуями, отчего оно походило на древний альвийский храм. В высокие окна были вставлены огромные разноцветные витражные стекла. Десятки рабов постоянно мыли и полировали мрамор, на котором оседала пыль, приносимая ветром с рыночной площади. Одной стороной дом выходил на огромное озеро, снабжавшее и Хадик, и весь южный Кадир водой. У причала, отделанного таким же белым мрамором, была пришвартована не менее белая фелука, настолько изящная, что, казалось, она предназначена не для плаваний, а для полетов.

Джабад провел Гленарда и Витана, сопровождаемых удивленными взглядами рабов и охранников, внутрь дома и усадил их на подушки в тени внутреннего дворика, около фонтана, а сам тут же удалился.

— Ласточка, значит, песенку про меня напела… — Махир, как оказалось, жил в молодости в Рогтайхе, учился в университете под видом уроженца Аррикуммы и отлично говорил на имперском. — Знаем мы эту ласточку. И где же она теперь?

Раким Махир был стар, тучен, но аккуратен. Короткая седая борода, морщинистое лицо, крючковатый нос, халат из бордового шелка, огромная чалма, под которой, вероятно, скрывалась обширная лысина, большие седые брови и черные, крупные, цепкие глаза.

— Улетела, — Гленард развел руками. — Может, на север. Может, на запад. Может, на восток. Кто ж этих ласточек знает?

— Верно, — Махир усмехнулся. — Ласточки летают хорошо, особенно когда коршуны рядом. То-то я смотрю, стража сегодня взволнована. Мои люди мне сообщили, что муасаф Джасим сегодня в мрачном настроении и с перевязанной головой. Но не сказали, почему. Теперь я понимаю. Не так-то просто победить Джасима в бою, да еще и сбежать при этом. Вас следует уважать и бояться, Гленард.

— Достаточно просто уважать, мухтарам Махир.

— Ну, хорошо, — торговец рассмеялся, чуть не расплескав чай из чашки в своей руке. — Чем же я могу помочь вам, уважаемый барон Гленард? Ведь не просто же так вы проделали весь этот путь: сначала из Рогтайха до Кадира, потом из Кадира до Хадика, потом до меня.

— Я хотел задать вам вопрос, мухтарам Махир.

— Задавайте, барон, задавайте.

— Насколько мне известно, вы один из самых уважаемых купцов этого города, особенно в том, что касается торговли рабами. Я не сомневаюсь, что человек вашего уровня знает всё о жизни этого города.

— Вы преувеличиваете мою осведомленность, Гленард. Но продолжайте, прошу вас.

— Не слышали ли вы в течение последнего года что-нибудь о рабах с севера, из Империи?

— Это очень общий вопрос, барон. Прошу вас, поясните.

— Некоторое время назад в Империи стали пропадать люди. По моему мнению, их похищали и отправляли в Кадир. Возможно, для того, чтобы сделать из них рабов. Возможно, чтобы использовать их на шахтах.

— А если шахты, то Хадик, — продолжил за него работорговец. — А если эти рабы попадали в окрестности Хадика, то я должен был бы о них узнать.

— Речь идет о сотнях людей, раким Махир. Вряд ли такие огромные, хм, поставки такого, хм, необычного товара могли бы пройти мимо вашего внимания.

— И тем не менее, барон Гленард, они прошли, — Махир развел руками. — Но должен сказать, что я не занимаюсь шахтами. У меня более деликатный и более образованный товар. Обученные домашние рабы, хорошая прислуга, рабыни и рабы для любви, самого высшего уровня, музыканты, танцовщицы, учителя, мастера-ремесленники высокого уровня, многие из них творят настоящее искусство! Раньше, давно, бывало, и с шахтами работал, но сейчас понял, что лучше продавать меньше, но дороже. Дело это небыстрое: нужно выбрать и купить способных детей у племенных заводчиков, воспитать, обучить, натренировать с лучшими учителями. На это годы уходят. Но зато у меня в клиентах все салтамы Галирата и даже Его Высокопреосвященство. Как видите, барон, я не бедствую. Что же касается вашего вопроса… Сам я ничего не знаю о тех рабах, про которых вы спрашиваете. Но я знаю, у кого спросить, и я спрошу. Но для этого нужно время.

— Я понимаю, мухтарам. И я благодарю вас за желание помочь.

— Приходите ко мне завтра в полдень, барон. Я приглашу тех, кто может знать ответы на ваши вопросы.

— Спасибо, мухтарам Махир, — Гленард поднялся и поклонился. — Тогда желаю вам приятного вечера.

— Подождите, Гленард.

— Да, мухтарам?

— Как я понимаю, происшествие с Джасимом оставило вас в затруднительном положении? Я не думаю, что вы путешествовали в этой старой одежде. Или это просто маскировка?

— И то, и другое. В таком виде мы привлекаем меньше внимания. Мы действительно потеряли все наши вещи и лошадей, но это не проблема.

— Ну, как же не проблема? — Махир позвонил в золотой колокольчик, из-за колонны тут же молча появился смуглый юноша в длинной белой накидке. — Выдай нашим гостям денег достаточно для покупки хорошей одежды и ночевки в отличном месте. Ну, и на развлечения.

— Не стоит… — попытался возразить Гленард.

— Конечно же, стоит, — покачал головой торговец. — Не отказывайтесь, Гленард.

— Мне нечем отблагодарить вас, мухтарам Махир, кроме своего слова, но я постараюсь прислать ваши деньги назад с процентами, как только доберусь до Рогтайха. Только скажите, кому их передать.

— Ну, что вы, мухтарам Гленард. Это же подарок. Какие возвраты? Какие проценты? Вы проделали такой путь, а я не могу ответить на ваш вопрос. Но возвращайтесь завтра в полдень, я постараюсь помочь.

— Благодарю вас, раким Махир, — Гленард стукнул себя кулаком по груди.

— Доброй ночи, барон Гленард, — Махир повторил жест Гленарда на прощание.

— Что-то он всё-таки знает… — задумчиво протянул Гленард, когда они свернули за угол.

— Почему вы так думаете, ваша милость?

— Его совершенно не удивил сам факт появления в Галирате большого количества похищенных из Империи людей. Однако из того, что я слышал раньше, это выходящее из ряда вон событие. Он должен был изумиться, расспрашивать об обстоятельствах. А Махир даже не удивился. Как-будто для него это совершенно обычное событие.

— Может быть, он просто хорошо скрывает свои эмоции?

— Непохоже… Думаю, он просто был готов к вопросу.

— Но тогда почему он ничего нам не рассказал, ваша милость?

— Может быть, он сам во всем этом замешан, а мы так удачно по случаю пришли именно к тому, кто организовывал похищения? Денег и опыта у него хватает. С Империей он знаком прекрасно, к тому же ведет торговлю с нами, у него в других комнатах обстановка вполне имперская, не кадирская, я заметил.

— Тогда зачем, ваша милость, он предложил прийти к нему завтра? Он мог бы просто отказаться нам помогать.

— Возможно, не придумал сразу, как отказать, не вызвав подозрения. Но скорее всего, хочет направить нас по ложному следу. Ладно, что говорить попусту… Завтра сами всё узнаем. Пойдем искать, где перекусить и поспать. Устал ужасно, всё же всю ночь не спал, только утром подремал.

— Сию минуту, ваша милость. Сейчас что-нибудь найдем.

28 день VIII месяца 579 года После Падения Звезды

На этот раз Махир принял их в просторной гостиной, выходящей на фасад здания. Если бы не одежда хозяина дома, можно было подумать, что они находятся в столице Империи. Пол был устлан не привычными для Кадира коврами, а вполне себе имперским паркетом из красного дерева. Имперская мебель, имперская отделка стен зеленым сукном, даже картины на стенах изображали привычные Гленарду северные пейзажи. Особенно ему приглянулась одна работа, на которой медвежата играли на сломанном стволе дерева посреди соснового леса под бдительным присмотром своей матери, очень напоминала она места, где прошло его детство. Стоило всё это вместе, с учетом доставки через пол-мира, несомненно, целое состояние. Дополняли интерьер высокие, во всю стену, окна, из разноцветного витражного стекла, отбрасывающие многокрасочные переливающиеся блики и на обстановку комнаты, и на лицо ракима Махира.

— Очень красиво и со вкусом сделано, мухтарам, — с искренним уважением заметил Гленард.

— Спасибо, мухтарам Гленард, рад видеть, что вам нравится.

— Неожиданная обстановка для Кадира.

— Она напоминает мне о моей юности, барон, проведенной в Имперском университете. Эта комната почти точно копирует гостиную одной молодой баронессы в Рогтайхе, с которой мы провели немало приятных часов вместе, пока ее муж налаживал дела в своем баронстве где-то в Плодэне. Сейчас-то она, конечно, уже не такая молодая, если жива вообще — давно о ней ничего не слышал. Да и я уже не юн, увы и еще раз увы. Не уверен, что она помнит меня, а вот я храню в сердце память о ней и о своей молодости настолько ярко, что решил воскресить воспоминания этой мебелью и этими картинами. У нее, кстати, были, в основном, копии, а я сумел достать и выкупить оригиналы. Если уж заниматься чем-то, то идти до конца, правда, Гленард?

— Несомненно. Именно это я обычно и делаю, мухтарам Махир. И раз уж мы заговорили о делах, я позволю себе поинтересоваться: удалось ли вам, уважаемый раким Махир, узнать что-либо о той проблеме, которая меня интересует, и которую мы обсуждали вчера?

— Даже лучше, мухтарам Гленард, — широко и по-доброму улыбнулся работорговец. — Много лучше. Я пригласил в гости человека, которому не терпится познакомиться с вами, барон, и обсудить, в том числе, как раз тот самый вопрос. Уверен, вам будет, что сказать друг другу.

— Кто же он?

Вместо ответа, Махир дважды хлопнул в ладоши. Высокая дверь отворилась, и перед Гленардом появился знакомый ему высокий бородач — муасаф Джасим в сопровождении двух суровых стражников. Джасим выглядел неважно: бледное лицо, перевязанная голова, впалые глаза с кругами под ними, мрачная гримаса. Похоже, Гленард тогда ночью приложил его сильнее, чем хотел. Дверь за спинами Гленарда и Витана тоже распахнулась, и Гленард, обернувшись, увидел еще троих стражников с обнаженными саблями.

— Простите, мухтарам Гленард, — Махир развел руками, улыбка не сходила с его лица. — Я уважаю вас и желаю вам всего наилучшего, однако специфика моих дел требует поддерживать хорошие отношения с властью.

— Елаа ракбатайк, айуха алвгд! — рявкнул Джасим.

— Он просит вас встать на колени, барон, — перевел Махир. — От всей души советую подчиниться. Возможно, тогда вам еще удастся уладить возникшее между вами и муасафом недоразумение.

— Витан, за мной! — крикнул Гленард и прыгнул влево.

Набрав скорость, он вломился левым плечом в стекло витража, прикрывая поднятой рукой лицо. Окно жалобно взвизгнуло и с грохотом разлетелось на сотни мелких разноцветных кусочков. Махир в ужасе вскрикнул, вскочил с дивана и схватился за голову. Гленард вылетел в окно и вслед за стеклышками грохнулся на мягкую землю клумбы. Повезло — почти не поцарапался, лишь один неглубокий порез на кисти.

Рядом плюхнулся Витан. Вскочив, они вдвоем стремглав бросились к воротам поместья. Муасаф Джасим что-то злобно орал им вслед, стоя в окне и размахивая саблей. Позади него тонким голосом верещал Махир.

У ворот навстречу им бросились двое стражников с саблями наголо. Гленард выхватил меч. Краем глаза заметил, что Витан тоже обнажил свое оружие.

— Не убивать и не калечить! — скомандовал Гленард, врубая свой клинок в металл сабли противника.

— Вам легко говорить, ваша милость, — возмущенно пробурчал Витан, уворачиваясь от ударов, наносимых противником.

Удар, скрежет металла, клинок Гленарда давит на саблю сверху вниз. Шаг влево, полуразворот, стражник невольно делает шаг вперед по инерции. Гленард пропускает его мимо себя, подталкивая левой рукой в спину, и тут же обрушивает на затылок противника удар шишкой рукояти. Стражник упал, схватившись за голову.

Гленард развернулся, чтобы помочь Витану, но тот уже справился сам: обезоруженный противник оседает на землю, прижимая руки к сломанному носу.

— Простите, ваша милость, постарался не калечить, как мог…

— Бежим, Витан, бежим!

Они выскочили из ворот и припустили по улице. Тут же за ними бросился целый десяток стражников, скучавших до того в тени соседнего дома. Гленард мчался вперед, не разбирая дороги, петляя между домами по узеньким кривым переулочкам безо всякой системы. Но очень скоро Витан вырвался вперед, к удивлению Гленарда. Пусть его слуга и был моложе, но Гленард раньше не замечал за ним такой прыти и сноровки. Надо же, какие таланты открываются. Он решил обдумать это как-нибудь в другой раз, сейчас им было чем заняться, а потому он просто пристроился за спиной Витана и предоставил ему выбирать дорогу, стараясь не отстать.

Витан мчался вперед, постоянно меняя направление, петляя между домами и кварталами. Со временем Гленард понял, что они направляются в сторону рыночной площади. В принципе, разумно — среди толпы проще затеряться. С другой стороны, на рынке полно стражников. Это вдобавок к тем преследователям, которые хоть и подотстали, но упорно держались позади них.

В нескольких кварталах от площади Витан изменил маршрут. Возможно, его одолели те же сомнения, что и Гленарда, а может, он услышал впереди шум второго отряда. Витан свернул влево, вправо, влево, снова влево, вправо, и буквально прыгнул влево в тень узенького, почти незаметного проулочка — настолько маленького, что Гленард чуть не проскочил мимо.

У них было несколько секунд, чтобы спрятаться от преследователей. Но прятаться было негде. Проулок оказался длиной всего в несколько метров. Это даже был не проход, а просто углубление, заставленное старыми ящиками, наполненными, судя по запаху, гниющими остатками еды.

Преследователи почти догнали. Еще секунда, и… Но тут Витан потянул Гленарда за рукав за собой, и Гленард заметил то же, что и его слуга — в углу стены была дверь, и она была приоткрыта. Гленард ринулся внутрь вслед за Витаном, но тут же споткнулся о порог и полетел куда-то вниз, больно ударяясь о ступени каменной лестницы. Падение завершилось вполне ожидаемым гулким ударом головой о какую-то деревянную стену, и Гленард потерял сознание.

Когда он очнулся, маленький пляшущий огонек свечи освещал кусочек пространства вокруг него: каменную лестницу, ведущую в подвал, на полу которого Гленард лежал, и огромную деревянную бочку, в которую Гленард врезался, когда падал. И высокую фигуру, которая в одной руке держала свечу, а в другой большой нож. Фигура наклонилась над Гленардом, занеся нож для удара, и свеча на мгновение осветила ее лицо.

— Мастер Манграйт! — изумленно воскликнул Гленард.

— Гленард! — не меньше него удивился Манграйт.

— Здесь же всякие ходят, Гленард, — пояснял Манграйт, вытирая кровь со лба Гленарда. — Рынок рядом, всяких воров там крутится немало. А тут дверь забыл закрыть, вдруг слышу грохот, но я и схватил первый попавшийся нож, бросился сюда защищать свои запасы. А тут смотрю, вы… У вас тут, кстати, ничего серьезного, просто кожа рассечена чуть-чуть. Ну, шишка будет, наверное, голова поболит.

— Я, честно говоря, подумал, что или брежу, или вы, Манграйт, решили вернуться из небытия, чтобы мне за старые обиды отомстить.

— Ну, какие же могут быть обиды, Гленард! Наоборот, вы мне так сильно помогли! Ну, кем я был в Империи? Мелкий повар в маленьком баронстве далеко на восточной границе. Ну, что мне светило? Я даже в это чертово дело с альвами ввязался лишь бы выбраться оттуда, хоть какой-то шанс получить. А потом, когда меня из Империи изгнали, поскитался, конечно, поначалу, непросто было. Добрался до Кадира, и оказалось, что хороших поваров здесь очень ценят, и нет всех тех цеховых и гильдейских ограничений, как в Империи. Прибился к ширфу одному, барону то бишь. А он меня салтаму Хадика порекомендовал, который, оказывается, очень любит имперскую кухню. Кто-то из его знакомых его приучил. Салтам хотел даже меня при дворе оставить, но я его упросил позволить мне свою ресторацию открыть неподалеку от дворца, с условием, что два раза в месяц я буду приходить и лично салтаму готовить. Так и случилось. Мы, кстати, в подвале этой самой ресторации и находимся. Я не хвастливый, но место это теперь популярное. Ближе к вечеру от гостей отбоя нет. Даже приходится многим отказывать. Домик построил, детям хороших учителей нашел, отправлю в столицу учиться потом. Разбогател, даже… В общем, нет у меня на вас никаких обид, Гленард. Напротив, помогли вы мне. А какие здесь специи! Сколько возможностей для творчества!

— Ты, Витан, не знаешь, а мы с мастером Манграйтом старые знакомые. Первое мое дело в Тайной Страже, шесть лет назад. Баронство Флернох. Там я и с женой, с Лотлайрэ, познакомился. Странное было дело: множество жестоких убийств, грабежи. Подозревали зоргов, но, оказалось, что это агенты мятежных альвов воду мутили. А мастер Манграйт им помогал. Ты с госпожой Миэльори еще не познакомился?

— Нет, ваша милость. Не довелось еще.

— Ну, ничего, познакомишься, если отсюда живыми выберемся. Она тоже в этом деле участвовала. С нее всё и началось тогда.

— Миэльори жива? — удивился Манграйт. — Ее не казнили?

— Не казнили, — покачал головой Гленард, поморщившись, движение отдалось болью. — Сурово наказали, но теперь она прощена, и даже принята в Тайную Стражу. Где, кстати, прекрасно себя проявила и даже спасла мне жизнь.

— А остальные?

— Остальных казнили. Выжила только она и вы.

— Я тогда сначала очень злился, когда меня изгнали, — Манграйт сел на пол рядом с Гленардом, опершись спиной на бочку. — Ненавидел вас, проклинал. Чем сложнее было, тем больше ругался. И что обманули меня на допросе, и что пытать хотели, и что семье моей угрожали… А потом я понял, что после того, что я сделал, меня точно казнить должны были, а тогда и моей семье не поздоровилось бы. Ну, как люди смотрят на детей изменника? А вы же меня, Гленард, тогда спасли, рискуя своей карьерой. Помогли предателю. А потом, оказалось, что вы вообще мне новую жизнь подарили… В общем, я у вас в долгу, Гленард. В большом долгу, и я хочу его оплатить. Чем я могу вам помочь? Что я могу для вас сделать? И как вы вообще здесь оказались?

— Я не знаю, следите ли вы за изменениями в Империи, Манграйт…

— Вы о том, что наш капитан Славий стал Императором Славием? Знаю, знаю, конечно. Я сначала не поверил, что это тот самый Славий, но ведь другого герцога Славия ан Квитин же не было, так? И потом один из имперских купцов, они сюда добираются иногда, а я у них снедь покупаю, показал мне портрет. И когда я услышал, что Тайную Стражу возглавил молодой барон Гленард ан Кратхольм, я подумал, что, кажется, я знаю этого Гленарда еще с тех пор, когда он еще не был бароном, а был большим другом капитана Славия. Я оказался прав, Гленард?

— Верно, Манграйт. Только я во главе Тайной Стражи встал не из-за того, что я друг Императора. Мне пришлось через многое пройти.

— Нисколько не сомневаюсь, Гленард. Я сразу понял, что вы далеко пойдете. В самом наилучшем смысле.

— И я не скажу, мастер Манграйт, что я очень был рад этому назначению. Мне вполне нравилась роль правителя маленького, но богатого северного баронства.

— Ох, да, простите мне, Гленард, мою невежливость. Должен ли я называть вас «ваша милость»?

— Вы не должны, Манграйт. Напротив, мы с вами так давно знакомы, что титулование было бы просто глупым. И сейчас нам нужна ваша милость, а не наша.

— Чем же я могу помочь? И как же всё-таки всемогущий глава Тайной Стражи Империи оказался в подвале ресторации в Хадике?

— Как всегда, Манграйт. Извилистый и тернистый путь расследования. Я расскажу, вдруг вы что-то слышали. Если коротко, в Империи стали пропадать люди в большом количестве. Их поиски привели меня в Кадир, где мне посоветовали искать ответ среди рабовладельцев Хадика. Дескать, если и появлялись в Галирате рабы с севера, то мимо Хадика они пройти не могли. Официально мне это дело расследовать не позволили, поэтому я отправился сюда тайно. К сожалению, по пути мы ввязались в небольшую передрягу, в результате которой муасаф Джасим получил по башке, а я получил статус его личного врага.

— Ох-ты!

— В Хадике я связался с Махиром, вы наверняка знаете этого работорговца. Он обещал помочь, а сам выдал нас Джасиму. Собственно, от людей Джасима мы и сбегали, когда Витану пришла в голову идея спрятаться в вашем подвале.

— Ах вот почему на улицах такой шум! Весь город взбудоражен, стража прочесывает улицы, ищет кого-то. Говорят, будут обыскивать каждый дом. А оказывается, это вас ищут!

— Оказывается, нас, — Гленард развел руками. — Можно было бы, наверное, и сдаться Джасиму, попросить прощения, сослаться на мой официальный статус, попросить его отправить меня в столицу в теплые объятия принца Джамала. Но, во-первых, это точно похерит всё расследование, не говоря уже о дипломатическом скандале. А во-вторых, что-то я боюсь, что Джасима я задел излишне сильно, наступил на его самолюбие. Так что он может сначала мне башку отрубить, а потом уже начать слушать, что я говорю про дипломатов, Джамала и покровительство Галира Айзифа вместе с Императором Славием.

— Тогда вас надо спрятать, — Манграйт задумался. — Вам нужно тихое место, где вас не найдут, чтобы пересидеть пару дней. Потом всё уляжется, и вы сможете незаметно ускользнуть. У Джасима и без вас забот хватает, а стражникам тоже нужно отдыхать. А я, тем временем, тихонько порасспрашиваю работорговцев и их помощников о вашем деле. Я всех здесь знаю. Может, кто-то что и видел или слышал.

— Спасибо вам, мастер Манграйт! Это как раз то, о чем я хотел вас попросить.

— Ну, что вы, Гленард. Это лишь малая часть того, чем я могу вам отплатить. Но давайте, для начала, вас спрячем. Где бы это сделать?

— А почему не прямо здесь?

— Не нужно недооценивать муасафа Джасима, Гленард, как и его людей. Он, конечно, груб, но не глуп. Стражники потеряли вас здесь, а значит, они начнут поиски с того, что плотно оцепят все ближайшие кварталы и тщательно обыщут все дома от чердаков до подвалов. Вас здесь найдут, Гленард. Вы бы и сами так сделали, правда?

— Несомненно.

— Джасим уже не первый раз так беглецов ищет. Обычно это какие-то воры с рынка или бандиты, укрывающиеся в городе. У меня есть пара мест, где я мог бы вас спрятать, но я не могу дать гарантии, что люди муасафа вас там не найдут. А это было бы печально для всех, включая меня самого. Салтам меня, конечно, привечает, но обвинение в укрывательстве преступников и ссора с муасафом не добавят мне популярности. Есть одна идея, Гленард, но она очень необычная и на первый взгляд безумная.

— Какая же?

— Где люди Джасима точно не будут вас искать, Гленард?

— Ну, например, в доме самого Джасима.

— Хорошая идея, но я не смогу вам помочь туда попасть. Зато знаю, как пробраться в другое безопасное место.

— Какое же?

— Дворец салтама.

— Дворец? Звучит действительно безумно. Его же охраняют.

— Конечно, охраняют. Но есть несколько мест, которые охраняют недостаточно усердно.

— Интересно… Рассказывайте, мастер Манграйт.

— Хадик — город старый. И с самого его основания здесь развивалось виноделие и пивоварение. Естественно, это требовало подвалов и подземных хранилищ, и их строилось множество. Не знаю, специально ли или случайно, но под городом, в итоге, образовалась целая сеть подземных проходов и каверн. Я узнал об этом случайно, осматривая дом, приобретенный под ресторацию, и наткнувшись на подземный ход, здесь, в подвале. Мне стало интересно, я стал изучать редкие сохранившиеся сведения, стал ходить по подземельям, составлять карты. Потом познакомился с несколькими людьми с теми же интересами. Это маленькая группа, которая называет себя Хранителями Темного Хадика. Имя пафосное, конечно, но подходящее. Так вот, я могу вас провести в один дом, который примыкает к задней части дворца. Там всякие разные хозяйственные постройки, которые обычно не охраняются. С крыши этого дома вы можете перебраться на соседнее дерево, а оттуда на крышу одного из дворцовых зданий. И вас никто не увидит. Далее, по крышам вы пройдете до здания кухни и там спуститесь вниз, я нарисую вам план. А там я вас встречу и спрячу в одной из кладовых — я знаю парочку, куда никто не заглядывает. Ну, как вам план?

— Авантюра… — Гленард покачал головой, удовлетворенно отметив, что боль отступила. — А значит, стоит попробовать.

— Тогда пойдемте. Я нарисую вам план и всё объясню.

— Вы уверены, ваша милость? — Витану не хотелось лезть на дерево.

— Ветка выглядит крепкой, — Гленард еще раз пригляделся. — Должно получиться, только по одному.

— Как скажете, ваша милость.

Гленард перешагнул с края крыши на ветку дерева, сделал несколько шагов вперед, прижался к стволу, осмотрелся. В узком проходе между домом и дворцовым зданием было тихо и пустынно. Примерившись, обогнул ствол, сделал несколько быстрых шагов по толстой ветви, нависающей над крышей дворца, прыгнул и легко приземлился на крышу. Ветка покачалась и замерла. Вокруг по-прежнему было тихо.

— Давай, Витан! — позвал Гленард.

Витан с испуганным лицом перебрался к стволу, замер, а потом, решившись, пробежал по ветке, согнувшейся под его весом, и спрыгнул на крышу. Ветка распрямилась и закачалась, шумя листвой. Они прижались к черепице, не шевелясь.

— Вроде, тихо, — Гленард поднял голову. — Пошли.

Они, стараясь ступать как можно тише по краю крыши, пошли вперед, вспоминая план, нарисованный Манграйтом. Дошли до угла. Гленард огляделся — за дворцом никого не было. Он кивнул и продолжил путь.

Внизу раздались голоса, и Гленард, похолодев, увидел патруль стражников. Они шли метрах в пяти от стены и, если бы подняли голову, легко могли бы заметить беглецов. Витан замер рядом с Гленардом. Тот знаками показал слуге, что нужно отступить от края крыши к середине. Тогда стена скрыла бы их от взгляда стражников.

Осторожно, медленно наступая на черепицу, почти прижавшись друг к другу, они отходили от края. Шаг, другой, третий, четвертый, пятый, шестой, седьмой… На восьмом шаге под ногами заскрипело, потом захрустело, черепица прогнулась. Гленард замер. И тут стропила с громким треском лопнули, черепица ушла из под ног, и он полетел вниз спиной вперед.

«Всё», — только и успел подумать он и ударился о поверхность. Та была мягкой и мокрой. Вода накрыла Гленарда, смягчив падение. Он ударился спиной и затылком обо что-то твердое, чуть не захлебнулся, попытался подняться. Ноги скользили и разъезжались, в голове шумело, он, наконец, смог встать на колени, голова оказалась над водой. Закашлялся, выплевывая воду, и только потом протер и открыл глаза.

Перед ним качались две голые женские груди.

Хорошие такие груди, в меру полные, отличной формы, с маленькими аккуратными розовыми сосками и капельками воды на коже. Повернувшись направо, Гленард увидел еще двух обладательниц прекрасных обнаженных прелестей, чуть меньшего размера.

«Если это и есть моя загробная жизнь, то она не так уж и плоха», — подумал Гленард и поднял глаза на испуганное и ошарашенное личико обладательницы соблазнительных форм. Та встретилась с его взглядом, и, оправившись от шока, пронзительно завизжала, отпрыгнула, поскользнулась, пытаясь выбраться из бассейна.

Две другие девушки последовали ее примеру. Оглядевшись, наконец, Гленард понял, что они с Витаном рухнули аккурат в центр большого богато украшенного мраморного бассейна, в котором и вокруг которого отдыхали обнаженные и едва одетые красавицы. Видимо, стропила крыши подгнили от водных испарений и проломились под весом Гленарда и Витана.

Всё пришло в состояние хаоса. Девушки с визгом и криками разбегались в разные стороны, наскоро пытаясь прикрыть наготу, сталкиваясь друг с другом, кидаясь в Гленарда и Витана всем, что попадалось под руку. А попадались, в основном, фрукты разной степени тяжести. Впрочем, пара кувшинов в бассейн тоже прилетела.

— О нет! — простонал Витан.

— Что?

— Мы пропали, ваша милость! Это же гарем салтама… Нам конец.

И точно. Со всех сторон, расталкивая голых красавиц, паниковавших и кричащих от этого еще больше, к бассейну устремились десятки суровые стражников с огромными секирами. Старательно не смотря на наложниц салтама, они окружили бассейн.

— Не сопротивляйся, нам с ними не справиться, — предупредил Гленард.

Крепкий седоватый стражник, видимо — командир, не спеша, спустился в бассейн, не обращая внимания на намокшую одежду, медленно, с суровым лицом, подошел к Гленарду, коротко взмахнул рукой и вмазал Гленарду сильнейший удар в скулу. Гленард снова рухнул в воду.