Глава XVII

Всю следующую неделю Гленард провел в поисках Обуха и Пиявки. Вместе с лейтенантом Михалом и его людьми они прочесывали улицы Бурого города и трущобы Черного города, портовые кабаки и рыбацкие деревни. Они разговаривали с сотнями людей, забирались в самые грязные притоны, следили за всеми кораблями. Но всё было безрезультатно.

Гленард начал подозревать, что причиной их неудач было то, что кто-то из людей Михала был как-то связан с таинственной четверкой (или пятеркой, считая Роллена?) убийц. В результате, они с Михалом отстранили от поисков почти всех, и продолжали искать сами, взяв в помощь только двух самых надежных подручных Михала. На результатах это, правда, не сказалось.

К концу недели с юга налетел шторм. Два дня он яростно носил по улицам Рогтайха потоки ливня, жестоко разбивая их о стены домов. Каналы пенились и почти вышли из берегов. Затем шторм отступил в море, и на смену ливням пришла долгая, унылая и изнуряющая мелкая холодная морось. Уже через десять минут на улице, и плащ Гленарда, и вся его одежда промокали насквозь. Сапоги тонули в размокшей и скользкой грязи, смешанной с глиной, дерьмом и навозом.

Гленард брел по раскисшей улочке Черного города, мимо покосившихся маленьких домишек, сбитых из разномастных щербатых старых досок. С утра он обошел уже пять кабаков и дешевых пивных, поговорил с двумя десятками людей, один раз чуть не получил по лицу кулаком, и выбил нападавшему три зуба, изрядно охладив его боевой пыл. День, при этом, только начинался.

Гленарду уже хотелось всё это бросить. Демоны с ними, с этими бандитами, пусть их Михал ищет. А Гленарду мечталось отправиться домой, выпить подогретого вина вместе со Славием и Донреном, а после забраться в теплую постель к нежной Лотлайрэ. Однако характер и настойчивость Гленарда не позволяли ему воплотить эти сладкие мечты в жизнь, и он, тихо, но очень грубо, ругаясь себе под нос, продолжал тащиться под дождем к очередному кабаку, кутаясь в дешевый промокший шерстяной плащ.

Только приобретенные на войне рефлексы заставили Гленарда, едва уловившего краем глаза движение слева и еще не осознавшего, что же он видит, резко отскочить в сторону и развернуться на месте, одновременно рывком выдергивая из ножен меч. Это и спасло ему жизнь.

Удар сабли сверху вниз, который должен был раскроить Гленарду шею, ключицу и, возможно, позвоночник, пришелся на воздух. Нападавший, тонкий, быстрый, невысокий, в серой шерстяной куртке с капюшоном и в маске, закрывающей лицо, не растерялся. Мгновенно изменив траекторию удара, он стремительно напал на Гленарда.

Он был быстрым, очень быстрым, однако Гленард был быстрее и, похоже, опытнее. Гленард парировал удар справа. Слева. Удар сверху парировать не стал, лишь отскочив назад. Еще удар справа. Звон металла о металл. Удар слева. Скрежет металла о меч Гленарда. Удар справа. Гленард чуть разворачивается и приближается, пытаясь перехватить клинок новомодной южной сабли своим мечом у гарды и вырвать саблю из руки бандита. Тот отступает назад, разгадав, видимо, намерения Гленарда.

Удар слева. Гленард парирует и отходит назад. Удар справа. Гленард делает вид, что он дезориентирован, отступает назад и слегка приоткрывает грудь. Бандит радостно наносит удар справа, резко наклонившись вперед, и его ноги скользят по скользкой жидкой грязи. Гленард, развернувшись, ударом меча по клинку сабли сверху придает дополнительный импульс падению противника. Бандит падает лицом и всем телом в грязь.

Поднять саблю напавший не успевает. Гленард наступает не лезвие сабли сапогом, а другой ногой бьет бандита в голову. Тот выпускает саблю из рук и катится по земле. Гленард подскакивает к противнику, чтобы его скрутить, но противник уже вскочил на ноги и, поняв, что без сабли он Гленарду не соперник, разворачивается и бросается бежать по улице.

Гленард бросился в погоню. На бегу с трудом заталкивая меч в ножны, он бежал по узкой улочке, стремясь не потерять противника из вида. Его сапоги разбрызгивали по сторонам липкую желтоватую грязь и мутную воду из луж. Убегавший петлял по крохотным проулкам трущоб. Сапоги Гленарда скользили по земле на поворотах, и он отчаянно пытался удержаться на ногах. Гленард понимал, что если он хоть раз упадет, то точно потеряет преследуемого.

Гленард бегал быстро, однако бандит, который был всё-таки явно слабее Гленарда в бою, бегал еще быстрее. Постепенно он увеличивал расстояние между собой и Гленардом. А тот понимал, что еще чуть-чуть, и он уже не сможет найти своего противника в лабиринте трущобных домиков и проходов между ними.

Тут Гленард осознал, что места, по которым они бежали, ему знакомы. Вон там кабак, где два дня назад у него состоялся жесткий разговор с одним карманником. И если бандит свернет налево…

Гленарду повезло. На углу бандит действительно повернул налево. Гленард не стал бежать за ним. Вместо этого он нырнул в щель между досками забора, проскочил вдоль стены кабака, перепрыгнул через колоду, на которой в сухую погоду кололи дрова. Под бешенный лай прикованного цепью пса Гленард стремительно пересек грязный дворик, в углу которого гнили остатки телеги, по поленнице вскочил на крышу дровяного навеса, с нее перескочил на крышу низкого сарайчика. Пробежав в три шага по ней, Гленард, не снижая скорости, прыгнул вперед, на улицу. И прямо на плечи убегавшего бандита.

Гленард подмял ошеломленного противника под себя, вдавливая его в липкую и скользкую буро-желтую грязь. Бандит задергался под ним, пытаясь сбросить Гленарда. Гленард вывернул руки беглеца за спину, связал их ремешком, который держал за поясом именно на такой случай. Несколько раз ударил бандита по голове, но не сильно, только чтобы дать понять серьезность своих намерений. Противник перестал вырываться и заскулил.

Гленард, не спеша, встал, продолжая прижимать шею бандита к земле. Потом, убедившись, что тот не пытается убежать, перевернул беглеца на спину и сдернул с него капюшон и маску.

— Ох, жопа демона! — в изумлении заорал Гленард. — Да что ж мне так везет-то?!

На Гленарда смотрели полные слез глубокие серые глаза альвийки. На мгновение Гленарду вспомнилась Миэльори, однако лежавшая перед ним альвийка была ему не знакома.

Она была молодой. Даже юной по меркам живущих долгой жизнью альвов. Тонкое вытянутое лицо, небольшой нос, широкие, но тонкие губы, светлые волосы. Черты лица истинной альвийки, без примеси человеческой крови. Даже грязь, кровь из разбитого носа и слезы, смешивающиеся на лице, не портили ее красоты. Она смотрела на Гленарда без ненависти. Спокойно и гордо, как будто уже приготовилась к неминуемой смерти.

— Ты кто? — резко спросил Гленард. — Как тебя зовут?

— Ниара, — ответила Альвийка тихо. Слезы продолжали течь из ее глаз, но не было и тени ни рыданий, ни паники.

— Кто тебя послал?

— Никто. Я сама.

— Я знаю, кто ты на самом деле, — пожал плечами Гленард, — и ты врешь. Ты не одна. Ты с Обухом, Пиявкой, Ролленом и еще одним из них. Они тоже здесь?

— Я здесь одна.

— Вот в это верю. Если бы они были где-то здесь, уже прибежали бы тебя отбивать. Слушай, Ниара, несмотря ни на что, у тебя есть реальный шанс выбраться отсюда живой. Но это только один шанс, и больше у тебя его не будет. Мне нужны правдивые ответы на два очень простых вопроса, и ты свободна. Тебя послал Роллен?

— Да.

— Зачем?

— Ты стал слишком сильно мешать. Тебя стало слишком много.

— Молодец, я это подозревал, но ты подтвердила. Спасибо. Дополнительный вопрос. Если не хочешь, не отвечай. Почему ты одна? Почему меня не пришли убивать все сразу.

— Много чести для одного мелкого прислужника сатрапов и богачей, — усмехнулась она. — Мы решили, что ты легкий противник. Тебя чуть не убили и Обух, и Роллен. Решила и я попробовать.

— И как, попробовала?

— Как видишь. Я связанная в грязи, ты живой. Я проиграла. Я готова, можешь меня убить.

— Ну, ты ответила на мои вопросы, поэтому убивать я тебя не буду. Более того, я тебя отпущу. Взамен попрошу выполнить одну простую мою просьбу. Передай Роллену, что я хочу с ним поговорить. У нас с ним два пути: или кто-то из нас умрет, и совсем не обязательно, что это буду я, или мы договоримся. Я предпочитаю второй путь. Я не знаю, удастся ли нам договориться, но я чувствую, что в прошлый раз мы не всё друг другу сказали. Я хочу с ним поговорить. Передай ему. Пожалуйста.

Гленард снова перевернул Ниару на живот, на этот раз осторожнее. Достав из-за голенища сапога кинжал, он разрезал им ремешок, стягивающий руки Ниары. Потом поднялся и протянул Ниаре руку. Она, поколебавшись мгновение, взяла ее, и Гленард помог ей встать.

— Спасибо, — коротко и тихо сказала она и, развернувшись, убежала.

 

Глава XVIII

— Мы едем в Императорский дворец, — сообщила Мари, когда карета выехала из ворот поместья Верверриг.

— Зачем? — спросила Лотлайрэ.

— Мы встречаемся с графиней Солли ан Веннедун ан Андертайх, дочерью Императора Ангрена.

— Она всё ещё живет во дворце?

— Она попросила у Совета Империи разрешения там остаться до коронации нового Императора. Ей разрешили и назначили ее на почетную должность Смотрителя Дворцовых Садов. Надо сказать, что со своими обязанностями она справляется прекрасно. Ты сама увидишь, мы как раз в садах с ней встречаемся.

— Ей, наверное, тяжело после Багряной весны…

— Бедная девочка потеряла одного за другим всех братьев и мать. Потом умер ее муж, любимый муж, это была действительно большая любовь. На следующий день умирает ее отец. А еще на следующий день — ее сын.

— И у нее вообще никого не осталось?

— Осталась дочь. Дочка тоже болела, но выжила. Вообще, среди женщин выживших было больше, чем среди мужчин. Многих такая череда ударов лишила бы разума, но Солли держится. Хотя, конечно, ей тяжело.

— Это просто визит вежливости, Мари, или у нас есть еще какая-то цель?

— В первую очередь, я хотела тебя с ней познакомить. Во-первых, вы с ней примерно одного возраста, она чуть моложе тебя. Возможно, вам будет интересно вместе. Во-вторых, это знакомство полезное. Солли, конечно, теперь не дочь Императора и не мать Императора, однако с ее мнением считаются, и она многое может. К тому же, графство Веннедун, правительницей которого она теперь стала, весьма интересное, большое и богатое. Ты теперь в столице, и тебе нужно обзаводиться полезными знакомыми, а это знакомство очень полезное. И, наконец, у нас есть конкретная цель. Нужно убедить Солли поддержать Славия.

— Зачем?

— Нужно убедить герцогов Мерфрайна и Танферрана отдать свои голоса Славию. Мерфрайн, конечно, зануда, а Танферран грубиян, однако, к их мнению прислушиваются. Без их поддержки шансы убедить остальных поддержать Славия весьма малы. Тебя они не послушают, да и меня тоже. А вот Солли они уважают, почти так же, как уважали Императора Ангрена. Если убедим ее помочь нам, она сможет убедить Мерфрайна и Танферрана.

— Понимаю, спасибо. А что будет с Солли после коронации нового Императора?

— Уверена, что ничего плохого. Вероятнее всего, она удалится в графство Веннедун. Возможно, снова выйдет замуж. Желающих будет достаточно. Впрочем, возможно, она решит остаться в Рогтайхе. Думаю, ни у кого из претендентов на трон нет причин не доверить ей уход за дворцовыми садами.

Солли ан Веннедун ан Андертайх встретила их в мраморной беседке в глубине садов Императорского дворца. Осень постепенно вступала в свои права, и на ветках деревьев в саду уже стали появляться желтые листья. Однако большинство листьев были еще зелеными, хотя яркости у этой зелени заметно поубавилось. В действительно роскошных и поддерживаемых в аккуратнейшем состоянии садах было много и цветов, даже сейчас, когда осень с каждым днем всё более напоминала о себе.

Шел легкий дождь, однако теплые шерстяные плащи и балдахины, которые несли над женщинами проворные слуги, не дали Мари и Лотлайрэ промокнуть по пути в беседку. Сама же беседка была частично занавешена плотной шерстяной тканью, что, в сочетании с согревающей беседку жаровней, делало место встречи весьма уютным.

Графиня Солли ан Веннедун была молода, двадцати трех лет, однако пережитые потрясения и боль утрат заставляли ее выглядеть значительно старше. Ее темные волосы тронула легкая седина, а в уголках глаз и на лбу были заметны морщинки. Впрочем, ее карие глаза были ясны и любопытны, а на губах была, пусть и грустная, но всё же улыбка.

— Спасибо, Мари, что навестила меня, — Солли сама разлила мед по бокалам, жестом остановив слуг. — Приятно познакомиться с тобой, Лотлайрэ.

— Как твои дела, Солли? Как поживаешь? — спросила Мари.

— Всё нормально, Мари, спасибо. Гуляю в садах, даю указания садовникам, играю с Блаской. Бласка — это моя дочь, — пояснила Солли для Лотлайрэ.

— Солли, я так сожалею о твоих утратах, — сказала Лотлайрэ. — Поверь мне, я знаю, каково это — терять родных людей.

— Правда? Что тебе помогло забыть об этом?

— Я никогда об этом не забываю. Но мне помогла смириться с этим вера в Двух Богов. Точнее, не сама вера, а понимание того знания и той мудрости, которая стоит за ней.

— Спасибо, Лотлайрэ. Правда, спасибо. Твое участие очень важно для меня. Расскажешь потом, как тебе удается смириться с этим? Я пытаюсь, но пока не могу. Хочется выть, плакать и рыдать. И ночами я вою, плачу и рыдаю. Должна быть какая-то цель, ради которой Боги заставили меня проходить через всё это. Но я этой цели пока понять не могу. Ты поможешь мне, Лотлайрэ?

— Я попробую, Солли. Я не священница, но, может быть, просто долгий дружеский разговор чем-то поможет?

— Спасибо. Но это чуть позже. Я понимаю, что вы приехали по какому-то делу. Чем же я могу вам помочь? Я больше не дочь правителя Империи…

— Тем не менее, Солли, — Мари улыбнулась, — твое мнение значимо в Империи. Очень значимо. И мы пришли тебя просить помочь нам убедить некоторых общих знакомых поучаствовать в одном важном деле. Важном и для Империи, и для нас.

— Каком же?

— Как ты знаешь, герцоги Империи вступили в борьбу за трон Императора…

— Да. За трон моего отца и за трон моего сына. Он мог бы быть и моим троном, однако Андер Великий почему-то решил, что женщины недостойны править его Империей.

— Когда-нибудь это, возможно, изменится, — предположила Лотлайрэ. — Да и в прошлые времена, я думаю, было немало случаев, когда Империей правили, на самом деле, женщины. А мужчины были просто инструментами, высказывающими и претворяющими в жизнь волю своих женщин.

— Это вполне вероятное предположение, — согласилась Солли.

— Мы все заинтересованы, Солли, — продолжила Мари, — чтобы на трон Империи взошел достойный и умный человек, который способен сохранить то лучшее, что создал твой отец, и привнести что-то свое, новое и благое, дабы усилить процветание Империи.

— Я так понимаю, что такой достойный человек у вас есть, и вы хотите, чтобы я его поддержала? Кто же он? Неужто Тадеш ан Зведжин?

— Солли, при всём уважении к Тадешу, я не готова считать его человеком, достойным трона Империи, — Мари поморщилась.

— Хорошо. А то я уже испугалась. Тогда кто? Мерфрайн? Фьотдайх? Глареан? Я слушала их всех на Совете Земель неделю назад. Кто из них достоин, по-вашему?

— Из них никто, — улыбнулась Мари.

— Тогда кто, Мари?

— Славий ан Квитин.

— Квитин? — удивилась Солли. — Неожиданно. Я знала прошлого герцога Квитина, Вальмира. Он был достойным человеком. Я слышала, что Славий потерял всех братьев и отца во время Багряной весны. Так же, как и я. Но я ничего не знаю о Славии. Он молод. Сможет ли он управлять Империей?

— Он молод, — согласилась Лотлайрэ, — и при этом, он уже очень опытен. Он прошел войну, руководил множеством успешных военных операций. Он очень умен. Я знаю его несколько лет. Он командовал гарнизоном в моем замке, когда Славий еще и не думал, что станет герцогом. Он надежен. Он силен и телом, и духом. И он мудр. Значительно более мудр, чем ожидаешь от человека его лет.

— Сможет ли он объединить все герцогства и всех герцогов? — усомнилась Солли. — Хотя, я слышала его на Совете Земель. Сможет. Он красноречив и действительно разумен. Похоже, именно он останавливал герцогов от того, чтобы вцепиться друг другу в глотку. И у него это получалось. Вы верите в него, подруги?

— Да, — ответила Мари.

— Тогда и я в него поверю. Я знаю, Мари, что ты не предложила бы мне ничего плохого. Я поддержу герцога Квитина на Большом Совете.

— Мы хотели бы, Солли, чтобы ты поддержала его немного раньше, — сказала Мари.

— Когда же?

— Нам необходимо убедить герцогов Мерфрайна и Танферрана поддержать Славия. Нас они не будут слушать, а тебя они послушают. Они очень уважают тебя, так же, как уважали и твоего отца, и твоих братьев, и твоего мужа. Помоги нам, пожалуйста.

— Хорошо, хотя это будет и непросто. Мне кажется, Мари, что ты переоцениваешь мое влияние на почтенных герцогов. Уважать-то они меня уважают, но когда я предложу им отказаться от их великой мечты, послушают ли они меня?

— Мы не узнаем, пока не попробуем, — ответила вместо Мари Лотлайрэ.

— Хорошо, так и сделаем, — кивнула Солли. — Мари, ты позволишь нам с Лотлайрэ остаться еще на какое-то время здесь? Мне кажется, что нам есть, о чем с ней поговорить. Я дам ей свою карету, чтобы она могла вернуться домой.

— Конечно, Солли. Спасибо тебе! Приятного вечера и тебе, и Лотлайрэ.

 

Глава XIX

Дожди, наконец, прекратились, и солнце понемногу подсушивало грязь на улицах Черного города. Как и рассказывал Донрен, после дождя Рогтайх выглядел значительно лучше. Старые потрескавшиеся кирпичи домов Бурого города выглядели обновленными. Хибары Черного города отмылись от пыли и копоти. В порту звучали веселые моряцкие песни, с которыми матросы вытягивали швартовочные канаты и ставили паруса, стремясь наверстать упущенное за время шторма время.

Гленард продолжал бродить по городу. Не то, чтобы он хотел найти-таки Обуха и Пиявку. Он подозревал, что на это у него мало шансов. Товарищи Ниары спрятались куда-то особенно глубоко. Скорее, Гленард хотел, чтобы было легко найти его самого. Он подозревал и даже надеялся, что кто-то из бандитов снова решит на него напасть, и тогда он мог бы, разобравшись с нападающим, так или иначе, выйти на след всей банды. «Ловля на живца», как называл этот метод один из товарищей Гленарда на войне по кличке Сокол.

Поговорив с несколькими кабатчиками и торговцами в Черном городе, Гленард решил заглянуть на обед в небольшой трактирчик на Черном тракте, центральной улице всего Черного города, соединяющей Южный тракт у порта и Маршальский тракт у стен Белого города. Трактирчик был бедный, но аккуратный. Трактирщица, пожилая бьергмеска, даже украсила стойку тыквами и листьями, в честь приближающегося Самхайна.

Гленард, сидя в углу небольшого помещения, вкушал вторую порцию неожиданно вкусной картофельной похлебки, закусывая ее сыром и свежевыпеченным хлебом и запивая всё это на удивление несильно разбавленным пивом, когда к нему за стол подсел еще один посетитель. Среднего роста, худой, с плавными движениями. Черные шерстяные штаны, крестьянская куртка и капюшон, закрывающий лицо. Гленард удовлетворенно кивнул.

— Есть разговор, — Ниара хмуро глядела на Гленарда из-под капюшона.

— Хорошо, — ответил Гленард.

— Ты хотел встретиться с Ролленом. Он ждет тебя.

— Когда?

— Сейчас, — пожала плечами Ниара.

— Хорошо, — Гленард кивнул. — Но сначала я доем. Хочешь чего-нибудь?

— Спасибо, я сыта. Доедай и пойдем.

— Куда?

— К Роллену, конечно.

— Я имею в виду, куда именно пойдем?

— А вот там и увидишь.

К удивлению Гленарда, они не пошли ни в порт, ни в рыбацкие деревни, вытянувшиеся вдоль берега моря, ни даже в Бурый город. Поднявшись к Маршальскому тракту, они свернули к Белой площади. Стражники на входе в Белый город не обратили на них внимания. Протиснувшись через бурлящую Рыночную площадь, они свернули направо и пошли по Проспекту Андера по направлению к Южной площади. Не доходя до нее немного, Ниара свернула в узкий проулок между домами, прошла через двор и подошла к небольшой малоприметной, наполовину утопленной в землю, дверце в белой стене дома напротив. Дверца была когда-то выкрашена зеленой краской, но сейчас часть ее облупилась, и наружу проступили серые подгнивающие доски.

— Получается, что я вас искал совсем не там. Я обшарил почти весь Рогтайх, но мне и в голову не приходило, что вы можете быть в Белом городе, — покачал головой Гленард.

— Мы редко бываем здесь, — Ниара подошла к двери, — у нас хватает убежищ и в других частях города. А Белый город неудобен. Слишком много стражников. Но ты и твои ищейки вынудили нас засесть здесь. Так что можешь не рвать на себе волосы, ты был не так уж и неправ.

Ниара постучала в дверь. Два раза, три раза, четыре раза, два раза. Через некоторое время послышался скрип отодвигаемого засова. Дверь открылась внутрь. За ней было темно.

— Береги голову и ноги, там ступеньки вниз, — предупредила Гленарда Ниара и, пригнувшись, скользнула в дверной проем.

Гленард пригнулся, осторожно вошел внутрь, нащупывая обещанные Ниарой ступеньки. Лестница вниз начиналась сразу за дверью. Она была крутой, и в темноте Гленарду приходилось осторожно искать ногой каждую следующую ступеньку, чтобы избежать падения, которое могло стать весьма ущербным и для его репутации, и для его здоровья.

Наконец, лестница кончилась, и Гленард попал в длинный коридор, освещенный единственной тусклой свечой. Пройдя по коридору и свернув в его конце за угол, Гленард попал в большую комнату, ярко освещенную светом множества свечей, колеблющимся от притока воздуха откуда-то сверху.

Комната была устлана яркими коврами с различными геометрическими узорами. На стенах тоже были ковры и гобелены с изображениями гор и лесов. На полу в изобилии были разбросаны подушки. В середине комнаты на подушках сидели варх Роллен и незнакомый Гленарду человек. К ним присоединилась и Ниара. Варх махнул рукой, приглашая Гленарда присесть напротив них. Гленард подошел, и взяв себе свободную подушку, сел на нее, скрестив ноги и аккуратно поправив меч так, чтобы было легко его выхватить в случае необходимости.

Роллен был одет в тот же серый плащ, в котором Гленард его видел, когда они встретились в первый раз. Рядом с Ролленом на ковре лежало его странное оружие. Варх казался расслабленным, но Гленард подозревал, что, если дойдет до драки, эта расслабленность мгновенно превратится в молниеносную стремительность.

Гленард почувствовал движение сзади. В комнату вошел Пиявка и сел в углу, стараясь не смотреть на Гленарда. Видимо, именно он открыл им с Ниарой дверь. Вероятно, рядом с дверью была какая-то ниша, в которую он спрятался, а Гленард не заметил его, спускаясь по лестнице. Опасное упущение. Обуха не было видно, но нельзя исключать, что он тоже прячется где-то поблизости.

— Добро пожаловать, Гленард! — поприветствовал его Роллен. — С Ниарой вы уже познакомились. С Пиявкой тоже виделись. Позволь тебе представить еще одного участника нашей группы. Это Ардэн. Или, если официально, херцог Ардэн ан Рогтайх.

— Герцог? — удивился Гленард.

— Херцог, — поправил его Ардэн, — есть большая разница, дружище.

Ардэн был очень небольшим, едва ли выше полутора метров. Худое, но жилистое тело. Узкие плечи. Он был молод. Коротко стриженные соломенные волосы, такого же цвета щетина на лице. Глубоко посаженные глаза, бесформенный нос, явно не раз сломанный, и постоянная веселая, но почему-то пугающая, улыбка на тонких губах. Его левую щеку пересекал шрам, который, впрочем, не уродовал его. Гленард пришел к выводу, что в целом, лицо было симпатичное.

— А в чем разница, херцог Ардэн? — спросил Гленард.

— У герцога большой замок, а у меня большой хер, дружище, — расхохотался Ардэн. — И еще вопрос, кому повезло больше.

— Ааа, теперь понимаю, — согласился Гленард, — разница действительно существенная.

— Рад, что вы поладили, — вступил в их беседу Роллен. — Зачем ты хотел встретиться со мной, Гленард?

— Я обдумывал нашу встречу, Роллен, — ответил Гленард, — и мне показалось, что мы сказали друг другу не всё, что могли бы сказать.

— Вот как? Интересно. Я склонен с тобой согласиться. Но что именно хочешь сказать мне ты?

— Ты говорил о благе для всех жителей Империи. О благе для всех рас. Скажи мне, ты говоришь только от себя? Я вижу здесь только альвийку Ниару и варха Роллена. Остальные здесь люди. Прежде чем мы сможем говорить, скажи, кого ты представляешь?

— Ты знаешь, что вархи нечастые гости в столице Империи. Я здесь единственный варх, единственный, в ком течет кровь всех рас Империи, и поэтому мне доверяют говорить от их имени многие общины. Не все, конечно, но многие. Я говорю сейчас от имени альвов, зорг даджидов, бьергмесов и, собственно, вархов. Я наблюдатель и посланник. От чьего имени говоришь ты?

— Я говорю от своего имени, Роллен. Если мы договоримся, я донесу слова до тех, кто сейчас управляет Империей и, возможно, до тех, кто будет управлять ей в будущем.

— Ну, что ж, о чем же ты хочешь договариваться?

— Ты говорил о равенстве всех рас. Ты говорил о том, что альвов, бьергмесов и зоргов в Империи притесняют. И ты прав. Даже те из них, кто беззаветно лоялен Империи, воспринимаются большинством людей как враги. У этого есть много причин. Это и многовековая вражда наших народов, и просто сознательная и подсознательная ненависть людей к другим. К тем, кто не такие, как они. К людям из других герцогств, к людям из соседних баронств, к людям из соседних деревень, даже к своим собственным соседям. Людям свойственно обвинять в своих бедах других. А тут такая удобная цель, которую можно обвинять во всём. Бьергмесы отбирают наши рынки и нашу работу, альвы бездельничают за наши деньги, зорги похищают наших детей и пьют их кровь… Столько всего можно придумать, и на какую благодарную почву это ложится! Кажется, что выгони мы этих нелюдей, и заживем прекрасно. Так думают многие.

— Об этом я и говорю, Гленард.

— Многие, Роллен, но не все. Есть тысячи, сотни тысяч, миллионы жителей Империи, которые хотят жить в мире с другими расами. Которые понимают, что мирное сотрудничество важнее войн и погромов. Они хотят мира. Хотят растить свой хлеб, хотят доить свой скот, хотят строить свои дома. А ты хочешь отобрать у них этот мир и бросить их в страшную войну, сжечь их дома, убить их детей, разрушить их жизнь. Думаешь, после этого эти люди продолжат хорошо относиться к альвам, зоргам, бьергмесам или вархам? Любой конфликт только усилит ненависть, усилит разделенность народов, усилит взаимные претензии. Ты загонишь всю Империю в ситуацию, когда у нелюдей единственным шансом выжить будет убийство всех людей!

— Люди пришли на нашу землю, отобрали наши дома, столетиями убивали наших детей! — воскликнула Ниара. — Вы уничтожили наш мир, вы заставили нас жить в унижении на своей же собственной земле, и теперь ты, Гленард, боишься усилить ненависть?

— Об этом я и говорю, — продолжил Гленард. — Ненависть. Неприязнь к чужакам. Она не только в людях. Она в каждой из рас, вовлеченных в эту многовековую распрю. Люди, спасавшиеся от холода и голода, пришли на эту землю с севера, из Шеангая, после Падения Звезды, потеряв девяносто шесть людей из каждой сотни. Альвы не тронули людей в тот момент только потому, что были заняты методичным уничтожением зоргов, пришедших с юга в поисках спасения от жары и засухи. А вот бьергмесы в методах борьбы с людьми не стеснялись. Потом и альвы, расправившись с зоргами, решили избавиться от людей, но нас было уже слишком много. И эти конфликты продолжаются уже больше пятисот лет. Ты говоришь, о ненависти, Ниара. Об обиде. Она есть в каждой из сторон. Мы говорим о разобщении и о недоверии к чужакам. Но разве это только людская черта? Многих ли вы знаете людей, которых приняли к себе альвы? Есть ли люди в бьергмеских подземных городах? Как к людям относятся зорг дажиды? Разве хотите вы жить вместе с нами? Нет, вы хотите прогнать нас, и тогда, непременно, как вы считаете, ваша жизнь наладится. Чем же вы, на самом деле, отличаетесь от нас? Чем?! Единственная раса, которой удается, кажется, жить в относительном мире со всеми остальными, это вархи. Я очень мало знаю о вархах, но я подозреваю, что за этим стоит какая-то очень жесткая философия и, естественно, территориальная обособленность общин вархов.

— Ты недалек от истины, Гленард, — согласился Роллен. — Всё гораздо сложнее, но очень общие причины ты отметил верно. И ты прав, взаимная ненависть мешала и мешает сейчас расам и народам полноценно жить вместе. Но мы не хотим в один момент всё переменить. Мы хотим простой вещи. Мы хотим, чтобы нас уважали в Империи так же, как уважают людей. Посмотри на Ниару. Она альвийка. Ее родители, знатного, между прочим, альвийского рода, сбежали по личным причинам от альвов в Империю. Ее отец много лет честно и славно служил в армии Империи. Потом начал заниматься торговлей и достиг определенных успехов, стал уважаемым человеком, то есть альвом. А потом местный барончик со своими прихвостнями решил, что нечего альву богатеть на его земле. Пришел и убил и его, и его жену, а всё имущество забрал себе. Ниаре, к счастью, удалось сбежать. Она пыталась искать суда, законного суда для того барона, но над ней только смеялись. Вот именно такие ситуации мы и хотим уничтожить. Мы признаем очевидное, вы уже хозяева этих земель. Но дайте и тем, кто живет на той же земле, и кто служит той же Империи, пусть и отличаясь длиной ушей или формой зубов, те же самые права, которые имеют все жители Империи!

— И поэтому, ты хочешь войны, Роллен? — Гленард наклонился вперед, всматриваясь в глаза варха. — Большой кровавой войны? Ты думаешь, по итогам этой войны у вас появится больше прав? Нет, это приведет только к полному уничтожению всех нелюдей, кто сейчас живет в Империи. И еще к уничтожению огромного количества людей. Вот, что несете вы.

— О какой войне ты говоришь, дружище? — удивился Ардэн. — Мы просто почикаем лишних герцогов и дадим народу право выбрать себе правителя. Право, которого у них никогда не было. А теперь будет. Почему Императора избирают только те, кому посчастливилось родиться в замке? Пусть избирает весь народ. И пусть каждый получит возможность претендовать на трон.

— Идея хорошая, Ардэн. Но то, что вы предлагаете и делаете, сейчас приведет лишь к тому, что вы оставите и Империю, и герцогства без правителей. Хочешь поднять восстание? Хочешь, чтобы народ грабил замки и вешал баронов и графов вместе с их семьями на башнях? Так будет. А что потом? А я тебе скажу, что. Власть в каждом баронстве захватят мелкие местные бандиты. Они будут со своими бандами устанавливать свои порядки, жестокие и ужасные. Дать каждому право выбирать, говоришь? Прекрасная идея! Только народ не готов к этой идее сейчас. Лет через пятьсот, может быть. Но не сейчас. Сейчас, если ты пустишь эту кровавую волну, ты через год осознаешь, что Империи не существует, а существует только лоскутное одеяло, разрываемое на части мелкими атаманами мелких баронств. Ты им скажешь про выборы, они тебя же и поднимут на мечи без разговоров за такие слова. И потом начнут друг с другом огнем и мечом выяснять, кто из них круче. Ты не продвинешь нас вперед, искусственно насаждая новые порядки с помощью убийств. Ты отбросишь нас снова на пятьсот лет назад, во времена войн мелких королей.

— Ладно, Гленард, ты сказал много слов, почему мы не правы. И сейчас, и тогда, — остановил его Роллен. — Я думал над твоими словами, и я не могу сказать, что ты однозначно не прав. Та картина, которую ты рисуешь, возможна. Но проблема есть, и ты ее видишь. Ты знаешь, как ее решить? У тебя есть лучший путь? Или ты просто критикуешь нас?

— У меня есть лучший путь, — ответил Гленард. — Нам нужен Император, который будет понимать проблемы альвов, бьергмесов и зоргов. Нам нужны законы, защищающие права всех подданных Империи, независимо от их расы. Нам нужны суды, которые будут защищать нелюдей так же, как защищают людей. Возможно, даже больше, с учетом долгого притеснения нелюдей. Этого не сделать в один момент, за один день и даже за один год. Это долгая дорога, но мы сможем ее пройти, если у нас будет Император, который готов пройти по этой дороге до конца.

— И кто же станет таким Императором, Гленард? Никто из претендентов на трон особенно ни альвами, ни зоргами не озабочен. Есть только герцог Абфрайн, его любят бьергмесы, потому что он их уважает и поддерживает. Но на остальные расы ему наплевать. Да и шансов у него стать Императором, я полагаю, немного. Ты предлагаешь хороший путь, но по нему некому пойти.

— Есть, Роллен. Есть такой претендент.

— Кто же?

— Герцог Славий ан Квитин. Он всегда относился хорошо ко всем расам. Он умный. Он опытный. Он понимает значение мира между всеми жителями Империи и понимает тот вклад, который вносят в благополучие Империи альвы, бьергмесы и зорги. Он будет Императором, равно добрым и внимательным ко всем расам. Если кто-то и может что-то изменить, то это он.

— Славий ан Квитин? — удивился Роллен. — Разве он участвует в выборах Императора?

— Да, — кивнул Гленард, — участвует, хотя об этом пока и не все знают. Поддержите его, и он примет законы, защищающие нелюдские расы и дающие им привилегии. Поддержите его, и вы получите равные возможности для всех рас. Поддержите его, и все судьи, предвзято относившиеся к другим расам, будут отстранены и сами отданы под суд.

— Это всё всего лишь слова, дружище, — улыбнулся Ардэн. — Сейчас слова дешево стоят, и их произносится много. А потом, когда какая-то герцогская жопа сядет на трон жопой императорской, слова забудутся и улетят с ветром.

— А какой у вас выбор, уважаемые революционеры? — поинтересовался Гленард. — Вы можете продолжать пытаться убивать герцогов, но это у вас уже так легко не получится. Вы можете пытаться поднять восстания по всей Империи, но мы не дадим вам это сделать легко. Вы пользуетесь междуцарствием и безвластием, которое, по вашему мнению, имеет место. Но новый Император скоро сядет на трон своей, как ты выразился, императорской жопой, и безвластие закончится. Да и сейчас трон в надежных руках, на самом деле. Вы сами это чувствуете. Мне кажется, мы несколько усложнили ваше положение и связали руки. Вы можете убить меня прямо здесь, но на мое место придут другие, и вам всё равно не удастся выполнить задуманное. Вы завязнете в войне, в схватках, но вы будете разбиты, а для тысяч альвов, бьергмесов и зоргов ничего не изменится. Что бы вы сейчас себе ни думали, но будет именно так. И даже если вы вдруг победите, вы добьетесь только крови и страданий. И опять-таки не добьетесь того, чего вы реально хотите. Я предлагаю вам единственный выход, который может сработать. Поддержите Славия, и он поможет защитить права всех рас в Империи. Поддержите Славия, и он сможет улучшить экономику Империи, чтобы поддержать тех бедняков, во имя которых вы, в том числе, убиваете. Вы сможете добиться своих целей, только отказавшись от убийств и поддержав Славия сейчас. Прекратите охотиться за герцогами и встаньте рядом с нами. Подумайте, и вы поймете, что в реальности это единственный путь. Единственный план, который сработает. Единственный выход. И если вы согласитесь сейчас, то от имени Тайной Стражи Империи я обещаю вам полное прощение за все преступления, которые вы совершили. И сейчас, и до этого.

Роллен задумался. Ниара смотрела на Роллена. Ардэн переводил глаза с Роллена на Гленарда и обратно. Временами Ардэн порывался что-то сказать, но боялся прервать размышления Роллена.

— Хорошо, Гленард, — наконец, сказал Роллен, — ты меня убедил. Пусть будет так. Но я хочу встретиться со Славием и с твоим начальником герцогом Верверригом. Я хочу услышать те же самые слова от них и убедиться, что ты прав.

— Да ты что, Роллен! — взвился Ардэн. — С ума, что ли, сошел? Он же тебя разводит! Он тебе врет в глаза, обещает золотые горы, но по жизни ты получишь от него только горы говна! Ты что, дружище, о каких союзах ты можешь говорить? Ты вот так просто предаешь наше дело?

— Прекрати, Ардэн! — прикрикнул на него Роллен. — Я решил, и не тебе это обсуждать.

— Да пошел ты на хер, Роллен! — заорал в ответ Ардэн. — Думаешь, ты здесь командуешь? Мы когда вместе сошлись, замазали, что вместе решать будем! А сейчас ты послушал сладкие речи этого козла и, как девка деревенская, на спинку хлоп и ножки раздвинул? Пошел ты на хер, дружище. Ты предал всех своих нелюдей, ты предал народ Империи, ты предал меня. Ты предатель, и я с тобой дел больше не имею. Ты меня обманул и предал всё, во что мы верили, и за что мы боролись. Хочешь, чтобы я лобзался с этим козлом и с Верверригом? Да хер тебе в глотку! Я сваливаю. Пиявка, за мной.

Ардэн вскочил, плюнул на ковер и быстро пошел к выходу из комнаты. Пиявка встал и пошел за ним. У выхода Ардэн обернулся.

— Ты теперь в моем списке, Роллен, — зло выдохнул он. — И ты, Ниара, тоже. Предателей я не прощаю. Ты, Роллен, может, и варх, но от стрелы в спину вся твоя магия не убережет. Подохнешь, как бешеная собака. Прощай, дружище!

— Вот так, — пожал плечами Роллен, когда Андэр, сделав на прощанье неприличный жест, покинул комнаты. — Такие дела, Гленард…

— Он опасен, Роллен? — спросил Гленард.

— Опасней, чем кто-либо в этом городе. Умный, быстрый, умелый и совершенно безбашенный. Сумасшедший, но чертовски умный сумасшедший. Про собак он не зря сказал. Он любит, найдя бешеную собаку, ее хорошенько избить, а потом, не спеша, разрубить на несколько частей. С людьми тоже любит так поступать. Но ему до меня не добраться. Я тоже не безобидный, хотя убивать не люблю.

— Кто такие вархи, Роллен? — спросил Гленард. — Я читал что-то про вас. Кто-то считает вас отдельной расой, кто-то просто религиозной сектой, кто-то пишет какие-то сказки. Говорят, вы живете на севере в горах Башрайг, там же, где и бьергмесы.

— Всё понемногу правда, наверное, Гленард, — Роллен едва заметно улыбнулся. — Изначально мы были сектой. Скорее, философской, чем религиозной. Но это очень глубоко и сложно для короткого разговора, нужно очень много объяснить, чтобы понять, как и чем мы живем, и как мы мыслим. Мы принимали и принимаем к себе представителей всех рас, и за несколько столетий наша кровь так перемешалась, что некоторые считают нас отдельной самостоятельной расой. И мы действительно живем на севере, в горах. Но про это, да и про весь наш быт, на самом, деле, тоже очень непросто рассказать, если углубляться дальше. Когда-нибудь, если захочешь, я тебе расскажу, но не сейчас.

— А что случилось во время нашей схватки? Как ты оказался позади меня? Что случилось с моим мечом и с моим телом? Это магия?

— Это магия, — согласился Роллен, — можно и так ее назвать. Вархи обладают знанием о том, как воздействовать на разум и сознание других людей. Мы можем вызывать эмоции, мы можем приказывать людям, мы можем вызывать дезориентацию. На несколько мгновений, но в бою, как ты понимаешь, и несколько мгновений жизненно важны. Мы не любим сражаться и убивать, но умеем за себя постоять лучше многих. Еще мы умеем отличать ложь от правды. Мы еще умеем многое, но я не хочу сейчас об этом говорить. Возможно, когда-нибудь ты об этом узнаешь, но сейчас наш разговор уже затянулся.

— Я понимаю, спасибо, — поблагодарил варха Гленард.

— Прежде чем наш договор вступит в силу, Гленард, я должен поговорить с твоим другом Славием и с другим твоим другом Донреном. Когда?

— Я думаю, что это возможно сделать завтра же. Ты приедешь в Верверриг?

— Нет. Есть ресторация в Белом городе на Проспекте Андера. Называется «У голодной лисы». Ты, Славий и Донрен, больше никого, встретитесь там с Ниарой завтра в полдень, она отведет вас к месту нашей встречи. Только ты, Славий и Донрен, Гленард, запомни. Никакой слежки. Я узнаю, если ты обманешь, помни об этом.

— Хорошо, Роллен, договорились. Завтра в полдень. «У голодной лисы». Я, Славий и Донрен. Больше никого.

— Хорошо, Гленард. Тогда до завтра. Ниара, будь добра, проводи Гленарда к выходу.

— До завтра, Роллен. Спасибо, Ниара.

 

Глава XX

После ужина Гленард, Донрен, Лотлайрэ и Мари собрались в кабинете Донрена. Донрен пил свой кадирский травяной настой, Гленард пил сладкое хортийское вино, а Мари и Лотлайрэ предпочитали мед. Через некоторое время к ним присоединился и Славий.

— Я был у себя дома, — ответил он на вопросительный взгляд Гленарда, — наше поместье не так далеко отсюда. Но там сейчас живет моя сестра со своими дочерями. У нас с ними нет вражды, однако мы предпочитаем любить друг друга на расстоянии. Поэтому я с радостью пользуюсь гостеприимством Донрена.

Славий налил себе вина.

— Скажи, Славий, — начал Гленард, — какое твое впечатление от Совета Земель?

— Много шума, много взаимных претензий, много обид, мало дела, — Славий поморщился и отпил из кубка. — Ну, ты сам всё видел и слышал. Каждый тянет одеяло на себя. Каждый кричит, что он самый достойный. Каждый хочет вцепиться в горло противнику. Каждый ждет, что выберут именно его.

— А кого бы выбрал ты? — спросила Лотлайрэ.

— Я пока не знаю. Надо думать, — ответил Славий.

— Но когда-нибудь время выбирать придет, — сказал Гленард, — у тебя же уже должны быть какие-то идеи?

— Ну, ладно, — пожал плечами Славий, — если ты хочешь это сейчас обсудить, давай обсудим. Всё равно делать нечего.

— Давай, — согласился Гленард.

— Давай начнем с тех, за кого я точно не проголосую. Да и без меня у них реальных шансов мало. Во-первых, герцог Абфрайн. Он молод, энергичен, но совсем не умен. Глуп, прямо скажем. Он плохой правитель. Он живет своими странными идеями. Если его подпустить к трону, он превратит всю Империю в мастерскую безумного ученого и уничтожит ее в итоге. И все это понимают. Поэтому ни я, ни другие за него не проголосуют. Его почему-то поддерживал старый герцог Сидлерд и поддерживает герцог Плотхавт, но я не знаю, насколько это серьезно. Возможно, это только для того, чтобы выторговать побольше привилегий у Мерфрайна и Фьотдайха.

— Согласен с тобой, — кивнул Гленард. — Кто дальше?

— Юррен ан Глареан. Умный, энергичный, но совершенно не популярный. Надменный, грубый. Кроме того, далеко в очереди наследования, но и это не главное. Главное то, что он, как мы знаем, убийца. Покушения, организованные им, прошли неудачно, но от этого преступления не становятся менее тяжкими. Плюс никто, кроме его соседей, герцогов Хортии и Аррикуммы, его не поддерживает. Так что даже если его поддержу я, Императором его не изберут. Никто за пределами трех южных герцогств не готов отдать престол южанину.

— Остаются три наиболее сильных претендента.

— Трое, которые будут реально бороться за трон, — согласился Славий. — Тадеш ан Зведжин. Относительно молодой, опытный, энергичный, сильный. Грубый, но хороший правитель. У Тадеша была очень мощная поддержка до того момента, как кто-то, а мы уже знаем кто, не убил Анжена ан Плодэна. Мы пока не знаем всех обстоятельств и причин этого убийства, но оно в реальности сильно ослабило Тадеша. Он рассчитывал на меня. Те вещи, которые он говорит, о повысившейся роли центра и юга в Империи и о том, что теперь наше время править, на мой взгляд, имеют смысл. И они с радостью будут поддержаны многими в Империи. Однако сам Тадеш, его личность, вызывают у меня стойкую неприязнь. Поэтому я его не поддержу никогда.

— К тому же, он тоже убийца, — добавил Гленард, — убийство Нильреса ан Сидлерд и покушение на Юррена ан Глареан — это его рук дело. Причем Нильреса он убил собственными руками. Тадеш сумасшедший. За всеми его разумными речами скрывается готовность в любую минуту сорваться в неконтролируемый гнев. К тому же ходят упорные слухи о его, скажем так, необычных и опасных сексуальных пристрастиях. И, познакомившись с Тадешом, я в них верю.

— Так, Гленард, подожди, — прервал беседу Донрен. — Кажется, ты что-то забыл мне рассказать. Что там с убийством Сидлерда?

— Тадеш убил герцога Нильреса ан Сидлерд собственными руками в приступе гнева. Покушение на Юррена организовал тоже он. Возможно, справедливо заподозрив, что Юррен стоял за покушением на самого Тадеша.

— И когда ты об этом узнал? — удивленно спросил Донрен.

— Еще до бала у герцога Мерфрайна. Но я заключил договор с Тадешом. Он обещал не участвовать в борьбе за трон и тихо убраться назад в Зведжин, а я обещал не раскрывать то, в чем он мне признался. Как видим, свою часть сделки он не исполнил, поэтому я рассказываю сейчас о его вине.

— Тебе стоило поговорить со мной, прежде чем заключать сделки с Тадешом, — помрачнев, покачал головой Донрен, — и я бы тебе рассказал, что верить этой скотине нельзя ни в чем. Кто еще слышал, как он тебе признался?

— Славий. И еще барон Шалтус ан Алус.

— Который убит, — Донрен еще больше помрачнел. — Ну, что ж, примем это во внимание. Ты очень зря пытался связать его договором Гленард, хотя я понимаю твои благие намерения. Давайте продолжим обсуждать кандидатов. Троих мы уже не поддерживаем. Следующий?

— Следующий герцог Фьотдайх, — продолжил Славий. — Немолодой, но и не слишком старый. Не такой глупый, что бы о нем ни говорил Хорт ан Танферран. Неплохой правитель. Однако у него есть две крайне неприятные черты. Он ненавидит всех нелюдей. Он всю свою жизнь притесняет альвов и бьергмесов в своем герцогстве. Альвы давно от него ушли на юг и в столицу, а бьергмесы, у которых он недавно отобрал несколько прибыльных фабрик, нарушив свое слово, сбежали в соседний Абфрайн. Второе, он солдат в самом плохом смысле. Солдафон. Для него герцогство — это казарма, а весь мир — это поле боя. Если он станет Императором, Империя будет в надежных руках, однако всем, кроме людей, в ней будет несладко. Кроме того, есть большая вероятность, что он втянет Империю в какой-то затяжной и самоубийственный военный конфликт, вроде войны с бьергмесами или с Кадирским Галиратом. Тоже явно не мой выбор.

— Остается Мерфрайн, — сказал Гленард.

— Именно. Герцог Мерфрайн опытный, умный, но старый, занудный и ограниченный. Он может управлять Империей, он много лет этим занимается как Канцлер, однако при нем в Империи ничего не изменится. А Империя сейчас в таком состоянии, что в ней всё-таки надо что-то менять и менять многое. И в отношениях с другими расами, и в экономике, и в политике, и в техническом развитии. Император Ангрен был больше озабочен своим троном и военной техникой, а торговля и производство развивались явно недостаточно. Нужно что-то менять, а Мерфрайн на перемены не способен. Тем не менее, поскольку остальные претенденты еще хуже, скорее всего, мне придется поддержать Мерфрайна. И я уверен, что его поддержат многие другие, исходя именно из тех же соображений. Выбрать меньшее зло.

— То есть, — подытожил Гленард, — по-твоему, если всё объединить, идеальным кандидатом был бы некто молодой и энергичный, но при этом опытный, видевший жизнь и умеющий вести за собой людей. Идеальный Император должен хорошо относиться ко всем расам и понимать важность развития экономики и техники Империи. И идеальный претендент должен быть с центрального юга, поскольку именно этот регион кормит Империю, но при этом должен одинаково хорошо понимать интересы всех герцогств Империи. Таким должен быть следующий Император?

— Такой претендент стал бы прекрасным Императором, — ответил Славий. — Однако, в реальности такого претендента нет.

— Есть.

— Кто? — удивился Славий.

— Ты.

— Кто? — переспросил Славий.

— Ты, кто же еще, — пожал плечами Гленард. — Молодой, сильный, опытный герцог с центрального юга, прекрасный оратор, миротворец. Тебя уважают и слушают другие герцоги, несмотря на то, что ты стал герцогом совсем недавно. Ты понимаешь, что нужно Империи и всем ее жителям, независимо от их расы. Никто в данный момент не достоин занять трон более, чем ты.

— Ты сбрендил, Гленард? — изумился Славий. — Что ты пьешь? Мне кажется, тебе на сегодня хватит вина…

— Гленард прав, — поддержал Гленарда Донрен, — лучшего кандидата, чем ты, у Империи сейчас нет.

— Мари, Лотлайрэ, вы что, тоже так думаете? — обратился к ним Славий. — Вы серьезно?

— Абсолютно серьезно, Славий, — ответил Гленард.

— Нет-нет-нет, — замахал руками Славий, — даже и не думайте. Мало того, что я и герцогом быть не хотел. Ну, ладно, это мой долг и моя судьба. Но я так мечтаю, что всё это, наконец, закончится, и я уеду в свой Квитин, и буду там спокойно жить, пить вино, есть запеченное мясо, охотиться, рыбачить, развлекаться. А вы хотите до конца жизни запереть меня в столице? Зачем мне это? Я теперь богат, мне всех моих денег до конца жизни не потратить. У меня есть земля, есть титул, есть уважение. Зачем мне что-то еще? Что даст мне трон? Что принесет он в мою жизнь, кроме интриг, проблем и забот? Нет. Не хочу.

— Дело не в том, что даст трон тебе, Славий, — Донрен положил ладонь на руку Славия. — Дело еще и в том, что ты можешь дать Империи. Ты столько лет служил Империи как солдат. Ты понимаешь, что народ Империи нуждается в поддержке и в помощи. Нуждается в справедливом и умном правителе. И ты сам прекрасно понимаешь, что никто из других претендентов на трон не даст им этой помощи и поддержки. Только ты сейчас можешь стать тем, кто поведет Империю к новым высотам ее развития. Я понимаю, что ты не хочешь взваливать на себя этот груз. Но народ, тот народ, который ты столько лет защищал, рискуя своей жизнью, нуждается в тебе сейчас. Нуждается в том, чтобы ты совершил то, что, по твоему мнению, является тяжким трудом. Да, для тебя это подвиг и самопожертвование, но кто, если не ты, способен понять важность подвига?

— Да какой из меня правитель, Донрен? — Славий схватился за голову. — Я даже герцогством в полной мере еще не правил. Да, я вел людей за собой, но это пара сотен солдат, а не миллионы жителей огромной страны. Вы говорите про мой опыт, но у меня этого опыта просто нет.

— На мой взгляд, у тебя опыта вполне хватит на первое время, — пожал плечами Донрен. — Мы поможем тебе и поддержим тебя. А потом, уверен, ты опыта наберешься и очень быстро. Прости, но сейчас нет кандидата лучше тебя.

— Нет, — покачал головой Славий, — простите, друзья, но я отказываюсь. Берите Брайна ан Сидлерд. Берите Мислава ан Плодэн. Они тоже молодые и энергичные. Берите Юррена ан Глареан или даже Тадеша ан Зведжин. Какими бы они ни были, они будут не худшими Императорами в истории Империи. Но я во всем этом участвовать не хочу. Пусть это и будет, по вашему мнению, предательством народов Империи, но я не могу. Просто не могу это на себя взвалить.

— Славий, — тихо заметил Гленард, — вспомни, сколько раз мы с тобой обсуждали, что нам не нравится в Империи. И у костра на войне, и у камина на юге, и во Флернохе. Сколько раз мы хотели что-то сделать лучше, но не могли. Сейчас ты можешь что-то изменить. Не факт, что это получится хорошо, не факт, что тебя вообще изберут Императором, но ты можешь, действительно можешь попробовать что-то изменить к лучшему в Империи. И ты отказываешься от такого шанса? Отступаешь, даже не попробовав?..

На несколько секунд воцарилась тишина. Славий сидел, закрыв глаза, оперев голову на кисти рук, опиравшихся, в свою очередь, на стол. Потом он открыл глаза, взял свой бокал и залпом допил вино.

— Хорошо, — глухо сказал Славий. — Давай попробуем. Вдруг это будет не зря. Кто его знает, вдруг действительно получится сделать хоть что-то лучше, чем сейчас…

 

Глава XXI

Ресторация «У голодной лисы», куда в полдень следующего дня пришли Гленард, Славий и Донрен, была далеко не самым роскошным местом на Проспекте Андера, однако была чистенькой, аккуратненькой и приятной. Белые стены с позолоченными канделябрами на них. Аккуратные столы из светлого дерева. Улыбчивые официантки.

Гленард нашел Ниару за столиком у окна. Перед ней стояла мисочка с засахаренными орешками и чашка с медовым напитком. Гленард не сразу узнал юную альвийку. Он до этого видел ее только в мужских костюмах и не в самых приятных местах. Здесь же на Ниаре было простое, но модное светло-голубое с белым платье с корсетом. Волосы ее были убраны под кружевной белый чепец. На щеках едва заметно были видны румяна, а к губам явно прикасалась помада.

Ниара, не говоря ни слова, внимательно осмотрела подошедших к ней мужчин. Потом жестом предложила им сесть.

— Донрен, Славий, — начал разговор Гленард, — позвольте представить вам Ниару.

— Госпожу Ниару ан Долидарель, — поправила его Ниара.

— Где же находится прекрасное место, под названием Золотой Луг, откуда, судя по имени, вы происходите, прекрасная госпожа? — поинтересовался Славий.

— Не так далеко от вашего дома, ваша светлость, — ответила Ниара. — Когда-то, до Второй альвийской войны, это был небольшой, но очень красивый альвийский город на территории нынешнего герцогства Плодэн. Мои предки владели этим городом и окружающими его землями. Город был полностью разрушен. А мне осталось имя, только имя.

— Печальная история, — отозвался Славий.

— В этом мире много печальных историй. Они и стали причиной нашей с вами встречи, — пожала плечиками Ниара.

— И это воистину прекрасное событие, милая госпожа! — с воодушевлением ответил Славий.

— Рада, что вы так считаете, ваша светлость. Вы пришли одни, господа, как договаривались?

— Да, госпожа Ниара, — ответил Донрен. — Признаться, мне хотелось взять с собой еще отряд замаскированных Тайных Стражей, но Гленард меня отговорил. Так что, мы в вашей власти.

— Да неужели, герцог Верверриг? Три здоровых мужика во власти хрупкой девушки? У вас забавные шутки. Что ж. Если вы готовы, мы можем идти.

— Куда мы пойдем? — спросил Гленард.

— А вот там и узнаешь, Гленард. Не бойся, здесь недалеко. И заплати по моему счету, будь добр.

Они вышли из дверей ресторации и пошли по шумному и пафосному Проспекту Андера мимо дверей дорогих магазинов и рестораций. Тротуары были аккуратно вымощены гранитом. Дорогу от тротуаров отделяла полоса начинающих понемногу желтеть деревьев. Летом она спасала важно прогуливающихся по тротуарам жителей Белого города от палящего солнца.

Минут через пять Ниара решительно свернула в переулок, и они пошли вдоль фасадов богатых домов и оград их садов. Свернув еще раз, Ниара подвела их к небольшому, но аккуратному белому особняку, покрытому рыжей черепичной крышей. Подойдя к коричневой двери, она постучала в нее дверным молотком.

Через некоторое время на двери открылось маленькое окошко. В нем показались глаза, которые внимательно осмотрели спутников Ниары. Удовлетворившись увиденным, человек за дверью закрыл окошко и открыл дверь. Он был высоким и седоволосым, в простом черном сюрко. Вероятно, стюард. Не говоря ни слова, он жестом показал на лестницу, ведущую на второй этаж дома.

— Могли бы и не устраивать этой конспирации, госпожа Ниара, — усмехнулся Донрен, поднимаясь по лестнице, — я прекрасно знаю, чей это дом. Хотя обычно его хозяин предпочитает жить не здесь, а совсем в другом, более известном строении. Не знаю, что у вашей компании с ним общего, но, если честно, не удивлен.

Поднявшись по лестнице, они прошли немного по коридору и свернули направо, в небольшую комнату. Там их ждал Роллен и еще один высокий, седой и очень худой человек в старомодной бордовой котте. Он был уже стар. Лицо его были покрыто морщинами. Тонкие руки обвивали вздувшиеся вены. Ему явно было непросто стоять, и он держался одной рукой за спинку стула. Но глаза его, голубые и ясные, были полны разума и, казалось, смотрели прямо вглубь души Гленарда.

Роллен был в своем неизменном сером плаще. Он, казалось, был немного удивлен тем, что Гленарду всё-таки удалось привести с собой Славия и Донрена.

— Добро пожаловать, Гленард. Рад, наконец, познакомиться со всемирно известным Донреном ан Верверриг. А вы, вероятно, герцог Славий ан Квитин, — сказал Роллен. — С Ниарой вы уже познакомились, меня зовут Роллен, а это…

— С господином бароном Стирреном ан Райфинголь мы, конечно, знакомы, — перебил его Донрен. — Гленард, Славий, позвольте вам представить моего коллегу по Императорскому Совету, господина Ректора Имперского Университета, а также хозяина этого дома, барона Стиррена ан Райфинголь, которого, я, признаюсь, не ждал увидеть в такой компании.

— Вы Ректор Стиррен ан Райфинголь? — удивился Гленард. — Я читал ваши замечательные «Записки об истории Империи». Очень приятно познакомиться!

— Мне тоже приятно познакомиться с образованным человеком, — проскрипел в ответ барон Стиррен, кивнув. — Что же до компании, дорогой Донрен, то этот мир настолько удивителен, что нельзя предугадать, с кем пересекутся твои пути в будущем. Присаживайтесь, господа.

— Я хотел бы сначала убедиться, что наши договоренности выполняются, — сказал Роллен, когда все они сели вокруг небольшого круглого стола. — Вы пришли одни, Донрен? Только вы втроем?

— Еще госпожа Ниара, — ответил Донрен.

— Но кроме вас, вы никого с собой не привели? Никто за вами не следил? Никто вас не сопровождал тайно?

— За нами следил какой-то человек. Точнее, альв. Я его не знаю. Ни я, ни Славий, ни Гленард никого с собой, кроме нас самих не привели. Я клянусь.

— Хорошо, Донрен. Человек, который следил за вами, наш соратник. Он, и несколько его друзей помогают нам сейчас обеспечить тайну нашей встречи.

— Хорошо, Роллен, — Донрен оглядел комнату, а затем взглянул прямо в глаза варха, — позволь и мне задать тебе несколько вопросов.

— Спрашивай, Донрен.

— Анжена Плодэна убили вы?

— Его убил Обух, — ответил Роллен.

— Но Ниара там присутствовала? Как и Пиявка, и этот, как его, Ардэн?

— Да, они были все вчетвером, — согласился Роллен.

— Ты тоже там был? Или ты просто организовал это всё? — спросил Донрен.

— Я помог герцогу Анжену найти нужный путь. Но я не был на чердаке, когда его поймали там.

— Зачем, Роллен? Почему именно Анжен? В чем смысл убивать его? Если вы хотели расшатать ситуацию, зачем убивать мирного герцога Анжена? Почему не одного из претендентов на трон?

— Это была идея Ардэна, Донрен. Он считал, что нужно с кого-то начинать, если мы хотим убить их всех. Я хотел начать с Тадеша ан Зведжин и Рейнорда ан Мерфрайн, но Ардэн убедил меня в том, что до них слишком сложно добраться. Ардэн сказал, что убийство Славия и Анжена ослабит Тадеша, а нашей группе даст возможность потренироваться. Сначала они напали на Славия и неудачно. Ардэн был вне себя от ярости. Но с Анженом всё получилось.

— Кто должен был быть следующим?

— Мы думали про герцога Мерфрайна, — ответил Роллен.

— Гленард считает, что вы можете нам помочь. Чем именно?

— Во-первых, мы будем на вашей стороне, что значительно сэкономит вам время и ресурсы, которые вы сможете посвятить борьбе Славия за трон. Во-вторых, я говорю от имени многих общин альвов, бьергмесов и зорг даджидов, живущих в Империи. Ты знаешь, Донрен, что, несмотря на то, что нас много где притесняют в Империи, есть немало баронств и графств, где к голосам нелюдей, особенно бьергмесов, прислушиваются. Мы можем дать вашему кандидату существенную поддержку.

— И что взамен? — поинтересовался Донрен.

— Взамен для нас важны четыре вещи.

— Немало.

— Большая часть наших просьб отвечает твоим интересам, Донрен, и интересам Империи.

— Слушаю тебя, Роллен.

— Во-первых, мы хотим, чтобы Славий, в случае его восхождения на престол Империи, принял бы законы и совершил бы действия для того, чтобы гарантировать реальное равенство прав лояльных Империи нелюдей и людей. Мы хотим равного доступа на рынки, равной защиты и равного доступа к политике, к армии, к титулам. Мы хотим справедливого и равного суда для всех. Понятно, что отношение к альвам, бьергмесам, зоргам и вархам не изменить росчерком пера, но мы хотим, чтобы проводились методичные и постоянные мероприятия для того, чтобы это отношение изменить.

— Славий? — повернулся Донрен к Славию.

— Я согласен, — кивнул Славий. — Я обещаю.

— Хорошо, — кивнул в ответ Роллен. — Далее. Мы хотим благополучия для всех жителей Империи. Мы хотим, чтобы Император вплотную занялся бы проблемами бедняков в Империи. Экономика Империи расшатана войнами и военными расходами. Огромные деньги тратятся на роскошь. И при этом миллионы подданных Империи умирают от голода. Даже здесь, особенно здесь, в Рогтайхе, это чрезвычайно ярко заметно. Посмотрите, как живут Белый город и Зеленый город, и посмотрите, как живут Бурый город и, особенно, Черный город.

— Я понимаю, Роллен, — согласился Славий, — я тоже хочу изменить эту ситуацию к лучшему. Именно поэтому я и согласился участвовать в борьбе за трон. Если я стану Императором, я хочу развивать экономику Империи, создавать новые рабочие места, поддерживать, и законами и деньгами, тех бедняков, которые хотят работать и хотят открывать свое дело. Мы все понимаем, что это долгий процесс. Что будет жестокое сопротивление со стороны цехов, гильдий, баронов, но я клянусь, что я постараюсь сделать всё, чтобы пройти по этому пути как можно дальше.

— Спасибо, Славий. Я рад, что мы друг друга понимаем, как и говорил Гленард. Третье наше пожелание — дать всем подданным Империи участвовать в управлении Империей. Мы не говорим пока о том, чтобы избирать напрямую правителей баронств и герцогств. Но мы хотим создать в каждом баронстве, в каждом герцогстве и во всей Империи постоянно действующие советы, избираемые всеми подданными Империи. Мы хотим дать власть этим советам. Не всю власть, но значительную. Мы хотим, чтобы бароны, графы, герцоги и Император советовались бы с этими советами по важным вопросам. И хотим дать этим советам возможность принимать законы.

— Этого не будет, Роллен, — печально покачал головой Славий. — Возможно, это когда-нибудь случится, но сейчас еще не время. Ты хочешь дать необразованным людям, полным страхов и суеверий право управлять Империей? Тогда ты тут же перечеркнешь всё, что мы можем сделать по первым двум пунктам. Сначала надо обустраивать экономику, потом надо повышать уровень образованности, а потом уже давать власть. Кухарка не сможет управлять государством до тех пор, пока у нее недостаточно знаний о том, как это государство работает. Прости, Роллен, но это ваше пожелание исполнено не будет.

— Хорошо, Славий, я понимаю. Возможно, ты и прав в целом, но по частностям можно спорить. Но не сейчас. Я заменю это требование на другое, более простое.

— Какое же, Роллен?

— Мы хотим, чтобы вы нашли и арестовали Ардэна. Он опасен и для вас, и для нас. Он попытается всех нас убить, а у нас может не хватить сил противостоять ему. Я прошу вас арестовать его и дать ему то, чего он заслуживает за убийства и прочие преступления. Мы поможем вам его найти.

— Согласны, — кивнул Донрен, — это в наших общих интересах. А чего за убийства и прочие преступления заслуживаете вы с Ниарой?

— И мы как раз переходим к последнему пункту, — ответил Роллен. — Мы понимаем, что мы совершили много того, за что мы должны быть казнены по законам Империи. Мы шли кровавым путем, и Гленард убедил нас в том, что этот путь неправильный. В обмен на нашу поддержку мы просим простить нам, мне, Ниаре и всем, кто нас поддерживал, за исключением Ардэна и его банды, все наши преступления, совершенные до этой минуты. Мы просим вашего прощения. Мы хотим вступить на новый путь, в новый союз, будучи чистыми перед законами Империи.

— Вы многого просите… — задумчиво сказал Донрен.

— Мы многое даем, — отозвался Роллен.

— Простить убийство может только Император, — сказал Донрен. — Я, как Великий Инквизитор Империи, ведущий расследование ваших преступлений, могу только пообещать не давать ход вашему делу до коронации нового Императора. И я обещаю это. Если Императором станет Славий, он, вероятно, исполнит вашу просьбу и простит ваши преступления. Но только те, которые совершены до этой минуты. Что скажешь, Славий?

— Согласен, — кивнул Славий. — Обещаю, что если я стану Императором, то я дарую вам прощения за все преступления, совершенные до настоящего момента. Однако своими преступлениями вы нанесли серьезный вред людям. Я прощаю вас, и Гленард, думаю, тоже простит. Но вы убили хорошего человека и принесли великую боль в его семью. Вы не сможете вернуть им то, что они потеряли. Но вам нужно придумать, как сделать так, чтобы эта боль и потеря были каким-то образом компенсированы, хотя бы частично. Думайте, время до коронации у вас еще есть. И если вы сможете это сделать, тогда я дам вам полное прощение.

— Это справедливо, Славий, — согласился Роллен. — Пожалуй, Гленард прав, и ты достаточно мудр, чтобы стать хорошим Императором. Мы поддержим тебя.

— Спасибо, Роллен — протянул руку варху Славий. Роллен пожал руку.

— Пусть же все присутствующие будут свидетелями этого союза, — торжественно проговорил Ректор барон Стиррен ан Райфинголь.

— Остался еще один вопрос, — напомнил Гленард. — Как нам найти Ардэна?

— Есть склад в Буром городе, — ответил Роллен, — я покажу его тебе на карте, Гленард. Ардэн скрывается там. У него там что-то вроде штаба. И любимое место. Он думает, что я о нем не знаю, но я прочел это в его мыслях. Вероятно, после нашего с ним разрыва он скрывается там. Планирует ответные действия.

— Хорошо, спасибо. Тогда я отправляюсь к лейтенанту Михалу, и мы вместе с ним и с его людьми постараемся арестовать Ардэна.

 

Глава XXII

К тому моменту, когда Гленард вместе с Михалом и десятком его помощников добрались до места, указанного Ролленом, солнце уже клонилось к морю, хотя до заката было еще далеко.

Небольшой склад, затерянный между других строений, вдалеке от каналов. Покосившиеся кирпичные стены, заросшие во многих местах зеленым мхом. Крыша, покрытая почерневшей дранкой. То тут, то там в крыше виднелись прорехи. Заколоченные досками окна. Вокруг склада на земле разбросаны редкие остатки гнилых досок от ящиков. У стены лежит половина старого дешевого стула, покрытая плесенью. Ближе к зиме, вероятно, все эти деревяшки соберут бедняки на топливо.

Склад выглядел совершенно необитаемым, однако Гленард был уверен, что Роллен показал ему именно это место.

Гленард шепотом дал команду помощникам Михала окружить строение. А сам вместе с лейтенантом, достав мечи из ножен, крадучись, подошел к покосившейся двери. Гленард осторожно потянул дверь на себя. К его удивлению, она легко открылась. Гленард и Михал вошли внутрь.

Внутри было темно. Гленарду пришлось подождать, пока его глаза привыкли к мраку. Тогда он смог рассмотреть, что они находились в большом пустом помещении. Свет едва пробивался через заколоченные окна. На земляном полу лежали кучи обломков кирпичей и какие-то старые полусгнившие мешки. Никаких следов Ардэна и вообще кого-либо. Только в углу промелькнула большая крыса.

Гленард пошел вглубь помещения. Михал шел за ним, тревожно оглядываясь по сторонам. У противоположной стены Гленард вдруг заметил, что вниз спускается лесенка, которая была совершенно незаметна от входа в здание. Молча указав на нее Михалу, он приблизился к ней.

Лесенка круто уходила вниз и упиралась в маленькую деревянную дверь. На земляных ступеньках лестницы Гленарду удалось рассмотреть следы маленьких ног. Похоже, херцог Ардэн ан Рогтайх всё-таки здесь бывал.

Гленард осторожно спустился по лестнице. Осмотрел дверь. Она открывалась внутрь. Он осторожно нажал на дверь. Дверь поддалась. Гленард толкнул дверь от себя. Она легко открылась, но внезапно за дверью раздался грохот, прозвучавший в тишине как гром. Видимо, к двери было приделано какое-то сигнальное устройство, и Гленард его сейчас как раз активировал.

Гленард, кивнув вздрогнувшему от грохота Михалу, пнул дверь сапогом и ворвался внутрь. Он попал в узкий и низкий коридорчик подвала. Было темно, но впереди, метрах в шести, был виден свет. Гленард, выставив вперед меч, бросился туда. Он едва успел увидеть на полу медвежий капкан. Резко остановившись, он отбросил капкан клинком меча в сторону. Секундное дело, но сейчас каждое мгновение было на счету.

Они ворвались с Михалом в небольшую, освещенную свечами комнату. В комнате был стол, стул, лежанка, небольшой сундук. Стены завешаны коврами. Лежала какая-то одежда. Никого не было.

Гленард огляделся, и заметил в другом углу комнаты небольшую дверцу. Она была прикрыта не до конца. Похоже, тот, кто ее открывал, слишком спешил. Гленард подбежал к дверце, Михал за ним. Осторожно потянув дверцу на себя, мало ли какие там сюрпризы, Гленард заглянул за нее. Ничего не произошло. В метре от себя Гленард увидел узкую крутую винтовую лестницу вверх. Наверху он услышал быстрые шаги по ступеням. Взглянул вверх, и увидел тень.

Гленард, закинув меч в ножны, полез по лестнице вверх. За ним полез и Михал. Они поднялись на чердак. Как бы быстро они ни лезли, Ардэн всё равно был впереди них. Поднявшись, Гленард увидел его маленькую фигуру, выскальзывающую через люк на крышу. Гленард побежал к нему.

Выбравшись на крышу, Гленард увидел Ардэна на другой стороне здания. Гленард побежал за ним, моля Богов о том, чтобы гнилая дранка крыши выдержала его вес. Ардэн добежал до конца крыши и исчез. Подбежав к краю крыши, Гленард увидел, что Ардэн спрыгнул в стог гнилого сена. Теперь Ардэн пытался обойти одного из помощников Михала, наседающего на него с мечом. Эта заминка выиграла для Гленарда несколько секунд.

Он спрыгнул в стог и, выхватив меч, бросился к Ардэну. Михал спрыгнул за ним. Ардэн, тем временем, увернулся от меча стражника, перекатился по земле и побежал к выходу из дворика. Гленард рванулся за ним.

— Обыщите подвал! Только осторожно! — крикнул он на бегу одному из помощников Михала.

Ардэн выбежал из двора и побежал по улице. Гленард, снова убрав меч в ножны, кинулся за ним. Ардэн бежал быстро, но всё-таки Гленард был значительно выше его, да и бегал тоже очень хорошо. Поэтому расстояние между ними сокращалось. Но Ардэн был меньше и ловчее Гленарда.

Ардэн проскользнул под тяжело груженной мешками телегой. Гленарду пришлось телегу обогнуть. Ардэн легко протиснулся между двумя лошадьми на узкой улочке. Гленард потерял еще несколько секунд, обходя препятствие.

Они выбежали на берег Большого канала. Ардэн подскользнулся на навозной куче и упал, скользя штанами по отполированным временем камням улицы. Быстро поднялся и побежал дальше. Гленард выгадал еще несколько метров. Михал старался не отставать от Гленарда, хотя это давалось ему с трудом.

Ардэн бежал по набережной канала в сторону порта. Он проскользнул под очередной телегой. Перепрыгнул через кучу мешков. Опрокинул лоток торговца овощами. Сбил с ног какую-то девушку. Чуть не попал под лошадь, но в последний миг увернулся. Гленард, стиснув зубы, с большим трудом преодолевал те же самые препятствия под сопровождение проклятий возниц и прохожих. Михалу приходилось еще труднее.

Гленард уже начинал уставать. А Ардэн, как будто, вообще не чувствовал усталости. Они все вместе вбежали в портовый район. Улочки здесь сделались более узкими. Порт в некоторых своих частях представлял лабиринт небольших, хаотично разбросанных строений: кабаков, ночлежек, таверн, борделей, складов, игорных домов, с небольшими промежутками между ними. Вероятно, Ардэн рассчитывал затеряться в этом лабиринте.

Гленард старался не отставать от Ардэна. Ардэн петлял по улицам, сворачивал то налево, то направо. Было непохоже, что он стремится в какое-то конкретное место. Скорее всего, он рассчитывал запутать Гленарда и оторваться от него. Но пока у него это не удавалось.

Повернув за очередной угол, Ардэн вылетел на широкую улицу и промчался по ней пару десятков метров, прежде чем понял, что что-то не так, и замер. Под ногами у него был не камень, и не грязь, а доски. Ардэн оказался на одном из причалов. Гленард возликовал. У причала не было кораблей, а единственный выход перекрывал Гленард. Ардэн снова побежал от Гленарда, а Гленард устремился за ним, зная, что деваться Ардэну некуда. Только улететь или уплыть. Последнее, впрочем, было вероятным. Но решится ли на это херцог ан Рогтайх?

Ардэн добежал до конца причала. Остановился. Развернулся лицом к Гленарду. В руках Ардэна засверкали два длинных кинжала. Он оскалился.

— Ну, что, дружище, — крикнул он Гленарду, — вот мы и встретились снова, да? Дальше мне бежать некуда. А ты горазд бегать, молодец. Как и твой приятель Славий. Только он бежал от меня, а ты за мной. Ну, теперь, дружище, ты или я. Одному из нас отсюда живым не выйти, так?

Гленард поднял меч.

— Сдавайся, Ардэн! — крикнул он в ответ, перекрикивая морской ветер. — Нет нужды умирать сегодня!

— А какой у меня выбор, дружище? Или сейчас в бою, или через пару дней на плахе. Лучше уж так. И потом, кто сказал, что умру я?

С этими словами он бросился на Гленарда. Ардэн был быстр, чертовски быстр. И умен. И умел. Он поймал скрещенными кинжалами меч Гленарда и отбросил его в сторону. Гленард ударил снова, Ардэн уклонился от удара и бросился в контратаку. Гленард отбил один из его кинжалов и уклонился от второго. Ардэн наступал.

Гленард старался держать Ардэна далеко, ограничивая его приближение быстрыми движениями меча. Ардэн уклонялся или слегка отбивал меч, не останавливая его движения, а лишь изменяя траекторию.

Гленард пошел в атаку. Он ударил справа налево и, не доведя движение до конца, внезапно перекинул меч влево и ударил слева направо. Его меч лишь слегка задел одежду на плече внезапно рванувшегося вперед Ардэна.

Ардэн оказался неожиданно близко к Гленарду и ударил обоими своими кинжалами вниз, целясь в пах и в бедренную артерию Гленарда. Гленард, однако, успел отскочить, развернувшись в сторону. Кинжал, направленный в пах Гленарда, прошел мимо. Второй кинжал, вместо того, чтобы рассечь бедренную артерию, верная смерть, лишь слегка чиркнул по ноге, разрезав штанину и кожу. Рана глубокая, но ничего серьезного.

Однако это столкновение развернуло бойцов. Для Ардэна открылась дорога назад, к началу причала. Он мгновенно этим воспользовался, со всех ног побежав обратно к портовым строениям. Но на пути у него встал Михал.

Гленард побежал за Ардэном, не обращая внимания на боль в правом бедре. Ардэн же, подскочив к Михалу, уклонился от его меча и, внезапно подпрыгнув, вонзил оба кинжала куда-то в область шеи Михала. Обогнув ошеломленного лейтенанта, Ардэн бросился бежать от причала.

Гленард подскочил к оседающему на доски причала Михалу и подхватил его. Вид залитого кровью товарища мгновенно вызвал из памяти Гленарда похожую картину: лесная дорога во Флернохе и несчастный Бовард, умирающий на его руках…

Гленарда вдруг начали трясти рыдания. Он прижал к себе Михала, и слезы Гленарда смешивались с кровью лейтенанта.

Гленард не услышал топот ног по доскам причала. Не почувствовал поначалу и прикосновений людей к нему. А потом он, рыдая, отталкивал от себя этих людей, не давая им отобрать у него тело Михала.

И только через какое-то время он узнал одного из помощников Михала, который кричал ему в лицо: «Всё нормально, капитан! Всё нормально! Раны тяжелые, но не смертельные! Артерии не задеты! Вы слышите? Всё нормально, капитан! Он будет жить! Лейтенант Михал будет жить, капитан!»

 

Глава XXIII

— Признаться, Солли, — заметил герцог Хорт ан Танферран, — мы с Рейнордом не ожидали твоего визита. Нет, мы очень рады видеть тебя, также как и, э-э-э, графиню ан Ульфдад. Я слышал, уважаемая Лотлайрэ, что ваш муж был ранен в каком-то происшествии в порту. Всё ли с ним хорошо?

— Все хорошо, ваша светлость, благодарю вас, — ответила Лотлайрэ. — Он и его друг подверглись нападению бандитов в порту, но отбились от них. С Гленардом всё в порядке, просто царапина. Его другу повезло меньше, он был серьезно ранен. Но его жизни сейчас уже ничто не угрожает, спасибо лекарствам и лечебной магии.

— Рад, что всё хорошо, — кивнул Хорт. — Однако что же всё-таки привело столь прекрасных дам в гости к таким старикам, как мы?

— Тебе не понравится причина нашего визита, Хорт, — ответила Солли ан Веннедун ан Андертайх. — Мы пришли, чтобы убедить тебя и герцога Рейнорда отказаться от вашей мечты.

— Вот как? — удивился Хорт. — От какой же именно мечты, Солли?

— От одной из главнейших. Я слышала на Совете Земель, как Рейнорд заявил о желании занять трон моего отца, а ты его поддержал. Мы пришли, чтобы убедить Рейнорда отказаться от борьбы за трон и поддержать другого кандидата.

Герцог Хорт изумленно поднял брови. Герцог Мерфрайн, в ярости сжав в кулаки, встал было с кресла, но Хорт остановил его движением руки.

— Признаться, Солли, это действительно неожиданно, — холодно сказал Хорт. — Я был уверен, что ты на нашей стороне. При всём моём уважении к твоему отцу и к тебе самой, твое пожелание выполнено не будет. Рейнорд имеет все права на трон, и он его займет.

— Солли, как ты можешь? — подхватил Рейнорд ан Мерфрайн. — Я тридцать лет стоял плечом к плечу с твоим отцом. Я поддерживал его во всем. Я управлял Империей, пока твой отец был в отъездах, а случалось это, кстати, нередко. Тридцать лет, Солли! И ты считаешь, что я не способен управлять Империей?

— Ты прав, Рейнорд, — ответила ему Солли, — ты тридцать лет фактически правил Империей. Ты помогал моему отцу, когда я даже еще не родилась. И ты делал это прекрасно. Во всей Империи не найдется человека более опытного, мудрого и верного моему отцу и Империи, чем ты.

— Тогда почему, Солли? Почему?! — воскликнул герцог Мерфрайн.

— Потому что, Рейнорд, быть Императором — это не просто управлять Империей, и ты это сам прекрасно знаешь. Ты прекрасно справляешься с хозяйственными вопросами, но там, где надо договариваться или, наоборот, проявлять твердость, тебе не хватает ни гибкости, ни жесткости, при всём моём к тебе уважении. Тридцать лет назад это можно было бы исправить, приобрести со временем нужные качества. Но сейчас не то время, и тебе уже не тридцать лет. Ты прекрасный Канцлер, но ты можешь стать плохим Императором, что не нужно ни Империи, ни самому тебе. Зачем тебе пытаться поднять камень, который тебе не по силам, да и просто не нужен? Оставайся прекрасным Канцлером, вместо того, чтобы становиться плохим Императором.

— Твои слова обидны, для Рейнорда, Солли, — покачал головой Хорт.

— А ты сам, Хорт, зачем тебе это? — повернулась к нему Солли. — Да, мои слова могут быть обидными, но я привыкла говорить, что думаю. Рейнорд прекрасен на своем месте, так зачем заменять его слабым Канцлером при слабом Императоре? Что это даст Империи. Подумай Хорт, не о себе, и не о своих собственных амбициях, а о благе всей Империи. Куда вы ее с Рейнордом приведете? Возможно, хуже не станет, но в Империи огромное количество проблем. Империи нужно меняться. Не меняясь, она ослабнет. Вы с Рейнордом можете только сохранить текущее положение. Вы не понимаете, как менять Империю, просто потому, что не знаете. А это будет губительно для страны, потому что, когда все вокруг растут, нельзя оставаться без движения. Ты и Рейнорд дадите Империи несколько лет покоя, последствия которого мы будем расхлёбывать ещё десятилетиями. Так зачем бороться за это? Поддержите того, кто молод, активен, опытен и способен дать Империи что-то большее, чем вы. Поддержите его и помогите ему так, как вы умеете делать лучше всего.

— Просто интересно, Солли, — усмехнулся Хорт, — кого же именно ты предлагаешь нам поддержать? Молодого, активного, опытного… Неужто этого урода Тадеша?

— Нет, Хорт, — Солли покачала головой. — Не Тадеша. Славия ан Квитин.

— Славия? — удивился Хорт. — Но он же даже и не планировал бороться за трон?

— Он передумал, Хорт. Возможно, свара на Совете Земель заставила его передумать. А может быть, что-то еще. В любом случае, он хороший кандидат.

— С чего бы это, Солли? Что он вообще знает об Империи?

— Он молод и силен, но уже опытен. У него большой военный опыт. Он умеет договариваться с людьми. Он активен, но скромен. С вашей помощью он может стать прекрасным Императором.

— Я знаю Славия несколько лет, — задумчиво произнес Хорт, — и даже я, при всей моей известной всем грубости, не могу сказать про него ничего плохого. Но я не знаю, каким он может быть Императором…

— Хорт, давай смотреть на вещи реально. Кто, кроме него? Все остальные обладают огромным набором недостатков. Кроме тебя, Рейнорд, конечно. Я бы хотела видеть Рейнорда на троне, поверьте, действительно хотела бы, но я понимаю, что это сейчас будет мучительно и для Рейнорда, и для Империи. Помогите Славию, поддержите его и сейчас, и после коронации. Займите место рядом с ним, и вместе ведите Империю к процветанию, а не к деградации. И потом, я уверена, что мой отец поддержал бы кандидатуру Славия. Славий уважает традиции, и те изменения, которые он может совершить, не затронут сути Империи. Кроме того, род Квитин всегда поддерживал моего отца и его предков. Они добровольно присоединились к Империи и сотни лет всегда во всем самоотверженно помогали трону. Пора и нам помочь Славию.

— Не знаю, Солли… — неуверенно протянул Хорт.

— Скажи честно, Хорт, что тебя смущает? Мы всю мою жизнь были честны с тобой.

— Хорошо. При Рейнорде, Солли, я бы занял должность Канцлера Империи. Это было бы хорошо и для меня, и для моего герцогства. Если Канцлером останется Рейнорд, что получу я?

— Я не могу обещать должности, это может сделать только сам Славий. Однако я уверена, что он действительно высоко оценит поддержку, которую вы можете оказать ему сейчас. Я думаю, что самое меньшее, на что можно рассчитывать, это значительные торговые и налоговые привилегии и для герцогства Танферран, и для герцогства Мерфрайн. Возможно, Славий сможет предложить тебе и что-то еще.

— Не знаю, Солли… — снова задумчиво произнес Хорт.

— Я согласен, — быстро сказал Рейнорд.

— Рейнорд?! — изумился Хорт.

— Солли говорит правильно, Хорт, — Рейнорд ан Мерфрайн посмотрел на друга, — я никогда не горел желанием занять трон. Я слишком долго был рядом, и видел достаточно, даже слишком много, чтобы понять, что это не мое. Однако я мучительно переживал за Империю и за ее будущее. Эта страна мне как родная дочь. Я не могу отдать ее в руки кого-то вроде Зведжина или Абфрайна. Поэтому я решился. Пусть мне будет сложно, пусть мне это не нравится, но я принесу себя, свой комфорт, в жертву ради блага Империи. Стану Императором, хотя и не хочу этого. Однако если на престол взойдет герцог Славий ан Квитин, а мне будет гарантировано место Канцлера, то это меня полностью устраивает. В этом случае я уверен, что Империя будет в надежных руках. Я согласен, Солли. Я поддержу герцога Квитина. И тебя, Хорт, я прошу сделать то же самое.

— Рейнорд, подумай! — удивленно воскликнул Хорт. — Ты так долго к этому шел, и теперь хочешь сдаться без борьбы?

— Кому-то нужна великая борьба, Хорт, а мне нужна великая Империя, — тихо ответил Рейнорд. — Ты даже представить себе не можешь, как я рад, что я могу спокойно отдать возможность бороться за трон кому-то другому, достойному ее. Я не сдаюсь. Это просто моя версия победы. Я сбрасываю с плеч тяжелую ношу и смогу заниматься тем, что я действительно люблю.

— Ну, хорошо, Рейнорд. Похоже, Солли, ты победила. Если Рейнорд поддерживает Славия, то я тоже его поддержу. Однако я очень надеюсь, что Славий по достоинству оценит эту поддержку. Передайте ему, что я хотел бы с ним встретиться в самое ближайшее время.

— Обязательно передадим, ваша светлость, — пообещала Лотлайрэ. — Уверена, что он будет рад встретиться с вами обоими. Благодарю вас, герцог Мерфрайн. Благодарю вас, герцог Танферран.

— Спасибо, Рейнорд. Спасибо, Хорт, — поблагодарила их Солли. — Я уверена, что вы не пожалеете.

 

Глава XXIV

Мисси встретила Гленарда и Славия в той же розовой гостиной, где они познакомились в первый раз. На этот раз Мисси была одета в свободное белое шелковое платье, отороченное беличьим мехом. Волосы ее были переплетены белыми лентами и аккуратно сложены косами на голове.

Вместе с Мисси в гостиной был невысокий пожилой мужчина в сером бархатном сюрко расшитым золотыми нитями и отороченным бобровым мехом. Он был очень худой, с редкими соломенными волосами вокруг блестящей лысины. Слегка прищуренные глаза, кажется, серые. Глубокие морщины вокруг глаз и губ. Но горделиво властная осанка, богатая одежда и толстая золотая цепь с гербом на груди выдавали в нем человека высокого положения.

— Славий, Гленард, как я вам рада! — тепло поприветствовала их Мисси, слегка обняв каждого из них, Славию досталось явно более крепкое объятие. — Как твоя рана, Гленард? Славий рассказывал. Я так волновалась…

— Спасибо, Мисси, всё хорошо. Немного хромаю, но всё уже почти зажило. Мой друг Михал тоже идет на поправку. Он пострадал намного сильнее, но никаких важных органов…

— Ах, Гленард, это так страшно! — перебила его Мисси. — Этот город такой опасный! Прошу вас, друзья, познакомьтесь с моим другом и деловым партнером бароном Влаславом ан Вежис.

— Ваша светлость, герцог ан Квитин. Ваше сиятельство граф ан Ульфдад, — поприветствовал их барон Власлав, прижав руку к сердцу. — Графиня ан Треудан рассказывала мне много хорошего о вас.

— Гленард, Славий говорил, что ты хотел познакомиться с бароном, — сказала Мисси. — Если позволите, благородные господа, мы с герцогом вас оставим на несколько минут. Нам нужно обсудить один вопрос.

Барон Власлав ан Вежис слегка покачал головой, когда Славий и Мисси вышли из комнаты, глядя им вслед. Потом пожал плечами, улыбнулся и подмигнул Гленарду.

— Молодость так прекрасна, граф, — Власлав хитро прищурился, — нужно наслаждаться каждым ее мигом.

— Полностью согласен с вами, барон Власлав. Рад познакомиться с вами.

— Я тоже, граф. Хотя вы, возможно, обо мне знаете больше, чем я о вас. Признаться, мне ничего о вас не известно, кроме того, что вы друг друзей Мисси.

— Если честно, я, барон, не ожидал встретить вас здесь. До меня доходили слухи, что ваши отношения с графиней ан Треудан далеко не безоблачны.

— Всякое бывает, граф, — пожал плечами Власлав, — каждый из нас владеет маленьким феодом и огромным торговым предприятием. Торгуем мы на одних рынках. Зачастую те же самые поставщики и покупатели. Естественно, порой у нас бывают жестокие схватки с юной графиней. А она, скажу вам, опасный противник и настоящий боец, несмотря на возраст. Этакая Богиня в ее гневном воплощении. Однако ж это исключительно вопрос дела. А в негоциации не бывает черного и белого. Сегодня, по одному вопросу, мы ругаемся. Завтра или даже сегодня же по другому вопросу мы будем лучшими друзьями и партнерами. Это, скорее, игра, а не война.

— И вы оба играете в нее мастерски, насколько мне известно, — улыбнулся Гленард.

— Пожалуй, что так. Но Империи от этого только польза. Столько налогов и податей, сколько платим мы с Мисси, не платят иные герцогства.

— Тебе надо определяться, Славий, — говорила Мисси в соседней комнате.

Они со Славием стояли у окна и смотрели на желтеющие уже ветви деревьев в саду. Было солнечно, но с моря надвигались облака. Пока не было понятно, превратятся ли они в шторм, или просто в легкую вуаль неба. Славий, впрочем, чувствовал, что душой Мисси шторм уже овладел.

— Ты не можешь вечно оставаться нейтральным, — продолжала Мисси. — Это не только ты. Это десятки графов и баронов Квитина и Плодэна, которые ждут твоего выбора. Они последуют за тобой и за Миславом ан Плодэн. А Мислав проголосует так, как проголосуешь ты. И за вами всеми еще сотни тысяч жителей ваших герцогств. И миллионы жителей Империи. Они ждут от вас выбора. Хорошего выбора. Правильного выбора.

— Чего ты хочешь, Мисси? — Славий смотрел в окно на колышущиеся ветки сада. — Какого выбора?

— Поддержи Тадеша, Славий. Поддержи его. Это поможет мне. Это поможет тебе. Это поможет Империи.

— Почему Мисси? Зачем тебе это?

— Потому что он может повести весь юг за собой. Потому что это спровоцирует всплеск торговли и даст импульс для развития промышленности на юге. Тадеш поддержит мои основные рынки. Твои основные рынки, между прочим, тоже. Сейчас не время для эмоциональных решений или привязанностей. Ты должен мыслить прагматично. Ты больше не капитан Славий. Ты герцог Квитин. Правитель большого герцогства, и это накладывает на тебя ответственность.

— Мне не кажется выбор правильным, Мисси, — мягко ответил Славий, взяв ее за руку. — Тадеш не просто мне не симпатичен. Он страшный человек. Он убийца. Урод. Мучитель. Сумасшедший. Он не приведет Империю к благополучию. И он не принесет выгоды ни мне, ни тебе. Он думает только о себе. Чтобы он ни обещал сейчас, это всё слова. Ему не нужен никто, кроме него самого. Выбрать его — это значит предать все те тысячи и миллионы жизней, о которых ты говоришь, милая.

— Да пошел ты, Славий! — Мисси резко вырвала у него свою руку. — Ты придумаешь всё, что угодно, только не будешь слушать голос разума.

— Возможно, Мисси, я знаю о Тадеше больше, чем ты? — закипая и поворачиваясь к ней, спросил Славий.

— Возможно, Славий, на самом деле, я знаю о Тадеше больше, чем ты? Да и о тебе самом тоже? — почти крича ему в лицо, ответила Мисси.

Кровь прилила к ее щекам, кулаки ее были сжаты, глаза зло прищурены. Напряженные губы слегка обнажили ряд ровных хищных зубок. Они смотрели друг другу в глаза несколько долгих мгновений, он сверху вниз, она снизу вверх.

— Почему ты не хочешь рассмотреть другие варианты? — уже спокойнее спросил Славий.

— Какие варианты Славий? Там больше нет вариантов, — тоже спокойнее ответила Мисси — Кого еще я могу поддержать в борьбе за трон?

— Меня.

— Скажите, барон Власлав, — спросил Гленард, — правда ли, что вы и вся торговая гильдия, которую вы возглавляете, поддерживаете герцога Зведжина в борьбе за трон? До меня доходили слухи, что вы не только открыто выступаете в его поддержку, но и помогаете герцогу Тадешу деньгами, которые, в свою очередь, помогают ему приобретать поддержку последователей.

— От кого бы вы ни услышали эти слухи, граф Гленард, пожалуй, этот человек неплохо осведомлен, — усмехнулся барон Власлав.

— А скажите, барон, если не секрет, почему вы поддерживаете именно его?

— О, граф, это, конечно, не секрет. Во-первых, я сам из Зведжина, и барон мой сюзерен. Во-вторых, большая часть моего предприятия находится в Зведжине, и в случае победы Тадеша, я полагаю себя вправе ожидать различных привилегий и выгод как для своей маленькой конторки, так и для всей купеческой гильдии Зведжина.

— А в случае проигрыша Тадеша, надо полагать, вы вправе ожидать некоторых осложнений вашего торгового дела?

— Не всё так прямо, граф Гленард, хотя и это тоже. Мы стоим на распутье. Я имею в виду всю Империю. Долгие годы в Империи и в политическом плане, и в экономическом, доминировали северные герцогства. Южные земли были плохо освоены, мало заселены, почти ничего не производили. Опять же эти многочисленные альвийские и прочие войны, которые сильно потрясли все южные герцогства. В общем, мы были такой слабой провинциальной далью, которую, по крупному счету, никто не принимал всерьез.

— А сейчас ситуация, надо полагать, изменилась, — подхватил Гленард.

— Конечно. Южные герцогства теперь более заселены, значительно лучше обработаны. Даже несмотря на Злую Войну, которая нанесла немалый урон югу, мы всё равно остались сильны. Фактически продукт, в экономическом смысле, который приносит Империи сейчас центральные и южные герцогства, сейчас впервые превысил продукт северных герцогств.

— И это меняет центры влияния в Империи.

— Конечно! Экономически, фактически, эти центры уже изменились. Южане отвоевывают рынки даже на севере. Это многим не нравится, естественно, но это факт, Гленард. Однако это никак не отражается политически. Как Империей правили традиционно выходцы из Мерфрайна и Фьотдайха, фактически северяне, завоевавшие нас еще в Шеангае до Падения Звезды, так это и остается неизменным. И, само собой, нам, южанам, это совершенно не нравится. Поэтому Тадеш, несмотря на неоднозначность его характера… Поверьте, Гленард, я тоже умею слушать слухи. Даже несмотря на это, Тадеш для нас является единственным приемлемым кандидатом.

— Я понимаю, Власлав, понимаю. Но что если я бы смог предложить вам кандидата с юга, который по многим, почти по всем, статьям лучше, чем Тадеш? Вы поддержали бы его, Власлав?

— Вопрос слишком общий и теоретический. Я человек переговоров и сделок, Гленард. Вы не поймаете меня в риторическую ловушку. Покажите мне все условия, покажите мне товар, и тогда я решу, покупаю я вашего кандидата или нет. Кого же вы хотите предложить югу и Империи, Гленард?

— Герцога Славия ан Квитин.

— Тебя, Славий? — Мисси была поражена. — Ты хочешь бороться за трон?

— Да. Почему нет?

— Не надо. Пожалуйста.

— Почему Мисси? Почему ты не хочешь поддержать меня в этой битве?

— Это не битва, Славий. И по завершении ее нет победы. Это грызня, победитель которой получает ярмо на шею. Я не против, если Тадеш повесит это ярмо на себя. Это его дело, для меня он только инструмент, если говорить прямо и честно. Но моё отношение к тебе значительно более личное. Я не хочу этого для тебя. Это уничтожит тебя. По крайней мере, уничтожит того Славия, который мне дорог.

— Почему, Мисси? Ты говоришь о всплеске торговли, ты говоришь о рывке развития для Империи. Почему ты считаешь, что я не дам этого Империи? Ты права, Империи нужны перемены, и я могу их в нее принести.

— Чьи это слова, Славий? Твои? Или это слова твоего друга Гленарда? Или слова другого твоего друга — Донрена? Они знают тебя много дольше, чем я, но знают ли они тебя так же близко, как я?

— Что ты хочешь сказать, Мисси?

— Они видят в тебе символ. Друга. Командира. Бойца. Они верят в тебя. Тебе повезло с друзьями, Славий. Но они, в своем прекрасном к тебе отношении, видят в тебе больше, чем есть на самом деле. Они хотят сделать Императором не тебя. Они хотят сделать Императором свое идеальное представление о том, каким Император должен быть, и просто примеряют эту маску на тебя. Но ты не такой. А они не понимают, на что тебя обрекают. Да и ты не понимаешь. Ты хочешь изменить Империю. Это прекрасно. Но у тебя нет сил для этого. Нет опыта. Нет знаний. Нет внутренней силы посвятить всего себя этому. А даже если и найдется это всё в тебе, какое мне место во всём этом? Возможно, мои предприятия и приобретут какие-то привилегии, но я потеряю тебя навсегда.

— Почему Мисси? Ты не веришь в меня, хорошо. Я понимаю. Меня это злит, очень злит, но я понимаю. Возможно, ты еще недостаточно меня знаешь, или просто боишься масштаба задачи. Но почему ты не хочешь встать рядом со мной? Почему ты не хочешь помочь мне разобраться и помочь вести Империю к процветанию?

— Ничего ты не понимаешь. Ничего-то ты не знаешь, Славий ан Квитин. Тебя злят мои слова, но я не хочу тебя обидеть. Я хочу тебя спасти. Твои друзья убедили себя самих, а затем, и тебя, что ты будешь хорошим Императором. Но они заблуждаются. Я не смогу тебя сейчас убедить, но когда-нибудь ты, возможно, вспомнишь мои слова. Они искренне верят в тебя, но они ошибаются в самой сути этой идеи. Ты еще можешь отступить. Не лезь в это, прошу тебя. Пожалуйста. Я просто хочу помочь тебе…

— Так помоги, Мисси! Встань со мной рядом. Поддержи в борьбе за трон. Поддержи и помоги советом и делом, помоги пройти этот путь достойно. Помоги и мне, и Империи. Будь рядом со мной!

— Как кто, Славий? Как советница? Как Канцлер Империи? Вот все удивятся! Как очередная тень трона? Как твоя любовница? Как официальная фаворитка?

— Как императрица.

— Вот оно что… — удивленно протянула Мисси. — Императрица Мисси ан Андерриох. Как красиво это звучит. Слишком много потрясений сегодня, Славий. Сначала мой возлюбленный внезапно оказался претендентом на престол, а теперь мне сделали предложение, пусть и в таком не элегантном виде. Мало того, что ты хочешь сам ввязаться в эту безнадежную дикую авантюру, так еще и меня в это втянуть хочешь. Неужели ты не понимаешь, что это разрушит всё, что я строила? У меня уже есть своя собственная империя, Славий, и она меня полностью устраивает. Мне не удастся управлять ей, будучи императрицей твоей Империи, Славий. Прости меня, но я не соглашусь. Я могу помочь тебе советом, неофициально, если ты всё-таки решишь положить свою такую прекрасную голову на плаху трона. Знаешь, я, возможно, могла бы стать герцогиней Мисси ан Квитин, если бы ты попросил именно этого. Но императрицей Мисси я не стану. Прости меня, Славий.

— Я понял тебя, Мисси. Мне жаль, что ты так думаешь, но я тебя понял.

— Ты меня услышал, Славий. Но ты меня не понял.

— Думай, как хочешь, Мисси.

— Славий! — она внезапно крепко обняла его, прижалась к его груди. — Пожалуйста, не надо. Не участвуй в этом. Откажись. Откажись под любым предлогом. Пусть Тадеш это всё расхлёбывает. Мне его не жалко. А тебя это погубит. Пожалуйста! Откажись, и мы будем вместе! Откажись. Спаси себя. Спаси меня. Если ты пойдешь дальше по этому пути, всё закончится плохо для нас обоих. Очень плохо. Я чувствую. У меня болит сердце, когда я думаю об этом… Пожалуйста, Славий!..

— Прости, Мисси, — сухо ответил Славий, осторожно отстраняя ее от себя, — иногда благополучие Империи важнее благополучия отдельного человека.

— Чьи это слова, Славий? — разозлилась Мисси. — Чьи? Твоего чудовищного друга Донрена? Твоего помешанного на долге и на безумном риске друга Гленарда? Твои ли это слова, Славий? Подумай. Прошу тебя, подумай!

— Это мои слова, Мисси. Прости. Даже если тебе это не нравится, я сделал свой выбор. Просто жаль, что ты меня не поддержишь.

— Вы правы, Гленард, — выслушав, произнес после небольшого раздумья барон Власлав. — Достоинства герцога Славия, указанные вами, несомненно, делают его хорошим претендентом на престол. Однако же этот вопрос нуждается в тщательном обдумывании и обсуждении.

— Я понимаю, Власлав. Конечно. Но скажите, сама идея вам нравится?

— Пожалуй, что да, Гленард.

— Вот именно! А теперь представьте, что помимо отличного Императора, который может обеспечить развитие Империи и привести южные земли к реальному участию в политике Империи, вы получите еще и полную поддержку вашего собственного предприятия, а также многочисленные торговые привилегии для вашей гильдии и для других гильдий юга. Вы хотите доступ на рынки севера? Вы хотите поддержку? Вы хотите преференции по налогам? Вы хотите защиту ваших купцов от произвола? Вы хотите торговать с бьергмесами напрямую, без посредничества северных герцогов? Вы хотите получить крепкий северный лес для ваших кораблей?

— Хм… Это, несомненно, очень весомые аргументы, Гленард. И очень заманчивые предложения. И всё же, мне нужно обдумать это. Я не один, мне нужно обсудить предложение с товарищами по гильдии.

— Времени у нас с вами мало, Власлав. Каждый день у нас на счету. Большой Совет близко. Нам нужна ваша поддержка, но не когда-нибудь, а именно сейчас. Потом будет поздно. Все мои предложения имеют смысл, если мы начинаем идти вместе сейчас, а не когда-нибудь потом. Простите, Власлав, но времени на раздумья у нас действительно нет. Я добавлю последнее предложение, если мы с вами договариваемся прямо сейчас. Оно вам понравится.

— Вы так уверены, Гленард? Я не люблю, когда на меня давят.

— Никто этого не любит, Власлав. Но мы в ситуации, когда нужно принимать быстрые решения. Это шторм, и если ошибиться в совместных действиях, то нас, или вас, смоет с палубы. Вы когда-нибудь задумывались о графском титуле, барон?

— Графском титуле?

— Ну, да. Мне кажется, что граф Власлав звучит еще лучше, чем барон Власлав.

— Вы предлагаете мне графский титул, Гленард?

— Его вам может предложить Император Славий ан Андерриох. А случится это или нет, мы с вами можем решить прямо сейчас.

— Я согласен, Гленард, — быстро сказал Власлав.

— Отлично, Власлав. Вы не пожалеете, уверяю вас.

— Что от меня нужно, Гленард?

— В первую очередь, под благовидным предлогом перестаньте поддерживать Тадеша и давать ему деньги.

— Это будет непросто.

— Ну, никто не говорил, что трон и все привилегии получаются легко. Далее, вы убедите всех, кого вы уже убедили поддержать Тадеша, поменять свое мнение и поддержать Славия. Это тоже будет непросто, знаю, но это необходимо.

— Хорошо, Гленард, — вздохнув, согласился Власлав.

— И в третьих, вы будете передавать те суммы, которые вы еженедельно отдавали Тадешу для, скажем так, убеждения его последователей, нам. А именно, герцогу Донрену ан Верверриг. Как вы, наверное, догадываетесь, Власлав, он знает, о каких именно суммах идет речь.

— Так с вами еще и Донрен… — побледнев, прошептал Власлав. — Это многое объясняет.

— Власлав, я думаю, что вы понимаете, что герцога Верверриг лучше иметь в друзьях, чем во врагах. На самом деле, поддержка Донрена — это большая дополнительная привилегия, которую вы получаете, помогая Славию. И, возможно, это самая ценная часть сделки, на самом деле.

— Возможно, — кивнул Власлав. — Ну, что, тогда по рукам.

Он протянул Гленарду руку, и Гленард крепко ее пожал. Потом они с Влаславом обнялись.

— Я смотрю, вы поладили, — сказал, входя в комнату, Славий.

— Да, Славий. Барон Власлав согласился участвовать в нашем небольшом предприятии.

— Прекрасно. Спасибо, барон Власлав. Я очень вам признателен. Что бы ни обещал вам Гленард, всё будет исполнено. Обещаю вам.

— Спасибо, герцог Славий. Я, со своей стороны, сдержу свои обещания.

— Спасибо вам. Прошу прощения, но мы с Гленардом должны вас покинуть.

— Хорошего дня вам, господа.

— Спасибо, Власлав, — улыбнулся Гленард. — Я пришлю вам письмо с подробными пожеланиями.

— Что случилось, Славий, — удивленно спросил Гленард, когда они вышли из дома. — Я думал, ты останешься с Мисси хотя бы на обед.

— Небольшая размолвка, Гленард. Ничего особенного.

— Ты разозлен, Славий. Я тебя хорошо знаю. Ты сказал Мисси, что хочешь претендовать на трон?

— Да.

— И она эту идею, как я понимаю, не поддержала?

— Да. Считает, что Тадеш более достойный кандидат.

— Ого. Почему?

— Неважно, Гленард. Прости меня, пожалуйста, но я действительно сейчас очень зол. Если не возражаешь, я бы прошелся в одиночестве. Нужно успокоиться перед завтрашним турниром.

— Конечно, Славий. Я понимаю. Всё-таки решил участвовать в поединках?

— Да. Не могу же я пропустить такую забаву.

— Может, не стоит сейчас?

— А что, Гленард, боишься, что не справлюсь?

— Я просто за тебя беспокоюсь, Славий.

— Прекрасно. Ты за меня беспокоишься. Все за меня беспокоятся. Все бегают за мной, пытаясь подтереть мне нос и подтянуть штанишки. Ничего, что я уже взрослый, и как-нибудь могу сам со своей жизнью разобраться?

— Как скажешь, — пожал плечами Гленард и, развернувшись, пошел к своей лошади.

— Гленард! — крикнул ему вслед Славий. Гленард обернулся.

— Прости меня, друг, — виновато развел руками Славий. — Просто Мисси меня действительно очень разозлила. Одно дело, когда тебя кто-то не поддерживает. И совсем другое, когда в тебя не верит близкий тебе человек. Прости. Ты ни в чем не виноват, а я на тебе срываюсь. Спасибо тебе!

— Всё в порядке, Славий. Я всё понимаю. Я с тобой и я тебя поддерживаю. И я буду с радостью наблюдать за тобой завтра на турнире, желая тебе победы.

— Спасибо, друг.

— Прогуляйся, прокатись, развейся. А потом мы все ждем тебя дома у Донрена.

— Тогда до встречи, Гленард!

— До встречи, Славий.

 

Глава XXV

Громкое и торжественное пение труб оповещало гостей о начале турнира. По счастью, погода была прекрасной. На темно-синем небе не было ни облачка, а теплые лучи осеннего солнца стремительно разгоняли утреннюю осеннюю прохладу.

Гленард и Лотлайрэ, следуя за Донреном и Мари, направлялись к главной трибуне, предназначенной для знати. Легкий ветер колыхал разноцветные флаги по краям ристалища. Жители Рогтайха уже собрались на деревянных трибунах и просто за канатами по краям поля. Громкими криками и неприличными шутками приветствовали они и проходящих мимо них благородных гостей, и рыцарей, и герольдов турнира.

У самой трибуны Донрена ждали два тайных стражника, рядом с которыми стояла Ниара. Она была в двухцветном золотисто-белом платье, расшитом альвйскими растительными орнаментами. На ее свободно распущенных светлых волосах лежал золотой обруч с большим изумрудом в центре ее лба. Донрен кивнул стражникам, и они удалились, оставив Ниару одну.

— Доброе утро, ваша светлость, — поприветствовала Донрена Ниара. — Роллен просил передать вам его великую благодарность за приглашение. К сожалению, он не сможет присутствовать сам по причинам необходимости сохранения его инкогнито. Однако он прислал меня вместо себя и просил считать меня его глазами на этом турнире.

— Замечательно, госпожа ан Долидарель, — улыбнулся Донрен. — Прошу вас, будьте нашей гостьей. Мари, Лотлайрэ, познакомьтесь с благородной госпожой Ниарой ан Долидарель, которая вместе со своими друзьями, хм, участвует в нашем расследовании. Прошу вас, Ниара, пойдемте с нами на трибуну.

— Спасибо, ваша светлость. Роллен также просил передать тебе, Гленард, что он хотел бы встретиться с тобой завтра в полдень в Буром городе на улице Речная гниль у старой кузницы. Он хочет тебе показать что-то важное. Я не знаю, что именно.

— Спасибо, Ниара. Я приду.

Благородные гости неспешно рассаживались на трибуне. Центральное место занимали хозяева турнира: в отсутствие Императора это были герцог Рейнорд ан Мерфрайн и его жена Лиара. Лотлайрэ досталось место слева от Лиары. Гленард сидел по ее левую руку, рядом с Донреном. Слева от Донрена сидела Мари, а за ней Ниара. Атмосфера турнира была вновинку для Ниары, и она с интересом рассматривала всё, что происходило вокруг них.

Оглядываясь вокруг, Гленард узнавал знакомые лица. Герцоги Фьотдайх и Абфрайн. Юррен ан Глареан. Мисси ан Треудан. Солли ан Веннедун ан Андертайх. Герцоги Мислав ан Плодэн и Брайн ан Сидлерд сидели чуть в стороне. Увидев Гленарда, они приветственно помахали ему рукой. Гленард улыбнулся и ответил тем же. Гленарда немного беспокоило то, что он не видел на трибуне Тадеша ан Зведжин.

Снова взвыли трубы. Вышедший на поле герольд поприветствовал собравшихся, а потом объявил порядок турнира. Сначала пешие бои оруженосцев и молодых баронов один на один. Потом конные копейные схватки.

— Общего боя не будет? — удивился Гленард.

— Это маленький турнир, — ответил ему Донрен, — такие устраиваются в столице дважды в год. Надо же как то развлекать герцогов, съезжающихся на Советы Земель. Большой турнир должен быть в следующем году по случаю коронации Императора. Вот там будет всё, и общий бой, и разнообразные схватки, и ярмарка.

— Мне кажется, что раньше турниров было больше, — с сомнением сказал Гленард.

— Правильно кажется, — согласился Донрен. — Еще лет пятьдесят назад каждый герцог считал своим долгом держать по два-три турнира в год. Были даже профессиональные турнирные рыцари, странствующие от турнира к турниру. Да и дрались на боевом оружии. А теперь традиция постепенно уходит. Злая Война подкосила многих бойцов. Бывшие вояки, насмотревшись на ужасы войны, предпочитают балы и пиры. Но, как видишь, пока еще турниры живы и привлекают многих зрителей. Возможно, традицию турниров ожидает возрождение.

На поле, тем временем, собирались пары молодых претендентов-оруженосцев. Сражаясь в парах, они пытались нанести друг другу удары затупленными мечами и топорами, а вокруг них судьи оценивали успех их действий. Гленард не очень любил турнирные бои. Закованные в тяжелые доспехи неповоротливые воины с тупым оружием. Он побывал в слишком большом количестве реальных боев, где ставкой был не приз, а его собственная жизнь. Да и предпочитал Гленард более быстрый и активный стиль боя, в легком доспехе или вообще без защиты. Тем не менее, техника некоторых бойцов показалась ему весьма интересной. Донрен же очень внимательно следил за сражениями.

— Основная часть этих юношей совсем не благородного происхождения, — пояснил Донрен. — Им разрешают драться между собой, но никогда, за редким исключением, не допустят к сражению с благородными. Они сражаются за призы, весьма немаленькие, кстати. А также в надежде на то, что кто-то из присутствующих здесь благородных господ обратит на них свое внимание и возьмет в свое замковое войско. Между прочим, немало хороших бойцов после таких турниров получают приглашение присоединиться к Тайной Страже.

Первые схватки завершились. Милые девушки в белых чепцах и белых передниках поверх зеленых и серых сюрко разносили по главной трибуне напитки: горячий сидр и прохладный мед. Начиналась вторая часть — схватки между молодыми баронами.

— Удивительная штука история, — Донрен отсалютовал Гленарду кружкой с медом, — вроде посмотришь на нее: воюют народы, армии. А решается зачастую всё всего несколькими людьми, приводящими в движение эти народы.

— Причем, не обязательно эти люди должны быть правителями этих народов, — согласился Гленард. — Они могут быть и в тени этих правителей.

— Верно. А могут и вообще не быть подле правителей. Взять хотя бы этот чертов любовный треугольник. Милана, Гаспар и этот, как его…

— Даниль, — подсказал Гленард.

— Именно. Кто бы мог подумать, что любвеобильность одной девушки и упертость двух дураков станет причиной Злой Войны, одной из самых жестоких войн за всю историю? И ведь ни одному из этих троих война не принесла в итоге ничего хорошего.

— Ну, нельзя же во всём обвинять Милану, — возразил Гленард. — Она просто стала острием давно зреющего конфликта между южно-центральными и южными герцогствами. Между прочим, такой же конфликт назревает сейчас между югом и севером Империи.

— Увы, да. И остановить его не так просто. Ты знаешь, мы, на самом деле, постоянно работаем и над этим. Гасим возникающие конфликты, сглаживаем противоречия, стараемся усадить стороны за стол. Разговоры вместо мечей. Но это похоже на затыкание мелких дыр, когда корабль уже вовсю идет на дно.

— Нужен кто-то, кто погасит этот конфликт полностью. Славий как раз может это сделать.

— Конфликт не погасить, Гленард. Его можно только притушить и продолжать тушить каждый раз, когда он будет прорываться. Вот зачем мы пытаемся привести Славия на трон. Потому что герцог Фьотдайх будет давить юг в угоду северу. А герцог Зведжин, как медведь в гончарной лавке, будет разрушать север ради усиления юга. И это в любом случае приведет к конфликту.

— Согласен. А Славий, умело направляемый, может аккуратно сбалансировать интересы всех сторон и помочь им договориться.

— Правильно, Гленард. Вот именно за это мы с тобой и боремся. Не за Славия. Не за себя. Не за трон и не за место в его тени. А за то, чтобы Империю не разодрали вконец на куски внутренние конфликты. Нам, если честно, хватает и внешних врагов. Ты не знаешь пока всего, но, поверь, угроз для благополучия подданных Империи столько, что мы еле успеваем с ними бороться. И с каждым днем появляются новые.

— Большая страна, Донрен. Большие угрозы.

— Именно, Гленард. Именно.

Схватки пеших рыцарей, тем временем, завершились. Герцог Мерфрайн и его жена наградили довольных победителей. Проигравшие отправились разоблачаться, чтобы отдать свои доспехи победившим. Парой особо неудачливых проигравших занимались лекари.

На поле натягивали канат, готовясь к главному событию турнира, схваткам конных рыцарей. Всего на турнир заявились двадцать четыре бойца. Бароны, графы, герцоги. Только благородные господа, как минимум, в третьем поколении. Однако в схватках предстояло участвовать не всем. Сначала нужно было пройти ряд испытаний.

В первом испытании нужно было воткнуть на скаку копье в стог сена как можно ближе к нарисованной мишени. По итогам этого испытания на поле осталось восемнадцать рыцарей. Шесть проигравших с позором удалились под смех толпы.

Во втором испытании каждый рыцарь должен был проскакать вдоль ристалища и собрать копьем три кольца, которые держали в вытянутых руках оруженосцы. Со стороны испытание было простым, но попробуйте попасть огромной тяжелой палкой в центр маленького кольца, сидя на несущейся галопирующей лошади. Далеко не всем рыцарям удалось собрать даже по одному кольцу. Судьи, посовещавшись, назвали двенадцать воинов, прошедших испытание лучше всех. Они и приступили к исполнению следующего задания.

Третьим испытанием был бой с чучелом. В центре поля установили вращающуюся фигуру, похожую на человека. С одной стороны фигуры был щит, а с другой кистень на цепочке. Целью каждого рыцаря было попасть в щит и при этом избежать удара кистенем, когда фигура от удара в щит развернется. Каждому рыцарю давалось две попытки. Зрители громко кричали каждый раз, когда рыцарю удавалось поразить щит деревянного соперника, и еще громче хохотали, когда чучело давало рыцарю сдачи кистенем.

В итоге, судьи избрали шестерых рыцарей, наиболее успешно прошедших все испытания. Победители выстроились на ристалище, а герольд торжественно прочел их имена. Барон Моррен ан Минкойрс, граф Рейнорд ан Дублох, барон Нильрес ан Гронненг, герцог Славий ан Квитин, барон Андер ан Бульдезир и герцог Тадеш ан Зведжин.

— Разве Тадешу позволено участвовать в турнире? — удивился Гленард. — Мне казалось, что после всех его преступлений и выходок его к благородным мероприятиям вообще на километр не должны подпускать.

— Увы, рыцарская честь Тадеша для всех вокруг пока безгрешна, — ответил Донрен. — Я, конечно, мог бы намекнуть судьям о том, что Тадеш не всегда ведет себя как настоящий рыцарь, но зачем? Это только спугнет и разозлит его.

Судьи объявили порядок боев. Рыцари были разделены на две группы. По три схватки в каждой группе. Победители каждой из групп сойдутся между собой.

В первой схватке Славий сошелся с графом ан Дублох. Сломав два копья о щит графа и заставив того ощутимо пошатнуться в седле, Славий уверенно победил. В следующем поединке герцог Зведжин сражался с бароном Нильресом ан Гронненг. Тадеш нанес барону страшнейший удар, легко выбив его из седла. Барон Нильрес подняться сам не смог, и его унесли оруженосцы.

— Еще один Нильрес на счету Тадеша, — заметил Гленард. Донрен грустно покачал головой.

Затем барон Андер ан Бульдезир так же, как и Славий, победил графа ан Дублох. Барон ан Минкойрс должен был сойтись на ристалище с бароном ан Гронненг, но тот отказался от схватки, всё ещё не придя в себя после удара Тадеша.

В результате барон ан Минкойрс сошелся в бою с герцогом ан Зведжин. Запели трубы, кони взрыли землю, копья тяжело ударили в щиты противников, и барон ан Минкойрс тяжело сполз с седла. Он пострадал меньше, чем предыдущий противник Тадеша, даже смог сам встать на ноги, но схватку он уже проиграл. Таким образом, победителем в этой боевой группе стал герцог Тадеш ан Зведжин.

Славию предстоял поединок с бароном Андером ан Бульдезир. Победитель получал право сражаться с Тадешом за победу на всем турнире. Барон Андер был уже немолодым, около сорока лет, но был поистине огромен. Его конь, мощнейший тяжеловес, с трудом нес закованного в металл седока. Гленард начал волноваться за Славия.

Кони рванулись друг к другу, но удара копий не последовало. Оба противника промахнулись. Снова взвыли трубы и кони понесли противников навстречу друг другу. Страшнейший удар! Оба копья переломились и разлетелись вокруг дождем щепок, оба противника пошатнулись, но оба остались в седлах. И снова ничья. В третий раз кони понесли рыцарей навстречу друг другу. В последний момент перед ударом Славий чуть наклонился, и его копье ударило в самый верх щита барона Бульдезира. Копье барона же лишь слегка скользнуло по плечу доспеха Славия. Этого хватило, чтобы Славий пошатнулся в седле, но он не упал. А вот его противник, зашатавшись, не смог удержаться в седле и тяжело упал на землю. Однозначная победа досталась Славию.

Итак, Славию предстояло сражаться с Тадешом. Гленард до боли сжал кулаки от волнения. Он чувствовал, что сидящий рядом Донрен так же напряжен. Трубы. Кони, взрывая пыль копытами, рвутся друг другу навстречу. Рыцари наклонили копья для удара. Удар! Копье Славия сломалось о щит Тадеша, пошатнув герцога Зведжина, а копье Тадеша прошло мимо Славия.

Рыцари готовились съезжаться во второй раз. Славий пока выигрывал, и Тадешу нужно было выбивать Славия из седла, чтобы победить. Кони снова ринулись в галоп. Гленард понял, что Тадеш держит копье слишком высоко. Тадеш хотел нанести удар не в щит, а прямо в забрало шлема Славия, чтобы сбить того с лошади. Правилами это не запрещалось, но рыцари на таких небольших турнирах обычно старались этого не делать, так как был велик риск убить соперника. Тадеша, похоже, это не смущало.

Гленард в волнении вскочил со скамьи. Копье Тадеша понеслось прямо к голове Славия. Но Славий каким-то чудом смог отклонить голову, видимо, поняв намерения Тадеша. Удар Тадеша пришелся в воздух. Но он вложил слишком много сил в этот удар и потерял равновесие, а одновременный удар копья Славия в щит Тадеша окончательно лишил того шансов удержаться в седле. Тадеш закачался и тяжело свалился с бока лошади, несколько раз перекатившись по песку поля боя. Толпа ахнула.

Тадеш с трудом встал, покачиваясь, и снял с себя шлем. Славий, держа в руках обломок копья, подъехал к нему и спешился, протягивая противнику руку. Тадеш лишь зло посмотрел на Славия и, не пожав предложенной руки, плюнул в песок и ушел с поля.

Герольд объявил победу герцога Славия ан Квитин. Славий, снова сев в седло, подъехал к трибуне. Герцог Рейнорд ан Мерфрайн горячо поздравил Славия с победой. «Вот он, истинный дух рыцарства, который так нужен Империи!» — торжественно провозгласил он в конце своей речи. Лиара ан Мерфрайн протянула Славию венок из редких лиловых роз, выращенных, как шепнула Гленарду Лотлайрэ, самой Солли ан Веннедун в теплицах императорских садов.

Славий теперь, как король рыцарской доблести турнира, должен был короновать этим венком королеву любви и красоты турнира. Он, надев венок на конец копья, не спеша поехал вокруг турнирного поля вдоль трибун. Проехав по кругу, он снова направился к главной трибуне. Гленард взглянул на Мисси. Она, гордо выпрямившись, от чего ее объемная грудь плотно обтянулась платьем, радостно улыбалась, смотря на Славия, а Славий смотрел ей в глаза. Славий подъехал к трибуне, чуть задержался возле Мисси, но тут же проехал дальше, почти завершив круг. Неожиданно для всех он протянул копье и аккуратно положил венок на колени альвийки Ниары.

Ниара вздрогнула от неожиданности и покраснела. Ей явно было некомфортно от того, что все взгляды присутствующих на турнире сейчас обращены на нее. Гленард смотрел на Мисси. Ее улыбка мгновенно погасла. Кулачки ее сжались, а лицо исказила гримаса ярости. Несколько секунд было тихо. Потом раздались хлопки, другие, третьи, и через мгновение весь турнир взорвался радостными криками и громом аплодисментов.

Ниара встала и надела венок на голову, поверх своего золотого обруча. Славий спешился и, поднявшись на трибуну, взял Ниару за руку и повел ее, вслед за герцогами Мерфрайн, к шатрам, где уже было приготовлено обильное угощение.

Туда же потянулись и все остальные зрители. Благородная публика спешила к шатрам побогаче. Зрители попроще стремились занять места за большими столами, расставленными на поле рядом с ристалищем. Герцог Мерфрайн по случаю турнира щедро угощал всех пивом и нехитрой, но сытной едой.

Гленард, спускаясь с трибуны вместе с Лотлайрэ, успел заметить, как помрачневший Донрен переглянулся с Мисси и расстроенно покачал головой.

 

Глава XXVI

Улица Речная гниль, судя по запаху, вполне оправдывала свое название. Она шла по Бурому городу рядом с Правым каналом, недалеко от места, где река Файдэ впадала в систему каналов Рогтайха.

Старую кузницу Гленард нашел тоже по запаху. Слегка покосившееся древнее кирпичное здание с забитыми досками окнами на кузницу не сильно походило. Однако пробивавшийся из заколоченных окон запах — смесь угля, гари, металла и старой кожи кузнечных мехов — не оставлял сомнений в прошлом предназначении этого здания.

Само здание выглядело заброшенным, но от цепкого взгляда Гленарда не укрылось, что тропинкой справа от фасада здания кто-то явно пользовался регулярно. Гленард неторопливо прохаживался по улице вдоль старой кузницы, ожидая Роллена.

Роллен не заставил себя ждать слишком долго. Он появился минут через пять, внезапно бесшумно возникнув за спиной Гленарда. Обогнав Гленарда, Роллен молча сделал ему знак следовать за ним и направился к той самой тропинке рядом со зданием кузницы. Гленард пошел за ним.

Пройдя между двумя зданиями по узкому пустырю, заросшему засыхающим к зиме репейником, Роллен и Гленард обогнули выступ в кирпичной стене кузни, вероятно, трубу горна, и оказались перед маленькой железной дверцей в стене кузницы. Роллен постучал несколько раз. Стук его неожиданно громко глухо отзывался где-то за дверью.

Минуты две ничего не происходило. Потом за дверью послышался шум отпирающегося засова, и дверь открылась. Роллен вступил в темноту внутри здания, Гленард последовал за ним.

Вопреки ожиданиям Гленарда, они попали не в разрушенную кузницу, а в небольшую аккуратную комнату, где их встретил бьергмес с длинной седой бородой, одетый в коричневую кожаную куртку и такие же штаны.

— Я Адельхарт ан Стеркокс, — представился он. — А ты, как я понимаю, Гленард. Роллен рассказывал о тебе.

— Гленард из Волчьей Погибели, — подтвердил Гленард. — Или, как меня называют в последнее время, Гленард ан Ульфдад. А ты, уважаемый мастер Адельхарт, насколько я понимаю, из тех самых знаменитых Стеркоксов. Древний и один из самых почтенных бьергмеских родов, насколько мне известно.

— Ага, — расплылся в улыбке Адельхарт, — из них самых. А как переводится Стеркокс знаешь?

— Крепкие топоры, насколько мне известно, — ответил Гленард. — Но проверять крепость ваших секир я не планирую. Я пришел с миром.

— Ну, и прекрасно, умный мастер Гленард из Волчьей Погибели. Пойдем тогда, покажу, что у нас и как.

Они все втроем вышли из комнаты через другую дверь, напротив той, через которую они ранее вошли. За дверью оказался длинный узкий коридор, освещенный странными светильниками.

— Масляные лампы, — пояснил бьергмес в ответ на вопрос Гленарда, — воняют, собаки, но светят хорошо.

Коридор закончился у металлической винтовой лестницы, ведущей куда-то вниз. Спустившись на несколько этажей, они попали в новый коридор. Пройдя по нему, Адельхарт остановился у низкой ржавой железной дверцы и, обернувшись к Гленарду, хитро подмигнул.

Достав из кармана куртки большую связку ключей, бьергмес быстро нашел нужный ключ и, открыв замок на двери, жестом пригласил Гленарда и Роллена войти внутрь. Гленард прошел в дверь и, пораженный, замер.

Они оказались на маленьком железном балкончике на самом верху огромного зала. Зал был плохо освещен масляными светильниками, но было видно, что его стены уходят вниз на многие десятки метров. Гленард видел огромные кирпичные колонны и стены. Видел огромные, кажется, металлические, ворота высотой почти во всю высоту зала. Глубоко внизу, ревел и переливался в свете огней бушующий поток воды.

— Где мы? — изумленно спросил Гленард.

— Впечатляет? — довольно улыбнулся Адельхарт. — Это, Гленард, самое великое чудо Рогтайха. Про него почти все знают, но никто не видит. Это то, что позволяет нам поворачивать воду вспять.

— Точно! — вспомнил Гленард. — Я читал, что под Рогтайхом есть система шлюзов, которая позволяет управлять движением воды в каналах. Но я не думал, что это настолько впечатляюще!

— Это только малая часть, — заметил Роллен, — один из многих шлюзов.

— Как это работает? — спросил Гленард.

— Принцип работы простой, — начал объяснять Адельхарт. — На течение воды в каналах действуют три силы: приливы, отливы и течение реки Файдэ. Мы добавляем четвертую силу. Мы накапливаем под землей в огромных резервуарах воду из Файдэ и в нужный момент подаем ее туда, где нужно, создавая избыточный напор и, соответственно, изменяя течение в каналах в нужном направлении. Пойдемте, я покажу.

Они спустились с балкончика по узкой металлической лестнице, идущей вдоль замшелой кирпичной стены. Оказавшись на еще одном балкончике, несколькими этажами ниже, Адельхарт постучал в еще одну железную дверцу в стене. Через некоторое время в дверце открылось окошко. Рассмотрев их, страж за дверью отпер замок.

Гленард, Роллен и Адельхарт вошли в еще один коридор. Кивнув стражу, еще одному бьергмесу, они пошли по коридору. Шли долго, около десяти минут, несколько раз сворачивая. Гленард, несмотря на свой следопытский опыт, мог бы тут заблудиться, но Адельхарт шел уверенно.

Наконец, они попали в еще один большой зал, на этот раз хорошо освещенный. Адельхарт повел их на балкон, с которого открывался вид на зал. В зале ходили и о чем-то разговаривали полтора десятка бьергмесов. По периметру зала были расположены десятки рычагов, а на полу зала была мозаикой выложена какая-то сложная схема.

— Это сердце всего Рогтайха, — пояснил Адельхарт. — Отсюда мы управляем всеми шлюзами. Сначала открываются ворота, и вода попадает в резервуар. Потом ворота закрываются. Затем, когда приходит время, открываем другие ворота и опускаем в резервуар огромные грузы, которые вытесняют воду. Вода течет по трубам в назначенном ей нашими инженерами направлении и попадает в канал в нужном месте. Там возникает избыточность воды, и вода во всем канале начинает течь в нужном направлении. Естественно, мы это согласуем с отливами и приливами. Против их силы идти бесмыссленно.

— А откуда вы знаете, в каком направлении должна течь вода в канале? — поинтересовался Гленард.

— Есть расписание для всех каналов, которое мы составляем вместе с купеческой гильдией Рогтайха и с Университетом, чтобы точно рассчитать отливы и приливы. Купеческая гильдия является заказчиком всего этого огромного механизма. Именно он помогает им дешево доставлять большие партии товаров по каналам Бурого города.

— А что там на полу? Схема всей системы?

— Совершенно верно. Ребята, которые работают на рычагах, знают всё наизусть, но лишнее напоминание не помешает.

— Потрясающе! — выдохнул Гленард. — Когда же это всё было построено?

— Строительство начали около двухсот лет назад, и строили всё это, вместе с Бурым городом, около пятидесяти лет. Если за системой ухаживать, то она будет работать еще многие столетия. Периодически, конечно, возникают вопросы о том, стоит ли поддерживать такую дорогостоящую систему. В таких случаях мы обычно отключаем систему на пару дней. И купцы тут же приходят к нам с просьбой продолжить работу.

— Сколько здесь работает бьергмесов? — спросил Гленард.

— Около трех сотен, — ответил Адельхарт. — Мы работаем под землей, живем под землей, почти не контактируем с теми, кто на поверхности. Поэтому нас почти не видно в городе. Но это привычный образ жизни для нас. Почти не отличается от нашей жизни в подземных городах в горах Башрайг.

— Невероятно! — изумился Гленард.

— Адельхарт, Гленард, пойдемте, нас ждут, — поторопил их Роллен.

— Мастер Адельхарт, спасибо тебе за рассказ! — поблагодарил бьергмеса Гленард.

— О, всегда пожалуйста, мастер Гленард. Рад, что тебе понравилось! — усмехнулся Адельхарт.

Они спустились с балкона и, снова пройдя по коридору, вошли в небольшую ярко освещенную комнату. За столом, уставленным напитками и едой, сидела Ниара и еще один альв, темноволосый мужчина. При виде них, альвы встали и почтительно поклонились Роллену.

— Садитесь, друзья, — пригласил всех за стол Роллен. — Гленард, позволь тебе представить моего большого друга Кинлеада. Он, можно так сказать, глава всей общины альвов Рогтайха. Кинлеад, позволь тебе представить Гленарда ан Ульфдада. С Адельхартом, Гленард, вы уже познакомились. Мне стоит только заметить, что наш добрый провожатый является главой всех бьергмесов Рогтайха.

— Ну, не всех, — чуть поморщился Адельхарт, — но тех, кто вовлечен в работу со шлюзами, точно.

— Очень приятно, господа, — Гленард прижал руку к сердцу, приветствуя своих собеседников.

— Я пригласил тебя, Гленард, чтобы познакомить тебя с теми, кто, хоть и незримо, но влияет на жизнь Рогтайха. Мне кажется, что это знакомство будет полезно и для тебя, и для нас, коль скоро ты доверенное лицо человека, которого мы обещались поддерживать при избрании Императора.

— Спасибо, Роллен, — поблагодарил варха Гленард.

— Мы хотим показать тебе и Славию, Гленард, — продолжил Роллен, — что наши обещания не голословны. Мы связаны не только с местными общинами альвов, бьергмесов и зорг даджидов. Та поддержка, которую мы можем оказать вам, включает в себя поддержку множества общин на всей территории Империи, с которыми мы крепко связаны. Конечно, не везде нелюди имеют влияние на человеческих правителей. Но ты, вероятно, удивишься, узнав в сколь большом количеств баронств местные землевладельцы прислушиваются к словам альвов или бьергмесов. Прислушиваются, поскольку их интересы и дела накрепко связаны.

— Не удивлюсь, Роллен, — ответил Гленард. — Я несколько лет работаю в Тайной Страже. Я многое знаю о скрытых мотивах баронов. И об отношениях баронов с альвами и бьергмесами. Не забывай, что я и сам женат на прекрасной женщине, которая на четверть альвийка.

— Замечательно, Гленард, — сказал Кинлеад. — Тогда ты знаешь и то, как тяжело нам приходится в некоторых баронствах и герцогствах.

— К сожалению, знаю, Кинлеад, — ответил Гленард.

— Тогда, возможно, ты с пониманием отнесешься к еще одной просьбе, которая есть у нас.

— Какой просьбе? — спросил Гленард.

— Тебе известно, что, помимо Славия и всех прочих, на престол хочет взойти и герцог Виллен ан Фьодтайх, — Кинлеад посмотрел Гленарду в глаза.

— Да, — ответил Гленард.

— Тебе также, возможно, известно, что герцог Виллен испытывает неоправданную и практически патологическую ненависть ко всем нелюдям.

— Да.

— Тебе известно, что он изгнал всех бьергмесов и альвов из своего герцогства? Отобрал у них всё имущество? Выбросил голодать? А многих просто взял, заточил без суда и замучил до смерти?

— Да, Кинлеад. Без подробностей, но известно. И меня это очень злит.

— Это хорошо, — кивнул темноволосый альв. — Тогда ты понимаешь, что мы крайне обеспокоены даже малейшим шансом того, что такой человек может стать абсолютным правителем всей Империи. Как ты думаешь, что он сделает в этом случае? Отберет наши предприятия и наши дома? Выгонит нас на улицу? Выгонит нас из Империи? Или просто утопит в море?

— С ним возможно всё, — пожал плечами Гленард. — Поэтому поддержите Славия и помогите ему взойти на престол.

— Мы поддержим, — снова кивнул Кинлеад, — но это не гарантирует избрания Славия. Небольшой шанс, но шанс реальный, на избрание герцога Фьотдайха всё-таки остается. Риск слишком велик.

— Кроме того, — вступил в разговор Адельхарт, — есть такой вопрос, как вопрос мести. Он разорил и замучил сотни моих собратьев. И даже если его не изберут, как ответит он за свои преступления? Как он будет наказан?

— Я могу вам обещать, — Гленард вздохнул, — что мы сделаем всё возможное, чтобы не допустить Фьотдайха до престола. А когда Славий будет коронован, мы проведем полное расследование всех преступлений Фьотдайха. И он будет наказан.

— Этого недостаточно, — сказал Кинлеад.

— Тогда чего вы от меня хотите? — удивленно спросил Гленард.

— Убей его.

За столом воцарилось молчание.

— Убить его? — переспросил Гленард через десяток вдохов и выдохов. — Вы что, полагаете, что я наемный убийца?

— Наемный — нет, — ответил Роллен. — Убийца — несомненно. Ты убиваешь ради интересов Империи. Ты сейчас сам признал, что существование Фьотдайха не отвечает интересам Империи. Так убей его. Выполни свой долг.

— Э, нет, Роллен, — Гленард поднял ладони перед собой. — Этого не будет. В нашу сделку это не входило. Вы поддерживаете нас, мы поддерживаем вас и прощаем ваши преступления. Вот, о чем мы договорились. Мы никогда не договаривались о том, что я стану убивать вместо вас, и в нашу сделку ты это не внесешь.

— А я и не пытаюсь, Гленард, — ответил варх. — Это совершенно отдельная сделка с отдельной оплатой. Мы сами до Виллена ан Фьотдайх добраться не можем, его хорошо охраняют. Если кто-то и может к нему подобраться, то это ты. И мы многое дадим тебе взамен.

— Мне не интересно, Роллен.

— А ты подожди, сначала узнай, что мы предлагаем.

— Мне в любом случае не интересно, Роллен.

— Во-первых, ты устранишь опасного конкурента и риск, который он несет всей Империи. Потенциальный, но высокий риск.

— Не интересно.

— Во-вторых, мы дадим тебе возможность при этом сделать так, чтобы достаточно элегантно вывести из игры другого убийцу, претендующего на престол.

— Это кого же?

— Юррен ан Глареан. Всё ещё не интересно? Двух зайцев одной стрелой.

— Прости, Роллен, не интересно.

— Почему, Гленард? Это же всё отвечает интересам Империи?

— Отвечает. Но не такой ценой.

— Тогда мы улучшим наше предложение, Гленард. Лично для тебя.

— Хочешь меня купить, Роллен? Хочешь предложить мне кучку золота в обмен на мои идеалы?

— Нет, Гленард, — ответил вместо Роллена Адельхарт. — Ради кучки золота, сдается мне, ты этого делать не станешь. Поэтому мы тебе не предлагаем кучку золота. Мы предлагаем тебе богатство. Огромное, несметное, невероятное богатство для тебя и для многих поколений твоих потомков…

— Богатство? Вот как? Ну, продолжай, — усмехнулся Гленард.

— Именно так, Гленард. Точнее, не само богатство, но возможность его взять. И это в дополнение к тому, что ты поможешь тысячам, а возможно, и миллионам жителей Империи, устранив великую угрозу для них и посадив на трон хорошего Императора.

— Всё ещё не интересно, Гленард? — поинтересовался Роллен. — Помочь Империи и заодно получить возможность достойно вырваться из той мясорубки, которой является вся твоя жизнь?

— Что конкретно вы предлагаете? — спросил Гленард после долгого молчаливого раздумья.

Адельхарт подошел к стене, нажал на какой-то кирпич, и в стене открылось отверстие, за которым Гленард разглядел дверцу сейфа. Адельхарт отпер сейф ключом, покопался в нем и достал какой-то свиток. Подойдя к столу, он расстелил перед Гленардом небольшую старую карту.

— Вот, смотри, Гленард… — начал рассказывать он.

— Гленард, — сказал Роллен, когда они вышли на улицу, и Адельхарт запер за ними железную дверь, — есть зацепка, которая может привести тебя к Ардэну. Я слышал о том, что произошло в порту. Мои глубочайшие извинения и соболезнования.

— Не о чем соболезновать, Роллен. Все живы. Всё нормально. Что за зацепка?

— Я не знаю, где спрятался Ардэн. Никому из моих агентов не удается его отыскать. И Пиявку с Обухом тоже. Но есть один человек, который может знать. Мы с ним не очень ладим, а ты мог бы с ним поговорить.

— Кто это?

— Есть на Южном тракте, почти у самой Бурой площади, скотобойня. Держит ее некий Вессер. Человек очень опасный. И он отец Ардэна.

— Отец? Вряд ли он будет рад тому, для чего мы Ардэна ищем.

— Ходят слухи, Гленард, что у них с Ардэном большая размолвка. Настолько большая, что, возможно, он даже будет рад помочь тебе. Сходи туда, пообщайся с ним. Вдруг он чего-то подскажет. Других следов у нас всё равно пока нет.

— Хорошо, Роллен. Прощай.

— До встречи, Гленард. До встречи.

 

Глава XXVII

Осень стремительно наступала на Рогтайх. Многие деревья в садах уже полностью пожелтели, что оправдывало название десятого месяца года — желтый месяц. Однако было еще и немало зеленых деревьев. Опадать же листья еще не начинали. Листопад, как, собственно, и одноименный месяц, начинался в столице Империи только после Самхайна.

Стало заметно холоднее. Ночью и по утрам влажный студеный ветер гулял над каналами и забирался даже под плотную шерстяную одежду. На камнях улиц выступала роса. Однако дни были, в основном, солнечными, и к полудню ночная прохлада отступала, а воздух становился очень приятным. Летняя душная жара ушла, а промозглая приморская зима была, вопреки известной северной присказке, еще далеко.

Приближался Самхайн, и город украшался в преддверии очередного праздника. То тут, то там можно было увидеть соломенные пугала, листья кукурузы, просто пучки соломы, а кое-где, в домах побогаче, снопы пшеницы или овса и даже целые тыквы, выставленные на крыльцо.

Гленард шел через Бурый город по Проспекту Империи, кутаясь в плотный шерстяной плащ в тщетных попытках спрятаться от утреннего холода. Рассвело совсем недавно, но Бурый город уже жил своей бурой и бурной жизнью. Стремительно бегали мальчишки-посыльные. Хмурые грузчики, отчаянно матерясь, загружали и разгружали телеги и баржи. Надменные приказчики и купцы важно присматривали за этим процессом, временами отдавая приказы зычными голосами. Грузчики грубо огрызались в ответ, но указания выполняли.

Скотобойню на Южном тракте Гленард нашел легко. Она действительно была рядом с Бурой площадью, хотя и чуть в стороне от нее. На самой площади такое заведение, конечно же, не потерпели бы. И опять же Гленарда привел в правильном направлении запах. Только на этот раз это был не приятный, в целом, запах старой кузни, в котором металл переплетался с углем и старой кожей. Запахом скотобойни было дикое сочетание вони навоза, мочи, сала, крови, кожи и гнилого мяса. Эта вонь, когда Гленард соприкоснулся с ней впервые, почти сбила его с ног, мгновенно вызвав из памяти воспоминания о войне, боях, разлагающихся на земле телах, и о смертях близких друзей.

Гленард скривился, подавив рвотный позыв. Голова слегка закружилась. Гленард прислонился, слегка согнувшись, к кривому старому деревянному забору и несколько минут собирался с духом. Потом решительно выпрямился и толкнул рукой калитку, заходя внутрь скотобойни.

Внутри было четыре деревянных загона для скота с полами, вымощенными камнем. Три из них были пустыми, а в четвертый были плотно набиты молодые бычки. Они стояли так плотно, что не могли даже повернуться, только время от времени поднимали головы и жалобно мычали. Шкуры их были грязными и вонючими от навоза и мочи, которыми они активно испражнялись от страха. В черных глубоких глазах был ужас и непонимание.

Один из рослых работников скотобойни, одетый в дешевые льняные штаны и в старый кожаный доспех поверх голого тела, подошел к воротам загона, приоткрыл их и криками и ударами палки выгнал из загона пятерых бычков, с трудом закрыв ворота за ними, не выпуская остальных. По узкому проходу между загонами он погнал бычков к большому кирпичному зданию с навесом перед ним. Там, под навесом, он и его товарищи крепко привязали бычков за шеи к мощным деревянным козлам.

Рослый жилистый пожилой мужчина с длинными седыми усами, без рубахи, в одних кожаных штанах и, что удивительно, в шляпе, взял из-под навеса большой молот и подошел к бычкам, забившимися в путах. Размахнувшись, он обрушил мощный удар молота на голову первого бычка, оглушив его. Ноги животного подломились, и его тело упало на землю. Мужчина, отложив молот, достал из ножен на поясе длинный нож и перерезал сонную артерию бычка. Кровь забила из шеи, стекая по каменному полу в специально для этого выдолбленные канавки. Остальные бычки, почуяв кровь, взвыли и забились, поскальзываясь на скользких камнях, падая и с трудом поднимаясь вновь. Помощники бросились к поверженному животному, связывая его задние ноги и подвешивая тушу с помощью блока к крыше навеса, давая крови стечь.

Мужчина, тем временем, снова взял молот и не спеша подошел ко второму бычку. Удар. Падение. Надрез. Следующий бычок. Удар. На лице усатого молотобойца не выражалось никаких эмоций. Это была просто работа. Сотни и тысячи повторений одних движений. И работа, в общем-то, ничем не хуже и не лучше других. А пожилой мужчина явно был профессионалом. Ни одного лишнего движения. Никакой суеты. Никакой спешки, но и никакой задержки. Гленард не был уверен, что ему нравится занятие этого человека, но профессионалов он всегда уважал.

— Бог в помощь, — сказал Гленард, подходя к навесу и стараясь не наступить ни в говно, ни в кровь.

— Да уж, — усмехнувшись, ответил усатый мужчина в шляпе, — Богиня тут вряд ли поможет, а Бог в самый раз. С кем имею честь говорить? Покупаете или продаете?

— Пожалуй, покупаю, — пожал плечами Гленард.

— Чего изволите? Мясо? Сало? Шкуры? Может, колбаски? Есть говядина, есть свининка. Качеством на весь город славимся. Ресторации Белого города у нас закупаются. Только, извините, недешево у нас.

— Изволю поговорить с мастером Вессером, уважаемый, — ответил Гленард.

— А о чем же поговорить с мастером желаете, уважаемый? — спросил в ответ усатый мужчина.

— А вот ему и скажу, уважаемый.

— И кто же сами будете?

— Гленард из Волчьей Погибели.

— Волчьей Погибели? — удивился собеседник. — Знавал я одну Волчью Погибель. И где же находится ваша Погибель? Простите, Волчья.

— Моя погибель, пожалуй, за каждым углом прячется, — грустно усмехнулся Гленард. — А Волчья находится далеко на северо-востоке, в Клафтхорде.

— И чей же сын вы будете, Гленард из Волчьей Погибели?

— Герхарта. Охотника.

— Охотника Герхарта? Сына Клафтена?

— Я смотрю, уважаемый, вы неплохо осведомлены о Волчьей Погибели. И полагаю, что именно вы и есть Вессер.

— Вессер ан Рогтайх, к вашим услугам, — театрально поклонился, сняв шляпу, мясник.

— А почему не Вессер из Волчьей Погибели? — удивился Гленард. — Сдается мне, вы там не просто бывали, а оттуда и происходите.

— Что есть, то есть, — согласился Вессер. — Но что было, то быльем поросло. А нынче мой дом Рогтайх, а я хозяин своего дома. А как же сына охотника из Волчьей Погибели занесло в Рогтайх?

— Эхо войны, — пожал плечами Гленард. — Сбежал из дома, поступил в армию. Выжил. Отличился. Теперь здесь.

— В армейских? — поинтересовался Вессер. — В Черном замке Тойрин?

— В Тайной Страже.

— Ого! — Вессер неподдельно удивился. — Видать, немало отличился. Теперь ходишь в черном балахоне и плюешься ядом?

— Как видишь, балахона не выдали, а плюются, в основном, в меня.

— Ну, что ж, а чем же я уважаемому тайному стражнику помочь могу? Неужто подработку ищешь, али просто за сальцем зашел?

— Слышал я, уважаемый мастер Вессер, что ты отец знакомого моего, Ардэна.

— Ах, Ардэн, — Вессер помрачнел. — Что он на этот раз натворил?

— Многое. Слишком многое. И это не просто работа, это личное.

— Эх, — Вессер вздохнул, взял молот и аккуратно уложил его на подставку в глубине навеса, — не знаю я ничего про Ардэна. А даже если б знал, с чего бы тебе рассказал?

— От обиды, — предположил Гленард. — От досады. От разочарования. От страха. Не страха перед ним, а страха перед тем, что он может совершить.

— И чем же тебе так насолил Ардэн?

— Он убил хороших людей. В том числе отца моего друга и пытался убить других моих друзей. И он попытается убить снова. А я не хочу этого допустить.

— А что мне до этого, Гленард? — пожав плечами, спросил Вессер.

— Ну, например, то, что ты прекрасно знаешь, что из себя Ардэн представляет. И что будет, если его не остановить.

— А что будет?

— Хаос. Кровь. Беспредел. Я знаю, кто ты, Вессер, и я знаю, чем ты на самом деле занимаешься. И твоим многочисленным делам в тени беспредел в лице абсолютно неподконтрольного тебе Ардэна совершенно не нужен. Равно как не нужно тебе и огромное количество стражников в Буром и Черном городе, которые останутся там, пока мы не поймаем Ардэна.

— Возможно… — задумчиво протянул Вессер, омывая руки в большой глиняной миске, стоящей на лавке, затем вытер руки льняным полотенцем. — Ты умный, Гленард, я смотрю. Отец, небось, тобой гордится?

— Он умер, — холодно ответил Гленард. — А ты, я смотрю, и правда давно не был на нашей общей родине.

— Делать мне там нечего.

— И мне тоже, — кивнул Гленард. — У нас обоих нет пути назад. Но мы можем помочь друг другу идти вперед.

— Идти вперед? Вот, посмотри на них, — Вессер указал рукой на бычков в загоне, подойдя к краю навеса. — У каждого из них была своя судьба. Своя жизнь. Кто-то провел ее в тесном загоне. Кто-то в просторном, но грязном. Кому-то повезло, и хозяин их любил, они паслись на красивых зеленых лугах, на холмах. Ели клевер и жирную травку. Чистенькие, окруженные заботой и любовью хозяйских деток. Но знаешь что, Гленард? Неважно, насколько заботлив и добр был фермер, выращивая этих бычков. В конце концов они всё равно попадают сюда, в этот тесный загон. Толкутся плечами, орут, срутся от страха, думают, как сбежать. Но они не сбегут. Это их конец. Они этого еще не знают, но конец неизбежен. Так же и мы, кто-то богаче, кто-то беднее, кто-то в грязи, кто-то в бархате, но конец всё равно неизбежен. И встретим мы его так же, как и эти несчастные. В страхе и в дерьме. И в одиночестве. И ты веришь, что нам есть куда идти вперед?

— Что ты мне развел философию, Вессер? — зло выдохнул Гленард, хватая Вессера за плечо и рывком разворачивая лицом к себе. — Что ты мне рассказываешь про коровок? Ты считаешь себя молотом их судьбы? А хочешь, я тебе расскажу про таких же, в загоне, только не про коровок, а про людей? Хочешь, я расскажу тебе про молодых ребят, почти детей, которых оторвали от дома, от матерей, и напихали в почти такие же загоны? Как их погнали на войну, где сосед убивал соседа, а брат убивал брата? Хочешь, я расскажу тебе, Вессер, как они ссались и срались от страха в своем первом бою? И как умирали, один за другим, в грязи, в крови и в говне? Хочешь, я расскажу тебе, как пахли их тела после недели, которую они лежали на поле боя непогребенными, потому что некому было их сжечь? О, та вонь в которой ты живешь, и которую уже, наверняка не чувствуешь, просто аромат благовоний по сравнению с тем, как пахли те мальчики и их несбывшиеся жизни! Хочешь, Вессер?! Хочешь поучить меня жизни? Спасибо, жизнь меня и так многому научила. Хочешь помочь, помоги, а я помогу тебе. И таки да, пойдем вперед, доколе мы оба еще живы и не получили молотом по башке. Ну, а не хочешь помогать, иди ты к демонам!

Несколько минут они оба молчали, пристально смотря друг другу в глаза. Работники Вессера настороженно следили за ними, собравшись поодаль, и держа в руках мясницкие ножи.

— Ты прав, Гленард, — наконец, сказал Вессер, улыбнувшись. — Ты многое видел, и я не вправе тебя учить жизни. Прости. И пожалуй, ядом ты всё-таки плюешься и весьма метко. Ты мне нравишься, Гленард. Пожалуй, ты прав. Ардэн действительно больше мешает мне. Он, конечно, мне сын, но он так давно от меня отказался, что и я о нем почти позабыл…

— Ты поможешь мне его найти?

— Нет, Гленард.

— Нет?

— Я бы помог тебе, тайный стражник из Волчьей Погибели, его найти. Но, увы, ни я, ни мои многочисленные подручные не знают, где он сейчас. После того, как его пытались поймать… Не ты, кстати, пытался?

— Я, — согласился Гленард.

— Что ж, сочувствую. Ну, так вот, с тех пор он как испарился. Никто из моих ничего о нем не знает, иначе доложили бы. Прости.

— Получается, ты мне не поможешь.

— Помогу. Но не в поисках Ардэна.

— Тогда в чем, Вессер?

— Ну, во-первых, если он обратится-таки ко мне за помощью, то я не помогу ему, а, наоборот, немедленно сообщу тебе. Даю слово. Только скажи, как тебя найти.

— Спасибо. Можешь прислать кого-нибудь к воротам поместья Верверриг и спросить меня.

— Ого! — в очередной раз удивился Вессер. — А ты, оказывается, не какой-то простой тайный стражник. Глядишь, и черный балахон у тебя найдется…

— Если только очень хорошо поискать, — улыбнулся Гленард.

— Кроме того, — продолжил Вессер, — ты говорил о том, что Ардэн несет хаос. И ты прав, хаос не выгоден никому. Ни моим делам, ни твоим. Поэтому я тебе обещаю, что если всё пойдёт совсем вразнос и в Рогтайхе всё-таки случится что-то совсем уж похожее на хаос, то я вместе с моими товарищами, которых, как ты наверняка знаешь, немало, приду тебе на помощь.

— Спасибо, Вессер. Я надеюсь, что до этого никогда не дойдет, но всё равно спасибо.

— Спасибо и тебе, Гленард, за приятную беседу. Приятно всё-таки пообщаться с земляком, да ещё и с умным. Жаль, что твой отец умер. Я знал его немного. Он был хорошим человеком.

— Спасибо, Вессер, — кивнул Гленард, повернулся и пошел мимо загонов к калитке.

— Гленард! — окликнул его Вессер, Гленард остановился и обернулся.

— Прощальный подарок, Гленард! — усмехнулся Вессер. — Знаешь императорского Казначея?

— Барона Мирана ан Гарредхил? Лично не знаю, а что?

— Его пытались убить. И я знаю, кто.

— Кто? — заинтересовался Гленард.

— Я! — расхохотался Вессер.

— А тебе-то это зачем? — спросил Гленард.

— Правильный вопрос, Гленард. Мне это затем, что мне за это заплатили. Но я облажался.

— И кто тебе заплатил?

— Еще один правильный вопрос! Герцог Аррикума.

— Арсенн ан Аррикума? — удивился Гленард. — Точно не Юррен ан Глареан?

— Точно, чтоб мне молот не поднять.

— Доказать можешь?

— Нет, Гленард, придется тебе поверить мне на слово.

— Ну, ладно, допустим.

— Прощай, Гленард.

— Вессер!

— Что?

— Дружеский совет. Если к твоим людям придут за, э-э-э, услугами Юррен ан Глареан или Тадеш ан Зведжин, пошли их на хрен.

— А чего так, Гленард?

— А потому что если ты этого не сделаешь, Вессер, то я всё-таки надену черный балахон и приду плеваться в тебя ядовитой слюной.

— Ха-ха-ха! — расхохотался Вессер — Заметано Гленард! Пошлю их на хрен. И ты иди уже на хрен, пожалуйста, земляк! Хватит с нас сегодня уже… Ха-ха-ха-ха!

 

Глава XXVIII

Бал по случаю Самхайна в этом году давала Мисси ан Треудан. За несколько дней до бала в дождливый темный вечер в большом кабинете Донрена в поместье Верверриг с кружками с горячим медом собрались Гленард, Славий, Донрен и Ниара.

— Он не остановится, — убеждала Донрена Ниара. — Несмотря на все ваши облавы, несмотря на опасность, он не остановится. Он упивается риском, и он ненавидит, когда что-то мешает это планам. Он сделает, как запланировал. И будет кровь. Много крови.

— Ты уверена, что Ардэн точно решил напасть на бал? — задумчиво спросил Донрен.

— Абсолютно. Мы сами с ним это обсуждали, — подтвердила Ниара. — Он решил, что это замечательная идея. Он прямо загорелся этим. Он не откажется от этой идеи.

— Идея действительно интересная, — согласился Славий. — Совершенно мерзкая, конечно, но интересная. В стратегическом плане. Почти все главные фигуры Империи соберутся в одном месте. Напасть на бал и уничтожить всех одним ударом, устроив бойню, гораздо легче, чем охотиться за каждым по отдельности.

— Тем более, что, следуя этикету, на балах все гости всегда без оружия и без доспехов, — подхватил Гленард. — Действительно, с его точки зрения это мудрая идея.

— Спасибо, конечно, за высокую оценку нашего плана, — раздраженно потрясла головой Ниара, — но что мы всё-таки планируем делать, чтобы предотвратить его исполнение?

— Очевидно, что мы значительно усилим охрану празднества, — ответил Донрен. — Плюс расставим тайных стражников по всем улицам вблизи от дома Мисси. Если Ардэн, один или со своими бандитами, появятся, мы их схватим. Тем более, что Ардэн, что его приспешники, люди приметные.

— Этого недостаточно, — возразил Гленард. — Если Ардэн всё-таки каким-то образом сможет попасть внутрь, стражники снаружи нам не помогут. Они, может, его и схватят, но Ардэн уже успеет кого-то убить. И в первую очередь, этими кем-то можем быть мы. Я у Ардэна заноза в заднице, да и ты Донрен тоже. А Славий — недобитый Ардэном претендент на престол. Ардэн — сволочь умная. Он вполне может придумать, как обойти всех стражников и подобраться к нам в темноте. А тут мы. Безоружные и бездоспешные. Прямо как жертвенный дар херцогу ан Рогтайх в честь Самхайна.

— Я согласна с Гленардом, — кивнула Ниара. — Все вы уже знаете, что Ардэн умный и хитрый, но вы даже не представляете насколько. И упертый не менее.

— Ну, и что ты предлагаешь, Гленард? — Донрен раздраженно откинулся назад.

— Увеличить количество стражников и расставить тайных стражников, несомненно, нужно. Но внутри мы их не поставим. Это будет просто невероятное нарушение этикета. На празднике не должно быть никого с оружием. Иначе мы нанесем гостям оскорбление. Покажем, что не доверяем. Но оружие нам нужно. Значит, оно должно быть незаметно и поблизости. Нам нужно спрятать оружие в саду у Мисси и в бальном зале. Незаметно, но легко доступно. Много оружия в разных местах, чтобы хоть что-то всегда было рядом, где бы мы ни находились в момент нападения. Славий, я думаю, тебе нужно временно помириться с Мисси и убедить ее помочь нам в этом.

— А без этого нельзя, Гленард? — чуть скривился Славий. — Неужели нет другого способа?

— Конечно, есть, — ответил Гленард. — Я сходу могу придумать еще десяток способов добыть оружие на празднике. Но договориться с Мисси будет самым простым. А если есть простой и эффективный метод, зачем идти сложным путем?

— А и правда, Славий, — согласился Донрен, — поссорились вы с Мисси, конечно, по серьезному поводу, но Мисси со всем ее влиянием лучше держать если не в друзьях, то хотя бы в союзниках. И точно не стоит становиться ее врагом. Коли любовь остыла, не беда, хуже будет, если она перерастет в ненависть. При любом исходе нашего предприятия с Мисси тебе еще придется строить деловые отношения многие годы. Помирись. Как друга прошу.

— Хорошо, — нехотя ответил Славий, покраснев и бросив быстрый взгляд на хранившую невозмутимость Ниару. — Пожалуй, вы правы. Помириться-то можно, но вот убедить ее спрятать оружие… Ну, ладно. Попробую.

— Отлично. Спасибо, — удовлетворенно кивнул Донрен.

— Ну, допустим, мечи вы спрячете, — сказала Ниара, — но с доспехами-то вам это всё равно не поможет. Даже если вы и их куда-то умудритесь затаить, что уже непросто, надеть их быстро всё равно не получится.

— А зачем? — спросил Славий. — Мы и так сможем за себя постоять, без доспехов. Не впервой.

— Сможете-то вы сможете, — усомнился Донрен, — однако же с защитой всё же лучше, чем без нее. Хотя бы с какой-нибудь.

— Может, кольчуга под одежду? — предложил Славий.

— Не пойдет, — отклонил предложение Донрен. — Вы же там танцевать будете. В танце любая дама возьмет тебя за руку, почувствует кольчугу сквозь одежду, скандал будет. Был уже такой конфуз на одной свадьбе.

— Тогда что? — спросил Славий.

— Есть идея, — предложил Гленард, — берем обычный дублет, отпарываем подкладку. Вшиваем под подкладку железные пластины, обкладывая их мягкой тканью, чтобы при случайном прикосновении не чувствовался металл. Будем чуть толще, чем обычно, да и руки так не защитим, но тело-то будет защищено, по крайней мере.

— Ну, так можно просто на кольчугу больше одежды надеть, — пожал плечами Славий.

— Можно, — согласился Гленард. — Но твоя подвижность от этого сильно пострадает, особенно подвижность рук. А сражаться предстоит с очень сильными и быстрыми противниками.

— А мне, кстати, нравится идея Гленарда, — поддержал Гленарда Донрен. — И более того, я думаю, что такой интересный тайный доспех очень поможет и Тайной Страже. У нас не так уж и редко бывают опасные ситуации, в которых нельзя появиться в доспехах, и приходится сражаться в обычной одежде. Дополнительная защита не помешает. То, что предлагает Гленард, как раз то, что нам нужно для таких случаев.

— Нужно дать этому доспеху название, — сказала Ниара.

— Доспех Гленарда? Гленардеж? Гленардиция? Гленардина? — предложил Славий.

— А что, гленардина звучит хорошо! — согласился Донрен. — Завтра соберем вместе портных и бронников, будем делать гленардины. Чтобы и красиво, и удобно, и надежно. Ох, шуму-то будет и ругани, пока договорятся, как сделать лучше…

Праздник Самхайн, как и бал по его случаю, отмечался в ночь с последнего дня десятого, желтого, месяца на первый день одиннадцатого месяца года, месяца листопада. В древние времена, в Шеангае, с рассветом в ночь Самхайна начинался новый год, однако после Исхода наступление нового года было принято отмечать на одиннадцатый день после зимнего солнцестояния. В день, когда когда-то было принято судьбоносное для всех жителей Империи решение о начале Исхода из Шеангая.

Гости начали съезжаться к особняку Мисси ан Треудан сразу после заката. Хозяйка, улыбаясь, встречала их на пороге дома. Гости преподносили Мисси традиционные небольшие символические подарки. Гленард подарил Мисси корзину яблок. Лотлайрэ, обняв Мисси, подарила ей связку колосьев пшеницы. Славий, прибывший без спутницы, подарил кувшин квитинского вина. Мисси буквально засветилась и расцвела, обняв Славия.

Обменявшись теплыми словами с хозяйкой дома, Гленард, Лотлайрэ и Славий, прошли по аллее в сад, где должны были состояться две первые части празднества: обряд и представление. После этого гости должны были переместиться внутрь особняка для танцев и пира.

В ожидании прибытия всех гостей Гленард с Лотлайрэ, Славий и Донрен, оставивший Мари болтать с Мисси, гуляли по дорожкам и аллеям сада, щедро освещенным светом факелов. Славий вполголоса рассказывал Гленарду и Донрену, где в саду и внутри дома спрятаны мечи.

Гости постепенно собирались в центре сада, где вокруг большой поляны были расставлены столы с разнообразными хмельными напитками и легкими закусками. На столах и на колоннах вокруг поляны были расставлены вырезанные из тыкв, больших картофелин, репы и свеклы страшные лица, призванные отгонять злых духов, которые были особенно деятельны, по преданиям, в эту ночь.

В центре поляны был выложен круг из небольших черных камней, между которыми стояли незажженные пока белые свечи. Внутри круга был установлен большой камень, алтарь, на котором лежали какие-то ритуальные приспособления, не слишком хорошо различимые в темноте.

Наконец, все ожидаемые гости собрались, о чем сообщил удар гонга. Настало время начинать ритуал и праздник.

Раздались равномерные удары барабанов. На поляне медленно и торжественно появилась процессия. Впереди шел обнаженный по пояс барабанщик, размеренно бивший в большой барабан. За ним шла Мисси. За ней молодой священник в длинном белом одеянии. Замыкали шествие еще четверо барабанщиков.

Мисси заняла место среди гостей, рядом со Славием, слегка сжав его руку. Барабанщики встали вокруг круга. Священник вошел в круг.

Внезапно барабанщики перестали бить. Тут же слуги загасили все факелы на поляне и вокруг нее. Стало по-настоящему темно. Небо было безоблачным, но было новолуние, и теперь поляна освещалась только тусклым светом звезд.

В темноте было едва различимы белые одежды священника. Он прошел вдоль всей границы круга, шепча заклинания и закрывая круг от внешнего мира. Потом священник установил на стороны света символы стихий и, подняв руки, громко призвал покровителей стихий присоединиться к ритуалу. Отличие от обычных ритуалов было в том, что на Самхайн праздничный ритуал обычно начинался в темноте, поэтому на южной стороне круга вместо обычного горящего светильника ставилась, как символ стихии огня, мисочка с серой, смешанной с углем.

Закончив подготовку ритуального круга, священник подошел к алтарю. Его одеяние соскользнуло с его плеч. Обнаженное тело священника в свете звезд было почти невидимо, создавая ощущение его нереальности и призрачности.

Громким голосом он призвал Бога и Богиню присоединиться к празднику. Потом он обратился к ушедшим дальше по Пути предкам, почтив из память, особенно вспомнив о павших страшной Багряной весной этого года. Им он пожелал счастливого перерождения и прекрасной новой жизни. Сказал, что близкие любят и помнят их, и попросил у них быть добрыми ко всем людям и нелюдям.

После этого священник попросил у Бога послать огонь, очищающий сейчас и согревающий в течение всей зимы, а у Богини попросил смирить пылкий темперамент ее вечного спутника, чтобы буйный нрав Бога не сжег бы домов, лесов и посевов.

Барабаны начали бить вновь. Священник взял со стола, как понял Гленард, кремень для разжигания огня. Он видел, как Весница проводила подобный ритуал во Флернохе, хотя в деталях действия различались. Барабаны забили быстрее. Священник несколько раз ударил кремнем о металлическое кресало и высек сноп искр. Упав на подготовленный трут, искры мгновенно породили пламя, которое священник осторожно раздул и запалил от этого пламени светильник, стоявший на алтаре.

Когда светильник разгорелся, священник высоко поднял его над головой и громко поблагодарил Бога и Богиню. Огонь отбрасывал бронзовые блики на его стройное обнаженное тело.

Затем священник поставил светильник на алтарь и зажег от него несколько лучинок. Держа их в руках, он пошел вдоль круга, зажигая, одну за другой, свечи, стоявшие между камнями, ограничивающими круг. Закончив со свечами, он вернулся к алтарю и зажег от первого светильника еще несколько похожих на алтаре. Яркий свет огней осветил и священника, и круг, и всю поляну.

Священник вновь призвал Богов присоединиться к празднику и принес символические жертвы Богам, запалив от светильника небольшую связку разных сухих злаков и вылив в огонь немного крепкого, ярко вспыхнувшего, виски.

Потом священник поблагодарил богов, стихии и духов предков за их присутствие и участие в празднике, а затем завершил ритуал, пройдя вдоль края круга и заклинаниями возвращая землю круга в пределы обычного мира.

Закончив это, он вернулся к алтарю и надел на себя свою белую мантию. Барабаны перестали бить, а трое слуг с погашенными факелами в руках подошли к священнику. Священник зажег эти факелы от пламени ритуального светильника и слуги стали один за другим зажигать все остальные факелы, передавая их друг другу. Этому пламени предстояло освещать весь сегодняшний праздник и в саду, и в доме.

Священник несколькими поклонами поприветствовал и поблагодарил всех гостей и занял место рядом с Мисси, которая в благодарность преподнесла ему в подарок цепочку, скованную из больших золотых и серебряных звеньев.

Слуги быстро, но аккуратно убрали с поляны алтарь и камни, ограничивающие круг. Свечи были аккуратно отнесены в дом, где их, вероятно, предстояло оставить в домашней часовне, пока они не догорят.

Гленард немного расслабился. Он опасался нападения Ардэна в темноте во время ритуала. Самый подходящий момент, по мнению Гленарда. Но, видимо, либо Ардэна здесь не было, либо он выжидал более удобного момента. В любом случае, совсем расслабляться было рано.

Начиналась вторая часть праздника. Представление.

Факелы на поляне образовали широкий круг. От дома к поляне подошла новая торжественная процессия. Забили барабаны, заиграли виолы, лютни и флейты. Процессия подошла к поляне и начала парами входить в круг, символизируя различные воплощения Двух Богов.

Мальчик и девочка — Бог-сын и Богиня-дочь. Юноша и девушка — расцветающие Боги весны. Мужчина в кольчуге и женщина в белом одеянии — Бог-воин и Богиня-заступница. Мужчина и женщина с привязанными друг к другу руками — Боги, связываемые браком. Мужчина и беременная женщина в крестьянских одеждах — Боги плодородия земли. Пожилой мужчина и пожилая женщина — Боги мудрости и опыта.

Выйдя на середину поляны, они образовали широкий круг, взявшись за руки. Пара со связанными руками осталась в центре. Остальные стали двигаться по кругу вокруг них — два шага налево, один шаг направо, разворот на месте, отпустив руки. Снова взялись за руки, снова повторили движения.

Через несколько таких повторений, они отпустили руки и стали меняться местами друг с другом, образуя новые пары и новые сочетания. Символизируя единство Богов в разных проявлениях, они двигались то все вместе, то менялись партнерами, образуя, в целом, очень стройную и красивую картину.

Потом настало время символически показать путь преображения Бога, которому, в первую очередь, был посвящен Самхайн, в течение года. Мужчины собрались в центре круга, женщины вокруг них. Сначала из круга вышел мальчик и пошел, танцуя, вокруг остальных, символизируя рождение Бога во время зимнего солнцестояния.

Следующим появился юноша, символизируя весеннее пробуждение природы. Потом мужчина в кольчуге — символ зрелости и летнего солнцестояния. За ним мужчина в крестьянской одежде — плодородный конец лета и начало осени. И, наконец, пожилой мужчина, танцем изобразивший засыпание и умирание — символ смерти Бога в Самхайн для того чтобы снова возродиться в ночь зимнего солнцестояния и начать новый поворот колеса нового года.

Танцоры снова скрылись за стоящими кругом женщинами, а затем под аплодисменты и одобрительные выкрики зрителей, вновь выстроились в пары и под музыку покинули поляну.

Музыка замолкла, но снова забили барабаны. На поляну, грациозно и неспешно ступая, вышла высокая рыжая девушка, закутанная в длинный красный плащ. Правой рукой она поддерживала плащ у шеи, а в опущенной левой руке она несла бубен. Пройдя чуть дальше середины поляны, она остановилась и повернулась.

Барабаны продолжали бить. Через минуту четверо слуг, крепко держа веревки, вывели на поляну молодого черного бычка. Гленарду сразу вспомнилась скотобойня Вессера, однако этот бык был явно в более ухоженном состоянии, чем скот у Вессера. На лоснящихся черных боках быка играли отсветы света. Бык был молодым, однако рогами обладал весьма значительными. Видимо, такая порода. Бык зло дернулся в сторону. Гости попятились, но слуги держали животное крепко.

Гленард понял, что бык символизировал очередное воплощение Бога, а девушка воплощала Богиню.

К барабанам присоединились лютни. Девушка повела правой рукой, и сорвала с себя плащ, оставшись совершенно обнаженной. Ее рыжие волосы струились по ее плечам темным золотом. Белая кожа ее стройного тела, слегка тронутая веснушками, казалась золотой в свете факелов. Ярко-рыжие волосы на лобке на фоне белизны тела горели, как огонь. Взгляд ее был спокоен и устремлен на быка. На губах играла легкая улыбка.

Девушка подняла бубен в левой руке вверх. Правую руку, всё еще держащую плащ, отвела в сторону. Музыка полностью умолкла. Зрители затаили дыхание, пораженные красотой момента. Внезапно слуги отпустили быка и отскочили в стороны. Бык смотрел на девушку. Девушка смотрела на быка.

Девушка сделала несколько шагов к быку, взмахнула плащом и встряхнула бубен, издав громкий звенящий звук. Бык всхрапнул и, опустив голову, бросился на девушку. Она спокойно стояла на месте. Только в последний момент, когда рога уже почти коснулись ее нежного тела, она одним коротким движением шагнула в сторону, и бык пронесся мимо. Зрители ахнули.

Девушка тут же зазвенела бубном, привлекая внимание быка, чтобы ему не пришло в голову броситься на гостей. Бык развернулся к ней и смотрел на девушку. Она сделала несколько резких движений плащом и снова встряхнула бубен. Бык снова кинулся на нее, и она снова в последний момент, одним шагом, избежала страшного удара рогов.

Всё повторялось вновь и вновь. Девушка дразнила быка, бык кидался на девушку, но не мог достать ее рогами, так как она в последний момент избегала опасности. Несмотря на прохладу вечера, на коже рыжей красавицы выступил пот, и она засверкала в свете факелов как настоящая воплощенная Богиня. При каждом ее движении, ее волосы взлетали рыжим пламенем и вновь опадали на спину и грудь. Ее дыхание стало глубже и тяжелее, а ее легкая улыбка сменилась выражением восторга и страсти.

Бык снова напал. Девушка, увернувшись от удара, внезапно выпустила из рук и плащ, и бубен. Они не успели еще упасть на землю, когда она, оттолкнувшись, одним движением взлетела на спину быка и уселась на него верхом. Зрители праздника громко ахнули, кто-то вскрикнул. Бык не сразу понял, что произошло. Лишь через несколько секунд он, пытаясь избавиться от нежелательной ноши, несколько раз взбрыкнул, но девушка уже соскользнула с него.

Схватив бубен, она снова зазвенела им. Бык снова кинулся на нее, она снова увернулась, снова выпустила бубен и оказалась на спине животного, соскользнув с нее через несколько мгновений. Так повторялось снова и снова. Девушка явно получала удовольствие от этой игры. Удовольствие глубоко эротическое, возбуждающее ее до дрожи тела. Зрители смотрели, затаив дыхание.

Наконец, девушка, соскочив с быка в очередной раз, не стала поднимать бубен, а замерла метрах в трех от быка. Бык застыл перед нею. Не шевелясь, они смотрели друг на друга, тяжело дыша. Оба участника этой схватки явно устали.

Девушка медленно и грациозно развела руки в стороны, слегка выгнув спину и высоко подняв груди. Бесшумно появившийся из темноты слуга вложил ей в правую руку длинный тонкий меч, а в левую большой нож. Девушка, бык, зрители — все замерли.

Девушка несколько раз взмахнула мечом, держа левую руку далеко отставленной и громко вскрикнула. Бык очнулся от транса и бросился на нее. И снова она в последний момент сделала шаг в сторону, а когда бык поравнялся с ней, она, высоко подпрыгнув, вонзила меч в спину быка, явно стремясь добраться до сердца. И ей это удалось.

Бык, пробежав несколько шагов, обернулся на звук бубна, снова оказавшегося в руке его прекрасной убийцы. Он кинулся на нее, но его передние ноги подкосились, и он, взревев, тяжело упал грудью на землю. Девушка грациозно и медленно подошла к быку. Наклонившись, она взялась за рога быка и поцеловала его в голову. Потом она одним движением рассекла его сонную артерию. Кровь забила из шеи животного, а девушка набирала эту кровь в ладонь и медленно размазывала ее по своему телу, наслаждаясь каждым прикосновением к коже.

Когда бык затих, девушка, исполнив древнюю и уже почти забытую традицию приносить Богам жертвы на Самахайн, встала и гордо прошла вокруг поляны, ставшей для нее этим вечером ареной. Кровь быка, покрывающая ее кожу, смешивалась с ее потом и придавала ей дикий, первобытный, но необыкновенно привлекательный вид. Она была волнующей, манящей, невероятно прекрасной и желанной. Желанной настолько, что в тот момент она была единоличной владелицей сердец и желаний не только всех присутствующих мужчин, но и всех женщин, независимо от их возраста и темперамента. Она была воплощением страсти и олицетворением одновременно и смерти, и жизни.

Подняв с земли плащ, она снова завернулась в него и, не оборачиваясь, исчезла в темноте, провожаемая громкими аплодисментами и восторженными криками.

Слуги убрали с поляны тело быка, захватив и бубен, оставленный прекрасной молодой воительницей. Пока гости, поднимая кружки и кубки, с трудом приходили в себя после представления, слуги начали приносить дрова и складывать на поляне два больших костра.

— Благородные гости! — обратилась Мисси ко всем присутствующим. — Я приглашаю вас по древней традиции пройти между кострами, очищаясь от всего плохого, что есть в нас и в нашем прошлом, и очищенными войти в мой дом, где приготовлены для вас щедрое угощение и веселые развлечения. И да не коснется нас холод и страх ни сегодня, ни впредь!

Гости начали собираться в центре поляны, ожидая, когда слуги закончат собирать костры.

— Славий! Квитин! — громко позвал Юррен ан Глареан, допив очередной кубок. — До меня дошли слухи, что ты тоже на трон сесть захотел. Правда или брешут?

— Правда, Юррен.

— Ты же не хотел? Чего передумал?

— Да вот, послушал тебя и Тадеша, и подумал, что, пожалуй, югу действительно может найтись место на престоле.

— И что, Славий, думаешь, ты лучше нас? — пьяно рассмеялся Юррен. — Лучше всех?

— Совет скажет, Юррен, а сейчас не время и не место.

— Ха-ха! Я смотрю, теперь каждая собака Империей править хочет, — почти выкрикнул Юррен. — Только герцогом заделался, а уже на трон жопой метишь. И кто же тебя поддержит?

— Я поддержу, — громко произнес герцог Мерфрайн, вызвав удивленные взгляды гостей. — Лучшего кандидата на трон я не вижу.

— Вот как? — удивился Юррен. — Не видишь, Рейнорд. Ну, так открой свои глаза и смотри. Вот он я перед тобой. Или ты совсем от старости ослеп?

— И я поддержу Славия! — почти выкрикнул Мислав ан Плодэн. — А ты, Юррен, закрой рот и прекрати оскорблять гостей. Ты пьян. Иди проспись и поучись у кого-нибудь, как себя надо вести в приличном обществе.

— А ты, щенок, вообще заткнись! — обернувшись к Миславу, в бешенстве заорал Юррен. — Каждая мелкая шавка лаять начала? Сначала жопу подтирать научись, а потом лезь во взрослые разговоры. Ты, что ли, меня манерам учить будешь?

— А хоть бы и я, — прищурился Мислав, — ежели больше некому тебя, дурака, поучить.

— Господа, пожалуйста! — попыталась их остановить Мисси.

— В самом деле, Юррен, прекрати, — поддержал ее Славий.

— Что мне прекращать? — возмутился Юррен. — Что, теперь, благородный герцог не может высказать свое мнение? У меня, между прочим, одно из самых больших по численности войск в Империи, и вы мне будете рот затыкать?

— То-то я слышал, Юррен, как твои многочисленные войска драпали во время войны во главе с твоим папашей, — усмехнулся Мислав. — Только пятки сверкали.

— Ах ты, сукин сын! — взревел Юррен, бросившись на Мислава с кулаками.

Гленард хотел вмешаться, но не успел. Юррен набросился на Мислава, попытавшись ударить его по лицу. Но Мислав легко увернулся, схватил Юррена за руку, другой рукой подталкивая его в спину. Юррен по инерции сделал несколько шагов, поворачиваясь вокруг Мислава и теряя равновесие. А Мислав, отпустив руку Юррена, той же рукой резко ударил Юррена спереди по горлу.

Юррен рухнул на землю, схватившись обеими руками за шею. Мислав ударил лежавшего Юррена ногой в живот. Юррен согнулся и закашлялся. Мислав хотел ударить еще, но его отстранил Гленард, покачав головой.

Юррен с трудом, покачиваясь, приподнялся и встал на четвереньки. Злыми мутными глазами он, глядя снизу вверх, обвел стоявших вокруг гостей. Потом его лицо скривилось. Юррен согнулся и его вырвало. Он закашлялся, вытер рот рукавом.

Юррен тяжело поднялся на ноги. Его лицо исказила гримаса злости и боли. Из угла рта свисала струйка слюны. Он хотел что-то сказать, но внезапно его плечи затряслись, и он зарыдал. Он трясся, хрипло вдыхая и выдыхая, из глаз текли по щекам слезы.

— Ты… Ты!.. Сука! Мы с тобой ещё не… Сука! Тебе конец!… Конец, Мислав, слышишь!.. Этого я тебе… Никогда, слышишь! Никогда не прощу! Ты покойник, Мислав!… — истерически выкрикивал он, давясь рыданиями.

— В самом деле, Юррен, прекрати, — твердо и громко сказал Хорт ан Танферран, подходя к Юррену и крепко беря его за плечо. — Пойдем, выпьем, приведем тебя в порядок. Не порть людям праздник.

— Хорт! Хорт! — пытался вырваться Юррен. — Ну, ты же видел!..

— Пойдем, пойдем, Юррен, — непреклонный Хорт крепко держал Юррена и отводил его к краю поляны с помощью подбежавших по жесту Мисси рослых слуг. — Ну, перебрал немного, ну, с кем не бывает. Все всё забудут. И ты забудь.

— Прошу прощения у уважаемых гостей за инцидент, — грустно сказал Мислав, когда Хорт увел Юррена из толпы.

— Ты-то ничем не виноват, Мислав, — сказал Донрен. — Юррен сам начал. Напился и стал драки искать. Ничего страшного, бывает.

— И правда, господа, — подхватила Мисси, — давайте забудем это неприятное происшествие и продолжим праздник! Костры уже готовы! Мне кажется, самое время очистится от прошлого и оставить все неприятности за спиной.

Слуги, действительно уже сложившие высокие костры, полили их маслом и, следуя нетерпеливому жесту Мисси, поднесли к кострам факелы. Огонь пробежался по маслу и оба костра ярко запылали, как два огненных столба от земли до неба.

Гости стали парами, держась за руки, выстраиваться в длинную процессию, чтобы торжественно проследовать с поляны между очищающих огней в дом и там продолжить праздник.

Первой шла Мисси, держащая за руку Славия. Потом герцоги, последним из которых шел Донрен, приобняв Мари. Следуя за ними, Гленард, держа за руку Лотлайрэ, пошел к проходу между кострами. За ним потянулись остальные гости.

Пламя ревело. Его языки плясали, обнимая друг друга и тут же расставаясь навсегда. Как будто тысячи огненных демонов собрались здесь на безумную пляску, чтобы поглотить всю землю. Пламя ослепляло. В окружающей темноте казалось, что в мире больше не осталось вообще ничего. Только эти два огненных столба, рука Лотлайрэ в руке Гленарда и бесконечная Тьма вокруг. Как будто весь мир внезапно исчез, был уничтожен внезапной катастрофой, и остались только они вдвоем и эти два огненных столба.

Пламя манило к себе. Пламя звало, привлекало и предупреждало. На секунду Гленарду показалось, что сейчас пламя поглотит их двоих, примет в себя, и больше не будет ничего. Только бесконечный жар и бескрайняя беспроглядная Тьма вокруг.

Гленард вспомнил горящие соломенные крыши деревень. Вспомнил запах гари и дыма. Вспомнил рыдания женщин и плач детей. Вспомнил отблески огня на обнаженных лезвиях мечей.

Он вспомнил другие костры. Высокие, яркие. Вспомнил странно манящий и одновременно отвратительный запах этих костров. Костров, на которых горели тела его товарищей, его врагов и просто чужих людей, ставших жертвами такой своей для него войны.

Вспомнил пляску маленьких язычков костров, у которых он грелся долгими ночами и на войне, и после нее. Сколько их было… Вглядываясь в них, он думал о том, что же его ждет впереди. Он протягивал к ним руки, греясь, и маленькое пламя нежно ласкало, не обжигая, его ладони, придавая ему сил и надежды, что всё в итоге закончится хорошо. Когда-нибудь. Может быть.

Они с Лотлайрэ вступили в проход между кострами. Жар пламени нагревал их кожу. Пламя слепило глаза. Рев костров оглушал.

Гленард подумал, что им овладело безумие. Или мир и вправду рухнул. Он увидел, что из костра справа вышел демон. Он был черный, невысокий, с рогами на голове, а в руках его плясали языки пламени. Только через несколько мгновений Гленард осознал, что фигура появилась не из костра, а сразу из-за него. На голове у нее странной формы шапка, а в руках сверкают два кинжала.

— Прощай, дружище, — тихо и спокойно произнес демон и погрузил кинжалы в грудь Гленарда.

Точнее, попробовал погрузить, но кинжалы натолкнулись на железо пластин гленардины и скользнули по ним, не причинив Гленарду вреда. Не ожидавший этого Ардэн на секунду опешил, а Гленард, воспользовавшись этим, изо всех сил пнул Ардэна ниже живота. Ардэн отлетел в сторону и согнулся.

Гленард резко развернулся в сторону Ардэна, прикрывая собой Лотлайрэ.

— Донрен, здесь Ардэн! — успел крикнуть Гленард, прежде чем Ардэн снова ринулся на него.

Донрен, резко повернувшись, громко засвистел, вложив два пальца в рот. Тем временем Гленард сам кинулся навстречу Ардэну, стараясь принять его удар защищенной частью своего тайного доспеха и моля Богов о том, чтобы Ардэн не догадался ударить выше, в незащищенную шею.

Ардэн, не ожидавший движения Гленарда, со всей силы ударился грудью о тело Гленарда. Гленард был значительно тяжелее, особенно с учетом немалого веса гленардины, и Ардэн отлетел назад. Он спиной влетел в костер. Ардэн рванулся вперед, но поздно. Его одежда сзади мгновенно загорелась. Почувствовав это, Ардэн взвыл и упал на землю. Он катался по земле, пытаясь погасить пламя.

Гленард заметил рядом небольшой, но приметный фонтан в виде чаши на невысокой мраморной колонне. Узнав его, Гленард сунул руку в куст шиповника у подножия колонны и тут же нащупал металл спрятанного там меча.

Ардэн погасил терзавшее его пламя и, поднявшись, снова кинулся на Гленарда. Но Гленард уже успел распрямиться, и Ардэн резко остановился, чуть не налетев на лезвие выставленного Гленардом перед собой меча. Зло оскалившись, Ардэн, наклонив голову, стал обходить Гленарда вокруг, пытаясь найти слабое место в его обороне.

Гленард осознал, что всё вокруг пришло в движение. Из кустов появились несколько человек с мечами и топорами и стали неуверенно приближаться к гостям праздника, оглядываясь на Ардэна. Славий и Донрен уже держали в руках мечи. Мечи, переданные Славием, были и в руках Мислава ан Плодэн и Виллена ан Фьодтайх.

Визжали женщины. Кричали мужчины. Нападавшие, видимо, не ожидавшие вооруженного сопротивления, бросаться в бой не спешили, держась на расстоянии и явно подумывая о побеге. А по дорожкам сада со всех сторон к ним бежали вооруженные люди в легких черных доспехах — тайные стражники, призванные свистом Донрена.

Спутники Ардэна, увидев их, кинулись бежать. Темные фигуры догоняли их, сбивали с ног, вырывали оружие из рук, избивали руками и ногами, скручивали руки за спиной. Кому-то удалось убежать, но немногим. Гленард краем глаза успел заметить гигантскую фигуру Обуха, сбившего с ног пытавшегося остановить его стражника.

Ардэн, увидев, что его сообщники его покинули, попятился. Гленард взмахнул мечом, пытаясь попасть по рукам Ардэна, но тот сумел увернуться, отпрыгнув назад. Развернувшись, Ардэн бросился бежать по дорожке к дому.

На пути Ардэна оказалась Лиара ан Мерфрайн. Стремясь защитить жену, наперерез Ардэну кинулся Рейнорд ан Мерфрайн, то ли пытаясь схватить Ардэна, то ли сбить его с ног. Ардэн два раза стремительно ударил герцога Мерфрайна обеими руками и, оттолкнув его, побежал к дому, свернул и скрылся во тьме.

Гленард подбежал к Рейнорду. Тот лежал на спине на песке дорожки. Его ноги дергались и били каблуками башмаков по земле. Тело тряслось мелкой дрожью. Из четырех ран, двух на груди, одной на животе и одной в центре шеи, сильными струями, черными в неровном свете костра, вытекала кровь, впитавшаяся в ткань белого сюрко герцога и стекающая на песок дорожки. На губах Рейнорда выступила кровавая пена. Он попытался вдохнуть, но только забулькал, захлебываясь своей кровью. Через мгновение он дернулся в последний раз и затих. Его тело замерло и расслабилось. Дыхание прекратилось. Глаза, дико бегавшие до этого из стороны в сторону, замерли и начали стекленеть.

У тела герцога Рейнорда ан Мерфрайн, Канцлера Империи, стояла Лиара ан Мерфрайн и непонимающим замершим взглядом смотрела на него, открыв рот. Рядом билась в истерике Мисси, которую, обняв, пытался утешить Славий. Гленард замер, опустив меч. Лотлайрэ, подойдя, взяла его за свободную руку и слегка сжала ее.

Вокруг были крики и невероятная суета. Донрен командовал тайными стражниками, уводившими пойманных бандитов. Слуги бегали туда-сюда, не зная, что делать. Женщины кричали и плакали. Кто-то из дам упал в обморок и их спутники приводили их в чувство. Мужчины перекрикивались и переругивались, пытаясь понять, что происходит. Гости, один за другим, подходили к месту гибели герцога Мерфрайна и становились вокруг, замолкая в ужасе.

Гленард не видел и не слышал всего этого. Он просто в оцепенении смотрел в застывшие глаза герцога Рейнорда, не в силах отвести взгляд, погрузившись куда-то очень глубоко внутрь своего разума. Внутри было очень холодно и очень больно.