Глава XVI

15 день X месяца 578 года

Рогтайх, столица Империи. Белый город.

Было уже за полночь. Он шел по темной улице, и стук его подкованных сапог эхом отражался от каменных заборов и стен домов. Луна скрылась за низкими облаками, накрапывал дождик. Мелкие капли оседали на камнях мостовой, на начавших уже облетать листьях деревьев и, что самое неприятное, на его длинных черных волосах, узких усиках и аккуратной бородке. Темнота, однако, была не полной: несмотря на позднее время, кое-где в окнах виднелись отблески огней свечей, а над некоторыми воротами даже горели масляные лампы. Район был далеко не бедным.

Эта часть города считалась тихой и благополучной, но он, на всякий случай, демонстративно держал руку на рукояти меча, показывая свою готовность пустить его в ход при любой угрозе. И когда от стены дома отделилась тень и направилась к нему, он незамедлительно продемонстрировал серьезность своих намерений, выхватив меч и резко повернувшись к незнакомцу. И тут же опустил оружие — он узнал того, кто к нему приблизился.

— Вернх арр Сабхар! — радостно воскликнул Гленард, широко раскинув руки: то ли в приглашении обняться, то ли просто демонстрируя отсутствие оружия. — Аймир Кадирского Галирата и младший посланник Галира в Империи.

— Гленард ан Кратхольм, — мрачно констатировал Вернх, убирая меч в ножны. — Барон Империи Андерриох, а теперь еще и Великий Инквизитор Империи.

— Надо же, помнишь, — усмехнулся Гленард. — А я уж начал опасаться, что ты забыл наши летние договоренности. Не забыл?

— Не забыл, — Вернх поморщился. — Да ты бы всё равно не дал мне их забыть. Что тебе нужно, Гленард?

— Поговорить с тобой. Но не здесь. Холодно, сыро, у меня уже весь плащ промок, да и ты, я смотрю, тоже. Пойдем, посидим в ресторации, попьем пивка.

— Ночь на дворе. Ресторации закрыты давно.

— Ну, не все, далеко не все. Я удивлен, Вернх, что ты не знаешь про ночные ресторации Белого города. Одна из них, к тому же, совсем недалеко от твоего дома. «Курица и картошка» — слышал?

— Не слышал, — Вернх покачал головой.

— А зря! Это довольно своеобразное место. Готовят там всего два блюда. Как ты можешь догадаться — жареную курицу и жареную картошку. Причем по весьма недешевым ценам для таких простых продуктов. Но зато готовят просто невероятно прекрасно. И пиво там подают высшего сорта, причем неразбавленное. И плюс работают они круглые сутки. Здесь недалеко, пойдем, я угощаю.

— У меня есть выбор? — кадирец усмехнулся.

— Да нет, конечно! Какой еще выбор, о чем ты?

— Как поживает Его Высокопреосвященство Галир Айзиф? — поинтересовался Гленард, когда улыбчивая официантка убежала за едой и пивом.

— Не жалуется, — кадирец внимательно смотрел на Гленарда.

— А как жизнь досточтимого Главного посланника аймира Маджира арр Жандаль?

— Цветет и радуется жизни. Ты же сам это прекрасно знаешь, Гленард. Твои люди наверняка с него глаз не спускают.

— Ну, мало ли, — Гленард улыбнулся.

— Что тебе нужно, Великий Инквизитор?

— Ты как-то неправильно ко мне настроен, Вернх, — Гленард улыбнулся и благодарно кивнул девушке, принесшей кружки с пивом. — Я чувствую в тебе враждебность. Но ты не прав — я здесь не для того, чтобы тебя мучить, а чтобы тебе помочь. Я очень, очень сильно хочу тебе помочь сделать отличную карьеру и стать чрезвычайно богатым человеком.

— Ближе к делу, Гленард.

— Ладно, извини, меня просто всё это немного забавляет.

— Играешь со мной, как с собачонкой?

— Ну, вот, опять ты раздражаешься… Ладно, Вернх, скажу прямо, хватит шуток. В моих интересах поддерживать с тобой длительные и крепкие отношения. А для этого они должны быть взаимовыгодными. Также в моих интересах иметь в друзьях не младшего посланника, а главного. Поэтому вот тебе мой вопрос: хочешь ли ты стать Главным посланником Его Высокопреосвященства в Империи, заняв место Маджира? Если да, я тебе помогу. Если нет — насильно тащить не буду, но постараюсь протащить на эту должность кого-то другого. Да или нет, Вернх?

— Да, — кадирец больше ничего не сказал, выжидающе смотря на молчащего собеседника.

— Хорошо, — наконец, кивнул Гленард, — правильный выбор. Тогда вопрос к тебе: что может заставить Его Высокопреосвященство сместить Маджира?

— Это не такой простой вопрос, — Вернх замолчал и позволил девушке уставить стол блюдами с жареной курицей и жареной картошкой. Наконец, она ушла.

— Почему? — спросил Гленард.

— Хм, действительно вкусно, — посланник попробовал курицу и остался очень доволен. — Потому что аймир Маджир арр Жандаль является хорошим другом Галира Айзифа. Не из самых близких, но всё-таки другом. Плюс семья Жандаль довольна влиятельна в Галирате.

— Твоя семья тоже, вроде, не из последних.

— Далеко не из последних, но не так могущественна, как семья Маджира. Галир к нему очень хорошо относится.

— Что может поколебать это отношение? Что является позорным и неприемлемым для посланника в глазах Галира Айзифа?

— Дай подумать… — Вернх задумался на минуту. — Пожалуй, обоснованное подозрение в перевербовке. Взятки в больших размерах. Высказанное пренебрежение к Галиру лично или его оскорбление. Прямой обман Его Высокопреосвященства по серьезным вопросам, особенно в личных целях. Отношения с нелюдями.

— А отношения с юными девочками?

— Я понял, в чей огород ты кинул камень, — кадирец поморщился. — Но в Галирате к этому более лояльное отношение. Девочки у нас вступают в брак значительно раньше, чем в Империи, да и смотрят на такие нарушения сквозь пальцы. Ну, только если юные девочки будут какой-то из нелюдских рас, но здесь будет играть значение не возраст, а сам факт связи с нелюдями. Но мне, если честно, очень сложно представить ситуацию, при которой Маджир может оказаться замешанным в такой связи.

— А это уже наша задача, — Гленард усмехнулся. — От тебя нужна будет информация, куда и когда Маджир направляется. Кто присматривает в посольстве за Маджиром? Должны же быть у Галира какие-то свои дополнительные глаза и уши. Каким бы хорошим ни был аймир Жандаль, всё равно за ним нужно присматривать.

— Хм… — Вернх замялся.

— Понятно, — догадался Гленард, — ты один из них?

— Да. Я отправляю Галиру секретные послания раз в пару месяцев с рассказами обо всём, что здесь происходит. Не официальной почтой, через знакомых надежных моряков. Но мне неизвестно о существовании других таких же наблюдателей.

— Естественно, тебе неизвестно. В этом весь и смысл.

— Возможно, — кадирец откусил большой кусок куриной ножки.

— Ладно… Дай мне какое-то время подумать, — Гленард зачерпнул рукой большую порцию картошки, прожевал, запил пивом. — Ну, вот как можно такие простые вещи сделать такими вкусными?

— Правильный свиной жир, правильные специи…

— Не-не-не, не разрушай магию. Просто наслаждайся.

Они выпили пива.

— Слушай, Вернх, — Гленард поставил пустую кружку на стол и кивнул девушке, прося добавки, — некоторое время назад случилось некое происшествие, пожар, при котором погиб один из ваших — Анзар арр Авиф. Знаешь такого?

— Знаю. Но не близко, он не из моих.

— Мы так и не узнали, что он делал в том доме, и при каких обстоятельствах он погиб. Вероятно, он с кем-то встречался, но что-то случилось. Мои люди запрашивали посольство официально, но ответа так и не получили. Расскажи об этом случае.

— Я бы рад, — Вернх пожал плечами, — но Анзар был человеком посланника Маджира, одним из его личных охранников, и подчинялся только ему. Что там случилось, и какое у Анзара было задание, знает только сам Маджир. А он пока не счел нужным мне об этом ничего рассказать. Но я поспрашиваю, попробую найти какие-то документы. Я понял твое задание.

— Меня это происшествие не то, чтобы взволновало, но насторожило. Ни для кого не секрет, что люди Маджира, да и твои тоже, шпионят. Но раз уж ты работаешь на нас, неплохо было бы найти информацию и об этом. Кстати, вот, — небольшой кожаный мешочек глухо стукнул по дереву стола.

— Что это?

— Твой гонорар. Аванс, так сказать. Надеюсь, не станешь отказываться?

— Не стану, — мешочек исчез в складках одежды кадирца. — Похоже, вечер сегодня удачный. И поел вкусно за чужой счет, и ресторацию новую узнал, и денег за это еще получил.

— Рад, что к тебе вернулось хорошее настроение, — Гленард улыбнулся. — И это только начало, друг Вернх, только начало. Ну, выпьем! За светлое будущее?

— За будущее!

 

Глава XVII

20 день X месяца 578 года

Рогтайх, столица Империи. Поместье герцогини Солли ан Фьодтайх, графини ан Веннедун.

— Итак, дорогие Фиалки, надеюсь, что угощение вам понравилось, — Солли постучала золотой ложечкой по хрусталю бокала, привлекая внимание. — Обсуждать нам сегодня немного, но всё-таки есть вопросы, которые нужно решить. Нам, например, нужно обсудить предстоящий бал в честь праздника Самхайна, хозяйкой которого в этом году будет Мэйгрид ан Меддан. Мэйгрид, поделишься с нами какими-то деталями?

— Конечно, дорогая, — герцогиня Меддан встала и оглядела женщин с высоты своего роста большими карими глазами. — Однако, праздничный бал праздничным балом, но разве для этого ты нас всех здесь собрала, Солли? Обсудить наряды и украшения мы и без этого могли, а ты, кажется, говорила, что хочешь, чтобы мы играли значительную роль в жизни Империи. Я думала, что ты хочешь что-то действительно изменить. Разве не так?

— Так, — Солли удивленно посмотрела на Мэйгрид. — Что ты хочешь этим сказать?

— Есть вопрос, который нам необходимо решить, если мы действительно чего-то хотим значить. У наших мужей не хватает то ли силы, то ли смелости о нем даже заговорить, а значит, мы должны взять его на себя. Империя рушится. Рушится буквально у нас на глазах. И виноват в этом конкретный человек, с появлением которого всё пошло наперекосяк. Прости, Лотлайрэ, я очень хорошо к тебе отношусь, но я говорю про твоего мужа.

— Про Гленарда? — удивилась Солли.

— Про Гленарда. С тех пор, как он появился в Рогтайхе, он захватывает всё больше и больше власти. Всё больше и больше внимания Императора. И на что он использует эту власть?

— Например, на то, чтобы, рискуя своей жизнью, защищать жителей Империи? — и взгляд, и тон Лотлайрэ были холоднее льда.

— Нет, на то, что уничтожает то, что было построено веками. И с какой целью? Чтобы утащить побольше золота в свои карманы! Как только он появился, он всё больше и больше получает золота из казны. Он хочет опутать всех нас паутиной лжи, доносов и подозрений, чтобы доить нас, доить Империю и доить Императора. Всё, ради того, чтобы, в конце концов, забрать себе столько власти и богатства, чтобы свергнуть Императора и самому править Империей! Ниара, я бы на твоем месте, первой бы забеспокоилась. Говорю вам, мы должны сплотиться и предпринять все возможные действия, чтобы эту угрозу остановить. Чтобы остановить Гленарда.

— Да как ты смеешь! — Лотлайрэ вскочила, сжав кулаки. — Он столько лет кладет свою жизнь на то, чтобы защитить Империю! В буквальном смысле проливает кровь, и за тебя, и за меня, и за миллионы других. И ты обвиняешь его в предательстве Императора? Сколько раз он спасал Славия? И сколько раз еще готов спасти?

— Конечно, проливает кровь, не спорю, — Мэйгрид усмехнулась, — но разве бесплатно, Лотлайрэ? Разве он беден и нищ? Разве на тебе дешевый лен, а не бархат и шелка? И с каждым днем он хочет всё большего и большего!

— Не для себя! Для Стражи и для Империи! — Лотлайрэ рванулась было вперед, но Миэльори поймала ее руку и отрицательно покачала головой.

— Дамы, прошу вас! — Солли поспешно вышла на середину комнаты, становясь между Лотлайрэ и Мэйгрид. — Я понимаю, Мэйгрид, что в тебе говорит обида. Тебе кажется, что Гленард оттесняет твоего мужа от трона и от Императора. Но ты же знаешь, вокруг трона всегда идет борьба за влияние и за казну. В конце концов, золото Империи в руках как раз твоего мужа, и ты, как вижу, тоже не брезгуешь ни шелком, ни бархатом. Твое беспокойство понятно, но не надо превращать благородное собрание в кошачью драку, грубо отстаивая свое единичное мнение, с которым никто не согласен.

— Почему никто не согласен? — Айлин ан Финнагнох вскочила. — Я тоже считаю, что Гленард опасен. Мы должны от него избавиться. Так будет лучше всем!

— Таак, — удивленно протянула Солли. — И кто еще?

— Я, — герцогиня Лиара ан Мерфрайн встала рядом с Мэйгрид и Айлин.

— Лиара? — Лотлайрэ удивленно посмотрела на нее. — Тебе напомнить, кто покарал убийцу твоего мужа?

— Я помню, — холодно отрубила Лиара. — Хотя Гленард и не смог защитить моего мужа от убийцы, он отомстил за него. И я благодарна ему за это. Но эта благодарность за прошлые деяния не должна перевешивать того, что Гленард творит сейчас.

— Я тоже, — Влеска ан Сидлерд резко вскочила.

— Гленард же друг твоего мужа? — Лотлайрэ растерянно огляделась вокруг.

— Он его друг, а не мой. И потом, Гленард не только друг, но и вассал моего мужа. А что-то твой муженек не слишком вспоминает о том, кто является его господином. Да и ты ко мне не как к госпоже относишься. Я это сношу ради Брайна, но не думай, что я это забуду.

— И я присоединюсь, — Селина ан Вартин, священница, встала рядом с другими. — Гленард приносит беспокойство и раздоры в Империю, и не думаю, что это нравится Богам. Возможно, он хороший человек, но он не тот человек, который должен занимать такой пост.

— А кто должен? — графиня Мари ан Верверриг вскочила. — Что вы вообще, курицы, понимаете в политике и в управлении Империей? Собрались здесь и кудахчут, как оголтелые! Мой муж десятки лет занимал этот пост, и погиб на нем, защищая Императора. Вам даже близко не представить, какие сложные решения должен принимать Великий Инквизитор по двадцать раз на дню, днем и ночью. Гленард забирает себе много власти? Да пусть хоть всю заберет, он знает, что делает. Гленард забирает себе много золота? А что, хотите, чтобы он не только кровь проливал за вас, но еще и нищенствовал? И с чего вы вообще взяли, что он золото Империи себе забирает? А я скажу, с чего. Потому что ваши мужья совсем не стесняются себе в карман лишнюю монетку засунуть, своровав у Императора! Сказать, Мэйгрид, на какие деньги куплена твоя роскошная карета, твои белые лошади, твой дворец в Столице, да и твое платье вместе с твоими изумрудами? Всем сказать или только Ее Величеству? Я знаю, мне Донрен много чего рассказывал, помни об этом. Гленарду Донрен доверял. Бывали у них разногласия, но Гленарда он уважал. А если ему доверял Донрен, то и вы должны.

— Доверял он, доверял, а потом Гленард его же, наверняка, и убил! — выкрикнула Мэйгрид.

— Что ты сказала?.. — Мари побледнела.

— Да как ты смеешь, Мэйгрид! — Лотлайрэ снова бросилась на обидчицу, и на этот раз Миэльори потребовалось вскочить и крепко обхватить баронессу руками, чтобы удержать.

— Прекратите, — Солли холодно всех осматривала. — Не думала, Мэйгрид, что ты тебе хватит наглости и глупости бросать в лицо Мари глупые выдумки о гибели ее несчастного мужа. Не думала, что ты дойдешь до такой низости и подлости. Кто-то еще хочет высказаться?

— Прости, Солли, — Аксана ан Плодэн грустно улыбнулась, — я тоже поддерживаю Мэйгрид. Не в том, что она сказала Мари, но Гленарда действительно нужно остановить. Иначе вся Империя превратится непонятно во что, во что-то очень страшное и отвратительное. Я не хочу, чтобы мой сын жил в той Империи, которую сейчас строит Гленард.

— Как ты можешь, Аксана…

— Лотлайрэ, Солли, Мари, я с вами, — Виалла ан Фьодмор с презрением посмотрела на Мэйгрид. — Если Император призвал Гленарда на этот пост, он знает, что делает. Не вам судить Императора.

— Так, может, и Император тоже… — не унималась Мари.

— Достаточно! — резко прервала ее Императрица, до этого сохранявшая молчания, сидя в большом кресле. — Кажется, мы поняли, что этот вопрос всех волнует. Раз так, его надо обсудить, иначе в чем смысл нашего общества? Но сейчас слишком много эмоций и взаимных обвинений. Поэтому предлагаю прекратить нашу встречу и собраться в другой раз.

— Конечно, Ваше Величество, — Мэйгрид ан Меддан поклонилась.

— Айлин, подожди! — Солли поймала баронессу ан Финнагнох за руку на пороге дома.

— Да Солли?

— Ее Величество хочет поговорить с тобой. Кажется, ей нужна новая фрейлина, и она подумала…

— Правда? — радостно всплеснула руками девушка.

— Конечно, — тепло улыбнулась Солли. — Пойдем.

— Как твои дела, Айлин? — Ниара, откинувшись на спинку кресла, обнимала ставший уже большим живот.

— Всё хорошо, Ваше Величество, спасибо.

— Как у тебя с герцогом Хортом?

— Всё хорошо.

— Не планируете свадьбу?

— Мы пока еще не решили, Ваше Величество.

— Что это было, Айлин?

— Что именно, Ваше Величество? — не поняла девушка.

— Не прикидывайся, Айлин, — Солли, стоявшая до этого у окна, быстро приблизилась. — Я могла ожидать такого от Мэйгрид, но никто не ожидал, что вы ее бред поддержите. Признавайся, в чем причина? Вы сговорились? Она вас подкупила?

— Не-нет… — Айлин, побледнев, оглядывалась вокруг, натыкаясь на холодные взгляды Лотлайрэ, Миэльори, Солли и Ниары.

— Признавайся, красавица, по-хорошему, — посоветовала Миэльори, сверкнув глазами.

— Я ничего не скажу… Ничего не знаю!

— Я приказываю тебе рассказать, — потребовала Императрица.

— Я ничего не знаю!

— Вот как? — Миэльори усмехнулась, неспешно подошла к Ниаре и вдруг залепила Императрице смачную пощечину.

— Ты сдурела?! — взвизгнула Ниара, схватившись за мигом покрасневшую щеку.

— Да, Айлин, — Миэльори резко обернулась к девушке, — ты сдурела? Зачем ты ударила Императрицу? Мы все видели!

— Какой ужас, Айлин! — подхватила Солли. — Бедная Ниара тебе ничего не сделала. Зачем ты так с ней? Она же беременная!

— Как это мерзко, Айлин! — с другой стороны закричала Лотлайрэ. — Ты с ума сошла? Ударить супругу Императора, носящую ребенка Императора, наследника престола! Ты знаешь, что тебе за это будет?

— Но я ничего не делала!.. — глаза Айлин наполнились слезами, ее губы и руки задрожали. — Это же она!

— Кто она? — удивилась Ниара. — Ты же сама подошла и ни за что не про что меня ударила. Если бы ты была простолюдинкой, тебя казнили бы на месте. Но даже несмотря на твой титул, за нападение на Императрицу и наследника престола тебя приговорят к смерти. И никакое заступничество герцога Хорта тебе не поможет. Как только он узнает, какую глупость и подлость ты совершила, Айлин, он тут же от тебя откажется. Кто ты ему? Так, очередная молодая любовница, постельная забава, дорогая шлюха.

— Но я же…

— Сейчас сюда войдет стража, Айлин, — Миэльори подскочила к девушке и шипела, уставившись ей глаза в глаза, — они тебя свяжут, а потом я сама лично тебя отвезу в Дом Тайной Стражи. Там у них есть такие камеры, в глубоком подвале, где никогда не бывает света. А еще есть пыточные. Я так давно никого не пытала, а мне надо практиковаться, и я буду просто счастлива покопаться разными железками в твоем нежном беленьком тельце. И тогда ты поймешь, что никакие титулы или покровители не защищают твою мягкую кожу от раскаленного жгущего железа.

Айлин зарыдала, закрыв лицо ладонями.

— Твоя жизнь кончена, Айлин, — Лотлайрэ быстро шептала в ухо баронессе. — У тебя больше не будет ни балов, ни шелковых трусиков, ни таких вот красивеньких платьицев. С тебя сдерут все эти тряпки, а взамен, если повезет, дадут грязную рваную старую льняную рубашку. И ты будешь сидеть в самом темном и самом глухом подвале до самой твоей казни, до самого того момента, как на твою нежную шейку накинут грубую веревку. А чтобы ты не скучала, Айлин, я лично попрошу моего мужа, чтобы он каждый день присылал к тебе по два десятка его солдат, и перед каждым из них ты будешь раздвигать свои ножки. И он со мной согласится, хоть он и не любит такого. Согласится, потому что любит Славия, а Славий любит Ниару и их ребенка, а ты только что попыталась Ниару и ребенка убить.

Айлин рухнула на колени, воя и трясясь в рыданиях.

— Не слышу, что? — Миэльори схватила ее за волосы и резко подняла ее голову.

— Это… Не… Не… Не я… Несправедливо… — выла баронесса.

— Несправедливо, — Императрица Ниара смотрела на нее холодно, сверху вниз. — Но так уж иногда происходит. Жизнь вообще, сука, несправедливая. У тебя последний шанс, Айлин. Не упусти его. Либо ты сейчас нам рассказываешь, с чего это вы, шлюшки, сегодня устроили здесь театр в поддержку Мэйгрид, либо отправляешься в подвал к Гленарду, а я, вдобавок к обещаниям Ниары, добавлю еще два десятка стражников ежедневно лично от меня. Ну, что? Правда или подвал?

— Я скажу… — Айлин поперхнулась и закашлялась.

— Ну, так говори, — нетерпеливо дернула рукой Императрица. — Кто надоумил вас выступить против Гленарда? Мэйгрид?

— Нет…

— Нет? Хорошо подумай.

— Нет… Не она… Я знала, что Мэйгрид скажет. Что она выступит… Но ее попросил поддержать он.

— Кто он? Хорт?

— Нет! Нет! Нет… Хорт вообще не при чем. Доктор.

— Какой еще доктор? — Ниара недовольно нахмурилась.

— Доктор Кажиматис…

— Это еще кто?

— Я что-то слышала, — Солли поморщилась, вспоминая. — Какой-то модный доктор недавно в столице появился. Лечит богатых дам от мигреней. Говорят, творит чудеса.

— Неужели? — Ниара подняла бровь. — Что, Айлин, правда, чудеса?

— Ну… — девушка замялась.

— Подвал, Айлин! — напомнила Миэльори.

— Он лечит… Своеобразно. Но очень эффективно.

— Дай-ка подумать, — ухмыльнулась Миэльори, — не связано ли это своеобразное лечение с запихиванием тебе между ног докторского члена?

— И это тоже… — Айлин густо покраснела. — Но не только членом.

— Так, значит, всё-таки творит доктор чудеса? — Ниара рассмеялась.

— Творит… — призналась красная Айлин.

— И это он просил тебя выступить против Гленарда?

— Он. Он сказал, что нужно поддержать Мэйгрид, и всё объяснил, что нужно говорить.

— И ты согласилась?

— Ах… Ну… Я не могла ему отказать. К нему так сложно попасть, он кого попало не принимает. Если бы я отказалась, я больше не попала бы к нему на прием!

— Убедительная причина, — усмехнулась Ниара.

— Получается, — Лотлайрэ удивленно развела руками, — что все они, и Влеска, и Сильвия, и Мэйгрид, Боги — даже Лиара! Все они спят с этим доктором?

— И даже Аксана, — мрачно добавила Солли.

— У вас здесь, смотрю, весело! — расхохоталась Миэльори. — Получается, что половина столичной аристократии теперь, считай, одна семья. Трахаются с одними и теми же, мыслями обмениваются. Глядишь, и детишки одинаковые пойдут!

— Нет! — возмущенно воскликнула Айлин. — Он никогда в меня…

Расхохотались все. Кроме Айлин, которая в новом приступе смущения закрыла лицо руками, так и не встав с колен.

— Вставай, Айлин, — отсмеявшись, Ниара вытерла выступившие слезы. — На сегодня подвал обойдется без тебя. Стражники, конечно, расстроятся, но что делать. Однако не вздумай кому-нибудь рассказать, что здесь произошло. Особенно этому доктору. Как его — Кожемяс?

— Кажиматис, — поправила Айлин.

— Именно так. Помни, этого разговора не было. Но если ты вдруг не сможешь его забыть, и кому-то проговоришься, то мы тоже тут же вспомним, как ты била меня при свидетелях. Ты поняла?

— Да, Ваше Величество.

— Иди.

— Ну, и что нам делать теперь с этим знанием? — Ниара оглядела женщин.

— Нужно узнать больше об этом Кажиматисе, — Солли пожала плечами.

— И как мы это сделаем?

— Самый простой способ, сунуть его в подвал и подвесить к крюку за яйца, — усмехнулась Миэльори.

— Он не Айлин, — возразила Солли, — вряд ли легко сдастся. И потом, давайте подумаем, зачем вообще Кажиматису интриговать против Гленарда? Гленард ему пока ничего плохого не сделал. Значит, кто-то за ним стоит. Тот, кто заинтересован в смещении Гленарда. Вот только кто? Список желающих может быть не таким уж и коротким. Да, и потом, если то, что я о нем слышала, правда, то не так уж просто его будет сунуть в подвал. Говорят, он человек очень осторожный. И при том, чем он занимается, я его понимаю — наверняка, не раз обманутые мужи приходили выяснять с ним отношения. Скорее всего, у него есть прекрасно подготовленные пути побега, и он ими воспользуется при первой же тревоге.

— Нужно послать кого-то к Кажиматису, — предложила Лотлайрэ. — Девушку, которая могла бы его отвлечь и удержать, пока мы сможем его схватить и допросить. Уверена, что Миэльори знает немало способов развязать ему язык.

— Знаю, — альвийка хищно оскалилась. — Но кого мы пошлем? Кого попало он не примет, нужна дама богатая, благородная и известная. Ниара, по понятным причинам, отпадает, я тоже — всем известно, что я в Тайной Страже. Лотлайрэ тоже не подойдет — если он знает Гленарда, то знает и ее.

— Я могу, — предложила Солли.

— Нет, ты активно выступала против Мэйгрид. И ты глава Ордена Фиалок. Наверняка ему доложат, он не станет с тобой встречаться.

— Виалла ан Фьодмор, — предложила Лотлайрэ. — Она не выступала против Гленарда, значит, Кажиматис еще не успел заполучить ее в свою постель. Она не выступала откровенно против Мэйгрид, просто поддерживала решение Императора. Молодая, красивая, богатая, известная, жена Маршала Империи. Вряд ли он устоит.

— А она согласится? — усомнилась Ниара.

— Если ты ее попросишь, согласится. Ты же слышала, как она защищала Императора. Она верна и ему и, уверена, тебе. К тому же Гленард говорил, что ее муж тоже преданный сторонник Славия, а значит, им обоим можно доверять.

— Хорошо, — Императрица кивнула. — Так и поступим. Я приглашу Виаллу во дворец и договорюсь с ней. А вы пока разузнайте побольше об этом докторе, и как вообще к нему попасть.

— Думаю, в этом нам Айлин как раз поможет, — заметила Солли.

— А куда ж она денется, — хищно усмехнулась Миэльори.

 

Глава XVIII

21 день X месяца 578 года

Рогтайх, столица Империи. Дом Тайной Стражи.

— Ну, что, Фионхаор, есть мысли, как нам очернить посланника Маджира? — Гленард сел напротив альва. Расположившийся на кресле в углу герцог Брайн ан Сидлерд, смотрел на бывшего мошенника с некоторой настороженностью.

— Людей легко обмануть, — Фионхаор, не спеша, сделал глоток из бокала и блаженно зажмурился — плохого вина Гленард не держал. — Нелюдей тоже. У всех мозги работают одинаково. Когда мы сталкиваемся с чем-то, что нам не до конца понятно, мы чувствуем себя некомфортно и достраиваем в голове картинку до понятного нам образа, на основе нашего опыта и нашего представления о жизни. Если человеку показать хвост, он сам дорисует к нему собаку, и будет уверен, что именно собака спряталась за углом, а не что-нибудь иное. А если показать вдобавок лапу и ухо, то соединение всех этих частей в единый образ просто неминуемо. Людей, порой, сложно убедить в чем-то, но позволить им самим в чем-то, пусть и неверном, убедиться, чрезвычайно просто. Никого люди так не слушают, как самих себя.

— Мысль понятна. Ты прав. Итак, какой хвост ты предлагаешь показать кадирцам?

— Для начала, я бы зародил сомнение в том, что посланник Маджир честно и бескорыстно служит Галирату. Ничего противозаконного, просто немного двусмысленное. Например, можно сделать бумаги о том, что посланник владеет землями где-то в Империи, а лучше замком. Где-нибудь далеко, чтобы было сложно проверить. Причем, не он сам владеет, а, скажем, кто-то из детей. У него есть дети?

— Сын и две дочери. Сын идеальная кандидатура.

— Прекрасно, — альв довольно кивнул. — Еще можно создать иллюзию, что посланнику принадлежит неожиданно крупная сумма денег. Скажем, что-то вроде долговой расписки или завещания, по которому в случае смерти Маджира, кто-то из имперских купцов обязуется выплатить детям Маджира крупную сумму в золоте, которую Маджир якобы отдал купцу на сохранение. Но сумма должна быть очень существенна, чтобы привлечь внимание. Никак не меньше, двадцати тысяч золотых.

— Где же мы такие деньги возьмем? — удивился Брайн.

— А не надо их нигде брать, — Гленард улыбнулся. — Достаточно просто сделать красивые бумаги с печатью кого-нибудь из купцов, желательно из лояльных Империи альвов или бьергмесов. У меня есть умельцы, сделают всё так красиво, что никто и не подумает усомниться.

— Ну, хорошо, — Брайн кивнул, — а как передать эти бумаги Галиру? Как обратить на них внимание?

— Мы отправим в посольство какого-нибудь мальчика-курьера, — предложил Гленард. — Выберем момент, когда Маджира точно не будет в посольстве, но будет Вернх и много посольских служащих. Мальчик передаст документы Вернху, как можно громче объявляя, что эти документы для посланника Маджира от какого-нибудь известного стряпчего. Причем передаст их так неудачно, что документы рассыплются по земле, и Вернх, собирая их, получит официальную возможность их прочитать. Да и остальные тоже.

— Думаешь, этого будет достаточно для дискредитации посланника? — усомнился Брайн.

— Нет, — ответил вместо Гленарда альв, — но это только хвост. А у нас впереди еще и лапы, и уши, и пасть. Будет достаточно частей, чтобы Галир Айзиф смог дорисовать к ним всю собаку.

22 день X месяца 578 года

Рогтайх, столица Империи. Дом Тайной Стражи.

— Итак, игра началась, — Гленард потер ладони. — Документы готовятся, и сегодня вечером их доставят в посольство. Посланник Маджир будет сегодня встречаться с тобой и с Императором, а Вернх будет ждать документы.

— Какой следующий шаг? — поинтересовался Брайн.

— Помнишь кадирца и бьергмесов, погибших при разрушении дома?

— Помню.

— Давай допустим, что бьергмесов было не двое, а трое. И что одному удалось спастись?

— Ну, допустим. И что из того? — Брайн непонимающе покачал головой.

— Сегодня в Кадир отправилась официальная нота протеста короля Тарстена. Он пишет о том, что посланник Маджир назначил встречу представителям Тарстена из числа столичных бьергмесов — его подданных. Встреча должна была быть посвящена тайным переговорам о поставках бьергмесского оружия и металла Кадиру. Однако на встрече представитель посланника Маджира, Анзар арр Авиф, от имени Маджира потребовал крупную взятку лично ему, а когда бьергмесы отказались, то Анзар попытался убить их. Двоих убил, один сбежал, был ранен и вот только-только добрался до короля — этим объясняется задержка с протестом.

— Ух ты! И как вам удалось договориться с Тарстеном?

— Никак, — Гленард усмехнулся. — Не такая уж и сложная у подгорного короля печать.

— Не слишком ли рискованно? — Брайн задумчиво покачал головой. — Мы не знаем причины и подробностей встречи. Возможно, Галир Айзиф в курсе взаимоотношений Маджира и бьергмесов, тогда обман раскроется. Да и Тарстен может разозлиться…

— Здесь два варианта, — Гленард пожал плечами, — либо Галир знает о делах Маджира с бьергмесами, либо не знает. Если не знает — для него будет неприятным сюрпризом сам факт таких взаимоотношений. Если же знает — тем лучше, это подставит под сомнение честность сообщений Маджира Галиру Айзифу. Зародит сомнение, с теми ли целями Маджир посылал людей на встречу, о которых он докладывал Галиру. Что касается Тарстена, то у них со Славием сейчас хорошие отношения, сам знаешь. Император завтра лично отправит королю Тарстену официальные извинения с объяснением ситуации, вместе с хорошим подарком.

— Ну, хорошо… Ладно, что дальше?

— А дальше на сцену нашего маленького театра выхожу я.

23 день X месяца 578 года

Рогтайх, столица Империи. Белый город, ресторация «Золотой фазан».

— Посланник Маджир арр Жандаль! — Гленард радостно улыбался, приближаясь к столу посланника. — Рад видеть ваше сиятельство!

Сидящие за соседними столами рослые охранники встали и преградили путь Гленарду.

— Серьезно?! — как можно громче проговорил Гленард, привлекая внимание всех в ресторации. — Так вы встречаете Великого Инквизитора Империи?

— Сядьте! — скомандовал охранникам посланник Маджир. — Прошу прощения, ваша милость. Присаживайтесь, прошу вас.

— Спасибо, посланник, — Гленард сел и, наклонившись к посланнику, громко произнес: — дело срочное, нужно поговорить.

— Я слышу, ваша милость, — поморщился посланник. — Чем я могу вам помочь?

— Его Величество, — Гленард резко понизил голос, перейдя на едва слышный быстрый шепот, — очень озабочен ситуацией с гибелью вашего человека, ну тогда, с бьергмесами, в разрушенном доме. Как его? Анзар? Дело не сдвигается с мертвой точки. Нам ничего не удалось найти, не к чему привязать эти события. А Его Величество требует ответов на вопросы, и от того, как быстро я ему эти ответы дам, многое зависит. Мои люди отправляли вам письмо, вы на него не ответили. Прошу вас, ваше сиятельство, дайте нам хоть какие-то ответы по этому вопросу.

— Ваша милость, — лицо посланника не выражало никаких эмоций. — Я был бы рад вам помочь, но, к сожалению, мне ничего не известно о причинах этого происшествия. Анзар арр Авиф находился в том доме по своим частным делам. Мне неизвестно, в чем они заключались, но я точно знаю, что я никаких распоряжений, в связи с которыми он мог там находиться, не давал. Однако из уважения к вам я постараюсь расспросить своих людей более подробно. Возможно, кто-то из них что-то вспомнит. Если я что-то выясню, незамедлительно сообщу вам.

— Спасибо, ваше сиятельство! — Гленард вскочил и снова перешел почти на крик. — Прошу вас, поспешите! Но будьте осторожны!

Кивнув опешившему посланнику, Гленард выскочил из ресторации, сопровождаемый удивленными взглядами посетителей и официантов.

— Ну, вот, — рассказывал Гленард сидящему на противоположном диване экипажа Брайну, — так всё и было. Теперь половина Рогтайха знает о том, что глава Тайной Стражи встречался с посланником Маджиром по срочному делу, о чем-то шептался, о чем-то договорился, и попросил поспешить и быть осторожным. А остальное сами додумают: и что встреча, не первая, и что мы хорошо знакомы, и что ведем совместные дела, и что дела эти важные и тайные.

— А как об этом узнает Его Высокопреосвященство?

— Охранники посла ведь тоже там были, видели и слышали то же самое. Один из них — человек Вернха. Вернх позаботится, чтобы тот растрепал об этой встрече всему посольству, еще и с дополнительными подробностями, которых не было, но которые могли бы быть. Скажем, тайное рукопожатие или еще что-то такое, что выдает нашу особую связь с Маджиром. Что-то простое, на что никто не обратил внимания, но, под влиянием слухов, они внезапно начнут вспоминать, что, видимо, так и было. Наша память — странная штука. Порой, мы забываем то, что было. А порой, вспоминаем то, чего никогда не было.

— Точно. Что дальше?

— Дальше мы повышаем ставки в нашей игре. Резко повышаем.

25 день X месяца 578 года

Рогтайх, столица Империи. Белый город, ресторация «Курица и картошка».

— Вот то, что мне удалось найти, — аймир Вернх арр Сабхар протянул Гленарду листок бумаги.

— Что это, граф? — Гленард вчитался в имена на листе.

— Мне удалось немного покопаться в документах посланника Маджира. Чуть не попался, но обошлось. Многого найти не удалось, но я нашел документы о выплатах больших сумм вот этим людям. Я подозреваю, что это тайные агенты Маджира.

— Интересно… Ты какой-то нерадостный?

— Так я тебе сдаю людей, которые служат моей родине. Чего мне радоваться?

— Не унывай, Вернх. Станешь посланником — мы тебе целую шпионскую сеть поможем построить. Под нашим контролем, конечно.

— Ага… — хмуро протянул кадирец. — Когда вы их будете брать? Завтра?

— Нет, — Гленард опустил список на стол. — Слишком много событий за короткое время. Это будет подозрительным. Установим наблюдение, и будем хватать потихоньку в течение ближайших недель. Пусть выглядит, как будто он нам их всех сдал, но аккуратно.

— Ну, смотри сам.

— У меня тоже для тебя кое-что есть, Вернх, — Гленард достал из-за пазухи сложенный листок бумаги.

— Что это?

— Письмо от посланника Маджира одному из полковников Тайной Стражи. В нем он сетует на то, что после смерти Донрена выплаты почти прекратились, и требует их возобновить. В доказательство лояльности предлагает сдать нескольких кадирских агентов, что, как ты понимаешь, соответствует будущим событиям. И еще посланник употребляет несколько не совсем лестных фраз по отношению к Галиру Айзифу.

— Не слишком ли это, Гленард? Как-то совсем грубо получается…

— Смотри сам. Это на всякий случай. Использовать или нет, решай сам, по обстоятельствам. Может, хватит и всего остального. Письмо качественное, почерк соответствует, печать подделана добротно. Но если считаешь, что это слишком — придержи, не используй.

— Посмотрим.

— Вот еще золото, — Гленард передал Вернху кожаный мешочек. — Когда мы сможем нанести финальный удар?

— Послезавтра. Маджир будет в банях в одиннадцать утра.

— Хорошо. Ты тоже будешь?

— Буду, конечно, — Вернх пожал плечами.

— Тогда ты знаешь, что делать.

27 день X месяца 578 года

Рогтайх, столица Империи. Белый город, Частные бани «Блистающий залив».

— Какое глупое название! — Брайн аж сморщился.

— Согласен, — Гленард ухмыльнулся. — Хотя оно вполне отражает сущность этого дорогущего места. Особенно, если воспринимать слово «залив» не как часть морского берега, а как процесс неуемного потребления алкогольных напитков.

— Что здесь будет?

— Выражаясь словами Фионхаора, хвост, лапы и уши мы уже нарисовали. Теперь нарисуем зубы, и оставим Галиру Айзифу право дорисовывать оставшиеся части собаки самому.

— И каким же образом мы будем эти зубы рисовать? — Брайн взял кружку пива с низкого столика и откинулся на спинку кресла.

— Мы их уже практически нарисовали. По крайней мере, нам остается только отдыхать, пить пиво и ждать.

— Ждать чего?

— Два раза в неделю посланник Маджир ходит в эти бани. Не только и не столько для того, чтобы помыться, но ради массажа, который ему делают местные банщики. У посланника больная спина, а эти процедуры ему помогают. Во время этих процедур он остается один, охранники и сопровождающие парятся в соседнем помещении. Я договорился с владельцем «Блистающего залива», пообещал закрыть глаза на некоторые известные мне злоупотребления, и он решительно захотел мне помочь. Примерно на середине процедуры, когда Маджир уже совсем расслабится, позади него в стене откроется тайный проход, мы его два дня обустраивали.

— И?

— Из прохода, уже скоро, появятся девушки. Мы их по всем борделям собирали — проститутки альвийского происхождения, помоложе и посимпатичнее. Девушки будут очень привлекательными и совсем-совсем обнаженными.

— Ты думаешь, он не сможет устоять?

— Не знаю, — Гленард улыбнулся, — но это не так важно. Дальше события могут пойти по одному из двух путей. Первый: Маджир клюнет на приманку и решит развлечься с готовыми на всё девочками. Тогда в самый разгар буйного разврата произойдет случайная ошибка, и в комнату, совсем не специально, войдут помощники и охранники Маджира во главе с Вернхом, застав Маджира в очень порочащей ситуации.

— А если он устоит? Он, вроде, убежденный альвоненавистник. Ему даже с Императрицей сложно общаться.

— Тогда еще лучше. Начнется суматоха. В игре появится нож, и одна из девушек внезапно упадет на пол, бурно обливаясь кровью. Естественно, на самом деле никаких ранений она не получит. Однако кровь зальет всего Маджира, а окровавленный нож окажется у него в руке как раз тогда, когда в комнату ворвутся на крики девушек охранники и помощники посланника.

— Во главе с Вернхом.

— Куда ж без него? — усмехнулся Гленард. — Ситуация, конечно, объяснимая, но осадок останется. И чем больше Маджир будет отпираться — а ему придется, мы позаботимся — тем меньше ему будут верить.

— Хороший план, — одобрил Брайн. — После такого скандала вполне можно послать Галиру Айзифу ноту протеста и потребовать отзыва Маджира.

— Ни в коем случае! Напротив, Галиру отправится обширная грамота, в которой будет горячо отстаиваться мысль, что случившееся является мелким печальным недоразумением, а Маджира ни в коем случае не нужно наказывать.

— И в чем смысл?

— А ты подумай: происходит странное компрометирующее происшествие, и серьезное, а мы, вместо того, чтобы возмущаться, яро защищаем посланника Маджира. Почему мы это можем делать?

— Потому что посланник Маджир подкуплен нами и работает на нас! — догадался Брайн. — Такое защищающее письмо скомпрометирует Маджира еще сильнее. Ты прав, Гленард. Прекрасная мысль.

— Особенно на фоне всех остальных происшествий. Если их подать в правильном виде, а это задача Вернха, то у Галира должна создаться полная картина того, что посланник Маджир насквозь коррумпирован и перекуплен нами, предав Кадирский Галират и лично Галира Айзифа.

— Шикарно. И какой из вариантов с девочками сработает, как думаешь?

— А вот как раз сейчас и узнаем, — Гленард взглянул на песочные часы на. — Слушай, сейчас как раз всё должно начаться.

— Похоже, посланнику всё-таки не понравились девочки, — усмехнулся Гленард, услышав женские крики и визг. — Вот, его ребята вошли и обнаружили случившееся. Немая сцена. Пошли, Брайн, нам здесь больше делать нечего. Мы свое дело сделали. Собака должным образом нарисована.

 

Глава XIX

29 день X месяца 578 года

Рогтайх, столица Империи. Белый город, дом доктора Кажиматиса.

— Так говорите, что вам иногда тревожно? Испытываете страх?

— Да, мэтр Кажиматис, — сидящая на диване графиня Виалла ан Фьодмор наблюдала за задумчиво ходящим по комнате туда-сюда доктором. — Иногда я останавливаюсь и дрожу от внезапного страха. Или просыпаюсь среди ночи…

— А приступы грусти у вас бывают?

— И не говорите… — Виалла тяжело вздохнула.

— Да, случай непростой, — Кажиматис остановился и пригладил короткую аккуратную бородку. Потом разгладил свой роскошный длинный бархатный дублет лилового цвета. — Случай непростой, но не такой уж и редкий. Скажите, ваше сиятельство, а как у вас с графом в постели? Всё ли хорошо?

— Ну, что вы, мэтр… — Виалла покраснела и закрыла лицо ладонью. — Разве можно такое спрашивать?

— Я же всё-таки доктор, — он тепло улыбнулся и заглянул ей в глаза. — Не стесняйтесь, Виалла, расскажите. Мне положено знать. Только так я смогу вам помочь.

— Ну… — графиня смутилась еще больше. — Раньше было всё хорошо, но сейчас всё очень редко. И очень быстро…

— Вы успеваете получить удовольствие?

— Ну… Да. Наверное…

— Так да или наверное?

— Мне приятно.

— Просто приятно или вы доходите до кульминации?

— Просто приятно… — она опустила голову.

— А раньше до кульминации доходили?

— Несколько раз, — она перешла на шепот.

— Не стесняйтесь, Виалла, — он обошел вокруг дивана, встал позади нее, мягко положил ладони на открытые платьем плечи и стал нежно массировать ее плечи и шею. Она не пыталась отстраниться.

— Вы думаете, доктор, — ее голос задрожал, — что это связано с моим состоянием?

— Всё в организме связано друг с другом, — он увеличивал амплитуду поглаживаний, постепенно спускаясь от ключиц к полуоткрытым полушариям грудей. — Одно тянет за собой другое. Отсутствие своевременного удовольствия отражается в разладе настроя организма, а разлад настроя порождает разлад в разных частях тела и души.

— Вы знаете, как этому помочь, доктор? — она прикрыла глаза, ее дыхание стало глубже.

— Всё не так просто, но я уверяю вас, Виалла, что я знаю, где искать верный путь. Давайте попробуем найти его вместе…

— Думаю, пора, — Миэльори двинулась вперед, — Виалла там уже довольно давно, этот доктор должен был уже ей увлечься.

— Пошли, — Лотлайрэ последовала за альвийкой. Солли замыкала их группу.

— Ты умеешь обращаться с мечом, Лотлайрэ? — Миэльори стремительно шла по дорожке небольшого заросшего сада к белому двухэтажному дому.

— Гленард мне показывал, с какой стороны за него браться, — Лотлайрэ положила руку на навершие меча, лежащего в ножнах, прикрепленных к перевязи поверх ее платья. — Он подумал, что это будет полезно, если кто-то нападет на наш дом.

— А что, есть желающие? — усмехнулась Солли. Она единственная из них троих была без оружия.

— Желающих половина Империи. К счастью, не у всех хватает духа напасть, и пока ни у кого не хватило умения дойти сквозь охранников до меня самой.

— Внимание, — предупредила альвийка, доставая саблю из ножен, — подходим к дому.

Подойдя к двери, она резко потянула ее на себя, и они втроем бросились внутрь дома.

Они попали в небольшую гостиную, где на стульях сидели и болтали о чем-то трое внушительного вида охранников. Без серьезного оружия, но в кожаных доспехах и с дубинками у пояса.

— О, девочки! — воскликнул один из них и вскочил, а за ним и остальные.

— С дороги! — сквозь зубы процедила принцесса, направившись к лестнице наверх. — Где доктор? Наверху?

— Куда это ты собралась? — верзила перекрыл ей путь, широко раскрыв руки.

— С дороги, — холодно повторила альвийка.

Охранник ухмыльнулся и попытался ее схватить. Она увернулась, развернулась и врезала ему ногой по колену. Верзила взвыл, а альвийка мгновенным движением впечатала ребро ладони ему в гортань. Он упал, схватившись за горло и задыхаясь, а она, добавив удар сапогом в лицо, кинулась на помощь подругам.

Второй охранник выхватил дубинку и кинулся на Лотлайрэ. Она взмахнула мечом и выбила дубинку из руки не ожидавшего это противника. Новый взмах меча, удар — и плечо ее противника, а за ним и рука, покрылись кровью. Он взвыл и отскочил назад, пытаясь уклониться от наступающей на него женщины.

Солли было нечего противопоставить третьему противнику, поэтому она лишь смогла уклониться от его рук, а затем, схватив стул, со всей силы метнула его в нападавшего. Нельзя сказать, что это причинило тому хоть какой-то вред, однако ввело в секундное замешательство. А когда он снова кинулся на Солли, перед ним возникла гневная Миэльори, дважды взмахнувшая саблей крест-накрест. Верзила попятился.

— Валите отсюда на хрен! — прошипела альвийка и, не убирая саблю, ринулась к лестнице, увлекая за собой Лотлайрэ и Солли.

Побежденные охранники поспешили последовать ее совету, стремглав бросившись из дома.

Взбежав по лестнице, Миэльори быстро огляделась и толкнула сначала одну дверь, потом вторую, третью. Им повезло с четвертой дверью — распахнув ее, они увидели сидящую на диване Виаллу, платье которой было спущено на живот, и невысокого мужчину в лиловом дублете, стоящего перед ней на коленях и целующего ее аппетитные грудки.

Увидев их, он вскочил. Виалла испуганно вскрикнула, прикрываясь руками. Кажиматис не стал выяснять причину визита вооруженных воительниц, а сразу развернулся и кинулся к двери в углу комнаты. Распахнув ее, он скрылся за ней, щелкнув засовом.

Миэльори и Лотлайрэ пришлось потратить не меньше, чем полминуты, чтобы справиться с дверью. Наконец, воспользовавшись мечом Лотлайрэ как рычагом, они выломали хлипкий засов. Солли, тем временем, помогла одеться пунцовой от стыда Виалле, нежно скользнув ладонью по груди и маленькому темному соску.

За дверью оказалась винтовая лестница вниз.

— Демоны! — ругалась Миэльори, сбегая по ступенькам. — Этот урод наверняка уже сбежал, пока мы возились с дверью…

Уткнувшись внизу лестницы в еще одну дверь, Миэльори из всех сил ее пнула. Дверь распахнулась, и они с Лотлайрэ оказались в той же самой гостиной, где они сражались с незадачливыми охранниками.

Кажиматиса они увидели сразу. Немного не успев добежать до входной двери, он стоял на коленях на полу, умоляюще протянув руки вперед — к направленным на него обнаженным мечам Гленарда, Крейгана и еще двух тайных стражников.

— А вы-то что здесь делаете?! — выпалила Миэльори.

— Вот как раз это я и хотел у вас спросить… — Гленард изумленно разглядывал запыхавшуюся альвийку и жену.

— Орден Фиалок? — Гленард покачал головой и обвел взглядом устроившихся на диванах Миэльори, Лотлайрэ, Солли и Виаллу. — Серьезно? Ну, хорошо, хоть не Орден Роз.

— Я вот тоже так думаю, — альвийка усмехнулась.

— И давно он существует?

— Не так давно, — Солли покачала головой, — но, как видишь, уже действенно.

— И что вы узнали про Кажиматиса?

— Что он втирается в доверие к благородным дамам и соблазняет их, — рассказала Лотлайрэ. — Настраивает их против тебя и даже против Императора. Ты тоже поэтому здесь?

— Нет. То, что я сейчас скажу, является абсолютной тайной. Вы должны понимать, что рассказывать кому-либо о том, что здесь произошло — это означает сильно навредить Империи.

— Никто из нас не собирается вредить Империи, — уверила его Солли. — В этом и смысл Фиалок.

— Хорошо. Мы узнали, неважно как, что Кажиматис связан с кадирской разведкой. Он шпион Кадирского Галирата. Поэтому мы и пришли его арестовывать. И я совершенно не ожидал увидеть никого из вас здесь.

— Шпион? — Солли подняла брови. — Что ж, это объясняет его попытки влезть в доверие к женам членов Совета и герцогов. Но почему он первым делом решил настроить их против тебя? Зачем действовать так явно, привлекая твое и наше внимание? Он мог бы еще годами просто выуживать информацию из доверчивых женщин.

— А вот это мы сейчас и узнаем, — Гленард встал. — Слушай, Солли, я не против этого общества Фиалок. Делайте, что хотите. Если это на благо Империи, то я даже готов всесторонне помочь. Единственное, прошу тебя, поклянись, что Орден Фиалок не будет действовать ни против интересов Империи, ни против Императора.

— Клянусь, Гленард, — Солли встала и торжественно приложила правую руку к левой груди. — Для этого я и созывала Фиалок: для помощи Империи и Императору. Но прости, Гленард, я не буду клясться в верности тебе или Тайной Страже, и Фиалки не будут исполнять твои указания.

— Я и не прошу, — Гленард улыбнулся. — Ну, пойдемте, порасспрашиваем нашего доброго доктора.

— Судя по имени, Кажиматис, ты откуда-то из Зведжина или из Плодэна, — констатировал Гленард.

— Из Зведжина, — доктор, сидя в кресле со связанными за спиной руками, мрачно смотрел на Гленарда снизу вверх. — Из баронства Пеледос. Это на юго-востоке герцогства.

— Ну, и прекрасно. Очень хорошо, что ты настроен рассказывать. Это всем упростит жизнь, в первую очередь тебе. Так и продолжай. Можешь, например, рассказать о том, как и с кем ты работаешь, шпионя на кадирцев.

— Не понимаю, о чем вы говорите, — Кажиматис поджал губы.

— Всё ты прекрасно понимаешь. Ну, не хочешь рассказывать сейчас, оставим этот вопрос на потом. Ты нам в подвалах Дома Тайной Стражи всё расскажешь, а как мы этого добьемся, я при дамах говорить не хочу. Они у нас хотя и крепкие, вон твоих защитничков-то разогнали, но от описания того, что с тобой в наших подвалах сделают, даже они могут в обморок упасть. Но ты не переживай, держать тебя в неведении долго не будем, скоро сам всё узнаешь.

Кажиматис побледнел и потупил взгляд.

— Ответь мне и твоим милым гостьям только на один вопрос, и мы поедем с тобой в Дом Тайной Стражи, — продолжил Гленард. — Мы знаем, что ты соблазнил многих хороших женщин. Видимо, в постели ты действительно неплох. Даже жалко будет у тебя твое мужское достоинство вырывать… Впрочем, его можно будет засушить и сохранить на память. Прости, я отвлекся. Не надо так дрожать, может, до этого и не дойдет еще. Может, только пальцами обойдемся. Хм… Итак, мы знаем, что ты убеждал их интриговать именно против меня. Почему? Что я тебе плохого сделал? И зачем привлекать к себе столько внимания?

Кажиматис промолчал.

— Не молчи, прошу тебя. Видишь же, дамы ждут ответов. Если они ответов не получат, я тебя на пять минут оставлю вон с той грозной альвийской красавицей с саблей. Уверяю тебя, пяти минут ей хватит, чтобы получить ответ. У нее были хорошие учителя. Или всё же решишь пока сохранить все части твоего тела? Почему ты убеждал женщин выступить против меня?

— У меня не было выбора…

— Громче!!

— У меня не было выбора! Он бы меня иначе убил! И ее тоже, наверное!

— Хм, уже лучше, — Гленард почесал бородку. — Продолжай. Кто он? Кто она?

— Герцог Стеррен ан Меддан. Он застал нас с Мэйгрид. Он чуть не убил нас обоих, но дал возможность…

— Подожди, — Гленард недоверчиво потряс головой. — Ты хочешь сказать, что трахал герцогиню Мэйгрид ан Меддан, жену Казначея Империи?

— Да, — сокрушенно повесил голову Кажиматис.

— Уже интересно. И герцог Стеррен вас застал?

— Да…

— И вместо того, чтобы убить тебя, или просто покалечить, приказал тебе и Мэйгрид настроить других против меня?

— Ну, да…

— Ничего себе он на меня взъелся! — Гленард был изумлен. — Если он даже изменой жены воспользовался только для того, чтобы меня с должности свалить… Удивительно. Значит, герцог Стеррен настолько недоволен тем, что мы со Славием делаем, а особенно я сам, что интригует и ищет пути ослабить и уничтожить меня. Интересно… Полезное знание. А Маджир тоже хочет, чтобы я ушел?

— Нет, но он это одобрил… — Кажиматис резко заткнулся, поняв, что сболтнул лишнее.

— Ты продолжай, продолжай, — Гленард взмахнул рукой. — Ты тут уже себе не на один смертный приговор наговорил, поэтому искренность — это сейчас твой единственный шанс выжить. Так, что Маджир, одобрил это?

— Одобрил… Он решил, что ваш уход ослабит Империю. И ему это на руку.

— Ну, конечно, — Гленард усмехнулся. — Тем более, он не хотел потерять такого ценного агента, а встревать в распрю с разъяренным Стерреном он не собирался. Да и иметь на Казначея Империи такой компромат будет полезно. Дамы, ваше любопытство удовлетворено?

— Да, — кивнула Солли.

— Ну, что ж, тогда я забираю этого чудо-лекаря в наш гостеприимный домик по соседству с Императорским дворцом.

— Может, оставишь его со мной наедине минут на двадцать? — Миэльори подмигнула. — А то даже интересно, чем он так всех этих женщин покорил…

— Думаю, что в первую очередь, заботой, — Гленард пожал плечами. — Многие благородные дамы страдают от того, что их мужья уделяют больше времени охоте, пирам и управлению своими уделами, чем собственным женам.

— А ты-то откуда знаешь? — с хитрой улыбкой поинтересовалась Лотлайрэ.

— А я Великий Инквизитор, мне положено такие вещи знать, — Гленард улыбнулся в ответ и повернулся к Миэльори. — Но если хочешь, принцесса, я тебе его отдам на короткий промежуток времени между допросом и эшафотом, и ты сможешь сама выяснить, чем он так всех покорил. Если, конечно, к тому времени, у него останется, чем покорять женщин. Но это зависит от его откровенности. Будешь, откровенен, Кажиматис?

Доктор что-то невнятно промычал, смотря в пол.

— Мне кажется, будет, — Гленард сделал знак стражникам, они подхватили Кажиматиса и выволокли его из комнаты. — Солли, Лотлайрэ, Миэльори, Виалла, благодарю вас за помощь. Позвольте мне откланяться. Простите меня, но меня ждут важные и неотложные дела. Да и вам, уверен, нужно к балу по случаю Самхайна готовиться. Желаю вам прекрасного дня!

 

Глава XX

5 день XI месяца 578 года

Рогтайх, столица Империи. Белый город, ресторация «Курица и картошка».

— Я думаю, что этого будет достаточно, — Вернх арр Сабхар отправил в рот очередной кусок курицы. — Я уже отправлял Его Высокопреосвященству отчеты о прошлых происшествиях с посланником Маджиром. Теперь, после компрометации Кажиматиса и его шпионской сети, отправлю новый всеобъемлющий отчет. Без выводов, но с очевидными намеками. Я сослался на то, что у меня есть несколько завербованных источников при дворе и в Тайной Страже, которые подтверждают, что Маджир может быть подкуплен тобой. У тебя уже есть определенная репутация в Галирате, поэтому это будет выглядеть правдоподобно. О твоих талантах и успехах там наслышаны.

— Неужели? Приятно слышать, — Гленард поставил глиняную кружку на стол. — Как скоро можно ожидать реакции Айзифа?

— Сложно сказать. При дворе Галира ничего быстро не происходит. Пока бумаги доплывут, пока будут рассмотрены в канцелярии, пока попадут на глаза Его Высокопреосвященству… Потом, вероятно, Галир Айзиф захочет вызвать посланника Маджира и лично побеседовать перед принятием решения. Здесь всё может сорваться. У меня есть друзья при дворе, но я не могу откровенно просить их надавить на Галира — это будет подозрительным. Да и потом, ты не знаешь Айзифа, Гленард — он принимает все серьезные решения сам, не озираясь на мнение советников. В общем, если что-то и произойдет, то не раньше чем через несколько месяцев.

— Хорошо. Тогда ждем. Я должен тебя предупредить, Вернх, что на Кажиматисе мы не остановимся. Мы будем выискивать его связи и вскрывать его шпионскую сеть. Кого-то арестуем, за кем-то установим наблюдение. Мы не будем останавливаться, пока не найдем всех. Когда ты станешь главным посланником, тебе придется строить свою собственную сеть агентов и информаторов. Но, мы тебе в этом поможем.

— Даже не знаю, радоваться ли этому… — Вернх покачал головой.

— Тебе не обязательно радоваться этому. Радуйся золоту и почестям, которые на тебя посыплются.

— А что потом, Гленард? Ладно, если всё пойдет хорошо, то через пять-десять лет я вернусь ко двору Его Высокопреосвященства и займу там какую-нибудь почетную должность. Ну, а если наш союз вскроется? Мне не очень хочется оказаться в яме со змеями, а это будет самое легкое наказание за предательство, из тех, что может выбрать Галир Айзиф. Он очень изобретателен.

— У нас с тобой договор, Вернх. Ты помогаешь нам, мы помогаем тебе. Если опасность станет слишком велика, увезем тебя куда-нибудь на север, поменяем имя, спрячем. Потом, выкупишь лавочку, будешь продавать специи баронам и богатым купцам. Ну, или просто получишь какой-нибудь небольшой замок, баронский титул и будешь сидеть за высокими стенами в безопасности.

— Ты обещаешь?

— Я обещаю помочь. Но тебе тоже не стоит делать глупости. Будь осторожен, Вернх. Мы сможем тебя защитить, но всё имеет свои пределы.

— Честно говоря, мне даже встречаться с тобой опасно, — Вернх поежился и опасливо огляделся вокруг — зал ресторации «Курица и картошка» был почти пуст. — Если нас кто-то здесь увидит, то плакали все наши планы относительно Маджира. Да и мне жить останется недолго.

— Не бойся, — Гленард усмехнулся. — В этот поздний час все посетители, которых ты видишь, — тайные стражники. И, кстати, этого никто не знает, но эта ресторация принадлежит мне. Не напрямую, конечно, и даже формальный ее владелец не знает, что полученные им на ее открытие деньги мои. Но «Курица и картошка» — это мое заведение. Как и несколько других в Рогтайхе, например, новомодная ресторация «Сирень и крыжовник». Это дает мне несколько приятных надежных мест для общения. Да и, к тому же, является неплохим вложением свободных средств.

— Вот как? — Вернх удивился. — Никогда не думал, что ты интересуешься ресторанным делом.

— Люблю вкусно поесть, — сознался Гленард. — Но ты прав, наши встречи могут быть небезопасными для тебя. Могут поставить под удар всю нашу с тобой работу. Мы многое сделали вместе, а можем сделать еще в сотни раз больше. Жалко будет это по глупости потерять. Поэтому впредь мы с тобой будем встречаться только на официальных мероприятиях при дворе Императора. А по нашим делам общаться мы с тобой будем через кого-то из моих тайных сотрудников. Я выберу кого-нибудь из малоизвестных и не связанных напрямую со Стражей. Он с тобой свяжется.

— Как я его узнаю?

— Ну… Скажем, он сообщит тебе, что курица без ума от картошки. И передаст запечатанное письмо от меня, где я упомяну какой-нибудь факт, который знаем только мы с тобой. Годится?

— Годится, — кадирец вздохнул.

— Ну, тогда, выпьем на прощание за курицу и за картошку! И за успех нашего совместного предприятия!

6 день XI месяца 578 года

Рогтайх, столица Империи. Императорский дворец.

Вид на город, открывающийся с галереи, приводил в восхищение. Пожелтевшие сады Белого города постепенно начинали скидывать свои одеяния, чувствуя приближение зимы. Над Бурым городом стояли тысячи столбов дыма — холодным безветренным солнечным утром дым поднимался вертикально вверх. Корабли в порту и в заливе были похожи на гигантских китов, прилегших отдохнуть на темно-синей поверхности воды. А дальше, до самого горизонта, простиралась стеклянная гладь моря.

Гленард поплотнее завернулся в мягкий плащ из дорогой тонкой шерсти. Хотя он и родился, и жил на севере, он так и не смог за всю свою жизнь заставить себя полюбить прохладу осенних и зимних утренних часов.

— Удивительно, что, несмотря на смену времен года, город, на самом деле, почти не меняется, — Гленард повернул голову к стоящему у парапета графу Рэнальфу ан Фьодмор, Маршалу Империи. — По крупному счету, что жители Рогтайха делали летом, тем они и занимаются осенью, зимой, весной. С тем же энтузиазмом и скоростью. Муравейник, который никогда не спит. За пределами столицы всё не так. В деревнях и в баронствах всё зависит от цикла урожая. Пахота, сев, прополка, сенокос, сбор урожая, молотьба, заготовки, запасание дров, и всё по новой на следующий год. Даже в городах, даже в столицах герцогств, всё, так или иначе, связано с этим циклом. Всё меняется летом и зимой. А здесь — такое впечатление, что за городскими стенами совсем другой мир. Империя — не Рогтайх, а Рогтайх — это не Империя.

— Количество населения сглаживает различия времен года, — граф повернулся к подпиравшему колонну Гленарду. — Различия, конечно, есть, особенно у моряков и рыбаков, но, по крупному счету, ты прав. Это как в армии, Гленард. Весной маршируем, летом маршируем, осенью маршируем, зимой маршируем. Всегда есть, чем заняться.

— И лучше уж так, чем те различия день ото дня, которые случаются на войне.

— Многие хотели бы какой-никакой войны, — Рэнальф грустно усмехнулся. — На войне можно выслужиться, получить награду, новое звание. Можно из солдата дорасти до офицера. Многие скучают по войне, Гленард.

— Можно дорасти до офицера. А можно и не дожить до вечера. Или вернуться без каких-то частей. Мало ли безногих и безруких калек бродят по Империи после Злой Войны?

— Немало. Ты прав, я с тобой и не думаю спорить. Но далеко не все умные, и далеко не все это понимают. Но что делать с этими желающими повоевать — мне надо придумать.

— Сократи армию, — пожал плечами Гленард.

— Ты точно на Империю работаешь, а не на Кадир?

— Я не говорю всех разогнать. Наоборот, организуй в каждом герцогстве центры обучения. Обяжи каждого крестьянина пройти курс тренировок — полгода или год. Или несколько курсов зимой, несколько лет подряд, всё равно им зимой делать нечего. Получишь армию, которая будет маленькой в мирное время, но сможет мгновенно вырасти до огромной и уже обученной армии в случае войны. Разгони всех глупых, повысь умных. Придумай какие-нибудь почетные звания, какие-то награды.

— Всё это не так просто, — Маршал вздохнул.

— Рэнальф, обернись вокруг! Вокруг почти пятьдесят миллионов человек, к управлению которыми мы с тобой непосредственно причастны. У каждого из этих миллионов людей свои мысли, желания, страхи, мечты и понимание, как правильно управлять государством. Спроси у каждого извозчика, он тебе столько наговорит, что хоть сейчас его в Императорский Совет бери. Начни разговор с любым человеком с фразы «Такую Империю просрали…», и он тебе выложит всё, что, по его мнению, должен был сделать Император и не сделал. И что? Слушать их всех? Все пятьдесят миллионов противоположных мнений? Император доверил нам помогать ему править Империей не потому, что мы его друзья, а потому, что считает, что наши советы могут быть ему полезны. Мы не должны думать о том, что кому-то не понравятся наши решения — они однозначно не понравятся миллионам людей. Любые наши решения. Захотим сделать одно — миллионы не одобрят. Захотим сделать другое — другие миллионы не одобрят. Не будем делать вообще ничего — вообще никто не одобрит. Ну, и зачем нам об этом думать? Мы с тобой имеем какое-то собственное представление, какой мы хотим видеть Империю. Правильное, неправильное — нет таких слов. Не бывает в управлении государством правильных и неправильных решений. Славий знает о том, что мы хотим сделать с Империей, и если он нас терпит на наших постах, значит, по крупному счету, разделяет наши желания. А посему, Рэнальф, не стоит думать о сложности наших решений или о том, одобрит ли их кто-либо. Всё, что должно нас волновать — это верим ли мы в то, что от наших решений и действий Империя станет лучше. И то, одобряет ли Император эти наши решения и действия. Нельзя угодить всем, Рэнальф. А значит, нужно выбрать одного, кому мы хотим угодить. И на наших должностях — таким человеком должен быть Император.

— Ты прав в чем-то, Гленард, — Рэнальф задумчиво следил за входящим в гавань большим торговым кораблем, — хотя я не могу сказать, что я полностью во всем согласен.

— Ну, и не надо, — Гленард улыбнулся. — Кто, в конце концов, сказал, что я прав? У каждого своя правда.

— Ты ведь, не о городе хотел со мной поговорить, Гленард? И не о том, что зима близка. В чем причина нашей встречи?

— Причина важная, — он приблизился к графу и встал с ним плечом к плечу, понизив голос почти до шепота. — Мне стало известно, что герцог Стеррен ан Меддан пытается настроить знать Рогтайха против меня и, возможно, против Славия. Я не знаю пока, как далеко он зашел, но есть косвенные признаки, что далеко. У меня есть основания подозревать, что Стеррен готовит заговор против Императора.

— Ты уверен? — Рэнальф озабоченно посмотрел на Гленарда. — Это серьезное обвинение. Стеррен, конечно, недоволен последними решениями Славия, да и твоим присутствием в Совете тоже, скажем честно. Я не удивлюсь, если он интригует против тебя. Но заговор против короны — это совсем другое дело.

— Стеррен возмущен моими действиями. А мои действия — это реализация желаний и задумок Императора. Следовательно, Стеррен недоволен не только и не столько мной, сколько Императором и его идеями. А это уже измена. У меня есть серьезные основания полагать, что дело зашло уже довольно далеко. Ты понимаешь, что, как Великий Инквизитор, я не просто так слова на ветер бросаю. Стеррен вербует союзников.

— Меня он еще не пробовал завербовать, Гленард. Ты это хотел услышать?

— И это тоже. И еще ответ на вопрос — если Стеррен придет к тебе, прислушаешься ли ты к нему?

— Мы уже говорили об этом, Гленард, — граф вздохнул. — Я с Императором, я с тобой, я с Империей. Зачем об этом говорить снова? Ты мне не веришь?

— Верю, Рэнальф. Но мне понадобится помощь. Я постараюсь не допустить открытого столкновения, но если оно всё-таки произойдет — с кем будет армия?

— Армия будет с Императором. Подчеркиваю, не с тобой, не со Стерреном, а со Славием и с тем, кого он поддержит в этом противостоянии.

— Это то, что я хотел услышать.

— Ты уверен, что услышал правильно, Гленард? Или ты просто уверен в том, что Император безоговорочно поддержит тебя, а не Стеррена?

— Не имеет значения, Рэнальф. Если Император захочет мою голову, я тут же положу ее на плаху. И это не просто фигура речи. Ты не знаешь, сколько раз я вступал в смертельные схватки за Славия и за Империю.

— Знаю. Император мне рассказывал. И я ценю это в тебе. Уверяю тебя, что, если придется, я тоже с радостью отдам свою жизнь за него. Если ты защищаешь Императора, Гленард, если ты защищаешь Империю, я буду биться плечом к плечу с тобой, до конца. И это тоже не просто слова.

— Знаю, Рэнальф. Спасибо тебе. Поскольку в мои обязанности входит защита Императора и поиск его врагов, могу ли я быть уверен, что если Стеррен придет к тебе с предложением присоединиться к заговору, ты расскажешь мне об этом?

— Конечно, Гленард. Я не присоединюсь к заговору.

— Может быть, — Гленард почесал бородку, — было бы лучше, чтобы ты согласился. И сообщал бы о действиях заговорщиков.

— Возможно… Это официальная просьба, Гленард?

— Да, официальная просьба. Я прошу тебя для вида присоединиться к Стеррену, если он попросит. Ты не будешь считаться заговорщиком, Славию я всё объясню. Но если Стеррен не будет тебе предлагать, сам об этом не говори — это его насторожит.

— Хорошо, договорились.

— Спасибо тебе.

— Слава Императору!

— Слава Императору!

9 день XI месяца 578 года

Рогтайх, столица Империи. Где-то в Белом городе.

— И отправились они в дальний путь во славу Блистающего короля!

— Слава Блистающему королю!

— И направляла их помощь Владычицы озера!

— Слава Владычице озера!

— Много дорог нужно пройти, чтобы найти Священную чашу под белым парчовым покрывалом, но только истинно достойному и праведному дозволено узреть ее. Хочешь ли ты, рыцарь, вступить на путь праведности? Хочешь ли ты стать достойным? Готов ли ты пройти три тысячи дорог во славу Блистающего короля и Владычицы озера, дабы узреть Священную чашу?

— Слава Блистающему королю! Слава Владычице озера!

— Я готов!

— Посвятишь ли ты всю жизнь свою Блистающему королю?

— Слава Блистающему королю!

— Посвящу!

— Посвятишь ли ты всю жизнь свою Владычице озера?

— Слава Владычице озера!

— Посвящу!

— Клянешься ли ты без сомнений и трусости отдать свою жизнь за них?

— Слава Блистающему королю! Слава Владычице озера!

— Клянусь!

— Отринешь ли ты всех богов и всех властителей, кроме Блистающего короля и Владычицы озера?

— Слава Блистающему королю! Слава Владычице озера!

— Отрину!

— Ты готов, рыцарь?

— Я готов!

— Протяни свою руку Блистающему королю!

— Слава Блистающему королю!

Нож блеснул. Лезвие скользнуло по ладони. Капли крови упали в чашу, наполненную маслом.

— Склони свою голову пред Владычицей озера!

— Слава Владычице озера!

Нож блеснул. Прядь волос отделилась и упала в чашу.

— Да займешь ты свое место, рыцарь, за столом с братьями твоими, с Блистающим королем и с Владычицей озера!

— Слава Блистающему королю! Слава Владычице озера!

Факел наклонился. Масло в чаше вспыхнуло. Многоголосый хор радостно закричал.

— Слава Блистающему королю! Слава Владычице озера! Слава Блистающему королю! Слава Владычице озера! Слава Блистающему королю! Слава Владычице озера!

— Да будет тебе наречено имя Персевал! Встань к своим братьям, сэр Персевал! Твой путь начался, и отныне вы идете по нему вместе, в горе и в радости, в счастье и в горе, деля хлеб и вино, во имя истинного рыцарства! Добро пожаловать, брат!

— Слава Блистающему королю! Слава Владычице озера!

11 день XI месяца 578 года

Рогтайх, столица Империи. Комната для важных гостей в ресторации «Сирень и крыжовник» на Проспекте Андера в Белом городе.

— Нам сейчас безопаснее встречаться здесь, чем у меня дома, — герцог Стеррен ан Меддан почти шептал, остальные вслушивались, наклонившись. — Гленард может следить за моим домом, вы сами наверняка знаете, как это делается. Поэтому я попросил вас собраться здесь, а хозяин этой ресторации любезно согласился обеспечить нас возможностью зайти с черного хода, не привлекая внимание.

— Для чего это всё? — граф Джессон ан Донлайдир вопросительно посмотрел на Стеррена.

— Сейчас объясню. Но сначала позвольте представить всех, на всякий случай. Меня, герцога Аррикумму и герцога Клафтхорда вы знаете. Граф Игнатис ан Септемколлис — полковник, глава Тайной Стражи Меддана. Барон Кейдан ан Хвидис — полковник, глава Тайной Стражи Аррикуммы. Барон Айлэн ан Нодден — полковник, глава Тайной Стражи Клафтхорда. Барон Радомир ан Житнеполе — полковник, глава Тайной Стражи Глареана. Граф Джессон ан Донлайдир — полковник, глава Тайной Стражи Мерфрайна. Добро пожаловать, благородные господа!

— Стеррен, позволь я всё-таки всё объясню, — герцог Аррикумма говорил громче Стеррена. — Мы пригласили вас, господа, потому что по некоторым признакам подумали, что у нас с вами могут быть общие интересы.

— И какие же именно, ваша светлость? — поинтересовался полковник Радомир.

— Нам не нравятся те изменения, которые хочет совершить в Империи барон ан Кратхольм. Мы опасаемся, что то, что он делает, приведет Империю в состояние чрезвычайно плачевное. В первую очередь, он для того, чтобы набить свои карманы, разорит и разрушит Тайную Стражу, а затем, чтобы набить золотом уже сундуки, нанесет болезненный удар всей Империи. Мы хотели поинтересоваться, видите ли вы те же угрозы, что и мы?

За столом воцарилось молчание.

— Ваши светлости, — наконец, заговорил граф Джессон, — мы служим далеко от столицы, и до нас не всегда доходят новости полностью, поэтому я не могу судить полно о том, что вы говорите. Однако должен сказать, исключительно от себя, что лично меня назначение барона Кратхольма моим командиром в обход более достойных кандидатов, и даже без рассмотрения таких кандидатов, довольно сильно покоробило. Тем более, что Гленард по своему опыту и умениям не стоит и тени того, чего знал и умел генерал Донрен. Еще вчера этот Гленард был сержантом где-то на южной границе, и вот он уже генерал Тайной Стражи и командует самой влиятельной структурой в Империи. Это неправильно.

— Насколько я понимаю, — продолжил полковник Радомир, — вы, ваши светлости, пригласили нас сюда не для того, чтобы просто поделиться вашими сомнениями. У вас есть какой-то план, как избавиться от Гленарда, и вы хотите пригласить нас в нем поучаствовать. Об этом свидетельствует и состав участников встречи, и ее обстоятельства. Так что вы хотите сделать?

— Так вы с нами? — спросил Стеррен.

— Это зависит от того, что вы предложите, — покачал головой полковник Радомир. — И какой план, и что получит каждый из нас.

— Император с Гленардом старые друзья, — добавил полковник Игнатис. — Не так просто будет навредить Гленарду, не навредив Императору.

— Вот именно об этом мы и говорим, — заспешил герцог Арсенн. — Наш план заключается в том, чтобы открыть глаза Императору на то, кто такой Гленард на самом деле. Собрать порочащие сведения, показать, что всё, что он делает, делается лишь для его личного блага. Если нужно, придать фактам нужную окраску.

— А если нужно, выдумать? — иронично подхватил полковник Радомир.

— Если нужно, то да, — Арсенн не выказал и тени смущения. — Ради большого дела, ради Империи, можно пойти и на небольшое преувеличение. Когда же нам удастся зажечь искру сомнения, мы раздуем ее, чтобы Император начал смотреть на Гленарда с подозрением. А потом мы убедим Императора лишить Гленарда поста, арестовать и сослать его. Вряд ли Славий решится казнить Гленарда. Но нам будет достаточно и ссылки.

— Гленарда многие поддерживают, — с сомнением заметил полковник Кейдан. — А вас всего трое.

— Нас трое герцогов Империи, ваша милость, не забывайте. Также, я уверен, нам удастся убедить герцога Танферрана поддержать нашу задумку — он тоже не в восторге от Гленарда. Также мы рассчитываем на Мерфрайн, Фьотдайх, Глареан и, возможно, Плодэн и Зведжин. По крайней мере, на нейтральность последних. А с вашим участием и возможностями у этого предприятия практически нет шансов потерпеть поражение.

— Гленарда поддерживает Император, — настаивал полковник Кейдан. — При всех моих сомнениях относительно Гленарда, идти против Гленарда, значит — идти против Императора.

— А даже если и так, то что? — затараторил Арсенн ан Аррикумма. — Если Император своими решениями и действиями разрушает Империю на глазах, разве не должны мы встать рядом и защитить Империю от такого Императора? Мы уберем Гленарда, а потом зададим Императору вопрос — хочет ли он иметь великую Империю или великие потрясения? И если ответ нам не понравится, то это будет означать, что сам Император стал врагом Империи, стал врагом народа Империи. И разве не надлежит в этом случае избрать иного Императора, который будет вести Империю к истинному процветанию, а не к ужасающей гибели?

— Это измена, ваша светлость, — полковник Кейдан мрачно покачал головой. — Это заговор против Императора.

— Подождите, ваша милость, — Стеррен примиряюще поднял ладони. — Его светлость герцог Аррикумма немного горяч и, возможно, заглядывает дальше в будущее, чем имеет смысл заглядывать. Давайте оставим в стороне вопросы Императора и Империи. Мы все здесь верные сыны Империи, и клялись в верности Императору. Но мы не клялись в верности Гленарду, а Гленард является в данный момент той силой, которая раскачивает лодку Империи, угрожая пустить ее на дно. Вы согласны, что его нужно сменить более достойным человеком? Я вижу, что согласны.

— Согласны-то мы согласны, — полковник Радомир пристально посмотрел на Стеррена, — но это не значит, что мы будем помогать вам реализовывать ваш план. Давайте прямо и честно: что мы получим, если вас поддержим?

— В первую очередь, вы получите сильную Империю и избавитесь от сопляка-дурня во главе Тайной Стражи, — Стеррен улыбнулся. — Это уже немало. А лично вы, господа полковники, получите золото, много золота.

— И кто же станет Великим Инквизитором?

— Это решит Император, — пожал плечами Стеррен. — Но я уверен, что, обжегшись с Гленардом, он будет более разумно выбирать нового командира Тайной Стражи. А мы будем настоятельно советовать ему выбрать одного из вас. Остальные получат в подарок от нас земли и титулы в наших герцогствах. И не забудьте про золото.

— Надо подумать… — полковник Кейдан почесал затылок.

— Думайте, — Стеррен развел руками. — Но не забывайте, что время идет. С каждым днем задача будет всё усложняться. Гленард — неглупый человек. Он понимает, что его влияние на Императора — это залог его благополучия и богатства. Поэтому он старается всё больше этого влияния получить. Да и задуманное им уже реализуется. Еще немного, и колеса закрутятся — спасать Империю станет поздно. Наша карета полетит под откос, в глубокую пропасть.

— Я с вами, — кивнул полковник Радомир.

— Я тоже, — граф Игнатис.

— Поддерживаю, — полковник Айлэн кивнул.

— Ладно, но мы должны всё планировать сообща. Если вместе, то вместе — никаких вторых ролей, — сказал полковник Джессон.

— Полковник Кейдан? — Стеррен вопросительно посмотрел на сомневающегося полковника.

— Ладно, я с вами, — Кейдан вздохнул.

— Спасибо, господа, — Стеррен поднялся. — Мы разработаем предложение по плану действий, и соберемся вместе с вами снова, чтобы обсудить его и договориться о деталях.

12 день XI месяца 578 года

Рогтайх, столица Империи. Дом Тайной Стражи.

— Уверен, что они ничего не заметили? — Гленард еще раз пробежал глазами лист бумаги и поднял взгляд на Михала.

— Уверен. Наш агент, слуга в доме Арсенна Аррикуммы упомянул об этой ресторации, и герцог схватился за эту идею, а потом он сам убедил Стеррена.

— Отлично, Михал! Итак, герцог Меддан, герцог Аррикумма, герцог Клафтхорд и полковники Игнатис, Кейдан, Айлэн, Радомир и Джессон. Интересная компания. Про Радомира не думал. Ну, ладно…

— Прикажешь всех арестовать, Гленард?

— Нет, не сейчас. У нас сейчас есть только показания Кажиматиса под пыткой и подслушанный разговор. Славию, наверное, и этого хватит, но вот всем остальным нет. Арестовав их сейчас, мы только усилим недовольство. Нужно дать им возможность себя показать перед всем двором.

— Тогда что делаем?

— Установи наблюдение за ними всеми и за всеми их контактами. Будем ждать развития событий и наблюдать за их дальнейшими действиями. Будем готовы ответить. Что ж, они хотят поиграть — давай поиграем.

13 день XI месяца 578 года

Море Дубгорм в семидесяти километрах к юго-западу от Рауды, герцогство Зведжин.

Корабль назывался «Виллена». Так звали дочку первого владельца, когда-то заказавшего постройку корабля на верфях Рауды. С тех пор судно сменило нескольких владельцев и прошло несколько ремонтов, но до сих пор носило имя миловидной девочки-блондинки с большими голубыми глазами, давно уже выросшей, вышедшей замуж и покинувшей родной дом.

Поздней осенью светает поздно. Но даже когда солнцу пришло время подняться над горизонтом, намного светлее не стало. Небо покрывали плотные свинцовые тучи, моросил мелкий назойливый дождь, а вокруг корабля густился такой плотный туман, что рулевой не видел конца бушприта. Они были далеко от любых скал, и всё равно, рулевого раздражал приказ капитана идти под полными парусами в этой туманной слепоте. Но он молчал.

Боцман опасался, что ветер усилится, и дождь перейдет в шторм. Впрочем, тогда бы ветер, наверное, разогнал бы туман, а признаков этого не было. Он посмотрел на капитана, капитан был спокоен. Поэтому боцман тоже молчал.

Молчал и сам капитан. Он стоял, прислонившись спиной к грот-мачте, и задумчиво вглядываясь в белую пустоту, не обращая внимания ни на что вокруг.

Напряженно молчали матросы. Сидели, кто на ящиках, кто просто на палубе, и молча ждали очередной команды боцмана.

Молчание было и в трюме. Те, кто там находились — закованные в цепи мужчины и женщины — уже не хотели ни говорить, ни кричать. Время криков, стонов и проклятий прошло. Они охрипли и убедились в безрезультатности стенаний. Они уже пытались бежать, пытались сражаться, пытались протестовать, но лишь убедились в бессмысленности и в безысходности этих действий. Они смирились и покорились своей судьбе, какой бы она ни была. Поэтому они просто молчали, уставившись в старые подгнившие доски пола.

«Виллена» шла под всеми своими парусами, серыми, как и клубящийся вокруг них туман, в тишине и напряженном молчании, разрезая форштевнем серо-зеленые волны и белую пелену, словно корабль-призрак из страшных матросских легенд, обреченный вечно скитаться в морской дали.

«Виллена» шла на юг.

 

Глава XXI

16 день XI месяца 578 года

Рогтайх, столица Империи. Дом Тайной Стражи.

— Ну, как поездка? — Гленард стремительно вошел в свой кабинет и занял место в кресле за столом, выжидающе смотря на Крейгана и Галхара.

— Успешно, — Крейган криво усмехнулся.

— Что за скепсис?

— История тебе понравится, Гленард. Как раз в твою копилку историй о замечательных людях с доброй душой.

— Заинтриговал, Крейган, — Гленард улыбнулся. — Ну, давай, рассказывай.

— Ты бывал в Таргаране?

— Пару раз, проездом.

Гленард восстановил в памяти вид столицы герцогства Мерфрайн. Самый северный из трех больших приморских городов Империи, меньше Рогтайха, но крупнее зведжинской Рауды. Его можно было принять за младшего брата имперской столицы. Такой же замок на высоком холме, к которому примыкала огороженная стеной богатая часть, а вокруг, между стенами и морем, теснились бедные, очень бедные и просто нищие окраины и посады.

На самом деле, и правда, связь между городами была. Император Андер Великий, основатель Империи, строил Рогтайх, свою новую столицу, по образу и подобию древней столицы своего первого королевства Мерфрайн — Таргарана. Так что, в реальности, это Рогтайх был младшим братом Таргарана, пусть и значительно переросшим его размерами.

Сам город Гленард знал плохо, но помнил, что в отличие от преимущественно кирпичной и каменной застройки Рогтайха, в Таргаране преобладали фахверковые и деревянные дома, что было весьма некстати во время пожаров.

— Ну, то есть, в принципе, город себе представляешь.

— Ага, — Гленард кивнул, — мрачноватое место.

— И не говори. И повод для визита ты нам дал невеселый.

— А у нас других поводов не бывает, Крейган.

— И то правда. Увы. В общем, прибыли мы туда по твоему указанию расследовать исчезновения детей. И всё оказалось гораздо хуже, чем мы думали.

— Вот как? — Гленард удивленно поднял брови. — Продолжай.

— Командира мерфрайнской Тайной Стражи, полковника Джессона, мы на месте не застали. Он как раз уехал в Рогтайх. Но мы быстро познакомились с капитаном Стейном из Фройсбриха. Пожилой воин, в Страже уже почти тридцать лет, собирается в отставку. Но мужик неплохой. Очень близко к сердцу эту историю с пропавшими детьми принимал.

— Так что там произошло-то?

— На протяжении последнего года пропадали дети. Сначала из трущоб и редко, раз в несколько недель. Но в последние месяцы стали исчезать и дети из благополучных, по таргаранским меркам, купеческих и ремесленных районов. И мальчики, и девочки, возрастом от семи до тринадцати лет. Просто исчезали средь бела дня, и их никто больше не видел. Пока это касалось только трущоб, никто шум не поднимал…

— Потому что, там и так каждый день по десятку смертей, — закончил за Крейгана Гленард. — Но как только дело коснулось «важных» горожан, сразу все завизжали.

— Именно так, — согласно кивнул Крейган. — И, догадайся, кого они обвинили первым делом?

— Нелюдей, конечно, — Гленард пожал плечами. — В Таргаране же, кажется, есть и альвийский квартал, и бьергмесский. Кого пришли громить?

— И тех, и других. Сначала уроды на площадях стали завывать, что альвы похищают детей, выпускают из них кровь и пекут с ней хлеб для своих богомерзких ритуалов.

— Ха! — Гленард покачал головой. — Неужели ничего нового не придумают? Этой сказочке уже лет триста, минимум.

— А зачем? Если и так прекрасно работает. Но погрома удалось не допустить. По крайней мере, ничего масштабного. Городская стража вместе с армией и Тайной Стражей окружили альвийский квартал. Капитан Стейн организовал встречу альвийских старост с цеховыми и гильдейскими советами. Альвам удалось убедить горожан в своей непричастности. На несколько дней все затихли. Недовольно, но затихли.

— А потом пошли бить бьергмесов, — догадался Гленард. — Небось, стали говорить, что проклятые карлики детишек, как поросят, запекают в своих кузнечных печах и жрут под пиво.

— Именно так. А ты откуда знаешь? Уже донесли?

— Нет. Просто я тебе навскидку могу, как минимум, десяток случаев привести, когда в качестве оправдания погромов бьергмесских кварталов наши милые добросердечные подданные Империи использовали именно этот предлог. Ничего нового. Вон, сколько лубков и бредовых манифестов по Империи ходит примерно такого содержания. Кстати, надо будет заняться этим вопросом. Кто-то же эту мерзость пишет, рисует. И кто-то же печатает и распространяет.

— Ну, так вот. Бьергмесы были к этому уже готовы, поэтому встретили толпу хорошо вооруженными, в доспехах и настроенные драться насмерть. Кровопролития удалось избежать частично силами капитана Стейна и его тайных стражников, а частично по причине трусости горожан, не ожидавших встретить такое мощное вооруженное сопротивление. Так или иначе, всё на время успокоилось, но к разгадке причины исчезновения детей никто так и не приблизился. И тут как раз появились мы.

— И что вы сделали?

— Перво-наперво изучили всё, что уже было собрано. Показания свидетелей, Стейн — молодец, опросил многих. Но безрезультатно. Люди видели детей, видели, как они бегали, играли. Но ни сам момент похищения, ни похищенных детей, ни похитителей никто не видел. Съездили на места нескольких преступлений, и ничего не нашли. И потом, сам понимаешь, когда точно не известен момент похищения, найти место похищения можно только очень условно. Ребенок, играя, может за пять минут пробежать несколько кварталов. В общем, зашли мы в небольшой тупик.

— А патрулирование улиц? Скрытое и явное?

— Ничего не дало, Гленард. Более того, как минимум, два ребенка пропало недалеко от мест, где были патрули.

— И что вы сделали?

— Ну, мы пару дней побегали по закоулкам нижнего города. Безрезультатно. А потом вечером сидели мы с Галхаром и Стейном за пивом, истории травили, байки, сказки. И вдруг я вспомнил старую-старую сказку, еще доимперских времен, как раз в Таргаране действие происходило. Про таргаранского крысолова.

— Да-да, помню, — Гленард оживился. — Таргаран поразило небывалое нашествие крыс, которые сжирали еду и разносили болезни. Никто их не мог вывести, пока однажды в город не пришел крысолов с дудочкой. Он запросил за свои услуги баснословную сумму, а король, тогда еще король, пообещал ему заплатить, смеясь над ним. Он думал, что это просто сумасшедший чудак, и он ничем не рискует. Крысолов играл на дудочке, а крысы пошли за ним. Он завел их в порт, сел в лодку и отплыл, продолжая играть. Крысы прыгали в воду и тонули, так он их всех и вывел. Но когда он пришел к королю за наградой, тот решил заплатить ему только четверть и прогнал крысолова. А на следующий день крысолов своей дудочкой увел из города всех детей, и они сгинули неизвестно где. Грустная, но поучительная история не столько о крысах, сколько о сущности человеческих обещаний.

— Ну, вот, сидим мы со Стейном, пьем пиво, и я ему так в шутку говорю: «А не завелся ли у вас тут крысолов, которому забыли заплатить?». И я смотрю на него, а он вдруг как будто об стену ударился — замер, побледнел, задрожал. Оказалось, действительно, в город не так давно прибыла бригада крысоловов, и какой-то конфликт у них вышел с герцогом, из-за чего им чего-то недоплатили. Мы Стейна стали расспрашивать, что за крысоловы, откуда. Он позвал пару своих сержантов, поговорил с ними. И оказалось, что крысоловы те еще в городе.

— И?

— И мы кинулись в нижний город их искать, прямо на ночь глядя. Нашли довольно быстро, выбили дверь в дом, всех четверых связали, обыскали дом. Ничего не нашли, кроме крыс, клеток, сетей, веревок, ловушек и других таких же крысоловных снастей. Дудочки, кстати, тоже нашлись, но не волшебные, самые простые — оказалось, что они часто используются крысоловами, так как крысы не любят высоких звуков.

— Интересно. Что крысоловы показали на допросах?

— Сначала ничего не хотели говорить, — Крейган пожал плечами, — как обычно. Потом сказали, что ничего не знают. Мы двоих растянули на дыбах, двух других познакомили с действием раскаленного железа. Честно скажу, немного переборщили. В общем, признались все четверо и в том, что похищали и убивали детей, и в том, что пытались убить герцога, и в том, что по заказу альвов и бьергмесов готовили заговор против Императора.

— Ну, под пыткой-то дело неудивительное, — Гленард скривился. — Какие-то слишком ретивые в Таргаране палачи. Нужно их подучить будет, как правильно допросы вести.

— Вот и я так же подумал. Кроме того, Галхар с ними поговорил и пришел к выводу, что они на себя наговаривают, а злобы в них нет. Ну, мы их чуть-чуть успокоили, и вдвоем с Галхаром стали их заново допрашивать.

— И что узнали?

— Что детей они не похищали. В это мы поверили, потому что никаких подозрительных улик ни в их доме, ни вокруг мы не нашли. Кто похищал — не знают. Признались, что специально подселяли крыс на склады, в мастерские, в таверны и в ресторации. Сначала подселяли, а потом отлавливали. Признались, что канцлер герцога, Витионис, потребовал с них взятку за получение выгодного контракта на вывод крыс из замка. Они согласились, им заплатили аванс, они его весь отдали Витионису, крыс всех вывели, но больше им ни герцог, ни Витионис, ничего не заплатили. Они решили остаться в Таргаране на время, чтобы компенсировать потери. Кроме того, хотели в отместку заселить снова крыс и в замок, и во все места, связанные с Витионисом или его друзьями. В общем, они оказались мошенниками, но не убийцами детей.

— Этого Витиониса, Крейган, нужно запомнить, — Гленард почесал бородку. — Он может быть и опасен, и полезен. Его можно будет использовать, только напрямую, не через таргаранское отделение. Кто знает, насколько они уже спелись с полковником Джессоном?

— Сделаем, Гленард.

— Продолжай, пожалуйста.

— Ну, в общем, Галхар подтвердил, что они говорят правду. Мы уже и руки опустили, так как снова след не туда нас завел, как один из них, самый молодой и тощий, Латий, южанин, говорит: «А вы у Доброй матушки спросите». Ну, естественно, мы заинтересовались, что это за Добрая матушка такая, и что она может знать. Оказалось, что это баронесса Долэнна ан Койнних, жена, соответственно, барона Филиба ан Койнних. Баронство Койнних не так далеко на юго-восток от Таргарана. Своих детей у нее не было, но она управляла детским сиротским приютом в нижнем городе. Пользовалась большим уважением среди горожан. Латий рассказал, что они были в приюте Доброй матушки, говорили о возможном отлове крыс, но не договорились о цене. А подкидывать крыс, чтобы цену завысить, они не стали — всё-таки сирот обманывать было стыдно. По словам Латия, если кто и знает хоть чего-то о детях Таргарана, то это Добрая матушка.

— Что вы сделали с крысоловами?

— Передали городской страже. Преступлений против Империи они не совершали, а мошенничество в таких мелких объемах — это не наша сфера.

— А взятка должностному лицу? — удивился Гленард.

— А по взятке мы хотели как раз узнать твое мнение. Мы можем их посадить за взятку, но тогда придется и Витиониса привлекать. Я подумал, что нам выгоднее будет его использовать, чем сажать.

— Хм… Ты прав. Продолжай.

— Дальше мы с Галхаром, естественно, отправились к этой Доброй матушке. Матушка, кстати, оказалась моложе, чем я ожидал — немного за тридцать. Приняла она нас доброжелательно, радушно, но про детей ничего сказать не смогла. Сказала, что из приюта пропало двое: мальчик девяти лет три месяца назад и девочка одиннадцати месяц спустя. Никто ничего не видел и не слышал. Обещала тут же сообщить Страже, если что-то узнает. В общем, распрощались мы с ней, вышли, и тут Галхар говорит, что она нам всё время врала.

— Да, — подхватил варх, — я просто чувствовал, что почти каждое ее слово — ложь. Она встретила нас с улыбкой, но в душе у нее был страх, злость и что-то очень темное. Помнишь мужа Элайны, Грагора? Вот у этой Доброй матушки внутри всё было ещё страшнее, чем у него.

— Ого! — Гленард удивленно покачал головой.

— Итак, Галхар мне всё рассказал, — продолжил Крейган, — и мы решили проследить за этой госпожой Долэнной. Устроились поудобнее в тени каких-то развалин, стали ждать. Вышла она из приюта через полчаса после заката, а закат в это время ранний. Вместе с ней было двое охранников бандитского вида. Мы с Галхаром вдвоем за ними следили. Тайную Стражу решили не привлекать — мало ли, какие у них местные взаимоотношения.

— Правильно, — Гленард довольно кивнул.

— У барона Койнниха в Таргаране есть дом в верхнем городе, где Долэнна и жила, когда бывала в городе, а это случалось часто. Мы думали, что туда она и направится. Но нет, они пошли куда-то в сторону порта, потом дальше, к северу от замкового холма. Через час они свернули в какой-то переулок и остановились. Мы затаились чуть поодаль. Ждали минут пятнадцать, потом к ним подошел какой-то невзрачный мужичок и передал мешок, большой, как из-под картошки. И мешок этот шевелился, будто там внутри кто-то живой был. Один из охранников взял мешок, другой дал мужичку что-то похожее на кошель. Мужичок ушел дальше по улице. У нас возник небольшой спор, за кем следить, но в итоге решили, что за Долэнной следить важнее. Она с охранниками прошла через переулок, потом еще через пару улиц и проулков, и там их ждал экипаж, похожий на черную коробку. Они сели в него, затащили мешок и быстро поехали куда-то в сторону верхнего города. Тут мы их потеряли.

— Нашли?

— Не сразу. Мы сначала решили, что они поедут домой к баронессе, и направились туда. Но когда мы, наконец, туда добрались, ни кареты, ни Долэнны там не было. То, что экипажа нет, я и сам видел, а то, что нет Доброй матушки, мне сказал Галхар. Он вроде как не чувствовал отпечаток ее личности.

— Это еще что такое? — Гленард повернулся к Галхару.

— Тебе же рассказывали про Сферы? — варх вопросительно посмотрел на Гленарда, тот кивнул. — Отпечаток личности это фактически то, как выглядит Сфера человека, ее эмоциональная картина. Я не могу видеть ее у всех, но Добрая матушка меня так поразила, что ее я запомнил. Когда мы приблизились к ее дому, я не почувствовал ее там. Зато почувствовал совсем в другом месте.

— Вот-вот, — продолжил рассказывать Крейган. — Галхар сказал, что чувствует ее недалеко на юго-востоке, ближе к стенам самого замка. Мы пошли туда. Пришлось покружить и разок ответить на неудобные вопросы городской стражи, но в итоге мы попали к какому-то дому, на вид небедному. За воротами мы увидели тот самый экипаж, хотя дом производил впечатление пустого — ни свечи в окне, ни движения. Только темнота за закрытыми ставнями.

— Полезли внутрь?

— Конечно. Пришлось постараться, чтобы не пораниться о шипы наверху забора, но обошлось без порезов. Пробрались к дому, постарались открыть заднюю дверь. Не получилось, была закрыта на засов изнутри. То же самое и с передней дверью. Но нам повезло — одна из толстых веток дерева в саду вплотную подходила к одному из окон второго этажа, не закрытому ставнями. Само окно было заперто, но мне удалось просунуть кинжал между створками и отодвинуть защелку. В общем, не без труда, но внутрь мы попали.

— И что внутри? — Гленард с интересом наклонился вперед.

— Темнота, тишина. Прошлись по комнатам — никого и ничего подозрительного. Галхар показывает вниз — спустились на первый этаж. Тоже сначала ничего, а потом услышали какой-то приглушенный крик. Галхар снова показывает вниз. Стали искать спуск в подвал. По следам в пыли на полу нашли в гостиной шкаф, который удалось сдвинуть. За ним оказалась дверь. Мы ее открыли и спустились по лестнице вниз, навстречу крикам. В конце спуска уперлись еще в одну дверь, за ней свет, но в замочную скважину ничего не разглядишь. Встал вопрос — врываться самим, на свой страх и риск, или позвать патруль городской стражи. Я был за стражу, Галхар хотел решить всё быстро, я колебался, поскольку не был уверен, сколько людей за дверью — по шагам и голосам мне казалось, что не меньше четырех мужчин плюс баронесса. Кричал ребенок, причем не один. Мы колебались и шепотом совещались, но тут снова раздался крик, какой-то очень надрывный, и я сдался.

— Ну, судя по тому, что вы здесь живы и здоровы, вы победили.

— Именно. Хотя было непросто. Мы ворвались внутрь, выбив дверь. Людей там оказалось гораздо больше, чем мы ожидали. Помимо баронессы, двух ее охранников и кучера там оказалось еще две женщины и восемь мужчин. Оказалось, что мы попали в большой подвал с кирпичными сводчатыми потолками, который простирался чуть ли не под всем садом. Подвал был ярко освещен факелами и свечами, а в нем… Гленард, там была настоящая комната пыток, чуть ли не круче, чем у нас здесь, в Доме Тайной Стражи! Там же было четверо детей, все около десяти — двенадцати лет. Все голые, прикованные к каким-то деревянным конструкциям. Две девочки, два мальчика. Одного мальчика пытали клещами и тисками. Девочку прижигали железом — это она кричала больше всего. Остальных двоих насиловали.

— Демоновы яйца! — потрясенно воскликнул Гленард.

— Они, взрослые то есть, еще и что-то распевали при этом. Сами они были кто совсем голый, кто полураздетый, в каких-то звериных масках. Одна из женщин, кстати, в момент нашего появления совокуплялась сразу с двумя мужчинами. В общем, то, в каком они были виде и чем занимались, нам помогло — ни у кого из них не было при себе оружия. Одежда и оружие были свалены по углам подвала. Но было весело. Мы стояли у двери, не давая им сбежать, и отражали вдвоем с Галхаром атаки голых людей, сначала с пыточными инструментами в руках, кто что успел схватить, а потом уже и с оружием, когда они до него добрались. Пришлось попотеть, но Галхар молодец. Я не знаю, как он это делает, но он их вводил в ступор, а потом бил своей палкой по голове, отправляя в обморок. Если вспомнить всё это и представить со стороны, то даже и смешно, наверное, всё это выглядело, если не брать в расчет обстоятельства.

— И что в итоге?

— Одного охранника я убил, двое тяжелораненых. Две женщины и один мужчина, оставшиеся на ногах, сдались. Остальных, включая четверых легкораненых, временно успокоил Галхар. Мы с ним не пострадали. Всех связали, детей освободили, прикрыли и тоже связали, чтобы не убежали, не дав показания. Поднялись наверх, позвали городскую стражу, послали за капитаном Стейном. Он как увидел, кого мы арестовали и при каких обстоятельствах, так у него чуть глаза на лоб не вылезли.

— И кто же это был?

— Ну, понятно, что баронесса Долэнна ан Койнних, барон Филиб ан Койнних тоже там был. И остальные, кроме двух охранников и кучера, тоже бароны и баронессы Мерфрайна. Один из них даже граф. Вот список.

— Ого, — Гленард пробежал глазами переданный Крейганом листок. — Просто извращенцы или религиозный культ?

— Что-то среднее. Вроде, там была какая-то религиозная основа, но основная цель у всех была получить наслаждение от мучений детишек и от секса с ними и друг с другом. Там всё сложно, Гленард. У Галхара глаза на лоб лезли, когда он их допрашивал, да и у меня тоже. Они трахались не только с детьми, они все перетрахали друг друга всеми возможными способами, причем не только мужчины женщин, но и мужчины друг с другом, и женщины. Сначала с этого и начинали, а потом им стало мало. Долэнна привела кого-то из своих сирот, им всем эта идея понравилась. Добрая матушка нам, кстати, наврала. Из ее приюта пропали не двое детей, а почти три десятка. Просто некоторых сирот к ней приводили, и они тут же исчезали в ее подвале, их никто не успевал запомнить или записать в бумаги. Сначала дети у них были вроде парадного блюда. Потом они придумали их не просто насиловать, но еще и мучить. Потом стало мало, захотели еще, еще и еще. А потом не могли остановиться, даже понимая опасность привлечь к себе внимания. Напротив, эта опасность их еще больше раззадоривала. Ну, и доигрались в итоге, хотя были уверены в своей полной безопасности, в том числе, и из-за своего благородного происхождения.

— О, Боги! Люди не перестают меня поражать… — Гленард тяжело вздохнул и скрестил руки на груди. — Что они делали с детьми потом?

— В саду мы нашли много могил… — Крейган опустил голову.

— Мда… Даже не знаю, что сказать. Меня непросто поразить, ты знаешь, — Гленард помолчал. — Ладно. Где эти уроды теперь?

— Пока в Таргаране, в тюрьме замка. Мы не решились их оттуда вывозить малыми силами. Толпа их разорвет.

— Хорошо, — Гленард кивнул. — Я доложу Его Величеству. Он решит, что с ними делать. Они люди благородные, судить их должен Император. Я буду предлагать их всех жестоко казнить. Часть в Таргаране, чтобы успокоить людей, часть здесь, в Рогтайхе, чтобы добрые люди наглядно увидели, от чего их защищает Тайная Стража. А что решит Император — на то воля Богов.

— Одобряю, — Крейган улыбнулся. — Разрешишь нам с Галхаром идти? Устали немного с дороги.

— Ты иди, — согласился Гленард. — Спасибо тебе! Завтра нужен письменный отчет, пусть мой секретарь твой рассказ запишет. Галхар, останься, пожалуйста, на минуту.

— Хорошо, Гленард, — кивнул варх.

— Слава Империи! — Крейган встал, стукнул себя кулаком по груди и вышел.

— Нам с тобой еще не удалось обсудить Элайну, — Гленард откинулся на спинку кресла. — До этой поездки тебе удалось что-то о ней узнать?

— Немного, Гленард. Она рассказала о происшествии в ее детстве, когда впервые появились ее необычные способности. Кстати, это расследование в Таргаране мне его напомнило. Она выросла на севере Плотхавта, в небольшой деревне. Ее мать была травницей. Однажды, в возрасте одиннадцати лет, Элайна отправилась в лес собирать травы. Там ее похитили. Обстоятельств похищения и того, что было после этого, она не помнит. Помнит только, что было страшно, очень больно и что она была прикована к чему-то. Сколько это продолжалось, и что конкретно с ней делали, она не знает, но это было не меньше нескольких недель, судя по рассказам после ее возвращения. И, что удивительно, ее девственность осталась нетронутой.

— Как она сбежала?

— Она говорит, что однажды она очень захотела к маме. Она посмотрела в глаза стражнику, который принес ей еду, и попросила ее освободить. И он вдруг открыл решетку, снял с нее оковы и ушел. Она выбралась наружу из какой-то пещеры в горах и побежала по дорожке на юг, судя по солнцу, это она хорошо помнит. Потом за ней гнались с собаками. Она спряталась, а когда они ее настигли, стала повторять про себя: «Меня здесь нет, меня здесь нет». И ни люди, ни собаки ее не заметили. Как она добралась до дома, она не помнит. После этого ее способности почти не проявлялись до нашего появления. Так, что-то по мелочи.

— И что она умеет?

— Сложно сказать, Гленард. Мы видели, что она умеет двигать предметы на расстоянии, разрушать что-то криком. Умеет поджигать предметы то ли взглядом, то ли криком, то ли просто выплеском внутренней энергии. Из рассказа о ее побеге можно сделать вывод, что она обладает очень сильным даром внушения. Кажется, она еще способна внушать мысли и образы, она говорила, но она сама не уверена. Мне кажется, что ее способности похожи на рассказы об умениях легендарных великих вархов, но они больше легенды, чем правда.

— Думаешь, природа ее способностей, такая же, как у вархов? Или это какая-то иная магия?

— Я предполагаю, что принцип тот же, что и у нас, — Галхар задумался. — Она такое же дитя Вселенной, как и мы, как и ты. Мы не являемся какими-то особенными, все наши способности есть у всех вас, только они не разбужены. Но у Элайны это всё проявляется совершенно спонтанно и не поддается пока контролю. У меня даже есть опасения, что если научить ее контролировать ее способности нашими методами, то эти способности пропадут или стихнут. Она каким-то образом получила возможность полностью отдаваться своим эмоциям, и это раскрывает ее возможности, но лишает ее контроля.

— Что-то подобное, что было у меня.

— Да, ты прав, Гленард. Кстати, ты делаешь упражнения, которые тебе посоветовал Роллен?

— Делаю, — Гленард кивнул. — Не знаю, насколько хорошо получается, но делаю прилежно.

— Если делаешь прилежно, значит, получится. А за Элайной нужно еще наблюдать, осторожно ее направляя. Мне кажется, что она таит в себе еще много секретов.

— Хорошо, Галхар, продолжай наблюдать. Получается, что у нас уже почти десять лет где-то в Плотхавте или окрестных горах существует тайная пещера, где держат похищенных детей?

— Неизвестно, существует ли она там до сих пор, — возразил варх. — Они могли закрыть или перенести это место после побега Элайны из-за опасения быть раскрытыми.

— Ты прав. Но нужно всё равно пристальнее взглянуть на это место.

— Хочешь, чтобы я этим занялся, Гленард?

— Да, только сам пока туда не езди. Вы с Элайной больше пригодитесь здесь. Прошерсти архивы, поищи упоминания о подобных случаях в Плотхавте и Сидлерде за последние двадцать лет. Расспроси Элайну подробнее об ее деревне и окрестностях. Запроси информацию о таких же или схожих случаях исчезновения детей, да и взрослых тоже, у Тайной Стражи Плотхавта. Думаю, полковник Дугал будет рад нам помочь после нашей помощи с его морскими чудовищами. После анализа всей информации, нужно послать маленькую группу стражников-следопытов на разведку в место предполагаемого нахождения этой пещеры. Держи меня в курсе, пожалуйста.

— Обязательно, Гленард. Слава Империи.

— Спасибо, Галхар. Иди отдыхать, повидай Элайну, — Гленард хитро улыбнулся. — Знаю, вы оба друг по другу скучаете. А я займусь вот этой кучей отчетов из наших отделений.

— Хорошего дня, Гленард!

— Хорошего дня!

 

Глава XXII

2 день XII месяца 578 года

Рогтайх, столица Империи. Дом Тайной Стражи.

— Ну, я вижу, что, по крайней мере, вы друг друга не поубивали, — Гленард широко улыбнулся Тарбену и Миэльори. — Уже неплохо.

— Мы были близки к этому, Гленард, — скривилась альвийка.

— Ага, близки, как яйца к херу, — заржал Тарбен. Миэльори закатила глаза.

— Ну, рассказывайте. Как съездили в Плодэн?

— Как ты нас просил, — начала Миэльори, — мы, как только прибыли в Долгополе, поговорили с полковником Логаном ан Шрутхан. Он нам рассказал то же, что мы уже знали от тебя: лейтенант Кенион поехал в деревню Поддеревье на юге Плодэна, чтобы прояснить причину слухов о таинственной гибели всех мужчин деревни. Ничего толком не выяснил, кроме того, что женщин в деревне действительно в разы больше, чем мужчин, но по возвращении Кенион таинственно скончался. Предположительно от отравления. Полковник Логан никого больше в Поддеревье не посылал, дожидаясь нас. Мы попросили у полковника поддержку из десятка тайных стражников и отправились на юг. Стражников оставили в деревне Лисивыбреж в соседнем баронстве, а мы, вдвоем с Тарбеном, направились в баронство Вилкиласье, где находится это самое Поддеревье.

— И как вас там приняли?

— Удивительно, но неплохо. Серьезно, мы ожидали, что от нас, как обычно, будут все шарахаться и прятаться, но нас встретили очень радушно. Я представлялась дочерью альвийского купца из Рауды, обедневшего и скончавшегося от горя и болезней. Говорила, что пытаюсь добраться до альвийских общин Плодэна, которые остались там еще с Третьей альвийской войны. Заноза представлялся моим телохранителем. Я говорила, что боюсь нанимать в охранники человека, а бьергмес такая же нелюдь, как и я. Это объяснение прекрасно проходило. Женщины понимающе кивали и сочувствовали.

— Женщины? А мужчины?

— А мужчин, Гленард, мы в Поддеревье практически и не встретили. Полковник Логан был прав. На все тридцать с лишним домов мы видели только старосту, Дорофея, и еще пару мужиков, которые старались держаться от нас подальше. Остальные женщины.

— Интересно…

— Погоди, всё только начинается, — принцесса усмехнулась и наклонилась в кресле вперед. — Не знаю, чем мы понравились деревенским, но принимали нас очень по-доброму. Накормили, напоили, приютили в доме у одной молодой женщины, вдовы, по имени Мазена. И очень кстати, потому что после обеда нас как-то странно очень сильно разморило, несмотря на прохладу за окном.

— Дальше я расскажу, Гленард, — подхватил Тарбен. — Просыпаюсь, я, значить, один, как конский хрен. За окном темно, в доме никого, альвийки тоже нет. Ладно, выхожу из дома, на улице опять же никого, и все окна темные. Думаю — что за нахер? Не может же быть, что все уже спят. Судя по луне и звездам, время совсем не позднее. Вдруг, слышу — пение. Далеко, за деревней, где-то в холмах. Ну, что мне посреди улицы стоять, чай не хер перед бабою, пошел посмотреть, что там происходит. Подошел, спрятался в кустах. Смотрю, бабы танцуют, поют, кружатся, а в центре их круга сидит на камешке принцесска наша и глупо лыбится. А рядом с ею какое-то чудище с рогами, всё мехом покрытое. Я уж за секиру схватился, но понял, что альвийку никто убить не пытается, и решил обождать.

— А я, кстати, этого всего почти не помню, — заметила Миэльори. — Только какие-то цветные пятна, музыку и цветы — как сон какой-то. Видимо, что-то нам подмешали в еду или питье, но не рассчитали, что у бьергмесов устойчивость к ядам и снотворным значительно выше, чем у людей.

— С ума сойти, — Гленард удивленно покрутил головой.

— Это только начало, — Миэльори улыбнулась.

— Ну, вот, значит, — продолжил Тарбен, — сижу я в кустах, а эти хороводы водят и песенки поют. Всё больше про Богиню и про ее милость. И одни бабы, Гленард, ни одного мужика. Поют и что-то выкрикивают про милость Богини и про славу ее. Я уж, было дело, начал надеяться, что сейчас они с себя одежду поскидывают да начнут голыми плясать да трахать друг друга по-всякому изощренно, но, видать, холодно было, поэтому они просто поплясали, попели и разошлись. Там еще было что-то про то, что они просили Богиню принять Миэльори и дать ей к ним присоединиться. В общем, когда начали они расходиться, они и альвийку обратно повели. И тогда я задворками и огородами тоже обратно в хату пробрался, как будто и не было ничего.

— Наутро я проснулась, — продолжила альвийка, — и ничего из этого не помнила. Тарбен мне рассказал, а я невероятно удивилась. У меня было полное ощущение, что это был сон, но Заноза всё рассказал в подробностях, поэтому я не сомневалась. Мы поняли, что что-то нам подсыпали, и решили быть осторожнее. Хорошо хоть не сразу отравили, как лейтенанта Кениона. За завтраком я отвлекла нашу хозяйку, Мазену, простыми разговорами о жизни, а потом как бы невзначай спросила, а кто это вчера у нас руководил обрядом на холме, кто рядом со мной стоял. И она сразу: «Так это ж Жужанна, ведьма наша». А потом осеклась, поняла, что лишнее сболтнула, как-то странно на нас посмотрела и ушла на кухню к печке. А я заметила, что, похоже, Мазена-то беременна, хотя муж ее, вроде как, несколько лет назад умер.

— И что дальше?

— Дальше мы, естественно, захотели поговорить с этой Жужанной. Однако ни Мазена, ни женщины в окрестных домах не хотели говорить нам, где ее найти. Глупо отмалчивались или переводили разговор на что-то другое. В конце концов, мы нашли девчушку, игравшую с курами на улице, и она нам сказала, что ведьма живет у холма за деревней, рядом с оврагом. То есть, почти там, где Заноза видел тот странный обряд с моим участием. Мы пошли туда, нашли эту избушку, не без труда. Жужанна оказалась весьма приятной женщиной лет около сорока. Встретила она нас приветливо, но когда я попыталась расспросить о том ритуале, она резко прекратила разговор, заявив, что, наверное, мне всё приснилось. Дала мне травок, чтобы крепче спать и не видеть плохие сны. Естественно, принимать их я не стала. Мы отправились к старосте Дорофею, но он говорил с нами неохотно.

— Всё пытался вызнать, с какого хрена мы задаем вопросы, — добавил Тарбен.

— Ну, да. Естественно, мы ему ничего не сказали, а он поспешил с нами распрощаться. Из разговоров с деревенскими мы узнали, что вечером в деревню должен приехать сам барон Леслав ан Вилкиласье, и что приезжает он в деревню не так уж редко. Нам это показалось странным, тем более, что за всеми этими разговорами явно просматривалась какая-то недосказанность. Мы вернулись в дом и застали Мазену в слезах, она нас явно не ждала. На все вопросы она нам не ответила, сказала лишь, что с ней всё в порядке. Когда стемнело, мы сели с Мазеной и Занозой ужинать. Я пыталась хозяйку разговорить, но она разговаривала лишь о погоде и об урожае, а все разговоры о личном переводила на что-то другое. Потом она ушла на кухню и принесла нам с Тарбеном две кружки с медовухой. Тарбен свою выпил, а я лишь пригубила и, когда Мазена отвернулась, поменялась кружками с Тарбеном. Он выпил и мою долю.

— Не забудь, красавица, — Тарбен усмехнулся, — что я рисковал своей жопой за тебя. Поэтому было бы неплохо меня как-нибудь отблагодарить. Хорошо было бы, конечно, отсосать, но от тебя этого вряд ли дождешься. Так хоть сиськи свои королевские дай полапать…

— Я тебе очень благодарна, Тарбен, — серьезно сказала альвийка. — И я готова тебе дать золота достаточно, чтобы купить десяток лучших шлюх в борделе. Но о моих сиськах, недомерок, даже и не мечтай.

— Вот так всегда, Гленард, — Тарбен развел руками. — Беспокоишься за них, стараешься, спасаешь их, а они даже сисек для тебя жалеют.

— Женщины, Заноза, — Гленард повторил жест бьергмеса. — На твоем месте я бы не отказывался от предложения принцессы по поводу десятка шлюх, тем более лучших. Двадцать сисек лучше, чем две, пусть и королевские. А то, что она из-за этого останется без месячного жалования добавит тебе ощущения справедливости.

— А что, Гленард, нормальная мысль! Что, принцесска, где там твое золотишко?

— Всё получишь, Заноза, — Миэльори покачала головой. — Дети, право слово, как дети…

— Мальчишки всегда остаются мальчишками, принцесса. Продолжай, пожалуйста.

— Итак, после ужина Тарбен вел себя, как будто он выпил не пару кружек медовухи, а кувшин самогона. На ногах не стоял. Я поняла, что мне нужно тоже вести себя похоже, чтобы Мазена ничего не заподозрила. Тут пришли три другие женщины, помогли Тарбену добраться до кровати, потом подняли меня и куда-то повели. Я старательно изображала набравшуюся идиотку. Привели меня в избу старосты, и оставили наедине с еще не старым и довольно симпатичным мужчиной лет сорока пяти. Судя по хорошей одежде и по тому, что одна из женщин назвала его «ваша милость», я поняла, что это и есть барон Леслав ан Вилкиласье.

— А дальше он наверняка попытался воспользоваться беспомощной девушкой, — догадался Гленард.

— Конечно, — кивнула она. — Хотя надо сказать, что он был весьма нежен и аккуратен. Был весьма впечатлен моей красотой. И, кажется, не знал о том, что меня подпоили, и был уверен, что я с радостью и желанием по собственной воле разделю с ним постель. Дескать, бедная селянка-нелюдь, осчастливленная вниманием благородного барона.

— И как далеко ты ему позволила зайти?

— Довольно далеко. Он и сам почти полностью разделся, и меня раздел до рубашки. Нельзя сказать, что мне было противно, он был нежен и внимателен, а я забавлялась.

— Ну вот, — скривился Заноза, — а мне сиськи не хочешь показать.

— Я тебе сейчас свой кинжал покажу, Заноза, — огрызнулась альвийка. — Прямо в глаз, чтобы лучше рассмотрел. И вообще, ты не барон. Вот станешь бароном, тогда и покажу.

— Гленард, сделай меня бароном! — взмолился Тарбен.

— Еще чего! — Гленард усмехнулся. — Хотя, кто знает. Служи хорошо, соверши подвиг, глядишь — Император и пожалует титул. Оно того стоит, Тарбен, заверяю тебя. Я ее грудь дважды видел — оно того стоит.

— Где здесь записываются на охоту за драконом? — Заноза воинственно покрутил глазами.

— Всех драконов уже повывели, Заноза, тебе не повезло, — рассмеялась альвийка. — Ну, что, дальше рассказывать или вы мою грудь обсуждать будете?

— Рассказывай, Миэльори, извини, — Гленард молитвенно сложил руки.

— Ну, ладно, — она вздохнула с усмешкой. — В общем, когда он собирался перейти уже к совсем близкому общению, я ему вывернула руки и заткнула рот подолом своего платья. После чего объяснила обалдевшему барону, кто я такая и с какой целью в его баронстве нахожусь. Он был совершенно шокирован. Даже не знаю, чем больше: тем, что худенькая альвийка его, как поросенка, скрутила, или тем, что я из Тайной Стражи. В общем, я ему объяснила, что будет, если он не захочет с нами сотрудничать, приукрасила, чего уж там. А когда он совсем побледнел, спросила, будет ли он отвечать на мои вопросы. Он кивнул. Я дала ему возможность говорить и стала расспрашивать.

— И что он рассказал?

— Про пропажу мужчин из деревни он знал. Но относил это на счет некоего несчастливого стечения обстоятельств. Тем более все отчеты, которые ему посылал староста Дорофей, говорили о несчастных случаях и болезнях. Ничего подозрительного. Притом Дорофей этот еще и щедрые подарки от деревни присылал. Я начала спрашивать об этом Дорофее, и выяснилась интересная подробность — оказывается, он родной брат той самой ведьмы Жужанны.

— Слушайте, я не понимаю, — прервал ее Гленард. — Мы говорим о деревне. Я сам из деревенских, и я знаю, как в деревне важны мужики и их физическая сила. Как женщины одни вели хозяйство, выживали, и еще могли при этом барону какие-то подарки делать?

— А вот как раз это я у барона и спросила. Он сказал, что деревня на летний сезон нанимала батраков, а мы их не застали, так как с батраками расплачивались перед Самхайном и отсылали их восвояси. Спросила я также и про то, как женщины обходятся без мужиков в личном плане. Он сначала замялся, потом отшутился, что, дескать, каждой курице петух не нужен, достаточно одного петуха в курятнике. В итоге я смогла заставить его признаться, что Дорофей и Жужанна часто приглашают барона в гости и подкладывают под него деревенских женщин. И что якобы Дорофей и пара оставшихся в деревне мужиков тоже обслуживают не одну, а сразу многих женщин. Ну, и, опять же, батраки.

— Какие многопрофильные работники эти батраки, — усмехнулся Гленард.

— Не завидуй, там всё непросто, — криво усмехнулся Тарбен.

— Итак, я закончила допрашивать барона Леслава, и мы с ним договорились о том, что он об этом допросе будет молчать, и тогда проблем у него самого не будет. Он поклялся и свое слово сдержал. Я уж думала сразу послать за стражниками, но решила немного подождать. Вернулась домой, опять же, прикинувшись одурманенной и с помощью деревенских. Тарбен дрых, как убитый, но был живой — храпел знатно. Я увидела свет свечи в комнате Мазены и заглянула туда. Нашла ее в слезах, рыдающую. На этот раз мне удалось ее разговорить. Оказалось, что она ждет ребенка от одного из батраков, которые приходили работать в деревню прошлым летом. Я ей посочувствовала, но выразила надежду, что отец ее ребенка снова вернется в деревню. Она разрыдалась. Я долго пыталась что-то из нее вытянуть, и, наконец, получилось. Она призналась мне, что отец ее ребенка мертв. А потом, когда я ее довела уже совсем до истерики, выкрикнула, что это она сама его убила, и вообще все батраки мертвы.

— Ого!

— И не говори. Я начала ее выспрашивать, и она рассказала, уже совсем поплывшая, что всех батраков убили перед Самхайном, чтобы не платить им за их работу. И что это происходит далеко не первый год. И что всех деревенских мужиков тоже отравили в разное время. И даже ее мужа, Счепана, она сама отравила, потому что тот пил и избивал Мазену. Я пошла, разбудила Занозу, растолкала его, привела в чувство. Мы вернулись к Мазене, которая к тому времени уже успела приготовить себе яд, но не успела выпить. Мы отобрали у нее кружку и обстоятельно поговорили. Успокоили, рассказали, кто мы такие, пообещали помощь и защиту. Она согласилась всё рассказать.

— Куда уж больше? — Гленард пораженно качал головой.

— Оказалось всё гораздо страшнее, Гленард. Еще в Злую войну рядом с деревней был лагерь для военнопленных. Мужики все ушли на войну, а бабы скучали. Военнопленных охраняли не слишком строго, а охрана была падка на взятки и женскую ласку. В общем, время деревенские женщины в ожидании мужей проводили весело. Естественно, появились проблемы в форме нежеланных беременностей. Жужанна стала предлагать им травки, вызывающие выкидыши, и так постепенно приобрела влияние на них. Тогда же она стала проповедовать свой культ, говорила о том, что Богиня важнее Бога, что женщины избранные, а мужчины нужны лишь для работы, удовольствия и для зачатия новых женщин. Все эти тайны, ритуалы, философия увлекли селянок, к тому же Жужанна щедро приправляла рассказы травками и грибами, вызывающими эйфорию и галлюцинации.

— А когда они перешли от абортов к убийствам?

— Когда с войны вернулись их мужчины. Обозленные, повидавшие много страха и горя. Они пили и избивали своих жен. А те снова потянулись к Жужанне, на этот раз за смесью мышьяка и красавки, которая позволяла женщинам решить все проблемы с мужьями. Причем делали это они весьма цинично: сначала подсыпали маленькую дозу, а когда мужику становилось плохо, потчевали его «лекарством», состоящим из тех же ингредиентов. Сначала один отправился к Богам, потом второй, третий, четвертый и так далее. Встал вопрос — кто будет работать? Решили нанять батраков. Пару сезонов платили им частью урожая, а потом Жужанна и Дорофей решили — а чего, собственно, тратить нажитое? И батраков стали просто убивать. Для смерти деревенских мужиков Дорофей, подговоренный сестрой, придумывал невинные оправдания, а батраков и так никто не считал. Детей мужского пола тоже убивали, девочек, если они рождались, оставляли в живых. В общем, такая жуткая история и получилась.

— Ужасно. Просто ужасно, на что порой способны люди… И ради чего? Чем, в итоге, всё закончилось?

— Наутро мы отправились с Тарбеном за нашим арьергардом, и пришли в деревню уже официально. Всё окружили, сгоняли народ к дому старосты, там связывали. Дорофей пытался сбежать, но его смогли поймать. Я с тремя стражниками отправилась за Жужанной, но она, при виде нас, бросилась бежать через овраг, а когда мы ее догнали, то она уже успела принять яд. Она умерла где-то через час.

— Уверена, что умерла? Может, просто какое-то средство, вызывающее летаргию?

— Уверена, — Миэльори решительно кивнула. — К тому же я не так глупа. Я предполагала такой вариант, и поэтому я лично проткнула ее трупу сердце. А потом убедилась, что тело сожгли.

— Что вы сделали с остальными?

— Разделили на тех, кто совершал убийства, и на маленькую группу тех, кто, вроде как, невиновен. Первых отправили в Долгополе в тюрьму, остальных оставили в деревне. В тюрьме всех допросили и всё подтвердилось. Все снадобья Жужанны мы изъяли и доставили сюда, в столицу. Ее дом мы сожгли, чтобы ничего не осталось в тайниках, если они были. Решать судьбу убийц теперь будет герцог Плодэн, точнее, его мать-регент герцогиня Аксана. Мы с ней коротко поговорили, она не настроена их миловать. Исключение составляет Мазена. Она убийца, но она нам помогла. Я попросила Аксану ее помиловать, она обещала отнестись с пониманием. Если хочешь, Гленард, можем для уверенности забрать ее сюда и ты ее сам помилуешь.

— Тебе ее жалко, принцесса? Только честно?

— Да, не особо… — альвийка задумалась. — Она не невинная овечка. Может, она и начала раскаиваться, но я не настолько ей сочувствую, чтобы прямо руки свои отдавать за нее.

— Тогда давай оставим ее на милость герцогини Аксаны. Я напишу ей письмо с просьбой проявить милосердие. Мазену в любом случае не казнят до рождения ребенка, а там… Пусть, Аксана решает, в общем. Барона Леслава тоже арестовали?

— Нет. А его за что? Он в убийствах не участвовал. А что касается его шалостей с селянками… Они, по его словам, были не против. И даже если они и были одурманены Жужанной, то барон на своей земле, со своими крестьянками и в своем праве. В изнасилованиях его не обвинишь, в убийствах тоже.

— Хм… — Гленард задумался. — Ладно, ты права. Но я попрошу полковника Логана приглядывать за бароном Леславом. Мало ли что…

— Согласна. Мне тебе сейчас больше нечего тебе рассказать. Ну, разве что то, что я по тебе скучала, но за это, боюсь, мне Лотлайрэ волосы вырвет.

— Она может, да, — усмехнулся Гленард. — Ладно, Миэльори, Тарбен, идите отдыхать. Завтра к моему секретарю пересказывать всё то же самое для отчета и архива. Снадобья ведьмы сдайте в архив вместе с отчетом.

— Куда ты нас теперь пошлешь, командир? — Тарбен встал и потянулся. — Надеюсь, что не на хрен?

— Очень хочется, Заноза, послать тебя именно туда. Но пока что иди, отдыхай, а я подумаю, куда вас отправить теперь. В этой беспокойной Империи каждый день творится какая-нибудь жопа демона, — Гленард выразительно обвел рукой груду бумаг на своем столе, — так что отдыхать долго не придется, не надейся. К тому же сейчас не до этого, будет бал по случаю рождения дочери Императора. Официальное представление ребенка, съезжаются все герцоги, многие графы и бароны. Нужно хорошо продумать безопасность этого события.

— Как назвали, кстати? — поинтересовалась Миэльори.

— Катарина.

— Красивое имя. Как чувствует себя Ее Величество?

— Лотлайрэ говорит, что неплохо. Всё прошло без осложнений.

— Это хорошо.

— Хорошо, — согласился Гленард. — Всё, дорогие друзья, идите. Отдыхайте с дороги и дайте мне поработать.

— Ну, бывай, Гленард! — Тарбен соскочил с кресла.

— Бывай, Заноза. Всего доброго, принцесса.

 

Глава XXIII

6 день I месяца 579 года

Рауда, столица герцогства Зведжин.

Потом говорили, что люди эти пришли с севера, со стороны Канатчиковых ворот. Их было четверо: высокий мужчина, грустная молодая женщина, красавица-альвийка с саблей поверх модного платья и вечно ухмыляющийся немолодой уже бьергмес. Они шли, а гнедых лошадей вели под уздцы. Надвигался ранний зимний вечер, и лавки канатчиков и шорников уже закрылись, а улочка опустела. Было холодно, хоть и бесснежно, и на путниках были черные плащи, накинутые на плечи. Они обращали на себя внимание.

Путники остановились перед трактиром «Старая Шлюпка», постояли немного, прислушиваясь к гулу голосов. Трактир, как всегда в это время, был полон народу.

Незнакомцы не вошли в «Старую Шлюпку», а повели лошадей дальше, вниз по улочке к другому трактиру, поменьше, который назывался «У Лисса».

— Это что, какая-то особенность местного написания с двумя буквами «с»? — Миэльори недоуменно разглядывала вывеску с хитрой рыжей лисичкой.

— Не думаю, — Гленард привязал поводья к массивному кольцу, продетому через невысокий деревянный столбик. — Скорее всего, имя хозяина заведения «Лисс», нередкое имя в Зведжине, вот он и обыграл таким образом сходство звучания.

— Так всё же, Гленард, — Миэльори привязала кобылу к соседнему столбику, — пора бы нам рассказать, ради чего мы все сюда приехали. Интрига затянулась. Что здесь? Заговор, маньяк-убийца, кадирские шпионы или просто пираты?

— Чудовище, принцесса, чудовище.

— Что, опять?

— Ну, да. Разве стал бы я ехать сюда ради каких-то шпионов, пиратов или убийц? Я бы просто вас послал. А чудовище — это интересно и увлекательно. Ну, как не посмотреть на диковинку? Тем более я уже стал практически профессиональным охотником на чудовищ. Пора уже себе меч серебряный заводить.

— И что за страхолюдина на этот раз? — поинтересовался Тарбен. — Хочется, знаешь ли, знать, какая тварь меня захочет в жопу трахнуть или сожрать во тьме. Может, суккуб, какой из тех, что в постели ненасытны? Было бы неплохо…

— Вот сейчас и узнаем, Заноза, — Гленард кивком указал на дверь трактира. — Кстати, про суккубов. Рекомендую тебе обратить внимания на местные бордели в порту. Говорят, в них за один вечер можно собрать полную коллекцию всех венерических болезней, существующих в этом мире.

— Спасибо, дорогой командир, за рекомендацию, но я, пожалуй, воздержусь, — Тарбен хмыкнул и направился к двери. Миэльори, а вслед за ней и Элайна, расхохотались.

Они вошли внутрь. Полутемное заведение, похоже, пользовалось не слишком хорошей репутацией. Тесный зал с низким потолком был на две трети пуст, а те посетители, которые сидели на старых шатающихся скамьях, ели мало. Зато пили много — пахло прокисшим пивом и сивушным самогоном.

Гленард сразу заприметил интересующего их человека. Невысокий, склонный к полноте, лысеющий мужчина с румяными щеками сидел как раз напротив двери и задумчиво обнимал одной рукой глиняную кружку. Увидев вошедших, он оживился, поднялся, кинул на стол несколько медяков и направился к Гленарду.

— Гленард, добро пожаловать в Рауду! — поприветствовал он. — Пойдемте, пройдемся, это не самое лучшее место для разговоров.

— Полковник Деррмид из Таргарана, — представил его Гленард, когда они снова вышли на воздух. — Это Миэльори, Тарбен, Элайна.

— Очень приятно, очень приятно, — Деррмид расплылся в улыбке и радостно закивал.

— Странное вы место выбрали для встречи, полковник, — Миэльори кивнула в сторону трактира. — Почему не в отделении Стражи? Почему не в трактире получше?

— Здесь ближе к городским воротам, — Деррмид развел руками. — Наше отделение в лабиринте улочек верхнего яруса Рауды не так просто найти. К тому же, всегда полезно посидеть среди народа, послушать, что говорят. Да и пиво здесь и дешевле, и слабее. Не хотелось бы напиться слишком сильно, ожидая вас. Как вы добрались?

— Спасибо, Деррмид, прекрасно, — Гленард отвязал свою лошадь. — Ну, что предлагаешь? Куда отправимся?

— Я предлагаю отправиться прямо в замок, а я по дороге всё расскажу.

— Ну, пошли.

— Ты бывал раньше в Рауде, Гленард?

— Нет, но всегда хотел побывать. Говорят, город со своей неповторимой харизмой.

— И не говори. А вы бывали? — Деррмид повернулся к остальным.

— Я бывал пару раз в молодости, — Тарбен усмехнулся. — Веселое было время! Хм, только надеюсь, что здесь меня уже никто не помнит.

— Ну, тогда я всем остальным немного расскажу о городе, — Деррмид повел их вперед.

Рауда действительно отличалась от всех городов, с которыми был знаком Гленард. Они находились в верхней части города, рядом со скалой, на которой располагался герцогский замок. Во всех других городах в таком месте обычно строились богатые дома для местной знати, богатых купцов, цеховых и гильдейских старост. Дома высокие, красивые и стоящие по сторонам широких прямых улиц.

В Рауде всё было не так. Возможно, дома вокруг и были недешевыми, но на первый взгляд они производили впечатление старых полуразрушенных хибар, пусть и частично каменных, покосившихся, с облупившейся краской и замшелыми стенами. Мхом была покрыта и почерневшая от времени черепица крыш.

К тому же создавалось впечатление, что дома были разбросаны просто хаотично, кто где хотел, там и строил. Поэтому узкие мощенные старыми выщербленными булыжниками улочки, петляя невообразимым образом между этими постройками, создавали странный лабиринт, в котором даже опытный следопыт Гленард начал терять направление.

Дополнял картину запах. К обычному для крупных городов застарелому запаху угля, дыма, гнилого дерева, пота, мха, человеческих и животных испражнений здесь добавлялись сногсшибательные запахи гнилой рыбы, водорослей, сивухи, коптилен и смоловарен.

Деррмид вывел их на мощеную площадку у самого края обрыва, с которой открывался вид и на бухту внизу, и на замок выше, и на город. Рауда явственно делилась на несколько частей. Окруженный высокими каменными стенами верхний ярус примыкал к массивной черной скале, на верху которой был воздвигнут исполинский замок из таких же черных, как и скала, камней. Замок словно нависал над городом, подавляя его, и производил какое-то гнетущее впечатление, даже несмотря на яркий огонь, разведенный на вершине его высокой башни, хорошо заметный в подступающих сумерках.

Дальше город спускался ярусами вниз, прижимаясь к склонам скал, образующим глубокую полукруглую бухту. У самой поверхности воды, рядом с десятками кораблей, суетились едва заметные отсюда сотни людей, загружающих и разгружающих суда. Чуть дальше были видны верфи. На скале на противоположной замку стороне бухты находилась еще одна башня, на вершине которой был разведен такой же огонь, как и в замке.

— Знаменитый замок Рауда, — констатировал Гленард. — С его знаменитым маяком.

— Да, свет ночью виден за многие десятки километров, так же, как и свет второго маяка, — подтвердил Деррмид. — Совет капитанов не скупится на топливо. Всё дешевле, чем терять корабли и людей на скалах и рифах, а их вокруг множество.

— Странно как-то город построен. Такое впечатление, что застраивался без какого-то плана.

— Так и было, Гленард, по крупному счету. Рауда — это один из старейших городов Империи. Строительство началось почти сразу после Исхода. Тогда же был заложен и замок. Те капитаны, которые считались приближенными к королю, старались селиться здесь, рядом с замком. Можно сказать, что это была большая деревня, где каждый строил дом, где хотел, на любом свободном месте. Потом город разросся, но дома здесь сносить уже не стали. Они перестраивались много раз, увеличивались в размерах за счет сужения улиц. Многие дома до сих пор принадлежат потомкам тех первых капитанов. А поскольку многие такие семьи давно разорились, и денег на содержание домов у них нет, а продавать древнее семейное наследие они не хотят, то некоторые дома в очень печальном состоянии. И сейчас это не самый благополучный район. Новые богатеи предпочитают селиться на другой стороне бухты, вон там, левее, наверху, рядом со вторым маяком.

— А те, кто победнее, поближе к порту?

— Да, вон, сколько ярусов вокруг бухты. А внизу порт, точнее, два порта. Слева торговый порт, а справа рыбацкий. Такое деление тоже с самого основания города.

— Как-то не похожи корабли в рыбацком порту на рыбацкие, — заметила Миэльори. — Слишком большие.

— Верно, — кивнул Деррмид. — Потому что от рыбацкого порта только название и осталось. Настоящие рыбаки живут в маленьких деревнях вдоль всего побережья. А здесь военные корабли. И герцогские, и частные. Многие в Рауде зарабатывают охраной судов.

— И пиратством, — добавил Гленард.

— И пиратством, — Деррмид развел руками. — Причем, один и тот же капитан может сегодня охранять судно купца, а на следующий день его грабить. И наоборот. В Рауде, да и во всем Зведжине, с самого основания герцогства, тогда еще королевства, есть четыре противоборствующих клана: купцы, рыбаки, пираты и земледельцы. И различия между этими кланами здесь значительно заметнее, чем во всех других герцогствах. За пятьсот лет у всех друг к другу накопились претензии, обязательства, взаимные обиды. Здесь важно всё: с каким кланом ты дружишь, с кем торгуешь, с кем не торгуешь, как одеваешься. Даже свадьбы между представителями разных кланов — большая редкость. До открытых столкновений сейчас доходит крайне редко, мы стараемся не допускать, но раньше, лет сто назад, в Рауде сражения район на район происходили чуть ли не каждый год.

— Уникальное место, — восхищенно усмехнулся Гленард.

— Каждое герцогство в чем-то уникально. Но да, Рауда, наверное, своеобразнее всех. Здесь другая еда, другой образ жизни, другие ценности, даже немного другой язык — до сих пор кое-где в ходу старый язык морского народа, сохранившийся еще со времен до Падения Звезды, не говоря уже про названия и имена. Странное, мрачное, жестокое место, не прощающее слабости и построенное на очень своеобразных, но нерушимых принципах чести и верности. Я так рассказываю, что может показаться, что здесь плохо. Но нет, когда во всем этом разбираешься, начинаешь ценить и любить уникальность Зведжина. Мне лично это герцогство нравится больше моего родного Мерфрайна, да и жена у меня из Рауды.

— Я понимаю, — Гленард похлопал Деррмида по плечу. — Так что у вас случилось. Ты в письме толком и не рассказал. Что за чудовище у вас появилось?

— Стрыга.

— Стрыга? — удивилась Миэльори. — Это еще что такое?

— Так в Зведжине, Плодэне и Квитине называют мертвецов-кровососов, — пояснил Гленард. — Стрыга, стржыга или стригой. Высасывает кровь, насылает кошмары, может просто разорвать человека на части. Говорят, что у них два сердца или две души. Когда одна душа спит в гробу, вторая выходит на охоту. Могут возникнуть в результате проклятья, особенно наложенного на не рожденного еще ребенка, либо в чудище может превратиться несправедливо повешенный покойник. То же самое, по крупному счету, что и вампир, вурдалак или упырь в центральных и северных герцогствах. Матеш из Выломята их описывал в своей книге о народных легендах Плодэна и Квитина. Так что эта стрыга делает-то, Деррмид, и откуда она взялась?

— Всё началось несколько месяцев назад, — начал рассказывать полковник. — Произошло несколько нападений в замке и поблизости. Жутких нападений — много крови, следы когтей на трупах. Пострадало несколько слуг, несколько благородных людей, барон Марюс ан Молис, друг и помощник герцогини, несколько ремесленников и купцов.

— Какая-то закономерность есть?

— Кроме места и того, что все нападения произошли недавно — нет. Да, можно сказать, что все эти люди были так или иначе связаны с герцогской семьей, точнее, семьями, но это очень условно.

— Почему вы решили, что это стрыга?

— Пошли разговоры, — Деррмид развел руками. — Народ стал придумывать объяснения. Вроде как несколько человек видели огромное мохнатое существо с гигантскими когтями и клыками неподалеку от замковой крипты. Потом стали рассказывать, что стрыгу видели в других местах города. Но нападений больше нигде в городе не было.

— А что сам думаешь, Деррмид?

— Не знаю, — признался полковник. — Я вообще в такие вещи — ходячих покойников и прочее — мало верю. Я изучил места нападения. Раны выглядят жутко, трупы изуродованы. Однако кровь не выпита, хотя стрыга, по идее, должна как раз кровью интересоваться. Приезжал к нам какой-то охотник на чудовищ, весь такой в черной коже, с двумя мечами за спиной, с мордой зверя на цепочке. Потолковал с герцогиней, пошел в крипту ночью, а потом сбежал оттуда и сказал, что жизнь ему дороже денег. Мы потом сами с моими бойцами спустились в крипту, посмотрели на надгробия. Страху натерпелись, но ничего подозрительного не нашли, все надгробия целы. Какие-то тряпки нашли, но никаких следов чудовища.

— В Рауде покойников не сжигают? — удивилась Элайна.

— Сжигают, но не всех. Моряков принято хоронить в море. Среди части крестьян принято хоронить покойников в земле, как и в Плодэне с Квитином, кстати. А многие благородные семьи имеют фамильные склепы или крипты. Герцогская династия Рауды как раз из таких. В Черной скале много пещер, в них и устроены захоронения. Ну, что, Гленард, какие мысли? С чего начнем?

— Уже вечер, Деррмид, почти стемнело. Я бы хотел осмотреть и места преступлений, и крипту, но в темноте мы много не найдем. Я предлагаю отправиться в замок, поговорить с частью его жителей, узнать их мнение. По хорошему, там же и заночевать. А завтра продолжим.

— Думаю, герцогиня не будет против дать вам комнаты. Замок большой, комнат много.

— Тогда пойдем.

— Пойдемте.

— Всегда мечтал побывать в замке Рауда, — Гленард, идущий рядом с Деррмидом по извилистой улочке вверх, обернулся к спутникам. — Про него ходит множество легенд, в основном мрачных.

— А мне было бы страшно там жить, — Элайна поежилась. — Замок высоко на скале над морем. А если случится землетрясение, вдруг он обвалится?

— Есть и об этом легенда, — Деррмид улыбнулся девушке. — То ли пророчество, то ли проклятие. Давным-давно, еще в Шеангае, морской народ почитал своих собственных богов: Водана, Фрию, Донара, Ванадес, Хвендрунга и многих других. После Падения Звезды боги помогли морскому народу пробраться на юг и поселиться в Зведжине, здесь, в Рауде. Первым делом переселенцы построили святилище богов на той скале, где сейчас стоит замок. А замок, сначала маленький, а потом большой построили рядом и вокруг святилища. Потом зведжинцы отвернулись от своих богов и постепенно стали почитать Двух Богов. За это старые боги их наказали — Зведжин потерял независимость и стал частью Империи.

— Что не совсем так в реальности, — добавил Гленард. — Процесс принятия зведжинцами новой религии завершился задолго до Императора Андера.

— Да, но это всё-таки легенда, — согласился Деррмид. — Тем не менее, старые боги всё ещё почитаются многими зведжинцами, хотя больше как традиция. И святилище старых богов еще сохранилось в замке. Наверняка оно не раз перестраивалось, но оно существует, и даже посещается. Так вот, суть легенды в том, что замок Рауда будет стоять до тех пор, пока существует святилище старых богов. В тот день, когда люди окончательно забудут прежних богов, скала рухнет, и замок вместе с ней.

— Не удивительно, что герцоги Зведжина стараются заботиться о святилище, — усмехнулся Гленард. — Мало ли что. С богами шутки плохи. Кстати, когда-то мне попадалось небольшое, но интересное исследование от том, что старые боги морского народа на удивление схожи со старшими богами бьергмесов. А это означает возможность близкого контакта между нашими народами в глубокой древности. Контакта, о котором не сохранилось воспоминаний и иных свидетельств. Мы-то считаем официально, что первое знакомство людей и бьергмесов состоялось только во время Исхода.

— Ну, только не говори, что вы и наших богов придумали! — возмутился Тарбен. — Брехня это всё, вот, что я скажу.

— Ну, может, это морской народ перенял богов бьергмесов, — Элайна успокаивающе положила ладонь на плечо Тарбена.

— А кстати, Деррмид, — Гленард посмотрел на шагающего рядом полковника, — кто сейчас вообще правит Зведжином? Я пытался разобраться, но так и не смог. Официально герцогство в столице представляет жена Тадеша, но она же не официальная герцогиня, насколько я понимаю? Она регент?

— Ооо, это хороший вопрос, Гленард, — Деррмид тяжело вздохнул. — В общих чертах, ситуация такая. Когда три года назад Император отправил герцога Тадеша в ссылку за измену Империи и попытку захвата власти, его жена, герцогиня Гинтаре ан Зведжин стала временным регентом. У Тадеша в браке с Гинтаре не было сыновей, только две дочери: Лайма и Сауле. По законам Зведжина девочки наследовать не могут, поэтому ближайшим наследником герцогства становится семилетний сын Ядвиги, старшей сестры Тадеша, — Раймунас. Однако с Раймунасом всё не так просто, поскольку всем прекрасно известно, что родился он всего лишь через шесть месяцев после свадьбы Ядвиги с бароном Арнасом ан Биржис. А значит, у всех баронов герцогства встают серьезные вопросы и о его законности, и о том, кто вообще был его отец. Барон Арнас мог бы официально заявить о том, что Раймунас его сын, но на беду сам барон через полгода после рождения сына погиб, когда его корабль разбился в бурю о скалы километрах в тридцати к северу от Рауды.

— И кто же может быть отцом, помимо барона Арнаса? Почему эта версия пользуется такой поддержкой?

— Потому что на роль отца все прочат самого герцога Тадеша. О его особо близких отношениях с сестрой в Зведжине ходили легенды аж с самой их юности. Кстати, злые языки говорят, что стрыга эта наша — это умерщвленная в младенчестве дочка Тадеша и Ядвиги по имени Владда. Сама Ядвига факт рождения этой Владды и отношения с Тадешом, естественно, категорически отрицает, но мысль эта плотно засела в голове баронов.

— И на кого похож мальчик? На Тадеша или на Арнаса?

— Сложно сказать, Гленард. Порой посмотришь — на одного. Порой, при другом освещении — на другого. Ситуация осложняется тем, что герцог Тадеш и барон Арнас состояли в дальнем родстве и немного похожи друг на друга. Не исключено, если Тадеш действительно заделал ребенка Ядвиге — я, кстати, тоже поддерживаю эту версию — что он специально выбрал Арнаса в мужья сестре из-за его внешнего сходства с Тадешом.

— Интересно тут у вас, Деррмид, — Гленард удивленно покачал головой.

— Это только начало, Гленард. Версию с незаконностью Раймунаса активно продвигает барон Гедеминас ан Пилкас — муж младшей сестры Тадеша Руты. У них с Рутой есть сын четырех лет по имени Йонас, законность рождения которого никем не оспаривается. Если сын Ядвиги Раймунас будет признан незаконным, то наследником становится Йонас, а регентом, соответственно, барон Гедеминас.

— Ну, вот это уже можно понять. Это мотив. И какие у него шансы?

— Были неплохими. Но потом появилась девица Дайна. Ну, как появилась, она уже давно была при дворе Тадеша и много лет была его любовницей — это все знали. У Тадеша было много любовниц, добровольных и не очень. Достаточно сказать о том, что когда герцог приезжал в какую-то деревню или замок, то перед его приездом всех девочек старше десяти лет родители отсылали минимум за двадцать километров. Ну, кроме тех, конечно, кто искал расположения герцога с помощью лона своих дочерей или дочерей своих слуг.

— Проще говоря, — Тарбен ухмыльнулся, — герцог трахал всё, что движется. А что не движется, он двигал, а потом трахал.

— На удивление точное определение, — согласился Деррмид. — О том, что Дайна родила сына, Юргиса, ему сейчас пять лет, от герцога Тадеша — это всем известно. У них еще дочка младшая есть, и Тадеш никогда не скрывал, что дети его. Однако поскольку Юргис незаконнорожденный, его никто в расчет не принимал. И тут вдруг появились свидетели, люди благородные и уважаемые, которые заявили, что герцог Тадеш в их присутствии признал Юргиса, единственного из всех своих детей от любовниц, законным сыном и наследником. Якобы сделал он это именно потому, что его жена, герцогиня Гинтаре, не могла родить ему сына. Таким образом, у нас сейчас три претендента на трон: Раймунас, сын Ядвиги, Йонас, сын Руты, и Юргис, сын Дайны. Ну, и есть еще Лайма, дочь Тадеша и Гинтаре, но у нее формально вообще никаких прав на правление нет, хотя многие из баронов ее поддерживают.

— С ума сойти, какие у вас здесь повороты! — Гленард воздел руки. — Но эта ситуация же уже тянется три года. Неужели за это время не придумали, как решить ситуацию? Наверняка же есть в законах Зведжина на этот случай средство.

— Всё непросто, — Деррмид пожал плечами. — По закону, если есть сомнения в наследовании, то герцогиня Гинтаре, как временный регент, должна созвать собрание баронов и графов, на котором должно быть найдено решение. Либо путем признания прав одного из претендентов, либо путем выборов, как в старые добрые доимперские времена. Но срок, в течение которого такое собрание должно быть созвано, в законах отсутствует. Поэтому герцогиня Гинтаре не спешит созывать собрание и остается формально временным регентом, а фактически полноценной правительницей Зведжина. Ядвигу, чей сын пока что формально законный наследник, никто из баронов не поддерживает из-за ее репутации, и за нее на Гинтаре никто давить не будет. Руту и Дайну с их детьми поддерживают некоторые бароны, но недостаточно для большинства. Поэтому в данный момент все воздерживаются от активных действий, интригуют, ищут союзников и пытаются найти решение.

— С этим нужно что-то делать, Деррмид. Такая неопределенность может быть опасной для стабильности Зведжина и для покоя всей Империи. Нам нужно либо тайно вмешаться в ситуацию, поддержав одну из сторон, либо вынести этот вопрос на суд Его Величества.

— Думаю, вмешательство Императора могло бы помочь, — задумчиво произнес полковник, внимательно смотря под ноги, чтобы не споткнуться в сгущающейся темноте. — Возможно даже, что Император мог бы изменить закон о престолонаследии в Зведжине и сделать трон доступным для дочери Тадеша.

— Почему ты считаешь, что это было бы лучше?

— Герцогиня Гинтаре не такая плохая правительница, Гленард. Она умеет договариваться с людьми, умеет вести хозяйство, умеет быть жесткой, когда требуется, и милостивой, когда нужно. Ее поддерживают и бароны, и капитаны, и народ. Смотри сам, три года длится уже эта ситуация, а в столице до сих пор никто не обращал на нее внимания. Почему? Да потому что всё идет, как надо. Никаких проблем, никаких волнений. Если бы не эта чертова стрыга, всё так бы и продолжалось, ты бы в сторону Зведжина даже не посмотрел. Лайма, ее старшая дочь, очень похожа на мать во всех этих отношениях. Умная и внимательная девочка. Лично мне она кажется лучшей кандидаткой.

— В твоих словах есть резон, — Гленард задумался. — Я понял твою мысль. Надо подумать, Деррмид.

— Конечно.

— Я смотрю, мы уже почти пришли?

— Увы, но это впечатление обманчивое. Мы сейчас перейдем через мост на Черную скалу, а потом еще будем довольно долго подниматься вверх.

— Ну, что делать! Пошли.

За ужином чувствовалась напряженность.

Подъем по крутой извилистой дороге, прижимающейся к черному влажному камню скалы, занял много сил и много времени, и в замок они попали уже к самому началу ужина.

Герцогиня Гинтаре, высокая красивая стройная женщина лет тридцати пяти с длинными прямыми каштановыми волосами и грустными серыми глазами, выслушав представление полковника Деррмида, радушно пригласила всех присоединиться к вечерней трапезе.

Это неожиданно разозлило барона Гедеминас, мужа Руты и отца претендента Йонаса.

— Нет, вы не подумайте, я ничего не имею против вас, барон Гленард или вас, полковник Деррмид, — возмущался невысокий тощий барон с тонкими усиками и коротко стриженными черными сальными волосами. — Но приглашать за герцогский стол нелюдей и простолюдинок!

— Я сама решу, кого мне приглашать за мой стол, Гедеминас, — холодно оборвала его герцогиня.

— Ты хотела сказать, Гинтаре, за мой стол, который ты временно захватила?!

— Я благодарен вашей светлости за приглашение, — Гленард поклонился герцогине, проигнорировав демарш барона Гедеминаса. — Мы все благодарны.

— Прошу к столу, господа, — улыбнулась Гинтаре.

Ужин проходил почти молча. Лишь иногда присутствовавшие обменивались парой ничего не значащих фраз, и снова над столом повисало напряженное молчание. Помимо герцогини и барона, а также Гленарда с его спутниками, за столом присутствовали сестры Тадеша, Ядвига и Рута, и несколько придворных. Дайну, любовницу Тадеша и мать третьего претендента, к столу не пригласили.

Обильный ужин состоял из картофельных пирогов, начиненных мясом, говяжьих зраз с грибами, разнообразных пирогов из темного ржаного теста, твердых сыров, кровяной колбасы и паштетов. Из рыбы на столе был копченый угорь, слабосоленая сельдь, сушеная соленая треска, жареная пикша и копченые шпроты. Свежих фруктов и овощей в разгаре зимы на столе, конечно, не было, но и засахаренные финики, и курага, и изюм, и разнообразные печенья присутствовали. Были здесь и сладости, которых Гленард раньше не пробовал: что-то воздушное с кусочками сушеных фруктов и какие-то обильно пропитанные медом печенья из слоеного теста с орехами.

— Что это, ваша светлость? — поинтересовался он у герцогини.

— Это лукум, а это пахлава, ваша милость. Их готовят в Кадире. Нам много разного оттуда привозят, всё-таки Рауда основной порт на юге Империи. Финики, изюм и курага тоже оттуда. Они лучше, чем делают в Аррикумме и в Глареане.

— Полностью согласен, ваша светлость.

— Попробуйте еще вот этого вина, барон. Оно сладкое почти как мед. Его производят только в одном небольшом городке Койтебаль на севере Кадира.

— И правда, чудесное вино, ваша светлость!

— Крыса!!! — вдруг заорал барон Гедеминас, вскакивая и указывая на стол, прямо перед своей тарелкой.

Все удивленно посмотрели сначала на стол, потом на Гедеминаса. Никакой крысы на столе не было.

Барон удивленно и сконфуженно огляделся, пожал плечами, вернулся за стол. Поозирался немного, но потом вернулся к своему бокалу, задумчиво косясь на Гленарда.

— Да твою!.. — Гедеминас вдруг отбросил бокал, с жалобным звоном разлетевшийся на куски, и стукнул со всей силы кулаком по столу. — Получай, тварь!

Все замерли, смотря на него. На столе ничего не было.

— Что с тобой, Гедеминас? — удивилась герцогиня. Рута с тревогой посмотрела на мужа.

Не говоря ни слова, барон вскочил и выбежал из комнаты, сопровождаемый удивленными взглядами.

Гленард почувствовал, что сидящая рядом Миэльори трясется от едва сдерживаемого смеха. Краем глаза он с удивлением заметил, что Элайна тоже улыбается.

— Прости, Гинтаре, — извинилась Рута. — Не знаю, что на него нашло.

— Ты, главное, с ним осторожнее, Рута. Вдруг ему ночью придет в голову крысу на твоем животе поискать. Или кто знает, на какие мысли его волосы у тебя между ног наведут… При всех наших разногласиях, ты мне родная, я за тебя беспокоюсь.

— Спасибо, Гинтаре, — холодно ответила Рута. — Мы с мужем прекрасно знаем, что делать с тем, что у меня между ног. А вот ты, видать, совсем соскучилась по постельным забавам, раз только об этом и думаешь. Что, с тех пор как стрыга загрызла барона Марюса, желающих тебя в спальне утешить так и не нашлось?

— Да как ты смеешь! — взвилась герцогиня, но тут же остыла. — Прошу прощения у наших гостей за этот безобразный инцидент.

Остаток ужина прошел почти что в тишине.

— Ну, что это было, признавайтесь? — Гленард злился.

— Прости, Гленард, — Миэльори пыталась перестать хохотать. — Мы не смогли удержаться и не проучить этого напыщенного болвана.

— Так что случилось?

— Элайна навела на него видение, крысу. Дважды.

— Он так смешно среагировал в первый раз, что я не смогла удержаться, — Элайна выглядела виноватой.

— Ого, ты и такое умеешь? — Гленард с уважением посмотрел на травницу.

— Не со всеми и не всегда. Я пыталась навести что-нибудь на Тарбена, уж больно он нас с Миэльори раздражает, но с ним вообще ничего не работает.

— Ну, что ты хочешь, бьергмесов ни яды почти не берут, ни магия.

— Я это уже поняла. Я пока могу наводить только очень простые видения и на очень слабых, глупых людей. Вот таким Гедеминас и оказался. Наверное, когда я потренируюсь, будет легче и с остальными.

— Ну, ладно, посмеялись и хватит, — Гленард улыбнулся. — Только не вздумай тренироваться на мне, на ком-нибудь из Стражи или на Императоре. Это может привести к чему-нибудь плохому.

— Я обещаю, — Элайна с готовностью кивнула.

— Но ты молодец. Галхар будет тобой гордиться.

Элайна смущенно опустила глаза и покраснела.

— Ну, что, команда, — Гленард махнул рукой. — День был долгим, пока ничего не понятно, как всегда. Завтра осмотрим места нападений, поговорим с обитателями замка. Нужно всех допросить, а потом уже пойдем в крипту знакомиться с этой стрыгой. А сейчас пора спать. Спокойной ночи, малыши.

— Спокойной ночи, Гленард!

 

Глава XXIV

7 день I месяца 579 года

Замок Рауда, столица герцогства Зведжин.

Проснулся Гленард от криков. Замок гудел, словно потревоженный улей. Хлопали двери, раздавались торопливые шаги, кто-то кричал, кто-то ругался.

— Ну, вот, как всегда, — сказал Гленард вслух сам себе и свесил ноги с кровати. — Опять что-то случилось.

Он оделся и спустился вниз. Крики и шум раздавались во дворе замка. Едва рассвело, да и небо было затянуто плотными серыми облаками — мрачное ощущение вечных сумерек.

Гленард поежился от утреннего холода и закутался в шерстяной плащ. Потом направился через двор к толпе. За плотной стеной спин было не видно, что происходит, но то, что было скрыто от Гленарда, вызывало довольно эмоциональную реакцию остальных.

Наконец, он протолкался сквозь толпу и увидел. На черных камнях мощения двора навзничь лежала молодая женщина с длинной светлой косой, одетая в светлое льняное платье с богатой вышивкой. И коса, и платье теперь были пропитаны кровью. Кровью было залито и всё вокруг. В человеке вообще немало крови, а если уж его глубоко распороть от шеи до паха, и еще пару раз поперек тела, как было именно в этом случае, то отмывать от крови округу придется долго.

Помимо жутких ран на теле, кровь текла и из глубокого пореза через всё лицо, наискось, и из еще более глубокой раны на левом бедре. Еще вчера эта девушка должна была выглядеть настоящей красавицей, но сейчас внушала только ужас.

— Ее надо сжечь до заката! — раздался знакомый голос справа, Гленард узнал барона Гедеминаса. — Иначе она сама превратится в стрыгу.

Герцогиня Гинтаре ничего не ответила, но по ее лицу было видно, что в этот раз спорить с Гедеминасом она не намерена.

— Кто это? — Гленард присел, чтобы получше рассмотреть труп.

— Это Дайна, — в голосе Гинтаре проскользнуло презрение, — одна из многочисленных шлюх моего мужа.

— Та самая Дайна, которая утверждала, что ее сын Юргис является законным наследником?

— Вижу, вы уже хорошо осведомлены, барон.

— Работа такая, ваша светлость, — Гленард встал. — Расскажите, пожалуйста, что здесь произошло.

— Вы же сами видите, Гленард, кто-то убил Дайну. Кто — неизвестно. Труп нашли четверть часа назад. Гедеминас, вон, утверждает, что это дело рук стрыги.

— А почему, барон Гедеминас, вы в этом уверены? — Гленард обернулся к барону.

— Вы что, сами не видите? — тот раздраженно указал на труп. — Посмотрите на тело! Разве человек способен сотворить такое?

— Люди, барон, вообще на многое способны, — Гленард вздохнул. — И я каждый раз не перестаю удивляться тому, на что именно они способны. К счастью, таких меньшинство, и в большинстве своем люди неплохие создания.

— Вы приехали сюда ловить стрыгу, Гленард, вот и ловите, — Гедеминас отмахнулся. — Если вы хотели найти доказательства ее существования, вот вам доказательства. Нагляднее не бывает. Сколько еще должно погибнуть людей, чтобы в этой вашей Тайной Страже зашевелились и подняли свои задницы?

— Как видите, Гедеминас, мы уже шевелимся, так что сбавьте тон. Кто нашел тело, ваша светлость?

— Раймус, один из помощников нашего конюшего, — рассказала герцогиня. — Он встал рано, чтобы убраться в конюшнях, и наткнулся на тело. Больше никого вокруг не видел.

— Стрыга приходит из крипты?

— Так говорят.

— А где вход в крипту?

— Вон там, слева, в дальнем углу двора.

— Интересно, что Дайна делала здесь ночью… — задумчиво протянул Гленард.

— Да что эта сука могла здесь делать?! — раздраженно воскликнул Гедеминас. — Естественно, шла под кого-нибудь подкладываться, чтобы ее ублюдка поддержали.

— И под кого?

— Откуда мне знать?!

— Дайна жила в замке?

— Да, такова была воля Тадеша, — герцогиня скривилась. — И потом, ее сын и дочь всё-таки дети Тадеша, пусть и незаконные. Он просил о них позаботиться, я выполню его просьбу.

— Вы так говорите, ваша светлость, — удивился Гленард, — будто ваш муж мертв, а вы выполняете его последнюю просьбу.

— С этой ссылкой он всё равно, что мертв, ваша милость, — холодно ответила герцогиня.

— И вы не общаетесь? Ни письма? Ни весточки?

— Вы же сами знаете, что это запрещено! — Гинтаре раздраженно всплеснула руками. — Этот ваш Деррмид и его люди внимательно за мной наблюдают.

— Простите, ваша светлость. Давайте вернемся к убийству. Если Дайна жила в замке, то выйти наружу она могла, чтобы с кем-нибудь встретиться. Через ворота ночью кто-то проходил в замок?

— Я не знаю, — пожала плечами Гинтаре. — Спросите у стражников.

— Спрошу. Потому что иначе присутствие Дайны на улице ночью выглядит странно. Если она хотела переспать с кем-то в замке, как предполагает барон Гедеминас, то ей не нужно было выходить. А если она вышла, то кто-то должен был прийти не из замка. Перебраться через стены практически нереально, значит, кто-то должен был пройти через ворота.

— Вам виднее, барон.

— Ладно, — Гленард поискал глазами своих спутников, Миэльори, Тарбен и Элайна были уже здесь. — Я прошу всех покинуть место преступления. Нам надо его осмотреть. Позже нам нужно будет с некоторыми из вас поговорить. Я буду очень благодарен за вашу помощь и содействие.

— Посмотрим, — Гленард, дождавшись пока все зеваки, озираясь, разойдутся, присел на корточки рядом с телом и попытался перевернуть его, испачкав перчатки в крови. Тарбен схватил труп за ноги и помог Гленарду его перевернуть.

— Ладно, — через некоторое время кивнул Гленард, — давай обратно.

Вместе с Тарбеном они перевернули тело Дайны снова на спину. Элайна побледнела, увидев выпавшие внутренности, и отвернулась.

— Надо бы накрыть ее, — Гленард поднялся. — Элайна, сходи, попроси у кого-нибудь кусок какой-нибудь ткани, или хотя бы пару пустых мешков.

— Ну, что думаешь? — непривычно тихо спросил бьергмес.

— Думаю, что что-то, как всегда, не сходится, — Гленард, наклонившись, внимательно рассматривал края раны.

— Что именно? — Миэльори также склонилась к телу.

— Ну, представь: ты хрупкая женщина, никогда не занимавшаяся тяжелой работой, и ни меча, ни топора в руках не державшая — посмотри на ее руки. Ты выходишь ночью во двор этого жуткого замка, зная, что поблизости может шастать страшная и смертельно опасная тварь. К тому же, не просто тварь, а оживший мертвец. Ты стараешься держаться подальше от крипты, поближе к замку. Причем, долго ты на улице быть не собираешься, поэтому выходишь в холодную зимнюю ночь в одном домашнем легком платье, даже без плаща. И тут перед тобой появляется что-то жуткое с когтями и клыками. Твои действия?

— Бежать. Бежать к замку.

— Вот именно! Всё должно было пойти именно так: она увидела стрыгу, побежала к замку, да не важно куда — важно, что попыталась бы убежать. Стрыга ее догнала бы, схватила бы когтями или за спину, или за шею, или за плечо, а потом бы уже развернула и располосовала ее спереди. Спасибо, Элайна, — Гленард взял большой кусок мешковины из рук девушки и накрыл им тело. — А на трупе нет следов того, что кто-то вообще пытался Дайну преследовать. Все ранения нанесены спереди. Первый удар, я думаю, по лицу, потом несколько мелких ударов по телу. Потом она упала, свернулась, удар по руке и по бедру. Наверное, она уже потеряла сознание, и тогда нападавший ее распорол от шеи вниз.

— Может быть, она, увидев стрыгу, впала в ступор? — предположила Миэльори.

— Может, — пожал плечами Гленард. — Но я бы всё-таки предположил, что на нее напал спереди тот, кого она знала, и от кого нападения не ожидала.

— А если это не стрыга, а стрыгай? — робко заметила Элайна.

— И?

— Ну, как в сказках, девушка влюбилась в чудовище, рассмотрев добрую душу за отвратительной внешностью. Она пришла сюда к нему на свидание, поэтому и не боялась. Потом что-то случилось, и чудовище ее убило, а затем, ужаснувшись, сбежало.

— Версия красивая, но маловероятная, — Гленард покачал головой. — Хотя бы потому, что встречаться во дворе было глупо. Слишком на виду. Уж лучше в крипте, туда все боятся ходить.

— За криптой могли наблюдать, — развела руками Элайна. — А она могла идти на конюшню, чтобы встретиться со своим стрыгаем.

— Исключено. Во всех легендах говорится, что лошади боятся стрыг, как огня. Есть даже в Плодэне и в Зведжине, в местностях, где покойников хоронят в земле, а не сжигают, такой обычай: водить лошадей по кладбищу, чтобы лошадь переступала через могилы. Если лошадь перед могилой останавливается, не хочет идти, то в могиле стрыга. Так что на конюшню они бы точно не пошли. Потом есть еще целых три возражения, и важные.

— Какие? — Миэльори внимательно смотрела на командира.

— Первое: характер ран. Я никогда в своей жизни не видел, конечно, ран, нанесенных стрыгой, но если говорить о ранах, нанесенных, например, кошкой, рысью или медведем, то края ран от когтей будут неровными, рваными. Здесь раны тоже слегка рваные, но именно, что слегка. Такую рану можно нанести чуть выщербленным клинком. Если бы не разговоры о стрыге, я бы сразу сказал, что все раны нанесены старым большим ножом.

— Согласна. Второе возражение?

— Зачем стрыге нападать на Дайну? Кровь ее не интересовала, смотрите, сколько разлилось вокруг. Жрать труп она тоже не стала, хотя мы знаем, что у нее было время и возможность, ее никто не спугнул. Никто не заявил о том, что видел чудовище над телом. Наоборот, судя по всему, Дайна была убита вскоре после полуночи, а нашли ее уже утром. Если бы стрыга хотела жрать, у нее было достаточно времени, чтобы обглодать тело до косточек.

— Может, дело в проклятии?

— Ну, допустим. Давайте вспомним обстоятельства возникновения этого предполагаемого проклятия. Тадеш спал с сестрой, с Ядвигой. Сестра родила ребенка. Ребенок умер и стал стрыгой. При чем здесь Дайна? Она к этой истории вообще не причастна, появилась уже позже. Она даже не герцогского рода. Я понимаю, если бы стрыга хотела убить Ядвигу или, скажем, законную жену Тадеша Гинтаре. Или дочерей Тадеша и Гинтаре. Но почему Дайна?

— Она угрожала Ядвиге.

— Да не сильно. Ядвиге угрожает Гедеминас, а Дайна угрожает ему. Без поддержки сторонников незаконнорожденности сына Ядвиги Дайна ничего не сделает. А эти сторонники одновременно являются сторонниками Гедеминаса. И даже если очень условно предположить, что стрыга защищает мамочку Ядвигу от нападок конкурентов, то как объяснить остальные смерти? Да и вообще, не много ли разума мы вкладываем в голову трупа, столько лет пролежавшего в могиле? Если вообще этот труп существовал… И потом, есть третье возражение.

— Дай угадаю. Следы?

— Точно, принцесса, следы. А точнее, их отсутствие. Стрыгу никогда не описывали как умное существо. Так, скорее, опасный зверь. Во время убийства наверняка натекло много крови, при таких-то ранах. Я не верю, чтобы чудовище в ней не запачкалось. Но никаких следов в сторону крипты не идет. Вообще никаких, ни капельки крови. Зато есть два стертых, намеренно стертых следа вот здесь. Их немного затоптали, но если приглядеться, то можно кровь рассмотреть. И куда они ведут?

— К донжону замка.

— То есть, убийца, кем бы он ни был, попал ногой в кровь, прошел несколько шагов, осознал это, стер следы. Видимо, снял обувь, потому что дальше следов нет. И пошел он, вероятно, к замку.

— А стрыги не летают, Гленард? — Элайна, наклонившись, рассматривала стертый след.

— Хм… — Гленард задумался. — Есть и такие легенды. Это объяснило бы и ее внезапное появление перед Дайной, и отсутствие следов. Но не объясняет остальных несовпадений. В любом случае, у нас есть две теории. Первая, то, в чем нас пытаются убедить: в замке есть чудовище, возможно, летающее, убивающее людей. Вторая, скептическая: кто-то из обитателей замка убивает людей, в том числе, Дайну, зачем-то сваливая это на стрыгу. Нужно рассмотреть обе версии.

— И что будем делать? — Миэльори потянулась. — Обыщем крипту?

— Крипту оставим на потом. Она от нас никуда не денется. Нужно побеседовать с Гинтаре, Гедеминасом, слугами, стражниками. Нас четверо, предлагаю разбиться на пары. Миэльори, вы неплохо сработались с Тарбеном в Плодэне. Поговорите с герцогиней Гинтаре и со слугами. Мы с Элайной возьмем Гедеминаса и стражников у ворот. После полудня встретимся, решим, что делать дальше.

— Прошу тебя, Гленард, найди и убей это чудовище! — барон Гедеминас заламывал руки. — Умоляю тебя! Пока оно живо, мы все здесь в опасности, оно всех уничтожит, одного за другим.

— Почему, Гедеминас? — Гленард сделал глоток вина из бокала. Элайна внимательно следила за их собеседником. — За что стрыге вас убивать?

— Ты знаешь историю появления стрыги?

— В общих чертах.

— Юный герцог Тадеш был очень близок со своей старшей сестрой Ядвигой. Младшую, Руту, оба они не принимали всерьез, у них большая разница в возрасте, всегда держались отдельно от нее, вдвоем. Играли вместе, как обычные дети. Потом подросли и лет в тринадцать-четырнадцать стали друг другом интересоваться совсем в другом плане. Сначала никто ничего не замечал, потом не верил, потом шептались и шутили. А потом внезапно у шестнадцатилетней Ядвиги начал надуваться живот. Тут старый герцог Алджис и прозрел. А прозрев, проклял и Тадеша, и Ядвигу, и их ребенка. Что там родилось, никто не видел. Повитух на следующий день нашли мертвыми. Кто их убил, Алджис или Тадеш, так никто и не узнал. Но факт в том, что проклятие подействовало. И то, что родилось, на нормального ребенка было совсем не похоже. Тадеш с Ядвигой уже и имя придумали, если мальчик, то Владдис, если девочка, то Владда. Родилась, кажется, всё-таки девочка. Дальше непонятно — то ли Тадеш дочку придушил и схоронил, то ли она сама умерла, то ли он живой ее похоронил, но только больше ее никто не видел, а в крипте появилась свежая могила.

— А герцог Алджис что сделал?

— Через два дня после этого, Тадеш пошел к отцу, и крепко они там повздорили, видать из-за проклятия. В общем, из той комнаты Тадеш вышел герцогом, а Алджис не вышел вообще. Ран на теле не было, официальная версия — сердце прихватило. Но, говорят, что Тадеш отца просто забил до смерти в отместку за их с Ядвигой дочь. А дочка, Владда эта, ожила, выросла и превратилась в стрыгу. Теперь она уничтожает всех, кто имел отношение к этой семейке. Всех, до кого может дотянуться. Она и меня убьет, Гленард, как только представится возможность!

— Но почему Дайна? — Гленард развел руками. — Она же не имела отношения к этой истории.

— А при чем здесь история? Дайна имеет отношение к Тадешу, этого достаточно. Кто ее знает, эту стрыгу, может, она до сих пор чувствует запах Тадеша на Дайне. Или запах детей Тадеша и Дайны. Убей ее Гленард, прошу тебя. Я знаю, она прячется в крипте. Подстереги ее и убей. Говорят, она вечерами вылезает, как стемнеет…

— Интересно, — Гленард задумчиво взглянул в сторону узкого окна, за которым ветер гонял клочья серого тумана. — Кстати, роман Тадеша и Ядвиги после этого прекратился?

— Какое-то время они не встречались. Тадеш женился на Гинтаре, у них появилась дочка. Но потом у Тадеша с Ядвигой снова все закрутилось. В итоге это снова закончилось беременностью. Пришлось срочно Ядвигу выдавать замуж. Но Тадеш ревновал к новому мужу, и поэтому его агенты убили мужа Ядвиги, а чтобы скрыть убийство, разбили корабль о скалы, чтобы казалось, что это несчастный случай. У Тадеша и Ядвиги родился сын Раймунас, тот ублюдок, который пытается сейчас отобрать Зведжин у законного наследника — моего сына Йонаса. Потом Тадеш постарался забыть Ядвигу, переключившись на многочисленных любовниц. Но, говорят, иногда он всё же навещал ее спальню ночами.

— Ты сам присутствовал при всем этом? — Гленард встал и прошелся по комнате, встав перед бароном. — Ты очень уверенно обо всём рассказываешь.

— Я там не был, — признался Гедеминас. — А когда был, то своими глазами, увы, не видел. Свечку уж точно не держал. Но люди говорят. Много говорят. Так много, что не поверить нельзя. Но я не верил до тех пор, пока не появилась эта стрыга. Я думаю, что пока Тадеш был в замке, это ее удерживало, а когда его сослали, она сорвалась с цепи. Ну, или просто девочка созрела.

— Где ты был ночью, Гедеминас?

— Ночью? Здесь, спал. Мне было немного нехорошо за ужином, чудилась всякая странность. Может, это стрыга мороки наводила? Я пришел сюда, послал слуг за вином, выпил, слуги меня переодели, и я лег спать. А утром проснулся уже от этих криков.

— Понятно. Ладно, Гедеминас. Спасибо тебе за рассказ. Попробуем эту стрыгу изловить.

— Не надо ее излавливать, Гленард. Зачем тебе рисковать и собой, и своими людьми, и всеми нами? Просто убей ее, чем бы она ни была. Лучше всего, наверное, стрелами серебряными ее утыкать издалека. Я даже, вон, свое столовое серебро готов отдать ради такого дела.

— Хорошо, Гедеминас. Серебро пока побереги, но я благодарен тебе за желание помочь. Не выходи ночью из комнаты, и запри получше и дверь, и ставни. А мы пойдем на охоту.

— Он что-то темнит, — Элайна шла по коридору рядом с Гленардом, задумчиво опустив взгляд, и обхватив себя руками. — Я пока не могу, к сожалению, как Галхар, понять, где правда, а где ложь, и не могу заставить его говорить правду. Но что-то он врет. Я чувствую.

— Конечно, врет. Даже я это чувствую, — Гленард усмехнулся. — Начать с того, что он нам всё это время просто пересказывал придворные байки. А сам — ничего не знаю, ничего не видел, но люди говорят. Сотни тысяч жителей Зведжина, дескать, не могут ошибаться. Нет, я вполне допускаю, что у Тадеша с Ядвигой что-то было. Я с Тадешом знаком лично, и уверен, что у этого типа вообще моральных принципов нет. Лживый, трусливый, наглый ублюдок. Про его невоздержанность в постели ходят легенды по всей Империи. Вполне возможно даже, что Раймунас действительно его сын. Меня больше даже удивляет, что Тадеш не совратил и младшую сестру, Руту. И что Тадеш вполне мог убить отца ради герцогского трона, я даже не сомневаюсь. Но вот весь этот бред про проклятия и стрыгу… Не знаю.

— Что дальше?

— Пойдем, поговорим со стражниками. Если Дайна перед смертью ждала кого-то не из замка, то этот кто-то должен был пройти через ворота. Стража должна знать.

— Стражники утверждают, — Гленард поудобнее устроился на чурбаке, служившем ему стулом, — что, кроме нас, никто чужой вечером в замок не заходил. Ночью вообще никто не заходил, ворота были закрыты. Либо так и было, либо у стражников есть какая-то очень веская причина не говорить нам. Хотя и мне, и Элайне они показались искренними.

— Значит, Дайну убил кто-то из замка, — Миэльори задумчиво рассматривала камни под ногами. — И подозреваемых у нас почти весь замок. Проще посчитать тех, кто не хотел бы убить Дайну, чем тех, кто хотел бы. Начиная с самой герцогини Гинтаре.

— Это да, — Гленард вздохнул. — Значит, будем искать.

— Всё, приманка поставлена, — Тарбен вернулся к ним и занял свободный чурбак.

— Думаешь, сработает? — Элайна посмотрела через двор на дверь крипты.

— Свежая куриная кровь? Должна сработать, чтоб мне сисек не видать. Если там есть стрыга, или иной какой хренов кровосос, то это его приманит. Лучше бы конечно, барашка с серой поставить…

— Барашек с серой — это на дракона, — улыбнулся Гленард. — Не путай, Заноза. Для стрыги барашек слишком большой.

— Думаешь, куриная кровь эту курву приманит?

— Думаю, что мы занимаемся хренью, — Гленард усмехнулся. — Но для очистки совести надо бы хоть попытаться.

— А правду говорят, Гленард, что этих вомперов можно только колом осиновым в сердце зафигачить? — Тарбен достал секиру и придирчиво осмотрел лезвие.

— Кто говорит, что только осиновым. Кто — что любого деревянного достаточно. А кто-то клянется, что без серебряного кола никак.

— Ну, и как мы будем эту страхолюдину без кола мочить?

— Я надеюсь на другие легенды, рассказывающие о том, что достаточно стрыге голову отрубить. А еще, говорят, один умник вместо того, чтобы стрыгу убивать, выгнал ее из гроба и сам ночь в этом гробу провел. А как петухи пропели, так она и расколдовалась в обычную девушку. Правда потом чуть его не разорвала. Видать, стрыгой ей больше нравилось.

— С женщинами так, да, — Тарбен опасливо обернулся на Миэльори, — никогда не знаешь, что бабе в голову придет. Как спросит: «Ты думаешь, я похудела?». И всё, что бы ты ни ответил, скалкой по башке получишь. Странные они, бабы. Я вот, наоборот, люблю, чтобы было, за что ухватиться, поупитаннее.

— Ты, Заноза, любишь и толстых, и худых, — Миэльори засмеялась. — Главное, чтобы хоть куда свою морковку воткнуть.

— Ну, зачем ты так, ушастая? — обиделся Тарбен. — Мне и поговорить с бабой интересно. Но воткнуть, да, никогда не помешает. Кстати, Гленард, насчет воткнуть — может, настрогать колышков-то, пока не поздно. На всякий случай.

— Я лично надеюсь на чудесную силу клинка Эллеанару, — Гленард подмигнул Миэльори, улыбнувшись.

— Сомневаюсь, что мои предки, когда его ковали и заколдовывали, предполагали, что он должен убивать стрыг и прочих ходячих мертвецов, — усмехнулась альвийка. — Так что на твоем месте, я бы на это особенно не полагалась. Но отрубить чудищу голову Эллеанару, уверена, сможет.

— Я, честно говоря, вообще не знаю, зачем мы тут сидим. Просто время убиваем. Ну, ладно, будем считать просто хороший отдых вечером в отличной компании. Как замерзнем, пойдем вино пить.

— Надо было сюда вина захватить, — Миэльори с сожалением покачала головой. — Не догадались.

— Я могу сходить, — предложила Элайна.

— Да, было бы неплохо, — согласился Гленард. — Особенно если красного сладкого подогре… Что за?..

Дверь крипты медленно со скрипом отворилась. Из нее появилась высокая фигура, в сумерках казавшаяся просто огромной. Заросшая густой темной шерстью с ног до головы, толстая, похожая формой на бочонок с короткими ногами. Длинные черные волосы на голове, лица почти не видно под ними.

Замерев на секунду и оглядевшись, чудовище заметило убитую курицу на земле. Неуклюже переваливаясь, оно приблизилось к птице, оглядело ее, потом снова осмотрелось вокруг.

Гленард вскочил, выхватил саблю и ринулся вперед. Миэльори с саблей и Тарбен с секирой последовали за ним. Элайна с двумя кинжалами в руках держалась позади, разглядывая тварь округлившимися от удивления и ужаса глазами.

Гленард заорал. Стрыга вскинула голову вверх, увидела нападавших и отпрянула назад. Она, было, кинулась к двери крипты, но поскользнулась на залитых куриной кровью камнях и грохнулась на булыжники двора.

Гленард подбежал к лежащему чудовищу и на мгновение остановился, выбирая место для удара. Подскочивший следом Тарбен с криком занес топор для удара…

— Стойте! Стойте! — тонким высоким голосом заорала стрыга, вытягивая вперед руки в попытке защититься. — Я сдаюсь! Я без оружия!

Они остолбенели. Фигура, одетая в длинную бесформенную меховую шубу, приподнялась, откинула с лица длинные темные волосы и посмотрела на Гленарда знакомыми глазами поверх заросших длинной бородой щек.

— Шлюхины сиськи! — Гленард присвистнул и отправил Эллеанару обратно в ножны. — Ну, надо же, какая встреча! Господа, позвольте вам представить Тадеша, бывшего герцога Зведжина, мужа герцогини Гинтаре, собственной персоной.

 

Глава XXV

7 день I месяца 579 года

Замок Рауда, столица герцогства Зведжин.

— Что ты тут делаешь, Тадеш? — они сидели на притащенных снаружи чурбаках внутри крипты, рядом с входом. Колеблющийся свет пары свечей отбрасывал странные извивающиеся тени на стены пещеры. Было жутковато. — Ты же понимаешь, что одного твоего присутствия здесь достаточно, чтобы отправить тебя на плаху?

— Понимаю, Гленард, понимаю… — Тадеш тяжело вздохнул. — Но я не мог оставить свою семью в опасности.

— Как ты здесь вообще оказался? Последнее, что я о тебе знаю, что после изгнания тебя Императором за твои преступления ты отправился куда-то в Кадир.

— Всё так, — бывший герцог кивнул. — Я жил в Кадире и даже был принят при дворе Галира. Стал кем-то вроде советника по торговле с Империей и вообще по делам Империи. Галир Айзиф очень интересуется тем, что происходит здесь.

— И почему ты бросил такое выгодное место и приехал сюда, рискуя головой?

— Я узнал, что Гинтаре и дочкам угрожает опасность. Узнал про борьбу вокруг титула и про убийства. Приехал сюда, чтобы защитить их. Помочь, чем смогу.

— Почему ты прятался в крипте? Зачем притворялся стрыгой?

— Ну, так сам посуди, Гленард: все в Рауде знают про стрыгу, все ее боятся. Все думают, что ее логово в крипте. Кто в здравом уме сюда полезет? А я же здесь вырос, знаю каждый камешек. Мальчишкой еще всё здесь облазал, каждый уголок. Вот и жил здесь. Один только раз приходили стражники, обыскивали крипту. Но я спрятался, есть здесь тайная комнатка. Другой раз пришел какой-то странный человек с двумя мечами, хотел чудовище убить. Но я ему золота отсыпал, он и уехал, громко распространяясь о том, что под землей страшное чудовище спряталось, все поверили — профессионал всё-таки. Да я и не стремился притворяться-то особо. Волосы и борода сами отросли, шуба для тепла. Здесь, под землей, довольно прохладно.

— А людей зачем убивал?

— Я не убивал, Гленард. Поверь, никого не убивал.

— Да неужели? Сколько ты уже здесь?

— Чуть меньше трех месяцев. Убийства начались уже несколько лет назад. Поверь, Гленард, я к ним не имею никакого отношения. Наоборот, я пытался их остановить.

— Я тебе уже столько раз верил, Тадеш, что уже больше даже не хочется, — Гленард скривился. — Сколько раз ты мне врал в лицо? Сейчас тоже врешь?

— Нет, Гленард, сейчас нет. Клянусь.

— Чего стоит твое слово, Тадеш? Ничего твоя клятва не стоит. Кто знал о том, что ты здесь?

— Несколько человек.

— Говори, Тадеш, я всё равно узнаю. Так хоть пока не разозлился.

— Гинтаре, — признался Тадеш, — пара слуг, самых надежных. Больше никто.

— А Ядвига, Рута, Гедеминас, Дайна?

— Нет.

— Зачем ты убил Дайну вчера ночью?

— Я не убивал!

— Не верю, Тадеш! — Гленард вскочил.

— Я не убивал, Гленард, клянусь тебе! — Тадеш тоже вскочил и стукнул себя кулаком в грудь. — Я не смог бы ее убить! Она мать моих детей! Я любил ее! Это было давно, но всё равно, убить бы я ее не смог…

— Гленард, — вмешалась Элайна, — мне кажется, он не лжет.

— Думаешь? — Гленард с сомнением посмотрел на Тадеша, потом перевел взгляд на Элайну. — Ты же говорила, что не чувствуешь правду и ложь так, как Галхар?

— Как Галхар не чувствую. Но его эмоции мне кажутся искренними.

— Ты не знаешь, что это за человек, Элайна, — Гленард вздохнул, — и сколько раз он меня с таким же честным лицом обманывал. Он наплетет, что угодно, чтобы свою жизнь спасти.

— В этот раз я не вру, Гленард, поверь, — взмолился Тадеш. — Да, я поступал отвратительно, но не в этот раз.

— Ладно, допустим, — Гленард снова сел и задумался. — Ты уверен, что про тебя не знает Гедеминас?

— Был уверен… А почему ты спрашиваешь?

— Он меня горячо убеждал в реальности стрыги. И в том, что ее нужно непременно убить, причем, желательно, на расстоянии, не рассматривая пристально. Если он вдруг узнал о том, что в крипте скрываешься ты, и захотел тебя убить нашими руками, то это прекрасно укладывается в картину такого замысла. Мы бы убили чудовище, и только потом обнаружили бы, что это ты. Собственно, так чуть было и не произошло.

— Гедеминас… Подумай вот о чем, Гленард. Убийства продолжаются уже несколько лет. Среди убитых исключительно союзники Гинтаре, Ядвиги и Дайны. Теперь и сама Дайна. Никто из союзников Гедеминаса и Руты не пострадал. Почему? Может, потому что за убийствами стоит Гедеминас? Он хитрая тварь, почище меня, может пойти на что угодно.

— Я просто балдею от вашей семейки, — Гленард усмехнулся. — Ну, скажем, барон Марюс ан Молис. Некоторые злые языки называют его не только союзником, но и любовником твоей жены. У тебя тоже вполне был мотив его убить.

— Он действительно был любовником Гинтаре. Мы с Гинтаре уже давно не делили одну спальню. У меня свои любовницы, та же Дайна, у нее свои любовники. Что не мешало нам одинаково сильно любить наших дочерей и помогать друг другу во всём. Я бы не стал ей вредить, Гленард. У меня не было претензий к Марюсу. Но Марюс пользовался большим уважением среди баронов Зведжина, и он категорически настаивал на том, что у сына Руты и Гедеминаса нет никаких прав на герцогский титул. Его гибель ослабила и Гинтаре, и Ядвигу, а вот позиции Гедеминаса усилили.

— Но стрыга же, вроде, убивала и простых людей. Не связанных с борьбой за трон Рауды.

— Если ты внимательно изучишь деятельность этих людей, Гленард, то найдешь общую закономерность: они все либо давали деньги в долг, либо держали игорные заведения. У Гедеминаса огромные долги. Он игрок и плохой, но чрезвычайно азартный. Он хотел залезть своей лапой в герцогскую казну, чтобы расплатиться, а потом, когда всё затянулось, понял, что проще избавиться от кредиторов.

— Я подумаю об этом, Тадеш… — Гленард потер усталые глаза. — А скажи мне, кстати, для полноты картины. Все эти разговоры про вашу любовную связь с Ядвигой, про вашу дочь Владду, которую проклял твой отец, и которая якобы умерла, чтобы стать стрыгой. Про то, что ты убил из-за этого старого герцога Алджиса. Ну, и про то, что сын Ядвиги Раймунас на самом деле от тебя, а не от барона Арнаса ан Биржис. Это всё правда?

— И да, и нет, Гленард, — Тадеш смутился и почесал затылок. — Ладно, скажу, как есть. Мы действительно любили друг друга с Ядвигой. И постель делили не раз. Она была моей первой женщиной, я был ее первым мужчиной. Но вот никакой дочери Владды у нас не было, ни мертвой, ни живой. У нас была сестра Владда, самая младшая из нас, младше Руты. Она умерла в младенчестве, когда мне было пятнадцать, а Ядвиге, соответственно, шестнадцать. Возможно, это и породило слухи. Владда похоронена здесь, в крипте, если хочешь, я потом тебе покажу. Но это не наша дочь. Мы знали, откуда берутся дети, и были осторожны.

— А отца ты убил?

— Нет, Гленард. Он умер почти естественной смертью. Хотя, возможно, я его к этому и подтолкнул, и это один из моих величайших грехов, а их у меня немало. Мы много спорили, ругались, я его изводил, он изводил меня. Но я был молодой и сильный, а он был уже старый и больной. Я его не убивал, но, думаю, что я приблизил его смерть нашими постоянными ссорами. Что касается Раймунаса… А, что там… Да, он мой сын. Один раз, Гленард. Один раз после долгого перерыва мы с Ядвигой переспали. Был праздник начала лета, мы оба немного выпили, танцевали, и тут на нас нахлынуло. Это было страстно, горячо, потрясающе приятно и глупо. Мы были слишком беспечны, забылись, и Ядвига забеременела. Может, мне как раз этого и хотелось. Может, и ей этого хотелось… Как бы то ни было, но мы заключили договор с бароном Арнасом. Его дела были весьма плохи, поэтому лишняя пара тысяч золотых ему не помешала. Он должен был признать Раймунаса своим сыном, но не успел. Предвосхищая твой вопрос, я его не убивал. Я знаю эти слухи, но нет. Шторм. Судьба. Воля Богов. Или их кара.

Тадеш замолчал. Все тоже молчали, задумчиво смотря на пляшущие на камнях тени.

— Чем больше я знакомлюсь с твоей жизнью, — Гленард, наконец, поднял глаза на Тадеша, — тем больше я поражаюсь. Мне хочется схватиться за голову и бежать как можно дальше от тебя, как от заразной болезни. Я даже не знаю, то ли ты своими руками разрушил свою жизнь и жизни всех людей вокруг тебя, то ли ты просто являешься центром какого-то невероятного приключения. Про тебя надо книги писать Тадеш, с выводами и с моралью в назидание юношам и девицам.

— Пожалуй, ты прав, — Тадеш усмехнулся. — Если выживу, засяду, пожалуй, за мемуары. Лишние медяки никогда не помешают.

— Не забудь прислать мне экземпляр, — Гленард усмехнулся в ответ. — Что мне с тобой делать-то? Формально я должен тебя арестовать и отвезти в столицу пред очи Императора, а потом казнить. Однако тогда ты вряд ли напишешь свои интересные мемуары, а я уже настроился их прочитать.

— Помоги мне защитить мою семью, Гленард, прошу тебя. Помоги остановить убийства. Найди и накажи виновного. Помоги разрешить это чертово противостояние между моей женой и моими сестрами. Помоги, умоляю тебя! А потом, делай, что хочешь. Хочешь казнить — я сам голову на плаху положу. Или хочешь, сам своим ножом себе вены вскрою. Захочешь посадить в подземелье — сажай. Захочешь снова выслать меня — высылай. Только помоги, прошу тебя!

— Охохо… — вздохнул Гленард и задумался. — Есть одна мысль. Но мне потребуется твоя помощь, и я не знаю, удастся ли это вообще провернуть. Всё будет зависеть от Элайны. Но попробуем. А потом уже будем решать, что с тобой делать.

— Спасибо, Гленард! Спасибо!

— Пока не за что, Тадеш. Я еще ничего тебе не обещал.

— Я понимаю. Слушай, Гленард, раз уж ты меня послушал, послушай еще, я думаю тебе надо это знать.

— Говори, — Гленард кивнул.

— Что-то неспокойно в Рауде, да и на всём зведжинском побережье. Что-то странное творится, что-то страшное.

— Люди пропадают? — предположил Гленард.

— Откуда ты знаешь? — опешил Тадеш.

— Потому что они пропадают не только в Зведжине. Вообще на всём побережье. Ты знаешь, что происходит?

— Нет, Гленард, не знаю. Но знаю, что у берегов Зведжина видели странные корабли. Вроде купеческие, да вот в порты они не заходят. И такие быстрые, что их не могут догнать даже пираты. Говорят, еще какие-то корабли ходят далеко от берега с севера на юг и обратно. Но кто это, и куда идут — неизвестно. Ни флагов, ни огней не вывешивают.

— Думаешь, они связаны с пропажей людей?

— Не знаю. Некоторые считают, что это вообще корабли-призраки или просто мороки. Может, кто-то видения насылает, заманивая моряков и убивая. Корабли стали пропадать, Гленард. И купцы, и рыбаки, и даже пираты. Одинокие корабли, ушедшие далеко от берега — многие из них не возвращаются назад. И никто не знает, что происходит.

— Хм, попробуем разобраться. Спасибо за сведения. Надо в этом покопаться… Ладно, а теперь давайте попробуем разобраться с Гедеминасом, пока все спать не разошлись. Элайна, пойдем, нужно поговорить.

— Герцогиня Гинтаре, баронесса Ядвига, прошу вас, подыграйте нам, это всем поможет, — убеждал Гленард женщин, собравшихся в большом зале замка.

— Ладно, барон Гленард, — герцогиня махнула рукой. — Попробую. Хотя у меня от этого, если честно, мурашки по коже.

— Спасибо, — Гленард поклонился. — Я слышу шаги. Наверное, это барон Гедеминас.

В зал стремительно вошла Миэльори. За ней семенил Гедеминас.

— Гленард! — с порога закричал он. — У вас хорошие новости?

— Смотря для кого, — Гленард грустно покачал головой и подождал, пока барон приблизится к ним. — Мы вошли в крипту и убили того, кого там встретили.

— Вы убили стрыгу? — переспросил Гедеминас.

— Нет. Под видом стрыги там скрывался герцог Тадеш. Мы убили его, приняв за стрыгу, и только потом это обнаружили…

— Ха! — Гедеминас не скрывал торжества. — Ну, что ж, так ему и надо! Не сомневаюсь, что это именно он убил Дайну и всех остальных. Что ж, собаке собачья смерть.

— Напоминаю тебе, Гедеминас, — герцогиня сделала вид, что вытирает слезы, — что ты говоришь о моем муже и об отце моих детей. Прояви уважение хотя бы в этот скорбный час.

— Отец твоих детей, отец детей Дайны, отец сына Ядвиги… Да чьим только отцом не был этот похотливый урод и убийца! — Гедеминас расхохотался. — Мне больше интересно, как он здесь оказался. Подозреваю, что это ты его и пригласила, Гинтаре, вместе с Ядвигой. Думаю, когда Император об этом узнает, все вы окажетесь далеко от Рауды, а мой сын займет свое законное место вон на том троне. Гленард, вы же сообщите Его Величеству о том, что сделали эти изменницы?

— Ты, кажется, совсем не удивлен, Гедеминас, тому, что случилось, — Гленард наклонил голову в сторону, внимательно следя за реакцией барона. — Неужели ты уже знал, что в крипте скрывается Тадеш и специально послал нас туда, чтобы мы его убили, приняв за стрыгу? Если ты знал и не сообщил, то ты тоже изменник.

— Нет! Нет… — Гедеминас запнулся и чуть побледнел. — Я не знал. Нет, что ты. Но я знаю Тадеша и вот этих двух. От них можно чего угодно ожидать. Ты не знаешь, на что был способен Тадеш, Гленард.

— Я знаю, Гедеминас, — холодно ответил Гленард. — Он несколько раз меня пытался убить во время борьбы за трон.

— Вот! Тогда ты понимаешь, о чем я. От этого чудовища всего можно было ожидать, в том числе и появления здесь, и этих убийств. Надо же, придумал — прятаться в крипте! Ну, раз прикинулся стрыгой, то и умер, как стрыга. Туда ему и дорога!

— Есть еще кое-что, Гедеминас, о чем я должен тебя предупредить.

— Что? — насторожился барон, нервно шевельнув усиками.

— Мы нашли в крипте разоренный саркофаг. На внутренней крышке есть следы огромных когтей. Похоже, хоть Тадеш и не был стрыгой, но стрыга действительно существует.

— Но это же!.. — Гедеминас резко замолчал.

— Что?

— Ничего. Ничего…

— Мы нашли в саркофаге твою одежду, Гедеминас. Кто-то хотел натравить стрыгу на тебя, дал ей почуять твой запах. Возможно, Тадеш на самом деле знал про стрыгу, она всё же была его дочерью. Я думаю, он мог ей управлять так или иначе. Он хотел избавиться от тебя, Гедеминас. Поскольку стрыгу мы не нашли, то она где-то всё ещё ходит, где-то затаилась. Она ждет тебя, Гедеминас. Она придет за тобой.

— Да ладно тебе, Гленард… — отмахнулся заметно побледневший барон. — Что ты меня детскими сказками пугаешь… Нет никакой стрыги.

— А не далее как днем, ты меня уверял, что она существует. Как же так?

— Ну… — Гедеминас замялся. — Тогда же я не знал, что там Тадеш.

— Там и Тадеш, и стрыга. Что тебя удивляет?

— Не может…

Глухое, низкое громоподобное рычание потрясло замок. За стенами зала в коридорах раздались крики ужаса. Рычание раскатилось еще раз, совсем близко. Дверь из бокового коридора в зал начала медленно отворяться. Гедеминас побледнел и сделал шаг назад, наткнувшись на стол. Элайна сложила руки и пристально смотрела на Гедеминаса.

Дверь отворилась, и в зал вошел Тадеш в своей длинной шубе. Он шел медленно, переваливаясь и оглядываясь. Гедеминас затрясся и вытянул вперед руки, безуспешно пытаясь что-то сказать. Элайна не отводила от него глаз.

Гедеминас тихо заверещал, закрываясь руками от приближающегося Тадеша. Гленард, внимательно наблюдающий за Тадешом, на долю секунды будто бы увидел на его месте огромное мохнатое чудовище, покрытое длинной шерстью. На его длиннющих лапах сверкали гигантские когти, похожие на большие кривые ножи. С громадных клыков пасти капала слюна и свисал алый язык. Морда щерилась в рычании. Красные прищуренные глаза не отрывались от Гедеминаса.

Гленард моргнул — видение исчезло. Видимо, именно это с помощью Элайны сейчас видел Гедеминас. Гленард посмотрел на трясущегося барона и понял, что пора.

— Кто убил Дайну, Гедеминас?! — Гленард подскочил к барону, крепко схватил его за плечо и заорал ему в ухо. — Кто убил Дайну?! Говори!

— Г-г-гленард, — Гедеминас схватился за него обеими руками. — П-прошу тебя… Защити…

— Кто убил Дайну?! Говори! Если всё расскажешь, защищу. Если нет, пусть она тебя сожрет. Кто убил Дайну?!

— Я! — выкрикнул Гедеминас, его лицо цветом напоминало уже кору березы.

— Ты ее убил?

— Я! Я!

— Кто убил остальных?! Кто убил барона Марюса?

— Я! Я убил! — Гедеминас тщетно пытался отодвинуться от подошедшей уже почти вплотную стрыги.

— Почему?

— Чтобы стать герцогом! Чтобы править! Чтобы заплатить долги!

— Всех остальных тоже ты убил? И ты свалил это на стрыгу?

— Да! Да! Я! Гленаард… — Гедеминас зарыдал.

— Все слышали? — Гленард обернулся к Гинтаре и Ядвиге, те кивнули. — Достаточно Элайна.

Элайна, не менее бледная и не менее дрожащая, чем Гедеминас, облегченно закрыла глаза. Она обмякла, и Миэльори поспешно ее подхватила. Гленард кинулся к девушке и, присев, схватил одной рукой ее запястье, а другую руку положил ей на лоб. Он закрыл глаза и представил, как свет течет по его руке и переливается в Элайну — этому его научил Роллен. Элайна шевельнулась. Гленард открыл глаза и посмотрел на нее — она по-прежнему была без сознания, но ее кожа розовела, а дыхание стало ровным. Похоже, она глубоко спала, восстанавливая силы.

За спиной раздавались звуки какой-то возни. Гленард обернулся. Гедеминас, оказывается, решил воспользоваться замешательством и, невероятно быстро опомнившись от своего ужаса, попытался сбежать. Это, однако, ему не удалось, и сейчас его, поваленного на пол, скручивали совместно Тарбен и Тадеш. Получалось у них неплохо.

Гленард поднялся и поклонился герцогине и баронессе.

— Ваша светлость, ваша милость, спасибо за то, что нам подыграли.

— Спасибо вам, барон, что вы и ваши люди помогли выбить признание из этого ублюдка, — Гинтаре благодарно склонила голову. — Надеюсь, с вашей спутницей всё будет в порядке?

— Ей просто надо отдохнуть. Навести такую иллюзию это очень непростое дело.

— Я понимаю. Это просто невероятно. Я никогда такого не видела.

— Если честно, ваша светлость, я тоже.

— Вы все можете оставаться в замке, сколько захотите. Отдыхайте, восстанавливайте силы. Все мои погреба и винные подвалы к вашим услугам. Я не знаю, как вас еще благодарить. Хотя, если вы захотите более личной благодарности, барон…

— Благодарю за вашу доброту, ваша светлость, — Гленард поклонился, — но мне нужно как можно скорее возвращаться в столице, к моей жене и к моим делам. Увы, у Империи много врагов, нужно всем уделить должное внимание.

— Жаль, барон Гленард, — Гинтаре грустно улыбнулась. — Мы могли бы неплохо провести время вместе.

— Ни на секунду не сомневаюсь, ваша светлость, — он снова поклонился, — но, увы, дела, дела…

— Гленард, — к ним подошел Тадеш, — я могу с тобой поговорить?

— Конечно, — Гленард отвел его в сторону.

— Что ты сделаешь со мной?

— Я буду рассуждать с точки зрения пользы для Империи, Тадеш. Привезти тебя в Рогтайх и обезглавить? Никакой существенной пользы для Империи. Оставить тебя здесь с семьей? Это означало бы тебя простить, а ты не заслужил такого прощения, извини. Твое наказание пожизненное. Вернуть тебя сейчас — плохая идея, без пользы для Империи, но с большим потенциальным вредом. Я не верю тебе. Оставшись здесь, рано или поздно ты решишь, что опасность для тебя миновала, и снова начнешь интриговать. Я думаю, что ты сейчас полезнее при дворе Галира Айзифа. Если ты будешь сообщать оттуда мне полезные сведения и время от времени давать Галиру подсказанные мной рекомендации — этим ты послужишь Империи. В этом для Империи может быть польза. Если ты будешь служить Империи верно и честно, возможно, рано или поздно Император сочтет возможным простить тебя и разрешить тебе вернуться в Империю. Не герцогом, конечно, этого никогда не будет. Но баронский замок вполне возможен.

— Это чрезвычайно опасно, Гленард. Если Галир усомнится во мне, всего лишь усомнится, меня тут же насадят на кол и оставят умирать в пустыне.

— Это твой выбор, Тадеш. Ты можешь отказаться сотрудничать со мной и просто жить в Кадире, как раньше. Этим ты уменьшишь риск своей жизни, но навсегда закроешь себе возможность возвращения в Империю. Подумай, Тадеш. Дело твое. У тебя есть неделя на размышление. Я разрешаю тебе провести неделю в Рауде, с семьей, но тайно. Через неделю полковник Деррмид проследит, чтобы ты покинул Рауду на корабле, направляющемся в Кадир. Тогда же ты сообщишь полковнику о своем решении. Только ему. Думай, Тадеш.

— Хорошо, Гленард. Я подумаю. Спасибо тебе. Спасибо, что не мстишь мне.

— Что толку в мести, Тадеш? Местью прошлое не изменишь, а новых врагов наживешь. Я верю в возмездие, но не в месть.

— Спасибо тебе. У меня есть еще просьба, Гленард.

— Не многовато ли? Ну, давай.

— Ты видишь, что здесь происходит. Ты видишь, что из всех претендентов на герцогство остался Раймунас, сын Ядвиги, которого не примут бароны, и Йонас, которого, после того, что сделал Гедеминас, тоже никто не захочет видеть правителем герцогства. Юргис незаконнорожденный, что бы там ни утверждала покойная Дайна. Получается, что выбор любого из них вызовет смуту в герцогстве. Либо бароны и графы захотят по старым обычаям избрать совсем нового герцога, и моя древняя династия, ведущая род еще от Императора Андера Великого, прервется. Ты знаешь, что Гинтаре поддерживается очень многими, и моя дочь, Лайма, тоже. Она была бы хорошей правительницей.

— Возможно. И что ты хочешь от меня? Я не могу изменить законы.

— Ты не можешь. А Император может. Прошу тебя, поговори с Его Величеством. Я помню, что вы были с ним дружны. Если после смерти Донрена он пригласил на должность Великого Инквизитора тебя, значит, вы дружны до сих пор. Тебя он послушает. Я не прошу тебя отстаивать изменение закона. Прошу лишь сообщить Императору о том, что здесь происходит и о моем предложении.

— Сообщу, — Гленард кивнул. — В любом случае, это моя работа — держать Его Величество в курсе таких кризисов наследования в одном из ключевых герцогств Империи. Ничего тебе не обещаю, кроме этого, Тадеш, но сообщить — сообщу обязательно.

— Спасибо тебе, Гленард.

— Не за что, Тадеш. Подумай над моим предложением.

— Подумаю, — Тадеш кивнул.

Гленард молча ответил кивком и, развернувшись, подошел к Элайне, Миэльори и Тарбену. Элайна уже пришла в себя, и сидела на стуле с бокалом вина в руке.

— Как ты? — Гленард улыбнулся девушке.

— Слабость, — она едва улыбнулась в ответ. — Но уже лучше. Спасибо.

— Иди, отдыхай. Миэльори, прикажи служанкам помочь Элайне. И я буду тебе благодарен, если ты за ней присмотришь сама.

— Конечно, Гленард, — альвийка кивнула. — Когда возвращаемся в Рогтайх?

— Как только Элайна отдохнет. Если она восстановится за ночь, то утром я поговорю с полковником Деррмидом, и отправимся обратно. Если утром всё еще будет слаба, то я отправлюсь сам, а вы вернетесь, когда Элайна будет готова.

— Хорошо. Спешишь покинуть этот гостеприимный кров?

— Спешу вернуться к столичным делам и интригам, — Гленард поморщился. — Нужно взять под контроль бурную деятельность герцогов Меддана, Аррикуммы и Клафтхорда. Что-то у меня неспокойно на душе из-за этого их заговора…