Я сидел в глубине полутёмного зала за круглым столом, сервированном на шестерых. На мне был надет тот прекрасный летний светло-серый костюм из мокрого шёлка, тот самый в котором я шёл жарким июльским днём далёком 94 – ом году на встречу со своими самыми крупными в жизни неприятностями. Материал приятно холодил тело, хотя в ресторане, а зал явно принадлежал какому-то заведению, было довольно таки прохладно. Я заглянул под стол, пытаясь рассмотреть, какие туфли на мне надеты, если следовать логике, то должны были быть отличные чёрные «саламандер».

- Что ты там потерял? – подняв голову, я увидел, сидящую напротив жену. Она опять была той самой молодой женщиной, в которую я влюбился ещё в институте. Джинсовое платье «монтана» «на болтах» приятно глазу облегало её уже тогда упругие формы. «Опять платье у подруги по комнате в общаге позаимствовала», - подумал я, но сказал другое, зачем обижать.

- Прекрасно выглядишь.

- Всё для тебя, дорогой, а то, по-моему, ты начал своих подружек вспоминать часто.

- А почему бы ему нас и не вспомнить, - из полумрака к столу подошла Лена, как всегда потрясающе выглядевшая.

- А вот и первая шалава пришла, - жена уже курила тонкую женскую сигарету, на столе появилась внушительных размеров пепельница.

- Господин директор, не позволяйте вашей супруге оскорблять меня, - Лена присела на стул поближе ко мне, и подальше от жены. Белая пушистая кофточка, джинсовая юбка – всё как тогда в первый раз в офисе.

- А тут наливают, или только языком треплят, - как всегда резкая, и по – спортивному бодрая вышла из темноты Марианна, почему- то одетая в яркие лосины и топик. «Ну, да она так была одета, когда я припёрся к ней на тренировку», - подумал я, уже ничему не удивляясь.

- Рад тебя видеть, - усадил гостью на свободный стул.

- А это ещё кто? – спросила жена, нервно гася сигарету в пепельнице.

- Это моя первая любовь, - и я поцеловал Марианне руку.

- А меня что же без любви трахал? – одетая в пальто с песцовым воротником и в глупой вязаной шапочке, на свободный стул между женой и Леной, села Света.

- Ты моя первая женщина! Как можно без любви то!

- Тут ещё одно место, значит, кого-то не хватает, - неожиданно спокойно сказала жена.

- Я даже знаю кого, - произнёс я, силясь разглядеть лицо Светы. Увы, черты лица полностью выпали из памяти.

- Меня, - в чёрном бархатном платье, в туфлях на высоком каблуке, с распущенными жгучими, как смоль волосами Гульнара была восхитительна.

- Вот теперь я знаю, как ты выглядела во время твоего визита к моей матери, - я восторженно покачал головой и указал ей оставшееся место.

- Если бы ты тогда оказался дома, я бы сейчас сидела вон там, - и Галя кивнула в сторону жены.

- Ты не очень много потеряла, - жена снова раскуривала сигарету.

- Ну, вот все и в сборе! Теперь можем выпить, - сказал я, и тут же на столе появились бутылки и закуска.

- И это все женщины, что у тебя были? - Марианна презрительно надула губки.

- Нет, конечно. Но вы лучшие! Нет, даже не так. С каждой из вас связан большой этап моего жизненного пути. Вы как Главы в моём Романе! Давайте выпьем!

Я: Я смотрел на себя и радовался. Выглядел я отлично и меня окружали красивые женщины. Я всегда мечтал о такой вот встречи. Но только в воспалённом мозгу, в сумеречном состоянии, в предчувствии надвигающегося ужаса она могла состояться. И всё же я видел, что мне хорошо. Я чувствовал, как слёзы текут по щекам.

Голос: Что–то смотрю, вам весело живётся, пора переходить к следующей части нашей увлекательной программе под названием «В гостях у «белочки»!..

- Что это?! Тараканы?!!.. – Марианна вскочила из-за стола и стала яростно трясти руками.

Чёрные блестящие насекомые стали стремительно выбегать из тарелки с мясным ассорти. Девки отчаянно завизжали и сорвались со своих мест. Откуда-то из темноты повалил густой дым. Стало трудно дышать. Я стал засовывать полотенца в щель между дверью и полом, мы все уже находились в маленькой комнате, и я, и женщины. «Это уже было, было…»,- проносилось у меня в голове. Послышались выкрики, усиленные громкоговорителем. «Они предлагают сдаваться...»- прошептал женский голос. «Кто предлагает? Зачем сдаваться?», - опять подумал я, а сам изо всех сил вцепился в ручку двери, не давая открыть дверь. Я с трудом различал лица женщин, но я знал, что они здесь.

Я: Я видел, как я ползал, прикрывая рукой рот и нос. Но это всё уже было…, было в 95- ом, в этом…, всё время забываю.., в Нижнереченске!

Голос: А что? Классная тогда у тебя «белочка» приключилась. Здорово ты тогда бандюганов напугал. Это ж надо! Выпрыгнул в окно, якобы за тобой менты приехали и травили тебя слезоточивым газом. Потом по городу мотался, в тапочках и майке, и это в ноябре месяце. Ладно, какие то братки тебя заметили и сообщили твоим бандитам. А то бы гикнул где- нибудь, и ни кто не узнал где. Ребятки сами то наряхались, поэтому и пиздили тебя после поимки от души, пока не поняли, что ты свихнулся. Да повезло тебе тогда! И главное началось то всё во время запоя, а не после. Не по правилам как-то. А вот здесь то фокус не удастся, из окна не спрыгнешь...

Андрей встал с кровати. Гул в голове не прекращался, словно голова была колокол, а язык колокола болтался из стороны в сторону и бил по вискам. Руки и ноги тряслись, все суставы ныли, и их выворачивало со страшной силой. Он увидал окно – ему надо было туда.

Медсестра случайно заглянула в палату, когда Андрей уже залезал на подоконник, сжимая две дешёвые ученические тетрадки в руке. Женщина, работник психбольницы с многолетним стажем, привыкшая к неординарным поступкам своих больных, действовала решительно и энергично. Вскоре подоспела её напарница и вдвоём они быстро скрутили Андрея.

- Меня они тогда здорово били. Думали, что я сбежать хотел, - я сидел, прислонившись к двери и рассказывал про случай в Нижнереченски шестерым испуганным бабам. Я вспомнил всё.

- Мне почему-то казалось, что они тебя изнасиловали хором, - я посмотрел на жену. Глаза у неё уже были не девчонки студентки, а женщины, которая была со мной всё это трудное для нас обоих время.

- Если бы я была твоей женой, тебя бы никакие татары бы не тронули. Тем более в Нижнереченске у меня полно знакомых, - яростно блеснула глазами Гульнара.

- Ты же видел, где они прятали пистолет, надо было замочить их всех, - поправляя распавшуюся прическу, предложила Лена.

- А может, надо было в милицию…- тихо вставила Марианна.

- Кого, на хуй, в милицию?!.. Кого, блядь, замочить?! - дверь резко открылась, и я увидал пятерых своих старых знакомых. Те же кривые усмешки, те же спортивные костюмы, те же выбритые затылки.

- Ну, что гондон, здравствуй! А ты думал, что мы исчезли как кошмарный сон? Мы теперь и во снах к тебе будем приходить.

Я стоял перед ними в одних трусах, и холодный липкий пот стекал с меня ручьями. Страх вернулся. Страх, который как мне казалось, давно уже забыт.

- А чё, пацаны? Давайте выебем его, а потом и всех этих тёлок, - осклабился один из бандитов.

- Ну, чё пидор? Встанешь на четыре кости? - все пятеро приспустили спортивные штаны и достали свои хуи. Они стояли, эти пять горилл, вертели своими членами и дико ржали, обнажая золотые фиксы. Пятясь назад, я уткнулся в стол, на котором дрожащей рукой нащупал нож. В 95-ом ножа там не было.

Я: Я подумал, что в 95-ом ножа ни какого не было. И что бы я делал, если бы они пошли до конца? Этот вопрос мучил меня уже почти пятнадцать лет.

Голос: Отъебли бы тебя как миленького, и все дела. Ну, да ладно, что-то холодновато стало, надо согреться.

Медсёстры решили позвать в помощь парочку больных, медбратьев в «спокойном» отделении не было. Из курилки с радостью прибежали знакомые Андрею любители циклодончика и других «колёс». Помочь привязать мечущегося в «горячке» человека, чем не бесплатное развлечение. Медсёстрам даже пришлось выгнать часть желающих. Вскоре Андрей походил на египетскую мумию, прикрученную полотенцами к кровати. 

Я сидел примотанный к стулу скотчем. Трудно было даже пошевелиться, знали своё дело, суки.

- А вы что его бляди что ли? Ну, смотрите, как мы этого пидора поджаривать будем.

В руках у одного из бандитов оказался утюг. Он плюнул на гладкую поверхность, послышалось шипение закипающей слюны.

- Готово! Ну что, гондон, сейчас мы тебя гладить будем, - и прижал утюг к моей спине. Боли не было. Я знал, что должна быть ужасная боль, я её хорошо помнил с 95-ого года. Но её не было. Я также знал, что скоро запахнет паленым волосом. Утюг переместился на ноги, и когда его отнимали от тела, на месте соприкосновения должны были появляться отвратительные язвы от ожогов. Ни ожогов, ни запаха не было. Был только проникающий во все поры тела ужас и тоска. И вой рвущийся из глотки.

- Перестаньте! - крикнул кто-то из женщин.

- А вам жалко этого урода? – сказал старший бандит, имя которого я не помнил. Наша память старается вычеркнуть плохое.

- Вы посмотрите, что он нам тут написал, - ещё один безымянный палач достал из кармана штанов смятую бумажку, и протянул её женщинам, - Читай вслух!

- « Что бы не случилось со мной, прошу никого не винить. За мои долги отвечают жена и дочь. За них я тоже никакой ответственности не несу»… Он не мог такого написать! – по голосу я узнал Лену.

- А ты его спроси, - старший схватил меня за подбородок и повернул голову к женщинам. Пять пар глас смотрели на меня с различным выражением: тут были и ужас, и жалость, и презрение, и недоумение, и понимание. Не было только глаз Светы – её лица я так и не вспомнил, да и её самой тоже не было.

- Меня заставили…всё равно эта бумажка ничего не значит…

- Молчи, гондон! – хлёсткий удар по зубам запрокинул мне голову.

- Тут есть его жена?

- Нет, - ответила жена, повернулась и пошла прочь.

- А я всегда знала, что он слабак, - послышался знакомый насмешливый голос. Это была Оксана, всё такая же стройная, миниатюрная и с неизменной сигаретой. Я давно ждал её появления, и был крайне удивлен, когда не она, а почти забытая Света появилась за столом.

- Даже когда трахалась с ним, и постоянно давала ему денег взаймы, когда он пил не просыхая, знала, что общаюсь со слабым человеком.

- А зачем же трахаться со слюнтяем? – спросили её.

- Из жалости. Да и по своему он интересный мужик. Только вот слабак – не боец.

Я: Я видел себя, обвисшим на путах из скотча, с жалким лицом и дрожащими коленями. Видел три страшных ожога на спине и на бёдрах, чувствовал запах паленого волоса и мяса. Я видел ту проклятую бумажку, с ужасными словами, которая теперь никому не нужная валялась под ногами у женщин. Но я ничего не чувствовал – я умер.

Голос: С такими воспоминаниями нельзя впадать в делирий. Да и пить то нельзя. Можно и дуба дать…

Завотделением провела жену в свой кабинет и закрыла дверь на ключ. Из сейфа достала початую бутылку дорогого коньяка, блюдечко с нарезанным лимоном и две пузатые рюмки.

- Стресс надо снять, - и подмигнув жене, разлила коньяк, - Давненько мы не встречались, подруга!

- Да всё работа, сама знаешь. Ну, как он?

- Да всё нормально. Сейчас спит. Кризис миновал. А то ведь в окно хотел рвануть, еле успели поймать и скрутить. Так орал, и плакал – ужас! А сейчас успокоился, завтра можно будет навестить, уже узнавать всех будет.

- Ой, спасибо тебе.

- Да, не за что. Только смотри, подруга, с каждым разом приступы всё сильнее. Как-нибудь может и не вернуться.

- Полтора года не пил, а тут как с цепи сорвался.

- Кстати, он тут всё какие-то тетради пытался спрятать. Я отобрала и на досуге посмотрела. Очень даже интересно. Твой муж там о своих бабах рассказывает.

Завотделением протянула две дешёвые тетрадки жене. Та ничего, не говоря, спрятала их в сумку.

- А про меня там есть что-нибудь?

- А вот про тебя то, как раз и нет!

Они рассмеялись, чокнулись пузатыми рюмочками и выпили.