I

Те, кто читали рассказы Бирса, знают, что его неудержимо влекло сверхъестественное. Многие его великие рассказы основаны на вымышленных встречах с призраками. Есть читатели, которые полностью или частично верят в сверхъестественное, другие ожесточённо возражают тому, что дух может выжить после смерти материи. Обращаясь к этой теме, такой великий художник, конечно, был слишком мудр, чтобы утверждать, что верит в призраков, но и не отказывал им в существовании. Обычно он оставлял для себя лазейку. Феномен мог быть объяснён естественными причинами, но, несмотря на это, оставалось впечатление, что призраки где-то рядом. В «Смерти Хэлпина Фрейзера», которая кажется мне величайшим из рассказов о призраках, он ловко оставляет читателя с впечатлением, что писатель не сомневается, будто дух матери Хэлпина Фрейзера вернулся в этот мир.

Бирс то и дело заявлял, что нет никакой загробной жизни и что никакой человеческий дух не достигнет бессмертия. Всё же я сам был свидетелем, как иногда его фантазия успешно штурмовала стены его интеллекта и побеждала его сомнение. Он хотя бы наполовину, но верил в призраков. Он это понимал и относил это на счёт своих предков, которые сотни тысяч лет не задавались вопросом о подлинности сверхъестественного.

«Каждый человек суеверен, – говорил он. – Пройдут ещё сотни тысяч лет прежде, чем призраки перестанут посещать нашу землю».

Однажды он в шутку заметил, что ищет личной встречи с кем-нибудь из усопших.

«Что касается евреев и христиан, – утверждал он, – они, конечно, верят в сверхъестественное. Иначе им бы пришлось отказаться от истинности Священных писаний – как Ветхого завета, так и Нового. Человек не может быть добрым евреем или добрым христианином, если не верит в призраков. Сам бог – это призрак. Евреи и христиане считают, что он находится с ними на земле. Конечно, они скажут, он везде, а христиане ожидают второго пришествия его сына. Некоторые христиане выдвигают вздорную идею о том, что после наступления христианской эры призраки перестали материализоваться в нашем мире. В подтверждение этого они не смогут привести ни одной цитаты из Писания. С другой стороны, не проходит ни одного дня, чтобы мы не прочитали о каком-нибудь «достоверном» случае о встрече с призраком. Эти случаи столь же убедительны, как те, о которых рассказывает Библия».

Однажды я спросил Бирса, встречался ли он когда-нибудь с призраком.

«Допустим, я ответил положительно, – отозвался он, уклонившись от вопроса, – но вы мне не поверите».

«Говорят, даже животные видят призраков», – заметил я.

«Видят, без сомнений, – подтвердил он. – Во всяком случае, во сне. И, конечно, всем людям снятся привидения. Люди видят их очертания, их полупрозрачный облик».

«Я знаю об одном достоверном случае, – сказал я. – Моя знакомая рассказывала, как встретила на лестнице дух своей мёртвой сестры. Та была одета в шелестящее платье. Через несколько минут знакомая вошла в спальню сестры и с удивлением обнаружила, что то же платье, в котором был дух, висит в шкафу. Его ещё не отдали прислуге».

«А что тут необычного?» – осведомился он с сардонической ухмылкой.

«Вы же не станете утверждать, что одежда бессмертна?» – шутливо спросил я.

«Конечно, буду, – в тон ответил он. – На моей стороне евреи и христиане. Они рассказывают так много случаев о том, как святые и пророки появляются на земле. Мы не можем представить, что эти святые столь нескромны, чтобы явиться в своих небесных одеяниях. Их шкафы набиты земной одеждой».

По моему мнению, рассказы Бирса о призраках – лучшие из всех, чтобы были написаны. Они замечательны сами по себе, без призраков, это великие рассказы. У меня есть причины считать, что каждый сюжет Бирс придумал сам, абсолютно не испытывая влияния другого автора или другого человека. Эти сюжеты невероятно. Удивляешься, как ум смертного мог выдумать столь чудесные творения.

«Персонажи таких историй, – говорил он, – обычно вызывают презрение. За исключением святых и пророков, которые ведут себя более сдержанно. Обыкновенный призрак подкрепляет моё всегдашнее убеждение: я беру наличные, а кредит мне не нужен».

Он постоянно цитировал стихи старины Омара.

«Страх темноты естественен, – считал Бирс. – Наверное, он никогда не пройдёт. Это наследие первобытных предков. Кроме того, находиться в темноте – это неудобно. Насколько возможно, рассказы о призраках нужно читать при тусклом свете, поздно ночью. Читать истории о сверхъестественном в разгаре дня – это несправедливо и по отношению к автору, и по отношению к читателю. Читатель должен быть один и в нетопленой комнате».

II

Бирс утверждал, что, как и все остальные люди, он немного суеверен.

«Не важно, насколько велик ваш интеллект, – говорил он, – насколько обширен ваш опыт, не важно, что суеверия, знаки, знамения и тому подобное не подтверждаются, но наши праотцы оставили нам наследие, которое мы не сможем растранжирить».

Он смеялся над знаками, предсказаниями и прочими бабьими сказками. Но он защищал того, кто искал белую лошадь, когда видел рыжего, того, кто загадывал желание в полнолуние, а потом молчал, пока ему не зададут вопрос, на который можно ответить «да», чтобы луна выполнила желание, того, кто радовался при виде воза с сеном на городской улице и загадывал желание, надеясь, что оно сбудется. Он поощрял того, кто отказывался проходить под лестницей или раскрывать зонтик в помещении. Поскольку пить при упоминании мертвеца – к неудаче, он при этом не доносил стакан до рта, менял тему, а затем выпивал. Это была уступка атавизму. Убив змею, которая пересекла его тропу, он обходил коварное животное. Подобную слабость он приписывал и своим персонажам. За эти суеверия были ответственны его предки. Он заявлял, что слишком уважает своих предков, чтобы стыдиться их обычаев, поэтому сам следует им.

Определение призрака из «Словаря Сатаны»:

«Призрак, сущ. – внешний и видимый признак внутреннего страха.

Он увидел призрака.

Призрак стоял – о ужас! –

На тропе, по которой он шёл.

Он остановился и хотел убежать.

Земля затряслась под ногами,

Когда он увидел призрака.

Он почувствовал, что теряет сознание,

Ужасное видение обездвижило его,

Круги плавали перед глазами.

Он дико ринулся прочь, а затем

Он увидел столб».