Глава 1

Утро не предвещало ничего хорошего. Мрачные мысли накануне вылились в банальную пьянку, о чем свидетельствовали вещи, разбросанные возле дивана на полу и жуткая головная боль.

Илья почесал шею, и, чувствуя, как его мутит, рванул в туалет. По дороге, чуть не упал, споткнувшись о стул. Комок подступил к горлу, и, наклонившись, он почувствовал, как поток съеденной и наполовину переваренной пищи, вырвался из него. Он опустился на колени, и обхватил унитаз, словно боясь, что упадет на холодный кафельный пол. Наконец рвота отступила, и он смог вздохнуть. Поднявшись и чувствуя в ногах слабость, побрел на кухню. Дрожащими руками налил воды, и устало присел за стол.

Настроение и самочувствие были одинаково хреновыми. Возвращаясь в комнату и проходя мимо зеркала, лениво взглянул на себя. Внешний вид оставлял желать лучшего. Щетина на лице, усы, в которых просвечивали седые волосы, впалые щеки и мешки под глазами. Илья скорчил гримасу, и усмехнулся. Отражение вызывало сочувствие и одновременно угрызение совести.

— И какого черта я так напился? — подумал он, и, вернувшись в комнату, снова расположился на диване.

— Блин, надо было таблетку от головы принять, — подумал Илья, но сползать с постели было лень. Посмотрел вокруг себя, словно ища, чтобы положить холодного на голову. Не найдя ничего, шлепнул по лбу ладонью и снова скорчил гримасу. Тупая, ноющая боль от похмелья буравила мозги и словно издеваясь, говорила:

— Пить надо меньше, друг мой. Все мальчиком себя представляешь, а ведь тебе уже сороковник перевалил. Хорохоришься, только не там где надо.

В ответ Илья повернулся и уткнулся лицом в подушку. Хотелось уснуть и забыть обо всём, чтобы проснуться с хорошим самочувствием и настроением.

Мысли еще какое-то время досаждали его, споря сами с собой. То глумились над его дурацким характером, то вставали на защиту, оправдывали, и даже жалели. В конце концов, он не заметил, как снова заснул и проснулся, когда на часах был полдень.

Головная боль прошла, но хотелось пить. Во рту было ощущение сухости и желание немедленно утолить жажду. Бодро выскользнув из-под одеяла, босиком проскочил на кухню, и, достав бутылку минералки, отвинтил пробку и жадно прильнул к горлышку. Холодная живительная влага разливалась по всему телу, доставляя ни с чем не передаваемое блаженство. Выпив, поставил её в помойное ведро, снова заглянул в холодильник. Хотелось чего-нибудь перекусить. Пустые полки говорили, что придется довольствоваться банальной яичницей. Быстро порезав все что было, хлеб, лук, кинул на сковородку и залил яйцами. Через несколько минут аппетитно запахло едой, а вскоре к нему добавился свежезаваренный кофе. Переложив яичницу на тарелку, Илья отправился в комнату, где сидя в кресле насладиться пищей, а заодно посмотреть телевизор и узнать, что делается в мире.

Безуспешно потыкав в кнопки пульта, Илья вспомнил, что еще накануне выбросил батарейки, которые окислились, а новые так и не вставил. Пришлось подняться с дивана и сидя на корточках, нажимать кнопки непосредственно на телевизоре, переключая один за другим каналы. Прежде чем оставить включенным новостной канал, сделал звук громче и уже после это улегся обратно на диван. Рука потянулась за чашкой с кофе в тот момент, когда диктор стал рассказывать о событиях, которые произошли минувшей ночью в Канаде.

— … транспортный затор, вызванный небывалым снегопадом, буквально парализовал движение на дороге, соединяющей Квебек с Монреалем. Не лучше обстоит дело на трассе в сторону столицы. Десятки аварий, сотни стоящих на обочине машин. Попытка полиции и дорожных служб разрешить сложившуюся ситуацию пока ни к чему не привели. Прогноз синоптиков неблагоприятный. По их заверению, снег будет идти еще как минимум сутки, а это значит, что ситуация на дороге еще более осложнится. И это накануне рождественских каникул. Совсем неожиданный подарок от Санта Клауса для тех, кто оказался в этот час на дороге.

Голос диктора сопровождался съемками, которые велись прямо из микроавтобуса, стоящего на обочине рядом с вереницей других машин. На их крышах лежал толстый снежный покров.

— Интересно, как сами журналисты собираются оттуда выбраться? — подумал Илья, и осторожно поставил чашку возле дивана.

— А сейчас новости из мира науки, — прогундосил диктор, и тут же продолжил, — Энергетика будущего, по заверению компетентных ученых, лежит в использовании нового вида топлива. Им является гелий-3. К сожалению, на Земле его практически нет, зато Луна является сокровищницей этого химического элемента. Вот почему освоение спутника Земли в ближайшем будущем может перейти из области фантастики, в плоскость практического освоения природных кладовых нашего ближайшего соседа в космосе. Создание долговременных поселений, и на их базе, промышленных объектов, возможно, произойдет гораздо раньше, чем мы предполагаем. Подтверждением этого, являются многочисленные высказывания о необходимости освоении Луны, которые все чаще можно услышать от руководителей крупнейших космических держав, политиков и бизнесменов.

— Бред, — громко произнес Илья, и, чувствуя, как нарастает в нем гнев, вскочил с дивана и выключил телевизор.

— Бараны, ослы, уроды. И это называется научный потенциал Земли. Еще сто лет назад было ясно, в каком направлении надо развивать энергетику, а вместо этого, швыряли деньги куда угодно, только не туда, куда надо.

Он кружил по комнате, заглядывал в окно, чуть было не разбил чашку, и, услышав, как она зазвенела на блюдце, поднял её и понес на кухню.

— Ну почему все так хреново? Почему нужно вечно всем что-то доказывать, объяснять? Почему неучи, безмозглые тупицы, получают всё, а гении влачат жалкое существование, или их замечают только после их смерти? — бормотал Илья, суетливо закуривая сигарету. Поняв, что прикурить сложно, держа её другой стороной, матерно выругался и швырнул сигарету в раковину. Подошел к окну и прижался к нему лицом, словно хотел остудить накопившийся пыл. Где-то внизу, на улице ехали машины, двигались пешеходы. Мир жил своей жизнью и ему не был дела до одинокого человека, смотрящего на них с высоты семнадцатого этажа. Им было совершенно наплевать на его чувства, переживания, на всё, что будоражило его мозг, переполненный идеями и планами.

Илья почувствовал, как вдруг стало холодно. Отшатнулся, и задел ногой табурет. Тот с грохотом упал на пол. Повернувшись, опрометью бросился в комнату. Старенький компьютер сиротливо притулился возле окна на письменном столе. Нажав кнопку включения, стал ждать, когда на экране появятся привычные значки. Минута, другая и заставка, которую он сам придумал, осветила экран монитора. Огромная, сияющая, словно иллюминация планета, летит, подобно метеору в хороводе звезд.

Сложив ладони, он прижал пальцы к подбородку, и о чем-то задумался. Он всегда так делал, когда о чем-то размышлял. Прошло несколько минут, и рука скользнула по клавиатуре. На экране возникла схема какой-то установки. Илья буквально впился в неё влюбленными глазами. Перед ним было его детище, его творение. Нажав кнопку, он включил режим показа слайдов, и один за другим стали появляться фотографии установки. Снятая в разных ракурсах, она давала полное представление о том, как выглядит внешне, но непосвященному человеку абсолютно ничего не говорила о том, что собой представляет внутри, и уж тем более, для чего она нужна. Лишь Илья знал, что это такое, и поэтому любовался ей, словно перед ним было творение гениального Леонардо да Винчи. Он остановил просмотр и, откинувшись на спинку кресла, задумался. Потом встал, достал сигарету, закурил и снова уселся на стул, пристально глядя на экран монитора. Докурив, осторожно, словно боясь спугнуть или наоборот, стараясь продлить миг, о котором когда-то мечтал, включил Интернет соединение, но неожиданно вышел из него и, нажав пуск, выключил компьютер. Он снова задумался. Мысли хаотично метались, выхватывая из памяти картины прошлого. Неожиданно он почувствовал, что не один в комнате. Привычный холодок страха ворвался внутрь. Синхронно мыслям, учащенно забилось сердце. Илья повернул голову и посмотрел в сторону дверного проема. Предчувствие не обмануло его. Тот, о ком он подумал, стоял в дверном проеме и пристально смотрел на Илью.

 

Глава 2

За несколько лет до ранее описанных событий.

— Илья Сергеевич, вас к шефу, — застенчиво произнесла секретарь Сиротина Маша, приоткрыв дверь лаборатории, на которой снаружи кнопками был прикреплен лист бумаги с лаконичной надписью: Любознательным вход воспрещен, убьет током! Администрация ответственности не несет.

— Это срочно, или шеф подождет? — с надеждой в голосе спросил Илья, высовываясь из-за шкафа с аппаратурой.

— Увы, указаний не было, но, судя по тону, шеф просил заглянуть к нему прямо сейчас, — виновато и как-то по-детски хлопая огромными ресницами, ответила Маша, ожидая, каков будет ответ.

— Хорошо, если будет спрашивать, скажи, что я буду через пять минут.

— Непременно, — промурлыкала она, и тут же закрыла за собой дверь.

— Черт, так всегда. Ладно, пока я буду у шефа, проверь еще раз второй блок, как только вернусь, попробуем запустить.

Олег молча кивнул, продолжая копаться в блоке управления.

— Да, и еще, загляни в шестой. Мне кажется, что всему виной вовсе не нагнетатель, а датчики слежения скорости потока.

Олег снова молча кивнул, всем видом говоря, что всё посмотрит и проверит.

Илья мельком взглянул на установку и не долго думая, вышел в коридор и направился в кабинет начальника отдела. Не доходя нескольких шагов, заглянул в окно на улицу. День был чудесный. Институтский дворик утопал в зелени, и хотелось свалить куда-нибудь на природу, а не копаться целыми днями возле установки, выясняя причины, почему она упорно не хочет работать.

Постучав в дверь, он услышал слегка хрипловатый голос шефа:

— Войдите.

Илья понуро вошел в кабинет. За большим столом сидел Сиротин. Подняв голову и взглянув на Илью, он зачем-то поправил галстук, слегка покрутив при этом головой, и рукой сделал жест, приглашая того присесть напротив.

— Михаил Васильевич, вызывали?

— Вызывал.

— На предмет?

— Как вот это понимать? — и шеф положил перед Ильей лист бумаги с планом работ на будущий квартал.

— Так вы сами просили составить план работ на перспективу.

— Илья Сергеевич. Я просил составить план работ, а не размышления о том, в каком направлении может двигаться ваша научная мысль.

— А что вам не нравится в моих размышлениях? Довольно интересное направление работы…

— Верю, охотно верю. Если бы не одно но. Вы же прекрасно знаете, что план работ на год утвержден. Целевые средства выделены, и их надо осваивать, то бишь, подтверждать идеи, вами же предложенные год назад и мною поддержанные. А что вы предлагаете? Зачеркнуть полгода работы, бросить всё и начать новую разработку? Вы вообще понимаете, о чем говорите или нет?

Илья тяжело вздохнул, прекрасно понимая, что его предложение утонет в потоке слов типа нельзя, не положено и так далее и тому подобное.

— Молчите, потому что нечего сказать.

Сиротин сделал паузу, посмотрел на скисшее лицо Ильи, и добавил:

— Вы же умница, идеи захлестывают вас через край. Но реальность такова, что надо сначала реализовать то, что было предложено, а уже потом переходить к решению следующей идеи. Да что я вам, как школьнику объясняю прописные истины. Вы же руководитель группы, кандидат наук, а не аспирант-заочник. За вами коллектив и от вас зависит, заработает установка или нет, а стало быть, получит отдел премию, или мы опять будем в пролете.

— Я понимаю, но ведь премия, это не предел мечтаний! — слегка повысив голос, произнес Илья.

— Может быть, только для кого как. Стужин у вас в группе?

— Да.

— Если не ошибаюсь, у него жена в декрете, и дочери третий месяц. Ему что, премия не нужна?

— Нужна.

— А Симонов, у которого трое и теща второй год лежит, тоже обойдется без неё?

Молчите, потому что нечего сказать.

— Сказать можно, только поймете ли вы, не знаю.

— Ну, знаете. Вот уж не ожидал такой черной неблагодарности. Сколько установка не работает?

— Третий месяц.

— Именно, без малого квартал. А по плану, вы должны были провести тестовые испытания еще в прошлом квартале. Испытания, а не запуск. Я понимаю, не все получается, как хотелось бы, и поэтому скорректировал у руководства сроки, продлил тему еще на полгода. А взамен слышу от вас такие слова.

— Но Михаил Васильевич!

— Что Михаил Васильевич? Я ведь не вызываю вас на ковер, не требую, чтобы завтра, или в крайнем случае послезавтра, вы приступили к испытаниям. Я всего лишь попросил написать план работ на будущий квартал в свете проблем, которые есть. И все. А вы думаете о чем угодно, только не о том, в чем причина неудач и как форсировать работы по теме.

Сиротин закрыл папку, которая лежала перед ним, словно говоря, что тема разговора завершена, и спокойно произнес:

— Попрошу вас завтра до обеда представить мне план работ на третий квартал.

Илья потянулся рукой за листом, на котором были написаны его предложения, но Сиротин неожиданно взял лист и сунул его в папку.

— Здесь править уже ничего не надо. Вы напишите тот, который нужен мне, вам и всему коллективу. Ясно?

— Ясно, — уныло произнес Илья.

— Очень хорошо. Кстати, я внимательно прочитал ваши задумки, но мне показалось, что они сырые.

— Может быть.

— Ой, ой, ой. Обиделись. Были бы вы на моем месте, не так бы распекали. И вообще, думаете, со мной начальство разговаривает в таком тоне как я с вами? Вовсе нет. Рычит, если что не так.

— Возможно, не приходилось бывать.

— Ничего, со временем займете мое кресло, узнаете, как разнос у начальства выслушивать.

Илья промолчал, и, поднявшись со стула, ждал, когда шеф скажет, что можно идти обратно в лабораторию и заняться делом.

— А знаете, почему я думаю, что ваша идея относительно плазмы ошибочна? — Сиротин загадочно посмотрел на стоящего перед ним Пирогова.

— Пока нет.

— И у вас нет желания узнать?

— У вас есть аргументы против?

— Мы же оба ученые, и прекрасно понимаем, что только в споре возникает правильное понимание того, что есть истина.

— Я верю лишь опытным данным. А в споре могут возникнуть лишь сомнения относительно правильности выбранного пути.

— И все же. Я думаю, что при использовании кильваторной плазменной волны вы не сможете получить указанной вами величины энергии.

— Да, но я могу использовать для этого каналирование оптического импульса.

— Интересная идея. Вы подумайте, может быть, на будущий год можно будет протолкнуть через совет и поставить в план работ это предложение. Будет время, черканите мне несколько расширенный вариант предполагаемых исследований по этому вопросу.

— Хорошо. Я могу идти?

— Разумеется. И главное, Илья Сергеевич, не делайте из всего трагедии. У вас много идей, так доводите их до конца, и всё будет отлично.

— Я постараюсь.

— Вот и отлично. Идите и спокойно работайте.

Илья вышел из кабинета, осторожно, чтобы не хлопнуть дверью, закрыл её, и, поискав в кармане пачку сигарет, достал и закурил. Стоя возле окна, он наблюдал, как в тени березы двое молодых сотрудника о чем-то оживленно беседуют. Одетые в белые халаты и шапочки, он не сразу сообразил, что это влюбленная парочка, и только когда они неожиданно стали целоваться, он увидел, как из-под шапочки развеваются огненно-рыжие локоны. Девушка обхватила молодого человека и буквально повисла у него шее. Они были счастливы, и вряд ли думали, что за ними мог кто-то наблюдать из окон института. Впрочем, им сейчас было все равно.

Илья улыбнулся и не заметил, как позади него возникла фигура Маши.

— Что это вы так пристально там рассматриваете? — неожиданно спросила она, испугав Илью. В вопросе слышались интонации, в которых звучали совсем иные слова: «Как нехорошо подсматривать за влюбленными».

— Смотрю на влюбленную молодежь, — стараясь не показать смущения, произнес Илья.

— А вы уже себя к молодежи не причисляете?

— Машенька, мне уже тридцать шесть. Можно сказать, экватор жизни.

— Что вы говорите, а в отделе вас считают очень даже молодым.

— Так уж и молодым. Это вы мне льстите.

— Точно, точно. А что шеф? Разгон дал или всё обошлось? — участливо спросила она.

— Обошлось.

— А я вся переволновалась. Он таким тоном приказал мне за вами сходить, что я думаю, всё, грозы не миновать.

— Как видите, жив, здоров. Пошел в лабораторию работать.

— Всего доброго.

— И вам того же.

Илья медленно шел по институтскому коридору, размышляя о разговоре с шефом. Подобный разговор был не первый в бытность работы в отделе, которым руководил Сиротин. Он был всего на четыре года старше Ильи, так же имел звание кандидата физико-математических наук, и слыл любимчиком начальства. Всегда умел вставить хвалебное слово на торжествах или какого-нибудь юбилея, отметить творческий подход руководства на собрании и непременно взять в соавторы в свою статью кого-то из начальства. По мнению Ильи, сам Сиротин был от науки весьма далек. Непонятно вообще разбирался он в ней или нет, ибо никогда не вступал в научные дискуссии, не высказывал каких-то интересных, пусть и спорных, вещей. И, тем не менее, именно его посылали на всевозможные симпозиумы, съезды и совещания. Впрочем, Илью это мало удивляло и еще меньше интересовало. Наука, вот что влекло его. И ей он мог отдаваться со всей страстью и увлечением. Идеи переполняли его, а практическая жилка, унаследованная от отца, всю жизнь проработавшего слесарем на авиационном заводе, позволяла не только рождать идеи, но воплощать их в жизнь.

Спустившись этажом ниже и пройдя по коридору, он распахнул дверь лаборатории, и, увидев о чем-то беседующих возле установки Васнецова и Шубина, моментально забыл о шефе. Мысли тут же переключились на проблемы, касаемые установки. Поэтому прямо с порога прокричал:

— Ну что, все проверили, можем начинать?

— Если бы, — хмуро произнес Олег Васнецов.

— Не понял. Что на сей раз?

— Вот, пожалуйста, сами взгляните, — и Олег протянул Илье пластину.

— На вид медь, а в действительности напыление на алюминий, — прокомментировал Василий Шубин.

— Твою мать, — мрачно произнес Илья, — эти хозяйственники меня точно в гроб загонят. Мы наукой занимаемся, а они копейки экономят и подсовывают нам туфту. Можно подумать, что мы ремонтируем сантехнику в местном ЖЭКе, где самый ходовой товар — это китайское дерьмо под видом немецкого и итальянского оборудования. Зюкину звонили?

— Звонили.

— И что он сказал?

— Клянется и божится, что такого не может быть.

— И когда обещал новую?

— На этой неделе.

— Как всегда. Хорошо, я сам к нему схожу и договорюсь, чтобы поискал на складе. Наверняка у него есть. Но будет канифолить, что в течение недели доставать будет. Любит, блин, когда ему пятки лижут. А пока, давайте пройдемся по схеме еще раз.

Стараясь унять злость на снабженцев, а заодно на шефа, Илья с головой погрузился в работу.

Установка, над которой он работал, вот уже третий месяц упорно не хотела запускаться. В теоретическом плане всё было десятки раз проверено и просчитано, но опытный образец, словно бы издеваясь, ни в какую не хотел показывать признаки жизни. И каждый раз находились явные причины этому. То одно, то другое оказывалось негодным, потом отказывала электроника, перегорала проводка, вылетали предохранители, и так без конца. От этого Илья стал нервным и порой срывал свое зло на всех, кто попадался под руку.

Он руководил лабораторией, в которой числилось шесть сотрудников. Грамотные, проработавшие много лет в институте, и что самое главное, так же как и он сам, окрыленные наукой люди, готовые за мизерные деньги сутками торчать в институте, пытаясь понять причины неудач и как можно скорее достичь результата. Их можно было назвать как угодно. Фанаты, одержимые, не от мира сего. Им было без разницы, потому что на работе они были по-настоящему увлечены своим делом, и поэтому вспоминали о деньгах и сетовали, что их так мало, лишь стоя у кассы в день зарплаты.

Для кого-то это покажется странным, даже непонятным. Новая Россия на пороге двадцать первого века открыла перед учеными новые горизонты. Молодые люди, получив образование, уезжали за границу, в надежде трудоустроиться и получать за свой труд приличные деньги. И это можно было понять, ведь помимо науки существовал мир с его бесконечными повседневными проблемами, желанием сделать научную карьеру, обзавестись семьей и обеспечить её достойную жизнь. Но кто-то оставался. На то были свои причины. Именно такие, одержимые, как Илья, наукой, работали с ним бок о бок в лаборатории.

К концу рабочего дня, когда сотрудники один за другим потянулись домой, Илья еще с полчаса посидел над чертежами, в сотый раз проверяя схему в надежде понять, где может скрываться ошибка. Ничего не найдя, он убрал чертежи в шкаф, снял халат, и, заперев дверь лаборатории, отправился домой.

— Привет, ты дома? — крикнул Илья, разуваясь в прихожей. В ответ услышал ничего не значащую фразу:

— Угу.

Это означало, либо супруга на кухне ужинает, либо с кем-то разговаривает по телефону. Прежде чем это выяснить, он по привычке зашел в туалетную комнату, ополоснул руки и лицо, и уже потом заглянул на кухню. Облокотившись о дверной косяк, посмотрел на Ольгу. Она стояла возле плиты и что-то готовила. На всех конфорках что-то кипело и скворчало, и это всегда удивляло Илью, как она сноровисто и жарила и варила одновременно. Он молча наблюдал, как она подняла крышку и, попробовав суп, добавила соли и специй, тут же помешала картошку, которая источала ароматный запах. На соседней сковородке румянились котлеты, и еще что-то варилось в небольшом сотейнике.

— Тебе бы поваром быть, а ты в науку подалась, — с теплотой в голосе произнес Илья, и, подойдя, поцеловал жену.

— Ты чего-то сегодня рано, случилось что?

— И да, и нет. Все как обычно. Пока был у шефа, ребята нашли фальшивую деталь в установке. Теперь надо ждать, когда снабженцы достанут новую.

— А что установка?

— Как всегда, без признаков жизни. Впрочем, это дело времени. Я уверен на сто процентов, что она заработает, только мне она уже не столь интересна, как прежде.

— Тебя опять посетила гениальная идея, — облизывая ложку, произнесла Ольга, глядя на мужа.

— Вроде того.

— И что на сей раз?

— Понимаешь, — Илья присел на табурет и стал рассказывать жене о той идее, которую обдумывал второй месяц.

— И что ты думаешь? Наш сундук как всегда счел мои идеи интересными, но обозначил в качестве главной задачи запуск и испытание установки, над которой мы трудимся.

— А ты полагал, что он сразу же даст отмашку её разобрать и приступить к новой?

— Да нет, — стушевался Илья, — я понимаю, что надо, но….

— Ты у меня мечтатель, наверное, за это я тебя и люблю, — Ольга наклонилась, и осторожно, чтобы не испачкать мужа фартуком, перепачканный мукой, поцеловала в щеку.

Илья смутился. Восемь лет, как он женат на Ольге, но иногда казалось, что они только вчера познакомились и его чувства к жене в момент становились такими же, какими были в первые дни встречи, оглушенными, окрыленными и волнующими. Вот и сейчас, стоило ей прикоснуться к нему, почувствовать в голосе интонации, которые, очаровывали, делали спокойным и уверенным, как все, что только что тревожило и волновало, отступило на задний план. Он взял Ольгу за руку и притянул к себе.

— Ой, ты сейчас перепачкаешься, — воскликнула она, но Илья не обращал на это внимание, и через секунду она уже сидела у него на коленях. Он покрывал её лицо поцелуями, и волна нежности накрыла обоих и погрузила в объятия.

Нет, она не была красавицей. Простая, худенькая, маленького роста, с ямочками на щеках. Скорее напоминала подростка, чем тридцатилетнюю замужнюю женщину. Но в её детских чертах лица было очарование, которое с течением времени лишь усиливалось. Чем старше она становилась, тем краше выглядела в глазах Ильи. Каштановые волосы, зеленые, как у кошки, глаза, и спокойная, вкрадчивая речь.

— Всё, всё, все. Мой руки и за стол, а то у меня картошка и котлеты подгорят.

— Я уже готов, — и в знак доказательства, смеясь, повертел ладонями.

— Нет, ты точно ребенок, — и поставив перед мужем тарелку, стала накладывать еду.

Глядя, как она режет огурец, он с нежностью посмотрел на неё. Ольга заметила его взгляд.

— Ты чего?

— Так, ничего. Иногда думаю. Пропал бы я без тебя, ей богу, пропал.

— Скажешь тоже. Жил бы, как и все холостяки. Неделями не снимал носки, пока они к полу не прилипли, был бы злым и нелюдимым на весь свет, и при этом всем женатикам говорил, как здорово быть свободным мужиком.

Илья рассмеялся.

— Может, ты и права.

— Конечно, права.

— Я все думаю, как в тебе уживаются два совершенно разных человека?

— Во мне!?

— В тебе, в ком же еще. Быть такой домовитой и одновременно заниматься наукой.

— Илюша, ну какой из меня ученый? Обычный научный сотрудник, да еще с приставкой «младший». Ты что, всех своих сотрудников учеными считаешь?

— Ну….

— Вот именно, что ну. Ты — ученый от Бога. А многие выбрали этот путь в жизни, прекрасно понимая, что не изобретут велосипед и не станут лауреатами престижных премий. Кому-то ведь надо быть просто рабочей лошадкой. Взять хотя бы твою установку. Идея твоя, а ведь отдельные узлы в разработке сделаны общими усилиями.

— Все верно.

— Вот видишь, ты даже не споришь, потому что мои доводы верны. И твой Сиротин такой же. Он мыслит прагматично.

— Сиротин! Это фрукт. Я тут как-то случайно взглянул на его кандидатскую диссертацию, и знаешь, так и не понял, за что ему дали степень. Какой-то сравнительный анализ всего того, что давно известно. Ликбез для студентов первокурсников физтеха. Может тебе такую же фигню написать и защититься?

— Мне это надо?

— Ну, я не знаю. Старшего научного дадут.

— Как же, дадут и добавят. Тут бы на работе удержаться, а ты о повышении, — Ольга произнесла последнюю фразу и осеклась, словно сказала лишнее, о чем вовсе не хотела говорить. Но было уже поздно, Илья сразу же понял в чем дело.

— У вас что, сокращение грядет?

— Вроде того. Соседний отдел уже на треть упразднили, а у нас, поговаривают, штатное расписание должны утвердить в конце месяца. Насчет того, кого сократят, не известно, но слухи такие, что ничего хорошего ждать не приходится.

— Не переживай. Уволят, найдешь себе работу в другом институте.

— Скажешь тоже. Ты забыл, что на дворе двадцать первый век, а не начало восьмидесятых, — произнесла Ольга. Тяжело вздохнув, поднялась, и, стараясь отвлечься от мрачных мыслей, стала помешивать ложкой суп, стоящий на плите, — Нет, если уволят, надо думать, что делать дальше.

— Хочешь, я поговорю с Сиротиным? У него нюх на людей, которые умеют вкалывать. В чем, в чем, а в этом он соображает. Недаром в отделе собралось столько работящих людей.

— Не думаю, что это самый лучший вариант. И потом, кем я к вам пойду? У вас же сплошная физика, а мой профиль геомагнетизм. Или ты считаешь, что ему наплевать, лишь бы численность отдела сохранить?

— Вряд ли.

— Вот именно, что вряд ли. Нет, нет, надо искать что-то иное. Может вообще сменить профессию и в торговлю податься?

— Ты, в торговлю!?

— А что? Валя Гайвороцкая пошла книгами торговать, и ничего. А Женя Шумилова, а Софья? Та вообще магазин цветочный открыла.

— Магазин! Небось, палатку…

— Пусть палатку, но ведь открыла, а была, между прочим, зам зав отдела. Кандидат наук, а сейчас такими хризантемами торгует, — Ольга мечтательно посмотрела в окно.

— А я то думаю, откуда в вазе такие роскошные цветы стоят. Думал, какой кавалер подарил, прямо ревность появилась.

— А спрашивать не стал.

— Боязно было. Вдруг и впрямь.

— Скажешь тоже, кавалер. Ездила позавчера по делам в одну организацию. Еду обратно, стою на остановке, вдруг слышу, меня окликают. Оборачиваюсь, Софья стоит. Разговорились, то да се. Оказывается, она еще до кризиса ушла из института. Ударилась в торговлю.

— А с чего вдруг цветочным бизнесом решила заняться? Там вроде как одни кавказцы промышляют?

— Они везде промышляют, но это не значит, что никто этим не должен заниматься. А почему цветочным, ты разве забыл, у неё дома всегда целая оранжерея была.

— Я не очень помню.

— Ну как же. Помнишь, лет пять назад мы ходили в гости, и ты еще удивлялся, как много у неё растений, даже в коридоре.

— Припоминаю, но смутно.

— Короче, устроилась в палатку продавцом. Год проработала, а потом решила своё дело начать. Почти год как этим делом занимается.

— И как, уже на иномарке ездит?

— Не язви, пожалуйста. Между прочим, это труд и еще какой. Палатка у неё круглые сутки работает. Напарницей у неё двоюродная сестра. Крутятся, вертятся и живут.

— Наверное.

— А какой у неё аромат в магазинчике! Просто чудо. У неё очень много комнатных растений в горшках. Она их дома выращивает.

— Не знаю, ты — и продавцом?

— А что?

— Да нет, ничего. Просто…

— Что просто?

— Ничего. Не обижайся, но я не очень представляю тебя в роли продавца. Хотя, сейчас закрою глаза и представлю, — Илья закрыл глаза, и улыбнувшись, произнес, — вот, вот вижу. Ты стоишь в валенках с галошами, в ватнике и фартуке, а перед тобой здоровенная бочка, в которой навалом лежат разные конденсаторы, микросхемы…..

— Чего!? — не удержавшись от смеха спросила Ольга, — Какие еще конденсаторы?

— Самые обычные. Я буду тебе таскать с работы платы. Вместе будем выпаивать из них разные электронные детали, а ты будешь ими торговать на рынке, под видом, что в них полно серебра, золота и других редкоземельных материалов.

Ольга залилась смехом, и, обняв мужа, поцеловала его и, повернувшись, неожиданно открыла дверь холодильника и достала оттуда торт. Поставив на стол и открыв крышку, игриво вздернула бровь, и вопросительно посмотрела на мужа.

Илья хлопнул себя по лбу и, сделав виноватое лицо, произнес:

— Елы-палы, у нас же сегодня годовщина.

— Да-да, восемь лет, как я замужем за одним чудаком, который забыл об этом, и…

— Олюшка, родная, прости, я…

— Знаю, знаю, что любишь. Поэтому быстренько доедай, и будем пить чай с тортом.

 

Глава 3

В пятницу, когда казалось, что еще одна неделя пролетела в безуспешных попытках запустить установку, она вдруг заработала. Все произошло весьма буднично, или может быть, ожидания этого события слишком затянулись, но, когда Илья дал команду на пробный запуск, и стрелки приборов, дрогнув, возвестили, что установка работает, все восприняли это как должное. Лишь спустя несколько минут пришло осознание, что наконец-то дело сдвинулось с мертвой точки и можно начинать рабочую обкатку, съем параметров и, по существу дела, начинать основную работу. К концу дня в лабораторию заглянул шеф. Сиротин с умным видом посмотрел на радостные лица сотрудников, поздравил с успехом и, подойдя к Пирогову, спросил:

— Илья Сергеевич, не вижу радости на лице? Или вы уже мыслями в новом проекте? — и как всегда, сложил руки на груди и неестественно выпятил живот. Илье эта поза не то чтобы не нравилась, а скорее смешила. Она напоминала ему игру одного актера в роли Наполеона. Именно это сравнение и вызывало смех, который ему с трудом удавалось сдерживать. Справившись с накатившими на него эмоциями, он ответил:

— Это вам только кажется, Михаил Васильевич. Безусловно, я рад. Теперь дело пойдет гораздо быстрее. Полагаю, мы за два месяца обкатаем установку, снимем все необходимые характеристики, составим отчет и можно отправлять в утиль.

— Именно что-то в этом духе я ожидал услышать от вас. Не умеете вы радоваться достижениям. Все работает, все получилось, а вы…

— Это я так шучу, — пытаясь как-то сгладить невольно вырвавшееся перед этим слово, ответил Илья.

— Да ладно, так я вам и поверю. В любом случае, примите мои поздравления. Не зря я доказывал руководству, что необходимо продлить срок испытаний и увеличить финансирование проекта.

— Спасибо, — ответил Илья, и, не дожидаясь продолжения разговора, извинился и пошел к пульту управления, где в полном составе стояли его сотрудники.

Установка, над которой коллектив лаборатории трудился в течение полугода, функционировала в холостом режиме, и Илье хотелось, чтобы шеф как можно скорее удалился, и можно было приступить к настоящим испытаниям. Однако Сиротин не торопился уходить. Стоя в стороне, он как-то загадочно улыбался и внимательно рассматривал то ли установку, то ли сотрудников, стоявших возле неё. Весь его вид говорил, что он доволен достигнутым результатом. Можно было рапортовать руководству о том, что намеченные планы будут выполнены в срок. Поняв, что шефа можно выпроводить лишь чем-то экстраординарным, Илья нажал какой-то тумблер. Сразу же вслед за этим под потолком замигала желтая лампа, наподобие той, что на крышах скорой помощи и милиции, а из динамика раздался голос:

— Внимание всему персоналу лаборатории! Осуществляется запуск системы в режиме обкатки. Всем не занятым в эксперименте, просьба покинуть лабораторию. Участникам эксперимента занять рабочие места. Повторяю…

Подобная фраза, словно холодный душ подействовала на Сиротина, и он лишь кивнул головой и туту же поспешно удалился. Как только за шефом захлопнулась дверь, раздался дружный смех сотрудников, которые отлично поняли маневр руководителя.

— Рефлекс Павлова, — прокомментировал уход шефа Стужин.

— А как подействовало! — поддакнул ему кто-то.

— Ну что народ, приступим к нашим играм? — перебил всеобщее веселье, Илья, — Начальство слиняло, так что надо приступать к работе. Время не ждет. Точнее оно столь быстротечно, а работы впереди столько, что успевай только крутиться и вертеться. Поэтому, прошу не расслабляться.

После этих слов все, не сговариваясь, занялись делом, и рабочий процесс пошел в обычном режиме.

Дни летели за днями. Обкатка установки проходила в рабочем режиме. За это время произошло всего два непредвиденных сбоя, которые вынудили искать причины неполадок. Однако это никоим образом не отразилось на сроках испытаний, и к концу квартала отчет о проделанной работе был подготовлен.

Илья поставил точку, и, швырнув ручку в сторону, захлопнул папку с отчетом.

— Пустая трата времени, — мысленно произнес он, хотя внутренне его обуревали смешанные чувства. С одной стороны, работа, которую он сам же предложил год назад, была успешно завершена. Установка собрана, обкатана, и можно с чистой совестью передавать её на промышленный запуск, точнее попытаться применить для совместного использования в смежных физических процессах по исследованию термоядерных процессов. С другой стороны, он прекрасно понимал, что сделать это будет крайне сложно, ибо в связи со скудностью финансирования, говорить о строительстве серьезной установки, вряд ли стоит. Да, прототип, который он вместе с сотрудниками сделал и запустил и тем самым подтвердил, что идея была верна, в лучшем случае может быть отмечен, как очередное достижение научной мысли отдела и института в целом. Это огорчало, но не так сильно. Больше волновало то, что новая идея, которая будоражила его мозг, вот уже полгода как повисла в воздухе. Вместо того, чтобы начать над ней работу, он никак не мог добиться от шефа хоть какого-то понимания, не говоря уж о том, чтобы её вставили в план лаборатории. Вместо этого, Сиротин зачем-то продлил сроки испытаний, и пробил финансирование на уже практически бессмысленную, по мнению Ильи, работу.

— Пустая трата времени, — произнес Илья, — что можно выжать из установки за три месяца? Снять повторно все показания, но какой в этом смысл? Они что, изменятся? Нет. Все что необходимо было проверить, мы достигли в ходе экспериментов. Ума не приложу, как он сумел обосновать необходимость продлить испытания на три месяца? Ему бы в цирке работать, фокусником-иллюзионистом. А главное, как он сумел Мархудова, зам по науке, убедить в целесообразности? Вот уж действительно загадка.

В дверь кабинета, как гордо именовалось крошечное помещение лаборатории, отгороженное фанерной стенкой, постучали.

— Войдите, — произнес Илья.

Дверь отворилась, и на пороге возник Сиротин.

— И принесла же нелегкая под конец рабочего дня шефа! Блин, к чему бы это? — мысленно подумал Илья, но, поднявшись со стула и стараясь быть любезным, произнес:

— Добрый вечер.

— Добрый, добрый. Что-то вы засиделись на работе, и домой не спешите?

— Вот, заканчивал отчет, — и Илья взял папку и зачем-то передал её Сиротину. Тот посмотрел на неё, но брать не стал, а вместо этого присел на стул возле стола и, взглянув на Илью, произнес:

— То, что вы подготовили отчет, это замечательно. Я бы даже сказал, чудесно. Но… — он запнулся и, отведя взгляд в сторону, добавил, — но фондов на новую тему всё равно не было и нет.

Илья плюхнулся на свой стул, понимая, что лелеемая им надежда начать новый проект останется лишь в планах на перспективу.

— Но почему? Я же веско обосновал перспективность новой установки, возможность того, что она может быть через три, максимум пять лет использована в промышленности?

— Это мы с вами понимаем, а там наверху, — Сиротин демонстративно посмотрел на потолок, — так не считают.

— И чем же займется сектор?

— Действующей установкой.

— Тупизм!

— Не понял, что?

— Так, ничего. Потеряем год, а то и больше, и как в совковые времена выпустим дополнительно кучу отчетов, вместо того, чтобы реально отвоевать место под солнцем, захватив на рынке передовых технологий перспективное направление.

— Амбиции — это похвально, но убедить руководство в том, что предлагаемое вами новшество может реально принести успех, мне оказалось не под силу. И в этом отчасти виноваты вы сами.

— Я!?

— А кто же? В записке, которую вы написали, много воды, нет конкретики, а голые цифры, лишь косвенное подтверждение предположений.

— Это вы так высказались, или там наверху, — и Илья, подобно шефу, взглянул на потолок.

— И я в том числе.

Наступила пауза. Илья хотел было сказать что-то в защиту своего нового проекта, но промолчал.

— Но вы не расстраивайтесь. Подготовьте на мое имя дополнительные, более расширенные обоснования предложения, я попытаюсь с ними выйти еще раз к руководству. Сами знаете, вода камень точит. К тому же, сегодня финансов нет, а завтра кинут бюджетных деньжат, и сразу встанет вопрос — куда их потратить. Вот тогда надо ловить момент. Вы меня поняли?

— Да, — кисло произнес Илья.

— Очень хорошо. Так что буду ждать дополнительных обоснований. А сейчас советую все же отправиться домой, — Сиротин взглянул на часы, — Бог мой, девятый час. Пора, пора, — и поднявшись, не прощаясь, вышел.

Дни складывались в недели, а те в свою очередь, в месяцы. Рабочие будни были насыщены до предела, но Илья то и дело ловил себя на мысли, что всё, чем он занимается, пустая трата времени и сил. Словно зверь, зажатый пространством клетки, он крутился на работе внутри какого-то пространства, из которого не было выхода. От понимания этого он стал злым на себя, и порой, не сдерживал порыв нахлынувших чувств и эмоций, кричал на подчиненных.

Спустя три месяца Ольга сказала, что попадает под сокращение, и это окончательно вывело Илью из равновесия. Нет, внешне он оставался прежним, пытался ободрить жену и даже пообещал поговорить с Сиротиным о возможности её трудоустройства в свой институт. Однако разговора так и не получилось, в последний момент он почему-то передумал. Странно, то ли ему показалось, то ли так совпало, но когда после очередного совещания у шефа Илья задержался, тот спросил:

— Как супруга? Я слышал у них в институте дела из рук вон плохо, большие сокращения, трудности с зарплатой?

Казалось бы, более удачного предлога поговорить относительно трудоустройства жены не найти, но Илья неожиданно ответил:

— А кому сейчас легко? Заниматься наукой — значит вечно жить от зарплаты до зарплаты, без надежды на лучшее.

Он невольно ушел от темы. Почему, Илья и сам не знал. Может быть, ему послышалось что-то в интонации, с которой был задан вопрос, то ли чувство собственного достоинства не позволили обратиться за помощью. Вот если бы речь шла о любом из его сотрудников, другой вопрос, а жена? По сути, это значило просить за себя, а это было выше его сил.

Сиротин посмотрел на Илью, многозначительно хмыкнул и произнес:

— Действительно, кому сейчас легко, но каждый сам творец своей судьбы, и обижаться надо на себя, а не на Бога. Я прав?

Илья с удивлением посмотрел на шефа. Ему показалось, что за то время, что он его знает, тот впервые высказался искренне и столь верно.

— Да, да. Это точно, — поспешно ответил Илья, — ну я пойду?

— Всех благ, и привет супруге.

— Спасибо, передам.

Илья вышел из кабинета и, шагая длинным коридором в сторону лаборатории, мысленно прокручивал разговор с шефом.

Вечером, вернувшись домой, он застал Ольгу сидящей на кухне. Заплаканное и грустное выражение лица сразу же бросилось в глаза. Илья подошел, обнял её за плечи и тихо, но решительным голосом произнес:

— Каждый сам творец своей судьбы. Если простому человеку, занимающемуся любимым, нужным и полезным для общества делом, коим именуется наука, нет места в этой стране, значит надо уехать туда, где его мозги и руки нужны.

Ольга подняла голову и посмотрела на мужа.

— Страшно и боязно уезжать. Я сама об этом не раз думала, но боялась тебе сказать. А главное, кому мы там нужны, на чужбине?

— Кому? Тем, кто понимает, что мозги гораздо ценнее, чем умение торговать…

— Не продолжай. Я понимаю, что сейчас не самый подходящий случай для дискуссий, но если куда-то ехать, надо все основательно продумать. Легче всего всё бросить и бежать. Но эмоции не самое подходящее средство для принятия решений.

— Так в чем вопрос? Если всё складывается против нас, стало быть, пришло время подумать, как жить дальше.

Ольга прижалась к мужу. Он продолжал стоять рядом, и каждый думал о том, что в их жизни грядут большие перемены. Рушился привычный уклад жизни, в которой оставалось незыблемым только одно, любовь друг к другу.

Спустя четыре месяца самолет уносил чету Пироговых в Штаты, где их ждала новая, неведомая жизнь…

 

Глава 4

Самолет совершил плавную посадку в аэропорту Бостона. Спускаясь по трапу, Илья ощутил дрожь в коленях, то ли от ветра, трепавшего полу куртки, то ли от ощущения тревоги за будущее, которое и впрямь было неведомым.

За те четыре месяца, которые прошли после принятия решения уехать, никакой ясности, чем они с женой займутся в Америке не произошло. Вначале удалось быстро выйти на однокурсника, который несколько лет назад уехал и устроился работать в Штатах. Через него было получено приглашение на якобы юбилейную встречу бывших однокурсников, и поскольку они действительно когда-то вместе учились, визы на удивление были получены. Потом начались лихорадочные сборы и поиск денег, которые позволили бы какое-то время прожить. Первое, что пришло на ум, продать квартиру, но неизвестность и возможность возвращения склонили чашу весов к тому, чтобы попытаться сдать её на длительный срок с получением платежа вперед хотя бы за год. После недолгих уговоров, Игорь с женой вынуждены были пойти на уступку в цене, но зато получили плату сразу за два года вперед. Впрочем, сумма была не столь уж и большая, поэтому пришлось продать часть вещей, и вообще всё, что казалось мало-мальски ценным.

Самым трудным оказалось прощание с родным коллективом. Игорь вспомнил, как тяжелой поступью вошел в лабораторию. Сотрудники без суеты работали возле установки. Он посмотрел на них, понимая, что без него лаборатория осиротеет. Подошел к Шубину и, положив руку на его плечо, громко, чтобы все слышали, произнес:

— Все ребята, покидаю я вас…. - его голос застыл, так как он увидел, как лица сотрудников мгновенно устремились в его сторону.

— В смысле? — еще не до конца понимая, о чем речь, спросил кто-то из стоящих позади Ильи.

— Ухожу я из института, а если точнее, уезжаю с женой в Америку.

— Предложение получили!? — восторженно и вместе с тем с грустью воскликнул Артем Симонов.

— Нет, не получил. Просто уезжаю и всё, — печально произнес Илья, и интонация, с которой это было сказано, невольно передалась всем. Наступила тишина. Чтобы как-то смягчить процесс прощания, Илья, стараясь сохранить спокойствие, произнес:

— И вообще, я вам тут порядком надоел. То ворчу, то покрикиваю без причины. Видно старею, а может характер такой, что всем недоволен. Так что вы не сильно переживайте. Работы на год хватит, прокачаете установку со все сторон, а там шеф что-нибудь подбросит для…. — Илья никак не мог придумать, что Сиротин может подбросить для работы, и невольно осекся. Ни слова не говоря, все смотрели на него, пытаясь найти подходящие слова. Видимо каждый размышлял, то ли пожелать удачной поездки, то ли выразить сожаление по поводу такого решения и ухода из их сплоченного, дружного коллектива. Раздался голос Артема:

— А что, может и правильно. Хренотень это, а не жизнь. Да если бы не моя тройня и теща, давно слинял бы, — он бросил тряпку, которой вытирал всё это время руки, — и добавил, — Жаль, конечно, но решение верное и говорить тут нечего.

Чуть позже сотрудники обступили Илью, стали расспрашивать, что и как, а потом процесс прощания сам собой переместился за стол, и как в таких случаях бывает, быстро организовали импровизированные проводы с выпивкой и воспоминаниями о прошлом. И всё же, горечь расставания осталась. Он украдкой следил за лицами сотрудников и невольно чувствовал за собой вину. Казалось, что он бросил их, не предал, а именно бросил, потому что устал плыть в бесконечном водовороте пустых и никчемных дел. А еще, остался горький осадок от Сиротина, к которому он перед этим зашел в последний раз:

— Осиротеет лаборатория без вас Илья Сергеевич, ох как осиротеет, но, наверное, как говорится, большому кораблю большое плаванье. Может, еще услышим ваше имя среди Нобелевских лауреатов? — он с ехидством посмотрел и протянул руку для пожатия.

Обо всем этом и многом другом Илья вспоминал в аэропорту, пока они с Ольгой проходили таможенный контроль, потом ждали багаж и еще час в зале ожидания, пока не приехал Борис Гульман, организовавший въездную визу.

Они поздоровались, Илья представил ему свою супругу, после чего все вместе вышли из здания аэропорта и поехали на квартиру, где жил Борис.

Если бы не фотография, которую Гульман прислал Илье, он вряд ли узнал в нем того щуплого сокурсника, каким тот был почти пятнадцать лет назад. Впрочем, в приятелях они не числились, на общих вечеринках не встречались, да и время, прошедшее после окончания института сильно изменило Бориса. Округлившийся живот, густая борода и рано наметившаяся седина делали его много старше. Единственное, что осталось, и что сразу бросилось в глаза, так это привычка, которую Илья сразу же вспомнил, постоянно не то гладить, не то почесывать бороду.

Всю дорогу Борис говорил, постоянно меняя тему повествования. Рассказывая о жизни в Америке, тут же переводил разговор о нравах в здешней институтской среде, а затем, словно вспомнив, о чем говорил до этого, о походах в магазины и рестораны. Ольга первой не выдержала, и, прервав Гульмана, спросила:

— Простите, а вы женаты?

— Что? Нет. А что? — как-то нервно ответил он.

— Нет, я просто хотела узнать, мне будет трудно найти работу? — и скосила взгляд на мужа.

— А да, то есть, я хотел сказать, что найти работу всем не так просто, другое дело какую именно. И потом надо учесть, что вы приехали по приглашению. Без грин карты можно устроиться только нелегально, а значит никаких льгот и соответственно на не большие деньги.

— Мы с собой взяли на первое время, — произнес Илья, — нам бы сейчас хоть какое-то не очень дорогое жилье найти, а дальше посмотрим.

— Ну, с жильем проблем не будет. Чего-чего, а здесь все снимают, это вам не союз. Частный дом или квартиру в крупном городе мало кто может себе позволить. Да и зачем? Подняли зарплату, перешел на новый уровень достатка и тут же обзаводишься новой квартирой. Это своего рода визитная карточка. Вначале мне это показалось странным, а потом привык. Жить по своим законам здесь не дадут. Кто выбивается из стада, того либо изгоняют, либо он примиряется с положением дел, и сам встает в общее стойло, — Борис рассмеялся.

— Оригинально сказано.

— Насчет стойла?

— Да.

— Так ведь так оно и есть на самом деле. Как только Гуэрмана сделали деканом…. Кстати, вы знали Гуэрмана?

— А кто это?

— Он учился на курс старше в нашем же институте.

— Нет.

— Короче не важно. Назначили деканом, тут же обзавелся такой квартирой, закачаешься. Положение обязывает.

— А вы сразу получили грин карту или?… — снова спросила Ольга.

— Мне проще. Я еврей, и этим всё сказано. Как говорят мои соплеменники, не было бы счастья, да несчастье помогло. Родиться евреем не самое лучшее. Думаете, только в России вас могут запросто назвать жидом? Ха-ха. В Штатах те же проблемы. Другое дело, что здесь уважают законы. И прежде чем высказаться, подумают, не придется ли за это платить штраф. Попробуй кому-нибудь в магазине нахамить, моментально попадешь на скамью подсудимых. И если срок вряд ли дадут, то штраф, и не маленький, придется уплатить.

Ольга увидела, как Борис посмотрел на неё в зеркало заднего обзора.

— Не расстраивайтесь. Квартиру я вам уже присмотрел и не очень дорого, и относительно работы кое с кем переговорил. Мы здесь для американцев все русские, вне зависимости от того, кто какой национальности, так что стараемся держаться вместе. Не всегда получается, но иначе нельзя.

— Нельзя!?

— Кем бы ты не был, а в одиночестве трудно прожить, так что надо держаться стаи. Трудно, но стараемся, — и Борис снова рассмеялся собственному удачному выражению.

Хотя Илью интересовали в первую очередь вопросы трудоустройства, он не утерпел и поинтересовался:

— Как вам в Америке?

— Что?

— Вы не жалеете, что уехали из Союза?

— Видишь ли, Илья. Ничего, что я на ты? Американские привычки дают о себе знать.

— Конечно, конечно.

— Я ведь уехал сразу же, как развалился Союз. Проработал без году неделя, зарплаты нет, перспектива нулевая, к тому же пятый пункт в паспорте. Все хлынули на Запад, вот я и подался за лучшей долей. Если честно, не жалею, хотя сравнивать не с чем. Сначала было трудно. Язык никак не давался, работал, кем только мог. Через два года устроился в институт, да и то лаборантом. А дальше всё поехало как по накатанному. Здесь принцип очень простой. Хочешь работать, работай и тебя заметят. Чем больше работаешь и от тебя есть отдача, будут гранды, деньги и все остальное. Вот я и пашу, как папа Карло. За восемь лет пребывания в Америке стал чувствовать себя почти американцем.

— А почему почти? — удивленно спросила Ольга.

— Потому что как не крутись, а все равно ты будешь эмигрантом. Скорее всего, до самой смерти. И будешь вспоминать дом, где родился, проклинать всех и все, а утром бежать на работу и, забывая обо всем, работать, понимая, что пути назад нет.

— А разве плохо, когда есть любимая работа? — задумчиво произнес Илья, — Мне всегда казалось, что именно в этом счастье?

— Может быть, спорить не буду. Во всяком случае, я получил гражданство, работаю и надо мной, как говорится, не каплет.

Борис снова посмотрел в зеркало, на задумчиво сидящих на заднем сиденье авто чету Пироговых и произнес:

— Не унывайте. Добро пожаловать в страну исполнения грез и желаний, Америку!

Квартира Бориса сразу же поразила воображение Ильи. Он почему-то ожидал увидеть совсем иную картину. Кухню, расположенную прямо в комнате, разбросанные кругом вещи, коробки из-под пиццы, женский лифчик, висящий на торшере, и груду компьютерной техники, часть из которой была сломанной и поэтому валялась на полу. Почему именно такая картина ему представлялась, он и сам не знал. Может быть, это был некий стереотип, сложившийся из американских кинофильмов, может быть от того, что тот сказал, что холост. Увиденное было полной противоположностью этим мыслям. Когда Борис открыл дверь и пригласил их пройти, перед Ильёй предстала уютная двухкомнатная квартира, которая сияла чистотой и порядком. Большой холл, площадью не меньше сорока метров, был условно разделен с помощью этажерки с книгами и радиоаппаратурой на две части. В одной стояли диван, два кресла, журнальный столик, на тумбочке телевизор. В другой располагалось рабочее место с компьютером, рядом стоял комод, на нем несколько фотографий и ваза. Из комнаты вели две двери, за которыми, как пояснил Борис, располагались спальня и туалетная комната.

— Там по коридору кухня и еще туалет, — смутившись, пояснил Борис, и добавил, — короче раздевайтесь, сейчас что-нибудь сообразим и отметим ваш приезд в Америку.

Он засуетился, и, взяв из рук Ольги и Ильи плащ и куртку, повесил на вешалку возле входной двери.

Обстановка, да и сама квартира были полной противоположностью того, что было у Ильи в Москве, где он жил с женой. Маленькая квартирка в спальном районе на востоке Москвы, с крохотной совмещенной ванной и шестиметровой кухней, старой, весьма убогой мебелью, доставшейся по наследству от родителей Ольги и жуткими обоями в цветочек. Хоромы Бориса, а иначе их нельзя было назвать, поразили Илью. Высокий потолок, крашенные стены и простая, но стильная мебель. А главное, ничего лишнего.

— Присаживайтесь, а я сейчас, — и Борис исчез в направлении кухни.

Ольга, стоявшая возле мужа, произнесла:

— Другая страна, а кажется, что на другой планете….

— Ничего, привыкнем, — однозначно ответил Илья, продолжая стоять на месте и рассматривать комнату. Обернувшись, он увидел Бориса. Тот стоял в коридоре и, облокотившись о стену, смотрел на них.

— Я полагал, что у вас уже много лучше, чем было, — произнес Борис, — По-крайней мере, так об этом пишут и говорят те, кто ездил в Союз?

— В какой-то мере да…. но это в той части населения, которую теперь принято называть «новые русские».

— И как они? — в вопросе слышался подтекст сарказма.

— Не бывал, не знаю, но многое о чем говорят видимо соответствует действительности. Знаете, — Илье было трудно с ходу перейти на ты, — из грязи да в князи не так-то просто выскочить. Точнее, можно, только грязь и шелуха прежних привычек, вряд ли так быстро отвалится. Отсюда и разговоры о стиле их жизни. Впрочем, нам это не грозит, так что стоит ли об этом?

— Верно, верно. В таком случае, может по-русски, на кухне посидим?

— Замечательно, а то я как-то совсем растерялась…

— Оля, в Америке, самое главное, не растеряться. Стоит расслабиться, пропадешь.

— Да?

— Здесь всё иначе…. и вообще, айда на кухню, там поговорим.

В отличие от комнаты, кухня была крохотная. Почти такая же, как в их московской квартире. К тому же газовая плита смотрелась несколько допотопно. Единственное, что сразу бросилось в глаза, это огромный холодильник с двумя дверями. Чем-то напоминал шкаф, видимо цветом. Коричневые дверцы двухметровой высоты, одна из которых несколько шире другой. На столе уже стояли тарелки и большое блюдо с бутербродами. На другой лежали помидоры и огурцы, порезанные пополам.

Спохватившись, Ольга выскочила обратно и через минуты вернулась, держа в руках бутылку водки. Борис глянул на этикетку.

— Гжелка. Что-то новенькое?

— А черт его знает, — ответил Илья, — в магазине сказали, что если брать водку, то это самое приличное из того, что есть.

— Так попробуем и оценим. Прошу, — и рукой предложил Илье и Ольге присесть к столу.

Пили за встречу, за будущее, за хозяина и гостей. Когда бутылка кончилась, Борис достал виски, сказав при этом:

— Пойло еще то, вроде самогонки, но здесь его пьют все.

Как ни странно, Илье виски понравилось. И хотя он был не очень большой любитель спиртного, высказал мысль, что виски чем-то напоминает коньяк. Борис рассмеялся и, будучи уже навеселе, сказал:

— Э, нет. Коньяк это коньяк, особенно французский. А виски в Америке пьют так же, как в России водку. Можно сказать, национальный напиток.

— А написано — Шотландия!

— Оленька, производитель может быть кто угодно. Ирландия, Шотландия, хоть Мозамбик. Но пьют его все.

Ольга почти на автомате помыла посуду, пока мужчины о чем-то разговаривали и, выяснив, где чай, поставила на стол стеклянные чашки. За столом засиделись допоздна, и уже за полночь легли спать.

Несмотря на выпитое, Илья долго не мог заснуть. Они расположились в большой комнате на узком диване. Ольга, лежа на боку и обняв одной рукой мужа моментально заснула. Она мирно сопела, и, хотя хотелось встать и выкурить сигарету, Илья не стал тревожить её сон и, глядя в потолок, размышлял. Мысли перескакивали с одного на другое, выхватывая из памяти обрывки разговоров, образы людей и событий, которые на первый взгляд были никак не связаны между собой. Но для Ильи это были не просто случайные кадры, а этапы жизни. Пусть разрозненные, но жизни, которую он прожил, и которая осталась в прошлом….

 

Глава 5

Бостон встретил Пироговых полным безразличием. А чего еще следовало ожидать от мегаполиса, в который ежегодно приезжают тысячи туристов и жаждущих найти своё место под солнцем? Уже в первый день Илья понял, как не просто будет в незнакомом городе. Он с трудом понимал разговорную речь и если бы не Ольга, которая значительно лучше его знала английский язык, попросту растерялся бы в большом городе.

Приезд в пятницу был весьма удачным. Борис посвятил им целую субботу. Показал город, прокатил в метро и сводил в местный ресторан. В воскресенье они решили самостоятельно побродить по Бостону, который мало напоминал Москву. Старинные двух и трех этажные дома соседствовали с небоскребами из стекла и бетона. Узкие улочки и широкие проспекты. Всё другое, а главное — люди. Покупатели в магазине, люди на остановке, возле киоска. Это были американцы, и это чувствовалось не только по тому, на каком языке они разговаривают, а во всём. В манере одеваться, в той уверенности, с которой они двигались и жестикулировали, разговаривали. Чувствовалось, что они живут в своём городе, и от этого в душе Ильи постоянно возникало чувство сомнения от правильности поступка, который они совершили с женой, отправившись в Америку. Принять новый мир, стать его частицей, занять своё место, которого ты достоин, — вопросы, которые то и дело вставали перед Ильёй. Чувство смятения и тревоги, делали его хмурым, и оттого он оставался безучастным к тому, что радовало или удивляло Ольгу.

В воскресенье Борис отвез Пироговых на квартиру, которую он подыскал. Уже в подъезде Илья уловил отличия, а сама квартира подтвердила его первое впечатление. Маленькая, с кухней в комнате, старой газовой плитой и дурацким окном, как он потом выразился жене, пытаясь его открыть. Непривычное открывание нижней створки вверх как в вагоне поезда, вызвало не удивление, а скорее раздражение.

Оставшись одни, они сиротливо сели на кровать.

— Всё наладится, — стараясь приободрить мужа, произнесла Ольга, — я уверена, вот увидишь. Вспомни, так всегда было и будет, когда начинаешь что-то новое. А мы с нуля…

Илья посмотрел на телефон, сиротливо стоящий на полу, словно хотел услышать звонок, и затем чей-то голос, который предложит ему приехать и обсудить вопрос о трудоустройстве. Он скривился, кашлянул и спокойно ответил:

— Конечно же, но пока как-то хреново всё…

Ольга обняла мужа, прижалась к нему и ласковым голосом произнесла:

— Знаешь, мне почему-то кажется, что всё будет хорошо. Борис ведь обещал на этой неделе решить вопрос насчет работы, а ты у меня такой умница, что они ухватятся за тебя и еще будут драться, чтобы ты у них работал. Найдем новое жилье, и сегодняшний день будет казаться вокзалом, на котором мы оказались, потому что собрались в лучшее.

— Как ты сказала, собрались в лучшее? — Илья неожиданно рассмеялся, обнял жену и нежно поцеловав, прошептал:

— Это ты у меня самая лучшая. Как хорошо, что ты у меня есть.

— Я знаю, потому что думаю точно так же.

Неделю спустя Илья устроился на работу. Это событие он почему-то воспринял как чудо. То ли Борис проявил хватку, то ли фортуна повернулась лицом, но всё сложилось таким образом, что Илью взяли лаборантом в тот же институт, где работал Борис, под видом учебной стажировки на три месяца. Оклад, конечно же, был по американским меркам крошечным, но важно было зацепиться.

А спустя два месяца произошло событие, которого ни Илья, ни Ольга не ожидали, и которое коренным образом повернуло их судьбу.

— Господин Пирогов, — произнес мужской голос с приятным мягким акцентом, обращаясь к Илье. Обернувшись, он увидел высокого мужчину средних лет в темно-коричневом костюме. Сердце неожиданно учащенно забилось, так как он напоминал чиновника, встреча с которым в его положении не сулила ничего хорошего.

— Да, — по-русски ответил Илья, стараясь сохранять спокойствие, и пытливо всматриваясь в бесстрастное лицо человека.

— Я представляю правительственную организацию, — и мужчина достал какой-то документ, который явно ни о чем не говорил Илье, но подействовал так, словно ему предъявили, по меньшей мере, ордер на обыск.

— Мы могли бы где-то переговорить, так как речь идет о возможности вашего трудоустройства и даже получении гражданства в стране?

Последние слова настолько шокировали Илью, что он выронил из рук чертеж, который все это время держал в руках.

— Я, то есть, — запинаясь, ответил Илья, но незнакомец тут же пришел ему на помощь.

— Если не возражаете, мы могли бы прогуляться и поговорить в институтском дворе.

— Да, конечно.

Они вышли на улицу и, присев на пустующую скамейку, мужчина тут же, без особых предисловий на вполне приличном русском изложил суть предложений.

— Видите ли, господин Пирогов, мы занимаемся вопросами энергетического будущего страны. Запасы нефти и газа не бесконечны, и рано или поздно этот вопрос встанет перед человечеством. Атомная энергетика, как альтернатива, но до определенного предела. Поэтому об энергетическом кризисе нужно думать сейчас, а не в отдаленном будущем. Нам известно по вашим публикациям в научных журналах, что в России вы активно занимались вопросами, которые очень близко связаны именно с этой темой. Мы деловые люди, и поэтому каждый серьезный человек для нас может представлять интерес. Вы один из таких. Поэтому мы хотели бы переговорить на эту тему с вами. Как вы на это смотрите?

— Ну, я… приехал сюда с визитом к старому студенческому другу, а заодно посмотреть на кое-какие аспекты в научном плане…

— Давайте не будем заниматься, как это по-русски, болтовней. Мы серьезные и деловые люди. Прежде чем прийти на встречу, мы навели о вас справки. Вы приехали в Штаты, чтобы осесть здесь. Это нормально. Так делают тысячи. В Америке можно много добиться, и мы готовы прийти на помощь тем, кто может принести пользу Америке. Мы полагаем, что вы можете.

— Иными словами, вы предлагаете мне работу? — спросил Илья, всё еще не веря, что вопрос стоит именно так.

— Совершенно верно. Не просто работу, а интересную работу, с практическим выходом на конечный результат. Вы ведь не только теоретик, но практик, не так ли?

— В какой-то степени.

— Ну-ну, не надо скромничать. Я же сказал, прежде чем что-то начинать, мы всё досконально изучаем, взвешиваем, и только тогда принимаем решение. Это же Америка, здесь деньги вкладывают в то, что должно принести результат.

— Выходит, что в меня можно?

— Мы полагаем, что да.

— Но в институте не ведутся работы непосредственно в том направлении, которым я занимался на родине.

— Вы меня не поняли. Работа, которую мы вам предлагаем, ведется вовсе не здесь, и даже не в Бостоне. Государственные лаборатории разбросаны во многих городах Америки. Иногда это совсем небольшие, закрытые учреждения, которые позволяют спокойно заниматься серьезными делами. Вы меня понимаете?

— Я не очень-то был связан с секретностью. Мои разработки хотя и касались косвенно ядерной физики, но не в той мере, чтобы носили гриф совсекретно.

Впервые с момента разговора на лице незнакомца появилось подобие улыбки.

— Поэтому мы и смогли о вас кое-что узнать. Так что, наше предложение вас заинтересовало?

— Безусловно! — взволнованно и слегка поспешно ответил Илья, словно бы шанс, который ему предоставляют, вот-вот может ускользнуть.

— В таком случае, вот вам два билета до Колумбуса. В аэропорту вас встретят….

— Нас!?

— Разумеется, вас. А вы что, хотите лететь один, без супруги?

— Извините.

— Оттуда вас отвезут на переговоры. Там же посмотрите место будущей работы. Думаю, вам понравится. Тихо, спокойно, вдали от городской суеты и шума. Можно сказать рай при жизни, — мужчина снова улыбнулся и вручил Илье два билета на самолет.

— Вылет в среду, так что у вас есть время уладить все формальности и собраться в дорогу.

Откланявшись, он медленно зашагал в сторону институтских ворот, возле которых тут же притормозила автомашина.

Проводив незнакомца взглядом, Илья развернул билет и прочел свою фамилию. Самолет вылетал в три часа пополудни в среду. Это означало, что в запасе оставалось два дня.

К удивлению Ильи, Ольга восприняла известие спокойно, более того, она тут же стала собирать вещи, но спустя минуту, села на край дивана, закрыла лицо руками, и, всхлипнув, произнесла:

— Я же говорила, всё будет хорошо, обязательно будет, — улыбаясь, она посмотрела на мужа, — Илюша, главное верить, и тогда всё обязательно получится. Правда?

— Наверное…

Свой неожиданный отъезд в Колумбус Илья объяснил Борису прямо и просто:

— Не знаю, что из этого получится, но грех отказываться от такого предложения.

— Ты что, старик! Это считай, в лотерею выиграл, — ответил Борис и пожелал успехов и удачи на новом месте. Недолго посидели, выпили за исполнение желаний и будущий успех, и, проводив Бориса, стали собираться в дорогу. Потом был суматошный перелет и нервное состояние, которое возрастало по мере того, как объявили о посадке самолета в аэропорту. Как только они получили вещи, к ним подошел мужчина в очках и, назвав Илью по фамилии, предложил пройти с ним на стоянку, где стоял автомобиль. Илья почему-то отметил про себя, что ему даже не предложили помочь донести два объемистых чемодана, и лишь сделав несколько шагов, понял, что надо было взять тележку или просто пригласить носильщика.

На стоянке их ждал большой черный автомобиль, какой именно, Илья не понял, то ли Форд, то ли Крайслер. Впрочем, какое это имело значение, нервы и так были напряжены до предела, чтобы заострять на этом внимание. Когда они уселись на заднее сиденье, мужчина захлопнул за ними дверь и попросил пристегнуться, после чего плавно тронулся с места. Ехали долго, около двух часов. Вид из окна слегка успокаивал, хотя волнение не отпускало, но, когда неожиданно за поворотом дороги появился шлагбаум, а за ним метров через триста приземистое трехэтажное здание, сердце учащенно забилось.

Илья и Ольга вышли из машины. Навстречу им шел знакомый по первой встрече мужчина, который что-то скороговоркой произнес водителю, после чего уже по-русски спросил:

— Как долетели?

— Нормально, — ответил Илья, явно не зная, то ли брать вещи, то ли ждать каких либо указаний.

— Вот и замечательно. Пойдемте. Вас уже ждут, — и тут же добавил, — о вещах не беспокойтесь, их отнесут в номер, где вы временно остановитесь. Пройдемте.

Ольга и Илья проследовали за мужчиной. За стеклянными дверями следовал просторный холл, который скорее напоминал гостиницу. Отличие было лишь в том, что ресепшен, за которым сидело два охранника, располагался так, что рядом с ним находился турникет для прохода в основное здание. Охранники, не проронив ни слова, цепко прощупали взглядом и пропустили внутрь. Затем на лифте поднялись на один этаж и, пройдя по длинному коридору, остановились возле одной из многочисленных дверей.

— Прошу, — мужчина открыл перед Ильей дверь.

— Не возражаете, если я пока займу вашу супругу? — произнес он, когда они оказались в прихожей, где за столом восседала моложавая сотрудница.

— Да, конечно, — на автомате произнес Илья.

— В таком случае, вам сюда, — и он распахнул перед Ильей дверь кабинета.

Илье показалось, что он попал на прием к министру, так поразили его размеры кабинета. Метров сто, с огромными окнами от пола до потолка и громадным столом для совещаний. Седовласый мужчина, подошел к Илье и поздоровался за руку, произнеся что-то по-английски. Видимо сообразив, что Илья не очень хорошо понял его, он протянул руку, показывая, что приглашает присесть в кресло возле журнального столика, за которым уже сидел мужчина.

— Господин Халлис приглашает вас присесть, — приподнявшись со своего места, произнес мужчина, который видимо был переводчиком.

— Благодарю.

Тот, которого звали Халлис, достал сигарету, и, закурив, пристально посмотрел на Илью. Спокойно, явно довольный всем происходящим, произнес несколько слов, после чего переводчик тут же произнес по-русски:

— Господин Халлис рад, что вы дали свое согласие сотрудничать. Он возглавляет подразделение перспективных исследований и хотел бы сначала обсудить деловую сторону работы, а уже потом перейти ко всему остальному. Вы не возражаете?

— Нисколько.

— Отлично, — произнес Халлис на ломанном русском языке и тут же перешел на английский. Переводчик то и дело встревал, чтобы дословно перевести слова шефа.

— Итак, договор на год. Годовой доход сто тысяч долларов. По результатам возможна премия, но это в перспективе. Плюс бесплатное проживание в поселке при институте. Плюс бесплатное питание.

Последние слова почему-то покоробили Илью. Нет, то, что питание было бесплатным, было, безусловно, большим плюсом. Но, возможно сам перевод сказанного вызвал удивление, которое не замедлило отразиться на его лицо, отчего Халлис рассмеялся и добавил:

— Привыкайте. У нас во всем любят следовать букве закона и пунктам договора, даже в семейной жизни брачный контракт стал повсеместной нормой. В России к этому тоже придут, со временем, но обязательно придут, вот увидите.

— Может быть, — уклончиво ответил Илья. Он почему-то хотел скорее перейти к той части беседы, где речь пойдет непосредственно о том, чем ему предстоит заниматься. И хотя сумма его поразила, он воспринял её довольно спокойно.

Халлис положил окурок в пепельницу, продолжил:

— Теперь собственно о работе. Наш институт занимается целым комплексом задач связанных с альтернативными источниками энергии. Помимо этого, есть целый ряд направлений, которые тесным образом примыкают к ним и поскольку дополнительно финансируются крупными компаниями, принимаются в соответствующие разработки. Как вы понимаете, под них подбирается штат сотрудников, который проводит теоретические и практические исследования. Одним из таких направлений является генерация нейтронов в плотной лазерной плазме….

Возникла пауза и по тому, как пристально Халлис посмотрел на Илью, тот понял, что его интересует первая реакция на произнесенные слова. Илья потер пальцем переносицу, но промолчал.

— Но основные работы ведутся не столько в плане «быстрого зажигания», а аккумулирования больших энергий для поддержания самой плазмы, — и снова последовала пауза.

— Интересная тема, хотя непосредственно ей я не занимался, — произнес Илья.

— Но работы, которые вам приходилось вести у себя на родине, и те публикации, с которыми я знаком, говорят, что они достаточно близки к этим проблемам, не так ли?

— Физика настолько тесно переплетена своими проблемами, что одно вытекает из другого.

— О, да вы я вижу человек с юмором.

— Вряд ли, хотя жить без юмора скучно.

— Совершенно верно. Но вернемся к тому, о чем я говорил. Чтобы быть конкретным, скажу прямо. В работе с лазерами мы столкнулись с интересными проблемами, решение которых могло бы существенно продвинуть нас вперед во многих смежных направлениях. Если вы готовы заняться этим, то лаборатория в вашем распоряжении.

— Лаборатория!?

— А вы как думали, я пригласил вас мыть пробирки? — рассмеялся Халлис, — Работать, активно работать. Кстати, в помощниках у вас будет целый штат сотрудников, и некоторые из них, так же как и вы приехали в штаты, чтобы работать, а не прозябать у себя на родине, — на последних словах он сделал особое ударение, и это отчетливо прозвучало в переводе.

— Так что, вы согласны или возвращаетесь в Бостон? — и на лице Халлиса появилась самодовольная улыбка.

— А что, у меня есть время на размышление?

— Господин Пирогов, время есть, но нужно ли оно? Вы ученый, и вам предлагают заниматься тем, чем вы не могли в должной мере заниматься у себя на родине. Договор готов, — и Халлис выложил из папки, которая всё это время лежала перед ним на столе несколько листов машинописного текста.

— Когда приступать к работе?

— Как говорят у вас в России, вчера, — и Халлис, громко рассмеявшись, протянул Илье шариковую ручку.

 

Глава 6

Не зря Халлис сказал, что приступить к работе надо было вчера. С момента подписания договора прошло всего три дня, а Илья, вместо того, чтобы хоть немного обжиться на новом месте, с головой погрузился в работу. Все заботы по дому взяла на себя Ольга, так как вопрос о её трудоустройстве пока не рассматривался. Им выделили небольшой, но очень уютный, а уж по меркам супруги, просто шикарный коттедж, который располагался непосредственно в институтской зоне, представляющей собой поселок однотипных домиков с крохотным участком газона. Дорога до института занимала не более десяти минут, что было очень удобно.

Лаборатория, которую ему дали для работы, была отличной. Современная компьютерная техника, великолепная оснащенность и довольно профессиональный состав сотрудников. Единственным неудобством, с которым сразу же столкнулся Илья, это язык общения. Английский он знал, но не в той мере, чтобы хорошо на нем разговаривать. К тому же два сотрудника были немцы, и разговаривали на английском еще хуже, чем Илья. Так что, помимо работы, пришлось осваивать язык, и порой было легче сделать что-то самому, чем вспоминать, как называется необходимый предмет.

Задача, которая стояла перед лабораторией вкратце сводилась к решению проблемы мощной и быстрой накачки лазерного устройства энергией. Предлагаемые до этого решения были на первый взгляд интересными, но результат был совсем не такой, как хотелось бы. К тому же, установка для накачки было столь громоздкой, что совершенно не укладывалась в рамки технического задания.

Илья, словно изголодавшийся по работе ученый, погрузился в решение поставленной задачи и довольно быстро нашел наиболее узкие места проекта, которые вели к неудачам. Однако этого было мало, надо было придумать что-то, что позволило бы решить поставленную задачу. Работа кипела полным ходом и спустя два месяца была разработана схема, которая должна была привести к успеху. На совещании у Халлиса Илья достаточно аргументировано обосновал предложенный вариант, и, получив добро, приступил к его реализации.

Илья сразу же обратил внимание, что практическая реализация проекта существенно отличалось от того, к чему он привык, работая в России. Во-первых, ему сразу же добавили группу монтажников, а все необходимые узлы и комплектующие поставлялись быстро и без проволочек. Установка рождалось буквально на глазах.

В одно из редких посещений лаборатории Халлисом, Илья поинтересовался относительно возможности трудоустройства Ольги.

— Она неплохой инженер и не привыкла целыми днями без дела сидеть дома. К тому же, — добавил Илья, — у неё здесь нет подруг, а куда-либо съездить нет возможности, — и он многозначительно посмотрел на Халлиса.

— Я подумаю, как решить эту проблему. А что касается поездок, то, увы, карантин в течение шести месяцев придуман не мной. Я понимаю, мы создаем не ядерную бомбу нового образца, но общие правила, действующие в нашей системе, отменить не могу. Надеюсь, вы меня понимаете?

— В какой-то мере.

— И то хорошо, — ответил Халлис, и, похлопав Илью по плечу, пожелал удачи.

Спустя неделю Ольга была зачислена в штат лаборатории, в которой он работал, и теперь они виделись целыми днями.

Спустя два месяца установка была собрана и поступила на испытания. Предварительные результаты подтвердили правильность выдвинутых Ильей решений, и он ликовал, что сумел оправдать возложенные на него надежды. Поздно вечером, когда они сидели вдвоем с Ольгой в просторной столовой и пили шампанское, возбужденный Илья произнес:

— А все же чертовски здорово, что всё получилось так удачно. Без сбоев, без нервотрепки. Согласись, когда начало складывается удачно, есть повод этому порадоваться?

— Вот-вот, а вспомни, как ты куксился, когда мы жили в Бостоне?

— Ну, это когда было. И потом, я вовсе не куксился, как ты выразилась. Просто…

— Что просто?

— Настроение было не так чтобы хорошее…

— А я верила, и говорила тебе об этом. Помнишь, что я тебе тогда сказала?

— Конечно же, помню, — Илья чуть привстал из-за стола и поцеловал жену, сидящую напротив. Локтем он неудачно задел фужер с шампанским и тот разбился. Остатки шампанского разлились по столу.

— Так всегда, — сетуя на свою неловкость, произнес Илья, пока Ольга вытирала тряпкой. Кинув её в раковину, она вдруг неожиданно задумчиво спросила мужа:

— Илюша, ты обратил внимание, сколь внимательно корректировали размеры установки на стадии проектирования документации? Изменили целый ряд устройств в твоей схеме, чтобы габариты не выходили за определенные рамки?

— Конечно, ведь они стремятся минимизировать размеры. Чему же тут удивляться?

— Так, просто любопытно, чего ради?

— В смысле?

— Убрали катушки и переместили их в узел настройки. Охладитель вообще расположили с другой стороны, из-за этого пришлось переделывать всю систему трубопроводов. А смысл?

— Компактность и больше ничего.

— Ты так считаешь?

— А что же еще можно считать?

— Как что. Я подсчитала выходные данные. Получается, что при такой энергонакачке лазер можно использовать без потери мощности в атмосферной среде до пятисот метров.

— Так это же великолепно. Значит, мы достигли того, что от нас требовалось.

— А знаешь, если увеличить подачу энергии еще на сорок процентов, то эффективность лазера возрастет до одного километра и сможет пробить сто миллиметровый лист стали без проблем.

— И что?

— Так, ничего, но в моем понимании — это оружие, и весьма грозное. А главное, что энергоустановка для закачки имеет компактную схему размещения.

Илья отодвинул тарелку с остатками картофеля в сторону и, положив руки на стол, пристально посмотрел на жену. Та сидела, как ни в чем не бывало, и вертела пальцами ножку бокала с налитым в него шампанским.

— Оленька, поверь мне. Даже если взять обычную сковородку, то и её можно использовать для военных целей.

— Интересно и как же? — не поднимая головы, спросила Ольга.

— В качестве бронеплиты на пузе, — Илья прищурил взгляд и рассмеялся, — И вообще, не бери в голову. Если бы речь шла о серьезных военных исследованиях, тут такая бы охрана была, будь здоров. А я за всё это время ни одного в военной форме не заметил.

— А режим? Уже скоро пять месяцев, как мы здесь, а вся жизнь крутится вокруг лаборатории, и ни шагу дальше.

— Ну и что? Халлис же честно сказал, полгода, и карантин кончится. Возьмем тачку, попросим пару недель отпуска и прокатимся по стране. Ты хотела бы проехаться, посмотреть на Штаты?

— Не знаю.

— Мне говоришь — не кисни. А сама? Всё складывается так отлично, а ты в тоске и печали. Хорошо, допустим, это элемент гипотетического, на твой взгляд, оружия. Что из этого? Ничего, ровным счетом ничего. Хотя, я считаю, ты зря всё воспринимаешь в черном свете. Я отталкивался в своей разработке из тех соображений, что благодаря таким лазерам можно будет произвести «быстрое зажигание», а это уже путь к управлению термоядерного синтеза.

— Тогда к чему такая компактность?

— Да что тебе так далась эта компактность? — раздраженно произнес Илья, и, поднявшись из-за стола, подошел к окну. Одинокие облака на фоне вечернего неба делали окружающую природу за окном столь очаровательной, что продолжать спор дальше совсем не хотелось. Он повернулся и произнес.

— Оля, а как ты думаешь, может быть нам стоит подумать о ребенке?

— С чего вдруг?

— Так ведь годы идут, а сейчас всё наладилось и есть перспективы…

— Не знаю. Мне почему-то кажется, что стоит подождать, — и чтобы не обижать мужа, Ольга встала из-за стола, подошла сзади и, нежно проведя рукой по спине, добавила, — давай сначала крепко встанем на ноги в этой стране. Мы ведь здесь еще совсем чужие. Пока…

Илья повернулся к жене лицом, пристально посмотрел в глаза, потом нежно обнял и поцеловал.

— Как скажешь, родная. Я ведь спросил тебя, потому что знаю, что ты хочешь этого, а мы всегда откладывали, каждый раз находя для этого причины. Я боюсь, что в один прекрасный момент ты скажешь мне — поздно, и мы оба будем винить себя за это.

— И все же…

— Не продолжай. Ты же знаешь, я всегда соглашаюсь с тобой.

Ольга нежно коснулась щеки Ильи.

— Илюша, как хочется, чтобы всё было хорошо.

— Будет, обязательно будет.

Неделю спустя Халлис пригласил Илью в свой кабинет. Предложив, как всегда присесть возле журнального столика, он попросил секретаря принести две чашки кофе. Илья уже прилично говорил по-английски, и поэтому переводчика не было.

— Вы очень славно потрудились. Мои надежды, что вы будете очень полезным сотрудником, оправдались, — не спеша, чтобы Илья смог понять фразу, произнес Халлис и, улыбнувшись, сделал глоток кофе.

— Мое руководство отметило ваши успехи в реализации проекта, и это нашло свое подтверждение в материальном выражении. Понимаете мой намек?

— Ну… — смущенно начал было Илья, но его тут же прервал Халлис.

— Нет-нет, труд и заслуги всегда надо отмечать, а пока деньги есть мерило вклада человека в общее дело, надо воспринимать это, как само собой разумеющееся. На ваш счет в банке переведено пятьдесят тысяч долларов. Думаю, сумма неплохая для старта, не находите?

— Разумеется.

— В таком случае, хотелось бы поговорить относительно продолжения работ по этому проекту. Как вы считаете, размеры установки и мощность могут быть каким-то образом взаимосвязаны?

— Не совсем вас понимаю?

— Я имел в виду, если пойти по пути уменьшения размеров установки, можно ли говорить о потери мощности, или есть вариант, когда она может быть даже увеличена?

— Я не могу сходу ответить на ваш вопрос, но, — Илья нахмурил лоб, и как всегда потер пальцем переносицу, — Замена некоторых элементов конструкции даст определенный результат, но в какой пропорции это будет, сказать сложно.

— В таком случае, ваша задача на ближайшее время сосредоточиться в работе лаборатории на уменьшении габаритов установки.

— И каков должен быть её размер?

— Господин Пирогов, чем меньше, тем лучше. Всё зависит от вашей выдумки и научного подхода в решении данной задачи. В конце концов, схема, которую вы предложили, не единственная. Допускаю, что если вы подумаете, и предложите что-то новое и интересное, размер может уменьшиться и существенно.

— Господин Халлис, могу я задать один вопрос?

— Разумеется.

— Постановка такой задачи каким-то образом связана с потребностями военного применения лазерной установки?

Халлис, словно бы ожидал такого вопроса, так как моментально ответил на него. При этом интонация голоса практически не изменилась. Он говорил по-прежнему спокойно и размеренно.

— Любую научную или инженерную разработку можно использовать двояко, в том числе и в военных целях. Пока нашим заказчиком является институт ядерных исследований. Он занимается сугубо хозяйственными работами в области применения ядерной энергии в промышленной энергетики. Насколько мне известно, размеры установки связаны с тем, что они отталкиваются от противного. Минимальность и мощность, а уже в дальнейшем можно пропорционально увеличивать размеры, а стало быть, и мощность.

— Весьма специфический подход.

— Возможно. Хотя мне кажется, что в этом есть определенная логика.

— Разумеется.

— Так что, задание понятно?

— В общих чертах.

— Замечательно, тогда за работу. Конкретные цифры будут вам переданы в ближайшие день-два, — и он поставил пустую чашку на стол и приподнялся из кресла, давая тем самым понять, что разговор окончен.

Илья вышел от Халлиса, и неожиданно вспомнил недавний разговор с Ольгой. Двойственное чувство от разговора с шефом почему-то заставило Илью посмотреть на весь проект в целом в иной плоскости.

Он спустился на лифте и, пройдя по коридору, вошел в лабораторию. В этот момент к нему подошел один из сотрудников и, обращаясь к Илье, произнес:

— Ваша супруга просила передать, что она неважно себя чувствует, и поэтому ушла домой. Просила вас не задерживаться на работе.

— Что? Ах, да, спасибо.

В задумчивости Илья не сразу сообразил, о чем речь, и лишь несколько секунд спустя до него дошел смысл сказанного, и вместо того, чтобы приступить к работе, он быстрым шагом отправился домой.

 

Глава 7

Уже подходя к дому, Илья сообразил, что можно было просто позвонить и спросить Ольгу, что случилось. Открыв дверь, он с порога крикнул:

— Оля, ты дома?

Ольга стояла возле плиты. Обернувшись, она прочла на лице Ильи его состояние и тут же поспешила успокоить.

— Прошу тебя, не волнуйся. Ничего страшного. Просто почувствовала слабость и решила немного отдохнуть. Не стоило волноваться и бежать сломя голову домой.

— Да, но…

— Уверяю тебя, простая усталость, — Ольга накапала из пузырька несколько капель какого-то лекарства и, проглотив, запила водой, после чего спросила:

— Обедать будешь?

— Уф, не знаю, не хочется. Я почему-то вдруг так разволновался. Ты серьезно говоришь или пытаешься меня успокоить?

— Правда, правда. Есть небольшая температура, но это пустяки.

— А это? — и Илья многозначительно посмотрел в сторону кухонного стола, где стояла бутылка с микстурой.

— Что ты, в самом деле! Приняла успокаивающее. Так что на счет обеда? Разогреть?

— Нет, я не хочу. Если всё в порядке, то пойду на работу.

— Хорошо. Как прошел разговор с Халлисом?

— Нормально. Выписал премию в пятьдесят тысяч.

— Однако!

— Как он выразился, за труд надо платить, вот и раскошелились.

— Какие планы поставил?

— Дальнейшая работа над установкой. Надо думать, как уменьшить размеры при сохранении выходных параметров.

— Вот как…

— Между прочим, я его прямо в лоб спросил насчет военного применения и знаешь, что он мне ответил?

— Интересно, что?

— Заказ поступил от института ядерных исследований. Как я и предполагал, вопрос стоит о быстром зажигании плазмы в термояде.

— Дай-то бог. Может, все же перекусишь, а потом пойдешь?

— Нет, побегу, я даже не предупредил в лаборатории, что отправился домой.

— Хорошо, если будешь задерживаться, позвони.

— Обязательно.

Обратно в институт Илья шел медленным шагом. Он успокоился, и мысли снова сами собой вернулись к установке, плавно перешли к разговору с Халлисом и новой задаче, которой предстояло заняться. Вернувшись, он засел у себя в кабинете и до самого вечера рассматривал проект установки, размышляя, где, как и над чем надо поразмышлять, чтобы уменьшить её размеры. Однако, замена одного узла неизменно требовала изменения многих сопряженных с ним, а это, в свою очередь, тянуло коренной пересмотр всей компоновки. Убедившись, что с наскока вопрос не решить, Илья отложил чертежи в сторону и протер усталые глаза рукой.

— Нет, всё это ерунда. Халлис прав, нужна принципиально новая конструкция. Данная, слишком хорошо продумана, чтобы попусту тратить время, колдуя над заменой одного узла на другой. В итоге потеряем уйму времени и сил, а выигрыш будет минимальный. Нужна идея, хорошая идея, а её пока нет, — Илья взглянул на часы и присвистнул. Было начало одиннадцатого. Он быстро оделся и отправился домой. На кухне на столе лежала записка:

— Пошла спать, ужин на тарелке в СВЧ. Салат в холодильнике в миске. Бутерброды сделаешь сам, Оля.

Илья умылся и вернулся на кухню. Есть совсем не хотелось, но он всё же подогрел ужин и немного поел. Глотнув соку, погасил свет и вошел в спальню. Раздевшись, осторожно, чтобы не потревожить супругу, лег рядом. Ольга повернулась на бок и положила руку мужу на грудь. Илье показалось, что она горячее обычного, и невольно рукой он дотронулся до Ольгиного лба. Его опасения подтвердились. Сильный жар означал высокую температуру.

Включив торшер, он взглянул на жену. Ольга спала, но её вид вызвал у Ильи серьёзные опасения. Лицо было в испарине, а дыхание неровным. Достав градусник, померил температуру и ахнул. Цифры на электронном табло показывали тридцать девять и два. Илья вскочил с постели и тут же стал соображать, кому позвонить в столь поздний час. Вспомнив, что в институте есть дежурные на вахте, набрал номер и путаясь с английского на русский, произнес:

— Простите, это Пирогов из четвертой лаборатории. У меня заболела жена. Подскажите, как вызвать врача или куда обратиться?

— Не волнуйтесь, — раздался в трубке спокойный мужской голос, — я сейчас свяжусь с дежурным из медицинского центра, и он к вам подойдет. Какой у вас номер дома?

— Восемь С.

— Хорошо. Ждите, я всё организую.

— Спасибо.

Илья поспешил к постели жены. Она по-прежнему спала, изредка издавая тихие стоны. Илья присел рядом, не зная, что предпринять до прихода врача. Минуты тянулись как назло медленнее обычного, и казалось, прошла целая вечность, прежде чем он услышал мелодичный звон входного звонка.

— Что случилось? — с порога спросила дама средних лет с небольшим саквояжем в руке.

— У моей супруги высокая температура. Я не знаю что делать.

— Не волнуйтесь, сейчас я её посмотрю.

Дама прошла в спальню и рукой дотронулась до Ольгиного лба. Потом пальцами приподняла веки и зачем-то посмотрела на глазные яблоки. После этого попросила стул и, поставив на него свой саквояж, открыла его. В нём находился какой-то прибор, совершенно незнакомый Илье. Вслед за этим последовало несколько манипуляций с прибором и отходящими от него проводами с присосками на конце.

— Трудно сказать, что именно с вашей супругой, поэтому её следует госпитализировать в нашу клинику и провести обследование.

— Доктор, она в обед уже жаловалась на недомогание.

— Какого характера?

— Ну, так, общая слабость и небольшая температура.

— Обычная картина при том или ином заболевании. Сначала слабость, потом наступает резкое ухудшение. Сейчас я организую её отправку в госпиталь, а утром проведем необходимые анализы.

— А если…

— Не думаю, что у неё что-то серьезное. Пульс и давление повышены, но при такой температуре это вполне допустимо.

Спустя полчаса Илья выходил из помещения госпиталя, который находился на территории институтского комплекса. Ольгу поместили на всякий случай в реанимацию и подключили к приборам слежения за самочувствием. Он не хотел уходить, но его насильно выпроводили, сказав, что его помощь вряд ли понадобится, а при необходимости его тут же известят.

Он шел домой расстроенный, так как впервые за годы супружества Ольга заболела так сильно, что пришлось положить её в больницу. К тому же эта неизвестность относительно самой болезни пугали его. Вернувшись домой, он попытался уснуть, но сделать это так и не удалось. Лишь под утро он задремал. Проснувшись, потер неожиданно заслезившийся глаз и чертыхнулся, так как вспомнил дурацкий сон, который ему приснился. Они с Ольгой едут на машине, которая вдруг глохнет. Илья открывает капот и видит странную картину: все трубки, шланги порваны и выглядят так, словно это не новая машина, а какая-то рухлядь.

— Ничего не понимаю? Я же отлично помню, что всё было новое и красивое, — объясняет он Ольге, стоящей рядом.

— Вот видишь, я же говорила, что всё это обман, а ты всему веришь.

Илья стоял и смотрел на всё это не в силах понять, что происходит. В этот момент он проснулся, так и не узнав, что произошло дальше.

Ему редко снились сны, но каждый раз они вызывали чувство непонимания и удивления. Впрочем, он быстро забывал о них и не вспоминал. Вот и сейчас, он встал с постели, быстро умылся и отправился в госпиталь, забыв даже взглянуть на часы, чтобы узнать который час.

Небольшая институтская больница, которая почему-то значилась как госпиталь, представляла собой одноэтажное строение и скорее напоминала медпункт, что, впрочем, не умаляло её достоинств по оснащенности оборудованием. Зайдя внутрь, он тут же увидел дежурного врача, которая накануне ночью приходила к ним в дом. Она сидела за столом и что-то писала. Напротив расположилось два монитора и какое-то устройство, видимо для связи с палатами. Завидев Илью, она, не дожидаясь вопроса, тут же произнесла:

— Какой вы, однако. Еще семи нет, а вы уже тут как тут. Могу успокоить. Температура еще есть, но спала до тридцати восьми. Скорее всего, у неё пищевое отравление, так как никаких признаков воспалений я пока не выявила. Через час возьмем анализы, и к обеду картина прояснится. Так что я вам советую не волноваться, а спокойно идти на работу, — она приветливо улыбнулась и поправила очки, которые сползли ей на нос.

— Простите, с чего вдруг?

— Что именно?

— Отравление, как вы сказали?

— А вы что никогда не травились продуктами, — она с удивлением посмотрела на Илью.

— Да нет, бывало, конечно, иногда…

— Тогда не понимаю вашего вопроса. При сильном отравлении температура может подняться и до сорока. Главное, вовремя принять необходимые меры. Так что идите, голубчик, а днем позвоните. Доктор Грабовски, который будет на смене вместо меня, вам всё объяснит.

Илья хотел было задать еще пару вопросов, но понял, что вряд ли получит на них внятный ответ, поэтому, развернувшись, медленно отправился к дому. На полпути он решил, что всё равно не заснет, и поэтому прямиком пошел в институт, где своим ранним появлением несколько удивил охрану, которая, впрочем, привыкла к тому, что работники института порой сутками сидят в своих лабораториях или уходят домой под утро.

В столь ранний час лаборатория была пуста. Илья заглянул к себе в кабинет, а потом отправился в комнату, где производились испытания опытной установки. Она стояла посредине большого зала и шлейфом проводов соединялась с лазерной установкой. За перегородкой, выполненной из бронебойного стекла располагался пульт управления и системы слежения за работой всего комплекса. Илья обошел установку вокруг, зачем-то похлопал её рукой. Мелькнувшая было мысль заставила снова вернуться к себе и погрузиться в чертежи и схемы. Напряженно размышляя над пришедшей идеей, он на автопилоте здоровался с сотрудниками, которые заглядывали к нему в комнату, и только ближе к обеду, бросив папку с документацией в сторону, огорченно произнес:

— Ерунда. Такой вариант размещения вакуумных преобразователей и замена насосов даст прирост мощности не более двух-трех процентов, а размер останется практически тот же самый, — и, взяв телефонную трубку, позвонил в госпиталь.

— Алло, это Пирогов. Я по поводу моей жены, Ольги Пироговой, которую вчера ночью привезли в тяжелом состоянии.

— Да-да, я в курсе, — пробасил в трубку мужской голос. Результаты анализов подтвердили, что ваша супруга отравилась и весьма серьёзно. Придется ей провести у нас несколько дней.

— Простите, что значит серьезно? У неё что, дизентерия?

— С чего вы решили, что дизентерия? Отравление бывает разным и не всегда сопровождается, извините, поносом или рвотой.

— Так что тогда с ней?

— Я же вам объяснил, отравление. Анализы выявили компоненты веществ, которые вызвали общее отравление организма, как следствие этого, повышение температуры и диффузные изменения легких. Вечером загляните к ней, думаю, что она придет в себя.

— Вы хотите сказать, что она сейчас без сознания?

— Нет, она просто спит.

— Спасибо за информацию, — произнес Илья и положил трубку. Заглянувший в лабораторию инженер-испытатель Майкл Финк посмотрел на шефа и осторожно спросил:

— Мы запускаем установку в режим восемь-два. Вы, как, заглянете к нам или нет?

— Да, обязательно. Сейчас приду, запускайте, — рассеянно произнес Илья.

И снова работа позволила на время отвлечься от мысли как там Ольга. Вечером он не стал звонить, а сразу же отправился в госпиталь.

Доктор Грабовски, как был написано на бирке, болтавшейся на верхнем кармане халата, встретил его сочувственным и одновременно успокаивающим взглядом.

— Пока ничего определенного сказать не могу, — начал он, всем своим видом показывая, что он здесь главный, и спорить с ним о правильности проводимого лечения не имеет смысла, — Вероятно, она надышалась чего-то, что повлекло столь сильное отравление, так как исследования не выявили следов пищевого отравления. Вы в своей лаборатории имеете дело с отравляющими веществами?

— Нет, что вы, откуда! — убежденно заявил Илья, не совсем понимая, о чем вообще может идти речь.

— Этого я не знаю, и всё же, не исключаю вероятности, что токсин она получила при вдыхании непосредственно на рабочем месте.

— Да, но…

— Вот, если есть сомнения, то целесообразно продумать моё заявление и основательно проанализировать возможность утечки непосредственно на рабочем месте.

— Да, но кроме неё никто не получил отравления!

— Согласен с вами, но никакой другой версии я вам предложить не могу.

— Доктор, а как её самочувствие?

— Стабильное. Температура минимально повышенная, потребуется несколько дней, чтобы произвести полную очистку организма от продуктов отравления. Возможно, произведем очистку лимфы, что позволит полностью сгладить эффект присутствия в крови отравляющих компонентов.

— А к ней можно?

— Вряд ли стоит её сейчас беспокоить. Она только что уснула. Если хотите, можете просто пройти и посмотреть через окошко.

Илья отправился вслед за врачом и в стеклянном проеме двери увидел Ольгу, которая лежала в палате, и возле неё стояла капельница.

— Не волнуйтесь. У нас всего несколько пациентов, так что внимание за ней будет самое пристальное.

С тоскливой новостью Илья отправился домой.

Ольга поправилась и вернулась домой лишь спустя неделю, но к работе смогла приступить лишь через несколько дней, так как продолжала чувствовать слабость, и хотя понятия бюллетень не было, она по настоянию Ильи просидела дома до полного выздоровления.

 

Глава 8

И снова потекли дни и недели напряженной работы. Однако месяц спустя каких-либо новых идей по коренному изменению схемы установки не появилось. Ольга поправилась и вернулась на работу, но, как показалось Илье, она изменилась. Он не понимал, в чем именно, но какие-то смутные ощущения нет-нет, но посещали его. Глядя порой на Ольгу в лаборатории, он ловил себя на мысли, что она стала другой, вялой, не было той прежней легкости. Казалось, что всё её движения, взгляд — другие. Он не мог понять, в чем именно эти отличия, да и есть ли они вообще, или это всего лишь причуды его воображения, но что-то всякий раз возвращало его к этой мысли.

В одно из воскресений, когда на улице была чудная погода, Ольга предложила мужу прогуляться. Они вышли из дома и направились к пруду, который располагался в конце улицы. По водной глади плыло несколько уток, явно ждущих, что кто-нибудь кинет им кусочек хлеба. Ольга облокотилась о перила, ограждающие с одной стороны пруд, и произнесла фразу, которая насторожила Илью.

— Илюша, тебе не кажется, что я изменилась?

— Ты? С чего вдруг?

— Так, сама не знаю. После болезни мне кажется, словно я… — она никак не могла подобрать нужное слово, и когда, наконец, нашла подходящее, произнесла, — зомби.

— Кто!? — удивленно переспросил Илья.

— Не знаю, может это всё глупости, но мне порой кажется, что я какая-то другая. Что-то хочу сказать, сделать, а внутренний голос шепчет — стоп, не надо.

— Может быть, это остатки отравления, которое у тебя было? — осторожно спросил Илья.

— Не знаю, возможно, но меня это тревожит. А ты не замечаешь во мне изменений?

— Ну, — стараясь не разволновать супругу, начал было Илья, но та его резко остановила.

— Говори как есть. Мне нужно понять самой, причуда это, или действительно что-то есть.

— Я не знаю, но иногда мне кажется, что ты… в чем-то права.

— Вот. Значит, действительно что-то есть, — она повернулась, встала спиной к перилам, посмотрела на мужа, — Что хочешь обо мне думай, но всё это странно.

— О чем ты?

— Мне ведь так толком и не объяснили, чем я отравилась. Если это не пищевое отравление, то что? Мне даже не дали выписку из истории болезни, хотя я и попросила. Ответили, что у них не заведено давать на руки какие-либо истории болезней. Снова какая-то недосказанность и секретность. Скажешь, что это пустые страхи? Может быть, но почему именно со мной эта история? И заметь, она произошла сразу же, как я завела с тобой разговор о проекте применительно к военным целям.

— Это всего лишь совпадение.

— Может быть. У меня вообще нет никаких доказательств, но и четких ответов тоже нет. Мнительность, как угодно это назови, но меня стало многое настораживать. Прошло семь месяцев, а в просьбе взять недельный отпуск и уехать отдохнуть тебе почему-то отказали. И довод привели, что поджимают сроки. Согласилась бы, если бы о них действительно шла речь. Или я опять не права?

— Нет, не стану с тобой спорить. В этом ты, безусловно, права, и я сам хотел на днях поговорить об этом с Халлисом, но он куда-то уехал, и когда будет мне неизвестно…

— А тебе не кажется, что наша квартира на прослушке?

— И поэтому ты решила поговорить на улице?

— Разумеется.

— А ты не считаешь, что это просто шпиономания?

— Нет, хотя ты можешь думать об этом как хочешь.

— Не сердись. Я вовсе так не думаю.

— Но почему-то так высказался.

— Я, я…

— Я хочу только одного, чтобы ты понял. Если тебя устраивает работать над тем, что может быть использовано в военных целях, значит надо принять это как должное, и понять, что обратного пути домой не будет.

— Эко ты хватила. Что значит, не будет?

— То и не будет. Если нас возьмут в оборот, а возможно, уже взяли, вряд ли будут пути к отступлению.

— Не знаю, ты всё видишь в каких-то черных красках. Всё складывается прекрасно. Работа, заработок, о котором можно только мечтать, наконец, перспективы, и вообще…

— Извини, кажется, я говорю в пустоту. И вообще, наверное, я перепутала, это не меня зомбировали, а тебя. На всё смотришь в розовом свете и ничего вокруг себя не замечаешь. Если хочешь знать, после моего возвращения в лабораторию мне закрыли доступ к целому ряду документов, которые раньше я могла спокойно просматривать.

— Ты серьезно? Каких именно?

— Позавчера я хотела сделать кое-какие расчеты, но доступ к данным по последним испытаниям оказался закрытым.

— А почему ты мне об этом ничего не сказала?

— Не хотела говорить.

Лицо Ильи стало жестким. Он словно бы прокручивал отдельные слова и фразы, услышанные в лаборатории, сказанные Халлисом и другими руководителями на совещаниях, в которых принимал участие, и пытался сложить из них своего рода пазл. Но всё перемешалось настолько сильно, что не давало возможности четко ответить на поставленные Ольгой вопросы. Он сунул руку в карман, достал сигареты и закурил. Сделал несколько затяжек и, не найдя урны, чтобы бросить окурок, кинул его себе под ноги и растер ботинком.

— Стоит подумать над тем, что ты сказала, — спокойно, но твердо произнес Илья и, взяв жену под руку, отправился домой.

В среду появился Халлис, и как только это стало известно Илье, он тут же договорился с ним встретиться. Решимости, с которой Илья шел на этот разговор придавал тот фактор, что здоровье жены было напрямую связано с работой в институте, и это было важнее всего остального.

— Рад вас видеть, господин Пирогов, — как всегда радушно встретил Илью Халлис, — С чем пожаловали? Наверное, родилась идея новой установки, и вы решили сначала посоветоваться со мной, не так ли?

— Увы, но вы не угадали.

— Вот как, жаль. Тогда какие проблемы привели вас ко мне?

— Мы с женой хотели бы на пару недель уехать. Купить или взять машину на прокат, прокатиться по стране, может быть, побывать в Вашингтоне или на Великих озерах. Надеюсь, что карантин уже кончился, и проблем не будет?

Илья пристально посмотрел на Халлиса. Тот не повел и бровью, но все же в лице его произошли еле уловимые изменения. Оно походило на кота, напрягшийся перед прыжком, пытаясь скрыть свои намерения от птенца.

— А что так, вдруг? И погода не совсем подходящая для путешествий?

Илья не любил открыто спорить или ругаться с начальством, но если хотел на чем-то настоять, мог выбирать такие доводы и способы беседы, которым позавидовал бы иной адвокат. Сдержанно он парировал вопрос Халлиса.

— Так ведь, в хорошую погоду был карантин, потом надо было закончить работы над проектом, а через месяц зима полновластно вступит в свои права, так что лучше сейчас, чем ждать до следующего года. Кто знает, какие еще чудеса может принести нам погода и события, — на последнем слове Илья сделал ударение, — которые не всегда нами предсказуемы.

— Хорошо, хорошо, я подумаю, как решить вашу просьбу.

— А что, её нужно с кем-то согласовывать? В конце концов, в контракте не оговаривалось, что я должен сидеть взаперти и не имею права на отдых, или я что-то упустил в тексте?

Желваки Халлиса заходили ходуном, так как он не собирался давить на Илью, но, по всей видимости, и не хотел брать на себя ответственности в принятии решения. Поэтому вновь ответил уклончиво.

— Я вовсе не против вашего отпуска, но надо согласовать это с заказчиком. Проект затормозится на неделю-другую. Как на это посмотрят? Вы же понимаете, всё связано с большими деньгами, и промедление может лишить институт новых заказов. Не думаю, что это в ваших и наших интересах.

— Знаете, — Илья вольготно откинулся на спинку кресла, — мозгам нужен отдых. В закупоренной банке не всегда могут происходить процессы, которые мы называем научной мыслью. Иногда это приводит к… ботулизму.

— Простите, не понял?

— Болезнь такая, ботулизм. В России очень любят делать в домашних условиях запасы консервированных продуктов на зиму. Так вот, иногда хорошая задумка приводит к отравлению. Это я к тому, что отдых, вне зависимости от погоды, нужен моим мозгам. И если вы хотите, чтобы проект успешно продвигался, следует пойти мне навстречу.

— Уговорили, — через силу произнес Халлис и добавил, — но учтите, всего на неделю. Да и еще, насчет машины я тоже позабочусь. Пожалуй, вы правы, развеетесь, подышите воздухом, и идеи сами придут в голову. А чтобы подтвердить, что мы вас ценим, я лично позабочусь о ваших отпускных.

— Благодарю, господин Халлис.

Довольный собой и беседой, которая закончилась полной победой, Илья направился в лабораторию, чтобы сообщить новость Ольге.

На следующий день секретарь Халлиса сообщила Илье, что вопрос об отпуске решен. Машину подготовят в воскресенье, а в пятницу можно зайти и забрать все необходимые документы, которые будут подготовлены. Настроение сразу же поднялось, и он тут же позвонил жене и сказал, что в понедельник они отправляются в отпуск.

В пятницу он заглянул в приемную шефа, и секретарь передала ему пакет, в котором лежали документы, разрешающие передвижение четы Пироговых по США, с визами сроком на один год, дорожные чеки, банковская карточка и наличные в сумме двести долларов. Привыкший к наличным, Илья скептически взглянул на тощую стопку двадцатидолларовых банкнот, но посчитал, что это не столь важно по сравнению со всем остальным.

В понедельник утром чета Пироговых, усевшись за руль черного Доджа, чинно подъехала к контрольно-пропускному пункту и, показав документы, выехала за пределы институтского комплекса, который они не покидали вот уже семь с лишним месяцев. Проехав пару километров, Илья притормозил, и по-детски вскинув руки, крикнул:

— Ура, мы на свободе. Ну что, Америка, посмотрим, какая ты? — и взглянул на Ольгу, которая в отличие от него, с серьезным видом сидела рядом и держалась рукой за верхнюю ручку над дверью.

— Вот видишь, всё складывается самым что ни на есть лучшим образом, дорогая. И все твои страхи и опасения напрасны.

— Я буду рада, если окажусь не права.

— Вижу, вижу, ты всё еще продолжаешь сомневаться, хотя мне кажется, ты просто не хочешь признать мою правоту.

Ольга промолчала, но, отъехав от института три десятка километров, она неожиданно попросила остановиться под предлогом, что хочет сходить в туалет.

— Ты считаешь, что это удобно? Подъедем к бензоколонке или первому попавшемуся магазину, там и сходишь.

— Ой, умоляю, не надо мне прививать культуру, да еще сейчас. Буду я еще сидеть и ждать, когда и где сходить в туалет.

Илья притормозил и съехал на обочину. Вдоль дороги шел небольшой кустарник, а дальше простирался лесной массив. Ольга вышла из машины и, зачем-то перейдя дорогу, осторожно ступая по траве, зашла в заросли. Илья тоже вышел из машины, чтобы размять ноги, а заодно последовал её примеру. Посмотрев, нет ли кого поблизости, он все же вынул ключи из зажигания и, включив сигнализацию, последовал в кусты.

— Где ты там? — окликнул он супругу.

— Не шуми, я тут, — произнесла она, оказавшись буквально у него за спиной.

— Можем ехать?

— Давай немного передохнем?

— Где, здесь? С чего вдруг?

— Так, просто. Такая природа чудесная, и погода нам благоприятствует. Вчера было так холодно на улице, что я всё переживала по поводу нашей поездки.

— С погодой нам действительно везет. Я запер машину, если хочешь, можем немного пройтись по лесу.

— С удовольствием, — они углубились вглубь леса. Свежий утренний воздух и лучи солнца, пробивающегося сквозь поредевшую крону деревьев, были удивительно хороши. Они прошлись немного и затем стали возвращаться обратно. Ольга обняла дерево и с грустью произнесла:

— Так хорошо всё кругом, а присмотришься, сравнишь, и душой понимаешь, что чужое. Тебе так не кажется?

— Как тебе сказать…

— Так и скажи, как думаешь.

— Да я и не думал об этом вовсе. Природа, она везде должна быть разная. А мы за тысячи километров от дома. И потом… — в этот момент послышался скрип тормозов.

— Черт возьми, кажется, полиция. Наверняка это частная территория, вход на которую без разрешения запрещен. Можно подумать, что они из космоса за нами наблюдают.

— Возможно, и наблюдают, только вряд ли это полиция.

— Как же, агенты ФБР или ЦРУ следят за нами, — раздраженно произнес Илья и осторожно выглянул из-за кустов. Позади его машины стоял черный джип, рядом суетились двое мужчин. Один осматривал их машину, другой с кем-то разговаривал то ли по рации, то ли по телефону. По виду они вовсе не были похожи на полицейских, но и на грабителей тоже, тем более что тот, который суетился вокруг машины, подошел и о чем-то доложил спутнику.

— Наверняка, полицейские!? — шепотом произнесла Ольга, стоя за спиной мужа.

— Нет, не похожи.

— А кто?

— Черт их знает. Может, спросим, кто они и что им нужно?

— Не знаю, решай сам, но мне кажется, что лучше немного подождать, и тогда станет ясно, что им надо.

В этот момент один из мужчин двинулся в кустарник, второй продолжал стоять возле машины, продолжая всё время держать в руках рацию, то и дело с кем-то беседуя. Прошло несколько минут, и из-за поворота на большой скорости выскочил еще один точно такой же джип. Резко притормозив, он остановился, подняв тем самым облако пыли. Из него вышли еще двое и начали громко разговаривать, так что Илья и Ольга могли слышать, о чем они говорят.

— Как получилось, что вы их упустили?

— Понятия не имею. Они припарковались, чтобы отлить и как сквозь землю провалились. Как только мы получили сигнал, что они остановились на шоссе, сразу же приблизились до зоны видимости, а потом подъехали проверить, что произошло. Машина заперта, а их нет вот уже двадцать минут.

— Где Ральф?

— Пошел проверить, возможно они просто отошли и где-то поблизости.

— Не зря шеф предупреждал, что русским нельзя доверять. Надо было поставить этой сучке жучок еще в больнице, когда её на время изолировали. Сейчас бы не было никаких проблем, а теперь ломай голову, куда они делись, — мужчина выругался, и сплюнул, после чего достал телефон и набрал номер.

— Алло, господин Халлис, кажется вы доигрались. Ваши подопечные дали деру. Что не может быть? Я же вам говорил, что его подругу надо было убрать сразу же, как только она стала говорить по поводу своих опасений. На карту поставлено слишком много, чтобы церемониться. Всё было сделано безукоризненно, а вы проявили слабость. Вот вам и ваша жалость. Что теперь прикажете делать? Искать? Понятно, вам важны результаты, а мне выполнять черную работу.

Мужчина со злости громко защелкнул крышку телефона и крикнул:

— Вилли, вызывай по рации поисковую группу, собак и пусть поднимают вертолет. Далеко они не уйдут.

Илья ощутил во рту привкус крови, и только тут понял, что всё это время пока слушал разговор мужчин на шоссе, с такой силой сжал зубы, что нечаянно прикусил губу. Ольга стояла позади, цепко держа мужа за руку. Услышав про собак, она шепотом произнесла:

— Решай, или нам выйти и сделать вид, что мы ничего не слышали, или по-русски говоря, валим отсюда, и как можно быстрее?

— Дураком я был, дураком и помру. И как я не видел столь очевидного?

— Потом будешь размышлять по этому поводу, а сейчас решай.

— Нет, Олюшка, отделаться от них будет не так просто, как кажется, но если мы не решимся сейчас, то потом будет поздно. Вряд ли нас выпустят снова, и поверят, что мы ради денег готовы батрачить на дядю Сэма и верить в сказки про энергетику будущего.

— Как быстро у тебя меняется мнение!

— Что делать, факты — вещь упрямая.

Они повернулись и, не долго думая, бросились бежать.

 

Глава 9

Бежать по осеннему лесу было не так-то просто. Опавшая листва, насквозь пропитанная водой от дождя, прошедшего накануне, прилипала к ботинкам, которые вдобавок моментально намокли. Но они не замечали этого, а, стараясь держаться рядом, изо всех бежали вперед. Лес то редел, то сгущался, порой перед ними возникали заросли (масло масляное) кустарников, сквозь которые приходилось с трудом пробираться. Прошло минут двадцать, прежде чем они остановились, чтобы перевести дыхание. Было страшно, и не хотелось верить, что еще совсем недавно всё было так безоблачно и прекрасно в их жизни. Пару минут отдыха, и снова вперед. Не ведая куда, в каком направлении они двигаются, инстинкт самосохранения и желание во что бы то ни стало обрести свободу гнали их всё дальше и дальше.

Не заметив выступающего из земли корня, Илья споткнулся и плашмя упал на землю. Он поднялся и, смахнув прилипшие листья с лица, побежал вслед за Ольгой дальше. Раздался звук знакомой мелодии, но Илья не сразу сообразил, что это звонок мобильника. Он замедлил бег, потом остановился и достал телефон.

— Нет, — крикнула Ольга, — ради бога, не отвечай. Они наверняка по сигналу вычислят нас. Лучше вообще отключи его или выкини.

Илья размахнулся и со всей силы бросил телефон о ближайшее дерево.

— Куда дальше? — спросила Ольга. Она тяжело дышала, и по всему было видно, что устала. Илье хотелось хоть как-то приободрить её, но он не знал как.

— Будем продвигаться вглубь леса, собак пока не слышно. Возможно, нам повезет, и мы выйдем на трассу, а там автостопом куда-нибудь, да доберемся.

В этот момент послышался гул винтов и прямо над их головами над верхушками высоких елей, пронесся вертолет.

— А вот и техника подоспела на нашу голову, — уныло произнесла Ольга.

— Прямо как в кино. Не успели сказать, как вертолеты тут как тут. Может они еще боевую авиацию применят для нашей поимки? — попытался он пошутить, чтобы как-то разрядить гнетущую обстановку.

— Вряд ли. Ладно, двинули дальше.

— А что остается делать?

Они пробежали еще несколько сот метров, и лес неожиданно кончился. Впереди расстилалось каменистое поле, сплошь усеянное крупными валунами. Вдали, метров в пятистах виднелся очередной лесной массив, покрывающий основание горы, вершина которой уходила высоко в небо.

— Здесь мы будем видны, как на ладони, — произнесла Ольга, опустившись возле камня.

— Другого пути нет. Если появится вертолет, придется прятаться.

Он протянул ей руку и помог встать. Переступая по мелким камням, они направились в сторону леса. Идти было гораздо труднее, чем по лесу, но они упорно продвигались вперед. Пролетевший до этого вертолет, не заставил себя долго ждать. Как только они услышали его приближение, тут же залегли под большим валуном и переждали, пока он не улетит. И снова тронулись в путь, не оглядываясь, надеясь, что главное, это успеть добежать до леса, а в горах можно будет спрятаться. И не важно, что впереди была абсолютная неизвестность, отсутствие пищи и крова. Главное, это убежать от преследователей. Только эта мысль буравила мозг Ильи.

До леса оставалось не больше ста метров, когда впереди неожиданно возник узкий, пересекающий долину с одного конца до другого, овраг. Он тянулся в глубину метров на десять, и был такой же ширины. И если подняться по его склону вверх было хоть как-то возможно, то спуститься, вряд ли. И в том и другом направлении, склон был настолько пологий, что надо было идти вдоль обрыва и искать подходящее место спуска. Илья подошел к самому краю, пытаясь решить, в какую сторону лучше пойти. В этот момент они услышали шуршание гальки. Это означало, что кто-то направляется в их сторону. Обернувшись, Илья увидел как на фоне камней то и дело мелькали чьи-то головы. По всей видимости, их преследовали, и теперь вопрос поимки был лишь делом времени.

— Кажется, не удалось, — мрачно произнес Илья. В тот же момент послышался звук винтов вертолета, а вслед за ним неожиданно автоматная очередь. Такого поворота событий они явно не ожидали, и крепко обнявшись, замерли, не зная, что делать. Вертолет сделал круг и, развернувшись, опять полетел в их сторону. И снова последовала автоматная очередь. На этот раз пули прошли совсем близко, всего в нескольких метрах от них. Они пригнулись за валуном, лежавшим на самом краю оврага, ожидая, что следом на них обязательно набросятся собаки. Однако лая не было слышно, лишь всё усиливающийся звук приближающихся шагов. Понимая, что бежать некуда, Илья выпрямился, чтобы посмотреть далеко ли преследователи. Трое мужчин были метрах в тридцати от них и быстро приближались. Ольга стояла рядом и держала мужа за руку. В этот момент вертолет совершил очередной круг, и вдруг совсем непонятно почему снова послышались автоматные выстрелы. Неожиданно Ольга вскрикнула и стала оседать. Илья продолжал держать её за руку и потянулся вслед за ней. Не удержав равновесия, он упал, и оба покатились прямиком вниз в расщелину.

Удар, еще удар. Илья на миг потерял сознание, но все равно, изо всех сил продолжал держать Ольгу за руку. Последнее, что он помнил, это глухой удар о что-то твердое. В глазах всё закружилось, потемнело, и он потерял сознание.

Сколько прошло, минута, пять, или час, Илья не знал. Все тело ныло от боли, руки и лицо саднили от ран, даже веки он открыл с трудом и тут же невольно закрыл, так всё поплыло перед глазами. Прошло еще какое-то время, прежде чем он смог что-то понять и попытаться присесть. Моментально всплыли воспоминания последних секунд перед падением в овраг, и он судорожно обернулся, ища глазами Ольгу. Она лежала в двух метрах от него, распростертая, с огромным, алеющим во всю грудь кровавым пятном. Илья с ужасом смотрел на неё, затем медленно подполз и зачем-то подсунул руку под её голову. Слова, которые он хотел произнести, комом застряли в горле. Ему было безумно страшно и одновременно горько от происходящего. Он готов был кричать от бессилия что-либо сделать, но вместо этого просто завыл. Не кричал, не плакал, не звал кого-то на помощь и не просил Ольгу открыть глаза и очнуться, а просто выл, потому что умом и сердцем понимал, что она мертва, и он не в силах что-либо сделать.

— Умерла! — кричало внутри него, то ли сознание, то ли душа, а вслед за этим, — Это ты виноват во всём! Слышишь? ТЫ!

Чувство беспомощности, вины, боль утраты самого дорогого и любимого человека смешались в один причудливый комок. Илья не выдержал и лицом приник к груди Ольги. Он даже не почувствовал, как весь перепачкался её кровью. Слезы отчаяния хлынули из глаз. Хотелось умереть, чтобы хоть на миг снова увидеть её живой, улыбающийся лик. Не то безжизненное лицо, которое было рядом, а полное сил, радостное, улыбающееся лицо жены.

Внезапно Илья почувствовал чье-то присутствие. Не часто, но такое бывает, когда ощущаешь на себе чей-то пристальный взгляд и невольно ищешь в толпе стоящих рядом людей того, кто смотрит на тебя. Вот и сейчас он ощутил, что рядом кто-то есть. Илья обернулся и тут же увидел человека в черном. Он стоял поодаль, метрах в десяти, и пристально смотрел на него. В его взгляде трудно было что-то прочесть. Какое-то отрешенное лицо. Ни тени сочувствия, агрессии или удивления от увиденной картины. Лицо — маска. И вместе с тем, во взгляде было что-то, что вызывало трепет и страх. Страх, от которого хотелось подняться с колен, и как можно скорее бежать сломя голову, не разбирая дороги, лишь бы подальше. В этот момент лицо изменилось. Человек словно бы прочел мысли Ильи. Его бровь чуть приподнялась, губа дернулась, отчего на лице появилась гримаса усмешки.

— Какая тонкая грань между жизнью и смертью. А между ними всего лишь крошечные граммы свинца, отлитые в пулю, которая провела эту границу, — глубокомысленно произнес мужчина. Он сказал это так, что Илья отчетливо расслышал каждое слово. Вслед за этим неизвестный сделал несколько шагов и подошел ближе.

— Но вашей жене повезло, — продолжил он, — она не мучилась. Попади пуля чуть выше, застряла бы в легком. Жуткая, мучительная смерть на глазах мужа. Фу, терпеть не могу такие сцены. Впрочем, бывает хуже, когда попадают в печень. Помощь, как правило, прийти не успевает, а умирающий испытывает жуткие боли. А так, мгновенная вспышка и всё…

— Прекратите! Слышите, прекратите! Если вы пришли, чтобы завершить свою миссию и убить меня, то делайте это сейчас. Или вы решаете, как это сделать? — выкрикнул Илья.

— Вовсе нет. Видите, у меня даже нет оружия, — и как бы в доказательство своих слов он поднял руки.

— Вам незачем меня бояться. Убить человека легко, а вот вернуть к жизни…

В лучах света, который причудливо отражался от стен оврага, на лице незнакомца заиграли тени, но Илье почудилось иное. На миг ему показалось, будто Незнакомец не человек, а тень, так как сквозь его черный плащ просвечивал замысловатый рельеф противоположной стены оврага. Илья даже встряхнул головой, и видение исчезло, но чувство страха усилилось, словно от незнакомца веяло не просто опасностью, а смертью.

— Живешь, мечтаешь, мечешься в поисках счастья, а в итоге — смерть. Как банально, — каким-то отрешенным голосом, словно бы разговаривая сам с собой, произнес Незнакомец.

— Делайте свое дело или уходите, — снова выкрикнул Илья в надежде, что неизвестный исчезнет. Но ничего не произошло. Он продолжал стоять рядом и смотреть на Илью, склонившегося над телом Ольги. Выдержав короткую пазу, произнес:

— Судьба. А что это, в сущности, говоря? Череда событий, которые никак не зависят от человека. Они складываются из минут, дней, лет жизни и в конце образуют всего лишь интервал между двумя датами рождения и смерти. А кто-то пытается во всем этом уловить тайный смысл, объяснить, понять, сопоставить. Чушь. Человек рождается, живет и умирает. И происходящее с ним есть всего лишь последовательность событий, которые от него не зависят. И если на улице кому-то падает неожиданно на голову кирпич, это не значит, что так распорядилась судьба. Просто упавший с крыши кирпич либо должен был упасть на асфальт, либо попасть кому-то на голову. И все, просто и обыденно.

— У меня убили жену! Слышите вы, или нет? У меня только что убили жену… — с отчаяньем в голосе повторил Илья, — что вам от меня надо? Зачем вы здесь, зачем всё это говорите мне и именно сейчас?

— А знаете, иногда можно убежать от судьбы, — и Незнакомец лукаво посмотрел на Илью.

— Да-да, я не обманываю. Недаром я сказал, что между жизнью и смертью такая тонкая грань. Устрани эти граммы свинца и граница исчезнет, а стало быть, жизнь продолжит свой бег и остановится лишь тогда, когда эта самая граница возникнет вновь. Но где и когда она возникнет человеку знать не дано.

— Боже мой, — в бессилии что-либо сделать, прохрипел Илья, — прошу вас, уйдите. Может быть, вам нравиться таким образом глумиться надо мной, но если это всего лишь болтовня перед тем, как убить меня, то прошу, делайте свое дело, и покончим с этим, — и Илья словно бы подставил свою грудь под воображаемую им пулю.

— Достойно, весьма. А ведь если вдуматься, вы многое сделали для того, чтобы ваша жена погибла. Тщеславие — вещь хорошая, даже полезная для развития человечества в целом. Но от него довольно часто страдают близкие люди. И вы яркий пример этого. Стремление самореализоваться, достичь успеха, а в результате? Ни признания, ни научных открытий, и как финал — смерть жены. За что вас жалеть? За талант, которым вы, несомненно, обладаете? За волю, страсть, желания? Вы цепляетесь за любую возможность, и всё ради того, чтобы сказать свое слово в науке. Но всегда ли это хорошо? А главное, что взамен? Гибель самого родного, близкого и любимого человека. Финал, от которого можно сойти с ума или покончить с собой. Не так ли?

Илья молчал, он не находил слов. Он понимал, что говорить, спорить, умолять прекратить весь этот поток слов и рассуждений, бесполезно. И не зная, что делать, он попросту растерялся.

— И все же, вы мне нравитесь. Таких, как вы, единицы среди миллионов человеческих созданий. В вас скрытый талант, мощь гения, которого нужно только поддержать, чтобы он реализовался. Чуть-чуть подтолкнуть. Понимаете меня?

— Мне уже помогли, и вот итог, — мрачно произнес Илья и провел окровавленной рукой по волосам Ольги.

— Да, положение у вас не самое лучшее. Прямо скажу, аховое. Вы в бегах, в чужой стране, и вообще, всё складывается лично для вас самым худшим образом. Но, во всем можно найти и положительные стороны. К примеру, вы остались живы. К тому же, вас посчитали мертвым, а значит, не станут искать.

— Почему вы так решили?

— Так ведь они даже не потрудились спуститься, чтобы убедиться, что вы оба мертвы. Впрочем, видели бы вы себя со стороны, да еще с вершины оврага, — Незнакомец скорчил гримасу, — ужасное зрелище. Такие позы. Вряд ли кто мог усомниться, что один из вас живой. Впрочем, это их проблемы. Совсем другое, это встреча со мной. Не буду скрывать, случаем это не назовешь, но, ко всему тому, что произошло до этого, я никоим образом не причастен, я лишь внимательно наблюдал за вами, и когда…

— Я устал от слов, пожалуйста, прекратите. Скажите, что вам от меня надо или убейте меня здесь и сейчас.

— Повторяетесь, Илья Сергеевич, повторяетесь. Убить человека легко, гораздо труднее вернуть его к жизни, — Незнакомец пронзительным взглядом посмотрел на Илью. Их взгляды встретились.

— Вот контракт между мной и вами, — Незнакомец неуловимым движением достал лист бумаги, напоминающий скорее старый пергамент, на котором просвечивал какой-то текст, — По нему вы будете продолжать заниматься наукой. Работать, много и упорно. Взамен я верну к жизни вашу жену. Да-да, не удивляйтесь и не задавайте лишних вопросов. Пуля — ничто, нет пули — нет смерти. Положим, что был лишь обморок от неудачного падения. Более того, я буду вам помогать в ваших научных исследованиях, разумеется, что в моих силах.

— Я не понимаю вас, чего вы добиваетесь от меня?

— Собственно говоря, ничего. Я просто изменяю вашу судьбу, а может просто, делаю крутой вираж в тех событиях, которые неподвластны уму человека.

— А взамен?

— О, кажется, вы стали кое-что понимать. А взамен — ничего. Я всего лишь попрошу выполнить одно, скажем так, поручение, просьбу, когда-нибудь, со временем. Всего лишь.

— А я думал, что вы скажете, что взамен я должен отдать вам свою душу. Напоминает Фауста. Схожий сюжет или что-то в этом роде.

— У… Вы начитались или насмотрелись фильмов, в которых дьявол выполняет желания в обмен на человеческую душу. Смешно, честное слово, смешно. А главное, совершенно непонятно, откуда взялась такая бредовая идея относительно души? Душа ваша, дорогой мой Илья Сергеевич, мне и даром не нужна. Что мне с ней делать? Череп или косточки хоть коллекционировать можно, а душа — вещь эфемерная, к тому же с ней мороки много. И вообще, стоит ли сейчас об этом говорить. Так что, согласны подписать контракт или нет?

— А если я откажусь или не смогу выполнить вашу, как вы выразились, просьбу?

— Сможете, я уверен. И отказаться сможете, но цена отказа — вот это, — и Незнакомец протянул Илье руку. На ладони лежал крохотный кусочек свинца. Это была пуля.

— Видите, какая она маленькая, жалкая и вместе с тем, такая сильная, страшная. Она остановила жизнь человека. Я верну её на место, и контракт будет расторгнут. Вы согласны?

— Да! — закричал Илья, не веря, что все происходит наяву.

— Ваша подпись. Приложите ладонь.

Илья коснулся листа бумаги и почувствовал резкую боль, словно это был раскаленный утюг. Он инстинктивно отдернул руку и увидел, как на листе кроваво заалела его подпись. В ту же секунду страх заполнил его сердце, но в этот момент он услышал совсем иное. Ольга неожиданно издала стон, затем закашлялась и открыла глаза.

— Илюша, что со мной?

— Ты, ты, жива, всё хорошо, просто ты оступилась, а я держал тебя за руку и мы оба свалились с обрыва. И ты, и я потеряли сознание, но удивительно то, что мы остались живы, понимаешь, живы, — дрожащим голосом произнес Илья. Повернувшись, он оглянулся, но рядом никого не было. Человек в черном плаще исчез, и только в голове он услышал тихий вкрадчивый голос незнакомца:

— Контракт подписан. Я буду рядом везде и всегда. А теперь не мешкайте, впереди ждет новая, неведомая жизнь, в которой жажда открытий будет наградой за бесцельно прожитые годы…

 

Глава 10

Ольга попыталась приподняться, но, посмотрев на себя, замерла. Вся одежда была перепачкана кровью. Переведя взгляд на Илью, перепугалась еще больше. Он, так же, как и она, был весь в крови.

— Ты ранен?

— Не знаю, возможно. Как ты? — он смотрел на Ольгу, и умом не мог понять, возможно ли такое, ведь еще мгновение назад она была мертва, бездыханная лежала рядом и ничто и никто не мог вернуть её к жизни. И вот, чудо, в которое нельзя поверить, произошло у него на глазах.

Ты живая! — хотелось изо всех сил крикнуть Илье, но вместо этого он дотронулся до её лица и провел по щеке. Тот же румянец, те же живые, хоть и усталые глаза смотрели с нескрываемым теплом и любовью на него.

— Бог мой, да ради неё я бы отдал всё, даже душу, если бы меня попросили, — подумал Илья и метнул взгляд в сторону того места, где недавно стоял Незнакомец. Ему хотелось еще раз взглянуть на него. Теперь он о многом бы спросил его, но было поздно. Да и не до вопросов сейчас, надо выбираться из оврага и что-то срочно предпринимать, ведь ночь была не за горами.

Они какое-то время сидели на дне оврага, размышляя как быть и что делать.

— Ты правда не ранен? — все еще не веря, что под окровавленной одеждой Ильи не скрываются страшные раны или переломы.

— Уверяю, всё нормально.

В доказательство он встал и сделал несколько шагов. Удивительно, но боль, которую он испытал после того, как очнулся, действительно полностью исчезла, и он чувствовал себя нормально. Для убедительности несколько раз присел и помахал руками. Спохватившись, подскочил к Ольге:

— Ты, наверное, замерзла? — и он скинул с себя куртку и набросил ей на плечи.

— Пока бежали, были жарко, а сейчас куртка и свитер, что остались в машине, не помешали бы, а так вроде в порядке. Вот тут немного побаливает, — и Ольга приложила руку к груди и вдруг со смехом добавила, — надо же, дырочка на блузке.

— Сильно болит?

— Да нет, видимо камнем или корягой при падении порвала, вот и болит немного. Пустяки, разве что синяк будет, — она поднялась и посмотрела на небо. В вышине плыли причудливые облака и один за другим исчезали в узком проёме оврага.

— Надо найти хоть какой-то источник воды, иначе в таком виде нам далеко не уйти, — неожиданно произнесла она, и, повернувшись в сторону мужа, добавила, — пойдем, а то если мы не успеем затемно выбраться отсюда, замерзнем. Ночи холодные, а у нас нет никакой теплой одежды.

— Пошли, — готовый куда угодно следовать за женой, радостно произнес Илья. И снова внутренний голос ликующе воскликнул: — Живая, она живая!

Наугад они пошли направо, высматривая место, где можно было бы подняться наверх. Склон был пологий и попытка забраться наверх не удалась. Пройдя метров пятьсот, они заметили, что в одном месте почва осыпалась вниз, образовав своего рода ступени. Помогая друг другу, они с трудом, но всё же поднялись наверх и радостные упали на каменистую почву.

— Тебе ничего не напоминает? — переводя дух, спросила Ольга.

— Нет, а тебе?

— Такое ощущение, что мы участники съемок какого-то фильма. Герои уходят от погони плохих парней и, преодолевая преграды, спасаются на вершине горы, — кашляя, она засмеялась.

— Хорошо бы еще, чтобы кто-то крикнул: — Стоп, снято, всем можно передохнуть и кто-нибудь, обеспечьте наших героев горячей ванной и чашкой кофе.

— Да, и еще булочкой с джемом, — продолжая смеяться, добавила Ольга, и вдруг навалилась на Илью, посмотрела на него и крепко поцеловала.

— Поверь, всё будет хорошо, — нежно прошептала она.

— Когда ты со мной, кто бы сомневался.

Отдышавшись, они отправились в сторону леса, который лежал у подножия горы. Не успев углубиться, услышали шум, и поняли, что поблизости водный источник. Их догадка подтвердилась, и через какое-то время они вышли к небольшому водопаду, который образовывал озеро. Ольга дотронулась до воды и тут же отдернула руку.

— Жуть, какая холодная.

— Серьезно?

— А ты попробуй.

Она посмотрела на перепачканную кровью блузку Не знаю, если попытаться застирать верхнюю одежду, то вряд ли она высохнет к вечеру.

— А если хоть как-то замыть прямо на себе?

— Бесполезно, мерзнуть начнем еще быстрее, чем без одежды.

— Может, разведем костер и попытаемся просушить на нем вещи, — и Илья потряс зажигалкой.

— А ты не думаешь, что костер может привлечь внимание тех, кто за нами гнался? И вообще, как ты думаешь, почему они вдруг прекратили погоню?

— Посчитали нас мертвыми, ведь мы, упав вниз, какое-то время были без сознания, да и вид у нас был такой, что… Вполне могли сойти за мертвых.

— Все равно, уйти бы отсюда поскорее и подальше.

— В таком виде?

— Хоть в каком, лишь бы подальше.

— Тогда хотя бы умоемся и вперед, а то не жарко.

— Куртку будем одевать по очереди.

— И слушать не желаю, — твердо произнес Илья и, решительно зачерпнув воды, стал умываться. Ольга последовала его примеру, повторяя при этом.

— До чего холоднющая, бррр…

Носовым платком они кое-как вытерлись и, чувствуя, что основательно замерзли, решили тронуться в путь.

— Куда направимся? — спросила Ольга.

— Думаю, туда, — ответил Илья, показывая рукой направление, и в этот момент, он неожиданно услышал, как голос незнакомца произнес:

— Я бы посоветовал идти в противоположном направлении. Во всяком случае, до шоссе гораздо ближе.

— Хотя, нет, лучше туда.

— Так куда, туда или сюда?

— Туда, — пытаясь придать голосу твердость, произнес Илья, и они устремились в направлении, куда посоветовал голос незнакомца.

Сначала шли медленно, но, почувствовав, что замерзают, прибавили шаг, а потом и вовсе побежали, изредка делая остановки, чтобы отдышаться, и снова устремляясь в путь. Уже под вечер, когда казалось, ночь застанет беглецов в лесу, совсем неожиданно показалось шоссе.

— Наконец-то, — только и смогла произнести Ольга. Её ноги подкосились от усталости, и она, как подкошенная, упала на землю.

— Всё, давай передохнем, сил нет идти. И вообще, надо что-то придумать, прежде чем будем ловить машину.

— Ничего, поймаем, теперь точно всё будет нормально, я уверен. Кстати, бумажник с документами и деньгами при мне, так что ты права, надо придумать, как объяснить наш внешний вид и попытаться купить одежду.

Трейлер замедлил ход и остановился возле бензоколонки. Водитель, веселый парень лет двадцати пяти, согласившийся их подвезти, взял у Ильи деньги и спрыгнул с подножки кабины. Дверь захлопнулась, и они увидели, как парень направился к магазинчику, который притулился рядом.

— Вот, я же говорил, что нам поверят.

— Я бы ни за что не поверила, — произнесла Ольга и, глядя на себя в зеркало, поправила волосы, — ну и прикид у меня на голове. Первое, что сделаю, отлежусь в горячей ванне.

— Не очень-то на это рассчитывай, дорогая.

— Это еще почему?

— У них наверняка в номерах один душ. Ванна, это роскошь.

— Ты уверен?

— Не очень, но что-то подсказывает мне, что так.

— Ничего, душ тоже сойдет. Представляешь, каково стоять под струями горячего душа? Благодать.

— А потом в теплую постель.

— Точно.

— А потом жаркий секс до утра.

— Скажешь тоже.

— Как, душ, постель, и никакого секса?

— Илюша, ну что ты как маленький. Не до утра же…

— Это я так, образно.

— Если образно, тогда ладно, — она прижалась к мужу, обняла его, и тихо хихикнула.

— Ты чего?

— Так, вспоминаю, как ты лапшу парню вешал, рассказывая ему, что мы туристы из Болгарии и на нас напали какие-то бродяги, избили и ограбили.

— Оль, а ты помнишь, как он ответил, когда я спросил, знает ли он где Болгария?

— Конечно, помню. Где-то в Европе, бывшая часть Югославии, рядом с Испанией, — и оба залились громким смехом.

Вскоре показался водитель с пакетом в руках. Открыв дверь, он кинул пакет и деловито произнес:

— Держите. Там два свитера и куртка. Старые, но какие есть, зато недорого. Сейчас заправлюсь и поедем. Вам что-нибудь поесть взять?

— Спасибо, если не трудно, — ответила Ольга, снимая куртку мужа и рассматривая, какой из свитеров надеть.

Минут через пятнадцать снова заявился парень. Усевшись на руль, он достал пакет, из которого пахло чем-то вкусным.

— Еда, — подумала Ольга, жадно глядя на пакет.

— Держите. Картошка, пироги, курица и горячий кофе, — довольный собой, он посмотрел на Пироговых и неожиданно произнес:

— Я вспомнил, Болгария — это вовсе не в Европе. У меня вечно в школе были нелады с географией. Это же рядом с Индией, точно?

Точно, — в один голос ответили Илья и Ольга и, не удержавшись, рассмеялись. Парень поначалу стушевался, а затем последовал их примеру и залился веселым смехом, поняв, что попал пальцем в небо.

—--

— И что мне теперь прикажете докладывать генералу? Что проект останавливается, так как основной исполнитель, на которого возлагалось столько надежд, мертв?

— Господин Халлис, я всегда говорил, что привлечение к работе русских специалистов сопряжено с большими проблемами. Они охотно трудятся даже за мизерное жалование, но как только слышат, что дело связано с ВПК1, неожиданным образом вспоминают о патриотизме, и могут действовать непредсказуемо. Вот почему, как только стало известно, что жена Пирогова что-то подозревает, я предлагал действовать решительно, и не мешкая.

— Не стоит оправдываться, майор! Какого черта ваши люди открыли по ним стрельбу из автоматов в тот момент, когда им деваться было уже некуда?! Можно подумать, что у вас работают не профессионалы, а форменные болваны!

— Мои люди дали всего лишь несколько предупредительных очередей, что заставило их прекратить бегство.

— Почему же тогда они упали с обрыва и разбились?

— Одно из двух, либо они сами решили покончить с собой, либо стояли возле самого края и испугались автоматных очередей.

Майор явно кривил душой, так как прекрасно знал, что кровь на камне возле места падения, свидетельствовала, что пули попали в Пироговых. Да и защищать своих подчиненных, тоже вряд ли стоило, так как стрельба с вертолета продолжалась, хотя он дал команду прекратить стрельбу.

— Конечно, теперь вы будете искать любой довод, для того чтобы оправдать идиотское поведение своих людей. Кстати, а почему вы не подняли их тела и не доставили в институт?

— При тех обстоятельствах, которые сложились, я подумал, что в этом нет никакой необходимости. И потом, вы бы их видели! Они упали почти с отвесной скалы на глубину в тридцать с лишним футов. Вся одежда была залита кровью, женщина явно получила много переломов, так неестественно она там лежала. При таком падении невозможно выжить!

— Однако я предпочел бы, чтобы они были живы…

— В таком случае, нечего было ломать всю эту комедию! Еще два года назад, когда зона входила в строй, я был против вашей идеи так называемой «скрытой секретности». Выдумали какой-то институт, а сами месяцами не выпускаете ученых за дверь и хотите, чтобы они поверили в сказку, что занимаются исследованиями исключительно в мирных целях. Только полный идиот может поверить, что проводимые работы не связаны с военной тематикой.

— Но два года мы успешно работали, привлекали новых людей, и никаких сбоев не было. Более того, как только мы убеждались, что объект готов к серьезному сотрудничеству и лоялен во всех отношениях, мы переводили его в зону активной работы над секретными проектами. Идеи Пирогова продвинули наши разработки вперед, с его помощью мы проводили отличные эксперименты, если бы не подозрения его жены.

— Проводили, переводили, а в итоге имеем то, что имеем.

— Исключительно по вашей вине.

— Ну, уж нет. Я на себя брать ваш промах не стану и в рапорте на имя генерала Биларда опишу всё как есть.

— Не забудьте еще указать, что тела были тщательно осмотрены и пулевых ранений не обнаружено, а действия подчиненных полностью соответствуют их высокой профессиональной подготовке, — язвительно произнес Халлис.

— Непременно, именно так и напишу.

— В таком случае, я на вашем месте все же потрудился сначала в этом убедиться лично, а не ссылаться на визуальное мнение ваших недоумков. Уж коли на то пошло, надо было просто кинуть пару гранат, чтобы не оставлять следов.

Последние слова Халлиса задели майора Вудса за живое. Действительно, надо было подорвать тела, и тема была бы закрыта, а так… Кровь на камне у края обрыва явно свидетельствовала, что пули задели хотя бы одного из беглецов, а это было не в его пользу. Но момент был упущен, и теперь необходимо было действовать без осечек, иначе Халлис, этот хитрый и умный лис, непременно всё свалит на него, и тогда жди неприятностей.

— Хорошо, с утра я позабочусь, чтобы тела ваших подопечных…

— Наших, майор, наших подопечных.

— Хорошо, наших подопечных, достали и привезли.

— Привозить вовсе не обязательно, но, — Халлис с прищуром посмотрел на майора и добавил, — желательно.

— К обеду они будут у вас.

— Замечательно.

Майор вышел из кабинета Халлиса, размышляя, как быть. Что, если окажется, что их смерть наступила от пулевых ранений? И как такое вообще могло произойти, его ребята стреляли исключительно в воздух… Но если факт подтвердится, то на столь удачно складывающейся карьере можно поставить крест. У Халлиса будут веские аргументы — операция была провалена, и виновник этого ни кто иной, как майор Вудс.

 

Глава 11

Вечер прошел в пустых размышлениях по поводу того, как решить проблему, возникшую по вине русской пары. Бутылка виски заканчивалась, а вместе с ней таяли последние надежды, что всё рассосется само собой, или, как часто бывает в таких случаях, начальство спустит проблему на тормозах, найдя в качестве козла отпущения кого-нибудь, к кому не очень благоволит фортуна. Решив, что завтра всё как-нибудь разрешится, Вудс завалился спать, а утром лично отправился с командой к месту гибели четы Пироговых. Чтобы не привлекать внимания вышестоящего начальства, майор собирался поехать на джипе, но вовремя сообразил, что непосредственно к месту гибели на машине не проехать, придется идти и немало. Поэтому все же воспользовался армейским вертолетом.

В начале десятого прибыли на место. Сделав пару кругов, зависли в непосредственной близости к оврагу для высадки. Как только вся группа во главе с майором оказалась на земле, вертолет взмыл вверх, чтобы найти ближайшее подходящее место для посадки.

— Странно, но, по-моему, внизу никого нет, — произнес лейтенант Гейси, напряженно вглядываясь вглубь оврага.

— Что значит, нет? — мрачно спросил майор, и, осторожно приблизившись, посмотрел вниз, — Вчера были, а сегодня нет? Их что, за ночь шакалы съели, или медведь унес к себе в берлогу в качестве зимнего корма? Вы уверены, что мы правильно вышли к месту падения?

— Да, сэр. Вот на камне остались следы крови, да и наши следы присутствуют, — и лейтенант демонстративно указал на брошенный кем-то окурок.

— Хорошо, тогда крепите лестницу и спускаемся. Разберемся во всём на месте.

После того, как была укреплена веревочная лестница, двое остались наверху, а майор, лейтенант Гейси и сержант Байвотер спустились вниз.

— Вот место, где они лежали, — уверенно произнес лейтенант, показывая майору участок, где накануне лежали тела погибших. Покрытый кое-где мелкой растительностью песок явно свидетельствовал, что недавно здесь кто-то находился: кругом были отпечатки следов.

— Вы же уверяли меня, что они мертвы? — зло произнес майор, обращаясь к лейтенанту.

— Ну, да… Они были все в крови, и вообще…

— Что вообще?

— Вы же сами приказали собирать манатки и сваливать с места.

Майор выругался, сплюнул, размышляя, что делать дальше.

— Судя по следам, они пошли в том направлении, — отвлек его от размышлений сержант Байвотер, — возможно, они всё еще где-то поблизости. Не могли же они свалиться с такой высоты, ничего себе не повредив? Да и кровь на камнях наверху о многом говорит.

— Возможно.

Все тронулись за сержантом. Следы отчетливо проступали на песке и вели вглубь оврага. Пройдя метров сто, майор дал по рации указания, чтобы Маракуз и Дамлекер вызвали вертолет и на нем срочно облетели весь овраг, так как русские могли скрываться где-то внизу.

Через час стало очевидно, что беглецы живы, более того, если и ранены, то вовсе не смертельно, поскольку по следам было ясно, что они двигались без привалов. Эта новость сначала огорчила майора, но вскоре, наоборот, обрадовала, так как появился шанс взять русских живыми, и тем самым замять вчерашний инцидент. Он тут же вызвал по рации бригаду с собаками для продолжения поисков.

Прибывшая группа с двумя собаками быстро определила, в каком направлении ушли беглецы, но спустя три часа доложила майору, что след потерян.

— Как это, потерян? — с недоумением произнес майор, который после прибытия бригады поисковиков остался ожидать вертолет.

— Видимо, выйдя на шоссе, им удалось поймать машину.

Такого оборота событий Вудс никак не ожидал, поэтому приказал срочно лететь на базу. Он понимал, что впереди его ждет тяжелый разговор с Халлисом, и, что еще хуже, с генералом Билардом.

— Нет, увольте голубчик, это ваши проблемы. Вы обязаны были следить за четой Пироговых во время их недельного отпуска. И вообще, слишком много просчетов в вашей работе. Сначала вовремя не заметили, как они покинули машину, потом не смогли поймать… Так что отвечать за свои промахи придется вам, а не мне, — с некой долей удовольствия произнес Халлис, услышав подробности утренней поездки прибывшего к нему майора Вудса.

— Я не снимаю с себя ответственности, но… Если не ошибаюсь, отпуск русских не был согласован вами с генералом, стало быть, доля вины в их исчезновении лежит и на вас, не так ли?

Вудс знал, что это единственный козырь, который позволит в какой-то степени защитить его в предстоящем разговоре с генералом и поэтому необходимо было во что бы то ни стало склонить Халлиса действовать сообща.

— Слушайте, Вудс, а вы хитрец. Ищите любую лазейку, только чтобы не утонуть в одиночку.

— Не я один такой, господин Халлис.

— Как же, как же. Хорошо, будем считать, что мы оба с вами если и не по уши, то по колено вляпались в дерьмо.

— Люблю, когда армейский жаргон звучит из уст людей от науки. Сразу как-то роднит и сближает.

— Любезностями будем обмениваться позже. Какие у вас предложения?

— Я дал команду срочно взять отпечатки пальцев. В машине, на которой они ехали, надеюсь, их осталось предостаточно. Фотографии обоих есть. Необходимо срочно подготовить всю информацию и разослать в полицию и на пограничные пункты.

— Как их представим?

— Как террористов.

— Вы спятили!

— Почему? Их сейчас все боятся. Это вызовет самое пристальное внимание со стороны не только полиции, но и населения. А это нам как раз на руку.

— Да, но…

— Вот именно, ваша задача так представить всё случившееся генералу, чтобы он согласовал дело с ФБР и дал зеленый свет на розыск этих самых «террористов», — Вудс ухмыльнулся и добавил, — раз не было разрешения на их отпуск, стало быть, они бежали из центра. Значит, они либо шпионы, либо террористы. Логично?

— Согласен, — мрачно произнес Халлис, — и все же, на меня взваливаете груз ответственности разговора с Билардом. Хорошо, начинайте действовать не мешкая. Эта русская парочка нужна мне живой, или мертвой.

— Думаю, что мертвой лучше.

— Не знаю, мне все равно, хотя и то и другое уже большого значения не имеет. Действуйте.

— Слушаюсь.

—--

Дорога всё дальше и дальше уносила Пироговых от места, где так трагически оборвалась целая история их жизни, и началась совсем иная, новая, полная тревог и волнений. Основательно подкрепившись, Ольга задремала, облокотившись на плечо мужа; Илья лишь делал вид, что смотрит в лобовое окно на дорогу. На самом деле он мучительно размышлял, что делать дальше. Временами он даже мысленно пытался общаться с незнакомцем и спрашивал, куда идти, что делать, но тот молчал, и от этого настроение еще больше ухудшалось. Водитель попытался было пару раз заговорить с Ильей, но быстро сообразил, что односложные ответы не располагают к беседе, и больше не лез с расспросами. Сам Илья всего раз обратился к парню, поинтересовавшись, собирается ли он останавливаться на ночлег, и если да, то где? В ответ тот сказал, что у него поджимают сроки, и из-за поломки машины, задержавшей его, он вынужден ехать всю ночь. Это было на руку Илье, и он попытался задремать. Веки смыкались, но гудки встречных машин и рев мотора при переключении скоростей постоянно напоминали об опасности и не давали уснуть. И всё же, на короткое время он уснул и в этот момент увидел Его.

Илье снилось, что он стоит возле машины, в то время как водитель копается в двигателе. Услышав чьи-то шаги, Илья обернулся и увидел незнакомца в черном плаще. Опять тот же отрешенный взгляд и монотонный голос без интонации, присущей любому человеку:

— Должен огорчить. Вас ищут. Точнее, еще не начали, но утром поиски возобновятся и к обеду вас наверняка объявят в розыск. Поэтому вам следует в ближайшем городе, а им будет Бекли, снять наличными деньги со счета и после этого, как можно быстрее направиться в обратном направлении. Им не придет в голову, что, проделав такой путь, вы повернете обратно. Однако, не стоит расслабляться. В Саут-Чарлстоне отправляйтесь в сторону Хантингтона и далее следуйте на запад. Постарайтесь держаться федеральных трасс, так как на мелких вероятность проверки транспорта гораздо больше…

— Илюша, садись, поехали, — раздался голос жены, и Илья проснулся. Ольга по-прежнему дремала на его плече, а дорога серпантином уходила вдаль, и тусклым светом фар встречных автомобилей говорила, что уже совсем скоро наступит рассвет.

Илья зевнул и спросил у водителя:

— До Бекли еще далеко?

— Миль сорок, не больше. Хотите сойти там?

— Да, надо привести себя в порядок, а потом двинуть домой.

— В Болгарию? — смеясь, спросил водитель.

— Нет, у нас еще целый месяц отпуска, так что пару дней отдохнем, и в столицу. Вашингтон хотелось бы посмотреть. Как считаете, стоит?

— Не знаю, наверное. Раз приехали в Штаты, стоит побывать в столице, хотя я был там всего пару раз. Так, город как город, полно полиции, чиновников. Я из провинции, поэтому мне милее маленькие города.

— Понятно, но нам обязательно надо съездить посмотреть Вашингтон. Мечта всей жизни, — добавил Илья и отвернулся, чтобы водитель не заметил его усмешку.

Рано утром, когда город и его жители только начинали просыпаться, трейлер, на котором ехали Пироговы, въехал в Бекли. Илья попросил высадить их возле магазина, надпись на котором гласила, что он работает круглые сутки.

— Ты считаешь, что нам стоит здесь сойти? — спросила Ольга, зевая и не совсем понимая, с чего это вдруг Илья решил сделать остановку именно здесь. Парень выглянул из машины, что-то крикнул и, помахав фуражкой, тронулся дальше, оставив чету Пироговых возле магазина.

— Я потом тебе всё объясню, дорогая, а пока, доверься мне.

— Как скажешь, хотя, я не очень тебя понимаю.

— Нам надо купить нормальную одежду, снять как можно больше денег со счета и только потом отправиться в путь.

— Илюша, если ты снимешь деньги, то…

— Знаю, нас сразу обнаружат. Но я не думаю, что они оставили лежать наши тела в овраге, а значит, нас либо уже ищут, либо вот-вот начнут. Но если у нас не будет денег, вряд ли мы продержимся долго. Скрываться где-нибудь в горах и жить на подножном корму мы вряд ли сможем. А так, хоть какая-то надежда перейти границу и отправиться в Канаду или Мексику.

— Наверно ты прав. Кстати, а сколько у нас осталось наличными?

— Не очень-то много. Две тысячи остались в сумке в машине, а тут, — Илья пересчитал деньги, — всего пятьсот сорок.

— Что-то купить сможем, — она оглядела Илью с ног до головы, — и хорошо было бы привести тебя в порядок, а заодно переодеться, а то в банк вряд ли пустят в таком виде.

Они так и поступили. Зашли в магазин и купили кое-что из одежды, еды и два рюкзака, чтобы выглядеть туристами. Выйдя на улицу, Ольга спросила у мужа:

— А чего ты не стал расплачиваться карточкой? Могли бы сразу купить все необходимое, чтобы потом не тратить время зря?

— До открытия банка еще два часа, а если мы воспользуемся кредиткой, то сразу же проинформируем о своём месте пребывания.

— Точно. Как-то я сразу не сообразила. Что делать будем?

— Как что, пойдем в банк, посидим где-нибудь рядом и подождём открытия.

— А если у них такая же система, как и у нас? Деньги надо заказывать заранее или существует максимальный лимит снятия наличными?

— Оленька, я понятия не имею, что и как у них, но в любом случае, надо попытаться снять хоть сколько-то денег, ты согласна со мной?

— А не проще сделать это через банкомат?

— В банкомате наверняка есть ограничения, и тогда мы действительно потеряем уйму времени.

— Хорошо, хорошо, не сердись, я просто предложила.

— Я вовсе не сержусь, я просто объясняю тебе, что эта идея не очень удачная, хотя и ей можно будет при случае воспользоваться.

Не мешкая, они отправились в банк, дорогу к которому им указал продавец магазина. И хотя до него было далеко, брать такси не стали, поскольку времени до открытия было предостаточно, да и наличности осталось не так много. Потом около часа сидели в сквере, делая вид, что мирно беседуют и пытаясь скрыть всё возрастающее волнение. В пять минут одиннадцатого Илья направился к дверям банка, оставив Ольгу с вещами на лавочке. Томительное ожидание затянулось минут на сорок. Зато, когда он появился, по сияющему лицу мужа Ольга поняла, что всё получилось. Присев рядом, Илья похлопал рукой по барсетке, которую заметно распухла.

— Сорок штук. Больше наличными так быстро они не дают. Халлис не обманул, на счете сто пятнадцать тысяч. Можно, как ты предлагала, купить что-то еще, воспользовавшись карточкой.

— Сорок тысяч! Я такой суммы в жизни не видела. Вовремя мы вспомнили, что надо было купить барсетку.

— Это точно.

— Куда теперь?

— В обратный путь.

— Как, в обратный, не поняла? — и Ольга удивленно посмотрела на мужа.

— Надо как можно основательнее запутать свои следы. Как считаешь, здравомыслящий человек, находящийся в бегах, отправится туда, откуда он бежит?

— Вряд ли.

— Значит, так и поступим, попробуем, максимально сбить их с толку, другого выхода у нас нет.

Вещи были упакованы и, взвалив на спину рюкзаки, Пироговы тронулись в путь. По их лицам трудно было определить, понимают они или нет, сколь трудная дорога их ждала, и все же, оптимизма в их взгляде было больше, чем тоски.

—--

Майор Вудс вышел из кабинета Халлиса в приподнятом настроении. Дело оставалось за малым, найти русских и проследить, чтобы до института они доехали живыми, и тогда оставшиеся проблемы лягут целиком на Халлиса. Уже на улице он услышал трель сотового телефона.

— Майор Вудс слушает.

— Капитан Джейсон из службы технической поддержки. Ваша парочка объявилась в Бекли.

— Где?

— В Бекли. Четыре часа назад ваш подопечный снял со счета сорок тысяч долларов. Мы сделали запрос. Всё подтвердилось, это был Пирогов.

— Спасибо, а почему информация об этом пришла только сейчас?

— Извините, майор, но мы только двадцать минут назад получили указания на слежение за данным номером банковского счета.

— Да, конечно, — думая о своем, ответил майор и поблагодарил капитана за сообщение.

— Мать твою, — выругался в сердцах Вудс, — Эти русские меня начинают раздражать. Сначала каким-то чудом выжили, потом сумели протопать почти два десятка километров и умотать в черт знает какую даль от базы, а теперь еще и обзавелись деньгами. Пора взяться за них серьезно.

 

Глава 12

При подъезде к Чарлстону Илья попросил водителя, подвозившего их, остановиться. Поблагодарив, они вышли из машины и, дождавшись, когда грузовик скроется за поворотом, перелезли через невысокое ограждение дороги и спустились с насыпи.

— Ты считаешь, если мы поедем в другую сторону, сможем запутать наших преследователей?

— А что еще нам остается делать? Я бы не хотел, чтобы их рассуждения совпадали с нашими. Поймаем машину и поедем, — Илья достал из кармана куртки карту, и, взглянув, добавил, — в сторону Лексингтона. Не доезжая, сойдем и на время где-нибудь остановимся. Вряд ли стоит долго колесить по дорогам. Мы не знаем возможностей нашего противника, а испытывать судьбу на прочность не хотелось бы.

— Хорошо бы всё получилось, — задумчиво произнесла Ольга и неожиданно рассмеялась.

— Ты чего?

— Так, ничего, вспомнила, как ты всю дорогу рассказывал водителю байку, что мы едем в Кливленд. Прямо все уши ему прожужжал про него.

— Естественно. А вдруг его случайно остановят, выяснят, что он подвозил кого-то, покажут наши фото? Что он ответит: подвозил в сторону Кливленда. Вот пусть там и разыскивают нас.

Ольга тяжело вздохнула, и промолчала.

— Перекусить не хочешь?

— Нет, пока не хочется. Давай лучше поторопимся и поймаем попутную машину, — сказала она.

Спустя десять минут они ехали в компании двух молодых ребят, которые направлялись в Лексингтон и за оплаченные полбака бензина, согласились их подвезти. Илья и Ольга сидели на заднем сиденье. По выражению лица мужа, Ольга сразу поняла, что музыка, которую ребята слушали, не в его вкусе. Впрочем, рэп ей тоже не очень-то нравился, а уж громкость, с которой его слушали, тем более. Однако, в какой-то мере музыка отвлекала от мрачных мыслей, которые то и дело крутились в мозгу.

Когда Хантингтон остался далеко позади, Илья попросил притормозить, сославшись на то, что его сильно укачало, и они с женой хотели бы немного передохнуть. Поблагодарив ребят, Пироговы вышли из машины. Не мешкая, они вошли в лес, который тянулся вдоль дороги и пошли по направлению развилки, которая была нарисована на карте.

— Попробуем уйти подальше от основной магистрали, — сказал Илья жене, — рано или поздно машины начнут проверять. Попробуем скрыться где-нибудь в глуши. Хорошо бы где-нибудь переждать неделю-другую, а потом двинуться к границе.

— Мне кажется, что в глуши нас наоборот, быстрее найдут.

— Но в городе мы будем слишком заметны. Сразу же встанет вопрос насчет жилья. Если нас объявят в розыск, на нас моментально кто-нибудь настучит.

— А если…

— Оленька, сейчас каждый шаг — это путь в неизвестность. Ни ты, ни я не знаем, что будет через пять минут. Доверимся судьбе, а там видно будет.

— Хорошо, не стану спорить.

Ольга молча зашагала за мужем. Через полчаса они вышли к развилке. Проселочная дорога вела вглубь лесного массива. Никаких населенных пунктов поблизости на карте не было указано, но это не означало полного отсутствия жилья. Раз была дорога, значит, кто-то по ней ездил, и куда-то она вела. Шли не спеша, стараясь экономить силы. Ближе к трем пошел дождь, и идти по слякоти стало труднее, пришлось свернуть и продвигаться дальше по лесу. Это было совсем некстати, но на их счастье послышался звук приближающейся машины. Старенький грузовичок, помятый временем, с тяжелым надрывом проехал мимо них и остановился. Из окна кабины показалось лицо пожилого мужчины.

— Туристы или как?

— А то кто же.

— Судя по акценту, не американцы?

— Из Европы.

— Далеко путь держите, может подвести? — и мужчина посмотрел на небо, которое всё сильнее и сильнее затягивало тучами.

— Неплохо было бы. Может, и на ночлег пристроите?

— Можно и на ночлег устроить. Места хватит в доме. Залезайте.

Илья и Ольга, помогая друг другу, чтобы не упасть на раскисшей от дождя дороге, обошли машину и с трудом уместились в тесной кабине рядом с водителем. Весь кузов был завален какими-то ящиками и коробками. Видя их недоумевающий взгляд, старик пояснил:

— Вам повезло, что меня встретили. Здесь на три десятка миль вокруг кроме меня вряд ли кого встретите, а я, на ваше счастье, в город собрался, а как дождь пошел, передумал.

— Что так, дождя испугались? — спросила Ольга.

— Дождь не помеха, а вот кости ломить начинает, спасу нет. В дороге так прихватить может, что рад не будешь. Нет, лучше в другой раз съезжу.

Дождь всё усиливался, и поэтому ехали медленно. Ольге сразу бросились в глаза руки старика. Сухощавые, жилистые, они крепко держали руль и, глядя на них, казалось, что водителю давно перевалило за семьдесят.

— Надо же, такой старый, а водит машину, да еще такую, — подумала она и перевела взгляд на мужа. Тот думал о чем-то своем, а может, просто устал и то и дело прикрывал веки, безучастно глядя на ветровое стекло, по которому с надрывом скребли дворники.

Ехали больше часа, и когда казалось конца и края не будет этому путешествию, за очередным поворотом дороги показался дом с постройками вокруг него. Ольга с любопытством смотрела на живописную картину. Прямо в лесу на небольшой поляне стоял ничем не огороженный обычный бревенчатый дом. Чуть поодаль располагались два больших сарая, и еще один, поменьше. Возможно, это даже был не сарай, а баня, так как сверху возвышалась труба.

— Ну, вот и приехали. Милости прошу! Вылезайте и проходите в дом, а я сейчас, — кряхтя, произнес старик, и вылез из машины.

— Может помочь? — спросил Илья, видя, что старик направился к одному из сараев, который, по всей видимости, был гаражом.

— Водить умеешь?

— Разумеется.

— Я ворота открою, а ты загони машину.

Илья быстро залез в машину, соображая, как работает ручка скоростей. Расположенная на рулевой колонке она никак не хотела переключаться на задний ход. Наконец Илья справился с задачей и, опустив боковое стекло, стал осторожно подавать назад. Как только машина полностью въехала внутрь, заглушил двигатель.

— Молодец, справился, — произнес старик, — Сцепление надо ремонтировать, но всё некогда. Пошли, — и, закрыв ворота, они направились к дому, где на веранде их ждала Ольга.

Внутреннее убранство явно свидетельствовало, что старик жил один. Основательно запущенная и не прибранная гостиная говорила о том, что хозяин не сильно уделяет этому внимание. То ли в силу характера, то ли по причине здоровья.

Больше всего Илью поразило то, что для освещения использовалась простая керосиновая лампа. Ничего необычного в этом не было, ведь о каком электричестве можно было говорить в этой лесной глуши, но почему-то именно на ней остановилось его внимание. Возможно, старик заметил во взгляде Ильи невольный вопрос, поэтому произнес:

— У меня бензина две бочки осталось, вот и экономлю, но ради гостей сейчас запущу генератор, а то мало ли что подумают гости из Европы, — смеясь, с хрипотцой в голосе произнес старик.

Он вышел из комнаты, но вскоре вернулся и щелкнул выключателем. Под потолком загорелась одна из трех лампочек.

— Что стоите, раздевайтесь. Сейчас камин затопим, и жизнь сразу раем покажется, особенно в такую погоду.

— Конечно! — ответила Ольга и, сняв куртку, повесила её на вешалку. Илья последовал её примеру. Оба продолжали стоять посреди комнаты, явно не зная, что сказать и что делать.

Глядя на них, старик неожиданно рассмеялся.

— Наверное, не приходилось ночевать в таких условиях, или всякое бывало, раз автостопом путешествуете?

— Ну, как сказать, скажем, не часто.

— Конечно, в гостинице или кемпинге куда лучше. Снял номер, ванна, телевизор и прочие удобства. Но ведь скучно, или нет? — он кинул испытующий взгляд в сторону Ольги.

— Главное — крыша над головой, а удобства, я думаю, и у вас найдутся, не так ли?

По всей видимости, такой ответ понравился старику, поэтому он не стал докучать их новыми вопросами, а пригласил в соседнюю комнату, где можно было переодеться, а сам пошел разжигать камин.

Спустя полчаса они сидели втроем за простым деревянным столом и ужинали. Ольга достала продукты, купленные в городе, а старик, который просил называть его просто — Билл, отварил картофеля и угостил мясом копченого лося. Илья и Ольга сначала с чувством недоверия отнеслись к этому блюду, но, попробовав, решили, что оно мало чем отличается от любого другого мяса. Илья так и сказал:

— Мясо, как мясо. Французы лягушек едят, немцы и другие на свинину налегают, татары конину, а в Азии вообще экзотику предпочитают в виде насекомых. Так что лось или медвежатина, ничего особенного не представляют, разве что вкус особый.

— Это какой такой особый? — с интересом спросил старик.

— Приятный вкус.

— Сам коптил, — довольный, что гостям понравилось угощение, произнес старик, который так и не притронулся к продуктам, которые Ольга разложила на столе.

После ужина Билл предложил гостям передохнуть. В комнате, где они до этого переоделись и оставили свои вещи, стояла большая кровать, старый комод, да пара стульев. Прежде чем выйти из комнаты и оставить Ольгу и Илью наедине, Билл достал из комода чистое постельное белье и положил на кровать.

— Ванну предложить не смогу, по причине её отсутствия, а вот душ, пожалуйста. А хотите, к вечеру баню затопим. У меня настоящая, финская. Туалет возле вешалки, где куртки вешали. Ну, всё, я пошел, а вы отдыхайте.

Старик вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь, и оставил Пироговых одних.

— А я почему-то решила, что туалет на улице, и вообще, всё как у нас дома, в России, — с грустью произнесла Ольга.

— С чего вдруг?

— Не знаю, может, с виду так показалось, — она поежилась и осторожно присела на край кровати. Илья сел рядом и какое-то время молчал, потом спокойно произнес:

— Всё будет хорошо, я знаю. Может быть трудно, сложно, но…. хорошо, обязательно.

Ольга наклонилась и положила голову на плечо мужа. В тишине, которая стояла в комнате, было слышно, как по стеклу мерно барабанит дождь. Илья вдруг почувствовал, что Ольга тихо заплакала.

— Ну-ну, не надо, — и обнял её. Ольга разревелась и, уткнувшись лицом ему в грудь, еле слышно произнесла:

— Это я так, разрядилась после всего, что пришлось пережить. Илюша, может мы глупость совершили, бежим, сами не зная, куда и от кого?

— Может быть, но прошлого не вернуть. Значит, надо всё строить заново.

— Строить? Что строить?

— Жизнь нашу строить… — он хотел еще что-то сказать жене, но внезапно передумал, и лишь немного погодя, произнес, — Давай-ка спать ляжем, устал я очень.

В комнате было прохладно, поэтому легли не раздеваясь, в одежде, оставив постельное белье на стуле. Илья лежал на спине, устремив взгляд в потолок, а Ольга на боку, зарывшись лицом в шерстяной свитер мужа и натянув на себя одеяло. Она мирно сопела, и именно это доставляло в этот момент Илье безмерное удовольствие. Мыслями он то и дело возвращался к тому моменту, когда впервые осознал, что Ольга убита. Неестественная поза, расплывшееся пятно крови на груди, рука, заломленная за голову. Всё говорило и кричало, что она мертва. И вот теперь, сутки спустя, она снова, как ни в чем не бывало, лежала рядом и даже не ведала, что смерть, коснувшись своим дыханием, отпустила её.

— Разве такое возможно? Может, это сон? — говорило подсознание Ильи.

—--

Фотографии Ильи и Ольги Пироговых моментально поступили во все полицейские участки. Началась кропотливая проверка поступающей информации с мест, включая службы безопасности крупных торговых предприятий, парковочных зон, где установлены камеры слежения. По истечении трех часов никаких известий о сбежавших русских, которые в разосланной наводке значились, как «бежавшие из-под стражи особо опасные преступники, подозреваемые в совершении кражи государственных секретов», не поступило. Единственное, что удалось установить, это то, что Пироговы посетили магазин на окраине города, и перечень товаров, которые в нём приобрели. Это позволяло сделать вывод о том, во что они могут быть одеты. Однако, дальнейшие следы терялись, несмотря на все предпринимаемые меры.

Вудс в очередной раз просмотрел запись, которую только что получил. На ней камерой слежения банка было заснято как Илья Пирогов вошел в банк, поговорил с одним из служащих, потом сидел в зале ожидания, а после получения денег вышел. Скорее всего, Ольга Пирогова ждала мужа поблизости, так как в записи её изображения нигде не было замечено.

— Вот тебе и ученая крыса, — в который раз подумал Вудс и отвернулся от экрана монитора, на котором смотрел присланный материал, — и куда они могли направиться? Майор мрачно посмотрел на карту, лежащую перед ним на столе. Циркулем был обведен круг, в центре которого находился Бекли. Посмотрев на часы и что-то прикинув, Вудс отступил еще два сантиметра и провел второй круг.

— Время идет, и зона поиска неминуемо расширяется. И чем дальше, тем шанс поймать их по горячим следам всё меньше и меньше. Как всё плохо, — не рассчитав, майор надавил на циркуль и сломал грифель.

— Черт бы побрал этих русских. Из-за них придется объясняться с генералом. Так и знал, что старая лиса Халлис не станет подставлять свою задницу, а повернет все так, что во всём будет виновата служба безопасности.

В этот момент зазвонил телефон. Вудс поднял трубку с надеждой, что сейчас ему наконец-то сообщат, что Пироговы пойманы и их везут на базу.

— Майор Вудс слушает.

— Майор, капитан Гринейро. Вас вызывает к себе генерал Билард.

— Сейчас буду, — и с тяжелым сердцем майор надел фуражку и отправился к генералу.

 

Глава 13

Генерал Билард, в ответ на стандартное приветствие майора, кивком головы поздоровался и жестом пригласил присесть на одно из свободных мест за столом. Усаживаясь на стул, майор успел заметить, что помимо Халлиса на совещании присутствуют два незнакомца, что не сулило ничего хорошего. Сам генерал, сидя в кресле на фоне окна, занавешенного тяжелыми занавесками, выглядел грозно, что поневоле заставило Вудса напрячься в ожидании разноса.

— Итак, господа, насколько я понял, проект под угрозой срыва? — генерал оглядел собравшихся и остановил свой взор на Халлисе.

— Не совсем так, но возникли определенные трудности, которые мы сейчас решаем.

— Ах, решаете! — и генерал хлопнул папкой по столу.

— Могу я поинтересоваться, в чем же заключаются трудности, если до этого, судя по вашим докладам, всё складывалось как нельзя лучше?

Один из сотрудников, привлеченных нами для участия в проекте, на некоторое время выбыл… — Халлис пытался подобрать нужное слово, чтобы сгладить ситуацию, но не смог. Билард нахмурился, и, не дав ему договорить, произнес:

— Не надо ходить вокруг да около. Ваш русский, о котором вы прожужжали мне все мозги, попросту убежал. Не так ли?

— В общем и целом, да.

— Как вы сказали? — лицо генерала стало багроветь. Он провел тыльной стороной ладони по щеке, и, обращаясь к майору, произнес:

— Доложить обстоятельства случившегося.

Майор Вудс, понимая, что юлить в данном случае опасно, кратко изложил суть произошедшего, не забыв упомянуть, что в силу скрытости наблюдения за четой Пироговых визуальный контакт не представлялся возможным, что и явилось основной причиной их побега.

— Господа, — буквально взревел генерал, — вы что здесь, детский сад из себя корчите? Проект связан с созданием передовых систем вооружения, как наземного, так и воздушного базирования. В нём завязаны десятки подразделений, а вы решили, что вот так просто можно поиграть в самодеятельность? Один не соизволил доложить, что отправляет русских на неделю в отпуск, и при этом ни словом не обмолвился о том, что эта, как её, — он пощелкал пальцами.

— Ольга Пирогова.

— Вот именно, Пирогова, выражает определенные сомнения и оказывает негативное влияние на мужа. Вместо того, чтобы любыми путями её изолировать, вы выпускаете их из зоны! А вы, — генерал перевел взгляд на майора, — не можете их поймать и допускаете один промах за другим. Может быть, вам захотелось продолжить службу в Афганистане, или Ираке?

В кабинете наступила гнетущая тишина.

— Короче, вы эту проблему создали, вам её и решать. Но учтите, проект должен двигаться по плану и в установленные сроки. Русских надо найти, во что бы то ни стало. Нет никакой гарантии, что не дай бог, я подчеркиваю, не дай бог, им удастся оказаться в России, и там станет известно о проводимых нами разработках. Виновных в утечке информации искать не придется. Вам всё понятно?

— Так точно, — произнес майор.

— В таком случае, ройте землю носом. Хоть из-под земли достаньте мне этих русских, но чтобы к концу недели этой проблемы не существовало. А вас, господин Халлис, я попрошу предпринять всё возможное, чтобы потеря ценного сотрудника никоим образом не отразилась на проекте, — и, сделав подобие улыбки, которая скорее напоминала оскал тигра, Билард добавил, — Можете быть свободными. И докладывать мне каждые шесть часов, как идут дела по поимке этой парочки.

Как только Халлис и Вудс покинули кабинет генерала, тот достал сигару, откусил машинкой кончик и закурил.

— Как видите, господа, и в нашем хозяйстве не избежать проблем.

— Надеюсь, генерал, — тихим, вкрадчивым голосом произнес седовласый господин, темные очки которого скрывали цвет глаз, — что вы не сильно перегнули палку в отношении своих подчиненных. Имеющиеся результаты уже дают основание говорить, что можно начинать сборку опытного образца. Как вы полагаете? — и он обратился к мужчине сидевшему рядом.

— Безусловно. Параметры и размеры полностью нас удовлетворяют, так что мы начали работу над проектированием самоходной установки. Нам понадобится максимум три месяца, чтобы передать чертежи в производство.

— Но идеально было бы уменьшить установку до тех размеров, о которых мы с вами говорили, — снова вмешался в разговор мужчина в очках.

— Не переживайте. Халлис чует, где откопать нужные нам мозги для новых идей. На этом русском инженере свет клином не сошелся. Безусловно, он талантлив, но если хорошенько поискать, окажется, что таких как он, десятки.

— В таком случае, разрешите откланяться.

— Не смею задерживать, — генерал протянул своим гостям руку и дождался, когда за ними закроется дверь в кабинет. Сигара доставляла истинное наслаждение, даже несмотря на испорченное настроение. Еще бы, эти двое из ВПК везде имели свои уши. Поэтому пришлось провести этот неприятный разговор со своими подчиненными при них.

— При любом раскладе, — подумал генерал, — с Вудсом придется расстаться, а вот Халлис, хоть и дал промах, еще пригодится. Хватки ему не занимать, а это главное.

—--

Дождь шел третьи сутки, и это стало естественным поводом для Пироговых, чтобы задержаться у Билла. В свои семьдесят четыре года он выглядел весьма достойно. Если бы не суставы, которые, по его выражению, «ноют, не знамо, зачем и почему», он вряд ли бы засиделся дома даже в такую погоду. Лес был его истинным домом. Видимо поэтому, он с тоской уходил в сарай, который, как оказался, был одновременно и гаражом, и мастерской, и там коротал время за изготовлением капканов и прочих хитрых приспособлений для ловли зверя.

Илья, не зная чем себя занять, вначале попробовал ему помочь, но быстро убедился, что старик предпочитает одиночество, и не стал досаждать своими расспросами и присутствием. Лишь уходя, он обронил:

— Ловко у вас получается. Вы, наверное, инженер по специальности?

— Угадали. Всю жизнь проработал на фабрике механиком. А как вышел на пенсию и получил наследство, переехал жить сюда.

— Как же так? Получили наследство, и в такую глушь переехали?

— Ну да. Дом и земля вокруг и есть моё наследство. От деда досталось. Умер восемь лет назад. А я как приехал сюда, так и влюбился в эти места. Теперь меня в город и силком не затащишь. Видно, гены дают о себе знать, — и он снова замкнулся и сосредоточенно стал что-то поправлять в уже, казалось, готовой конструкции очередного силка.

Илья вышел из сарая и бегом, чтобы не намокнуть, направился к дому. Широкая веранда тянулась во всю длину дома и затем заворачивала за угол, напоминая строения на Кавказе, где в своё время ему довелось отдыхать. Массивные вертикальные столбы придавали всей конструкции основательность и внушали уважение к тому, кто её строил. На самой веранде стояли стол, несколько стульев, шезлонг и две небольших этажерки, набитые старыми журналами и газетами. Судя по изношенным прутьям шезлонга, хозяин дома любил посидеть в вечерние часы, любуясь красотой окружающей природы. Высокие сосны, мохнатые ели делали островок жизни в лесу каким-то сказочным и нереальным в современном мире из стекла и бетона. Илья присел в шезлонг, словно бы хотел ощутить и понять, что думает человек, глядя на эту красоту. Непонятное дуновение ветра отвлекло его от этих мыслей и, повернув голову, он увидел Незнакомца. Тот стоял, облокотившись о столб. Лица не было видно, так как он устремил свой взгляд в сторону леса.

— Размышляете о жизни? — произнес Незнакомец, — пустое. Она сама по себе, а вы сами. Всё, что вокруг, живет своей, независимой от вас жизнью. Это только кажется, что вы можете сделать с окружающей природой всё, что захотите. Вырубить, построить новые города, или распахать и вырастить сою или кукурузу. Природа сама решает, как ей развиваться и лишь подталкивает человека невидимыми ему импульсами к тому, что надо делать.

Илья молчал, он понимал, что спорить с незнакомцем бессмысленно, надо просто выслушать его и попытаться понять, чего он от него хочет. Правда, пока, было не понятно, к чему были сказаны эти фразы. Имели ли они какой-то смысл или были всего лишь размышлениями вслух? Незнакомец повернулся и, посмотрев на Илью, произнес:

— Никто не знает, где скрываются тайны бытия. Иногда они рядом, но человек проходит мимо, не ведая, что был совсем близок к ним. Возможно, то, что хранит этот дом, гораздо ценнее злата и серебра…

— Вы хотите сказать, что… — но в этот момент Незнакомец приложил палец к губам и исчез. Прямо на глазах Ильи буквально растаял в воздухе. Ему даже показалось, что он видел, как капли дождя упали на пол с его плаща, оставив после себя небольшую лужицу на полу.

— Шел бы в дом, а то замерзнешь, — услышал Илья и, обернувшись, увидел Ольгу. Приоткрыв дверь, она смотрела на мужа. Его так и подмывало спросить, не видела ли она Незнакомца в плаще? Но, судя по выражению лица, вряд ли. Её спокойное лицо не выдавало ни капли удивления, лишь беспокойство по поводу того, не замерзнет ли он на улице.

— Да-да, иду, — поспешно произнес он и, поднявшись, пошел вслед за супругой в дом, хотя Илье хотелось совсем другого, вернуться в сарай и под любым предлогом поговорить с Биллом. Останавливало только одно — о чем именно с ним говорить? И потом, вполне возможно, что и старик вряд ли знает то, о чем только что сказал Незнакомец. И вообще, о чем может идти речь, о каких тайнах?

— Одно слово, мистика, — подумал Илья, закрывая дверь в комнату. Присев возле камина, он засмотрелся на горящие поленья. Огонь переливался красно-фиолетовыми языками пламени. То будто бы затухал, то вспыхивал с новой силой, создавая тепло и уют.

В этот момент в комнату вошел хозяин дома.

— Так, надо полагать, завтра день будет погожим.

— С чего вдруг? — спросила Билла Ольга.

— А у меня примета такая. Если рука к вечеру меньше ноет, стало быть, следующий день обещает быть хорошим.

— Вот и хорошо, значит, мы сможем тронуться в путь, а то, наверное, надоели вам.

Ольга не заметила, как после этих слов Илья метнул в её сторону недовольный взгляд.

— С чего вдруг? Я вот думал вас пригласить с собой в лес, показать, как зверь в капкан попадается. Хоть и путешествуете автостопом, а настоящей природы и в глаза не видали? Хотя, о чем это я. Сейчас за деньги можно всё организовать, и сафари в Африку, и на Аляску, — он тяжело вздохнул и повернулся, чтобы повесить куртку.

— Отчего же, от предложения сходить в лес я не откажусь. Наверняка и места есть интересные посмотреть? — произнес Илья.

— Места, говоришь, — озорно произнес Билл, — еще какие. Залюбуешься, и уезжать в свою Европу не захочешь. Я вот, когда впервые сюда приехал, тоже думал — глушь, присмотрюсь, что да как, и продам. А прошелся и влюбился в здешнюю красоту. Да что говорить, это видеть надо.

Старик с такой страстью говорил об этом, что было ясно, насколько он влюблён в здешнюю природу.

— Так что, если ваша рука вас не обманывает, и погода завтра будет хорошей, покажете нам свои лесные угодья? — спросил Илья.

— Если не передумаете, обязательно.

— Нет, не передумаем, правда, Оленька? — и Илья посмотрел на жену, словно бы ища её поддержки.

— Конечно, раз вы нас приглашаете, я с удовольствием, — ответила Ольга, хотя думала она совсем о другом, — «Странно, с чего это вдруг Илья решил остаться здесь еще на день-другой? Еще утром говорил, что пора тронуться в путь, чтобы постараться как можно дальше уйти на запад и вдруг резко передумал? Какие обстоятельства стали тому причиной? Странно. Надо будет перед сном обсудить, зачем нужно тащиться просто так в лес и тратить попусту время?»

За ужином Илья всё больше молчал, слушая, как Билл рассказывал об особенностях здешней природы, её красотах. Ольга изредка перебивала его и задавала вопросы, чем еще больше раззадоривала старика. Чувствовалось, что он сел на свой излюбленный конек, а, найдя в лице Ольги благодарного слушателя, с восторгом рассказывал о том, какой зверь водится в здешних местах, какие редкие растения произрастают. Уже в конце ужина Илья неожиданно спросил:

— Скажите, если я правильно понял, вы весьма состоятельный человек, раз владеете таким количеством земли?

— Наверное, — продолжая думать о другом, ответил Билл, — Я же говорил вам, это мне от деда досталось. Я его мало знал, да и видел всего несколько раз. Отшельником он жил, отшельником и умер.

— Как вы сказали, отшельник? Это как понимать?

— Да так и понимайте. У нас в семье о нем мало знали. А всё потому, что жену свою с годовалой дочкой рано бросил. Так что мать моя выросла практически без отца. Высылал деньги на её воспитание и обучение. Но личного участия не принимал.

— А чем же он занимался? Бизнесом или может, отшельником был?

— Какой там, так, наукой промышлял.

— Оригинальное выражение, — произнес Илья, и поперхнулся. Откашлявшись, добавил, — Наукой либо занимаются, либо используют её достижения в бизнесе. А вот промышлять в науке, я не очень понимаю, что означает.

— А черт его знает, я и сам не знаю. Говорю же вам, дед у нас странный был человек. О том, что у него земли столько только после его смерти стало известно из завещания, хотя денег на счету вообще не оказалось. Мать не любила про него говорить.

Все замолчали. Видя, как сразу сник Билл, Ольга строго посмотрел в сторону мужа, как бы говоря: — «И зачем ты полез к нему с таким разговором. Расстроил только».

— Да, всякое в жизни бывает, — задумчиво произнес Илья, — интересно было бы посмотреть на фотографию вашего деда. Мне, почему-то представляется, что это была колоритная личность.

— Какой там, так, щуплый, вроде меня. Видно, я в деда пошел. Такой же жилистый. А фото есть. Сейчас покажу.

Билл встал из-за стола, и, достав из серванта фотографию в рамке, передал её Илье со словами:

— Вот, это мой дед, — и он ткнул пальцем в одного из двух мужчин, которые были изображены на фото.

Видимо ни Билл, ни Ольга не заметили, как вдруг задрожала рука Ильи. Мысленно он моментально вспомнил слова Незнакомца, который сказал: «Никто не знает, где скрываются тайны бытия». Илья неотрывно смотрел на фотографию. Его взор был устремлен на того, кто стоял рядом с родным дедом Билла. Еще бы, он не раз видел его фото, изучал труды и научные разработки. Это был Никола Тесла.

 

Глава 14

Вудс сидел в кресле мрачнее тучи. Было от чего. Русская парочка как в воду канула. Прошло три дня, а предпринятые меры по их поиску не дали никаких результатов. И это несмотря на то, что были задействованы все каналы, проверены сотни машин, гостиниц, кемпингов. Непрерывно шел контроль всех поступающих сигналов о людях, похожих на Пироговых. Но всё было тщетно. Оставалась одна надежда, что рано или поздно они позвонят в Бостон Гульману, организовавшему их приезд в Штаты.

На столе перед майором лежала карта США. Он прекрасно понимал, что за три дня можно было пересечь всю страну с востока на запад и с севера на юг, а значит, сейчас они могли быть где угодно.

Майор взглянул на часы. Оставался час до момента, когда следовало позвонить генералу и доложить о ходе мероприятий по поиску беглецов. Если в первый день дежурная фраза: «Ищем, но пока никаких результатов», — не вызывала у генерала большого негодования, то сегодняшний доклад вряд ли оставит его таким же спокойным.

— Как всё плохо, — в который раз за сегодняшний день подумал Вудс, — а главное, на пустом месте, из ничего, возникла проблема, которая может роковым образом повлиять на успешную и такую безоблачную карьеру.

— Действительно, — продолжал размышлять майор, — кто бы мог подумать, что Пироговы, решив поехать в отпуск, вздумают сбежать? Чего не хватало этому русскому ученому? Приехать в Штаты и практически тут же заполучить отличный контракт на работу. Любой на его месте мог бы только мечтать о такой удаче. Так нет, что-то его бабе померещилось, и тут же появились какие-то сомнения. Нет, что ни говори, а коммунисты так заморочили голову своим людям, что пройдет еще немало лет, прежде чем эта пропаганда выветрится у них из голов, и они поймут, что в этой жизни родина там, где тебе платят деньги, и не важно за что, главное, сколько.

Он снова посмотрел на карту.

— И ведь где-то вы засели, как крысы, как тараканы, а мне придется нести ответственность, если я не найду вас в ближайшее время…

Майор выругался, с чувством надежды посмотрел на молчащий телефон, и потянулся рукой за бутылкой виски.

—--

В эту ночь Илья долго не мог заснуть. Фотография настолько его потрясла, что он, как ни старался, не смог скрыть от Ольги своих эмоций, и когда они остались наедине, она спросила мужа:

— Ты так взволнован! По-моему, фотография родственника Билла произвела на тебя магическое впечатление. Что-то случилось, или мне показалось?

— Возможно, — стараясь уклониться от темы, небрежно ответил Илья.

— Ну, нет. Я же вижу, ты явно чем-то взволнован. Нет, если не хочешь говорить, не надо, но всё же как-то странно…

— А ты никого не узнала на фотографии?

— Я? С какой стати?

— Оказывается, дед Билла был знаком с самим Николой Теслой.

— С кем-кем?

— С Теслой.

— С тем самым ученым, который до войны занимался научными разработками, и которому приписывают пальму первенства в изобретении радио?

— Он самый.

— И что такого? Возможно, они были соседями или знакомыми и сфотографировались на память. Не вижу тут ничего необычного.

Спокойный и вразумительный тон жены немного остудил Илью, и, слегка успокоившись, он ответил:

— Ты права, но всё же странно, что человек, живущий в такой глуши, оказался знаком с самим Теслой.

— С чего ты решил, что он жил в глуши? Может быть, дед Билла, скопив капитал, купил участок земли и после войны поселился в здешних местах. А то и вовсе, просто наведывался сюда для охоты или отдыха. Откуда мы знаем, какова его судьба.

— Своей железной логикой ты всегда опускаешь меня с небес на землю, — стараясь сделать вид, что успокоился, ответил Илья, и, нежно поцеловав жену, присел на стул возле окна. В кромешной темноте вряд ли можно было что-то увидеть, но в сознании Ильи вставали образы и фантазии, которые заставляли учащенно забиться сердце.

— Случайно ли такое совпадение? Имеет ли Незнакомец отношение ко всему этому? Кем был дед Билла — знакомым, случайно сфотографировавшимся с известным ученым, или он принимал участие в его работе? А если принимал, то в качестве кого, помощника, ученика? Может быть, он был простым рабочим, а то и вовсе снабженцем? Как много почему? — бесконечная вереница вопросов, на которые не было ответов, всплывали перед Ильей.

— Илюша, не ломай себе голову. Если тебе так важно знать, почему они изображены на фотографии вместе, спроси у Билла.

— Ты же слышала, он мало что знает о жизни деда, а о Тесле и подавно. Наверняка он и фамилии такой не слышал.

— Возможно, но на всякий случай я бы спросила, раз тебя это так заинтересовало.

— Хорошо. Утром за завтраком поинтересуюсь.

— А с чего ты вдруг передумал и решил отправиться с Биллом в лес?

— Не знаю, что-то подсказывает мне, что здесь мы пока в безопасности, и можно на какое-то время задержаться, — как можно спокойнее ответил Илья.

— Как знаешь.

Илья разделся и лег. Ольга быстро заснула, а он лежал, устремив взгляд в потолок, пытаясь, с привычной для себя научной логикой, соединить воедино разрозненные факты из сказанного Неизвестным и фотографией Билла. Однако, связи никакой не было, и, засыпая, он мысленно хотел одного, чтобы как можно скорее всё прояснилось.

Утром после завтрака все трое отправились в лес. Шли медленно, то и дело останавливаясь, так как Билл начинал увлеченно о чем-то рассказывать. Они гуляли до обеда, а когда вернулись домой, то оказалось, что Илья и Ольга изрядно устали, а Билл, несмотря на возраст, казался по-прежнему бодрым и готовым продолжить поход. Сидя за столом, он поинтересовался общими впечатлениями, и Ольга тут же выразила свой восторг, сказав, что ничего подобного она раньше не видела, разве что в России, где они с мужем были несколько лет назад.

— Да, я слышал, что в России много лесов и наверняка есть красивые места, — ответил Билл.

Илья молча допивал чай. Ему не понравилось, что жена вскользь упомянула Россию. Ни к чему это… Он размышлял, стоит ли спрашивать про фотографию, но Ольга, словно почувствовав его интерес и в то же время нерешительность, спросила:

— А ваш дедушка, фотографию которого вы вчера нам показывали, жил здесь или приезжал отдыхать?

— Вроде бы жил. Когда моя мать умерла, приезжал на её похороны. А это было в году восьмидесятом… Нет, восемьдесят первом. Как раз тогда приглашал к себе в гости.

— Он, наверное, долгожителем был?

— Да, умер, когда ему было за девяносто.

— А на фотографии рядом с дедушкой тоже ваш родственник? — Илья чуть было не подпрыгнул от столь прямого вопроса Ольги.

— Нет. Кто-то из тех с кем он когда-то работал, наверное. Точно не могу ничего сказать.

— Неужели у вас никогда не было желания узнать подробнее о своём родственнике? Сейчас в Европе очень модно составлять своё генеалогическое древо, интересоваться не то что близкими, но и самыми дальними родственниками. Не так ли, Илюша? — и она повернулась к мужу, как бы спрашивая взглядом: — Давай же, поддержи тему, я, что ли, буду вытягивать из старика то, что тебя интересует?

— Какое дерево?

— Видимо наш английский не очень, — вступил наконец-то в разговор Илья, — моя супруга имела в виду перечень всех состоящих в родстве.

— Ах, это. Не знаю, меня никогда не тянуло интересоваться роднёй. И потом, ей тоже до меня не было никакого дела. Отец умер довольно рано, мать осталась одна. Я к тому времени уже крепко на ноги встал, помогал ей изредка. У отца был еще брат, но они давно переселились на запад, и мы с ними связь не поддерживали. Жены у меня нет, и детей тоже.

— Как так? — невольно вырвалось у Ольги, но она тут же спохватилась и добавила, — Ой, извините, бога ради.

— Ничего, всё нормально. Характер у меня больно угрюмый. Дважды был женат, и обе от меня сбежали. Одна еще в молодости с молодым офицером, а вторая ушла через пять лет, по причине, что детей не было.

— Бывает, — стараясь поддержать Билла подытожил Илья.

— Это точно. А мне одному спокойнее. Никто не попрекнет или скандал не устроит по пустякам. Живу и живу. Природа вокруг — что может быть лучше для человека на старости лет.

— Лес вокруг и прямо как в сказке. И зимой и летом. А уж про воздух и говорить нечего, не то, что в городе, — и Ольга сделала глубокий вздох, как бы показывая, как хорошо дышится.

Билл рассмеялся и неожиданно произнес:

— Сколько лет здесь живу, а даже не удосужился дедовы вещи толком разобрать. Глянул раз, а там всё какое-то старьё. Хотел было сжечь, а потом передумал, так и оставил на чердаке лежать.

— Вот бы взглянуть, я ведь… историк по образованию, — озорно произнесла Ольга. Она сказала это так, что отказать ей было просто невозможно, и подтверждением этому был ответ Билла:

— Да мне что, жалко, что ли? Коли есть охота в этом мусоре копаться, полезайте и посмотрите. Может, как это, генеалогию мою составите, — и, кашляя, снова засмеялся.

Конечно же, на чердак вместо Ольги полез Илья, сказав Биллу, что вначале посмотрит, не слишком ли там грязно. Он поднялся по лестнице и, приоткрыв дверцу, оказался в чердачном помещении. Собственно говоря, это скорее была мансарда. Ровные полы, стены, обитые деревом, по периметру три небольших окна. Если еще отделать потолок, получится отличный второй этаж. Илья осмотрелся. Кругом стояли коробки и разная старая, кое-где поломанная мебель. Света из окна хватало, чтобы всё рассмотреть.

Этажерка с отломанной дверцей, несколько стульев, сервант, непонятно каким образом оказавшийся здесь, если исходить из размеров входного люка. Толстый слой пыли и свисающая кое-где паутина свидетельствовали, что сюда давно никто не заглядывал.

Осторожно, чтобы не перепачкаться, Илья заглянул в сервант. Он был пуст. Открыв первую попавшуюся коробку, он нашел в ней старую одежду. Другая коробка была доверху наполнена поношенной обувью.

От невольно поднятой пыли Илья несколько раз чихнул и, чертыхнувшись, открыл следующую коробку. В ней стопками лежали книги. Обычная беллетристика, словари и справочники по медицине. Осмотр остальных коробок ничего не дал. Никакого намека на то, что сохранились какие-то документы личного характера или фотографии. Илья с сожалением огляделся по сторонам и собрался было спуститься вниз, но, подойдя к ступеням и уже взявшись за кольцо, неожиданно обратил внимание на необычную конструкцию входной дверцы: «Оригинальный фиксатор или петли специальные?» И, с присущей ему научной любознательностью, заглянул за крышку. Любопытство было вознаграждено. Крышка люка упиралась в деревянный ящик наподобие сундука. Илья осмотрел его и, убедившись, что никакого замка нет, открыл.

Сверху лежал блокнот в красивом кожаном переплете. От прикосновения к чужой тайне Илью невольно охватила дрожь. Открыв и перевернув несколько страниц, он понял, что это чей-то дневник. Почерк был неразборчивый, и поэтому понять, о чем речь, было сложно, к тому же Илья не настолько хорошо владел английским языком, чтобы сходу перевести написанное. Он положил блокнот в карман и стал осматривать дальше содержимое ящика. В нем хранилось много документов, вроде бы бухгалтерских, неиспользованные бланки, коробочки с канцелярскими принадлежностями. Еще несколько старых календарей и книг, видимо часто используемых владельцем имущества и потому оказавшихся здесь. Кроме блокнота ничего интересного, что могло бы заинтересовать Илью, не было, поэтому он закрыл ящик и спустился вниз.

— Ну, как? Нашли в этом хламе что-то интересное? — спросил Билл.

— Вы были правы. Ваш дед не оставил после себя ничего, что могло бы рассказать о его предках. Так что помочь в этом вопросе вряд ли получится.

— Вот и я о том же. Только зря перепачкались, — с сочувствием произнес он, глядя на одежду Ильи, — Пойдемте, я отряхну вас.

— Что вы, что вы. Я справлюсь, — произнесла Ольга, забирая у Билла одежную щетку, — давай выйдем, я тебя на улице почищу. Вся спина в паутине. Надо же, — и они вышли на улицу.

— Ну что, твоё любопытство удовлетворено? — спросила Ольга, очищая рукав и спину от прилипшей паутины.

Вроде бы, — как всегда уклончиво и с налетом таинственности ответил Илья. Впрочем, Ольга, хорошо знающая характер мужа, сразу же поняла, что он нашел что-то интересное.

— Мы прогуляемся немного, — крикнул Илья Биллу, который в это время стоял на террасе.

Пройдя по тропе, ведущей в сторону небольшой речки, протекающей в сотне метров от дома, Илья остановился и, достав блокнот, передал жене.

— Что это?

— Не знаю, по-моему, это чей-то дневник. Попробуй, может быть, сможешь прочесть.

Ольга взяла блокнот, открыла его и, перелистав несколько страниц, с интересом погрузилась в чтение какого-то фрагмента.

— Ты прав, это дневник деда Билла. И он действительно был знаком с Николой Теслой. Более того, он работал с ним.

— Работал с Теслой!?

— Да. Правда, не пойму в качестве кого. Общий смысл понятен. Он комментирует какие-то события, имевшие место в период их совместной работы.

Она снова стала перелистывать страницы, иногда что-то заставляло её задержаться, чтобы понять, о чем идет речь.

— Очень интересно. Если я правильно поняла, он помогал Тесле с поставками оборудования, так что их знакомство носило рабочий характер. Но все же в записях есть кое-что интересное. Вот послушай, что он пишет, — и Ольга медленно стала переводить текст:

— Наши деловые отношения заканчиваются, а жаль. Приятно иметь дело с порядочным партнером. А Никола именно такой. Не понятно, почему вдруг свернуты всё работы по проекту, когда, по его заверению, направление весьма перспективное. Мне трудно судить о научной стороне дела, но и того, что довелось увидеть, хватило, чтобы с уверенностью сказать, что Тесла величайший ученый. Возможно, он прав, заявив, что своими открытиями опередил время. И все же непонятно, почему всё брошено? Впрочем, это не в первый раз. Ох уж эти гении, никогда не поймешь, что у них на уме.

Ольга снова перевернула несколько страниц и с возбуждением произнесла:

— Вот еще очень интересная фраза, послушай:

— Сегодня виделся с Теслой, возможно в последний раз. Наши дела практически завершены, к тому же он уезжает по делам в Европу. Как всегда был немногословен. Напоследок посидели, выпили по чашке кофе. Я поблагодарил его за сотрудничество и выразил сожаление, что всё закончилось. Он рассмеялся и как-то мечтательно произнес: «Жаль, что так всё сложилось. Но, как говорится, всё что бог ни делает, всё к лучшему. Мир на пороге войны, грядет передел мира, и та мощь, которая у меня в руках, может осчастливить человечество, и одновременно погубить его. А потому, мой друг, не время заниматься всем этим», — он неожиданно рассмеялся и добавил: «И как же долго ученые мужи будут ломать голову над тайной тунгусского феномена». Я не очень понял смысл последней фразы. Да и вообще, уверен, что в его словах таилась не мания величия, а скорее сожаление о несбывшихся мечтах, которые… — дальше зачеркнуто, и я не разобрала последние два слова, впрочем, это не столь важно.

— Илья, ты понимаешь, о чем он пишет? Если я правильно поняла, то это подтверждение гипотезы, что взрыв Тунгусского метеорита каким-то образом связан с опытами Теслы!

Илья уже не слышал её. В нём с новой, неугасимой силой вспыхнула идея, которая давно, еще на заре его научной карьеры завладела его умом: попытаться понять, в чем смысл гениальных идей Теслы по беспроводной передаче электроэнергии. Теперь он твердо знал, в каком направлении двигаться, но для этого надо было, прежде всего, любым способом уехать из Штатов.