Все дни, прошедшие с тех пор, как американцы, а вслед за ними, комиссия с Земли, прилетели на станцию, были наполнены ожиданиями чего-то. То и дело Туманскому приходилось с кем-то встречать, что-то обсуждать, показывать, вызывать из обслуживающего персонала станции для дачи показаний, и так далее и тому подобное. Рутина, к которой он не привык, отличная от повседневных забот на станции. Ко всему, примешивалась неизвестность относительно судьбы Луни, и её молчание с момента последнего послания, в котором сообщала, что обнаружена. Всё это наложило отпечаток ожидания чего-то, что должно положить конец обстановке таинственности и неизвестности.

Однако прошло два дня, но ничего не произошло. Дважды командир беседовал с Форманом. Характер беседы ничего не говорил относительно того, что Луни жива. Общие вопросы информационного характера, касающиеся прежних контактов в части проведения экспериментов, и просьба оказать ту или иную помощь в дополнительном оборудовании.

Что касается комиссии, то здесь взаимоотношения строились по принципу обычной административной подчиненности и сводились к подготовке необходимых отчетов по запросам, которые поступали от председателя комиссии.

Днем Николаев встретился с Туманским, и заявил, что собранных материалов достаточно, чтобы вернуться на Землю и доложить в комитет о случившемся, на основании чего будет вынесено окончательное решение по поводу имевших место инцидентах..

— Как считаете, — спросил Туманский у Николаева, — есть шанс, что проект закроют, и все устаканится?

— Если ты насчет американской программы, то вряд ли. Еще перед моим отлетом, Сиранук Синха, заявил мне, чтобы я по возможности сгладил все отрицательные моменты инцидента.

— Вот как! Если не секрет, с чего это вдруг?

— Деньги, дорогой мой, деньги и еще раз деньги. Американцы подбросили комитету такую сумму, что было бы верхом безрассудства закрывать их программу и говорить, что мы проживем и без них.

— Выходит….

— Кстати, может быть это и к лучшему. У комитета не будет больших оснований к каким-либо санкциям из-за всего, что произошло. Пожурят, и не более. А ты тем временем сможешь наладить с Форманом контакт. Как он, вполне нормальный в плане общения?

— Пока взаимоотношения вполне нормальные… И потом, я со всеми умею ладить, когда нет точек соприкосновения идущие вразрез с общими для всех правилами поведения на станции.

— Все правильно. Так что, можешь работать и дальше спокойно. Если что, я тебя обо всем заранее извещу.

— Вы улетаете сегодня?

— После обеда.

— Я дам команду, чтобы все было готово к отправке.

— Замечательно. Главное, не печалься, все будет нормально.

— Постараюсь.

— Вот и хорошо. Сейчас, главное, пережить весь этот конфликт и утихомирить прессу. Так что по большому счету, это на Земле предстоят основные дела.

— В таком случае, пожелаю удачи.

— Спасибо.

Туманский распрощался с Николаевым, потом забежал в командирский отсек, и затем вернулся к себе. По привычке заглянул в почтовый ящик, нет ли сообщений, и убедившись, что тот пуст, лег отдохнуть.

— Итак, комиссия улетает на Землю. Никаких последствий из-за взрыва, который произошел на станции и убийства Хелен Кайт, не ожидается. Можно считать, что это хорошая новость за истекшие три дня. Совсем иное дело, американцы. Наверняка ведут какую-то игру и весьма крупную, но при этом ни словом не обмолвились об этом. Почему? Либо чего-то бояться, либо…. Под этим может скрываться что угодно. И все же, если Луни жива, и американцам об этом известно, почему они не хотят открыто сказать? Чего-то опасаются? Вряд ли. Может быть, им есть что скрывать? Знать бы что?

Туманский встал и, включив компьютер, уселся за рабочий стол. Глядя на голубоватый экран монитора, произнес:

— Поискать в сети основные направления развития военных технологий.

Компьютер ответил, что по его вопросу есть достаточно обширная информация, поэтому не мог бы он сузить рамки поиска и детализировать вопрос. Подумав, Туманский произнес:

— Перспективы использования боевых роботов.

Информацию, которая ему была предоставлена компьютером, ровным счетом ничего не дала. Общий обзор основных тенденций развития, которые сводились к более широкому применению роботов при использовании в авиации и танковых войсках. Беспилотное, точнее, робототизированное освоение техники, позволит в значительной степени повысить потенциальные возможности авиации, которая сдерживается человеческим фактором. В частности, предельными перегрузками при ускорениях и совершении маневров. Тоже относится и к танковой техники, где боевые роботы смогут более эффективно использовать все возможности новейших образцов танков и бронемашин.

Ряд других материалов рассказывало о проблемах, которые сопряжены с ограничениями в области развития нейро-позитронных систем, которые могли бы дать качественный скачок не только для военных, но и для гражданских нужд практически во всех областях промышленности.

Туманский пролистал с десяток предложенных ему материалов, но так и не нашел для себя ничего интересного, что могло как-то натолкнуть на мысль, в каком направлении могут двигаться американцы на пути испытаний позитронного мозга. Выключив компьютер, он достал с полки фарфоровую фигурку мальчика с лошадкой и залюбовался им. Сколько лет этой фигурке? Сто, может больше? Она пришла из далекой страны, которая некогда существовала на Земле и размещалась на месте его родины. Страны, в которой жил его дед, купивший для чего-то или кого-то эту маленькую статуэтку и даже не помышлявший, что через много десятилетий, она будет стоять на полке, но не в доме, и даже не на Земле, а в дали от планеты на космической станции и напоминать о прошлом. Забавная игрушка мальчика с лошадкой, наивные черты которого, успокаивали командира, заставляли вспомнить о далекой и вместе с тем родной планете. Мальчик держал на поводке игрушечную лошадку, чуть наклонив голову, и всем своим видом говорил:

— Когда-то я был простой дешевой статуэткой. Для детей я казался игрушкой, и сотни таких как я, разбились в детских непослушных руках, а я остался. И даже переходя из дома в дом, пролетев миллионы километров, остался жив и стою на твоей полке. Жив, потому что твой дед верил, что кому-то я буду нужен не просто как игрушка, а как память о прошлом, как символ ушедшей эпохи и людей, которые жили до тебя.

Туманский с нежностью провел пальцем по лицу мальчика, потом бережно поставил его на место и, усевшись обратно в кресло, задумался:

— Что же сейчас делает Луни? Где она? — и словно отвечая на собственный вопрос, произнес, — Надо лететь на Луну и на месте все прояснить.

После этого он стал размышлять, как обставить свою поездку на Луну таким образом, чтобы она выглядела вполне естественной и не вызвала у американцев подозрения, что ему что-то известно.

Вечером того же дня, когда комиссия улетела на Землю, Туманский посоветовался с Качмареком относительно идеи слетать на лунную станцию.

— Это было бы самое разумное решение. Хотя, полагаю, так быстро ты не решишь всех проблем, да и найти её будет не так просто, как кажется.

— Ты прав. Но согласись, там у меня будет простор для маневра и возможность поиска.

— Безусловно, поэтому я поддерживаю твою идею.

— Вот только как все это обставить, чтобы американцы ничего не заподозрили?

— А нельзя ли попросить оформить тебе командировку на Луну через комитет?

— Полагаешь?

— Я не знаю, может быть, попросишь Николаева помочь? Придумай, что необходимо лично выразить благодарность за помощь в аварийной ситуации, и одновременно принести извинения за имевший место инцидент с захватом и потерей космического корабля.

— А что, это мысль. Пожалуй, так и сделаю.

Разрешение из комитета пришло спустя несколько часов. В нем говорилось, что предложение Туманского на посещение лунной станции одобрялось и давалось разрешение на двухдневный полет на Луну. Не мешкая, Туманский дал Качмареку последние инструкции, после чего быстро согласовал свой визит с руководством лунной станции и отправился переодеваться.

Через два часа шатл опустился на посадочный модуль, и как только в кабине зажглась надпись — «Посадка завершена», отстегнул ремни безопасности и направился к шлюзовому модулю.

Капитана космической станции «Хронопус» хорошо знали, и встретить такого гостя у открытой двери шлюза, пришел сам руководитель объединенного лунного поселения Рут Мангулайнен. В этой должности он был третий год и по долгу службы нередко общался с Туманским. Они прекрасно знали друг друга, поэтому обнялись, а затем обменялись крепкими рукопожатиями. Такая манера общения сохранилась в космосе с начала его освоения, и хотя количество астронавтов давно перевалило за несколько тысяч, тех, кто месяцы и годы проводил в космосе, было по-прежнему не так много.

— Ну наконец-то за столько времени, соизволил прилететь ко мне в гости. А главное, лету-то всего пятнадцать минут, а не виделись сколько, — улыбаясь, произнес Рут.

— Сам знаешь, дела, да и потом, без разрешения начальства никуда со станции.

— Да-да, знаю. Сам в таком же положении, а то бы зачастил к тебе на рюмку чаю.

Оба рассмеялись, после чего Мангулайнен пригласил Туманского пройти с ним на главный пульт управления. Пока шли по длинному коридору, Рут спросил:

— А к нам тут зачастили гости с Земли. Американцы, потом комиссия.

— А теперь вот и я, как снег на голову свалился.

Туманский положил руку на плечо Рута и слегка замедлив походку, добавил, — Шучу конечно, очень рад повидаться, а заодно поблагодарить за помощь, и извиниться за инцидент с кораблем.

— Брось, ты-то тут причем? Это все дело рук американцев. Прилетели к нам, так хотя бы извинились, что по их вине мы корабль потеряли. Что ты, как будто ничего не произошло. А ты за них просишь прощения! Это кому рассказать.

— Договорились, тогда считай, что просто решил навестить, а заодно посмотреть лунное поселение. Как давно я у тебя не был?

— Да почитай год, а то и больше.

— Точно.

Коридор заканчивался большим холлом, по периметру которого располагалось несколько дверей. Открыв одну из них, попали в небольшой тамбур, за которым находился главный отсек управления.

— Ух, как у тебя тут просторно, — воскликнул Туманский, — не то, что у меня на станции. Теснота. А уж про каюты я молчу, крохотные, как на подводной лодке.

— Осваиваемся потихоньку. Одно слово — мелидий. Энергетические компании вкладывают миллиарды, лишь бы мы увеличивали добычу минерала и получаемого из него гелия -3.

— Завидую, по-хорошему завидую, — произнес Туманский, присаживаясь в кресло и продолжая озираться, осматривая командный отсек. Он был раза в три больше чем на «Хронопусе». Впрочем, и оборудования, которое располагалось здесь, было значительно больше. Четыре человека дежурили на вахте, сидя за столами, с большим количеством приборов и мониторов, которые позволяли следить за всем, что происходит в этом большом лунном поселении.

— Хозяйство у тебя, — произнес Туманский.

— И не говори. А тут поговаривают, что скоро начнут строительство четвертого корпуса, хлопот еще больше прибавится.

— Не слыхал.

— Добыча мелидия возрастает, а имеющееся месторождение по своим запасам не столь велико. Хотят еще одно запустить в эксплуатацию, а стало быть, будут строить новый корпус. Плохо то, что располагаться он будет далеко, примерно в двухстах километрах отсюда.

— И когда начнут строительство?

— Сроков не знаю, но разведку ведут полным ходом. Сейчас организовали экспедицию для проведения геологоразведочных работ. Должны со дня на день вернуться. Думаю, что по результатам могут начать строительство, возможно уже в этом году. А там где деньги, сам знаешь, два, три года и выстроят целый комплекс. Да и у тебя, наверняка хлопот прибавится. Транзитом один за другим транспорт пойдет.

— Это точно. Так ведь нам не привыкать, для того и работаем.

— Верно. Так, что отметим встречу?

— Можно.

— Тогда, прошу в гости.

— Не откажусь.

Туманский и Мангулайнен не заметили, как за разговором пролетело два часа. Им было о чем поговорить, что вспомнить, а заодно обсудить общие проблемы, связанные с эксплуатацией лунной базы и международной станции. Они были знакомы давно, больше десяти лет, и хорошо понимали проблемы друг друга.

— Чувствую, засиделся я у тебя, — довольный радушным приемом, произнес Туманский, — но, как говорится, пора и честь знать. Я к тебе на пару дней прилетел, так что еще увидимся.

— Замечательно. Каюту я тебе уже наметил, и не очень далеко от своей, так что вечером жду в гости.

— Нет уж, лучше ты ко мне. У меня ведь тоже есть чем угостить, — и он загадочно похлопал по кейсу, который стоял возле кресла.

— Тогда жди, непременно загляну. А пока я провожу до каюты. Располагайся, как дома. Если есть желание, прогуляйся по станции. Она малость побольше, чем твоя, так что есть что посмотреть.

— Добро. Вечером жду.

Поднявшись из кресел, вышли в коридор. Пройдя метров двадцать, остановились возле одной из дверей. Распрощавшись, Туманский вошел внутрь и оглядел каюту. Она была раза в два больше, чем его капитанская. Лишь одна черта объединяла их, это отсутствие окна, надобность в котором отсутствовала, да и система безопасности не позволяла созерцать лунный пейзаж.

Ополоснув лицо, он удобно расположился в кресле за столом, на котором стоял большой экран монитора. По инерции заглянул в почтовый ящик и, убедившись, что он пуст, стал рассматривать виртуальную проекцию станции. Картинки сменялись одна за другой. Попутно шел медленный, словно на экскурсии, голос диктора, поясняющий назначение тех или иных помещений. Закончив осмотр центрального модуля, Туманский почти автоматически, попросил показать модуль С. Моментально возникла картинка. Он имел представление о том, где расположена зона 8С, в которой скрывалась Луни, но решил вновь посмотреть её расположение.

— Было бы неплохо побывать там и на месте всё посмотреть, — подумал он, — возможно, Луни до сих пор скрывается где-то там. Вопрос только один, под каким предлогом отправиться на горнодобывающий комбинат, чтобы это не вызвало никаких подозрений у американцев, в случае, если они узнают, что он туда отправился.

Мысль, что они наверняка внимательно следят за ним, не покидала командира с момента прилета на Луну.

И все же, предлог побывать в модуле С, нашелся и довольно быстро. Вечером, когда Мангулайнен заглянул в каюту Туманского, и тот угостил его настоящим, а не искусственным чаем, привезенным с Земли, они сели играть в шахматы. Во время игры, разговор, как бы, между прочим, зашел о перипетиях, связанных с бегством сотрудника американской лаборатории и взрывом корабля при посадке на Луне.

— Хорошо хоть модуль не пострадал при взрыве, — делая ход конем, произнес Туманский, — а то представляю, какой шум подняли бы представители горнодобывающей фирмы.

— И не говори. Слава богу, что все обошлось.

— Это точно. Кстати, я ни разу не был на комбинате. Там есть что посмотреть или как?

— Если располагаешь временем, рекомендую съездить. Модуль строился в последнюю очередь, так что во многом отличается от основного. И потом, сам понимаешь, какие деньги были вложены в его строительство. Там есть на что взглянуть и сравнить с нашим комплексом, да и твоей станцией.

— Заинтересовал.

— Съезди, съезди, рекомендую.

— Уговорил, завтра же отправлюсь.

— Тебе кого-нибудь отрядить в экскурсоводы?

— Ну, разве что какую-нибудь симпатичную блондиночку, лет этак двадцати пяти.

— Ах ты старый холостяк.

— Не я один, друг мой.

— Извини, но я был женат, и знаю почем фунт лиха.

— Вот видишь, а меня упрекаешь холостяцкой жизнью.

— Молчу, поймал на слове. Надо полагать, справишься один?

— А то нет.