— Еще две недели?! — воскликнула Мамаша. — В таком случае можешь вообще не возвращаться! Я вышла замуж не для того, чтобы одна воспитывать троих детей, как мать-одиночка!
Мамаша швырнула трубку. Слезы катились у нее из глаз, и Рецина тоже заплакала из сочувствия. Мамаша подняла майку и приготовилась ее кормить — когда Рецина кричала, ей помогала только грудь.
— Дорогая моя, — рыдала Мамаша, поливая слезами Рецину, которую, похоже, ничуть не беспокоили Мамашины чувства до тех пор, пока у нее была еда. — Милая… Прости, что я родила тебя в этот мир.
На сковородке тем временем подгорали тефтельки, а в кастрюле выкипали макароны. Цацики убавил жар и осторожно потыкал угольно-черные тефтели лопаткой. Еще чуть-чуть, и его терпение лопнет. Морген становился противнее с каждым днем, а Мамаша только жаловалась и жалела себя.
— У меня нет никакой жизни, — плакалась она Рецине. — Твой папа катается по миру, а я должна сидеть дома, присматривать за детьми и учить с ними уроки.
Цацики считал, что Мамаша несправедлива к Йорану, потому что он совсем не хотел никуда ехать. А когда звонил Шиповник, она заставляла Цацики врать и говорить ему, что ее нет дома. У нее не было сил выслушивать его претензии.
В кухне возник Мортен и увидел, что их ждало на ужин.
— Идиот, — сказал он, оттолкнув Цацики от плиты. — И откуда у тебя руки растут?
Мортен привык заботиться о себе сам и готовил так же хорошо, как Мамаша, но Цацики соскучился по стряпне Йорана. Ему надоели полуфабрикаты, пицца и «Макдоналдс». Когда Йоран вернется, он никогда больше не будет это есть.
Цацики поставил на стол молоко и кетчуп. Побольше кетчупа — и, глядишь, сойдет. Макароны с сыром уж точно.
— Ужин готов! — крикнул Мортен Мамаше. Та встала наконец с кресла и пришла на кухню.
— И это, по-твоему, ужин? — спросила она, с отвращением глядя на круглые угольки и слипшиеся макароны. И вдруг прыснула со смеху. Тогда засмеялся и Мортен.
— Зато молоко свежее, — захихикал Цацики. — Пустячок, а приятно.
— Балда, — сказала Мамаша и снова зарыдала.
— Идиот, — снова рявкнул Мортен и долбанул Цацики кулаком по плечу, прямо по синяку, который разрастался с каждым днем. — Из-за тебя она опять плачет.
— Сам ты идиот, выродок несчастный! — закричал Цацики. — Решил, что она твоя мама, да?
Он так разозлился, что запустил в Мортена пакет с молоком. Пакет упал на пол и лопнул, молоко залило всю кухню.
— Ты чего, спятил?! — заорал Мортен. — Ты испортил мне майку.
— Цацики, возьми себя в руки! — возмутилась Мамаша. — Так себя не ведут! Давай-ка теперь вытирай.
— Сама возьми себя в руки! — огрызнулся Цацики. — Думаешь, ты одна такая несчастная?
Я не виноват, что тебе вздумалось завести еще двух детей. Не удивлюсь, если Йоран больше не вернется. К тому же я и сам от вас ухожу.
— Ну и отлично, — обрадовался Мортен. — Вали!
— Замолчи сейчас же! — заорала Мамаша на Мортена и попыталась удержать Цацики.
— Пусти, — сказал он и вырвался из ее объятий. — Мне надо собрать вещи.