ГЛАВА ПЕРВАЯ

К дому деревенского викария подъехала машина. Флоренс, мывшая окна второго этажа, бросила тряпку, привстала на цыпочки и из чувства здорового любопытства выглянула наружу. Она удивилась, увидев у парадной двери роскошный темно-серый «роллс-ройс». Ее изящная головка высунулась еще дальше, чтобы разглядеть тех, кто к ним пожаловал. Пассажир вышел из машины, и Флоренс тут же его узнала. Это был мистер Уилкинз — ведущий хирург, с которым она вместе работала, пока из-за болезни матери не пришлось оставить больницу, чтобы взвалить на свои плечи бремя домашних забот и ухода за больной до ее выздоровления, на что потребовался почти год. Может, мистер Уилкинз заехал поинтересоваться, не намерена ли его бывшая помощница снова прийти в отделение? Хотя вряд ли, ведь еще год назад ей предельно ясно дали понять, что освободившееся место долго пустовать не будет и, если когда-либо судьба позволит Флоренс снова вернуться в больницу Коулберта, ей придется соглашаться на любую работу; кроме того, столь уважаемый джентльмен не станет тратить свое драгоценное время ради какой-то молоденькой сестрички…

Из машины вышел и водитель — широкоплечий, высоченный мужчина с начинающей седеть шевелюрой. Поджидая, когда мистер Уилкинз присоединится к нему, он, как сделал бы любой в незнакомом окружении, огляделся по сторонам, после чего поднял голову, и на глаза ему попалась высунувшаяся из окна Флоренс. Промелькнувшее на его лице выражение насмешливого удивления заставило Флоренс поспешно ретироваться, и при этом она больно стукнулась затылком об оконную раму. Флоренс, впрочем, пришлось выглянуть снова, когда мистер Уилкинз, успевший заметить девушку в окне, позвал ее и попросил спуститься вниз — открыть им.

Флоренс, смахнув пыль, припорошившую ее шелковистые волосы, спустилась вниз и открыла дверь.

Мистер Уилкинз игриво улыбнулся ей.

— Ну и как ты тут? Столько месяцев тебя не видел, — начал он, скользя взглядом по ее переднику, надетому поверх старенькой домашней юбочки и застиранной кофточки. — Надеюсь, наш визит не слишком некстати?

Улыбка Флоренс напоминала северное сияние.

— Совсем нет, сэр. Мы делаем уборку в доме после зимы.

На лице мистера Уилкинза отразился неподдельный интерес: живя в окружении всяких новомодных технических приспособлений, вряд ли можно догадываться о существовании весенней генеральной уборки.

— Ах, вот как? Но ты ведь не откажешься уделить старому знакомому несколько минут? Позволь представить тебе мистера Фитцгиббона. — Обращаясь к коллеге, мистер Уилкинз добавил: — А вот это и есть наша Флоренс Нейпир.

Флоренс протянула руку, и ее изящная, еще влажная и скользкая от мыльной воды рука утонула в огромной и сильной ладони.

Его «здравствуйте» и «рад познакомиться» прозвучали вполне серьезно, но Флоренс опять показалось, что в душе этот человек забавляется. Ничего удивительного: она, должно быть, похожа на огородное пугало.

Но если даже и так, в чем она почти не сомневалась, то это было самое премиленькое пугало, какое только способно нарисовать воображение. Великолепие ее медных волос, беспорядочно разбросанных по плечам, не могла скрыть никакая пыль на свете, и ничто не могло бросить тень на славное личико с огромными голубыми глазами и золотистыми ресницами. Стараясь казаться равнодушной, Флоренс посмотрела на незнакомца, но, не выдержав пытливого взгляда его серых глаз, тут же повернулась к мистеру Уилкинзу.

— Проходите, пожалуйста, в гостиную. Мама и мальчики в саду, а папа пишет свою очередную проповедь. Хотите кофе?

Она провела их в большую, знавшую лучшие времена гостиную, в открытые окна которой залетал теплый ветерок апрельского утра.

— Садитесь, пожалуйста, — предложила Флоренс. — Я скажу маме, что у нас гости, и приготовлю кофе.

— А ведь мы приехали к тебе, Флоренс, — улыбаясь произнес мистер Уилкинз.

— Ко мне? Разве… Но все равно, я думаю, мама будет рада познакомиться с вами.

Распахнув тяжелые створки старинного окна, Флоренс с детской непосредственностью перемахнула через подоконник в сад и, конечно же, не видела, как сжатые губы мистера Фитцгиббона тронула улыбка.

— В отделении ее ценили за профессионализм и исключительную аккуратность, — счел необходимым заметить мистер Уилкинз. — Естественно, убирающая дом женщина выглядит несколько неприбранной.

Мистер Фитцгиббон вежливо согласился. Он встал, когда Флоренс появилась вновь — на этот раз с матерью и вполне традиционным способом, через дверь. Миссис Нейпир была маленькой, изящной, симпатичной женщиной, казавшейся несколько хрупкой после долгой и изнурительной болезни. Флоренс познакомила мать с гостями, усадила ее в кресло и отправилась на кухню готовить кофе.

— Кто это к нам пожаловал? — встретила девушку вопросом миссис Бакетт, которая два раза в неделю приходила из деревни помогать по дому и за долгие годы службы привыкла считать себя полноправным членом семейства викария.

— Хирург. Я работала у него в больнице Коулберта. А с ним его знакомый.

— И что их сюда привело?

— Даже не догадываюсь. Миленькая, вскипяти чайник, пока я собираю поднос. Как только узнаю, я немедленно тебе расскажу.

Пока закипал чайник, Флоренс скинула передник и поправила кофточку.

— Теперь уже поздно, — обреченно вздохнула она, делая отчаянную попытку привести в порядок волосы. — Когда гости вошли, я выглядела ужасной неряхой.

— Ну ты и скажешь! — возмутилась миссис Бакетт. — Хоть и захоти, ты не будешь неряхой. А вот руки могла бы вымыть.

Флоренс почти окончательно решила, что этот напыщенный мистер Фитцгиббон ей не по душе, но должна была признать, что он хорошо воспитан. Стоило ей появиться в дверях гостиной с тяжелым подносом, как он поспешно поднялся, забрал из ее рук поднос и не сел, пока Флоренс не заняла своего места. В общении с пациентами такое поведение можно было бы считать безупречным…

Вежливо улыбаясь друг другу, хозяева с гостями какое-то время пили кофе, говорили о том о сем, после чего миссис Нейпир поставила свою чашку и встала.

— Мистер Уилкинз признался, что у него к тебе небольшое предложение, Флоренс. А я, пожалуй, вернусь к мальчикам, посмотрю, как они справляются с нашим парником. — Миссис Нейпир пожала мужчинам руки, и когда она вышла из комнаты, все снова заняли свои места в креслах.

— Как ты считаешь, Флоренс, здоровье твоей матушки позволит тебе вернуться к работе?

— Наверное, да. Доктор Коллинз осматривал ее несколько дней назад. Вот только нужно подыскать кого-нибудь, кто согласился бы приходить часа на два каждый день, но для этого сперва мне надо найти работу.

Выражение лица мистера Уилкинза говорило Флоренс, что уважаемый хирург не видит между тем и другим причинной связи, однако мистер Фитцгиббон, хоть и не проронил ни слова, понял все сразу.

— Да, да, разумеется, — заторопился мистер Уилкинз. — Правда, у меня сейчас нет для тебя ничего подходящего, но, кажется, мистер Фитцгиббон готов кое-что предложить.

— Через две недели мне потребуется сестра для ведения осмотров. Как-то я сказал об этом мистеру Уилкинзу, а он вспомнил о вас и заверил, что вы именно тот человек, который мне нужен.

«А вы-то сами — тот ли человек, который нужен мне?» — подумала Флоренс и чуть покраснела, потому что лицо мистера Фитцгиббона снова приняло насмешливое выражение, будто он без труда читал ее тайные мысли.

— Я совершенно не представляю обязанностей такой сестры. Я ведь работала в больнице. Я не уверена, что смогу…

— Возможно, вы думаете, что вам предлагают синекуру ? У меня большая частная практика, и я оперирую во многих больницах, я специализируюсь на операциях со вскрытием грудной клетки. В обязанности моей сестры входит сопровождать меня на операции и готовить инструменты. Но, может быть, это вас вовсе не привлекает?

— Я участвовала в операциях, и не в одной, мистер Фитцгиббон, — с чувством уязвленного самолюбия ответила Флоренс.

— В таком случае работа вам, несомненно, покажется интересной. На уик-энды вы будете свободны, хотя меня часто вызывают и по уик-эндам. Настройтесь на то, что вам придется сопровождать меня в любую минуту. Консультация располагается на Уимпол-стрит, а комнаты, которые снимает сестра Брайс, совсем рядом. Вы сможете занять их, если, конечно, они вас устроят. Что касается денег, то…

И он назвал сумму, от которой Флоренс невольно раскрыла рот.

— Это гораздо больше, чем…

— Да, это так, но вам придется выполнять много работы, и ваши рабочие часы будут находиться в зависимости от моих.

— А сестра, которая уходит… — начала Флоренс, но он не дал ей договорить.

— Она выходит замуж. — В голосе мистера Фитцгиббона зазвучали вкрадчивые нотки, и он оценивающе взглянул на Флоренс. — Она работала со мной целых пять лет. Я позвоню вам завтра. Скажем, около трех, если вас устроит.

Флоренс вдруг почувствовала, что, даже если сделает вид, что назначенное время ей не подходит, он все равно позвонит и будет звонить до тех пор, пока не услышит окончательный ответ.

— Вполне устроит… — сказала она, стараясь, чтобы голос не выдал ее заинтересованности. В это время она лихорадочно прикидывала, какие материальные выгоды сулит ей неожиданное предложение. Деньги как с неба свалились. Теперь она сможет платить прислуге, которую найдет. А еще им нужны новые кастрюли. И стиральная машина опять сломалась…

Прощаясь в дверях с двумя джентльменами, она одарила мистера Уилкинза, которого по-настоящему любила, своей самой ласковой улыбкой и не отвела взгляда, подавая руку мистеру Фитцгиббону. Он был очень хорош собой. Прямой классический нос, волевой подбородок, чувством собственного достоинства просветленное лицо. Правда, до улыбки на прощание он не снизошел.

«Крепкий орешек», — вздохнула Флоренс, провожая взглядом выехавший из ворот дома «роллс-ройс». А в гостиной ее уже с нетерпением дожидалась вернувшаяся из сада матушка.

— С виду он симпатичный, — словно читая мысли дочери, сказала она. — Зачем он приезжал, Флоренс?

— Ему нужна медсестра в его частной консультации. Мистер Уилкинз предложил меня.

— Как мило со стороны мистера Уилкинза! А главное, вовремя. Теперь тебе не придется обивать пороги больниц.

— Но я пока что не дала согласия.

— Отчего же, детка? Теперь я вполне могу справиться с домом и без посторонней помощи. Или, может быть, маленькое жалованье?

— Наоборот, даже слишком щедрое. Правда, жить мне придется в Лондоне, но на выходные, если не окажется срочной работы, я смогу приезжать домой. Мистер Фитцгиббон, по-видимому, имеет довольно обширную практику. Он специализируется на операциях со вскрытием грудной клетки.

— А что, мистер Уилкинз не предложил тебе вернуться на старое место?

— Нет, к сожалению, в больнице Коулберта для меня ничего нет…

— Тогда, Флоренс, и думать нечего, соглашайся на эту работу. Для тебя это просто превосходная возможность сменить обстановку и познакомиться с какими-нибудь замечательными людьми.

Миссис Нейпир снова оказалась во власти тревоживших ее мыслей. По ее мнению, дочь слишком редко бывала в обществе мужчин, а точнее, молодых мужчин, озабоченных поиском спутницы жизни. А ведь Флоренс уже двадцать пять, и хотя за редким исключением все молодые врачи в больнице оказывали ей внимание, они, по мнению миссис Нейпир, не представляли для Флоренс желанной партии — слишком молоды и слишком необеспеченны. И вот наконец появляется солидный, с хорошим достатком мужчина, который может дать ее дочери то, без чего ей самой пришлось обходиться всю жизнь. Миссис Нейпир ненадолго предалась мечтам…

— А он женат?

— Не знаю, мамочка. Скорее всего, женат. Ведь он не слишком молод. — В голосе собиравшей кофейные чашки Флоренс не чувствовалось даже намека на интерес к персоне мистера Фитцгиббона. — Пожалуй, я поговорю с отцом. Может, и правда, пока не появится вакансия в больнице Коулберта или в какой-нибудь другой приличной больнице с хорошей школой, стоит согласиться на эту работу. Мне бы не хотелось терять квалификацию.

— Тогда ступай и поговори с отцом прямо сейчас. — Миссис Нейпир посмотрела на часы. — Если он еще не закончил свою проповедь, то будет писать ее до позднего вечера. Ему нужна передышка.

Поставленный в известность о происшедших в доме событиях, мистер Нейпир обдумал все «за» и «против» и решил, что Флоренс поступит мудро, если примет предложение.

— Я не знаком с этим мистером Фитцгиббоном, — заключил он свои размышления, — но если его знает мистер Уилкинз, значит, на этого человека можно положиться. Да и жалованье более чем приличное. Впрочем, если такая работа тебя не привлекает, ты не должна принимать во внимание это обстоятельство.

Флоренс же не сочла нужным сказать отцу, что именно это обстоятельство является для нее решающим. Обучение мальчиков в школе (а впереди их ждал университет) забирало значительную часть скромных доходов простого викария, и ее деньги для семьи, да и для собственного будущего, были бы далеко не лишними. Отец у них замечательный человек, он готов последним поделиться со всяким нуждающимся, но совершенно слеп к таким вещам, как сломанные стиральные машины и прохудившиеся кастрюли. Не говоря уже о том, что его жена который год не может позволить себе новой шляпки.

— Предложение мне нравится, — убежденно заявила Флоренс. — На выходные я смогу приезжать домой. Но сначала мне надо пойти в деревню и уговорить мисс Пейн приходить к нам хотя бы на час. Нельзя все взваливать на миссис Бакетт. Денег хватит, ведь жалованье действительно очень большое.

— А как ты устроишься в Лондоне?

На этот счет у Флоренс не было никаких сомнений.

— Я смогу жить в квартире, которую снимала бывшая сестра.

— На словах как будто получается все хорошо, — сказал отец. — Но прошу тебя, не поступай наперекор своим желаниям, моя дорогая.

Что касается желаний, то с этим как раз была полная неопределенность, так как Флоренс вряд ли сама понимала, чего ей действительно хочется, но ее отличал здравый, практический ум, а он подсказывал, что ей нужна работа и нельзя отказываться от того, что по неожиданному и безусловно счастливому стечению обстоятельств достается без всяких хлопот и усилий.

Когда на следующий день ровно в три часа раздался телефонный звонок и мистер Фитцгиббон бесстрастным голосом осведомился о ее решении, Флоренс не менее ровным голосом ответила, что принимает предложение.

Мистер Фитцгиббон не стал утруждать себя словами горячей благодарности, а сразу перешел к делу:

— Тогда постарайтесь не откладывая приехать в Лондон и поговорить с сестрой Брайс. Скажем, в понедельник, в первой половине дня вам будет удобно?

— Если сесть на десятичасовой поезд из Шерборна, то около часа я смогу быть у вас.

— Это вполне устроит сестру Брайс. Адрес и номер телефона у вас записаны?

— Да, спасибо.

Его «очень хорошо» и «до свидания, мисс Нейпир» прозвучали несколько резковато, хотя, как всегда, вежливо.

До Шерборна Флоренс провожал преподобный Нейпир, чья набело переписанная воскресная проповедь уже лежала на столе, и потому ничего, кроме занятий с хором, не могло отвлечь викария от исполнения родительских обязанностей. По прямой от Гассидж-Толларда до Шерборна не было и четырех миль, но по извилистой, каждые сто ярдов поворачивающей проселочной дороге да еще на их стареньком, видавшем виды «остине» они добрались до Шерборна не скоро.

— Обязательно поешь. Прекрасный ланч подают в «Лайонзе», — наставлял на перроне вокзала свою дочь мистер Нейпир.

Соглашаясь во всем, Флоренс послушно кивала головой. Отец очень редко бывал в Лондоне и оттого совершенно не представлял себе, что такое переполненные кафе и длинные очереди на автобусных остановках. А она не хотела лишать его, жившего далеким прошлым, приятных иллюзий.

Заверив отца, что дневным поездом вернется домой, и помахав на прощание рукой, Флоренс тронулась в путь.

На вокзале Ватерлоо она выпила чашку кофе, съела бутерброд и, отстояв очередь на автобус, доехала до площади Оксфорд-Серкус. В запасе оставалось немного времени, и она заглянула в несколько магазинов на Оксфорд-стрит, прежде чем свернуть на Уимпол. После шума и толчеи, которыми встретила Флоренс Оксфорд-стрит, чинная Уимпол, с ее старинными, времен Регентства домами, с любовно начищенными медными табличками на аккуратно выкрашенных дверях, показалась ей тихой и мирной, насколько подобные эпитеты применительны к улице в центре огромного города. Дом под номером восемьдесят семь был неподалеку, где-то рядом, напомнила себе Флоренс. Ласково светило солнце, и Флоренс почему-то думала о родном Гассидж-Толларде, тоже оставшемся в стороне от быстрых перемен нового времени, что, решила Флоренс, наверное, не так уж и плохо.

Никто не может сказать, сколько времени, глядя на улицу, простоял мистер Фитцгиббон у окна своей приемной, но в то время, когда Флоренс подходила к дому, мистер Фитцгиббон, засунув руки в карманы брюк, находился именно там и, наверное, оценил и бархатный беретик на роскошных, блестевших на солнце волосах, и в сдержанных синих тонах костюм. Мистер Фитцгиббон, конечно, не знал, что надетые по такому особому случаю нарядные туфельки оказались немного тесны и жали ножки идущей по мостовой девушки…

Подойдя к дому, Флоренс подняла голову на табличку. И в этот момент увидела в окне неулыбчивое лицо мистера Фитцгиббона. Он выглядел сердитым, и, прежде чем преодолеть несколько ступенек, ведущих к парадной двери, и позвонить, Флоренс с такой же холодностью задержала свой взгляд на лице будущего хозяина. Жалованье, бесспорно, было замечательным, но дурное предчувствие, что работать придется на человека с характером не самым легким, не давало Флоренс покоя.

Дверь открыл пожилой швейцар и, кланяясь, объяснил, что приемная мистера Фитцгиббона находится на втором этаже, куда предложил подняться молодой леди. На втором этаже была еще одна дверь с начищенным до блеска дверным колокольчиком, которую на этот раз открыла славная, пухленькая дама средних лет, при виде Флоренс расцветшая приветливой улыбкой и дружеским тоном проговорившая:

— А вот и вы! Я миссис Кин — регистраторша мистера Фитцгиббона. Вам нужно пройти прямо по коридору.

— Мне необходимо встретиться с сестрой Брайс, — несколько робко начала Флоренс.

— Безусловно, милочка, и вы обязательно с ней встретитесь. Но сначала вас хочет видеть мистер Фитцгиббон. — И она добавила тоном, в котором можно было различить нотки почтительного благоговения: — Мистер Фитцгиббон отложил ланч, чтобы увидеться с вами.

С языка Флоренс рвался достойный ответ, но уж слишком нужна была работа, и Флоренс решила пока не рисковать.

К тому времени, когда миссис Кин ввела Флоренс в кабинет, мистер Фитцгиббон уже покинул свой наблюдательный пост у раскрытого окна и сейчас восседал в кресле за широким письменным столом. При виде Флоренс мистер Фитцгиббон встал, жестом указал на свободное кресло, предлагая ей сесть, и довольно холодно произнес:

— Добрый день, мисс Нейпир.

На некоторое время в комнате воцарилась тишина — мистер Фитцгиббон не торопился со вступительной речью.

Наконец он заговорил:

— У сестры Брайс сейчас ланч. Когда она вернется, то введет вас в курс дела и детально расскажет о ваших обязанностях. Со своей стороны я могу лишь добавить, что первый месяц работы будет считаться вашим испытательным сроком, и, если далее вам по какой-либо причине захочется расстаться со мной, прошу вас, уведомьте об этом ровно за три месяца. Я не люблю менять персонал, с которым работаю.

— Может случиться и так, что вы не захотите держать меня дольше одного месяца, — довольно равнодушно заметила его слушательница.

— Существует и такая вероятность, но к этому вопросу мы вернемся в конце первого месяца. Есть какие-либо возражения по поводу условий работы? Я должен предупредить вас, что здесь не работают как в других местах — от девяти до пяти. Я не собираюсь вмешиваться в вашу личную жизнь, но, при любых обстоятельствах, она не должна влиять на работу. Я во многом завишу от преданности и самоотверженности моего персонала.

Про себя Флоренс подумала, что за такое жалованье любой будет преданным и самоотверженным, но вслух с завидной прямотой сказала:

— Полагаю, я свободна делать то, что люблю, и работать там, где мне хочется. Что касается моих интересов… я предпочитаю возвращаться в родительский дом, когда имею возможность, а других интересов у меня нет.

— Замуж не собираетесь?

От неожиданности золотые ресницы Флоренс взметнулись вверх.

— Раз вы спрашиваете, я отвечу. Нет.

— Странно. Так я бы хотел, чтобы вы приступили… Давайте посмотрим… Сестра Брайс работает до конца следующей недели и уходит в субботу. Будет неплохо, если вам удастся в воскресенье устроиться с жильем и начать работу утром в понедельник.

— Это вполне мне подходит, — кивнула Флоренс и, увидев его удивленное лицо, постаралась спрятать улыбку. Не иначе как сидевший перед ней мужчина все меряет своей меркой, подумала она. — Смогу ли я сначала посмотреть комнату, в которой мне придется жить?

— Конечно, почему же нет? — ответил он несколько раздраженно. — Сестра Брайс вам все и покажет. Вы намерены провести ночь в Лондоне?

— Нет. Я собираюсь уехать с вокзала Ватерлоо пятичасовым поездом.

Раздался стук в дверь, мистер Фитцгиббон сказал «войдите», и в полуоткрытой двери появилась головка сестры Брайс. Жизнерадостным голосом девушка спросила:

— Разрешите приступить к передаче дел, сэр? — Сестра Брайс вошла в кабинет и крепко пожала руку Флоренс.

Пока девушки обменивались любезными взглядами, зазвонил телефон, и мистер Фитцгиббон поднял трубку.

— Да, конечно. До трех никто не назначен. Разумеется, приезжайте.

Положив трубку, мистер Фитцгиббон взглянул на Флоренс.

— До свидания, мисс Нейпир. Жду вас через неделю, утром в понедельник.

— Работать с ним одно удовольствие, — заявила сестра Брайс, аккуратно закрывая двери кабинета. — Просто не нужно обращать внимания на его порой резкий тон.

— Не буду, — пообещала Флоренс. — Так с чего мы начнем?

Консультация мистера Фитцгиббона занимала весь второй этаж. Кроме уже осмотренного кабинета и приемной Флоренс показали маленькую, но превосходно оборудованную перевязочную, а также процедурный кабинет, смежный с кабинетом врача, гардеробную и крохотную кухню. Экскурсия сопровождалась комментариями сестры Брайс:

— Кофе он любит пить около десяти часов, но, если пациентов много, никогда не позволяет себе ради этого прерывать прием. Свой кофе мы пьем, когда удастся. Хотя раньше половины десятого прием не начинается, я прихожу сюда около восьми — ведь к появлению первого пациента все должно быть в полном порядке. Бывает, что мистер Фитцгиббон еще до приема уезжает в больницу, где осматривает новых больных, потом приезжает на прием сюда, потом в двенадцать или в час снова уезжает в больницу. Мы уходим на ланч, потом прибираемся. Если он не оперирует, то возвращается где-то около четырех и снова принимает до половины шестого. Вы ведь работали на операциях? В больнице Коулберта ему всегда ассистирует одна и та же сестра, но, если операция назначена в другой больнице, не имеет значения в какой, он будет брать вас — готовить и стерилизовать инструменты.

— А эти, другие больницы, они тоже в Лондоне?

— Могут быть и в Лондоне, а бывает, что и в других городах: в Бирмингеме, или в Эдинбурге, или в Бристоле. Я была несколько раз в Брюсселе, на Ближнем Востоке, раза два в Берлине.

— Я не говорю по-немецки…

В ответ сестра Брайс весело рассмеялась.

— А вам и не придется. Говорить будет он, а вы будете делать то, что всегда делаете… так, словно вы в больнице Коулберта. Кстати, он предупредил, что изредка вам придется жертвовать своими выходными? Вы знаете? Ну и отлично. — Сестра Брайс достала ключ из кармана белоснежного халатика и открыла дверцу шкафа. — Я была по-настоящему счастлива здесь работать, и мне будет не хватать этой работы, но она забирает все ваше время, не оставляя ни минуты для себя. А когда собираешься обзаводиться семьей… — вздохнув, сестра Брайс начала выдвигать ящички открытого шкафа. — Здесь хранится все, что ему нужно на операциях. Он привык работать только собственными инструментами, и вам необходимо тщательно следить, чтобы все они находились здесь и были готовы к работе. При выездах вы будете складывать их вот в этот чемоданчик.

Сестра Брайс на секунду прервала свой монолог и взглянула на часы.

— У нас еще есть время посмотреть мою комнату. Познакомитесь с миссис Твист и сами решите, устроит ли вас мое пристанище. Миссис Твист готовит завтрак и в половине седьмого накрывает ужин. Есть стиральная машина и телефон. Но старушка не очень любит тех, кого она называет «друзья-джентльмены»…

— У меня их нет…

— Извините, но вы такая миленькая, что и дюжины кавалеров было бы мало.

— Спасибо за комплимент. Я, должно быть, очень привередливая.

Миссис Твист жила на узенькой боковой улочке в пяти минутах ходьбы от Уимпол-стрит. Домик был маленький, но очень чистенький и ухоженный, такой же чистенький и ухоженный, как и сама миссис Твист, которая оказалась седой, крохотной и худой старушкой в набивном ситцевом переднике. Для начала пронзительные голубые глазки миссис Твист ощупали Флоренс с головы до ног, после чего ее провели на второй этаж в небольшую, но удобно обставленную комнатку с окнами на улицу.

— Мисс Брайс завтракает внизу ровно без пятнадцати восемь. — Теперь уже миссис Твист проводила экскурсию по своим владениям. — Ванная вот здесь. Здесь же и стиральная машина для ваших мелочей. Сушить можно на веревках в саду. Ужин я готовлю к половине седьмого. Что-нибудь горячее. Если к тому времени мне придется отлучиться, ужин будет стоять в духовке. Ни я, ни мисс Брайс никогда не слышали друг от друга ни единого дурного слова. Я надеюсь, что и с вами у нас будет все хорошо.

— Я тоже надеюсь, миссис Твист. Комната просто чудесная, и ужин мне обязательно понравится. Вы только обязательно говорите, если что не так…

— В этом как раз не сомневайтесь, мисс Нейпир. Я всегда говорю вслух то, что думаю. Но мистер Фитцгиббон представил вас как благовоспитанную молодую леди, а я верю всему, что говорит мистер Фитцгиббон.

Мисс Брайс дожидалась окончания экскурсии в сверкавшей чистотой гостиной.

— У нас еще в запасе полчаса свободного времени, — объявила она, взглянув на часы. — Для приема первого пациента я уже приготовилась; мистер Фитцгиббон до трех часов не появится, а миссис Кин уж, конечно, сделала все свои записи и теперь ждет нас к чаю.

Они распрощались с миссис Твист и вернулись на Уимпол, где в кухне действительно стоял на огне чайник. За чаем усилиями сестры Брайс и миссис Кин безжизненный скелет сухих наставлений мистера Фитцгиббона был облечен в живую плоть, так что, покидая консультацию, Флоренс обрела довольно красочное представление о том, что ей сулит будущее. «Ничего похожего на больницу», — думала Флоренс по дороге к вокзалу. Поддерживая строго установленный порядок, все придется делать самостоятельно, и при этом ее свободное время будет целиком зависеть от рабочего расписания мистера Фитцгиббона. Как бы там ни было, она верила, что работа ей придется по душе; ответственность она будет нести перед своей совестью и мистером Фитцгиббоном. Пансион оказался на порядок лучше, чем Флоренс ожидала, и ко всему прочему каждые выходные она сможет ездить домой. В вагоне на обороте оказавшегося в сумочке конверта она увлеченно выстраивала столбцы ей одной понятных цифр и, когда поезд остановился у платформы Шерборна, точно знала, что новые кастрюли и стиральная машина перестанут быть несбыточной мечтой и в конце месяца займут достойное место на кухне в доме викария. Больше того, ей, вероятно, удастся обновить свой весенний гардероб.

— Похоже, мистер Фитцгиббон умеет поставить дело и работать с ним — занятие вполне достойное, — заявил ее отец, когда подробный отчет Флоренс о поездке подошел к концу.

Флоренс согласилась, но она по-прежнему не понимала, что же за человек ее будущий хозяин. И она даже не могла решить, нравится он ей или совсем не нравится.

Последовавшие за поездкой две недели пронеслись в вихре лихорадочной деятельности. Нужно было закончить уборку, что в их доме оказалось занятием не из простых, и еще нужно было договориться с женщиной, которая согласилась бы приходить в дом, хотя бы на час в день. Миссис Бакетт была превосходной помощницей, да и здоровье миссис Нейпир уже не вызывало никаких опасений, но в доме по-прежнему оставались трудоемкие работы — глажка, походы за провизией, приготовление обедов. Недавно похоронившая свою престарелую матушку мисс Пейн за более чем умеренную плату взялась исполнять эти обязанности.

Когда основные дела были улажены и дом засверкал чистотой, подошло время укладывать вещи. Вслед за платьями и свитерами последовали все самые любимые книги Флоренс и пачка семейных фотографий, которым отводилась роль украшения маленькой каминной полки в ее будущей комнате; после долгих сомнений сверху в чемодан Флоренс положила длинную юбку и топ, заменявшие вечерний туалет. Похоже, что он вряд ли ей понадобится, но пути Господни неисповедимы. Когда Флоренс работала в госпитале, то вовсе не испытывала недостатка в приглашениях и знаках внимания со стороны мужской части персонала. Чаще это было кино и кофе с бутербродами по дороге домой, изредка — обед в дешевом ресторанчике. Но за год, проведенный дома, она отвыкла от такой жизни, теперь казавшейся ей далекой, словно никогда и не существовавшей. Выросшая и воспитанная в сельском уединении, Флоренс не слишком печалилась об утрате прелестей городской жизни, лишь иногда вспоминая, что ей уже двадцать пять, а рядом все нет человека, которого миссис Бакетт скромно называла «мистер Какой-нам-нужен». Флоренс, впрочем, подозревала, что идеал миссис Бакетт и ее собственный далеко не совпадали.

Из дома она уезжала воскресным вечером, и, чем ближе подходил час расставания, тем меньше ей хотелось покидать родные места. Братьев дома не было, они уехали в школу, и теперь она не увидит их до самого лета, но здесь оставались и ее класс в воскресной школе, который она всегда вела, помогая отцу, и хор, и еще много маленьких дел, лежавших на ее плечах во время болезни матери. А еще был и толстый кот по имени Чарли Браун, и стареющий ньюфаундленд Хиггинс, к которым она очень привязалась за этот год, проведенный дома.

— Я обязательно приеду на уик-энд и сегодня позвоню, — шептала она, обнимая мать.

Поезд уходил, а теряющаяся в вечерней дымке фигура отца на платформе заставила Флоренс почувствовать себя, как в детстве, всеми забытой, покинутой.

Встреча, которая ее ожидала в доме миссис Твист, несколько рассеяла чувство грустного одиночества. На подносе исходила паром чашка горячего чая, и таким же горячим было предложение помощи миссис Твист:

— В восемь часов вас ждет ужин, и сегодня вы можете позвонить по моему телефону. Мисс Брайс обычно пользовалась телефоном-автоматом, который как раз напротив дома.

Флоренс распаковала чемодан, расставила фотографии, разложила разные мелочи, позвонила матери и заявила той жизнерадостным голосом, что устроилась прекрасно, что у нее все в порядке, и лишь тогда спустилась к ужину.

— Мисс Брайс обычно уезжала на выходные, — сказала Флоренс хозяйка, — но иногда ей приходилось работать, и тогда мы ужинали вместе.

И вот теперь Флоренс ужинала на кухне этого чистенького дома и слушала, казалось, бесконечный монолог миссис Твист о достоинствах соседей, о ценах и о болях в спине.

— Мисс Брайс рассказала мистеру Фитцгиббону о моей несчастной спине, и он оказался настолько внимателен, что послал меня в больницу с запиской к его другу. Мистер Фитцгиббон очень симпатичный человек, вам понравится работать с ним.

— О да, я совершенно уверена в этом! — бодро подхватила Флоренс, в душе на сей счет испытывая глубокие сомнения.

В консультацию на следующее утро она пришла задолго до начала приема. Пожилой неразговорчивый швейцар лишь кивнул, когда она объяснила, кто такая и зачем пришла, и молча отправился открывать двери второго этажа, за которыми располагались владения мистера Фитцгиббона. Первое, что ей бросилось в глаза, был букет свежих цветов в вазе на журнальном столике в приемной, и лишь позже Флоренс обратила внимание на то, что все вокруг блистало идеальной чистотой и порядком. По-видимому, и у мистера Фитцгиббона была своя добрая фея, которая мановением волшебной палочки могла в самый неурочный и ранний час вызвать ангелов с тряпками и швабрами для уборки. Флоренс прошла в гардероб, где нашла разложенный накрахмаленный белый халатик и поверх него муслиновую шапочку с кокетливыми оборками. Мистер Фитцгиббон без восторга относился к современным униформам, и девушка, переодевшись, с ним полностью согласилась. Застегнув на тонкой талии свой пояс с серебряной пряжкой, Флоренс начала внимательный обход комнат, открывая створки шкафов, выдвигая ящики, стараясь крепко запомнить, где что лежит и в каком порядке. Мистер Фитцгиббон не из той породы людей, которые будут снисходительно прощать всякого рода промахи, и она не хотела, чтобы в первый же день ей выговаривали за неловкость.

Вскоре появилась миссис Кин и первым делом попросила Флоренс поставить чайник, после чего быстро разложила карточки ожидаемых сегодня пациентов.

— Чай надо попить обязательно, — объяснила она немного недоумевающей Флоренс. — Неизвестно, удастся ли нам сегодня выкроить время для кофе, ведь сегодня к нам пожалует леди Трамп, а этой даме выдели хоть вдвое больше времени, чем положено для обычного осмотра, все равно последующее расписание будет безнадежно спутано. Послушайте, милочка, телефон.

В трубке зазвучал монотонный голос мистера Фитцгиббона:

— Я буду через пятнадцать минут. Сестра Нейпир уже на месте?

— Да, — ответила Флоренс со слегка ядовитой интонацией, — она здесь. На месте ровно с восьми утра.

— Как мы и договаривались? — услышала Флоренс вкрадчивый голос мистера Фитцгиббона. — Я должен предупредить вас, что не поощряю непунктуальности своего персонала.

— В таком случае, мистер Фитцгиббон, — сладчайшим голоском пропела в трубку Флоренс, — почему вы не установите у входа один из этих маленьких компостеров с таймером?

— Я не поощряю и дерзостей, — сказал мистер Фитцгиббон и повесил трубку.

Не комментируя и не вмешиваясь в телефонный обмен колкостями, миссис Кин прошла на крохотную кухню и начала разливать чай.

— Я вам расскажу, каких пациентов мы ожидаем на утренний прием. Новый для нас случай — мистер Уиллоби. Серьезные подозрения на рак. Направлен к нам своим лечащим врачом. Живет где-то в Мидленде, пенсионер. Остальные трое — повторные пациенты, придут для осмотра и консультаций. Сначала — леди Трамп. Для нее я выделяю полчаса, придется помогать ей раздеваться, одеваться и все такое прочее. За ней пойдет маленькая мисс Поуэлл — два месяца назад ей делали лобэктомию. Последней будет Сузи Касл — семилетняя малышка с фиброзно-кистозным образованием. Не мне, конечно, судить, но мы ее, кажется, теряем. Такое славное дитя. — Миссис Кин взглянула на часы. — Он будет здесь через две минуты…

Интуиция миссис Кин не подвела. Ровно через две минуты мистер Фитцгиббон вошел и, сказав дамам «доброе утро», скрылся в дверях своего врачебного кабинета.

— Проведите к нему мистера Уиллоби, — почти не разжимая губ, зашипела миссис Кин, — и встаньте справа от двери. Мистер Фитцгиббон кивнет вам, когда понадобится провести больного в кабинет для обследования. Если это мужчина и если вас не попросят остаться, сразу же возвращайтесь в кабинет мистера Фитцгиббона и ждите там.

Флоренс поправила шапочку и оказалась в приемной в тот самый момент, когда туда входил мистер Уиллоби — маленький, сгорбленный человечек, казалось, полностью смирившийся со своей судьбой и не ждущий от нее ничего хорошего. Такое мнение вовсе не разделял мистер Фитцгиббон. Стоя в своем углу, Флоренс должна была признать, что доброжелательность и спокойная уверенность, исходившие от доктора, начали возвращать больному давно утраченные надежды.

— Операция простая и достаточно широко опробованная, — говорил мистер Фитцгиббон, — и я совершенно не вижу оснований беспокоиться за ее исход. После операции вы будете здравствовать долгие годы. Сестра проведет вас в кабинет для осмотра. Ваш доктор говорил со мной и, кажется, согласился с моим мнением. Я убежден, что вы непременно должны дать себе шанс.

Далее все происходило, как объясняла миссис Кин. Флоренс провела несколько приободрившегося мистера Уиллоби в кабинет, доложила мистеру Фитцгиббону, что пациент готов к осмотру, не задерживаясь вернулась на свое место справа от двери и стала ждать их возвращения.

После осмотра мистер Уиллоби выглядел гораздо лучше, чем в первые минуты своего прихода. Доктор и его пациент на прощание пожали друг другу руки, и, поворачиваясь к Флоренс, мистер Фитцгиббон попросил:

— Сестра, проводите, пожалуйста, мистера Уиллоби к миссис Кин.

С леди Трамп все обстояло несколько иначе. Этой восьмидесятилетней даме по настоянию мистера Фитцгиббона была сделана удачная операция, возродившая леди Трамп к жизни, чем старушка была несказанно горда и получала исключительное удовольствие, утомляя родственников и знакомых бесконечным повторением истории своего сказочного выздоровления…

— А вы новенькая, — заметила старая дама, разглядывая Флоренс сквозь стекла старомодного пенсне в золотой оправе.

— Сестра Брайс выходит замуж.

— Гм… Я удивлена, что вы еще не замужем.

Проведя леди Трамп в кабинет доктора, первое, что услышала Флоренс, — это были слова опасения, которым благородная леди поделилась с мистером Фитцгиббоном:

— Эту девушку вам здесь долго не удержать. Слишком хорошенькая.

Он мельком окинул Флоренс холодным взглядом и без явного интереса произнес:

— Разумеется… Так, леди Трамп, расскажите о вашем самочувствии за то время, что я вас не видел.

Миссис Кин оказалась права: на пожилую даму ушло времени вдвое больше обычного. Кроме того, она вырядилась в совершенно неподходящую одежду. Знала же, что отправляется на осмотр, так нет, надела платье с бесконечным числом хитроумных застежек и крошечных пуговиц от шеи до пояса, а под платьем был каскад нижних юбок, и снимать все их Флоренс приходилось под аккомпанемент наставлений хозяйки. Лишь передав пациентку в заботливые руки миссис Кин, Флоренс с облегчением вздохнула.

— Не желаете ли чашку кофе, сэр? — осведомилась девушка, надеясь, что он согласится и она заодно сможет выпить и сама. — Мисс Поуэл еще не пришла.

— Да, спасибо, — не отрываясь от разложенных на столе записей, бросил он. — И вы выпейте тоже.

Мисс Поуэл была маленькой, худощавой, похожей на мышку, и мистер Фитцгиббон обращался с пациенткой очень мягко и вежливо, что немало поразило Флоренс. Вскоре маленькая леди, ободренная доктором, удалилась, и Флоренс, следуя указанию мистера Фитцгиббона, пригласила войти Сузи Кастл с матерью.

Девочка выглядела младше своего возраста, но на всем ее облике лежала печать старческой покорности, отчего душа Флоренс готова была разорваться на части. Впрочем, даже несмотря на смиренный взгляд, девчушка радовалась жизни, как здоровое дитя, и Флоренс сразу же поняла, что они с мистером Фитцгиббоном на дружеской ноге. Он шутил с девочкой и не старался ее удержать, когда та схватила с его стола ручку и принялась рисовать в большом рабочем блокноте.

— Ты не против лечь на несколько дней в больницу, Сузи? — поинтересовался он. — Тогда у меня будет возможность навещать тебя каждый день, мы даже сможем найти время, чтобы сразиться в шашки или в домино.

— Зачем в больницу?

— Ну, потому что в больнице гораздо удобнее за тобой наблюдать. Мы сделаем тебе рентген…

— И ты пойдешь со мной? Там всегда темно и страшно.

— Я буду рядом. Я там назначаю тебе свидание.

— Идет, — хихикнув, согласилась Сузи. Она протянула маленькую руку, и Флоренс, оказавшись к девочке ближе, взяла ее руку в свои ладони. На время ребенок задержал на медсестре изучающий взгляд. — А вы очень красивая. Вы уже встретили своего Прекрасного принца?

— Нет, но надеюсь, что вскоре это произойдет. — Флоренс легонько сжала в своей ладони маленькую ручонку. — Будешь моей подружкой на свадьбе?

— Конечно, буду. А вы за кого выйдете замуж? За мистера Фитцгиббона?

Мама Сузи что-то извиняющимся тоном пробормотала, а Флоренс рассмеялась.

— Нет, моя милая… А теперь давай одеваться — тебе пора, идти домой.

Был уже вечер, когда последний пациент покинул стены консультации и Флоренс наводила порядок, готовя кабинет к завтрашнему приему. Мистер Фитцгиббон, уходя, остановился возле нее.

— Вам понравилась работа, мисс Нейпир?

— Да, спасибо, сэр. Мне нравится встречаться с новыми людьми.

— Будем надеяться, что своего Прекрасного принца вы тоже скоро встретите, — вежливым голосом сказал мистер Фитцгиббон и очень аккуратно закрыл за собой дверь.

Флоренс недоумевала — неужели доктор уже задумывается о дне, когда им придется расстаться?

 

ГЛАВА ВТОРАЯ

Дни летели быстро. У мистера Фитцгиббона редко выпадала свободная минута, и, судя по всему, такой же режим работы ожидал и Флоренс. К концу недели она всесторонне ознакомилась со своими обязанностями, оказавшимися довольно разнообразными. Дважды по вечерам ей пришлось возвращаться в консультацию и помогать вести прием пациентов, которые не смогли или по какой-то причине не захотели явиться в дневное время. Однажды днем ее срочно вызвали в частную клинику готовить инструменты к биопсии, назначенной врачом одному из пациентов. Операционная там была такой же, как в больнице Коулберта, поэтому Флоренс сразу же почувствовала себя уверенно. На вопрос, здесь ли он проводит свои основные операции, мистер Фитцгиббон ответил:

— О Господи, конечно, нет! Только небольшие. Остальные в больнице Коулберта или в других крупных частных больницах.

К концу недели у врача с медсестрой установились нормальные рабочие отношения, однако сам мистер Фитцгиббон был для Флоренс такой же загадкой, как и в день их встречи. Мистер Фитцгиббон приходил и уходил, оставлял телефон на случай, если понадобится, но никогда не упоминал, куда направляется. Спроси ее, где он жил, и она не ответила бы. Он мог жить где угодно — хоть на Луне. Он также не проявлял особого интереса к ее персоне. В конце недели он, правда, осведомился, хорошо ли она устроилась у миссис Твист и устраивает ли ее работа. Вопрос этот смутил ее. Мистер Фитцгиббон сказал, что на уикэнд она свободна и при желании может поехать домой. Однако вечером в пятницу обстоятельства переменились. Последний пациент покинул консультацию только в шесть. Флоренс опоздала и на свой поезд, и на следующий, а тот, что шел за ним, прибывал в Шерборн слишком поздно. Флоренс не хотелось заставлять отца так поздно встречать ее на вокзале.

Перед уходом она пожелала мистеру Фитцгиббону спокойной ночи.

— Едете домой, мисс Нейпир? — поинтересовался он.

Да, она едет домой, но только завтра утром, довольно резко ответила она.

Ничего больше не сказав, он лишь окинул ее задумчивым взглядом. Флоренс была уже у двери, когда услышала вслед:

— Надеюсь, вы вернетесь в воскресенье вечером? В понедельник утром к девяти часам нам нужно быть во всеоружии. — Предполагалось, что его напутствие будет принято без возражений.

Как замечательно вновь оказаться дома! На кухне за чашкой кофе, пока мать чистила морковь, а миссис Бакетт вертелась поблизости, боясь пропустить что-нибудь важное, Флоренс рассказывала обо всем, что произошло за неделю.

— Работа у мистера Фитцгиббона тебе по душе? — спросила мать.

— О, конечно! У него ведь обширная практика, есть свое отделение в больнице Коулберта, и, похоже, его частенько приглашают на консилиумы.

— Он женат? — бесхитростно осведомилась миссис Нейпир.

— Понятия не имею, мама. Если честно, я совсем ничего не знаю о нем, да и вообще это не тот человек, чтобы наводить о нем справки.

— Конечно, нет. Но ведь могла же об этом обмолвиться его регистраторша. Или еще кто-нибудь…

— Все, кто его окружает, упоминают о нем, только когда речь идет о работе. Может, ничего не знают, а может, их попросили держать язык за зубами…

Уик-энд пролетел быстро. Флоренс вскопала огород, прогулялась с Хиггинсом, поучаствовала в хоре на воскресной службе, напекла гору кексов для чаепития, которое на неделе собиралось устраивать Общество матерей, и посетила подруг, на каких хватило времени, — не успела она оглянуться, как пришел воскресный вечер и, к ее сожалению, пора было возвращаться в Лондон. Она вновь оказалась в доме миссис Твист, где ее ждал приготовленный доброй хозяйкой ужин, и стала готовиться к предстоящей неделе. Хорошо, думала Флоренс, что работа ей не давала скучать и каждый день готовил что-то новое.

В понедельник ничего особенного не намечалось. Увидев утром мистера Фитцгиббона за рабочим столом, Флоренс пришла в некоторое замешательство. Он довольно любезно пожелал ей доброго утра, но по всему было видно, что врач клевал носом, то и дело отрываясь от записей.

— Вы, очевидно, полночи провели здесь, — сухо произнесла Флоренс, глядя на его утомленное, небритое лицо, помятые брюки и свитер с высоким воротом. — Пойду приготовлю вам кофе.

Выскользнув из комнаты, она по возможности тихо закрыла за собой дверь, на кухне поставила греться чайник, положила в чашку растворимого кофе, щедро добавила сахару и молока, взяла коробку сдобного печенья, которую они с миссис Кин держали на одиннадцатичасовой чай, и понесла поднос в кабинет врача.

— Вот, — добродушно произнесла она, — кофе для вас. Первая пациентка будет только в половине десятого. Так что после кофе отправляйтесь домой и приведите себя в порядок. Ведь это будет очередной осмотр, да? Вы даже успеете немного вздремнуть.

Мистер Фитцгиббон покорно внял ее словам и выпил кофе, пытаясь вспомнить, когда в последний раз ему вот так велели пить кофе и идти домой. У него в памяти всплыли яркие воспоминания о далеком детстве, о том, как Нэнни стояла над ним, пока он пил горячее молоко.

Сам себе удивляясь, он последовал совету Флоренс, и, когда она вернулась в кабинет с пачкой бумаг, мистера Фитцгиббона там уже не было. Ровно в половине десятого он, в элегантном темно-сером костюме и темном дорогом галстуке, уже, однако, сидел на рабочем месте без каких-либо признаков бессонной ночи. Казалось, он помолодел лет на десять, отметила про себя Флоренс, украдкой за ним наблюдая. «Интересно, сколько ему лет?» — размышляла она.

У миссис Доумор-Пью несколько лет назад вырезали грыжу, и пациентка пришла на проверочный осмотр. На ее тощей, как скелет, фигуре болтался какой-то странный балахон, который было одинаково долго и снимать, и надевать.

Разговор шел на тему «пожалейте меня, бедняжку», как про себя подметила Флоренс. Наклеенные ресницы дамы то и дело взмывали вверх, когда та стреляла глазами в мистера Фитцгиббона, но он оставался равнодушным к ее знакам внимания. Сказав ей, что находит ее здоровой, врач посоветовал пациентке больше двигаться, хорошо питаться и найти себе интересное занятие.

— Но я боюсь съесть лишнюю ложку, — заявила пациентка. — Я же не молодая девушка из тех, что вас окружают. Это им нужно питаться три раза в день. — Она устремила взгляд на идеальную фигурку Флоренс. — Если хорошо сложен, тогда, конечно…

Флоренс ничем не выдала внутреннего всплеска эмоций, но, оставаясь внешне спокойной, избегала взгляда мистера Фитцгиббона.

— Все равно, — вежливо настаивал он, — вам следует разумно питаться. Юношеская стройность с возрастом превращается в худобу.

— Ну, об этом мне еще рано беспокоиться, — с деланной улыбкой сообщила она.

Учтиво улыбаясь, мистер Фитцгиббон на прощание пожал ей руку.

Когда Флоренс убирала в кабинете, мистер Фитцгиббон молча за ней наблюдал.

— Пригласите сэра Персивала Уоттса, — сказал он наконец и, взглянув на часы, добавил: — Минут десять вы свободны и можете выпить кофе. Я тоже выпью, но перед следующим пациентом. Кто там у нас? — он заглянул в пачку лежавших перед ним карточек. — Мистер Симпсон. Пришли результаты его анализов. Ему необходима операция.

Когда Флоренс вошла в кабинет, сэр Персивал уже собирался уходить, и девушка пригласила войти мистера Симпсона. Кивком мистер Фитцгиббон дал ей понять, чтобы она занялась своими делами в процедурном кабинете, пока он поговорит с пациентом. Сначала до нее доносился приглушенный звук их голосов, который вскоре смолк. Она обернулась и увидела, что мистер Фитцгиббон наблюдает за ней, прислонившись к двери.

— Если меня будут спрашивать — я в больнице Коулберта. Вернусь часа через два. Сегодня вечером можете уйти вовремя. В свободные вечера вам, наверное, хочется куда-нибудь пойти?

— Мне? Нет, мне некуда пойти, вернее, не с кем… Большинство моих друзей покинули больницу Коулберта или обзавелись семьями. Да и вообще после ужина у меня почти не остается времени.

— Я предупреждал вас, что рабочее расписание здесь неустойчиво. Завтра днем, если хотите, на несколько часов можете уйти с работы. У меня операция в больнице Коулберта, мне будет ассистировать штатная медсестра. Но прошу вас вернуться к шести вечера — у нас новый пациент.

С этими словами он удалился.

— Хоть бы раз сказал «спасибо», — пробормотала сама себе Флоренс.

Если не считать нескольких фраз, касающихся работы, то за весь день лично ей он не сказал ни слова, лишь перед уходом проводил кратким «спокойной ночи». Он, наверное, устал, решила Флоренс, наблюдая за тем, как мистер Фитцгиббон переходит дорогу, направляясь к машине. А дома жена, должно быть, приготовила ему вкусный обед. Флоренс взглянула на часы. Правда, для обеда еще рановато, очевидно, его ждет прекрасное вечернее чаепитие. Такому крупному мужчине, однако, нужно много хорошей и калорийной пищи. Флоренс уже подбирала для него в уме меню: суп, порция жаркого с гарниром из печеного картофеля и свежими овощами, а на десерт фруктовый пирог. Например, с ревенем. В выходные у них дома в Гассидж-Толларде было принято готовить пирог с ревенем, щедро политый сметаной. Частная практика в консультации, операции в больнице должны давать мистеру Фитцгиббону приличный доход, и работу по дому вместо жены, видимо, выполняет прислуга. А за детьми следить наверняка приставлена няня, продолжала фантазировать Флоренс. У него, скорее всего, два мальчика и девочка… От фантазий Флоренс оторвал голос миссис Кин:

— Ты идешь домой? Сегодня был легкий день, правда? А вот назавтра назначен вечерний прием…

Флоренс начала переодеваться.

— Я знаю. Мистер Фитцгиббон отпустил меня на дневное время, но просил вернуться к шести вечера.

— А он не сказал тебе, кто придет? Нет? Значит, забыл. Великая театральная знаменитость. Но, естественно, записана она под именем мужа. — Миссис Кин проверяла, закрыты ли окна и двери. — Довольно крутая дамочка. — Несмотря на то, что миссис Кин давно работала у мистера Фитцгиббона, она частенько прибегала к хлестким выражениям и даже перевирала медицинские термины, чем грешила в молодости.

Флоренс, облачаясь в юбку со свитером, рисовала в своем воображении образ красивой, однако не первой молодости актрисы, которая очень много курила, отчего у нее появился опасный кашель…

На следующий день после утреннего приема Флоренс, все убрав, собралась уходить.

— Не забудьте, ровно в шесть, — напомнил ей мистер Фитцгиббон.

Флоренс весело кивнула. Впереди у нее было целых шесть свободных часов, впрочем, расписанных по минутам. На ланч у миссис Твист Флоренс не рассчитывала. Она поест где-нибудь в другом месте. Она обежит магазины на Бромптон-роуд, заскочет в «Харродз», немного прогуляется в парке, выпьет чашечку чаю и как раз вовремя вернется в консультацию.

Выполнив намеченную программу и значительно взбодрившись, Флоренс появилась на рабочем месте на десять минут раньше положенного времени. Но врач все равно был уже на своем посту.

Со свойственной ему холодной учтивостью поприветствовав ее, он произнес:

— Вам придется не отходить от пациентки, мисс Нейпир. — И он вновь взялся за авторучку.

Миссис Кин в консультации не было, и, когда раздался звонок в дверь, ожидавшая пациентку в приемной Флоренс открыла сама. Хоть она и не была заядлой театралкой и почти не смотрела телевизор, тем не менее вошедшую даму узнала сразу. Та была не первой молодости, но все еще выглядела великолепно: искусный макияж, изысканный туалет и тонкий неотразимый аромат духов. Проходя в приемную мимо Флоренс, дама легким кивком ее поприветствовала.

— Надеюсь, мне не придется ждать, — объявила она. — Уведомьте мистера Фитцгиббона, что я пришла.

Флоренс опустила свой точеный носик.

— Мистер Фитцгиббон уже ждет вас. Если вы минуту посидите, я доложу ему, что вы здесь.

Флоренс постучала в кабинет и, войдя, закрыла за собой дверь.

— Пациентка пришла, сэр.

— Прекрасно, пригласите ее войти и останьтесь сами.

Следующие полчаса были трудными. Никого не обрадует известие, что у него рак легких, однако, за редким исключением, люди встречают такое известие мужественно, по крайней мере внешне. Тщательно осмотрев пациентку, мистер Фитцгиббон сообщил ей диагноз в самой мягкой форме, после чего на врача обрушился шквал обвинений, поток слез и артистических угроз покончить с собой.

Держа наготове чашку чаю и бумажные салфетки, Флоренс ежилась от жалобных воплей актрисы, оплакивающей свое потерянное здоровье, рухнувшую карьеру и испорченную внешность.

Воспользовавшись наконец паузой в ее словоизлияниях, мистер Фитцгиббон ласково произнес:

— Дорогая моя, ваш зритель ничего не заподозрит, если вы сами не захотите об этом рассказать. При вашей известности, полагаю, вы без ущерба для себя можете не появляться на сцене пару месяцев. И ваш внешний вид ничуть не пострадает: ваша… э-э-э… неувядаемая красота целиком в вашей власти. Волнение и беспокойство вредят гораздо больше любой операции.

Новый приступ рыданий, грозящих перейти в истерику, Флоренс взяла на себя. Подождав, пока девушка успокоит пациентку, врач добавил:

— Предлагаю вам как можно быстрее выбрать больницу, и в течение ближайших трех недель я вас прооперирую.

— Вы уверены, что сможете мне вернуть здоровье?

— Если это в моих силах, то да.

— Я не стану калекой?

Его взгляд при всем хладнокровии выражал удивление.

— Я не калечу своих пациентов. Мне часто приходится делать такие операции, и они дают, как правило, хорошие результаты.

— Мне нужен особо тщательный уход, я очень чувствительный человек.

— Любая частная больница Лондона вам это гарантирует. Сообщите мне, когда примете решение, я сделаю необходимые приготовления.

Мистер Фитцгиббон встал, вежливо попрощался с дамой, и Флоренс проводила ее к выходу.

Когда девушка вернулась в кабинет, он все еще сидел за столом. Бросив на нее взгляд, он произнес:

— Теперь вы поняли, почему у нас трудная работа? В больнице Коулберта раз десять в неделю мне приходится сталкиваться с подобными случаями, но никто не позволяет себе таких выходок.

— Видите ли, — Флоренс решила быть беспристрастной, — она известная личность.

— Каждая мать по-своему известная личность в семье, и многие из них оказываются перед лицом опасности. А что же тогда говорить о матерях-одиночках или немолодых женщинах, на попечении которых престарелые родители?

Флоренс невольно присела напротив него за столом.

— Никогда не думала, что вы так…

— Что — так?

— Думаете о людях. Нет, конечно, врачи, и особенно хирурги, должны думать о людях, но вы… — она запнулась, подбирая нужное слово, однако веселая усмешка мистера Фитцгиббона вогнала ее в краску.

— Какое счастье, мисс Нейпир, — добродушно заметил он, — что мое жизненное благополучие не зависит от вашего лестного обо мне мнения!

Флоренс вскочила со стула.

— Простите, не знаю, почему у меня это вырвалось, — сказала она, после чего быстро нашлась и добавила: — Я всегда говорю не подумав. Отец не зря меня учил…

— О, не стоит из-за этого переживать. Уверен, вы никогда не говорите ничего такого, что могло бы оскорбить человека в лучших чувствах.

Флоренс уже открыла рот, чтобы надерзить, но подумала и спросила, подавив эмоции:

— Ожидаете еще кого-нибудь, сэр, или мне можно начинать уборку?

Он оставил ее вопрос без внимания.

— Вы намерены покинуть нас в конце месяца? — небрежно осведомился он.

— Покинуть? Вас? Нет… — у нее перехватило дыхание. — А вам бы хотелось?.. Я, наверное, раздражаю вас? Не всегда люди ладят друг с другом, — философски заметила она. — Знаете ведь, бывает взаимная антипатия.

Лицо его оставалось серьезным, но глаза искрились смехом.

— Не имею ни малейшего желания с вами расставаться, мисс Нейпир. Вы меня очень устраиваете. Вы проворная, чуткая и, похоже, нравитесь пациентам. К тому же безропотно принимаете все неудобства, связанные с режимом нашей работы. Мы должны друг с другом поладить. — С этими словами он встал. — Заканчивайте свои дела, а потом мы с вами где-нибудь пообедаем.

Флоренс в удивлении вскинула на него глаза.

— Вы — со мной? Но меня ждет в духовке ужин миссис Твист…

Врач протянул руку к телефону.

— Значит, я попрошу его вытащить, иначе он станет несъедобным. — Махнув своей крупной рукой, врач добавил: — Минут через пятнадцать я закончу записи и буду вас ждать.

Повода ему возразить у нее не нашлось, и Флоренс, скрывшись в процедурном кабинете, принялась за дело. Пятнадцать минут — это не так уж много, подумала она, а нужно было простерилизовать почти все инструменты, что, правда, вполне могло подождать до завтрашнего утра. Флоренс трудилась с привычной быстротой, и вскоре, вновь чистый, кабинет засверкал. В приемной тоже кое-что требовалось поправить: по дороге к выходу последняя пациентка, дав волю чувствам, раскидала все подушки. Аккуратно уложив подушки на место, Флоренс шмыгнула в гардеробную, где молниеносно привела в порядок прическу и лицо, выскользнула из униформы, надела платье-джерси, подходящий к нему жакет, обула туфельки на низких каблуках, прихватила сумочку и поспешила в кабинет врача.

Мистер Фитцгиббон, засунув руки в карманы, смотрел в окно. Услышав, что она вошла, он обратился к ней через плечо:

— Вам нравится жить в Лондоне?

— Я бы не сказала, что я здесь живу. Я здесь работаю, а в свободное время езжу домой. Когда я работала в больнице Коулберта, после дежурств я много гуляла по городу, но тем не менее в Лондоне я никогда не чувствовала себя как дома.

— Предпочитаете деревню?

— Да. Хотя жить где-нибудь в окрестностях Лондона или, скажем, здесь, — она указала на улицу за окном, — пожалуй, тоже было бы неплохо.

Он открыл ей дверь, они вышли, и он запер дверь на ключ.

— Вы живете в Лондоне? — поинтересовалась Флоренс.

— Преимущественно да. — В его тоне слышался холодок, и она не решилась расспрашивать дальше. Проследовав за ним, она молча села в машину.

Прежде она никогда не ездила в «роллс-ройсе» и была поражена его размерами. Точь-в-точь такой же внушительный, как хозяин, про себя отметила она.

— Автомобиль вам под стать, — проговорила Флоренс вслух.

— Почему же? — удивился он, а «роллс-ройс» плавно катил по тихим улицам.

— Ну, во-первых, из-за величины. — Она запнулась. — И, конечно же, из-за благородного вида.

Мистер Фитцгиббон слегка улыбнулся.

— Смею надеяться, что я несколько вырос в ваших глазах.

Она не сумела найти подходящего ответа и поэтому перевела разговор на другую тему:

— А куда мы едем?

— В Вуберн-Коммон. Отсюда полчаса езды. Слышали про «Чекерс-инн»? Я заказал там столик.

— О, это за городом?

— Да. Боюсь, это единственное, что я могу вам предложить, учитывая вашу привязанность к сельским местам.

— Ни к чему было так обо мне беспокоиться. Неподалеку от Уимпол-стрит полно маленьких кафе, ну, не совсем рядом, но на близлежащих улочках.

— Я буду иметь в виду… Мне почему-то вспомнилась миссис Твист. Она всегда просит перед тем, как к ней войти, удостовериться, не выскочил ли кот.

— А-а, Бастер. Она к нему очень привязана. Чудесный кот, но наш Чарли Браун все равно лучше. Вы любите кошек?

— Да, у нас тоже есть кошка. Она прекрасно уживается в компании с нашей собакой.

— А у нас есть ньюфаундленд Хиггинс. Он уже старый. — Флоренс молча уставилась на дорогу. В голове у Флоренс звучали его слова «у нас тоже…».

Мистер Фитцгиббон терпеливо ждал следующего вопроса, заранее зная, каким он будет.

— Вы женаты? — наконец осведомилась Флоренс.

— Нет. А почему вы спрашиваете?

— Ну, если бы вы были женаты, вам следовало бы взять с собой жену… Наверное, я кажусь вам дурочкой?

— Нет, что вы, но неужели я похож на человека, который приглашает с собой девушку, когда дома его ждет жена?

Флоренс скосила глаза на невозмутимый профиль мистера Фитцгиббона.

— Нет.

— Ваше «нет» — а ведь у вас еще не сложилось обо мне определенного мнения — звучит для меня как наивысшая похвала.

После нескольких минут молчания она тихо проговорила:

— Простите, мистер Фитцгиббон, если я действую вам на нервы.

— Напротив, в противовес вашему обо мне мнению меня не так-то легко вывести из себя. Ну вот мы и на месте. Надеюсь, вы проголодались?

Они остановились у великолепной гостиницы «Чекерс». Выйдя из машины, Флоренс направилась ко входу, но по дороге задержалась, чтобы насладиться глотком свежего сельского воздуха. Конечно, это не Дорсет, но и с Уимпол-стрит не сравнить, подумала она. Ресторанчик выглядел также замечательно; их столик стоял у окна. Приветливый официант, обратившийся к мистеру Фитцгиббону по имени, предложил им утку под острым розовым соусом и портвейн, уверяя, что утка непременно им понравится.

Мистер Фитцгиббон спросил у Флоренс, не начать ли им с паштета из омаров с огурцами, и она, решив, что это будет вкусно, согласилась.

Флоренс мало разбиралась в винах, поэтому поверила мистеру Фитцгиббону, что предложенное ей понравится. Вино действительно оказалось отменным, особенно в сравнении со столовым вином, которое бывало по выходным на столе викария. Ее совершенно непосредственный восторг от души позабавил мистера Фитцгиббона.

— Но разных вин, наверное, столько, — добавила она, — что для тех, кто в этом знает толк, всегда есть из Чего выбрать.

С серьезным видом он согласился с ней и только заметил, что предложенное ей марочное вино относится, по его мнению, к лучшим.

Успешно разделавшись с паштетом и уткой, которые ей очень понравились, Флоренс приступила к глазированному фруктовому торту и сливкам и уже разливала по чашкам кофе, поддерживая разговор, приличествующий хорошо воспитанной дочери викария, а мистер Фитцгиббон, который находился в приподнятом, на удивление, настроении, ни в чем ей не перечил. Первой на часы взглянула Флоренс и воскликнула:

— Какой ужас! Посмотрите, который час! — С виноватым видом она добавила: — Надеюсь, у вас не было никаких планов на вечер. Уже почти десять. — И в том же тоне продолжила: — Было так приятно пообщаться…

— После работы каждому человеку следует отдыхать, — мягко заметил мистер Фитцгиббон.

Когда они подъехали к дому миссис Твист, часы на ближайшей церкви пробили одиннадцать. Флоренс отстегнула ремень безопасности, рассыпаясь в благодарностях, а мистер Фитцгиббон, не обращая на них никакого внимания, помог ей выйти из машины, после чего взял у нее ключ, отпер дверь и отступил, пропуская ее. В этот момент перед его могучей фигурой она ощутила себя совсем беззащитной.

— Мне кажется, нет необходимости называть вас мисс Нейпир, — ласково произнес он. — Я бы хотел звать вас просто Флоренс.

— Конечно, пожалуйста. — Она широко улыбнулась ему. Дружественный тон так ее тронул, что она чуть было не рискнула узнать его имя. Однако его холодный взгляд вовремя ее остановил, она в замешательстве закашляла, еще раз поблагодарила его за вечер и взяла у него ключ от входной двери.

Он открыл и подержал для нее дверь.

— Не забудьте о Бастере, — напомнил он, аккуратно закрывая дверь за Флоренс.

Она замерла на месте, прислонясь спиной к двери и прислушиваясь к урчанию удалявшейся машины. Бастер, которому не удалось вырваться на ночную прогулку, подождал, пока девушка поднимется по лестнице, после чего проследовал за ней и вспрыгнул на кровать. Хотя это строго-настрого запрещалось коту, Флоренс никогда его не прогоняла.

Если Флоренс рассчитывала, что после проведенного вместе вечера отношения у них станут более непринужденными, ей пришлось испытать разочарование. Разве что обращаться он к ней стал по имени, но для него, казалось, она по-прежнему была «мисс Нейпир». Она сама не знала, чего ждала, однако ее не покидало ощущение разрушенных надежд. Все это глупости, решила она для себя и всякий раз старалась не упустить случая и назвать его «сэром», что мистера Фитцгиббона в глубине души только забавляло.

Близился очередной уик-энд; непредвиденных задержек не случилось, и Флоренс успела на вечерний поезд. Отец остановил машину у полуоткрытых дверей дома, который в вечерних сумерках в самый разгар мая выглядел чрезвычайно приветливо. Флоренс вошла и прошмыгнула из широкого коридора в кухню, где стряпала ее мать.

— Макароны с сыром! — радостно воскликнула Флоренс. — Привет, мамочка! — Девушка обняла мать, потом на шаг отступила и обвела ее взглядом. — Ты не слишком устаешь? Мисс Пейн тебе помогает?

— Да, даже очень помогает. И я чувствую себя прекрасно. А как у тебя дела?

— Устроилась я замечательно, работа довольно интересная, и миссис Твист ко мне очень добра.

— А мистер Фитцгиббон?

— О, он очень занятой человек, мама. Помимо работы в разных больницах у него огромная практика, он ездит…

— Тебе он нравится, детка? — прямо спросила мать.

— Он очень внимателен к своим служащим, — прощебетала Флоренс. — Сходить за папой? Он пошел в гараж.

— Пожалуйста, милая. — Миссис Нейпир проводила Флоренс взглядом, размышляя о том, почему дочь пропустила ее вопрос мимо ушей.

Выходные, как всегда, пролетели быстро, но, сев в поезд в Шерборне, Флоренс поймала себя на мысли, что с нетерпением ждет предстоящей рабочей недели. Высунувшись из окна вагона, чтобы проститься с отцом, она так ему и сказала:

— Мне очень интересно работать у мистера Фитцгиббона, папочка, я встречаюсь со столькими людьми.

Викарий не замедлил передать эти слова своей жене.

— Это просто замечательно, — заметила миссис Нейпир. Может, через неделю, подумала она, дочь больше расскажет о мистере Фитцгиббоне. Материнское чутье подсказывало миссис Нейпир, что здесь что-то не так, недаром дочь едва обмолвилась о враче.

Между тем мысли Флоренс были целиком заняты мистером Фитцгиббоном — возможно, потому, что она до сих пор не могла для себя решить, нравится он ей или нет, несмотря на то, что он угостил ее таким великолепным обедом. Солнечным майским утром девушка шла на работу, и даже Лондон, по крайней мере район Уимпол-стрит, пробуждал в ней радостное чувство. Миссис Кин в консультации еще не было. Флоренс прибрала процедурный кабинет, открыла окна, подготовила все для утреннего кофе, наполнила чайник, думая, что они с миссис Кин выкроят минутку, чтобы попить чаю, и отправилась взглянуть в регистрационный журнал.

Первый пациент был назначен на девять утра. Первичное обследование, а значит, отметила про себя Флоренс, прием продлится довольно долго. Два других придут на проверочный осмотр. Флоренс вскоре узнает их истории. Следующая запись, сделанная рукой миссис Кин, Флоренс насторожила: в журнале был указан только адрес — знаменитый дом, открытый для посетителей. И Флоренс, как только регистраторша пришла на работу, не удержалась от расспросов.

— О да, дорогая, — заглянув ей через плечо, сказала миссис Кин, — пациентам не обязательно приходить сюда, иногда мистер Фитцгиббон посещает их на дому. Сразу после этого он едет в больницу Коулберта. Давай поглядим, похоже, сегодня он проведет там целый день; по понедельникам он частенько возвращается туда еще и вечером, чтобы проверить состояние больных после операции. Итак, днем у нас только леди Хэмптон, причем не раньше половины четвертого. — С этими словами миссис Кин повесила на вешалку жакет и поправила старомодную прическу. — Еще есть время выпить чаю.

Первая пациентка появилась минута в минуту, но, к несчастью, мистера Фитцгиббона пока не было на месте. Миссис Кин обменивалась с пациенткой дежурными фразами о здоровье и о погоде, когда раздался телефонный звонок. Флоренс вошла во врачебный кабинет и сняла трубку.

— Пришла миссис Пик? — Это был один из тех дней, когда на мелкие учтивости мистеру Фитцгиббону не хватало времени.

— Да, сэр.

— Я буду через десять минут. Займите ее, ладно? — И, прежде чем Флоренс успела ответить «да, сэр», в трубке раздались гудки.

Миссис Пик была худощавой, суетливой дамой, за ее прекрасными манерами проглядывал страх. Провожая ее в кабинет, Флоренс ей объяснила, что мистер Фитцгиббон просит взвешивать первичных пациентов перед приемом, измерять им давление и так далее. Тем же ласковым тоном девушка продолжала говорить о том о сем, делая записи в медицинской карточке. Прошло уже больше десяти минут, но, к счастью, когда медсестра заканчивала свой монолог, над входом во врачебный кабинет загорелась красная лампочка.

— А теперь, миссис Пик, пройдемте сюда. Думаю, что все необходимое я уже сделала.

Когда они вошли в кабинет, у мистера Фитцгиббона был такой вид, будто он сидел там по меньшей мере полчаса. Его «доброе утро, миссис Пик» прозвучало в нужном тоне — вежливо и уверенно. Взяв у Флоренс записи, врач, со свойственной ему учтивостью, сказал:

— Благодарю вас, сестра. Будьте любезны, подождите немного.

Уже позже, провожая миссис Пик, Флоренс не могла не признать, что мистер Фитцгиббон открылся ей с совершенно другой стороны, о которой она не подозревала. Слово за слово он выведывал у дамы симптомы болезни, делая это непринужденно, с сочувствием, чем сумел расположить к себе пациентку. Закончив с вопросами, он коротко изложил, что следует предпринять.

— Все довольно просто, — заверил он ее. — Я изучил снимки, которые прислал ваш врач, и считаю, что смогу удалить небольшой участок ваших легких, так что очень скоро вы будете совершенно здоровы. — Потом мистер Фитцгиббон заговорил о больницах и о том, на какое число удобнее всего назначить операцию, после чего сам проводил даму до двери и с доброжелательной улыбкой пожал ей руку.

Широко улыбаясь, миссис Пик направилась к выходу. У дверей она сжала руку Флоренс со словами:

— До чего же замечательный человек ваш доктор, и главное, знаете что, — я ему целиком доверяю.

Перед следующим пациентом оставалось немного времени, чтобы всем выпить кофе. Флоренс, очень расположенная к мистеру Фитцгиббону, однако, вскоре поняла, что рассчитывала на его внимание совершенно напрасно.

— Благодарю вас, — сказал он, не поднимая глаз. — Когда появится мистер Крэнуэлл, проводите его ко мне. А пока вы свободны.

Прием третьего пациента также прошел без Флоренс. Осторожно заглянув в процедурный кабинет и убедившись, что он свободен, девушка начала прибирать. Если мистер Фитцгиббон сегодня настроен высокомерно, то уж лучше б он отправлялся домой вслед за последним пациентом, думала Флоренс. Она проводила и последнего — пожилого мужчину — до двери, когда мистер Фитцгиббон громко позвал ее из своего кабинета. Девушка покорно направилась к врачу.

— Вы мне понадобитесь. У вас пять минут, чтобы привести себя в порядок. Жду вас в машине.

Она влетела в гардеробную, припудрила лицо, поправила шапочку и проверила, нет ли пятен на ее униформе. Неужели она что-то натворила? Или забыла сделать? Может, кто-то из пациентов остался ею недоволен? А может, у него появился соперник и он не смог провести вечер с возлюбленной? Возможно, они поссорились… Флоренс продолжала бы строить догадки, если бы в гардеробную не заглянула миссис Кин.

— Он в машине…

Флоренс подошла к машине, он изнутри открыл девушке дверцу. Избегая его взгляда, Флоренс села, а когда машина тронулась с места, молча уставилась на дорогу.

Со спокойным видом миновав транспортную развязку, он обратился к Флоренс:

— Могу себе представить, что вы думаете, Флоренс.

Ага, значит, она все-таки опять стала Флоренс.

— В таком случае мне не придется спрашивать, куда мы едем, сэр.

Губы мистера Фитцгиббона слегка тронула улыбка.

— Конечно, нет. Сейчас вы сами поймете. Узнаете это место?

— Когда-то я ходила сюда с братьями.

— Здесь же проживает и хранитель музея, а его жена — моя пациентка. Она недавно выписалась из больницы. Ей семьдесят два года. Во время еды она случайно проглотила кусочек стекла и повредила себе пищевод. Я ее оперировал, и сейчас она поправляется. Я навещаю ее в последний раз, потом она будет регулярно приходить на осмотры в консультацию.

— Благодарю за разъяснение, — деловым тоном отозвалась Флоренс. — Что-нибудь еще мне следует знать?

— Нет, разве только то, что старушка довольно нервная, поэтому я взял вас с собой.

Вряд ли ее общество доставит даме удовольствие, объявила на это Флоренс, и больше они не проронили ни слова до самого места назначения.

Вот о чем стоит рассказать братьям в письме, думала Флоренс, следуя за мистером Фитцгиббоном через боковую дверь по элегантной лестнице в частные апартаменты. Дверь им открыл пожилой сгорбленный мужчина и, отступив в сторону, пригласил их войти. Флоренс, оглядевшись, остановила взгляд на пациентке.

Приятная маленькая дама сидела на стуле, возле которого уже занял место муж. Флоренс проводила ее в спальню, где мистер Фитцгиббон ее осмотрел и остался вполне доволен результатами. Когда девушка привела даму обратно в гостиную, мистер Фитцгиббон, стоя у окна, разговаривал с хозяином, восторгаясь открывающимся из окна видом.

— Не хотите ли немного прогуляться? — предложил хранитель музея. Флоренс очень рассчитывала, что мистер Фитцгиббон согласится. Этот достопочтенный пожилой мужчина мог поведать много интересного о доме-музее.

Однако мистер Фитцгиббон вежливо отказался.

— Мне нужно вернуться в больницу Коулберта, а сестре необходимо срочно быть в консультации.

Попрощавшись с хозяевами, они направились к машине.

— Я уже опоздал, — сказал мистер Фитцгиббон, открывая ей дверцу машины. — Я подвезу вас к консультации. Кажется, в половине пятого у нас назначена леди Хэмптон?

Флоренс села на пассажирское сиденье, мистер Фитцгиббон занял свое место за рулем, и машина тронулась.

— Может, вы лучше довезете меня до автобусной остановки? — участливо осведомилась Флоренс.

— Благодарю за беспокойство обо мне, Флоренс, но на машине мы быстрее попадем в консультацию.

Хоть чаще всего мистер Фитцгиббон оказывался прав, на этот раз судьба распорядилась иначе.

 

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Обратно в консультацию мистер Фитцгиббон решил ехать другим путем, в объезд центра. Флоренс впервые попала в эту часть города и поэтому была поражена, увидев узкие улочки, вдоль которых тянулись склады, маленькие кирпичные дома и мастерские, большей частью обветшавшие и брошенные. Кое-где попадались новые высотные многоквартирные постройки. Движение здесь было небольшое. Значительно сократив путь, они уже почти добрались до моста Тауэр, где, по всей видимости, мистер Фитцгиббон намеревался пересечь реку.

Флоренс глазела на заброшенную пристань и пакгаузы, окна которых были заколочены досками, а покосившиеся стены держались на деревянных подпорках; казалось, постройки вот-вот рухнут. Хорошо, что по другую сторону дороги стояли тоже старые дома. Впереди их машины ехал грузовик, доверху нагруженный металлоломом, и обогнать его не было никакой возможности. Мистер Фитцгиббон сбавил скорость, чтобы при необходимости быстро затормозить. Вдруг грузовик резко занесло в сторону, и он врезался в стену полуразрушенного склада, превратив его в груду развалин.

Мистер Фитцгиббон, схватив медицинскую сумку, выскочил из машины.

— Позвоните в полицию. Мы находимся на Роузмари-лейн. Закройте машину и следуйте за мной. — И он зашагал туда, где еще сыпались кирпичи и обломки металла. Под всем этим грузовика совсем не было видно.

Флоренс набрала три «девятки», кратко описала, что и где произошло, сказала, что вокруг, кроме нее и врача, никого нет, и попросила поторопиться, иначе те, кто был в грузовике, могут остаться погребенными в развалинах заживо. Потом она заперла машину и помчалась туда, где мистер Фитцгиббон, повесив пиджак на ограду, уже разгребал кирпичи, листы металла, стальные трубы и тому подобное.

— Они выехали, — без лишних слов сообщила Флоренс.

— Стойте на этом месте, — рявкнул мистер Фитцгиббон. — Я буду передавать вам обломки, а вы кидайте их назад — куда придется. Кабина должна быть где-то здесь.

Очень осторожно он приподнял металлический лист, так что кирпичная пыль фонтаном брызнула в сторону, и принялся выгребать из-под листа крупные и мелкие обломки кирпича, камней, бетона, передавая их Флоренс. Он то и дело останавливался, прислушивался.

Они оказались в столбе пыли. Вдруг Флоренс с чувством сказала:

— О, берегите руки! — но лучше бы она промолчала. Глупо было думать о синяках и царапинах, когда речь шла о спасении человеческой жизни, мелькнуло в голове у Флоренс. Вот только руки-то эти были не простые, а принадлежали замечательному хирургу…

Немного погодя мистер Фитцгиббон неожиданно остановился, и Флоренс, сжав в руках кусок бетона с торчащими из него проводами, замерла, прислушиваясь. Из-под развалин доносился слабый стон.

Мистер Фитцгиббон передал Флоренс очередные кирпичи.

— Ага, здесь! — радостно воскликнул он. — Еще немного — и мы у цели.

Через несколько минут он извлек еще один огромный кусок бетона, добравшись наконец до засыпанного пылью лица пострадавшего. Как раз в этот момент прибыла «скорая помощь», а вслед за ней — полицейская и пожарная машины.

Мистер Фитцгиббон, заглянув вниз, осторожно выпрямился.

— Все держится на металлическом листе, и придется разгрести кирпичи с камнями, чтобы вытащить человека.

Приехавшие помогли расширить отверстие в завале и приподнять металлический лист; они же передали мистеру Фитцгиббону необходимое оборудование. Он уже по шею спустился вниз, и Флоренс слышала, что он говорит с пострадавшим, который был ей едва виден.

— Мне нужно добраться до его ног. Не могли бы вы разгрести мусор с того конца? Как я понимаю, он оказался в своего рода туннеле. Похоже, голове человека ничего не угрожает, но мне нужно проверить, что у него с ногами. Кажется, их придавило. — И, через плечо обратившись к Флоренс, мистер Фитцгиббон сказал: — Мою сумку, Флоренс. Мне нужен шприц и ампула морфия.

Взяв лекарство, он отдал сумку обратно, а сам вновь нырнул вниз. Мужчины старательно расчищали мусор в указанном месте. Вот уже показался ботинок, за ним другой, и мистер Фитцгиббон склонился, чтобы обследовать ноги.

— Мою сумку, — вновь обратился он к Флоренс. — Скажите медикам, чтобы передали мне инструменты для операции, потом пробирайтесь сюда. Будете делать, что я скажу. — Он заговорил с двумя подошедшими к нему врачами, а Флоренс осторожно пробралась вниз к пострадавшему, который уже находился под действием морфия.

— Ну, кайф, — шептал человек. — Кажись, мне дали первоклассное лекарство. А как сюда попала такая красотка?

Места вокруг пострадавшего было мало, и врачу с медсестрой приходилось работать, чуть ли не касаясь друг друга лицом. Мистер Фитцгиббон наложил на колено пострадавшего жгут и непринужденно заметил:

— Флоренс — моя правая рука. Не девушка — картинка, верно? А когда смоет пыль, такая будет, что и вообще глаз не оторвать. Но вот что, старина, — мне придется отрезать тебе часть ноги. Ты даже ничего не почувствуешь. Когда же я сошью тебя в больнице, будешь как новенький… Чуть ниже колена, Флоренс. Начинайте, когда я скажу. И фиксируйте все изменения. — Он потянулся назад. — Пусть стекает… Будете держаться за свой конец и дадите мне иглу, хорошо?

Он делал свое дело, разговаривая с пострадавшим, когда же Флоренс повернулась и что-то из одежды у нее, порванное, затрещало, он произнес:

— Надеюсь, ничего жизненно важного, Флоренс?

Оперируемый на это сонно усмехнулся.

— Я для тебя уже старый, — пробормотал он, обращаясь к Флоренс. — А ты лучше приглядись к хирургу.

— Исполню — клянусь! — стиснув грязную ладонь в кулак, ответила Флоренс.

Мистер Фитцгиббон встрепенулся, и его обычно такое строгое, соответствовавшее всему его внушительному облику лицо сделалось совсем другим. Молодым и приветливым. Он подмигнул Флоренс.

— А теперь, старина, — сказал он пострадавшему, — мы тебя усыпим.

Он достал анестезирующий препарат, который всегда брал с собой, а Флоренс тем временем заняла человека разговором.

— Расскажите мне о себе. Вы женаты? Да? И наверняка есть дети… Трое? Я всегда считала, что три — это прекрасное число…

Она еще несколько минут задавала ему вопросы, пока человек окончательно не отключился. Тогда она поспешно убрала свою руку с его плеча и подалась вперед — готовая выполнять указания мистера Фитцгиббона.

Он действовал очень быстро. Его крупные руки в резиновых перчатках мягко и пластично орудовали скальпелем, ножницами, иглой.

— Медленно отпускайте, Флоренс, — наконец скомандовал он.

Она раскрутила жгут и постепенно расслабила его. Все держалось, как надо. Мистер Фитцгиббон протянул руку за бинтом, который его помощница уже приготовила.

— Какой у него пульс?

— Сильный, учащенный, ритмичный. Вы будете вытаскивать его?

— Да. Поддерживайте ему голову, пока сможете.

Мистер Фитцгиббон скрылся из ее поля зрения. Вскоре он вместе с другим медиком ползком забрались внутрь и приподняли туловище пострадавшего, в то время как третий держал его ногу. Флоренс, которой несколько минут пришлось удерживать голову и плечи пострадавшего в неподвижном положении, отчего ее руки ныли от напряжения, эти минуты показались часами. Наконец мужчину извлекли из покореженной кабины грузовика и, уложив на носилки, отнесли в машину «скорой помощи». Флоренс, согнувшись, уже выбиралась из завала наружу, когда вдруг сильная рука подхватила ее за талию и в два счета поставила на ноги.

— Подождите здесь, — распорядился мистер Фитцгиббон, а сам поспешил возобновить разговор с врачами «скорой помощи». Девушка стояла неподвижно, не имея ни малейшего желания сдвинуться с места.

Невероятно грязное, тело у нее ныло от усталости, в рот набилась пыль. Она мечтала о чашке чая и горячей ванне. А еще ей хотелось разрыдаться и со слезами облегчить душу.

Однако в ту минуту она ни того, ни другого позволить себе не могла. Вернулся мистер Фитцгиббон и, взяв ее под руку, отвел к машине.

— Садитесь, мне нужно попасть в больницу Коулберта одновременно с машиной «скорой помощи».

Поравнявшись с полицейской и пожарной машинами, он дал им знак ехать, и полицейская машина, включив световой сигнал и гудя сиреной, двинулась впереди них, а пожарная — следом за ними.

Они мчались почти на предельной скорости, и поток машин расступался перед ними, точно Красное море перед евреями. В другой раз Флоренс пришла бы в восторг.

— У него есть шанс выжить? — спросила она.

— Да. Думаю, других повреждений у него нет, хотя без рентгена что-либо утверждать нельзя. Я хочу взглянуть на его ногу, но мне понадобится Фортескью. Позвоните в больницу Коулберта, хорошо? И узнайте, сможет ли он подойти.

Мистер Фортескью, ортопед-консультант, когда его нашли, сказал, что целиком отдает себя в их распоряжение, и заверил, что сразу направит медсестру в операционную. Флоренс, передав разговор мистеру Фитцгиббону, уже собиралась положить трубку, когда он проговорил:

— Скажите им, что я прошу заказать к больнице такси — отвезти вас к миссис Твист. У вас нет ушибов или порезов?

— Кажется, нет.

— Проверьте. Если не уверены, посетите травматологическое отделение. — Он мимолетно усмехнулся. — К счастью, мы прибыли. — Он вышел и открыл ей дверцу. — Свяжитесь с миссис Кин. Я позвоню позже.

Поспешно направив девушку к ожидавшему ее такси, он удалился.

Таксист вышел и усадил Флоренс в машину.

— Несчастный случай, да, лапушка? — осведомился он. — Не ушиблась?

— Нет, со мной все в порядке, я только перепачкалась. Мы остановились, чтобы вытащить мужчину, которого придавило в грузовике. — Ее дрожавшие губы растянулись в улыбке. — Я вернусь на работу после того, как приведу себя в порядок. Если, конечно, сначала вы отвезете меня домой.

— Сию минуту, лапушка… Куда едем?

Доставив ее к месту, он помог девушке выбраться из машины. Флоренс попросила:

— Не могли бы вы подождать меня минуту? У меня нет с собой денег, я их сейчас вынесу…

— Обо всем уже позаботились, лапушка. Главный швейцар в больнице Коулберта… Так что идите домой, выпейте чего-нибудь горячего и ложитесь отдыхать.

Он проводил Флоренс к двери, постучал в нее дверным молотком, когда же появилась миссис Твист, по-отечески заботливо пропустил девушку вперед.

— Произошел несчастный случай, — сказал он. — Передаю ее в ваши любящие руки.

Флоренс его поблагодарила.

— Миссис Твист, конечно же, угостит вас чашкой чая.

— Нет, лапушка, уж лучше я поеду. Будь осторожна.

Миссис Твист, закрыв дверь, спросила:

— Что произошло? Вы ушиблись? Вы такая перепачканная…

— Со мной ничего не случилось. Если вы дадите мне какую-нибудь старую простыню, я сброшу одежду прямо здесь, иначе перепачкаю весь дом.

— Пожалуй, в этом есть смысл. — Шаркая ногами, миссис Твист принесла старую скатерть, расстелила ее в коридорчике на безукоризненно чистом линолеуме и попросила Флоренс встать на нее. С помощью миссис Твист девушка все с себя сняла.

— А эта вещь пропала, — заявила дама, указывая на униформу Флоренс, — сзади вырван целый клок. Хорошо, что никто не видел ваших панталонов.

У мистера Фитцгиббона, должно быть, такая возможность была, когда он вытаскивал ее из грузовика.

— Не могла бы я принять ванну и вымыть голову, миссис Твист?

— Конечно, милая, но только после чашки горячего и крепкого чая. А что, если вам немного поспать?

— Мне некогда. У мистера Фитцгиббона пациентка в половине пятого. Мне нужно подготовиться к приему.

— Вы еще не обедали? — Нет.

— Пока вы будете мыться, я приготовлю вам пару сандвичей. А теперь идите.

Позже, облачившись в купальный халат и комнатные тапочки, обмотав голову полотенцем, Флоренс устроилась на кухне вместе с миссис Твист, приготовившей чай с сандвичами. Выпивая чашку за чашкой, Флоренс рассказывала своей хозяйке о происшедшем, но вдруг спохватилась — она же должна была позвонить миссис Кин. Поскольку случай был исключительным, миссис Твист разрешила воспользоваться ее телефоном.

— Приезжай, когда сможешь, — прозвучал в трубке спокойный голос миссис Кин. — Выпьем чаю, а потом я позвоню в больницу Коулберта и узнаю, какие у мистера Фитцгиббона будут для нас распоряжения. Ты уверена, что с тобой все в порядке?

— Да. — Повесив трубку, Флоренс продолжила свой отчет об утреннем происшествии.

В консультации ее тоже ждал чай, и миссис Кин, при всей благовоспитанности, явно жаждала услышать о случившемся как можно подробнее.

— Одного не пойму, — заявила Флоренс, — почему мистер Фитцгиббон собрался его оперировать. Ведь мистер Фитцгиббон специализируется на торакальной хирургии.

— Верно, дорогая. Он специалист по операциям на органах грудной клетки, но может оперировать что угодно, а мистер Фортескью его давнишний друг и коллега. Мистер Фитцгиббон такой человек, что раз он что-то начал, то обязательно доведет до конца. — Она пододвинула Флоренс коробку печенья. — А ты, дорогая, — ты не ушиблась?

— Нет, но униформа порвана. Я зацепилась сзади юбкой за гвоздь или еще за что-то и вырвала целый клок. Миссис Твист сказала, что видела мои панталоны, а значит, и все видели.

— Панталоны? — удивилась миссис Кин. — Вот не думала, что девушки еще носят их. Теперь привыкли носить одни кружевные трусики.

— Ну да, но я не сказала об этом миссис Твист — она бы пришла в ужас.

— Думаю, никто ничего не заметил.

— Мистер Фитцгиббон вытаскивал меня из грузовика, а я выбиралась оттуда спиной к мистеру Фитцгиббону.

— Мистер Фитцгиббон — джентльмен, — заявила ее собеседница. — Еще чашку чаю? У нас в запасе около двадцати минут.

Флоренс готовила хирургические инструменты, которые могли понадобиться мистеру Фитцгиббону, когда он вернулся в консультацию и широко распахнул полуоткрытую дверь в процедурный кабинет. Если Флоренс после их утреннего происшествия и тешила себя слабой надеждой, что дистанция в их отношениях хоть немного сократится, то теперь ее постигло разочарование. Виц у мистера Фитцгиббона ничем не отличался от обычного — безукоризненно чистая рубашка, идеально приглаженные волосы и бесстрастная манера общения.

— Итак, сестра, надеюсь, ничего худого с вами не стряслось? Вы можете исполнять свои обязанности?

— Да. А как бедняга пострадавший? Какие у него еще повреждения?

— Несколько сломанных ребер, повреждение легких, перелом плечевой кости. Мы его быстро залатали. Он очень терпеливый малый.

— А что его жена?

— Она с ним. По крайней мере останется в больнице на ночь.

— А дети? — не унималась Флоренс.

— С бабушкой.

— Вот и хорошо. Кто-то все прекрасно организовал.

— Ну конечно, — согласился мистер Фитцгиббон, который сам обо всем распорядился. Он действовал с таким решительным видом, что никто не осмелился бы ему хоть в чем-нибудь возразить. Но он никогда не отступал и от усвоенной им холодной учтивости. — Будьте любезны, сообщите в деталях миссис Кин о своей порванной униформе, чтобы вам возместили ущерб. Не забудьте упомянуть и э-э-э… об остальной испорченной одежде.

Флоренс от смущения вспыхнула.

Больше о происшествии не было сказано ни слова. Флоренс вернулась в дом к миссис Твист, чувствуя себя немного не в своей тарелке. Мог хотя бы ее поблагодарить или выразить ей сочувствие — ведь она не каменная! Очень добросердечная по натуре, Флоренс решила, что у него в жизни что-то не сложилось и эта неудача сделала его черствым к окружающим людям. Хотя нет, тут же возразила она сама себе, вспомнив, какую чуткость он проявил к мужчине из грузовика. В самом деле, с ним он говорил совсем не так, как с ней. Разбирая постель, она пришла к выводу, что ей его жаль. Хорошо, если бы что-то… или кто-то нарушил его невозмутимое спокойствие. Под маской, возможно, кроется другой — приятный человек. Относиться к нему с пониманием, не отвечать холодностью на холодность, сочувствовать, если он даст ей понять, что в этом нуждается, — с таким похвальным решением Флоренс закрыла глаза.

На следующий день она пришла на работу исполненная добрых намерений, вот только воплотить их в жизнь не представилось возможности. Его распоряжения по отношению к девушке звучали резко и коротко, так что в таких условиях ей было трудно сохранять благожелательность и кротость. Тем не менее она принесла ему кофе и по-матерински заботливо уговаривала его выпить, восторгаясь чудесным утром и советуя в предстоящий уик-энд поехать за город, поскольку ему наверняка не хватает физической разрядки.

Он метнул на нее холодный взгляд.

— Приятно узнать, что вы беспокоитесь о моем здоровье, Флоренс, но, прошу вас, лучше направьте свою заботу на пациентов.

Вот и держись после этого добрых намерений…

В конце недели она убирала кабинет после приема, когда вошла миссис Кин.

— Мисс Пейтон, мистер Фитцгиббон. Она хочет вас видеть. — Регистраторша запнулась. — Я сказала, что вы собираетесь в больницу.

Сидя за столом, он поднял на нее глаза.

— Будьте любезны, миссис Кин, попросите ее войти. — Он покосился на полуоткрытую дверь в смотровой кабинет, где Флоренс раскладывала по местам инструменты. — Флоренс, вы пока мне не понадобитесь. Если вы еще не закончили, то, может, вернетесь немного погодя?

Тон его был вежливый, но без теплоты. Флоренс пересекла кабинет врача и как раз подошла к двери, когда дверь открыли с другой стороны. Краем глаза Флоренс увидела, что мистер Фитцгиббон поднялся с места, когда вошла незнакомая ей девушка. Нет, не девушка, поправила себя по-женски зоркая Флоренс. Вошедшей было лет тридцать, и выглядела она великолепно: искусный макияж, изысканно простой туалет. Она прошла мимо Флоренс, едва удостоив ее взглядом.

— Милый, мне просто необходимо было тебя видеть. Я знаю, ты не любишь, когда я прихожу к тебе на работу, но ты не был вчера на вечеринке, а мне так много…

Визгливый голос продолжал стрекотать, когда Флоренс неохотно закрывала за собой дверь, успев услышать слова мистера Фитцгиббона:

— Дорогая моя Элеонор, я рад, что…

— Кто это? — осведомилась Флоренс у миссис Кин, и та, пожав плечами, проговорила:

— Не могу тебе с уверенностью сказать, дорогая. Похоже, они с мистером Фитцгиббоном в дружеских отношениях. Она часто ему звонит, а иногда он ей. Она вдова, муж ее был совсем старик. Умер год или два назад. Довольно шустрая леди, везде успевает побывать.

— И она… то есть он… Они собираются пожениться?

— Что касается ее, то она готова в любой момент, но про него ничего не могу сказать, дорогая. Никогда не показывает своих чувств. Известная личность… Масса друзей… Может пойти, куда пожелает, но ни за что не узнаешь, что у него на душе. Надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду.

Пожалуй, Флоренс понимала.

— Но она совсем ему не пара, — не долго думая, сказала Флоренс.

— Да, дорогая, — кивнула миссис Кин, — ему нужна девушка, которая не будет его умасливать. Девушка вроде тебя.

— Меня? — Флоренс расхохоталась. — Вы собираетесь домой? А мне придется остаться и закончить уборку в процедурном кабинете. Надеюсь, их разговор не затянется. Я обещала быть в больнице Коулберта в семь часов.

— Ну да, ведь у тебя там наверняка много друзей. Я ухожу. Первый пациент завтра назначен на девять утра — первичный прием.

Миссис Кин ушла, а Флоренс села ждать на кухне. Минут через десять мистер Фитцгиббон со своей гостьей собрались уходить. Медсестра вышла к ним и, осведомившись, нужно ли ей запирать дверь на ключ, пожелала им спокойной ночи.

— Что это за девица? — из приемной Флоренс услышала голос Элеонор.

Интересно, подумала Флоренс, что ей ответил он. Пожав плечами, она продолжила работу и, закончив, тоже отправилась домой.

Поужинав в своей комнате, она быстро переоделась и поспешила на автобус, направляясь в больницу Коулберта. Мужчину, пострадавшего в грузовике, уже перевели из отделения интенсивной терапии. Благодаря тому, что Флоренс долгое время проработала в больнице, девушке без труда удалось добиться разрешения на посещение больного.

Он лежал обложенный подушками на кровати, вид у него был куда хуже прежнего, но чувствовалось, что он уверен в своем выздоровлении. С ним была его жена: маленькая, худенькая женщина. За неприметной внешностью угадывался такой же сильный, как и у мужа, характер. Девушка зашла на минутку, поставила принесенные ею цветы в вазу, выразила удовольствие видеть его на пути к выздоровлению и собралась уходить.

— Он жив благодаря вам и этому замечательному доктору, — проговорила жена больного, когда Флоренс открыла рот, чтобы попрощаться. — Благослови вас Бог, вы спасли мне мужа. И этого доктора пусть Бог наградит. Он такой джентльмен, каких свет не видывал. Привез меня сюда, устроил все, как нужно, позаботился о детях. Я уж не говорю про деньги. Конечно, он дал в долг, но при первой возможности мы ему вернем. А наличные сейчас как никогда кстати.

Да, мистер Фитцгиббон — закрытая книга, заключила Флоренс, собираясь ложиться спать. И, похоже, таким для нее и останется.

Наступила очередная пятница, и Флоренс собиралась вечером ехать домой. День как день: недостатка в пациентах мистер Фитцгиббон не испытывал. Регистрационный журнал был расписан на недели вперед, и это при том, что большую часть дня врач проводил в больнице Коулберта. Флоренс убрала кабинет после дневного приема, предвкушая предстоящую поездку домой. Мистер Фитцгиббон, как обычно, был немногословен, и Флоренс ощущала неодолимую потребность поскорее оказаться в непринужденной атмосфере дома викария.

Она заменила последние полотенца, до блеска натерла стеклянную поверхность маленького столика и открыла дверь в приемную. Мистер Фитцгиббон говорил с миссис Кин, устроившись на уголке ее стола. Увидев Флоренс, он встал.

— Я только что согласился принять пациента сегодня вечером. Он не может прийти в другое время, так что наши планы меняются. Вы вечером собирались ехать домой?

Скажи он это другим тоном… помягче, она, пожалуй, не стала бы так уж злиться на него в душе.

— Да. Но утром много поездов. Я могу поехать завтра. К которому часу мне нужно быть здесь?

— К половине седьмого. Если хотите, можете отсюда позвонить домой.

Улыбнувшись, он кивнул миссис Кин и вышел.

— Не повезло, дорогая, — произнесла миссис Кин. — Может, ты успеешь на более поздний поезд?

— До Шерборна два часа езды, будет слишком поздно меня встречать. Ладно, ничего страшного, поеду завтра утренним поездом.

— Миссис Твист дома? Где ты будешь ужинать?

— Она уходит, но это не беда. Открою банку с фасолью или еще с чем-нибудь. Я уже сказал ей, что уезжаю домой.

— У мистера Фитцгиббона тоже испорчен вечер. Он собирался кое с кем вместе пообедать. Похоже, с той дамочкой, которая сюда приходила, — с Элеонор.

— Так ему и надо, что у него тоже испорчен вечер, — язвительно заметила Флоренс.

— Я ухожу. Ты идешь? — засмеявшись, спросила миссис Кин.

Они вместе вышли на улицу, и перед тем, как разойтись, миссис Кин сказала:

— До понедельника. У него в восемь утра операция, так что утро наше.

— Если б я знала заранее, — засуетилась миссис Твист, — то приготовила бы вам ужин…

Флоренс поспешила успокоить хозяйку:

— Я открою, если позволите, банку фасоли. И сделаю тосты. Понятия не имею, сколько времени займет осмотр, мистер Фитцгиббон не сказал. Домой я поеду ранним утренним поездом…

— Ну, раз вам так удобно… — неохотно согласилась миссис Твист. — Вижу, вы стараетесь ради мистера Фитцгиббона.

Последние слова Флоренс пропустила мимо ушей. Ему наверняка не придется открывать на ужин банку фасоли, думала она. Девушка выпила чаю, привела себя в порядок и, взглянув мимоходом в зеркало миссис Твист, отправилась в консультацию.

Мистер Фитцгиббон уже сидел на месте и размышлял над какими-то рентгеновскими снимками.

— А вот и вы, — произнес он с таким видом, будто она опоздала, а не пришла на пять минут раньше. Он опять вернулся к снимкам, а девушка направилась в приемную ожидать пациента.

Тот пришел на пятнадцать минут позже назначенного времени. Открыв пациенту дверь, Флоренс сразу же узнала лицо, которое часто видела на первых страницах ежедневной прессы и в вечерних новостях по телевидению. Здороваясь и предлагая пациенту сесть, она старалась не выдать своего изумления.

— Мистер Фитцгиббон здесь, — начала она. — Пожалуйста, подождите минуточку.

Уже позже ее осенило, что человеку с таким положением не пристало ожидать лишнюю минуту, но, к счастью, дверь тут же распахнулась, мистер Фитцгиббон ступил в приемную и обменялся с пришедшим рукопожатиями. Кивком головы мистер Фитцгиббон дал понять Флоренс, чтобы она следовала за ними во врачебный кабинет. По дороге она слышала, как врач уверял пациента, что на нее можно целиком положиться.

— Сестра подготовит процедурный кабинет, а я пока проверю данные, которые прислал ваш врач, — мягко предложил мистер Фитцгиббон, и Флоренс, поняв намек, выскользнула из кабинета, закрыв за собой дверь.

Прежде чем двое мужчин вышли из процедурного кабинета, казалось, прошла целая вечность. Они перебрались во врачебный кабинет, а Флоренс осталась убирать. Похоже, мистер Фитцгиббон старался как мог, думала она, по крайней мере осмотр продолжался уже больше часа.

Она завершала уборку, когда в процедурном появился врач. Пациент ушел. В кабинете горела только настольная лампа.

— Мне жаль, что у вас испорчен вечер, — мягко заметил мистер Фитцгиббон, беря свежее полотенце из стопки, которую она только что приготовила. — У миссис Твист, наверное, вас ждет ужин?

— Да, — беззаботно ответила Флоренс. — Что-нибудь очень вкусное. Она прекрасно готовит, и мы, надеюсь, будем ужинать вместе…

Мистер Фитцгиббон аккуратно отложил полотенце в сторону.

— В таком случае нет необходимости предлагать вам где-нибудь со мной пообедать.

— У вас тоже испорчен вечер? — Флоренс догадывалась, что это так, но не прочь была узнать поподробнее.

— Испорчен? Вряд ли. Пришлось, так сказать, просто изменить планы.

— И мне тоже, — сказала Флоренс. — Ничего страшного, у вас впереди целый уик-энд.

— Да, вы правы. Ждите меня завтра утром у дома миссис Твист в половине девятого, Флоренс, я отвезу вас домой.

Она уже все убрала, отодвинула от него подальше стопку полотенец и наконец произнесла:

— Очень мило с вашей стороны, сэр, но я вполне могу поехать поездом… Всего два часа езды, и к ланчу я буду дома.

— Целых два часа? Я довезу вас за полтора. Глоток свежего деревенского воздуха мне пойдет только на пользу.

— А это не разрушит ваши планы на день? — тихим голосом осведомилась она.

— Дорогая моя Флоренс, если бы это шло вразрез с моими планами, я бы вам этого не предлагал.

Как она была хороша в лучах заходящего солнца, которое играло в ее медно-рыжих волосах! На ее лице отразилась усталость, ведь трудовой день был долог. Она взглянула ему в глаза, стараясь вникнуть в суть его слов.

— Тогда я очень рада, — тихо согласилась она.

— Идите домой, Флоренс. Я еще немного поработаю и сам запру дверь. — Направляясь к своему столу, он добавил: — Доброй ночи!

В ответ она тоже пожелала ему доброй ночи и отправилась к дому миссис Твист. Резким движением скинув туфли в прихожей, она прошла на кухню, открыла банку с фасолью, вытащила шпильки из прически и села ужинать. Бесспорно, ужин с мистером Фитцгиббоном не шел бы с этим ни в какое сравнение, в конце дня отменная еда пришлась бы очень кстати, думала Флоренс, вот только ей не хотелось служить заменой очаровательной Элеонор.

Она покормила Бастера, приняла ванну и легла спать.

Стояло прекрасное утро, на календаре были последние числа мая — замечательное время года. Она подыскала более симпатичное платье взамен того, что собиралась надеть, убеждая себя, что другое больше подходит к такому ясному солнечному дню, и стремглав сбежала вниз выпить чаю. По субботам миссис Твист давала себе поблажку и не готовила завтрака, хотя Флоренс разрешалось хозяйничать самой. Дама забрала записку, которую с вечера на столе оставила ей Флоренс, и взамен положила свою: «Не выпускайте Бастера. Хорошей вам поездки и удачи во всем, девочка!»

Флоренс выпила чаю, покормила Бастера завтраком, собрала сумку и вышла из дому. Не успела она аккуратно закрыть за собой дверь, как к порогу тихо подкатил «роллс-ройс», и мистер Фитцгиббон, выйдя, открыл ей дверцу машины.

До чего же хорош!.. В повседневной одежде он даже моложе выглядит, подумала Флоренс, слыша его дружелюбное приветствие в ответ на свое пожелание доброго утра. Осмелев, она завела разговор о начинающемся дивном солнечном дне, но, поскольку мистер Фитцгиббон отвечал коротко, решила, что он не расположен говорить. Вдруг она слегка взвизгнула — кто-то лизнул ее сзади в шею. Девушка обернулась и увидела перед собой пару добрых, глубоко посаженных коричневых глаз на усатой морде, покрытой густой светло-коричневой шерстью.

— А-а, я забыл предупредить, — начал мистер Фитцгиббон, — Монти тоже обожает деревню. Он вам не помешает?

— Помешает? Конечно, нет. Такой хорошенький! Он какой породы?

— Мы сами толком не знаем… И решили, что смешанной.

— Вы приобрели его у собаковода или в зоомагазине?

— Ни там и ни там. Мы нашли его на пороге дома на одной из многолюдных улиц, где жилье сдается внаем. Совсем не сразу он обрел теперешнюю привлекательность, но даже сейчас трудно сказать, какой он породы.

Флоренс еще раз обменялась взглядом с четвероногим спутником на заднем сиденье.

— Он ужасно мил. Хиггинс от него будет в восторге. Правда, ничего не могу сказать о Чарли Брауне, хоть он и наш домашний кот.

— Монти любит котов. У нашей кошки несколько недель назад появились котята, и Монти, пока Мелисанда ходила гулять, приглядывал за корзинкой.

— Мелисанда — кошка?

— Да. Ваша мама знает, что мы к ней едем?

— Да. — И Флоренс добавила: — Мои братья вернулись домой на каникулы.

Вновь воцарилось молчание, нарушаемое лишь урчанием мотора. Они выехали на шоссе А303, почти пустое, поскольку было еще довольно рано. Флоренс, откинувшись на спинку удобного сиденья и ощущая на шее теплое дыхание пса, чувствовала себя счастливой и, воспользовавшись паузой, стала размышлять почему. Ехать в «роллс-ройсе» уже наслаждение, но дело было не только в этом. Ей нравилось общество мистера Фитцгиббона, и хотя он ничего особенного не предпринимал, чтобы доставить ей удовольствие, ей с ним было хорошо. А ведь она привыкла к мысли, что она его недолюбливает и просто принимает как должное.

Флоренс рискнула заметить, что можно повернуть в Спаркфорде, и добавила:

— Ох, простите, вы же приезжали к нам с мистером Уилкинзом. — Не дождавшись ответа, она спросила: — Вам нравится эта часть Англии?

— Да, очень. Из Лондона сюда легко попасть, и невдалеке от основной дороги великолепные сельские места. — Свернув с магистрали, он направился в Шерборн по неширокому шоссе. Вскоре шоссе сменилось узкой деревенской дорогой, по обеим сторонам которой на живой изгороди распускалась листва, возвещая о начале лета.

Гассидж-Толлард лежал в низине; когда машина съезжала с холма, Флоренс увидела крыши знакомых домов и с облегчением вздохнула.

— До чего же приятно возвращаться домой! — воскликнула она.

— Жалеете, что согласились на эту работу? — резко спросил мистер Фитцгиббон. — Вам не нравится у меня работать?

— Конечно, нравится. Работа замечательная. Вот если бы получше узнать вас… — она запнулась и густо покраснела. — Простите, сама не понимаю, как у меня это вырвалось.

— Если когда-нибудь поймете, дайте мне знать. — К счастью, он на нее не смотрел. — Дом викария за церковью, по дороге немного вперед, да? — Он говорил как ни в чем не бывало, и она уже подумала, что он не расслышал ее последних слов. Хотя вряд ли, ведь он же на них ответил… Просто глупые замечания быстро забываются.

— Вот мы и прибыли, — весело объявила она и взглянула на часы.— Всего за час двадцать пять. Вы были правы.

— Ну конечно же, — без тени самонадеянности подтвердил он.

 

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Не успела Флоренс подойти к двери, как ей навстречу вышла мать, а за ней следом — двое братьев. Сквозь них протиснулся Хиггинс и с веселым лаем прыгнул на девушку.

— Привет, мамочка… мальчики, — выдохнула Флоренс. — Это мистер Фитцгиббон.

Неторопливо следуя за ней, он вместе с Монти остановился, и хозяева направились к нему.

— Вы уже встречались, — продолжала Флоренс, обращаясь к матери. — А это мои братья: Том и Ники. А это Хиггинс…

Хиггинс уселся напротив Монти и, склонив свою старую голову, стал осторожно обнюхивать собачонку.

— О, прекрасно, они подружатся, — произнесла миссис Нейпир. — Заходите, кофе ждет. Как доехали?

Она повела гостя в дом, а мистер Фитцгиббон с изысканной вежливостью отвечал на вопросы и, когда речь зашла о кофе, заявил, что больше всего на свете любит пить кофе на кухне.

— Дело в том, что я готовлю ланч, и мы могли бы поговорить, пока я стряпаю. — Миссис Нейпир одарила его благожелательной улыбкой. — Садитесь здесь. — Она предложила ему виндзорское кресло у чисто выскобленного деревянного стола. — Мы частенько собираемся на кухне, особенно зимой. Это хороший старый дом, но у нас открытые камины и никакого другого отопления нет. Часами приходится подкидывать уголь, чтобы обогреть гостиную.

За разговором она налила кофе, а Флоренс подняла кувшин с горячим молоком.

— Черный или с молоком? — поинтересовалась девушка, с удовольствием прислушиваясь к неумолкавшей матушке, к ее привычной мягко льющейся речи. Очень жаль, подумала Флоренс, если ему это не по нраву.

Но он, судя по всему, не возражал; выпил кофе с сахаром и молоком, не отказавшись от хорошего куска пирога, после чего присоединился к оживленному разговору братьев, обсуждавших автомобили, впрочем, не забывал поддерживать разговор и с матерью Флоренс, а когда узнал, что викарий отправился на ферму Уайтхорс, которая находилась в миле от них, на другом конце деревни, предложил подбросить его домой. Идея гостя была принята мальчиками на ура, и миссис Нейпир сразу же согласилась.

— Собачку, если хотите, оставьте здесь. Она, видно, поладила с Хиггинсом…

Они все направились к машине, и, когда мистер Фитцгиббон открыл дверцу машины, обе собаки юркнули внутрь. Миссис Нейпир вместе с дочерью проводили взглядом мягко скользнувший по дороге «роллс-ройс», а когда он повернул и исчез за воротами, сказала:

— Надеюсь, он не против того, что с ним увязались мальчики и собаки. С виду он такой приятный человек и к тому же такой воспитанный. Я уверена, детка, что он очень добросовестен в своей работе.

— Я тоже так думаю, мама. Работа для него на первом месте, хотя человек он очень скрытный. Много не говорит — только дает мне указания, что делать…

— Но, родная, не все же время вы работаете? Вы ехали из Лондона два часа, неужели вы ни о чем не говорили?

Флоренс призадумалась, вспоминая начало их путешествия.

— Ну, о том о сем…

— Удивляюсь, что он до сих пор не женат, — заметила миссис Нейпир.

Они на кухне мыли кофейные чашки.

— Честно говоря, я думаю, что у него нет времени даже влюбиться, хотя подходящих для этого женщин хоть отбавляй.

— Подходящих?

— Ну, мамочка, ты же понимаешь, что я имею в виду. Женщин его круга, которые красиво одеты, всегда ухоженны, веселы, любят развлечения и которым не нужно работать…

Миссис Нейпир с особой тщательностью мыла кувшин.

— С чего ты взяла, что его привлекают такие женщины?

— Одна девушка, то есть дама, по имени Элеонор, как-то заходила к нему в консультацию, и он, похоже, был ей ужасно рад. Они говорили негромко, но голос у нее… голос из тех, что из соседнего двора услышишь.

— Я не слишком хорошо знаю мистера Фитцгиббона, но он не производит впечатление человека, которого прельстит такая женщина. Так ты думаешь, он останется на ланч?

— Сомневаюсь, — ответила Флоренс. — А вот и они.

В кухню вошел один отец, и Флоренс из окна увидела, что две юношеские головки склонились с двух сторон от седеющей мужской над раскрытым капотом «роллс-ройса».

Викарий ее поцеловал и по-отечески похлопал по плечу.

— Дорогая моя, до чего же приятный человек твой доктор…

— Он хирург, папа, и вовсе не мой…

— Конечно, конечно, милая, я просто шучу. Побеспокоился привезти меня сюда, и с ребятами такой терпеливый. — Викарий взглянул на жену. — Надеюсь, мы пригласим его на ланч?

— Конечно. Сегодня суббота — он, должно быть, располагает временем. Я его спрошу.

Гость вскоре зашел на кухню и приглашение отклонил.

— Я бы рад принять ваше приглашение, — уверял он миссис Нейпир, — но никак не могу. У меня днем встреча, и мне нужно вернуться в Лондон.

— Раз надо, значит, надо, — согласилась миссис Нейпир. — Наверное, у вас не хватает времени отдохнуть как хочется. Очень вам благодарны за то, что привезли Флоренс. На нее не похоже, чтобы она опоздала на поезд.

— А-а, дело в том, что она не опоздала на поезд, ей пришлось задержаться на работе в пятницу вечером, чтобы принять пациента. Вот почему я ее привез. Порой я принимаю больных в неурочное время.

Его слова разочаровали миссис Нейпир, которой уже рисовалось начало романа между дочерью и этим приятным мужчиной.

Они проводили гостя до двери, и миссис Нейпир с грустью произнесла:

— Жаль, что вы не можете остаться. Мне так бы хотелось услышать о вашей работе. У меня довольно смутное представление о том, чем занимается Флоренс…

Он уже садился в автомобиль.

— У нее трудная работа, миссис Нейпир, но она здравомыслящая и храбрая девушка, которая не впадает в панику оттого, что разорвалась одежда и что сама она перепачкалась с головы до ног. — Он с улыбкой посмотрел на недовольное лицо Флоренс. — Спросите — она вам расскажет.

Махнув им рукой, он почти бесшумно покатил со двора.

— Что он имел в виду? — поинтересовалась миссис Нейпир. — Пошли в дом, детка, все нам расскажешь. У вас произошел несчастный случай?

— Нет же, — рассердилась Флоренс, — и я вовсе не собиралась вам ничего об этом говорить. Кто его тянул за язык?

— Да, детка. Давай-ка садись и рассказывай все по порядку.

Ей пришлось повиноваться.

— Я правда ничего особенного не сделала, то есть на моем месте это сделал бы каждый. А вот мистер Фитцгиббон ампутировал человеку ногу и спас ему тем самым жизнь. Причем оперировал, стоя на четвереньках, что, должно быть, для него было очень неудобно, ведь он такой крупный. С места происшествия он сразу поехал в больницу Коулберта, где произвел последующую хирургию. А меня посадил в такси и отправил домой.

— Какой он внимательный!

— Да? Он рассчитывал, что в тот же день я вернусь к своим обязанностям в консультации. — Флоренс презрительно фыркнула. — Он не щадит ни себя, ни других.

— Но ведь он привез тебя домой в «роллс-ройсе», — напомнил Том. — Мне кажется, он мужчина что надо…

— И я так считаю, — подхватил Ники. — К тому же он столько знает о машинах.

— фу, — возмутилась Флоренс. — Кому только нужны эти машины! — Она пулей выскочила за дверь и ринулась к себе в комнату, где высунулась из окна и стала размышлять, хотя сама толком не знала о чем.

Но размышления ее занимали недолго. В саду под окном распускались всякие летние цветы. Розы вперемежку с дремой и льнянкой, желтофиоли, незабудки, анютины глазки, садовые лилии и лютики буйствовали на довольно запущенных клумбах сада викария. Флоренс, твердо решив навести в этой хаотической цветовой гамме маломальский порядок, спустилась вниз.

Уик-энд пролетел незаметно, и она с неохотой покидала наполовину прополотый сад, впрочем, ее труды не пропали даром, она уже меньше страдала от чувства неудовлетворенности. В поезде по дороге в Лондон она думала о том, что напряженная неделя вернет ее к нормальному восприятию жизни.

После дома викария комната в доме миссис Твист показалась Флоренс немой и мрачной. Девушка поставила в вазу цветы, которые привезла с собой, распаковала сумку и отнесла букет роз в кухню. Миссис Твист была так розами очарована, что на радостях открыла банку с супом в дополнение к ужину, состоявшему из солонины, салата и помидоров.

На следующее утро, когда Флоренс шла на работу, солнце уже ощутимо согревало землю. День обещал быть чудесным, и мысли девушки невольно устремились к родному саду, к розам, которые нуждались в ее заботе. Едва она оказалась в обществе миссис Кин, как к ней вернулось ее обычное спокойствие. Мистер Фитцгиббон находился в больнице, поэтому у нее была возможность тщательно вымыть процедурный кабинет, проверить инструменты, заполнить всем необходимым шкафы и ящики стола, а потом не торопясь выпить с миссис Кин чашку кофе.

— Ты добралась тогда домой? — осведомилась дама, пока они пили кофе.

— В субботу утром меня отвез мистер Фитцгиббон.

— Ну надо же! Очень хорошо! Уик-энд он провел у вас в гостях?

— О нет. Только выпил чашку кофе и сказал, что у него встреча…

— Наверняка с этой Элеонор. Она дважды звонила на автоответчик. Вряд ли он сможет пойти с ней куда-нибудь сегодня вечером. Он освободится в больнице Коулберта не раньше часа, а с двух начинается дневной прием, на сегодня записано пять человек.

Миссис Кин взяла еще одно печенье.

— Я бы сказала, он сегодня чересчур перегружен. Понедельник, начало недели… Ты останешься у нас? — вдруг спросила она. — Мне бы хотелось…

— О, неужели прошел месяц? Да, надеюсь, он мне не откажет. Работа интересная, правда же? И очень приятно на выходные ездить домой. Потом, деньги…

— Ну, я не думаю, что каждые выходные ты будешь ездить домой. Дело в том, что в среду назначен один прием. В центральном графстве. Возможно, ты поедешь вместе с ним, и не исключено, что останешься там на ночь. А в следующий раз это вполне может быть в выходные.

— Ну что ж…

— Вот и прекрасно. Ты не против, если я на полчасика отлучусь? Нужно что-нибудь купить на ужин. Думаю, сегодня прием закончится, когда магазины уже будут закрыты.

Оставшись одна, Флоренс еще раз проверила содержимое шкафов и стола, несколько раз прерываясь, чтобы ответить на телефонные звонки, после чего включила послушать автоответчик. Голос Элеонор звучал резковато: мистер Фитцгиббон, как оказалось, не отвез ее в театр и даже не удосужился объяснить почему. Второе уведомление было еще эмоциональней по тону. Хоть мистер Фитцгиббон меньше всего нуждался в сочувствии, ведь умел сам за себя постоять, Флоренс почему-то стало его жаль.

Вскоре вернулась миссис Кин. Они только разделались с ланчем, когда пришел мистер Фитцгиббон и сдержанно их поприветствовал. Он выглядел осунувшимся, и неудивительно, ведь ему пришлось оперировать с восьми утра. Однако, когда Флоренс проводила к нему первого пациента, врач будто преобразился: его усталость сменилась теплотой и вниманием к больному.

Дневной прием закончился около пяти, и Флоренс отнесла мистеру Фитцгиббону чашку чаю, приготовленного миссис Кин.

Когда она вошла в кабинет, он поднял глаза.

— Сейчас я возвращаюсь в больницу Коулберта. Завтра первый пациент назначен на девять утра, так? Займите его обычным разговором, если я задержусь, ладно? Я надеюсь успеть, но я не уверен…

Что-то пробормотав в ответ, она направилась к двери, но он ее окликнул:

— Между прочим, мне необходимо ехать в Личфилд в среду. Маленькая девочка с муковисцидозом . Какое-то время она у меня лечилась, но родители настояли на том, чтобы забрать ее домой… Она трудный ребенок, поэтому попрошу вас поехать со мной. Возможно, нам придется там остаться на ночь, так что возьмите с собой все необходимое. Отправляемся сразу после утреннего приема. Нужно успеть к половине третьего, чтобы встретиться с ее лечащим врачом.

— В униформе, сэр?

— О, непременно. И не забудьте про свою обычную строгость. Девчушка избалована родителями и няней, но на нее хорошо действует умеренная строгость.

— Хорошо, сэр, — ответила Флоренс и вышла из комнаты. Перемена мест на пару дней довольно заманчива, но, похоже, прямые обязанности медсестры ей выполнять не придется. Миссис Кин пила на кухне чай, и, налив себе чашку, девушка присоединилась к регистраторше.

— Я еду в Личфилд, — сообщила Флоренс, — и, возможно, с ночевкой, как вы и предполагали.

— О, Фибе Виллерз! Сестра Брайс терпеть не могла к ней ездить. Ребенок на редкость трудный, а родители наотрез отказались продолжить лечение в больнице. У них свой дом где-то в Хэмпстеде, поэтому мистер Фитцгиббон положил девочку в больницу Коулберта, и там у нее действительно наступило улучшение. Но родители переехали в Личфилд и забрали ее с собой. Мистер Фитцгиббон мог бы отказаться от пациентки, но это не в его правилах. Он ни за что так не поступит, если в его силах хоть отчасти вернуть ребенку здоровье.

— Значит, он постоянно туда ездит ее наблюдать?

— Да, раз в три месяца. Она его частная пациентка, но, не будь она таковой, он все равно бы ездил. Он не привык легко сдаваться.

Следующий день прошел довольно гладко. Когда мистер Фитцгиббон собрался после дневного приема уходить, Флоренс спросила:

— Завтра у меня будет время зайти домой к миссис Твист за сумкой с вещами?

— Думаю, нет. Я хочу выехать при первом удобном случае. По дороге мы где-нибудь остановимся подкрепиться. Там вы сможете привести себя в порядок — ну, лицо, прическа…

Флоренс что-то невнятно пробормотала в ответ. Мужчине нужна жена, чтобы он разбирался в том, как женщина приводит себя в порядок. Интересно, с Элеонор он так же властен, и если да, то что она ему отвечает? Ну конечно, с Элеонор такой проблемы не может возникнуть — у Элеонор столько свободного времени, она в любой момент готова к появлению в обществе. Но сейчас, поспешно напомнила себе Флоренс, совсем другой случай, и никто наверняка не заметит, что у нее не так лежат волосы или блестит нос.

Тем не менее она вымыла вечером голову, привела в порядок и без того ухоженные руки и положила в сумку сменную униформу. Ей случалось в больнице иметь дело с трудными детьми, и она знала, что они могут швыряться всем, что попадет под руку…

Без десяти двенадцать следующего дня «роллс-ройс» мистера Фитцгиббона тронулся в путь. Флоренс молча сидела рядом с врачом, вспоминая о мелочах, которые не успела сделать, перебирая в памяти содержимое своей сумки — все ли взяла с собой, — и стараясь не думать о ланче. У нее был легкий завтрак, а в консультации не удалось даже выпить кофе. Она все же надеялась, что в животе у нее не заурчит от голода. Будь на месте ее спутника кто-нибудь другой, Флоренс не задумываясь сказала бы, что голодна, но одного взгляда на строгий профиль мистера Фитцгиббона было достаточно, чтобы понять, что этот вопрос его не занимал. А думал он только о том, как выехать из Лондона.

Не слишком хорошо ориентируясь в этой части города, она почувствовала растерянность, проезжая по незнакомым переулкам и необозначенным улицам, и уже было заподозрила, что он сбился с дороги, но наконец они оказались на северном шоссе M1, и его нога в дорогом ботинке нажала на газ.

— Вы умница, — произнес он. — Всегда знаете, когда надо помолчать.

Сделав это необычное замечание, он снова замолк, а ей оставалось только гадать, расценивать ли его слова как комплимент или просто как выражение облегчения. В любом случае она сочла лучшим не нарушать молчания.

Через несколько миль, миновав окрестности Лутона, он притормозил у заправочной станции Тоддингтона.

— У нас двадцать минут, и ни минуты больше. Выходите.

Она вышла и последовала за ним в кафетерий.

— Кофе и сандвичи? — спросил он, усадив ее за стол. — Что-нибудь еще?

— Сыр и чай, а не кофе. — И вдогонку добавила: — Пожалуйста.

Народу в кафе было немного, и он вскоре вернулся с подносом. Он принес сандвичи для них двоих, кофе для него и чайничек с чаем для нее. Этим он ее подкупил.

На разговоры не было времени, но он подкупил ее еще больше, когда сказал:

— Это не лучшее место для нас с вами, Флоренс, но нам надо торопиться. Вы должны позволить мне в качестве компенсации пригласить вас как-нибудь поужинать.

Прежде чем откусить очередной кусок, она ответила:

— Все в порядке, сэр. Сандвичи замечательные, а чай просто божественен.

Она выпила вторую чашку и, когда он спросил, готова ли она, поднялась с места.

— Встретимся у машины, я очень скоро. — Она убежала, не заметив на его губах улыбки, вызванной ее простодушием. Ему невольно вспомнилась Элеонор. При подобных обстоятельствах она бы стала распространяться о том, что ей нужно припудрить нос, и после этого исчезла бы на десять минут. Хотя прежде всего Элеонор ни за что не позволила бы себе оказаться в таких обстоятельствах.

Он уже был в машине, когда Флоренс, выйдя из дамской комнаты, быстрым шагом направилась к нему.

Он поспешно открыл и тут же закрыл за ней дверцу машины, после чего сел за руль. Поскольку было время ланча, дорога оказалась незагруженной, и «роллс-ройс» мчался со скоростью семьдесят миль в час. Флоренс размечталась о том, как на следующий день она получит жалованье, и, строя приятные планы, удивилась, когда увидела впереди указатель в Личфилд. Мистер Фитцгиббон свернул с дороги.

— Двенадцать миль по объездной дороге, — пояснил он и взглянул на часы. — Примерно через пять минут вы встретитесь с Фибе. — Он окинул девушку оценивающим взглядом. — У вас очень опрятный и аккуратный вид.

— Надеюсь, что так, — отрезала она. — В противном случае мне бы не удалось у вас надолго задержаться.

— Верно. Кстати говоря, вы намерены продолжить у меня работать?

— Ну да, если я вас вполне устраиваю, сэр.

— Насколько я успел заметить, нет никаких оснований считать, что у нас с вами не сложатся прекрасные взаимоотношения.

Такого рода замечания вполне были способны лишить девушку дара речи.

Виллерзы жили в нескольких милях от города. Когда машина въехала через двойные ворота и покатила по гладкой, как шелк, подъездной дороге через сад, Флоренс с восхищением разглядывала за окном пейзаж, словно нарисованный на картине. Не сравнить с заросшим сорными травами полудиким садом викария… Дом был под стать саду — белоснежные стены, сверкающие чистотой окна, с зеркальным покрытием двери. Все это напоминало декорации на сцене. Мистер Фитцгиббон, казалось, не видевший ничего вокруг, выйдя из машины, открыл девушке дверцу, и они направились к внушительному подъезду.

Горничная, в форменной одежде и даже в шапочке на голове, проводила их в прихожую. Здесь Флоренс, все еще не избавившись от ощущения, что находится на сцене, стала молча ждать дальнейшего развития действия.

— Мистер Фитцгиббон и сестра Нейпир. Нас ожидают, — представился мистер Фитцгиббон, и их пригласили пройти в зал с высоким потолком и двустворчатыми окнами, открытыми в сад… Комната была обставлена современными стульями, мягкими кушетками и стеклянными столиками. Выросшей в окружении начищенного до блеска дуба и красного дерева Флоренс стало несколько не по себе.

Навстречу им вышли мужчина и женщина, которые как нельзя лучше вписывались в обстановку. Одежда, макияж и прическа женщины — все отвечало современному интерьеру.

Первой заговорила миссис Виллерз:

— Рада вас видеть, мистер Фитцгиббон. Доктор Гиббз вскоре к нам присоединится. — Ее взгляд упал на Флоренс. — Новая медсестра? А что случилось с прежней?

— Сестра Брайс уволилась по причине замужества. Позвольте представить вам сестру Нейпир, миссис Виллерз.

Не гладя на Флоренс, миссис Виллерз кивнула в ее сторону.

— Пожалуйста, присядьте и что-нибудь выпейте… Сестра может пройти в дамскую комнату.

— Я бы предпочел, чтобы она поговорила с Фибе до осмотра, — вежливо, но крайне холодно произнес мистер Фитцгиббон.

— О, если это необходимо… Девочка с няней. Я распоряжусь, чтобы сестру проводили наверх.

— Думаю, мне тоже лучше подняться. Надеюсь, меня известят, когда приедет доктор Гиббз?

— Вы должны поступать, как считаете необходимым. — Усмехнувшись, миссис Виллерз пожала плечами. И, взглянув на своего безмолвного мужа, произнесла: — Арчи, дорогой, будь любезен, нажми на звонок.

В сопровождении горничной они поднялись наверх, через дверь вошли в коридор, который вел в детскую, окнами выходившую на задний дворик. В комнате, обставленной довольно подержанной мебелью, было уютно и чересчур жарко. И неудивительно, подумала Флоренс, ведь все окна были закрыты, а в камине под старину зачем-то горел огонь.

Фибе сидела за столом, перед ней лежала книжка-раскраска и стояла коробка с красками. Напротив девочки сидела пожилая женщина — одутловатое лицо, маленькие как бусинки глазки. Когда они вошли, она встала, поздоровалась с мистером Фитцгиббоном и молча уставилась на Флоренс.

Обаяние мистера Фитцгиббона немедленно возымело действие, и женщина, расслабившись, почтительно кивнула Флоренс, а потом велела Фибе, как подобает юной леди, сказать «здравствуйте».

— Привет, — произнесла Фибе и вновь занялась рисованием. Она была бы симпатичной девочкой, если бы не болезненный вид, делавший ее похожей на голодающую бродяжку — слишком крупные глаза на исхудалом, без кровинки лице.

— Ну, как дела? Как наши процедуры? — не тратя времени попусту, начал мистер Фитцгиббон.

— Видите ли, сэр, этим мы не занимаемся. Это совсем не по душе бедняжке Фибе. Она обожает сидеть в этой теплой комнате со своей старой нянюшкой. Да, лапушка?

Фибе ничего не ответила, но через минуту взглянула на Флоренс и спросила:

— Кто она?

— Я пришел на тебя посмотреть, а сестра Нейпир здесь, чтобы мне помочь. Доктор Гиббз поднимется прямо сюда.

— Я не хочу, — заявила Фибе.

Флоренс выдвинула кресло и села радом с девочкой.

— Почему же? — дружелюбно поинтересовалась она. — Скажи.

— Просто потому…

— Мы так долго к тебе ехали, — продолжала Флоренс, — а мистер Фитцгиббон очень занятой человек. Ну, раз ты не хочешь, нам ничего не остается, как сесть в машину и отправиться обратно в Лондон. — С этими словами она взяла кисточку и раскрасила в ярко-красный цвет слона.

— Слоны не бывают красными, — фыркнула Фибе.

— Не бывают. Но иногда хочется делать все наоборот, правда же? Красными розы бывают… Кстати, ты каждый день ходишь в сад их нюхать?

— Я очень больна.

— Поэтому мистер Фитцгиббон и приехал к тебе. Он осмотрит тебя и, возможно, скажет, что ты уже не так больна и можешь ходить в сад.

Закончив со слоном, Флоренс стала раскрашивать фиолетовыми полосами зебру.

— Знаешь, — предупредила девочка, — у меня слишком натянутые нервы.

— Мне всегда было интересно разобраться, что же это на самом деле значит. Может, то, что тебя подвесили к потолку, как думаешь?

Девочка засмеялась:

— А ты мне нравишься. Ты не то что другая сестра. Я ее укусила.

— А сегодня тебе никого кусать не придется, потому что тебе стало лучше.

Мистер Фитцгиббон, который до этого говорил с няней девочки, обернувшись, спросил у Флоренс:

— Вы же боитесь, Флоренс, что вас укусят?

— Боюсь, сэр? Ни капельки. Я ни за что не упущу случая укусить в ответ.

Он расхохотался, а няня нахмурилась. К счастью, в это мгновение открылась дверь и в комнату вошел мистер Гиббз. Пожилой мужчина с добрым лицом тепло поприветствовал мистера Фитцгиббона.

— Это сестра Нейпир. Заняла место сестры Брайс. Поскольку мы собрались, давайте осмотрим девочку, а ситуацию в целом обсудим после. Мы остаемся на ночь. Утром сестра Нейпир займется девочкой и сообщит мне о результатах. Я так понимаю, что процедуры не проводились.

— Да, я хотел вам об этом сказать. — Доктор Гиббз пожал Флоренс руку. — С позволения няни мы пройдем в комнату девочки…

Фибе была совсем не легкой пациенткой, и на ее осмотр потребовалось времени вдвое больше обычного, причем Флоренс пришлось мобилизовать все свое терпение и изобретательность, чтобы ребенок вел себя по возможности тихо. Мужчины вышли из комнаты, а Флоренс, успокаивая девочку, помогла ей одеться и отвела за руку к няне.

Флоренс объяснила, что ей велено поднять ребенка рано утром на процедуры, и няня с негодованием обрушилась на нее.

— Простите, — сказала Флоренс, — но меня просил об этом мистер Фитцгиббон. Я уверена, что вы хотели бы успешно лечить девочку.

Простившись на время с Фибе, которая все еще капризничала, Флоренс спустилась вниз. Бедная маленькая Фибе была очень больна, впрочем, не безнадежно. У нее был еще шанс выздороветь в случае правильного ухода и лечения в больнице. Но стоит им скрыться за дверью, размышляла Флоренс, и няня опять станет во всем потакать ребенку. Назначенное мистером Фитцгиббоном лечение, конечно же, ничего не даст…

Флоренс не знала, куда пойти и чем заняться, и вокруг никого не было. Врачи, вероятно, обсуждали свои заключения или пили чай с Виллерзами. Пожалуй, от чашки чаю она бы тоже не отказалась. Так никого и не встретив, девушка, пройдя через коридор, вышла в сад побродить по безукоризненно ухоженным дорожкам.

Стоя у окна гостиной, мистер Фитцгиббон слушал бесконечный монолог миссис Виллерз, которая сначала уверяла врача, что все его рекомендации тщательнейшим образом выполнялись, потом стала распространяться о собственных болезнях, но глазами мистер Фитцгиббон следил за прогуливающейся на солнышке Флоренс. Под аккуратной шапочкой переливалась копна медно-рыжих волос, и он подумал, что даже в строгой форме девушка хорошо смотрится в саду среди роз.

Наконец миссис Виллерз раздраженно произнесла:

— Пожалуй, нам лучше перейти к чаю. Садитесь, мистер Фитцгиббон, и вы, мистер Гиббз. Полагаю, сестра тоже не откажется от чаю?

— Уверен, сестра Нейпир с удовольствием согласится. Я вижу, она гуляет по саду.

— Арчи, пойди и приведи ее, ладно?

Разговор за чаем был натянутым, имя девочки не упоминалось. Только когда чашки со стола убрали, мистер Фитцгиббон самым вежливым образом заметил:

— Если можно, мы с сестрой Нейпир выйдем в сад: я хочу дать ей указания на завтрашнее утро, а после мы могли бы поговорить о Фибе.

Когда они достаточно удалились от дома, он спросил:

— Что скажете?

— Что скажу, сэр? Если вы о Фибе, то я считаю, что им должно быть ужасно стыдно за такое пренебрежение лечением. Если бы оно тщательно выполнялось и девочку можно было вернуть в больницу… Неужели вы не можете их заставить? — в запальчивости спросила она.

— Дорогая моя, если только не жить здесь и не вести наблюдение за ребенком, я не вижу возможности что-либо изменить. Я предложил родителям нанять сиделку для ухода за Фибе. Миссис Виллерз заявила мне, что няня будет против и наотрез откажется это обсуждать. Доктор Гиббз сделал, что мог. Нельзя настаивать на лечении вопреки воле пациента или его родителей, как в данном случае.

— Няня пришла в ярость, узнав, что я собираюсь потревожить Фибе завтра утром.

— Я это предвидел. Хотите, чтобы я пошел вместе с вами?

— В шесть часов утра? — Она повернулась, чтобы взглянуть ему в глаза. — Нет, не стоит.

— Я планирую уехать около девяти утра. В половине девятого прибудет мистер Гиббз. Вы уложитесь к этому времени?

— Да, сэр.

— Неужели нельзя, — мягко начал мистер Фитцгиббон, — сейчас, когда мы одни, постараться не называть меня на каждом шагу «сэром»?

— Можно, только это совсем ни к чему, — отозвалась она.

— Так я чувствую себя стариком.

— Вздор, никакой вы не старик… Я должна буду обедать вместе с вами или мне принесут что-нибудь на подносе?

Он остановился. Его взгляд выражал холодное удивление:

— Неужели, вы считаете, что я такое позволю? Странно, что вам вообще пришла такая мысль в голову.

— Вы — да… Но вот миссис Виллерз, она…

— Не будем тратить время на эти разговоры. — Они повернули к дому. — Завтра в два часа дня у меня операция. Штатная медсестра выходная, поэтому прошу вас ассистировать вместо нее.

— И вы только теперь сообщаете мне об этом! — воскликнула пораженная Флоренс. — Нет, вы действительно…

— Что?.. — мягко вставил мистер Фитцгиббон.

— Нет, ничего. Что за операция?

— Лобэктомия. Справитесь?

— Сделаю все, что в моих силах, сэр, — ровным голосом произнесла она, но ее голубые глаза вспыхнули, а щеки залились краской.

— Вы так обворожительно красивы, когда сердитесь, — заявил мистер Фитцгиббон и, открыв дверь в гостиную, пропустил девушку вперед.

Комната Флоренс находилась поблизости от детской. Вполне приятная комната, подумала девушка, учитывая, что интерьер напоминал скорее гостиничный номер. Дверь рядом вела в ванную, и девушка перед обедом провела целый час, лежа в ванне и размышляя о мистере Фитцгиббоне. На память приходило разное: то обрывки разговоров, то его умение превращаться из приятного собеседника в строгого врача-консультанта, она вспоминала, как ловко он управлял машиной, как сумел выйти из практически безнадежной ситуации, спасая мужчину в грузовике. «Нет, довольно, пора кончать им восхищаться», — решила Флоренс, увидев в зеркале, как сильно она покраснела.

Позже, уже в постели, она принялась перебирать впечатления вечера. Обед прошел очень официально. Увидев миссис Виллерз в черном шифоне с блестками, Флоренс особенно неловко почувствовала себя в униформе, несмотря на то что на ней был запасной комплект из сумки. Разговор плохо удавался. Миссис Виллерз тараторила о своей хрупкой конституции, муж ее почти не старался поддерживать беседу, а мистер Фитцгиббон с его изысканными манерами умело вставлял нужное слово в нужное время. Что до самой Флоренс, то она лишь отвечала, когда ее спрашивали, и делала вид, что слушает словоохотливую миссис Виллерз, на самом же деле она думала о своем. Флоренс вспоминала о том и о сем, и с мыслью о мистере Фитцгиббоне наконец заснула.

Они отправились в обратный путь в девять утра, и Флоренс с облегчением вздохнула, когда мистер Фитцгиббон выехал из владений Виллерзов. Раннее утро для нее было сущим наказанием. Фибе вела себя несносно, а няня лишь усугубляла положение. Флоренс подмывало сказать ей, что, балуя ребенка, наносишь ему только вред, но Флоренс решила не повторять то, что мистер Фитцгиббон наверняка уже говорил. Флоренс завтракала в одиночестве, врачи в это время беседовали с Виллерзами. Сидя в машине, девушка украдкой взглянула на строгий профиль ее спутника и решила помолчать до тех пор, пока с ней не заговорят.

Они проехали почти половину пути до магистрали, прежде чем он завел разговор с Флоренс.

— Мы сделали для этого ребенка все, что могли. Доктор Гиббз будет настаивать на том, чтобы вернуть девочку в больницу, но боюсь, когда они согласятся, будет слишком поздно ей чем-то помочь.

— Бедное дитя, — проговорила Флоренс.

— Вы прекрасно выполнили свои обязанности, и мне очень жаль, что с вами обошлись не лучшим образом.

— Это не имеет значения.

Он мельком взглянул на нее.

— Вы добрая душа и никогда не ропщете. Мы остановимся в Милтон-Кейнз и выпьем кофе.

Вскоре они выехали на шоссе и большую часть оставшегося пути молчали. Флоренс была этому рада: она в уме готовилась к операции.

В Милтон-Кейнзе они остановились у почты и не спеша перекусили кофе с булочками, ведя отрывочный разговор. Хотя остаток пути они проехали фактически в молчании, Флоренс чувствовала себя уютно в обществе мистера Фитцгиббона. Возможно, у них налаживаются дружеские отношения… Как ни странно, Флоренс на это очень надеялась.

 

ГЛАВА ПЯТАЯ

Перед уходом мистер Фитцгиббон тщательно проверил записи, сделанные аккуратным почерком миссис Кин, и, проходя мимо Флоренс, напомнил ей, что ждет ее в больнице Коулберта самое позднее в четверть второго.

— У меня там все необходимые инструменты, — добавил он, — но было бы неплохо, чтобы перед операцией вы их проверили.

Конечно, надо проверить, согласилась про себя она, но вот ее ланч, похоже, сорвался. Мистер Фитцгиббон ушел, не сказав больше ни слова.

— Как вы думаете, — обратилась Флоренс к миссис Кин, — а что, если я заскочу к миссис Твист перехватить сандвич? Правда, ей не нравится, когда я показываюсь у нее днем…

— Об этом я уже позаботилась, дорогая. — Приятный голос миссис Кин всегда к ней располагал. — Сегодня утром по дороге на работу я прихватила несколько булочек с сосисками для тебя. Помнится, у сестры Брайс частенько не хватало времени поесть. Чайник я уже поставила. Сейчас попьем чайку, заодно перекушу и я, ну а ты мне расскажешь все по порядку.

Прежде чем отправиться на автобусе в больницу, Флоренс заглянула в регистрационный журнал проверить, кто у них сегодня записан на прием. Ближе к вечеру ожидались два пациента. Конечно, к четырем часам мистер Фитцгиббон со своими делами управится, но ей еще нужно собрать инструменты, подготовить их к стерилизации. Первый пациент придет к пяти. Хорошо бы ей вернуться в кабинет к этому часу. Ведь надо еще успеть переодеться в униформу, размышляла она, пристроившись в очередь на автобусной остановке.

Флоренс несколько месяцев проработала медсестрой в операционной и все же немного волновалась, хотя, как позже выяснилось, совершенно напрасно. Новенькой штатной сестричке не хватало опыта, и она очень нервничала.

— Я рада, что вы тут, — призналась она Флоренс, когда та переодевалась к операции, — я его страшно боюсь, у него такой взгляд…

— Да, да, — подтвердила Флоренс, думая о том, что глаза у него довольно приятные; конечно, они частенько холодны как сталь, но порой бывают теплыми и веселыми. — Пойду-ка лучше приготовлю тележку.

Когда она прикатила тележку с инструментами, ее дружески поприветствовал анестезиолог. Он знал Флоренс по прежней работе.

— Привет, Флоренс, рад тебя здесь видеть. Не собираешься остаться у нас?

Он осматривал пациента, усадив его на свой стул. Когда Флоренс в ответ отрицательно замотала головой, анестезиолог заметил:

— Работаешь у Фитцгиббона? Вот счастливчик!

У глаз Флоренс заиграли веселые морщинки: под маской угадывалась улыбка. Слышал бы это мистер Фитцгиббон! Вскоре в зеленом операционном халате появился и он. Он был самым высоким из всех мужчин. Приветливо поздоровался и приступил к работе. С ним пришли больничный врач и стажер, очень робкий, благоговевший и трепетавший перед своим шефом. Впрочем, оказалось, что опасения стажера были напрасными. Мистер Фитцгиббон излучал вокруг себя благожелательность, так что работа потекла продуктивно, и даже новая — как обнаружилось, весьма ловкая — сестра позабыла о своих страхах. Работал мистер Фитцгиббон с легкостью и не спеша, ощущалась большая практика, а Флоренс, включившись в хорошо известные ей обязанности, подавала ему инструменты прежде, чем он протягивал за ними руку. В течение всей операции он вел непринужденный разговор, и немного натянутая поначалу обстановка разрядилась. В целом, подумала Флоренс после операции, сегодня чудесный день. Она аккуратно раскладывала инструменты, которые одна из сестер мыла перед тем, как отправить на стерилизацию. Флоренс еще была в зеленом спецкостюме, когда вошла обратно в операционную.

— Сколько времени вам нужно? — спросил ее он.

— Мне? О, минут пятнадцать, сэр. Я успею вернуться до прихода первого пациента.

— Постарайтесь уложиться в пятнадцать минут. Я жду вас во дворе.

— Не стоит… — она поймала взгляд его холодных серых глаз. — Хорошо, сэр, — покорно согласилась она.

— Что, он никогда тебя прежде не подвозил? — осведомилась штатная медсестра.

— Видишь ли, мне нужно успеть в кабинет до первого пациента. А я могу задержаться, если поеду автобусом, — практично заметила Флоренс.

Она спокойно закончила работу, надела платье и вышла во двор.

Он стоял, прислонясь к капоту автомобиля, и читал свежую вечернюю газету. При виде Флоренс аккуратно свернул газету и открыл девушке дверцу. После чего сел рядом и, прежде чем включил мотор, произнес:

— Вы отлично сегодня поработали, Флоренс.

Ее «спасибо» прозвучало с налетом должной скромности.

До прихода первого пациента еще оставалось время. Хорошо, что их ждал поднос с чаем, приготовленный миссис Кин. Флоренс удивилась, когда дама весело произнесла:

— Чай готов, мистер Фитцгиббон, я сходила за вашим любимым печеньем. Хорошо, что есть телефон, иначе я не знала бы точно, когда вы вернетесь. Сейчас принесу вам чашку…

— Благодарю вас, миссис Кин. Второй пациент назначен на половину шестого? Когда пригласите его войти, можете быть свободны. Дальше Флоренс справится сама.

— Хорошо, если она не против…

— Конечно, нет, ведь останется сделать совсем немного. — Флоренс глазами жадно пожирала печенье. — Пойду переоденусь, а потом попью чаю.

Мистер Фитцгиббон задержался у двери:

— Вы обедали?

— Добрая миссис Кин утром купила мне булочки с сосисками.

— Булочки с сосисками? — Он задумчиво окинул взглядом ее стройную фигурку. — Не слишком подходящая диета для вашей конституции, Флоренс.

Даже если он и слышал ее возмущенный вздох, то не подал виду.

Флоренс успела одолеть три чашки чаю и съела фактически все печенье к тому времени, когда прибыл первый пациент. Точнее, пациентка. Моложавая женщина в сопровождении мужа. Женщина немного волновалась и потому бессвязно отвечала на вопросы, которые спокойно задавал ей мистер Фитцгиббон. Должно быть, за внешней сдержанностью он добрая душа, отметила про себя Флоренс. Она размышляла над тем, что за чаем сказала ей миссис Кин. Оказывается, помимо крупной стационарной больницы Коулберта, где он оперирует дважды в неделю, у него есть еще клиника на Бетнел-Грин, в которой проходят лечение огромное число бездомных по направлению из различных обществ милосердия. Многие из этих несчастных отказываются от больницы, иное дело клиника. Ему помогают другие энтузиасты: медсестры-пенсионерки, местные врачи и работники из отделов социального обеспечения.

— Только ему об этом ни слова, — предупредила миссис Кин. — Он никогда ни с кем этим не делится. Конечно, кроме меня. Ведь мне приходится вести записи, оплачивать счета, вносить арендную плату и все такое прочее. Могу тебе сказать, что он им оказывает большую поддержку. Дает деньги, ищет работу и даже помогает найти жилье. Удивляюсь, как при его-то занятости он выкраивает на это время!

Проводив пациентку с мужем, Флоренс увидела, что миссис Кин уходит, и по сигналу мистера Фитцгиббона пригласила последнего пациента в кабинет.

Это был пожилой, с хорошими манерами мужчина, одетый довольно бедно, но аккуратно. Вежливо поздоровавшись, он ей представился как мистер Кларк и сел с видом человека, настроившегося ждать.

Скользнув в кабинет, Флоренс доложила:

— Мистер Кларк, сэр.

— Ах да! Зовите его, Флоренс, хорошо? Вы мне пока не нужны. Можете начинать убирать.

Она недовольно покосилась на него. Зачем ему напоминать ей о ее обязанностях? Она сама знает, что и когда делать. Врач писал и, не поднимая глаз, спросил:

— Хотите что-то сказать?

— Да. Но не буду. — Она удалилась, чтобы проводить в кабинет мистера Кларка.

Закрыв дверь, она услышала за дверью дружеский и спокойный голос мистера Фитцгиббона:

— Рад вас видеть, мистер Кларк…

Какое-то время она смотрела в окно, затем приступила к уборке. Работы было немного. Она подготовила все к следующему дню и пошла посмотреть регистрационный журнал. Из него торчала записка, и Флоренс без всякого интереса на нее взглянула. Написанная каракулями мистера Фитцгиббона, записка предназначалась миссис Кин и сообщала о том, что мистер Кларк, имеющий полное право лечиться в стационаре Коулберта, но по семейным обстоятельствам не имеющий такой возможности, будет принят бесплатно.

Флоренс вернула бумажку на место. После этого не уважать мистера Фитцгиббона было практически невозможно.

Размышления девушки прервал голос по внутренней селекторной связи. Мистер Фитцгиббон звал Флоренс к себе в кабинет. Нужно было взвесить мистера Кларка, измерить его давление и пульс, а также послушать легкие. Выполняя свои обязанности, Флоренс про себя отметила, что невысокий мужчина чем-то расстроен, хотя тщательно пытается это скрыть. Закончив работу, Флоренс вышла и, вскоре проводив пациента, вернулась в кабинет, чтобы сменить простыню на кушетке и полотенца, все тщательно вымыть и уложить грязное белье в корзину. Она делала это не торопясь, чудный летний вечер ее не манил, потому что девушка вконец вымоталась — морально и физически. Придет домой, съест все, что приготовит ей миссис Твист, и с книжкой ляжет в кровать. Судя по регистрационному журналу, завтра предстоит напряженный день, и уж наверняка поехать домой вечерним поездом ей не удастся. Что поделаешь, придется ехать утром, а днем они с мамой отправятся в Шерборн покупать стиральную машину. Нащупав конверт с деньгами в кармане униформы, Флоренс, не слишком долго раздумывая, решила, что приобрести машину стоит.

Девушка закончила работу и, постучав к мистеру Фитцгиббону, который до сих пор из кабинета не выходил, вошла и спросила:

— Что-нибудь еще нужно, сэр?

Он закрыл папку, в которой что-то писал.

— Нет, на сегодня, пожалуй, с нас хватит, как вы считаете? И мы заслужили обед. Я тут кое-что закончу и иду домой. А через час позвоню вам к миссис Твист.

— Мистер Фитцгиббон, вы приглашаете меня пообедать? — напрямик спросила она.

Он резко поднял глаза:

— Ну конечно. Разве это не ясно?

Она колебалась: предложение скорее напоминало приказ, но, с другой стороны, предстоящий с ним обед будет наверняка аппетитней незатейливой стряпни миссис Твист.

— Благодарю вас, сэр, я согласна.

— Ладно, только, Бога ради, не называйте меня сэром.

— Хорошо, мистер Фитцгиббон. — И Флоренс застенчиво добавила: — Мне нужно особенно хорошо одеться?

Его губы тронула улыбка.

— Нет, нет, это просто уютное местечко на Уигмор-стрит, в пяти минутах ходьбы отсюда. — Подняв глаза, он одарил ее ласковой, успокаивающей улыбкой. — Вы, наверное, устали?

— Я буду готова через час, мистер Фитцгиббон. — Она выскочила из кабинета, быстро переоделась и стрелой помчалась к миссис Твист, подбирая слова, в каких будет извиняться перед милой дамой за то, что откажется от приготовленного ею ужина. Однако в том не было никакой нужды: мистер Фитцгиббон уже предупредил хозяйку Флоренс по телефону, поэтому миссис Твист встретила девушку простодушной улыбкой и, отозвавшись о мистере Фитцгиббоне как о джентльмене, выразила предположение, что Флоренс, вероятно, вернется домой поздно.

— Вряд ли, — сдержанно ответила девушка. — Мы оба устали, а завтрашний день забит до отказа. Скорее всего, в пятницу придется ночевать здесь, а домой я поеду в субботу утром.

— Может, он еще раз отвезет вас домой на машине? — предположила миссис Твист. Ей были свойственны романтические представления.

— Вряд ли, миссис Твист. Вы не будете возражать, если я вместо вечера приму ванну сейчас?

— Конечно, нет. Пожалуйста, вам нужно хорошо выглядеть, — ответила хозяйка.

Флоренс немедленно последовала ее совету. Прекрасно освежившись в ванне, она осмотрела свой гардероб в поисках чего-нибудь подходящего для уютного местечка в пяти минутах ходьбы от дома. Жаль только, подумала Флоренс, что она не имеет ни малейшего представления о том, что имел в виду мистер Фитцгиббон под «уютным местечком». Она остановилась на ярко-зеленом платье из крепа с вырезом каре и изящном, в том же стиле жакете. Рыжие волосы она убрала в пучок, надела белые босоножки, отыскала белую сумочку и сложила в нее все, что ей может понадобиться, после чего напоследок взглянула на себя в зеркало старомодного шкафа. Решив, что выглядит не слишком претенциозно, Флоренс осталась собой вполне довольна. Хорошо, что нет дождя, отметила она, иначе пришлось бы надевать плащ, а приличного у нее нет. Но она во что бы то ни стало его приобретет в субботу, поклялась себе Флоренс, спускаясь вниз, хотя в запасе у нее было еще несколько минут.

Мистер Фитцгиббон, ожидая ее в гостиной миссис Твист, всячески старался завоевать расположение хозяйки. На нем был светлый костюм, галстук немного светлее обычного, на белоснежных манжетах сияли золотые запонки. А он настоящий красавец, решила про себя Флоренс, неудивительно, что на него положила глаз такая женщина, как Элеонор. Флоренс вошла, и он встал.

— А-а, Флоренс, вы, как всегда, пунктуальны. — Незаметно оценив ее взглядом, он попрощался с миссис Твист и вместе с девушкой вышел на улицу. — Вы не против пройтись пешком? Если хотите, можно взять машину, она во дворе консультации.

— С удовольствием пройдусь пешком. У нас обычно не хватает на это времени, правда же?

— Вы правы. А дома вы много гуляли?

— О да. Километры хожу пешком. А иногда езжу на велосипеде. В церковном приходе отца помимо Гассидж-Толларда еще две деревни. Когда я бываю дома, приходится помогать Обществу матерей. И в работе хора участвую. Вот тогда выручает велосипед.

— Вам нравится жить в деревне?

— Я родилась и выросла в семье священника, училась в закрытой школе в Шерборне. Когда пришлось ездить в больницу Коулберта, я возненавидела Лондон.

— Здесь не очень-то хорошо жить.

Они шли по тихим, спокойным улицам, и она оглядывалась по сторонам.

— Нет, на этих улицах жить — совсем другое дело, на этих улицах можно жить и при этом быть вполне довольной. Хотя я все равно скучала бы по деревне…

— Пожалуй, загородный дом на уик-энд вполне решит эту проблему, не так ли?

— Вполне, — рассмеялась она. — Вот только надо подыскать богатого мужчину, имеющего дом поблизости и еще один в какой-нибудь милой деревушке.

— Тут полно богатых мужчин, — задумчиво произнес он.

— Не сомневаюсь в этом, только мне не удается с ними познакомиться. — Она взглянула на него и рассмеялась. — Иногда хочется нести чепуху.

Они шли по узкой улочке и вскоре, добравшись до маленького ресторанчика, вошли в него — спустились по нескольким ступенькам, ведущим вниз с тротуара. Столики были покрыты белоснежными льняными скатертями, приборы на них отражали пламя свечей. В зале было полно народу, и Флоренс с облегчением отметила, что ее платье пришлось под стать обстановке. Сев за столик, она непроизвольно, но с откровенным удовольствием огляделась вокруг. Это было милое местечко: белые стены, красивые цветы на картинах, удобные стулья, столики, не слишком теснящиеся друг к другу, и официант — сама любезность.

Меню было исключительным, но цен указано на нем не было. Несколько сбитая этим с толку, Флоренс замешкалась, не зная, что заказывать. Хоть ресторан и небольшой, но, возможно, довольно дорогой.

Наблюдая за ней из-под опущенных век, мистер Фитцгиббон чуть улыбнулся.

— Не знаю, как вы, — начал он, — но я голоден. Как насчет паштета из крабов и бараньих тефтелей для начала? К ним подают изумительный соус. А сладкое выберем позже.

Флоренс, ощутив облегчение, сразу согласилась. Согласилась и когда он, ожидая заказа, предложил ей хереса.

— Прелестное местечко, с виду даже не подумаешь, правда же?

Он понял, что она имеет в виду.

— Потому что находится на тихой и укромной улочке.

— Наверное, вы тут не первый раз? — сказала она, чтобы заполнить паузу.

— Случалось, — с улыбкой произнес он. А эта девушка, сидящая напротив него, девушка, чьи волосы отливали золотом в мягком свете свечей, и впрямь очаровательна, думал он, конечно, на ней не новое и не самое модное платье. И, кроме обычной золотой цепочки и часов, никаких украшений. Он невольно сравнивал ее с Элеонор, которая звонила ему тем вечером и просила сходить с ней на какую-нибудь вечеринку или еще куда-нибудь. Их связывали многолетние дружеские отношения, и, хотя он не был в нее влюблен, он задавался вопросом, не жениться ли ему на ней. Он мечтал о жене, доме, детях. Но только это будет не Элеонор… Последние несколько недель мысль о браке его не покидала, хотя ее теснили многие другие мысли. Но вот сейчас, наблюдая за Флоренс, он оказался во власти этой неотступной мысли…

Он завел разговор о разных пустяках. А за бараниной вдруг спросил:

— Любите читать?

Она отправила в рот несколько аппетитных горошин и ответила:

— О да. Все, что попадается в руки…

— Поэзию?

— Да, люблю Джона Донна, и Браунингов, и Геррика. Хотя предпочитаю романы.

— «Джен Эйр»? — он подмигнул ей. — «Гордость и предубеждение», «Грозовой перевал» или что-нибудь этой… как ее зовут?.. М.М. Кей?

Флоренс наколола маленькую морковку.

— Однако вы все знаете. Да, я читала эти романы. Я люблю благородные чувства. Если вы понимаете, что я имею в виду.

— Да, понимаю. Потому что дочь священника?

Она серьезно восприняла его слова.

— Возможно, поэтому. Но у меня невыносимый характер.

— У меня тоже, Флоренс, хотя я льщу себя надеждой, что умею сдержаться… пока меня не раздразнят по-настоящему.

— Ну, это, наверное, случается крайне редко, — проговорила Флоренс. — Ваши просьбы всегда и всеми исполняются, ведь вы очень важный человек.

Она ему улыбнулась, но встретила непроницаемый холодный взгляд.

— Уж не подлизываетесь ли вы, Флоренс?

Она смутилась, но решила не подавать виду.

— О Господи, конечно, нет! Зачем мне это? Хотя я была искренна, все же прошу прощения, если шокировала вас. Отец всегда учил меня прежде думать, потом говорить.

— Это мне нужно извиняться, Флоренс. И, пожалуйста, чувствуйте себя свободно. Говорите, что хотите… Не после того, как подумаете…

— Разумеется, исключая время, когда я на работе.

— Да. Договорились. А теперь перейдем к сладкому. Сливочное мороженое с клубникой? Или крем-брюле?

— Обожаю сливочное мороженое. А крем-брюле я могу приготовить и дома.

Он сделал заказ. Для себя попросил сыр.

— Вы умеете готовить?

— Конечно, у меня была возможность научиться стряпать разные блюда, когда я ухаживала за мамой. Думаю, все женщины умеют готовить. Это для них так же естественно, как застилать кровать или гладить рубашки, — прозаически закончила она.

Ему никогда не представлялся случай выяснить, умеет ли все это делать Элеонор, но с виду казалось, что вряд ли. Надо в ближайшее время ее спросить, решил он. Ему было приятно с Флоренс, и он уже подумывал вновь пригласить Флоренс как-нибудь вечером.

Выпив кофе, они отправились домой, и у дома миссис Твист он взял у нее ключ:

— Нужно проверить, нет ли Бастера?

— Нет, он наверху с миссис Твист. — Она взяла обратно ключ. — Спасибо за обед, мистер Фитцгиббон. За чудесный вечер.

— Вы доставили мне удовольствие, Флоренс.

Он открыл дверь, и она вошла.

— Спокойной ночи и еще раз спасибо.

И уже за закрытой дверью она услышала его тихое «спокойной ночи».

Флоренс не знала, чего она ждала от мистера Фитцгиббона на следующий день, когда пришла на работу, но только не этого холодного взгляда и не менее холодного приветствия. За своим рабочим столом он так мало походил на приятного мужчину, с которым она провела вечер накануне, что с миловидного лица Флоренс вмиг сошла улыбка. При первой возможности Флоренс решила узнать у миссис Кин, что она сделала не так.

— Не переживай, — успокоила ее регистраторша. — Я знаю, он очень тобой доволен. Просто его что-то беспокоит. Или кто-то. Может, эта Элеонор…

— Они обручены?

— Нет, вряд ли. Он влюблен в нее не больше, чем я. Ему тридцать шесть, и, если хочешь знать, он никогда не был влюблен, по крайней мере настолько, чтобы собраться жениться. Во-первых, он слишком занятой человек, а во-вторых, ему нужна девушка, которая приняла бы его строгие манеры.

— Но он не всегда такой строгий, — вспомнив прошлый вечер, заметила Флоренс.

Миссис Кин мельком на нее взглянула.

— Да, дорогая, но не все об этом знают. — Миссис Кин поставила чайник и добавила: — Пора пить чай… пока не пришел первый пациент. Кофе можем попить позже. Я приготовлю, а ты потом отнесешь к нему в кабинет.

Пришел первый пациент, Флоренс включилась в цепочку повседневных обязанностей, выполняя автоматически, что от нее требовалось, после чего исчезала на заднем плане, пока вновь не нужна была ее помощь. Когда же пациент ушел, она принесла в кабинет кофе и поставила чашку с блюдцем на рабочий стол, борясь с желанием запустить ими в своего шефа. Она не могла бы с уверенностью сказать почему, но, возможно, от этого ей стало бы легче.

Когда ушел последний утренний пациент, мистера Фитцгиббона вызвали в больницу, а спустя полчаса он позвонил и попросил известить дневных пациентов, что прием откладывается.

— Передвиньте время первого назначенного на тридцать минут, — сказал он миссис Кин, — и соответственно всех остальных.

— Теперь на вечерний поезд я точно не успеваю, — сердито бросила Флоренс. — Уже второй уик-энд подряд. Не возражаете, если я позвоню, чтобы предупредить маму?

— Может, миленькая, мистер Фитцгиббон будет так любезен и еще раз подбросит тебя на машине домой? — услышала Флоренс мягкий голос матери.

— Об этом и думать нечего, — фыркнула Флоренс. — Его любезности есть предел.

Мать выразила сожаление.

— Я тебе звоню не за этим, мама. Сегодня я не приеду. Но я получила жалованье, так что завтра мы поедем в Шерборн и купим стиральную машину.

— О, радость моя, это замечательно, но я думаю, что лучше на эти деньги тебе купить что-нибудь из одежды.

— В следующем месяце, мама. Мне пора. До завтра. Предупреди папу, ладно?

Днем было четыре пациента, и каждого из них врач внимательно осматривал. Одна назначенная пациентка позвонила и сказала, что может прийти только позже к вечеру, в результате чего появился получасовой перерыв. Миссис Кин приготовила чай, а Флоренс начала уборку, но, поскольку ожидались еще двое больных, это была пустая трата времени. Девушка принесла врачу чашку чаю. Хотя внешне Флоренс была спокойна, внутри у нее все кипело.

— Вы не сможете сегодня уехать домой, — заметил мистер Фитцгиббон. — Жаль, но ничем не могу помочь. У нашего друга из грузовика открылось кровотечение, потребовалась повторная операция.

— О, какой ужас! Это очень опасно? Что-нибудь с ногой?

— Нет, была повреждена грудная клетка. Я обнаружил, когда осмотрел его повторно. Нужно было оперировать немедленно.

Он вновь погрузился в свои бумаги, и она вышла из кабинета. Ее так и подмывало повиниться перед ним за свой низкий эгоизм. Она скулила, что опаздывает на поезд, когда у него были дела, от которых зависела жизнь человека. За чаем Флоренс рассказала об этом миссис Кин, и разумное замечание регистраторши ее успокоило: в конце концов девушка не знала всех обстоятельств, а значит, упрекнуть ее не в чем.

Опоздавшая больная отняла у доктора всего двадцать минут, зато на последнюю пациентку — застенчивую даму преклонного возраста, пришедшую вместе с мужем, — потребовалось вдвое больше времени, отчасти потому, что перед осмотром пришлось ее долго уговаривать и подбадривать. Когда же Флоренс помогала ей одеваться, даме стало нехорошо, что еще отсрочило ее уход. Медсестра уложила ее на кушетку и, обняв за плечи, принялась успокаивать, пока та плакала.

— И почему это случилось именно со мной? — со слезами жаловалась больная. — Ведь я никогда не курила. Как вы считаете, мистер Фитцгиббон правда меня вылечит?

— Конечно, если он так сказал, — твердо заверила ее Флоренс. — Вам не следует бояться операции, вы ничего не почувствуете и через несколько недель будете здоровой. Ведь он же вам обещал. Пойду сообщу доктору, что вы готовы, а вы возвращайтесь в кабинет, там он вам все объяснит. Можете его обо всем расспросить, он добрый и умный человек.

— Вы такая милая девушка! Не обращайте внимания на бред старой женщины. — Она дружески похлопала Флоренс по руке. — Мы еще увидимся?

— Да, конечно, через несколько недель, когда вы придете на осмотр после операции. Я буду вас ждать.

Когда пожилая пара ушла, нужно было еще столько всего сделать. Флоренс начала приводить в порядок процедурный кабинет, потом заглянула к мистеру Фитцгиббону спросить, не желает ли он кофе.

Он отказался, продолжая работать за столом, а когда она уже закрывала дверь, зазвонил телефон.

— Вы ответите, ладно? — попросил он Флоренс. — И спросите, кто звонит?

Конечно, Элеонор, подумала Флоренс, и не ошиблась. В трубке раздался громкий голос, который довольно настойчиво потребовал к телефону мистера Фитцгиббона.

— С вами хочет говорить мисс Пейтон, сэр.

Он что-то тихо проворчал и взял у нее трубку.

Флоренс вышла из комнаты и, пока нарочито медленно закрывала дверь, слышала, как он ответил:

— Элеонор, я страшно занят…

Девушка держала дверную ручку, так что оставалась щель.

— Нет, это практически невозможно, я буду работать… — последнее, что услышала Флоренс, закрыв дверь, и осталась словами врача вполне довольна.

Мистер Фитцгиббон, не обращая внимания на пронзительный голос Элеонор, с улыбкой наблюдал за тем, как беззвучно поворачивалась дверная ручка.

Вскоре Флоренс вошла в кабинет сообщить, что работу закончила, и спросила, можно ли ей уйти, на что он, оторвавшись от своих бумаг, сказал, что она ему на сегодня больше не нужна и поэтому может быть свободна. Пожелав ей спокойной ночи тоном, явно свидетельствовавшим, что разговор закончен, он вновь принялся писать.

В ответ Флоренс резким голосом пожелала спокойной ночи. Мог бы по крайней мере выразить сожаление, что она опоздала на вечерний поезд! Хорошо бы, эта Элеонор, со своими бесконечными требованиями дорогих развлечений в шикарных ресторанах, в конце концов ему надоела, говорила себе Флоренс по дороге к дому, где ее ждал полноценный ужин, приготовленный миссис Твист.

Небольшой, в георгианском стиле дом мистера Фитцгиббона находился в десяти минутах езды от места работы. Приехав домой, он переоделся в старый, прекрасно сшитый на заказ твидовый костюм, сказал Крибу, который вместе с женой вел у него хозяйство, что вернется в воскресенье вечером, свистнул к себе Монти, пса безвестных кровей, и вместе с ним сел в машину.

Выехав за пределы Лондона, он отправился по шоссе А30 и через два часа чуть сбавил скорость у крайних, из серого камня, домов деревни Меллз. Это было маленькое селение с красивой церковью; посреди деревни стоял внушительных размеров особняк, а вокруг теснились симпатичные домики, над которыми возвышались две постройки — упомянутая церковь и местная гостиница. Минуя центр и с полмили двигаясь по узкой улочке, мистер Фитцгиббон свернул в открытые ворота и остановился у такого же, как и все остальные в деревне, дома — из желто-серого камня, но под красной черепичной крышей. Входная дверь была распахнута, и на пороге его встречала плотная женщина с круглым розовым лицом и тугим узлом седых волос.

— А вот и ты, мистер Александр, как раз вовремя. Хорошо, что позвонил, я успела сходить к мистеру Летссу за отменным куском мяса тебе на ужин.

Он обнял ее.

— Это как раз то, что мне надо, Нэнни, рад тебя видеть.

Он выпустил Монти из машины, и они все направились в дом. Прошли через вымощенную плиткой прихожую в низенькую комнату, с огромным камином и решетчатыми окнами. Еще одни открытые двери вели в расположенный за домом сад — прелестный уголок природы, пестревший розами и другими летними цветами. Вдали виднелась широкая лужайка, за которой шумел ручеек.

— Ты один? — уточнила Нэнни.

— Да.

— Что, эта мисс Пейтон не любит деревню?

— Да, боюсь, жизнь здесь не по ней, — просто ответил он. Он сел в большое кресло, а Монти устроился у его ног. Он добавил: — Ты, Нэнни, оказалась права…

— Конечно, мистер Александр. Ничего, встретишь другую хорошую девушку.

— Есть такая, но она еще об этом не знает.

Нэнни устроилась в небольшом кресле напротив него. И в ожидании затаила дыхание.

— Она дочь священника, медсестра, работает у меня.

— Ты ей нравишься?

— Надеюсь, но поначалу и даже сейчас она иногда на меня так смотрит, как будто в этом сомневается. С другой стороны…

— Погоди, мистер Александр. — Нэнни встала. — Я принесу ужин. Должно быть, вы с этой милой собачонкой умираете с голоду.

На следующее утро он встал рано и вместе с Монти до завтрака пошел прогуляться по саду. В голове у него все время вертелась мысль, что до дома Флоренс всего час езды, но он упорно старался об этом не думать. После завтрака он отправился в деревню, где встретил местного священника, и зашел к нему в дом выпить кофе. Пастор был заядлым садоводом, и за приятным разговором часы прошли незаметно. После ланча он, растянувшись на лужайке, сладко спал до самого чая. Потом Александр с Монти долго гуляли. Вечером, после восхитительного, приготовленного для него Нэнни обеда, он сидел в гостиной, размышляя о Флоренс. Наконец он решил пойти спать. Уложил Монти в корзину на кухне, запер дверь, выключил везде свет и по дубовой лестнице поднялся к себе. На чистом небе виднелся узкий серпик луны. Интересно, подумал он, смотрит ли сейчас Флоренс на луну? И усмехнулся. «Веду себя, как влюбленный юнец, — пробормотал он. — Она, скорее всего, даже не вспомнит обо мне».

Флоренс не глядела на луну, она спала, но днем она часто вспоминала о нем. И все время старалась отвлечься, трудясь по дому.

— У нас нет ничего общего, кроме работы, — говорила она Чарли Брауну, задремавшему у нее на постели. — Он живет в Лондоне, не знаю, где именно, но думаю, в дорогой современной квартире. И он любит дорогие рестораны. И большие машины. И он почти никогда не смеется. И даже не смотрит на меня…

Тут она, конечно, была не права.

В воскресенье за ланчем мать спросила Флоренс:

— Наверное, мистер Фитцгиббон по выходным обычно работает?

— Понятия не имею, — бросила девушка. — Но я не думаю. Должна же у него быть личная жизнь.

— Если он не женат, у него, наверное, много верных друзей, — предположила миссис Нейпир. — Красивые одинокие мужчины всегда нарасхват.

От этих слов Флоренс вдруг стало не по себе.

— Не знаю, — проговорила она. — Я правда почти ничего о нем не знаю, мама.

Но как бы она хотела знать! Например, куда он направился после работы? Есть ли у него родители? Живет ли он вместе с ними? А братья и сестры есть? А друзья? Ведь должен же быть кто-то кроме этой ужасной Элеонор? Однако получить ответы на свои вопросы Флоренс не представлялось никакой возможности. Девушка вдруг почувствовала, что просто одержима желанием все о нем знать. Нет, не дело уделять ему столько внимания, решила она и провела остаток дня за работой в саду, проявляя к ней излишнее рвение. Но, хотя Флоренс не хотелось покидать родительский кров, перед отъездом она поймала себя на мысли, что мечтает поскорее вновь увидеться с ним. С мистером Фитцгиббоном.

Она пришла на работу раньше обычного, как поставила себе за правило приходить по понедельникам, чтобы убедиться, что все в полном порядке. Она поправляла цветы в вазе, которые стояли в приемной круглый год, когда вошел мистер Фитцгиббон.

Странно, что, увидев его, она ощутила в себе прилив сладостного тепла, хотя особенно радоваться причины не было — в пятницу вечером он вел себя не слишком-то дружелюбно. Она пожелала ему доброго утра, и он, к счастью, чуть улыбнувшись, ответил кратко и приветливо. Однако не остановился, а сразу прошел в кабинет на свое рабочее место. Когда же появилась миссис Кин, он сразу вызвал ее к себе и отдал письма. Приняв двух пациентов, мистер Фитцгиббон направился в больницу Коулберта, оставив Флоренс и миссис Кин готовиться к дневному приему.

Миссис Кин, задержав руки над печатной машинкой, подождала, пока шаги мистера Фитцгиббона затихли, и проговорила:

— Интересно, отчего это он такой задумчивый? И рассеянный. Обычно он комментирует письма, но сегодня отдал их и сразу же погрузился в свои мысли. Что-то у него на уме…

— Кто-то… Элеонор. Она звонила в пятницу вечером, — прокричала в раскрытую дверь процедурного кабинета Флоренс, покрывая свежей простыней кушетку. — Но он сказал, что не сможет провести с ней вечер. Как вы думаете, он встретил кого-то, кто ему нравится больше?

Миссис Кин склонилась над своим блокнотом.

— Не сомневаюсь, — проговорила она довольным голосом.

 

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Рабочий день продолжался. Мистер Фитцгиббон вернулся из больницы Коулберта сразу же после ланча и принимал пациентов. Обычно миссис Кин назначала больным время так, чтобы в продолжение дневного приема в краткий перерыв попить чаю, но сегодня возможности устроить перерыв не представилось, и к пяти часам Флоренс почувствовала, что она устала. Храня привычное спокойствие на лице, она в душе сердилась: Флоренс раздражала мысль, что ей придется провести вечер одной. Миссис Твист пойдет в гости к друзьям, и Флоренс останется в компании Бастера. С дружелюбной улыбкой она проводила последнего пациента и решила, что тоже отправится куда-нибудь вечером. У нее были деньги — немного, но вполне достаточно, чтобы скромно пообедать в каком-нибудь славном ресторанчике. Она доедет на автобусе до Оксфорд-стрит и подыщет там что-нибудь подходящее. Она засуетилась, допила чай, после чего отнесла чашку хмурому доктору и, следуя строго заведенному порядку, спросила, не нуждается ли он еще в ее помощи.

Он резко поднял глаза:

— Нет, Флоренс, спасибо. Приятного вам вечера. Куда-нибудь идете?

— Да, пообедать, — с ослепительной улыбкой ответила она. — Доброй ночи, сэр.

Холодным тоном простившись с Флоренс, он еще долго не сводил глаз с закрывшейся за ней двери. Проклятье, эта девчонка не выходит у него из ума, а он даже не знает, как она к нему относится. Порой ему кажется, что он ей нравится, но другой раз в нее точно вселяется бес, и эта не по возрасту терпимая девушка вдруг превращается в женщину-злючку, которая за словом в карман не полезет. Пожалуй, он не прочь взять ее в жены, вздохнув, признался он себе, только склонить ее к этому — дело непростое. Мистер Фитцгиббон откинулся назад, размышляя над тем, с чего лучше начать. Он не подозревал, что на руку ему сыграет один случай.

Флоренс вошла в дом миссис Твист, накормила Бастера, достала из холодильника салат из солонины, предназначавшийся ей на ужин, потом поставила его обратно, после чего отправилась в комнату переодеться. Было уже около семи вечера, но она решила воспользоваться отсутствием хозяйки и принять ванну. Миссис Твист то и дело напоминала, что горячая вода стоит денег, поэтому девушка мылась под душем, когда домовладелица была дома. Итак, Флоренс напустила изрядное количество горячей воды и с наслаждением в нее погрузилась… Затем Флоренс не спеша оделась, гладко уложила волосы, скрепив их в пучок, и, удостоверившись, что ключ и достаточное количество денег у нее с собой, вышла на улицу. Когда Флоренс уходила с работы, мистер Фитцгиббон еще оставался и, наверное, до сих пор был еще там. Однако столкнуться с ним ей вовсе не хотелось. Вспомнив совет миссис Твист, как добраться до Кавендиш-сквер самым коротким путем, она направилась туда в обход консультации.

Флоренс шла по узкой улочке, вдоль которой стояли симпатичные домики, на одной стороне ее парковались машины. Девушка уже жалела, что так поздно вышла, потратив много времени на то, чтобы одеться, и просидев минут десять на лестнице с Бастером, который грустил от одиночества. Но светлый июньский вечер долог.

Она продолжала двигаться вперед, целиком погрузившись в свои размышления и не замечая, что аккуратные домики сменились старыми и запущенными. Не иначе, как мистер Фитцгиббон проводит вечер с Элеонор. Вряд ли та думала, что он от нее без ума, хотя, как догадывалась Флоренс, была слишком хитра и не показывала ему, что она думает. Мужчины, продолжала рассуждать девушка, конечно, очень умны и все такое, но в некоторых случаях бывают абсолютно слепы. Оторвавшись от своих мыслей, Флоренс огляделась вокруг и впервые увидела, что идет по грязной улице мимо невзрачных домов с облупившейся краской на дверях и грязными занавесками на окнах. Должно быть, она что-то напутала, а миссис Твист имела в виду совсем другую улицу, сказала себе Флоренс и как раз в этот момент заметила крупную магистраль с оживленным движением. Девушка бодро зашагала в том направлении, как вдруг почувствовала, что ее преследуют.

Флоренс не обернулась и не прибавила шагу, хотя именно этого ей хотелось больше всего. Здравый смысл говорил ей, что уже недалеко до конца улицы и что, если потребуется, она сможет крикнуть и позвать на помощь, а ее беспокойство лишь подстегнет того, кто идет за ней… Но он уже ближе… совсем рядом…

Она и опомниться не успела, как огромная, тяжелая рука вцепилась ей в плечо и с силой ее остановила.

Мистер Фитцгиббон, двигаясь в сторону дома, стоял в хвосте цепочки машин у светофора. От нечего делать мистер Фитцгиббон озирался вокруг и в сотый раз про себя удивлялся, как случилось, что эти полуразвалившиеся лачуги оказались среди красивых центральных улиц. Вдруг какая-то невидимая рука как будто толкнула его в сильное плечо, и его взгляд упал на тротуар поблизости. Рыжая головка тотчас бросилась ему в глаза, и он сразу же понял, что у девушки возникли проблемы. Он в два счета выскочил из машины и, позабыв обо всем на свете, кинулся к Флоренс на помощь. Несмотря на свой огромный рост, он мчался быстро и был уже почти у цели, когда девушка изо всей силы пнула обидчика ногой, так что тот взвыл. Набросившись на незнакомца, мистер Фитцгиббон затряс его, словно терьер крысу.

— Послушай, ты, чтоб это было в последний раз, — разгоряченно произнес мистер Фитцгиббон, — иначе тебе не поздоровится.

Мистер Фитцгиббон выпустил хулигана, тот со всех ног бросился наутек и исчез из виду прежде, чем мистер Фитцгиббон успел обернуться к Флоренс.

— Что, черт побери, вы тут делаете? Разгуливаете по задворкам в поисках приключений? Вы же вроде не маленькая девочка…

Флоренс чуть не задохнулась от негодования. Сказать ей, что она уже не маленькая девочка! Да еще таким непозволительным тоном! Он отчитал ее точь-в-точь как ее родители, которые с самых ранних лет старательно наставляли дочь, как себя вести. Флоренс это покоробило. Она слегка побледнела и дрожащим скорее от возмущения, чем от страха голосом произнесла:

— Я взрослая…

— Поговорим об этом в машине, а то я перегородил всем дорогу.

Он взял ее за руку, и ей волей-неволей пришлось следовать за ним.

— Я не хочу… — начала было она, но он молча запихнул ее в машину, сел сам и тронулся с места.

— Это чудо, что движение небольшое и рядом не оказалось полиции, — мрачно заметил он. Хотя, конечно, это было не чудо. Это вмешалось провидение.

Обогнув Кавендиш-сквер, он направился по Риджент-стрит, свернул на боковую улицу, чтобы выбраться на Пиккадилли, и, выехав в конце Парк-лейн, оказался на мосту Найтсбридж.

Флоренс сидела молча, но внутри кипела от злости.

— Зачем вы привезли меня сюда? — спросила она.

Он не ответил. Машина повернула на тихую улочку, на которой стояли довольно внушительные дома, и через арку выехала на другую — поуже, с обеих сторон обсаженную деревьями. Дома здесь были меньше, но очень красивые, белые, с блестящими черными дверьми. У последнего из них он затормозил и вышел, приглашая выйти и ее.

— Нет, — ответила Флоренс. Но, перехватив его взгляд, все же вышла и остановилась как вкопанная. — Зачем вы привезли меня сюда? Где я нахожусь? Я благодарна вам за… за помощь, но… — она запнулась, ее щеки порозовели, голубые глаза вспыхнули. — Такая большая девочка, как я, умеет за себя дать отпор. — Она смутилась, подозревая, что допустила какую-то грамматическую ошибку.

Мистер Фитцгиббон довольно сдержанно улыбнулся и, мягко, но решительно взяв ее за руку, потащил к входной двери. Им открыл Криб, если и удивившийся, то не подавший виду. Криб поздоровался сначала с хозяином, а потом приветливо пожелал доброго вечера Флоренс.

— Криб, это мисс Нейпир, моя медсестра, с ней приключилась на улице неприятная история. Будь любезен, попроси миссис Криб проводить ее куда-нибудь, чтобы она могла привести себя в порядок.

Когда эконом зашаркал по узкому коридору и в конце его скрылся за зеленой дверью, мистер Фитцгиббон как бы невзначай заметил:

— Вам сейчас хорошо бы чего-нибудь выпить и поесть.

— Со мной все в порядке, — огрызнулась Флоренс, но продолжать не стала, так как к ним направлялась высокая худенькая женщина в строгом сером платье.

— Добрый вечер, сэр, — сказала она и с улыбкой, обращенной к Флоренс, добавила: — Добрый вечер, мисс. Пойдемте со мной.

Она повела безмолвную, но сердитую Флоренс вверх по небольшой изящной лестнице.

— Я слышала, с вами стряслась какая-то неприятность, мисс, — проговорила женщина, когда они поднялись. — Внизу есть туалет, но мне кажется, вам нужно немного покоя и тишины, и вы все забудете.

Экономка открыла дверь и провела Флоренс в спальню, окна которой выходили на расположенный за домом прелестный сад. В комнате Флоренс увидела мебель из клена, светлый ковер и оранжевые шелковые занавески. Такого же цвета были покрывало на небольшой кровати и абажуры. В тон им, но чуть бледнее, были обои на стенах.

— О, как здесь мило! — сразу же позабыв о своих неприятностях, воскликнула Флоренс.

— Это одна из комнат для гостей, мисс. Ванна здесь, за дверью. Если вы не прочь прилечь, то, пожалуйста, шезлонг. Очень удобный.

Одарив Флоренс приятной улыбкой, экономка вышла, предоставив девушке подробнее ознакомиться с обстановкой. Комната действительно была прекрасной, как, впрочем, и ванная, в которой лежали стопка полотенец, мыло и все, что может понадобиться гостье. Не иначе как комнату подготовили для какого-то посетителя, подумала девушка. Флоренс не решалась прикасаться к мылу и аккуратно уложенным на стеклянной полке пушистым полотенцам. Однако умыться ей было все же надо; руки того мужчины были грязными, и она еще ощущала на своем плече его черные потные пальцы, которые пыталась стряхнуть. Она взглянула на себя в зеркало. На платье остался грязный след, волосы растрепались…

Когда минут через десять она спустилась вниз, вид у нее был более опрятный, а волосы аккуратно причесаны. Платье на плече немного примялось, но с этим она ничего не могла поделать, зато почти отстирала грязное пятно.

В коридоре никого не было, и Флоренс какое-то время стояла в нерешительности. Но вскоре прямо перед ней отворилась дверь.

— Входите, входите, — поспешно пригласил ее мистер Фитцгиббон. — Вот удобное кресло у окна. Хотите что-нибудь выпить?

Она стояла в дверях.

— Нет, спасибо, сэр. Вы были очень добры, но я больше не могу злоупотреблять вашим временем. — Поскольку он молчал, она добавила: — Я вам так благодарна…

Он подошел к ней, взял за руку и усадил в предложенное ранее кресло.

— Херес. — Он протянул ей рюмку. — Ничто лучше не снимает нервное напряжение.

— У меня с нервами все в порядке, — начала Флоренс, с твердым намерением это доказать, что не имело смысла, поскольку она просто кипела от гнева.

— Вы чересчур упрямы, — добродушно заметил мистер Фитцгиббон. — Вдобавок поступаете глупо и, к сожалению, неверно.

Флоренс сделала глоток хереса и поперхнулась. Пока она приходила в себя, он сел напротив и взял в руки рюмку. Картина домашней идиллии!

— Мне хотелось бы знать, как вас угораздило оказаться в том отвратительном месте? И почему вы сказали, что собираетесь пойти пообедать, и не пошли? Или он вас подвел?

— Подвел?.. Кто?

— Вы что, собирались идти обедать одна в ресторан?

— А что тут смешного? Но я вовсе не собиралась обедать. Какие глупости! На мое-то жалованье обедать в ресторане? Я шла на Оксфорд-стрит перекусить где-нибудь в «Макдоналдсе». — И, чтобы окончательно все разъяснить, она добавила: — Миссис Твист отправилась в гости и оставила соленую говядину с помидорами.

Мистер Фитцгиббон едва сдерживал улыбку.

— Зачем обманывать? Мне не верится… — он наблюдал, как мило вспыхнуло ее лицо. — Вы боялись, что я могу подумать, будто вы вновь напрашиваетесь на приглашение…

— Какие ужасные вещи вы говорите! — взорвалась она.

— Но это правда, — мягко настаивал он.

— Даже будь это так, вы не должны говорить подобных слов, то есть думайте, что хотите, но вслух говорить не надо.

С вызывающим видом она опрокинула в себя остаток хереса. Он встал и наполнил ей рюмку.

— Теперь я хочу знать, зачем вы там разгуливали, нарываясь на неприятности. Если вы хотели попасть на Оксфорд-стрит, вы могли пойти по Уимпол до автобусной остановки.

На сей раз ей удалось не покраснеть, но вид у нее был такой виноватый, что мистер Фитцгиббон, наблюдая за ней из-под опущенных век, понял: сейчас она сочинит очередное оправдание.

— Видите ли, — сказала Флоренс, — об этой дороге говорила мне миссис Твист. Вечер чудесный… И улица поначалу показалась мне довольно приличной. Я решила немного пройтись.

Это прозвучало неубедительно, и она видела, что мистер Фитцгиббон тоже так думал. Она заметила, как опустились уголки его губ. Но тем не менее он произнес:

— О, неужели? Надеюсь, вы доставите мне удовольствие и со мной пообедаете. А потом я вас сразу же отвезу домой. — Она замялась, и он добавил: — А то на Оксфорд-стрит будет полно народу после кино.

Как ни странно, выдвинутой им наугад причины оказалось достаточно, чтобы Флоренс сдалась.

— О, правда? Я об этом не подумала. Когда я работала в больнице Коулберта, мы часто ходили в ближайший кинотеатр. А миссис Криб не будет против? То есть хватит ли у нее еды на двоих?

Он вежливо ее заверил, что миссис Криб всегда рассчитывает на непредвиденных гостей, после чего заговорил о разных пустяках, чтобы она не чувствовала себя неловко. Когда же прибежал из сада Монти и, подставив голову, чтобы его почесали, уставился на Флоренс своими трогательными глазами, девушка сразу почувствовала себя как дома.

— Красивая комната, — сказала она хозяину. — Наверное, приятно каждый вечер сюда возвращаться.

Это была чудесная комната, большая, удобная, обставленная частично мебелью в стиле английского ампира, а также огромными диванами и креслами. Диваны были настолько большие, что можно было уместиться на них с ногами или свернуться калачиком в уголке. Шторы на окнах были из парчовой ткани, багряного, решила Флоренс, цвета. Разбросанные по натертому до блеска полу шелковистые коврики были такого же цвета, в сочетании с синим и зеленым. На стенах, обитых деревянными панелями, висело множество картин. Вдоль одной стены стояла горка, в которой виднелась красивая серебряная и фарфоровая посуда. В конце комнаты находился камин в стиле английского неоклассицизма, как догадалась девушка. Какое блаженство, подумала про себя Флоренс, зимой греться у открытого огня! Она чуть вздохнула — не от зависти, а от удовольствия, потому что ей было хорошо. И неважно, что через час-другой все это кончится.

Криб пришел им сообщить, что обед готов, и они направились через коридор в комнату меньших размеров с малиновыми обоями. В ней стоял большой, прямоугольной формы, красного дерева обеденный стол, за которым без труда уместились бы восемь человек. Стол был украшен кружевными салфетками, серебром и хрусталем. А также вазой с розами.

— Цветы из вашего сада? — поинтересовалась Флоренс, а когда он кивнул, добавила: — Вот та желтая — должно быть, солнечная. Отец хочет на следующий год посадить такой сорт. У вас, наверное, вряд ли остается время заниматься садом.

Криб поставил перед ней тарелку с супом, и ноздри ее симпатичного носика чуть затрепетали от аппетитного запаха. Со стороны мистер Фитцгиббон незаметно наблюдал за этим носиком.

— Вы правы. И мне хотелось бы иметь больше времени… Хотя иногда я копаюсь в саду.

Флоренс приступила к супу. Салат и огурцы были, разумеется, не из консервных банок. Она уже не злилась на своевольное поведение мистера Фитцгиббона. Еще бы, ведь ей было как никогда хорошо, хотя она и не размышляла о том почему. Тарелки из-под супа унесли и подали холодного цыпленка с салатом и горкой белоснежного картофеля. Налив ей белого вина и передав соль с перцем, мистер Фитцгиббон завел непринужденный разговор, при этом он любовался самозабвенно поглощавшей обед девушкой и сравнивал ее с другими его знакомыми, которые обыкновенно шарахались от второго блюда и наотрез отказывались от картофеля. Потом он вдруг осекся и слегка нахмурился. Не слишком ли он далеко зашел, проявляя интерес к девушке и… даже представляя ее в роли своей жены?

Флоренс отметила в нем эту перемену, и на ее безоблачном лице появилась легкая тень. После неприятного происшествия — впрочем, ей повезло, что все так вышло, она это сознавала — и несмотря на то, что они расходились во взглядах на многое, последние полчаса Флоренс считала восхитительными.

Теперь же, увидев его угрожающий взгляд, она боялась, что станет называть его «сэром». От добавки картофеля и вина она отказалась. Она уже подумывала, как бы под благовидным предлогом отсюда убраться. И чем скорее, тем лучше.

Но оставался еще яблочный пирог со сливками, за которым предстояло поддерживать приличествующий случаю разговор. Однако разговор не клеился, и мистер Фитцгиббон с удивлением поглядел на собеседницу. Интересно, что это с ней? Все те же вежливые, хорошие манеры, но сидит, словно муху проглотила. Она охотно поддерживала беседу, но приятное ощущение, будто они старые добрые друзья, хотя друг друга почти и не знают, исчезло.

Пить кофе они вернулись в гостиную и, поговорив с полчаса, так сказать, из долга вежливости, Флоренс сообщила, что хочет ехать домой.

— Миссис Твист будет волноваться, — объяснила она, на что мистер Фитцгиббон, не говоря ни слова, поднял трубку и позвонил ее хозяйке, которая, как оказалось, волноваться и не собиралась.

— Да, конечно, — мягко сказал он, — завтра у нас тяжелый день, и вам надо хорошенько выспаться.

Вежливое напоминание, что она у него работает и поэтому обязана вовремя быть в консультации, отметила про себя Флоренс. По крайней мере так ей показалось.

У порога дома миссис Твист Флоренс еще раз поблагодарила мистера Фитцгиббона. Позже, готовясь ко сну, она погрузилась во впечатления вечера. Интересно, почему мистер Фитцгиббон повез ее к себе домой и угостил обедом, хотя в этом не было никакой необходимости? И почему вдруг отдалился и даже не выразил желания ее удержать, когда она собралась уходить? Похоже, что он побаивается дружбы с тобой и поэтому проявляет осторожность, Флоренс. Эта мысль приходила к Флоренс уже не в первый раз. Нет, этого мужчину невозможно понять, заключила она, взбивая довольно увесистую подушку.

На следующий день все шло своим чередом: он приехал на работу минута в минуту, напомнил ей, что их первый пациент глухой, восхитился прекрасным утром и ни словом не обмолвился о предыдущем вечере. Да и зачем? Причины не было говорить о вчерашнем. И все же его молчание ее почему-то задело.

Глухой пациент отнял много времени, и остальным из-за этого пришлось сидеть в очереди. Однако мистер Фитцгиббон продолжал прием не торопясь, будто у него в запасе был не один час, и в результате их перерыв на ланч сократился на десять минут. Флоренс и миссис Кин вдвоем ели сандвичи и пили чай. К счастью, мистер Фитцгиббон ушел, и они до дневного приема были свободны.

— Какой трудный день, — спокойно произнесла миссис Кин, складывая больничные карточки в аккуратную стопку на столе в кабинете. Флоренс в это время наводила чистоту в процедурном.

Мистер Фитцгиббон вернулся за пять минут до прихода первого пациента, и все пять минут проговорил по телефону с больницей Коулберта. Потом им так и не удалось устроить перерыв до конца приема — до пяти вечера.

Мистер Фитцгиббон что-то писал за столом и снял трубку зазвонившего телефона. Миссис Кин заварила чай. Флоренс уже несла чашку врачу в кабинет, когда входная дверь вдруг отворилась и вошла благоухающая изысканными ароматами Элеонор в умопомрачительном шелковом наряде, вызвавшем у Флоренс невольную зависть.

Минуя Флоренс, Элеонор молча взяла у девушки из рук чашку с блюдцем, без стука отворила дверь в кабинет и вошла.

— Кто это? — спросила миссис Кин, высунув нос из кухни.

— Мисс Пейтон, — тихо ответила Флоренс, стараясь подавить гнев. — Вошла, взяла его чашку и пошла к нему…

— Вот бы сейчас превратиться в муху, — сказала миссис Кин. — Милая, иди попей чаю. Может, нам приготовить и ей чашечку?

— Боюсь, что чай из пакетиков ей не по вкусу.

Они сидели и пили чай, а Флоренс с ее острым слухом пыталась понять, что происходило в соседней комнате, откуда доносился пронзительный голос Элеонор, порой перемежавшийся баритоном мистера Фитцгиббона. Смеха слышно не было, похоже, они о чем-то спорили. Элеонор говорила все настойчивее, а его ответы становились все короче.

Вскоре дверь распахнулась, и оба вихрем вылетели в приемную, а Флоренс тотчас бросилась к окну. Его машина стояла у входа, однако садиться в машину он не стал. Минуту спустя Флоренс увидела Элеонор на улице. Та шла не оборачиваясь.

Флоренс осторожно подалась назад и отступила на шаг от окна, ей не хотелось, чтобы мистер Фитцгиббон увидел, что она подглядывает за ним. Беспокоилась она совершенно напрасно. Естественно, он не сел в машину… Потому что стоял позади Флоренс, и настолько близко, что касался ее изящной спины лацканом своего пиджака.

— Шпионите? — мягко спросил он.

Не оборачиваясь, она отодвинулась от него.

— Конечно, нет, — возмущенно проговорила Флоренс, скрестив пальцы, потому что лгала. — Просто подумала, что вы ушли и забыли нас предупредить…

Для дочери священника она была порой чересчур изворотливой. Она повернулась к нему лицом.

— Нет, глупо оправдываться. Я выглянула в окно, чтобы посмотреть, как вы с мисс Пейтон уедете.

— Однако я остался. Теперь вы довольны?

Она храбро встретила его пронзительный холодный взгляд.

— Это меня не касается, сэр. Прошу прощения, я… я слишком любопытна.

— Вы совершенно непредсказуемы, Флоренс.

Он прошел в свой кабинет и тихо закрыл за собой дверь, заставив Флоренс опасаться того, что за месяц вперед она получит уведомление… В его словах она уже находила намек… Он разочаровался в ней и жалеет, что взял к себе медсестрой. Вдруг Элеонор внушила ему, что она для этой работы не подходит, и Флоренс тотчас это подтвердила?

Девушка пошла в кабинет, убедилась, что он готов к следующему приему посетителей, помыла чашки, блюдца и все остальное. За это время миссис Кин закончила раскладывать карточки. Через десять минут появился мистер Фитцгиббон и, по обыкновению пожелав им доброй ночи, ушел. Они тоже могли идти.

После ужина Флоренс сидела в садике, расположенном за домом миссис Твист. Гулять на улице ей не хотелось, а поскольку миссис Твист на весь вечер ушла к соседям и не возражала, чтобы девушка посидела в саду, Флоренс решила провести несколько часов на свежем воздухе, прихватив с собой вязанье — свитер, который она готовила отцу в подарок к дню рождения. Стоял теплый вечер. У миссис Твист был миленький садик, с коротко подстриженной лужайкой посередине. Вдоль заборов, отгораживавших участок от соседей, рядами росли цветы. Флоренс не привыкла видеть такой ухоженный сад. Не привыкла видеть и соседей поблизости, поэтому немного смутилась, когда заметила соседских детей, висевших на заборе, и по другую сторону — словоохотливого старика. Однако она ответила на все вопросы детей, а когда тех отправили спать, разговорилась с пожилым соседом, который, прислонившись к забору, покуривал трубку. Любопытно, подумала Флоренс, какой табак он курит? Пахло сухими листьями чая и жженой бумагой. Старик сильно кашлял. И все же он был приятный человек, почти час развлекавший ее своими воспоминаниями о молодости. Флоренс внимательно его слушала, пока он не ушел ужинать.

Сгущались сумерки, и Флоренс, отложив вязанье, предалась размышлениям о том, что более всего ее тревожило, о том, что в конце месяца она может потерять работу. Флоренс казалось это вполне возможным. Оглядываясь назад, она пришла к мысли, что у них с мистером Фитцгиббоном не простые взаимоотношения. Она сама была виновата. Прежде всего, нельзя было с ним вместе обедать, тогда она не увидела бы его в другом свете — не приоткрыла бы маски беспристрастной вежливости и строгости, которую он обычно носил. Она пошла в свою комнату ложиться спать и, сидя на кровати, прислонившись к подушкам, с бумагой и ручкой в руках, принялась обдумывать, как распределить зарплату. Даже если он попросит ее уйти, ей предстоит какое-то время поработать, пока ей подыщут замену, к тому же он должен предупредить об увольнении за месяц. Значит, она вполне может рассчитывать еще на шестинедельное жалованье. Какое счастье, что она купила стиральную машину…

На следующее утро она пришла на работу в подавленном настроении. Ей самой было это несколько странно, и когда она попробовала разобраться в причинах, то решила: огорчало ее то, что она уже не могла купить всех вещей, которые запланировала. Полагаясь на твердый заработок, она составила довольно длинный список, теперь же ей придется ограничиться лишь его несколькими пунктами.

Швейцар, увидев Флоренс, пожелал ей доброго утра и сообщил, что миссис Кин еще не приехала. Девушка вошла в приемную, переоделась в униформу, надела шапочку и пошла ставить чайник. Первый пациент будет только через час, знала Флоренс, а все уже было готово к приему. Флоренс была в кухоньке, когда услышала, что кто-то пришел.

— Чайник греется, — крикнула она. — Вы задержались из-за автобуса?

Обернувшись, Флоренс увидела мистера Фитцгиббона, в тонком свитере и фланелевых брюках, который стоял, прислонившись к двери.

— Доброе утро, Флоренс.

У врача был очень измученный вид. Флоренс, поглядев на него, поняла, почему ей было так грустно: если она уйдет, то больше его никогда не увидит, а это разобьет ей сердце. И как ее угораздило в него влюбиться? Ведь он не давал ей ни малейшего повода! К тому же у него была очаровательная Элеонор, всегда готовая броситься в его объятия.

Флоренс мягко его спросила:

— Может, вы присядете, а я принесу вам чаю, сэр? Простите, у вас, наверное, была тяжелая ночь.

Он вышел, а она, суетясь с подносом в руках, думала о том, что однажды это уже было, но тогда она испытывала совсем другие чувства. «На сей раз, Флоренс, без глупостей», — сказала она себе и, взяв чай с печеньем, понесла их в кабинет, где врач сидел и писал.

— Разве можно так! — воскликнула она. — Оставьте в покое дела, вам нужно хорошенько позавтракать и немного поспать.

Он отложил ручку.

— Вы говорите прямо как жена. К сожалению, это не может ждать, но, когда я закончу, я пойду домой, позавтракаю и переоденусь. Вас это устраивает?

— Я не то имела в виду, сэр. Я не хотела вам указывать, просто вы выглядите таким усталым. — Она налила в чашку чаю и поставила рядом с ним. — О, пришла миссис Кин.

Флоренс вышла, а он остался сидеть, вперившись взглядом в свои бумаги. В ее присутствии он всегда ощущал свой возраст. Он пил чай и думал, что она такая молодая и красивая. И не сомневался, что найдется немало мужчин, которые смогут ее оценить.

Через час он уже вновь сидел за своим столом. Глядя на мистера Фитцгиббона, можно было подумать, что ночью он хорошо выспался, поутру не спеша позавтракал, а теперь, казалось, его ничего не интересовало, кроме пациентов. Провожая в кабинет первую назначенную, Флоренс имела возможность рассмотреть мистера Фитцгиббона. Как всегда, безукоризненно одетый, он встал из-за своего стола и пожал руку пациентке — громкоголосой молодой женщине, довольно агрессивной, но Флоренс догадывалась, что она просто нервничала. Не обращая внимания на ее агрессивное поведение, мистер Фитцгиббон, как обычно любезный, ее осмотрел и сообщил, что ей придется сделать бронхоскопию, после чего очень мягко добавил, что не исключена операция и он готов прооперировать пациентку. Женщина разрыдалась, впала в истерику, и врачу пришлось подождать, пока Флоренс ее утешала. Чашка чаю, десяток бумажных салфеток и ласковое слово медсестры произвели свое действие: больная уже была согласна выслушать мистера Фитцгиббона. Провожая пациентку к миссис Кин, Флоренс отметила, что, несмотря на вспыльчивость, пациентка была очень неплохой женщиной.

Следующий пациент оказался внешне ее полной противоположностью: худощавый, интеллигентный человек средних лет, который спокойно выслушал свой приговор, без колебаний решил лечь в больницу и перед уходом пожал руку врачу, благодаря за то, что иначе, как дурными вестями, не назовешь.

Последние двое назначенных были дети с бронхитом. Мистер Фитцгиббон осматривал их, разговаривая очень ласково, все время смешил и шутки ради даже позволил послушать себя своим стетоскопом. Прямо как добрый дядюшка, подумала Флоренс, украдкой бросившая на него любящий взгляд, когда седеющая голова врача склонилась над маленьким мальчиком.

Днем врач проводил занятие со стажерами, поэтому до четырех часов приема не было. После ланча Флоренс и миссис Кин приступили к своим непосредственным обязанностям, а около четырех дня мистер Фитцгиббон вернулся.

— Чай есть? — поинтересовался он у дверей своего кабинета и перед тем, как закрыть дверь, добавил: — Первая посетительница — очень ранимая дама, Флоренс, так что подготовьте чай и сочувствие. Они хорошо помогают при дурных вестях.

Через десять минут в кабинет вошла маленькая пожилая женщина, которую, казалось, могло сдуть ветром. Впрочем, у нее были открытые ярко-голубые глаза и безмятежное выражение лица. Флоренс усадила ее возле стола в кабинете, а сама растворилась в углу, ожидая, пока потребуется ее помощь. Вскоре Флоренс поняла, что врач и пациентка давно знакомы. После того как они поговорили о том о сем, мистер Фитцгиббон сказал:

— Флоренс, мисс Макфинн работала операционной сестрой в больнице Коулберта, когда я был совсем молодым врачом-стажером. Я ужасно ее боялся.

— Теперь мне следует бояться вас, вернее, того, что вы мне сообщите. — Пациентка взглянула на Флоренс и улыбнулась. — Дорогая, а вы боитесь его?

— Я? О Господи, конечно, нет, мисс Мак-финн. Я уверена, и вам нечего бояться, впрочем, я знаю, что вы не боитесь.

— Видите ли, не очень-то приятно услышать дурные новости. Александр, вам, наверное, надо меня осмотреть?

— Да. Пройдите, пожалуйста, с Флоренс.

Значит, его зовут Александр, размышляла Флоренс, занимаясь пуговицами, петлями и крючками. Что ж, хорошее имя, и ему подходит. Пока девушка приветливо беседовала с пациенткой, стараясь всячески ее успокоить, мысли Флоренс были целиком поглощены мистером Фитцгиббоном. У нее было такое чувство, как будто она наконец о нем что-то узнала.

К операции мисс Макфинн отнеслась философски.

— Конечно, Александр, раз вы так считаете… Хотя стоит ли делать операцию в моем возрасте?

— Конечно, стоит. И никаких сомнений быть не может. Готов спорить на сотню фунтов, что вы еще попляшете на своем девяностолетии. Ну что, спорим?

Мисс Макфинн призадумалась.

— Нет, боюсь, я проиграю. Лучше пошлете мне большой букет цветов. — И, глядя ему в глаза, добавила: — При любом исходе.

— Я отдам их вам лично в руки. — Он встал и, улыбнувшись, взял ее ладонь. — Вас поместят в частное отделение как моего особого пациента. И никаких возражений. Я все сделаю сам…

— Хорошо. — Пациентка посмотрела на Флоренс, стоявшую поблизости. — Как было бы замечательно, если бы это милое создание тоже было со мной рядом…

— Я обязательно об этом позабочусь.

Следующему пациенту пришлось минут десять подождать. Наконец, проводив его в кабинет, Флоренс пошла убрать в процедурном. Оставался последний посетитель, который после операции явился на очередной осмотр.

Когда он ушел, было шесть часов, и Флоренс с миссис Кин приступили к последней уборке помещения. Флоренс, направлявшуюся в кабинет, остановил мистер Фитцгиббон.

— Буду очень вам признателен, если вы сможете присутствовать, когда я буду оперировать мисс Макфинн. Я выберу день, когда штатная сестра выходная, и вы сможете ее заменить. — И, не дождавшись от Флоренс ответа, он добавил: — Вы понравились мисс Макфинн. Я считаю, нужно сделать для нее все, что в наших силах. Даже если речь идет о каких-то ее капризах…

— Хорошо, сэр, — ответила Флоренс и двинулась в процедурный кабинет, но врач вновь ее остановил.

— Наберите номер мисс Пейтон, пожалуйста.

Он писал и даже не поднял глаз.

В трубке раздался резкий голос:

— Да?

— Мисс Пейтон, с вами будет говорить мистер Фитцгиббон, — тоном еще резче произнесла Флоренс.

— Так дайте ему трубку, а не отнимайте у меня время.

Флоренс с разъяренным видом передала трубку врачу. И с укором произнесла:

— Пожалуйста, больше меня об этом не просите, сэр. — Она выскочила за дверь.

Мистер Фитцгиббон безучастно взял трубку и, не слушая, что говорят на другом конце провода, усмехнулся. Он думал о своем.

Дождавшись, когда Элеонор прервется, чтобы перевести дыхание, он вежливо проговорил:

— Боюсь, я не смогу пойти с тобой в театр, Элеонор. Я звоню с работы и пробуду здесь еще какое-то время. А потом мне нужно в больницу.

Терпеливо выслушав ее раздраженный ответ, он сказал:

— Тебе не составит труда подыскать мне замену. — И добавил: — Я вешаю трубку, Элеонор, иначе мне придется работать всю ночь.

Врач оставался за рабочим столом, когда Флоренс и миссис Кин, уходя, с ним прощались. На улице они разошлись. Флоренс, терзаемая беспокойными мыслями, направилась к дому миссис Твист. Опять она распустила язык, и мистер Фитцгиббон вполне мог сделать ей выговор, а то и вовсе уволить, попади она ему под горячую руку! Угораздило же ее так ему ответить, вздыхала Флоренс, отворяя ворота дома миссис Твист. Ни с врачами — консультантами в больнице, ни с пациентами она ни за что себе такое не позволила бы. Вернувшись домой, девушка первым делом села за стол, где ее ждали сосиски с картофельным пюре и чай. А после ужина, внимая совету миссис Твист, которая нашла девушку осунувшейся, вышла в садик подышать воздухом. Она взяла с собой вязанье и Бастера.

— Я пропала, — бормотала она, обращаясь к Бастеру. — Теперь мне надо решать: или терзаться и видеться с ним каждый день, или, что разумней всего, уйти и больше его не видеть. Лучше уйти. Я скажу, что маме нездоровится. Нет, это не подойдет, он может предложить устроить ее на повторное лечение. Или еще что-нибудь… Просто скажу, что она хочет, чтобы я жила дома…

Бастер, удобно расположившись на ее вязанье, заснул. Флоренс тоже закрыла глаза и, наилучшим способом решив свои проблемы, последовала его примеру.

 

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

На следующее утро Флоренс шла на работу в полном смятении. Больше всего ее занимала мысль, что она проведет целый день или большую его часть в обществе мистера Фитцгиббона. Но эта приятная перспектива омрачалась воспоминаниями о ее вчерашней выходке. «Всего какой-то один денек, детка… — твердила себе Флоренс. — Ты ведь скажешь все, что думаешь, он тебя уволит, ты поедешь к себе домой и больше его никогда не увидишь». Ей действительно было очень грустно, и по дороге она прокручивала в голове все возможные варианты разговора с ним, представляя себе, как в фильме, их счастливый конец.

Мистер Фитцгиббон стоял у окна и, позвякивая мелочью в кармане, наблюдал за шедшей по улице Флоренс. Интересно, что у нее в мыслях? Наверняка ничего хорошего, судя по выражению лица, решил он. Изучая ее аккуратную яркую головку и миловидное лицо, он невольно улыбнулся. На ней было хлопчатобумажное платье из магазина готовой одежды, ничем не примечательное вроде бы платье, но приятного нежно-зеленого цвета. Оно прекрасно сидело на ее великолепной фигуре, и выглядела она в нем элегантно. Мистер Фитцгиббон отвернулся от окна прежде, чем Флоренс по привычке подняла глаза на это окно перед тем, как перейти улицу. Через минуту, когда Флоренс вошла, он сидел за столом и читал почту.

За ней вслед пришла миссис Кин и, поздоровавшись с ними, упрекнула мистера Фитцгиббона за то, что он не подождал, пока она сама разберется с письмами.

— Уверена, что я смогла бы разобраться с ними куда быстрее и… аккуратнее.

Флоренс пошла переодеваться, безучастно слушая приятную беседу миссис Кин со своим шефом — они уже смеялись. А ведь он ей даже не улыбнулся, когда Флоренс пожелала ему доброго утра. Кажется, ее увольнение неминуемо…

Однако тяжелый день прошел гладко, и в конце недели она, как обычно, отправилась домой в Гассидж-Толлард. Уезжала она неохотно, потому что расставалась с мистером Фитцгиббоном до понедельника, но все же радовалась, что день-другой сможет спокойно отдохнуть.

Уик-энд пролетел быстро, но Флоренс много успела сделать. В саду она собирала крыжовник и клубнику, смородину и малину, для церкви рвала цветы. Миссис Нейпир, вполне оправившаяся после болезни, получила тем не менее возможность передохнуть, так как Флоренс и дома переделала ворох работы, начиная со стирки и глажки белья и кончая посещением в деревне мисс Пейн, которой нездоровилось. Флоренс, впрочем, с облегчением узнала, что мисс Пейн скоро вновь станет помогать в доме. Теперь, когда у Флоренс была работа, она могла платить мисс Пейн скромное жалованье и считала, что небольшие, но необходимые услуги, которые та оказывала ее матери, стоили этих денег.

В поезде по дороге в Лондон Флоренс размышляла о прошедших выходных. Она наслаждалась каждой минутой, проведенной дома, за исключением, возможно, тех, когда она говорила с матерью в саду после ланча.

— Детка, тебя что-то тревожит? — спросила мать. — Ты слишком устаешь на работе? Или комната, которую ты снимаешь, плохая?

Флоренс все решительно отрицала, но миссис Нейпир не отступала.

— А мистер Фитцгиббон? Он с тобой добр? Не слишком он тебя загружает?

— Нет, нет, — отвечала Флоренс. — Работать с ним замечательно, и сама работа очень интересная. — Девушка с трудом говорила на больную тему, и миссис Нейпир, вздохнув, больше не стала расспрашивать дочь. Но Флоренс разволновалась: раз мама заметила, что с ней что-то не так, может, и мистер Фитцгиббон заметил это? Хотя вряд ли.

Ее подозрения окончательно развеялись, когда на следующее утро он поприветствовал ее с обычной, ничего не значащей любезностью. Просмотрев почту, он отправился в клинику, поскольку утренних посетителей не ожидалось, но перед уходом заглянул в процедурный кабинет, где Флоренс аккуратно складывала накопившееся за неделю белье.

— Я попрошу вас завтра утром быть в операционной. Я отвезу вас ровно к восьми. Завтра я оперирую мисс Макфинн. Надеюсь, вы не забыли, что она хотела вас видеть. Поскольку штатная сестра завтра выходная, это будет очень кстати.

И он ушел прежде, чем она успела что-либо ответить.

— Неплохо для разнообразия, дорогая, — заметила миссис Кин.

Дальше они погрузились в свои обязанности, потом пили кофе и к приходу мистера Фитцгиббона даже успели перекусить сандвичами. Днем было несколько пациентов, двое из них заняли гораздо больше положенного времени, и к пяти часам Флоренс мечтала, чтобы день поскорее закончился. Уже наступал чудесный теплый вечер, но, несмотря на открытые окна, во врачебной консультации было душно. Она завидовала мистеру Фитцгиббону, который, откинувшись в кресле, с серьезным, но непринужденным видом принимал больных. Еще бы ему не работалось, с раздражением подумала Флоренс, если есть девочка на побегушках, вроде нее. Когда последний пациент ушел, Флоренс отнесла врачу чай и направилась к двери.

— Минуточку, Флоренс. Я подберу инструменты, которые мне понадобятся завтра утром. Прихватите их с собой, и завтра в больнице пусть их простерилизуют, ладно? — Он взглянул на ее безмятежное лицо, попивая из чашки чай. — Надеюсь, впереди у вас приятный вечер?..

— Да, очень… — ответила Флоренс. Как обычно, по понедельникам на ужин ее ждала картофельная запеканка с мясом. Она вымоет голову и отправится в садик вязать. Пригласи ее кто-нибудь куда-то пойти, пусть даже сам мистер Фитцгиббон, она бы не согласилась. Флоренс чувствовала себя усталой, раздраженной и к тому же несчастной. Но все это не имело никакого значения, потому что мистер Фитцгиббон все равно не пригласит ее, решила Флоренс.

И она оказалась права. Он подошел к телефону, и вскоре она услышала через полуоткрытую дверь, как мистер Фитцгиббон предложил Элеонор встретиться вечером.

Попрощавшись с врачом, Флоренс и миссис Кин отправились домой. День этот был не из лучших.

Наступило чудесное утро. Флоренс подошла к медицинской консультации и заметила у дверей «роллс-ройс». Мистер Фитцгиббон стоял рядом и разговаривал со швейцаром. Вежливо с ней поздоровавшись, врач, не тратя времени на разговоры, повез ее в больницу. Отдал чемоданчик с инструментами и попросил подняться в операционный блок.

— Я буду там через полчаса, — сказал он Флоренс и направился во врачебный кабинет.

Операционная была готова. Флоренс помнила лаборанта и двух сестер, узнала и ту сестричку, которая работала с ней в прошлый раз. Флоренс переоделась. Проверила инструменты. Оказалось, что все необходимое на месте. После этого Флоренс прошла в кабинет анестезии. Там на каталке лежала мисс Макфинн и вяло разговаривала с доктором Симом, анестезиологом, но, увидев девушку, улыбнулась.

— Александр обещал, что вы придете. Вы словно бальзам для моей души, милая. Как раз об этом я сейчас говорила.

Она закрыла глаза, и Флоренс стиснула ее руку.

— Увидимся позже, — пообещала Флоренс и поспешила в операционную.

Когда мистер Фитцгиббон вошел в операционную, все уже собрались. Быстро окинув взглядом присутствующих и подождав, пока больничный врач и врач-стажер займут места по другую сторону стола, он спросил у сестры, готова ли она, и приступил к работе.

Время близилось к полудню, когда мистер Фитцгиббон в последний раз распрямился над столом и, объявив, что работой удовлетворен, предоставил больничному врачу накладывать бинты, а сам снял перчатки, с помощью сестры освободился от халата и вышел.

Мисс Макфинн в надежных руках, подумала Флоренс, снимая операционный костюм и готовясь собирать инструменты. Не успела она к этому приступить, как в дверь заглянула больничная медсестра и сказала:

— Мистер Фитцгиббон просил передать, чтобы вы спустились в кабинет выпить кофе.

В кабинете было четверо мужчин, они, примостившись кто где мог, ждали, когда она им разольет кофе. Мистер Фитцгиббон с важным видом указал ей на стул у стола, а сам прислонился спиной к стене. Она спокойно заняла предложенное место, разлила кофе по чашкам, предложила всем печенье, после чего налила кофе себе и стала слушать, как мужчины обсуждают операцию. Приятно возвратиться опять в больницу, размышляла она, но, если бы она работала здесь постоянно, ей не часто удавалось бы видеться с мистером Фитцгиббоном. Она так глубоко погрузилась в свои мысли, что не заметила, как разговор на мгновение прекратился и мужчины уставились на нее.

— Эй, Флоренс, о чем размечтались? Четверо красавцев мужчин выстроились и ждут не дождутся, когда им нальют еще кофе…

Она слегка покраснела.

— Простите, я как раз думала о том, как приятно вновь вас всех видеть.

Флоренс наливала кофе, когда больничный врач сказал:

— Твои слова дают мне повод пригласить тебя поужинать как-нибудь вечером. Денег, конечно, у меня нет, но могу повести тебя в тот китайский ресторанчик…

— Как же, помню, за нами еще подглядывали из-за бамбуковых занавесок. Мне там понравилось, Дэн. — Она улыбнулась ему. Они были просто друзьями и раз-другой обедали вместе. Она знала, что у него есть невеста. Та работала в одной семье няней и жила в Швейцарии. Они собирались пожениться в конце года. Дэна, догадывалась Флоренс, распирало желание поговорить о своей возлюбленной, а Флоренс всегда умела слушать.

— Прекрасно, я тебе позвоню, Флоренс. — Врач взглянул на мистера Фитцгиббона, который, по-прежнему прислонившись к стенке, казалось, думал о чем-то своем. — Мне проверить, как мисс Макфинн, сэр?

— Нет, я сам, Дэн. Сейчас отвезу Флоренс и сразу же вернусь. До моего приезда следите за всем и поглядывайте на мисс Макфинн, ладно?

Обратившись к Флоренс, мистер Фитцгиббон бросил:

— Будьте готовы через полчаса.

Он вышел, за ним вышли остальные мужчины, оставив Флоренс среди грязной посуды и крошек. Рассиживаться у нее не было времени, и она вернулась в операционную, проверила инструменты и, убедившись, что в операционной порядок, отправилась переодеваться. Мистер Фитцгиббон дал ей полчаса, и мистеру Фитцгиббону не понравится, если придется ждать.

Она спустилась в холл на несколько минут раньше его, что значительно подняло Флоренс в собственных глазах, ведь ей постоянно казалось, что она всюду опаздывает. Они молча сели в машину, у консультации он ее высадил, быстро попрощался и сразу же уехал.

— Успела к ланчу, — сказала себе Флоренс, взбегая по ступенькам и предвкушая сандвичи с чаем.

С двух часов дня начинался дневной прием, и мистер Фитцгиббон вернулся за пять минут до его начала. Единственной посетительницей в тот день была женщина средних лет, тихая и сдержанная. Она беспрекословно выполняла все, что от нее требовалось, кратко отвечала на заданные вопросы, внимательно слушала, когда мистер Фитцгиббон объяснял, почему ей необходима операция, согласилась ее сделать, как только все будет готово, и, поблагодарив доктора, ушла.

Флоренс, ставя на стол врача чашку с кофе, заметила:

— Какая мужественная женщина! Надеюсь, дома у нее хороший муж и дети, они ее успокоят.

— Да, конечно. Я собираюсь обратно в больницу, Флоренс. Мне бы хотелось, чтобы вы поехали со мной и мисс Макфинн могла бы вас увидеть. Не стоит переодеваться. Если я не вернусь до половины шестого, отправляйтесь вместе с миссис Кин домой. — И, поглядев на Флоренс, он добавил: — Идите выпейте чаю, у нас еще есть десять минут. Убрать вы сможете, когда вернетесь.

— Как? — спросила она. — Как я сюда вернусь?

— Я привезу вас.

Флоренс за несколько глотков осушила чашку, припудрила нос, поправила прическу и вышла в приемную как раз тогда, когда мистер Фитцгиббон говорил миссис Кин, что он будет не раньше пяти, и просил сообщать это всем, кто ему будет звонить.

Прежде всего — Элеонор, подумала Флоренс, быстро спускаясь по лестнице впереди врача.

Мисс Макфинн отошла от наркоза и чувствовала себя хорошо. Она дремала, когда Флоренс и мистер Фитцгиббон вошли к ней в палату, расположенную в частном крыле больницы. Вскоре больная на минуту-другую открыла глаза и, прежде чем вновь с улыбкой закрыть их, проговорила слабым голосом:

— Идеальная пара!..

Слегка растерянная, Флоренс взглянула на мистера Фитцгиббона. Он улыбался, но буквально через несколько минут опять превратился в строгого консультанта и, понизив голос, стал давать инструкции больничному врачу и медсестре. Закончив с ними, мистер Фитцгиббон обратился к Флоренс:

— Все идет нормально. Теперь я отвезу вас.

Они отправились обратно на Уимпол-стрит. Он отметил, что у мисс Макфинн есть все шансы поправиться, и дальше всю дорогу молчал.

Миссис Кин, услышав об их кратком визите и замечании мисс Макфинн, задумалась. Странно, отметила про себя регистраторша, что мистер Фитцгиббон относится к Флоренс с учтивой сдержанностью, но тем не менее ищет ее общества. Хорошенькая на загляденье, высокая, под стать его могучей фигуре, эта девушка, думала регистраторша, куда больше ему подходит, чем невыносимая мисс Пейтон…

Любопытные размышления миссис Кин прервал телефонный звонок, и, поскольку она сидела за столом, а Флоренс стояла у телефона, миссис Кин попросила:

— Ответишь, дорогая? Должно быть, это мужчина, которому ты звонила насчет заточки хирургических ножниц. Он сказал, что перезвонит…

Но это был не он, а Элеонор, которая потребовала к телефону мистера Фитцгиббона.

— Сегодня его не будет, — вежливо ответила Флоренс. — Хотите что-нибудь передать?

— Кто это? Вы та рыжеволосая девица?

В этот момент Флоренс, к сожалению, позабыла, что она дочь священника.

— Рыжеволосая? Темные кудри, черные глаза, пять футов и три дюйма росту, изящного телосложения.

— Вы новенькая? Ту уволили? Отлично. Нет, ничего передавать не надо. — Мисс Пейтон повесила трубку, и Флоренс тоже, после чего вызывающе взглянула на миссис Кин.

— Я ничего не соврала, — сказала она. — Пусть думает, что хочет, это ее дело.

Миссис Кин расхохоталась.

— Представляю ее лицо, когда она сюда придет.

— Интересно, зачем он ей понадобился? У нее был такой злой голос. Ведь он вчера вечером собирался с ней встретиться — я звонила ей по его просьбе. Как думаете, может, они поссорились?

— С ним трудно поссориться, — ответила миссис Кин, — но такое впечатление, что потом у него планы изменились. Как говорится, утро вечера мудренее.

— А он встречался с сестрой Брайс?

— В силу профессиональной необходимости — да. Но она была не в его вкусе.

Флоренс не терпелось узнать, какие же девушки в его вкусе.

— Думаю, только не такие, как Элеонор. Поживем — увидим.

Он, наверное, и сам этого не знает, думала Флоренс, в таком случае может остаться одиноким на всю жизнь. А тогда Флоренс будет и дальше работать у него. Это лучше, чем ничего, лучше, чем совсем лишиться возможности его видеть.

В пять часов миссис Кин, вытирая стол, сказала:

— Думаю, пора идти. Сегодня мои родственники придут ужинать. Хочу приготовить что-нибудь вкусненькое!..

— Тогда идите, миссис Кин. Я не тороплюсь. Спокойно все сделаю, подожду до половины шестого, запру дверь. Похоже, он сегодня уже не вернется.

Миссис Кин ушла, а Флоренс осталась коротать еще полчаса.

Она собиралась переодеваться, когда в дверь позвонили. Это не может быть мистер Фитцгиббон, подумала Флоренс, у него есть ключи, он звенел ими у кровати мисс Макфинн в больнице. Флоренс открыла дверь. На пороге стояла и нетерпеливо стучала ногой Элеонор. Увидев Флоренс, она чуть не поперхнулась.

— Почему вы здесь? А та девушка… — Элеонор отпихнула Флоренс и прошла в приемную. — Где она?

Элеонор обернулась к Флоренс, молча стоявшей у открытой двери.

— Это были вы? Никакой другой медсестры нет.

— Я и не говорила, что есть, — ответила Флоренс. — Я уже закрываю и боюсь, мне придется попросить вас уйти.

Элеонор решительно опустилась на ближайший стул.

— Я намерена остаться. Да, вот так.

Сзади них раздался спокойный голос мистера Фитцгиббона, отчего обе они вздрогнули:

— Идите домой, Флоренс, я сам закрою.

Она отправилась переодеваться, тихо прикрыв за собой дверь.

— Пройдем в мой кабинет, Элеонор. Не знаю, зачем ты пришла. Мне кажется, мы все уже обсудили. У меня много дел.

Открыв дверь кабинета, он пропустил Элеонор вперед.

— Эта девчонка… — затрещала Элеонор. — Я звонила днем, она сказала… Она заставила меня поверить, что она ушла… Она сказала, что у нее темные волосы, что она маленькая и худая…

Флоренс тихо ступила в приемную и на минуту остановилась, услышав его далекий смех. Они, похоже, все уладили, с грустью подумала она.

Флоренс съела ужин и, не находя себе покоя, на автобусе отправилась в больницу. Водитель грузовика был еще там, а она не навещала его больше недели.

Он обрадовался, увидев ее. Его жена только что ушла домой, и он сидел на стуле у кровати и заполнял бланк почтового футбольного тотализатора. Она подвинула себе стул, достала коробку шоколадного печенья, которую принесла с собой, и добрых полчаса слушала о его планах на будущее. Незавидное это дело — водить грузовик, бодро заметил он. Ему выплатили компенсацию, и он собирался открыть овощной магазин.

— И знаете еще что, мисс? У мистера Фитцгиббона есть хороший домишко на Майл-энд-роуд. Широкий вход и отличные апартаменты наверху. Говорит, он не прочь от него избавиться. Говорит, в течение года никакой платы не нужно. Через пару деньков буду дома, правда, мне еще нужно пройти физиотерапию и подобрать протез. — Он широко ей улыбнулся. — Мне везет. А вы, вижу, что-то погрустнели. Чем-то недовольны?

— О, я очень рада, — ответила Флоренс. — Уверена, вы там преуспеете. Дадите мне адресок, ладно? Я как-нибудь навещу вас.

Она взяла клочок бумаги, который он ей протянул, и встала.

— Мне пора. Будьте осторожны, ладно? А я приду навестить вас и вашу жену.

Он проводил ее до двери, гордо шествуя на костылях. Она повернулась попрощаться, махнула ему рукой и вскоре скрылась за поворотом в коридоре.

Флоренс шла по длинному коридору к выходу, когда из послеоперационной палаты вышел Дэн.

— Эй, знаешь, у меня отличные новости. Возвращается Люси. Семья, в которой она работает, едет в Лондон. Дипломатическое назначение. Мы сможем часто видеться. Я по ней так соскучился…

— Как здорово, Дэн! Рада слышать. Передай ей от меня привет и попроси, чтобы она мне позвонила. С твоего разрешения мы с ней от души поболтаем.

Они обменялись улыбками, Дэн взял Флоренс под руку. К несчастью для мистера Фитцгиббона, который в это время направлялся в их сторону, издали они походили на влюбленную парочку.

Они заметили его, когда он подошел совсем близко, и Дэн произнес:

— О, это вы, сэр. Пришли справиться о состоянии больного с переломом грудной клетки или навестить мисс Макфинн?

— К обоим… — бросил мистер Фитцгиббон. — Но прежде повидаю мисс Макфинн. — Он замедлил шаг, подождав, чтоб Дэн к нему присоединился, после чего, безучастно улыбнувшись, кинул на Флоренс холодный взгляд и кивнул.

— Простите, что помешал, — вежливо произнес он. — Приятного вам вечера, Флоренс.

Мужчины удалились, а Флоренс в недоумении побрела дальше по коридору. Интересно, что на этот раз она такого сделала, что он одарил ее таким холодным и злым взглядом? Поскольку Флоренс работала в больнице медсестрой, никто не обращал внимания, когда она появлялась там в неурочные часы, но он посмотрел на нее так, будто она не имела никакого права там находиться.

Рассерженная на его выходку, она отправилась в дом миссис Твист.

Прошло два дня, мистер Фитцгиббон приходил в консультацию и уходил, осматривал пациентов, диктовал письма, при необходимости обращался к Флоренс, но официальным тоном, чем доводил ее до бешенства.

Она едва дождалась пятницы, мечтая уехать домой. Может, думала Флоренс, дома ей удастся разобраться со своими проблемами. Днем у миссис Кин неожиданно разболелась голова. Мистер Фитцгиббон был в больнице, пациентов не ожидалось, и женщины собирались уходить. Миссис Кин, лежавшая на кушетке, встала, чтобы закрыть на ключ стол, и как раз в этот момент зазвонил телефон. Флоренс, оглядывая перед уходом кухню, услышала, как миссис Кин проговорила:

— Я буду там в семь часов, сэр. Я захвачу это с собой.

Она положила трубку и тяжело опустилась на стул.

— Мистер Фитцгиббон просит, чтобы я привезла в его клинику в Ист-Энде важные бумаги, которые он здесь забыл…

— Вам нельзя, — твердо произнесла Флоренс. — Скажите, где их взять, куда ехать, и я отвезу. Я сейчас же закажу для вас такси. Вам нельзя идти пешком.

— Но я должна, — выдохнула миссис Кин.

— Вздор! Где эта папка?

— Ты опоздаешь на поезд.

— Я собираюсь ехать завтра утром, — ответила Флоренс, подумав, что соврешь раз, и это слишком быстро входит в привычку.

— Правда? Голубая папка в левом ящике стола с надписью «Секретно». Ты действительно хочешь отвезти ее вместо меня? Не знаю, что он скажет…

Флоренс тоже не знала, но ответила так:

— Ну, может, ему все равно. Где именно находится клиника?

— Не в лучшем районе, дорогая, — ответила миссис Кин. — Когда мне приходится ездить в эту клинику, я всегда беру туда и обратно такси. Конечно, это расходы.

Флоренс отыскала папку, заперла все и, обняв закрывшую глаза, очень бледную миссис Кин за плечи, предложила:

— Я поеду с вами.

Но миссис Кин наотрез отказалась. Когда же прибыло такси, Флоренс попросила водителя приглядывать за пассажиркой и довести ее до двери. Пожилой шофер был рад в конце дня встретить такую милую и очаровательную девушку, совсем не похожую на людей, которых он возил, на тех, что не удосуживались поднять на него глаза, а только садились и указывали направление, а потом не глядя расплачивались.

— Конечно, голубушка. Что у нее — голова подводит? Моя хозяйка тоже этим страдает.

Флоренс выразила ему сочувствие и если бы не стон миссис Кин, то, пожалуй, расспросила бы его о жене. На прощание девушка с улыбкой помахала им вслед.

Мистер Фитцгиббон сказал, что ждет папку в семь часов, но потребуется немало времени, чтобы проехать через весь Лондон, понимала Флоренс, тем более что движение было еще очень напряженным. Так она и объяснила миссис Твист. Та дала ей чашку чаю с булочкой и пообещала, что до возвращения девушки еда будет в холодильнике. Флоренс пошла в свою комнату переодеться. Нужно что-нибудь строгое и неприметное, говорила себе Флоренс, перебирая свои немногочисленные наряды. Пожалуй, джерси, решила она и надела трикотажный хлопчатобумажный костюм, сделала на голове свой обычный пучок, на усталые ноги натянула босоножки, взяла маленькую сумочку со всякими необходимыми мелочами, папку положила в пластиковый пакет и вышла ловить такси.

Они долго ехали по Сити, в крупных офисах фирм деловая жизнь замерла до утра, улицы были пустынны. Наконец они оказались в Ист-Энде, и за окном замелькали магазины дешевых товаров, столовые, отпускающие обеды на дом, развлекательные заведения, не вяжущиеся с окружающей обстановкой многоэтажки.

Таксист обернулся, чтобы проверить адрес.

— Это не место для такой милой мисс, как вы.

Флоренс подтвердила, что они едут правильно.

— А-а, клиника. Я знаю тех, кто в ней работает.

Хорошо, что ей нужна была клиника, иначе найти здесь что-нибудь меньших размеров было бы трудно, отметила про себя Флоренс. Она вышла из машины, заплатила таксисту и, заверив его, что с ней все будет в порядке, перешла на другую сторону дороги. Грязный кирпичный дом стоял на углу. Два из трех его окон были заколочены, третье обито сеткой. Девушка еще раз обернулась и, чтобы успокоить таксиста, улыбнулась, после чего толкнула входную дверь. В коридоре было темно и пахло сыростью, за одной из дверей слышались голоса, из-под щели внизу пробивался свет. Флоренс открыла ее и вошла.

Она оказалась в небольшой, почти без мебели комнате — если не считать скамеек вдоль стен и несколько рядов ветхих стульев. В комнате было полно народу, и те, кому не хватило предназначенных для сидения мест, стояли у стен. Гул голосов затих, и все уставились на нее, только кто-то продолжал кашлять.

— Заблудилась, лапушка? — спросила приятная полная женщина с ребенком на руках. — Или пришла к доктору? — Когда Флоренс кивнула, та добавила: — Тогда придется вам идти обратно, голубушка, как и всем нам.

— Я пришла не на прием, — сухо объяснила Флоренс. — Я медсестра и принесла врачу бумаги, которые ему срочно понадобились.

Несколько человек указали ей на дверь в конце комнаты, стоявший там мужчина отступил и открыл ей дверь. Вежливо его поблагодарив, Флоренс вошла, оставив за дверью запахи лука и пива. По другую сторону двери обстановка была совсем иной. Из высокого окна струился свежий, насколько это возможно на Майл-энд-роуд, воздух. Крашеные стены были нежно-желтого цвета. Стояла простая мебель: стол с двумя стульями — для врача и посетителя, кушетка для осмотра больных, шкаф с хирургическими инструментами. Флоренс заметила огромную раковину с кипой чистых полотенец на табуретке рядом. Мистер Фитцгиббон склонился над маленьким мальчиком, лежавшим на кушетке, напротив стоял Дэн, а возле Дэна мать мальчика, симпатичная молодая женщина с засаленными волосами, в грязной футболке и рваных джинсах. Ребенок визжал, брыкался, и мистер Фитцгиббон положил руку ему на живот, ожидая, пока тот успокоится. К несчастью, расплакалась мама мальчика, и Дэн принялся ее утешать, поглаживая по руке, но та оттолкнула его руку и зарыдала еще громче. Флоренс, опустив папку на стол, поспешила к кушетке.

— Ну, ну, — Флоренс ласково обняла женщину за плечи. — Присядьте здесь, пусть врачи осмотрят вашего мальчика. А вы мне все расскажете…

Она едва заметила удивленный взгляд Дэна, но не могла не расслышать, как мистер Фитцгиббон в сердцах произнес:

— Что, черт побери…

— Я потом все объясню, — перебила она его. Его холодные серые и ее безмятежные голубые глаза встретились. — Я займусь мамой, — мягко добавила она, — а вы делайте свое дело.

Флоренс повела молодую женщину к стулу у стола в углу, не обращая внимания на его гневный взгляд. Он, наверное, ругал ее последними словами… Позже он ей все выскажет, подумала Флоренс. Но сейчас главное было успокоить маму мальчика. Флоренс достала свежий носовой платок и протянула женщине, налила из-под крана воды и дала ей выпить, после чего стала расспрашивать о ребенке.

Молодая мать говорила сумбурно: ребенок побледнел, перестал есть… началась рвота… сказал, что болит в груди.

— Вот я и привезла его сюда, — объяснила женщина, — поглядеть, может, доктор что сделает.

Женщина жалобно всхлипнула, и Флоренс произнесла:

— Вы правильно поступили. Он очень знающий врач.

— Вы его подружка?

— Нет, я медсестра, работаю с ним.

Молодая женщина с интересом изучала Флоренс, позабыв на минуту о своих горестях.

— Разозлился, да? Не подает виду, но и так ясно.

Женщина бросила взгляд на кушетку. Мистеру Фитцгиббону удалось успокоить мальчика и даже рассмешить.

Вдруг врач обернулся и сказал:

— Раз уж вы здесь, сестра, будьте любезны, оденьте мальчика, пока я все объясню его маме. — Говорил мистер Фитцгиббон вежливо, но голос был ледяной.

Флоренс понимала, что ей лучше помолчать. Она начала натягивать на ребенка одежду, прислушиваясь к тому, как мистер Фитцгиббон ласково уговаривал мать поместить ребенка в больницу. Он доходчиво объяснил, что значит муковисцидоз, расспросил ее об условиях жизни и предложил подойти к сидевшей в соседней комнате женщине, которая помогла бы ей все оформить.

— Я вызову машину «скорой помощи», — сказал он матери. — И вы с Джимми поедете в больницу. Можете остаться там на ночь. Если захотите вернуться домой, предупредите об этом при оформлении, чтобы вам оплатили проезд. У вас есть деньги?

Он говорил с ней таким добрым голосом, что у Флоренс горло сдавило от слез. Когда Дэн подошел справиться, все ли у нее в порядке, она… улыбнулась ему. От этой кислой улыбки Дэн онемел и только сказал:

— Пойду вызову «скорую».

Когда мать с мальчиком увезли, Дэн спросил коллегу:

— Пригласить следующего?

Мистер Фитцгиббон, сидя за столом, заканчивал разговор с больницей Коулберта о только что увезенном маленьком пациенте. Повесив трубку, врач произнес:

— Погодите минуту. Флоренс, мне хотелось бы знать, почему вы здесь. Я же звонил миссис Кин…

Флоренс села на стул напротив него.

— Видите ли, у нее началась ужасная мигрень, вот я и отправила миссис Кин на такси домой, а сама приехала сюда. — Потом мягко добавила: — Раз я здесь, я могла бы помочь. Вы сердитесь, да? И вы бы высказались, если бы не все эти люди за дверью…

Дэн глухо усмехнулся, но сразу же сделал вид, что закашлялся. Мистер Фитцгиббон был серьезен. Его обуревал гнев, но он держал себя в руках. Он взглянул на часы.

— Вы приехали на такси?

Она кивнула.

— Такси ждет?

— Конечно, нет. Это стоило бы целого состояния.

— В таком случае вам лучше остаться и помочь нам. — Врач встал. — Зовите следующего, Дэн.

Весь долгий вечер мистер Фитцгиббон не обращал на нее внимания, но ей было некогда переживать из-за этого. Надев белый передничек, который она нашла за дверью, Флоренс помогала пациентам раздеваться и одеваться, накладывала пластырь, делала перевязку и убирала после каждого посетителя. Большей частью это были пожилые люди, приходившие лишь на профилактический осмотр, но тем не менее, когда за последним из них закрылась дверь, шел одиннадцатый час. Флоренс вместе с маленькой тихой женщиной, которая вела канцелярскую работу, сделала уборку, потом сняла фартук и, кивнув Дэну, направилась вслед за служащей к двери.

— Подождите, — произнес мистер Фитцгиббон, продолжая писать за столом. — Дэн, вы поезжайте. Назначьте этому ребенку что-нибудь и проследите, чтобы о его матери позаботились, хорошо? Я скоро тоже приеду.

Дэн помедлил.

— Мне захватить Флоренс, сэр?

— Я сам отвезу ее домой. Флоренс сделала шаг в комнату.

— Я поеду на автобусе, — отчетливо произнесла она.

— Нет, не поедете. — Он не взглянул на нее. — Поторопитесь, Дэн. Я доставлю Флоренс в целости и сохранности.

Больничный врач, улыбнувшись Флоренс, вышел. Мистер Фитцгиббон еще не закончил работу, и Флоренс тихо присела на стул.

Вскоре он закрыл папку и отложил ручку.

— Вы еще не ужинали?

— Нет, но миссис Твист оставит мне поесть.

Он встал и, приблизившись, остановился напротив нее. Она почувствовала неловкость оттого, что пришлось, подняв голову, смотреть ему в глаза. Он протянул руку, мягко поставил ее на ноги и не выпустил ее руки из своей.

— Я был с вами чрезвычайно невежлив. Вы простите меня?

Он говорил таким ласковым голосом, что ей хотелось броситься ему на грудь и разрыдаться, но она продолжала смотреть ему в глаза.

— Конечно, прощу. Должно быть, я… свалилась как снег на голову. Вы предпочитаете все это… — она обвела рукой вокруг, — держать в секрете?

— По мере возможности. Дэн, конечно, знает. А также кое-кто из местных врачей, которые по очереди работают здесь. Но для женщин, я всегда считал, это неподходящее место.

— Да ну? — удивилась Флоренс. — А как же та милая маленькая дама, что здесь была?

— Ах да! Она местная школьная учительница и совершенно надежна.

Флоренс попробовала высвободить руку, но он крепко ее держал.

— Ну, раз я теперь тоже знаю… Можно мне приходить сюда работать? Мне бы очень хотелось.

— Почему, Флоренс?

Отвечать ему правду она не собиралась, она ровным голосом сказала:

— Это достойный труд, верно? И мне каждый вечер…

Он поднял брови.

— Каждый вечер?.. А как насчет вечеров, проведенных с Дэном? — он слегка усмехнулся. — «Тот китайский ресторанчик»…

— Это было давным-давно. Хорошо, что приезжает его невеста, она такая милая…

Флоренс заглянула ему в глаза. К ее удивлению, глаза врача светились радостью.

— Если намерены работать здесь, у меня нет причин возражать вам. Но при одном условии: я буду вас привозить и отвозить. И из клиники никуда ни шагу. Я не хочу, чтобы вы бродили по улицам…

— Я не имею такой привычки, — холодно бросила Флоренс, вспомнив неприятный эпизод, когда она пыталась сократить путь к автобусной остановке. — А как часто вы здесь бываете?

— Раз в неделю. — Он выпустил ее руку, поднял портфель и открыл дверь. — Уже поздно.

Он проводил ее к машине, припаркованной на заднем дворе.

— Странно, что машина еще здесь, — сказала Флоренс, но потом добавила: — Впрочем, нет, ведь они зависят от вас, да?

— До некоторой степени… Большинство из них нуждаются в госпитализации, другие, наоборот, недавно вышли из больницы.

Улицы были пустынны, и дорога назад показалась Флоренс короче, чем когда она ехала на такси.

— Миссис Твист уже спит? — спросил мистер Фитцгиббон.

— Да, но у меня есть ключ.

— Нет нужды ее беспокоить. Миссис Криб приготовила ужин.

Флоренс с вожделением подумала о еде.

— Хорошо, что у вас есть миссис Криб… Если вы высадите меня в конце той улицы, я…

— Не говорите глупостей, Флоренс. Поужинаете у меня, и я отвезу вас домой.

— Мне кажется…

— Договорились. — Он повернул к своему дому и остановил машину у входа.

Он вышел, обошел машину и, открыв со стороны Флоренс дверцу, произнес:

— Выходите.

Но девушка не двинулась с места, и тогда он сгреб ее в охапку и вытащил. Поставил на ноги. Какое-то время он держал ее, потом наклонился и поцеловал. Взял за руку и, открыв дверь, втолкнул в дом.

Попасть к миссис Твист она одна все равно не могла, к тому же из-за зеленой двери в конце коридора шел такой аппетитный запах, что Флоренс, подавив будоражившее воспоминание о поцелуе, решила: разумнее всего остаться на ужин.

 

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Мистер Фитцгиббон слегка подтолкнул Флоренс вперед.

— Прямо на кухню… Крибы уже ушли спать, но ужин ждет.

Кухня была просторной. Флоренс увидела старомодный шкаф для посуды с фарфоровыми тарелками и блюдами, выскобленный деревянный стол, стоящий в центре кухни на покрытом плиткой полу, и плиту длиной почти во всю стену. В кухне стояли также два виндзорских кресла с яркими подушками, между кресел в корзине лежал Монти, который, увидев вошедших, вскочил и, увиваясь вокруг них, от радости тихо залаял. Вместе с ним в корзине спала кошка, толстая и почтенная; услышав шум, она широко зевнула и снова уснула.

Стол в кухне был накрыт на одного человека, но с изяществом, приличествующим самой нарядной столовой. Мистер Фитцгиббон достал из ящика ложку, вилки, ножи и положил их на стол рядом со своим прибором. Потом вынул из шкафа еще один бокал и тарелки.

— Садитесь, — пригласил он. — Я ужинаю здесь, когда возвращаюсь из клиники. Иначе Крибам пришлось бы меня дожидаться. Вы не против того, чтобы поужинать здесь, на кухне?

Она затрясла головой, почувствовав робость, потому что узнавала о мистере Фитцгиббоне все больше и больше нового. Он привычно управлялся на кухне, отметила она про себя, следя за тем, как он разливает суп по тарелкам и ставит их на стол. Суп был хорош. Приправленный сметаной домашний суп из водяного кресса, поданный с подсушенным черным хлебом. За супом последовали пирожки с курицей, теплые, прямо из духовки, сваренный и политый маслом картофель, а также салат. Флоренс больше не чувствовала робости и с завидным аппетитом поглощала ужин, стараясь забыть о поцелуе, однако все время только об этом и думала. За кофе, который они пили за тем же столом, мистер Фитцгиббон спросил:

— Вы отправляетесь домой на уик-энд, Флоренс?

— Да, я обещала маме приехать. Будем варить варенье. — Флоренс мельком взглянула на огромные, висевшие над дверью старомодные часы. — Если можно, я бы хотела поехать к миссис Твист. — И, поддерживая разговор, добавила: — Вы тоже уезжаете на уик-энд?

— Да, так же, как и вы, в деревню. — Он вслед за ней встал и сказал: — Нет, нет, оставьте все как есть, я займусь посудой, когда вернусь.

Он довез ее до места, вышел из машины и проводил до двери, потом взял у нее ключ, отпер дверь и, вернув ей ключ, спросил:

— Как там Бастер?

— Он наверху с миссис Твист. Спасибо за прекрасный ужин, мистер Фитцгиббон, и… и… еще за то, что разрешили раз в неделю приезжать в вашу клинику. Но, пожалуйста, не думайте, что я рассчитываю у вас каждый раз после этого ужинать.

— Нет, нет, конечно, но сегодняшний вечер — исключение, правда же?

Он открыл ей дверь и пожелал спокойной ночи в привычной дружеской манере, которая ее почему-то начинала раздражать. Она бросила ему в ответ «спокойной ночи» и прошла мимо, но перед тем, как закрыть за ней дверь, он сказал:

— Кажется, мы значительно продвинулись.

Прежде чем она успела спросить, что это значит, он закрыл дверь.

Да уж, пищи для размышлений хватает, думала Флоренс, расстилая постель и стараясь не шуметь, чтобы не разбудить миссис Твист. Флоренс легла и принялась в уме все раскладывать по полочкам, но через несколько минут заснула. Наутро происшествия прошедшего вечера получили свое объяснение: вполне понятно, решила Флоренс, что мистер Фитцгиббон был удивлен и раздосадован, когда она явилась в клинику, но, приличия ради и как истинный джентльмен, он был вынужден пригласить ее домой поужинать. Все было объяснимо до момента, когда он ее поцеловал. Поцелуй не находил объяснения. И Флоренс решила просто об этом не думать.

Она успела на поезд за минуту до отправления и всю дорогу до Шерборна, не шелохнувшись, сидела погруженная в мечты. Если бы ребенок в коляске радостно не завизжал и не показал пальцем на замок, который возник за окном, когда поезд подъезжал к ее городку, скорее всего, она проехала бы до самого Йовила, если не дальше.

Флоренс заранее позвонила маме из телефонной будки, той, что напротив дома миссис Твист, поэтому отец встречал девушку на платформе.

Флоренс повела машину обратно в Гассидж-Толлард, слушая, как отец рассказывает о новостях недели, и осторожно отвечая на вопросы о себе. Дома их ждала миссис Нейпир, приготовившая для них кофе и булочки с тмином. Мать встретила Флоренс теми же вопросами, что и отец, но более подробными. Девушка на все ответила, умалчивая по возможности о том, что касалось мистера Фитцгиббона, однако мама это сразу же поняла.

Как приятно вернуться домой! Флоренс прошлась по дому, по саду, прогулялась в деревню за кое-какими продуктами, которые мама забыла купить.

В магазине она встретилась со знакомыми и поговорила с ними о том о сем, пока стояла в очереди. Поинтересовавшись успехами их детей и здоровьем престарелых родителей, а также тем, хорошо ли получилось варенье, Флоренс подробнейшим образом ответила на их расспросы о ее жизни в Лондоне.

— Противный, загазованный город, — заметила одна женщина в домашних туфлях и ситцевом переднике, с деловым видом покачав головой, отчего бигуди у нее на голове пришли в движение. — Я всегда говорила, что там детям делать нечего. Вот младшенький миссис Бердж поехал жить к тетке, а теперь он в больнице. Что-то с легкими. — Женщина улыбнулась Флоренс. — В той, где вы работали, мисс Флоренс, в больнице Коулберта. Лечащий врач там умный такой молодой мужчина со смешной фамилией — Фитц… а дальше не помню. Говорят, высоченного роста. И очень добрый. У него тоже дом в Меллзе, он бывает там по выходным.

Хорошо, что в этот момент Флоренс подошла к прилавку. Неожиданно произнесенное в разговоре имя мистера Фитцгиббона заставило ее покраснеть, и она поскорее уткнулась в список, который держала в руке.

Миссис Хоскинз, продавщица, поставила банку с консервированным мясом на прилавок и вежливо осведомилась:

— Вы наверняка с ним знакомы, мисс Флоренс, правда же? Передайте маме, что меньше банок у нас нет.

— И фунт сыра чеддер, — попросила Флоренс. Поскольку всей деревне, похоже, было известно, что она с ним вместе работает, хотя из вежливости никто ничего не говорил, Флоренс призналась: — Да, я у него работаю. Он очень знающий хирург и великолепно ладит с детьми.

Женщины вокруг загалдели, а та, в ситцевом переднике, довольно произнесла:

— Что я вам говорила? И живет он отсюда в каком-нибудь часе езды.

Всего лишь в получасе отсюда, отметила про себя Флоренс, если ехать в его «роллс-ройсе»… Флоренс попросила дать ей бутылку яблочного уксуса. Живет рядом. Мог бы ее сюда подвезти, если бы захотел. Но только он не захотел.

Флоренс так сердито уставилась на бутылку с уксусом, что миссис Хоскинз поспешила сказать:

— Это лучший, какой у нас есть, мисс Флоренс. Миссис Нейпир не любит брать ничего второсортного, и я тоже не люблю таким товаром торговать.

Флоренс извинилась, оправдываясь тем, что она просто старалась вспомнить, что еще нужно купить. Это была ложь, но звучала правдоподобно. Отнеся домой покупки, Флоренс пошла в сад и с таким ожесточением набросилась на сорняки, что мать, наблюдавшая за ней из окна, сказала сидевшему рядом мистеру Нейпиру, что Флоренс чем-то расстроена.

— Интересно, что бы это могло быть? — задумчиво рассуждала миссис Нейпир. — Конечно, выполоть сорняки для нас огромная помощь.

Не отрывая глаз от газеты, преподобный Нейпир согласился с супругой.

Одна учительница воскресной школы была в отпуске, и Флоренс вызвалась ее замещать в младшей группе. До начала занятий девушка решила прогуляться с Хиггинсом. Встав в воскресенье рано утром, Флоренс вместе с Хиггинсом, следовавшим за ней по пятам, проводила отца на раннюю службу в церковь. Пройдя кладбище, Флоренс спустилась по узкой дорожке к Моттфарм, перебралась по ступенькам через изгородь и свернула на тропу, вскоре приведшую ее на другой конец деревни. Было чудесное утро, наполненное деревенскими звуками, которых Флоренс так не хватало в Лондоне: пели птицы, блеяли козы, где-то затарахтел трактор, готовый вспахать землю. Часы на церкви пробили восемь. У Флоренс была уйма времени: отец не вернется раньше девяти, занятия будут в одиннадцать. Флоренс села на лежавшее на земле бревно и невольно предалась размышлениям о мистере Фитцгиббоне, в то время как Хиггинс в поисках диких кроликов носился от одной рощицы к другой.

В это время мистер Фитцгиббон с довольно непринужденным видом сидел на кухне у миссис Нейпир и пил чай. У ног мистера Фитцгиббона лежал Монти.

Миссис Нейпир, готовя яйца, бекон и грибы к завтраку, встретила врача без удивления и поприветствовала так, как будто ждала: ей было приятно сознавать, что материнский инстинкт ее не подвел. Вот и объяснение тому, что Флоренс рвалась к работе в саду, к прогулкам с Хиггинсом, тому, что, рассказывая о своей работе за прошедшую неделю, ни разу не упомянула имени мистера Фитцгиббона. Миссис Нейпир предложила гостю чаю, заметила, что на дворе прекрасное утро, и сообщила, что Флоренс с Хиггинсом отправилась погулять.

— Как обычно, когда она приезжает домой, ушла побродить по окрестностям, — будто бы невзначай сказала миссис Нейпир. — Вниз по дорожке к Мотт-фарм, через изгородь дальше по верховой тропе. Как раз до завтрака успевает вернуться с другого конца деревни. — Широко улыбаясь, она осведомилась: — Вы к нам издалека? Надеюсь, не из Лондона?

— Нет, у меня дом в Меллзе, знаете, где это? Отсюда недалеко.

— Хорошая деревенька. Но вы, конечно, останетесь к завтраку?

— Был бы рад. Мистер Нейпир в церкви?

— Да, он вернется к девяти. Заутреня с одиннадцати, а Флоренс ведет один из воскресных классов.

Его губы чуть тронула улыбка. Он поставил на стол чашку.

— Может, я успею догнать Флоренс? — вежливо проговорил он.

— Конечно, успеете, она не спешила. Хиггинс любит охотиться за кроликами — никогда не находит, но порезвиться хочется…

Когда мистер Фитцгиббон ушел, миссис Нейпир на минуту прекратила чистить грибы и предалась приятным мечтам. Прекрасный мужчина, думала она, но, похоже, гордый и замкнутый, привык поступать по-своему. С другой стороны, надежный и знает, что ему нужно. Она искренне надеялась, что нужна ему Флоренс.

Мистер Фитцгиббон нашел Флоренс без труда. Она сидела на бревне, а мысли несли ее далеко. Но, когда Монти, увидев Хиггинса, шумно бросился к нему навстречу, девушка обернулась узнать, что случилось.

К ней медленно приближался мистер Фитцгиббон. Он любовался ее переливающейся на солнце бронзовой копной волос, веселыми веснушками на носу, любовался румянцем на ее щеках, когда она увидела его. Ее слегка выцветшее платье из голубого ситца и старые босоножки показались ему самым подходящим для нее нарядом. Она была чертовски хороша! Он думал бы так же, предстань она перед ним в мешковине, хотя порой у него появлялось внезапное желание увешать ее жемчугами и бриллиантами, одеть в дорогие, сшитые по последней моде платья. Усилием воли он подавил эти мысли и, приблизившись, непринужденно ее поприветствовал.

— Великолепное утро, — мягко произнес он. — Монти тоже захотелось прогуляться.

Флоренс осторожно на него поглядела.

— Пешком прямо от Меллза? — И, заметив его удивленно вскинутые брови, добавила: — Это все из-за младшего сына миссис Бердж… Вчера о нем был разговор в магазине, и кто-то сказал, что вы живете в Меллзе.

Он присел рядом с ней.

— Ах да, Билли Бердж, очаровательный мальчуган с сердцем льва. У Билли муковисцидоз. — Врач спокойно и обстоятельно начал рассказывать о болезни мальчика. — Он уже почти поправился и может ехать в дом для выздоравливающих. Это будет где-нибудь неподалеку отсюда, и семья сможет его навещать. — Врач взглянул на часы. — Вы разрешите мне присоединиться к вам? Ваша мама сказала, что в девять завтрак…

— Вы были у нас дома?

— Мне было интересно разведать эти места, — вежливо ответил он. — И я вспомнил, что вы здесь живете. — Казалось, он думал, что все объяснил.

Она встала, Хиггинс с Монти только и ждали, чтобы скорее отправиться в путь.

— Еще есть время, и можно пойти по дороге вокруг деревни. Мы выйдем рядом со школой. Это недалеко.

— Надеюсь, мне это будет по силам, — ответил мистер Фитцгиббон. Он говорил таким смиренным тоном, что Флоренс с подозрением посмотрела на врача, но он отвернулся, впрочем, она не заметила язвительной усмешки у него на лице. По дороге они разговорились об окружающих местах, деревне, ее жителях и о прелестях сельской жизни. К моменту, когда они добрались до дома викария, Флоренс повеселела, сама не зная почему. Одну перемену она в себе отметила: теперь в мыслях она называла мистера Фитцгиббона Александром…

Они сидели на кухне и завтракали за добротным столом, где на белой накрахмаленной скатерти стояла бело-голубая фарфоровая посуда. Мистер Фитцгиббон поддерживал за завтраком приятную беседу и, к немалому удивлению Флоренс, помог вымыть посуду.

Она не знала, как отнестись к тому, что ее отец предложил гостю посетить утреннюю службу.

— О, конечно, — вступила в разговор миссис Нейпир, — пойдемте с нами, а потом вместе пообедаем. Или, если захотите, сможете отдохнуть в саду.

Гость охотно согласился пойти в церковь и принял приглашение к ланчу.

— Прекрасно. А когда вы собираетесь в Лондон? — спросила миссис Нейпир.

— Сегодня вечером. Может, Флоренс тоже поедет со мной? — Чуть улыбнувшись, он бросил взгляд на девушку. — Это избавит вас от утомительной езды через весь город к дому миссис Твист.

— Что ж, спасибо, — медленно начала она. — Но разве вы не хотите поехать к себе домой, то есть… — Она покраснела. — Наговорила… Я просто боюсь испортить вам день.

— О, это вам и не удастся. Можно заехать туда на обратном пути, если вы согласитесь выехать немного пораньше.

Ей было бы трудно отказаться, даже если бы она и хотела: мама смотрела на них с сияющей улыбкой и отец заметил, что воскресные поезда всегда опаздывают, а ему очень не нравится, когда Флоренс приезжает в Лондон поздно вечером.

Мистер Фитцгиббон с ним тихо согласился и вежливо добавил:

— Значит, решено. А что нам делать с собаками? Их можно оставить одних, пока мы будем в церкви?

— Мы закрываем Хиггинса в оранжерее, ему там нравится. Монти можно оставить вместе с ним. — Мистер Нейпир взглянул на часы. — Флоренс, если ты собираешься в воскресную школу, то пора одеваться, милая.

Флоренс поднялась наверх. У нее было такое чувство, что кто-то выкрал у нее привычный день, весь переворошил и вернул обратно. Она сменила голубое ситцевое платье на креповое, нежно-зеленого цвета, с короткими рукавами, заколола волосы, припудрила лицо, подыскала подходящую обувь и чулки и спустилась вниз, где мистер Фитцгиббон уже ждал ее в галстуке и красивой, сшитой на заказ куртке. Флоренс удивилась. Она была готова дать голову на отсечение, что на тропинке он появился перед ней в рубашке без галстука. Гость перехватил ее взгляд и улыбнулся. Его улыбка говорила о том, что он прочел ее мысли.

— Я пошла, — объявила она всем и удалилась, еще сильнее залившись краской.

Флоренс достался многочисленный класс. Отцовский приход был внушительным, и в деревне было много детей. Флоренс устроилась с ребятишками в помещении деревенского правления рядом с церковью и принялась рассказывать им библейские истории, для наглядности делая на доске зарисовки, а в назначенное время выстроила детей и повела в церковь на заключительную часть службы.

Мистер Фитцгиббон невольно любовался тем, как ласково Флоренс утихомиривала ребятишек, а сидящая рядом с ним миссис Нейпир удовлетворенно вздыхала.

Когда все вернулись домой, Флоренс стала хвататься за любой предлог, чтобы избежать общества мистера Фитцгиббона. То ей нужно было накрывать на стол, то проверить готовность говяжьей ноги, запекавшейся в духовке, то приготовить приправу или положить на блюдо клубничный пирог. Все это она делала неторопливо, оттягивая свое возвращение в гостиную, где мистер Фитцгиббон, слегка смущенный тем, что неожиданно оказался другом семьи, попивал с ее родителями херес.

— Потрясающая самоуверенность, — пробормотала она Чарли Брауну, который в ответ лишь лениво пошевелил хвостом.

В конце концов ей пришлось вернуться в гостиную. Она поспешно осушила свой бокал хереса и повела отца резать говяжью ногу, сознавая, что никак не может овладеть собой. Только после того, как все сели за стол, ей удалось с собой справиться и по-настоящему наслаждаться обстановкой. А иначе быть и не могло: ведь мистер Фитцгиббон, прекрасный собеседник, обладал завидной способностью как интересно говорить, так и внимательно слушать. Обед проходил в непринужденной атмосфере, и в какой-то момент, когда мама уже принесла свой коронный фруктовый пирог, Флоренс, кинув взгляд через стол на мистера Фитцгиббона, вдруг поняла, что действительно его любит. От удивления открыв рот и побледнев, она одновременно с охватившим ее волнением ощутила облегчение, потому что теперь знала, почему была такой раздражительной и беспричинно несчастной.

Между тем она сознавала, что никто больше не должен догадаться об этом ее открытии, и с этой мыслью принялась раздавать тарелки, предлагать сливки… Когда же она совсем безжизненным голосом, столь непохожим на ее привычное щебетание, заговорила про торт, мать внимательно на нее посмотрела, а мистер Фитцгиббон опустил веки, чтобы не выдать блеска своих глаз, и стал украдкой следить за ее лицом, на котором были написаны все ее мысли.

Флоренс, словно летая над полом, убирала тарелки, разливала кофе, в голове у нее была полная неразбериха. Хорошо бы часок побыть одной, думала она, но не удастся… Ее отец обещал вымыть посуду, и мистер Фитцгиббон вызвался ему помочь, сказав это таким тоном, будто для него мыть посуду по воскресеньям дело привычное. Флоренс с матерью, воспользовавшись случаем, пошли в сад отдохнуть и расположились в стареньких шезлонгах, а у них в ногах растянулись собаки.

— Он на все руки мастер, — заметила миссис Нейпир. — Но не думаю, что дома он сам себя обслуживает.

— Мама, у него есть слуга и кухарка — в его лондонском доме. Не знаю, как в Меллзе. Если это маленький домик, то, наверное, ему приходится ухаживать за собой самому.

— Ну ладно, детка, скажи мне вот что: ты поедешь к нему туда на обратном пути? — Миссис Нейпир закрыла глаза. — К чаю у нас будет бисквит. Интересно, в котором часу наш гость хочет ехать?

— Понятия не имею, — бросила Флоренс. — Я думаю, может, остаться здесь и поехать поездом…

— Дело твое, детка, — ласково произнесла мать. — Уверена, он поймет.

Флоренс встрепенулась:

— Мама, что ты хочешь сказать?

— Да нет, ничего, милая.

Мужчины, закончив мыть посуду, отправились прогуляться, взяв с собой собак. Флоренс смотрела им вслед, обуреваемая противоречивыми чувствами. Она робела в присутствии мистера Фитцгиббона и отчаянно пыталась обрести прежнюю, непринужденную манеру общения с ним, но, с другой стороны, Флоренс хотелось проводить с ним как можно больше времени. Сидя в саду рядом с дремавшей мамой, Флоренс все не могла решить, как поступить. Трудно будет держаться с ним как ни в чем не бывало, но еще труднее ей будет, если она бросит работу и уедет куда-нибудь… и больше его не увидит. Эти мысли продолжали терзать ее до тех пор, пока не вернулись мужчины, и она отправилась готовить чай. Мистер Фитцгиббон пошел за ней следом, чтобы помочь вынести поднос с чаем в сад. Врач держался по-дружески, приветливо и, казалось, не замечал ее пылающих щек и сухих ответов на его бесхитростные вопросы, поэтому вскоре ей удалось взять себя в руки. В конце концов, кто кроме нее знает, что у нее на душе? Вскоре после чая он предложил отправляться в путь, и она покорно согласилась. Поднялась наверх за сумкой, попрощалась с родителями, обняла на прощание Чарли Брауна и Хиггинса и села в машину, крикнув в последний момент из окна, что приедет домой на следующей неделе. Но, вспомнив о своем спутнике, она добавила:

— Надеюсь, что приеду.

В машине он стал тем же любезным мистером Фитцгиббоном, которого она знала. Он отпускал ничего не значащие замечания, так что постепенно Флоренс, чрезвычайно возбужденная и смущенная, успокоилась и обрела прежнее самообладание. Хватит вести себя как глупая Девчонка, сказала себе она, такая ситуация будет повторяться снова и снова, значит, надо уметь с ней справляться.

При виде загородного дома в Меллзе у Флоренс захватило дух.

— И как только вы выносите жизнь в Лондоне? — воскликнула она. — Только взгляните на эти розы!

— Да, мне они очень нравятся, — мягко ответил мистер Фитцгиббон. — Но я также люблю свой дом на Найтсбридж. Стараюсь совместить плюсы обоих…

— Вам приходится для этого много работать, — заметила Флоренс и выскочила из машины, попав под пристальный взгляд Нэнни, которая высунулась из забавного решетчатого окна, расположенного рядом со входной дверью.

Нэнни направилась открывать дверь. Ну, эта девушка нам подходит, с удовлетворением отметила про себя она: приятная, красивая и хорошо сложена. Нэнни терпеть не могла худущих пустышек. Добрая свадьба, размышляла она, и орава детишек, снующих вокруг дома, — вот что нам надо. Она отворила дверь, приветливо улыбаясь.

Увидев эту улыбку, мистер Фитцгиббон, тоже коротко улыбнувшись, представил девушку с подчеркнутой важностью.

— Мне нужно захватить кое-какие бумаги, Нэнни. Мы прекрасно перекусили, но, может, вы приготовите нам что-нибудь на ужин до нашего отъезда?

Он наблюдал краем глаза за Флоренс и видел, что, несмотря на восторг, написанный на ее лице, ей все же было не по себе.

— Отсюда ехать, самое большее, два часа, и, раз мы уже сюда прибыли, давайте посмотрим мой сад.

— Погодите, мистер Александр, — остановила его Нэнни. — Салат из курицы и мой шоколадный крем. Через полчаса. Подходит?

— Отлично, Нэнни. Нам нужно выехать не позже девяти.

Он обернулся к Флоренс, которая выглядела так, будто ей на ноги надели коньки и толкнули на лед.

— Хорошо… — начала она.

— Вот и прекрасно. Тогда пошли. За домом покажу вам великолепные розы. Чайные розы. И несколько превосходных лилий — сорта «касабланка». Я посадил их прошлым летом рядом с перуанскими лилиями.

Они направились за дом, оттуда до внушительной стены из красного кирпича, почти целиком укрытой глицинией, ломоносом и страстоцветом, простирался сад. Бархатно-зеленую лужайку окаймляли тропинки с широким цветочным бордюром, а в конце сада располагалась круглая клумба с розами. Флоренс подошла ближе, с восхищением полюбовалась лилиями и нагнулась понюхать розы, а счастливый Монти носился рядом, от радости тыкаясь носом ей в руку.

— Не иначе как у вас есть садовник, — проговорила она.

— Да, но я время от времени вырываюсь сюда поработать сам.

— А не хотели бы заниматься этим чаще?

— Возможно, когда-нибудь… Но не сейчас. Позже… когда будет семья.

— Элеонор… мисс Пейтон очень симпатичная и одевается хорошо…

Она едва сознавала, что говорит вслух.

— Да, превосходно, — согласился мистер Фитцгиббон. — А вы неравнодушны к нарядам?

— Ну да. Но мне не до этого, — строго ответила Флоренс, вспомнив, с кем разговаривает. — И уж конечно, такая жизнь не по мне.

— Но вам хотелось бы так жить?

Он говорил обычным тоном, и она ответила не задумываясь:

— Разумеется, нет. Мне было бы до смерти скучно. — Она остановилась полюбоваться розой. — Великолепная «суперстар». Вы подрезали ее осенью или в феврале?

Они шли по чудесному саду в сопровождении Монти и мило беседовали. Я не просто в него влюблена, думала она, я люблю его по-настоящему.

Вскоре Нэнни позвала их к ужину, на который был подан холодный цыпленок и салат — не просто латук и помидоры, а еще яблоки, орехи, виноград, измельченный цикорий и мята. Кроме того, была мелкая молодая картошка с домашней приправой. Поскольку мистер Фитцгиббон был за рулем, они пили холодный лимонад, и на десерт Нэнни угостила их обещанным шоколадным кремом.

— Я хотела бы поблагодарить вашу няню за вкусный ужин, — сказала Флоренс, — но я не знаю, как ее зовут.

— Нэнни.

— Да, но я для нее чужая, мне было бы неприлично обращаться к ней так.

— Мисс Беттс. Сбегайте на кухню, а я поищу Монти. Минут через десять поедем. — Он проводил ее в коридор. — Нужно пройти через ту сводчатую дверь у лестницы.

Флоренс направилась по коридору, сгорая от нетерпения исследовать дом. Гостиная выглядела великолепно, столовая тоже, но в коридоре оставалось еще три двери. Она отворила сводчатую дверь и, спустившись вниз по ступенькам, оказалась еще перед одной дверью, которая была закрыта. Флоренс постучала.

Из-за двери раздался приятный голос Нэнни, приглашающий войти, и Флоренс подняла старомодный запор. Кухня, находящаяся в конце дома, представляла собой низенькое помещение, уютно обставленное старомодной мебелью, но, как заметила Флоренс, была оснащена всеми облегчающими труд техническими приспособлениями. Нэнни стояла у стола и перебирала красную смородину.

— Я хотела вас поблагодарить за чудесный ужин, мисс Беттс, — сказала Флоренс. — Надеюсь, мы не доставили вам слишком много хлопот.

— Что вы, мисс Нейпир! Я радуюсь, когда с удовольствием едят мою стряпню. Я просто плакать готова, когда гости мистера Фитцгиббона клюют, как птички. А вот и он. Пришел за смородиной. Миссис Криб любит печь фруктовые пироги. А что может быть лучше своих ягод!

Флоренс с ней согласилась и, чувствуя у себя за спиной мистера Фитцгиббона, собралась идти.

— И, пожалуйста, не зовите меня «мисс Беттс», мисс Нейпир. Зовите «Нэнни», как мистер Александр. — Она широко улыбнулась. — Надеюсь, мы еще встретимся.

На это Флоренс что-то невнятно пробормотала, боясь, как бы мистер Фитцгиббон не заподозрил, что она напрашивается к нему в гости.

Вскоре они отправились в путь, Монти сидел на заднем сиденье и время от времени принимался дышать им в спину.

— А Монти, как я вижу, нравится ездить в деревню, — сказала Флоренс, желавшая завести разговор. Получив односложный ответ, она решила развить тему — ее почему-то угнетала тишина.

Пока она переводила дыхание, мистер Фитцгиббон добродушно произнес:

— Не утруждайтесь, Флоренс, посидеть вдвоем в тишине тоже приятно. И не могли бы вы звать меня Александром, когда мы не на работе? Меня раздражает моя фамилия, если я слышу ее слишком часто.

Флоренс уставилась прямо на дорогу. Не будет она смотреть на всяких грубиянов… Она глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Раз он хочет, чтобы она молчала, он это и получит.

— Как скажете, — отчеканила она. Такие вещи ей говорить! Никакая сила теперь не заставит ее называть его Александром! Ну, погодите, вот вернемся в консультацию… Не нравится быть «мистером Фитцгиббоном»? Будет «сэром», решила она.

— Не сердитесь, — тихо произнес мистер Фитцгиббон. — Вы, как всегда, бросились в другую крайность. — Он окинул взглядом ее строгий профиль. — Мне кажется, ни к чему сейчас что-то обсуждать.

Какое-то время они ехали молча, наконец он сказал:

— Я бы хотел, чтобы завтра вы отправились со мной в больницу навестить мисс Макфинн. У меня обход в девять. Не могли бы вы быть готовы в половине девятого или чуть раньше? Я только загляну к ней на пару минут. Она очень хотела вас видеть.

— Хорошо, — ответила Флоренс. И напомнила: — В половине двенадцатого у вас пациент.

— Да, да. Мисс Макфинн скажет вам слово, и вы пойдете. — Он помолчал, потом продолжил: — До больницы я не увижу миссис Кин, попросите ее, пожалуйста, перенести утренний прием на вторник. Мне нужно освободиться к часу дня. И скажете, чтобы она вписала назначенных куда-нибудь на дневное или вечернее время… Придется работать допоздна.

— Хорошо, — повторила Флоренс и отвернулась к окну. До самого дома миссис Твист они молчали. Когда машина остановилась у входа, Флоренс начала благодарственную речь несвойственным ей возбужденным тоном.

Он ее оборвал:

— Ни к чему это… Я вижу, вы очень не в духе, а мне сейчас с вами говорить некогда.

С этими словами он вышел из машины и открыл ей дверцу. Флоренс с надменным видом тоже выбралась из машины, сделала шаг к дому и тут же споткнулась о бордюр вдоль тротуара, но мистер Фитцгиббон ее поддержал.

— Тихо, тихо, гордыня до добра не доведет, — заметил он.

Взяв Флоренс под руку, он проводил ее к входу, отпер ключом дверь и, когда она собиралась войти, накрыл ее руки своей большой ладонью.

— Хотел бы я думать, что знаю причину вашего раздражения, — мягко произнес он, — но неопределенность пока не позволяет мне что-либо предпринять. Вы словно флюгер: не догадаешься, куда вас повернет в следующую минуту. — Вдруг он наклонился и поцеловал ее. — Спокойной ночи, Флоренс.

Она открыла дверь и осторожно проскользнула внутрь, после чего так же осторожно закрыла за собой дверь.

Флоренс замерла на месте, стараясь понять, почему он назвал ее флюгером, но тут из маленькой гостиной вышла миссис Твист с Бастером под мышкой и прервала ее размышления.

— Мне послышалось, что подъехала машина, — воскликнула она. — Вас подвезли? Я как раз собиралась попить чаю. Составите мне компанию?

Пришлось Флоренс отложить свои мысли о мистере Фитцгиббоне и его замечаниях на потом, усесться на диване из трехпредметного гарнитура миссис Твист, и расписывать хозяйке проведенный дома уик-энд. После этого девушка, извинившись, сказала, что завтра ей очень рано вставать.

— Да, вы выглядите уставшей, — заметила миссис Твист. — Будете спать как убитая.

К сожалению, миссис Твист ошиблась, и Флоренс провела почти бессонную ночь. В голове у девушки вертелись, путались какие-то мысли, так что утром она встала с ужасной головной болью и нисколько не прояснила себе значение слов мистера Фитцгиббона, сказанных ей в прошлый вечер. Что еще важнее, так и не разобралась в том, почему он ее поцеловал.

 

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Флоренс, проворочавшаяся всю ночь и забывшаяся тяжелым сном под утро, очнулась с мыслью, что не хочет вставать и идти на работу… Наскоро перекусив, девушка взглянула на часы и поспешила в консультацию. Туда она поспела как раз тогда, когда ко входу подкатил «роллс-ройс». Мистер Фитцгиббон отворил дверцу, поздоровался и пригласил Флоренс сесть в машину, заметив, что девушка была очень бледной.

— Вам нездоровится? — осведомился он, как она бы сказала, с бессердечной вежливостью.

— Нет, конечно же. Я чувствую себя превосходно, мистер Фитцгиббон.

— Александр.

— Нет…

Ему приходилось поворачивать вправо, влево из-за напряженного уличного движения.

— Нет?.. Я понимаю, вам надо время, чтобы привыкнуть. Но вы, похоже, опять не в духе? Что, плохо спали? А ведь впереди у нас трудный день.

Она что-то пробормотала в ответ и потом молчала до самой больницы. Они поднялись на лифте на верхний этаж. Она стояла рядом с ним, затаив дыхание.

Мисс Макфинн сидела в обложенном подушками кресле в окружении необходимых для ее выздоровления атрибутов. Она радостно поприветствовала вошедших и пригласила сесть на ее кровать.

— Я знаю, это запрещено, — хихикнула она, — но кто осмелится сделать замечание тебе, Александр? Надеюсь, это дружеский визит? — Она улыбнулась Флоренс. — Как приятно вас видеть, дорогая. Знаете, вы красавица, а это действует как тонизирующее средство.

Флоренс вспыхнула и опустила глаза в пол. А мистер Фитцгиббон подхватил:

— Да, да. И к тому же прекрасный работник. Что большая редкость, ведь обычно у красавиц куриные мозги. — Он встал. — Я должен перекинуться словом со здешней сестрой. Сейчас вернусь и вас осмотрю. Потом отвезу Флоренс обратно.

Когда он скрылся за дверью, мисс Макфинн спросила:

— Александр вас не перегрузил работой, дорогая?

— Нет, нет. Правда, порой приходится работать в неурочное время, но по сравнению с беготней по палатам это совсем нетрудно.

— Он сам работает на износ. Хорошо, что он собирается жениться. Пора ему устроить свою личную жизнь и обзавестись семьей.

Флоренс, крепко сцепив руки на коленях, тихо согласилась.

— Я уверена, он найдет себе подходящую партию, ведь он очень известный врач, да? Я думаю, он часто бывает в обществе и у него много друзей.

Мисс Макфинн слегка откашлялась.

— Видите ли, дорогая, я бы так не сказала. У него много друзей, но что касается того, что он бывает в обществе… Если вы имеете в виду вечеринки, танцы и тому подобное, боюсь, вы ошибаетесь. Хотя не сомневаюсь, что с хорошей спутницей он от всего этого не отказался бы.

— Ну конечно, я так и думала.

— Скажите, вы хорошо провели уик-энд? Вы живете в районе Шерборна? Чудесные места, У меня там друзья…

В этот момент вошел мистер Фитцгиббон и, когда Флоренс поднялась с места, сказал:

— Нет, погодите, мне нужно всего две-три минуты. — Он сел на кровать. — У вас все идет хорошо, — обратился он к больной. — Я намерен подержать вас здесь чуть дольше обычного, потом вы сможете перебраться к сестре. А теперь, с вашего позволения, я вас послушаю… Вполне прилично. Я приеду посмотреть вас завтра утром.

— Спасибо, Александр, и вам, Флоренс, спасибо, что пришли. Надеюсь, вы еще ко мне приедете?

Флоренс пообещала.

— Вечером можно? — спросила она. — Если не слишком поздно?

Она наклонилась и поцеловала мисс Макфинн в ее старческую щеку. Та заметила:

— В самом деле, о лучшем и мечтать нельзя.

Эти слова озадачили Флоренс. Мистер Фитцгиббон, заметила девушка, натянуто улыбнулся.

Движение на дороге стало очень напряженным. На обратном пути они совсем не разговаривали, и, только подъезжая к консультации, мистер Фитцгиббон напомнил Флоренс, чтобы она передала миссис Кин его просьбу — перенести прием, назначенный на день.

Мистер Фитцгиббон вышел открыть ей дверцу, и Флоренс, на сей раз очень аккуратно, чтобы вновь не споткнуться, вышла из машины.

— Хорошо, сэр, — тихо ответила девушка.

И вдруг он воскликнул, приведя ее в замешательство:

— Ах, Господи, опять этот «сэр»! Опять все сначала!

Она остановилась перед входом.

— Не понимаю, о чем вы?

— Не понимаете? А вы поразмыслите, ладно? И когда у меня будет время, мы поговорим. Моему терпению приходит конец.

Она изумленно на него посмотрела. Вежливое, под стать интонациям его голоса лицо и — эти холодные серые глаза. Ее бросило в дрожь. Раз так, то она отплатит ему той же монетой.

— В таком случае, мистер Фитцгиббон, будем надеяться, что у вас найдется несколько минут в самом скором времени.

С высоко поднятой головой она направилась ко входу, не прислушиваясь к тому, что мистер Фитцгиббон пробормотал в ответ. Наверняка ничего хорошего…

Во время утреннего приема, который длился до часу дня, он обращался к ней со свойственной ему учтивостью, но сквозь зубы. Она не ударила в грязь лицом и отвечала тем же, что ей давалось не так-то просто. К концу приема Флоренс приняла решение. Она была не такой уж импульсивной, однако перспектива работать у него, видеться с ним каждый день, зная, что она ему безразлична, вдруг стала для девушки невыносимой. Когда он в два часа вернулся, Флоренс выждала пять минут и, поскольку до первого пациента еще оставалось целых десять минут, постучавшись в дверь, вошла в кабинет.

Он оторвался от бумаг, в которых что-то писал.

— Да? — Он взглянул на часы, и Флоренс, почувствовав, будто внутри у нее что-то оборвалось, сердито произнесла:

— Я только на минутку, мистер Фитцгиббон. Я бы хотела оставить работу. Через месяц, разумеется. Как мы условились.

Он отложил ручку и откинулся на спинку стула. Его удивление сменилось задумчивостью. Улыбка его была обворожительна — у нее сердце чуть не выпрыгнуло из груди, и Флоренс невольно сделала шаг к нему, но его неожиданный смех остановил ее.

— Прекрасно! Лучше не придумать, Флоренс. Но зачем ждать целый месяц? Я вас отпущу сейчас же. Вы свободны со следующей недели. Перечеркнем наше соглашение.

Услышать такое она ожидала меньше всего.

— Но у вас нет замены.

— У меня есть несколько подходящих кандидатур. Вдова миссис Бейтс, например, готова приступить к работе в любое время.

Он наблюдал за ней. Не дождетесь, не заплачу, поклялась себе Флоренс. Ни за что.

— Хорошо. В таком случае больше говорить не о чем, так ведь?

— Да, пока не о чем… — Он опять улыбнулся. — Попросите ко мне миссис Кин.

Миссис Кин сидела в приемной за пишущей машинкой.

— Флоренс, в чем дело? Ты бледна как смерть. С тобой все в порядке?

— Да, спасибо. Миссис Кин, вас просит зайти мистер Фитцгиббон.

Едва за регистраторшей закрылась дверь, как в приемной появился первый пациент — к счастью для Флоренс. Теперь она могла отвлечься привычными обязанностями. Рабочий день продолжался, и Флоренс стало ясно, что миссис Кин ничего не знала о ее увольнении. Странно, думала Флоренс, что мистер Фитцгиббон ей так и не сказал, ведь она посвящена во все тонкости его профессиональной жизни. Когда утренний прием закончился и врач уехал в больницу, Флоренс за чашкой чаю сообщила новость.

— Но почему? — удивилась миссис Кин. — Мне казалось, тебе здесь нравится.

— Ну, работать здесь мне очень нравится. Я ухожу не поэтому… Наверное, мистер Фитцгиббон обрадовался моему уходу, хоть прямо об этом не сказал. У него есть на примете сестра, которая приступит к обязанностям с понедельника.

Флоренс обратила на миссис Кин такие грустные голубые глаза, что у той, обычно чуждой всяких сантиментов, от жалости встал комок в горле.

— Мне очень жаль, — протянула миссис Кин. — Просто не верится. Я думала… Но теперь это не имеет значения. Выпей еще чашечку чаю и расскажи, что собираешься делать дальше.

Флоренс покачала головой.

— Потом… Ну, подыщу себе другую работу, как только смогу. Но не в Лондоне. Хорошо бы за границей…

Миссис Кин, которая была не настолько стара, чтобы не распознать безответную любовь, поддержала Флоренс, предложив ей отправиться в Новую Зеландию.

— Хотя мир стал так мал, что расстояния уже ничего не значат.

Регистраторша налила себе еще чашку чаю. Пусть она опоздает на автобус, которым обычно ездит домой, но она не оставит Флоренс… Не оставит эту обычно тихую, благоразумную девушку в таком подавленном состоянии.

— Сегодня утром я узнала сплетню. Две дамы — миссис Грегг и леди Уэллз, одна пришла рано, а другая не торопилась уходить, — говорили об Элеонор Пейтон. Помнишь ее? Она собирается замуж за одного богатого владельца заводов в Мидленде. Я рада, что она не окрутила мистера Фитцгиббона. А уж она старалась… Но он, конечно, ее никогда не любил. Хотя ему, наверное, нравилось бывать с ней в обществе. Теперь он будет скучать.

— А я уверена, что ему никто не нужен, — усмехнулась Флоренс. — Он ушел в свою скорлупу, вы же знаете.

У прежде бледной Флоренс выступил румянец, и, судя по последней реплике, она была воинственно настроена. Удовлетворенная этим, миссис Кин собралась идти домой. Подождем до завтра, решила она, а там видно будет.

Вернувшись домой к миссис Твист, Флоренс одолела ужин, сообщила своей милой хозяйке, что уезжает, и на обрушившийся поток вопросов просто ответила, что ей нужно быть дома.

— Поскольку я вас так поздно предупредила и вы не сможете сразу найти жильцов, я заплачу вам, сколько скажете.

— Видите ли, — объявила миссис Твист, — я собиралась ненадолго съездить к сестре. Она живет в Маргите. Бастера я беру с собой. Как бы там ни было, вы хорошая девушка и меня очень устраивали. Мне будет вас недоставать. — В устах миссис Твист это была высшая похвала.

Ночь прошла так же плохо, и утром Флоренс вновь не хотелось идти на работу. Какой был в этом толк? Мистер Фитцгиббон, как обычно, вежливо и соблюдая дистанцию, что-то заметил насчет погоды и напомнил Флоренс, что вечером ее ждут в клинике Ист-Энда. Весь день для нее прошел как в тумане. Вечером она наспех выпила чашку чаю, который приготовила ей миссис Твист, и на такси отправилась в клинику. Там уже находился Дэн. Комната была до отказа набита народом, и на месте милой учительницы, обычно сидевшей за столом, была дама в строгом костюме.

— Он уже едет, — сообщил девушке Дэн. — Послушай, что случилось, почему ты уходишь?

— Кто тебе сказал?

Он странно на нее поглядел.

— Уже и не помню. — Знаешь же, как разносятся слухи. — Дэн по-дружески улыбнулся. Его нисколько не удивило, что мистер Фитцгиббон собирается на ней жениться, хотя тот, разумеется, об этом и словом не обмолвился. Он только отвел врача в сторону, сказал, что берет недельный отпуск, и попросил, чтобы Дэн на это время подменил его в больнице.

Дэн сразу обо всем догадался и сказал, что он и его невеста приглашают мистера Фитцгиббона к ним на вечеринку, которую они устраивают накануне свадьбы.

— Я приглашу и Флоренс, — добавил Дэн. — Она наша общая старая знакомая.

Мистер Фитцгиббон впился в него холодными серыми глазами.

— Флоренс в конце недели от нас уходит, — сказал он тоном, не допускающим расспросов.

Но Дэн сам соображал. Он видел, как его шеф смотрел на Флоренс. Поэтому Дэн решил, что недельная отлучка мистера Фитцгиббона как-то связана с Флоренс.

Вскоре мистер Фитцгиббон появился в клинике, как обычно, приветливо поздоровался и приступил к работе. Был длинный вечерний прием, дама в колпаке не имела достаточной сноровки в обслуживании пациентов, поэтому пришлось задержаться дольше обычного. Когда ушел последний пациент, мистер Фитцгиббон, писавший за столом, попросил Дэна отвезти Флоренс домой.

— Я еще немного задержусь, — объяснил он, — не хочется заставлять девушку ждать.

И, пожелав им спокойной ночи, врач вновь уткнулся в свои бумаги.

Наступил вечер пятницы, Флоренс уже собрала вещи, оставила все в идеальном порядке на работе и, сев на автобус, направилась в больницу Коулберта. Она обещала навестить мисс Макфинн, больше возможности это сделать ей не представится.

Мисс Макфинн выглядела великолепно. Она радостно встретила Флоренс и сообщила, что в ближайшее время уезжает к сестре и что она не знает, как благодарить Александра.

— Замечательный человек, — с теплотой в голосе произнесла она. — Неудивительно, что его так любят пациенты. И к тому же отличный друг. Вы сами, наверное, в этом убедились.

— Да, да, мне нравилось у него работать. Но я завтра уезжаю. Мне нужно быть дома.

Мисс Макфинн, которая понимала все, как никто другой, тем не менее сочувственно проговорила:

— Я знаю, у вас болела мама. Родители для нас прежде всего. Но вы будете скучать по работе, ведь так?

Флоренс ровным голосом ответила:

— Да, очень. К счастью, мистер Фитцгиббон подыскал мне замену. Я… мне работа была по душе.

— Уверена, Александру будет вас очень не хватать. — Мисс Макфинн улыбнулась в ответ на вымученную улыбку Флоренс. — И думаю, вам его тоже.

— Для меня это была необыкновенно интересная работа, — проговорила Флоренс, не намеренная откровенничать.

Флоренс уже распростилась с миссис Кин и собралась с духом, чтобы официально сказать мистеру Фитцгиббону «до свидания», но врач неожиданно рано отправился в больницу и перед уходом, опередив ее, вежливо попрощался сам.

— Если хотите, я дам вам хорошую рекомендацию, — сказал он ей в дверях. — Не сомневаюсь, вы найдете отличную работу, которая вас будет устраивать.

Даже не подал руки, возмущенно вспоминала Флоренс.

Молчаливый зритель миссис Кин спокойным голосом сказала свое «до свидания». Будучи верной делу и сдержанной по природе, она не стала сообщать Флоренс, что мистер Фитцгиббон с ее помощью перенес прием больных так, чтобы освободить себе всю следующую неделю. Он не объяснил причины и не сказал, куда уезжает, но ведь миссис Кин, как она заметила мужу, не вчера появилась на свет.

— Нас обязательно пригласят на свадьбу, — радостно заверила она мужа. — Мне нужно новое платье.

Флоренс отправилась домой ранним утренним поездом, попрощавшись перед уходом с хозяйкой, которая, к удивлению девушки, прослезилась. Если Флоренс в душе и питала надежду увидеть перед отъездом мистера Фитцгиббона, ее настигло разочарование. Флоренс смотрела невидящим взглядом в окно поезда, думая, как жить дальше. Она сама поставила себя в теперешнее положение, отказалась от работы, и теперь ей больше никогда не увидеть мистера Фитцгиббона. И никогда его не забыть. Так, думала она, а что же в активе? В кармане месячная зарплата, на кухне целая батарея новеньких блестящих кастрюль и стиральная машина, к тому же теперь, когда она станет жить дома, они больше не будут нуждаться в услугах мисс Пейн. Флоренс с тоской вспомнила об итальянских босоножках, которые собиралась приобрести, но тут же отбросила мысль о босоножках и стала думать, что скажет родителям. Может, следовало им позвонить? Но, чтобы все объяснить, потребовалось бы немало времени. Да и что она должна объяснять? Она вышла на платформу в Шерборне и заметила встречавшего ее отца.

Увидев, что она с чемоданом, тот спросил:

— В отпуск? Вот и замечательно.

— Я ушла с работы, папа, — безразличным голосом ответила она. И когда он посмотрел ей в глаза, то не нашелся сказать ничего другого, как только то, что ее мама будет довольна.

— В такое чудесное время года хорошо побыть дома, — ласково продолжал он, ставя чемодан в багажник и терпеливо дожидаясь, пока Хиггинс ее поприветствует.

По дороге домой они обсудили множество новостей — крестины, свадьбы в деревне и даже ремонт крыши. Когда Флоренс вошла в дом, мать на кухне лущила горох.

— А вот и ты, детка! — сказала миссис Нейпир. — Раз ты не позвонила, мы решили, что ты скоро приедешь. — Она посмотрела на бледное лицо дочери. — У тебя усталый вид, милая, может, стоит взять отпуск?

— В этом нет необходимости, мама, я ушла с работы, — мрачно сообщила Флоренс.

Очистив стручок, миссис Нейпир сказала:

— Если тебе там было плохо, ты правильно сделала, что ушла, Флоренс. Я так рада, что ты опять будешь жить с нами.

Флоренс села напротив матери.

— Поживу… По крайней мере пока не найду другую работу. Я не прочь куда-нибудь уехать, но еще толком этого не обдумала.

— Здесь хорошо и тихо, — заметила мать безмятежным тоном. — У тебя будет время все спокойно обдумать и решить. К тому же несколько дней отдохнуть тебе тоже не помешает. — Мать неожиданно улыбнулась. — Как замечательно, что ты вернулась, детка.

Обойдя стол, Флоренс поцеловала мать в щеку.

— Как-нибудь я тебе все расскажу, — пообещала девушка. — Только не сейчас.

Она отправилась в свою комнату и стала распаковывать чемодан, расставлять на прежние места фотографии и всякие безделушки, которые брала с собой в Лондон. После этого она переоделась в простенькое платье. Поработать в саду — вот что ей сейчас нужно, сказала себе Флоренс. Необходимо себя чем-то занять, чтобы некогда было думать об Александре, и если постоянно заниматься делами, то, возможно, со временем удастся совсем позабыть его… Флоренс вытащила из волос булавки, завязала сзади хвостик и спустилась вниз помогать маме готовить ланч. Хотя у Флоренс не было аппетита, она делала вид, что ест с удовольствием. Она оживленно пересказывала разные забавные случаи, происходившие в консультации на Уимпол-стрит. Помыв посуду, она усадила мать в саду подремать и проводила отца в церковь к одному из служителей по какому-то делу. После этого свистнула Хиггинса. Пожалуй, перед работой в саду неплохо бы прогуляться, решила Флоренс.

Вернувшись через полчаса, она увидела у ворот знакомый «роллс-ройс», хозяин которого сидел на траве рядом с ее матерью. Заметив развалившегося рядом Монти, счастливый Хиггинс бросился к приятелю. А Флоренс остановилась как вкопанная, дожидаясь, пока мистер Фитцгиббон, поднявшийся на ноги, не приблизится к ней.

— Уезжайте, — проговорила она, борясь с предательским желанием во что бы то ни стало его удержать. И, чтобы ему все было ясно, добавила: — Я не хочу с вами говорить, и, если вы собираетесь просить меня вернуться к вам работать, знайте: я не вернусь.

— Дорогая моя, я вовсе не собираюсь вас уговаривать. — Казалось, разговор его забавлял. — И непременно сейчас же удалюсь, только попрощаюсь с вашей мамой.

Что он и сделал. Монти на ходу потерся головой о ногу Флоренс. Гость на прощание махнул из машины рукой, и они уехали.

— Ну, — произнесла Флоренс, в которой любовь и гнев смешались теперь еще с чувством невыразимой горечи, — ну зачем он приезжал?

— Как мило с его стороны, — сказала ее мама. — Он не забыл, что я была больна и приехал справиться о моем здоровье.

— Очень вежливый жест, — согласилась Флоренс безжизненным голосом. В понедельник она обзвонит все агентства по найму и узнает, какую работу ей могут предложить где-нибудь подальше отсюда. А еще лучше на другом конце света.

Летние отпуска были в полном разгаре, и ряды прихожан значительно поредели. Флоренс ожидал урок в воскресной школе на следующее утро. Хорошо, что было чем себя занять: ведь надо же ей теперь как-то коротать время. Класс у нее был небольшой, но совершенно неуправляемый, постоянно приходилось поддерживать дисциплину и наводить порядок. После службы, которую они зашли послушать в церковь, Флоренс отпустила детей. Некоторых предстояло отвести домой, и после того, как разошлись все прихожане, она собрала малышей на церковном дворе.

Ожидая, пока шестилетний Керк Пайк завяжет шнурок, она от нечего делать озиралась по сторонам. На церковном дворе царили тишина и покой, окружающие двор деревья нисколько не делали его мрачным. Ее отец шел по узкой тропинке к воротам своего дома, а рядом с отцом Флоренс увидела мистера Фитцгиббона.

Ошибиться она не могла — это была его мощная фигура. Когда мужчины скрылись из виду, Флоренс повела трех ребятишек, которые были на ее попечении, домой, по дороге рассеянно отвечая на их вопросы. Голова ее была занята другим. Ей не терпелось узнать, зачем мистер Фитцгиббон появился здесь и о чем говорил с отцом. Может, мистер Фитцгиббон все же не отказался от мысли вернуть Флоренс на работу и решил заручиться поддержкой ее отца?

— Нет, я ни за что не вернусь, — неожиданно громко произнесла Флоренс, и ее маленькие спутники от удивления молча на нее уставились.

Проводив детей, Флоренс, боясь неожиданно столкнуться с врачом, направилась и сама к дому.

Однако ни мистера Фитцгиббона, ни его машины нигде не было, и девушка уже решила, что, наверное, ей все померещилось. Однако за обедом сомнения Флоренс развеялись.

— Сегодня утром после службы у меня был неожиданный гость, — сообщил отец. — По дороге на пикник заехал мистер Фитцгиббон. У нас с ним состоялся любопытный разговор. Он человек широких интересов и, в частности, увлекается средневековой архитектурой. Он сказал, что у них в Меллзе великолепная паперть с прекрасно сохранившимися ступеньками перед входом. И любезно пригласил меня к себе в гости в ближайшие дни, пока он отдыхает в деревне, чтобы я мог увидеть все своими глазами.

— Очень мило с его стороны, — отозвалась Флоренс голосом, который предполагал прямо противоположное сказанному.

Утром следующего дня мать послала Флоренс в Шерборн за продуктами, которых не было в местном магазине, и девушка с радостью согласилась. Ей самой нужно было запастись конвертами, марками и бумагой, чтобы писать письма в агентства, которые она отыскала в «Нёрсинг таймс». День был замечательный, и она надела любимое креповое платье, босоножки и села в машину.

Флоренс не торопилась, но на все покупки ушел всего час с небольшим. Попив кофе в уютном кафе по соседству с аббатством, она направилась к машине. Сначала хорошая прогулка по деревне, решила Флоренс, ведя машину домой узкими извилистыми дорогами, а потом письма. Новая Зеландия вполне подошла бы, думала Флоренс, а если нет, то Канада… От мистера Фитцгиббона далека и та и другая.

Флоренс внесла в дом покупки, навстречу к ней вышла мать, держа в руках тарелку с завернутым в фольгу тортом.

— А-а, ты, детка. Очень хорошо. Будь любезна, сбегай в дом правления и отнеси это. Для Общества матерей к чаю. Я обещала им торт. Я бы отнесла сама, да миссис Саймз любит заранее разрезать торт на куски. Понятия не имею зачем, но надо быть снисходительными к старческим причудам.

Поставив покупки на кухонный стол, Флоренс взяла торт.

— Когда ты вернешься, — начала миссис Нейпир, — у нас будет легкий ланч.

Держа в руках торт, Флоренс поспешила в прихожую и выпорхнула за дверь. На старой деревянной тачке, которую никто не удосужился убрать с заросшей цветами обочины дороги, восседал мистер Фитцгиббон. С двух сторон от него лежали собаки. Увидев девушку, все трое вскочили с места и двинулись к ней навстречу, а Флоренс от удивления остолбенела. Собаки дружно залаяли. Мистер Фитцгиббон молчал.

— Что вы тут делаете? — разъяренно набросилась на него Флоренс. Сердце у нее бешено колотилось, руки дрожали так, что она чуть не уронила торт.

Он забрал у нее торт.

— Я объясню по дороге, — произнес мистер Фитцгиббон ласковым голосом, который утешил бы любое горе.

— Я не хочу… — робко начала она.

— Хватит, хватит, давайте это оставим. Я взял недельный отпуск, доставив массу неудобств себе и пациентам. Два дня уже и так прошли впустую. Я больше не желаю зря тратить время.

Они вышли на деревенскую улицу… Впереди виднелся дом правления.

— Отдайте торт, — ожесточенно потребовала Флоренс.

— Дорогая моя, вам сейчас ничего нельзя брать в руки. Вы дрожите как осиновый лист, и я смею надеяться, что причина этому я.

Флоренс замерла на месте, позабыв, что может пробудить любопытство у тех, кто зашел в местный магазин, не говоря уже о тех, кто от нечего делать сидел в доме у окна.

— Конечно, это из-за вас, Александр. Отрицать было бы глупо. Ну, а теперь, когда вы все знаете, пожалуйста, уходите. Ладно?

— Ну уж нет. Зачем, по-вашему, я взял этот отпуск? Делать предложение в консультации мне не хотелось, а в те нечастые часы, когда мы оставались вдвоем, не было удобного момента. — Врач держал торт одной рукой, а другой стиснул ее руку. — Выйдете за меня замуж, Флоренс?

Она уставилась на него и глубоко, радостно вздохнула, но только собралась ответить, как ее окликнули.

— Мисс Флоренс, этот торт передала ваша мама? Давайте его мне. Я как раз иду на собрание, и вам не придется терять время.

Флоренс ничего не слышала. Тогда мистер Фитцгиббон, отпустив ее руку, перешел на другую сторону улицы, отдал торт и даже перекинулся несколькими вежливыми фразами с услужливой женщиной, прежде чем вернулся обратно к Флоренс. Он взял ее под руку.

— Между церковным двором и школой есть милое зеленое местечко, — разумно заметила она, и они медленно туда направились под взглядами нескольких женщин, которые до того подглядывали за ними из окон магазина, а теперь столпились в дверях, чтобы посмотреть, как будут развиваться события дальше.

У церковного двора росло всего несколько деревьев, но зато было спокойно. На полпути они остановились, и мистер Фитцгиббон заключил Флоренс в объятия.

— Я просил твоей руки, милая, но прежде, чем услышу от тебя ответ, должен признаться тебе в любви. Я люблю тебя уже давно. Я много думал об этом в последние недели и понял, что полюбил тебя, когда впервые увидел — в окне с припудренными пылью волосами.

— Но ведь ты ни разу, ни разу словом не обмолвился…

— Я так боялся, что я тебе безразличен. Но, когда ты устроила мне сцену — со своим увольнением, — тогда я решил, что, похоже, ты ко мне не совсем равнодушна. Если ты мне откажешь, любимая, я уйду в монастырь или уеду куда-нибудь далеко-далеко.

— Нет, не делай этого. Никогда от меня не уезжай, — порывисто сказала Флоренс. — Я этого не вынесу. Я не сразу поняла, что люблю тебя, но теперь от этого не отступлюсь.

Мистер Фитцгиббон крепко сжал ее в руках.

— Я тебе верю. — И он ее поцеловал, чуть помедлил и поцеловал еще раз.

Но они уже были не одни: вырвавшиеся на обеденный перерыв из школы дети с любопытством подглядывали за ними из-за угла.

— Он целует и обнимает нашу мисс Флоренс, — сказал кто-то, после чего раздался пронзительный голос: — Эй, мистер, вы собираетесь жениться?

— Да, мы так решили, — подняв голову, ответил он. — А вам советую бежать домой и всем сообщить эту новость.

— Александр. — Флоренс оторвала голову от его плеча.

— Повтори еще раз.

— Что?.. Александр?.. Зачем?..

— Приятно слышать…

— Александр, любимый. — Флоренс улыбнулась и поцеловала его.