Встала Меган рано, поскольку дел у нее было предостаточно. Позавтракала, накормила Мередита, прибрала свою маленькую квартирку и пошла за покупками. Автобусом доехала до Майл-энд-роуд, где купила все, что требовалось, и с полной сумкой поспешила домой. Нарциссы, которые она поставила в вазу, оживили мрачноватую комнату, куда сквозь окно едва пробивались бледные лучи. Новыми занавесками в желтоватых тонах и только что купленными абажурами взамен тех, очень строгих, которым отдавала предпочтение хирургическая сестра, придется заняться потом, думала Меган, вынимая из сумки покупки. Сегодня главное — ужин. Сварив кофе, она намазала маслом булочку и с удовольствием поела. Затем снова покормила кота, из старого шерстяного шарфа сделала ему подстилку. И, разложив на кухонном столе продукты, принялась готовить ужин.

     Порубила лук для лукового супа, начистила картошки, порезала морковь и кабачок, отбила бараньи котлеты, приготовила все для крема, положила на блюдо сыр «бри» и полутвердый «стилтон». Оскар освободится в шесть, значит, придет около половины седьмого. У нее еще масса времени. Поставив в духовку ватрушки с творогом, она пошла в комнату, накрыла стол, разожгла огонь в камине и, окинув взглядом дело своих рук, осталась довольна. Затем надела одно из своих любимых платьев, причесалась, сделала макияж, вскипятила чай и, попробовав ватрушку, снова отправилась на кухню. Плита была хорошая, но очень маленькая, придется сначала сварить суп, чтобы освободить место для других кастрюль. Она украсила котлеты веточками розмарина и поставила их в теплую духовку, туда же поместила и приготовленный на десерт крем. Меган не знала, какое вино нужно было купить, и остановила свой выбор на розовом и баночном пиве. Пожалуй, стоило купить херес, с тревогой подумала она, но, еще раз окинув взглядом стол, успокоилась — маленькая комната выглядела приветливо, потрепанное кресло у камина и столик рядом с ним не казались совсем уж убогими. Еще в комнате помещались обеденный стол, два стула возле него, был также стенной шкаф и полки, плетеный стул и еще один маленький столик; у Дивана, если включить две лампы, в комнате становилось довольно уютно. Через окно в кухне Меган выпустила Мередита, пообещав ему вкусный ужин, когда он возвратится домой, и вернулась к плите. Оскар придет примерно через полчаса, сейчас самое время поставить на огонь овощи.

     Через полчаса все было почти готово, но Оскар не появлялся. Прошло еще десять минут, и Меган уже начала опасаться, что горячее у нее перестоится, когда раздался телефонный звонок (телефон администрация больницы ставила только хирургическим сестрам). Голос Оскара звучал приветливо:

     — Меган? Совершенно непредвиденные обстоятельства... Ты не очень огорчишься, если я не приду? Один из моих коллег обручился, и у нас тут небольшая вечеринка.

     Меган действительно услышала в трубке смех, пение и женские голоса. Она вспомнила, что среди врачей Регентской больницы есть несколько женщин. Как ей казалось, достаточно спокойно она спросила, не сможет ли он прийти позднее.

     — Нет, никак не смогу. Похоже, мы задержимся надолго. — Он как-то странно хихикнул. — Мне повезло, что я не на вызовах.

     — Жаль. Ужин уже готов... — расстроилась Меган.

     — Положи бобы обратно в банку и сохрани до следующего раза, — посоветовал Оскар.

     Это было уж чересчур. Она повесила трубку.

     По квартире плыли запахи, от которых текли слюнки. Меган выключила газ и почувствовала, что ее буквально кидает в дрожь от обиды и разочарования.

     «Вот открою вино и напьюсь с горя», — подумала она, едва ощущая, что слезы катятся у нее по щекам. Меган стала их вытирать, когда в дверь постучали. Все-таки он пришел... Она бросилась открывать, но за дверью, держа под мышкой Мередита, стоял профессор ван Белфелд.

     Не ожидая приглашения, он вошел и опустил кота на диван.

     — Его сбил на дороге велосипедист, который выехал из-за угла, а я как раз шел мимо. Не думаю, чтобы это было серьезно, но, если хотите, я его осмотрю.

     Профессор мельком взглянул на Меган и, наверное, как она надеялась, не заметил ее слез.

     — Пожалуйста. И спасибо вам большое, что спасли его. Я думала, во дворе он будет в полной безопасности. Сейчас принесу полотенце.

     Пока профессор осматривал кота, Меган, пользуясь случаем, вытерла слезы и по возможности беззвучно высморкалась. Единственное зеркало находилось в маленькой душевой, и ей оставалось лишь надеяться, что она сносно выглядит. На самом деле сразу было видно, что она чем-то расстроена и что ее красивый носик немного покраснел, однако профессор воздержался от комментариев, он только заметил, что все кости у Мередита целы, хотя, возможно, он сильно ушибся. Профессор положил кота на шарф возле камина и поднялся.

     — Вы ждете гостя? Сожалею, что помешал вам готовить ужин...

     — Ничего... Он все равно не придет. У Оскара в больнице сегодня вечеринка. — У нее задрожали губы, как у маленькой девочки. — Я все приготовила, и теперь мне придется есть в одиночестве. — Она всхлипнула. — Так обидно...

     Профессор снял пальто.

     — Как прикажете вас понимать? Я ужасно голоден, а у вас так вкусно пахнет...

     И когда Меган с недоумением посмотрела на него, профессор добавил:

     — Получилось так, что я сегодня остался без ланча.

     — В самом деле? Вы бы хотели поужинать? Но дома вас, наверное...

     — Да-да, дома-то у меня еда есть, но сегодня там никого нет.

     Его слова звучали очень убедительно, и больше он ничего не добавил.

     — Ну, конечно, это было бы замечательно, если бы вы остались поужинать. А с вашей машиной ничего не случится?

     — Ее охраняют мальчишки.

     — А они не замерзнут?

     — Они сидят в машине. — Он подошел к столу и взял бутылку с вином. — У вас есть штопор? Я бы открыл...

     Меган вернулась в кухню, включила газ и вскоре уже подавала суп.

     — Простите, у меня нет ни хереса, ни виски. Я еще тут не вполне освоилась.

     — К этому супу ничего не нужно. Вы сами его готовили?

     — Да, я люблю стряпать.

     Приятно было смотреть, как он с видимым удовольствием ест суп, с таким старанием приготовленный, как берет круглый ломтик поджаренного хлеба с сыром «пармезан». Бараньи отбивные он также оценил по достоинству, запивая их розовым вином. Пожалуй, он впервые в жизни пил вино по три фунта двадцать пять центов за бутылку. Цена была указана на пробке, и у него даже закралось подозрение, что Меган выбрала вино, соблазненная его цветом.

     Профессор оказался приятным собеседником, хотя и был немногословен. Он говорил негромко, и то, что он говорил, было ей интересно и не имело ничего общего с больничными делами. Сейчас у нее в доме сидел другой человек, совсем не похожий на того сурового профессора, который застывшим взглядом смотрел на разбитый поднос с пробами. Внезапно она поймала себя на том, что ей нравится его общество, что ей с ним легко и просто. За отбивными котлетами последовали сыр и бисквиты, и, так как гостиной в квартире не было, они пили кофе за тем же столом, с удовольствием уплетая ватрушки.

     Думая потом об этом вечере, Меган никак не могла вспомнить, о чем они, собственно, говорили: ведь она по-прежнему ничего не знала о личной жизни профессора. Она не решилась спросить, а он так ничего и не рассказал о себе. Лишь глядя на Мередита, после сытного ужина уютно устроившегося возле камина, профессор между прочим заметил, что у него есть кошка и собака.

     К немалому удивлению Меган, профессор помог ей вымыть посуду и только потом, поблагодарив за чудесный ужин и приятный вечер, собрался уходить. Он ни словом не обмолвился об Оскаре, за что Меган была ему очень признательна. Подойдя к машине, он дал мелочь ребятам, отослал их по домам и уехал, на прощание помахав ей рукой.

     На следующий день она не видела Оскара. Обычный поток больных снова переполнил отделение, и Меган решила, что это даже к лучшему — ей потребуется несколько дней, чтобы справиться с чувством разочарования и досады, которое все не проходило после того, как Оскар не пришел к ней на ужин. Только на третий день она встретила его, возвращаясь с обеда.

     — Прости меня, Меган, — приветливо начал он, — я знал, что ты поймешь. Как насчет завтра? Вечером я свободен, если не случится что-нибудь непредвиденное.

     Меган на минуту задумалась, вспоминая дни своих дежурств.

     — Не смогу, я дежурю и буду потом такой усталой, что даже банку бобов мне будет трудно открыть. — Она одарила его чарующей улыбкой. — А сейчас я очень спешу, отправляю больного на операцию. Всего доброго.

     Уже в кабинете она посмотрела журнал дежурств и пошла искать Дженни.

     — Мне очень нужно быть свободной завтра вечером. Ты не могла бы поменяться со мной?

     Дженни согласилась, и Меган, довольная, вернулась в свой кабинет, чувствуя себя хоть немного отомщенной, хотя и понимала, что поступила не очень красиво, и ей, девушке по натуре доброй и чуткой, это было не по душе. Однако Оскар обидел ее, вселил в ее душу какую-то смутную тревогу. Раньше они никогда не виделись часто, об этом не могло быть и речи при их занятости в больнице. Но ведь именно в разлуке крепнет истинная любовь. Или это не так?

     Профессора с того вечера она не видела, но это было в порядке вещей — он вообще редко приходил в отделение, а если и приходил, то не тратил время на посторонние разговоры. Из случайно услышанной беседы мистера Брайта с Уиллом Дженкинсом Меган узнала, что профессор уехал в Голландию.

     — Его не будет несколько дней, — говорил мистер Брайт. — Конечно, время от времени нужно же ему видеться с семьей.

     Итак, он женат. У Меган вдруг появилось чувство, будто она что-то потеряла.

     Прием больных закончился, отделение вернулось к своей обычной жизни, и Меган, несколько смягчившись, отправилась с Оскаром поужинать в тихий и уютный ресторан возле Виктория-Парк. Оскар был настолько внимателен и мил, что Меган даже пожалела, что на прошлой неделе отказалась от встречи с ним, поэтому, когда Оскар сказал, что в следующий уик-энд они могли бы поехать к ее родителям, Меган с радостью согласилась.

     — Бог свидетель, мне полагается этот уикэнд, — сказал Оскар.

     — Это было бы просто замечательно. Может, поедем в субботу утром и останемся до вечера воскресенья?

     Он проводил ее в новую квартиру и задержался минут на десять.

     — Тесновато, тебе не кажется? — заметил он, но Меган постаралась не придать значения его словам. Ведь на окнах уже висели новые занавески, на диване лежали подушки, подобранные в тон, свежие цветы оживляли комнату, на полках были расставлены книги. Даже Мередит выглядел упитанным и вполне домашним. Меган понимала, что квартира показалась Оскару лишенной должного комфорта и удобств, и постаралась объяснить, что ей здесь хорошо.

     — Здесь я, если захочу, могу лечь пораньше. А в «Доме медсестер» всегда было шумно, приходило много народу, у кого-нибудь обязательно гремела музыка. А здесь так тихо, ты даже не представляешь, какая это спокойная улица.

     Он засмеялся и поцеловал ее.

     — Берегись. Ты можешь превратиться в настоящую старую деву.

     — Это легко поправить. Мы ведь скоро поженимся.

     Она и сама не знала, как это у нее сорвалось, но тут же, увидев, что он нахмурился, пожалела о своих словах.

     — Мы поговорим об этом, когда я закончу ординатуру и получу должность.

     Поняв, как она расстроена, Оскар к уже дарованному поцелую добавил еще один.

     Когда он ушел, Меган раскрыла диван, вскипятила чай и расчесала Мередита, который чувствовал себя хорошо и после злополучного случая с велосипедистом предусмотрительно не покидал заднего двора. Он вылакал блюдечко молока и свернулся клубочком у камина. Но уже через минуту, только Меган выключила свет и легла, кот осторожно вспрыгнул на постель, где и провел всю ночь.

     Прошло еще несколько дней, прежде чем Меган вновь увиделась с профессором. Она шла с дежурства после на редкость тяжелого дня, чувствуя себя усталой, раздраженной, даже как будто неряшливой. Профессор стоял в вестибюле, о чем-то беседуя с мистером Брайтом, который, увидев Меган, приветливо поздоровался:

     — Добрый вечер, сестра Роднер.

     Профессор тоже обернулся и рассеянно кивнул, будто не мог припомнить, где он раньше видел ее. Меган это задело. В конце концов, он совсем не плохо поужинал у нее, когда она его пригласила. Вернее, он сам себя пригласил, тут же уточнила Меган. Она никак не ожидала, что после того вечера их отношения станут более близкими — в больнице он ни с кем не сошелся, она это знала, — но на обычное вежливое приветствие она явно могла рассчитывать.

     За ужином она поделилась своими мыслями с Мередитом.

     — Это так невежливо, — говорила она, наклонившись, чтобы поставить перед котом мисочку с едой. — Но может быть, он скучает по дому после возвращения из Голландии.

     В конце недели они с Оскаром собирались навестить ее родных. Меган видела его утром, он просто горел желанием ехать, и такой его энтузиазм и нетерпение удивили и обрадовали ее — она знала, сколько усилий он затратил, чтобы освободить целых два дня. Он даже предложил выехать в пятницу вечером: тогда они будут на месте уже в десять вечера, если это не слишком поздно для ее родных. Меган с радостью согласилась. Завтра ей надо будет выкроить время, чтобы купить корзинку для кота. Теперь, когда Мередит обрел дом и перестал бродить по улицам, Меган боялась оставлять его одного. Вдруг пропадет, а она уже привыкла к нему. Да и глоток свежего деревенского воздуха ему явно пойдет на пользу.

     Пятница началась скверно. Она подходила к дверям больницы, когда увидела профессора, вылезавшего из своей машины. Они были на достаточно близком расстоянии, чтобы поздороваться, но у Меган все еще оставался неприятный осадок от их последней встречи, и она проскользнула в дверь, как будто поблизости от нее не было ни души. Он, чуть улыбаясь, не спеша проследовал за ней. Вахтер с удивлением посмотрел на профессора и сообщил одному из своих коллег, что профессор ван Белфелд сегодня слегка не в себе, авторитетно добавив:

     — Должно быть, чем-то взволнован.

     В отделении Меган узнала, что ночью одна из пациенток упала с кровати. Никто в этом не был виноват, но нужно было составлять специальный рапорт; уже приходил терапевт, осматривал больную и опрашивал санитарок, чтобы выяснить подробности. Начало дня было испорчено, хотя пациентка — тучная женщина — упала с кровати, когда поворачивалась, и ничего себе не повредила. Докладывая обо всем этом представителю администрации, желавшему знать все досконально, Меган чувствовала, что обычное хладнокровие изменяет ей. Еще больше она возмутилась, когда мистер Брайт на полчаса опоздал на обход, и, пока он осматривал пациентов, пришлось поддерживать горячим уже привезенный обед.

     «Хочется верить, — раздраженно думала Меган, наблюдая за мистером Брайтом, — запах рыбы, тушеной говядины и моркови напомнит ему, что его пациентам пора есть...»

     Оскар обещал, что будет готов ехать часам к шести, и Меган старалась освободиться к этому времени. Она не пошла обедать в столовую; не прерывая работы, лишь проглотила в своем кабинете сандвич с чашкой чая, чтобы к приходу Дженни все было в порядке и она с легким сердцем могла бежать домой переодеться, собрать все необходимое и посадить негодующего Мередита в корзину, прежде чем Оскар заедет за ней.

     Настроение Меган немного улучшилось, когда он появился. Всегда уравновешенный, Оскар действовал на нее успокаивающе. Казалось, он тоже был рад провести конец недели вне стен больницы. Поставив корзину с котом на заднее сиденье и положив сумку Меган в багажник, он сел рядом с ней, быстро поцеловал ее, и они тронулись в путь.

     — Мы должны приехать задолго до десяти часов, — сказал Оскар. — И на этот раз, как только выберемся из Лондона, поедем по автостраде. — Он улыбнулся. — Сегодня такой чудесный вечер!

     Меган согласилась, чувствуя себя уже намного спокойнее.

     — А чем бы ты хотел заняться? У нас там есть замечательные места для прогулок. Конечно, если у тебя будет настроение...

     — Посмотрим, какое оно будет у нас, — шутливо отозвался Оскар. — У твоих родных могут быть свои планы. — Он пристально посмотрел на нее и добавил: — Ты выглядишь усталой. Был трудный день?

     Он всегда интересовался ее состоянием, и Меган это ценила. Никогда не забывал, что она работает так же, как он, и обязательно спрашивал, как прошло дежурство.

     — Не то чтобы очень трудный, — ответила Меган. — Просто много мелких неприятностей, но, когда я уходила, все уже уладилось, и я думаю, что у Дженни дежурство будет спокойным, она вообще очень толковая.

     Какое-то время они говорили о больничных делах, что помогало скрасить утомительно медленную езду в час пик, но, как только предместья Лондона остались позади, замолчали.

     «Да и что говорить, — думала Меган, — мы и так достаточно знаем друг друга, чтобы вести беседы».

     Ей было спокойно с Оскаром, но вдруг у нее возникла странная мысль, что, может быть, даже слишком спокойно. Разве не должна она чувствовать хоть какое-то волнение, когда сидит с ним рядом?

     — Оскар, тебя волнует мое присутствие? — робко спросила она и, решив, что это вышло у нее как-то натянуто, добавила: — Не смейся, я действительно хочу знать...

     В это время движение на автостраде было относительно спокойным, и он мог ответить, рискнув на миг отвлечься от управления машиной.

     — Я вовсе не смеюсь, дорогая, и понимаю, что ты имеешь в виду. Чувства к тебе, как бы это поточнее сказать, у меня глубокие и искренние, но, видишь ли, я не из тех, кто склонен к сильным эмоциям. Я просто счастлив и верю, что вместе нам будет хорошо. — Он с улыбкой посмотрел на нее. — Я ответил на твой вопрос?

     Меган хотела сказать «нет», но почему-то сказала «да». Наверно, в жизни нет места романтике, о которой пишут в книгах... Она покрутила обручальное кольцо на пальце и постаралась уверить себя, что тоже вполне счастлива.

     У ворот дома их встретили родители и Мелани. До десяти часов было еще далеко, и все сели ужинать. Беседа текла неторопливо, все чувствовали себя очень уютно, радуясь тому, что завтра суббота и не нужно утром спешить на работу. Сидя рядом с Оскаром, Меган с удовольствием наблюдала, как он подружился с Мелани, как они рады встрече, как смеются от души, разговаривая друг с другом. Она улыбалась младшей сестре, сидевшей напротив. Меган нежно любила Мелани, относилась к ней по-матерински, всегда была готова защитить ее.

     Проснулась Меган рано: сказывалась профессиональная привычка, но сегодня можно было еще немного понежиться в постели. Она распахнула занавески на окне. Солнце только поднималось, но небо было светлым, все кругом зеленело, и от этой весенней зелени веяло свежестью. Меган вдохнула прохладный утренний воздух — и вдруг замерла в изумлении. Из кухни, что была прямо под ее окном, выходили Оскар и Мелани. Тихо разговаривая друг с другом, они прошли через сад к воротам и вышли на тропинку, ведущую в лес.

     Меган вернулась в постель, не зная, что и думать о том, что она увидела. Наверное, Оскару не спалось, он вышел на утреннюю прогулку и встретил Мелани, которая встала пораньше приготовить чай. За ужином он говорил, что хотел бы послушать пение птиц на заре, и, возможно, направлялся в лес, а Мелани вызвалась показать ему места, где много птиц. С этой мыслью. Меган снова заснула.

     Она проснулась через два часа и увидела Мелани, сидящую на краю постели с чашкой чая в руках. Меган села, ее темные волосы рассыпались по плечам.

     — Куда вы с Оскаром ходили? — спросила она.

     — Ты нас видела? Почему же не окликнула, мы бы подождали тебя. Помнишь, Оскар говорил, что хочет посмотреть на птиц? Он спустился, а я была на кухне, встала пораньше, чтобы приготовить чай. Мы выпили по чашке, и я повела его в Нибсский лес.

     Мелани явно была в замешательстве.

     — Ты не сердишься, Мег?

     — Конечно, не сержусь, дорогая. Я так и подумала, что ты пошла показать Оскару птиц. С ним хорошо, правда?

     — О да... он вовсе не замечает, что я не очень-то умная и общительная...

     — А кто замечает?

     — Многие. Джордж из Мейнора, мальчики Беттсы из Хоум-Фарм, новый секретарь в папином офисе...

     — И что, они так прямо и говорят? — возмущенно спросила Меган.

     — Нет, прямо не говорят, но они так думают.

     Меган обняла сестру.

     — Дорогая моя, не обращай на них внимания. Ты милая и славная, и на тебе женится тоже милый и славный человек, которому нравятся именно такие девушки, как ты.

     — Надеюсь...

     Мелани погладила своей маленькой ручкой Мередита, который лежал на кровати, свернувшись клубочком, и, едва приоткрыв глаза, сладко зевал.

     — Пожалуй, пора вставать, — сказала Меган. — Ты только посмотри на это чудовище. А завтрак готов?

     — Уже полчаса, как готов. Что ты собираешься делать сегодня?

     — Покажу Оскару деревню, помогу маме, покопаюсь в саду. Оскар очень много работает. Я думаю, сегодня лучше предоставить ему полную свободу, пусть делает, что хочет.

     Когда она спустилась вниз, миссис Роднер на кухне раскладывала по тарелкам яичницу с беконом, а Мелани готовила тосты.

     Меган понесла кофе в столовую и увидела там отца и Оскара. Она поцеловала отца, а Оскару для поцелуя подставила щеку.

     Он обнял ее за плечи.

     — Я рано встал, ходил смотреть птиц. Мелани уже была на ногах и показала мне чудесные места в лесу. Здесь кругом удивительно красиво. Я уже едва не решил стать сельским врачом и поселиться где-нибудь в деревне. — Однако, взглянув на Меган, тут же добавил: — Но нет, я отдал свое сердце Лондону, хочу получить там хорошую практику и должность заведующего отделением в одной из клинических больниц. Ты знаешь об этом, не так ли, дорогая?

     — Конечно, знаю. И дела у тебя пойдут так успешно, что мы сможем купить себе загородный дом и выезжать туда на уик-энды.

     Она улыбнулась. Да, он стремится сделать успешную карьеру, это его единственная цель, и для ее достижения он не посчитается с желанием Меган жить подальше от Лондона. Его успех будет заслуженным, думала Меган, он хороший врач и много работает. Она видела, как тепло он относится к Мелани, и была ему за это благодарна. Ее сестра, обычно болезненно стеснительная, чувствовала себя с Оскаром легко и раскованно.

     Когда в воскресенье вечером они возвращались в Лондон, Меган спросила его:

     — Тебе у нас понравилось? Ты не скучал?

     — Что ты! Все было замечательно. Я полюбил твою семью. Твой брат отличный парень.

     — И ты ему нравишься. Мелани ты тоже пришелся по душе. Ты, наверное, заметил, как она стесняется незнакомых людей, а с тобой держится совершенно свободно.

     Он ничего не ответил. Меган решила, что причиной тому было скопление машин на шоссе.

     Уже в больнице он спросил:

     — Как насчет еще одного уик-энда? Мы сможем снова поехать, когда мне удастся освободиться?

     — С удовольствием. Через две недели у меня будут два выходных. Но у тебя ведь так скоро не получится?

     — Боюсь, что нет. Я постараюсь еще через уик-энд.

     — Предупреди меня заранее. Я должна поменяться дежурствами. Думаю, Дженни согласится. А ты разве не поедешь повидаться со своими родителями?

     — Выкрою полдня на неделе.

     Однако Оскар не спросил, хочет ли она с ним поехать. Может быть, он заметил, что Меган и его мать не очень-то приглянулись друг другу. Не нужно торопить события, думала Меган, когда они, прощаясь, пожелали друг другу спокойной ночи.

     Утром в понедельник у нее было много дел. Больных готовили к операциям на следующий день, а значит, надо было сделать необходимые анализы, пригласить анестезиолога, затем терапевтов для тщательного осмотра и наконец, во второй половине дня, мистера Брайта, чтобы подбодрить пациентов и просмотреть записи терапевтов. Последней оказалась худая женщина с усталым лицом, с которой мистер Брайт беседовал дольше, чем с другими, стараясь поднять ее настроение. Затем взял бумаги и, несколько раз прочитав отчет патофизиологов, спросил:

     — Вы это видели, сестра?

     — Да, сэр.

     — Очень странно. Будьте добры, сходите в лабораторию и уточните у профессора ван Белфелда эти данные. Нужно будет обеспечить все необходимые растворы.

     Меган тут же отправилась в лабораторию, хотя и полагала, что профессору вряд ли понравится, если будут обсуждать его заключения...

     Он сидел, как обычно, за своим столом. На его лице не было и тени усталости, и Меган спросила себя, как давно он работает. Когда она, постучавшись, вошла, он поднял на нее глаза и вежливо осведомился:

     — Вы что-то хотели, сестра?

     — Мистер Брайт просил уточнить это заключение насчет группы крови. Оно ему кажется несколько необычным.

     — Оно и есть необычное, но тем не менее правильное. Я сам проверил. Можете передать это мистеру Брайту вместе с моими самыми добрыми пожеланиями.

     Профессор взял со стола ручку.

     — А теперь идите, у меня очень много работы.

     Она резко повернулась на каблуках и направилась к двери, буквально задохнувшись от негодования. Сказала бы она ему...

     «А теперь идите...» Да кто он такой, чтобы ей так говорить?!

     — Будьте любезны, прикройте как следует дверь и скажите мистеру Брайту, что я договорился относительно донора с нужной группой крови.

     Обычно вежливая и спокойная, Меган вся кипела. Грубиян!.. Уже в дверях она резко бросила через плечо:

     — Скажите ему это сами, сэр...

     Затем стремительно, с надменным видом выбежала из кабинета, оставив дверь приоткрытой. Но, еще не дойдя до своего отделения, она поняла, что натворила. Ведь ее могут уволить за нарушение субординации — так, кажется, это называется. Оскар рассердится на нее за то, что она не сдержалась и вела себя как глупая девчонка. Да и родители, конечно, расстроятся. Она получит такую характеристику, что до конца своих дней проработает в гериатрическом отделении какой-нибудь захудалой больнички Центральной Англии. Взглянув на нее, сразу можно было догадаться о ее невеселых раздумьях.

     Когда она пришла в отделение, мистер Брайт спросил ее, смеясь:

     — Кажется, профессор ван Белфелд съел вас заживо?

     — Нет-нет, он просил передать вам, мистер Брайт, что тоже считает эту группу крови весьма необычной и еще что он договорился относительно донора.

     — Замечательно! Не знаю, что бы в этой больнице делали без такого специалиста.

     В ответ Меган пробормотала что-то невнятное. Вполне вероятно, больница и впрямь не может обойтись без него, но уж она-то обойдется.

     Убирая бумаги, которые мистер Брайт разбросал повсюду, она вдруг вся напряглась, услышав спокойный голос профессора, который с легким акцентом говорил:

     — Я полагаю, сестра Роднер передала вам мое сообщение, возможно несколько изменив его в соответствии со своими представлениями о вежливости.

     Мистер Брайт засмеялся, а профессор добавил:

     — Надеюсь, она простит мне мою резкость.

     Меган переполняли противоречивые чувства, и она все еще не нашла подходящего ответа, когда он продолжил:

     — Я решил, что будет лучше, если сам увижу вас: в этой истории болезни есть кое-что нуждающееся в пояснении.

     Меган отошла поправить постель одному из больных. Ну зачем он так уж перед ней извиняется, скорее это следовало бы сделать ей, а медлила она потому, что ожидала, когда он на нее пожалуется. Поистине любитель сложностей! До конца дня Меган думала о случившемся и продолжала волноваться, хотя совершенно напрасно. Если б она видела, как профессор, откинувшись на спинку стула, с восхищением смотрел ей вслед, когда она выбегала из его кабинета...

     И все же к концу дежурства она решила извиниться перед профессором, однако лишь на следующий день. Если он что-нибудь предпримет, в девять часов утра ее вызовут в кабинет старшей сестры больницы. А пока Меган, идя по коридору, стала обдумывать, что ему скажет. Нужно было найти такие слова, чтобы, извиняясь, сохранить достоинство, а это оказалось довольно трудной задачей. Она была так погружена в свои мысли, что заметила профессора только тогда, когда они были совсем близко друг от друга. Первые же его слова поразили Меган.

     — А, сестра Роднер. Я ждал, что вы попросите прощения.

     Его голос звучал дружески, и у нее мелькнула мысль, что испытывать неприязнь к нему было бы значительно проще, если бы он хоть иногда повышал голос или переходил на крик.

     — У меня просто не было на это времени, — ответила Меган. — Хотела извиниться завтра.

     Он стоял перед ней, загораживая проход.

     — Ждала, не вызовут ли меня к старшей сестре больницы.

     — Зачем?

     — Ну, если вы на меня нажалуетесь, она тотчас вызовет меня для соответствующего разговора. — Ее глаза гневно блеснули. — А потом меня, вероятно, уволят, или понизят в должности, или еще что-нибудь...

     — Дорогая моя леди, у меня нет ни малейшего желания жаловаться на вас. Более того, на вашем месте я поступил бы точно так же, как вы. Так что забудьте этот инцидент и завтра утром со спокойной совестью приходите на работу.

     Он улыбнулся и сейчас вовсе не выглядел таким суровым, каким ей казался прежде.

     — В знак нашего примирения я бы с удовольствием пригласил вас пообедать, но не решаюсь посягнуть на права молодого Филдинга.

     Ее удивило то чувство сожаления, которое она вдруг испытала.

     — Очень великодушно с вашей стороны, — осторожно начала она, — сожалею, что грубо ответила вам, и искренне признательна за то, что вы так добры.

     — Милы, добры — по-английски эти слова значат в общем все, а в частности — ничего. Я не такой уж добрый, и вы это прекрасно знаете. Спокойной ночи, сестра Роднер.

     Она пошла дальше по коридору, слегка взволнованная, сама не зная почему.

     В этот вечер к ней собирался прийти Оскар, и она торопилась домой, чтобы успеть приготовить ужин до его прихода. Он обещал быть в девять, так что времени еще оставалось достаточно. Она приняла душ, переоделась в серое платье из джерси, накормила кота и, надев передник, принялась за работу. На ужин Меган решила подать творожное суфле, зимний салат, хрустящие хлебцы и разные сорта сыра. Херес и пиво у нее были, но она не купила вина. Мягкий розовый свет от новых абажуров падал на дешевую мебель, на стол, покрытый клетчатой скатертью, на котором стоял фарфоровый сервиз. Оскар даже немного удивился, когда вошел в эту уютную комнату.

     — У тебя стало совсем неплохо, хотя мебель и мрачновата. Впрочем, я умираю с голоду...

     Суфле получилось необыкновенно воздушное, и Оскар отдал ему должное, затем принялся за хлебцы и сыр, не обошел вниманием и яблоки. Меган сварила кофе, а он все рассказывал, как у него прошел день, и, лишь собираясь уходить, похвалил ее:

     — Все было очень вкусно. Я и не подозревал, что ты так хорошо готовишь. Это Мелани тебя научила? Я часто вспоминаю ее булочки.

     — Да, она печет прекрасные булочки, — спокойно отозвалась Меган, — она вообще превосходная повариха.

     Он поцеловал ее, но совсем не так, как она ждала, не прижал ее к себе, не сказал, что она тоже замечательно готовит и что он любит ее больше всех на свете. Что-то в их отношениях разладилось, подумала она, но не знала, что именно, и сделала ошибку, спросив об этом Оскара.

     — Разладилось? Почему ты вдруг так решила? Все в порядке, просто ты устала. Ничего, скоро у меня будет свободный уик-энд; кстати, тебе удалось поменяться дежурствами?

     — Кажется, да.

     Она проводила его, заперла дверь, вымыла посуду, прибрала в комнате, разостлала постель и, накормив Мередита, легла. Однако долго не могла заснуть, лежала и, прислушиваясь к довольному мурлыканью кота, одно за другим вспоминала события этого неудачного дня. Все сегодня складывалось не так, как хотелось бы, и она бы охотно поплакала, вот только было ли о чем?

     В среду снова начался прием больных, но, поменявшись выходными с Дженни, вплоть до конца недели она осталась без верного помощника. И когда кончался очередной трудный день, Меган утешала себя, что в следующий уик-энд она с Оскаром поедет к родным. На этой неделе они редко виделись. В последний день своего дежурства она сообщила Мередиту, что с завтрашнего дня их жизнь снова войдет в привычную колею. Но все вышло иначе. После обеда симпатичная сестра из администрации уведомила ее, что в больнице Св. Патрика, с которой Регентская больница обычно кооперировалась, началась эпидемия гриппа и отделение Меган на следующей неделе будет принимать новых больных.

     Делать было нечего. Отдежурив, Меган попросила вахтера вызвать Оскара на минуту в вестибюль и, когда он появился, сообщила ему новость.

     — Вот уж некстати, — нахмурился Оскар. — И я ничего не могу поделать, иначе пришлось бы изменить расписание всех дежурств. — И вдруг улыбнулся. — Впрочем, я мог бы поехать и один. Как ты думаешь, они меня примут?

     Меган еле сдержала чувство разочарования, ей было жаль, что этот уик-энд они проведут не вместе, и все же она ответила:

     — Конечно, примут и будут рады тебе. Я позвоню маме.

     — Вот и замечательно. Я должен идти, дорогая. Сожалею, что так получилось.

     Меган казалось, что он говорит слишком уж весело, и вслед ему она смотрела с безотчетной грустью и досадой.