В свой выходной на следующей неделе Меган отправилась в Алкмар; доехав на велосипеде до Кастрикума, она села в автобус, чтобы проехать следующие почти десять миль. Ее новые подруги советовали ей побывать в Алкмаре именно в пятницу, когда там на знаменитом рынке идет торговля сырами. Проехав через весь город, автобус остановился возле здания, где производится эта торговля. Меган присоединилась к толпе туристов, наблюдавших, как грузчики на деревянных подносах несут сыры к месту продажи, затем, когда сыры проданы, их снова погружают на подносы, и грузчики, каждый с кожаным ремнем вокруг шеи, прикрепленным к подносу, убегают со своей ношей. Через определенные промежутки времени раздавался мелодичный звон колоколов, в поддень же двери на колокольне отворялись, и всадники, трубящие в трубы, делали круг, объезжая колокольню. Меган старалась не упустить ни одной подробности и вместе с остальными туристами едва успевала поворачивать голову то в одну, то в другую сторону. Затем она направилась на главную улицу города, чтобы выпить кофе с kaas broodje. Здесь было множество разных кафе, и Меган, не зная, какое выбрать, в нерешительности остановилась. Вдруг кто-то дотронулся до ее плеча, и доктор Тимус, приветливо улыбаясь, поздоровался с ней.
— Осматриваете город? — поинтересовался он. — Если у вас не намечается ничего более интересного, может быть, пообедаем вместе? Мне нужно в больницу, но до пяти часов я свободен.
— Чудесно! — Меган обрадовалась этой встрече. Она прекрасно провела утро, увидела много нового, и все-таки ей было одиноко. — Я собиралась зайти в это кафе...
— Здесь можно съесть сандвич, и только, а я голоден. — Он взял ее под руку и повел сквозь толпу к гостинице «Нахтегаль», где заказал столик у окна и сел напротив нее. — Херес? — спросил он, когда официант подал меню, и потом: — Позволите мне выбрать? Предлагаю тосты с маслом и копченым угрем, салат с ветчиной и жареным картофелем и самое вкусное мороженое на десерт.
Заказав обед, доктор Тимус стал расспрашивать, как ей работается, нравится ли то, что она успела посмотреть в Голландии? Собирается ли она поездить по стране перед возвращением домой?
— Вы здесь, как мне сказала директриса, всего на несколько недель. А в Англии у вас есть работа?
Меган покачала головой.
— Нет. Я собиралась искать себе новое место. А пока думаю задержаться в Голландии, посмотреть Амстердам, Делфт, а если получится, то и Гаагу.
Принесли угрей, Меган нашла их восхитительными, как и салат с ветчиной. Доктор предложил вина и, когда она отказалась, не стал настаивать, спросил для нее тоник и «пилс» для себя. Доктор Тимус оказался приятным собеседником, и ей было легко с ним. За мороженым он поинтересовался, не хочет ли она осмотреть церковь Синт-Лоренскерк. Меган с радостью согласилась.
— Скорее всего, она закрыта, но я поговорю со сторожем, и он впустит нас внутрь.
Церковь была расположена в верхней части города, они шли туда не торопясь, заходили в магазины, любовались старинными зданиями. И когда оказались в церкви, Меган поняла, что не напрасно приняла приглашение доктора. В церкви находилась могила Флориса V, победителя фризов, и великолепный орган. Уже в четвертом часу они вышли из церкви, и доктор Тимус предложил:
— Хотите чашку чая? Я могу отвезти вас обратно, если вы не собираетесь остаться здесь до вечера.
— Я думала вернуться часам к шести, как раз к ужину, — ответила Меган.
— Замечательно. Давайте зайдем в кафе. Здесь неподалеку есть одно славное местечко.
Чай пили из высоких стаканов с большими пирожными с кремом. Доктор Тимус рассказывал Меган о своей невесте Имоген, которая изучает медицину на последнем курсе Гронингенского университета.
— В будущем году мы поженимся и будем работать вместе. Кастрикум год от года растет, работы становится все больше, вполне хватит на двоих.
— Рада за вас, — сказала Меган. — Расскажите об Имоген подробнее. Она брюнетка или блондинка?
Доктор Тимус будто только и ждал этого вопроса, и, когда они приехали в детский дом, Меган уже знала все о его невесте.
— А у вас, Меган, есть жених? — спросил он наконец.
Она ответила, что нет, а он оказался достаточно вежлив и не задавал больше вопросов. Меган поблагодарила доктора за компанию и попрощалась. Вечером за ужином она рассказала девушкам о том, как провела этот день.
— Мне повезло, что я встретила доктора Тимуса. Без него я бы никогда не посмотрела церковь Синт-Лоренскерк. Я бы еще хотела как-нибудь съездить в Харлем, там, говорят, тоже великолепная церковь.
Со всех сторон посыпались советы насчет следующего выходного дня Меган.
— Интересных мест много, а у тебя всего несколько недель, — с сожалением заметила Аннеке.
Дни стояли теплые, солнечные. Кроватки детей каждое утро выносили на балкон, и малыши постарше ползали и играли там в своих манежах. Теперь Меган чувствовала себя много спокойнее, она была занята, времени для неприятных мыслей и переживаний не оставалось. К тому же новые подруги не давали ей скучать в часы досуга. Как хорошо было бродить по берегу моря у самой воды с кем-нибудь из девушек, слушать их разговоры, понемногу осваивать голландский и от души смеяться над своими ошибками. И все же ее не оставляли мысли о профессоре, хотя она то и дело напоминала себе, что жизнь продолжается, что через несколько недель она возвратится в Англию и начнет все сначала; примерно неделю поживет дома, пока не решит, куда поехать, где искать место палатной медсестры. Оскар и Мелани собирались поселиться в Кенте или Суссексе. Оскару предложили место старшего врача в одной из городских клиник, но так как Мелани наотрез отказалась жить в Лондоне, они решили купить маленький дом недалеко от этой клиники, чтобы он мог ездить к себе в свободное время, пока не найдет партнера и не начнет частную практику. Меган считала, что по крайней мере на первое время ей лучше обосноваться подальше от Лондона, а остаться работать в детском доме было бы, пожалуй, еще лучше. Здесь ей ничто не напоминает о переживаниях последних месяцев, и к тому же остается надежда увидеть профессора, впрочем, весьма призрачная...
Но Меган ошиблась. Спустя два дня, когда она стояла в детской, держа на руках маленького Яна, а доктор Тимус показывал ей фотографию своей невесты Имоген, в детскую неслышно вошел профессор. Он остановился в дверях и молча смотрел, как Меган подняла смеющееся лицо на доктора и они снова склонились над фотографией. Постояв так, профессор направился к ним. Первым профессора заметил доктор Тимус и повернулся к нему, протянув ему руку.
Они обменялись рукопожатием и заговорили по-голландски. Профессор вежливо отвечал на вопросы доктора Тимуса, но глаза его были устремлены на Меган, которая прижимала к себе Яна, чувствуя, как лицо ее заливает краска. Сердце колотилось так громко, что она боялась напугать Яна, дыхание у нее перехватило, она не могла вымолвить ни слова. Но профессор сам обратился к ней:
— Доброе утро, Меган. Вам нравится здесь работать?
— Очень нравится, сэр.
Теперь ее щеки побледнели, она смотрела на его красивое спокойное лицо, не выражавшее ничего, кроме вежливого интереса; та искорка тепла, которая, как ей казалось, вспыхнула в его взгляде, уже погасла.
Что случилось, терялась она в догадках, почему из дружески расположенного к ней человека, каким он был в Лондоне, он превратился в холодного, безразличного чужака? Лучше бы вообще не приходил. Вспоминать о нем прежнем, даже после того, как он ушел, не попрощавшись, было больно. Теперь он смотрел на нее так, как смотрел на санитарок в Регентской больнице, которые боялись его. Нет, она, конечно, не боялась. Она спокойно стояла, все еще держа на руках Яна, пока профессор не произнес все с той же холодной вежливостью:
— Я не помешаю вам, сестра, я просто хочу поговорить с доктором Тимусом.
Меган уложила Яна в кроватку и вывезла на балкон, затем унесла Лизе, чтобы сменить ей белье и покормить. Когда вернулась, профессора и доктора Тимуса в детской уже не было, она не могла оставить детскую, чтобы посмотреть из окна, ушел ли профессор.
— И было бы лучше, если б ушел, — сказала она Лизе, откатывая ее кроватку на балкон, к остальным малышам.
И все же, пересекая лестничную площадку по пути в столовую, она посмотрела в окно. Его «роллс-ройс» еще стоял; если поспешить, она, возможно, еще увидит профессора. И увидела: он шел вместе с доктором Тимусом и директрисой. Меган смотрела на него, пока он не поднял на нее глаза, он даже не улыбнулся — так смотрят на стену... Меган почувствовала, что вот-вот расплачется, и сердито провела рукой по векам. О, почему, горестно размышляла она, почему я полюбила такого черствого и высокомерного мужчину, которого нисколько не интересуют окружающие. Под «окружающими» она, конечно, подразумевала себя, но не хотела в этом признаться. Она спустилась в столовую.
— Надеюсь никогда больше его не видеть, пробормотала она, сознавая, однако, что на самом деле вовсе не хочет этого.
Профессор уехал домой, где под присмотром Литмана нехотя съел свой ланч, позвал собак и отправился на прогулку. Прогулка была долгой, и все его мысли занимала Меган. Сегодня утром в детской она была такой красивой и так счастливо смеялась с этим самонадеянным молокососом Тимусом. Профессор яростно сжал зубы, понимая, однако, что и Меган, и Тимус — молодые люди, между тем как ему скоро сорок... Но он любит ее и в глубине души знает, что она тоже любит его, хотя, быть может, еще и не сознает этого. Он должен дать ей возможность самой разобраться в своих чувствах. Для этого потребуется время, но он умеет ждать. Вернувшись с прогулки, он съел великолепный обед, который поставил перед ним преданный Литман. Профессор решил не делать ничего, что могло бы привлечь к нему Меган. Он знал, что, если захочет, сумеет добиться ее любви, но он не хотел добиваться, он не станет поощрять ее, проявлять свой интерес к ней.
В кабинете его ждала работа, много работы, и, сев за стол, он отогнал мысли о Меган. Жаль, но он и не подозревал, что она в это время лежит в постели и плачет, уверенная, что никогда больше не увидит его.
На следующей неделе предполагалось устроить пикник — одно из главных событий в жизни детского дома, такой пикник устраивался ежегодно. Дело не ограничивалось термосами и сандвичами: приготовления начинались за несколько дней до знаменательного события. В доме повсюду царило оживление, старшим детям позволяли участвовать в подготовке. Погода была великолепной, стояли теплые солнечные дни, и хотя Меган находила, что ветер с моря немного свежий, никто, кроме нее, казалось, этого не замечал. Наконец настало утро долгожданного дня. По тропинке к дюнам потянулись обитатели детского дома с подносами и ведрами, складными стульями и зонтами от солнца, с игрушками для детей и полотенцами. Купая своих подопечных, Меган гадала, удастся ли и ей вырваться на берег вместе со всеми. В этот день она работала с трех, и нехорошо было оставлять Сине, которая дежурила сегодня вместе с ней, одну с малышами. Но за обедом ей сказали, что в пикнике примут участие все, и самые маленькие детишки тоже.
— Их будут кормить на пляже, как и детей постарше. Для малышей мы берем с собой переносные кроватки, — объяснили Меган ее подружки. — Придем на дежурство пораньше, поможем тебе и пойдем вместе.
И действительно, Сине, Аннеке и еще несколько девушек, которых Меган не встречала прежде, пришли задолго до трех часов и стали укладывать троих совсем маленьких детишек в переносные кроватки с ручками, а детей постарше взяли на руки. Самые старшие дети уже шли на пляж, толкаясь и перегоняя друг друга, потом понесли на пляж младенцев. Меган последней спустилась по лестнице с Яном, хнычущим в своей кроватке, она закрыла за собой дверь и присоединилась к Аннеке, поджидавшей ее внизу.
— Детишки должны вернуться в шесть часов к ужину, — сказала Аннеке. — Я вернусь вместе с Сине, детей трудно будет угомонить.
— Нет, вернусь я, — перебила ее Меган. — Твое дежурство начинается в десять, тебе придется долго работать, а мне сегодня вечером совершенно нечего делать. Я действительно рада помочь Сине.
Когда они пришли на пляж, там уже были все дети и весь персонал. Не было только директрисы.
— Скоро придет, — сказала Сине, когда они устанавливали для малышей навесы от солнца, а детей постарше выпускали на песок. — Пусть Аннеке посидит возле кроваток, а мы поиграем со старшими.
Меган взяла старших детей своей группы — Томаса и Вилму, им было уже около года — и пошла с ними поближе к воде, на более твердый песок. Она сняла им туфельки, дала ведерки с лопатками, и они стали играть. Сине играла с Дирком и Нел, которые с удовольствием ползали по песку.
Было шумно, но это был веселый шум, когда резвятся и шумят счастливые дети. Меган показывала малышам, как делать куличи из влажного песка, и, поглощенная этим занятием, не заметила, как все вдруг замолчали, и эта внезапно наступившая тишина заставила ее подняться. По пляжу шествовала директриса, сразу за ней шел пожилой бородатый мужчина, за которым следовали дама в элегантном, хотя и не совсем подходящем к случаю туалете, еще одна молодая дама, в дорогом, но простом костюме, а за ними двое мужчин — доктор Тимус и профессор ван Белфелд.
Вокруг Меган как раз собрались дети постарше, чтобы добавить свои роскошные пироги из песка к жалким развалюшкам, которые получались у Томаса и Вилмы. Плотно окруженная детьми, Меган все равно старалась повернуться спиной к тем, кого привела директриса, они теперь подходили то к одному, то к другому ребенку.
Профессор сразу заметил Меган, хотя и не сделал попытки приблизиться к ней, пока гости не остановились рядом.
— А это наша помощница из Англии, заменяет Мин, пока та находится в Канаде у родителей. Опытная медсестра, и мы очень рады, что она у нас работает. Меган, эти леди и джентльмены — члены совета директоров детского дома. Вы знаете профессора ван Белфелда, так что мне нет нужды вас представлять.
Меган улыбнулась доктору Тимусу и поздоровалась с профессором, глядя прямо на его галстук. Но в эту минуту Томас ударил Лизе своей лопаткой, и у Меган появился блестящий предлог вновь заняться детьми.
Но если она и рассчитывала, что все тут же отойдут от нее, то ошиблась. Директриса и обе дамы, сопровождаемые бородатым джентльменом и доктором Тимусом, действительно пошли дальше, однако профессор осторожно стряхнул с Томаса песок и спокойно заметил:
— Пикник вот-вот начнется; возьмите Вилму, и давайте пойдем, пока не съели все пирожные и все мороженое.
Меган оставалось лишь следовать за профессором, который нес Томаса, вцепившегося ему в плечо, и словно не замечал, что маленькое вспотевшее личико касается его подбородка, а маленькие влажные, все в песке ручки оставляют пятна на его костюме. Меган сразу утратила всю свою холодность и предупредила профессора:
— Вам обязательно нужно почистить костюм, иначе он будет испорчен.
Они уже прошли полпути; профессор остановился и посмотрел на нее.
— Вы говорите как заботливая жена, — он помолчал, — но вы не выглядите как хорошая жена.
Она ответила сдержанно:
— Думаю, я и не должна так выглядеть.
Тут ее взгляд невольно остановился на молодой даме в костюме из дорогой ткани, который в модных журналах называется «для повседневной носки». Сидя под зонтиком, она пила чай и небрежно оглядывала окружающих, на ее безукоризненно чистом костюме не было ни морщинки. Меган заметила, что профессор тоже смотрит на нее.
— И не выгляжу, — отрывисто бросила Меган, понимая, что ветер растрепал ее волосы, а голубое форменное платье, разумеется, небезупречно. — Спасибо, что помогли поднести Томаса; мы договорились пить чай с Сине, Дирком и Нел.
Но казалось, профессор не слушает ее. Он опустил на песок радостно улыбающегося мальчика и наклонился над ним, давая ему печенье. Взяв себе сандвич, он приветливо заговорил с Аннеке, а потом подошла и Сине. Все дети и взрослые наслаждались чудесным днем начала лета. Впрочем, недолго, во всяком случае — малыши: им раньше других нужно было возвращаться в детскую. Меган взглянула на часы, потом на Сине.
— Сначала возьмем самых маленьких, а потом вернемся за остальными?
Они поднялись, профессор тоже поднялся вместе с ними, и тут они увидели, что дама помоложе не спеша направляется к нему.
— Джейк, — мягко начала она, и Меган еще раз убедилась, что голландский язык для нее все еще великая тайна — во всяком случае, разговорный голландский.
Профессор слушал даму стоя, слегка улыбаясь, потом кивнул. Договариваются провести вместе вечер, решила Меган, давая волю своему разыгравшемуся воображению. Она подняла переносную кроватку с Яном, который проснулся и громким плачем извещал всех, что проголодался. Меган направилась к дому, Сине пошла за ней с Лизе, а за ними вдруг последовал профессор с третьим ребенком — Паулем, — толстеньким четырехмесячным крепышом, все еще сопевшим во сне.
До детской они добрались без приключений. Меган сдержанно поблагодарила профессора, пожелала ему доброго пути и села возле кроваток с детьми, пока Сине пошла за бутылочками с едой. Однако профессор не торопился уходить и мягко спросил:
— Вы так спешите избавиться от меня, Меган? — И когда она не ответила, продолжил: — Как проводите свободное время? У вас, наверное, появились новые друзья? Уже успели посмотреть Голландию?
Ян, сидевший на руках у Меган, заплакал.
— О да, спасибо, у меня действительно появились друзья, и все так добры ко мне... Я съездила в Кастрикум и Алкмар. Там встретила доктора Тимуса, и он любезно пригласил меня осмотреть церковь...
— Жизнерадостный молодой человек, — заметил профессор самым любезным тоном.
Вскоре он ушел и вернулся с Аннеке и с одним из малышей постарше. На этот раз с ними был доктор Тимус. Он опустил Вилму в кроватку и стал возле Меган, которая кормила успокоившегося Яна.
— Замечательный ребенок, правда, Меган? Вам понравился пикник? Может быть, пока мы не разъехались по домам, нужно осмотреть кого-нибудь из детей?
— Нет, все чувствуют себя хорошо. — Меган улыбнулась. — Пикник и в самом деле удался. Дети так радовались...
— Жаль, что вас не будет на Рождество. Здесь это тоже прекрасный праздник, не так ли, профессор?
Профессор вежливо согласился и добавил:
— Мне пора. Я обещал подвезти юффрау тер Маппел в Лейден.
— Очаровательная дама. Вы еще не возвращаетесь в Англию, профессор?
— Пока нет. Скажите, какое оборудование вам еще требуется? На следующей неделе собрание совета директоров, и я посмотрю, что можно получить.
Профессор и доктор Тимус ушли, пожелав всем доброй ночи.
— Вот так-то, — пробормотала Меган, обращаясь к сытому и полусонному Яну.
Мужчины остановились на лестничной площадке, глядя в окно: старшие дети уже начали возвращаться с пикника.
— На будущий год мне будет помогать жена, — проговорил задумчиво доктор Тимус. — Она прекрасно справляется с детьми.
Профессор удивленно взглянул на него.
— Вы собираетесь жениться? Не знал об этом. Уже была помолвка? Значит, скоро свадьба?
К счастью, доктор Тимус не заметил яростного блеска в глазах собеседника и продолжал:
— Свадьба в следующем году. Ей придется привыкать к жизни с терапевтом общего профиля, но я уверен, все образуется. — И совсем по-мальчишески добавил: — Когда мы встретились, мне и в голову не приходило, что она может полюбить меня.
Профессор стоял у подоконника, не вынимая рук из карманов, и смотрел на детей.
— Поздравляю вас и вашу невесту и желаю вам обоим счастья.
— Спасибо, профессор. Имоген на неделю приедет сюда, надеюсь, это будет до вашего отъезда в Англию.
— Имоген?
— Прелестное имя, правда? И девушка умная, через три месяца у нее на медицинском факультете выпускные экзамены.
— Буду очень рад с ней познакомиться. — Что-то в голосе профессора заставило доктора Тимуса взглянуть на него, но лицо профессора было еще спокойнее, чем обычно. — Ну, ладно, пойду искать юффрау тер Маппел. Спокойной ночи, доктор Тимус. Пикник, как всегда, удался.
Он спустился по лестнице и пошел навстречу даме, а Меган с Лизе на руках, затаив дыхание, стояла у окна и смотрела им вслед...
Она наконец освободилась и не могла не согласиться со всеми, что день выдался замечательный.
— А что, члены совета директоров всегда приходят? — поинтересовалась она.
— Конечно, но они ничего не делают, только профессор ван Белфелд проводит время с нами и с детьми. Он хороший человек и больше остальных дает денег на содержание детского дома.
— А эта дама, что помоложе, очень красивая, — заметила Меган, надеясь услышать о ней какие-нибудь подробности.
— Юффрау тер Маппел? — переспросила Сине. — Она действительно очень красивая и богатая. Думаю, она хотела бы выйти замуж за профессора, только он на нее и не смотрит.
Меган пришлось довольствоваться этой малостью, и все же, лежа в постели, она снова поплакала.
В свой следующий выходной Меган поехала в Лейден. Ей рассказывали, что это очень интересный город, старинные здания которого хранят память о событиях прошлого. В Лейдене много музеев, великолепная церковь Синт-Питерскерк, университет, своеобразные здания богаделен, и главное — здесь родился Рембрандт. А еще, добавила Аннеке, в Лейдене можно сделать необходимые покупки, подарки для родных, например, магазины там хорошие.
Всего этого было вполне достаточно, чтобы непременно посетить старинный город, но у Меган была еще одна причина поехать в Лейден — возможно, главная: из разговоров она поняла, что профессор читает там лекции в медицинском институте. Она едет в Лейден вовсе не потому, что хочет увидеть его, убеждала себя Меган, а просто посмотреть, где он работает. Рано утром она выехала поездом из Кастрикума и теперь сидела в маленьком лейденском кафе, пила кофе и смотрела на оживленную Брестраат. На вокзале она запаслась брошюрой о достопримечательностях Лейдена и сейчас, листая ее, размышляла, куда направиться. Следуя советам путеводителя, она уже осмотрела Палату суконщиков, затем вернулась на Брестраат, чтобы посетить городскую ратушу. На все экскурсии она отведет время до ланча, решила Меган, а потом отправится покупать подарки домашним. После ратуши Меган побывала в знаменитых богадельнях и долго осматривала их, очарованная этой вечной красотой; затем восхитилась церковью, просторной, величественной, неподвластной времени. Было уже далеко за полдень, когда Меган вышла из церкви, а предстояло еще посмотреть Рапенбургский канал и университет. Меган решила сначала перекусить и по совету одной из подруг зашла в блинную, где заказала блины с беконом и кофе.
Затем направилась к университету, внимательно глядя вокруг. Она прошла мимо музея ван Оудхедена, огромного здания, за которым, как она ошибочно считала, ее не будет видно, если профессор появится на другом берегу канала. Вокруг было безлюдно, и она задержалась — ей хотелось запомнить это место, как и все, что было связано с профессором.
Вскоре она повернула назад и пошла обратно, не осмеливаясь перейти на другую сторону; на свое счастье, она не подозревала, что профессор наблюдает за ней. И наблюдает не только с интересом, но и с радостью, поскольку Меган гуляла одна. Насвистывая, он вошел в аудиторию, где в этот день принимал экзамены у студентов. Но если б он и располагал свободным временем, он бы не последовал за ней. Профессор был опытным и искусным рыболовом, он знал, что рыбка попадется в сети, если набраться терпения. Меган не следовало подгонять, пусть сама во всем разберется, уверится в своих чувствах. Он же в своих не сомневался, а потому не стремился ускорять события.
Бросив последний взгляд на Рапенбургский канал и замечательные здания на его берегах, Меган отправилась по магазинам, купила кое-что из голубого делфтского фарфора, серебряные кофейные ложечки, сигары и прекрасно иллюстрированную книгу об исторических местах Голландии — хороший подарок для Оскара, решила она. Довольная своими покупками, Меган зашла в дорогой ресторан «Старый Лейден», расположенный недалеко от вокзала. В Кастрикуме был только один большой ресторан, где готовили вкусно, но, конечно, не так, как в четырехзвездных ресторанах. Вполне возможно, в Голландии ей не доведется больше отведать таких великолепных блюд, какие она заказала сейчас. Скоро она уезжает обратно в Англию и не знает, успеет ли съездить перед этим в Амстердам или Гаагу либо предпочтет осмотреть несколько маленьких городков. Железнодорожное сообщение здесь очень хорошее, она может съездить в Энкхёйзен или Медеблик на Эйсселмер и провести там день, а может, и в Делфт. Хорошо бы еще повидать Утрехт, Арнхейм и Аппелдорн, но вряд ли удастся.
Приехав в Кастрикум, Меган поняла, что уже опоздала на ужин в детском доме, и, перед тем как сесть в автобус, она зашла в столовую, съела сандвич с яичницей и холодным мясом, выпила кофе.
Несколько дней спустя, когда Меган купала Яна, в детскую вошла директриса. Она поздоровалась и подождала, пока Меган завернет ребенка в теплое полотенце.
— Пожалуйста, продолжайте. Я пришла лишь сказать, что через две недели вы можете возвращаться в Англию. Я не могу сейчас назвать вам точный день, но считаю, вы должны знать об этом заранее, чтобы предупредить семью, может быть, начать поиски новой работы.
Меган вытерла хныкающего Яна, присыпала детской пудрой и одела в пушистый, застегивающийся на молнию костюмчик.
— Благодарю вас, — сказала она. — У меня будет время подумать. Мне жаль уезжать отсюда. — Она причесала белокурые волосы Яна и поцеловала его. — Я буду скучать по малышам.
— Нам всем будет не хватать вас, Меган. Если бы у нас было свободное место, я бы с радостью предложила вам остаться. — Она взглянула на Меган. — Вы хорошо себя чувствуете, дорогая? Вы бледны, наверное, много работы?
— О, нет, я чувствую себя прекрасно...
— Что ж, я ухожу, не буду вам мешать. Но если вы захотите поговорить со мной или вам понадобится моя помощь, пожалуйста, приходите.
Меган уложила Яна в кроватку. Она купала его последним, и теперь пора было кормить ребятишек, но сначала те, кто постарше, получали свое полуденное питье. А значит, у Меган не было времени подумать о словах директрисы, и к счастью, ведь сейчас, когда она узнала, что скоро уезжает, она вдруг поняла, что совершенно не готова к этому.
В три часа ее смена закончилась. Меган переоделась в хлопчатобумажное платье, надела жакет, сандалии и отправилась на пляж. С утра было душно, солнце подернулось туманной дымкой, собирались тучи, и белесая пелена затягивала голубое небо. Песчаный пляж расстилался перед Меган, и она пошла по нему на север, к Эгмонду-ан-Зее, находившемуся в четырех милях отсюда. У нее с собой было немного денег, и если она устанет, то сможет свернуть в дюны, по тропинке выйти на дорогу и сесть в автобус до Кастрикума.
Меган шла, погруженная в свои мысли. Конечно, она вернется в Англию и как можно скорее постарается найти работу где-нибудь не слишком далеко от дома, но достаточно далеко, чтобы не встречаться с Оскаром слишком часто. В Голландии она не очень потратилась, в банке у нее оставалась сумма достаточная, чтобы безбедно прожить несколько недель. Надо решить, на какое место она хотела бы устроиться. Скорее всего, на место медсестры хирургического отделения. Здесь у нее большой опыт, но ей очень понравилась работа с детьми... Может быть, удастся найти такую же работу в Англии... Она шла вдоль моря, не замечая, что небо сплошь стало серым, а с моря надвигается зловещая черная туча.
Шторм начался внезапно, сверкнула молния, раскат грома оглушил Меган, хлынул проливной дождь. Мгновение она стояла ошеломленная, испуганно глядя на страшные тучи, затянувшие небо. Затем побежала в дюны, надеясь там укрыться. Она вся промокла, по мелкому песку идти было трудно, а кустарники и невысокие деревья, растущие в дюнах, плохо защищали от ливня. Молнии, не переставая, плясали свои огненные пляски, грохотал гром. Меган была уравновешенной и благоразумной девушкой, но столь внезапное буйство стихии, яростный рев ветра и моря пугали ее, и, поскольку никто не мог ее услышать, она позволяла себе вскрикивать и тогда немного успокаивалась. Меган вытирала струи, текущие по лицу, съеживалась при очередной вспышке молнии и благодарила Бога за то, что поблизости не было высоких деревьев. Осмелившись наконец оглядеться, она увидела, что серое небо над морем становится зловеще черным, с желтоватыми отблесками молний. Шторм не прекращался, напротив — с каждой минутой становился все сильнее. Она уходила все глубже в дюны, рассчитывая выйти на дорогу, но вскоре в чудовищном вихре ливня, молний и ветра она потеряла направление и снова пошла на север. Теперь ее окружал густой кустарник, попадались чахлые деревца, временами дюны скрывали от нее море. Оказавшись на песчаной тропинке, Меган радостно вскрикнула — тропинки всегда куда-нибудь приводят, сказала она себе, вероятно, дорога где-то поблизости. Шторм достиг своего апогея, а ей все еще негде было укрыться. Испуганная, вздрагивая при каждой вспышке молнии, Меган продолжала идти по тропинке.
Вскоре она дошла до развилки и после секундного колебания пошла направо, считая, что иначе снова окажется на берегу моря. Меган не подозревала, что с каждым шагом удаляется от детского дома. Полностью утратив представление о том, где она находится, Меган считала, что море позади и что она уходит все дальше в дюны. Онемев от ужаса, промокнув до костей, она шла с одной-единственной мыслью — поскорее добраться до дороги. А тропинка все не кончалась, дождь все лил, слепили вспышки молний. Одна такая вспышка была настолько страшной, что Меган замерла, ожидая удар грома, и тут чуть в стороне от тропинки увидела белое пятно. Это был пластиковый пакет, один из тысяч, куда кладут покупки посетители широко известного супермаркета «Алберт Хейн». Меган заметила, что внутри что-то шевелится, подняла пакет и заглянула в него. Было почти темно, но не настолько, чтобы Меган не увидела в пакете ребенка, завернутого в обрывок одеяла.
— О Господи, — выдохнула Меган, уже не замечая ни молнии, ни последовавшего за ней раската грома. — Бедняжка... — Меган потрогала ребенка — он был живой. — Слава Богу! — воскликнула Меган. — Теперь мы быстро найдем дорогу...
На мгновение море вдруг успокоилось, наступила зловещая тишина. Меган поспешила дальше по тропинке, но тут на нее обрушился град. Словно под обстрелом, Меган присела в кустарнике у тропинки, съежившись, прикрывая собой ребенка от этих ледяных пуль. А кругом все метались молнии, гремел гром...
— Будем надеяться на чудо, — громко сказала Меган, подбадривая себя, — только на чудо...
Лишь за ужином подруги хватились Меган. Вторая половина дня выдалась очень трудная: дети плакали, вели себя беспокойно, испугавшись шторма. Девушки закрывали окна, двери, успокаивали детей, зажигали свечи и керосиновые лампы, когда погас свет.
— Куда она пошла? — спросила Аннеке. — Кто-нибудь знает?
Оказалось, что Меган никому ничего не говорила, но одна из девушек вспомнила, как на прошлой неделе Меган будто бы сказала, что собирается в Эгмонд-ан-Зее, но не уточнила когда. Может быть, она туда и отправилась после обеда...
Кто-то пошел сообщить директрисе об исчезновении Меган. И тут раздался телефонный звонок. Профессор ван Белфелд интересовался, все ли благополучно в детском доме.
— Свет погас, но у нас свечи и керосиновые лампы. И еще: я немного волнуюсь за Меган — она после обеда ушла прогуляться и все еще не вернулась. Может быть, она где-нибудь пережидает шторм? Девушки мне сказали, что она собиралась в Эгмонд. Как вы думаете, нужно сообщить в полицию?
Голос профессора, когда он ответил директрисе, был тише обычного:
— Подождите. Я звоню из дома. Скоро буду у вас.
И действительно через короткое время он приехал. Сбросив свой насквозь промокший дорогой плащ, он сразу же направился в кабинет директрисы, где они вместе стали изучать подробную карту местности.
— Она освободилась в три часа? Добавьте минут тридцать на то, чтобы переодеться... Шторм начался в половине пятого или около того, значит, она успела пройти примерно три километра по тропинке в дюнах или же по пляжу. В любом случае она далеко не ушла, и возможно, ищет дорогу вдоль берега. — Своим длинным пальцем профессор указал какую-то точку на карте. — Думаю, будет лучше, если я поеду на машине в дюны. Возможно, встречу ее.
— Вы не хотели бы взять с собой кого-нибудь?
— Пожалуй, нет. Погода ужасная. Зачем зря мокнуть? А вот одеяло, если можно, я бы взял.
Он снова надел свой плащ, взял одеяло, сел в машину и под потоками ливня поехал по узкой дороге, пролегавшей вдоль дюн.
Доехав до места, которое он указал на карте, профессор включил фары, взял фонарик и вышел из машины. Град уже прекратился, но по-прежнему лил сильный дождь. Профессор шел к дюнам, поросшим тут густым кустарником. Шторм еще свирепствовал, но ветер стихал, и между раскатами грома наступала недолгая тишина, нарушаемая только шумом дождя. У дюн профессор задержался, не сразу найдя тропинку, он то и дело останавливался и кричал, но никто не отзывался, хотя голос у этого спокойного и молчаливого человека был сильный. Профессор свернул к морю. На мгновение путь ему осветила молния, затем все погрузилось в темноту, и только тусклый огонек фонарика не давал сбиться с дороги. И вдруг между двумя раскатами грома он услышал слабый голос, отозвавшийся на его крик. Он остановился там, где пересекались две тропинки, и прямо перед собой увидел Меган. Она брела как печальный призрак, вся мокрая, со слипшимися волосами, спотыкаясь и прижимая к себе пластиковый пакет.
С неожиданной для его роста стремительностью он бросился к ней. Почувствовав, как его руки обняли ее, Меган расплакалась и не поняла ни слова из того, что сказал профессор на своем родном языке. Наконец и она обрела способность говорить.
— Джейк, о, Джейк... — Хлюпая носом, она смотрела в его спокойное лицо. — В пакете ребенок...