Профессор действительно умел слушать, и Беатрис не испытывала никакой неловкости, рассказывая о своих отношениях с Томом.

     — Это, возможно, моя ошибка. Том привлекательный, симпатичный, и, наверное, я была польщена его вниманием. У меня вошло в привычку, куда-нибудь ходить с ним, когда он меня приглашал. И как-то незаметно мы стали дружны настолько, что я даже приглашала его домой на уик-энд...

     Она сделала паузу.

     — Том не очень нравился маме и папе. Конечно, они ничего такого не говорили, я просто это поняла. А как-то он сказал о том, что собирается купить практику и сделать себе имя. Потом повторял это не один раз. Единственное, что ему нужно, твердил он, так это поддержка, а доктор Кроули, по его словам, мог ему в этом помочь. Папа — простой врач общей квалификации, он не то, чтобы известен или что-нибудь такое, просто он знаком со многими нужными людьми. А, кроме того, Том узнал, что мама — внучка графа... — Она опять запнулась и закончила достаточно резко: — Не понимаю, почему я вам все это рассказываю...

     Профессор беспристрастно ответил:

     — Как я уже сказал — мы чужие люди. Я просто лицо, перед которым можно выговориться. Продолжайте.

     — Я стала сомневаться, потому, что не была уверена, так ли он мне нравится, как казалось вначале, если вы понимаете, что я хочу сказать. Сегодня вечером он хотел, чтобы мы куда-нибудь сходили. Он был очень настойчив, и я согласилась. Мы пошли в «Тауэр Тизл» — это гостиница, неподалеку отсюда. — Беатрис глубоко вздохнула. — Том съел все сэндвичи, совершенно не думая обо мне, только заметил, что мне еще удастся перекусить. И я поняла, что совсем не люблю его. Согласитесь, что такого трудно полюбить. — Она бросила быстрый взгляд на Гиза. Лицо его оставалось абсолютно непроницаемым. — Потом он сказал, что пришло время подумать о нашем будущем. Ему понадобится финансовая поддержка, чтобы купить практику, и папа в этом может оказать большую помощь. Он даже предложил для начала использовать и мамино имя, а потом принялся описывать, как будет выглядеть объявление о нашей помолвке в «Телеграф». Я сказала, что не хочу выходить за него замуж. Да он по-настоящему и не делал мне предложения. Мое согласие он считал само собой разумеющимся. На мой отказ он только рассмеялся. — Беатрис фыркнула и добавила: — А я так не хочу.

     — Ну, это естественно, — согласился профессор. — Этот... Том, по-моему, удивительно толстокожий субъект, — спокойно поддержал ее Гиз. — Вы часто встречаетесь с ним во время работы?

     — Да нет, не очень. Я весь день здесь, а он работает в палатах. Но он звонит, и мне приходится отвечать, потому, что это может оказаться кто-нибудь из профессоров, которому понадобилось горячее молоко с сэндвичами.

     — Горячее молоко? — Профессор был несколько удивлен.

     — Ну, многие из них уже немолоды и забывают сходить поесть или съездить домой, пообедать. Я думаю, профессора все такие — несколько рассеянные... — Она испуганно взглянула на Гиза. — Ой, вы же сами профессор, раз участвуете в завтрашнем семинаре.

     — Ну да, я профессор. Но должен вас заверить, что мне не понадобится горячее молоко. Кстати, вы напомнили мне, что мы еще не поужинали.

     — Я не хочу, — начала Беатрис, но, заметив, как он насмешливо приподнял бровь, быстро добавила: — Спасибо. Было бы замечательно, если бы мы могли поехать в какое-нибудь тихое место. Я не одета для ужина в ресторане. Вы хорошо знаете Лондон?

     — Думаю, что разберусь, — заверил профессор. — Надевайте пальто.

     Она быстро собралась. Гиз выключил камин, оставил гореть одну настольную лампу и открыл дверь. Когда они спускались вниз, в доме уже было тихо. На улице стало еще холоднее. Он взял ее под руку, и они пошли к автомобилю, припаркованному за углом.

     — Так вы на машине? — протянула Беатрис, любуясь огромным «бентли».

     Она села и устроилась поудобнее. Они неторопливо проехали через двор.

     — Пока я в Лондоне, мне нужно посещать еще несколько больниц, а машина экономит время.

     Беатрис сидела тихо; она сразу поняла, что Гиз прекрасно знает Лондон. Профессор ехал уверенно и остановился у пассажа «Канден». Вышел сам, помог выйти Беатрис, оплатил стоянку, и они пошли к ресторану. Она слышала об этом заведении, но никогда раньше здесь не была. Беатрис немного замялась: нормально ли она одета для такого места?

     — Не волнуйтесь, — успокоил профессор, как будто прочитал ее мысли, — вы прекрасно одеты. — И добавил ободряюще: — И выглядите совершенно потрясающе!

     Комплимент, который мог сделать, по ее мнению, Джордж, но никак не профессор. Она хорошо одевалась, знала, что ей идет и что она может позволить себе купить. Но твидовое пальто и шерстяной берет в этот холодный, зимний вечер годились для кафе, но никак не для ужина в ресторане. Она все еще сомневалась, но Гиз, держа ее под руку, решительно направился внутрь.

     — Вон там вы можете снять пальто, — сказал профессор, поздоровавшись со швейцаром.

     Когда Беатрис, несколько успокоенная своим отражением в зеркале гардероба, присоединилась к нему, он разговаривал с метрдотелем, который, как только она подошла, проводил их к столику у окна, порекомендовал заказать фазана, пожелал им приятного ужина и уступил место официанту.

     — Вы хотите фазана? — спросил Гиз. — Или закажете что-нибудь другое?

     Изучая меню, Беатрис почувствовала, что действительно голодна.

     — Пусть будет фазан, и пожалуйста...

     — А еще здесь всегда великолепные омары, давайте начнем с них.

     Беатрис начала бы даже с куска хлеба, так, как ланч, состоявший из легкого супа с булочкой и одного сэндвича с мясом, был уже давно забыт. Она ела омара с огромным удовольствием. Удивительно, как хорошая еда сказывается на настроении! Покончив с фазаном и решая, что выбрать на десерт, Беатрис была уже совсем спокойна. Заметив задумчивый взгляд профессора, она сказала:

     — Мне очень жаль, что я так вела себя сегодня вечером. Просто глупо с моей стороны.

     — О Боже милостивый! Чувствую, что мы вот-вот опять вернемся к обсуждению погоды, — насмешливо улыбнулся профессор. — А я-то думал, что лед между нами уже растоплен.

     — Я не понимаю, что вы имеете в виду...

     — Какое оригинальное замечание, и главное — очень правдивое, — с иронией заметил он. — Ну да ладно. Расскажите-ка мне лучше о завтрашнем дне. Вы будете нас регистрировать? По-видимому, мы должны будем проходить в больницу только через главный вход...

     Ей хотелось возразить, но... он участник завтрашнего семинара, и она не должна забывать этого.

     — Нет необходимости, — подчеркнуто вежливо ответила Беатрис. — Вы можете воспользоваться дверью, через которую мы входили сегодня вечером. Отмечать приехавших, я буду в своем кабинете.

     — А потом, что вы будете делать?

     — Пойду на кухню убедиться, что кофе и бисквиты готовы. В час в буфете будет ланч. Я должна проследить за этим, потом — уборка помещения, а в четыре — чай.

     — Вам, конечно же, помогают?

     — Да, безусловно. Я просто присматриваю, чтобы все шло нормально.

     Она с удовольствием доела мороженое.

     — Вы часто встречаетесь с молодым Дереком?

     — Очень редко. Ну, домой иногда приезжаем одновременно, а это бывает не часто. А он ваш друг? Я имею в виду, не очень ли вы... — Она замялась и покраснела.

     — Стар для него? Конечно. Мой отец был другом его отца, и я знаю их семью очень давно.

     — Простите мою бестактность.

     Он медленно покачал головой.

     — Два извинения всего за полчаса... Беатрис, не делайте этого больше, или мне придется изменить мнение о вас. — Он протянул чашку, чтобы ему налили еще кофе, и начал расспрашивать ее о брате.

     Был уже двенадцатый час, когда он остановил машину около дверей ее дома.

     — Вы не должны здесь парковаться, — заметила Беатрис, когда он выходил из машины. Не обращая внимания на ее протесты, он открыл двери и вошел вслед за ней. — Спасибо вам за замечательный вечер. Вы были очень добры. Спокойной ночи, профессор ван дер Икерк.

     Он начал вместе с ней подниматься по ступеням.

     — Не надо, — сказала Беатрис. — В этом нет никакой необходимости.

     — Тише, девушка, берегите силы!

     Беатрис замолчала, потому, что поняла: спорить с ним бесполезно. Около входной двери он взял у нее ключи, посторонился, пропуская ее, а потом прошел вперед, включил свет, пожелал ей спокойной ночи и сбежал вниз, прыгая через две ступени. Она стояла посреди комнаты, думая о том, что когда раньше ее куда-нибудь приглашали, то всегда благодарили и давали понять, что прекрасно провели время в ее обществе, А вот профессор ван дер Икерк ничего подобного не сказал.

     Она приняла ванну и легла в постель, чувствуя себя несколько раздраженной. Совершенно не обязательно с ним завтра разговаривать, думала она, устраиваясь поудобнее. Видимо, он пригласил ее только потому, что ему было скучно ужинать одному. С этими мыслями она уснула, абсолютно забыв о Томе.

     * * *

     Ученые, которые участвовали в семинаре, начали съезжаться после половины девятого. И Беатрис была очень занята: она отмечала их имена в списке, помогая наиболее пожилым снять пальто и шарфы, искала потерянные записи, очки и таблетки от кашля и провожала их в конференц-зал, достаточно мрачную комнату, заполненную рядами неудобных стульев, со стенами неприятного зеленого цвета. В одном конце небольшого зала было возвышение, на котором стояли стол и полдюжины стульев. Чтобы хоть как-то скрасить унылость этого помещения, Беатрис поставила на стол вазочку с гиацинтами.

     Первым докладчиком значился профессор Мур, жестоко страдавший от простуды, но пребывающий в приподнятом настроении. Как только он приехал, его коллеги перестали болтать и потянулись к конференц-залу. Беатрис посмотрела в свой список и поняла, что ожидается еще шесть человек.

     Они пришли все вместе, среди них был и профессор ван дер Икерк. Беатрис обратила внимание, что он хорошо знаком со всеми; и, как и все, он вежливо поздоровался с ней и прошел в конференц-зал. Она сама не знала, чего, собственно, ожидала, но была несколько разочарована. Глядя ему вслед, Беатрис подумала, что у нее нет никакого желания видеть его опять.

     После первого доклада профессора перешли в соседнюю аудиторию, где их ждали кофе и бисквиты. Продолжая обсуждение, они с отсутствующим видом пили кофе, ели бисквиты, и Беатрис уже не сомневалась, что Гиз ван дер Икерк, что-то увлеченно объяснявший собеседнику, даже и не подозревает о ее присутствии. Но она ошибалась. Он следил за ней, стараясь делать это незаметно. И поэтому когда она поднимала глаза, пытаясь найти его в толпе, то всегда видела лишь его спину в великолепно сшитом костюме.

     Второй доклад начался поздно, а значит, поздно и закончится. Беатрис успокаивала повариху, в глубине души проклиная этого эрудированного докладчика, который и не собирался закругляться, а все говорил и говорил об эндокринологии. Когда же он, наконец, закончил, она пригласила профессоров в маленькую аудиторию, где им быстро подали суп, пока повариха разогревала бараньи котлеты, совершенно, по ее мнению, испорченные.

     Испорченные или нет, но они были съедены. Разговоры так поглотили внимание участников семинара, что Беатрис сомневалась, замечают ли они вообще, что у них на тарелках. Она разложила воздушный пудинг и убедилась, что кофе готов.

     После ланча с докладом по гематологии выступал профессор ван дер Икерк. По-видимому, его доклад будет долгим, и у них хватит времени убрать комнату и накрыть столы к чаю: сэндвичи, сдобные булочки с изюмом и фруктовый пирог. Имея определенный опыт в проведении подобных мероприятий, Беатрис знала, что съедят, а что оставят. Когда все было готово, у нее осталось немного свободного времени. Она тихонько подошла к приоткрытой двери в конференц-зал и осторожно заглянула. Профессор ван дер Икерк прекрасно разбирался в предмете: гематологическая анемия, желтуха, резус-фактор и много других терминов, которых она абсолютно не понимала. Беатрис приоткрыла дверь пошире, и прислушалась. У него был низкий голос, говорил он достаточно медленно, с едва заметным акцентом. Она просунула голову в дверь; он посмотрел прямо на нее и без всякой паузы продолжал:

     — Что касается полицитемии — это совершенно другое дело...

     Беатрис отпрянула от двери. Ей показалось, что он обращается прямо к ней. С другой стороны, зал был большой, а дверь находилась в самом конце, вряд ли он ее заметил. Она взглянула на часы. Доклад должен закончиться минут через пять, поэтому они начали разносить подносы с едой. Если повезет, участники конференции не будут слишком задерживаться с чаем... Но ее надежды не оправдались: они сидели, пили чай и ели все, до чего могли дотянуться.

     — Прямо какое-то полчище саранчи, — ворчала повариха, разрезая очередной пирог. — И что больше всего меня убивает, как они могут, есть и одновременно говорить о крови? Хотя должна признаться, что тот, который делал доклад последним, очень даже ничего. Не отказалась бы послушать его лекцию наедине.

     Когда Беатрис относила пирог, ее остановил старший консультант больницы.

     — Прекрасно, мисс Кроули. Все организовано, как обычно, великолепно. Мы немного задерживаемся, но доклад профессора ван дер Икерка был очень интересным, и мы с нетерпением ожидаем его завтрашнего доклада. О! Еще пирог! Чудесно! — Он лучезарно улыбнулся. — Прекрасный чай! Просто изумительный!

     Наконец-то все разошлись. Беатрис отослала помощников домой, обсудила с поварихой меню на следующий день, заверив ее, что она может действовать по собственному усмотрению, и стала доставать из посудомоечной машины кофейные чашки, блюдца, ложки и сахарницы, размышляя, что они хорошо подготовлены к завтрашнему дню. Беатрис практически закончила, когда входная дверь распахнулась, и появился Том.

     — Так и думал, что ты здесь! Боже, у меня был такой тяжелый день! Я бы съел сэндвич или хотя бы выпил чашку кофе.

     Беатрис поставила на полку последние несколько чашек.

     — Уходи, Том. Я устала, у меня тоже был нелегкий день. А, кроме того, тебе здесь делать нечего.

     — С каких это пор мне не разрешено приходить сюда? — рассмеялся он.

     — Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Конечно, ты можешь приходить когда угодно, если тебе нужно что-нибудь в лаборатории. Но это не лаборатория. И в любом случае, если ты так занят, как говоришь, мог бы позвонить.

     — Очень остроумно! Но не беда. Я ведь все понимаю: эти скучные старые профессора надоели тебе, бедняжка, до смерти. Ничего, когда мы поженимся, и ты оставишь работу, то будешь заниматься только домом, а в остальное время предаваться праздному безделью.

     — Я не собираюсь выходить за тебя замуж, Том! А теперь уходи.

     Он обошел вокруг стойки и направился к ней.

     — Ну, ну, ну! Ты же сама не знаешь, что говоришь.

     Он улыбался, а улыбка у него была очаровательная. Только на Беатрис она сейчас не действовала. Ей хотелось быстро поесть, принять горячую ванну и лечь в постель. Она оттолкнула его руку.

     — Я сказала, уходи...

     Входная дверь тихонько открылась, и профессор ван дер Икерк, мгновенно оказавшийся рядом, спокойно произнес:

     — Мисс Кроули, простите, но мне нужно проверить расписание докладов на завтрашний день. Хотя, быть может, мне зайти попозже?

     Он многозначительно улыбнулся, взглянул на Тома Форда, что-то пробормотал и повернулся к выходу.

     — Не уходите! — воскликнула Беатрис несколько громче, чем следовало. — В этом нет никакой необходимости. Я буду рада помочь вам, профессор. — Она бросила разъяренный взгляд на Тома. — Доктор Форд, как раз собирается уходить.

     — В таком случае... — сказал профессор и, придержав дверь для выходившего Тома, пожелал ему всего наилучшего.

     — Ну, что теперь? — холодно спросила Беатрис, совершенно не собираясь быть вежливой и дружелюбной.

     — Ужин, горячая ванна и постель, — попал в точку профессор. — Надевайте пальто. Особо прихорашиваться не надо, и так все нормально. Мы пойдем в рыбный ресторанчик или куданибудь еще. Вы хорошенько поедите и через час вернетесь домой.

     — Я собиралась... — высокомерно начала Беатрис.

     — Фасоль, вареное яйцо? Такая великолепная девушка, как вы, нуждается в полноценном, нормальном питании.

     Гиз открыл дверь, и после некоторого замешательства Беатрис поднялась по ступенькам, уговаривая себя, что не стала возражать только потому, что очень рассердилась и боялась нагрубить. На самом деле он предложил именно то, чего ей действительно хотелось...

     Она надела пальто. И поскольку он сказал, что она и так хороша, то даже не взглянула на себя в зеркало. Выйдя к Гизу, Беатрис ледяным тоном поинтересовалась:

     — Вы хотели что-то попросить у меня, профессор?

     Он несколько растерянно на нее посмотрел.

     — Я? А, да, конечно. Просто это первое, что пришло мне в голову. Я как раз выходил из больницы, когда увидел вашего кавалера, направляющегося сюда...

     — Он не мой кавалер!

     — Нет-нет, конечно, нет. — Выключив свет, он прошел за ней в коридор. — Мне говорил ваш швейцар, что здесь неподалеку находится замечательное кафе. Называется «У Альфреда». Давайте попробуем, как там готовят.

     Он взял ее под руку, они прошли через двор и вышли на улицу. Магазинчики были еще открыты, и вокруг сновало много народу. До кафе было всего пять минут ходьбы. Профессор толкнул дверь и пропустил Беатрис внутрь. Там было людно и аппетитно пахло едой. Она с удовольствием принюхивалась, пока они усаживались за угловой столик.

     Меню на столике не лежало, но к ним сразу же подошел сам хозяин.

     — Добрый вечер, — приветствовал он их, широко улыбаясь. — Мой приятель из больницы предупредил, что вы, возможно, придете. Он там работает швейцаром.

     — Очень мило с его стороны. Что вы можете нам предложить? У нас мало времени, а мы очень голодны.

     — Для начала я предложу вам чай, а пока вы пьете, я приготовлю яичницу с беконом, помидорами и жареным хлебом. — Альфред, низенький и кругленький, приосанился. — Уверяю вас, нигде в округе вы лучше не поедите.

     — Звучит убедительно. — Профессор посмотрел на Беатрис. — Или вам хочется еще чего-нибудь?

     — Не могу придумать ничего лучшего. С удовольствием выпью чашечку чаю.

     Чай принесла хорошенькая толстушка. Она посмотрела на профессора, а чайник поставила рядом с Беатрис.

     — Папа сказал, что вы профессор, — с нескрываемым любопытством выдохнула девушка. — А я еще ни одного не видела. — Она широко улыбнулась и поспешила к следующему клиенту.

     — По-видимому, мне следовало бы иметь бороду или усы. Или хотя бы сделать отрешенный вид.

     Беатрис разлила по чашкам крепко заваренный, способный снять любую усталость чай.

     — По-моему, вы вполне тянете на профессора! Единственно, вы слишком молоды.

     — Я начну отращивать бороду прямо с завтрашнего дня!

     — Нет-нет! Это совсем не обязательно. Просто большинство людей считают, что профессор должен быть седым, пожилым, забывчивым и немного не от мира сего.

     — Ну, я и так седой, но очень люблю жизнь. Я могу быть забывчивым, если захочу. А рано или поздно я непременно состарюсь.

     — Ерунда, — сказала Беатрис. — Не думаю, что вам больше сорока.

     — Да, мне тридцать семь. А сколько вам, Беатрис?

     — Двадцать восемь, — ответила она. — А почему вы спрашиваете? Это не очень-то вежливо.

     — Я бываю, вежлив, когда меня вынуждают обстоятельства. А поинтересовался, просто чтобы кое-что прояснить.

     — Кое-что прояснить? Что вы имеете в виду?

     Ей так и не удалось это выяснить, потому, что пришел Альфред и принес яичницу с беконом и грибами, красиво уложенными на жареном хлебе.

     — Ешьте, пока горячее. — Он унес чайник, чтобы опять наполнить его.

     Альфред действительно оказался прекрасным поваром, и они с удовольствием отдали должное его мастерству.

     Наконец Беатрис отложила вилку и нож.

     — Это было великолепно! Боже мой, я чувствую себя готовой на любые свершения.

     — Не раньше завтрашнего утра. Сейчас вы вернетесь домой, примете ванну и прямо в постель. — Он улыбнулся. И, видя, что она собирается запротестовать, добавил: — Предписание врача!

     Он оплатил счет, добавив такие чаевые, которых Альфред явно никогда не получал, и заверил его, что они заглянут как-нибудь еще. Профессор проводил Беатрис домой, в дверях пожелал доброй ночи и ушел, едва дав ей возможность поблагодарить его. У Беатрис сложилось впечатление, что он прямо-таки торопился избавиться от ее общества. Впрочем, он ее спас сегодня от Тома. И вообще, она слишком устала, чтобы думать об этом, поэтому быстренько приняла ванну, легла и через несколько минут, уже спала.

     * * *

     Утром первый доклад делал знаменитый хирург из Валенсии, хорошо известный своими исследованиями в области расстройств органов пищеварения. Все пришли вовремя. Беатрис, пересчитав пришедших, убедилась, что все на месте. Она не заметила, как пришел профессор ван дер Икерк, но мельком увидела, что он сидит в зале и, склонив голову, слушает, что ему говорит сосед. Она вернулась на кухню, чтобы разложить бисквиты по тарелкам. У нее оставался час в запасе, и она отправилась на ежедневный обход здания, проверяя, все ли в порядке. Управилась как раз к перерыву, помогла разлить кофе, а когда перерыв закончился, пошла в свой кабинет, чтобы заняться бумагами, отбирающими так много времени.

     Вторым выступал профессор ван дер Икерк, но на этот раз Беатрис не подошла к конференц-залу. У нее не было возможности поговорить с профессором до конца дня, и она даже не заметила, как он ушел. Расходились все долго, несколько человек подошли поблагодарить ее, но Гиза среди них не было. Уже потом, приводя все в порядок, она подумала, что поскольку они встретились в доме общих друзей, то просто элементарная вежливость заставила его с ней общаться. В конце концов, она работала в этой больнице, и он не мог вообще ее игнорировать. Но как бы там ни было, может быть, встреча с ним несколько охладила Тома.

     * * *

     Она поужинала дома и, взяв книгу, легла в постель. Но, прочтя несколько страниц, бросила книгу на пол. Жизнь так скучна и однообразна, и приходится признать, что иногда ей не хватает даже Тома, хотя он и бывает утомительным. Но ничего! Впереди Новый год. Бабушка Дерека живет в Хемстеде. Эта замечательная старушка всегда старается получать удовольствие от жизни. Его родители обязательно поедут к ней на праздник, а возможно, и самому Дереку удастся выбраться к ней. Там наверняка будет много народу; и она стала обдумывать, что бы ей надеть.

     Но утро вечера мудренее, и Беатрис приняла единственно верное, как ей казалось, решение: надо выкинуть профессора из головы. Только не сдаваться и не жалеть, что они больше не встретятся.

     На следующий день Беатрис вызвали к начальству. Она шла, внешне спокойная, гадая, что ее ожидает. Больница Св. Джастина сокращала штат, количество коек, расходы на оборудование. Возможно, решили начать сокращения в исследовательском центре, лабораториях и библиотеке. Если так, то начнут с работающих на полставки. Хотя это и вызовет недовольство. Беатрис прошла через всю больницу, по коридору попала в офис и постучала в дверь. Ей ответили, и она вошла.

     Через десять минут Беатрис уже была свободна — никого не сокращали, ее не увольняли, наоборот, предложили поехать по обмену в Нидерланды. Было принято решение, что в течение нескольких последующих лет больницам будет дано право обмениваться сотрудниками, — что-то вроде эксперимента. Ее возражения, что она не знает голландского, не были приняты. Там говорят по-английски, заверили ее, хотя, естественно, можно и самой изучить язык. Беатрис поинтересовалась, на какой срок ее туда отправляют, и получила ответ, что Лейденский медицинский институт для начала предлагает на месяц. Еще поедут две медсестры, один медбрат и физиотерапевт. У нее роилась масса вопросов, но выяснить их ей не дали.

     В тот же вечер она позвонила маме, и та выслушала новости не прерывая, а затем заметила в своей обычной спокойной манере:

     — Ну, дорогая, по-моему, это прекрасно! Великолепная возможность встретиться с новыми людьми. Может, интересным мужчиной, который приходил на вечер к леди Доули вместе с Дереком...

     — Это вряд ли, — быстро ответила Беатрис, искренне надеясь на обратное. — Ну, поговорим завтра, может, я еще что-нибудь узнаю.

     Она долго и тщательно выбирала новогодний туалет и остановилась на платье из шелкового крепа дивного бледно-розового оттенка. Сверху она надела новое бархатное пальто, новые туфли и, взяв маленькую вечернюю сумочку, спустилась во двор. Вечер был ветреный, но небо чистое. Она отпирала машину, когда услышала сзади шаги и обернулась. К ней приближался Том.

     Беатрис удавалось избегать его в последние два дня, она категорически отказывалась встречаться с ним, даже когда он звонил. Беатрис успела сесть в машину в тот момент, когда он подошел.

     — Стараешься улизнуть от меня? Но, Беатрис, «нет» в качестве ответа я не принимаю.

     — Том, я не шучу. Я сказала «нет» — и точка.

     Она завела машину, но Том положил руку на стекло.

     — Давай пойдем куда-нибудь и побеседуем. Я уверен, что мы сумеем договориться.

     — Нет, Том, извини.

     — Тебя не будет выходные?

     — Я еду к родителям. Прости, я и так опаздываю.

     Он неохотно убрал руку. Беатрис выехала на проспект и повернула на запад. Через несколько часов улицы оживут, заполнятся людьми, празднующими Новый год. Беатрис старалась избегать центральных улиц, где уже становилось многолюдно. Ей хотелось добраться до Хемстеда вовремя.

     Бабушка Дерека жила в огромном особняке, окруженном ухоженным садом. Высокие окна сверкали, перед входом было припарковано довольно много машин. Беатрис втиснулась между «даймлером» и «мерседесом», переодела туфли, поскольку вела машину в старых, и пошла к дому.

     Пожилая хозяйка не меняла ни своих привычек, ни старых слуг. Дворецкий, встретивший Беатрис, был уже совсем седой и дряхлый, но его появление навевало ностальгические воспоминания о прежних днях. Он торжественно провел ее через холл и там передал такому же старому слуге, который поднялся с ней по широкой лестнице и проводил в комнату для гостей. Беатрис поправила волосы, отдала слуге пальто и спустилась вниз.

     Из-за огромных двойных дверей раздавался шум голосов. Беатрис вошла и, к своему облегчению, сразу же увидела старушку, разговаривавшую с Дереком в противоположном конце зала. Беатрис подошла к ним, сказала все, что следовало, поцеловала Дерека и огляделась вокруг в поисках мамы и папы.

     — Они во второй гостиной. Я только что оттуда. Возвращайся, как только поговоришь с ними. Хочу узнать подробности о твоей поездке в Голландию.

     Гостей собралось много. Кое-кого она знала, поэтому останавливалась то тут, то там, чтобы поздороваться. Подходя к арке, которая вела в меньший зал, Беатрис неожиданно остановилась: прислонившись к стене, там стоял профессор ван дер Икерк и наблюдал за ней.