Что же говорит Православный Восток по поводу предвидения церквами Запада близкого конца міра и явления міру антихриста?

Как учит о сем Святая Апостольская Православная Церковь?

Перед кончиной міра, — так учит Церковь, — перед Вторым Пришествием Христовым, попущением Божиим, явится антихрист, последний чрезвычайный противник Христа и Его Святой Церкви.

Во дни его Господь, по безграничной любви Своей и милосердию, для борьбы с ним и для предотвращения людей от него, пошлет на землю двух Своих пророков, Еноха и Илию. Пророки эти придут во плоти, чувственно, и будут проповедовать против антихриста три с половиною года, утверждая в последних людях веру в Господа Иисуса Христа, Единороднаго Сына Божия, Спасителя міра, и в Его Святую Апостольскую Церковь.

«Христова Церковь, находясь в состоянии странствования на земле, в то же время пребывает и в состоянии непрестанной брани со своими врагами. Брань с иудейством и властным иудейским синедрионом кончилась падением неверного Израиля; но дух вражды его переселился в Рим. От Нерона до Максенция редкий из римских императоров не поставлял для себя долгом и честью с большей или меньшей силой преследовать и подавлять христианство; продолжительные гонения одно за другим были воздвигаемы с нарочитой целью истребить с лица земли поклонников Иисуса — уничтожить Христову Церковь.

Подвигнув языческий мір со всеми его силами на борьбу с Церковью, исконный враг рода человеческого думал сокрушить и разрушить Царство Божие, то есть Церковь. Но силою Божиею, терпением святых сокрушилось и это оружие диавола: Христианство восторжествовало над языческим Римом и вообще над идолопоклонством. Когда истощились силы язычества в борьбе с Церковью, у врага было уже готово для продолжения борьбы оружие другое — это скопище различных еретиков и лжеучителей. Рано враг начал сеять плевелы между чистою пшеницею слова евангельского: еще во времена Апостолов являлись неправые лжеучители и учения (1 Ин. IV, 1-13); и далее Церковь постоянно находила внутри себя врагов, искажавших содержимое ею учение. Но это оружие до IV-ro века было второстепенным оружием в руках врага, диавола. Когда же Церковь начала торжествовать над міром языческим и на развалинах его утверждать свое внешнее благополучие, тогда диавол вооружил против нее полчище разных еретиков, чтобы посредством их ослабить, поколебать и разрушить ее в самом ее основании, в ее вероучении. Жестока и опасна была брань Церкви вселенской и с этими врагами. От арианства до иконоборства один за другим являлись в ней ересеначальники, возмущали мир в ней, колебали ее и увлекали за собою легкомысленных, простодушных, неискусных в вере людей. С окончанием времен Вселенских Соборов восторжествовала Церковь и над этим врагом. Но и далее не обрела Церковь покоя: еретический Рим, Лютер — на Западе, жестокое изуверство поклонников лжепророка Магомета на Востоке, ереси и расколы в русском государстве...

Но вся эта брань ничто в сравнении с тою бранью, которую воздвигнет диавол на Христову Церковь в последнее пред Вторым Пришествием Христовым на землю для Суда время, чрез антихриста. Это будет последний чрезвычайный противник Христа и Его Святой Церкви, о котором св. апостол Иоанн говорит: грядет (1 Ин. II, 18), то есть придет. Вот почему великий учитель св. Иоанн Дамаскин и писал: «Требе есть знати, яко имать приити антихрист».

Кто же такой последний антихрист? Когда он явится и каков его конец?

Для разрешения сих вопросов обратимся к Слову Божию и прежде всего к учению Самого Господа Иисуса Христа.

Обличая неверие иудеев в Него, как Сына Божия, обещанного Израилю Мессию, Господь говорит: Аз приидох во имя Отца Моего, и не приемлете Мене; аще ин приидет во имя свое, того приимете (Ин. V, 43). Под «иным», которого Господь противополагает Себе со стороны свойств и действий, а также со стороны отношения к нему иудеев, надлежит разуметь последнего антихриста, как определенное лицо, которого в будущем примут иудеи. «О ком это Он (Христос) говорит, — пишет св. Иоанн Златоустый, — приидет во имя свое? Здесь Христос намекает на антихриста... Если вы преследуете Меня, — говорит Он, — из любви к Богу, то гораздо более следовало бы так поступить с антихристом. Он ничего подобного не будет говорить, то есть что послан от Отца, что пришел по воле Его; но, совершенно напротив, насильственно будет похищать всё ему не принадлежащее и называть себя богом над всем, как и Павел пишет:...паче всякого глаголемого бога, или чтилища, показующи себе, яко бог есть (2 Сол. II, 4). Это именно и значит, что он придет во имя свое. Но Я, — говорит Христос, — пришел не так, а во имя Отца Моего. Достаточно было и этого для доказательства, что они не любят Бога, так как не приняли Того, Кто им говорил о Себе, что послан от Бога. Но в настоящем случае Он показывает бесстыдство их и с противоположной стороны — из того, что они готовы принять антихриста» (Златоуст. Т. VIII. С. 272-273).

Спаситель иного противопоставляет действиям Своим во имя Отца; неверию иудеев в истинного Мессию (не приемлете Мене) противопоставляет их веру в неистинного — иного (того приимете). Христос есть Лицо Единое, и под именем иного, которого Он противопоставляет Себе, нужно разуметь определенное, единое лицо.

Итак, последний антихрист — определенное, единое лицо; он еще не пришел (придет), и в будущем его примут жиды; отвергнув Христа, они готовы и принять антихриста.

Так объясняют это место и другие святые Отцы.

Феофилакт Болгарский в толковании сего места писал: «Я, — говорит Христос, — пришел во имя Отца Моего... А приидет иной, то есть антихрист, который будет доказывать, что он только один бог. Итак, Меня, Который пришел во имя Отца, вы не принимаете, а его примете» (На Иоанна зачало 17-е. С. 138-139. Изд. 1898 г.).

Более подробно об антихристе говорится у ап. Павла в послании к Фессалоникийцам, где, по словам книги «О вере», описан весь образ антихриста (л. 269 об.)... Ап. Павел учит, что прежде Второго Пришествия Христа Спасителя явится антихрист, что антихрист будет определенное лицо, человек беззаконный, находящийся под особым руководством Сатаны, будет выдавать себя за Бога, для совращения людей будет проповедовать ложное учение, чем увлечет многих слабых, будет совершать ложные знамения и чудеса; будет могущественным царем, по изображению пророка Даниила и Тайнозрителя; воздвигнет гонение на христиан, от которых будет требовать себе божеского поклонения, не хотящих же следовать за ним предаст смерти (Дан. XI, 37; Апок. XIII, 7 и 15), родится от девицы нечистыя, жидовки сущей из колена Данова (Быт. XLIX, 17; Ипполит. Вып. II. С. 16-17 и книги «О вере», 270); царствовать будет только 3½ года, как читаем о том у пророка Даниила: И дастся в руку его даже до времени и времен и полувремени ( VII, 25 и Иероним, XII, 67); погибнет антихрист от действия Христа Спасителя, когда Он придет судить живых и мертвых (2 Сол. II, 8).

Возвысившись над всеми царями и над всяким богом, антихрист построит город Иерусалим и восстановит разрушенный храм, всю страну и пределы ее возвратит иудеям. Затем, освободивши их от рабства народам, он объявит себя царем их (Блаженный Ипполит. Т. II. С. 160), как и Христос сказал, что иудеи примут антихриста за Мессию».

О том, что приидут пророки Илия и Енох, свидетельства в Писании и у Отцев:

Об Енохе: 1) в книге Бытия читаем: И угоди Енох Богу, и не обреташеся, зане преложи его Бог (V, 24). 2) У Сираха: Енох угоди Господеви и преложися, образ покаяния родом (XLIV, 15). 3) Ап. Павел: Верою Енох преложен бысть не видети смерти; и не обреташеся, зане преложи его Бог (Евр. IX, 5). Предлежит человеку единою умрети, потом же суд (II, 27).

На этом основании св. Отцы учили, что одним из пророков, которого убьет антихрист, будет Енох, так как он не вкусил смерти, а между тем непременно предлежит каждому человеку единою умрети, а потом уже суд.

Преп. Феодор Студит и преп. Максим Грек: «Возьми Еноха, угодившего Богу, не исхитил ли его Бог из среды тогдашних развратников, старавшихся и его развратить, переселив в неизвестные места, где он и доселе пребывает, имея быть предвестником Второго Пришествия Христова» (Том II, по изд. 1890 г. С. 571).

Преп. Максим в слове «О неизглаголанном Божием Промысле» писал: «Енох же праведно помолися Богу, да сицеву смерть не узрит. Услышана бысть молитва его, преложив бо его жива Скорый на заступление всем призывающим Его истиною, якоже писано есть, и не обреташеся Енох в сродниках его, его же по человеколюбному смотрению соблюдает жива до явления богопротивника антихриста, да тем и блаженным Илиею посетит и утвердит в вере и любви своей благоверный язык христианский и обратит к нашей неблазненной непорочной вере, елицы достойни спасения от иудейскаго языка у Бога возмнятся, вкупе же да и нечестиваго богопротивника онаго обличить и объявить лжива и льстеца содеянными тогда предивными чудесы от преподобных пророков Своих» (Т. II, изд. 1860 г. С. 189-190).

Об Илии:

Что вторым светильником будет св. пророк Илия, о том свидетельством служит сказание книги Царств:...и бысть идущима има... и се, колесница огненная, и кони огненнии, и между обема. И взят бысть Илия вихром яко на небо (4 Цар. II, 11).

Иисус Сын Сирахов: Взявыйся вихром огненным на колеснице коней огненних; вписан во обличениа на времена, утолити гнев прежде ярости и обратити сердце отчее к сыну, и устроити колена Иаковля (XLVIII, 9-10).

Пророк Малахия: И се, Аз послю вам Илию Фесвитянина, прежде пришествия дне Господня, великаго и просвещеннаго, иже устроит сердце отца к сыну и сердце человека ко искреннему его, да не пришед поражу землю в конец (IV, 5-6).

О нем же св. Отцы:

Св. Амвросий: «Понеже (Христос) имел снити с небес и взыти на небо, взял нань Илию, коего во благовремя паки возвратит на землю» (Кн. 1-я о покаянии. Гл. VIII, по изд. 1901 г. С. 17).

И в другом месте: «Кто-нибудь скажет: но ведь (еще) Илия оказался совершенно непричастным к вожделениям плотского соития. Но потому-то он и был взят на небо, потому-то он и является во славе вместе с Господом, потому-то он и будет предтечей Господня пришествия» («О девстве и браке», III, по изд. 1901 г. С. 6).

В Прологе: «Сей и Второму Пришествию Христову с Енохом приити ко обличению всеконечнаго нечестия антихристова и утешению благочестия вверенный» (20 Июля, 227 л. и об.).

Блаж. Феодорит, толкуя пророчество Малахии, писал: «Се Аз послю вам Илию Фесвитянина» и, означая время, присовокупил: «прежде пришествия дне Господня великаго и просвещеннаго». Так наименовал день Второго Пришествия; извещает же, что соделает Пришедши великий Илия. Иже устроит сердце отца к сыну и сердце человека ко искреннему его. И показывая цель, для которой приидет Илия прежде, присовокупил: да не пришед поражу землю в конец. Чтобы Мне, нашедши всех вас в неверии, не предать всех нескончаемому мучению, Илия приидет прежде, возвестит вам о Моем пришествии и убедит вас, иудеи, без всякого сомнения присоединиться к уверовавшим в Меня язычникам и составить единую Мою Церковь. Отцами же называет пророк иудеев, как призванных прежде, а сынами — язычников, как спасенных после иудеев. Посему поелику мы и ныне убеждаем иудеев ко благочестию, они же пребывают непокорными, завидуя нашему спасению, то справедливо сказано у пророка, что Илия устроит сердце отца к сыну, потому что убедит иудеев вступить в общение с нами» (Т. V, по изд. 1857 г. С. 175).

Св. Иоанн Златоуст: «послушай, как Малахия предвещает то же, или лучше Бог чрез пророка: «Се Аз, послю вам, — говорит Он, — Илию Фесвитянина. Для чего пошлет? Иже устроит сердце отца к сыну (Мал. IV, 5-6). Так как имеет быть Суд тот страшный и ужасный, то, чтобы Судия не осудил некоторых безответных на наказание и чтобы Илия, Пришедши и предсказав, что близко — при дверях наступление суда, сделал людей благоразумными; ведь сказанное за много лет обыкновенно пренебрегается, то названный пророк и придет возобновить это в нашей памяти» (Т. VI. С. 474).

Св. Андрей Кесарийский, толкуя ХІ-ю главу Апокалипсиса, пишет: «Многие учители думали, что сии два свидетеля, именно Енох и Илия, при конце получат время от Бога для пророчества на три с половиною года, которые обозначены тысячью двумястами шестидесятью днями. Облечением во вретище показывают они, что плача и слез достойны обольщаемые и что будут отвлекать от обольщения антихристова существующих тогда. Их пророк Захария указывает в виде двух маслин и двух светильников, потому что пища для света ведения доставляется елеем добрых дел (С. 125 по изд. Братства св. Петра. 1889 г.).

Блаж. Ипполит, папа Римский так же толкует это место (Вып. I. С. 161; вып. II. С. 69 по казанск. изд.).

Преп. Ефрем Сирин: «Но прежде нежели будет сие, Господь, по милосердию Своему, пошлет Илию Фесвитянина и Еноха (Т. II. С. 258 по изд. 1895 г.).

Св. Андрей Кесарийский, приводя 11-й стих Х-й главы Апокалипсиса: И рече ми: подобает ти паки пророчествовати в людех и во племенех, и во языцех и в царех — писал:

«Сим показывается или то, что не скоро после видения Божественного Апокалипсиса примет исполнение виденное, но надлежит еще Блаженному чрез Евангелие свое и чрез сие Откровение даже до конца пророчествовати читающим о будущем; или что он не вкусит смерти, при конце же придет, препятствуя принятию антихристова обольщения.

Святый Андрей Кесарийский разделяет мнение некоторых, что при конце міра для проповеди и обличения антихриста придет и Иоанн Богослов.

Блаж. Августин: «В последнее время, пред Судом, иудеи уверуют в истинного Христа, то есть в нашего Христа, когда разъяснит им Закон Илия, этот великий и удивительный пророк» (Т. VI. С. 257).

Блаж. Иероним: «Бредни иудейские заключались в том, что Иерусалим будет восстановлен во время тысячелетнего царствования». Св. Андрей Кесарийский: «Многие во время антихристово за твердое пребывание в вере удостоятся пророческого дара и будут убиты оруженосцами диавола» (по изд. 1889 г. С. 189. Москва).

Блаж. Иероним: «Блажен тот, кто сверх предназначенного числа ожидает по умерщвлении антихриста еще сорок пять дней, в которые Господь и Спаситель приидет в Своем величии. Но почему же по умерщвлении антихриста в течение сорока пяти дней ничего не будет слышно, — это ведомо Богу. Мы разве то только можем сказать, что отсрочка царства святых есть испытание терпения (Т. XII. С. 139).

Блаж. Ипполит: «Нечистый разошлет приказы по всякой области при помощи демонов и чувственных людей; все они будут говорить: «Появился великий царь на земле; идите все посмотреть могущество силы его. Вот он доставляет вам хлеб и одарит вас вином, богатством многоценным и почестями великими. Идите все к нему!» И вот, по причине недостатка в пищевых средствах, все придут и поклонятся ему... И ради скверной печати своей льстец даст им немного пищи. И вот, всех тех, которые уверуют в него, он запечатлеет печатью своею, а тех, которые не пожелают покориться ему, он подвергнет несравнимым наказаниям, жесточайшим мучениям и всевозможным ухищрениям, каких никогда не было... После того как люди получат печать и не найдут ни пропитания, ни воды, они придут к нему и будут говорить голосом преисполненным отчаяния: «Дай нам попить и поесть: все мы ослабеваем от голода и всевозможной нужды; прикажи, чтобы небо нам дало воду, и отгони зверей, пожирающих людей». Тогда лукавый с презрительной насмешкой, исполненный великого бесчеловечия, ответит им: «О небо! оно не желает дать дождя; земля не произрастает плодов своих. Откуда же я вам дам пищи?» Тогда, услышав слова этого лукавого, несчастные поймут, что он злой диавол, и будут с отчаянием сетовать и сильно плакать и говорить друг другу: «О несчастные! Каким образом мы склонились перед ним? Каким образом мог опутать нас обольститель? Как это мы уловлены его сетями?..» Великая скорбь будет тогда, но Господь не оставит рода человеческого лишенным утешения... Дни протекут с быстротой, и царство антихриста разрушится скоро» (Твор. Ипполита. Вып. 2-й. С. 74-79).

Вот в смысле ослабления, уничтожения, разрушения антихристова царства и можно понимать, что антихрист будет поражен от Бога, так как несомненно будет небольшой промежуток времени между разрушением антихристова царства, поражением его власти и пришествием на землю Господа Царя Славы.

Св. Кирилл Иерусалимский: «Но никто не любопытствуй о времени... Не смей решительно говорить: сие будет тогда-то, и не предавайся беспечному сну».

Блаж. Августин: «Что все это имеет быть, тому следует верить; но каким образом и в каком порядке оно будет, это лучше покажут тогда на опыте самые события».

Св. Григорий Двоеслов: «В Ветхом Завете узнали мы, что Илия восхищен был на небо. Илия вознесся на небо воздушное так, что внезапно был отведен в некую потаенную область вселенной, в которой жил бы уже в великом спокойствии плоти и духа дотоле, доколе при кончине міра не возвратится назад и не заплатит долг смерти. Ибо он разорвал смерть, но не убежал от нее» (Беседа на Еванг. СПб., 1860 г. Кн. II. С. 100).

Что антихрист будет человек, тому свидетельство у Отцев.

Св. Златоуст, толкуя II-ю главу 2-го послания апостола Павла к Солунянам, писал: «здесь он (Апостол) говорит об антихристе и открывает великие тайны. Что такое отступление? Отступлением он называет самого антихриста, так как он имеет погубить многих и привести к отступлению, якоже прельстити, — сказано, — аще возможно, и избранныя. Называет его и человеком беззакония, потому что он совершит тысячи беззаконий и побудит других к совершению их. А сыном погибели называет его потому, что и он сам погибнет. Кто же он будет? Ужели Сатана? Нет, — но человек некий, который воспримет всю силу его» (Т. XI. С. 592).

Еще учит Златоуст, что иудеи примут антихриста (Т. VIII. С. 278): «больше всего обольститель будет иметь силы среди иудеев, ибо они не приняли Христа, не уверовали в Него» (Толкование на 2-е Фессал. С. 63 по изд. 1888 г.).

Св. Кирилл Иерусалимский: «Когда наступит время приити истинному Христу в другой раз, сопротивник, воспользовавшись ожиданием людей простодушных и особливо тех, которые из обрезания, изведет некоего человека-волхва, весьма опытного в искусстве обманывать волшебными составами и чародейством, который во власть себе захватит Римское царство, ложно наименует себя христом и сим наименованием обольстит иудеев, ожидающих помазанника, а тех, которые из язычников, привлечет волшебными мечтаниями. Придет же сей сказанный выше антихрист, когда исполнятся времена Римского (всемирного) царства и приблизится уже конец міра».

Св. Ипполит. «Внезапно появится малый рог, каковый есть антихрист, когда правда на земле уничтожится и когда весь мір придет к концу.

Св. Златоуст. Аще се в сокровищах Христос, се в пустыни есть, не изыдите (Мф. XXIV, 26). Говорит так о Своем славном Втором Пришествии, в виду лжехристов, лжепророков и антихриста, чтобы кто-нибудь, заблудившись, не попал последнему. Так как прежде Христа придет антихрист» (Т. II. С. 442).

Блаж. Феодорит. «Благоугодно Богу, чтобы антихрист явился во время скончания. Посему Божие определение не позволит ему явиться ныне» (Т. VII. С. 547).

Блаж. Августин. «Христос придет судить живых и мертвых не прежде, чем придет для обольщения мертвых душою антихрист». (Т. VI. С. 227 и 264).

Блаж. Иероним. «Все книги пророков и евангельская истина учат о двух пришествиях Господа Спасителя, что прежде Он придет в уничижении, а потом в славе. И Сам Господь свидетельствует, что произойдет пред кончиною міра и когда придет антихрист (Т. III. С. 214-218). Христос не придет, пока пред Ним не явится антихрист (Т. III. С. 216), в конце міра [явление] совершит антихрист, который восстанет из малого народа, то есть из народа иудейского (Т. XII. С. 118); пророческая речь описала нам, в отношении к разрушению и концу міра, каково будет поколение людей пред пришествием антихриста (Т. XIV. С. 113); пастырь неразумный или неискусный есть антихрист; о нем говорится, что он придет в конце міра» (Т. XV. С. 142).

Блаж. Феофилакт Болгарский в толковании посланий ап. Павла к Фессалоникийцам писал: «Антихрист и Илия — знамение общей кончины» (1-е посл. Гл. 3. ст. V. С. 88 по изд. 1888 г.). И в Толковом Апостоле сказано: «Приидет бо, рече, при кончине міра антихрист» (Л. 196, об.).

Св. Златоуст: «Не удивляйся, что у него (антихриста) очи человечи: ведь о нем говорится и то, что он человек» (Т. VI, 529).

Св. Григорий Богослов: «Кто антихрист? Зверь, исполненный яда; человек многомощный».

Блаж. Феодорит: «Пред Владычним пришествием, облекшись в естество человеческое, придет губитель человек, безбожный демон, похититель Божьяго имени. Назвал же антихриста человеком беззакония и сыном погибели и видимое естество тем показуя и открывая разнообразную действенность греха» (Т. VI. С. 7, 9-84).

Нарек его человеком беззакония, потому что он по природе человек, приявший в себя всю действенность диавола, а сыном погибели, ибо губитель человек подражает вочеловечению Бога и Спасителя нашего, и как Господь восприял человеческое естество, так и он» (Т. VII. 546-550).

Св. Кирилл Иерусалимский: «Будет антихрист... сперва, как человек ученый и умный, покажет он скромность, целомудрие и человеколюбие, потом... как человек хульный и беззаконный» (Огласит. поуч. С. 206-208 по изд. 1893 г.).

Блаж. Феофилакт Болгарский: «Кто же он (антихрист) такой? Ужели Сатана? Нет, но некоторый человек, принявший всю его силу» (Толков. на 2-е Фессал. С. 48 по изд 1888 г.)

Блаж. Ипполит: «Господь и Спаситель наш Христос Иисус, Сын Божий, за Его Царское и славное достоинство предвозвещен был, как лев; подобным же образом и антихриста предуказано, как льва, за его качества тирана и насильника. Да и вообще обольститель желает уподобиться Сыну Божию. Лев -Христос, лев и антихрист. Явился Спаситель, как агнец; подобным же образом покажется и тот, как агнец, хотя внутри будет оставаться волком. Обрезанным пришел Спаситель в мір, подобным же образом явится и тот. Послал Господь апостолов ко всем народам; подобным же образом пошлет и он своих лжеапостолов. Собрал Спаситель Своих рассеянных овец; подобным же образом соберет и тот рассеянный народ иудейский. Дал Господь печать верующим в Него, подобным же образом даст и тот. В образе человека явился Господь, в образе человека придет и он» (Творения блаж. Ипполита. Вып. 2. С. 13-14 и 68).

Св. Андрей Критский: «Колено Даново, так как из него должен родиться антихрист, не причислено к прочим (VII гл. Апок.), а вместо него упомянуто Левиино, которое, как священническое, в число колен не входит» (Толкование на Апок, по изд. 1889 г. С. 87). И в другом месте: «Антихрист, происходящий от корня еврейского, из восточных частей Персидской земли, где колено Даново» (С. 199).

Св. Ириней Лионский: «Иеремия открыл не только его (антихриста) внезапное пришествие, но и колено, из которого придет, говоря: «От Дана мы услышим ржание его быстрых коней, и от звука ржания скачущих коней его потрясется вся земля, и он придет и пожрет землю с тем, что наполняет ее, и город с его обитателями. И поэтому сие племя не считается в Откровении в числе спасаемых». (Кн. V. Гл. XXX. С. 664).

Что, действительно, антихрист восстановит иудейское царство, Иерусалим и храм, о том у Отцев:

Св. Ириней Лионский: «Апостол открыл и то, на что я не раз указывал, что в Иерусалиме храм был построен по распоряжению Истиннаго Бога... В нем-то и будет сидеть противник, стараясь представить себя Христом». (Кн. V. Гл. XXV. С. 648). «Сделает он (антихрист) во время своего царства: переселит царство в этот город (то есть Иерусалим) и сядет в храме Божием, обольщая поклоняющихся ему, как будто он Христос» (Гл. XXV. С. 600).

Св. Кирилл Иерусалимский: «Яко же ему (антихристу) сести в церкви Божией. В какой же церкви? Разумеется разоренный иудейский храм. Да не будет же того, чтобы разумелся сей храм, в котором мы! Но для чего говорим это? Да не подумают, что мы говорили из лести себе. Если антихрист придет к иудеям, как Христос, и от иудеев, восхощет поклонения, то, чтобы более обольстить их, покажет великое усердие к их храму, внушая о себе ту мысль, что он рода Давидова и что ему должно создать храм, сооруженный Соломоном. Придет же он, когда в иудейском храме не останется камня на камне, по определению Спасителя» (15-е Огласит. Поучение. § 15. С. 208 по изд. 1893 г.).

Блаж. Ипполит: «Возвысившись над всеми царями и над всяким богом, он построит город Иерусалим и восстановит разрушенный храм, и всю страну и пределы ее возвратит иудеям» (Творения, вып. 1. С. 160). И в другом месте: «Восстановит он также и каменный храм в Иерусалиме» (Вып. 2. С. 14). «Он призовет к себе весь народ иудейский из всех стран, в которых он рассеян: он присвоит их себе, как своих собственных детей, возвестит им, что он восстановит страну и восстановит их царство и храм, и все это с тою целью, чтобы они поклонились ему, как Богу» (С. 37).

О царях, соцарствующих с антихристом.

Св. Кирилл Иерусалимский: «Придет же сей сказанный выше антихрист, когда исполнятся времена Римского царства и приблизится уже конец міра. Вдруг восстанут десять римских царей, царствующих, может быть, в разных местах, но в одно и то же время, а после них одиннадцатый будет антихрист, который с помощью волшебного искусства захватит себе Римскую державу, уничижит трех прежде него царствовавших, имея уже под своею властью семерых» (15-е Огласит. Поуч. § 12, С. 206-207).

Св. Андрей Кесарийскшй: «Зверь сей антихрист, восьмой же, как имеющий восстать после семи царств на прельщение и опустошение земли, от седьмых же он, как произросший от одного из сих царств. Ибо придет он не из иного народа из упомянутых, но как царь Римлян на пагубу и погибель уверовавших в него и после сего пойдет в пагубу геенны» (Толк. Апок. С. 217).

Св. Ириней Лионский: «Даниил же относительно конца последнего царства, то есть десяти последних царей, между которыми разделится царство их и на которых придет сын погибели, говорит, что у Зверя вырастут десять рогов и в середине их вырастет другой маленький рог, и что три рога из первых будут истреблены с его лица» (Кн. 5-я. Гл. XXV. С. 618).

Блаж. Иероним: «При конце міра, когда будет разрушено царство Римское, будет десять царей, которые разделят между собою мір Римский, и восстанет одиннадцатый царь, небольшой, который победит трех из десяти царей. По умерщвлении их так же и семь других царей подчинятся победителю (антихристу)» (Т. XII. С. 62).

Слово блаж. Ипполита: «Он (антихрист) возлюбит народ иудейский; вместе со всем им он совершит знамения и страшные чудеса, но не истинные, а ложные, для того чтобы обольстить подобных ему нечестивцев. Насколько будет возможно, он даже избранных отторгнет от любви ко Христу. А на первых порах он будет милостивым, любвеобильным, спокойным, религиозным, миротворцем, будет с ненавистью преследовать несправедливость и гнушаться даров, не будет предаваться идолослужению и будет любить Писание... будет гостеприимным, нищелюбивым, милосердым. Затем начнет совершать чудеса: будет очищать проказу, восстановлять расслабленных, изгонять демонов, возвещать об отдаленном будущем как бы о настоящем, воскрешать мертвых, доставлять помощь вдовам, заботиться о сиротах, будет всех любить... И все это совершится по притворному и коварному умыслу из желания склонить всех к тому, чтобы его сделали царем. И действительно, лишь только народ и толпа увидят такие добродетели и столь великие доблести его, как все единомысленно приидут к одному и тому же решению сделать его царем. И более всего еврейский род преимущественно перед всеми будет привлекать к себе любовь со стороны тирана; и скажут тогда иудеи друг другу: «Ужели в нашем роде нашелся такой добрый и справедливый человек?» В особенности же, как я сказал выше, иудеи будут мечтать о том, что они увидят его царем, облеченным подобающею властью, и придут к нему со словами: «Все мы тебе повинуемся, все мы на тебя возлагаем надежду, все мы тебя считаем справедливым по всей земле; все мы надеемся при твоей помощи обрести спасение, а чрез твои уста мы уже получили справедливый и неподкупный суд».

О Гоге и Магоге

Свв. Ефрем Сирин и Иоанн Златоуст под Гогом и Магогом разумели народы, притеснявшие евреев вскоре по возвращении их из Вавилона (Творения Ефрема Сирина. Т. V. С. 58; Златоуст. Т. V. С. 668).

«Слово Магог употребляется в первый раз в книге Бытия (X, 2). Это один из сыновей Иафета. В пророчестве Иезекииля говорится о Гоге и Магоге; из него и перенесены имена сии в Апокалипсис с теми же понятиями, в каких приняты были Иезекиилем, но с разным применением. Гог у Иезекииля изображается славным и страшным завоевателем, который вторгается с многочисленным войском в землю народа Израильского (XXXVIII, 15-16)... Гог был орудием гнева Божия против Израиля, но потом сам за жестокость и нечестие сделался предметом отмщения также гнева Божия. Слово Магог означало или землю, или народ, которым повелевал Гог... Из Апокалипсиса видно, что предсказания иногда в одних и тех же словах относились и к Суду Божьему над нечестием последних времен существования міра, время пришествия, царства и господства последнего антихриста. Понятие о Гоге во все времена было понятием о властелине свирепом, воинственном, повелевающем разноплеменными и многочисленными толпами воинов, попирающем уставы Божии, кровожадном злодее, враге Бога, веры и Церкви Его и поклонения Ему. Гог — антихрист; Магог — воинство его. Гог означает собирающего, а Магог — собрание народов» (Блаж. Иероним. Толков. на 7 ст. ХХ-й гл. Апок. С. 259). Развязанный Сатана на конце времен и воздвигнет их на брань с градом Божиим. Гог и Магог — это те народы, в которых до времени заключен как бы в бездне диавол.

О печати антихриста

Св. Андрей Кесарийский: «Постарается он (антихрист), чтобы на всех было наложено начертание пагубного отступника и прелестника частью на правой руке, чтобы отсечь делание правых дел, частью же на челе, чтобы научить обольщенных быть дерзновенными в обольщении и тьме. Но не примут сего запечатлевшие лицо свое Божественным светом. — И будут стараться печать (имя) Зверя распространять повсюду в купле и продаже, чтобы непринимающим ее последовала насильственная смерть от недостатка необходимого. Тщательное познание печати, как и прочего написанного о нем (Звере) откроет бодрственный опыт и время»... «Теперь, — говорит Св. Андрей, — тщетно познать, что за печать, что это за имя антихриста: благодать Божия скрыла это. Это — внешний знак. С внутренней стороны — приявшие печать лишены уже будут делания правых и благих дел: они будут дерзновенны в обольщении и упорны пребыванием во тьме».

Люди не предузнают дня пришествия Господа не потому, что не будут знать, сколько времени продолжится мучительство антихриста, а потому, что огромное большинство их в антихристе не признают антихриста. Это те, которые будут верить лжи (2 Сол. II, 11), имена которых не написаны в книге жизни Агнца (Апок. XIII, 8), которые будут столь же беспечны и так же глубоко погружены в земные интересы, как это было во дни Ноя и Лота (Лк. XVII, 26-29).

Таково в главных чертах учение св. Отцев об антихристе и о Втором славном и страшном Пришествии Господа и Спаса нашего Иисуса Христа. То же учение содержит и Св. Православная Церковь.

За десять лет до злодейского умерщвления Царя-Освободителя Александра II, 7 Июля 1871-го года в Оптиной Пустыни от того же графа Александра Петровича Толстого было получено письмо с описанием такого сновидения:

«Как будто нахожусь в своем доме и стою в прихожей; далее — комната, в которой на простенке между окон находится икона Бога Саваофа в большом размере, издающая ослепительный свет, так что из другой комнаты (то есть прихожей) нельзя было смотреть на нее. Затем еще далее комната, в которой находятся протоиерей Матвей Александрович (Константиновский) и митрополит (уже покойный) Филарет; и эта комната вся наполнена книгами: по стенам от потолка до пола книги; на длинных столах грудами книги... И мне непременно нужно пройти в эту комнату, но меня удерживает страх, как пройти через такой поражающий свет. Но необходимость принуждает преодолеть страх, и я с ужасом, закрыв лицо рукою, перехожу первую комнату и, войдя в следующую, вижу протоиерея Матвея Александровича в переднем углу. Он читает книгу. А ближе к двери стоит Митрополит, одетый в простую черную рясу; на голове скуфейка; в руках разогнутая книга; и головой показывает мне, чтобы и я нашел подобную книгу и развернул ее. В то же время Митрополит, поворачивая листы своей книги, говорит:

— Рим. Троя. Египет. Россия. Библия.

Вижу, что и в моей книге крупными буквами написано: «Библия».

Тут сделался шум, и я проснулся в большом страхе. Много думал, — что бы все это значило?.. Мне сон этот кажется грозным, и лучше бы ничего не видать. Нельзя ли опытных в духовной жизни спросить о значении этого сновидения? Самому мне внутренний голос объясняет сон, но объяснение такое ужасное, что не хотелось бы согласиться с ним».

Объяснение старцем Амвросием этого сновидения

«Кому показано было это замечательное сонное видение и кто слышал тогда многозначительные слова, тому, по всей вероятности, и внушено было чрез Ангела-Хранителя объяснение виденного и слышанного, как и сам он сознается, что ему внутренний голос объяснял значение сна. Впрочем, и мы, как вопрошенные, скажем свое мнение, как о сем думаем.

Видение ослепительного света от иконы Господа Саваофа, и в следующей затем комнате виденное множество книг, и стоящие там с книгами покойные — митрополит Филарет и протоиерей Матвей Александрович, и произнесенные одним из них слова — «Рим, Троя, Египет, Россия, Библия» — могут иметь такое значение.

Во-первых, все касающееся до сотворения міра, судьбы народов и спасения людей Господь Вседержитель открыл избранным святым мужам, пророкам и апостолам, просветив их светом Своего Божественного познания, а ими все это передано людям и написано в Библии, то есть в книгах Ветхого и Нового Заветов.

Во-вторых, множество других виденных там книг может означать то, что все сказанное в Библии, прикровенно и неясно, объяснено другими избранными от Бога святыми мужами, — пастырями и учителями Единой Соборной Апостольской Православной Церкви.

В-третьих, что митрополит Филарет и протоиерей Матвей Александрович видены были с книгами в руках, может означать то, что они в продолжение своей жизни поучались о судьбах человечества не из простых книг человеческих, в которых нередко встречаются мнения неправильные, вводящие в заблуждение, а из книг библейских, и сказанное в Библии, прикровенно и неясно, толковали не по своему разумению, а как объяснено в книгах мужей Богодухновенных и просвещенных свыше светом Божественного познания. К сему они побуждали и видевшего, чтобы и он на всё искал объяснения не в простых книгах человеческих, а в книгах святых и Богодухновенных Отцев Православной Церкви.

В-четвертых, что протоиерей Матвей Александрович стоял в переднем углу, который обычно признается молитвенным, может означать, что сказанным образом он не только поучался, но и молился о вразумлении свыше.

В-пятых, слова: Рим, Троя, Египет могут иметь следующее значение. Рим во время Рождества Христова был столицею вселенной и, с возникновением патриаршеств, имел первенство чести, но за властолюбие и уклонение от истины впоследствии подвергся отвержению и уничижению. Древняя Троя и Древний Египет замечательны тем, что за гордость и нечестие наказаны — первая разорением, а второй различными казнями и, наконец, потоплением фараона с воинством в Чермном море. В христианские же времена, в странах, где находилась Троя, основаны были две христианские патриархии — Антиохийская и Константинопольская, которые долгое время процветали, украшая Православную Церковь благочестием и правыми догматами; но впоследствии, по недоведомым судьбам Божиим, подверглись владычеству варваров — магометан и доселе несут это тяжкое рабство, стесняющее свободу христианского благочестия и правоверия. А в Египте, вместо древнего нечестия, в первые времена христианства такое процветало благочестие, что пустыни его населялись десятками тысяч монашествующих, не говоря уже о численности и множестве благочестивых мирян, от которых они происходили. Но потом, по причине распущенности нравов, и в этой стране последовало такое оскудение в христианском благочестии, что в некоторое время в Александрии патриарх оставался только с одним пресвитером.

В-шестых, после трех знаменательных имен — «Рим, Троя, Египет» — помянуто имя и России, которая в настоящее время хотя и считается государством православным и самостоятельным, но уже элементы иноземного иноверия и неблагочестия проникли и внедриваются и у нас, угрожая тем же, чему подверглись вышесказанные страны. Это может означать, что если и в России, ради презрения заповедей Божиих и ради других причин, оскудеет благочестие тогда уже неминуемо должно последовать конечное исполнение того, что сказано в конце Библии, то есть в Апокалипсисе св. Иоанна Богослова.

Справедливо видевший это сновидение замечает, что объяснение, которое ему внушает внутренний голос, ужасно. Страшно будет Второе пришествие Христово и ужасен последний Суд всего міра, но не без великих ужасов будет перед тем и владычество антихриста, как сказано в Апокалипсисе: И в тыя дни взыщут человецы смерти, и не обрящут ея и вожделеют умрети, и убежит от них смерть (Апок. IX, 6). Приидет же антихрист во времена безначалия, как говорит Апостол, дондеже держай от среды взят будет (2 Фес. II, 7), то есть, когда не будет предержащей власти».

«От дней земной жизни Господа нашего Иисуса Христа и до наших дней, — пишет Делассю, — истинным и единственным источником ортодоксальной правды и права для жида является не Моисеев закон, а Талмуд. Один из известнейших жидовских писателей, Зингер, подтверждает это такими словами: “всякий, кому мнится, что он по Библии знаком с нашей религией, находится в полнейшем заблуждении: религиозная жизнь еврея, начиная от первого его вздоха и до последнего издыхания, регламентируется творениями еврейского гения, создавшего все огромное здание талмудистского законодательства”. Таким образом, по свидетельству самих же жидов, глубоко ошибаются те, кто принимает Ветхий Завет за свод религиозных законоположений для современного нам жида. Свод его законов это — Талмуд, который, по выражению Чиарини, только для того и создан, чтобы, якобы, во имя Вечносущаго, затемнить здравый смысл и развратить сердца его последователей».

В журнале «Еврейский Мір» так о Талмуде пишет великий раввин Тренель, директор раввинской семинарии: «у Талмуда во все времена бывали и злобные хулители, и страстные апологеты. Он служит в течение двух тысяч лет и теперь продолжает служить для израильтян предметом священного почитания, как свод законов их религии».

Но что такое Талмуд?

Талмуд есть сборник, начатый некиим Иудой-раввином приблизительно 150 лет спустя после смерти и воскресения Господа нашего Иисуса Христа, продолженный другими раввинами и оконченный только лишь в конце V-ro века. Сущность Талмуда открыта нам ученым раввином, Драхом, обратившимся и крещеным в христианскую веру. Вот что пишет Драх о Талмуде:

«Я буду говорить о Талмуде, как лицо по положению своему много лет его преподававшее и объяснявшее учение его после долголетнего и специального изучения его под руководством знаменитейших современных ученых Израиля... Говорить о нем я буду с ясным знанием трактуемого предмета и с полным беспристрастием... Покажу его и со стороны, достойной одобрения, и с той, которая заслуживает осуждения... Талмуд, по раввино-еврейской терминологии, означает “учение” — доктрина. Талмуд, в тесном смысле слова, есть общий свод всего жидовского религиозно-нравственного учения, над созданием которого в различные эпохи трудились наиболее авторитетные ученые Израиля — это полный свод гражданских и религиозных законов синагоги. Объект Талмуда — толкование Моисеева закона сообразно с духом устного предания.

Если, — пишет далее Драх, — добросовестному читателю Талмуда часто приходится с прискорбием останавливаться пред странными уклонениями от здравого смысла, отлученного от истинной веры; если чувство стыдливости много раз принуждаемо бывает скрыть лицо свое от мерзостей раввинского цинизма; если Церковь приходит в возмущение от безумных и отвратительных клевет, распускаемых богохульною ненавистью фарисеев о всех предметах Ея религиозного поклонения, — то христианскому богослову найдется что почерпнуть в нем из области драгоценных преданий и сведений, проливающих свет на многое из темных текстов Ветхого Завета, могущих убедить противников веры как в святости, так и в древности христианских догматов».

У Талмуда существует две редакции — Иерусалимская и Вавилонская; последняя издана в целях исправления недостатков первой. По словам Ахилла Лорана, члена общества востоковедения, наиболее глубокого из современных исследователей и знатока еврейского вопроса, Вавилонская редакция Талмуда представляет собою единственный по своей полноте и последовательности сборник, состоящий, по крайней мере, из 12-ти томов в полный размер печатного листа. Это полное собрание законоположений религии современных евреев, совершенно отличное от законодательства евреев ветхозаветных. В этом сборнике заключены все их верования, и в нем сокрыты все те тайные причины, которые непрестанно восстанавливают человечество против рассеянных остатков Израиля. Из Талмуда и его комментариев вытекают и все химеры каббалы, опасные заблуждения магии, вызывание «добрых» и «злых» духов — вся, словом, та огромная куча нравственных извращений, которая исходит из религиозной системы древней Халдеи и Персии... Комментарии к закону уничтожают самый закон теми принципами злейшей ненависти, которые заключены в них и направлены против всех людей, не принадлежащих к составу тех, кого Талмуд именует народом Божиим.

Таким образом, Талмуд представляет собою не что иное, как источник самых противообщественных нравов, как вдохновитель самой необузданной ненависти евреев к христианам.

Тот же Драх сообщает, что с тех пор как в Европе начало распространяться среди ученых знание древнееврейского языка, еврейские типографии, из осторожности, стали выпускать в Талмуде места, содержащие в себе духовнонравственные мерзости и те отвратительные советы, которые направлены против христианской веры. Ради этой предосторожности, в новых изданиях Талмуда оставляются пробелы, заполняемые раввинским уездным преподавателем. Иногда эти пробелы заполняются раввинами от руки, «что, — говорит Драх, — случилось и с находящимся в моих руках экземпляром Талмуда».

Главная цель Талмуда заключается в том, чтобы привить евреям веру в превосходство над всем человечеством своей расы, предназначенной якобы для господства над всем міром и предоставить им всякие средства к достижению этого господства.

Вот что по этому поводу в 1786-м году писал в своей книге Мерсье: «Здравомыслящие политики не сумели предвидеть всех тех дурных последствий, которые мог произвести внезапный взрыв в народе (еврейском), многочисленном и непоколебимо упорном в своих убеждениях, идеология, которого жестокостью своею и фанатичностью всегда отличалась от всех народов, ибо таков был закон его, от создания міра даровавший ему пышные обетования владычества над всей землей на том, де, основании, что все остальное человечество было только его узурпатором.

Евреи, — продолжает Мерсье, — смотрят на себя, как на народ, существовавший ранее христиан и созданный для владычества над ними. Ему предстоит некогда соединиться под одним вождем. Этот вождь будет, якобы, творить великие чудеса, и чудеса эти, поразив воображение, заставят еврейских народ принять самые невероятные и великие решения. К тому времени численность этого народа достигнет приблизительно 12-ти миллионов и, будучи поддержаны сородичами своими на Востоке, в Африке, в Китае и даже во внутренней Америке, они произведут на весь остальной мір сильнейший натиск».

Это брожение и взрывы еврейской мощи, предчувствованные Мерсье в 1786-м году, мы видим теперь в полном развитии. Целый уже век, с помощью революций жиды работают с удвоенной энергией для достижения идеала их расы, захватывая для этого в свои руки все живые силы народов, имевших неосторожность допустить их, как равных, в свое общение на христианских началах, тогда как само жидовство не признает иной морали, кроме талмудистской.

Таким-то способом и достигли жиды во Франции не только господства, но даже тирании над нею во всех областях: политической, административной, банковской и финансовой, промышленной и коммерческой, в прессе и в общественном мнении.

«Религиозный закон правоверного жида исполнен ненависти ко всему нежидовскому міру и требует полной обособленности от него, и тем не менее, — говорит Гужено-де-Муссо, — жид не сбежит от вас, ибо он живет вами; око его пожирает вас всего без остатка, ибо кража, ростовщичество, грабеж — всё это права его над вами, дарованные ему его религией: ведь всякий не-жид в его глазах простое животное, не способное пользоваться правами собственности, и для жида собственность этого животного есть воровство. В законе жида нет закона, повелевающего уважать чужую собственность, даже самоё жизнь неверного, т.е. не-жида. Каково бы ни было ваше к нему отношение — дружеское или враждебное, — он всё равно присоседится к вам, но ближним вашим не станет, как бы вы ему не благодетельствовали, и считать вас себе подобным не будет никогда».

Одним словом, противообщественное учение последователей Талмуда есть смерть христианской цивилизации.

Мораль Талмуда

80

Талмуд делит все человечество на две части: евреев и не-евреев, последних он называет гоями (goi, мн. goim). Всякий необрезанный есть иноплеменник, а иноплеменник и язычник – одно и то же. Христиане, как это мы увидим, составляют предмет исключительной ненависти евреев. Только одни евреи произошли от Бога, все прочие люди произошли от диавола. — «Евреи более приятны Богу, чем ангелы», так что тот, кто оскорбляет действием (бьет по щеке еврея) оскорбляет величие Божие, а посему гой, который ударит еврея, должен умереть. Насколько люди выше животных, настолько евреи выше всех остальных людей. Эти последние суть семя животное, так что «если бы не было евреев, то на земле не было бы никакого благословения: ни солнечных лучей, ни дождя, и люди не могли бы существовать». Все раввины согласны между собою в том, что не-иудеи имеют чисто животную природу. Рабби Моисей бен Нахман (Nacman), рабби Раши (Raschi), рабби Абраванель (Abravanel), рабби Жалкю (Jalkut) и другие сравнивают гоев то с собаками, то с ослами, то, наконец, со свиньями. «Один народ еврейский достоин вечной жизни, а все другие народы подобны ослам», — говорит рабби Абраванель. «Вы иудеи, совсем другие люди, но прочие люди не суть люди, потому что души их происходят от духа нечистого, тогда как души иудеев происходят от духа Святаго Бога», — убеждает своих соотечественников рабби Менахем. Также рассуждает и рабби Жалкю, который говорит: «Одни евреи имеют право называться людьми, а гои, которые происходят от духа нечистого, должны называться свиньями».

Этот взгляд евреев на иноплеменников хорошо иллюстрирует следующий рассказ. Знаменитый раввин бен Сира (Ben-Sira) находился в плену Вавилонском и пользовался большой дружбой Навуходоносора. Царь оказывал ему всевозможное внимание и однажды предложил ему жениться на его дочери. Бен Сира сказал царю: «Знай, царь, что я дитя человеческое, а не животное». Дочь царя, таким образом, с точки зрения Талмуда, была не больше как собачонка, и брак с нею мог бы унизить еврея.

На этом главном различии между не-евреем и евреем, который один имеет достоинство человека, основывается вся мораль Талмуда.

Фарисеи, которые были истолкователями Талмуда, не могли совершенно уничтожить заповеди, данные Моисеем своему народу, которые определяли отношения их к ближнему; но они истолковали эти заповеди так, что под ближним должно разуметь только еврея. Заповеди о любви, которые дал Моисей, Талмуд повелевает исполнять тогда, когда дело касается еврея, но оне не должны исполняться по отношению к гою, жизнь которого ценится евреями, как жизнь собаки. — «Над ослами и собаками так не тяготеет гнев Божий, как ненависть Иеговы тяготеет над гоями».

Та мысль, что Бог ненавидит гоев, оправдывает по Талмуду все жестокости евреев по отношению к гоям. И в самом деле, как любить тех, кого проклинает Бог? На этих основах Талмуд дает следующее предписание: «Вы не должны оказывать гоям никакой помощи. Запрещается иметь жалость к тем, которые не имеют разума. Не следует человеку праведному быть милосердным по отношению к человеку нечестивому. Вы будьте чисты с чистыми и жестоки с жестокими». Гои не могут не быть, по мнению Талмуда, незлыми, а посему «если они делают добро, если они подают милостыню, если они оказывают милосердие, то их тем более нужно проклинать и вменять им эти дела в грех, потому что они делают это ради тщеславия».

Но так как опыт научил евреев, что нельзя так открыто порицать гоев, то поэтому Талмуд рекомендует евреям быть лицемерными по отношение к гоям: «Приветствуй гоя, чтобы быть с ним в мире и чтобы сделаться приятным ему и избежать распрей». Рабби Бахай присовокупляет: «Лицемерие позволительно в том смысле, чтобы иудей показывал себя вежливым по отношению к нечестивому гою, чтобы он почитал его и говорил ему: я вас люблю». Но тот же рабби Бахай поясняет, как это правило нужно применять — это позволяется в том случае, если еврей имеет нужду в гое, или есть основание опасаться, что гой ему может повредить — в противном случае это будет грехом. Для того, чтобы лучше обмануть гоя, еврей может посещать его больных, погребать его покойников, помогать бедным, но все это нужно делать для того, чтобы иметь мир с гоями и чтобы эти нечестивцы не делали зла евреям. Но этим не ограничиваются те общие указания, которыми должны руководиться евреи в своих отношениях к гоям. Можно привести целый ряд других предписаний Талмуда, касающихся того, как евреи должны относиться к жизни и имуществу гоя, — и чрез все эти предписания проходит то глубокое различие, которое полагает Талмуд между евреями и не-евреями. Касается ли, например, дело благ земли... Эти блага даны человеку, говорит Св. Писание. Да, но человек — это только еврей, обясняет Талмуд. Итак, не-еврей не имеет права владеть этими благами, потому что он только животное, и как животное, с спокойною совестью можно убить или выгнать из его жилища, так и гоя можно убить или изгнать и воспользоваться его имуществом: «Собственность не-еврея-это все одно, что потерянная вещь, истинный владелец ея еврей, который и должен прежде других ею владеть».

«Это вполне справедливо, — говорит рабби Альбо (Albo), — потому что Бог дал евреям власть над имуществом и жизнью всех людей». Посему, если гой украдет у еврея какую-нибудь самую малейшую вещь, то он повинен смерти, но еврею позволительно брать, сколько ему захочется из имущества гоя, потому что там, где написано: «Вы не должны делать зла вашему ближнему, не сказано, что вы не должны делать зла гою». Вот почему еврей, если он украдет что-нибудь у еврея, считается вором, но если он украдет у гоя, то это считается, что он взял принадлежащее ему. Рабби Аши (Aschi) говорит своему слуге: «Принеси мне этот виноград, который принадлежит гою, но не трогай того, который составляет собственность еврея». Эта верховная власть еврея над всем, что принадлежит гоям, простирается и на животных. Талмуд говорит, если бык еврея заколет быка гоя, то еврей свободен от суда, но если бык гоя заколет быка еврея, то гой должен заплатить еврею убыток, потому что Бог «измерил землю и предал гоев Израилю».

Талмуд также дает советы евреям и относительно тех средств, при помощи которых евреи могли бы достигнуть главной своей цели — окончательного материального подчинения себе гоев. Главные средства-это ростовщичество и обман. «Бог, — говорится в Талмуде, — повелел брать проценты с гоев и давать им деньги не иначе, как только за проценты, так что вместо того, чтобы оказывать им помощь, мы должны причинять им вред, если это нам полезно; но по отношению к евреям мы не должны так действовать». Знаменитый рабби Бахай говорит: «Жизнь гоя в твоих руках, о иудей, а тем боле тебе принадлежит его золото». Благодаря этой доктрине о ростовщичестве, которая обязательна для евреев, как правило их религии, в их руках сосредоточивается громадное богатство. Иногда это ростовщичество достигало невероятных размеров. В сочинении: «L’Histoire de la Reforme en Allemagne» Янсена (Janssen) приведены данные, доказывающие, что евреи брали по 300, 400 и даже 600 проц. в год. Помимо ростовщичества Талмуд предписывает евреям употреблять по отношению к не-евреям все способы обмана и воровства. Например, гой потерял какой-нибудь предмет или кошелек, еврей его нашел, и он не должен возвращать его гою, потому что написано: «Запрещается возвращать гою то, что он потерял; тот, кто возвратит гою то, что он потерял, — не найдет милости у Бога». Рабби Раши рассуждает: «Возвратить гою то, что он потерял, это значит сравнить нечестивого с израильтянином, а это грешно». «Тот, кто возвращает не-иудею потерянную вещь, совершает грех, потому что он содействует могуществу нечестивого», — говорит Маймонид. Рабби Жерухам (Jerucham) прибавляет: «Если гой имеет свидетельство, доказывающее, что он дал взаймы деньги еврею и если гой потеряет это свидетельство, то еврей, который найдет его, не должен возвращать его гою, потому что обязательство его брата потеряло свою силу в тот момент, когда он нашел его. Если же еврей, который нашел вексель, пожелал бы возвратить его гою, то брат его должен запретить ему делать это, говоря: если ты желаешь святить имя Бога, то не делай этого».

Этот совет вполне согласуется с моралью Талмуда, потому что гой по Талмуду не имеет права собственности, которая принадлежит одним только евреям. Еврей, который берет взаймы деньги у гоя, получает только то, что ему принадлежит.

Те же самые правила преподаются Талмудом и на счет торговли: «Позволительно, — говорит Талмуд, — брать проценты с гоя, а также обманывать его при продаже какой-нибудь вещи, но если вы что-нибудь продаете вашему ближнему, т.е. еврею, если вы что-нибудь покупаете у него, то вы не должны обманывать». Рабби Моисей (Moses) ясно говорит: «Если гой, рассчитываясь, ошибется в счете денег, пусть еврей скажет: я ничего не знаю. Но я не советую вводить гоя в ошибку, потому что он может сделать эту ошибку с намерением испытать еврея». После этого становится понятным то, что писал рабби Бренц (Brentz): если бы евреи путешествовали в продолжении целой недели и обманывали христиан направо и налево, то пусть в субботу они соберутся и воздадут славу Богу, говоря: «Нужно вырвать сердце у гоев и убить лучшего из христиан».

Государственными законами евреи, по правилам Талмуда, должны пользоваться так, чтобы извлекать из них только выгоду для своего народа. На этот счет Талмуд выражается очень ясно: «Если еврей имеет судиться с не-евреем, то вы должны содействовать тому, чтобы тяжбу выиграл ваш брат, и вы должны сказать иноплеменнику: так желает наш закон. Если законы страны благоприятны евреям, то вы должны также содействовать тому, чтобы тяжбу выиграл ваш брат, и должны сказать иноплеменнику: того требует ваш закон. Но если не представится ни того, ни другого случая, то нужно иноплеменника опутать разными интригами так, чтобы еврей выиграл дело». Рабби Акиба, которому принадлежит это правило, присовокупляет, что при этом деле нужно быть осторожным и действовать так, чтобы евреи не были дискредитированы.

II

То же самое различие между иудеем-человеком и гоем-животным, которое дает право еврею распоряжаться имуществом гоя, дает ему также право жизни и смерти над этим последним (т. е. гоем). Рабби Маймонид говорит об этом так: «Сказано не убивай, но это означает, не убивай еврея, сына Израиля, но гои, еретики, не сутьсыны Израилевы». Итак, их можно убивать с покойною совестью, и это лучше делать тогда, когда не угрожает никакая опасность ответственности: «Нужно убивать самого почетного между идолопоклонниками». И еще: «Если вытягивают гоя из ямы, в которую он упал, то этим оказывают услугу идолопоклонству». Маймонид говорит: «Запрещается иметь милосердие к идолопоклоннику, когда он погибает в реке или в каком-нибудь другом месте, и если он тонет, то не должны спасать его».

Подобным образом учат и все другие знаменитые толкователи Талмуда и особенно Абраванель. Этот последний повелевает ненавидеть, презирать и уничтожать всякого, кто не принадлежит к синагоге, или отлучен от нее.

«Если еретик упадет в яму, — говорит он, — то не вытягивай его; если в яме есть лестница, то ты ее вытащи оттуда; если около ямы находится камень, то ты брось его туда». Наконец, в Талмуде имеется правило, которое по своей жестокости напоминает жестокость древних поклонников Молоха и которое в достаточной степени объясняет те ритуальные преступления евреев, которые так часто имели место в истории этого народа: «Тот, кто проливает кровь гоя, приносить жертву Богу».

Убить гоя составляет такую большую заслугу, что если бы при этом произошла ошибка, и вместо гоя был бы убит еврей, то убийце это не вменяется в вину, так как по Талмуду одно желание убить гоя ставится еврею в большую заслугу. «Тот, кто намереваясь убить животное, убивает нечаянно человека, или тот, кто, желая убить гоя, по ошибке убивает еврея, не должен подвергаться наказанию; но гой, который намеренно убивает еврея, так виновен, как если бы он уничтожил весь мір». Гой, который убивает другого гоя, должен считаться невиновным, потому что он через это убийство делается прозелитом еврейства. Но если бы он убил еврея, то должен умереть, хотя бы и принял обрезание.

Подобно тому как имущество и жизнь гоя находятся в полном распоряжении еврея, также в его распоряжении находится и семья гоя: его жена и дети. Моисей сказал: «Не пожелай жены ближнего твоего»; но жена ближнего — это жена еврея. Самые знаменитые толковники Талмуда — раввины Раши, Бахаи, Леви, Жерсон (Gerson) согласны между собою в том, что прелюбодеяния нет там, где нет брака, но так как гои — это только животные, то у них и не может быть брака, которое есть божественное установление.

На этом основании раввин Маймонид учит: «Позволительно прелюбодейство с женою не-еврея». И действительно, Талмуд заключает в себе множество рассказов, в которых в роли прелюбодеев выступают знаменитые раввины, например, Елиезер, Нахман, Акиба, Меир (Меіг); Тарфон (Tarphon) и др. Чудовищно, Талмуд разрешает даже садизм: муж может сделать со своею женою все, что угодно, поступить с нею так, как поступают с куском мяса: изжарить, или сварить его, смотря по тому, что кому нравится. В Талмуде сохранился рассказ, что к одному раввину пришла женщина и стала жаловаться ему на содомические действия над нею ее мужа: «Дочь моя, сказал ей раввин, я не могу тебе нисколько помочь, потому что закон принес тебя в жертву твоему мужу». И замечательно, что это учение заключается не только в старых Талмудах, но находится в Варшавском издании Талмуда 1864 года. Наконец, Талмуд заключает в себе такие гнусные правила, которые мы не решаемся передать в русском переводе и приводим их в латинском тексте: Filia 3 annorum et diei unius, desponsatur per coitum; si autem infra 3 annos. sit, perinde est, ac si quis digitum inderet in oculum (i. e. non est reus laesae virginitatis, quia signaculum recrescere, sicut oculos tactu digitu ad momentum tantum lacrimatur. Далее, по мнению Талмуда, все христиане — идолопоклонники, к которым нужно применять все те жестокие меры, какие применяются к идолопоклонникам. Христиане тем более виновны в идолопоклонстве, что они почитают за Бога нечестивого «иудея ренегата», Которого самая память должна быть уничтожена. Вот почему рабби Раши с гневом восклицает: «Нужно зарезать (egorger) самого лучшего между христианами». Его мысль вполне разделяет раввин Маймонид, этот орел синагоги, когда говорит: «Повелевается умерщвлять и бросать в ров изменников из среды еврейского народа и еретиков таких, как Иисус из Назарета, и Его последователей». В трактате Абода Цара (Aboda Zara) говорится, что каждый иудей имеет право устремляться на христиан и убивать их вооруженною рукою. Но в тех случаях, когда иудеи достигли бы политического могущества и взяли бы в свои руки все функции государственной жизни, они должны предать всех христиан смерти под каким-либо предлогом. Ради достижения этого могущества, Талмуд разрешает евреям клятвопреступления. В Талмуде имеется следующий рассказ: Рабби Иоханан (Iochanan) пользовался доверием одной дамы, которая доверила ему большой секрет под великой клятвой, что он его никому не расскажет. — «Я не открою этого секрета и Богу Израиля», — ответил ей раввин. Дама ему поверила, но рабби Иоханан про себя прибавил: «Богу Израиля я не открою секрета, но народу Израильскому открою». Талмуд очень восхваляет эту изобретательность раввина. Раввин Акиба рекомендует евреям: когда они дают клятву не еврею, то про себя должны говорить: «Эта клятва не имеет значения» — и тогда их совесть будет спокойна. Но когда еврей совершит какое-нибудь большое преступление, а другой еврей будет привлечен в качестве свидетеля против него, то этот последний может дать ложную клятву, пользуясь указанной оговоркой про себя, чтобы оправдать своего брата. Вот пример еврейской клятвы: король из числа гоев требует от еврея, чтобы он поклялся, что он не уйдет из его страны, еврей должен сказать про себя: «Сегодня я не уйду». Король требует, чтобы еврей поклялся, что он никогда не убежит, еврей должен про себя сказать: да, но при таком-то условии, потом выбрать какое-нибудь невозможное условие, например, если король сегодня не будет кушать. Таким способом евреи могут нарушать всякую свою клятву и сохранять спокойствие совести.

Мы привели целый ряд свидетельств из Талмуда, доказывающих ту злобу и ненависть, какими евреи проникнуты к гоям (не-евреям). Мы не входим в оценку этих свидетельств и не делаем из них тех или иных выводов. Пусть читатель сделает это сам, на основании приведенных нами данных талмудической морали.

Таков Талмуд. Таков закон и такова вера евреев. И тем не менее, каковы бы ни были их закон и злодеяния, всякий добрый христианин в личной свой жизни обязан иметь по отношению к жидам хотя бы малейшую долю тех чувств, которые изображены Святым Апостолом Павлом в незабвенных словах Посланий к Римлянам (IX, 1-5; X, 1):

«Истину говорю во Христе, не лгу, свидетельствует мне совесть моя в Духе Святом, что великая для меня печаль и непрестанное мучение сердцу моему: я желал бы сам быть отлученным от Христа за братьев моих, родных мне по плоти, то есть, Израильтян, которым принадлежит усыновление и слава, и заветы, и законоположение, и Богослужение, и обетования; их и Отцы, и от них Христос по плоти, Сущий над всеми Бог, благословенный во веки, аминь...»

«Братия! желание моего сердца и молитвы к Богу об Израиле — во спасение».

Протокол № 1

…Отложив фразёрство, будем говорить о значении каждой мысли, сравнениями и выводами осветим обстоятельства. Итак, я формулирую нашу систему с нашей и гоевской (Гои — христиане и вообще все не евреи — прим. здесь и далее С. Нилуса). точек зрения.

Надо заметить, что люди с дурными инстинктами — многочисленнее добрых, поэтому, лучшие результаты в управлении ими достигаются насилием и устрашением, а не академическими рассуждениями.

Каждый человек стремится к власти, каждому хотелось бы сделаться диктатором, если бы только он мог; но, при этом, редкий не был бы готов жертвовать благами всех, ради достижения благ своих.

Что сдерживало хищных животных, которых зовут людьми? Что ими руководило до сего времени?

В начале общественного строя, они подчинились грубой и слепой силе, потом — закону, который есть та же сила, только замаскированная.

Вывожу заключение, что, по закону естества, право — в силе.

Политическая свобода есть идея, а не факт. Эту идею надо уметь применять, когда является нужным, идейной приманкой привлечь народные массы к своей партии, если таковая задумала сломить другую, у власти находящуюся.

Задача эта облегчается, если противник сам заразится идеей свободы, так называемым, либерализмом и ради идеи, поступится своей мощью.

Тут-то и проявится торжество нашей теории: распущенные бразды правления тут же, по закону бытия, подхватываются и подбираются новой рукой, потому что, слепая сила народа дня не может прожить без руководителя, и новая власть — лишь заступает вместо старой, ослабевшей от либерализма.

В наше время, заместительницей либералов-правителей явилась власть золота.

Было время, правила вера. Идея свободы — неосуществима, потому что никто не умеет пользоваться ею в меру.

Стоит только народ, на некоторое время, предоставить самоуправлению, как оно превращается в распущенность.

С этого момента, возникают междоусобицы, скоро переходящие в социальные битвы, в которых государства горят и значение их превращается в пепел.

Истощается ли государство в собственных конвульсиях, или же, внутренние распри отдают его во власть внешним врагам, во всяком случае, оно может считаться безвозвратно погибшим: оно в нашей власти.

Деспотизм капитала, который весь в наших руках, протягивает ему соломинку, за которую государству приходится держаться поневоле, в противном случае, оно катится в пропасть.

Того, который, от либеральной души, сказал бы, что рассуждения такого рода — безнравственны, я спрошу: если у каждого государства — два врага и если, по отношению к внешнему врагу, ему дозволено и не почитается безнравственным употреблять всякие меры борьбы, как, например, не ознакомлять врага с планами нападения или защиты, нападать на него ночью или неравным числом людей, то, почему же, такие же меры, в отношении худшего врага, нарушителя общественного строя и благоденствия, можно назвать недозволенными и безнравственными?

Может ли здравый логический ум надеяться успешно руководить толпами, при помощи разумных увещеваний или уговоров, при возможности противоречия, хотя бы и бессмысленного, но которое может показаться, поверхностно разумеющему народу, более приятным?

Руководствуясь исключительно мелкими страстями, повериями, обычаями, традициями и сентиментальными теориями, люди в толпе и люди толпы поддаются партийному расколу, мешающему всякому соглашению, даже на почве вполне разумного увещевания.

Всякое решение толпы зависит от случайного или подстроенного большинства, которое, по неведению политических тайн, произносит абсурдное решение, кладущее зародыш анархии в управлении.

Политика не имеет ничего общего с моралью. Правитель, руководящийся моралью, не политичен, а потому непрочен на своём престоле.

Кто хочет править должен прибегать и к хитрости, и к лицемерию.

Великие народные качества — откровенность и честность — суть пороки в политике, потому что они свергают с престолов лучше и вернее сильнейшего врага.

Эти качества должны быть атрибутами гоевских царств, мы же, отнюдь не должны руководиться ими.

Наше право — в силе. Слово «право» есть отвлечённая и ничем не доказанная мысль.

Слово это означает не более, как: Дайте мне то, чего я хочу, чтобы я, тем самым, получил доказательство, что я сильнее вас.

Где начинается право? Где оно кончается?

В государстве, в котором плохая организация власти, безличие законов и правителя, обезличенных размножившимися от либерализма правами, я черпаю новое право — броситься, по праву сильного, и разнести все существующие порядки и установления, наложить руки на законы, перестроить все учреждения и сделаться владыками тех, которые предоставили нам права своей силы, отказавшись от них добровольно, либерально…

Наша власть, при современном шатании всех властей, будет необоримее всякой другой, потому что она будет незримой до тех пор, пока не укрепится настолько, что её уже никакая хитрость не подточит.

Из временного зла, которое мы вынуждены теперь совершать, произойдёт добро непоколебимого правления, которое восстановит правильный ход механизма народного бытия, нарушенного либерализмом.

Результат оправдывает средства.

Обратим же внимание, в наших планах, не столько на доброе и нравственное, сколько на нужное и полезное.

Перед нами план, в котором стратегически изложена линия, от которой нам отступать нельзя, без риска видеть разрушение многовековых работ.

Чтобы выработать целесообразные действия, надо принять во внимание подлость, неустойчивость, непостоянство толпы, её неспособность понимать и уважать условия собственной жизни, собственного благополучия.

Надо понять, что мощь толпы — слепая, неразумная, нерассуждающая, прислушивающаяся направо и налево.

Слепой не может водить слепых, без того, чтобы их не довести до пропасти, следовательно, члены толпы, выскочки из народа, хотя бы и гениально умные, но в политике не разумеющие, не могут выступать, в качестве руководителей толпы без того, чтобы не погубить всей нации.

Только с детства подготовляемое к самодержавию лицо может ведать слова, составляемые политическими буквами.

Народ, предоставленный самому себе, то есть, выскочкам из его среды, саморазрушается партийными раздорами, возбуждаемыми погонею за властью и почестями, и происходящими от этого беспорядками.

Возможно ли народным массам спокойно, без соревнования, рассудить, управиться с делами страны, которые не могут смешиваться с личными интересами?

Могут ли они защищаться от внешних врагов?

Это — немыслимо, ибо план, разбитый на несколько частей, сколько голов в толпе, теряет цельность, а потому, становится непонятным и неисполнимым.

Только у Самодержавного лица планы могут выработаться обширно ясными, в порядке, распределяющем всё в механизме государственной машины; из чего надо заключить, что, целесообразное для пользы страны, управление должно сосредоточиться в руках одного ответственного лица.

Без абсолютного деспотизма не может существовать цивилизация, проводимая не массами, а руководителем их, кто бы он ни был.

Толпа — варвар, проявляющий своё варварство, при каждом случае. Как только толпа захватывает в свои руки свободу, она её вскоре превращает в анархию, которая, сама по себе, есть высшая степень варварства.

Взгляните на заспиртованных животных, одурманенных вином, право на безмерное употребление которого дано вместе со свободой.

Не допускать же нам и наших дойти до того же…

Народы гоев одурманены спиртными напитками, а молодёжь их — одурела от классицизма и раннего разврата, на который её подбивала наша агентура — гувернёры, лакеи, гувернантки — в богатых домах, приказчики и проч., наши женщины в местах гоевских увеселений.

К числу этих последних я причисляю и, так называемых, «дам из общества», добровольных последовательниц их по разврату и роскоши.

Наш пароль — сила и лицемерие.

Только сила побеждает в делах политических, особенно если она скрыта в талантах, необходимых государственным людям.

Насилие должно быть принципом, а хитрость и лицемерие — правилом для правительств, которые не желают сложить свою корону к ногам агентов какой-либо новой силы.

Это зло есть единственное средство добраться до цели, добра.

Поэтому, мы не должны останавливаться перед подкупом, обманом и предательством, когда они должны послужить к достижению нашей цели.

В политике надо уметь брать чужую собственность без колебаний, если ею мы добьёмся покорности и власти.

Наше государство, шествуя путём мирного завоевания, имеет право заменить ужасы войны менее заметными и более целесообразными казнями, которыми надобно поддерживать террор, располагающий к слепому послушанию .

Справедливая, но неумолимая строгость есть величайший фактор государственной силы: не только ради выгоды, но и во имя долга, ради победы, нам надо держаться программ насилия и лицемерия.

Доктрина расчёта настолько же сильна, насколько средства, ею употребляемые.

Поэтому, не столько самими средствами, сколько доктриной строгости мы восторжествуем и закрепостим все правительства своему сверхправительству.

Достаточно, чтобы знали, что мы — неумолимы, чтобы прекратить ослушания.

Ещё в древние времена мы, среди народа, крикнули слова «свобода, равенство, братство », слова, столь много раз повторённые с тех пор бессознательными попугаями, отовсюду налетевшими на эти приманки, с которыми они унесли благосостояние мира, истинную свободу личности, прежде так ограждённую от давления толпы.

Якобы, умные, интеллигентные гои не разобрались в отвлечённости произнесённых слов, не заметили противоречия их значения и соответствия их между собою, не увидели, что в природе нет равенства, не может быть свободы, что сама природа установила неравенство умов, характеров и способностей, равно и подвластность её законам, не рассудили, что толпа — сила слепая, что выскочки, избранные из неё для управления, в отношении политики — такие же слепцы, как и она сама, что посвящённый, будь он даже гений, ничего не поймёт в политике — всё это гоями было упущено из виду; а между тем, на этом зижделось династическое правление: отец передавал сыну знание хода политических дел, так, чтобы никто его не ведал, кроме членов династии, и не мог бы выдать его тайны управляемому народу.

Со временем, смысл династической передачи истинного положения дел политики был утрачен, что послужило к успеху нашего дела.

Во всех концах мира слова — «свобода, равенство, братство » — становили в наши ряды, через наших слепых агентов, целые легионы, которые с восторгом несли наши знамёна.

Между тем, эти слова были червяками, которые подтачивали благосостояние гоев, уничтожая всюду мир, спокойствие, солидарность, разрушая все основы их государств.

Вы увидите впоследствии, что это послужило к нашему торжеству: это нам дало возможность, между прочим, добиться важнейшего козыря в наши руки — уничтожения привилегий, иначе говоря, самой сущности аристократии гоев , которая была единственной, против нас, защитой народов и стран .

На развалинах природной и родовой аристократии мы поставили аристократию нашей интеллигенции, во главе всего, денежную.

Ценз этой новой аристократии мы установили в богатстве, от нас зависимом, и в науке, двигаемой нашими мудрецами.

Наше торжество облегчалось ещё тем, что в сношениях с нужными нам людьми мы всегда действовали на самые чувствительные струны человеческого ума — на расчёт, на алчность, на ненасытность материальных потребностей человека; а каждая из перечисленных человеческих слабостей, взятая в отдельности, способна убить инициативу, отдавая волю людей в распоряжение покупателя их деятельности.

Абстракция свободы дала возможность убедить толпу, что правительство — не что иное, как управляющий собственника страны — народа и что его можно сменять, как изношенные перчатки.

Сменяемость представителей народа отдавала их в наше распоряжение и, как бы, нашему назначению.

Протокол № 2

Нам необходимо, чтобы войны, по возможности, не давали территориальных выгод: это перенесёт войну на экономическую почву, в которой нации, в нашей помощи, усмотрят силу нашего преобладания, а также, положение вещей отдаст обе стороны в распоряжение нашей интернациональной агентуры, обладающей миллионами глаз, взоров, не преграждённых никакими границами.

Тогда наши международные права сотрут народные в собственном смысле права и будут править народами так же, как гражданское право государств правит отношениями своих подданных между собою.

Администраторы, выбираемые нами из публики, в зависимости от их рабских способностей, не будут лицами, приготовленными для управления, и потому они легко сделаются пешками в нашей игре, в руках наших учёных и гениальных советчиков, специалистов, воспитанных с раннего детства для управления делами всего мира.

Как вам известно, эти специалисты наши черпали, для управления нужные сведения, из наших политических планов, из опытов истории, из наблюдений над каждым текущим моментом.

Гои не руководятся практикой беспристрастных исторических наблюдений, а теоретической рутиной, без всякого критического отношения к её результатам.

Поэтому, нам нечего с ними считаться — пусть они себе, до времени, веселятся или живут надеждами на новые увеселения или воспоминаниями о пережитых.

Пусть для них играет главнейшую роль то, что мы внушили им признавать за веление науки (теории).

Для этой цели мы постоянно, путём нашей прессы, возбуждаем слепое доверие к ним.

Интеллигенты гоев будут кичиться знаниями и, без логической их проверки, приведут в действие все подчерпнутые из науки сведения, скомбинированные нашими агентами, с целью воспитания умов в нужном для нас направлении.

Вы не думайте, что утверждения наши голословны: обратите внимание на подстроенные нами успехи дарвинизма, марксизма, ницшетизма.

Растлевающее значение для гоевских умов этих направлений нам-то, по крайней мере, должно быть очевидно.

Нам необходимо считаться с современными мыслями, характерами, тенденциями народов, чтобы не делать промахов в политике и в управлении административными делами.

Торжество нашей системы, части механизма которой можно располагать разно, смотря по темпераменту народов, встречаемых нами по пути, не может иметь успеха, если практическое её применение не будет основываться на итогах прошлого, в связи с настоящим.

В руках современных государств имеется великая сила, создающая движение мысли в народе, — это пресса.

Роль прессы — указывать, якобы, необходимые требования, передавать жалобы народного голоса, выражать и создавать неудовольствия.

В прессе выражается торжество свободоговорения.

Но, государства не умели воспользоваться этой силой: и она очутилась в наших руках.

Через неё мы добились влияния, сами оставаясь в тени, благодаря ей мы собрали в свои руки золото, невзирая на то, что нам его приходилось брать из потоков крови и слёз…

Но, мы откупились, жертвуя многими из нашего народа.

Каждая жертва, с нашей стороны, стоит тысячи гоев перед Богом.

Протокол № 3

Основной предмет программы будущих масонских народных школ. Тайна науки социального строя. Общий экономический кризис. Безопасность «наших». Деспотизм масонства — царство разума. Утрата руководителя. Масонство и «великая» французская революция. Царь — деспот Сионской крови. Причины неуязвимости масонства. Роль тайных масонских агентов. Свобода.

Сегодня могу сообщить, что наша цель — уже в нескольких шагах от нас.

Остаётся небольшое пространство, и весь пройденный нами путь готов уже сомкнуть свой цикл Символического Змия, каковым мы изображаем наш народ.

Когда этот круг замкнётся, все европейские государства будут им замкнуты, как крепкими тисками.

Современные конституционные весы скоро опрокинутся, потому что мы их установили не с точностью для того, чтобы они не переставали колебаться, пока не перетрётся их держатель.

Гои предполагали, что они его достаточно крепко сковали, и всё ожидали, что весы придут в равновесие.

Но, держатель — Царствующие — заслонены своими представителями, которые дурят, увлекаясь своей бесконтрольной и безответственной властью. Властью же этой, они обязаны навеянному на дворцы террору.

Не имея доступа к своему народу, в самую его среду, Царствующие уже не могут сговориться с ним и укрепиться против властолюбцев.

Разделённые нами зрячая Царская Сила и слепая сила народа потеряли всякое значение, ибо, как слепец без палки, они — немощны.

Чтобы побудить властолюбцев к злоупотреблению властью, мы противопоставили друг другу все силы, развив их либеральные тенденции к независимости.

Мы, в этом направлении, возбудили всякую предприимчивость, мы вооружили все партии, мы поставили власть мишенью для всех амбиций.

Из государств мы сделали арены, на которых разыгрываются смуты… Ещё немного, и беспорядки, банкротства появятся всюду.

Неистощимые говоруны превратили в ораторские состязания заседания Парламентов и Административных Собраний.

Смелые журналисты, бесцеремонные памфлетисты ежедневно нападают на административный персонал.

Злоупотребления властью окончательно подготовят все учреждения к падению, и всё полетит вверх ногами под ударами обезумевшей толпы.

Народы прикованы к тяжёлому труду бедностью сильнее, чем их приковывало рабство и крепостное право: от них, так или иначе, могли освободиться, могли с ними считаться, а от нужды они не оторвутся.

Мы включили в конституции такие права, которые для масс являются фиктивными, а не действительными правами.

Все эти, так называемые, «права народа» могут существовать только в идее, никогда на практике не осуществимой.

Что для пролетария-труженика, согнутого в дугу над тяжёлым трудом, придавленного своей участью, получение говорунами права болтать, журналистами — права писать всякую чепуху, наряду с делом, раз пролетариат не имеет иной выгоды от конституции, кроме тех жалких крох, которые мы им бросаем с нашего стола, за подачу ими голосов в пользу наших предписаний и ставленников наших, наших агентов?…

Республиканские права для бедняка — горькая ирония, ибо, необходимость чуть не подённого труда, не даёт им настоящего пользования ими, но зато, отнимает у них гарантию постоянного и верного заработка, ставя его в зависимость от стачек хозяев или товарищей.

Народ, под нашим руководством, уничтожил аристократию, которая была его естественной защитой и кормилицей, ради собственных выгод, неразрывно связанных с народным благосостоянием.

Теперь же, с уничтожением аристократии, он попал под гнёт кулачества разжившихся пройдох, насевших на рабочих безжалостным ярмом.

Мы явимся, якобы, спасителями рабочего от этого гнёта, когда предложим ему вступать в ряды нашего войска — социалистов, анархистов, коммунаров, которым мы всегда оказываем поддержку из, якобы, братского правила общечеловеческой солидарности нашего социального масонства.

Аристократия, пользовавшаяся, по праву, трудом рабочих, была заинтересована в том, чтобы рабочие были сыты, здоровы и крепки .

Мы же, заинтересованы в обратном — в вырождении гоев.

Наша власть — в хроническом недоедании и слабости рабочего, потому что, он не найдёт ни сил, ни энергии для противодействия ей.

Голод создаёт права капитала на рабочего вернее, чем аристократии давала это право законная Царская власть.

Нуждою и происходящею от неё завистливою ненавистью мы двигаем толпами и их руками стираем тех, кто нам мешает на пути нашем.

Когда придёт время нашему всемирному владыке короноваться, то, те же руки сметут всё, могущее сему быть препятствием.

Гои отвыкли думать, без наших научных советов.

Поэтому, они не видят настоятельной необходимости в том, чего мы, когда наступит наше царство, будем неукоснительно придерживаться, а именно: что в народных школах надо преподавать единую истинную науку, первую из всех — науку о строе человеческой жизни, социального быта, требующего разделения труда, а следовательно, разделения на классы и сословия.

Необходимо, чтобы знали все, что равенства быть не может, вследствие различия назначения деятельности, что не могут одинаково отвечать перед законом тот, который своим поступком компрометирует целое сословие, и тот, который не затрагивает им никого, кроме своей чести.

Правильная наука социального строя, в тайны которой мы не допускаем гоев, показала бы всем, что место и труд должны сохраняться в определённом кругу, чтобы не быть источником человеческих мук от несоответствия воспитания с работой.

При изучении этой науки, народы станут добровольно повиноваться властям и распределённому ими строю в государстве.

При теперешнем же состоянии науки и нами созданном её направлении, народ, слепо верящий печатному слову, питает во внушённых ему заблужденьях, в неведении своём, вражду ко всем сословиям, которые он считает выше себя, ибо не понимает значения каждого сословия .

Указанная вражда ещё больше увеличивается, на почве экономического кризиса, который остановит биржевые сделки и ход промышленности.

Создав всеми доступными нам путями, с помощью золота, которое всё — в наших руках, общий экономический кризис, мы бросим на улицу целые толпы рабочих одновременно во всех странах Европы.

Эти толпы с наслаждением бросятся проливать кровь тех, кому они, в простоте своего неведения, завидуют с детства и чьи имущества им можно будет тогда грабить.

Наших они не тронут, потому что момент нападения нам будет известен и нами приняты меры к ограждению своих.

Мы убедили, что прогресс приведёт всех гоев к царству разума.

Наш деспотизм и будет таковым, ибо он сумеет, разумными строгостями, замирить все волнения, вытравить либерализм из всех учреждений.

Когда народ увидел, что ему, во имя свободы, делают всякие уступки и послабления, он вообразил себе, что он — владыка, и ринулся во власть, но, конечно, как и всякий слепец, наткнулся на массу препятствий; бросился искать руководителя, не догадался вернуться к прежнему и сложил свои полномочия у наших ног.

Вспомните французскую революцию, которой мы дали имя «великой»: тайны её подготовления нам хорошо известны, ибо она вся — дело рук наших.

С тех пор, мы водим народы от одного разочарования к другому, для того, чтобы он и от нас отказался в пользу того Царя-деспота Сионской крови, которого мы готовим для мира.

В настоящее время мы, как международная сила, неуязвимы, потому что, при нападении на нас одних, нас поддерживают другие государства.

Неистощимая подлость гоевских народов, ползающих перед силой, безжалостных к слабости, беспощадных к проступкам и снисходительных к преступлениям, не желающих выносить противоречий свободного строя, терпеливых до мученичества перед насилием смелого деспотизма, — вот что способствует нашей независимости.

От современных премьеров-диктаторов они терпят и выносят такие злоупотребления, за меньшее из которых, они обезглавили бы двадцать королей.

Чем же объяснить такое явление, такую непоследовательность народных масс в отношении своём к событиям, казалось бы, одного порядка?

Объясняется это явление тем, что диктаторы эти шепчут народу, через своих агентов, что они злоупотреблениями теми, наносят ущерб государствам для высшей цели — достижения блага народов, их международного братства, солидарности и равноправия.

Конечно, им не говорят, что такое соединение должно совершиться только под державой нашей.

И вот народ осуждает правых и оправдывает виновных, всё более и более убеждаясь, что он может творить всё, чего ни пожелает.

Благодаря такому положению вещей, народ разрушает всяческую устойчивость и создаёт беспорядки на каждом шагу.

Слово — «свобода» выставляет людские общества на борьбу против всяких сил, против всякой власти, даже Божеской и природной.

Вот почему, при нашем воцарении, мы должны будем это слово исключить из человеческого лексикона, как принцип животной силы, превращающей толпы в кровожадных зверей.

Правда, звери эти засыпают всякий раз, как напьются крови, и, в это время, их легко заковать в цепи.

Но, если им не дать крови, они не спят и борются.

Протокол № 4

Всякая республика проходит несколько стадий.

Первая из них заключена в первых днях безумствования слепца, мятущегося направо и налево, вторая — в демагогии, от которой родится анархия, приводящая неизбежно к деспотизму, но уже не законному открытому, а потому ответственному, а к невидимому и неведомому и, тем не менее, чувствительному деспотизму какой бы то ни было тайной организации, тем бесцеремонней действующей, что она действует прикрыто, за спиной разных агентов, смена которых не только не вредит, но воспособляет тайной силе, избавляющейся, благодаря этой смене, от необходимости тратить свои средства на вознаграждение досрочно прослуживших.

Кто и что может свергнуть незримую силу?!

А сила наша — именно такова.

Внешнее Масонство служит слепым прикрытием ей и ее целям, но план действий этой силы, даже самое её местопребывание для народа всегда останется неизвестным.

Но и свобода могла бы быть безвредной и просуществовать в государственном обиходе, без ущерба для благоденствия народов, если бы она держалась на принципах веры в Бога, на братстве человечества, вне мысли о равенстве, которому противоречат сами законы творения, установившие подвластность.

При такой вере, народ был бы управляем опекой приходов и шёл бы смиренно и кротко под рукой своего духовного пастыря, повинуясь Божьему распределению на земле.

Вот почему нам необходимо подорвать веру, вырвать из уст гоев самый принцип Божества и Духа и заменить всё арифметическими расчётами и материальными потребностями.

Чтобы умы гоев не успевали думать и замечать, надо их отвлечь на промышленность и торговлю.

Таким образом, все нации будут искать своей выгоды и, в борьбе за неё, не заметят своего общего врага.

Но, для того чтобы свобода окончательно разложила и разорила гоевские общества, надо промышленность поставить на спекулятивную почву: это послужит к тому, что отнятое промышленностью от земли не удержится в руках и перейдёт к спекуляции, то есть, в наши кассы.

Напряжённая борьба за превосходство, толчки в экономической жизни создадут, да и создали уже, разочарованные, холодные и бессердечные общества .

Эти общества получат полное отвращение к высшей политике и к религии.

Руководителем их будет только расчёт, то есть, золото, к которому они будут иметь настоящий культ, за те материальные наслаждения, которые оно может дать.

Тогда-то, не для служения добру, даже, не ради общества, а из одной ненависти к привилегированным, низшие классы гоев пойдут за нами, против наших конкурентов на власть интеллигентов-гоев.

Протокол № 5

Какую форму административного правления можно дать обществам, в которых подкупность проникла всюду, где богатства достигают только ловкими сюрпризами полумошеннических проделок, где царствует распущенность, где нравственность поддерживается карательными мерами и суровыми законами, а не добровольно воспринятыми принципами, где чувства к родине и к религии заперты космополитическими учреждениями?

Какую форму правления дать этим обществам, как не ту деспотическую, которую я опишу далее?

Мы создадим усиленную централизацию управления, чтобы все общественные силы забрать в руки.

Мы урегулируем механически все действия политической жизни наших подданных новыми законами.

Законы эти отберут одно за другим все послабления и вольности, которые были допущены гоями, и наше царство ознаменуется таким величественным деспотизмом, что он будет в состоянии, во всякое время и во всяком месте, прихлопнуть противодействующих и недовольных гоев.

Нам скажут, что тот деспотизм, о котором я говорю, не согласуется с современным прогрессом, но я вам докажу обратное.

В те времена, когда народы глядели на царствовавших, как на чистое проявление Божьей Воли, они безропотно покорялись самодержавию, но с того дня, как мы им внушили мысль о собственных правах, они стали считать царствующих лиц простыми смертными.

Помазание Божественным избранием ниспало с главы царей в глазах народа, а когда мы у него отняли веру в Бога, то мощь власти была выброшена на улицу в место публичной собственности и захвачена нами.

Кроме того, искусство управлять массами и лицами, посредством ловко подстроенной теории и фразеологии, правилами общежития и всякими другими уловками, в которых гои ничего не смыслят, принадлежит также к специальности нашего административного ума, воспитанного на анализе, наблюдении, на таких тонкостях соображений, в которых у нас нет соперников, как нет и в составлении планов политического действия и солидарности.

Одни иезуиты могли бы с нами в этом сравняться, но мы их сумели дискредитировать в глазах бессмысленной толпы, как организацию явную, сами со своей тайной организацией оставшись в тени.

Впрочем, не всё ли равно для мира, кто будет его владыка — глава ли католической церкви или наш деспот Сионской крови?

Нам-то, избранному народу , это далеко не всё равно.

Временно с нами могла бы справиться всемирная коалиция гоев; но, с этой стороны, мы обеспечены теми глубокими корнями разлада между ними, которых уже вырвать нельзя.

Мы противопоставили друг другу личные и национальные расчёты гоев, религиозные и племенные ненависти, выращенные нами в их сердцах, в продолжении двадцати веков.

Благодаря всему этому, ни одно государство не встретит ниоткуда поддержки своей протянутой руке, ибо, каждый должен думать, что соглашение против нас — невыгодно ему самому.

Мы — слишком сильны, с нами приходится считаться. Державы даже небольшого частного соглашения не могут составить без того, чтобы к нему не были причастны тайно (Теперь уж не тайно, а явно. Кто открыто стоит во главе европейских правительств? Евреи: в Австрии премьер Эренталь; в Германии — Бетман Гольнег; в Италии — Луццати и мэр Рима — Натан — все евреи. Даже у нас в России Слиозберг состоит юрисконсультом М-ства Вн. Дел) мы.

«Через Меня царствуют Цари».

А пророками нам сказано, что мы — избраны самим Богом на царство над всею землёю.

Бог нас наградил гением, чтобы мы могли справиться со своею задачею.

Будь гений у противного лагеря, он бы ещё поборолся с нами, но пришелец не стоит старого обывателя: борьба была бы между нами беспощадной, какой не видывал ещё свет.

Да и опоздал бы гений их. Все колёса государственных механизмов ходят воздействием двигателя, находящегося в наших руках, а двигатель этот — золото.

Измышлённая нашими мудрецами наука политической экономии указывает царский престиж за капиталом.

Капитал для действий без стеснений должен добиться свободы для монополии промышленности и торговли, что уже и приводится в исполнение незримой рукой во всех частях света.

Такая свобода даст политическую силу промышленникам, а это послужит к стеснению народа.

Ныне важнее обезоруживать народы, чем их вести на войну, важнее пользоваться разгоревшимися страстями в нашу пользу, чем их заливать, важнее захватить и толковать чужие мысли по-своему, чем их изгонять.

Главная задача нашего правления состоит в том, чтобы ослабить общественный ум критикой, отучить от размышлений, вызывающих отпор, отвлечь силы ума на перестрелку пустого красноречия.

Во все времена народы, как и отдельные лица, принимали слово за дело, ибо они удовлетворяются показным, редко замечая, последовало ли на общественной почве за обещаниями исполнение.

Поэтому, мы установим показные учреждения, которые будут красноречиво доказывать свои благодеяния прогрессу.

Мы присвоим себе либеральную физиономию всех партий, всех направлений и снабдим ею же ораторов, которые бы столько говорили, что привели бы людей к переутомлению от речей, к отвращению от ораторов.

Чтобы взять общественное мнение в руки, надо его поставить в недоумение, вызывая с разных сторон столько противоречивых мнений и до тех пор, пока гои не затеряются в лабиринте их и не поймут, что лучше всего не иметь никакого мнения в вопросах политики, которых обществу не дано ведать, потому что ведает их лишь тот, кто руководит обществом. Это — первая тайна.

Вторая тайна, потребная для успеха управления, заключается в том, чтобы настолько размножить народные недостатки — привычки, страсти, правила общежития, — чтобы никто в этом хаосе не мог разобраться и люди, вследствие этого, перестали бы понимать друг друга.

Эта мера нам ещё послужит к тому, чтобы посеять раздор во всех партиях, разобщить все коллективные силы, которые ещё не хотят нам покориться, обескуражить всякую личную инициативу, могущую сколько-нибудь мешать нашему делу.

Нет ничего опаснее личной инициативы : если она гениальна, она может сделать более того, что могут сделать миллионы людей, среди которых мы посеяли раздор.

Нам надо направлять воспитание гоевских обществ так, чтобы, перед каждым делом, где нужна инициатива, у них опускались бы в безнадёжном бессилии руки.

Напряжение, происходящее от свободы действий, расслабляет силы, встречаясь с чужой свободой.

От этого происходят тяжёлые нравственные толчки, разочарования, неудачи.

Всем этим мы так утомим гоев, что вынудим их предложить нам международную власть, по расположению своему, могущую, без ломки, всосать в себя все государственные силы мира и образовать Сверхправительство (То, которое у Соловьёва названо «союзным советом, всемирной управой»).

На место современных правителей мы поставим страшилище, которое будет называться Сверхправительственной Администрацией.

Руки его будут протянуты во все стороны, как клещи, при такой колоссальной организации, что она не может не покорить все народы.

Протокол № 6

Скоро мы начнём учреждать громадные монополии (Это уже приводится в исполнение и в России. У всех на глазах сахарный синдикат, негласный — нефтяной. (Нобель, Ротшильд и др.), хлебный (евреи), рыбный (евреи и армяне); синдикаты — Продамет, Продуголь и т.д), резервуары колоссальных богатств, от которых будут зависеть даже крупные гоевские состояния настолько, что они потонут, вместе с кредитом государств, на другой день после политической катастрофы…

Господа экономисты, здесь присутствующие, взвесьте-ка значение этой комбинации?..

Всеми путями нам надо развить значение нашего Сверхправительства, представляя его покровителем и вознаградителем всех нам добровольно покоряющихся.

Аристократия гоев, как политическая сила, скончалась — с нею нам нечего считаться; но, как территориальная владелица, она для нас вредна тем, что может быть самостоятельна в источниках своей жизни .

Нам надо, поэтому её, во что бы то ни стало, обезземелить. Для этого лучший способ заключается в увеличении земельных повинностей — в задолженности земли.

Эти меры задержат землевладение в состоянии безусловной принижённости.

Наследственно не умеющие довольствоваться малым, аристократы гоев прогорят быстро.

В то же самое время, надо усиленно покровительствовать торговле, промышленности, а главное, — спекуляции (это совершил Витте и его последователи), роль которой заключается в противовесе промышленности: без спекуляции, промышленность умножит частные капиталы и послужит к поднятию земледелия, освободив землю от задолженности, установленной ссудами земельных банков.

Надо, чтобы промышленность высосала из земли и руки, и капиталы, и, через спекуляцию, передала бы в наши руки все мировые деньги, и, тем самым, выбросила бы всех гоев в ряды пролетариев.

Тогда гои преклонятся перед нами, чтобы только получить право на существование.

Для разорения гоевской промышленности, мы пустим, в подмогу спекуляции, развитую нами среди гоев сильную потребность в роскоши, всё поглощающей роскоши.

Поднимем заработную плату, которая, однако, не принесёт никакой пользы рабочим, ибо одновременно мы произведём вздорожание предметов первой необходимости, якобы, от падения земледелия и скотоводства: да, кроме того, мы искусно и глубоко подкопаем источники производства, приучив рабочих к анархии и спиртным напиткам, и приняв, вместе с этим, все меры к изгнанию с земли всех интеллигентных сил гоев.

Чтобы истинная подкладка вещей не стала заметна гоям раньше времени, мы её прикроем, якобы, стремлением послужить рабочим классам и великим экономическим принципам, о которых ведут деятельную пропаганду наши экономические теории.

Протокол № 7

Напряжение вооружений, увеличение полицейского штата — это всё суть необходимые пополнения вышеуказанных планов.

Необходимо достичь того, чтобы, кроме нас, во всех государствах были только массы пролетариата, несколько преданных нам миллионеров, полицейские и солдаты.

Во всей Европе, а, с помощью её отношений и на других континентах мы должны создать брожения раздоры и вражду.

В этом — двоякая польза: во-первых, этим мы держим в трепете все страны, хорошо ведающие, что мы, по желанию, властны произвести беспорядки или водворить порядок.

Все эти страны привыкли видеть в нас необходимое давление; во-вторых, интригами мы запутаем все нити, протянутые нами во все государственные кабинеты политикой, экономическими договорами или долговыми обязательствами.

Для достижения этого, нам надо вооружиться большою хитростью и пронырливостью во время переговоров и соглашений, но в том, что называется «официальным языком», мы будем держаться противоположной тактики и будем казаться честными и сговорчивыми.

Таким образом, народы и правительства гоев, которых мы приучили смотреть только на показную сторону того, что мы им представляем, примут нас ещё за благодетелей и спасителей рода человеческого.

На каждое противодействие мы должны быть в состоянии ответить войной с соседями той страны, которая осмелится нам противодействовать, но если и соседи эти задумают стать коллективно против нас, то мы должны дать отпор всеобщей войной.

Главный успех политики заключается в тайне её предприятий: слово не должно согласоваться с действиями дипломата.

К действиям в пользу широко задуманного нами плана, уже близящегося к вожделенному концу, мы должны вынуждать гоевские правительства, якобы, общественным мнением, втайне подстроенным нами, при помощи, так называемой, «великой державы» — печати, которая, за немногими исключениями, с которыми считаться не стоит, — вся уже в руках наших.

Одним словом, чтобы резюмировать нашу систему обуздания гоевских правительств в Европе, мы одному из них покажем свою силу покушениями, то есть, террором, а всем, если допустить их восстание против нас, мы ответим Американскими, или Китайскими, или Японскими пушками.

(Всеобщая война ещё только ожидается; громы японских пушек мы слышали; американскую помощь японцам деньгами и Портсмутским миром мы видели. Не видели ещё открытого действия Китая, Америки и Японии; но, по некоторым признакам, можно предвидеть и такую коалицию. Прошу заметить, что «Протоколы» были в моих руках ранее Русско-Японской войны).

Протокол № 8

Мы должны заручиться для себя всеми орудиями, которыми наши противники могли бы воспользоваться против нас.

Мы должны выискивать, в самых тонких выражениях и загвоздках правового словаря, оправдания для тех случаев, когда нам придётся произносить решения, могущие показаться непомерно смелыми и несправедливыми, ибо, эти решения важно выразить в таких выражениях, которые казались бы высшими нравственными правилами правового характера.

Наше правление должно окружать себя всеми силами цивилизации, среди которых ему придётся действовать.

Оно окружит себя публицистами, юристами-практиками, администраторами, дипломатами и, наконец, людьми, подготовленными особым сверхобразовательным воспитанием в наших особых школах.

Эти люди будут ведать все тайны социального быта, они будут знать все языки, составляемые политическими буквами и словами; они будут ознакомлены со всей подкладочной стороной человеческой натуры, со всеми её чувствительными струнами, на которых им надо будет уметь играть.

Струны эти — строение умов гоев, их тенденции, недостатки, пороки и качества, особенности классов и сословий.

Понятно, что гениальные сотрудники нашей власти, о которых я веду речь, будут взяты не из числа гоев, которые привыкли исполнять свою административную работу, не задаваясь мыслью, чего ею надо достигнуть, не думая о том, на что она нужна.

Администраторы гоев подписывают бумаги, не читая их, служат же, из корысти или из честолюбия.

Мы окружим своё правительство целым миром экономистов. Вот отчего экономические науки составляют главный предмет преподавания евреям.

Нас будет окружать целая плеяда банкиров, промышленников, капиталистов, а главное — миллионеров, потому что, в сущности, всё будет разрешено вопросом цифр (какое поистине ужасное ожидает разочарование все эти адские планы, когда исполнится предвиденное Пр. Ефремом Сириным время, и «небо не захочет дать дождя, а земля — ни жатвы, ни плодов»!).

На время, пока ещё будет небезопасно вручить ответственные посты в государствах нашим братьям-евреям (теперь, видимо, это стало безопасно), мы их будем поручать лицам, прошлое и характер которых таковы, что между ними и народом легла пропасть, таким людям, которым, в случае непослушания нашим предписаниям, остаётся ждать или суда, или ссылки — сие для того, чтобы они защищали наши интересы до последнего своего издыхания.

Протокол № 9

Применяя наши принципы, обращайте внимание на характер народа, в стране которого вы будете находиться и действовать; общее, одинаковое их применение, ранее перевоспитания народа на наш лад, не может иметь успеха.

Но, шествуя в применении их осторожно, вы увидите, что не пройдёт и десятка лет (Министерство Витте находилось у власти немногим более 10 лет.), как самый упорный характер изменится, и мы зачислим новый народ в ряды уже покорившихся нам.

Слова либерального, в сущности, нашего масонского, пароля «Свобода, равенство, братство », — когда мы воцаримся, мы заменим словами не пароля уже, а лишь идейности: «право свободы, долг равенства, идеал братства» — скажем мы и… и поймаем козла за рога… мы уже стёрли всякое правление, кроме нашего, хотя, таковых ещё много.

Ныне, если какие-либо государства поднимают протест против нас, то это для формы и по нашему усмотрению и распоряжению, ибо их антисемитизм нам нужен для управления нашими меньшими братьями.

Не буду этого разъяснять, ибо это уже было предметом неоднократных наших бесед. В действительности, для нас нет препятствий.

Наше Сверхправительство находится в таких экстралегальных условиях, которые принято называть энергичным и сильным словом — диктатура.

Я могу по совести сказать, что, в данное время, мы — законодатели, мы творим суд и расправу, мы казним и милуем, мы, как шеф всех наших войск, сидим на предводительском коне.

Мы правим сильною волею, потому что у нас в руках осколки когда-то сильной партии ныне покорённой нами.

В наших руках неудержимое честолюбие, жгучая жадность, беспощадная месть, злобная ненависть.

От нас исходит всеохватывающий террор.

У нас в услужении люди всех мнений, всех доктрин: реставраторы монархии, демагоги социалисты, коммунары и всякие утописты (только не христиане, нелицемерно преданные Церкви и не раскрывающие пред внешними «наготы Отчей», не ищущие у внешних суда над Матерью своею — Церковью).

Мы всех запрягали в работу: каждый из них, со своей стороны, подтачивает последние остатки власти, старается свергнуть все установленные порядки.

Этими действиями все государства замучены; они взывают к покою, готовы, ради мира, жертвовать всем; но мы не дадим им мира, пока они не признают нашего интернационального Сверхправительства открыто, с покорностью.

Народ завопил о необходимости разрешить социальный вопрос, путём международного соглашения.

Раздробление партий предоставило их все в наше распоряжение, так как, для того чтобы вести соревновательную борьбу, надо иметь деньги, а они — все у нас.

Мы могли бы бояться соединения гоевской зрячей силы царствующих со слепой силой народной, но нами приняты все меры против такой возможности: между той и другой силой нами воздвигнута стена в виде взаимного между ними террора.

Таким образом, слепая сила народа остаётся нашей опорой, и мы, только мы, будем ей служить руководителем и, конечно, направим её к нашей цели.

Чтобы рука слепого не могла освободиться от нашего руководства, мы должны, по временам, находиться в тесном общении с ним, если не лично, то через самых верных братьев наших.

Когда мы будем признанной властью, то мы с народом будем беседовать лично на площадях и будем его учить в вопросах политики в том направлении, какое нам понадобится.

Как проверить, что ему преподают в деревенских школах?

А что скажет посланник правительства или сам царствующий, то не может не стать известным тотчас всему государству, ибо быстро будет разнесено голосом народа.

Чтобы не уничтожать раньше времени гоевских учреждений, мы коснулись их умелой рукой и забрали в свои руки концы пружин их механизма.

Пружины эти были в строгом, но справедливом порядке, а мы его заменили либеральным беспорядочным произволом .

Мы затронули юрисдикцию, выборные порядки, печать, свободу личности, а главное — образование и воспитание, как краеугольные камни свободного бытия.

Мы одурачили, одурманили и развратили гоевскую молодёжь посредством воспитания в заведомо для нас ложных, но нами внушённых принципах и теориях.

Сверх существующих законов, не изменяя их существенно, а лишь исковеркав их противоречивыми толкованиями, мы создали нечто грандиозное, в смысле результатов.

Эти результаты выразились сначала в том, что толкования замаскировали законы, а затем и совсем закрыли их от взоров правительства невозможностью ведать такое запутанное законодательство.

Отсюда — теория суда совести.

Вы говорите, что на нас поднимутся с оружием в руках, если раскусят, в чём дело, раньше времени: но, для этого у нас в запасе такой терроризирующий манёвр, что самые храбрые души дрогнут: метрополитеновые подземные ходы (в России, в столицах, эти подземные трамвайные ходы ещё не устроены, но попытки «международного» комитета их устроить в Петербурге и Москве уже были) — коридоры будут, к тому времени, проведены во всех столицах, откуда они будут взорваны со всеми своими организациями и документами стран.

Протокол № 10

Сегодня начинаю с повторенья уже сказанного и прошу вас помнить, что правительства и народы, в политике, довольствуются показным.

Да и где им разглядеть подкладку вещей, когда их представителям важнее всего веселиться.

Для нашей политики весьма важно ведать эту подробность: она нам поможет, при переходе к обсуждению разделения власти, свободы слова, прессы, религии (веры), права ассоциации, равенства перед законом, неприкосновенности собственности, жилища, налога (идея о скрытом налоге), обратной силы законов.

Все эти вопросы таковы, что их прямо и открыто для народа не следует никогда касаться.

В тех случаях, когда необходимо их коснуться, надо не перечислять их, а заявлять, без подробного изложения, что принципы современного права признаются нами.

Значение этого умолчания заключается в том, что неназванный принцип оставляет нам свободу действий исключать то или другое из него неприметно; при перечислении же их, они являются все, как бы, уже дарованными.

Народ питает особую любовь и уважение к гениям политической мощи и на все их насильственные действия отвечает: подло-то, подло, но ловко!..., фокус, но как сыгран, сколь величественно, нахально!...

Мы рассчитываем привлечь все нации к работе возведения нового фундаментального здания, которое нами проектировано.

Вот почему нам, прежде всего, необходимо запастись и заручиться той прямо бесшабашной удалью и мощью духа, которая, в лице наших деятелей, сломит все препятствия на нашем пути.

Когда мы завершим наш государственный переворот, мы скажем тогда народам: «всё шло ужасно плохо, все исстрадались. Конечно, вы свободны произнести над нами приговор, но, разве он может быть справедливым, если он будет вами утверждён прежде, чем испытаете то, что мы вам дадим»…

Тогда они нас вознесут и на руках понесут в единодушном восторге надежд и упований.

Голосование, которое мы сделали орудием нашего воцарения, приучив к нему даже самые мелкие единицы, из числа членов человечества, составлением групповых собраний и соглашений, отслужит свою службу и сыграет, на этот раз, свою последнюю роль единогласием, в желании ознакомиться с нами поближе, прежде чем осудить.

Для этого, привести всех к голосованию, без различия классов и ценза, чтобы установить абсолютизм большинства, которого нельзя добиться от интеллигентных цензовых классов.

Таким порядком, приучив всех к мысли о самосозначении, мы сломаем значение гоевской семьи и её воспитательную цену, устраним выделение индивидуальных умов, которым толпа, руководимая нами, не даст ни выдвинуться, ни даже высказаться: она привыкла слушать только нас, платящих ей за послушание и внимание.

Этим мы создадим такую слепую мощь, которая не будет в состоянии никуда двинуться, помимо руководства наших агентов, поставленных нами на место её лидеров.

Народ подчинится этому режиму, потому что будет знать, что от этих лидеров будут зависеть заработки, подачки и получение всяких благ.

План управления должен выйти готовым из одной головы, потому что его не скрепишь, если допустить его раздробление на клочки в многочисленных умах.

Поэтому, нам можно ведать план действий, но не обсуждать его, чтобы не нарушить его гениальности, связи его составных частей, практической силы тайного значения каждого его пункта.

Если обсуждать и изменять подобную работу многочисленным голосованием, то она понесёт на себе печать всех умственных недоразумений, не проникших в глубину и связь её замыслов.

Нам нужно, чтобы наши планы были сильны и целесообразно задуманы.

Поэтому нам не следует бросать гениальной работы нашего руководителя на растерзание толпы или даже ограниченного общества.

Эти планы не перевернут пока вверх дном современных учреждений. Они только заменят их экономию, а, следовательно, всю комбинацию их шествия, которое, таким образом, направится по намеченному в наших планах пути.

Под разными названиями, во всех странах, существует приблизительно одно и то же. Представительство. Министерства, Сенат, Государственный Совет, Законодательный и Исполнительный Корпус.

Мне не нужно пояснять вам механизма отношений этих учреждений между собою, так как, это вам хорошо известно; обратите только внимание на то, что каждое из названных учреждений отвечает какой-либо важной государственной функции, причём, прошу вас заметить, что слово «важный» я отношу не к учреждению, а к функции, следовательно, не учреждения важны, а важны функции их.

Учреждения поделили между собою все функции управления — административную, законодательную, исполнительную, поэтому они стали действовать в государственном организме, как органы в человеческом теле.

Если повредим одну часть в государственной машине, государство заболеет, как человеческое тело… и умрёт.

Когда мы ввели в государственный организм яд либерализма, вся его политическая комплекция изменилась: государства заболели смертельной болезнью — разложением крови. Остаётся ожидать конца их агонии.

От либерализма родились конституционные государства, заменившие спасительное для гоев Самодержавие, а конституция, как вам хорошо известно, есть, не что иное, как школа раздоров, разлада, споров, несогласий, бесплотных партийных агитаций, партийных тенденций — одним словом, школа всего того, что обезличивает деятельность государства.

Трибуна, не хуже прессы, приговорила правительства к бездействию и к бессилию и тем сделала их ненужными, лишними, отчего они были, во многих странах, свергнуты.

Тогда стало возможным возникновение республиканской эры, и тогда мы заменили правителя карикатурой правительства — президентом, взятым из толпы, из среды наших креатур, наших рабов.

В этом было основание мины, подведённой нами, под гоевский народ, или, вернее, под гоевские народы.

В близком будущем мы утвердим ответственность президентов. Тогда мы уже не станем церемониться в проведении того, за что будет отвечать наша безличная креатура.

Что нам до того, если разредеют ряды стремящихся ко власти, что наступят замешательства от ненахождения президентов, замешательства, которые окончательно дезорганизуют страну…

Чтобы привести наш план к такому результату, мы будем подстраивать выборы таких президентов, у которых в прошлом есть какое-нибудь нераскрытое тёмное дело, какая-нибудь «панама» — тогда они будут верными исполнителями наших предписаний, из боязни разоблачений и из свойственного всякому человеку, достигшему власти, стремления удержать за собою привилегии, преимущества и почёт, связанный со званием президента.

Палата депутатов будет прикрывать, защищать, избирать президентов, но мы у неё отнимем право предложения законов, их изменения, ибо, это право будет нами предоставлено ответственному президенту — кукле в руках наших.

Конечно, тогда власть президента станет мишенью для всевозможных нападок, но мы ему дадим самозащиту в праве обращения к народу, к его решению, помимо его представителей, то есть, к тому же нашему слепому прислужнику — большинству из толпы.

Независимо от этого, мы предоставим президенту право объявления военного положения.

Это последнее право мы будем мотивировать тем, что президент, как шеф армии страны, должен иметь её в своём распоряжении, на случай защиты новой республиканской конституции, на защиту которой он имеет право, как ответственный представитель этой конституции.

Понятно, при таких условиях, ключ от святилища будет находиться в руках наших, и никто, кроме нас, не будет уже руководить законодательной силой.

Кроме того, мы отнимем у Палаты, с введением новой республиканской конституции, право запроса о правительственных мероприятиях, под предлогом сохранения политической тайны , да, помимо того, новой конституцией мы сократим число народных представителей до минимума, чем сократим настолько же политические страсти и страсть к политике.

Если же они нечаянно возгорятся и в этом минимуме, то мы их сведём на «нет» воззванием и обращением ко всенародному большинству…

От президента будет зависеть назначение президентов и вице-президентов Палаты и Сената.

Вместо постоянных сессий Парламентов мы сократим их заседания до нескольких месяцев.

Кроме того, президент, как начальник исполнительной власти, будет иметь право собрать и распустить Парламент и, в случае роспуска, протянуть время до назначения нового парламентского собрания. Но, чтобы последствия от всех этих, по существу, беззаконных действий не пали на установленную нами ответственность президента преждевременно для наших планов, мы дадим министрам и другим окружающим президента чиновникам высшей администрации мысль обходить его распоряжения собственными мерами, за что и подпадать под ответственность вместо него…

Эту роль мы особенно рекомендуем давать Сенату, Государственному Совету или Совету Министров, а не отдельному лицу.

Президент будет, по нашему усмотрению, толковать смысл тех из существующих законов, которые можно истолковать различно: к тому же, он будет аннулировать их, когда ему нами будет указана в том надобность, кроме того, он будет иметь право предлагать временные законы и даже новое изменение правительственной конституционной работы, мотивируя, как то, так и другое требованиями высшего блага государства.

Такими мерами мы получим возможность уничтожить, мало-помалу, шаг за шагом, всё то, что первоначально, при вступлении нашем в наши права, мы будем вынуждены ввести в государственные конституции, для перехода к незаметному изъятию всякой конституции, когда наступит время превратить всякое правление в наше самодержавие.

Признание нашего самодержца может наступить и ранее уничтожения конституции: момент этого признания наступит, когда народы, измученные неурядицами и несостоятельностью правителей, нами подстроенною, воскликнут:

«Уберите их и дайте нам одного, всемирного царя, который объединил бы нас и уничтожил бы причины раздоров — границы, национальности, религии, государственные расчёты, который дал бы нам мир и покой, которых мы не можем найти с нашими правителями и представителями»…

Но вы сами отлично знаете, что, для возможности всенародного выражения подобных желаний, необходимо непрестанно мутить во всех странах народные отношения и правительства, чтобы переутомить всех разладом, враждою, борьбою, ненавистью и даже мученичеством, голодом, прививкою болезней (отвергать это уже не стало теперь возможности: тому доказательство — процесс Бутурлина. Если русский доктор за деньги был способен привить смертельный яд своему пациенту, то ясно, что еврей — способнее на это во много крат), нуждою, чтобы гои не видели другого исхода, как прибегнуть к нашему денежному и полному владычеству…

Если же мы дадим передышку народам, то желательный момент едва ли когда-нибудь наступит.

Протокол № 11

Государственный Совет явится, как подчёркиватель власти правителя: он, как показная часть Законодательного корпуса, будет, как бы, комитетом редакций законов и указов правителя.

Итак, вот программа новой готовящейся конституции. Мы будем творить Закон, Право и Суд:

1) под видом предложений Законодательному Корпусу;

2) Указами Президента, под видом общих установлений, постановлений Сената и решений Государственного Совета, под видом министерских постановлений;

3) а в случае наступления удобного момента — в форме государственного переворота.

Установив приблизительно, займёмся подробностями тех комбинаций, которыми нам остаётся довершить переворот хода государственных машин в вышесказанном направлении.

Под этими комбинациями я разумею свободу прессы, право ассоциации, свободу совести, выборное начало и многое другое, что должно будет исчезнуть из человеческого репертуара или должно будет в корне изменено на другой день, после провозглашения новой конституции.

Только в этот момент нам возможно будет сразу объявить все наши постановления, ибо после, всякое заметное изменение будет опасно, и вот почему: если это изменение приведено будет с суровой строгостью и в смысле строгости и ограничений, то оно может довести до отчаяния, вызванного боязнью новых изменений в том же направлении; если же оно произведено будет в смысле дальнейших послаблений, то скажут, что мы сознали свою неправоту, а это подорвёт ореол непогрешимости новой власти, или же скажут, что испугались и вынуждены идти на уступки, за которые никто не будет благодарен, ибо, будет их считать должными…

То и другое — вредно для престижа новой конституции.

Нам нужно, чтобы, с первого момента её провозглашения, когда народы будут ошеломлены свершившимся переворотом, будут ещё находиться в терроре и недоумении, они сознали, что мы — так сильны, так неуязвимы, так исполнены мощи, что мы с ними, ни в коем случае, не будем считаться и не только не обратим внимания на их мнения и желания, но готовы и способны, с непререкаемой властью, подавить выражение и проявление их в каждый момент и на каждом месте, что мы всё сразу взяли, что нам было нужно и что мы, ни в коем случае, не станем делиться с ними нашей властью…

Тогда они, из страха, закроют глаза на всё и станут ожидать, что из этого выйдет.

Гои — баранье стадо, а мы для них — волки.

А вы знаете, что бывает с овцами, когда в овчарню забираются волки?..

Они закроют глаза на всё ещё и потому, что мы им пообещаем вернуть все отнятые свободы, после усмирения врагов мира и укрощения всех партий…

Стоит ли говорить о том, сколько времени они будут ожидать этого возврата?..

Для чего же мы придумали и внушили гоям всю эту политику, внушили, не дав им возможности разглядеть её подкладку, для чего, как не для того, чтобы обходом достигнуть того, что недостижимо для нашего рассеянного племени прямым путём.

Это послужило основанием для нашей тайной организации тайного масонства, которого не знают, и целей, которых даже и не подозревают скоты гои, привлечённые нами в показную армию масонских лож, для отвода глаз их соплеменникам.

Бог (какой это «бог», читатель увидит из дальнейшего развития настоящего очерка) даровал нам, своему избранному народу, рассеяние, и в этой кажущейся для всех слабости нашей и сказалась вся наша сила, которая теперь привела нас к порогу всемирного владычества.

Нам теперь немного остаётся уже достраивать на заложенном фундаменте.

Протокол № 12

Слово «свобода», которое можно толковать разнообразно, мы определяем так: Свобода есть право делать то, что позволяет закон.

Подобное толкование этого слова в то время, послужит нам к тому, что вся свобода окажется в наших руках, потому что, законы будут разрушать или созидать только желательное нам, по вышеизложенной программе.

С прессой мы поступим следующим образом.

Какую роль играет теперь пресса?

Она служит пылкому разгоранию нужных нам страстей или же, эгоистичным партийностям.

Она бывает пуста, несправедлива, лжива, и большинство людей не понимают вовсе, чему она служит.

Мы её оседлаем и возьмём в крепкие вожжи, то же сделаем и с остальной печатью, ибо, какой смысл нам избавляться от нападок прессы, если мы останемся мишенью для брошюры и книги.

Мы превратим ныне дорогостоящий продукт гласности, дорогой, благодаря необходимости его цензуры, в доходную статью для нашего государства: мы её обложим особым марочным налогом и взносами залогов, при учреждении органов печати или типографий, которые должны будут гарантировать наше правительство от всяких нападений со стороны прессы.

За возможное нападение мы будем штрафовать беспощадно. Такие меры, как марки, залоги и штрафы, ими обеспеченные, принесут огромный доход правительству.

Правда, партийные газеты могли бы не пожалеть денег, но мы их будем закрывать по второму нападению на нас.

Никто безнаказанно не будет касаться ореола нашей правительственной непогрешимости.

Предлог для прекращения издания — закрываемый-де орган, волнует умы без повода и основания.

Прошу заметить, что, среди нападающих на нас, будут и нами учреждённые органы, но они будут нападать исключительно на пункты, предназначенные нами к изменению.

Ни одно оповещение не будет проникать в общество, без нашего контроля.

Это и теперь уже нами достигается тем, что все новости получаются несколькими агентствами, в которых они централизуются со всех концов света.

Эти агентства будут тогда уже всецело нашими учреждениями и будут оглашать только то, что мы им предпишем.

Если теперь мы сумели овладеть умами гоевских обществ до той степени, что все они почти смотрят на мировые события сквозь цветные стёкла тех очков, которые мы им надеваем на глаза, если теперь для нас, ни в одном государстве, не существует запоров, преграждающих нам доступ к, так называемым гоевской глупостью, государственным тайнам, то, что же будет тогда, когда мы будем признанными владыками мира, в лице нашего всемирного царя?!

Вернёмся к будущности печати.

Каждый, пожелавший быть издателем, библиотекарем, или типографщиком, будет вынужден добыть на это дело установленный диплом, который, в случае провинности, немедленно же будет отобран.

При таких мерах, орудие мысли станет воспитательным средством в руках нашего правительства, которое уже не допустит народную массу заблуждаться в дебрях и мечтах о благодеяниях прогресса.

Кто из нас не знает, что эти призрачные благодеяния — прямые дороги к нелепым мечтаниям, от которых родились анархические отношения людей между собою и к власти, потому что прогресс, или лучше сказать, идея прогресса навела на мысль о, всякого рода, эмансипации, не установив её границы…

Все, так называемые, либералы суть анархисты, если не дела, то мысли.

Каждый из них гоняется за призраками свободы, впадая исключительно в своеволие, то есть, в анархию протеста, ради протеста…

Перейдём к прессе. Мы её обложим, как и всю печать, марочными сборами с листа и залогами, а книги, имеющие менее 30 листов, — в двойном размере.

Мы их запишем в разряд брошюр, чтобы, с одной стороны, сократить число журналов, которые собой представляют худший печатный яд, а с другой — эта мера вынудит писателей к таким длинным произведениям, что их будут мало читать, особенно, при их дороговизне.

То же, что мы будем издавать сами на пользу умственного направления в намеченную нами сторону, будет дёшево и будет читаться нарасхват.

Налог угомонит пустое литературное влечение, наказуемость поставит литераторов в зависимость от нас.

Если и найдутся желающие писать против нас, то не найдётся охотников печатать их произведения.

Прежде чем принять для печати какое-либо произведение, издатель или типографщик должен будет прийти к властям просить разрешение на это.

Таким образом, нам заранее будут известны готовящиеся против нас козни, и мы их разобьём, забежав вперёд с объяснениями на трактуемую тему.

Литература и журналистика — две важнейшие воспитательные силы , вот почему наше правительство сделается собственником большинства журналов.

Этим будет нейтрализовано вредное влияние частной прессы и приобретётся громадное влияние на умы… Если мы разрешим десять журналов, то сами учредим тридцать и так далее в том же роде.

Но, этого отнюдь не должны подозревать в публике, почему и все издаваемые нами журналы будут самых противоположных, по внешности, направлений и мнений, что возбудит к нам доверие и привлечёт к ним наших, ничего не подозревающих противников, которые, таким образом, попадутся в нашу западню и будут обезврежены.

На первом плане поставятся органы официального характера. Они будут всегда стоять на страже наших интересов, и потому их влияние будет сравнительно ничтожно.

На втором — станут официозы, роль которых будет заключаться в привлечении равнодушных и тёпленьких.

На третьем — мы поставим, как бы, нашу оппозицию, которая, хотя бы в одном из своих органов, будет представлять собой, как бы, наш антипод.

Наши действительные противники в душе примут эту кажущуюся оппозицию за своих и откроют нам свои карты (Едва ли это не практикуется теперь даже и в России.).

Все наши газеты будут всевозможных направлений — аристократического, республиканского, революционного, даже анархического — пока, конечно, будет жить конституция…

Они, как индийский божок Вишну, будут иметь сто рук, из которых каждая будет щупать пульс у любого из общественных мнений.

Когда пульс ускорится, тогда эти руки поведут мнение по направлению к нашей цели, ибо разволновавшийся субъект теряет рассудительность и легко поддаётся внушению.

Те дураки, которые будут думать, что повторяют мнение газеты своего лагеря, будут повторять наше мнение или то, которое нам желательно.

Воображая, что они следуют за органом своей партии, они пойдут за тем флагом, который мы вывесим для них.

Чтобы направлять, в этом смысле, наши газетные мнения, мы должны особенно тщательно организовать это дело.

Под названием центрального отделения печати мы учредим литературные собрания, в которых наши агенты будут незаметно давать пароль и сигналы.

Обсуждая и противореча нашим начинаниям всегда поверхностно, не затрагивая существа их, наши органы будут вести пустую перестрелку с официальными газетами для того только, чтобы дать нам повод высказаться более подробно, чем мы могли бы это сделать в первоначальных официальных заявлениях.

Конечно, когда это для нас будет выгодно.

Нападки эти на нас сыграют ещё и ту роль, что подданные будут уверены в полной свободе свободоговорения, а нашим агентам это даст повод утверждать, что выступающие против нас органы пустословят, так как, не могут найти настоящих поводов к существенному опровержению наших распоряжений.

Такие незаметные для общественного внимания, но верные мероприятия всего успешнее поведут общественное внимание и доверие в сторону нашего правительства.

Благодаря им, мы будем возбуждать и успокаивать умы в политических вопросах, убеждать или сбивать с толку, печатая то правду, то ложь, данные или их опровержения, смотря по тому, хорошо или дурно они приняты, всегда осторожно ощупывая почву, прежде чем на неё ступить…

Мы будем побеждать наших противников наверняка, так как у них не будет в распоряжении органов печати, в которых они могли бы высказаться до конца, вследствие вышесказанных мероприятий против прессы.

Нам не нужно будет даже опровергать их до основания…

Пробные камни, брошенные нами в третьем разряде нашей прессы, в случае надобности, мы будем энергично опровергать в официозах…

Уже и ныне в формах, хотя бы, французской журналистики существует масонская солидарность в пароле: все органы печати связаны между собою профессиональной тайной; подобно древним авгурам, ни один член её не выдаст тайны своих сведений, если не постановлено их оповестить.

Ни один журналист не решится предать этой тайны, ибо ни один из них не допускается в литературу без того, чтобы всё прошлое его не имело бы какой-нибудь постыдной раны …

Эти раны были бы тотчас же раскрыты. Пока эти раны составляют тайну немногих, ореол журналиста привлекает мнение большинства страны — за ним шествуют с восторгом.

Наши расчёты особенно простираются на провинцию. В ней нам необходимо возбудить те упования и стремления, с которыми мы всегда могли бы обрушиться на столицу, выдавая их столицам за самостоятельные упования и стремления провинций.

Ясно, что источник их будет всё тот же — наш. Нам нужно, чтобы иногда, пока мы ещё не в полной власти, столицы оказывались окутанными провинциальным мнением народа, т.е. большинства, подстроенного нашими агентами.

Нам нужно, чтобы столицам, в психологический момент, не пришлось бы обсуждать совершившегося факта уже по одному тому, что он принят мнением провинциального большинства.

Когда мы будем в периоде нового режима, переходного к нашему воцарению, нам нельзя будет допускать разоблачения прессой общественной бесчестности; надо, чтобы думали, что новый режим так всех удовлетворил, что даже преступность иссякла…

Случаи проявления преступности должны оставаться в ведении их жертв и случайных свидетелей — не более.

Протокол № 13

Нужда в насущном хлебе, заставляет гоев молчать и быть нашими покорными слугами.

Взятые в нашу прессу из их числа агенты будут обсуждать, по нашему приказу, то, что нам неудобно издавать непосредственно в официальных документах, а мы, тем временем, под шумок поднявшегося обсуждения, возьмём да и проведём желательные нам меры и поднесём их публике, как совершившийся факт.

Никто не посмеет требовать отмены раз решённого, тем более, что оно будет представлено, как улучшение…

А тут пресса отвлечёт мысли на новые вопросы (мы ведь, приучили людей искать всё нового).

На обсуждение этих новых вопросов набросятся те из безмозглых вершителей судеб, которые, до сих пор, не могут понять, что они ничего не смыслят в том, что берутся обсуждать.

Вопросы политики — никому недоступны, кроме руководящих ею уже много веков создателей её.

Из всего этого, вы увидите, что, добиваясь мнения толпы, мы только облегчаем ход нашего механизма, и вы можете заметить, что не действиям, а словам, выпущенным нами по тому или другому вопросу, мы, как бы, ищем одобрения.

Мы постоянно провозглашаем, что руководимся, во всех наших мероприятиях, надеждой, соединённой с уверенностью послужить общему благу.

Чтобы отвлечь слишком беспокойных людей от обсуждения вопросов политики, мы теперь проводим новые, якобы, вопросы её — вопросы промышленности.

На этом поприще пусть себе беснуются!

Массы соглашаются бездействовать, отдыхать от, якобы, политической деятельности (к которой мы же их приучили, чтобы бороться, при их посредстве, с гоевскими правительствами), лишь под условием новых занятий, в которых мы им указываем, как бы, то же политическое направление.

Чтобы они сами до чего-нибудь не додумались, мы их ещё отвлекаем увеселениями, играми, забавами, страстями, народными домами…

Скоро мы станем через прессу предлагать конкурсные состязания в искусстве, спорте всех видов (азве это уже не свершается?): эти интересы отвлекут окончательно умы от вопросов, на которых нам пришлось бы с ними бороться.

Отвыкая, всё более и более, от самостоятельного мышления, люди заговорят в унисон с нами, потому что мы одни станем предлагать новые направления мысли… конечно, через таких лиц, с которыми нас не почтут солидарными.

Роль либеральных утопистов будет окончательно сыграна, когда наше правление будет признано. До тех пор, они нам сослужат хорошую службу.

Поэтому, мы ещё будем направлять умы на всякие измышления фантастических теорий, новых и, якобы, прогрессивных: ведь мы, с полным успехом, вскружили прогрессом безмозглые гоевские головы, и нет среди гоев ума, который бы увидел, что, под этим словом, кроется отвлечение от истины во всех случаях, где дело не касается материальных изобретений, ибо, истина одна, в ней нет места прогрессу.

Прогресс, как ложная идея, служит к затемнению истины, чтобы никто её не знал, кроме нас, Божьих избранников, хранителей её.

Когда мы воцаримся, то наши ораторы будут толковать о великих проблемах, которые переволновали человечество для того, чтобы, в конце концов, привести к нашему благому правлению.

Кто заподозрит тогда, что все эти проблемы были подстроены нами по политическому плану, которого никто не раскусил в течение многих веков?!

Протокол № 14

Когда мы воцаримся, нам нежелательно будет существование другой религии, кроме нашей о едином боге (Происхождение этого «единого бога» будет выяснено ниже), с которым наша судьба связана нашим избранничеством и которым та же наша судьба объединена с судьбами мира.

Поэтому, мы должны разрушить всякие верования.

Если от этого родятся современные атеисты, то, как переходная ступень, это не помешает нашим видам, а послужит примером для тех поколений, которые будут слушать проповеди наши о религии Моисея (Подразумевается Талмуд.), приведшей своей стойкой и обдуманной системой к покорению нам всех народов.

В этом мы подчеркнём и мистическую её правду, на которой, скажем мы, основывается вся её воспитательная сила…

Тогда, при каждом случае, мы будем сравнивать наше благое правление с прошлым. Благодеяния покоя, хотя и вынужденного веками волнений, послужат к новому рельефу оказанного блага.

Ошибки гоевских администраций будут описываться нами в самих ярких красках.

Мы посеем такое к ним отвращение, что народы предпочтут покой в крепостном состоянии, правам пресловутой свободы, столь их измучившим, истощившим самые источники человеческого существования, которые эксплуатировались толпою проходимцев, не ведавших, что творят…

Бесполезные перемены правлений, к которым мы подбивали гоев, когда подкапывали их государственные здания, до того надоедят, к тому времени, народам, что они предпочтут терпеть от нас всё, лишь бы не рисковать переиспытывать пережитые волнения и невзгоды.

Мы же, особенно будем подчёркивать исторические ошибки гоевских правлений, столько веков промучивших человечество отсутствием сообразительности во всём, что касается истинного его блага, в погоне за фантастическими проектами социальных благ, не замечая, что эти проекты всё более ухудшали, а не улучшали положение всеобщих отношений, на которых основывается человеческая жизнь…

Вся сила наших принципов и мероприятий будет заключена в том, что они нами выставятся и истолкуются, как яркий контраст разложившимся старым порядкам общественного строя.

Наши философы будут обсуждать все недостатки гоевских верований, но никто никогда не станет обсуждать нашу веру, с её истинной точки зрения, так как её никто основательно не узнает, кроме наших, которые никогда не посмеют выдать её тайны (Теперь, тайна «их» веры раскрыта: её раскрытие читатель найдёт ниже)…

В странах, называемых передовыми, мы создали безумную, грязную, отвратительную литературу (участие евреев в создании и распространении этого рода литературы известно).

Ещё некоторое время, после вступления нашего во власть, мы станем поощрять её существование, чтобы она рельефнее обрисовала контраст речей, программ, которые раздадутся с высот наших…

Наши умные люди, воспитанные для руководства гоями, будут составлять речи, проекты, записки, статьи, которыми мы будем влиять на умы, направляя их к намеченным нами понятиям и знаниям.

Протокол № 15

Когда, наконец, окончательно воцаримся, при помощи государственных переворотов, всюду подготовленных к одному и тому же дню, после окончательного признания негодности всех существующих правительств (а до этого, пройдёт ещё немало времени, может, и целый век), мы постараемся, чтобы против нас уже не было заговоров.

Для этого, мы немилосердно казним всех, кто встретит наше воцарение с оружием в руках.

Всякое новое учреждение какого-либо тайного общества будет тоже наказано смертной казнью, и те из них, которые ныне существуют, нам известны и нам служат и служили, мы раскассируем и вышлем в далёкие от Европы континенты.

Так мы поступим с теми гоями из масонов, которые слишком много знают: те же, которых мы почему-либо помилуем, будут оставаться в постоянном страхе перед высылкой.

Нами будет издан закон, по которому все бывшие участники тайных обществ подлежат изгнанию из Европы, как центра нашего управления.

В гоевских обществах, в которых мы посеяли такие глубокие корни разлада и протестантизма, возможно водворить порядок только беспощадными мерами, доказывающими неукоснительную власть: нечего смотреть на падающие жертвы, приносимые для будущего блага.

В достижении блага, хотя бы, путём жертвоприношения, заключена обязанность всякого правления, которое сознаёт, что не в привилегиях только, но и в обязанностях состоит его существование.

Главное дело, для незыблемости правления, укрепление ореола могущества, а ореол этот достигается только величественной непоколебимостью власти, которая носила бы на себе признаки неприкосновенности от мистических причин — от Божьего избрания.

Таково было до последнего времени русское Самодержавие — единственный в мире серьёзный враг наш, если не считать Папства.

Вспомните пример того, как залитая кровью Италия не коснулась волоса с головы Силлы, который пролил эту кровь: Силла обоготворился своею мощью в глазах народа, хотя и истерзанного им, а мужественное его возвращение в Италию ставило его вне прикосновенности…

Народ не касается того, кто гипнотизирует его своею храбростью и силою духа.

Пока же, до нашего воцарения, мы, напротив, создадим и размножим франк-масонские ложи во всех странах мира, втянем в них всех, могущих быть и существующих выдающихся деятелей, потому что, в этих ложах будет главное справочное место и влияющее средство.

Все эти ложи мы централизуем под одно, одним нам известное, всем же остальным неведомое управление, которое состоит из наших мудрецов.

Ложи будут иметь своего представителя, прикрывающего собой сказанное управление масонства, от которого будет исходить пароль и программа.

В этих ложах мы завяжем узел всех революционных и либеральных элементов. Состав их будет состоять из всех слоёв общества.

Самые тайные политические замыслы будут нам известны и попадут под наше руководство в самый первый день их возникновения.

В числе членов этих лож будут все почти агенты международной и национальной политики («Азефовщина».), так как её служба для нас незаменима в том отношении, что полиция может не только по-своему распорядиться с непокорными, но и прикрыть наши деяния, создавать предлоги к неудовольствиям и т.д…

В тайные общества обыкновенно поступают всего охотнее аферисты, карьеристы и вообще люди, по большей части, легкомысленные, с которыми нам будет нетрудно вести дело и ими заводить механизм проектированной нами машины…

Если этот мир замутится, то это будет означать, что нам нужно было его замутить, чтобы расстроить слишком большую его солидарность.

Если же, среди него возникнет заговор, то, во главе его станет не кто иной, как один из вернейших слуг наших.

Естественно, что мы, а не кто другой, поведём масонские действия, ибо мы знаем, куда ведём, знаем конечную цель всякого действия, гои же, не ведают ничего, даже непосредственного результата: они задаются обыкновенно минутным расчётом удовлетворения самолюбия в исполнении задуманного, не замечая даже того, что самый замысел не принадлежал их инициативе, а нашему наведению на мысль…

Гои идут в ложи из любопытства или в надежде, при их помощи, пробраться к общественному пирогу, а некоторые для того, чтобы иметь возможность высказать перед публикой свои несбыточные и беспочвенные мечтания: они жаждут эмоции успеха и рукоплесканий, на которые мы весьма щедры.

Мы затем и дали им этот успех, чтобы пользоваться отсюда рождающимся самообольщением, с которым люди незаметно воспринимают наши внушения, не остерегаясь их, в полной уверенности, что их непогрешимость выпускает свои мысли, а воспринять чужих уже не может…

Вы не можете себе представить, как умнейших из гоев можно привести к бессознательной наивности, при условии самообольщения, и, вместе с тем, как легко их обескуражить малейшей неудачей, хотя бы, прекращением аплодисментов, и привести к рабьему повиновению, ради возобновления успеха…

Насколько наши пренебрегают успехом, лишь бы провести свои планы, настолько гои готовы пожертвовать всякими планами, лишь бы получить успех.

Эта их психология значительно облегчает нам задачу их направления.

Эти тигры по виду, имеют бараньи души, а в головах их ходит сквозной ветер.

Мы посадили их на конька мечты о поглощении человеческой индивидуальности символической единицей коллективизма…

Они ещё не разобрались и не разберутся в той мысли, что этот конёк есть явное нарушение главнейшего закона природы, создавшей, с самого сотворения мира, единицу, непохожую на другие именно в целях индивидуальности…

Если мы могли привести их к такому безумному ослеплению, то не доказывает ли это, с поразительной ясностью, до какой степени ум гоев человечески не развит, по сравнению с нашим умом?!

Это-то, главным образом, и гарантирует наш успех.

Насколько же были прозорливы наши древние мудрецы, когда говорили, что, для достижения серьёзной цели, не следует останавливаться перед средствами и считать число жертв, приносимых ради этой цели…

Мы не считали жертв из числа семени скота — гоев, хотя и пожертвовали многими из своих, но зато и теперь уже дали им такое положение на земле, о котором они и мечтать не могли.

Сравнительно немногочисленные жертвы из числа наших, оберегли нашу народность от гибели…

Смерть есть неизбежный конец для всякого. Лучше этот конец приблизить к тем, кто мешает нашему делу, чем к нашим, к нам, создателям этого дела.

Мы казним масонов так, что никто, кроме братий об этом заподозрить не может, даже сами жертвы казни: все они умирают, когда это нужно, как бы, от нормального заболевания …

Зная это, даже братия, в свою очередь, не смеет протестовать. Такими мерами мы вырвали из среды масонства самый корень протеста против наших распоряжений.

Проповедуя гоям либерализм, мы, в то же время, держим свой народ и наших агентов в неукоснительном послушании.

Под нашим влиянием, исполнение гоевских законов сократилось до минимума.

Престиж закона подорван либеральными толкованиями, введёнными нами в эту сферу.

В важнейших политических и принципиальных делах и вопросах суды решают, как мы им предписываем, видят дела в том свете, каком мы их облекаем для гоевской администрации, конечно, через подставных лиц, с которыми общего, как бы, не имеем, — газетным мнением или другими путями…

Даже сенаторы и высшая администрация слепо принимают наши советы.

Чисто животный ум гоев не способен к анализу и наблюдению, а, тем более, к предвидению того, к чему может клониться известная постановка вопроса.

В этой разнице способности мышления между гоями и нашими, можно ясно узреть печать избранничества и человечности, в отличие от инстинктивного, животного ума гоев.

Они зрят, но не предвидят и не изобретают (разве только материальные вещи).

Из этого ясно, что сама природа предназначила нам руководить и править миром.

Когда наступит время нашего открытого правления, время проявлять его благотворность, мы переделаем всё законодательство: наши законы будут кратки, ясны, незыблемы, без всяких толкований, так что их всякий будет в состоянии твёрдо знать.

Главная черта, которая будет в них проведена, — это послушание начальству, доведённое до грандиозной степени.

Тогда всякие злоупотребления иссякнут, вследствие ответственности, всех до единого, перед высшей властью представителя власти.

Злоупотребления же властью, лежащей ниже этой последней инстанции, будут так беспощадно наказываться, что у всякого отпадёт охота экспериментировать свои силы.

Мы будем неукоснительно следить за каждым действием администрации, от которой зависит ход государственной машины, ибо, распущенность в ней порождает распущенность повсюду: ни один случай незаконности или злоупотребления не останется без примерного наказания.

Укрывательство, солидарное попустительство между служащими в администрации — всё это зло исчезнет, после первых же примеров сурового наказания.

Ореол нашей власти требует целесообразных, то есть, жестоких наказаний за малейшее нарушение, ради личной выгоды, её высшего престижа.

Потерпевший, хотя бы и не в мере своей вины, будет, как бы, солдатом, падающим на административном поле на пользу Власти, Принципа и Закона, которые не допускают отступления с общественной дороги на личную, от самих же правящих общественной колесницей.

Например, наши судьи будут знать, что, желая похвастать глупым милосердием, они нарушают закон о правосудии, который создан для примерного назидания людей наказаниями за проступки, а не для выставки духовных качеств судьи…

Эти качества уместно показывать в частной жизни, а не на общественной почве, которая представляет собою воспитательную основу человеческой жизни.

Наш судьбоносный персонал будет служить не долее 55-летнего возраста, во-первых, потому, что старцы упорнее держатся предвзятых мнений, менее способны повиноваться новым распоряжениям, а во-вторых, потому, что это нам доставит возможность такой мерой достигнуть гибкости перемещения персонала, который этим легче согнётся под нашим давлением: кто пожелает задержаться на своём месте, должен будет слепо повиноваться, чтобы заслужить этого.

Вообще же, наши судьи будут избираемы нами из среды только тех, которые твёрдо будут знать, что их роль карать и применять законы, а не мечтать о проявлении либерализма, за счёт государственного воспитательного плана, как это ныне воображают гои…

Мера перемещения будет служить ещё и к подрыву коллективной солидарности сослуживцев и всех привяжет к интересам правительства, от которого будет зависеть их судьба.

Молодое поколение судей будет воспитано во взглядах о недопущении таких злоупотреблений, которые могли бы нарушить установленный порядок отношений наших подданных между собой.

Ныне гоевские судьи творят поблажки всяким преступлениям, не имея представления о своём назначении, потому что теперешние правители, при определении судей на должность, не заботятся внушить им чувство долга и сознания дела, которое от них требуется.

Как животное выпускает своих детей на добычу, так и гои дают своим подданным доходные места, не думая им разъяснить, на что это место создано.

От того-то их правления и разрушаются собственными силами, через действия своей же администрации.

Почерпнём же в примере результатов этих действий ещё один урок для своего правления.

Мы искореним либерализм из всех важных стратегических постов нашего управления, от которых зависит воспитание подчинённых нашему общественному строю.

На эти посты попадут только те, которые будут воспитаны нами для административного управления.

На возможное замечание, что отставка старых служащих будет дорого стоить казне, скажу, во-первых, что им найдут предварительно частную службу взамен теряемой, а во-вторых, замечу, что в наших руках будут сосредоточены все мировые деньги, следовательно, не нашему правительству бояться дороговизны…

Наш абсолютизм во всём будет последователен, а потому, в каждом своём постановлении наша великая воля будет уважаема и беспрекословно исполняема: она будет игнорировать всякий ропот, всякое недовольство, искореняя всякое проявление их в действии наказанием примерного свойства.

Мы упраздним кассационное право, которое перейдёт в исключительное наше распоряжение — в ведение правящего, ибо мы не должны допустить возникновения у народа, чтобы могло состояться неправильное решение нами поставленных судей.

Если же что-либо подобное произойдёт, то мы сами кассируем решение, но с таким примерным наказанием судьи за непонимание своего долга и назначения, что эти случаи не повторятся…

Повторяю, что мы будем знать каждый шаг нашей администрации, за которым только и надо следить, чтобы народ был доволен нами, ибо, он вправе требовать от хорошего правления и хорошего ставленника.

Наше правление будет иметь вид патриархальный, отеческой опеки со стороны нашего правителя.

Народ наш и подданные увидят в его лице отца, заботящегося о каждой нужде, о каждом действии, о каждом взаимоотношении, как подданных друг к другу, так и их к правителю.

Тогда они настолько проникнуться мыслью, что им невозможно обходиться без этого попечения и руководства, если они желают жить в мире и спокойствии, что они признают самодержавие нашего правителя с благоговением, близким к обоготворению, особенно, когда убедятся, что наши ставленники не заменяют его властью своею, а лишь слепо исполняют его предписания.

Они будут рады, что мы всё урегулировали в их жизни, как это делают умные родители, которые хотят воспитывать своих детей в чувстве долга и послушания.

Ведь, народы, по отношению к тайнам нашей политики, вечно несовершеннолетние дети, точно также, как и их правления…

Как видите, я основываю наш деспотизм на праве и долге: право вынуждать исполнение долга есть прямая обязанность правительства, которое есть отец для своих подданных.

Оно имеет право сильного для того, чтобы пользоваться им во благо направления человечества к природно-определённому строю — послушанию.

Всё в мире находится в послушании, если не у людей, то у обстоятельств или у своей натуры, во всяком же случае — у сильнейшего.

Так, будем же мы этим сильнейшим, ради блага.

Мы обязаны, не задумываясь, жертвовать отдельными личностями, нарушителями установленного порядка, ибо, в примерном наказании зла лежит великая воспитательная задача.

Когда царь Израильский наденет на свою священную голову корону, поднесённую ему Европой, он сделается патриархом мира.

Необходимые жертвы, им принесённые, вследствие их целесообразности, никогда не достигнут числа жертв, принесённых, в течение веков, манией величия — соревнованием гоевских правительств.

Наш царь будет находиться в непрестанном общении с народом, говоря ему с трибуны речи, которые молва будет, в тот же час, разносить на весь мир.

Протокол № 16

С целью уничтожения всяких коллективных сил, кроме наших, мы обезвредим первую ступень коллективизма — университеты, перевоспитав их в новом направлении.

Их начальства и профессора будут подготовляемы для своего дела подробными тайными программами действий, от которых они безнаказанно не отступят ни на йоту.

Они будут назначаться с особой осторожностью и будут поставлены в полную зависимость от правительства.

Мы исключим из преподавания государственное право, как и всё, что касается политического вопроса.

Эти предметы будут преподаваться немногим десяткам лиц, избранным по выдающимся способностям из числа посвящённых.

Университеты не должны выпускать из своих стен молокососов, стряпающих планы конституции, как комедии или трагедии, занимаясь вопросами политики, в которых и отцы-то их ничего никогда не смыслили.

Плохо направленное ознакомление большого числа лиц с вопросами политики создаёт утопистов и плохих подданных, как вы сами можете усмотреть, из примера всеобщего воспитания в этом направлении гоев.

Нам надо было ввести в их воспитание все те начала, которые блистательно надломили их строй.

Когда же мы будем у власти, то мы удалим всякие смущающие предметы из воспитания и сделаем из молодёжи послушных детей начальства, любящих правящего, как опору и надежду на мир и покой.

Классицизм, как и всякое изучение древней истории, в которой более дурных, чем хороших примеров, мы заменим изучением программы будущего.

Мы вычеркнем из памяти людей все факты прежних веков, которые нам не желательны, оставив из них только те, которые обрисовывают все ошибки гоевских правлений.

Учение о практической жизни, об обязательном строе, об отношениях людей друг к другу, об избежании дурных эгоистических примеров, которые сеют заразу зла, и другие подобные вопросы воспитательного характера будут стоять в первых нумерах преподавательской программы, составленной по отдельному плану для каждого звания, ни под каким видом не обобщая преподавания.

Такая постановка вопроса имеет особую важность. Каждое общественное звание должно быть воспитано в строгих разграничениях, согласно назначению и труду.

Случайные гении всегда умели и сумеют проскочить в другие звания, но, ради этой редкой случайности, пропускать в чужие ряды бездарности, отнимая места от присущих этим рядам по рождению и занятию — совершенное безумие.

Вы сами знаете, чем всё это кончилось для гоев, допустивших эту вопиющую бессмыслицу.

Чтобы правящий крепко засел в сердцах и умах своих подданных, надо, во время его деятельности, преподавать всему народу в школах и на площадях об его значении и деяниях, о всех его благоначинаниях.

Мы уничтожим всякое свободное преподавание.

Учащиеся будут иметь право, вместе с родными, собираться, как в клуб, — в учебные заведения: во время этих собраний, по праздникам, преподаватели будут читать, якобы, свободные лекции о вопросах человеческих взаимоотношений, о законах примера, о репрессалиях, рождающихся от бессознательных отношений и, наконец, о философии новых теорий, ещё не явленных миру.

Эти теории мы возведём в догмат веры, как переходную ступень к нашей вере.

По окончании изложения нашей программы действий, в настоящем и будущем я вам прочту основания этих теорий.

Словом, зная из многовекового опыта, что люди живут и руководствуются идеями, что идеи эти всасываются людьми только, при помощи воспитания, даваемого с одинаковым успехом всем возрастам, конечно, только различными приёмами, мы поглотим и конфискуем в нашу пользу последние проблески независимости мысли, которую мы давно уже направляем на нужные нам предметы и идеи.

Система обуздания мысли — уже в действии, в так называемой, системе наглядного обучения, имеющей превратить гоев в немыслящих, послушных животных, ожидающих наглядности, чтобы сообразить её…

Во Франции один из лучших наших агентов, Буржуа, уже провозгласил новую программу наглядного воспитания.

Протокол № 17

Адвокатура создаёт людей холодных, жестоких, упорных, беспринципных, становящихся, во всех случаях, на безличную, чисто легальную почву.

Они приучились всё относить к выгоде защиты, а не к социальному благу её результатов. Они, обыкновенно, не отказываются ни от какой защиты, домогаются оправдания, во что бы то ни стало, придираясь к мелким загвоздкам юриспруденции: этим они деморализуют суд.

Поэтому, мы эту профессию поставим в узкие рамки, которые заключат её в сферу исполнительного чиновничества.

Адвокаты будут лишены, наравне с судьями, права общения с тяжущимися, получая дела только от суда, разбирая их по докладным запискам и документам, защищая своих клиентов, после допроса их на суде, по выяснившимся фактам.

Они будут получать гонорар, невзирая на качество защиты.

Это будут простые докладчики дел в пользу правосудия в перевес прокурору, который будет докладчиком в пользу обвинения: это сократит судебный доклад.

Таким образом, установится честная, беспристрастная защита, веденная не из интереса, а по убеждению.

Это, между прочим, устранит практикующиеся ныне подкупы товарищей, их соглашение дать выигрыш делу только того, кто платит…

Священничество гоев мы уже позаботились дискредитировать и этим разорить их миссию, которая ныне могла бы очень мешать. С каждым днём его влияние на народы падает.

Свобода совести провозглашена теперь всюду, следовательно, нас только годы отделяют от момента полного крушения христианской религии: с другими же религиями мы справимся ещё легче, но, об этом говорить преждевременно.

Мы поставим клерикализм и клерикалов в такие узкие рамки, чтобы их влияние пошло обратно своему прежнему движению.

Когда придёт время окончательно уничтожить папский двор, то палец от невидимой руки укажет народам в сторону этого двора.

Когда же народы бросятся туда, мы выступим, как бы, его защитниками, чтобы не допустить до сильных кровопусканий.

Этой диверсией мы проберёмся в самые его недра и уже не выйдем оттуда, пока не подточим всю силу этого места.

Царь Иудейский будет настоящим папою Вселенной, патриархом интернациональной церкви.

Но, пока мы перевоспитаем юношество в новых переходных верах, а затем и в нашей, мы не затронем открыто существующие церкви, а будем с ними бороться критикой, возбуждающей раскол…

Вообще же, наша современная пресса будет изобличать государственные дела, религии, неспособности гоев и всё это — в самых беспринципных выражениях, чтобы всячески унизить их, так, как это умеет делать только наше гениальное племя…

Наше царство будет апологией божка Вишну, в котором находится олицетворение его — в наших ста руках будет по пружине социальной машины.

Мы будем всё видеть без помощи официальной полиции, которая, в той форме её прав, которую мы ей выработали для гоев, мешает правительствам видеть.

При нашей программе, треть (Поразительное совпадение с третью ангелов, отпавших от Бога!... И при такой-то системе воображать, что возможна устойчивость грядущего царства! Это ли не безумие дьявола, возомнившего бороться с Богом?..) наших подданных будет наблюдать за остальными, из чувства долга, из принципа добровольной государственной службы.

Тогда не будет постыдно быть шпионом и доносчиком, а похвально, но необоснованные доносы будут жестоко наказуемы, чтобы не развелось злоупотребления этим правом.

Наши агенты будут из числа, как высшего, так и низшего общества, из среды веселящегося административного класса, издатели, типографы, книгопродавцы, приказчики, рабочие, кучера, лакеи и т.д.

Эта бесправная, не уполномоченная на какое-либо самоуправство, а следовательно, безвластная полиция будет только свидетельствовать и докладывать, а проверка её показаний и аресты будут зависеть от ответственной группы контролёров по делам полиции, самые же аресты будут производить жандармский корпус и городская полиция.

Не донёсший о виденном и слышанном, по вопросам политики, тоже будет привлекаться к ответственности за укрывательство, если будет доказано, что он в этом виновен.

Подобно тому, как ныне наши братья, под собственною ответственностью, обязаны доносить кагалу на своих отступников или замеченных в чём-либо, противном кагалу, так, в нашем всемирном царстве, будет обязательно для всех наших подданных соблюдать долг государственной службы в этом направлении.

Такая организация искоренит злоупотребления властью, силой, подкупом — всё то, что мы ввели нашими советами, теориями сверхчеловеческих прав в привычки гоев…

Но, как же нам иначе было бы и добиться увеличения причин к беспорядкам среди их администрации, как не этими путями?!

В числе же этих путей, один из важнейших — это агенты водворения порядка, поставленные в возможность в своей разрушительной деятельности проявлять и развивать свои дурные наклонности — своенравие, своевластие и, в первую голову, взяточничество.

Протокол № 18

Когда нам будет нужно усилить строгие меры охраны (страшнейший яд для престижа власти), мы устроим симуляцию беспорядков или проявление неудовольствий, выражаемых, при содействии хороших ораторов. К этим ораторам примкнут сочувствующие.

Это даст нам повод к обыскам и надзору со стороны наших слуг из числа гоевской полиции…

Так как большинство заговорщиков действуют из любви к искусству, говорения ради, то, до проявления, с их стороны, действий, мы их не будем тревожить, а лишь введём в их среду наблюдательные элементы…

Надо помнить, что престиж власти умаляется, если она обнаруживает часто заговоры против себя: в этом заключена презумпция признания бессилия, или, что ещё хуже, неправоты.

Вам известно, что мы разбили престиж Царствующих гоев частыми покушениями на их жизнь через своих агентов, слепых баранов нашего стада, которых легко несколькими либеральными фразами двинуть на преступления, лишь бы они имели политическую окраску.

Мы вынудим правителей признать своё бессилие в объявлении открытых мер охраны и этим погубим престиж власти.

Наш правитель будет охраняться только самой неприметной стражей, потому что мы не допустим и мысли, чтобы против него могла существовать такая крамола, с которой он не в силах бороться и вынужден от неё прятаться.

Если бы мы допустили эту мысль, как это делали и делают гои, то, тем самым, мы подписали бы приговор, если не ему самому, то его династии в недалёком будущем.

По строго соблюдаемой внешности, наш правитель будет пользоваться своею властью только для пользы народа, а отнюдь не для своих или династических выгод.

Поэтому, при соблюдении этого декорума, его власть будет уважаться и ограждаться самими подданными, её будут боготворить в сознании, что с ней связано благополучие каждого гражданина государства, ибо от неё будет зависеть порядок общественного строя…

Охранять Царя открыто, значит признать слабость организации Его силы.

Наш правитель будет всегда в народе окружён толпой, как бы, любопытных мужчин и женщин, которые займут первые ряды около него, по виду, случайно, а сдерживать будут ряды остальных, из уважения, якобы, к порядку.

Это посеет пример сдержанности в других.

Если в народе окажется проситель, старающийся подать прошение, пробиваясь через ряды, то первые ряды должны принять это прошение и на глазах просителя передать его правителю, чтобы все знали, что подаваемое доходит по назначению, что, следовательно, существует контроль самого правителя.

Ореол власти требует, для своего существования, чтобы народ мог сказать, «когда бы знал об этом Царь» или «Царь об этом узнает».

С учреждением официальной охраны, исчезает мифический престиж власти: при наличности известной смелости, каждый считает себя хозяином на ней, крамольник сознаёт свою силу и, при случае, караулит момент для покушения на власть…

Для гоев мы проповедовали иное, но зато, можем видеть пример, до чего их довели меры открытой охраны!...

У нас преступники будут арестованы при первом, более или менее, обоснованном подозрении: нельзя из боязни могущей произойти ошибки предоставлять возможность побега подозреваемым в политическом проступке или преступлении, к которым мы будем поистине беспощадными.

Если ещё можно, с известной натяжкой, допустить рассмотрение побудительных причин в простых преступлениях, то нет извинения для лиц, занимающихся вопросами, в которых никто, кроме правительства, ничего понять не может…

Да и не все правительства-то понимают истинную политику.

Протокол № 19

Если мы не допустим самостоятельного занятия политикой, то напротив, будем поощрять всякие доклады или петиции с предложениями на усмотрение правительства всяких проектов для улучшения народного быта: это нам откроет недостатки или же фантазии наших подданных, на которые мы будем отвечать или исполнением, или толковым опровержением, которое доказало бы близорукость рассуждающего неправильно.

Крамольничество есть, не что иное, как лай моськи на слона.

Для правительства, хорошо организованного не с полицейской, а с общественной стороны, моська лает на слона, не сознавая его силы и значения.

Стоит только на добром примере показать значение того или другого, как моськи перестанут лаять, а станут вилять хвостом, как только завидят слона.

Чтобы снять престиж доблести с политического преступления, мы посадим его на скамью подсудимых, наряду с воровством, убийством и всяким отвратительным и грязным преступлением.

Тогда общественное мнение сольёт, в своем представлении, этот разряд преступлений с позором всякого другого и заклеймит его одинаковым презрением.

Мы старались и, надеюсь, достигли того, что гои не постигли такого способа борьбы с крамолой.

Для этого, через прессу и в речах, косвенно, — в умно составленных учебниках истории, мы рекламировали мученичество, якобы принятое крамольниками на себя, за идею общего блага.

Эта реклама увеличила контингент либералов и поставила тысячи гоев в ряды нашего живого инвентаря.

Протокол № 20

Сегодня мы коснёмся финансовой программы, которую я отложил на конец своего доклада, как труднейший, завершительный и решительный пункт наших планов.

Приступая к ней, я напомню, что говорил вам раньше намёком, что итог наших действий разрешён вопросом цифр.

Когда мы воцаримся, наше самодержавное правительство будет избегать, ради принципа самосохранения, чувствительно обременять народные массы налогами, не забывая своей роли отца и покровителя.

Но, так как государственная организация стоит дорого, то, всё же, необходимо получить нужные для этого средства.

Поэтому, надобно выработать особенно тщательно вопрос равновесия в этом предмете.

Наше правление, в котором Царь будет иметь легальную фикцию принадлежности ему всего, что находится в его государстве (что легко перевести на дело), может прибегнуть к законному изъятию всяких сумм для урегулирования их обращения в государстве.

Из этого следует, что покрытие налогов лучше всего производить с прогрессивного налога на собственность.

Таким образом, подати будут уплачивать без стеснения или разорения в соразмерном % владения.

Богатые должны сознавать, что их обязанность предоставить часть своих излишков в общегосударственное пользование, так как государство им гарантирует безопасность владения остальным имуществом и право честной наживы, говорю — честной, ибо, контроль над имуществом устранит грабежи, на законном основании.

Эта социальная реформа должна идти сверху, ибо ей наступает время — она необходима, как залог мира.

Налог с бедняка есть семя революции и служит к ущербу для государства, теряющего крупное, в погоне за мелочью.

Независимо от этого, налог с капиталистов уменьшит рост богатства в частных руках, в которых мы ныне их стянули для противовеса правительственной силе гоев — государственным финансам.

Налог, увеличивающийся в процентном отношении к капиталу, даст много больший доход, чем нынешний поголовный или цензовый, который для нас теперь полезен только для возбуждения волнений или неудовольствий среди гоев.

Сила, на которую наш царь будет опираться, в равновесии гарантии мира, ради которых необходимо, чтобы капиталисты поступились долей своих доходов, ради безопасности действия государственной машины.

Государственные нужды должны оплачивать те, которым это не в тягость и с которых есть что взять.

Такая мера уничтожит ненависть бедняка к богачу, в котором он увидит нужную финансовую поддержку для государства, увидит в нём устроителя мира и благоденствия, так как он будет видеть, что им уплачиваются для их достижения нужные средства.

Чтобы интеллигентные плательщики не слишком горевали о новых платежах, им будут, в назначении этих платежей, давать подробные отчёты, за исключением, конечно, таких сумм, которые будут распределены на нужды трона и административных учреждений.

Царствующий не будет иметь своих имуществ, раз всё в государстве представляет собою его достояние, а то, одно противоречило бы другому: факт собственных средств уничтожил бы право собственности на всеобщее владение.

Родственники царствующего, кроме его наследников, которые тоже содержатся на средства государства, должны становиться в ряды государственных служащих или трудиться для того, чтобы получить право собственности: привилегия царской крови не должна служить для хищения казны.

Купля, получение денег или наследства будут оплачиваться марочным прогрессивным сбором.

Незаявленная этим сбором, непременно именная, передача собственности денежной или другой возложит на прежнего владельца платеж % налога за время от передачи этих сумм до обнаружения уклонения от заявления о передаче.

Передаточные расписки должны еженедельно представляться в местное казначейство с обозначением имени, фамилии и постоянного местожительства бывшего и нового владельца имущества.

Эта именная передача должна начинаться с определённой суммы, превышающей обыкновенные расходы о купле и продаже необходимого, которые будут оплачиваться лишь марочным сбором определённого % с единицы.

Рассчитайте-ка, во сколько раз такие налоги покроют доходы гоевских государств.

Фондовая касса государства должна будет содержать определённый комплект запасных сумм, а всё то, что будет собрано сверх этого комплекта, должно будет возвращаться в обращение.

На эти суммы будут устраиваться общественные работы. Инициатива таких работ, исходящая из государственных источников, крепко привяжет рабочий класс к государственным интересам и к царствующим.

Из этих же сумм часть будет выделена на премии изобретательности и производства.

Отнюдь не следует, сверх определённых и широко рассчитанных сумм, задерживать хотя бы единицу в государственных кассах, ибо деньги существуют для обращения, и всякий их застой губительно отзывается на ходе государственного механизма, для которого они служат смазывающим средством: застой смазки может остановить правильный ход этого механизма.

Замена части обменного знака процентными бумагами произвела именно такой застой. Последствия этого обстоятельства теперь уже достаточно заметны.

Отчётный двор тоже нами будет установлен, и в нём правитель, во всякое время, найдёт полный отчёт государственных приходов и расходов, за исключением текущего, ещё не составленного месячного отчёта и предыдущего, ещё не доставленного.

Единственное лицо, которому не будет интереса грабить государственные кассы, — это собственный их правитель. Вот почему, контроль устранит возможность утраты и растраты.

Отнимающее драгоценное время у правителя представительство в приёмах, ради этикета, будет устранено для того, чтобы правитель имел время для контроля и соображения.

Тогда его мощь не будет уже раздроблена на временщиков, окружающих для блеска и пышности престол и заинтересованных только в своих, а не в общегосударственных интересах.

Экономические кризисы были нами произведены для гоев не чем иным, как извлечением денег из обращения.

Громадные капиталы застаивались, извлекая деньги из государств, которые к ним же и были вынуждены обратиться за займами.

Эти займы отяготили финансы государства платежами % и закрепостили их названным капиталом…

Концентрация промышленности в руках капиталистов из рук кустарей, высосала все народны соки, а с ними и государственные…

Нынешний выпуск денег вообще не соответствует поголовной потребности, а потому, не может удовлетворить всем рабочим нуждам.

Выпуск денег должен согласоваться с приростом населения, причём, необходимо считать и детей, как их потребителей, со дня рождения.

Пересмотр выпуска есть существенный вопрос для всего мира.

Вы знаете, что золотая валюта была гибелью для принявших её государств, ибо она не могла удовлетворить потреблению денег, тем более, что мы изъяли золото из употребления сколько возможно.

У нас должна быть введена валюта стоимости рабочей силы, будь она бумажная или деревянная.

Мы произведём выпуск денег по нормальным потребностям каждого подданного, прибавляя его количество, с каждым родившимся человеком, убавляя его с каждым умершим.

Расчётами будет заведовать каждый департамент (французское административное деление), каждый округ.

Чтобы не было задержек в выдаче денег на государственные нужды, суммы и срок их выдачи будут определяться указом правителя: этим устранится протекторат министерства над одними учреждениями, в ущерб другим.

Бюджеты доходов и расходов будут вестись рядом, чтобы они не затемнялись вдали друг от друга.

Проектированные нами реформы гоевских финансовых учреждений и принципов мы облечём в такие формы, что они никого не встревожат.

Мы укажем на необходимость реформ, вследствие того беспорядочного сумбура, до которого дошли финансовые беспорядки у гоев.

Первый непорядок, укажем мы, состоит в том, что у них начинают с назначения простого бюджета, который растёт из года в год по следующей причине: этот бюджет дотягивают до половины года, затем, требуют поправочный бюджет, который растрачивают через три месяца, после чего, требуют дополнительный бюджет, и всё это заканчивается ликвидационным бюджетом.

А, так как бюджет следующего года назначается, согласно сумме общего подсчёта, то ежегодный отход от нормы простирается на 50% в год, отчего годовой бюджет утраивается через десять лет.

Благодаря таким приёмам, допущенным беспечностью гоевских государств, опустели их кассы.

Наступивший затем период займов добрал остатки и привёл все государства гоев к банкротству.

Вы отлично понимаете, что такое хозяйство, внушенное нами гоям, не может быть ведено нами.

Всякий заем доказывает государственную немощь и непонимание государственных прав.

Займы, как дамоклов меч висят над головой правителей, которые, вместо того, чтобы брать у своих подданных временным налогом, идут с протянутой рукой просить милостыню у наших банкиров.

Внешние займы суть пиявки, которых никак нельзя отнять от государственного тела, пока они сами не отпадут или государство само их не сбросит.

Но гоевские государства не отрывают их, а всё продолжают их присаживать к себе, так что они неизбежно должны погибнуть, истекая от добровольного кровопускания.

В сущности, что же иное представляет собой заем, да ещё внешний?!

Заем — это выпуск правительственных векселей, содержащих процентное обязательство, соразмерно сумме заёмного капитала.

Если заем оплачивается 5%, то, через двадцать лет, государство напрасно выплачивает процентную сумму, равную взятому займу; в сорок лет оно выплачивает двойную сумму, в шестьдесят — тройную, а долг остаётся всё таким же непокрытым долгом.

Из этого расчёта очевидно, что, при поголовной форме налога, государство черпает последние гроши бедняков-плательщиков податей, чтобы расплачиваться с иностранными богачами, у которых оно взяло деньги взаймы, вместо того, чтобы собрать те гроши на свои нужды без процентных приплат.

Пока займы были внутренние, гои только перемещали деньги из кармана бедняка в карманы богачей, но когда мы подкупили кого следовало, чтобы перевести займы на внешнюю почву, то все государственные богатства потекли в наши кассы и все гои стали нам платить дань подданства.

Если легкомысленность царствующих гоев, в отношении государственных дел и продажность министров или непонимание в финансовых вопросах других правящих лиц, заложили свои страны нашим кассам неоплатными долгами, то надо знать, сколько же это нам стоило труда и денег!...

Застой денег нами допущен не будет, а потому, не будет государственных % бумаг, кроме однопроцентной серии, чтобы платежи %% не отдавали государственной мощи на высасывание пиявкам.

Право выпуска процентных бумаг будет исключительно предоставлено промышленным компаниям, которым нетрудно будет оплачивать проценты с прибылей, которых государство не вырабатывает на занятые деньги, подобно этим компаниям, ибо оно занимает на траты, а не на операции.

Промышленные бумаги будут покупаться и правительством, которое, из нынешнего плательщика дани по займам, превратится в заимодавца из расчёта.

Такая мера прекратит застой денег, тунеядство и лень, которые нам были полезны у самостоятельных гоев, но нежелательны в нашем правлении.

Как ясно недомыслие чисто животных мозгов гоев, выразившееся в том, что, когда они брали взаймы у нас под платежи %%, они не думали, что, всё равно, те же деньги, да ещё с приплатой %%, им придётся черпать из своих же государственных карманов для расплаты с нами!

Что было не проще прямо взять нужные деньги у своих?!

Это же доказывает гениальность нашего избранного ума в том, что мы сумели им так представить дело займов, что они в них даже усмотрели для себя выгоду.

Наши расчёты, которые мы представим, когда придёт время, под освещением вековых опытов, проделанных нами над гоевскими государствами, будут отличаться ясностью и определённостью и воочию покажут всем пользу наших нововведений.

Они положат конец тем злоупотреблениям, благодаря которым, мы владели гоями, но которые не могут быть допущены в нашем царстве.

Мы так обставим расчётную систему, что ни правитель, ни мельчайший чиновник не будет в состоянии вывести малейшей суммы незаметно от её назначения или направить её по другому направлению, кроме того, которое будет значиться в раз определённом плане действий.

Без определённого же плана, управлять нельзя.

Шествуя по определённой дороге и с неопределённым запасом, погибают в пути герои-богатыри.

Гоевские правители, которых мы когда-то посоветовали отвлечь от государственных занятий представительными приёмами, этикетами, увеселениями, были лишь ширмами нашего правления.

Отчёты временщиков, их заменяющих на поприще дел, составлялись для них нашими агентами и каждый раз удовлетворяли недальновидные умы обещаниями, что, в будущем, предвидятся сбережения и улучшения…

С чего сбережения?.. — могли спросить и не спросили читающие наши отчёты и проекты…

Вы знаете, до чего довела их такая беспечность, до какого финансового расстройства они дошли, несмотря на удивительное трудолюбие их народов…

Протокол № 21

К доложенному Вам на прошлом собрании, прибавлю ещё подробное объяснение о внутренних займах.

О внешних же я говорить более не буду, потому что они нас питали национальными деньгами гоев, для нашего же государства, не будет иностранцев, т.е. чего-либо внешнего.

Мы пользовались продажностью администраторов и нерадивостью правителей, чтобы получать двойные, тройные и большие суммы, ссужая гоевским правительствам вовсе ненужные государствам деньги.

Кто же бы мог делать то же, по отношению к нам?..

Поэтому, буду излагать подробности только одних внутренних займов.

Объявляя о заключении такого займа, государства открывают подписку на свои векселя, то есть, на процентные бумаги.

Для того чтобы они были доступны для всех, им назначают цену от ста до тысяч; при этом, делается скидка для первых подписчиков.

На другой день, искусственно поднимается цена на них, якобы потому, что все бросаются их покупать.

Через несколько дней, кассы казначейства, будто бы, переполнены, и денег девать некуда (зачем же их брать?).

Подписка, якобы, превышает во много раз выпуск займа: в этом весь эффект — вот-де какое доверие к векселям правительства.

Но, когда комедия сыграна, то возникает факт образовавшегося пассива, и притом, весьма тяжёлого.

Для уплаты процентов, приходится прибегать к новым займам, не поглощающим, а лишь увеличивающим капитальный долг.

Когда же кредит истощён, приходится новыми налогами покрывать не заем, а только все % по нём.

Эти налоги — пассив, употребляемый для покрытия пассива…

Далее, наступает время конверсий, но они уменьшают платёж процентов, а не покрывают долгов, кроме того, они не могут быть сделаны, без согласия заимодавцев: при объявлении о конверсии, предлагается возврат денег тем, кто не согласен конвертировать свои бумаги.

Если бы все выразили своё несогласие и потребовали свои деньги назад, то правительства были бы пойманы на собственную удочку и оказались не в состоянии уплатить предложенные деньги.

По счастью, не сведующие в финансовых делах подданные гоевских правительств, всегда предпочитали потери на курсе и уменьшение % риска новых помещений денег, чем и дали этим правительствам сбросить с себя не раз пассив в несколько миллионов.

Теперь, при внешних долгах, таких штук выкинуть гои уже не могут, зная, что мы потребуем все деньги назад.

Таким образом, признанное банкротство лучше всего докажет странам отсутствие связи между интересами народов и их правлений.

Обращаю ваше сугубое внимание на это обстоятельство и на следующее: ныне все внутренние займы консолидированы, так называемыми, летучими долгами, то есть, такими, сроки уплаты которых более или менее близки.

Долги эти состоят из денег, положенных в сберегательные и запасные кассы.

Находясь долгое время в распоряжении правительства, эти фонды улетучиваются для уплаты процентов по заграничным займам, а вместо них, положены на разную сумму вклады ренты.

Вот эти-то последние и покрывают все прорехи в государственных кассах гоев.

Когда мы взойдём на престол мира, то все подобные финансовые извороты, как не соответствующие нашим интересам, будут уничтожены бесследно, как будут уничтожены и все фондовые биржи, так как, мы не допустим колебать престиж нашей власти колебанием цен на наши ценности, которые мы объявим законом в цене полной их стоимости, без возможности их понижения или повышения.

(Повышение даёт повод к понижению, с чего мы и начали в отношении к ценностям гоев).

Мы заменим биржи традиционными казёнными кредитными учреждениями, назначение которых будет состоять в таксировании промышленных ценностей, согласно правительственным соображениям.

Эти учреждения будут в состоянии выбросить на рынок на пятьсот миллионов промышленных бумаг в один день или скупить на столько же.

Таким образом, все промышленные предприятия станут в зависимость от нас.

Вы можете себе представить, какую мощь мы составим себе через это!...

Протокол № 22

Во всём, что мною, до сих пор, доложено вам, я старался тщательно обрисовать тайну происходящего — бывшего и текущего, стремящегося в поток великих, грядущих, уже в близком будущем, событий, тайну законов наших отношений к гоям и финансовых операций.

На эту тему мне остаётся ещё немного добавить.

В наших руках — величайшая современная сила — золото: в два дня мы можем его достать из наших хранилищ в каком угодно количестве.

Неужели нам ещё доказывать, что наше правление предназначено от Бога?!

Неужели таким богатством мы не докажем, что то зло, которое столько веков мы вынуждены были творить, в конце концов, послужило к истинному благу (вот оно — смешение понятий добра и зла) — приведению всего к порядку?!

Хотя и через некоторое насилие, но он, всё же, будет установлен.

Мы сумеем доказать, что мы — благодетели, вернувшие растерзанной земле истинное добро и свободу личности, которой мы дадим пользоваться покоем, миром, достоинством отношений, при условии, конечно, соблюдения установленных нами законов.

Мы выясним, при этом, что свобода не состоит в распущенности и в праве на разнузданность, как равно, достоинство и сила человека не состоят в праве каждому провозглашать разрушительные принципы, вроде свободы совести, равенства и им подобным, что свобода личности отнюдь не состоит в праве волновать себя или других, безобразничая ораторством в беспорядочных скопищах, а что истинная свобода состоит в неприкосновенности личности, честно и точно соблюдающей все законы общежития, что человеческое достоинство заключено в сознании своих прав и в месте бесправия, а не в одном только фантазировании на тему своего «я».

Наша власть будет славною, потому, что она будет могущественна, будет править и руководить, а не плестись за лидерами и ораторами, выкрикивающими безумные слова, которые они называют великими принципами и которые — не что иное, говоря по совести, как утопия…

Наша власть будет вершителем порядка, в котором и заключается всё счастье людей.

Ореол этой власти — внушить мистическое поклонение ей и благоговение перед ней народов.

Истинная сила не поступается никаким правом, даже Божественным: никто не смеет приступить к ней, чтобы отнять у неё хотя бы пядь её мощи.

Протокол № 23

Чтобы народы привыкли к послушанию, надо их приучить к скромности, а потому, сократить промышленное производство предметов роскоши.

Этим мы улучшим нравы, деморализованные соревнованием на почве роскоши.

Мы восстановим кустарное производство, которое подорвёт частные капиталы фабрикантов.

Это необходимо ещё и потому, что крупные фабриканты часто двигают, хотя и не всегда сознательно, мыслями масс против правительства.

Народ-кустарь не знает безработицы, а это его связывает с существующим порядком, а следовательно, и с крепостью власти.

Безработица — самая опасная вещь для правительства.

Для нас, её роль будет сыграна, как только власть перейдёт в наши руки.

Пьянство будет тоже запрещено законом и наказуемо, как преступление против человечности людей, превращающихся в животных, под влиянием алкоголя.

Подданные, повторяю ещё раз, слепо повинуются только сильной, вполне независимой от них руке, в которой они чувствуют меч на защиту и поддержку против ударов социальных бичей…

На что им нужна ангельская душа в царстве?

Им надо видеть в нём олицетворение силы и мощи.

Владыка, который сменит ныне существующие правления, влачащие своё существование среди деморализованных нами обществ, отрекающихся даже от Божеской власти, из среды которых выступает со всех сторон огонь анархии, прежде всего, должен приступить к заливанию этого всепожирающего пламени.

Поэтому, он обязан убить такие общества, хотя бы залить их собственною кровью, чтобы вновь их воскресить, в лице правильно организованного войска, борющегося сознательно со всякой заразой, могущей изъязвить государственное тело.

Этот избранник Божий назначен свыше, чтобы сломить безумные силы, движимые инстинктом, а не разумом, животностью, а не человечностью.

Эти силы теперь торжествуют в проявлениях грабительства и всякого насилия под личиною принципов свободы и прав.

Они разрушили все социальные порядки, чтобы на них воздвигнуть трон царя Иудейского, но их роль будет сыграна в момент воцарения его.

Тогда их надо будет смести с его пути, на котором не должно лежать ни сучка, ни задоринки.

Тогда-то нам можно будет сказать народам: благодарите Бога и преклонитесь перед носящим на лице своём печать предопределения людей, к которому Сам Бог вёл его звезду, чтобы никто иной, кроме него, не мог освободить вас от всех вышеуказанных сил и зол.

Протокол № 24

Теперь, перейду к способу укрепления династических корней царя Давида до последних слоёв земли…

Это укрепление будет заключаться, прежде всего, в том, в чём, до сего дня, заключалась сила сохранения за нашими мудрецами ведения всех мировых дел, направления воспитания мысли всего человечества…

Несколько членов от семени Давидова будут готовить царей и их наследников, выбирая не по наследственному праву, а по выдающимся способностям, посвящая их в сокровенные тайны политики в планы управления с тем, однако, чтобы никто не ведал этих тайн.

Цель такого образа действия — та, чтобы все знали, что правление не может быть поручено непосвящённым в тайны его искусства.

Только этим лицам будет преподано практическое применение названных планов, через сравнение многовековых опытов, все наблюдения над политико-экономическими ходами и социальными науками — весь, словом, дух законов, непоколебимо установленных самою природой для урегулирования человеческих отношений.

Прямые наследники часто будут устраняемы от восшествия на престол, если в учебное время выкажут легкомыслие, мягкость и другие свойства — губители власти, которые делают неспособными к управлению, а сами по себе — вредны для царского назначения.

Только безусловно способные к твёрдому, хотя бы и до жёсткости, неукоснительному правлению, получат его бразды от наших мудрецов.

В случае заболевания упадком воли или иным видом неспособности, цари должны будут, по закону, передавать бразды правления в новые способные руки…

Царские планы действий текущего момента, а тем более, будущего, будут неведомы даже тем, которых назовут ближними советниками.

Только царь да посвятившие его трое, будут знать грядущее.

В лице царя, владеющего, с непоколебимой волей, собой и человечеством, все узрят, как бы, судьбу с её неведомыми путями.

Никто не будет ведать, чего царь желает достигнуть своими распоряжениями, а потому, никто и не посмеет стать поперёк неведомого пути…

Понятно, нужно, чтобы умственный резервуар царей соответствовал вмещаемому в нём плану управления.

Вот почему он будет всходить на престол не иначе, как по испытании своего ума названными мудрецами.

Чтобы народ знал и любил своего царя, необходимо, чтобы он беседовал на площадях со своим народом.

Это производит нужное скрепление двух сил, ныне отделённых нами террором друг от друга.

Этот террор был нам необходим, до времени, для того, чтобы в отдельности обе эти силы подпали под наше влияние.

Царь Иудейский не должен находиться под властью своих страстей, особенно же — сладострастия: ни одной стороной своего характера он не должен давать животным инстинктам власти над своим умом.

Сладострастие хуже всего расстраивает умственные способности и ясность взглядов, отвлекая мысли на худшую и наиболее животную сторону человеческой деятельности.

Опора человечества, в лице всемирного владыки от святого семени Давида, должна приносить в жертву своему народу все личные влечения.

Владыка наш должен быть примерно безупречен.

Необходимые разъяснения

«Протоколы» подписаны Сионскими представителями 33-й (высшей) степени посвящения.

Эти «Протоколы» тайно извлечены из целой книги протоколов, как мы теперь знаем, 1-го Сионистского конгресса, бывшего в Базеле в августе 1897-го года.

В еврейском ежемесячном журнале «Еврейская Жизнь», издававшимся на русском языке и посвященном целям сионизма, в Августовском номере 1904-го года (год смерти Герцля), была помещена статья Л. Паперина «Теодор Грецль». Приводим из этой статьи, в дополнение к вышесказанному, выдержки, проливающие некоторый свет в кромешную тьму «глубин сатанинских» еврейской конспиративности и в свидетельство прикосновенности к ним и к «Протоколам» Герцля. Вот что, между прочим, находим в статье этой:

«К высшим доблестям его (Герцля) надо отнести умение хранить молчание (в ответ на нападки), зная свою правду. Это и отметил вполне верно д-р Членов, закрывая последнее заседание недавнего малого конгресса. В речи, произнесенной в клубе Маккавеев после V-ro конгресса, Герцль, между прочим, сказал, что правду его будет знать только потомство; «но меня уже тогда не будет среди вас», прибавил он. И хотя его уже нет среди нас, еще не наступило время снять покров с некоторых вещей».

«Мы перейдем теперь к беглому перечню фактических проявлений дипломатической деятельности Герцля.

В данный момент мы уже можем сказать, что Герцль успел завязать сношения со всеми более или менее влиятельными в судьбах еврейского вопроса политическими деятелями. С невероятной подвижностью он объезжал многих деятелей, разбросанных в различных странах. Joc Levy в «Altneuband», который со сказачной быстротой объезжает разные страны по делам Нового Общества, так и списан Герцлем с самого себя.

Еще в 1896-м году, — сообщает та же «Еврейская Жизнь», — он завязал некоторые дипломатические связи: указание мы нашли в его Лондонской речи 7 Июля 1896 года. Содержание переговоров этого времени, как и вообще другие подробности их, нам совершенно неизвестны. Достоверно, что в Июле того же года он предпринял поездку в Константинополь, где имел обстоятельный обмен мнений с великим визирем. Эта поездка убедила его в возможности найти «почву для соглашения». Герцлю пришлось выполнить массу подготовительных работ, прежде чем получил возможность изложить свой план лично султану в официальной аудиенции. Почти пять лет ушло на эту подготовительную работу. К этой последней относится и аудиенция, данная императором Вильгельмом сионской депутации в Палестине. Немалого труда и находчивости стоила Герцлю эта аудиенция. Едва лишь заговорили в печати о предстоящей поездке германского императора в Св. Землю, как Герцль пустил в ход разные пружины для того, чтобы использовать это в пользу сионизма. Уже с Марта того года «Die Welt» печатала целый ряд статей, имевших целью объяснить известным политическим кругам, каким образом можно было бы связать поездку императора с делом сионизма. В течение полугода Герцль был неустанно озабочен мыслью о приобретении симпатий «гениальнейшего» монарха. Вся эта работа велась в строжайшей тайне. При внимательном чтении можно заметить, что во второй Конгрессной речи (Август 1898 г.) Герцль, очевидно, под влиянием занимавшей его мысли о содействии Вильгельма II-ro, обосновывает необходимость привлечения «не-еврейских симпатий». Еще более яркое доказательство значения, которое Герцль придавал симпатиям имп. Вильгельма, мы находим в речи, произнесенной в Лондоне на массовом митинге в начале Октября 1898-го года, т.е. тотчас после II-ro конгресса. В этой речи он, между прочим, сказал: «Я не хочу рисовать вам картины возвращения в Землю отцов: оно ведь скоро начнется. Я могу вас в том уверить: мы уже недалеки от этого момента. Я отлично знаю, что говорю. Никогда еще я не говорил так определенно. Сегодня я вам заявляю: я не считаю уже очень отдаленным от нас то время, когда еврейский народ двинется...». Мы уже знаем, что эти слова вызвали интерпеляцию Моцкина на Третьем конгрессе. Оптимизм Лондонской речи объясняется выяснившимся уже к тому времени вопросом о принятии сионистской депутации германским императором. Герцль желал, чтобы прием имел место непременно на палестинской почве. В сопровождении нескольких ближайших сотрудников Герцль отправился в Константинополь в середине Октября. Там Герцль имел часовое свидание с имп. Вильгельмом в отведенном ему султаном дворце. Вскоре затем состоялось и свидание в Иерусалиме. Мы не пишем здесь истории сионизма и потому не можем говорить в этом очерке о значений этих обоих свиданий. Одно мы должны здесь отметить, что во всем этом деле Герцль проявил свои блестящие дипломатические способности, свое необыкновенное умение производить впечатление на собеседников и, в особенности, свою железную силу воли, для которой не было ничего непреодолимого. Один из участников аудиенции рассказывает, что константинопольское свидание с имп. Вильгельмом произвело на Герцля такое сильное впечатление, что в течение часа он не мог скрыть своего волнения: в его голове уже кружились новые планы, как результат этого удавшегося шага. На палестинских жителей пребывание Герцля произвело столь чарующее действие, что с этого момента о нем все колонисты заговорили, как о ниспосланном избавителе. Проездом из «Микве-Израиль», император заметил Герцля в толпе, подъехал к нему и дружески поздоровался. Впечатление, произведенное этим моментом на очевидцев этой сцены, не поддается выражению. Б. Гольдберг, недавно посетивший Палестину, пишет: «Едва можно себе представить, например, — пишет он, — как трогательно рассказывают колонисты Реховот о кратком пребывании Герцля в этой колонии. Колонисты воздвигли триумфальную арку, и весь путь от арки до дома, где Герцль остановился, был усыпан цветами. С обеих сторон улицы стояли колонисты и рабочие стройными шеренгами, стар и млад; ни один ребенок не остался дома. Все жаждали видеть его, величайшего вождя еврейского народа. А Герцль? Когда он увидел колонистов, он заплакал, он проливал слезы радости при виде кучки евреев, ведущих свободную жизнь на родной почве»... Из соображений опять-таки дипломатического свойства, Герцль тотчас же после аудиенции, состоявшейся в Иерусалиме в императорском шатре, покинул Палестину.

Об этом дипломатическом шаге Герцль возвестил на 3-м конгрессе в преисполненных надеждой выражениях. Мы напомним здесь только следующие слова: «Уже самый факт, что гениальный император обратил внимание на нашу национальную идею, был бы достаточен, чтобы внушить нам некоторую уверенность в себя (sic!). Незначительные движения незаметны с такой высоты. Но это нечто большее, чем простое принятие к сведению. Не какая-либо еврейская депутация, не члены какого-либо “практического” колонизационного общества, а представительство сионистского А. С. было принято. Основы и цели нашего движения были заранее точно известны. Его Величество Германский Император, в достопамятнейший для всего еврейства день, уверил нас в своем благосклонном внимании...

Дипломатическая работа поглощала значительную часть усилий Герцля. В течение восьми лет он совершил несчетное число дипломатических поездок. Мы знаем сравнительно меньшую их часть и знаем чрезвычайно неполно, потому что по сей день их еще окутывает строгая тайна. Герцлю часто делали упреки противоположного характера. Так и относительно его дипломатии. Одни горько жаловались, что он скрывается даже от близких сотрудников, другие ему ставили в укор... крикливость. От русских сионистов, в особенности, ему приходилось неоднократно слышать упреки за излишнюю таинственность. На этой почве произошло немало недоразумений, сильно огорчавших Герцля.

Положение Герцля, как дипломата сионистского движения, было чрезвычайно тяжелое. Он неимоверно страдал от невозможности (по высшим соображениям) посвящать всех окружавших в ход дела. Ему это ставили в упрек; эти упреки причиняли излишние и незаслуженные страдания. Напомним здесь один из характерных инцидентов этого рода. Кто не помнит пресловутого циркуляра №18, разосланного в Июле 1901-го года заведующим «почтового бюро». Этот циркуляр вызвал интересную переписку между К. Бернштейном и Герцлем. В одном из этих писем Герцль выразился так: «Вы же поймете, что при огромной работе, выпадающей на долю Венского А. С. и, в частности, на мою долю, при обширной переписке, которую мне приходится вести, не всегда возможно отдавать отчет о каждом предпринятом шаге... Особенно было бы нецелесообразно сообщать по почте о всех дипломатических подробностях. Это просто неосуществимо и могло бы причинить величайший вред».

Тот же вопрос был затронут Герцлем в качестве президента Венского А. С. в нескольких циркулярах, где, между прочим, заключалась жалоба, что некоторые конфиденциальные сообщения, невзирая на предупреждение, не были сохранены в тайне и получили нежелательное распространение.

По нашему глубокому убеждению, эти «некоторые конфиденциальные сообщения» и были не что иное как то, что теперь стало известно под именем «Сионских Протоколов».

С другой стороны, Герцль не был свободен и от упрека... в болтливости. Приведем здесь самый разительный факт. На 3-м конгрессе Моцкин интерпеллировал Герцля по поводу одной его Лондонской речи, в которой заключались выражения, способные возбудить слишком радужные и преждевременные надежды в еврейской массе. Эта речь сказана была под свежим впечатлением отрадных известий, полученных к тому времени Герцлем об отношении германского императора к сионизму. Ответ, данный Герцлем Моцкину на его упрек крайне интересен, так как рисует любопытную черту характера, да он так мало известен в России, что его полезно здесь привести.

Вот что отвечал на эту «интерпелляцию» Герцль:

«Г. Моцкин высказал здесь еще одну жалобу. Поводом служит одно место моей Лондонской речи, которое произвело на него впечатление, что я — многообещающей талант. Бывают моменты, когда узнаешь новый факт, обстоятельство, событие, о котором еще невозможно сообщить, именно, из осторожности, именно потому, что не желаешь воспламенять энтузиазм, и хочешь держать движение в рамках осмотрительности и постоянного преуспеяния. Вы найдете вполне понятным, если не в политическом, то в человеческом смысле, что можно находиться под непосредственным впечатлением такого нового факта, как оно и было тогда со мною... Некоторые из находящихся здесь знают, о чем я говорю... Если в такой момент и вырываются такие слова: “Я никогда еще вам не говорил так определенно, как сейчас, что я верю в осуществление наших планов и даже в такое время, которого (sic!) еще доживут люди моих лет”, — то это уже не такое беспочвенное обещание и не грозит вызвать такой вредный энтузиазм, как утверждает г. Моцкин. Слова, сказанные мною в Лондоне, к счастью, пали на плодородную почву и немножко подогрели усердие наших друзей, которые не держались бы, пожалуй, долго на должной высоте, благодаря одним только речам, одним только математическим выкладкам. Не знаю, согрешил ли я таким образом против движения, против разумности нашей агитации»...

«Личность Герцля, физическая и духовная, производила всегда такое сильное впечатление и даже обаяние, что в его лице наш народ являлся к сильным міра в идеально-достойной форме. Один из высокопоставленных политических деятелей, который вряд ли принадлежал к числу друзей и почитателей еврейского народа, сказал после свидания с Герцлем: «Это первый еврей, которого я вижу не сгибающим спины»...

Больше же всего осуждали его дипломатические сношения с султаном. Герцля это раздражало, особенно когда ему попадались многочисленные заметки и крикливые статейки, писанные по этому поводу. Однажды, прочтя такого рода писание, он сказал: «Меня обвиняют, что я унижаюсь перед султаном. Они не знают, что когда я являюсь к нему, я стою перед ним, высоко подняв голову, и он меня боится. Я сгибаю голову только когда я являюсь к своему собственному народу, ибо я его боюсь».

Газеты отмечали в некрологах, что в своих дипломатических сношениях он вел переговоры, как «Puissanse а puissanse». Люди, стоящие близко к делу, могли бы подтвердить, что это вернее, чем самое смелое воображение может рисовать»...

Такова выдержка из журнальной еврейской статьи еврейского журнала о вожде не только сионистского движения, но и всего еврейского народа. Утверждать на ее основании, что Герцль был творцом того, что ныне получило такое широкое распространение и всемирную известность под названием «Протоколов Сионских мудрецов», конечно, с положительностью нельзя, но и отвергать невозможно. Время возникновения сионистских конгрессов, душою и творцом которых был Герцль, совпадает с временем получения нами «Протоколов». Представляют ли они собою извлечения из общего собрания протоколов сионистских конгрессов? На наш взгляд и убеждение, — так. А если так, то кто же мог быть иной, кроме Герцля, тот «власть имеющий», кто с таким авторитетом и силой мог на этих конгрессах излагать план и ход «Символического Змия», как не тот же «Рош-голута», «эшмалотарх» и «нази», «князь изгнания», Теодор Герцль? Пусть читатель решит этот вопрос сам.

После Герцля, в качестве литературного наследства, остались две небольшие брошюры: одна озаглавлена «Judenestaat» — трактат о возникновении еврейского государства в Палестине в качестве правоохраняемого убежища для «гонимого племени», во время написания которого, по свидетельству самого Герцля, он, якобы, чувствовал над собою реяние «крыльев большого орла», и другая под заглавием «Altneuband», род романа на ту же тему, в котором под именем Jos Levy Герцль изобразил самого себя. Вот, в этой последней есть место, не лишенное предостерегающего значения для христиан нашего времени. Привожу выдержку из него дословно: «Когда глядишь вниз с высоты Масличной горы, уже видишь пред собою будущую картину города. Весь старый священный Иерусалим должен быть очищен от будничной суеты. Все эти нечистоплотные шумливые торговцы должны быть удалены из этих стен, священных для людей всех исповеданий. Убогие жилища и дешевые дома должны быть построены в окрестностях города. Рынки должны быть перенесены из старого города в более подходящие места. Очищенный подобным образом старый город остался бы для благотворительных и религиозных учреждений всех исповеданий, которые мирно уживались бы друг около друга. Весь старый город мало-помалу мог бы быть восстановлен в старом стиле, но при более здоровых условиях, и весь он превратился бы в драгоценность, которая могла бы сравняться с богатством и изяществом современных самых изящных городов. Все это там, на месте, становится ясно, как свет солнца... Для святых мест христиан можно было бы установить экстерриториализацию на почве международного права. Мы составляли бы своего рода политическую стражу вокруг святых мест и гарантировали бы своим существованием исполнение этой обязанности. Этот почетный караул был бы великим символом решения еврейского вопроса по прошествии 18-ти столь мучительных для нас веков». (Стр. 32, 33).

Слова эти обращены в сторону современных Пилатов — в сторону власть имущих представителей теплохладного христианства. Сколько в них лукавого и насмешливо-злого лицемерия в ожидании Пилатова ответа: «Имате кустодию, идите, утвердите, якоже весте. Они же, шедше, утвердиша гроб, знаменавше камень с кустодиею» (Мф. XXVII, 65-66).

Гроб христианства под еврейской стражей! Это ли не «великий» был бы символ для евреев?! Но... «воззрят нань, Егоже прободоша»: тому порукой Сам Воскресший Господь и «18 мучительных веков для евреев».

Сион всегда завоевывал себе места и влияние через свой рабочий скот с человеческими лицами, как называет Талмуд все нееврейское человечество.

По данным тайного еврейского сионизма, Соломоном и другими иудейскими мудрецами еще за 929 лет до Рождества Христова был измышлен в теории политический план мирного завоевания для Сиона вселенной. По мере развития исторических событий план этот был разрабатываем и пополняем посвященными в это дело последователями.

Эти мудрецы решили мирно завоевать мір для Сиона хитростью Символического Змия, главу которого должно было составлять посвященное в планы мудрецов правительство евреев (всегда замаскированное даже от своего народа), а туловище — народ иудейский. Проникая в недра встречаемых ими на пути государств, Змий этот подтачивал и пожирал (свергая их) все государственные, нееврейские, силы по мере их роста. Это же должен он делать и в будущем при точном следовании предначертаниям плана, до тех пор пока цикл пройденного им пути не сомкнется возвратом главы его на Сион и пока, таким образом, Змий не заключит, не сосредоточит в сфере своего круга всей Европы, а через нее и остальной мір, пользуясь всеми силами — завоеванием и экономическим путем, чтобы подчинить своему влиянию, влиянию своего цикла и остальные континенты. Возврат главы Змия в Сион мог совершиться только по сглаженным равнинам государственной мощи всех европейских стран, то есть через экономическое расстройство и разорение, всюду вносимое Сионом, через духовный упадок и нравственное растление, главным образом с помощью еврейских женщин, под маскою француженок, итальянок, испанок — лучших вносительниц распутства в нравы руководителей народов. Женщины в руках Сиона служат приманкой для тех, которые, благодаря им, всегда нуждаются в деньгах, а потому торгуют совестью, чтобы добыть денег во что бы то ни стало... Деньги же эти, собственно говоря, только ссужаются им, ибо быстро возвращаются в руки подкупающего Сиона через тех же женщин, а между тем рабы Сиону приобретены.

Естественно, что для успеха предприятия надо было, чтобы ни государства, ни отдельные личности не подозревали, какую роль они играли в руках Сиона. Поэтому Сионские правители учредили из своей среды якобы религиозную касту, ревнивую блюстительницу чистоты Моисеевых законов и талмудистских предписаний, и все поверили, что маска Моисеевых законов есть истинное самоуправление евреев; никто не стал присматриваться к деятельности этого самоуправления, тем более что глаза были отведены на золото, доставляемое кастой, которой и была предоставлена полная свобода действий в ее политико-экономических интригах.

По графическому изображению шествия Символического Змия, первый его этап в Европе был в 429-м году до Рождества Христова в Греции, где во времена Перикла он начал подтачивать величие и мощь этой страны.

Второй этап был в Риме, во времена Августа, незадолго до Рождества Христова.

Третий — в Мадриде, во времена Карла V, в 1502-м году по Рождестве Христовом.

Четвертый — в Париже в 1700-м году, во времена Людовика XIV.

Пятый — в Лондоне с 1814-го года, после падения Наполеона I.

Шестой — в Берлине с 1781-го года, после Франко-Прусской войны.

Седьмой — в Петербурге, над которым теперь нарисована глава Змия под датой 1881-й год.

Все пройденные Змием государства, не исключая Германии с видимой ее мощью, действительно, подточены в своем основании конституционным либерализмом и экономическим расстройством. В экономическом отношении пощажены Англия и Германия, но только до времени пока не совершится бесповоротного завоевания России, на которую устремлены все усилия.

Далее глава Змия еще не двинулась, но на рисунке стрелками показан путь на Москву, Киев, Одессу.

Нам теперь хорошо известно, в какие гнезда воинствующего еврейства обратились эти города.

Константинополь причислен к восьмому и последнему этапу до Иерусалима.

Немного уже осталось проползти Змию до сомкнутия рокового цикла через сомкнутие головы с хвостом.

Чтобы указанное проползание совершилось беспрепятственно, были проведены следующие меры для воспитания и образования рабочих этого трудного дела с целью получить чистую работу: прежде всего была подстроена обособленность еврейского племени, дабы никто не проник в его среду и не открыл тайны его деяний. Ему было возвещено пророчески, что оно избрано из среды людей Самим Богом, чтобы владеть Землей — безраздельным Сионским царством. Ему внушено было, что только евреи — сыны Божии и одни они достойны названия человека, остальные же люди созданы Богом только как рабочий скот и рабы евреев (человеческие же лица им даны только для того, чтобы евреям было не противно принимать от них услуги), роль же евреев заключена в завоевании Сиону престола над всем міром (см. Sanh 91, 21, 1051).

Евреям было внушено, что они высшие существа, что поэтому они не могут сливаться со скотскими племенами других народов.

Принципы этих мер, при посредстве воспитания в тайных и явных школах и в иудейских семьях, внушили евреям самовозвеличение над остальными людьми — самообоготворение по праву сынов Божиих (см. Jihal 67; Sanh 58, 2).

Обособленности Сионского народа служила кагальная система, вынуждавшая каждого еврея поддерживать соотечественника, независимо от той поддержки, которую они все получают от местного самоуправления Сиона, носящего различные названия — кагала, консистории, комитета по еврейским делам, канцелярии по сборам податей и пр., прикрывавшими и прикрывающими Сионскую администрацию от взоров других Правительств, всегда усердно охраняющих почему-то Сионское самоуправление, якобы религиозное.

Вышеприведенные многовековые внушения повлияли и на принципы еврейской материальной жизни. Читая Хопаим § 14, с. 1; Эбен-гаезар § 44, с. 81/1; XXXVI Ебамот 98, XXV Кетубат, 3 б., XXXIV Санндрин, 74 в.; XXX Кдышин, 68-а, созданные для возвеличения Сиона, мы видим, что евреи с нами обращались и обращаются, действительно, как со скотами. Собственность и даже жизнь народов они считают своим достоянием и расправляются с ними по своему усмотрению, когда, конечно, это можно сделать безнаказанно. Администрация же их санкционирует это отпущением всех злодейств, содеянных евреями против неевреев в день Иом Кипура — Еврейского нового года, давая вместе с тем разрешение на таковые же деяния и в наступающем году.

Помимо всего сказанного, желая возбудить непримиримость и ненависть своего народа против остальных людей, Сионская администрация по временам выдавала некоторые правила Талмуда гоям, чем возбуждала антисемитизм. антисемитизм служил Сиону еще и тем, что, кроме ненависти в сердцах евреев, он создавал чувство жалости в сердцах нужных отдельных лиц к якобы несправедливо гонимому племени. И это последнее чувство многих затянуло в число служащих Сиону.

Гоняя и застращивая еврейский плебс (глава Сиона еще никогда не пострадал от этого ни в своих законах, ни в своей административной целости), антисемитизм удерживал этот плебс в беспрекословном повиновении у своих пастырей, потому что они всегда вовремя успешно умели защитить свой народ, да и немудрено, так как сами пастыри эти науськивали гончих собак (гоев-христиан), которые отлично загоняли им стадо и делали его послушным слепым исполнителем предписаний пастырей, направленных к созданию Всемирного союза Сиона, ныне уже начавшего сбрасывать с себя маску — он, по его мнению, уже достиг положения сверхправительства, двигающего незаметно для всех неевреев по своему усмотрению канцеляриями всего міра.

Конечно, главное завоевательное средство в руках Сиона всегда полагалось в золоте, а для сего надо было не только его добыть, но и увеличить его ценность.

Вздорожанию золота послужила золотая валюта, а переходу его в сионские кассы международные и внутренние распри, как это доказывает история Ротшильдов, напечатанная в Париже, в газете «Либр Пароль». Этими-то распрями создалась монопольная сила капитала под флагами либерализма и «научно» разработанных экономических и социальных теорий.

Присвоение титула научности разным теориям оказывало и продолжает еще оказывать Сиону немаловажные услуги. Баллотировочные системы давали возможность проводить в жизнь все, чего только ни желало Сионское начальство, действуя всегда подкупом или подговором нужных людей и большинства голосов толпы, лишь только ему удалось дать общественное или политическое значение этому большинству. Нуждающиеся интеллигенты, недальновидные либералы и тому подобный люд тоже хорошо послужили Сиону. Для Сиона же самый удобный и желательный вид государственного управления — республиканский режим, дающий полный простор деятельности армии Сиона — анархистам. Отсюда его усердная пропаганда либерализма, проводимая преданной Сиону прессой, которая тщательно игнорирует уже достаточно выяснившийся факт, что в республике нет свободы личности, потому что там существует свобода давления толпы большинства над меньшинством, хотя бы и правым. Большинство же всегда следует за агентами капитала Сиона, рекламированными расклейками афиш и газетными статьями, на которые Сион, по завету Монтефиоре, не скупится в пользу своих агентов.

Пресса игнорирует и то, конечно, не без инспирации с известной стороны, что единственно только Самодержавие Царя страны беспристрастно, ибо для него каждый подданный одинаково сын его земли и что одно Самодержавие дает свободу личности, ограждая ее от давления бессмысленной толпы.

Только Самодержавному правителю невыгодно предоставлять стихийному насилию толпы свободу гнуть своим большинством такие столпы, которые могут выйти из всех слоев его государства.

Кто хочет добыть или сохранить свободу личности, тот не должен требовать свободы для толпы, которая стирает лучших людей тем, что, как стадо баранов, гонится в республике не за своими истинными пастырями, а за агентами Сиона, как это ясно показывает теперь республиканский строй несчастной Франции.

Ныне незаметно для себя или добровольно, но все государства міра повинуются распоряжениям воровского сверхправительства, то есть Сиона, который подстраивает их соглашения (концерны), ибо у него, в его руках, все государственные векселя на неоплатные, всё увеличивающиеся суммы... Сион таксирует ценности, имущества, в том числе и земельные, аттестует и рекламирует деятелей, отдает неудобных и не желательных для себя под опеку начальства или общественного мнения, прибегая для того или к тайным доносам и подвохам, или через свою прессу, или, лучше сказать, через всемирную агентуру его прессы, в которую не вошли только единичные издания.

Ныне Сион своей рекламой изобретает так называемые «идеи времени», «теории науки», дает или не дает ход людям, их произведениям, изобретениям, ибо и биржа, и торговля, и дипломатия — всё в его руках. Всем этим он руководит для перевоспитания людей на материалистической подкладке, которою убивается душа, принципы, творчество, которой все адепты превращаются в механических деятелей, искателей одних материальных благ, ради наживы делающихся слепыми и нерассуждающими раболепными прислужниками капиталов Сиона.

Таким образом, эти капиталы Сиона, системой государственных долгов поглотившие остальные народные капиталы, это бесчувственное и человеконенавистническое правительство налагают на всех неевреев тяжкие цепи небывалого крепостного состояния.

Настает конец свободы народной, а следовательно, и личной, которой не может быть там, где денежный рычаг дает царствовать толпе и ее насилию над бесправным, хотя и более достойным и разумным меньшинством.

История Ротшильдов доказывает, что Франция всей своей республиканской эрой обязана Сиону и в ней еще ни один до сих пор ее избранник не исполнил того, что обещал, если требования его избирателей не согласовались с предначертаниями Сионского правительства.

Что же сталось с несчастной Францией?..

«Имеющий уши слышати, да слышит!»

Таков документ «Сионской мудрости», таковы глубины сатанинских замыслов масонства талмудистского Израиля.

Надо ли говорить, что опубликование в 1905-м году этого документа было встречено молчаливой ненавистью всей преданной Сиону прессы и полным, едва ли только легкомысленным, невниманием со стороны тех, кто призван был Государем ведать дела управления Царства Русского?..

Но семя, брошенное на землю, утучненную кровью, пролитою Сионом, не заглохло и дало свой росток, умножая в людях ведение и заставив «многих очиститься, убедиться и переплавиться в искушении».

Каков же росток этот?

О! свидетельства роста его так многочисленны, что их не вместить не только предлежащему нам слову, но, думается, даже и всем словам, которые за год выбрасываются из типографских машин всего міра. Для наших целей достаточно будет двух свидетельств из двух міров — из Москвы и из Нью-Йорка, из глубин Старого и Нового Света, — чтобы показать, что не заглохло семя ведения, посеянное в сердцах человеческих раскрытием тайн Сиона.

В одном из ноябрьских 1910 года нумеров «Московских Ведомостей» помещена статья К. И. Тур, озаглавленная «Тайные еврейские программы». Вот что изображено в статье этой.

«За последние 50 лет стряслось немало революционных катастроф, и каждая из этих катастроф гигантским шагом подвигала вперед еврейское дело. В России, несмотря на гениальную “герценштейновскую” подготовку, революция не совсем удалась, а все же многое добыто евреями благодаря событиям 1905-1906 года. Никогда еще не наблюдалось такого окрыления еврейских надежд, как на последних еврейских съездах. В Государственную думу за подписью значительного числа членов уже внесен проект еврейского равноправия. Еще больше евреи получили уже de facto. Со времен Витте издан в административном порядке ряд циркулярных распоряжений, коими черта еврейской оседлости, и раньше слабо охранявшаяся, стала уже вовсе удобопроходимой.

Русская смута, деморализовав и разорив коренное население, евреям оказалась несомненно выгодной. Обстоятельство, над которым невольно призадумаешься.

Лет пять тому назад в русской печати обсуждались тайные еврейские программы, облеченные в форму “Пражских речей”, относящихся к 1860-му году и “Сионских Протоколов” почти нашего времени. По утверждению некоторых исследователей, масонство пережило серьезную эволюцию. Этот якобы мирный союз философов и филантропов подпал под иудейское влияние и превратился в страшную организацию, стремящуюся разрушить христианский строй, чтобы на развалинах его основать Всемирное иудейское царство.

Если “Пражские речи” намечают еще только теоретические пути и средства к достижению всемирного еврейского владычества, то “Сионские Протоколы” правильность тех теоретических умозаключений и выводов уже подтверждают примерами и явлениями многолетней практики. Но большинство русских людей к разоблачениям еврейских планов отнеслось скептически-насмешливо, как к любому сенсационному пустяку. Сомнение в подлинности “Сионских Протоколов” не вызвало даже серьезной попытки к их проверке.

Легковесный скептицизм вообще не имеет оправданий; у нас же он не раз создавал атмосферу оплошности, которая только разжигала аппетиты коварства и вероломства внутренних и внешних врагов.

Страшно игнорировать содержание документов, отразивших в себе, как в зеркале, всю подоплеку последних революций. Подлинны или неподлинны “Сионские Протоколы”, но они служат ключом и к нашей смуте».

«При своей относительной малочисленности, — говорит автор недавно вышедшей книги г. Демченко, — евреи сами в открытой борьбе не могут, конечно, одолеть коренного населения, среди которого паразитируют, и вот они измыслили способ саморазрушения гоев посредством искусно проводимой дезорганизации их и вытекающих отсюда внутренних раздоров в их среде».

Если золото — первая сила в міре, — повествуют “Пражские речи”, — то пресса — вторая. Мы достигнем цели только тогда, когда пресса будет в наших руках. Наши люди должны руководить ежедневными изданиями. Нам нужны большие политические газеты, которые образуют общественное мнение, критика, уличная литература и сцена.

О золоте, кажется, нечего и говорить. Печать также всемирно прибирается еврейскими руками. Совсем недавно сообщалось, что почти все главные венские газеты составляют собственность крупных банковских фирм, — например банк Ротшильда располагает таким солидным органом, как “Нёйе Фрайс Прессе”. Во многих пунктах міра возникли уже, подобно нью-йоркскому, опасные газетные тресты.

Есть сила недосягаемо самоотверженная и потому естественно охраняющая все слабое — Монарх.

“Мы заменили, — говорится в “Сионских Протоколах”, — представительство нации карикатурой его — президентом республики... взятым из толпы, из среды наших креатур... Это первая мина, подведенная нами под гоевские народы...”

И на самом деле, отношение печати, руководимой людьми “из наших”, к монархическому принципу — или открыто враждебное, или предательски подтачивающее.

Успех даже превзошел ожидания Сионских мудрецов. “Вам известно, — уверяли эти мудрецы, — что мы унизили престиж Царствующих гоев частыми покушениями на них со стороны наших агентов”... И далее — “нет опаснее личной инициативы; если она гениальна, она может сделать более того, что могут сделать миллионы людей, среди которых мы посеяли раздор”.

Чего здесь более: цинизма или горькой правды?..

О роли и значении либерального гипноза в сеянии смуты Сионские Протоколы говорят с особою вразумительностью: “Когда мы заразили государственные тела либерализмом, этим смертельным ядом, вся их политическая комплекция изменилась: они заболели смертельной болезнью — разложением крови”.

По пути саморазложения у нас идти дальше некуда.

Теперь уже и “Голос Москвы” (№ 260) горестно восклицает: “Мы безнадежно топчемся на месте, безнадежно путаемся в кругу противоречий”.

Сионские Протоколы дают ясный ответ на весь ужас русской бестолковщины: “...чтобы взять общественное мнение в руки, надо его поставить в недоумение, высказывая с разных сторон столько противоречивых мнений и до тех пор, пока непосвященные гои не затеряются в лабиринте их”.

Точь-в-точь так печать “наших дней” и поступает. Взять хотя бы последние чествования памяти разных знаменитостей. Началось с Комиссаржевской... Затем понадобилось кому-то “нажать пружину” на чествование Муромцева. Муромцев был конституционалист, парламентарист, деятель активной политики. За это, надо полагать, его и чествовали. И это дало право сказать, что кадеты производят смотр своих сил.

Но вот шумиха с Муромцевым внезапно сменяется шумихой с Толстым. И та же печать опять нажала пружины... И те же люди — почитатели политика (на) Муромцева — стали бесноваться над прахом писателя, отвергавшего всякую политику, всякое государство, всякий государственный строй. Толстого чествовали во имя отмены смертной казни (во имя протеста против «убийства», по мнению толстовцев) и одновременно же чествовали Балмашева, убийцу Сипягина.

Страшно смотреть на современных людей, запутавшихся в противоречиях, на охватывающее их безумие “от нескольких либеральных фраз”. Это то внутреннее состояние дезорганизации, когда “кто палку взял, тот и капрал”... А будет ли он социал, сионский мудрец или еще кто — не все ли равно?

Сионские Протоколы поучительны тем, что дают канву и рисунки, по которым действительно выучивается саморазложение христианской культуры”...

Таков росток в Москве от семени, прозябшего из обнаруженной тайны Сионских мудрецов. На каком бы поле ни прозябало семя это, лишь бы прозябло, а прозябши, оно даст в свое время плод по роду своему. Говорю я так для тех, кому попадутся на глаза строки эти и для кого «Московские Ведомости» — боец враждебного и презираемого стана.

А вот голос на ту же тему по ту сторону Атлантического океана: он раздался в журнале «Аль-Калемат» («Слово»), издаваемом на арабском языке в Нью-Йорке. В журнале этом появилась статья, касающаяся борьбы еврейского кагала с христианством. Давая место этой статье, редактор «Аль-Калемат» преосвященный Рафаил, епископ Бруклинский, добавляет к ней свое предисловие и заключение. В предисловии преосвященный Рафаил замечает, что считает своим пастырским долгом предостеречь христиан, а в особенности свою паству, от еврейских усилий отвлечь христиан от Христа. Евреи, считающие себя избранным народом, презрительно относятся к неевреям и никогда не были и не будут сторонниками проповедоваемых ими «братства и равенства»: Такая проповедь не более как коварная уловка еврейских вождей завлечь и одурачить христиан. Отрицание и даже глумление над идеалами христианства начались во Франции во время так называемой «Великой революции» и с удивительной планомерностью и последовательностью распространялись по всему христианскому міру вместе с победоносным шествием революции. Зараза проникла и в величайший оплот Православия на земле — в Россию. Эта последовательность в распространении идей антихристианства доказывает, что какая-то темная сила руководит отрядами восставших на Христа. Кто же управляет всей этой сложной интригой? Кто стоит во главе заговора, стремящегося свергнуть власть царствующего Христа? Понятно, те, в интересах которых изгнание Христа! Такими врагами для христиан являются евреи, издревле гонители и противники Христа и Его Божественного учения.

Евреи, исповедовающие веру в свое грядущее господство над міром, сознают, что осуществлению этого господства им мешает единение людей в одну великую семью последователей Христа. Поэтому они стремятся внести безверие в среду христиан, разрушить ту великую связь, которая делает сильными народы. Чем более неверия, смут, смятения, тем более обессиливаются христианские империи и тем сильнее делается мировое значение еврейства.

Для осуществления своего господства и развращения христианских масс евреи успешно захватывают все учреждения, которые имеют влияние на общественную жизнь. Они захватили в свои руки прессу, банки, школу. Их ученые фальсифицируют науку, а евреи-литераторы занимаются популяризацией сфабрикованных евреями лжеистин.

В своей борьбе против Христа и христиан евреи не стесняются и не выбирают средств. Достаточно ознакомиться с циркуляром «Алианс Израелит Юниверсель», разосланным этой мировой еврейской организацией во все концы вселенной, чтобы понять, какая опасность грозит христианам всего міра. В этом циркуляре-воззвании прямо и откровенно заявляется, что «христианские церкви — помехи еврейскому делу, и необходимо в интересах еврейства не только поборотъ христианские церкви, но и уничтожитъ их».

«Пока не поздно, — заявляет епископ, — необходимо христианам понятъ, что заговор еврейства против целого міра — не выдумка, а печальная действительность... В том же циркуляре «Алианс Израелит Юниверсель» мы находим победный крик: «В христианской Церкви рушилось!»

Победный крик торжествующего Кагала и его Синедриона, с быстротой молнии распространившись по всему міру, настроил и все находящееся в рассеянии племя на такой воинственный лад, что даже в нашей Сибири, тогда еще, кажется, не отвоеванной Кагалом у России, оно пустило в ход прокламацию прямо уже от имени еврейского народа такого содержания:

«Христианскому рабству, которому уже давно подпали европейские государства, приходит конец. Это рабство должно быть уничтожено, и народы Европы должны получить свободу, которую им могут дать только евреи, некогда казнившие позорною смертию Того, Кто это рабство создал, то есть Христа. Не идите в Союз Русского Народа и в подобные ему организации, потому что они — ничто, а вся сила у нас, евреев. Промышленность и торговля у нас; банки и биржи у нас; весы европейского равновесия в наших руках; общественное мнение и печать с нами и за нас; железные дороги наши. Мы проникаем и проникли в правительственные учреждения; мы перенесли свою деятельность и в армию, которая тоже будет нашей. Наконец, в наших руках золото всего міра. Идите к нам, потому что мы и только мы — сила. Мы, евреи, дадим вам свободу и избавим от рабства, в которое ввергло вас христианство».

От Сибири клич торжествующего еврейства прокатился до южных границ России.

«Еврейство, — так возглашает еврейская газета “Бессарабская Жизнь”, — рисуется воспаленному воображению антисемита в виде страшного зверя, грозящего кончиной арийскому міру. И эти страхи имеют основание. Такое же приблизительно жуткое чувство государства испытывают при виде возникающей среди них и быстро крепнущей новой и юной державы. Подобно всем великодержавным народам еврейство имеет мировой размах, орлиный полет и львиную дерзость. В дерзании и проявляется державная природа нации. Кто смеет, тот и может. А еврейство смеет участвовать в самых рискованных шагах, в опаснейших событиях мировой жизни. В те бурные моменты, когда маленькие народы, подобно птицам перед грозою, прячутся в свои гнезда и боязливо умолкают, евреи смело и властно действуют на авансцене. Их мнение выслушивается, их воля учитывается гигантами. Их нельзя не выслушивать, потому что они являются одним из факторов свирепствующей бури».

Это ли не вызов в лицо всему христианскому міру, гордый, исполненный лютой ненависти и величайшего, чисто сатанинского презрения?..

И как не бросать Израилю теперь в лицо всему міру подобного вызова, когда еще в 1844-м году один из наиболее известных в политическом міре Европы сынов этого «гонимого» племени, Дизраели-Биконсфильд, впоследствии, во дни пресловутого Берлинского конгресса первый министр Англии, писал в книге своей «Конингсби» нижеследующие строки:

«И вот, — пишет он, — как результат борьбы на наши еврейские головы упало сверхъестественное бремя пятнадцативекового неслыханного принижения, почти рабства. Но оно не раздавило нас своей бессовестной тяжестью, — о, далеко нет! — и мы только посмеялись над человеческой изобретательностью, тщетно пытавшейся нас погубить... Жиды! жиды! всюду жиды! бывало ли когда-либо в Европе сколько-нибудь заметное движение без широкого в него вмешательства с нашей стороны?..

Возьмем для примера хотя бы русскую политику, исполненную такой таинственности, что перед ней от страха бледнеет вся Западная Европа. Кто ее вдохновляет, кто направляет?

Жиды!

Теперь в Германии готовится могучая революция, подобная по существу своему Реформации. Под чьим покровом она совершается?

Опять-таки все того же жида!

Кто захватил и монополизировал почти все профессорские кафедры в германских университетах? Неандр, основатель спиритуалистического католицизма и Региус, профессор богословия в Берлинском университете — разве оба не жиды? А Бенари, краса того же университета — разве он тоже не жид? И Вейд, профессор Гейделбергского университета, тоже — жид... Словом, если спросить, каково имя немецким профессорам еврейского происхождения, ответ будет — легион!

И вот я прибыл в Петербург и был принят русским министром финансов, графом Канкриным. Это был сын литовского еврея.

В Испании я получил аудиенцию у министра Мендизабала. Он был то же, что и я, сын еврея, из Арагонской провинции.

В Париже мне надо было узнать мнение председателя Совета министров, и моим глазам предстал герой, маршал Франции, едва не воссевший на португальский престол, — одним словом, Сульт, сын французского еврея. Мы удивлены: как Сульт? еврей? Несомненно еврей, как и несколько других маршалов Наполеона I, и во главе их Массена, который в среде наших именуется Манассия...

Из Парижа я выехал в Берлин, где мне было нужно посетить одного прусского министра. И этот министр был тоже еврей...

Как видите, мір управляется совсем не теми лицами, которые видны на сцене, а теми, кто находится за кулисами...»

Читатель из этого может видеть, что еще в 1844-м году, по уверению первого английского министра, мір управлялся не главами государств, а евреями.

Заключим наши выписки, свидетельствующие о действительном торжестве вождей талмудистского Израиля — не над Христом Господом нашим и не над христианами — о, нет! — а над отступившим от Христа міром, заметкой из № 15-го газеты «Русское Знамя» от 16 Января 1910-го года. Вот что дословно изображено в заметке этой, озаглавленной «Боже, Боже, почто нас оставил еси!»

«Страшная важность, — читаем мы в этой заметке, — того, что случилось в петербургском Дворянском собрании, преувеличена быть не может. Там сборище жидов (жидовский концерт) всех классов и состояний торжествовало первую победу жидовства над христианством, неистово хлопая чуть не шансонетке, припевом которой служил предсмертный возглас Христа Спасителя... В подлой шансонетке, распеваемой жидами в качестве гимна победы и одоления, повторяются все те злобные слова, которые с трепетом записывали св. евангелисты: “Сойди с креста, Распятый, если Ты Сын Божий!” Эти слова возглашал современный жидовский кантор на эстраде Благородного Дворянского собрания в Петербурге, и возглас этот переложен на современный мотив, усугубляя этим кровавое оскорбление... А русские православные люди слушали его и, не понимая смысла жидовского пения, прислуживали жидам-оскорбителям... Не будь мы отравлены жидо-масонским ядом, разве могли бы русские люди хладнокровно читать восторженные описания жидовского концерта, появившиеся в “Речи” и прочих противохристианских газетах... Эти газеты пояснили, чего русские люди не поняли... Газета, печатаемая по-русски и читаемая русскими людьми, осмеливается совершенно откровенно пояснять, как жидовская публика “наслаждалась” куплетами, сюжетом которых служит Распятие Христа. Все мы про

чли чудовищное признание жидовского официоза: старые и малые, нищие и вельможи, мастеровые, купцы и сановники — все узнали причину ликования жидов и... молчат...»

Эта заметка, от которой кровь стынет в жилах и мысль цепенеет, ожидая для России участи Мессины, ужасна.

Но не ужаснее ли объявление в № 12507-м «Нового Времени» от четверга 6 Января (Крещения Господня) 1911-го года?

«Большой зал Консерватории. Во вторник, 11 Января 1911-го года, перед отъездом за границу только один

Духовно-светский концерт

знаменитого обер-кантора Варшавской синагоги Г. Л. Сироты с участием еврейского хора и известного артиста солиста на арфе Дмитрия Андреева и др.»...

И это ровно год спустя после вопля на весь Петербург верующего православного сердца, на глазах «и старых и малых, нищих и вельмож, мастеровых, купцов и сановников» и в том же Петербурге, и с тем же кантором, произведенным только уже в обер-канторы!!!

И все опять промолчали.

Очередное Евангелие, читанное в день 11 Января 1911-го года, было от Марка 11-я глава 11-23-й ст. о «бесплодной смоковнице».

Равви! посмотри, смоковница, которую Ты проклял, засохла...

Горе! горе! горе!...

Но и само масонство собственными своими руками приоткрывает пред желающими видеть, слышать и разуметь уголок завесы, скрывающей за собою страшную и мерзкую тайну своей религии, «тайны беззакония» поклонения Сатане, как единому истинному богу.

Завеса эта — «Легенда об Адонираме», о которой известный историк и сам открытый масон, Луи Блан, в своей истории французской революции говорит, что на ней, как на священном фундаменте, основано все масонство.

От некоторых, даже вполне единомышленных мне людей неоднократно доводилось мне слышать сетование, зачем я в книге своей коснулся этих «глубин сатанинских», зачем я извлек из тьмы на свет Божий эту отвратительно-кощунственную легенду.

Прошу прощения у соблазнившихся и у будущих моих читателей, но легенду эту из моего исследования исключить мне не представляется возможным, ибо она — святая святых масоно-еврейского лжеверия и является единственным неопровержимым доказательством, прямой уликой того, что у масоно-еврейства действительно есть тайна, что тайна эта заключена в его религии, отец которой и бог есть диавол, и что ни масонство, ни еврейство доказательство это опровергать не станут, потому что не могут, не смеют.

Сатана со своими поклонниками шутить не любит. Предлагаемая вниманию читателя легенда, именуемая масонством «великой», представляет собою отрывок из «священной» библии масонства талмудического еврейства, еврейства Каббалы и чернокнижия. Европе она стала известна со времен Крестовых походов, когда христианству Запада пришлось столкнуться с тайными богоборческими силами Востока и, увы, быть оскверненным ими. Силы эти действовали тайно во все времена, работали они и во дни Мессии Истинного, но воочию явлены были только со дней знаменитого в летописях истории процесса тамплиеров, рыцарей Соломонова храма, первых явных представителей этих сил в Европе, во дни своего могущества едва не сокрушивших христианских алтарей и тронов Западной Европы. Прочти легенду эту, читатель! Огради только себя от искушения крестным знамением: пред тобой разверзаются «глубины сатанинские».

Легенда об Адонираме

168

Когда слух о мудрости и работах Соломона бен Давида (сына Давидова) распространился до пределов земли, в те дни Балкис, царица Савская, прибыла в Иерусалим на поклон к великому царю, чтобы подивиться чудесам его царствования. В золото одетый, сидя на троне из позлащенного кедрового дерева, на золотое подножие опирая ноги свои, — так принял Соломон царицу Савскую. И представилось царице, что не человек то восседает перед нею на троне, а золотая статуя, лицо, руки и ноги которой выточены из белой слоновой кости. И вот, ожила статуя эта и, восстав, направилась навстречу Балкис; и поняла тут царица, что это сам Соломон, царь премудрый и великий. И посадил царь Балкис на троне рядом с собою. И всякий, на месте Балкис, поразился бы красотою и величием этого трона.

Великолепные дары принесла Валкие Соломону и загадала ему три загадки. «Премудрый» же (ибо так повелел сам себя именовать Соломон) успел заранее подкупить великого жреца Савского и, узнав от него за деньги эти три загадки, приказал первосвященнику евреев Садоку приготовить их разгадку; потому и мог он дать царице ответ без замедления на все три ее вопроса.

И дивилась Балкис Соломоновой премудрости.

И после торжества премудрости своей повел Соломон Валкие по всему дворцу своему и показал ей все великолепие его. И довел он ее к храму, который он воздвигал в честь бога евреев. И когда пришли они к основаниям святая святых храма, тогда увидела царица на месте том корень лозы виноградной; и был тот корень вырван из земли и с небрежением отброшен в сторону... За царицей же, куда бы она ни шла, неотступно летала чудесная птичка — удод; кличка же ей была Юд-Юд. Жалобно закричала птичка эта при виде вырванной виноградной лозы, и по этому крику уразумела Валкие, что должен был знаменовать собою этот вырванный корень и что за священное сокровище скрывалось под тою землею, которую осквернила Соломонова гордость.

— Ты, — воскликнула Валкие Соломону, — «воздвиг свою славу на могиле отцов твоих!... Лоза же эта...

И перебил речь ее Соломон такими словами: «Я велел вырвать ее, чтобы на месте ее воздвигнуть жертвенник из порфира и оливкового дерева. Жертвенник этот я повелю украсить четырьмя серафимами из чистого золота».

Но не слушала Соломона царица и так продолжала прерванную речь свою:

— Лоза эта священна: она была посажена Ноем, отцом отца твоего рода. Только кощунство его потомка могло дерзнуть вырвать священное дерево это с корнем. Знай же, что последний царь из твоего рода будет, как последний из злодеев, пригвожден к тому дереву, которое должно было бы быть для тебя священным.

И воспламенилось любовью сердце Соломона под огнем очей царицы Южной, и стал он перед нею как слуга, как раб пред госпожою своею, от которой зависит и жизнь и смерть его рабья. И тронулось сердце царицы любовью царя Соломона. И на мольбы Соломона ответила она согласием своим стать ему супругой, а народу еврейскому мудрой царицей.

Но куда бы ни ходила царица Савская: осматривала ли она дворец царский или же храм, воздвигаемый в честь бога евреев, любовалась ли она чем-либо из иных чудес и диковин, так высоко превознесших Соломонову славу, — на все расспросы свои, кто исполнил и задумал эти дивные работы, от Соломона получала она один и тот же ответ неизменный:

— Творец всему этому некто Адонирам, существо нелюдимое и странное. Его прислал ко мне добрый царь Хирам, владыка Тирский.

И пожелала Балкис видеть Адонирама. Но не было желание ее по сердцу Соломону, и он отвлек ее мысли. И стал он ей показывать изумительные по красоте колонны храма, изваяния зверей многоразличных, статуи херувимов; показал он ей и престол из золота и слоновой кости, который он велел воздвигнуть для себя против жертвенника. Когда же он стал говорить ей о «море медном», которое должно было быть отлито по повелению его, то вновь вопросила его царица Южная:

— Но кто же воздвиг эти колонны? кто чеканил эти статуи? кто воздвиг престол этот? кто отливать будет «медное море»?

И на все эти вопросы пришлось Соломону ответить против воли своей:

— Это все дело Адонирама.

И уже нельзя было, не обижая царицы, не уступить ее нетерпеливому желанию видеть Адонирама. И повелел Соломон представить Адонирама пред очи Балкис, царицы Южной.

Никто из смертных не ведает ни отечества, ни рода, ни племени таинственно-мрачной личности Адонирама, гений которого настолько выше людей земли, насколько вершина высочайшей горы возвышается над малым камнем, осыпанным пылью ее подножия. Глубочайшим презрением ко всему человеческому роду дышит эта нечеловеческая личность, и законно презрение это: не от рода человеков тот, кто, как чужеземец, живет среди детей Адама. Хотя прародительница-мать была матерью обоих первородных братьев Каина и Авеля, но не Адам был отцом Каина: Эблис-Денница, огнистый херувим, ангел света, не мог зреть красоты первой жены, чтобы не возжелать ее. И могла ли Ева устоять перед любовью высшего ангела?.. Душа Каина, как искра Люцифера-Денницы, бесконечно возвышалась над душой Авеля, сына Адама; но Каин был добр к Адаму, служил опорой его бессильной и немощной старости; был он исполнен благожелательности и к Авелю, охраняя первые шаги его детства. Но Бог из ревности к гению, сообщенному Эблисом-Люцифером Каину, изгнал Адама и Еву из рая в наказание им и всему их потомству за любовь Евы.

И по изгнании своем из Эдема возненавидели Адам и Ева Каина, как невинную и невольную причину этого жестокого приговора, и всю любовь материнскую перенесла прародительница-мать на Авеля. И исполнилось Авелево сердце гордости от несправедливого этого предпочтения, и заплатило оно Каину презрением за всю любовь его.

У первородных братьев была сестра именем Асклиния, и соединена была она с Каином узами глубокой взаимной нежности, но по жестокой воле ревнивого Бога она должна была стать супругой Авеля. Созданный из глины Адам сотворен был с душою раба; такова же была душа и Авеля, но душа Каина, как искра Денницы, была свободна, — и Бог убоялся свободной души Каина. Несправедливость Адонаи-бога, неблагодарность Адама, Евы и Авеля исполнили чашу долготерпения Каина, и Каин смертию наказал неблагодарного брата. Жестокий и несправедливый Адонаи-бог, который уже замышлял погубить в грядущем весь человеческий род свободных потомков Каина, смерть Авеля вменил Каину в преступление, недостойное прощения; но не смутил тем благородно рожденной души его, и в искупление горя, причиненного Адаму и Еве смертью Авеля, сын Денницы посвятил себя на служение Адамовым детям, вложив в него всю свою возвышенную душу, унаследованную им от великого херувима. Каин научил детей Адамовых земледелию; сын его, Енох, посвятил их в тайны общественной жизни; Мафусаил обучил письменам; Ламех — многоженству; сын Ламеха Тувалкаин наставил их в искусстве плавить и ковать металлы; Ноэма, сестра Тувалкаина, познавшая своего брата, обучила их прясть пряжу и ткать одежды.

Адонирам — прямой потомок Каина, благороднейший отпрыск Вулкана, сына Тувалкаина, рожденного ему сестрой его, Ноэмой. Ковач металлов, углублявшийся в самые недра гор, Вулкан в расселине Этны сохранил себя от потопа и впоследствии познал жену Хама, родившую ему Хуса, отца Нимврода, сильного зверолова пред Богом. Таков род Адонирама, таков и сам Адонирам, создатель плана и построения того храма, который гордостью Соломона воздвигается Адонаи — богу жестокому и неумолимому, преследующему из рода в род, из поколения в поколение свободнорожденных детей Каина.

И живет этот сын гениев огня печальный и одинокий среди детей Адамовых, никому не открывая тайны своего высочайшего происхождения. И все, а Соломон в особенности, испытывают страх пред ним; и так велик тот страх, что он во всех сердцах заглушает всякое расположение к Адонираму, не позволяя ему и зародиться. Соломон же, томимый робостью пред таинственным величием Адонирама, ненавидит его со всею силою своей безмерной гордости.

Когда же великий мастер этот, творец стольких чудес, предстал очам царицы Савской и поднял на нее безбоязненный свой взор, исполненный огня, тогда во всем своем существе потрясена была душа царицы, и едва вернуть могла она себе самообладание. И стала царица предлагать ему вопросы о работах дивного его гения, исполняя тем Соломоновы чувства подлой зависти к Адонираму. И пожелала царица, чтоб очам ее представлено было все бесчисленное рабочее воинство Адонирама — и каменщики, и плотники, и столяры, и горнорабочие, плавильщики, и кузнецы, и чеканщики, и мраморщики, и резчики — и все, кем руководил Адонирамов гений. И вмешался тут Соломон в речь царицы и сказал ей, что люди те, кого она пожелала видеть, пришли из разных стран, говорят на разных языках и так рассеяны по разным местам на работах, что нет возможности собрать их всех в одно место. Но в ответ на слова Соломона взошел Адонирам на близ стоящую гранитную глыбу и стал на ней на виду отовсюду, и поднял он правую руку свою, и назнаменовал он на воздухе рукой горизонтальную черту и из середины ее опустил перпендикуляр, изобразив мистическое «Тау».

И во мгновение со всех сторон стали сбегаться к Адонираму рабочие всех родов мастерства, племен и наречий. И вся эта более чем стотысячная армия рабочих мгновенно построилась в ряды, как войско к бою: правое крыло — плотники и все работающие по дереву, на левом крыле выстроились горнорабочие, плавильщики и все работающие по металлу; центр заняли каменщики и все работающие по мрамору.

И протянул властно Адонирам свою руку, и недвижимо замерло на месте все это бесчисленное рабочее воинство.

И, видя эту власть, уразумела царица Южная, что Адонирам выше человека. И понял Соломон, что его могущество и власть — жалкое бессилие пред могуществом Адонирама.

И пожалела Балкис о поспешном обязательстве, которым она связала себя с Соломоном. Соломон же ревнивым оком уловил взгляд царицы, устремившийся на великого мастера.

Но как ни были велики могущество и власть Адонирама, и ему приходится испытать неудачу, и тем тяжелее неудача эта, что она происходит на глазах уже любимой им царицы, явившейся присутствовать при его триумфе.

Сириец некий, именем Фанор — «товарищ-каменщик», финикиец Амру — «товарищ-плотник», еврей Мафусаил из колена Рувимова — «товарищ-горнорабочий» — потребовали себе звание и жалование мастера. Адонирам отказал им в их домогательстве, на которое по степени искусства своего они не имели права. И решили «товарищи» отмстить Адонираму: Фанор подмешал извести к кирпичу, приготовленному к отливке «медного моря», Амру удлинил балки под формой отливки и тем выставил их под действие огня во время литья; Мафусаил из отравленного моря Гоморского набрал серы и примешал ее к литью...

Узнало об этом предательстве единственное любящее Адонирама сердце молодого рабочего, по имени Бенони, и кинулся Бенони к Соломону, чтобы он приказал остановить отливку «медного моря»; но Соломон, узнав от Бенони о злодеянии «товарищей» и обрадовавшись случаю посрамить Адонирама перед царицею, не внял мольбам Бенони и велел производить литье. И открылись тогда запоры, удерживавшие жидкую медь, и потоки расплавленного металла стремительно полились в огромный бассейн, служивший формой для отливки «медного моря». И разорвалась под напором литья предательски испорченная форма, и брызнул жидкий огонь из всех трещин огромного бассейна. И тут впервые растерялся на мгновение Адонирам и направил столб воды на основания упоров бассейна. Смешались друг с другом огонь и вода и вступили в борьбу между собою: кипит вода и обращается в пар; освобождаясь от объятий пламени, она действием паров брызжет в воздух расплавленный металл, и он дождем жидкого огня проливается на народ, собравшийся бесчисленными толпами на невиданное зрелище, — и всюду сеется ужас и смерть.

И мастер великий посрамлен. Ищет он вокруг себя верного своего Бенони и не находит; его обвиняет он в своем горе и не знает, что он уже погиб жертвою своей преданности, пытаясь предотвратить страшную катастрофу...

И вдруг из глубины взволнованного до самого дна огненного моря слышит Адонирам чей-то страшный громовой голос, исходящий из самых глубин клокочущего пламени. И трижды зовет его по имени таинственный этот голос:

— Адонирам! Адонирам! Адонирам!

И в глубине сверкающего ослепительным блеском огня видит Адонирам некто как бы человека, но величием своим безмерно превосходящего всякого смертного. И приблизился к нему сей образ и сказал ему такое слово:

— Приблизься, сын мой, подойди без боязни! Я дунул на тебя, и пламя не властно уже прервать твоего дыхания.

И в смертоносной для детей Адамовых стихии, объятый пламенем, обрел Адонирам неиспытанное, неслыханное блаженство, увлекающее его в самую глубину огня.

— Куда влечешь ты меня? — вопрошает Адонирам явившегося.

— К центру земли, в душу міра, в область владычества Каина, с которым неразрывно и неразлучно царствует и свобода. Там предел тирании Адонаи, завистливого бога; там, смеясь над бессильной яростью его, мы свободно и беспрепятственно можем вкушать от плодов древа познания. Там — царство твоих отцов.

— Но кто же я? Кто же ты? — вопрошает Адонирам.

— Я — отец отцов твоих, я — сын Ламеха, внук Каина, я — Тувалкаин!

И, введя Адонирама в святилище огня, Тувалкаин открывает ему великую тайну Адонаи, врага своего создания, которое он осудил на смерть; знание, сообщенное ему духами огня; открывает ему Тувалкаин и все низкие страсти этого бога, его бессилие и конечную победу над ним высшего гения и царя огня.

И в святилище огненного царства предстал Адонирам лицом к лицу пред начальником своего великого рода. Денница-Люцифер, давший жизнь Каину, на лице сына своего отразил отблеск всей своей неизреченной красоты и беспредельного величия, возбудив тем против Каина ревнивую ярость Адонаи. И поведал потомку своему великий Каин всю тайну своих безмерных несчастий, которые Адонаи сравнял с его добродетелями, и показал Каин Адонираму всех из рода своего, которые еще до потопа приложились к его царству. Умерших же со дней этой безжалостной мести Адонаи Адонирам не может видеть, ибо земля еще удерживает их тела, но души их уже вошли в царство Каина, которое есть душа всего міра. И слышит тут Адонирам голос того, кто познал жену Хама и имел от нее сына Хуса, отца Нимврода. И пророчествует этот голос Адонираму:

— Внимай, мой сын! Родится сын от тебя, которого ты не увидишь, и тот произведет от тебя бесчисленное потомство. И будет род твой неизмеримо выше породы Адама, но порода эта покорит под ноги свои род твой. И многие века благородный род твой все мужество свое, весь гений свой отдавать будет на благотворение неблагодарной и бессмысленной породе Адама. Но настанет день, — и лучшие сильнейшими явятся, и восстановят они веру владыки огня. Дети твои, объединившись под твоим именем, разобьют, как сосуд скудельный, власть царей земных, ибо они представители тирании Адонаи на земле. Иди же теперь по предназначению твоему, сын мой, и гении огня да пребудут с тобою!

И из святилища огня восхищен был Адонирам на землю. С ним на мгновение возвратился на землю и Тувалкаин и вручил ему на прощанье для возбуждения в нем новой силы и мужества свой молот, который ему самому служил в работах, прославивших его имя.

И сказал Тувалкаин Адонираму такое слово:

— Молотом этим, отверзшим кратер Этны, ты, с помощью гениев огня, поведешь до конца задуманное тобою создание твое и великолепием созданного тобою «медного моря» ослепишь изумленный взор свидетелей твоего бесславия.

Сказав слово это, Тувалкаин исчез в бездне огненной стихии. И молотом Тувалкаина Адонирам мгновенно исправил свое создание, которое, как чудо чудес, под первыми лучами утренней зари осветилось ослепительным блеском Адонирамова гения.

И весь народ Израильский содрогнулся от неописуемого восторга, и воспылало сердце царицы Южной огнем торжествующей любви и радости. Но мрачно было и ненависти исполнено сердце Соломона...

И пошла Балкис с женщинами своими за стены Иерусалима. Влекомый тайным предчувствием туда же устремился и Адонирам. Ненавистен ему триумф от детей Адамовых; ищет его великая душа одиночества. И за стенами Иерусалима встретились Адонирам и царица, и там излили они любовь свою друг другу. Юд-Юд птичка, посланница при царице гениев огня, отвращавшая ее от Соломона, видя, что Адонирам знаменует в воздухе мистическое Т, летит к нему и, кружась над его головою, садится ему на руку, выражая всю радость своей с ним встречи.

И воскликнула Сарахиль, кормилица Балкис:

— Исполнилось проречение оракула! Юд-Юд узнала супруга, предназначенного Балкис гениями огня, его одного можешь познать ты, не преступив закона.

И без колебания отдались Адонирам и Балкис друг другу.

Но как уйти от ревности Соломона? как освободить Балкис себя от слова, данного царю евреев? И решают они, чтобы первым удалился из Иерусалима Адонирам, а за ним, обманув бдительность Соломона, тайно уйдет и Балкис, чтобы уже навеки соединиться в Аравии с возлюбленным своим супругом.

Но бодрствует предательская злоба и следит неусыпно за Адонирамом, чтобы отомстить ему за посрамление своих коварных замыслов: она подстерегла и тайну любви царицы и Адонирама. И бегут три «товарища» к царю Соломону. И говорит Амру царю:

— Царь! Адонирам перестал ходить на постройки; не видно его ни в мастерских, ни на заводах.

— Человек, — говорит царю Фанор, — прошел мимо меня в третьем часу ночи; я видел, как он прошел тайком к ставке царицы. В человеке том узнал я Адонирама.

И сказал Мафусаил:

— Царь! удали моих «товарищей», ибо только ты один можешь слышать слово, которое я скажу тебе.

И когда остался Мафусаил наедине с царем, то сказал Мафусаил царю:

— Я прикрылся темнотою ночи и вмешался в толпу евнухов царицы Савской. И видел я, что к ней прокрался Адонирам в опочивальню. И был Адонирам наедине с нею до восхода зари, и тогда я тайно удалился.

И Соломон призвал к себе Садока, первосвященника евреев, и совещался с ним, как отмстить Адонираму.

И пришел наутро Адонирам к царю и стал проситься отпустить его с миром. А царь вопросил его, в какую страну пойдет он из Иерусалима.

— Хочу я вновь вернуться в Тир, — ответил Адонирам Соломону, — к доброму царю Хираму, что дал меня тебе для построения храма. Окончен храм — теперь иду к нему.

И объявил ему Соломон, что он свободен, но, отпуская от себя, спросил его:

— А кто такие у тебя «товарищи», — Амру, Фанор и Мафусаил?

— Это, — ответил Адонирам, — бездарные мастеровые. Они домогались от меня получить звания и плату мастера, но я отверг их незаконное домогательство.

И отпустил от себя Соломон Адонирама, торжественно уверив его в неизменности своей к нему любви и признательности, а между тем призвал к себе Соломон тех трех «товарищей» и сказал им:

— Адонирам уходит и сегодня будет производить уплату жалованья рабочим. Умерло несколько мастеров, и нужно их заместить. Вечером сегодня, после платежа, подойдите к Адонираму и потребуйте от него, чтобы он посвящением даровал вам звание мастера, если он даст вам это звание, то вы приобретете и мое доверие, если же он вам откажет в посвящении, то явитесь завтра ко мне с ним вместе, и я произнесу суд свой, только бы Бог не оставил его и не положил бы на него печати Своего отвержения.

А тем временем у Адонирама уже происходит прощание с царицею пред соединением с нею навеки. И говорит царица своему супругу:

— Дважды счастлив будь, господин мой многолюбимый и владыка! Служанка твоя ждет не дождется навсегда соединиться с тобою. С нею вместе под небом Аравии обретешь ты и плод любви твоей, который я, слуга твоя, уже ношу под сердцем.

И простились влюбленные, едва оторвавшись от взаимных объятий.

Соломон же между тем, получив донос «товарищей», торопит царицу скорее заключить обещанный брак свой с нею. И в тот же вечер, когда должно было Адонираму производить расчет рабочим, Соломон за ужином под действием неумерных возлияний убеждает царицу немедленно уступить желаниям любви его. И настал час, которого ждала Балкис. Она побуждает царя продолжать упиваться вином, и, надеясь в вине обрести смелость, чтоб совершить насилие над нею, склоняется Соломон на ее уговоры и пьет без меры. И видит Соломон, что и сама царица осушает кубок, но не видит того, что вино не в уста ее льется, а на землю. И упивается Соломон вином до потери сознания и впадает в беспробудный сон упившегося вином человека. И снимает с руки царя Балкис обручальный перстень, данный ему в залог верности ее обещания, и быстрый конь Аравии мчит Балкис далеко от Иерусалима, в страну Савскую, где, думает она, уже ждет ее благословенная гениями огня любовь Адонирама.

Когда же, произведя расчет рабочим, стал выходить Адонирам из западных врат храма, он встретил стоящего у них с угрозой Мафусаила; повернул к северным, а там уже ждал его злобный Фанор; кинулся Адонирам к восточным, но там стоял, поджидая его, чтобы убить, Амру, — и все три «товарища» потребовали от него пароль мастера.

И пал Адонирам за отказ в пароле от руки убийц-предателей. И, чтобы скрыть следы преступления, спрятали убийцы труп Адонирама, великого мастера, на одиноком кургане, а Мафусаил на свежевзрытой земле кургана посадил ветку акации.

Когда же рассеялись винные пары из головы Соломона и увидел он, что остался один, покинутый Балкис, он распалился яростью и вознес было в гневе своем страшную угрозу на бога своего Адонаи и его первосвященника Садока. Но предстал пред ним пророк Ахия Силомлянин и укротил ярость его словами:

— Знай, царь, что тому, кто убил бы Каина, должно было быть отмщено всемеро, за Ламеха же — семьдесят раз всемеро. Тот же, кто дерзнет пролить соединенную кровь Каина и Ламеха в лице Адонирама, наказан будет семьсот раз всемеро.

И, чтобы не понести на себе последствий такого приговора, Соломон повелевает найти тело Адонирама. Десять избранных мастеров находят место, где тремя «товарищами» было сокрыто тело Адонирама, и Соломон предает его погребению под жертвенником храма.

И с того дня на троне из золота и слоновой кости преследует Соломона ужас и страх, и тщетно заклинает он силы мировой души оказать ему пощаду и милость. Но нет Соломону пощады, и величию созданного им царского трона грозит гибель от малейшего из насекомых — древесного клеща, — и клещ этот, терпеливый и упорный, в течение двухсот двадцати четырех лет точит трон царя Соломона, и трон этот, под которым, казалось, гнулась вся земля, рушится наконец с грохотом, наводящим страх и трепет на всю вселенную.

Такова в сокращении, но без существенных пропусков «великая легенда об Адонираме», отрывок из «книги бытия» масонской библии, корень веры учителей Израиля, осудивших на пропятие Богочеловека, истинного Мессию, Спасителя и Бога вселенной. Пароль и лозунг веры этих детей диавола:

Это вопль из преисподней самого Денницы — Люцифера, в безумии своем ополчившегося на Творца своего и Творца всего невидимого и видимого міра.

Сыны ветхозаветного Израиля! Вы, именующие себя исповедниками закона Моисеева, услышите ли вы и уразумеете ли вскоре вопль этот, поймете ли, в какую погибель зовет он вас?

Нижеследующий рисунок (facsimile), взятый из журнала «Еврейская Жизнь» за 1916-й год, представляет, как еврейский документ, яркую иллюстрацию к Легенде Адонирама в еврейской интерпретации. X. И. Бялик — еврейский национальный поэт. Иллюстрированная еврейским талантом Библия была ему поднесена почитателями по поводу 25-летия его литературной деятельности.

Такова «тайна беззакония», тайна Вавилона, «блудницы великой, сидящей на водах многих» (Апок. XVII гл.), т.е. масоно-еврейства, отступившего от Бога и поклонившегося диаволу как богу.

Легенда Адонирама в еврейской Иллюстрированная еврейским «талантом» (Натаном Альтманом) Библия была поднесена еврейскому поэту X. Н. Бялику почитателями по поводу 25-летия его литературной деятельности.

На скольких «водах» сидит этот «Вавилон великий, мать блудницам и мерзостям земным», можно видеть из следующего подсчета, сделанного газетой «Земщина».

«К одной только Английской Великой масонской ложе, — пишет названная газета, — причислены ложи: в Австралии 81, в Бенгалии 75, в Трансваале 53, в Сев. Африке 43, в Бомбее 34, в Натале 81, в Мадрасе 26, в Пенджабе 26, в С.-З. Африке 26, в Новой Зеландии 40, в Аргентине 15, в Бирме 14, в Египте и Судане 18, в Центральной Африке 11, в Сев. Китае 11, в западном Архипелаге 10, в Ямайке 10, в Нью-Фаундленде 7, на Цейлоне 7, в Южном Китае 7, в Японии 4 (??), в Барбадосе 6, на Гибралтаре 5 и в Британской Гвиане 4. Остальные зависят от французского «Великого Востока».

Итак, сомнений нет! На отступнический мір со всею силою и властью «освобожденного на малое время» Сатаны надвинулась вселенская угроза царства торжествующего Синедриона масоноеврейства: царь Сионской крови — антихрист, по-видимому, уже близок к престолу мирового владычества. По всему лицу земли события чередуются с ошеломляющею быстротою: смуты в народах, войны, военные слухи, голод, мор, землетрясения в разных местах и, наконец, современная всемирная небывалая война, как восстание царств на царства, народов на народы1.

Невозможное еще вчера, сегодня становится уже прошлым... Дни, избранных ради, видимо, сокращаются, и нет времени подробно осветить историю человечества с точки зрения обнаруженной «тайны беззакония» и доказать научнодокументально влияние вождей масоно-еврейства, этих поистине «сынов диавола» на бедствия всего міра; нет возможности и предуказать с точностью те пути, по которым это «сатанинское сборище» поведет в конечную гибель последнее, отступившее от Бога человечество.

Не претендуя на строгую научность предложенного вниманию читателя этого посильного моего труда, я на основании опубликованных

1 Мф. XXIV, 7; Мк. XIII, 8; Лк. XXI, 10.

выше «Сионских Протоколов», а также событий нам современных, частью же отшедших в область истории, постараюсь здесь сделать краткий свод всему тому, что в мартирологе человеческой земной жизни проложено и выяснилось теперь, как след, оставленный на нем движением Символического Змия.

А.

Земная история человеческого рода по грехопадении первозданной супружеской четы, если взглянуть на нее при свете Божественного Откровения, представляет собою не что иное, как продолжение на земле начавшейся на небе борьбы спадшего с неба Денницы-Люцифера с Богом. Богоборство это ведется диаволом чрез Божие создание — человека, увлеченного искушением в Раю в добровольное подчинение своему искусителю. С особой силой и яркостью борьба эта обнаруживается в первенце народов, в богоизбранном племени «погибших овец дома Израилева», возлюбивших в лице своих книжников и фарисеев диавола паче Бога, предавших на крестную смерть Мессию Истинного и принявших на себя и на детей своих кровь Единородного Сына Божия.

Исходный пункт истории — грехопадение первозданной четы и добровольное подчинение ее свободной воли искусителю-диаволу; поворотный — искупление человечества по вере в Искупителя, Сына Божия, восстановление чрез Него союза Бога с человеком, нарушенного первородным грехом; конечный — великое отступление, внешнее и кратковременное торжество Сатаны и посеянного им в сердце его добровольцев зла, Страшный Суд и «новое небо и новая земля, идеже правда обитает».

Таковы три периода истории человеческого рода под углом зрения христианской Богооткровенной веры, и все они, как в фокусе, сосредоточены в первенце народов — ветхозаветном Израиле. Он — центр бытия всего человеческого рода; он — «маслина природная», а все языки земные — маслина дикая, привитая к нему милосердием Божиим, «хотящим всем спастися и в разум истины приити». Отвержение ветхозаветного Израиля — примирение міра с Богом; принятие его — жизнь из мертвых (Рим. 9, 15).

Это надо знать и всегда помнить православным христианам, носителям и хранителям истины, странникам и пришельцам на земле, взыскующим града грядущего, Иерусалима невидимого.

При такой постановке вопроса земного бытия становится ясным, почему безумная гордость диавола, ополчившаяся в ослеплении своем на Бога, сосредоточила все богоборство свое на семени Израиля-богоубийцы. Сосуд Божий стал сосудом диавола, и диавол, действуя через него на все народы и племена земные, еврейско-масонским заговором одолел теперь мір, ведя его под пяту вселенского владыки, «человека греха, сына погибели» — антихриста, которого теперь остаток верных с таким трепетом ожидает, как беззаконного вестника уже приблизившегося Страшного Суда Господня.

Б.

Живя и действуя с особою силой в еврейском народе, идея вселенского владычества не осталась чуждой и христианству в лице князей его Церкви, уклонившихся от чистоты первоначального Апостольского ведения, презревших Божие ради человеческого. Всего ярче и резче идея эта нашла свое выражение в отколовшемся от Вселенского Православия римском католичестве, работающего над возвышением престола Папы-царя, как единого духовного и светского владыки над всеми христианскими народами, а через них и над всеми народами и племенами міра.

Враг диавол вел доселе свою борьбу на два фронта, подготовляя грядущего антихриста Синедрионом масоно-еврейства во главе с духовным руководителем своим антипапой и орденом иезуитов во главе с «черным папой». Синедрион готовил міру царя Сионской крови, иезуиты — царя в лице Римского первосвященника.

Масонство и иезуитский орден — близнецы по цели и способам борьбы, применяемым ими ради достижения владычества над всем міром, но в то же время они и заклятые друг другу враги, ведущие между собою борьбу не на жизнь, а на смерть во имя доставления торжества своей идее. Борьба этих тайных сил за первенство чести в деле создания престола антихристу в высокой степени знаменательна и трагична. Теперь, по нашему убеждению, если только не совершится Божьего чуда, уже поздно явиться гениальному историку, способному с потайным фонарем раскрытого ныне еврейско-масонского и иезуитского заговора, проникнуть в глубину исторической жизни человеческого рода, осветив ее всесторонне светом ведения вековых тайн этого заговора. История кончается; приближается вечность... Совесть, ответственная пред Богом, обязанная любовью к ближнему, требует от меня поделиться с братией моей по вере и духу всем, что стало мне достоверно известным в области масонских тайн и замыслов, приблизивших к нам время столь страшных событий и бедствий, каких человечество от века не видело и с окончанием их больше и не увидит.

Проследим же вмале и вкратце следы Символического Змия в жизни христианских народов, насколько их можно открыть в их истории, составленной едва ли не без участия тайных агентов масонства, старательно заметавших следы этого Змия.

В.

Гордый Рим властителей классического міра, цезарей, пал, как известно, при участии еврейства, растлившего своим сатанинским влиянием нравы римского общества. На смену цезарей обновленный христианством Вечный город вознес на свой престол христианского первосвященника, надев на главу его трехъярусную корону (тиару), как символ его владычества в качестве «наместника Христова» над тремя царствами — небесным, земным и преисподним. Таков уже был дух властного Рима, и идея цезаризма, как мирового владычества, с престола Августа перешла и воссела на седалище римского первосвященника.

Работая, как уже сказано, на два фронта — Синедрионом и иезуитами — Сатана обратил гордость Папы в орудие своего богоборства и поставления на троне царств міра последнего открытого противника Христова.

Но Господу не угодно было, чтобы из недр христианства родился «человек греха» и «сын погибели»: трагическая и страшная честь эта соблюдена на конец времен жестоковыйному народу-богоборцу.

Синедрион сломил соперничество Ватикана.

Впервые Папскому престолу пришлось открыто столкнуться с Синедрионом в процессе рыцарей-храмовников (тамплиеров).

За открытием этого страшного заговора последовали жестокие казни и, казалось, что самое его семя было сожжено в лице главы ордена Тамплиеров, Жака-де-Моле. Но сам Синедрион оказался неуловимым и неуязвимым, как сила тайная, и корень масонского зла был пересажен им из Франции в Шотландию, где под именем масонов разных именований вступил в союз с Англией, обещав ей совместное с собою владычество над всем міром.

До наших дней Синедрион не изменял этому союзу, и Англия с его помощью достигла звания «владычицы морей» и мирового богатства.

Почему избрана была Англия, как территориальная точка опоры для воинствующего Синедриона, а не другое европейское государство, на вопрос этот Синедрион ответа не дает. Возможно, что тому причиной было островное положение государства достаточно сильного, чтобы служить поддержкой масоно-еврейскому заговору, а может быть, тому способствовало и племенное родство англичан с евреями, как о том трактуют некоторые этнографические теории.

Покрыв из Англии сетью масонских лож всю Европу и все ее мировые колонии, обладая несметными капиталами, при общем падении христианского духа в европейских народах, на смену которому явился культ золотого тельца; вытравливая якобы научными теориями из народного сердца идею Божества и духа, — Синедрион, как верховный жрец созданного им поклонения золотому кумиру, овладел духовною жизнью всей Европы с ее колониями, рассеянными по всему свету. С помощью закупленной периодической печати, продажных совестей лиц, стоящих у кормила власти, а также при содействии своей союзницы Англии Синедрион извратил и растлил все политические учреждения Европы, расхитив материальное и духовное благосостояние, а с ним и физическое здоровье ее населения.

Французская революция, прославленная масонизированной исторической наукой «великой», явление и падение столь же «великого» Наполеона I показали міру силу и значение еврейско-масонского заговора. Но мір не познал нового откровения Сатаны в этих актах «тайны беззакония»: к тому времени Евангельское слово истины и апостольские предостережения ему уже стали почти совершенно чужды, а простые человеческие слова и речи, не осоленные благодатью Божиею, не могли помочь ему разобраться в деяниях царства тьмы. Свет отступил, настала духовная тьма: мудрено ли, что в этой тьме люди ослепли и стали давить друг друга? А Синедрион при адском огне, зажженном его отцом — диаволом, остался все-таки для дел тьмы зрячим. Истина добра и от него при этом освещении была сокрыта, но зло и тайны «глубин сатанинских» были ему показаны: Синедрион знал, по крайней мере, своего «бога» и служил ему преданно и верно. Не то стало с міром, отступившим от Христа Господа.

Тем временем не дремал и Ватикан. Успокоенный было разгромом ордена Тамплиеров, он вновь был вызван на смертный бой собравшимся с силами Синедрионом масонства, выпустившим против Папского престола такого борца, как Лютер. После такой крупной победы масонства над папством, когда в 1532-м году был заключен Нюренбергский мир между защитником католицизма Императором Карлом V и немецкими протестантскими князьями и была провозглашена «свобода совести», Папский престол вынужден был в противовес масонской тайной организации выдвинуть по ее образцу свою в лице ордена иезуитов. В 1534-м году против «антипапы» масонства впервые восстал «черный папа» иезуитства.

С этого года до начала XVIII века орден иезуитов не без успеха, казалось, тормозил диавольскую работу масонства, прибегая в кровавой борьбе с ним к тем же средствам, домогаясь той же цели, что и масонство, но только не ради Синедриона, а «во славу божию», под богом подразумевая римского первосвященника, а не Бога.

Одинаковость цели и средств к ее достижению низвело иезуитство до уровня масонства, и орден Иисуса, не имея за себя Бога, поборающего против диавола, покровителя масонов, неминуемо должен был уступить поле битвы своему противнику и пасть, что и совершилось в конце XVIII века. Синедрион при помощи масонских лож поднял знамя французской революции и залил Кровию войн и мятежей всю европейскую землю от берегов Атлантического океана даже до наших Уральских гор.

Это был второй удар Папскому престолу в борьбе за власть над царствами и богатствами міра.

Последняя попытка Ватикана помериться силами с Синедрионом была предпринята уже в наши дни, во дни папы Льва XIII; выразилась она в учреждении в 1880 году в Париже «Франко-австрийского католического банка», известного под именем «Union Generale» или просто — «Банк Бонту», по имени его директора. Бонту, ставший па воле Ватикана во главе этого грандиозного финансового предприятия, был призван Престолом римской курии раздавить капиталами католического міра мір еврейский с капиталами Синедриона масонского «Всемирного Израильского союза», во главе с Ротшильдом Парижским. Кончилась эта борьба поражением католичества в тот момент, когда казалось, что победа уже склонилась на его сторону. Синедрион чрез масонизированное французское правительство подстроил ложное обвинение Бонту в каком-то подлоге, и Бонту был заключен в тюрьму. Его выпустили едва ли не через несколько часов, но скандал был сделан, подхвачен всей жидовской прессой, и цель достигнута: перепуганные вкладчики «Union Generale» потребовали свои деньги, и католический банк в 1882 году лопнул, просуществовав всего только два года.

Ротшильду победа эта досталась не даром: он умер от нервного переутомления; но зато масса католических капиталов перешла в мировые кассы банкиров Синедриона, и с этого времени последняя в Западной Европе преграда еврейскому завоеванию пала.

Быть может, и читатель мой спросит: «Когда же наступит конец всей той великой неправде, о которой так подробно говорит моя книга?»

Ответим, как умеем.

«Есть вещи, о коих недостаточно говорить и писать: надо бы проповедовать о них на кровлях, взывать на улицах и перекрестках, потому что, по слову Христову, если мы умолчим, то камни возопиют, бездушная, природа не в силах будет молчать», — так в своем «Дневнике» пишет Архиепископ Никон в издаваемом им «Троицком Слове». Мы привыкли мерить все сущее в міре своею меркою, мерою своего маленького ума, и забываем, что для всесовершенного Ума Божия существуют иные меры, на наши непохожие. Так, мы делим природу на одушевленную и неодушевленную и полагаем, что неодушевленная природа неспособна действовать разумно, повиноваться сознательно, что она повинуется только раз навсегда данным ей от Творца физическим и химическим законам, повинуется с необходимостью, сама о том не ведая, не сознавая. Но, думая так, мы забываем Божие всемогущество, Божию премудрость и благость, мы как бы ограничиваем сии совершенства Божии в своем сознании, мы опускаем из виду, что вся неразумная тварь создана для того, чтобы разумные существа чрез нее прославляли сии совершенства Божии. Небеса поведают славу Божию, творение же Руку Его возвещает твердь. И это не только чрез наше созерцание тварей Божиих, Божией премудрости в их устройстве, но и в непосредственном выполнении ими воли Творца. Для Него, всемогущего, все возможно: и природа бездушная повинуется Ему, столь же «разумно» исполняя Его повеления, как и разумные существа. Той рече и быша, повеле и создашася. И ныне Он повелит — и природа исполняет Его веления, и мы волею или неволею являемся свидетелями, а иногда и участниками таких явлений в природе, в коих не можем не признать, если только не ожесточились, не ослепли духовно, не умертвили в себе совесть, не можем, говорю, не видеть всесильной Руки Божией, властно повелевающую природе. Да, природа так же повинуется Творцу, как и разумные твари, и, действуя неразумно, дает урок послушания самому венцу творения — человеку!

Мы переживаем грозные времена. Невольно вспоминается слово Псалмопевца: Время действовать Богу, ибо разорен закон Твой, Господи! (Пс. 118). И Господь действует... Человек, разумное создание Божие, безумствует, бунтует против своего Творца, и неразумная природа мановением Божиим вразумляет безумца. Вспомните всемирный потоп, вспомните гибель Содома и Гоморры, поезжайте в Италию, посмотрите на раскопки в Помпее, и если у вас достанет самопонуждения, если вы не убежите оттуда, гонимые чувством стыда и негодования, то узнаете, за что погибли Помпея и Геркуланум... Но для верующего христианина еще более поразительны те знамения, что совершились в час смерти Господа нашего на Кресте. Читайте в Евангелии от Матфея: И се завеса церковная раздрася на двое с вышняго края до нижняго, и земля потрясеся, и камение распадеся, и гроби отверзошася... (Мф. XXVII, 51-52.) Если бы современные христиане не забросили тех поучительных книг, что называются житиями святых, книг, в коих начертаны дивные образы сынов Царствия Божия, если бы Русские люди почаще заглядывали в страницы родной истории, в наши бесценные летописи, то увидели бы, как дивная Десница Божия руководила судьбами народов, вразумляя их грозными знамениями в неодушевленной природе. Разоряли люди закон Божий, и действовал Бог, вразумляя разорителей, и по мановению Его сама природа вступалась за нарушенный нравственный закон. Для верующего нет сомнений в том, что законы естественные действуют в союзе и полном согласии с законами нравственными.

И вот, сие самое мы видим и со страхом наблюдаем в наши дни. Со страхом, ибо совесть свидетельствует, что грядет и наша чреда понести гнев Божий на себе за нераскаянность нашу. И у нас на Руси свили себе гнездо непримиримые враги Христа, враги Церкви, враги нашего Отечества — масоны, и вот разоряется всюду закон Божий: слышатся повсюду глумления, издевательства над заветными святынями нашего Русского православного сердца, оскорбление сих святынь, а мы остаемся равнодушны ко всему этому или же ограничиваемся скорбными газетными статьями, телеграммами по начальству, громкими речами и протестами... А на себя-то самих и не думаем смотреть: лучше ли мы от всего этого становимся? А грозы Божии ходят по вселенной и все ближе и ближе подходят к нам...

Кто не помнит несколько лет тому назад страшной гибели острова Мартиники? Непроницаемой тайной покрыты и доселе все обстоятельства этой гибели, об этом позаботились те, кому это было нужно, чтоб оглашение сих обстоятельств не пробудило совести христианской, не заставило задуматься верующие умы, — ведь известно, что всемирный еврейско-масонский союз захватил все главные телеграфные агентства, главные газеты всех стран, всех народов, и мы узнаём лишь то, что найдут для себя полезным или, по крайней мере, безопасным наши же враги, а между тем вот что узнаём мы частным путем уже несколько лет спустя после потрясающего события, оповещенного по всему міру на другой же день: «Дивный клочок земли, — пишет газета “Колокол”, — райский уголочек, не отравленный обычными бичами юга -змеями, скорпионами и прочей ядовитою тварью, остров Мартиника уже давно перешел всецело в руки масонства, подобно Алжиру, столь же прекрасному. В городе Сен-Пьере, стертом с лица земли разгневанным Господом, иудеи и масоны торжествовали. Там уже шла постройка нового “храма Соломонова”. Мне пришлось встретиться с немкой, — говорит автор, — прожившей 15 лет на Мартинике и покинувшей Сен-Пьер за два дня до катастрофы. Ее спас вещий сон, который, конечно, назовут неверующие случаем, хотя подобные сонные видения побудили несколько тысяч человек спешно покинуть Сен-Пьер, оставляя свои дела и имущество. Моя знакомая, например, уехала не успев продать своего дома. И многие поступили так же. За последние полгода существования Сен-Пьера количество уезжающих оттуда христиан было так велико, что пароходные компании удвоили число отходящих судов, и все эти суда уходили переполненные пассажирами. Бежали люди всех классов и состояний, от богатых землевладельцев до бедных рабочих. Но все бежавшие были верующими христианами. Все они знали, уезжая, что больше не увидят Сен-Пьера, что столица масонства, в которой открыто существовало капище сатаны, где люциферианство, или сатанизм, признавались в качестве разрешенной религии, — осуждена на погибель. Всех уезжающих гнало вон нестерпимое чувство тоски и ужаса, многих же — видения, одинаковость которых была прямо поразительна. Моя знакомая, уехавшая чуть ли не на последнем судне, говорила мне, что все ехавшие вместе с нею 45 пассажиров постоянно видели в последние дни устрашающие сны, одинаковые при всем разнообразии подробностей. И когда на третий день пути на горизонте в стороне Мартиники показалось огненное зарево, а море заволновалось, несмотря на полное отсутствие ветра, все в один голос воскликнули: “Сен-Пьер горит!...” Тогда же на палубе была совершена месса католическим священником, уехавшим из Сен — Пьера с священными сосудами из своего храма. “Но ведь вас могут заподозрить в преступлении!” — сказал ему кто-то. “Нет, — спокойно ответил священник, — я повиновался воле Господней... Слишком ясно она была указана мне, грешному”. Объяснения этих загадочных слов он дать не захотел, но последние беглецы из Сен — Пьера поняли его и без объяснений: в первом же порте, Джорджтаун, они узнали страшную судьбу Сен-Пьера и тут же, под открытым небом, упав на колени, возблагодарили Бога за свое спасение. Насколько была сильна уверенность всех этих беглецов в том, что ждать нельзя было ни минуты долее, доказывается тем, что они уехали с первым же отходящим парусным судном буквально куда попало, только бы не оставаться на Мартинике. И они были правы. Следующее судно, отходившее в Северную Америку три дня спустя, либо не вышло, сожженное в порту, либо погибло у берегов Мартиники, подобно многим другим. Должно обратить особенное внимание на то, что вся европейская печать упорно замолчала подробности даже такого чудовищного события, как гибель города с 43000 населения в каких-нибудь пять минут. Беглецов из Сен-Пьера насчитывают до 3000. Вернувшиеся в Европу уже не скрывают, что там происходило, но газеты усиленно молчат, благо Мартиника так далеко от Европы, что люди, отвыкшие самостоятельно думать, легко могут объяснить это молчание отсутствием документов, всеобщей гибелью и подобным. Можно ли поверить, что в наше время так жадно гоняющиеся за сенсационными известиями газеты не сообщили всего, что только было бы можно узнать о гибели Сен-Пьера? Но раз это не угодно масонам и иудеям — они молчат...» («Колокол» № 1417.)

А вот еще ближе к нашему времени совершилась гибель Мессины, и только благодаря присутствию русских судов у ее берегов христианский мір узнал неопровержимые факты самого отвратительного святотатства, кощунства, административного преследования и печатного глумления над верой Христовой, на которое громовым ответом послужило губительное землетрясение... И море, и недра земные сотрясаются от негодования при виде богопротивных деяний человеческих...

А эти необъяснимые даже естественными законами наводнения во Франции, Лондоне, Австрии? Эти бури и тифоны на море и суше, как например, в низовьях нашей кормилицы Волги? Эти болезни — эпидемии, как холера, тиф, и особенно эта «черная смерть», чума, которая, в Четырнадцатом, например, веке, опустошала буквально целые города на Руси и которая теперь медленно, но верно ползет к нам снова и с юга, и с востока, из далекой Азии?..

«Люди старые удивляются, с тревогой говорят, что и природа-то стала как будто ныне не та, что лет 60-70 назад: тогда и дожди были благорастворенные и благовременные, а ныне или засуха беспощадная, или ненастье беспрерывное; тогда и урожаями Бог благословлял, а ныне то ненастье, то засуха, то саранча, то какие-то черви губят хлеб еще на нивах... “Да за что нас и миловать Господу Богу? — говорят старые умные люди. — От грехов людских стоном стонет мать-сырая земля. Будто последние времена настали. Люди совсем Бога забыли. Мало того что забыли -еще богохульствуют!...”

Да, аще, мы, пастыри, молчим, то камение — бездушная природа вопиет против беззаконий наших, против нераскаянности нашей! И солнце, и воздух, и море и суша, и ветры, и все стихии уже жалуются на нас Богу, уже готовы исполнить веление Божие, чтобы совершить Суд Божий над нечестием людским».

И мы уже видим как бы начало Суда Божия там, на полях неслыханных сражений, где происходит такая человеческая бойня, что невольно вспоминаются слова Тайнозрителя: вот, конь бледный, и на нем всадник, имя которому смерть; и ад следовал за ним, и дана ему власть над четвертою частью земли умерщвлять мечем и голодом, и мором и зверями земными» (Апок. VI, 8).

У Л. А. Тихомирова в ставшей библиографической редкостью интересной брошюре его «Апокалиптическое учение о судьбах міра и конце его» одна глава (2-я) посвящена попытке объяснить семь асийских Церквей (Апок. І-ІІІ гл.) характеристикой семи эпох существования Христовой Церкви на земле от времен Апостольских до антихриста и Второго Пришествия Господа нашего Иисуса Христа.

«Как известно, — пишет Тихомиров, — многие ждут тысячелетнего Царства Божия на земле, как эпохи особой, которая должна наступить после уничтожения антихриста; я этого мнения не принимаю, во-первых, потому, что ни у одного апостола в эсхатологических местах посланий нет никакого упоминания о тысячелетии после поражения антихриста и ясно указывается, что Второе Пришествие Христа будет и последним. У Самого Спасителя точно так же нет никаких упоминаний о “хилиастическом” тысячелетии, напротив, весьма ясно высказано, что Второе Пришествие будет соединено уже с концом міра. Царствие же Божие, или небесное, наступило, по ясному учению Спасителя, уже 1900 лет назад... Андрей Кесарийский, повторяя толкования древнейших времен, говорит прямо: “тысяча лет есть время от вочеловечения Господня до пришествия антихриста”.

Вместе с Тихомировым и я принимаю именно это толкование, не допуская даже и самой возможности для верного сына Православной Апостольской Соборной Церкви исповедовать хилиастическое лжеучение, как осужденное постановлением Вселенских Соборов и, кроме того, столь выгодное для самого антихриста и его лжеапостолов, как средство для соблазна, “аще возможно”, и избранных к принятию за истинного Христа Его противника, “человека греха” и “сына погибели”».

Характеризуя Церкви — Ефесскую, Смирнскую, Пергамскую, Фиатирскую, Сардийскую, Филадельфийскую и Лаодикийскую, — как эпохи Церкви Вселенской, Тихомиров полагает, что, в порядке последовательности передаваемых Ангелам этих Церквей наставлений, последними эпохами земной жизни Христовой Церкви будут эпохи Филадельфийская и Лаодикийская. Первой, по символическому значению слова «Филадельфия», что значит «братская любовь», предстоит честь привлечения к себе «всего Израиля», т.е. того, кто есть истинный Израиль и выйдет из «сборища сатанинского». Вместе с тем Господь, в награду Филадельфийской Церкви обещает сохранить ее от «годины искушения», которая придет на всю вселенную. Это уже канун окончания мировой жизни, и Спаситель говорит: «Се, гряду скоро; держи, что имеешь».

После Филадельфийской эпохи, о долговременности которой нет указаний, должна наступить последняя, седьмая, эпоха Лаодикийской Церкви. Эта эпоха самая печальная из всех и закончится величайшими бедствиями, которые подробно описаны в Апокалипсисе, и пришествием антихриста с его недолговременным царствованием, после чего уже наступит и самый конец міра.

У того же Тихомирова, в указанной брошюре, мы находим весьма верное, на наш взгляд, суждение о продолжительности каждой из семи эпох земной Христовой Церкви. Он говорит: «Ни для одной из эпох нельзя установить точных границ, отделяющих ее от предыдущей и последующей. Эпоха выражает собою некоторый преобладающий тип, некоторый дух христианского человечества, который не сразу возникает, не сразу изменяется, и не по всем местностям в одинаковой степени и одновременно. Поэтому, в то время когда в одних местах еще продолжается дух прежней эпохи, в других уже развился иной дух. Поэтому эпохи, если брать весь мір, как бы захватывают одна другую, и, следовательно, приблизительно могут быть отделены одна от другой по десятилетиям и даже столетиям».

Исходя из этой, на наш взгляд, совершенно правильной точки зрения на длительность каждой эпохи, мы позволяем себе высказать предположение, что последние два периода земной Христовой Церкви — Филадельфийский и Лаодикийский — столь тесно связаны будут по времени своего существования друг с другом, что — по выражению Тихомирова — «захватят друг друга», войдут, так сказать, одна в другую, как бы одно целое, так что будут существовать одновременно и как бы параллельно одна другой: «братолюбная» Филадельфийская будет численно невелика: «не много имеешь силы, но сохранил слово Мое», — но сей обетована величайшая радость видеть у ног своих избранных из «сборища сатанинского»; Лаодикийская же явится численностью гораздо больше, но, будучи ни холодной, ни горячей, а только теплой, будет «извергнута из уст» Господних.

«Година искушения, которая приидет на всю вселенную» и от которой Филадельфийской Церкви обещано сохранение, не может быть иной, как той, о которой, как о «скорби великой, какой не было от начала міра и не будет», сказал Сам Спаситель, и которая, захватив время Церкви Филадельфийской, как «година последняя», обязательно разразится и над Лаодикийской Церковью, как над последней эпохой Церкви Христовой на земле. Нам думается, что продолжительность совместного существования этих двух Церквей будет весьма незначительной, ибо дни их «избранных ради» должны сократиться, так как иначе «не спаслась бы никакая плоть».

Нашему времени, вернее — нашим дням, по-видимому, суждено быть эпохой этих двух Церквей Христовых, как дням, воистину последним того «начала болезням», которое, по слову Спасителя, должно явиться знамением конца міра. Настоящая книга вместе с раскрытием «тайны беззакония» и антихристовой печати привела достаточно ярких доказательств тому, что мір великого отступления и измены Богу не может существовать без обновления огнем в день суда и погибели нечестивых человеков (2 Пет. 3, 7). Разве христианский мір по теплохладности своей, по равнодушию своему к вере, не стал уже предпотопною плотью, про которую сказал Господь: «не имать пребывати Дух Мой в человецех сих, зане суть плоть»? Не Лаодикией ли, воистину, сделалось теперь все человечество, «несчастное, и жалкое, и нищее, и слепое, и нагое», еще недавно хваставшееся своей цивилизацией и думавшее и говорившее: «Я богато, разбогатело и не имею нужды ни в чем»? (Апок. III, 17). И имя-то какое? — «Лаодикия», что значит в переводе с греческого «народоправчество»! Разве это не та демократия, к которой, как к последнему слову государственной науки, ведут человечество вожди его, освобождая и себя и его от законной Самодержавной Царской власти, единой власти, получающей помазание от Святаго Духа в Таинстве Мѵропомазания?

Филадельфии как будто не видно, но она есть и укрепляется в силе и духе, только не на виду у міра, ибо ее убежище оберегает от завистливых и враждебных его взоров благодать и милость охраняющего ее Господа, и «врата ада не одолеют ее» до самого пришествия Господня.

Точного дня и часа конца міра знать не дано никому из смертных, но о знамениях, его предваряющих, рассуждать и разуметь повелено даже Самим Господом, сказавшим: «Лицемеры! различать лице неба вы умеете; а знамений времен не можете?» И еще: От смоковницы возьмите подобие: когда ветви ея становятся уже мягки и пускают листья, то знаете, что близко лето. Так, когда вы увидите всё сие, знайте, что близко, при дверех (Мф. XXIV, 32-33).

И вот «подобие», как бы от смоковницы.

В № 12641-м 1911 года газеты «Новое Время» и в одном из предшествующих было сообщено, что некие англичане Паркер, Робин, Мак — Дэфф и американец Вильсон подкупили сторожей мечети Омара, стоящей, как известно, в Иерусалиме на горе Мориа, на месте древнееврейского Соломонова храма, и ночью с 4-го на 5 апреля 1911 года подняли плиты мечети и спустились в склеп, куда они раньше безуспешно пытались проникнуть из подземного хода. Они нашли там какие-то предметы, и в ту же ночь несколько ящиков на автомобилях были доставлены в Яффу на зафрахтованный заранее пароход...

Вся эта история стоила портфеля министру финансов Джавид-бею, расширившему права археологической компании.

... В другом номере того же «Нового Времени», приблизительно от первых чисел мая, было напечатано в дополнение к приведенному сообщению следующее: «Ученым-гебраистам удалось открыть каббалистический ключ к писаниям пророка Иезекииля, по которому можно угадать место, где при первом разрушении Иерусалима были закопаны сокровища древнееврейского храма. Открытием этим воспользовались английские ученые круги, близкие к известному Библейскому обществу».

В том же «Новом Времени» были поименованы и те предметы, которые похищены из подземелий бывшего Соломонова храма. Между прочими реликвиями храма были: корона Давидова, меч Соломонов, перстень Соломона, таинственные камни первосвященника «урим» и «туммим», жезл Ааронов «прозябший», каменные сосуды с манной и скрижали Завета — словом, все, что необходимо для восстановления Соломонова храма и для коронования царя Иудейского.

Сенсационное известие это со скоростью электричества облетело весь мір, а в самом Иерусалиме, как потом нам рассказывали паломники, бывшие там в то время, едва не было поводом к резне христиан мусульманами.

Для христиан, посвященных в историю Церкви Христовой на земле, уже при первом взгляде на статьи эти, не могло не быть ясным, что вся эта газетная «сенсация» не что иное, как называемая газетная «утка», рассчитанная на невежество и легковерие читающей публики, мало сведущей в делах своей веры. Верующим известно дошедшее до нас послание Юлиана Отступника, адресованное им еврейскому обществу. В послании том Юлиан объявляет об отмене той подати, которую предшественник его, Констанций, думал наложить на евреев, и которая была уже вписана в бюджет. Юлиан уверяет евреев, что в его царствование они будут пользоваться полной безопасностью. «Я прошу у вас, — так обращается он к евреям, — ваших самых горячих молитв к Господу всего, к Богу Создателю, чистая рука Которого удостоила венца мою голову». Затем он дает такое обещание: «Если я возвращусь победителем с войны против персов, тогда, восстановив ваш святой город Иерусалим, который вы уже столько лет желаете видеть обитаемым, я населю его и там вместе с вами воздам благодарность Всемогущему».

Еще до отъезда, он издал в Антиохии эдикт о восстановлении Иерусалимского храма. Распорядителем работ был избран сановник Алипий, незадолго перед этим управлявший Бретанью в качестве викария префекта претории.

Во главе евреев стоял тогда некий патриарх, облагавший обычно своих единоверцев значительной податью. Святой Иоанн Златоуст говорит, что «бесчисленные сокровища, бывшие в его распоряжении, явились готовым фондом для постройки, а Юлиан со своей стороны предоставил в распоряжение Алипия значительные средства, как сообщает языческий историк Аммиан Марцеллин. Помимо того в изобилии поступали добровольные пожертвования со стороны евреев. Женщины отдавали свои драгоценности. Взрыв энтузиазма был так силен, что не жалели ничего. Торжеству и радости не было границ». «Обрезанные трубили в трубу», — свидетельствует святой Ефрем.

Во время апогея ликования начались работы. Работали несколько десятков тысяч человек. Женщины носили землю передниками. Раскопали фундамент древнего храма. Чтобы построить новое здание, пришлось уравнивать эти развалины, и пророчество Спасителя, что не останется от иудейского храма камня на камне, исполнилось благодаря этим работам самым точным образом.

Тотчас же начались бури, которые разрушили работы. В конце 362 и в начале 363 года землетрясения превратили все в развалины. В числе полуразрушенных городов упоминается Никополь, Неаполь, Елевферополь и Газа. В некоторых округах морские волны произвели ужасные опустошения. Центром землетрясений был Иерусалим. Каменщикам Алипия трудно было продолжать работу. Не раз утром они находили зарытыми обломками проходы, которые они отрыли накануне. Многие погибли под портиком, обрушившимся во время землетрясения. Тем не менее по приказу Юлиана работы продолжались. Но новое ужасное явление подорвало их упорство.

Об этом факте упоминают не только христианские писатели, но и язычник Аммиан Марцеллин. «Когда Алипий, — пишет он, — настойчиво требовал продолжения работ и его поддерживал правитель, страшные огненные шары, вырвавшись из многих отверстий близ основания, сделали это место недоступным для рабочих, а многих даже сожгли. И вот когда таким образом природа воспротивилась, предприятие было оставлено».

Св. Григорий Богослов сообщает, что в воздухе были видны огненные кресты и что они отпечатались и на платье многих присутствовавших с отчетливостью вышивки или с яркостью картины.

Св. Григорий Богослов сообщает, что сами иудеи и язычники, бывшие свидетелями этих происшествий, пришли в такой ужас, что почти все в один голос стали призывать Бога христиан, воздавать Ему хвалы и старались умилостивить Его молитвами; многие, не отлагая своего обращения, в тот же момент, когда произошли эти события, поспешили к нашим священникам и после горячих просьб были приняты в Церковь, наученные нашим высшим таинствам и, наконец, очищенные Святым Крещением. Ужас, который они почувствовали, был причиной их спасения.

«Если ты придешь в Иерусалим, — говорит святой Иоанн Златоуст в речи, произнесенной в 378 году, — ты увидишь основания храма разрытыми и оставленными, и, если ты спросишь о причине, тебе ответят то, что мы хотим рассказать тебе. Ибо мы все — свидетели этих событий: они произошли незадолго до нашего времени.

Обрати внимание на величие этой победы. Это произошло не при христианских императорах, и нельзя сказать, чтобы христиане пытались помешать этому предприятию. Это имело место тогда, когда дела наши находились в плачевном положении, когда мы дрожали за свою жизнь, когда всякая свобода была отнята от нас, когда процветало язычество, когда одни верующие скрылись в своих домах, другие переселились в пустыню или, по крайней мере, избегали населенных местностей. И вот тогда-то и разразились эти события, чтобы поразить безумие наших врагов».

В житии Св. Кирилла Иерусалимского читаем: «Укрепився же Иулиан на царство, яве Христа отвержеся, и дарова жидом велию свободу, повелев тем во Иерусалиме на месте Соломоновой церкви новую создати церковь, пособствуя им к зданию народными деньгами, царю даемыми. И уже делу тому богоненавистному начинающуся, Кирилл святый к своим пророчески глаголаше, яко Христова словеса имут всяко исполнитися: не останет камень на камене. Еще же и моляше владыку Христа, да не попустит врагом Своим зачатого того дела произвести в совершение, но вскоре да пресечет начинание их, и разорит совет их. И услыша Господь молитву раба Своего и пророческая его словеса в событие немедленно приведе. В некую бо нощь бысть трясение земное велие, и изверже земля от основания не точию то камение, еже тогда жидове положиша, но оное древнейшее, еже иногда Соломон основа, вся та с прочиим новым зданием, яко прах развеяшася от места того Божьего невидимою силою. И бывшу дню, многим тамо стекшимся и удивляющимся сотворшемуся чудеси тому, и помышляющим жидом паки явися за дело, внезапу спаде огнь с небесе, и пожже вся орудия делательная, и страх бысть на всех жидов велик. И в грядущую нощь начертанная показашася, якоже никакоже можаху стертися или измытися» (Житие 18-го Марта).

В страданиях пророка Иеремии (1-го Мая) читаем: «По взятии (Иеремиею) скинии и кивота от храма, Новузардан-воевода разграби вся прочая бывшая в храме сосуды златыя и сребряная, и всю медь Халдеи сокрушиша и в Вавилоне взяша... Святый же пророк Иеремия, вземши скинию и кивот завета и яже в нем, несе с последствовавшими ему священниками и левитами в гору оную, на нюже иногда пророк Моисей восшед, виде Землю обетованную, и умре тамо и погребен бысть. В той горе Иеремия святый обрете пещеру, и внесе в ню кивот, и загради диры камением, и запечатал именем Божиим, написав то перстом на камени, и аки железною графиею изобрази писмена: твердый бо камень, пишущему персту его, бысть паче естетсва мягкий аки воск. По писании же паки в свою твердость обратися: и сотворися аки изваяние железное место оное, еже в пустыне есть между двема горами, между имиже погребени лежат Моисей и Аарон. И рече Иеремия к предстоящим: отыде Господь от Сиона на небо, и паки возвратится с силою, и будет знамение пришествия Его, егда древу вси языцы поклонятся. Рече же и сие, яко ковчега того никтоже имать изнести от места оного, токмо Моисей избранный пророк Божий, и дщиц яже в ковчеге, никтоже от священников ни от пророков разгнет, точию Аарон угодник Божий. В день воскресения, изведет ковчег из камене запечатаннаго, и поставится на горе Сионстей, и вси святии соберутся к нему, ждуще Господа, яко да убежат от врага хотящаго убити я. То пророку святому глаголющу к священником и левитом, внезапу покры облак загражденную ту пещеру, и никтоже можаше прочести имене Божия, на камени перстом Иеремииным изображеннаго, ниже места того познати или обрести: ибо нецыи от последствоваших приступили, хотяще назнаменовати себе оное место и путь к нему, но никакоже улучити возмогоша. Разумев же то пророк глаголаша к ним: неведомого будет место сие, дондеже соберет Бог собори людей, и милостив будет, тогда покажет сия, и явится слава Господня видимо всем, и облак будет, якоже и Моисею являшеся. Не весть же и до днешняго дне пещеры тоя никтоже, и даже до кончины не будет ведомо то место никомуже... По сокровении же таковом кивота Божия не имеша ктому Иудеи тоя славы, аще и обновиша по семидесяти летех Соломонову церковь, но уже кивота бяху лишены. Сотвориша же ин кивот от злата, по подобию перваго, Моисеом соделаннаго, и вся яже в кивоте и при кивоте первом быша, устроиша иная, тем подобная: обаче не бе в тех таковом чудодейственныя силы, и осиявающия та Божия слави, якоже бе в первых, точию имеша огнь небесный, от святаго пророка Иеремии и от священников иже с ним быша, в кладязе безводном сокровенный бывший, и потом иными священниками обретенный»...

Надо ли пояснять, какой цели должна была послужить вся эта газетная шумиха, поднятая ее вдохновителем, кагалом, подготовляющим путь шествия в мір того, кто должен короноваться короной Давида, опоясаться мечем Соломона и воссесть во святая святых восстановленного Иерусалимского храма, как бог, выдавая себя за Бога?..

Прошло два или три года, и вновь, но на этот раз не в «Новом», а в «Вечернем Времени» и еще в некоторых иллюстрированных изданиях появилось нижеследующее изображение некоего «Мирового центра».

При этом изображении была помещена статья под заглавием «Парижская хроника». Вот что было напечатано в статье этой:

«В громадном актовом зале великой Сорбонны, куда уже столько раз стекались со всех концов міра представители мысли и знаний, состоялось вчера собрание, которое, может быть, будет иметь историческое значение

Инициатором “города будущего”, о котором на упомянутом собрании в Сорбонне прочел блестящую лекцию выдающийся французский писатель Поль Адан, является американец Андерсен, норвежец по рождению, уже много лет вместе с художником Эбраром работающий над составлением плана этой “интеллектуальной столицы міра”.

Теперь план готов, разработан во всех деталях (над ним трудилось больше сорока архитекторов!), и настойчивый американец Андерсен познакомил уже с ним многих державных особ, в том числе итальянского короля, который предложил даже ему место для постройки мечты-города.

Рис. 27 -й. Мировой центр

Андерсен, надо сказать, встречает повсюду самое горячее сочувствие, и на начинание его откликнулось с действенной симпатией много выдающихся людей мысли и творчества всех стран и всех наций. Достаточно сказать, что во Франции, где он пропагандирует теперь свою идею, его патронируют такие люди, как философ Бутру, астроном Камиль Фламмарион, государственный деятель Леон Буржуа, скульптор Роден и др.

И вчера цвет французской интеллигенции собрался в Сорбонну слушать его переводчика, Поля Адана.

По замыслу Андерсена “город будущего” должен быть как бы сердцем мирового прогресса. Где бы он ни был, он должен стать связующим центром всех людских начинаний на пользу общей культуры. И на почве прогресса он должен служить идее мира и сближения народов и “оказывать самое широкое содействие политическим и социальным попыткам, интересующим все человечество”.

По подробному плану, составленному Андерсеном, эта мировая столица культуры должна быть построена следующим образом.

В центре — башня в 320 метров вышиною, многочисленные этажи которой будут заняты секциями всевозможных обществ, “работающих для прогресса человечества”.

Вокруг этой башни разместятся дворцы науки, мира, правосудия. Будут там особые дворцы медицины, гигиены, агрикультуры, изобретений и т. д.

От башни будут тянуться по обе стороны две “аллеи наций”, занятые дворцами государств и ведущие к “храмам искусства”, позади которых в великолепных садах будут размещены институты физической культуры.

Проект Андерсена заключает и мельчайшие детали относительно администрации этого интернационального города, об устройстве доступных гостиниц, о жизни его посетителей и т. д.

Что это — несбыточная утопия или предвидение действительного будущего? Андерсен, во всяком случае, верит не только в сбыточность своей мечты, но и в ее несомненную осуществимость в близком будущем. И веру его разделяют очень многие.

Париж, 24 ноября».

Из этой статьи читатель видит, какие имена окружают то, что на поверхностный взгляд может показаться «затеей» какого-то никому не известного американца из норвежцев. Такое именитое общество не может отдавать ни времени своего, ни внимания каким бы то ни было утопиям, хотя бы и красивым, если под ними нет реальной почвы. И почва эта есть, и читатель ее тотчас увидит сам, если узнает, что Буржуа и Фламмарион одни из верховных главарей всемирного масонства.

Но что подумает читатель, если к вышеприведенным сообщениям я присоединю здесь из миссионерской газеты «Вести из Царства» издания 1916 года выдержку из статьи, озаглавленной «Пророческие и евангельские истины», в которой напечатано (в дословном переводе) известие, для непосвященных могущее показаться откровением.

«Воистину замечателен тот факт, — так пишут в статье этой, — что союзники уже согласились между собою по окончании этой войны отдать Палестину евреям. Еще знаменательнее то, что и кайзер дал то же обещание, а также, что и Папа выступает в том же смысле ходатаем за древний народ Божий. Таким образом, каков бы ни был исход этой страшной борьбы, восстановление Еврейского государства в Палестине под гарантией Европы, по-видимому, обеспечено. Убедит ли это безбожников в том, что Библия есть истинное слово Бога Живаго? Ничуть. Ибо то же слово Божие говорит нам, что к концу никто из нечестивых не уразумеет, а мудрые уразумеют (Дан. XII, 10). В этом согласии союзников мы видим, как надвигается то конфедеративное устройство міра, к которому стремятся настоящие события — то, что уже давно предвидели исследователи Священного Писания. Как чудно жить во времена, когда Божии предначертания развертываются перед глазами! О, если бы мы оказались в числе званых, избранных и верных!...»

Так подготовляется царство «близ грядущему» в дни великой скорби, покрывающей своею злою тенью весь мір христианский... Христианский ли? не мір ли последнего великого отступления?..

Наступает для малого стада избранных и верных глухая, темная ночь, — Гефсиманская ночь, последняя пред вознесением этого малого стада на крест по подобию Подвигоположника его и Господа. В очах наших въяве совершается отступление благодати Божией от грешного міра: отъемлется мір от всей земли, отъемлется по всем признакам и «удерживающий теперь», и Господь во гневе Своем не щадит даже и святейших святынь Своих.

Что делается теперь на Святой Земле, где Гроб Господень и где Господь наш был распят? Что могут сотворить над святынями Палестины, при общем равнодушии всемирной Лаодикии, враги Христовы?..

Готовиться надо ко всему: ведь и святым даже, и тем (Апок. XIII, 7) суждено быть побежденными.

«Зде терпение и вера святых», и только «претерпевый до конца, той спасется». Побеждающий наследует все, и «он будет Богу сыном: боязливых же и неверных, и скверных и убийц, и любодеев и чародеев, и идолослужителей и всех лжецов — участь в озере, горящем огнем и серою (Апок. XXI, 7-8).

В одной из бесед своих с Мотовиловым преподобный Серафим Саровский, говоря о духовном состоянии последних христиан, оставшихся верными Богу пред концом мира, поведал нечто весьма важное на подкрепу остатку исповедников Христовых.

«И во дни той великой скорби, — говорил Преподобный, — о коей сказано, что не спаслась бы никакая плоть, если бы, избранных ради, не сократились оные дни, в те дни остатку верных предстоит испытать на себе нечто подобное тому, что было испытано некогда Самим Господом, когда Он на кресте вися, будучи совершенным Богом и совершенным Человеком, почувствовал Себя Своим Божеством настолько оставленным, что возопил к Нему: «Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?» Подобное же оставление человечества благодатью Божиею должны испытать на себе и последние христиане, но только лишь на самое краткое время, по миновании коего не умедлит вслед явиться Господь во всей славе Своей и вси святии Ангели с Ним. И тогда совершится во всей полноте все от века предопределенное в Предвечном Совете».

Так говорил Преподобный.

И когда торжествующая ненависть и злоба врагов Господа и Бога нашего Иисуса Христа, глумясь над осквернением и поруганием святынь наших, будет злословить его и нас словами проходивших мимо Креста Господня первосвященников с книжниками, и старейшинами, и фарисеями: «Других спасал, а Себя Самого не может спасти» — и прочими «безумными глаголы» — тогда, в тягчайшем испытании веры нашей и терпения, «восклоним главы наши, яко приближися избавление наше», и в крестных муках нашей души и, быть может, и самого тела, с верою несомненною и с любовью неотпадающею, воскликнем Спасителю нашему и Богу: «Се, раби Господни. Буди нам по глаголу Твоему!»

И как ни мало хотят люди верить тому, но истинно близок к нам Страшный день оный, великий и просвещенный, близко и избавление наше.

«Близ есть, при дверех».

Но на победоносном пути «Символического Змия» стояла Святая Русь Православная и Самодержавная: необходимо было для конечной победы сломить и ее многовековое сопротивление.

И вот война, неслыханная, небывалая, поднявшая на подвиг ратный всю Землю Русскую, и... Россия сломлена. Но еще не до конца сломлена сила народа святого, то есть христиан всего міра, а, между тем, в видении Пророка Даниила «муж в льняной одежде, находившийся над водами реки, подняв правую и левую руку к небу, клялся Живущим вовеки, что к концу времени, времен и полувремени и по совершенном низложении силы народа святого все это (видение Пророка о конце міра) совершится (Дан. XII, 7).

Чего же ждать теперь?

«Одним словом, — так пишется в Протоколе № 7-м «Сионских мудрецов», — чтобы резюмировать нашу систему обуздания гоевских правительств в Европе... если допустить их восстание против нас, мы ответим американскими или китайскими, или японскими пушками».

В вышеприведенной (на стр. 250-252) выдержке из статьи Коральника «Радующийся третий» мы видим, что «в Америке теперь (1915 год) только и говорят, что о «praeparednes», готовности, обороне страны, военной подготовке народа, сооружении огромной армии, судостроительстве, наконец, о всеобщей воинской повинности и милитаризации народа на швейцарский лад».

Для «обороны» ли страны и от кого такие приготовления, пусть судит сам читатель.

Что касается Китая, то читателю небесполезно будет ознакомиться с нижеследующей выдержкой о Китае из редчайшей книги д-ра Батайля «Диавол в XIX веке». Вот что мы читаем в ней:

«Срединной Империей, как известно, именуется Китай на основании терминологии населяющих его коренных жителей — китайцев. Вот что об этом царстве говорят миссионеры Римской церкви, много веков потрудившиеся над просвещением его Христовой верой и глубоко изучившие нравы Китая, его обычаи и верования.

Культ Сатаны, как истинного бога, — пишут они, — восходит в Китае к самой глубокой древности. Уже первые миссионеры, которым удалось проникнуть в эту страну, были поражены, убедившись в том, что господствующая в ней религия — буддизм, преобразованный в ламаизм, — была не что иное, как диавольское подражание и подделка под христианскую веру. В буддизме Сакьямуни, вне его доктрины, неприемлемой верующим христианином, есть по крайней мере кое-какие философские идеи, не лишенные известной возвышенности. В ламаизме же, представляющем собою буддизм, совершенно отличном от того, который был проповедан индусским философом, заключен культ поистине адский, демонический в высочайшей степени и являющийся грубой подделкой обрядов христианского культа не только в его таинствах, его ежедневном Богослужении с принесением священником Бескровной Жертвы и причащением верных, но и во всей христианской литургике, во всех мельчайших ее обрядностях, начиная с окропления святой водой и кончая молитвенным правилом, благоговейно совершаемым по четкам.

С другой стороны, нет ничего труднее, как в истории китайского народа распутать и отделить вымысел, легенду и ложь от истины. И на самом деле найдется ли кто из историков, кто бы мог точно определить происхождение этой нации? Никто, а сами китайцы и того менее. Обратите внимание, например, на имя, которым они себя именуют, изучите их предания: они называют себя “сыны Неба” и уверены, что страна их во времена доисторические населилась “духами, падшими с Неба вследствие борьбы их со злыми гениями”. Что ни говорите, а в этом предании заключено нечто таинственное и странное.

Когда приходится близко знакомиться с теориями врагов единобожия, то неизбежно наталкиваешься на тот факт, что все их системы сводятся к более или менее сложным опровержениям христианских догматов: злые духи по нашей вере, по их — добрые; наш Бог для них диавол, и — наоборот. Таким образом, при внимательном изучении выше сказанного предания легко усмотреть в нем сказание в люциферианском освещении восстания падших ангелов и победы над ними небесного воинства, предводимого Архистратигом Михаилом.

Китайцы ненавидят Бога христиан и обоготворяют его противника, гордого бунтовщика, падшего и проклятого; ему они воздвигают алтари и приносят жертвы ему же, укрытому именем Будды или Фо. И нет ли на самом деле основания склониться к предположению, что демоны, по низвержении своем с Неба, реально явили себя в Китае? Мы не хотим тем самым сказать, что они обитали в той стране, что от них произошли ее жители, — конечно, нет, но они подчинили эту страну своему влиянию, изменили ее природу до того, что в ней многое как в животном, так в растительном царстве диаметрально противоположно нашему, европейскому: страну эту они могли сделать своей землей обетованной.

Нам кажется (это наше скромное личное мнение), что злой дух обрел в Китае, с первых времен, народ, мгновенно ставший на его сторону в делании зла, ибо народ этот во все времена под внешностью утонченной цивилизации скрывал свойства еще более тонкого дикаря: стоило только Сатане явиться этому подлому, лицемерному и жестокому народу, чтобы тут же и быть им обоготворенным.

Китай, этот стыд земного шара, был и есть вход в ад, каждая ступень которого полита кровью и покрыта разрубленными на куски трупами многих тысяч Божиих воинов, подвигом добрым подвизавшихся, и, несмотря на это, слово Божие только с величайшим трудом проникает доселе в эту страну, наименее податливую к его восприятию из всех стран целого міра».

Отметим попутно, что всякому, кто сколько-нибудь изучал масонский сатанизм, небезызвестно особое значение, придаваемое им всему тому, что принято называть «серединой». Ложа «Мэтров» зовется «Срединной Комнатой»; в масонской символике постоянно встречается «Срединное Древо». Как же именуют свою страну китайцы? Каково ее название в религиозном и официальном быту? Китай именуется «Чёнг-Куэ», что означает «Срединная Империя», эпитет же его — «Чёнг-Вхуа», то есть «Срединный Цветок».

Простое, скажут, совпадение! Тогда почему, спросим мы, все национальные храмы Китая имеют форму квадрата и расположены сторонами своими сообразно четырем сторонам света, по точному подобию масонских храмов? Неужели и в этом случае ничего более, как простое совпадение?

Сомнения нет в том, что национальная религия Китая не представляет собою простой копии масонства, как и масонство, в свою очередь, более чем вероятно, отнюдь не задавалось целью сообразоваться с китайским ритуалом. Из этого следует одно, это то, что обе эти по виду различные организации возглавляются одним и тем же духом.

Таким образом, нет нужды быть большим ученым, чтобы понять, что люди эти, столько веков погрязшие в гнуснейшем идолопоклонстве, уже рождаются рабами Сатаны и представляют собою обреченную добычу ада. В Китае даже животные и те являются помощниками диавола: гнусная свинья, не менее змеи могущая служить эмблемой демона, беспрепятственно пожирает в младенческом возрасте детей этой страны, населяя ими места загробной жизни блуждающих душ, которые никогда не узрят Бога.

В силу такой именно моральной приниженности, такого нравственного падения и Люцифер в народе этом обрел рабов по сердцу своему, исполненных всякого порока, злодейских и развращенных до мозга костей своих. Китайская религия — ламаизм, культ Будды или Фо, есть не что иное, как магия и спиритизм. Князь тьмы действует чрез них самым фантастическим образом в сверхъестественных своих проявлениях то неожиданным и устрашающим своим явлением, то вращением столов и другими фокусами спиритических сеансов.

Китаец, можно сказать, сатанист уже по своему темпераменту. Для него удовольствие в том, что свое боярство он представляет себе и изображает в образе самом отвратительном и отталкивающем. В язычестве греков и римлян Люцифер и его демоны тоже заставляли себя обоготворять, но эти народы, по крайней мере, представляли себе своих богов в образах, не имевших в себе ничего непривлекательного; статуи Юпитера, Нептуна, Плутона, Аполлона, Марса и проч. свидетельствуют о религиозном заблуждении, но никак не о развращении артистического вкуса. У китайцев — наоборот, обоготворяется именно то, что и на вид гнусно: статуи Будды — верх невообразимого безобразия; это тот вид язычества, на который царь и владыка ада наиболее глубоко проложил отпечаток своих когтей. То божество, под чье покровительство ставит себя Китай, повсюду, даже на его национальном флаге, изображается им в образе отвратительного дракона. Это сатаническое чудовище, когтистое и хвостатое, с незапамятных времен и поныне представляет собою национальную китайскую эмблему.

У китайцев все во вкусе специфически-сатанинском: повсюду зубчатое, двурогое; всюду — когти и хвосты диавола. Китайская архитектура с ее приподнятыми крышами, жилищами бонз, пагодами представляет собою полную противоположность архитектуре всех стран міра. А сам китаец? под рукавами его одежды как бы обрисовываются когти, а голове украшением служит хвост. У этого народа сатанизм выставляется как бы напоказ с особой демонстративностью.

В заключение надлежит отметить, что китайцы не только упорствуют в своем заблуждении, не поддаваясь евангелизации хуже дикарей Океании, Америки и самых варварских племен Африки, но они, кроме того, еще и ненавидят страшнейшей ненавистью, доходящей до жесточайшей злобы, всех христиан без различия их вероисповедания.

Таков Китай — «Срединная Империя». Таковы китайцы.

Предание же, от века хранимое памятью русского народа, утверждает: «Когда придет китаец, тогда наступит и міру конец». Существует предположение, что Магог — Китай с его безчисленным населением, представляющим собою неисчерпаемый запас живого боевого материала. Гог — Япония, со своим войском и командным состовом, желающая стать во главе китайских полчищ.

Его Высочество принц Кан-Ин. Приезд принца в Россию является ответным визитом на посещение Японии Великим Князем Георгием Михайловичем

Что творится теперь в Китае, таковы ли его «praeparednes» — приготовления к «обороне» страны, как в Америке, про то ведает только Бог да «заправилы всемирной политики» из «избранного племени»; мы знаем только то, что до нашего слуха случайно доносится со стороны задворков «советской» прессы, неосторожно оброненным «крылатым» словом. Вот что в московской «Правде» телеграммой из Пекина от 4-го сентября 1923-го года сообщают читателю: «Газета «Чепао», посвящая передовую статью русско-китайским переговорам, пишет:

«Спасение человечества (кто разумеется под «человечеством», читателю уже известно) является общей миссией Китая и России; если им удастся работать в полном единении, то в течение следующих 20 лет все изменится, и не будет тех трагедий, которые мы наблюдаем сейчас. Русский (советский) и китайский народ, эксплоатируемый Японией, Англией, Францией и Америкой, во что бы то ни стало должен придти к соглашению».

Avis an Cecteur. Чтый да разумеет.

Что касается Японии и ее «пушек», то роль ей предназначенная, выяснилась в борьбе ее с Царской Россией, веденной на капиталы Американо-еврейского капиталистического трэста, возглавленного Якобом Шифом и прилагаемым портретом Японского принца Кан-Ина, держащего демонстративно в руках каску и на ней общую для Японии и Советской России пентаграмму Люцифера.

Sapienti sat Имеющий очи видеть да видит.

Как иллюстрацию к вышеприведенной характеристике Китая, я считаю небесполезным присоединить коротенький рассказ из № 22-го «Нивы» за 1913-й год, под заглавием:

Китаец.

Рассказ Пьера Милля.

Перевод Н. Минского.

— Смотрите, — сказал мой проводник: — вот, опять этот сумасшедший легионер... Вишь, как разлегся!

О принадлежности указанного человека к иностранному легиону можно было догадаться лишь по значку на его белом кэпи, почти совершенно скрывавшем его лицо. Так как он лежал на животе, то не видно было и пуговиц его изорванного, крайне грязного мундира из материи хаки... Он не спал, потому что видно было, как у самой земли сверкали его открытые глаза, что-то разыскивавшие в траве. Вместе с тем он не был пьян, так как одна из его рук, странно игравшая по воздуху соломинкой, нисколько не дрожала. Не обращая на него больше внимания, мой спутник пробормотал:

— Недурной однако вид отсюда на Красную Реку.

Мы находились на дороге, по которой провозят провиант между постами По-Лу и Лао-Кай... Светлые ручейки сбегали по откосам, увлекая звонкие камешки вдоль русла. Прямые, гибкие стебли гигантского бамбука тянулись вверх в каком-то восторженном порыве, а дальше, высоко над нами, карабкаясь на серо-голубые известковые скалы, огромные деревья вздымали свои белые стволы, гладкие, как мраморные колонны. Там, где кончался бамбук, дикий банан покрывал холмистую почву. Вокруг округлых стволов, мягких и столь сочных, что стоило надавить на них палкой, чтобы проступила белая влага, симметрически торчали огромные листья, окружая гигантский ниспадающий стержень цветка, более длинного, чем рука человека, — красного, горячего цвета, похожего на богатый бархат расписной хоругви. А на этом огромном, спокойном цветке, казалось, трепетали другие цветы поменьше, более яркой, более огненной окраски. То были птички, улетавшие стаей при нашем приближении, — птички, пьяные от меда. Черная земля пахла гнилью, растущими семенами и насекомыми, ибо насекомые тоже издают свой запах, когда пышет зноем летнее солнце, и они незримыми мириадами в траве и в звучном воздухе и на глухой земле летают, ползают, охотятся, любят, пожирают друг друга и согревают свои яички и куколки. А дальше, за волнующейся зеленью, виднелась Красная Река, уже широкая, как Сена, стремительная, бурлящая водоворотами, загрязненная красной глиной, смытой с рыхлых скал у верховья и уносимой на юг, туда, к устью, к многолюдному Тонкину. Большие китайские джонки с усилием подымались против течения. Грузные, широкие, низкие, они медленно тянулись вверх с помощью паруса из плетеной соломы и окованных железом багров, которыми управляли люди, постоянно перебегавшие с кормы на нос, проворные, терпеливые, неутомимые; желтая кожа на них отливала черным и красным, и все они сгибались так низко, что, казалось, бегали на четвереньках; расстояние делало их крошечными.

— Ни дать ни взять, муравьи, — заметил проводник. При этих словах человек, которого мы видели лежащим в траве, приподнял голову и улыбнулся. Глаза его были странного цвета, нежно-карие с серо-зелеными ободками. Все же лицо носило печать севера. Русые твердые волосы, такая же, еще более твердая, борода и веснушки повсюду, где не было волос. Все это придавало ему сходство с крупной, одичалой, весьма умной собакой.

— Да, — сказал он: муравьи, которые приходят оттуда, из больших тамошних муравейников.

Он повернул глаза к северу, к горизонту, замкнутому горами, за которыми лежал Китай, простиралась необъятность желтых стран.

— Это — бывший русский офицер, — прошептал проводник. — Говорят, он служил во флоте, в Порт-Артуре, во время великой войны. Потом он дезертировал, прибыл сюда и вступил в иностранный легион. Почему? Может быть, без всякой причины. У него на чердаке неладно, уверяю вас. Вот и все. Да и не он один такой.

Мне казалось, что легионер слышал эти слова. Однако он еще раз улыбнулся.

— Взгляните-ка сюда, на настоящих муравьев, — сказал он.-Точь-в-точь такие же, — не правда ли, совсем такие же? Тут я заметил, что голова его лежала поперек дорожки, по которой бегали крупные, рыжие муравьи. Это он мечтал, склонившись над насекомыми, как большой праздный ребенок.

— Взгляните, — продолжал он. — Вот муравей, который ничего не держит в челюстях и, может быть, попал сюда, заблудившись. Вот я тронул его соломинкой. Как он испугался, как струсил! Он потерял голову, бежит, как помешанный. Но вот другой, который тащит кусочек дерева в муравейник. Его не собьешь с пути, — шалишь. Видите, я бросаю в него камнем. Он наполовину раздавлен. Ништо ему. Он вышел из этой катастрофы с тремя лапками, со сплющенным животом, с оторванным щупальцем, но ноши своей не выпустил. И если я попытаюсь вырвать ее, он, не задумываясь, укусит меня, станет бороться со мною, чудовищем, столь огромным, что его глаза, вероятно, не могут оглядеть меня сразу. Вы не понимаете, что это значит? Это значит, что муравей, нашедший свою работу, становится лунатиком: он не видит ничего вне этой работы, он потерял свою волю, потерял даже инстинкт самосохранения. Это и есть то, что называется инстинктом. Повелительный долг, который выше индивидуума. Так вот, эти желтые, весь этот миллиард желтых людей — все они похожи на этих муравьев. Все они — лунатики своего долга. И вот почему они внушают мне такой ужас.

По его странному облику человека-пса пробежало выражение такого страха, что я хотел повернуться и бежать прочь.

— Я был на «Петропавловске», — сказал он: — на «Петропавловске»...

На броненосце, которым командовал адмирал Макаров в Порт-Артуре, и который взлетел на воздух, — прошептал проводник. — Бедняга! Я теперь понимаю, понимаю, почему... И он ткнул себе пальцем в лоб.

— О, этот ужас, — бормотал легионер: — этот ужас... Пожалуйста, не принимайте такого вида, говоря, что у меня, голова не в порядке. Не стоит, не рассержусь. Только вы немного ошибаетесь: голова-то у меня крепка, а вот нервы у меня пошаливают, нервы и, может быть, душа... Я не могу слышать стука двери за собой, и стоит мне положить руку на плечо, чтобы я свалился с ног. Но память моя тверда, и мозг мой не затронут... Помню-то я все, как следует быть, но особенно ясно я помню одно — о чем вы не догадаетесь: боюсь я за будущее всех наших рас. Поняли?..

Адмирал не хотел принять бой. Он вышел в море, чтобы дать вздохнуть экипажу и, в особенности, офицерам. Он не ожидал ничего серьезного. Как вдруг на нас посыпались крупные снаряды. Выстрелы неприятеля, по-видимому, были так плохо направлены, что не могли причинить нам никакого зла. И даже потом, когда снаряды стали нас настигать, перед нами оставался, как бы, канал тихой воды, которого не касался дождь стальных ядер, бичевавших море с обеих сторон. То была хитрость, то была нарочно оставленная дорога, по которой неприятель хотел, чтобы мы прошли. Но из нас никто не догадался: мы направляли судно в эти тихие воды... Мы только что вышли из фарватера, и простым глазом уже можно было видеть крылья семафора. Неприятельский огонь крепчал. Один снаряд попал в сигнальную мачту и разбил ее. Вахтенный офицер был убит на месте, и я помню, да, — хорошо помню, — что часть его внутренностей и диафрагма — нечто белое, прозрачное — повисли на обломках мачты, точно кусок мяса, выставленный в мясной лавке для продажи. Попорчены были некоторые механизмы на корабле, потухло электричество, застряла грузоподъемная машина. Адмирал отдавал приказания, но кто был приставлен к электричеству, кто смотрел за машиной — Петр ли Ефимович, Сергеев ли? — никто уже не знал больше... Никто не знал, у всех опустились руки...

И вот в это время, отчалив от берега, показалась лодка, — дрянная китайская лодчонка, а в ней сидело двое людей, старавшихся перерезать нам дорогу и пристать к нам. Лодка проходила по месту, где смерть свирепствовала особенно сильно. Ядра разрывались над ней, брызжа осколками и огнем. Другие гигантские снаряды погружались в воду перед нею и за нею. Эта смешная скорлупка подвигалась вперед медленно-медленно, при помощи двух весел, которые равномерно царапали воду. Чего им нужно? Куда они? С поручением, по всей вероятности... Эти двое людей рисковали жизнью, очевидно, исполняя какой-то священный долг, безотлагательный, неотвратимый. Наконец лодка приблизилась к нашей корме, и человек поднялся к нам: то был китаец, несший корзину из плетеного тростника, довольно тяжелую. Он поставил ее на палубу и отвесил низкий поклон, скрестив руки на груди. В эту минуту у левого борта разорвался снаряд, и четверо матросов упали мертвыми, изрешеченные осколками. Китаец отвесил нам второй поклон, и на лице его не отразилось ничего особенного.

Офицер-наводчик, Степанов, бросился к нему.

— Откуда ты? — крикнул он — с чем пришел? Говори скорее!

Китаец отвесил третий поклон и проговорил на ломаном русском языке:

— Господин капитан, моя принесла белье офицер. Торопил шибко.

Он раскрыл свою корзину бережно, как будто там находились драгоценности, и нашему взору предстали воротнички, пижама, белые кители, белые панталоны, рубашки, правильно сложенные отдельными пакетами, особо для каждого офицера.

То был китаец-прачка. Ему приказано было принести белье к десяти часам, а когда он пришел на пристань — «корабль была пошел прочь». Тогда он вместе с сыном, слышите?., со своим сыном! — сел в лодку. Приказано было принести белье к десяти часам... Он вынул из корзины деревянные ярлычки, помеченные зарубками, точь-в-точь, как у булочников в Европе.

— Какая из вас здесь считать белье? — спросил он просто.

Мы только что вступили в проход, о котором я вам говорил — в широкий канал спокойной воды, куда не попадал ни один снаряд, и мы все таращили глаза на китайца, пораженные его храбростью, его бессознательным героизмом... Нет, всё это слова, европейские слова, ничего не выражающие. Мы были потрясены, унижены, потому что он, не размышляя, сделал то, что должен был сделать.

Железный ураган свирепствовал далеко от нас, справа и слева, и мы, словно опьянев от пережитого страха, чувствуя пустоту в голове, говорили себе: «Конец! на этот раз вывезло». И все кругом, и я в том числе, стали трунить над китайцем, потому что верили в свое избавление, потому что все мы были довольны, все чувствовали себя пристыженными перед ним.

Он снова вежливо спросил:

— Какая офицер считать белье?

И, взяв одну из дощечек, он вслух произнес:

— Для капитан Петр Ефимович.

— Хочешь видеть Петра Ефимовича? — отозвался кто-то: — вот он, смотри.

И он протянул руку по направлению к сигнальной мачте, — туда, где, знаете, был тот ужас.

Китаец поднял голову, и я не знаю, что он собирался ответить. Никто этого не знает, и он сам не знает, потому что в этот миг мы коснулись ловушки, к которой были приведены: наскочили на две погруженные в воду мины... Люди не долго страдали: было так, как будто в груди сердце оторвалось. Я видел, как вода высокими фонтанами вскинулась с той стороны, куда я глядел, и судно больше не поднялось. Оно было разрезано надвое... Вот что значит жизнь полуторы тысяч человек: немного нужно было для того, чтобы все они превратились в ничто, в нуль, в тлен. Меня вытащили случайно...

— А китаец? — спросил я.

— Откуда я знаю, — огрызнулся вдруг легионер сердитым голосом: — и не всё ли вам равно?

Их осталось еще много, слишком много: шестьсот миллионов в муравейнике. И все — лунатики, когда исполняют свой долг. Все, что твой муравей — слепые, глухие, без чувств, без нервов. Повторяю: их всегда останется слишком много.

Он старался придать решительное выражение своим глазам, напоминавшим глаза заблудившегося зверя.

— Вот и я нанялся в легион из-за дисциплины. Хочу научиться дисциплине. Без нее — шалишь! Что станется без нее со всеми нами, европейцами?!

Статью эту, в переводе еврея Минского, я выписал из «Нивы», издававшейся евреем Марксом под символом пентаграммы на заглавном листе издания («Россия в сарафане и кокошнике, на челе которой изображена пентаграмма), в виду ее значения, как удачной характеристики лунатизма китайского духа, угрожающего арийским народам конечным истреблением по мановению сатанинского жезла Синедриона — это с одной стороны, а с другой стороны — как жидовскую пропаганду страха, как заблаговременную гипнотизацию этим страхом гипнотизируемых всемирным Агасфером гоев, предназначаемых им к истреблению в стране Ханаанской, которою теперь, по убеждению еврейства, для евреев стал весь земной шар. Несмотря на явную тенденциозность этой статьи и возможное преувеличение значительности китайского лунатизма, как смертельной угрозы арийскому міру, она — документ, и как таковой ей — место в моей книге.

Краткое, но совершенно необходимое послесловие к 5-му, вероятно, последнему изданию

Известный всему православному міру верных чад Христовой Церкви епископ Феофан, затворник Вышенский, в своем Воодушевительном толковании Второго Послания к Солунянам пишет так: «Когда Евангелие пройдет по всем народам, обитающим на земле, и выберет из них всех способных принять его, и ради того освятиться и переродиться благодатию Святаго Духа, тогда не для чего будет более оставаться настоящему порядку вещей, придет кончина міра, или последние дни, в кои определил Господь снова придти сотворить Суд над всеми живущими на земли... Сему пришествию Господа, по Апостолу, будет предшествовать явление антихриста, в котором Бог попустит раскрыться злу во всей широте и силе, чтобы обнаружились и сами себя обличили те, которые суть его части. Таким образом, после того или вместе с тем, как Божиих всех уже выдаст род человеческий и больше их ожидать нечего и не Божии все выступят налицо, сбросив личину; тогда жатва будет уже готова» (стр. 58-61, изд. 1873 г.).

Евангелие уже прошло по всем народам, обитающим на земле. И далее в том же Толковании мы находим нижеследующие строки:

«Наши толкователи удерживающею антихриста силою, между прочим, считали и Римское царство. В их время, когда Римское царство еще существовало, можно было на то указывать, основываясь на пророчестве Даниила. В наше время какой-нибудь вес можно давать подобной мысли разве только в таком случае, если под Римским царством разуметь Царскую власть вообще, — и это таким образом: Царская власть, имея в своих руках способы удерживать движения народные и, держась сама христианских начал, не попустит народу уклониться от них, будет его сдерживать. Как антихрист главным делом своим будет иметь отвлечь всех от Христа, то и не явится, пока будет в силе Царская власть. Она не даст ему развернуться, будет мешать ему действовать в своем духе. Вот это и есть удерживающее. Когда же Царская власть падет, и народы всюду заведут самоуправство (республики, демократии), тогда антихристу действовать будет просторно. Сатане нетрудно будет подготовлять голоса в пользу отречения от Христа, как это показал опыт во время французской революции. Некому будет сказать veto — властное. Смиренное же заявление веры и слушать не станут. Итак, когда заведутся всюду такие порядки, благоприятные раскрытию антихристовских стремлений, тогда и явится антихрист».

Царская власть теперь пала. Европейская война свергла с престола трех царей Священного Союза — Русского, Австрийского и Германского, представителей того державного начала, которое Св. Апостолом Павлом именуется словом «держай», и которое властью своею являлось хранителем и оберегателем трех главных ветвей Христовой Церкви на земле -Православия, Римского католичества и Лютеранства.

Удерживающий взят от среды. Оставшиеся по отъятии его представители во всем міре Царской власти, начиная с Европы, для грядущего антихристова царства, по силе своей и значению, отнюдь не могут представлять собою «удерживающего», как величина малая, и потому, по решительному нашему убеждению, если только на весах правды Божией чаша милосердия вновь не перетянет чаши правосудия, современному человечеству неминуемо предстоит подпасть под власть «презренного», который, по Пророку Даниилу, «придет без шума и лестью овладеет царством» (Дан. XI, 21).

В Петрограде и Москве, а затем и в провинции, с апреля 1917-го года начался ряд публичных лекций делегаток уже знакомого читателю «Ордена Звезды на Востоке», неких В. Н. Пушкиной и Е. А. Нелидовой. Цель лекций — пропаганда идеи «Нового Неба и Новой Земли» в понимании ее и толковании того «Ордена», которого они являются представительницами. Вниманию читателя предлагается нижеследующая афиша лекции В. Н. Пушкиной, состоявшейся 23-го апреля 1917 года в Петрограде, в зале Тенишевского училища:

«Зал Тенишевского училища (Моховая, 33). В воскресенье 23-го апреля 1917 года представительница Ордена Звезды на Востоке В. Н. Пушкина прочтет лекцию: Новое Небо и Новая Земля. Программа: современное положение міра и России. Несостоятельность европейской цивилизации. Миссия России, провозвестительницы нового века. Братство, сотрудничество, жертвенность власти. Творческая роль идеалистов. Всеобщие чаяния. Грядущий Великий Брат».

В этой лекции представительница люциферианской пентаграммы говорила о «титанической борьбе двух міров» и о грандиозной разрухе европейской цивилизации, приведшей мір к кризису, потрясающему теперь народы до самых их глубин -к всемирной войне. Обнажив язвы современного общественного строя, лекторша с негодованием обрушилась на Церковь Христову, бросив Ей жестокий упрек в том, что в это тяжкое время «Она не встала на защиту правды, не нашла огненного слова любви, бездушно отгородилась от жизни»... «Прошло почти три года войны и Европа поняла, — по мнению лекторши, — что она стоит на грани перелома, и народы сознали это и единодушно бросились уничтожать цитадель, в которой укрепился старый мір и со страстным отчаянием борется за свое существование. Но этот мір разрушится, потому что существование его психологически немыслимо. Из космического костра войны первой шагнула Россия, совершив революцию. Все старое рушилось, и нужно создавать новое. Новая жизнь должна иметь своей основой братство, сотрудничество, жертвенность власти, ее служение слабым. Переустроить жизнь на этих “новых” (?) началах — задача космического размаха, подразумевающая коренной переворот в психологии человека. Нужно выявить в человеке Лик Божий, ушедший в глубину человеческой души под напором звериного образа. Это выявление Божьего Лика в человеке и есть задача, стоящая в наши дни пред человеком».

— Кому же по плечу задача эта? — спрашивает лекторша и отвечает вслед: «В наши дни, — говорит она, — существует горсточка людей-идеалистов, которые, объединившись под знаменем Звезды на Востоке, возрастили в тайниках своей души грезу о том, что в великую космическую минуту существования человечества в рядах его появится Великий Брат и Сотрудник, Который освободит в человеке Лик Божий». В последние годы эта мысль всё настойчивее стучится в сознание людей. Ожидание Высокой Сущности распространено среди всех народов и во всех религиях. Индусы ждут Ягад-Гуру; буддисты — Бодисатву (Господа-Матрейю), парсы — нового Заратустру в лице Саоскианта-Спасителя. Магометане соорудили в Медине рядом с могилой Магомета пустую гробницу для ожидаемого ими грядущего пророка; в Персии шииты ждут возвращения Имама-Махди, взятого, согласно их представлению, живым на небо и пребывающего ныне в небесном граде Ябуика. Бабисты ждут Великого Мирового Учителя, который объединит религиозную мысль Востока и Запада. Евреи ждут Мессию. В Бирме одно высокое духовное лицо, по имени Мадуй-Сайдан Цан Тика, живущий в Гайк-Дунге, в Мейктильском округе, проповедует о пришествии Бодисатвы-Матрейи, который, по его словам, сошел с неба Тузита и живет на земле в виде юноши. У этого проповедника 50000 последователей.

В Северной Индии один брамин предвозвещает пришествие Кальки-Аватра, который, как он утверждает, уже находится на земле. У суфиев в Персии существует предание, что Великий Учитель явится среди людей в 1918-ом году, а одно древнее индусское предсказание гласит, что Он придет между 1918-1947-м гг. Ученый астролог Тиссон-Виллог писал в журнале «Рекорд» в Филадельфии в декабре 1910-го года, что на Востоке явится новый Учитель, и из этого источника разольется поток духовности, питаемый группою людей, которые разойдутся по всему міру, проповедуя учение внутреннего очищения и любви к ближнему. Среди христиан распространено ожидание Христа, вылившееся в проповеди отдельных лиц и разных духовных общин, как то адвентистов и других. Их особенно много в Америке. Наконец, существует громадная литература по этому вопросу. Упомянем книгу, написанную венгерским священником и озаглавленную «Albescit polus, Christus venit» («Заря занимается, Христос грядет»). В Швеции известный профессор говорил на ту же тему в 1910-м году с кафедры университета в Упсале. В Италии католический священник издал брошюру под заглавием «Пришествие Христа». В Бельгии Ж. Дельвиль издал книгу «Le Christ viendra» («Христос придет»). В Англии священник Scott Moncrieff (Скотт Монкрифф) написал брошюру «Грядущий Христос» и в английских церквах раздаются теперь нередко проповеди о близком пришествии Христа...

Все эти предсказания являются, по мнению лекторши, ярким доказательством того, что атмосфера міра в настоящее время насыщена ожиданием какого-то великого явления, которое каждая религия и каждая страна называет именем наиболее близким к ее религиозной психике, к ее духовному облику вообще.

«И это явление, — по утверждению лекторши, — совершится: Великий Учитель придет и соединит все религии в одну религию братства и поклонения Богу в духе и истине, придет такой простой и любящий и совсем нестрашный ни Своим величием, ни святостью. Придет же Он не в том образе, какой мы создали Его в своем воображении, не в образе пророка, ходящего в белой одежде по солнечной стране со Своими учениками, среди спелых колосьев или в красочных восточных городах: Великий Учитель явится в другом, чуждом нашему представлению о Нем виде, и глаза наши, ослепленные тем прекрасным видением, могут не суметь, сквозь новое одеяние, разглядеть Высокую Сущность. Нам необходимо помнить, что Учитель придет в тот железнодорожный, трамвайный, автомобильный век, что мы называем современной цивилизацией. Он приноровится к нашей жизни и примет тот внешний облик, в смысле одежды, общего склада жизни, способов передвижения, которые мы же сами уготовили Ему нашими уродливыми формами жизни». В виду этого, мудро составленные правила Ордена Звезды Востока предписывают приучиться распознавать величие в ком бы и в какой бы форме оно ни проявилось.

Тогда одновременно с лекциями Пушкиной и ее подголосков по России стало распространяться воззвание некоей «Универсальной Лиги» нижеследующего содержания:

«Русские граждане! Вы блестяще начали дело свободы. Остается с такою же решительностью довести начатое дело до конца. Вы должны теперь понять, что христианскому рабству, которому уже давно подпали европейские государства, приходит конец. Это рабство должно быть уничтожено согласно пониманию провидевших его и некогда казнивших позорною смертью того, кто создал это рабство. Вся сила теперь у нас: промышленность и торговля у нас; банки и биржи у нас; общественное мнение и печать с нами и за нас; железные дороги наши. Мы проникли всюду и перенесли свою деятельность в войска. Результаты у вас на глазах. Вскоре армия будет тоже нашей. Наконец, в наших руках золото всего міра. Мы держим в своих руках весы Европы, и, когда наступит время, сотрем силу Вильгельма II -го способом еще неведомым міру, так как среди нас Обладатель могущественнейших воли и разума в полном расцвете духовных сил. В целях безопасности, имя его еще не подлежит оглашению. Идите к нам: мы избавим вас от духовного рабства, в которое ввергло вас христианство. Знаком сочувствия целям «Лиги» служит треугольник всякого цвета, обращенный вершиною вниз. «Универсальная Лига» в переводе с международного языка значит «Всемирный Союз», а такой союз есть только один— «Всемирный Израильский Союз».

Таковы знамения времени, явленные внимательному христианскому наблюдателю вслед за выпуском в свет 4-го издания моей книги, в течение марта и апреля 1917 года.

Но что скажет читатель при чтении приказа по Военному Ведомству от 24-го декабря 1897-го года за № 344-м, по которому «знаком сочувствия целям Лиги» должно было быть заклеймено, и обязательно заклеймлялось, всё обмундирование Белого «христолюбивого» воинства? Привожу в точной копии часть этого приказа, непосредственно касающуюся этого клейма:

Правила клеймения в войсках предметов обмундирования и снаряжения

§8

Означенное в § 7 клеймо полагается треугольное, в отличие от интендантского клейма и от круглого клейма части, строившей это обмундирование. Клеймо это одного размера для всех предметов обмундирования.

§9

Клеймо на обмундировании накладывается: а) на мундире и шинели — на правой поле (с изнанки) ниже талии, по сукну, ниже круглого клейма части, если оно имеется; б) на шароварах — с правой стороны пояса с лицевой стороны, по сукну; и в) на шапке, фуражке, башлыке, рубахе и сапогах — как указано в § 6, при этом, если обмундирование войсковой постройки, то оно накладывается рядом с круглым клеймом части, строившей эти предметы.

§6

Клейма накладываются на шапке и фуражке — посредине дна на подкладке (по холсту); на башлыке — посредине правой щеки с внутренней стороны, по сукну; на полотняной рубахе — на ее внутренней задней стороне, у нижнего края; на сапогах — вверху с лицевой стороны.

Натуральная величина треугольного клейма (снято с приложения к приказу по Военному Ведомству за № 344).

Чертеж № 2

Обозначает: Лейб-Гвардии Саперный Баталион, Запас 1898-го года».

В № 128-м одной из самых распространенных газет России «Русское Слово» от 8-го июня 1917-го года была помещена такая телеграмма (приводим ее в копии;

«Вашингтон. 7(20) VI. Русская дипломатическая миссия прибыла сегодня в Вашингтон и была встречена горячим выражением доверия американцев к новой европейской демократии. Специальный поезд был встречен высшими чинами государственного департамента с Лансингом, Олкот и Филиппом во главе, которые официально от имени правительства и населения Соединенных Штатов приветствовали русскую миссию. Огромные толпы народа приветствовали русских, когда они под двойным эскортом кавалерии направились к дому знаменитого инженера Давида Ганнен-Феникс, где будут иметь пребывание (П. А.)». Такова телеграмма. Дальнейших известий на ту же тему «Русское Слово» больше не дало, равно и не обмолвилось более ни одним словом о «знаменитом» инженере.

Кто этот никому в России до того времени не известный и в то же время «знаменитый» инженер, носящий царственное имя Давид и сложную фамилию Ганнен-Феникса (Hannen-Phoenix) — «Петуха-Феникса», легендарной птицы — «символа исторического круговорота жизни, знаменования окончания одного великого мирового периода и наступления другого?» Почему к нему первому, не обладающему никаким официальным полномочием в С.-А. Соединенных Штатах, помимо президента Вильсона, в самый день своего приезда и притом с таким жидовским «бумом», как двойной эскорт кавалерии, явилась русская миссия не только на поклон, но чтобы иметь при нем и свое пребывание?

Печать (герб) еврейского народа (Звезда) и грядущего антихриста есть «Мохин Довид» — «щит Давида»; в этой печати заключено число Зверя и антихриста 666; в ней же и имя — Давид: следовательно, Звериное число находится и в этом имени, т.е. в имени Давид. «Знаменитый» инженер, «возродившийся из пепла» не есть ли тот «Обладатель могущественнейших воли и разума», имя которого не подлежит оглашению.

Не «он» ли? Кто доживет, тот увидит.

Выпуская в свет 5-е издание посильного труда моего и не питая надежды увидеть его в изданиях дальнейших по причинам читателю понятным, заключаю его Божественным глаголом Первоверховного Апостола языков:

«О временах и сроках нет нужды писать вам, братия, ибо сами вы достоверно знаете, что день Господень так придет, как тать ночью. Ибо когда будут говорить: мір и безопасность, тогда внезапно постигнет их пагуба, подобно как мука родами постигает имеющую во чреве, и не избегнут.

Но вы, братия, не во тьме, чтобы день вас застал как тать. Ибо все вы сыны Света и сыны дня: мы ни сыны ночи, ни тьмы. Итак, не будем спать как прочие, но будем бодрствовать и трезвиться, ибо спящие спят ночью, и упивающиеся упиваются ночью. Мы же будем сынами дня, да трезвимся, облекшись в броню веры и любви и в шлем надежды спасения, потому что Бог определил нас не на гнев, но к получению спасения чрез Господа нашего Иисуса Христа» (1 Сол. V, 1-9).

Ему же честь и слава и держава во веки.

Аминь.

14-го сентября 1923-го года. День Воздвижения Честнаго и Животворящего Креста Господня и воспоминания Тройственного Союза между Россией, Австрией и Германией, известного под именем Священного Союза.

Лесли Фрей-Шишмарёва

Ахад-Хам и сионизм

С тех пор, как появилась знаменитая книга, известная под названием «Протоколов Сионских Мудрецов», быстро распространяющаяся по всем странам, были сделаны не только намеки, но категорические утверждения, будто бы создателем сатанинского плана, описанного в этой книге, был Теодор Герцль. Его же, стоявшего в течение нескольких лет во главе сионистского движения, называли и основателем всего «сионизма».

Появление «Протоколов» вызвало большой шум среди вожаков еврейства, называвших их ложным, поддельным документом. Особенно громко вопили Люсьен Вольф и раввин Стефан Уайз. Уже тогда для некоторых казалось странным, почему среди общего крика ни одного голоса не поднялось в защиту Герцля против взведенного на него обвинения в составлении «Протоколов». Особенно приходится удивляться, что молчали такие ближайшие друзья Герцля, как Макс Нордау и профессор Рихард Готхейль.

Из последующего читатель увидит, что хотя «Протоколы» и действительно еврейского происхождения, но никак не могут быть приписаны авторству Герцля.

I. Подлинность

Каждый, кто внимательно изучил содержание «Протоколов», не может не отдать себе ясного отчета в том, что он имеет перед своими глазами определенную программу действий, тщательно и систематически выработанную во всех подробностях. Кроме того, изучение «Протоколов» приводит нас к следующим заключениям.

1. Книга «Протоколов» есть перевод с древнееврейского языка. Такое мнение подтверждается экспертами, исследовавшими книгу. Еще более веским доказательством являются свидетельства людей, живших в Одессе в 1890 году и видевших этот документ, написанный на древнееврейском языке, в руках евреев — жителей Одессы, и даже державших его в своих руках.

2. «Протоколы» должны быть произведением человека, фанатически увлеченного идеей еврейского национализма, или, точнее говоря, иудаизма в его националистическом понимании.

3. Автор выказывает исключительные дарования, совершенно выдающийся ум: его труд должен быть назван дьявольски гениальным.

4. Ненависть против «гоимов», т.е. против всех неевреев, в той форме, как она проявляется в «Протоколах», указывает на то, что автором их был последователь националистической школы, которая в идее иудаизма, еще со времен Моисея, проповедовала ненависть и презрение к неевреям и развивала теорию об избранничестве еврейского народа и его предопределенном владычестве над всем міром.

5. Автор пишет как человек, сознающий себя призванным и признанным авторитетом.

Если эти пять характерных черт применять к личности Герцля, то сразу чувствуется фальшь предположения о том, будто бы он мог быть автором «Протоколов».

1. Герцль не знал древнееврейского языка, а следовательно — он не мог написать «Протоколы» в оригинале. Тот факт, что документ, доставшийся в руки Нилуса, был написан по-французски, и что на этом же языке он был прочитан нескольким членам Конгресса 1897 года, очень просто объясняется тем, что некоторые сионистские главари, в числе которых были Герцль и Макс Нордау, не знали древнееврейского языка.

2. Герцль никогда не был последователем того еврейского национализма, который в течение веков проповедовался раввинами и мудрецами Израиля, каковыми, например, были — Шаммай, Акиба, С. Бен-Иохай, Абарбанель, Маймонидес, Мендельсон, Мозес Хесс.

3. Несмотря на блестящие свои умственные дарования, Герцль все же никогда не достигал гениальности.

4. В большую часть своей жизни он был евреем западным, «ассимилированным», и никогда не исповедовал беспощадной ненависти к неевреям.5. Главой сионистского движения Герцль был провозглашен не раньше, как на Конгрессе 1897 года; а между тем, по всем признакам, автор «Протоколов» чувствовал себя признанным Вождем уже в то время, когда писал свой труд.

Как бы старательно этот человек ни проповедовал и не применял на практике в своей жизни начало безличности, с какой бы скромностью (или осторожностью) не укрывался еще и сегодня за тенью Герцля, его необходимо вывести на сцену и показать при полном свете.

В частной жизни этот человек называется Ашер Гинцберг, а среди своего народа, избранного народа, он известен под названием Ахад — Хам: это древнееврейское слово означает «Единый среди Народа».

Было бы однако большим заблуждением вывести из всего сказанного заключение, будто бы Ашер Гинцберг есть единоличный творец мыслей, выраженных в «Протоколах Сионских Мудрецов». Этой заслуги за ним не числится. Вот как по этому поводу говорит один из его последователей:

«Ахад-Хам есть наследник всех времен, всех предшествовавших столетий. Он внимательно изучил длинную цепь еврейской философии; он воспринял многочисленные учения иудаизма, выработанные его предшественниками, и из различных разрешений этой темы, ими данных, он выбрал все казавшееся ему нужным сохранить, и составил из этого выбора основу собственного учения. Из этих различных источников почерпнув свою, если можно так выразиться, базу, он ее синтезировал и выразил в форме своих «Протоколов». В дальнейшем изложении мы должны ознакомиться с самой личностью этого Ахад-Хама, затем изучить эволюцию учения (или умственного движения), известного у евреев под названием ахадхамизма, и наконец, сделать общий вывод из достигнутых результатов нашего исследования.

II. Ашер Гинцберг

Он родился в Сквире, Киевской губернии, 5-го августа 1856 года. Его родители принадлежали к еврейской секте хасидов и воспитывали его согласно правилам и обрядам этой секты.

Из «Еврейской Энциклопедии» и других источников мы узнаем, что Гинцберг изучил Талмуд в местном хедере (еврейской школе). Восьми лет, втайне от родителей, вместе с несколькими сверстниками, он научился читать по-русски и по-немецки. В 1868 году семья Гинцберг переехала в Гописгицу, где отец его получил место таксировщика: все семейство прожило в этой деревне до 1886 года. Ашер Гинцберг продолжал учиться, причем, кроме Талмуда, он изучал и важнейшие отрасли общих знаний, а также литературу. Он стал настолько силен и компетентен в специальных знаниях раввинской «учености», что окрестные раввины приезжали с ним советоваться.

Семнадцати лет он женился на внучке Менахема Менделя, знаменитого раввина из Любовиц.

В 1878 году он побывал в Одессе, где всё им виденное произвело на него очень большое впечатление. Он решил посвятить несколько лет путешествиям и изучению различных наук. Он занялся особенно усидчиво латинским языком, математикой, историей и географией. За время от 1882-годо 1884 годов он посетил Вену, Берлин, Бреславль; изучал философов французских, немецких, английских, русских и, специально с особенным усердием, великих мыслителей — евреев.

В Вене он познакомился с Карлом Неттером, основателем Всемирного Израильского Союза (Alliance Israelite Universelle). Здесь он в высшей степени заинтересовался планами Союза Еврейской Колонизации.

В это же время он официально вступил в число членов Кагала, в состав которого тогда входили следующие организации: Всемирный Израильский Союз, Англо-Еврейская Ассоциация, «Бнай-Брит» американский и немецкий, и «Ховевей-Сион». Последняя организация была еще в то время очень слаба.

Ничто не давало повода предполагать, что молодой «посвященный», приблизившийся к высшему центру еврейской власти, станет впоследствии главой и решителем судеб этого страшного Кагала, по указам которого по всему міру будут распространяться ужаснейшие бедствия, и который подчинит своей воле все силы, все орудия действия, имеющиеся в распоряжении Еврейского заговора.

В 1884-м году Гинцберг вернулся в Россию и снова приехал в Одессу. Этот город был тогда центром союза «Ховевей-Сион», что значит «Друзья Сиона». Во главе организаций стоял ее председатель, Лео Пинскер. Очень заинтересованный ею, Гинцберг вступил в члены союза и вскоре сделался правой рукой Пинскера и одним из самых деятельных вождей движения. В 1886-м году он окончательно поселился в Одессе и с той поры посвятил всю свою энергию разрешению еврейского вопроса. Он писал по-древнееврейски. Письмо, посланное им известному еврейскому ученому, Финну, по случаю семидесятой годовщины его рождения, обратило на него общее внимание.

Хотя Гинцберг и был другом Лео Пинскера, главы «Ховевей-Сиона», но не одобрял методов и способов, которыми пользовалось общество в своих заботах об улучшении положения евреев. Его раздражение все более возрастало, и «скоро Гинцберг стал известен, как “Апостол Божия Гнева”» — так говорит о нем Цольд. Тактика, применявшаяся «Ховевей-Сионом», представлялась ему недостаточно решительной и действительной и оскорбляла его националистические порывы. Поэтому, как только он приобрел себе некоторое количество последователей среди интеллигентных, но бедных евреев, он стал внушать им свои агрессивные, бунтовщические чувства.

В 1889 году в Одессу приехал основатель еврейской газеты «Хамелиц» Александр Цедербаум. Он познакомился с Гинцбергом, оценил и понял, что он может быть выдающимся писателем, пишущим на древнееврейском языке: поэтому он предложил ему сотрудничать в его издании. Сначала Гинцберг отказался, но затем взял свой отказ обратно после того, как его приверженцы в течение целой ночи (зимой 1889 года) уговаривали его согласиться на предложение выступить на арену публицистики. Они доказывали ему, что все его труды останутся тщетными усилиями, пока он широко не распространит повсюду своего недовольства и призыва к активной борьбе; ибо по самой сущности своей его мысли должны стать реальными двигателями этих масс. Склонившись на доводы своих друзей, Ашер Гинцберг на следующий же день передал Цедербауму свою статью, озаглавленную «Ло Зо Хадерех» («Это — неправильный путь»): статья была немедленно напечатана в «Хамелиц» и произвела среди евреев сенсацию. Она была подписана именем «Ахад-Хам».

Гинцберг в своей статье доказывал неудачность методов, применявшихся «Ховевей-Сионом» и другими организациями для разрешения еврейской проблемы. По его мнению, главный их недостаток заключался в отсутствии коммунистического духа и в предпочтении, которое оказывалось идее индивидуализма. Как средство противодействия страданиям «угнетенных» евреев, эти организации выдвинули основание еврейских колоний в Палестине; но Гинцберг утверждал, что это средство не может способствовать возрождению и укреплению еврейского национализма, без которого идея иудаизма не может существовать.

Вскоре после того Ашер Гинцберг основал тайное общество «Вне Мойше» («Сыны Моисея»). Большая часть его теорий получила выражение в статутах этого общества, которого устав будет нами подробно разобран ниже в той части этого труда, которая посвящена обзору всего учения Гинцберга и эволюции сионизма.

В 1890-м году Ашер Гинцберг сделался директором древнееврейской газеты «Кеверет».

Сионисты придают большое значение поездкам Гинцберга в Палестину и считают, что в хронологии сионизма они определяют отдельные этапы всего движения: 1891-1893, 1900-1912 года. После каждого такого путешествия следовали критические статьи Гинцберга, посвященные впечатлениям, вынесенным от таких поездок. Общее собрание его трудов был издано в 1895-м году под заглавием: «На перепутье».

В 1896-м году Гинцберг стал одним из директоров Еврейского Общества издания «Ахиазафа» в Варшаве. В течение того же года он получил крупную субсидию от К. Высоцкого из Москвы и основал ежемесячный журнал «Ха Шилоа», который просуществовал до самого начала войны.

В ответ на призыв Герцля Гинцберг и его последователи приняли участие в 1897 году в Первом Сионистском конгрессе, состоявшемся в Базеле. Когда на этом Конгрессе выяснились намерения и планы вожаков западноевропейского сионизма, Гинцберг совершенно разошелся с их идеологией и тактикой, и с той поры сделался определенным их противником. Существовавший в то время официальный сионизм он прозвал «Политическим сионизмом» или «Герцлизмом», свой же собственный сионизм он называл «духовным», или «практическим», или еще — «культурным», и поставил его на позицию явно и совершенно оппозиционную к герцлизму. Этот сионизм известен под названием «ахадхамизма».

Оба эти, друг другу противных лагеря представляли два различных понимания той тактики, которой следовало держаться, чтобы добиться обладания Палестиной и утверждения владычества еврейства над міром, что, как известно, было всегда заветной еврейской мечтой. Разность понимания своих ближайших задач вызвала в обеих партиях яростную враждебность друг к другу.

«Политический Сионизм» Герцля был исполнительным органом независимого ордена «Бнай-Брит» и группировал вокруг себя всех евреев Западной Европы и Америки.

«Практический Сионизм» Ахад-Хама собрал под свое знамя евреев Восточной Европы и Орден «Ховевей-Сион». Партия Герцля стремилась получить Палестину или, в крайнем случае, и другую какую-либо территорию, которая принадлежала бы исключительно евреям, как убежище и устой по выезде их из тех стран, где, по их мнению, они подвергались угнетению.

Герцль делал попытки приобрести Палестину или путем покупки ее у Турецкого султана, или с помощью воздействия одной из великих европейских держав, которая использовала бы свой авторитет, чтобы склонить Султана к уступке Палестины евреям.

Сравнительно большого труда не представляет, чтобы проследить всю деятельность злосчастного Герцля сквозь длинный ряд его дипломатических авантюр, когда он вел переговоры то с Турецким султаном или Германским императором Вильгельмом II, то с Великобританским правительством, то с Хедивом Египетским. Постоянно стремясь к осуществлению своей мечты об овладении Палестиной, той обетованной страной, которую еще в 1860 году Моисей Хесс мечтал получить в еврейское обладание, пользуясь поддержкой Франции.

Не менее, чем Герцль желал Палестины и Гинцберг; но его не могла удовлетворить никакая другая территория, ибо только в Палестине он мнил возможность утвердить еврейский центр. Но прежде даже, чем приобретение для евреев самостоятельной территории, он желал, чтобы среди евреев, живущих «в изгнании», появились в их национальном духе признаки возрождения иудаизма. Он согласен отсрочить на некоторое время возвращение евреев в Палестину, только бы народ воспитался в нужном смысле, чтоб он восчувствовал душой и сердцем желание создать свое собственное, самостоятельное государство; а такое душевное состояние народа станет возможным лишь тогда, когда каждый еврей проникновенно сознает свою принадлежность к отдельной нации.

В 1884 году «Независимым Орденом Бнай-Брит» была сделана первая попытка объединения западных и восточных евреев. Это произошло в Катовице, где состоялись общие совещания. Соглашения между обеими группами не состоялось: восточные евреи «Ховевей-Сиона», возглавлявшиеся Лео Пинскером, Лилиенблюмом и другими, все время держались обособленно. То же самое повторилось и на Базельском конгрессе 1897 года. Под водительством Гинцберга восточные евреи всегда составляли отдельный лагерь, оппозиционно относившийся как к теориям, так и к образу действий Герцля, и совершенно независимо от него проводили свои собственные планы еврейской колонизации в Палестине.

Между вождями обеих партий возникла ожесточенная полемика. Гинцберг выказывал особую непримиримость и проявлял страстную враждебность по отношению к своему партийному противнику. Он не пропускал ни одного подходящего случая, чтобы не критиковать не только действия, но и публицистические статьи и литературные произведения Герцля. Его враждебность проявилась особенно резко в 1902 году, после появления романа Герцля — «Altneuland».

Гинцберг никак не мог простить Герцлю того обстоятельства, что последний не согласился с его взглядами и не утвердил предложенного им плана действий, изложенного в «Протоколах Сионских Мудрецов». Поэтому он яростно воспользовался появлением в печати романа «Altneuland» и жестоко его осмеял в своем журнале «Ха Шилоа», в январском номере 1903 года.

Гинцбергу возражал Макс Нордау. Часть статьи Нордау мы считаем нужным здесь поместить, именно ту часть, в которой автор делает намек на «Протоколы», т.е. на тот документ, вокруг которого нынче поднято столько горячих споров и разногласий.

Назвав Гинцберга «рабом нетерпимости», Нордау продолжает следующим образом:

«Ахад-Хам упрекает Герцля в желании подражать Европе. Он не может допустить и мысли, чтобы мы перенимали у Европы ее академии, ее оперы, ее “белые перчатки”. Единственное, что он хотел бы перенести из Европы в “Altneuland”, это — принципы Инквизиции, приемы и способы действий антисемитов, ограничительные законы Румынии в той форме, в какой они нынче принимаются против евреев. Такие чувства и мысли, им высказанные, могли бы вызывать ужас и негодование против человека, неспособного подняться выше уровня гетто, если б не поднималось в душе глубокое чувство жалости к нему.

Идея свободы — выше его понимания.

Он представляет себе свободу в виде гетто, но только с переменой ролей; так, например, по его мнению, преследования и угнетение должны существовать по-прежнему, но с той разницей, что уже не евреи будут их жертвами, а христиане.

Великую ошибку совершают те евреи, которые доверяют Ахад-Хаму! Он ведет их к пропасти.

Ахад-Хам является одним из злейший врагов сионизма.

Мы считаем своим правом и своим долгом громко протестовать против названия сиониста, которым облекает себя Ахад-Хам. Он — не сионист! Он представляет собой полную противоположность сионизму и он ставит нам западню, когда упоминает о сионизме, который в концепции нашего понимания он называет “политическим” и противопоставляет своему собственному, “тайному сионизму”».

Так говорил Макс Нордау в 1903 году, и таковы были разные точки зрения, с одной стороны западных евреев, группировавшихся вокруг Союза «Бнай Брит», а с другой — евреев восточных, которых вел за собой Гинцберг.

Начиная с 1897 года, интриги и вообще вся деятельность Ахад-Хама принимают очень активный и решительный характер, о чем нами будет сказано более подробно в следующей части этого очерка, обследующей способы применения к жизни учения Гинцберга.

Проживши некоторое время в Варшаве, он переехал в Англию, где и поселился под видом якобы представителя торгового дома Высоцкого, еврея, крупного московского чайного торговца.

В 1911 году Гинцберг вторично участвовал на Сионистском конгрессе, причем на этот раз он остался вполне удовлетворенным результатами его заседаний. Ничего удивительного в том нет, ибо его теория сионизма одержала верх над всеми другими мнениями: она проникла во всю сионистскую организацию «Бнай-Брит» и доставила своему автору полное торжество; всякое сопротивление противников было парализовано преобладающим большинством голосов его приверженцев.

Смерть Герцля, происшедшая еще в 1904 году, открыла Гинцбергу широкое поприще воздействия на умы своих соплеменников. Была ли эта смерть случайной, или главный противник Гинцберга был пожертвован во имя торжества идей «Тайного сионизма»? На этот вопрос определенного ответа дать нельзя: пока смерть Герцля остается загадкой. В 1911 году Вольфсон сделал последнее усилие, чтобы спасти идеи «Политического сионизма», но был побежден: в 1913 году восточный «Практический сионизм» и с ним его творец, Ашер Гинцберг, торжествовали победу по всему фронту.

С этого момента дело Гинцберга стало быстро подвигаться вперед: с исключительной энергией и решимостью было приступлено к осуществлению его программы, в том виде, как он изложил ее двадцать лет раньше в «Протоколах Сионских Мудрецов».

Результаты, достигнутые сионизмом вследствие такой перемены тактики, будут нами обследованы в другом труде. Здесь же мы ограничимся перечислением этих результатов, каковыми были: Мировая война, общая деморализация, большевизм, усилия евреев в правительствах всех стран захватить в свои руки власть и господство, общий контроль франмасонства над всей политикой міра, возможность с полной неразборчивостью пользоваться любыми средствами для достижения своих целей...

В настоящее время Ахад-Хам, еврейский пророк и заклятый враг всего остального человечества, скромно живет в окрестностях Лондона и оттуда руководит действиями своих ближайших последователей и сотрудников, названных им «священнослужителями». Этим-то верным и послушным агентам он поручает выполнение своих сатанинских велений: он сам в сочинении своем, озаглавленном «Моисей», определил и разъяснил их роль и их политическое и общественное значение.

III. Источники ахадхамизма и его применение к жизни.

Как было уже указано в предыдущей главе план, разработанный в «Протоколах», вовсе не является творением единоличной мысли Гинцберга.

Самое заглавие, данное им своему труду «Протоколы Мудрецов Сиона» — указывает на правильность этого утверждения, ибо евреи дают наименование «мудрецов» исключительно только уже умершим выдающимся раввинам, мыслителям и философам своей расы. Поэтому нам будет чрезвычайно интересно проследить весь список этих «еврейских мудрецов», чтобы выбрать из них тех, теориями и учениями которых воспользовался Гинцберг для составления своих «Протоколов».

От Моисея, Шаммая, Акибы и Бен-Иохая он заимствовал ненависть ко всем людям, не принадлежащим к еврейскому народу. Он не только преисполнился этой ненавистью и развил ее в себе, но ее же сумел внушить и последователям своим. Как Гинцберг относится к этому вопросу — ясно выражено в одном месте его «Протоколов», где он говорит о «гойской скотине»: так еврейский «пророк» называет всех «неверных», всех неевреев. Что же касается его последователей, то достаточно будет упомянуть об одном из его приближеннейших учеников и ревностном поклоннике, Леоне Симоне, который в одной из своих статей, посвященной своему учителю («Менора» 1917 г.) делает сравнение между Христианским Идеалом и идеалом еврейским. Само собой разумеется, что все его сравнения направлены к вящему поношению и унижению Христианства. Между прочим, он обмолвился следующей фразой: «Иудаизм никогда не мог бы удовлетвориться теми идеалами, которые ублажают домашнюю, прирученную скотину»...

Главным источником вдохновения Гинцберга служит Моисей: ему он поклоняется как высшему своему идеалу. Недаром он и сам, этот Гинцберг, признан «Пророком» и не только своими ближайшими приверженцами и учениками, но и широкими массами еврейского народа.

Ввиду сего не лишено интереса ознакомиться с тем представлением, которое составил себе сам Гинцберг о понятии «Пророка». Когда читаешь его статью «Моисей», выносишь впечатление, как будто бы прочитана собственная исповедь самого автора. Эта статья, написанная в 1904 году, была отравленной стрелой, направленной по адресу Герцля, которого евреи в то время часто величали «Пророком». Некоторые выдержки из этого труда помогут нам уяснить себе характер Гинцберга. Приводим эти выдержки.

«Когда я задумываюсь о Моисее и мысленно наблюдаю его духовный облик, я спрашиваю себя: был ли он военным героем? Нет! Ибо в нем никогда не проявляется применение физической силы. Мы никогда не видим Моисея во главе армии, выполняющего подвиги храбрости в бою против врага. Всего один раз мы видим его на поле битвы, в сражении с Амалехом; но и здесь он просто стоит на месте, наблюдая за ходом сражения, духовною мощью своей помогая воинству Израиля, но не принимая никакого активного участия в бою.

Был ли Моисей государственным человеком? Нет!

Был ли он законодателем? Нет!

Чем же был в конце концов Моисей? Он был — Пророком».

«Пророк — это есть человек, который свои мысли, образы и представления развивает в себе до их крайних пределов. В уме и сердце он сосредоточивает во всей полноте весь свой идеал, который представляется ему целью его жизни; им заранее намечается, что к служению этому идеалу должен быть приведен весь мір, без малейших исключений. Он носит в душе полный образ своего идеального міра, и этот внутренний, духовный идеал служит для него образцом, по которому он строит весь свой план преобразовательной деятельности; он направляет все его труды, которые он хочет выполнить во внешнем проявлении реальной жизни. Он имеет абсолютное убеждение, что все должно быть так, как это понимает и хочет; это убеждение дает ему вполне достаточное основание и требовать, чтобы все действительно так и было. Он не принимает в соображение никаких извинений, никаких доводов, никаких компромиссов, и его страстный, порицающий голос неумолчно раздается даже и тогда, когда весь мір восстает против него».

Эта статья была написана в то время, когда полемика между Герцлем и Гинцбергом разгорелась до крайней степени, и когда приверженцы Герцля были гораздо более многочисленны, нежели приверженцы Гинцберга.

Это есть крик фанатика, который бросает вызов всему міру и который готов совершить любое преступление, готов пожертвовать бесчисленным количеством человеческих жизней — только бы исполнить свою волю.

В одном из сочинений Леона Симона есть место, где он как бы хочет дополнить мысль своего учителя; он говорит так: «Пророк хочет увидеть осуществление своей мечты, какие бы последствия ни произошли от этого».

Кроме Моисея Гинцберг очень много занимался подробным и проникновенным изучением трудов Маймонидеса, или Маймуни (1135-1204), автора «Руководства для колеблющихся», этого «второго Моисея», как можно его назвать, если принять во внимание степень почитания, каким он пользуется у евреев. Мысли этого «Мудреца» собраны в статье Гинцберга, названной им — «Главенство Разума».

Что касается некоторых фраз и выражений, очень часто повторяющихся в сочинениях Гинцберга, как «еврейская душа», «еврейский национализм», «Израильская нация» и т. д., то эти выражения, совершенно подобны тем, которые употреблял Манассей-Бен-Израэль (1606-1657), еврей, покоривший Англию.

Разбираясь в различных звеньях цепи творческих исканий, созданной еврейскими мыслителями, Гинцберг надолго остановился перед Спинозой (1632-1677). Со всей присущей ему энергией, он постарался вытянуть из этого рудника философии все мысли, могущие быть использованными в желательном смысле его фанатизмом.

Спиноза высказал мысль, выведенную из его наблюдений над жизнью, что право и сила кажутся ему взаимодействующими факторами, и что поэтому область индивидуального права совпадает с областью соответствующей силы. Гинцберг ухватился за это построение и сделал из него догмат: «Сила создает право» — говорит он в первом своем «Протоколе».

Точно так же он взял у Спинозы свою теорию о «естественном праве силы», которое не признает разницы между добром и злом.

Из того же источника почерпнул он свою концепцию о будущем еврейском государстве, в котором основным законом будет слепое послушание, даже и в тех случаях, когда будет приказано лишать жизни себе подобных или отнимать у них имущество. Мысль о верховных правах Государства, контролирующего не только гражданскую деятельность народа, но и всю его духовную и религиозную жизнь, иначе говоря, мысль о гражданском и религиозном деспотизме, намеченном «Протоколами» как линия поведения будущего явного еврейского правительства — эта мысль взята Гинцбергом из теологически-политического трактата Спинозы.

Можно утверждать вполне достоверно, что Гинцбергом заимствовано у Спинозы все то, что было ему нужно для обоснования своего учения. То же происхождение имеет и его пантеизм, о котором он сплошь и рядом упоминает.

Мы имеем в виду посвятить специальный труд на разбор «Протоколов»: там из нашего анализа читатель вынесет еще более мотивированное убеждение в том, что Гинцберг в произведении своем отнюдь не является новатором.

Широко использовав Спинозу, Гинцберг обратился к изучению своих предшественников — влиятельных и популярных евреев XVIII века. Первенствующее место между ними занимает Весли (1725 до 1805) и Моисей Мендельсон (1728-1786), «Третий Моисей»: оба они, вместе с банкирами Итцигом, Фирдландером и Мейером, были вдохновителями и организаторами иллюминизма.

Здесь будет чрезвычайно кстати провести параллель между Весли и Ашером Гинцбергом. И того и другого современные им евреи называли пророками. И тот и другой как нельзя лучше поняли психологию «Человеческих групп различных партий и народов» (см. «Протокол» № 2) и сумели использовать слабости и недостатки «неверных», которых они приспосабливают для своих целей как орудия, или как ширмы.

Подобно тому, как Весли и Мендельсон пользовались Адамом Вейсгауптом, Реймарусом, Лессингом, Николаи, Карлом Дом, Мирабо и другими, точно так же в наши дни Гинцберг имеет в своих руках, в полной своей власти Ллойд-Джорджа, Клемансо, Вильсона, Леона Буржуа, Ратенау и еще многих, очень многих других.

Весли и Гинцберг сходятся и в одинаковых их воззрениях на общий план действий. Самым верным путем для выполнения своего дела они оба считают тот, который приводит к полному осуществлению высшего контроля и наблюдения за франмасонством и всеми его разветвлениями. Оба они этой цели достигли.

Пользуясь одинаковыми методами в разные эпохи истории, эти два еврея питали Революцию и руководили ею: Весли подготовил «великую французскую революцию» и видел воочию, как она развивалась и действовала. Гинцберг составил планы обеих революций, бывших в России, — 1905 и 1917 годов, — и также имел возможность до пресыщения насладиться подготовленной им драмой.

Чтобы иметь точное представление о количестве мыслей, заимствованных Гинцбергом у Весли, читатель должен бы читать параллельно «Протоколы» Гинцберга и сочинения обоих авторов. Особенно нужным был бы такой метод при изучении приказов и инструкций Вейсгаупта, рассылавшихся его приверженцам и непосредственно представлявшихся Весли на просмотр.

Гинцберг подражал и Мендельсону в том, что касается еврейского движения «Хаскала»; но в дальнейшем развитии понимания еврейского вопроса между ним и Мендельсоном устанавливается громадная разница. Роль Мендельсона в решении национального вопроса заключалась в том, что он всеми мерами содействовал и способствовал тому, чтобы еврей был вытянут из своего гетто на путь широкой жизни и чтобы, приобретши образование, нужное ему для проникновения в интеллигентные круги немецкого общества, он мог бы добиваться правительственных и профессиональных должностей и достигнуть равноправного общественного положения. С такой точкой зрения Гинцберг не соглашается: такой паллиатив, по его мнению, удовлетворить его не может. Он поставил себе задачей применить результаты движения XVIII века как факторы возрождения и укрепления еврейского национализма, причем делу своему придал чисто творческий характер, ибо заветная цель его заключается в воссоздании еврейского народа на обновленных началах.

Весли и Ашер Гинцберг почитаются у евреев как наиболее передовые вожди («Maskilim») своего времени (см. Евр. Энцикл. «Хаскалах»). Если из сионизма Гинцберга исключить национальную тенденцию, о которой в XVIII веке евреи не посмели бы и заикнуться, то все учение Гинцберга, в сущности, является сколком с программы Весли и Берлинской школы Хаскалах (Haskalah), основанной Мендельсоном.

Среди других «Мудрецов Сиона», многими мыслями которых пользовался Гинцберг при построении своей теории, следует назвать Авраама Гейгера, Эйнхорна, Бернэя (Bernays), Зинца, Франкеля, Закса и Моисея Хесса.

От Авраама Гейгера (1810-1874) он взял его теорию постепенной эволюции, которую постоянно противопоставлял методам сионистов «политических» (См. тезу Л. Барона; профессор Колумбийского университета Аллер, прямой ученик Гейгера, вместе с тем является восторженным поклонником Ахад-Хама).

Фанатическая уверенность Гинцберга в том, что евреи составляют «Избранный народ», находится в полном соответствии с убеждениями Эйнхорна, резко им выраженными (см. Протокол № 5).

Исаак Бернэс (Bernays, 1792-1849) дал Гинцбергу теорию, много раз этим последним выражавшуюся, о «систематизации иудаизма в соответствии с общей культурой». Гинцберг следовал за Бернэсом, когда расписывал своим последователям о первенствующем значении иудаизма в мировой истории. В «Библейском Востоке» Бернэса, так же как и в «Протоколах» Гинцберга, громко провозглашается мысль о том, что только еврейский народ может и должен служить прототипом и образцом для всего человеческого рода.

Франкель (1801-1875) и Закс (1808-1864) передали Ахад-Хаму свою страстную приверженность к древнееврейскому языку.

Что же касается Моисея Хесса (1812-1875), то чтобы судить о степени его влияния на Гинцберга и других сионистов, надо внимательно прочитать его книгу «Рим и Иерусалим». Это произведение послужило первой основой создания еврейского националистического движения, было первой смелой попыткой его открытого провозглашения.

Для обогащения своих знаний при создании своего миросозерцания Ахад-Хам не пренебрегал и некоторыми нееврейскими мыслителями, из которых на первом месте надо поставить Дарвина и Ницше. Хотя в протоколе № 2 Гинцберг и говорит, что теории Дарвина и Ницше были евреями намеренно истолкованы в таком духе, чтобы внести ими среди христиан разложение нравов и смуту умов, но сам он признает себя последователем Дарвина и высказывается по этому поводу следующим образом: «Я могу даже присоединиться к этой научной ереси, известной под названием дарвинизма, без того, чтобы это могло нанести ущерб моему иудаизму» («Избранные отрывки сочинений Ахад-Хама, собранные Леоном Симоном»).

В своем труде, озаглавленном «The Transvaluation of Values» («Переоценка ценностей») — по мысли и стилю представляющем точное подобие «Протоколов», Ахад-Хам применяет учение Ницше о «сверхчеловеке» к еврейскому народу, который он называет «Алионом» (Alion), или «Сверхнацией».

Изучив и систематизировав в уме все различные теории, нами перечисленные, Ашер Гинцберг приступил к составлению своей программы, ставшей нам известной через его «Протоколы», и стал искать вокруг себя практических способов для приведения ее в действие и осуществления в действительной жизни.

В предыдущей главе было сказано о крайнем недовольстве Гинцберга методами, применявшимися Лео Пинскером и «Ховевей-Сионом» для разрешения еврейской проблемы. Было сказано и о том, как он объединил вокруг себя небольшую группу евреев, с которыми основал тайное общество «Бне-Мойше», или — «Сыны Моисея».

«Бне-Мойше». — Ограниченные размеры нашего краткого очерка не позволяют входить в подробности образования и развития этого тайного общества, которое вначале состояло из нескольких восторженных еврейских националистов, связанных клятвой, обязывавшей их слепо исполнять приказания Ашера Гинцберга, своего фанатического вождя.

Название «Бне-Мойше» («Сыны Моисея»), по всей вероятности, появилось неспроста. Его выбор, с одной стороны, можно объяснять тем поклонением, которое всегда воздавал Гинцберг пророку Моисею. С другой стороны, можно также приписать его и другому побуждению. В течение целого ряда веков евреи верили, что существует где-то в неведомом месте еврейская колония, ответвление еврейского племени, совершенно отделенное от прочих своих соплеменников и состоящее из прямых потомков, по прямой линии, Моисея. Эти «сыны Моисея», будто бы знают тайну, открывавшую способы и средства, с помощью которых евреям суждено добиться покорения всего міра своему владычеству.

Проходили столетия и очень часто многие евреи попадали в ловушки, становясь жертвами обмана разных проходимцев их собственной расы, являвшихся к ним якобы с поручениями от «сынов Моисея». В конце концов существованию таинственного племени перестали верить, и название «Сынов Моисея» стало синонимом «утопистов». Конечно, каждый уравновешенный ум назвал бы утопистами и тех семерых евреев, которые в 1889 году сделались членами общества «Бне-Мойше».

Их главная квартира была в Одессе в доме Гинцберга, на Ямской улице. Принимались в новые члены общества только те, которые вполне успешно проходили через целый ряд очень трудных испытаний. Эти испытания имели целью проверить кандидата в том смысле, что готов ли он и способен ли пожертвовать всем, что имеет, и всеми своими личными интересами, чтобы беззаветно и самоотверженно посвятить себя тому делу, к служению которому он выражал желание приобщиться.

Этой-то маленькой группе «избранных» Гинцберг сообщил свой план действий во имя возрождения еврейского национализма, являющегося в его программе отправным пунктом, от которого следовало идти к осуществлению еврейского идеала, т.е. к достижению мирового владычества евреев.

Статуты общества были напечатаны в 1890 году, но при этом самое название общества было благоразумно опущено. Однако с 1905-го года подробности организации стали известны более широким кругам, ввиду расширения набора новых членов. Среди первоначальных членов общества фигурируют следующие имена: Бен Авигдор, Зальман Эпштейн, Левин Эпштейн, Яков Эйзенштадт. Последнему была поручена одна из самых трудных и деликатных задач. Он был обязан набирать новых членов среди русских евреев; он выбирал кандидатов, которых считал способными войти в виды общества и честно выполнять его требования. Качества, которыми должны обладать кандидаты, как условием принятия их в общество, были следующие: выдающиеся умственные способности; знание древнееврейского языка и восприятие древнееврейской культуры; безупречная репутация; энергия и мужество, ни перед чем не останавливающиеся. Кроме того, преданность делу еврейского национализма должна была руководить всеми действиями кандидата. В этом заключалась отличительная черта восточного иудаизма, которой определялась его резкая оппозиция по отношению к иудаизму западному, допускавшему хотя бы видимость внешней ассимиляции и даже склонность евреев к той стране, в которой они родились.

Для членов общества «Бне-Мойше» Гинцберг и написал конспект своих теорий, ставший ныне известным под названием «Протоколов». Это же самое слово «Протоколы» употреблялось и Вейсгауптом, главой иллюминизма.

Будучи тесно связанным с Парижским центром «Всемирного Израильского Союза» — «Alliance Israelite Universelle» (мы выше говорили о том, что он в молодости находился под сильным влиянием Карла Неттера, одного из основателей Союза), Гинцберг рассчитывал, что найдет поддержку среди некоторых его членов. Потому, для этого Союза был сделан французский перевод «Протоколов» и послан в Париж. Именно этот-то перевод и был прочитан некоторой группе сионистов на Первом Базельском конгрессе 1897-го года. Приходилось читать по-французски, ибо среди тех, которые признаны были достойными ознакомиться с документом, большинство, в том числе даже Герцль и Нордау, не знало древнееврейского языка. Этот-то документ и попал в руки друзей Нилуса.

Целый ряд свидетельств устанавливает достоверность этого капитального пункта. Во время самого Базельского конгресса (1897 г.), еврей Альфред Носсиг, отъявленный сионист, работавший в то время над либретто для оперы Падеревского «Mauru», представленной в 1901 году, рассказал о Протоколах своему сотруднику. И Падеревский немедленно же сообщил эту историю многим полякам, которые, разумеется, сочли ее неправдоподобной. Альфред Носсиг живет в настоящее время в Берлине; Падеревский и хотя бы часть его друзей 1897 года находятся еще в живых

Скрытно, без шума, но быстро общество «Бне-Мойше» стало развиваться. Когда начинаешь следить за ходом его эволюции, невольно припоминаются времена далекой старины, когда для целей своей тайной пропаганды предпринимал постоянные путешествия раввин Акиба: он также в течение своих странствований закладывал зародыши и основывал организацию возмущения евреев против Рима, вспыхнувшего в царствование императора Адриана.

В большом количестве городов России, Румынии, Галиции и Польши общество «Бне-Мойше» основало Ложи, называвшиеся «Лишкот» (Lishkot). Их разветвления были распространены и дальше, доходили до Парижа, Берлина, Англии, Варшавы и Палестины.

В 1897 году, после Базельского Конгресса, общество «Бне-Мойше» было якобы распущено и закрыто, уступая место другой организации, известной под названием «Бне-Сион» и получившей от русского правительства легальное право существования (!). Эта новая организация была основана в Москве г. Усышкиным, учеником Ашера Гинцберга.

Организация «Бне-Сион» сгруппировала в своем центре все различные ложи «Ховевей-Сиона» и «Бне-Мойше» и сделалась могучим лагерем, стоявшим всегда в оппозиции по отношению к «политическому» сионизму «Бнай-Брит» Европы и Америки.

«Бне-Мойше» и «Бне-Сион» основали в Палестине несколько колоний, из которых самая значительная была — «Рехобот».

Через посредство своих статей, появлявшихся в журнале «Хашилоах» («Hashiloah») и в других изданиях на древнееврейском языке, Ашер Гинцберг находился в постоянном соприкосновении со своим народом. Позже, благодаря капиталу, представленному ему К. Высоцким, он основал издательское общество «Achiasseff». Были приняты все меры, чтобы в душе каждого еврея разбудить ясное сознание принадлежности его не к народу той страны, в которой он обитал, но к нации Еврейской, составляющей отдельный народ, единственный, которому все евреи обязаны служить.

«Не может быть национализма без нации, и не может быть нации без национального самосознания»: так говорит Ашер Гинцберг в своем «Пути Жизни».

К этому основному положению, утверждавшему, что реально существует Еврейская нация, привилось учение о том, что Еврейская нация есть Сверхнация, народ, избранный Богом, вознесенный чрезвычайно высоко «над всеми другими нациями, не политическим могуществом, но духовной силой своей».

«Народ, представляющий собой наиболее совершенный тип человеческий, должен всегда оставаться в меньшинстве и никоим образом не может разделить свои предначертания с каким-либо другим народом...

Эта нация будет владычествовать над другими...

И эта нация есть Израиль, который, среди других народов есть действительно высший тип человечества...

Израиль вернет идее «Добра» то значение, которое она имела раньше...

«Добро» применяется к сверхчеловеку или к сверхнации, которая имеет силу, чтобы распространить и дополнить свою жизнь и которая имеет волю стать господином вселенной, не считаясь с тем, чего это может стоить массам низших существ и низших народов, ни с бедствиями, которым они могут вследствие этого подвергнуться. Ибо один только сверхчеловек и одна только Сверхнация есть цвет и цель человеческого рода; остальные были созданы только для того, чтобы служить этой цели, чтобы служить лестницей, по которой можно было бы подняться на заветную вершину...»

Ашер Гинцберг — «Переоценка Ценностей».

Таковы мысли и теории, которыми с 1889 года вскармливались умы восточного жидовства, и которые пропагандировались восточными сионистскими Ложами.

Они заключают в себе учение ахадхамизма.

Нам остается еще проследить за результатами, достигнутыми за те тридцать пять лет, которые протекли со времени зарождения ахадхамизма в Одессе.

IV. Результаты