Я еще работал над рукописью, готовя ее к печати, когда над злополучной Сызранью разразилось страшное несчастье: объятый пламенем большой цветущий город с пятидесятитысячным населением сгорел в течение одного дня дотла, унеся в своем разрушении множество человеческих жертв. Обратимся к официальному сообщению господина Алексея Толстого: «…сгорела часть города, но все же это, хотя и было большим бедствием, не представлялось еще катастрофой. Вдруг около пяти часов пополудни на город обрушился по направлению с севера на юг смерч, циклон, или ураган – одним словом, нечто невообразимое, что разметывало стоги на лугах и железные листы с городских крыш относило на расстояние до пятнадцати верст от города. К какому роду метеорологических явлений должна быть отнесена эта буря, сказать трудно, но показания обезумевших от ужаса жителей в этом случае не расходятся – это было нечто невообразимое. Подняв весь пыл и жар с горевшей части города, ураган в какие-нибудь тридцать минут зажег ими всю центральную часть города одновременно, так что через час весь город был объят пламенем… Мне кажется, – пишет далее составитель этого сообщения, – что этого краткого описания достаточно, чтобы убедить читающую публику, что катастрофа должна быть отнесена к разряду стихийных бедствий…»

К какому разряду бедствий или метеорологических явлений отнесешь ты кару Сызрани, боголюбивый мой читатель, после прочтения моей рукописи?… Не слышишь ли ты в набатном гуле колоколов, несущемся над ее пожарищем, злорадного сатанинского хохота:

– Наше время – наша воля! Наше время – наша воля!..

Помилуй, Господи!.. Господи, помилуй!..

«Покайтеся, люди, а то все такожде погибнете!»