Такой кошмарной недели у Чарли в жизни еще не было.

Фиделио несколько дней не мог оправиться от Манфредова гипноза: он плелся за Чарли, как шаткая тень, бледный, заторможенный, не в силах разговаривать, и забывал то имя приятеля, то свое собственное, а об уроках уже и говорить не приходилось.

Каждый день Чарли пытался проникнуть в руины и терпел поражение, поскольку на входе неизменно торчал садовник, шугавший его прочь.

– Пошел вон отсюда! – кричал мистер Уидон. – Запретная зона! Брысь, кому говорят!

По ночам отправиться на поиски Генри тоже не выходило – стоило Чарли сунуться за порог спальни, его перехватывала тетка Лукреция, почему-то всякий раз оказывавшаяся неподалеку. В конце концов Чарли сдался, но за Генри тревожился страшно. Куда его заперли? А вдруг он голодает? А вдруг он уже умер?! Еще сильнее Чарли забеспокоился, когда до него дошло, что беднягу Генри и искать-то никто не станет: у него же нет родителей, и вообще его в этом году и в этом месте быть не должно. Он, можно сказать, и не существует вовсе. Конечно, о нем знают кухарка и миссис Блур, но что они могут и кто, к примеру, станет слушать миссис Блур, которая собственной тени боится?

– Да, все зависит от меня… – пробормотал себе под нос Чарли.

– Что от тебя зависит? – рассеянно спросил Фиделио, не отходивший от него ни на шаг.

Настал долгожданный пятничный вечер, и мальчики складывали сумки, собираясь домой.

– Ого! – вскинулся Чарли. – Наконец-то ты спросил что-то осмысленное. Тебе лучше?

Фиделио кивнул:

– Чары рассеиваются, но голова у меня все равно болит. Эх, как бы так устроить, чтобы Манфред испробовал этот гипноз на своей шкуре!

– Ничего, когда-нибудь дождется, – подал голос Габриэль.

В спальню понуро вошел Билли Гриф, и Фиделио прошипел:

– Это все он виноват, доносчик проклятый!

Но Чарли было жаль Билли, одинокого, маленького и какого-то затравленного.

– Нечего его жалеть, – предупредил Фиделио. – У этой гадюки еще полно яду.

Собравшись, мальчики победоносно промчались через холл, к массивным дубовым дверям, которые вели во внешний мир.

– Ура, свобода! – пел на бегу Габриэль. – Дорогие хомячки, я уже в пути!

Вот и синий школьный автобус на площади! Чарли каждый раз казалось, что тащится он как черепаха: Филберт-стрит была одной из последних остановок на маршруте. А сегодня мальчику особенно не терпелось поскорее попасть домой, потому что надо было срочно спросить у дяди Патона совета насчет Генри. Положение-то безвыходное.

Выскочив из автобуса, Чарли увидел, что навстречу ему несутся Бенджи и Спринтер-Боб. По лицу приятеля Чарли сразу понял: что-то стряслось. Сердце у него упало.

– Ну, говори! – без предисловий сказал он запыхавшемуся Бенджи.

– Ой, Чарли, такой ужас! Твой дядя попал под машину! – выпалил тот.

– Что?! – Чарли уронил сумку прямо в лужу. – Когда? Где? Как? Он…

– Жив он, жив, – поспешно добавил Бенджи, переводя дух. – Он… уф… в больнице. Попал под машину неподалеку от собора… Уф… Кто-то видел, как он переходил улицу, читая книгу, а из-за угла как вылетит автомобиль, и – бац! – сбил мистера Патона и умчался, даже не притормозил, представляешь?

Чарли схватился за голову.

– Только не это! – взвыл он. – Я боялся чего-нибудь подобного!

Заходить домой к Чарли Бенджамин отказался.

– Не хочу я вам мешать. Наверно, поедете в больницу?

С порога Чарли попал в объятия заплаканной Мейзи.

– Ах, Чарли, что за несчастье! – ахала она. – Тебе ведь Бенджи уже рассказал?

– Да-да. – Чарли вырвался на свободу. – Дяде лучше? Говорить он может?

– Вчера еще не мог, – всхлипнула Мейзи. – Он весь в бинтах, у него, кажется, сотрясение мозга и ребра поломаны. Бедный, бедный Патон!

– А кто был за рулем, выяснили?

– Увы, нет. Этот негодяй сбил его и укатил, – мрачно сказала Мейзи. – Правда, двое очевидцев там было, но они не успели записать номер машины, так быстро она скрылась.

В кухне мама накрывала на стол.

– К дяде мы поедем попозже, – сказала она, чмокнув сына в щеку. – Ты с нами, Чарли?

– Спрашиваешь! – горячо откликнулся мальчик.

После обеда они вызвали такси и поехали в больницу, которая оказалась громадным зданием, так что пришлось долго тыкаться туда-сюда в поисках нужной палаты. Еще с порога они увидели, что у одной из многочисленных коек сидят Эмма Толли и мисс Инглдью.

– Меня так и тянет высказать этой особе все, что я о ней думаю! – проворчала Мейзи. – Все ее вина, она так ужасно обращалась с бедным Патоном!

Однако подробно огласить свое мнение Мейзи не пришлось: едва завидев новых посетителей, мисс Инглдью вскочила и дрожащим от слез голосом заговорила:

– Простите меня! Мне безумно жаль, что все так обернулось! Это я виновата, только я! Ведь Патон направлялся ко мне в гости, и я… ах, зачем он так рисковал ради меня! Прямо не знаю, что теперь и делать! – Она высморкалась в кружевной платочек.

Мама Чарли ласково обняла ее за плечи:

– Не казните себя, Джулия, вы тут совершенно ни при чем. Просто Патон пытался провести небольшой эксперимент и… его постигла неудача. Конечно, кому-нибудь из нас следовало его сопровождать, а не отпускать самостоятельно, но он выскользнул из дому без нашего ведома.

Дядя Патон лежал укрытый одеялом до самого подбородка, с лицом белее бинтов, которыми была обмотана его голова. Глаза же его прикрывала темная тряпочная маска вроде очков – видимо, от яркого света.

– Он без сознания? – робко спросил Чарли.

– Еще чего, – отозвался едва слышный голос дяди.

Чарли наклонился пониже:

– Дядя, вы как? Вы ведь поправитесь?

– Ну разумеется, мой мальчик. – Голос дяди упал до шепота: – Чарли! Чарли, слушай внимательно, это сделала одна из них!

– Кто?

– Ну как кто, одна из моих любящих сестричек! Она была в парике, так что которая именно, я не знаю, я их всегда только по прическам и различал.

Обалдевший, Чарли плюхнулся прямо на край койки.

Мисс Инглдью засобиралась, но перед уходом вручила Чарли маленькую потрепанную книжечку.

– Я нашла ее в канаве на том месте… там, где твой дядя попал под машину, – сказала она. – Он просил меня отдать эту книгу тебе. Я ведь правильно вас поняла, Патон?

– Верно, – еле слышным голосом откликнулся дядя.

– До свидания, дорогой, поправляйтесь. Я загляну завтра.

Стоило мисс Инглдью отвернуться, как на лице у дяди возникла слабая, но несомненно торжествующая улыбка.

Прежде чем последовать за тетей, Эмма быстро наклонилась к Чарли и торопливо произнесла:

– Чарли, ты не сердись, что я последнее время была такая… так нелюбезна. Но я хочу помочь.

– А-а, – только и сказал Чарли.

– И не только хочу, но и помогу!

– Спасибо, – обрадовался мальчик. – Тогда до понедельника!

Эмма тоже была из одаренных, и талант ее мог пригодиться.

Когда Эмма с тетей удалились, Мейзи принялась излагать дяде все новости, какие только могла припомнить, и домашние, и городские, и мирового масштаба. Чарли, не особенно слушая ее болтовню, рассматривал книжку. На коричневой обложке поблекшим золотом было вытиснено: «Гейри-адур». Он перелистал книгу, но внутри оказались столбцы слов на неизвестном Чарли языке.

Через некоторое время, насытившись новостями, дядя зевнул и сказал:

– Я попросил маску из-за лампочек. Сказал, что мне свет в глаза бьет, но на самом деле просто не хочу неприятностей.

– Да уж не надо, пожалуйста! – Мейзи посмотрела на ряды ярких ламп.

– Тогда всем спокойной ночи, – невнятно сказал дядя сквозь очередной зевок.

Мейзи с мамой поняли намек и встали, а Чарли, прежде чем распрощаться, нагнулся к дядиной койке и шепнул:

– Книжка на иностранном языке!

– Это валлийский, – одними губами отозвался дядя. – Пригодится тебе для разговора со Скорпио.

– Почему?

Но дядя не ответил, просто попросил:

– Береги ее.

Чарли вспомнил, что хотел посоветоваться с дядей насчет Генри, но как это сделать при нынешних обстоятельствах, решительно не знал. Тем более что пришла медсестра с подносом всевозможных таблеток и Чарли пришлось покинуть палату вслед за мамой и Мейзи.

Дома они обнаружили, что старуха Бон восседает на кухне и уминает пирог.

– Вы даже не навестили Патона! – прокурорским тоном пристыдила ее Мейзи.

– У меня было много дел, – проворчала бабушка Бон.

– Гризелда, да как же так можно! Он же ваш родной брат! – Мейзи всплеснула руками и отвернулась в отвращении. – У вас просто каменное сердце!

Старуха Бон пропустила ее слова мимо ушей и отрезала себе еще добрый кус пирога с вареньем. Но, не успев за него приняться, она заметила книжку, которую Чарли держал в руке.

– Что там у тебя? – Старуха впилась глазами в книжку.

– Книга.

– Это я вижу и без тебя, – раздраженно бросила она. – Что за книга? Ну-ка дай сюда.

– Не дам, – наотрез отказался Чарли. – Это… это личное.

После чего поспешил ретироваться к себе в комнату, пока книгу не отобрали силой. Бабушке Бон он не доверял: она наверняка полезет рыться в его вещах при первой же возможности. Он с облегчением обнаружил, что книжка тютелька в тютельку помещается в карман джинсов. Отлично, значит, завтра, когда они опять поедут в больницу, надо будет улучить минутку и перемолвиться с дядей с глазу на глаз.

Но его планам не суждено было осуществиться. Наутро, когда Чарли вызывался навестить дядю, Мейзи мрачно сообщила:

– Сегодня к нему едут все сестрицы Юбим плюс бабушка Бон. А в машину к Юстасии я ни за какие деньги не сяду. Она гоняет как ненормальная.

– А мама как же?

– Ей сегодня не удастся освободиться пораньше, так что в часы посещения она не успеет.

Как же быть? Чарли пораскинул мозгами и решил, что должен непременно увидеться с дядей, поэтому в три пополудни, когда к дому подкатил черный автомобиль Юстасии, он забрался на заднее сиденье, рядом с бабушкой Бон. С Юстасией уже сидела тетка Венеция.

– Ах, как замечательно! – аффектированно пропела она. – С нами едет крошка Чарли!

– Никаких крошек, пожалуйста! – возмутился Чарли.

– Комплексуешь из-за того, что такой коротышка? – мстительно хихикнула тетка Венеция.

Чарли решил не унижаться и тему более не поддерживал.

В палате у дяди до него дошло, что в присутствии теток никакой приватной беседы ему не светит. Заслышав голоса любящих сестриц, дядя прикинулся спящим и на вопросы не реагировал.

– Похоже, он все еще без сознания, – заметила старуха Бон и возвысила голос:

– Патон! Это мы, твои сестры! Ты что, даже поговорить с нами не желаешь?

В лице дяди не дрогнул ни единый мускул.

– А мы-то тебе винограду привезли! – вздохнула Юстасия, шлепнув пакет на столик у койки.

– И Чарли, – добавила Венеция.

Дядя по-прежнему и ухом не вел. Что ж, его можно было понять. Тогда сестрицы расселись вокруг койки и светскими голосами стали обсуждать погоду и новости, точно Патона тут и не было. Через полчаса натужного щебета они, видимо, решили, что для визита к больному пробыли достаточно, и поднялись. Чарли понял, что ключевой миг настал, наклонился к дяде и украдкой шепнул:

– До следующих выходных!

– Удачи, Чарли, – не шевеля губами, откликнулся дядя.

– Заговорил! – взвизгнула Венеция. – Чарли, Что он сказал, что?

– Ничего, просто это он так вздохнул, – соврал Чарли.

Тетки воззрились на него с крайним подозрением, но он сделал такое же каменное лицо, что и дядя. На обратном пути все четверо его игнорировали и болтали о чем-то своем. Чарли в жизни не видел бабушку Бон такой довольной. Но раз бедный Генри заперт где-то в темном подземелье и мучается от голода, у Юбимих, конечно, есть повод для радости.

Добравшись до дому, Чарли понял, что дальше такого напряжения не вынесет, и решил посоветоваться насчет Генри с мамой. Дождавшись, когда она вернется с работы, он утащил ее в комнатку, где мама всегда шила, и сказал:

– Мам, есть разговор. Ты не против?

– Ну конечно, сынок, – откликнулась она, убрала шитье со стула, усадила Чарли, а сама села поближе к нему.

Мама всегда слушала его очень внимательно, и не в ее обычае было перебивать, однако, когда Чарли изложил ей необычайную историю Генри Юбима, глаза у мамы стали круглые – сначала изумленные, потом испуганные.

– Ах, бедный мальчик! – сказала она наконец. – Что же нам делать? А Патона… его родные сестры… Но это как раз меня не удивляет.

– Почему, мам?

– Из-за твоего отца. Я знаю, что они каким-то образом причастны и к той катастрофе. Да еще бабушка Бон, которая уничтожила все фотографии, точно его и на свете никогда не было.

– Он очень даже есть! То есть однажды он вернется! – заверил маму Чарли, но она только покачала головой и грустно улыбнулась.

– Боюсь, ты ошибаешься, Чарли. А насчет Генри у меня есть идея. Мисс Инглдью ведь кое-что знает об этой валлийской книжке: она, как-никак, ее нашла и разговаривала с Патоном еще до нашего появления. Почему бы тебе не повидать Джулию и не расспросить?

Чарли идею одобрил.

– Пойду вместе с Бенджи, – решил он. – И Спринтер-Боба с собой возьмем.

Ему не хотелось в этом сознаваться, тем более маме, но в темных переулках, примыкавших к собору, Чарли всегда делалось не по себе. Особенно теперь.

Бенджи, как всегда, с радостью согласился составить Чарли компанию, а уж про Спринтер-Боба и говорить было нечего. В воскресенье днем, когда старуха Бон прилегла подремать после обеда, мальчики отправились в книжную лавку Инглдью.

Над городом неповоротливо ползли низкие тяжелые тучи, и щеки пощипывало от холода. Добравшись до магазина, мальчики успели замерзнуть и даже проголодаться.

– Хорошо бы они были дома, – вздохнул Бенджи, когда Чарли позвонил в дверь.

Им повезло – на пороге возникла Эмма.

– Заходите, – приветливо улыбнулась она. – Только не обращайте внимания на беспорядок.

Девочка провела гостей в уютную комнату позади магазина. На столе мисс Инглдью лежал большой альбом для набросков, а на нем, во весь разворот, расправила крылья мастерски изображенная хищная птица, вроде орла с золотым оперением, но еще более грозная и прекрасная.

На сей раз, кроме обычного обилия книг, комнату заполняли перья – черные, белые, пестрые, сизые, они, как опавшие листья, устилали пол, а также все стулья и столики.

– Я их срисовывала, – оправдалась Эмма, сметая перья с дивана. – Смотрите не сядьте на какое-нибудь.

Гости устроились на диване, где все равно остались перышки. Им стоило большого труда вразумить Спринтер-Боба, который, принюхавшись, уже затеял охоту на стаю птиц, которая полиняла по всей комнате, а сама куда-то спряталась.

– Что это за птица? – Чарли показал на разворот альбома.

– Она называется тольрух, – объяснила Эмма.

– Никогда о такой не слышал, – удивился Чарли.

– И немудрено, я сама ее придумала! – Эмма протянула ему альбом. – Она вроде птицы Рух из приключений Синдбада-Морехода. Ну, помните, огромная птица, которая несла яйца в пятьдесят шагов окружностью.

– Ничего себе яйцо! – поразился Бенджи.

– Ничего себе птичка! – поддержал его Чарли.

– Мне нужно, чтобы она была сильной, очень сильной. И грозной. Обратите внимание, какие когти. Каждый коготь будет размером с мою руку, – с горящими глазами расписывала Эмма.

– Жуть какая, – искренне сказал Бенджи.

Чарли постепенно осознал, что диковинный тольрух – это не просто картинка, нарисованная для развлечения. Эмма придумала птицу не просто так!

– Эмма, – осторожно начал он, – ты таким способом… То есть я хотел спросить, тебе надо превратиться в птицу, чтобы… полететь?

– Да, но сначала мне надо эту птицу представить, и как можно подробнее. Тогда я вижу ее как наяву и взлетаю.

Мальчики уставились на нее, разинув рты.

– Ух ты. Здорово, должно быть! – восхитился Бенджи.

– На самом деле довольно-таки страшно, – смущенно созналась Эмма. – Я и превращалась-то всего три раза в жизни. А когда я только поселилась тут, у тети Джулии, она вообще слышать не желала ни о каких полетах. Но теперь она привыкла. Ничего не поделаешь, может случиться так, что мне будет необходимо полететь.

– Привет, мальчики! – заглянула в комнату мисс Инглдью. – Как насчет пончиков с горячим какао? Нынче такая холодина!

Гости хором изъявили горячее желание отведать горячего какао и облизнулись.

Когда мисс Инглдью принесла из кухни угощение, Чарли поведал ей о втором визите к дяде.

– Я хотел расспросить его о книжке, но мои жуткие тетки крутились рядом, а при них про наши дела не больно-то разговоришься. – Чарли протянул мисс Инглдью коричневую книжечку и добавил: – Дядя сказал, что она мне потребуется, когда… – он замялся, – чтобы объясниться с одним человеком.

Мисс Инглдью глянула на него с любопытством.

– Понятно, понятно. – Она пролистала книжку. – Это словарь валлийского языка, Чарли. То есть англо-валлийский. Видишь, твой дядя пометил некоторые слова? – Она показала Чарли карандашные галочки, попадавшиеся там и сям на полях книги.

– А почему именно эти? – озадачился Чарли.

– Насколько я заметила, все они – глаголы, причем в основном глаголы движения, – задумчиво проговорила мисс Инглдью, – наверно, чтобы командовать. Смотри: двигаться, летать, толкать, бежать, ловить… Ага, еще «разговаривать», «смотреть» и «слушать». Ну и так далее. Обрати внимание, на первой странице он выписал их на титульном листе вместе с транскрипцией, чтобы ты знал, как они произносятся.

– Но зачем? – недоумевал Чарли. – Для чего они мне?

– Видишь ли, валлийский – необычный язык, многие слова произносятся не так, как читаются, – сказала мисс Инглдью. – Я могу лишь предположить: твой дядя хотел, чтобы ты выучил именно эти слова по-валлийски. Но зачем именно, мне самой неясно.

– Придет время, и поймешь, – обнадежила Чарли Эмма.

Мисс Инглдью ласково улыбнулась племяннице.

– Странные вы люди, – заметила она. – Вот уж не знаю, хотела бы я стать такой одаренной… Скорее, нет.

– И я тоже, – поддержал ее Бенджи. Когда мальчики покинули гостеприимный кров мисс Инглдью, по узким улочкам уже стлались сырые сумерки. Стало еще холоднее, но Спринтер-Боб припустил домой таким галопом, что замерзнуть Чарли с Бенджи не успели. Прощаясь с приятелем у дома номер девять, Бенджи спросил:

– С кем это ты собираешься объясняться по-валлийски?

Чарли вкратце изложил историю про картину «Чародей».

– Это что ж, ты можешь попасть прямо внутрь? – вытаращился Бенджи. – А потом что? А зачем тебе туда?

– Он же чародей, Бенджи. Маг. А мне не помешает толика магии, чтобы спасти Генри.

– Но как ты ее получишь, магию эту? – спросил Бенджи. – И какая она будет?

– Пока внутрь не попаду, не узнаю, – насупился Чарли.

– А-а-а, внутрь, а обратно как? А если обратно не получится? Если ты застрянешь? – встревоженно тараторил Бенджи.

– Ну ты и олух! Я же не на самом деле туда полезу, не физически, как Генри в будущее, я мысленно туда попаду. Это как с голосами, которые я слышу с фотографий, только чуточку посложнее. Оно только у меня в голове происходит.

– Да? – засомневался Бенджи. – Ну, ты поосторожнее все-таки. – Свистнув Спринтер-Бобу, он двинулся домой.

Чарли тотчас пожалел, что так оборвал приятеля. На самом деле мальчику было страшновато забираться в картину, пусть даже и мысленно: кто знает, что случится с ним там, в обиталище чародея Скорпио?

Вернувшись к себе в комнату, Чарли увидел, что мама уже разложила на кровати чистую одежду на завтра. Он принялся собирать сумку, но картину запаковал в последнюю очередь, причем завернул ее в рубашку, стараясь не смотреть на полотно. Однако краем глаза Чарли все-таки увидел темную фигуру чародея. И тот вновь пристально взглянул из рамы.

– Скоро! – пообещал Скорпио.