Она обнимала его, и он чувствовал себя бегущей водой, а ее – водорослью, полностью подчиненной изгибам пульсирующей воды. Темп опять изменился, точно река стала горной, кричащей на перекатах. Пока длился бурный бег, Стемнин мечтал о нем, воображал именно то, что сейчас происходило, возможно, оттого, что в происходящее верилось не вполне. Его одежда валялась на полу, ее – аккуратно висела на стуле. Не вполне верилось и в то, что у него самого все получалось так хорошо. Он чувствовал себя неутомимым марафонцем. Впрочем, когда волга впала наконец в надлежащее море, Стемнин с неприятным удивлением обнаружил, что девушка продолжает путешествие, как если бы с самого начала искала наслаждение в одиночку. Смутившись, он прошлепал босиком в ванную, а когда вернулся, Вика похвасталась с радостной улыбкой:
– А я все!
– Да? Отлично. Зачем тогда был нужен я?
– Хорошо, когда рядом мужчина.
Она лежала в его объятиях и нежно глядела ему в глаза. Фраза, которой Вика, вероятно, хотела отличить и подбодрить Стемнина, обидела его даже больше, чем ее обособленное соло. Выходит, ей нужен был рядом мужчина, Стемнин или другой, не важно. Он с трудом сдерживался, чтобы не отодвинуться.
– Знаешь, я думаю, тебе пошла бы борода. Такая… Коротенькая. Не как у Толстого.
Теперь Вика лежала на спине, не стыдясь своей наготы. Она смотрела в потолок, и глаза ее были счастливыми.
– Это не всем идет, но тебя я вижу.
– А так не видишь? – не удержался Стемнин.
– Сегодня утром позвонил бывший, – неожиданно сказала Вика. – Мама у него заболела. Вообще она меня не слишком жаловала. Но он такой мамин сын, все через мать пропускает.
Стемнин промолчал. Зачем она рассказывает об этом звонке?
– Я просила не звонить мне, а тут не знаю, что и делать. Как на это реагировать? – Счастье в глазах погасло.
– Он о чем-то тебя просил?
– Просто он все время пытается показать, как ему без меня плохо. Все у него идет кувырком, а я виновата. Но мама его больна не из-за меня, правда?
– Могу я чем-то помочь?
– Давай не будем говорить об этом! Пожалуйста!
Стемнин забрался под одеяло, нагота вдруг стала противоестественной. Вика отвернулась к стене. Стиснув зубы до скрипа, он не возражал ей, хотя она сама затеяла этот разговор. Десять минут назад он счастливо пребывал на вершине жизни, в полноте добра и любви. Десять минут назад ему казалось, что к этой вершине и награде он шел многие годы. Отчего же так стремительно было падение? Почему, вместо того чтобы смаковать единство с возлюбленной, с собой и миром, он клял себя за дурацкий вопрос? «Могу я чем-то помочь?» Ясно же, что он не мог да и не собирался. Вопрос был пустой и стыдный, Стемнин задал его, потому что не хотел, чтобы в их с Викой отношения кто-то вмешивался. Они должны быть вдвоем или даже – они должны быть одно. Когда Вика заговорила о «бывшем», этот человек вместе со своей больной матерью словно бы бесцеремонно включили в комнате верхний свет, подошли к постели и сдернули одеяло.
Как узнать, здорова ли мать Веденцова?
Девушка повернулась к нему, проникла под одеяло.
– У тебя без очков такие глаза добрые! – Она прижалась к нему. – Не хочу больше думать ни о ком.
И он снова был счастлив, даже больше чем прежде, потому что они неожиданно перемахнули через разверзшуюся ссору.