Я от души дурачился с Ханекавой Цубасой на Золотой Неделе, которую теперь буду часто вспоминать. Я собираюсь вспомнить те горькие, кислые, и, в какой-то степени, даже кисло-сладкие моменты. Но если бы я мог, я бы хотел забыть эти отливающих золотом девять дней.

Ханекава Цубаса. Семнадцать лет. Самка. Учится в третьем классе старшей школы. Староста класса. Отличница. Косы и чёлка. Носит очки. Серьёзная до неприличия. Боже мой. Очень заметная. Добра ко всем. Однако я и не мечтаю о том, чтобы описать эту исключительную девушку понятным языком. Да, если вы не общались с ней, если вы не были рядом с ней, вы не поймёте. Это нельзя выразить словами. По правде, если вы хотите рассказать о девушке по имени Ханекава Цубаса, вам нужно научиться говорить на языке богов.

Или демонов.

Поэтому, откровенно говоря, честно, от всей души сообщаю: мне жаль. Даже если я расскажу всё о том, что случилось на Золотой Неделе, от начала до конца, ничего не пропуская, правду о тех девяти кошмарных днях или максимально приближусь к правде о девяти кошмарных днях, никто не поймёт. Так что с самого начала я сдаюсь. Отрекаясь от ответственности за изложение, я являюсь воплощением смирения.

Я вовсе не намерен передавать мои мысли кому-то другому.

Только…

Просто – откровенно.

Я хочу проговорить монолог о Ханекаве Цубасе, моей спасительнице и подруге.

Возможно, это бессмысленно.

Наверняка бесполезно.

Для всех, и для меня тоже, это бессмысленно и бесполезно.

Абсолютно.

Если я взгляну с точки зрения Сендзёгахары Хитаги или Канбару Суруги, которых встретил позже, – если я взгляну с точки зрения девушек, наделённых силой идти на жертвы ради своей цели, которые не пожалеют себя, которые не колеблясь раздавят собственные глазные яблоки, если того потребует ситуация, нет сомнений, что моя нынешняя попытка вернуть старые добрые деньки покажется стерильным, пустым и ностальгическим взглядом назад, заслуживающим даже не осуждения, а лишь насмешки.

Люди должны жить, глядя вперёд, если не позитивно, то хотя бы активно, даже если им нечем похвастаться, они всё равно должны жить полноценной жизнью – таковы ценности этих сильных и в то же время нежных девушек.

Нормально, если она некрасива.

Нормально быть грубой.

Нормально быть жадной.

У меня другие ценности.

Я иной.

Слабый, хрупкий и вдобавок неумелый Арараги Коёми – иной.

Такой псевдочеловек, слабый и жалкий, который, не посмотрев не то что влево и вправо, но ещё и назад, даже дорогу не перейдёт, отличается от этих девушек.

Ханекава на моей стороне.

Судьба соединила нас.

Должен сказать, это удивительно.

Должен сказать, я этого и желал.

Хотя сама мысль о том, чтобы соединить великолепную девушку, чей разум в какой-то степени превосходит человеческий, и меня звучит потрясающе, после того, как Золотая Неделя закончилась, единственное впечатление, бесконечно близко подходящее к морали, было именно таким. Морали, похожей на слова мошенника, но являющейся неоспоримым фактом, с которым ничего не поделаешь.

И если ничего не поделаешь, я сдаюсь.

Общее между мной и ней.

Нечто общее между Арараги Коёми и Ханекавой Цубасой.

Это одинаковый кусочек в сердце.

Теперь я понимаю – когда закончилась Золотая Неделя и начался второй семестр, теперь, так поздно, испытывая чудовищную боль, я вижу ответ.

Он мне до боли понятен.

Почему Ханекава Цубаса звала меня.

Почему Ханекава Цубаса встретилась со мной.

Почему Ханекава Цубаса спасла меня.

Однако, как и следовало ожидать, слова вроде «теперь я понял», «я понял слишком поздно» означают, что теперь я ничего не могу сделать. Прошлого не воротишь. Что сделано то сделано. Пути назад нет.

Если бы я заметил, пусть даже не сразу, но хотя бы к началу Золотой Недели, обстоятельства, в которых она жила, возможно, что-то и получилось бы.

Слабые и хрупкие мы.

Что-то образовалось между нами.

В конечном счёте, это просто монолог, который я произношу в классе после школы, сидя на обычном стуле. Сочинение-воспоминание, написанное в стандартной форме списка.

Письма сожаления, выцарапанные неаккуратным почерком на парте прямо перед выпуском.

Я вспоминаю, но я ни о чём не жалею. Я не смею бросаться столь красивыми словами.

Я вспоминаю и я сожалею.

Я хочу забыть обо всём и хочу переделать то, что могу.

Золотая неделя для меня была раздражающе неизбежна. Почему всё не могло получиться лучше?

Почему, почему, почему? Бесит настолько, что если бы не моё бессмертное тело, я бы захотел умереть. Я бы рыдал от злости, и даже теперь я вижу её в своих снах.

В своих кошмарах.

Ханекава Цубаса.

Девушка с перьями странной формы .

Хронологически эти события произошли через месяц после того, как я побывал в аду на Земле во время весенних каникул между вторым и третьим учебными годами – в современной Японии на меня напал вампир. Очень романтичный опыт для глупого меня, который как-то смог вернуться к повседневной жизни, продолжая бороться с побочными эффектами. Ханекава ошибочно приняла меня за старомодного хулигана, и хитростью заставила стать помощником старосты. Я не помню, случилось ли это, когда я всё ещё волновался о том, как мне приблизиться к ней, или когда я уже научился мириться с этим. В любом случае, это случилось тогда.

Её очаровала кошка.

Кошка.

Хищное млекопитающее из семейства кошачьих.

Поэтому с той Золотой Недели я недолюбливаю кошек.

Кошки меня пугают.

И… Ханекава меня пугает не меньше.

Предисловие получилось несколько длинным, но торопиться не нужно. Времени после уроков появляется на удивление много.

А теперь извольте послушать сон, который я видел прошлой ночью.