С другой стороны, я не мог отбросить оставшиеся страхи. Поглощение энергии Мартовской кошки не являлось смертоносным, но наверняка чрезмерное применение может быть опасно для жизни. Вдобавок, она легко могла откусить человеку руку.

Человек не мог и представить её скорость и прыжки.

Короче говоря, если затянуть проблему, новые жертвы не заставят себя ждать.

Кто-то из них может погибнуть.

Кто-то может умереть.

Возможно, Ханекава убьёт кого-нибудь.

Хотя моя храбрая жертва остановила буйство сестёр, я не мог остановить «полицию» или «ополчение». Нет у старшеклассника такой власти. Пока никто не говорил об изгнании бакенеко или охоте на неё, но чем больше людей начинало искать кошку, тем больше был риск.

Лишиться сил и потерять сознание не очень-то хорошо.

Но умереть – намного хуже.

Потому что если забыть о сверхъестественном феномене Кайи…

Это приведёт к тому, что Ханекава Цубаса станет убийцей.

Обычной… убийцей.

Секундочку.

Как такое могло случиться.

Что это за бред.

Хотя чувствительность главнокомандующей Цукихи к слухам была выше средней, всего через день она узнала о существовании Мартовской кошки. Похоже, кошка не особо пряталась.

Да и вряд ли она хоть о чём-то думала.

По тому, что она ходила в одном белье, было ясно – дальнейшая жизнь Ханекавы ее не интересует.

Потом.

Потом?

Но что будет потом?

Что надо сделать, чтобы это «потом» наступило?

Одно дело – поглощение энергии, но я не мог понять целей Мартовской кошки.

Если бы я спросил Ошино о ней, он бы и смог прояснить ситуацию – нет, не думаю, что мне нужно это знать.

Мне не нужно беспокоить его такими вопросами.

Я не должен путаться у него под ногами.

Это было правильно. Он был легкомысленным, свободным, простым стариком, но мастерство не пропьешь.

Он мгновенно разберётся с этим.

Прежде, чем Ханекава случайно кого-то убьёт… мгновенно разберется.

Если я хочу узнать о деталях, то могу спросить его потом, когда всё закончится.

Спросить Ошино… или саму Ханекаву.

Могу спросить кого-то из них.

И всё же, я не был уверен.

Есть ли у меня право это знать?

Или нет, хочу ли я вообще это знать?

Я был очень шокирован, когда забрался в дом Ханекавы и узнал об истинном положении дел.

Если я загляну внутрь Ханекавы, внутрь её сердца – если я грубо вторгнусь в её личную жизнь – смогу ли я остаться ее другом?

Я не знаю.

Думаю, в этом мире есть дела, в которые лучше не лезть.

Я не знаю, относится ли это к данному случаю, но думаю, что если ты восхищался героем или уважаемым историческим персонажем и пытаешься узнать о нём всё больше, копаясь в биографиях, в скандалах и пороках, ты будешь чувствовать себя преданным. Но разве не слишком эгоистично расстраиваться из-за этого?

Эгоистичная любовь или эгоистичная ненависть.

Эгоистичные ожидания или эгоистичная досада.

Эгоистичное восхищение или эгоистичное разочарование.

Если так всё и есть – лучше ничего не знать с самого начала.

Тогда я не должен был связываться с Ханекавой.

Я не должен был волноваться о её повязке, но всё же.

Тогда я бы взял на себя роль Золушки.

Просто желая восхищаться, ожидать, любить.

Я никогда не понимал, как сильно мне помогли на весенних каникулах.

Я только мучился.

В итоге, мысли всегда ходят по кругу, и если здесь было что-то определенное, так это то, что я месяц проучился с Ханекавой Цубасой в одном классе, но так ничего и не узнал о ней.

Была это любовь или что-то ещё, какая глупость.

Смейтесь.

Смейтесь надо мной.

Беседа с Цукихи теперь кажется ужасно постыдной.

Я не просто ошибся, даже обсуждать было нечего.

Но даже сейчас, когда я думал о Ханекаве, казалось, будто моё сердце бьётся быстрее.

Так я думал, пока спал со своими сёстрами, как ребёнок, как кукла. Думаю, я в самом деле устал, хоть и проспал весь день. Вечером того дня я мгновенно заснул.

И таким образом, закончилось тридцатое апреля и настало первое мая. Золотая Неделя была в самом разгаре, но в майские дни старшие школы не закрывались.

Это были обычные учебные дни.

Понедельник и вторник.

Я должен был идти в школу.

С учётом того, что я и так спал с ними, Карен и Цукихи не пришлось прилагать больше усилий, чтобы выгнать меня из кровати. Сев на велосипед, я направился в школу.

Хоть я и пришёл в класс прямо перед звонком, Ханекавы, конечно же, там не было.

Она отсутствовала.

А это значит, рекорд посещаемости Ханекавы Цубасы, отличницы, ни разу не опоздавшей, ни разу не пропустившей, ни разу не ушедшей раньше времени, внезапно оборвался.

Похоже, пропуск занятий такой ученицей без предупреждения родителей (её родители всё ещё лежали без сознания в больнице, они не могли позвонить) совсем не похож на мой пропуск занятий, поскольку классный руководитель взволнованно спросил, знает ли кто-нибудь, что с ней.

Конечно, как только класс услышал вопрос, в кабинете стало шумно, и ничего понять было нельзя.

Естественно, я не мог ничего сказать – все в классе слышали сплетни про бакенеко, но никто не связал их с Ханекавой.

Только я видел Мартовскую кошку и знал, что это была она.

Нет, наверное, я сам уже не помнил.

Я молился, чтобы это была иллюзия или какая-то ошибка.

А если подумать, меня довольно сильно удивило то, что девушка по имени Сендзёгахара, сидящая в углу шумного класса, слушала учителя со скучающим видом.

Даже не со скучающим – не знаю, как лучше сказать. На её ничего не выражающем лице читалось: «Так и думала. Такой уж она человек», как будто она заранее прочитала своего сородича – что-то в этом духе.

Ни первого, ни второго мая Ханекава в школу не пришла.

К концу второго учебного дня слухи о бакенеко уже расползлись по округе – было много свидетелей. Можно было оценить скорость Мартовской кошки.

Всего три дня.

К сожалению, в этом мирном и скучном городке эти сплетни, в отличие от вампирских разборок, разлетелись не только среди девочек – если так продолжится, люди на самом деле могут начать охоту на бакенеко.

Даже Огненные Сёстры не будут сторожить меня вечно, потому что когда эти двое что-то делали, казалось, будто то же делают и все ученики средних школ города. Я хотел держать руку на их пульсе столько, сколько потребуется, но и у моей власти был предел. Ну, власть, не власть, – дело в том, что душа моя не может перенести унижения от подхалимства.

Оставим эту тему.

До начала следующих каникул, третьего мая, я снова решил посетить заброшенное здание, где жил Ошино. Нет, не потому, что я упрямо пытался помочь ему или хотел что-то узнать.

Я не хотел знать, как у него дела.

Я шёл туда по другому вопросу – нужно было покормить девочку-вампира.

Поскольку в прошлый раз я был здесь двадцать девятого, можно было бы подождать ещё, но три следующих дня – выходные, поэтому я должен был присматривать за своими сёстрами. Девочку-вампира следовало покормить раньше.

Кроме того, по моему любительскому мнению, если она «заряжала» меня несколько дней назад, она, должно быть, проголодалась.

Я реши прийти под вечер, чтобы не помешать Ошино…

Я хотел прийти, когда Ошино будет искать Мартовскую кошку.

Поэтому не ночью.

Поэтому в сумерках.

Однако на этой Золотой Неделе моя интуиция работала из рук вон плохо.

Интуиция подводила.

Удача подводила.

Я стал искать девочку-вампира в том же классе на четвёртом этаже, где она сидела в прошлый раз, но её там не было.

Там был Ошино Меме.

Вдобавок, он не просто стоял там.

Он был растрёпан, оборван и изношен, как тряпка.

– О-ошино!

– А? О, Арараги-кун, я ждал тебя.

Я бросился к нему, но он поприветствовал меня с обычным хладнокровием. С усталым видом медленно встал, почёсывая голову так, будто просто занимался гимнастикой.

Когда я пригляделся, то заметил, что изорвана и растрёпана только его гавайская рубашка, но тело в порядке. Всего несколько царапин.

Однако я не ошибся.

Ошино Меме был явно усталым и истощённым.

Таким слабым я видел его только на весенних каникулах.

– Так и знал, что ты скоро придёшь. Хотел перед этим восстановиться. Потому что потратил свой чудо-бинт на тебя.

– Ошино… что, чёрт возьми, случилось?

Я подлетел к нему и задал вопрос, всё ещё пребывая в замешательстве.

– Что случилось? Ничего – я просто проиграл, – ответил он с обычным легкомысленным видом.

Он не пытался казаться сильнее.

Он просто говорил правду.

– Про-проиграл. Кому?

– А не догадываешься? Мартовской кошке, конечно… Считая от ночи тридцатого апреля, прошло три дня. За это время мы сразились двадцать раз – и двадцать раз я проиграл, – сказал Ошино с ухмылкой.

Нет.

Нечему тут ухмыляться.

Он не пытался казаться сильным.

Он выглядел слабым.

– Разве это не полное поражение?

– Полное. Жалкое зрелище. Ха-ха.

Ошино, покачиваясь, встал.

Его ноги дрожали.

Казалось, он может упасть в любую секунду.

– Серьёзно, старшеклассницы в белье для старика выглядят слишком соблазнительно. Я отвлекаюсь и не могу драться.

– …

Я понимал, что эти слова были всего лишь обычной шуткой Ошино – и всё же не мог поверить.

Лучше бы он правда засмотрелся на ее белье.

Как он мог проиграть?

Ошино, шедший ноздря в ноздрю с железнокровным теплокровным хладнокровным вампиром, проиграл больше двадцати раз подряд. Это не смешно.

Плохой сон.

Может, он давал ей фору, потому что это была Ханекава, или оттого, что знал её, он был небрежен?

…

Это совсем на него не похоже.

Он не так наивен.

Он казался человеком, который будет ещё серьёзнее, если лично знаком с противником.

Судя по моему личному опыту.

– Боже. В двадцатый раз меня значительно выпили. Какая ирония – царапины могут стать смертельными ранами. Думаю, все же не стоит высасывать жизнь из усталого старика.

– Не-неужели она так сильна?… – дрожа и пугаясь, я осторожно задал вопрос. – Победила даже такого специалиста…

– Ничего подобного, – ответил Ошино, мотая головой.

Как будто говоря, что я промахнулся.

– Я касался её. Она не противник твоему вампиру, более того, сравнение столь низкоуровневого Кайи с ней само по себе оскорбление.

– Чего?…

Низкоуровневого?

Низкоуровневого?!

На миг я подумал, что Ошино сказал это просто чтобы успокоить меня, но он был не из тех, кто врал, облегчая участь других.

Но всё же.

Низкоуровневый Кайи?

Я не ослышался?

– Так, стой. Ты говорил, что она отличается от вампира, но не упоминал, что Мартовская кошка – низкоуровневый Кайи.

– Я предпочёл сохранить это в тайне. Если бы сказал, ты бы начал лезть вперед батьки в пекло. Если хочешь услышать мнение специалиста, изгнать этого Кайи – проще пареной репы. Вообще, для этого даже профи не нужен, с таким Кайи справится чуть напрягший извилины любитель.

– Что… но…

Красивая песня.

И совершенно непохожая на то, о чем он рассказывал мне в самом начале.

Я начал говорить, но Ошино прервал меня своим «конечно же».

– Это не значит, что я был небрежен. Я всерьёз сразился с ней, чувствовал, что в долгу у старосты-тян из-за событий на весенних каникулах. Тут нет ничего странного. Но я проиграл, – сказал Ошино.

Он не выглядел раздражённым.

Он не выглядел проигравшим.

Однако он точно был не в себе – он был уверен, что провалился.

Мы познакомились не так давно, и всё же многое передавалось без слов.

Ошино Меме гордился своей работой.

– Она мелкая рыбёшка, – ещё раз сказал Ошино, будто убеждая в этом себя. – Изначально Мартовская кошка как Кайи – антипод Манящей кошки . Шутка фольклора, рождённая из игры слов. Манящая кошка призывает удачу, Мартовская кошка – помехи. Она делает вид, что умирает на дороге, и вселяется в людей, которые подойдут к ней из сострадания. Вытесняющий тип чудовища. Кайи, подчиняющий тело. И как бог бедности, она бросает владельца тела, его материальную форму, в пучины несчастья. Это… ну, можно сказать, что это распространённое шаблонное чудовище.

– …

Кайи, пользующийся состраданием и добротой человека.

Обычная история для сверхъестественного, кроме того, с этим феноменом я был знаком лично.

Не удивил.

– Однако, это староста-тян. Я думал, что хорошо это понимал, – сказал Ошино. – Но Кайи вселился именно в нее, и все перевернулось с ног на голову. Она превратила то, что изначально было мелкой рыбёшкой, в нечто, равное сильнейшим. В худшем случае, она может бросить вызов вампиру.

– …

– Они объединили не только тело, но и знания. А это плохо. Мои древние традиционные способы борьбы с Кайи, мои техники, мои методы – всё это не работает. Эта девушка обладает знаниями специалиста. Эта девушка… знает всё.

– …

– Я никогда не слышал о Кайи, который нападает на людей с помощью тактики и стратегии, – сказал Ошино с самым отчаянным видом, который я только мог представить. – Я с самого начала понимал, что староста-тян не обычный человек. Эффективность в нападениях на людей Кайи не свойственна.

– Секунду. Эффективность в нападениях на людей? Ошино, звучит так, будто Ханекава специально атаковала их.

– Ну, в принципе, так и было. Но, вообще-то, Мартовская кошка не должна быть такой. Впрочем, Арараги-кун, мне не удается победить ее, и это даже хорошо.

– В смысле?

– Можно сказать иначе: это значит, что староста-тян еще жива и находится внутри Мартовской кошки. Вот что я думаю. По крайней мере, такого бы не произошло, подчини кошка ее тело и разум. Наверняка большая часть сознания старосты-тян еще живо – вот почему она столь эффективна. Это и плохая, и хорошая новость.

– Да? Где здесь хоть что-то хорошее?

Я никогда не думал, что Ханекава станет моим врагом.

Следовательно, угроза была невообразима – откуда тут возьмется хорошее?

– Я имею в виду, что если бы она полностью подчинила её, это был бы конец. Я мог бы только убить её.

Ошино произнёс это как факт.

Я мог бы только убить её… сказал он.

– Если мы не спасём сознание старосты-тян… если мы не изгоним Мартовскую кошку, Ханекава Цубаса, твой дорогой друг, навеки покинет этот мир.