Узнав о мире, яростью ведом, Меджнун помчался на коне гнедом. Упрек его вонзился, как клинок: «Влюбленным ты воистину помог! Хвала тебе — обет сдержал сполна! Невелика ему, видать, цена! Ты потрясал воинственно мечом, Чтоб оказаться после ни при чем. Не ты ли клялся, важен и хвастлив, Что будет связан и наказан див, Что конь помчится, словно ураган, Что захлестнет любого твой аркан? Святой обет нарушив, на беду, Ты у врагов пошел на поводу. Тот, кто врагом был только на словах, Теперь меня готов втоптать во прах. Дверь, пред которой я молиться мог, Ты предо мною запер на замок. Спасибо, друг, все чаянья мертвы, Я луком стал, лишенным тетивы. Нить дружбы оборвав, победе рад, Конь сделал королю и шах и мат. Пастух стрелу на волка навострил, Но в пса сторожевого угодил. Хоть ты за благородство вознесен, Но на поверку — праздный пустозвон!» Насмешкой уязвленный Науфал Меджнуну так резонно отвечал: «Увидев, что победа не близка, Мои немногочисленны войска, Я хитростью решил врага отвлечь И до поры упрятать в ножны меч. Я кликну клич — на зов со всех сторон Придут бойцы из родственных племен, На ишаков я снова двину рать, С дороги нашей их клянусь убрать». И на призыв Медина и Багдад На помощь за отрядом шлют отряд. Со всех краев спешат на ратный сбор, Чтоб разрешить в бою кровавый спор. И ночью, от горы и до горы, Заполыхали заревом костры.