Смерть пришла неожиданно, ибо я ее хотел. Я сказал себе, что не хочу больше жить. Я жил мало. Я жил всего 6 месяцев. Мне сказали, что я сумасшедший. Я думал, что я живой. Мне не давали спокоя. Я жил и радовался, а люди говорили, что я злой. Я понял, что людям надо смерти, и я решил, что не буду больше ничего делать, но не мог. Я решил писать о смерти. Я плачу от горя. Мне очень скорбно. Я скучаю, ибо все кругом пусто. Я опустел. Я знаю, что горничная Луиза завтра будет плакать, ибо ей жалко будет видеть опустошение. Я снял все рисунки и картины, которые я работал в продолжение 6 месяцев. Я знаю, что жена будет искать мои картины и не найдет. Я поставил мебель по-прежнему, и абажур лампы прежний. Я не хочу, чтобы люди смеялись надо мною, и решил ничего не делать. Бог велел мне ничего не делать. Он хочет, чтобы я записывал мои впечатления. Я буду писать много. Я хочу понять мать моей жены и мужа ее. Я знаю их хорошо, но хочу проверить. Я пишу под впечатлением пройденного, а не выдумываю. Я сижу за пустым столом. В моем столе много красок. Все краски пересохли, ибо я не пишу более. Я писал много и сделал много успеха. Я хочу писать, но не здесь, ибо я чувствую смерть. Я хочу поехать в Париж, но боюсь, что не успею. Я хочу написать о смерти. Я назову первую книгу «Жизнь», а эту «Смерть». Я дам понятие о жизни и смерти. Я надеюсь на успех. Я знаю, что если я напечатаю эти книги, то все скажут, что я писатель скверный. Я не хочу быть писателем. Я хочу быть мыслителем. Я мыслю и пишу. Я не писака, я мыслитель. Я не Шопенгауэр. Я Нижинский. Я хочу сказать вам, людям, что я есть Бог. Я есть тот Бог, который умирает, когда его не любят. Я жалею себя, ибо мне жаль Бога. Бог меня любит и дает мне жизнь в смерти. Я есть смерть. Я есть тот, который любит смерть. Я не хочу спать. Я пишу ночью. Моя жена не спит, а думает. Я чувствую, я смерть. Ей трудно отказаться от смерти. Я понимаю людей. Им хочется насладиться жизнью. Они любят наслаждения. Я считаю все наслаждения ужасными. Я не хочу наслаждений. Моя жена хочет наслаждений. Я знаю, что она испугается, когда узнает, что все, что я пишу, есть правда. Я знаю, что ей будет грустно, ибо она будет думать, что я ее не люблю. Я ей скажу, что я написал правду, но я знаю, что она скажет, что я злой человек. Возможно, что она не захочет жить со мною, ибо не будет мне доверять. Я ее люблю и я знаю, что буду страдать по ней. Я знаю, что мои страдания нужны, а поэтому буду страдать. Я хочу сказать всю правду. Яне хочу скрывать от людей того, что знаю. Я должен показать, что такое жизнь и смерть. Я хочу описывать о смерти. Я люблю смерть. Я знаю, что такое смерть. Смерть есть вещь ужасная. Я почувствовал смерть не раз. Я умирал в клинике, когда мне было 15 лет. Я был храбрый мальчишка. Я прыгал и упал. Меня повезли в госпиталь. В госпитале я видел смерть собственными глазами. Я видел пену, шедшую изо рта одного больного, ибо он выпил всю бутылку лекарства. Я знаю, что такое лекарство. Лекарство дает поддержку, но если его выпьешь, то отправишься на тот свет. Я знаю, что тот свет не имеет света, а поэтому боюсь того света. Я хочу свет, но другой. Я люблю свет мигающих звезд, а не звезды без миганий. Я знаю, что звезда мигающая есть жизнь, а немигающая — смерть. Я знаю, что мне надо делать, когда мне звезда мигает. Я знаю, что означает немигающая звезда. Моя жена есть немигающая звезда. Я заметил, что многие есть не мигающие. Я плачу, когда чувствую, что человек не мигает. Я знаю, что такое смерть. Смерть есть потухшая жизнь. Потухшей жизнью называются те люди, которые потеряли разум. Я тоже был без разума, но когда остался в C.-Морице, то понял в моей комнате всю правду, ибо я много чувствовал. Я знаю, что трудно чувствовать одному. Но только один человек может понять, что такое чувство. Я не хочу ничего делать для того, чтобы жена почувствовала. Я знаю, что если я буду объяснять, то она будет думать, а думание есть смерть. Я не хочу думать, а поэтому живу. Я знаю, что когда приедет мать моей жены, то придется много думать. Мать моей жены приедет завтра в 11 часов утра. Я хотел сказать сегодня, но раздумал, ибо я считаю завтра то, когда человек просыпается, а не первые 12 часов. Я не считаю нужным считать. Я не люблю считать. Считание утомляет мозг. Считание есть смерть. Всякие машинные приспособления есть смерть. Я знаю, что большая вина моя, что жена считает, но я ей говорил, что не стоит считать, ибо уже сосчитано. Я хочу пойти пить, ибо у меня желудок болит. Я буду есть мясо, ибо я хочу показать, что я такой же, как они. Я буду есть и буду описывать мои впечатления. Я хочу сказать обо всем, что увижу и услышу. Я буду делать все, что они. Я буду любезничать, как они. Я выпил всю бутылку минеральной воды. Я не люблю пить без цели, но я выпил, ибо я это делал раньше. Я хочу теперь жить как раньше. Я не буду жить как раньше после закончения этой книги. Я хочу написать о смерти, а поэтому мне нужны впечатления свежие. Я называю свежими впечатлениями, когда человек пишет о том, что пережил. Я буду писать обо всем, что пережил. Я хочу переживать. Я есть человек в смерти. Я не Бог. Я не человек. Я есть зверь и хищник. Я хочу любить кокоток. Я хочу жить как человек ненужный.

Я знаю, что Бог хочет этого, а поэтому буду так жить. Я буду так жить до тех пор, пока он меня не остановит. Я буду играть на бирже, ибо я хочу обыграть людей. Я человек злой. Я не люблю никого. Я хочу зла всем, а себе добра. Я есть эгоист. Я не Бог. Я зверь, хищник. Я буду заниматься онанизмом и спиритизмом. Я буду есть всех, кто мне попадет под руку. Я не остановлюсь ни перед чем. Я буду любить мать моей жены и моего ребенка. Я буду плакать, но я буду все делать, что мне Бог повелит. Я знаю, что все испугаются меня и заключат в сумасшедший дом, но мне все равно. Я не боюсь ничего. Я хочу смерти. Я пущу себе пулю в лоб, если того Бог захочет. Я буду готов на все. Я знаю, что Бог все это хочет для улучшения жизни, а поэтому буду его орудием. Уже второй час, а я не сплю. Я знаю, что люди должны днем работать, а я работаю ночью. Я знаю, что у меня завтра будут глаза красные. Мать моей жены испугается, ибо будет думать, что я сумасшедший. Я надеюсь, что меня посадят в сумасшедший дом. Я буду радоваться этому происшествию, ибо я люблю тиранить всех. Я нахожу наслаждение в тирании. Тирания есть мне вещь знакомая. Я знал одну собаку, называемую «Цитра». Эта собака была хорошая. Я ее испортил. Я ее приучил заниматься онанизмом об мою ногу. Я ее приучил уставать на моей ноге. Я любил эту собаку. Я проделывал все эти вещи, когда был мальчишкой. Я тоже делал, что собака, но рукой. Я уставал одновременно. Я знаю, что много девушек и женщин любят таким образом животных. Я знаю, что моя служанка Луиза занимается кошками. Я знаю, что моя кухарка занимается кошками. Я знаю, что все занимаются такого рода занятиями. Я знаю, что все маленькие собачонки испорчены. Я знаю одну венгерскую фамилию, в которой дочь занималась с гориллой. Горилла укусила ее в то место, в которое она употребляла. Обезьяна почувствовала злость, ибо женщина ее не поняла. Обезьяна животное глупое, а женщина хитрила с гориллой. Горилла ее укусила, а поэтому она умерла в ужасных мучениях. Я знаю, что многие кладут всякие сладости, чтобы животные лизали. Я знаю тех женщин, которым животные лизали. Я знаю людей, которые лижут. Я сам лизал моей жене. Я плакал, но лизал. Я знаю ужасные вещи, ибо я научился у Дягилева. Дягилев меня научил всему. Я был молод и я делал глупости, но я не хочу больше этими вещами заниматься. Я знаю, к чему все это приводит. Я видел женщин, которых употребляют мужчины по нескольку раз. Я сам употреблял мою жену до 5 раз в день. Я знаю, к чему приводит все это. Я не хочу больше делать эти вещи. Я знаю, что многие доктора прописывают, что человек должен употреблять свою жену каждый день. Я знаю, что все этому верят. Я знаю, что есть доктора, которые прописывают, что необходимо мужчине любить женщину, ибо без этого нельзя существовать. Я знаю, что люди занимаются этим только потому, что у них много ярения.

Я знаю много стихов на ярение. Ярение есть вещь ужасная. Я знаю, что священство занимается тем же. Я знаю, что церковь не запрещает похотливые похождения. Я.знаю случай, когда моя жена с горничной должны были исповедываться, то их чуть не укрыли в подземелье в одной из лондонских церквей. Я забыл название церкви. Я скажу название после, ибо я спрошу мою жену. Я хочу ее употреблять с целью ребенка, а не ярения. Я не хочу яриться. Я не люблю яренья. Я хочу жить. Я буду яриться, если Бог будет того желать. Я знаю одного поэта, который писал много на русском языке о яреньи. Я сам много ярился на женщин. Я ярился много в Париже. В Париже много, кокоток, а поэтому можно яриться. Я сейчас чувствую яренье, ибо Бог хочет мне дать понять, что такое яренье. Я не ярюсь довольно долго. Моя жена любит яриться на меня. Я не хочу яриться, ибо я знаю, что такое яренье. Я знаю, что мне скажут, что я скопец. Я не боюсь скопца, ибо я знаю его цели. Я не люблю скопца, ибо он вырезает свои яйца. Я знаю, что яйца выделяют семя, а поэтому не хочу их вырезать. Я люблю семя. Я хочу семя. Я есть семя. Я есть жизнь. Без семени не будет жизни. Я знаю, что многие немецкие профессора приказывают нарождаться, ибо им надо много солдат. Я знаю, что такое солдат. Я видел много изображений, и к тому у меня воображение сильное. Я знаю убийства солдат. Я знаю их мучения. Я видел в Венгрии поеЗд с немецкими ранеными. Я видел их лица. Я знаю, что профессора немецкие и другие не понимают смерти. Я знаю, что профессора есть глупые животные. Я знаю, что они глупы, ибо они потеряли чувство. Я знаю, что они потеряли глаза, ибо много читают глупостей. Я сочинил балет на музыку Штрауса Рихарда. Я сочинил этот балет в Нью-Йорке. Я его сочинил скоро. У меня требовали постановку в три недели. Я плакал и говорил, что не могу в три недели поставить этот балет, ибо это не по силам, тогда мне Отто Кан, директор-президент Метрополитена, сказал, что он не может больше дать времени.

Он это говорил через посланного по делам театра господина Копикусса. Я согласился на предложение, ибо мне ничего не оставалось. Я знал, что если я не соглашусь, то у меня не будет денег на житье. Я решил и пошел на работу. Я работал, как вол. Я не имел устали. Я мало спал, я работал и работал. Моя жена видела мою работу и жалела меня. Я взял массажиста, ибо если он меня не от- массажировал, то я не мог бы продолжать моей работы. Я понял, что я умираю. Я велел делать костюмы в Америке у одного костюмера. Я ему объяснил все подробности. Он меня чувствовал. Я заказал декорации художнику Джонсону. Этот художник, казалось, меня понимал, но не чувствовал. Он все нервничал и нервничал. Я не нервничал. Я наслаждался. Я ему показал декорацию. Я ему велел принести книги той эпохи, которую надо было изображать. Он рисовал мне то, что я ему говорил. Его костюмные рисунки были лучше. У них была красочная жизнь. Я любил красочную жизнь. Он меня понял и идеи. Я ему показал, как надо искать идею. Он был благодарен, но все нервничал и нервничал. Он мне напоминает мою жену, которая всего боится. Я ему говорил: «Чего бояться, не надо бояться». Но он был нервен. Очевидно, он боялся за успех. Он мне не верил. Я был уверен в успехе. Я работал, как вол. Вола замучили, ибо он упал, подвернул себе ногу. Этого вола отправили к доктору Аввэ. Этот доктор был хороший. Он лечил меня просто. Он велел мне лежать и лежать. Я лежал и лежал. У меня была сиделка. Эта сиделка все сидела и сидела. Я не мог заснуть, ибо я не привык спать с сиделкой. Если бы она не сидела у стола, то наверно я бы спал. Она меня все уговаривала: «Спите, спите, спите», — а я все не спал и не спал. И так прошла одна неделя за другой. Мой балет «Тиль» не шел. Публика волновалась. Публика думала, что я капризный артист. Я не боялся о том, что публика думала. Дирекция порешила приостановить спектакли на неделю. Она начала играть без меня, думая сделать лучшие дела. Она боялась за крах. Краха не было, ибо я стал танцевать и публика ходила. Американская публика меня любит, ибо она мне поверила. Она видела, что у меня болит нога. Я танцевал плохо, но она радовалась. «Тиль» вышел хорошо, но был поставлен слишком скоро. Он был вынут слишком скоро из печки и поэтому был сырой. Американская публика любила мой сырой балет, ибо он был вкусен. Я его сварил очень хорошо. Я не люблю вещи не сваренные, ибо знаю, как после болит желудок. Я не любил этого балета, но говорил, что «хорошо». «Хорошо» надо было говорить, ибо если бы я сказал, что балет не хорош, то никто бы не пошел в театр и был бы крах. Я не люблю крахов, а поэтому говорил «хорошо». Я сказал Отто Кану, что мне хорошо и я доволен. Он мне говорил комплименты, ибо видел, как публика радуется. Я поставил этот балет смешным, ибо я чувствовал войну. Война всем надоела, а поэтому надо было веселить. Я их развеселил. Я показал «Тиля» во всей его красоте. Его красота была простая. Я показал жизнь «Тиля». Жизнь Тиля была простая. Я показал, что он народ немецкий. Журналы были довольны, ибо критика была немецкая. Я позвал перед первым представлением журналистов и объяснил им цель «Тиля». Они были очень рады, ибо могли подготовить критику. Критика была хорошая и подчас очень умная. Я видел себя чертом и Богом. Меня возвеличили до высот Вавилона. Я не любил высот, ибо видел, что это все похвалы. Я видел, что критик понял мой балет. Я чувствовал, что критик хочет меня похвалить. Я не люблю похвал, ибо я не мальчишка. Я видел ошибку, которую подметил критик. Он заметил одно место в музыке, которое я не понял. Он думал, что я не понял. Я очень хорошо понял, но я не хотел себя утомлять, ибо у меня болела нога. То место в музыке было очень трудно для исполнения, а поэтому я его оставил. Критики всегда думают, что они умнее артистов. Они часто злоупотребляют, ибо ругают артиста за его исполнение. Артист беден, а поэтому дрожит перед критиком. Ему больно и обидно. Он плачет в душе. Я знаю одного пристрастного критика- художника, который не любил артистов, не кланяющихся ему. Его зовут Александр Бенуа. Александр Бенуа человек очень умный и чувствует живопись. Я читал его критику под названием «Художественные письма». Эти критики были пристрастны. Он всегда нападал на Головина Александра, который был художником в Императорских театрах в Петербурге. Я понял, что Бенуа хотел его выжить, ибо ему хотелось попасть туда. Он послал эту критику в газету «Речь». Эта газета была под дирекцией Набокова. Набоков был человек умный и сумел обставить этот журнал. Он приглашал Философова и писал всегда ругань на «Новое Время». «Новое Время» имело своих подписчиков, а «Речь» хотела их отбить. «Речь» была глупа, ибо в ней ничего не было. Я понял газету, будучи мальчиком. Я не любил газет, ибо понял их глупости. Они писали вещи всем известные. Они заполняли страницы, ибо их надо было заполнить. Я не боялся критики, будучи мальчиком, а поэтому не кланялся. Я кланялся одному критику, которого называли Валерианом Светловым.

Этот критик писал критику на танец. Он жил с танцовщицей Шоллар и от нее набирался всяких выражений. Он писал выражения, которые обставлял в красивые фразы. Были и другие критики, но у них не было острого языка. У Светлова язык был наготове. Он варил свою критику, а поэтому писал хорошо. Люди думали, что человек, хорошо пишущий, понимает танец. Я понимал хорошо танец, ибо его танцевал. Светлов никогда в своей жизни не танцевал тех балетов, на которые писал критику. Светлов человек белый. Его называли попугаем, ибо у него голова была как у попугая. Николай Легат его не любил и поэтому его рисовал в карикатуре попугаем. Я скажу, что он есть попугай не потому, что у него голова попугая, а потому что все, что он пишет, есть попугайство. Попугайством я называю тех критиков, которые повторяют вещи уже всем известные. Светлов был попугай в шелку, ибо у него были деньги. Он дарил Шоллар вещи хорошие и дорогие. Он ее любил иначе, чем молодой и сильный мужчина. Ему было под 60 лет. Он себя напомаживал и накрашивал. Его женщины любили, ибо он писал критику востро. Его все боялись. Ему все танцовщицы «давали», ибо его боялись. Он любил пошалить, но не делать. Он любил шалить, как мальчик. Он был мальчик-с-пальчик, ибо был хил. Ему было хорошо. Он был всегда доволен. У него было спокойное выражение лица. Его лицо походило на маску. Я видел такие маски. Эти маски сделаны из воска. Я думаю, что он нарочно не улыбался, ибо боялся морщин. У него были вырезки из старых журналов о балете. Он писал об одном и том же, но немного изменяя стиль. Его критики были смерть, ибо ничего нового не говорили. Его речи пахли духами и помадой. Он меня стал ругать по прихоти. Он не знал, что от его критики мне было тошно. Я боялся его, но я не любил его. Я понимал, что его критику читают, а поэтому мне было неприятно, ибо я боялся, что меня заставят танцевать в кордебалете. Кордебалетом называется масса людей, ничего не знающих. Я знаю много артистов, которые знали хорошо танцы, ибо изучали, но их за неимением протекции или-по случайности ставили в кордебалет. Кордебалет был хорош, ибо в нем были хорошие люди. Кордебалет меня полюбил и сделал мне рекламу. Я его любил и он меня любил. Я хотел уже тогда, чтобы меня любили. Я искал всевозможные уловки и ужимки для того, чтобы меня полюбили. Я хотел любви не только от кордебалета, но и от первых и вторых танцовщиков и танцовщиц и балетмейстеров с балеринами. Я искал любовь и понял, что нет любви. Что все это грязь. Что все ищут похвал и похвал или любезничаний. Я не любил похвал и любезничаний. Я ходил в контору к управляющему над театрами Крупенскому и просил, чтобы мне давали танцевать. Я танцевал всего 4 раза в год. Годом называется в балете 8 месяцев, ибо танцевальная работа из восьми месяцев. Я танцевал перед публикой очень мало, но публика меня очень любила. Я знал, что все это интриги артистов и артисток. Я перестал быть весел, ибо почувствовал смерть, я боялся людей и запирался у себя в комнате. У меня комната была узкая и с высоким потолком. Я любил смотреть на стены и потолок, ибо это мне говорило о смерти. Я не знал, как себя развеселить, и пошел с Анатолием Бурманом, моим другом, к кокотке. Мы пришли к ней, и она нам дала вина. Я выпил вина и был пьян. Я в первый раз попробовал вино. Я не любил пить. После вина у меня закружилась голова, но я не потерял сознания. Я ее употребил. Она меня заразила* венерической болезнью. Я испугался и побежал к доктору. Венерический доктор жил довольно богато. Я боялся людей. Я думал, что все знают. Мне было 18 лет. Я плакал. Я страдал. Я не знал, что мне делать. Я ходил к доктору, но он мне ничего не делал. Он мне велел купить спринцовку и лекарства. Он мне велел впускать это лекарство в член. Я его впускал. Я вгонял болезнь глубже. Я заметил, что у меня стали яйца пухнуть. Я позвал другого доктора, который мне поставил пиявки. Пиявки мне сосали кровь. Я молчал, но ужасался. Мне было страшно. Я страдал душевно. Я не боялся пиявок. Пиявки шевелились. а я плакал и плакал. Я лежал долго в постели. Я не мог больше. Я встал, и тогда снова мои яйца стали распухать. Я испугался и решил покончить во что бы то ни стало. Я болел больше 5 месяцев этой болезнью. Я снова ставил пиявки и лежал в постели. Я боялся, что моя мать узнает. Познакомился с человеком, который мне помог в этой болезни. Он меня любил, как мальчика мужчина. Я его любил, ибо знал, что он мне хочет хорошего. Этого человека звали князь Павел Львов. Он мне писал влюбленные стихи. Я ему не отвечал, но он мне писал. Я не знаю, что он в них хотел сказать, ибо я их не читал. Я его любил, ибо чувствовал, что он меня любит. Я хотел с ним жить всегда, ибо я его любил. Он меня заставлял изменять с Дягилевым, ибо думал, что для меня Дягилев будет полезен. Я познакомился с Дягилевым по телефону. Я знал, что Львов меня не любит, а поэтому его бросил. Львов Павел хотел продолжать со мною знакомство, но я понял, что нечестно изменять одному. Я жил с Дягилевым Сергеем. Я знаком с его братом от второй матери. Он человек опрятный и любит музеи. Я считаю музеи за кладбища. Он считает музеи за жизнь. Музей не может быть жизнью уже потому, что в нем вещи умерших художников. Я считаю, что не надо беречь картины умерших, ибо они губят жизнь молодых художников. Молодого художника сравнивают с музейным. Я знаю одного художника, которому не давали выхода из Академии художеств только потому, что у него картины не похожи на музейные. Этого художника звали Анисфельдом. Анисфельд был еврей. У него есть дети. Он женат, но его жена не любит его. Я знаю, потому что он говорил, что он ссорился со своей женой. Я помню. Он приходил к Дягилеву и жаловался. Я знаю, что он любил свою жену, ибо я чувствовал плач его души. Он был человек хороший. Я ему заказал много балетов. Теперь он в Америке Северной, где пишет портреты и декорации. Из газет видно, что он пользуется успехом. Я очень рад за него, ибо знаю все интриги Льва Бакста. Бакст художник хороший, но злой, ибо он ругал Бенуа и Анисфельда. Я не ругаю Бенуа, а говорю всю правду. Бакст ругал, ибо говорил неправду. Я видел его зубы по отношению к Анисфельду. Бакст не любил Анисфельда, ибо тот хорошо писал декорации и пользовался успехом в Париже и других городах, где мы давали спектакли под названием «Русский балет». Я любил «Русский балет». Я отдавал ему всю душу. Я работал, как вол. Я жил, как мученик. Я знал, что Дягилеву трудно. Я знал его страдания. Он страдал из-за денег. Он не любил меня, ибо я ему не давал моих денег в дело. Я накопил много тысяч франков. Дягилев у меня спросил один раз 40 ООО франков. Я ему их дал, но я боялся, что он мне их не отдаст, ибо я знал, что у него их нет. Я знал, что Дягилев умеет доставать деньги, а поэтому ему решил отказать, если он у меня спросит еще раз. Дягилев у меня спросил один раз в Шатле в Париже за сценой мимоходом. Я ему отвечал быстро, что я не хочу ему давать моих денег, ибо эти деньги я дал моей матери. Я ей дал все на бумаге и в мысли. Я не хотел, чтобы она страдала от денег. Моя мать много страдала, а поэтому я ей хотел дать жизнь спокойную.

Я ей дал жизнь спокойную, ибо она не заботилась о деньгах, но я заметил, что она неспокойна за меня. Она мне не раз хотела говорить. Я это почувствовал, но я ее избегал. Моя сестра тоже хотела мне говорить, но я избегал. Я понимал хорошо, что если я оставлю Дягилева, то я умру с голоду, ибо я недостаточно созрел для жизни. Я боялся жизни. Теперь я не боюсь жизни. Я жду приказаний Бога. Я пишу долго. Я думаю, что уже четвертый час ночи. Я знаю, что люди называют четыре часа утра, но я не иду спать, ибо Бог того не хочет. Бог хочет, чтобы я писал много. Он хочет, чтобы я поехал скоро в Париж и напечатал эти две книги. Я боюсь за их печатанье, ибо знаю, какой произведу скандал. Я знаю, что Бог мне поможет, а поэтому не боюсь. Я не могу писать, ибо моя рука задеревенела. Бог велит писать. Я пойду спать, если он мне прикажет. Я жду его приказаний…

Я поднялся наверх, уже было 5 часов. Я пошел в одевальную комнату и переоделся. По дороге я думал: «Где жена? В той ли комнате, где я должен спать, или в другой», — ия почувствовал дрожь в теле. Я дрожал, как сейчас. Я не могу писать, ибо дрожу от холода. Я не могу писать. Я поправляю буквы, ибо боюсь, что не поймут моего письма. Я хочу сказать, что я пошел в спальную, и когда вошел, то почувствовал холод раньше, чем увидел. Ее кровать была без подушек и открыта. Я ушел вниз, решив не спать. Я хотел записать мои впечатления. Я не могу писать, ибо чувствую холод во всем теле. Я прошу Бога мне помочь, ибо у меня рука болит и мне трудно писать. Я хочу писать хорошо.

Моя жена не спит, и я тоже. Она думает, а я чувствую. Я боюсь за нее. Я не знаю, что ей сказать завтра. Я не буду ни с кем говорить. Я буду завтра спать. Я хочу писать, но не могу. Я думаю. Я не чувствую, но я знаю, что Бог того хочет. Я не могу писать от холода. У меня пальцы коченеют. Я хочу сказать, что она не любит меня. Я опечален. Мне тяжело. Я знаю, что люди привыкают к печали, и я привыкну. Я боюсь привыкнуть к печали, ибо я знаю, что это смерть. Я пойду просить прощения, ибо я не хочу смерти. Я спрошу у нее прощение, но она меня не поймет, ибо будет думать, что я неправ. Я не боюсь быть неправым, но я боюсь ее смерти. Ее разум холодеет. Я мерзну. Я не могу писать. Я хочу сказать, что мне холодно. Я не могу писать. У меня пальцы окоченели. Я не могу писать. Мне жалко себя и ее. Я плачу. Я холоден. Я не чувствую. Я умираю. Я не Бог. Я зверь…

Я хочу спать, но Бог не велит. Я царапал бумагу, ибо я чувствовал себя зверем. Я не люблю бумаги. Я хищник. Я злой человек. Я не Бог, я зверь. Мне жалко себя и людей, подобных мне. Я не человек, а зверь. Я знаю, что скажут, что я злой, ибо я пишу вещи злые. Я злой, я злой и зверь хищный. У меня когти вострые. Я буду завтра царапать. Я чувствую себя злым. Я не хочу зла, но мне хотят зла. Я не хочу жалеть людей, которые хотят мне зла. Я не хочу зла, но мне хотят зла. Я не могу писать красиво, ибо я злой. Я не пишу спокойно. У меня рука нервная. Я нервен. Я злой и нервен. Я не могу быть спокойным. Я не хочу быть спокойным. Я буду злиться. Я есть негодяй. Я злей всех на свете. Я умею злиться. Я обозлил ее, а поэтому она ушла от меня. Я не могу писать, ибо я зол. Я зол, но не так, как другие злятся. Я злюсь с Богом. Я не буду гулять завтра. Я останусь дома. Я буду пить вино и пиво. Я буду есть мясо. Я буду смеяться. Я буду глуп. Я не хочу писать красиво, ибо я хочу, чтобы меня читали так, как я хочу. Я не могу больше писать.

Я встал в 3 часа дня. Я проснулся раньше. Я слышал разговор, но не понимал, кто говорит. Я понял гораздо позже. Я узнал голос Матери и мужа ее. Я понял, что они приехали. Я ждал, что мне Бог велит делать. Я ничего не делал, но я чувствовал скуку. Я понял в полчаса столько, что другой не понимает за всю жизнь. Я думал. Я думал с Богом. Я знал, что Бог меня любит, а поэтому не боялся делать то, что он мне велит. Я боялся смерти. Я был грустен. Я скучал. Мне было жалко жены. Она плакала. Я страдал. Я знал, что Бог хочет моих страданий. Я знал, что Бог хочет, чтобы я понял, что такое смерть. Я понял. Я ждал, что Бог мне повелит. Я не знал, надо ли мне проснуться или лежать. Я знаю, что Бог меня не обидит. Я страдал душою. Я хотел плакать. Я слышал рыдания моей жены. Я слышал смех моей жены. Я слышал угрозы Матери моей жены. Я плакал душою. Я смотрел на стену и видел бумажные обои. Я смотрел на лампу и видел стекло. Я смотрел в пространство и видел пустоту. Я плакал. Мне было грустно. Я не знал, что делать. Я хотел утешить мою жену, но Бог мне не велел. Я хотел смеяться, ибо почувствовал смех, но понял смерть и остановился. Я слышал, что говорят обо мне. Я понял, что все думают. Я стал скучать. Я хотел их развеселить. Я лежал и лежал. Мне было грустно. Я плакал душою. Я стал шевелиться и поднял ногу. Я почувствовал нерв в ноге. Я стал шевелить нервом. Я шевелил нервом пальца. Я понял, что большой палец нехорош, ибо у него нет нерва. Я понял смерть. Я двигал большим пальцем, а за ним двигались другие. Я понял, что у других пальцев нет нерва и они живут нервом от большого пальца. Я знаю, что многие ухаживают за ногами. Они обрезают мозоли. Я не имею мозолей, ибо я ухаживал больше. Я не поверил мозольным операторам и сам ковырял. Я понял, что ковыряние есть одно и то же, но разница та, что обрезанный мозоль растет скорее. Я решил покончить с мозолями, ибо они мне не давали покоя. Я жил в Венеции. Я снял сапоги и стал ходить босиком или в ночных туфлях. Я не любил туфлей, но я их носил по привычке. Я ношу теперь туфли, ибо их надо износить. Я не люблю сапоги, а поэтому ношу широкие танцевальные туфли. Я понял в Венеции, как можно истребить мозоли, и начал исполнять то, что мне казалось лучше. Я через несколько времени заметил, что мой мозоль не болит, но он большой, ибо я его отрастил. Я оставил его быть таким, каким он был, и через несколько времени я стал его точить камнем, который называется «морской пенкой». У меня мозоли прошли. Я заметил сегодня, что у меня нет мозолей, но у меня пальцы коротки и не имеют форму красивую. Я заметил, что мои пальцы без нервов. Я понял, что вся жизнь наша есть перерождение. Я понял, что если люди будут продолжать так жить, то будут без пальцев. Я понял, что весь организм человека перерождается. Я понял, что люди не думают, что делают. Я знаю, что земля перерождается, и понял, что люди помогают ей перерождаться. Я заметил, что земля потухает и с нею вся жизнь потухает. Я понял, что масло, которое выкачивают из земли, дает жару земли, а уголь есть перегоревшее в земле. Я понял, что без горения не будет жизни. Я понял, что земной жар нам нужен. Что жар земной есть жизнь земли. Я понял, что люди злоупотребляют выкачиванием масла и нефти. Я понял, что люди не понимают значения жизни. Я знаю, что без масла и нефти трудно жить. Я знаю, что людям нужен уголь. Я знаю, что камни дорогие есть перегоревшее и изложившее начала. Я знаю, что вода есть остаток от земли и воздуха. Я знаю, что луна покрыта водою. Я знаю, что астрономы видели каналы. Я понимаю значение каналов. Я знаю, что люди спасались посредством каналов. Я буду рыбой, а не человеком, если люди не будут мне помогать. Я понимаю, что земля потухает. Я знаю, что земля была солнце. Я знаю, что такое солнце. Солнце есть огонь. Люди думают, что жизнь зависит от солнца. Я знаю, что жизнь зависит от людей. Я знаю, что такое жизнь. Я знаю, что такое смерть. Солнце есть разум. Ум есть потухшее солнце, которое разлагается. Я знаю, что разложение уничтожает жизнь. Я знаю, что земля покрывается разложением. Я знаю, что люди злоупотребляют разложением. Ученые все покрывают и покрывают землю. Земля задыхается, ей нет воздуха. Землетрясение происходит от дрожания внутренностей земли. Внутренности земли есть разум. Я дрожу, когда меня не понимают. Я много чувствую, а поэтому живу. Во мне огонь не потухает. Я живу с Богом. Люди не понимают меня. Я пришел сюда для помощи. Я хочу «рай» земной. На земле сегодня «пекло». Пеклом называется, когда люди ссорятся. Я вчера ссорился с женою, для ее улучшения. Я не был зол. Я злил ее не от злости, а для того, чтобы разжечь любовь ко мне. Я хочу разжигать землю и людей, а не потухать. Ученые потухают землю и любовь в людях. Я знаю, что неудобно писать в этой тетради, но я пишу, ибо мне жалко бумаги. Я знаю, что если бы люди жалели друг друга, то жизнь была бы дольше. Я знаю, что многие скажут, что не важно жить долго, что «на мой век хватит жизни», но ведь эта фраза говорит о смерти. Люди не любят своих детей. Люди думают, что дети нужны для размножения солдат. Люди убивают детей и покрывают землю пеплом. Пепел вреден для земли. Люди говорят, что пепел хорош для земли. Я знаю, что земля, покрывающаяся пеплом, задыхается. Я знаю, что ей надо жизни. Я русский человек, а поэтому знаю, что такое земля. Я не умею пахать, но я знаю, что земля теплится. Без ее тепла не будет хлеба. Люди думают, что надо сжигать кости умерших для удобрения почвы. Я скажу, что это скверно, ибо вся земля удобряется теплом, а не пеплом. Я понимаю, что земля есть гниение.

Я знаю, что гниение есть вещь хорошая. Я знаю, что без гниения не будет хлеба. Я знаю, что гниение покрывает землю и этим уничтожает жар земной. Я понимаю, что люди думают, что надо много есть. Я считаю, что еда есть привычка. Я знаю, что человек от природы очень силен. Я знаю, что люди его ослабляют, ибо не заботятся о его жизни. Я знаю, что людям надо жить, а поэтому хочу объяснить ученым. Я знаю, что многие ученые станут смеяться, но я понимаю значение этого смеха. Я не хочу смеха. Я хочу любви. Любовь есть жизнь, а смех есть смерть. Я люблю смеяться, когда того Бог хочет. Я знаю, что многие скажут: «Почему Нижинский все говорит о Боге? Он с ума сошел. Мы знаем, что он есть танцор и больше ничего». Я понимаю все эти насмешки. Я не сержусь на насмешки. Я плачу и плачу.

Я знаю, что многие скажут, что Нижинский плакса. Я знаю, что такое плакса. Я не плакса. Я не умирающий человек. Я живой, а поэтому страдаю. У меня слезы редко капают. Я плачу душою. Я знаю, что такое плакса. Плаксами называются те люди, у которых слабые нервы. Я знаю, что такое нервы, ибо я был нервен…

Я закрыл электричество, ибо я хотел сэкономить. Я понял значение экономии. Мне не жалко денег, но мне жалко энергию. Я понял, что без энергии не будет жизни. Я понял значение потухающей земли, а поэтому хочу дать идею людям, как можно добывать электричество без угля. Уголь нужен для жара земли, а поэтому я не хочу выкапывать уголь.

Я хочу показать примеры с углем. Люди роют и роют уголь. Люди задыхаются от угля. Людям трудно жить, ибо они не понимают значения угля. Я знаю, что такое уголь. Уголь есть топливо. Я знаю, что люди злоупотребляют углем. Я знаю, что жизнь коротка, а поэтому хочу помочь людям. Я не пишу для забавы. Я хочу дать понять людям о жизни и смерти. Я люблю жизнь. Я люблю смерть. Я не боюсь смерти. Я знаю, что смерть там хороша, где Бог хочет. Я знаю, что смерть скверна, где нет Бога. Я понимаю людей, которые хотят застрелиться. Я знаю, что отец моей жены застрелился. Он очень много изучал. Он стал нервен, ибо его мозг был переутомлен. Я не изучаю много. Я изучаю только то, что Бог велит. Бог не хочет, чтобы люди много изучали. Бог хочет счастья людям…

Я хочу говорить об угле. Я понимаю значение угля. Уголь есть источник топлива. Топливо есть источник жизни. Я понимаю людей, говорящих, что без топлива можно замерзнуть. Я понимаю, что топливо есть вещь нужная. Я понимаю, что топливо можно экономить. Я знаю, что дерево есть вещь нужная, что его надо беречь, а не рубить и рубить. Люди злоупотребляют топливом. Люди думают, что надо много вещей, ибо чем больше имеешь, тем счастливее. Я знаю, что чем меньше имеешь, тем спокойнее на душе. Я не могу писать, ибо мое топливо привлекло мою жену ко мне. Я ее люблю. Она прочла то, что я написал, и поняла меня. Я ей сказал, чтобы она мне не мешала писать, и она ушла, не горюя. Она сегодня чувствует больше. Я счастлив, ибо надеюсь на ее улучшение. Мать моей жены успокоилась, ибо увидела мою любовь к жене.

Топливо есть вещь нужная, а поэтому его надо экономить. Я буду экономить топливо, ибо знаю, что с этим жизнь будет дольше. Я не хочу тех людей, которые думают, что «на мой век хватит». Я не люблю эгоизма. Я люблю всех. Я хочу есть мало, ибо мне не надо наполнять желудок. Я хочу жить просто. Я хочу любить, ибо я хочу счастья всем. Я буду самым счастливым человеком, узнав, что все делятся. Я буду самым счастливым человеком, когда буду играть и танцевать и пр. и пр. без денежной или какой-нибудь другой уплаты. Я хочу любви к людям. Я не хочу смерти. Я боюсь людей умных. От них пахнет холодом. Я мерзну, когда около меня человек с умом. Я боюсь умных людей, ибо от них пахнет смертью. Я не пишу для умствования. Я пишу для объяснения. Я ничего не хочу за эту книгу. Я хочу помочь людям. Я не хвастаюсь моей книгой, ибо я не умею писать. Я не хочу, чтобы книги мои продавались. Я хочу бесплатной печати. Я знаю, что трудно напечатать сегодня без денег. Я знаю, что люди вымирают. Я знаю, что меня поймут, если эта книга будет хорошо напечатана, а поэтому я их буду печатать за деньги. Я потратил мало времени на письмо, но моя жена хочет денег, ибо она боится жизни. Я не боюсь, но я не имею права оставлять мою жену без помощи.

Я хочу сказать о матери моей жены Эмме и о ее муже Оскаре.

Эти люди хорошие. Я их люблю, но как и у всех, у них есть ошибки. Я буду описывать ошибки для того, чтобы они их прочли. Я надеюсь на их улучшение. Я знаю, что они меня придут искать, а поэтому пишу для того, чтобы они видели меня работающим. Я люблю, чтобы меня видели работающим. Я хочу работу. Я люблю людей работающих. Эмма и Оскар устали от длинной поездки. Они думали, что я сумасшедший, но почувствовали обратное. Оскар видит, что я понимаю политику, а потому интересуется мною. Он любит политику и денежные дела. Я не люблю ни того, ни другого. Я хочу показать людям пример моего разговора с Оскаром. Я люблю его, но он много думает. Он боится вырезать геморрой, ибо он боязливый. Я знаю, что мне скажут, что он боязлив, ибо он еврей.

Я хочу сказать, что боязливость не есть порок. Люди боязливые хорошие. Я люблю евреев, ибо они боязливые. Я знаю много людей, показывающих, что они не боязливые. Я знаю, что они притворяются. Я не люблю притворства. Я люблю людей, которые не притворяются. Я знаю, что люди скажут, что боязливость есть слабая черта характера. Я скажу, что боязливость не есть слабая черта характера, а нервная привычка. Я знаю, что люди скажут, что я не знаю, что такое боязнь, ибо я не был на войне. Я скажу, что я был на войне, ибо я воевал насмерть. Я воевал не в траншее, а дома. Я воевал с матерью моей жены, когда я был интернирован в Венгрии. Я знаю, что многие скажут, что я жил хорошо, ибо я жил в доме матери моей жены. Я жил хорошо. Я имел все. Я не был голоден, но я страдал душой. Я не любил мать моей жены. Я любил уединяться. Я работал над нотной системой, ибо мне нечего было делать. Я скучал. Я плакал. Я знал, что все меня не любят. Мать жены Эмма притворялась, что она меня любит. Я чувствовал и ей объяснял, как мог. Она меня не понимала, ибо думала, что я злой. Я не был злой. Я был мученик. Я плакал, ибо моя жена меня не понимала. Оскар меня не понимал. Он чувствовал деньги, ибо им было трудно нас кормить. Я чувствовал, что мать моей жены должна мне давать пищу без платы, ибо я есть родственник. Я знал, что родственники не любят родственников, а поэтому решил играть обиженного. Она меня не понимала. Она думала, что я человек бедный, а поэтому боялась, что бы я ей не стоил. Она любила деньги, но не знала их значения.

Я понимал значение денег, а поэтому играл, что деньги вещь не важная. Я знал, что такое деньги, будучи ребенком. Моя мать мне давала 50 копеек в неделю на гостинцы, ибо у нее деньги водились от найма комнат. Моя мать нанимала комнаты, и таким образом мы могли питаться. Я питался много, ибо был всегда голоден. Я не понимал, что надо мало есть. Я ел как большой, хотя мне было 12 лет. Я жил у матери моей жены и ел много. Я не понимал значения пищи, а поэтому объедался. Еда стоила очень дорого, ибо была война. Мать моей жены Эмма была женщина нервная. Она меня любила за мой успех у публики. Ей нравились мои танцы. Я не любил танцевать, ибо я скучал. Я скучал и скучал. Я не понимал, что можно жить везде. Я работал над системой танцевальной, а под столом кошки срали и ссали. Я не любил кошек за их грязь. Я не любил грязь. Я не понимал, что не кошки срали, а люди. Люди не любили кошек, а поэтому о них не заботились. Я заботился о своей нотной системе. Я хотел забыться, а поэтому стал записывать мой балет «Фавн» по моей нотной системе. Это записывание было долгое. Я записывал около двух месяцев. Этот балет был по времени десять минут. Я понял ошибку и бросил работу. Я стал снова скучать. Я горевал. Я плакал, ибо мне было скучно. Я скучал по жизни, не понимая того. Я читал Толстого. Я отдыхал при чтении, но я не понимал значения жизни. Я жил один день и другой. Я занимался экзерсисом танцевальным. Я стал развивать мои мышцы. Мои мышцы стали крепкие, но мои танцы были плохие. Я чувствовал смерть моим танцам, а поэтому стал нервен. Я нервничал, и мать моей жены тоже. Мы нервничали оба. 'Δ не любил ее, а поэтому придирался ко всякой мелоч1 г >1 не любил мелочи, но я придирался, ибо мне нечего было делать. Я жил один день и другой. Моя жена скучала. Мы выдумали, чтобы нам заниматься развратом. Я купил книги, которые лежат сейчас в отеле «Бристоль» в сундуке в Вене. Я эти книги купил для возбуждения. Я возбуждал жену. Она не хотела. Я ее заставлял возбуждаться. Она возбуждалась, и мы были развратны. Я был развратником. Я знаю, что многие есть развратны. Доктор Френкель тоже развратен, ибо он мне показывал японские гравюры в книге. Эта книга была заполнена развратными картинками. Он улыбался, когда я одобрял эту книгу. У меня сердце лопалось при виде этой гадости, но я не хотел этого показывать. Я понял, что люди меня не поймут, если я не буду одобрять их поступков. Я сказал себе, что я буду притворяться. Я притворялся, и меня понимали. Я не хочу притворяться, но Бог хочет, ибо он меня выбрал для своей цели. Я его слушаюсь, но иногда боюсь заходить в трактиры или квартиры, ибо я думаю, что Бог того не хочет. Я раз прошел мимо трактира, в который Бог хотел, чтобы я зашел, но я почувствовал усталость в теле и смерть разума. Я испугался и хотел войти, но Бог не захотел мне зла и меня остановил. Я знаю, что многие скажут: «О чем Нижинский говорит? Он все говорит, что Бог ему велит делать то или другое, а сам он ничего не делает». Я понимаю людей, мне грустно признаться, но я должен сказать, что это правда. Я больше не человек, а Бог. Я не человек обыкновенный. Я есть Бог. Я люблю Бога, и он меня полюбил. Я хочу, чтобы все были такие, как я. Я не занимаюсь спиритизмом. Я человек в Боге, а не в спиритическом состоянии. Я не медиум. Я есть Бог. Я есть человек в Боге. Я боюсь совершенства, ибо я хочу, чтобы меня поняли. Я жертвую собою, ибо я не живу как все. Я целыми днями работаю. Я люблю работу. Я хочу, чтобы все так работали, как я. Я хочу рассказать про мою жизнь в Будапеште во время войны. Я жил долго в доме матери моей жены. Я не знал, что делать. Я скучал. Я почувствовал силу, когда узнал, что меня освобождают, и решил убежать из дома матери моей жены. Я убежал с женою и ребенком в отель, ибо я получил деньги. Я. не был зол на мать жены. Я любил ее, ибо понял, что ей трудно. Мать моей жены поняла свои ошибки и прибежала в отель нас упрашивать. Мы не соглашались, ибо знали, что уедем скоро. Я попрощался с матерью моей жены и поблагодарил ее за ночлег. Я любил ее, но я не любил Оскара. Оскар был человек без такта, а поэтому высказывал свои мнения громко. Я был обижен и чуть не подрался с ним, но моя жена меня остановила, а мать моей жены остановила Оскара. Таким образом мы остановились, но мы скрежетали зубами. Мы поругались из-за политики. Оскар сказал, что Россия неправа, а я сказал, что Россия права. Я придрался к случаю, чтобы посмотреть на Оскара в раздраженном состоянии. Я знаю, что многие не поверят тому, что я пишу, но мне все равно, ибо я знаю, что многие почувствуют мою правду. Я больше не говорил с Оскаром и уехал не попрощавшись. Я знал, что неправ, но я делал все нарочно, ибо я хотел, чтобы они, т. е. мать моей жены и Оскар [поняли], что не надо быть скупыми. Я их заставал врасплох. Они думали много и передумали. Они знали, что я их не люблю. Я писал в американских газетах о варварстве матери моей жены. Они читали, и, очевидно, это их переменило, ибо они больше не жалели денег. Я им не говорил о скупости. Они поняли меня, ибо я хорошо писал. Я притворился, ибо хотел им хорошего. Я их любил, но мне надо было играть, а поэтому я чувствовал злость. Эта злость была притворна. Я их любил. Мать Ромолы была женщина трудная. Она имела свои привычки. Она била по щекам прислугу. Я не любил этого, а поэтому ей показывал зубы. Она еще больше злилась. Мать моей жены не любила, чтобы ее муж смотрел на прислугу, и поэтому когда он посмотрел, то она била по щекам прислугу. Я не понимал значения, ибо об этом не думал, но чувствовал, что она это делает из ревности. Мне было жалко прислугу и Оскара, ибо я видел, что он на них смотрел из любопытства. Я видел его любопытство, а поэтому защищаю его. Я думал, что он ухаживает за служанками, но после убедился, что это все выдумки прихотницы Эммы. Эмма была женщина ужасная, ибо она не давала жить Оскару. Оскар любил ее и защищал ее всегда. Я видел, что он плачет душою, и мне жалко было его. Я ему ничего не говорил, ибо я думал, что он меня не поймет. Теперь я его понимаю и надеюсь на его любовь. Я ему дам несколько моих рисунков, ибо я вижу, что он их любит. Яне подпишу моих рисунков, ибо знаю, что никто не может сделать того, что я делаю. Я сегодня сказал Оскару, что я не люблю подписывать моих рисунков, ибо никто не сделает того, что я делаю. Я знаю, что все могут делать рисунки хорошие, но я знаю, что Бог не любит повторений. Я знаю, что люди будут меня копировать, но копирование не есть жизнь. Копирование есть смерть. Я знаю, что мне многие скажут, что Рафаэль и Андреа дель Сарто копировали, и что Андреа дель Сарто скопировал «Джоконду» так, что нельзя узнать, Леонардо да Винчи ли писал или Андреа дель Сарто. Я не люблю копирований, а поэтому не хочу, чтобы меня копировали. Мои рисунки очень просты, и их копировать очень легко. Я знаю, что будет много копировальщиков, но я сделаю все возможное для того, чтобы не копировали. Копировальщики мне напоминают обезьян, ибо обезьяна копирует человеческие движения. Обезьяна копирует, ибо не понимает. Она есть глупое животное. Я знаю, что многие скажут, что Рафаэль не был глупый, а копировал. На это я должен сказать, что Рафаэль копировал, потому что ему надо было для техники. Я люблю технику, но я не люблю копирование…

Я знаю, что надо для моей вставочки, ибо заметил, что у меня палец устает от нажима. На третьем пальце от нажима у меня образовался желобок. Я знаю, что мой палец примет некрасивую форму, а поэтому буду работать ради вставочкосовершенства. Я уже знаю, что надо для усовершенствования вставочки. Я заметил, что моя вставочка открывается спереди, а поэтому чернила выливаются, если я некрепко завинчу. Я знаю еще, что от крепкого завинчивания вставочка устает и поэтому скоро портится. Я тоже заметил, что нехорошо открывать вставочку спереди, ибо если эта часть вставочки упадет на пол, то сломается перо. Перо из золота, а поэтому очень дорого стоит. Я заметил, что золото скверное у пера, ибо я пишу не больше двух недель, а уже перо изменило свою форму. Верно, что я пишу много. А я знаю, что многие пишут много, а поэтому хочу им объяснить ошибку вставочки. Я вижу весь обман Watermans Ideal Fountain Реп. Я знаю, что эта фабрика славится. Я знаю, что его прославление было вначале, ибо он выпустил миллионы хороших вставочек для рекламы. Я знаю, что теперь он хочет разбогатеть, а поэтому выпускает скверные вставочки в надежде, что его обман никто не заметит. Я нарочно пишу о вставочке, ибо я хочу дать понять людям, что не надо обманывать людей. Я знаю, что эта фабрика будет меня судить. Я знаю, что они будут показывать хорошие вставочки, говоря, что эти вставочки подделки. Я знаю, что они возьмут лучших адвокатов для защиты и будут давать деньги для подкупа," ибо не хотят, чтобы заметили обман. Я буду осужден, но я буду прав. Я надеюсь, что меня защитят. Я спрячу эту вставочку на всякий случай, если меня будут судить. Я не боюсь суда, но моя жена боится, ибо думает, что мне хотят зла. Я знаю, что меня посадят в тюрьму, ибо у фабрики много акционеров. Я знаю, кто такие акционеры, а поэтому хочу написать о них. Я не люблю акционерства, ибо знаю, что акционеры люди богатые. Я предпочту. чтобы акционерами были люди бедные. Я знаю, что если акционерами будут бедные люди, то не будет войн. Война есть акционерство. Ллойд-Жордж есть представитель акционеров в Англии. Вильсон не любит Тресты. Он уже не раз высказывал свое мнение, но его не слушаются. Я бы хотел Вильсону помочь. Я буду все делать для того, чтобы помочь Вильсону. Вильсон есть человек, а не зверь-хищник. Акционерство есть зверство. Я знаю, что мне скажут, что все есть акционеры, ибо все покупают. На это я скажу, что все покупают, ибо нет другой возможности. Я знаю, что если найдут возможность, то не будет акционерства. Я хочу помочь всем людям, которые меня попросят им помочь. Я не люблю просьб, но я хочу, чтобы люди знали, что я им хочу помочь.

Я хочу заказать раму для фотографии Оскара, ибо я хочу показать ему мою любовь. Он видел, что у меня нет его фотографии. Я хочу ему показать, что все равны. Я хочу ему показать, что я не нервный человек. Я знаю, что все нервные, ибо пьют чай и кофе. Я не люблю чая и кофе, ибо нет жизни в этом напитке. Люди думают, что надо пить, ибо им внушили. Я знаю, что такое чай и кофе. Я не пью, ибо меня считают за нервного человека. Я показал им сегодня утром мой нерв. Все испугались. Я запел вдруг как Шаляпин, басом. Я люблю Шаляпина, ибо он чувствует пенье и игру. Ему мешают развиваться, ибо его просят играть вещи, которые он не любит. Он хочет показать, что он великий артист и может играть все роли хорошо. Я знаю, что у него сердце лопается от страдания. Он есть пьяница, ибо ему внушили питье. Я знаю пьяниц чая. Я знаю пьяниц кофе. Я знаю пьянство сигар и папирос. Я знаю все пьянства, ибо я их отведал. Я знаю, что мне скажут, что я тоже пьяница, ибо я пью молоко.

Я отвечу, что молоко не имеет возбуждающих веществ. Я знаю, что доктора запрещают пить и курить, но они сами делают то. что запрещают, а поэтому больной их не понимает. Я знаю, что все будут на меня злиться, ибо я не делаю того, что другие хотят, а поэтому буду все делать, что другие. Я буду плакать, но я буду делать, ибо я хочу, чтобы все бросили привычки. Я знаю, что многие скажут, что я притворяюсь. Что надо оставить самому, а после требовать от других. Я понимаю все эти замечания. Я.буду плакать, но я буду все делать, что другие, ибо я хочу, чтобы люди обо мне заботились. Я не эгоист. Я человек любви, а поэтому буду все делать для других. Я Эсочу, чтобы обо мне заботились. Я знаю, что люди меня поймут. Я знаю, что люди будут любить мою жену и моего ребенка, но я хочу любви общей. Я хочу, чтобы люди любили друг друга. Я хочу писать о войнах. Я хочу писать о смерти, ибо я почувствовал, что такое смерть. Я знаю, что люди любят смерть, ибо говорят, что «мне все равно». Я буду играть в театре вещи, которые будут возбуждать публику, ибо я знаю, что люди любят возбуждения, но в этих возбуждениях я дам почувствовать людям любовь. Я хочу, чтобы люди не любили духовной смерти. Я не хочу, чтобы люди боялись смерти от Бога. Я есть натура. Я есть Бог в натуре. Я есть сердце Бога. Я не стекло в сердце. Я не люблю людей со стеклянными сердцами. Я сделал ошибку, когда писал «сердце», но теперь поправил, ибо я люблю поправки. Я хочу, чтобы люди поправились. Я не хочу смерти духа. Я есть голубь. Я знаю, что люди думают, смотря на иконы и видя голубя. Я знаю, что люди не понимают церкви, а ходят в нее по привычке, ибо боятся Бога. Бог не в иконах. Бог в душе человека. Я есть Бог. Я есть дух. Я есть все. Я знаю, что многие скажут, что «Нижинский сошел с ума, ибо он есть танцор и комедьянт». Я знаю, что люди меня полюбят как человека, если они увидят мою жизнь в доме. Я знаю, что все стесняются меня беспокоить, думая, что это меня беспокоит. Я человек, который не беспокоится. Я есть человек любви. Я люблю мужика. Я люблю царя. Я люблю всех. У меня нет различий. Я не партийный человек. Я есть любовь Божья. Я знаю ошибки моей жены, а поэтому хочу ей помочь исправиться. Я знаю, что многие скажут, что «Нижинский тиранит свою жену и всех, ибо он пишет неправду». Мне будет жалко людей за их ошибку. Я буду рыдать, как Христос на Синайской горе. Я не Христос. Я Нижинский. Я человек простой. У меня есть скверные привычки, но я их хочу исправить. Я хочу, чтобы люди мне указывали на мои ошибки, ибо я хочу, чтобы обо мне заботились. Я буду заботиться о других, а и обо мне будут заботиться все. Я хочу заботу любовную, а не злую. Я не хочу потачек. Я не потачка. Я любовь. Я хочу говорить о любви. Я буду говорить о любви. Я знаю, что Бог мне поможет, ибо я его понимаю. Я знаю, что я человек с ошибками. Я знаю, что у всех ошибки. Я знаю, что Бог хочет всем помочь. Я знаю, ибо я чувствую Бога. Я знаю, что если все меня почувствуют, то Бог поможет всем. Я вижу людей насквозь. Мне не надо говорить о себе, ибо я понимаю без слов. Я знаю, что мне скажут: «Как вы можете знать меня, когда вы меня не видели?» Я скажу, что я могу вас знать, ибо я чувствую с разумом. У меня разум настолько развит, что я понимаю людей без слов. Я вижу их деяния и понимаю все. Я понимаю все. Я могу все делать. Я мужик. Я рабочий фабричный. Я прислуга. Я барин. Я аристократ. Я Царь. Я Император. Я Бог. Я Бог. Я Бог. Я все. Я жизнь. Я бесконечность. Я буду всегда и всюду. Меня могут убивать, но я буду жить, ибо я есть все. Я хочу жизни бесконечной. Я не хочу смерти. Я буду писать о смерти для того, чтобы поняли люди ошибки и их исправили. Я говорю, что я тоже с ошибками. Я не комедьянт. Я человек с ошибками. Придите и посмотрите на меня, и вы поймете, что я человек с ошибками. Я хочу ошибки, ибо я хочу помочь людям. Я буду без ошибок тогда, когда люди будут мне помогать. Я хочу людей, а поэтому у меня двери всегда открыты. У меня шкапы и сундуки тоже открыты. Если вы найдете дверь закрытой, то позвоните, и я открою, если я буду дома. Я люблю мою жену и хочу ей добра, но она меня еще не понимает и поэтому велит прислуге закрывать дверь. Я знаю, что моя жена будет нервничать, если заметит, что публика ломится в мой дом, а поэтому прошу людей остаться по домам и ждать меня. Я приду туда, куда меня зовут. Я буду там не будучи там. Я есть дух во всяком человеке. Я есть Нижинский. Я пойду, если мне Бог прикажет, но я не пойду, если мне скажут: «Приди ко мне». Я буду слушать людей, но я не приду к ним, ибо я не хочу возмущений. Я не люблю партийностей, а поэтому не хочу группирований. Я хочу, чтоб все остались при своих женах и детях. Я не хочу возмущений. Я не люблю смерти. Я хочу жизни. Я хочу, чтобы люди меня чувствовали. Я люблю Бога. Я люблю жизнь. Я люблю всех и делаю все для других. Я не люблю попрошайство. Я не люблю все общества для бедных. Я считаю всех бедными. Я не люблю давать деньги. Я буду помогать духовно. Я хочу любовь духовную, а не телесную. Я люблю тело, ибо оно нужно для духа, а поэтому буду есть мало. Я не хочу голоданий. Я хочу, чтобы люди не имели привычку много есть. Я не люблю мясо, ибо я дюблю животных. Я плачу, когда вижу едящих мясо. Я задыхаюсь, когда мне дают мясо. Я его ем, ибо я хочу, чтобы меня понимали. Я знаю, что многие будут говорить, что едят мясо, ибо хотят, чтобы их понимали. Я понимаю значение этих слов. Я не хочу, чтобы люди заставляли читать мои книги. Я хочу, чтобы люди внушали читать мои книги и ходить в театры на представления. Я хочу театр бесплатный. Я знаю, что сегодня нельзя ничего делать без денег, а поэтому буду много работать для того, чтобы могли меня все смотреть бесплатно. Я буду много работать для денег, ибо мне надо показать людям, что я человек богатый, а не бедный. Сегодня люди думают, что у кого нет денег, тот глуп и лентяй, а поэтому, плача в душе, я буду наживать деньгу, а затем я покажу людям, кто я такой. Я хочу выпустить эти две книги для того, чтобы люди поняли мои действия. Я хочу работать один, ибо я могу скорее заработать деньгу. Я хочу разбогатеть. Я буду играть на бирже. Я буду все делать для того, чтобы быть богатым, ибо я понимаю значение денег. Я поеду в Цюрих с Оскаром и буду там играть на бирже. Я куплю бумаги те, которые я найду хорошими. Я знаю, что Оскар испугается, ибо он будет думать, что я проиграю. Я знаю, что он меня будет умолять, чтобы я ему показал мой способ, но я ему его не покажу, ибо он не понимает значения денег. Рокфеллер человек хороший, ибо он отдает деньги людям, но он не понимает значения денег, ибо дает деньги на науку. Ядам мои деньги на любовь. На чувство Божье в людях. Я куплю театр и буду играть бесплатно. Те, которые захотят платить, будут ждать очереди. Те, которые не хотят платить, устроят по любви очередь. Я хочу очередь любовную. Я буду видеть несправедливости, ибо я проницателен. Я не обманусь и попрошу того человека уйти из театра. Я буду просить людей обиженных приходить ко мне. Я узнаю хитрость по лицу, ибо я большой физиономист. Я покажу всем, что я знаю. Приходите ко мне, и вы увидите. Я хочу писать, но у меня рука устала, ибо я пишу скоро…

Я позавтракал плотно, ибо я ем скоро. Я ел, как и все. Оскар сидел рядом со мной и видел, что я ем мясо. Эмма

тоже видела, что я ем мясо, но я оставил почти весь кусок. ибо я не хотел есть убитых животных. Люди меня скорее поймут, если я буду есть мясо. Я показал, что я не брезгую, ибо я ел мясо. Я видел привычки Эммы. Она ест скоро и иногда, для согревания тела, как она говорит, пьет вино. Я понял, что это неправда, ибо она почувствовала меня и оставила вино. Она любит кофе, по привычке. Она женщина нервная, а пьет кофе. Она ест все очень скоро, не жуя. Оскар тоже ест скоро, жена тоже, и я ел тоже как они. Я почувствовал боль в желудке. Я понял, что ел мало, но от того, что проглатывал пищу скоро, не жуя, я почувствовал желудок. Мой желудок вздулся. Я понял, что он устал. Я почувствовал жар в желудке и стал пить воду. Мой желудок еще больше вздулся, но я чувствую жажду. Я пил много. Я знаю, что от такого питания человек умирает скоро. Я им дал понять о моем наблюдении, но они не поняли, ибо я им сказал за завтраком. Я им говорил о смерти животных, но не прямо. Они меня не поняли, ибо съели много. Я ел много, но не устал, ибо могу писать после еды. Моя жена и Эмма, мать моей жены, и Оскар чувствуют сон. Они ленивы, ибо не хотят встать из-за стола. Они заметили, что я много ел, а поэтому знают, что я не скупой. Я им давал все, что только было под рукой. Я ходил в шкап за маслом, ибо я знаю, привычку Эммы. Она любит масло за едою. Я ей дал масло, но она его не съела. Она думала, что я люблю масло, ибо утром я его съел порядочно. Она вернулась из Венгрии, где люди голодают оттого, что наложена блокада. Я знаю, что блокаду наложила Англия. Я знаю, что Ллойд-Жордж хочет продолжать блокаду, ибо боится возмущений. Он знает, что если человек поест хорошо, то ему больше ничего не надо, а поэтому человек идет на все. Человек, поевши мяса, звереет и убивает людей. Ллойд-Жордж хочет морить людей, а поэтому считает нужным не снимать блокады. Я знаю, что мне скажут, что не Ллойд-Жордж наложил блокаду, а народ английский, ибо он выбрал его как президента Министерства. Я скажу, что не народ его выбрал, а люди богатые. Я знаю, что все богатые его поймут, ибо он защищает интересы богатых. Я знаю, что мне скажут, что Ллойд- Жордж человек небогатый и что он происхождения из рабочих. Я знаю, что все это вранье. Я знаю, что у Ллойд- Жорджа много денег. Я знаю, что Ллойд-Жордж человек с амбицией. Я знаю, что мне скажут, что амбиция вещь хорошая, только надо уметь ею пользоваться. Ллойд- Жордж пользуется амбицией для богатых классов. Я пользуюсь амбицией для всех классов. Я не либералец или какая-нибудь другая партия. Я без партий. Я знаю, что мне скажут: «Вы принадлежите к беспартийной партии». Я знаю, что есть люди без партий, но я к этой партии не принадлежу. Я есть Бог, а Бог не есть партия, ибо он любит всех. Я знаю, что мне скажут, что в первой книге я говорил о партии вильсоновской и что я одобрял эту партию. На это я должен ответить, что я считаю партию Вильсона более усовершенствованной, нежели другие партии. Я не хочу партийностей. Я хочу любви друг к другу. Я знаю, что мне скажут, что «вы принадлежите ни к чему». Я скажу, что я не принадлежу ни к какой партии. Я принадлежность Бога, а поэтому исполняю все его задачи. Я знаю, что многие скажут: «Какой Бог вам приказывает исполнять все, что вы делаете. Вы нас обманываете. Вы человек первобытный, без всякой культуры». Я знаю все эти ответы. Я отвечу им на этот вопрос просто. Я человек перворожденный с культурой Божьей, а не звериной. Я не хочу смерти. Я хочу жизни людям. Я люблю людей, а не себя. Я не считаю за культуру эгоизм и зверские поступки. Я люблю рабочие классы и богатые, и бедные. Я люблю всех. Я не хочу сравнивать всех. Я хочу сравнить любовь. Я хочу, чтобы все любили друг друга. Я не хочу, чтобы прислуга работала только из-за денег. Я хочу, чтобы меня любили. Моя прислуга меня любит. Я вначале не понимал жизни, а поэтому ругался с прислугой. Я знаю, что многие скажут, что прислуга дура, и если ей не покажешь кулака, то она тебя не поймет. Я тоже поступал с прислугой таким образом, но сегодня я понял, что я неправ поступать таким образом. Я не хочу, чтобы прислуга страдала. Я знаю, что мне скажут, что прислуга есть неблагодарная. На это я должен сказать, что прислуга есть те же люди, что и мы, только у них меньше ума. Прислуга чувствует, когда ее не любят, а поэтому злится. Я знаю, что мне скажут, что прислуга не должна злиться, ибо ей платят. Я скажу, что прислуге платят ее же деньгами, ибо прислуга работает за деньги. Люди забывают, что работа есть деньги. Люди думают, что деньги важнее, чем работа. Сегодня все замечают, что работа дороже денег, ибо нет рабочих людей и нет денег. Я не больше всех. Я человек рабочий. Я знаю, что все работают, но работа работе не равна. Работа хорошая есть вещь нужная. Я тоже работаю, когда пишу эти книги. Я знаю, что многие скажут, что я не работаю, а пишу для собственного удовольствия. Я отвечу, что не может быть удовольствия, когда человек все свободное время отдает на письмо. Надо много писать для того, чтобы понять, что такое письмо. Письмо есть вещь трудная, ибо человек устает от сиденья. У него ноги затекают и рука, которая пишет, деревенеет. Глаза портятся, и человек не имеет воздуха, ибо комната не может дать достаточно воздуха. От такой жизни человек умирает скоро. Я знаю, что люди, которые пишут ночью, портят глаза и носят очки или пенснэ, а ипокриты — монокли. Я не ношу очков и пенснэ с лорнетами, ибо немного писал, но я заметил, что от долгого письма мои глаза наливаются кровью. Я люблю людей, которые много пишут, ибо знаю, что они есть мученики. Я люблю мучеников для Бога. Я знаю, что многие скажут, что надо писать для денег, ибо без денег нельзя жить. Я скажу со слезами на глазах, что эти люди подобны распятому Христу. Я плачу, когда слышу подобные вещи, ибо я испытал на другом. Я танцевал для денег. Я чуть не умер, ибо был переутомлен. Я был подобен лошади, которую заставляют кнутом тянуть тяжесть. Я видел ломовых, которые стегали лошадей до смерти, ибо не понимали, что лошадь не имеет силы. Ломовой гнал лошадь под гору и хлестал кнутом. Лошадь упала и из зада вывалились все кишки. Я видел эту лошадь и рыдал в душе. Я хотел рыдать вслух, но понял, что люди меня примут за плаксу, а поэтому плакал про себя. Лошадь лежала на боку и кричала от боли. Ее крик был тихий, она плакала. Я чувствовал. Эту лошадь ветеринар застрелил из револьвера, ибо ему жалко было этой лошади. Я знаю историю о собаке. Я познакомился с одним спортсменом-французом, месье Ремоном. Я ему сказал, что его собака очень красивая, но он с плачем в голосе мне сказал, что он застрелит эту собаку, ибо чувствует, что лучше, чтобы она умерла, чем мучилась с голоду. Я понял, что у него нет денег, а поэтому хотел ему помочь. Я знал, что он человек с амбицией, ибо любит выигрывать серебряные кубки в скелетоне. Скелетоном называется тот спорт, когда человек ложится на живот на санки из стали и пускает в ход всю силу для скорости. Такая скорость очень опасная. Многие спортсмены были убиты по случайности. Эти спортсмены чувствуют вино или табак, а от этого у них нервы при малейшем поступке раздражаются. Они идут на «пист» и пускают всю силу в ход. Они нервничают и убиваются. Я сказал об этом месье Ремону, и он меня понял. Он упал во время гонки и чуть не убился. Я ему сказал, что я думаю, что он сегодня нервен, ибо он выкурил много. Я ему дал почувствовать, что у него горе. Я заметил его слезу, но не показал ему этого, ибо боялся, чтобы он не заплакал. Он мне сказал, что он застрелит свою собаку Я плакал, и он тоже в душе. Он почувствовал, что я люблю собаку, и ушел, оставляя мою жену и меня. Я ушел грустный. Я заметил: когда я ем мясо и проглатываю, не жуя, то мое кало выходит с трудом. Мне приходится натуживаться настолько, что у меня чуть не лопаются жилы на шее и лице. Я заметил, что вся кровь приливает к голове. Я понял, что при такой натужке человек может получить «апоплексию». Я не знаком с этой болезнью, но знаю случай, о котором хочу рассказать. Мое кало не выходило. Я страдал, ибо я имел боль в проходе. Мой проход бы невелик, а кало было больше. Я натужился еще раз, и кало немного подвинулось. Я стал потеть. Я имел холод и жару в теле. Я молился Богу, чтобы он мне помог. Я натужился, и кало вышло. Я плакал. Мне было больно, но я был счастлив. После окончания всей этой процедуры я подтерся и почувствовал боль в заду. Я заметил кусок кишки, вышедшей наружу, и испугался. Я стал втыкать эту кишку в зад, ибо думал, что эта кишка всосется, но она не всосалась. Я плакал. Я боялся за мои танцы. Я знал, что такое вышедшая кишка из зада. Я плакал, тогда Бог мне сказал, чтобы я не ел мяса и жевал мою пищу долго до проглатывания. Я это сделал и заметил, что мое кало вышло свободнее. Я стал есть меньше. У меня кишка всосалась. Я был счастлив. Я знаю людей, у которых кишка очень большая, и они не могут ни сидеть, ни ходить, и что им приходится прибегать к свечкам и другим способам, чтобы кало выходило. Но никакой доктор, по крайней мере, я не слышал, не дал совет людям, чтобы бросили есть мясо и проглатывать пищу кусками. Я знаю, что Оскар страдает от этой болезни. Ему доктора советовали сделать операцию. Он боится. Он царапает зад. Я видел, когда с ним лежал в одной комнате, ибо моя жена меня еще боится, ибо Доктор Френкель ей сказал, что я болен нервами. Я знаю, что люди умирают от «рака», а поэтому думаю, что «рак» есть не что иное как разложение крови. Люди питаются всякими консервами и мясом, а поэтому их кровь выделяет вещества ненужные. Моя жена и все боятся «рака». Я тоже боюсь, но я понимаю, как можно избавиться от «рака». Доктор Френкель смеялся, когда я ему говорил о «раке». Он смеялся, ибо думал, что я ничего не понимаю в медицине. Я ему показал пример, и он заинтересовался, но он был уставши от еды, а поэтому бросил этот разговор. Мы ели одновременно, ибо он был приглашен к нам женою. Он наблюдал за мною, ибо хотел понять, сумасшедший я или нет. Он до сегодняшнего дня убежден, что у меня не всё в порядке. Я знаю, что у него «не всё в порядке», ибо он человек нервный. Он много курит, ибо взял эту привычку из школы. Я думаю, что многие курят, ибо думают о представительности. Я заметил, что люди курящие имеют гордую осанку. Я зашел к президенту Санкт-Морица господину Гартману. Я хотел им немного дать жизни, а поэтому зашел поговорить. Оскар стал говорить с президентом. Я заметил, что президент осанился, и Оскар тоже, и они закурили. Я смотрел через подзорную трубу на горы, ибо мне сказали, что можно увидеть оленей. Я посмотрел, и ничего не увидел, и сказал, что предпочту не видеть оленей, ибо я пришел видеть их. Они засмеялись, и я почувствовал, что они не интересуются мною. Они интересовались Оскаром. Я их оставил и стал искать оленей. Я наставил трубу и навел на оленя. Олень не испугался моего взгляда, и я его мог хорошо видеть. Я видел старого и толстого оленя. Он мне напомнил президента Гартмана. Я сказал, что этот олень повернулся задом. Я хотел им дать почувствовать себя, но им было не до меня. Я сказал Оскару, что надо идти есть, ибо суп ждет нас, а мы ждем суп. Гартман с женою засмеялись, но им было не до меня. Я почувствовал, что они думают, а не чувствуют, и мне стало горько. Я заметил, что они думают, что я сумасшедший, ибо, когда президентша меня спросила, как мое здоровье, то я сказал, что я всегда здоров, а на это она улыбнулась. Мне стало горько, и я плакал душою…

От нечего делать мать моей жены и жена с Оскаром пришли в салон. Моя жена меня спросила показать мои рисунки. Я притворился, что не хочу. Я показал рисунки, которые они уже видели. Жена спросила, чтобы я показал другие рисунки. Я взял пачку рисунков, над которыми я работал беспрестанно в продолжение двух или трех месяцев, и бросил на пол. Мать жены и жена с Оскаром почувствовали, что я не люблю мои рисунки. Я им сказал, что ими никто не интересуется, а поэтому я их снял со стены. Они показали сожаление и стали смотреть их. Я им объяснил значение рисунков. Я сказал, что в Париже меня поймут, ибо там люди чувствуют много. Я сказал нарочно, ибо я хотел показать зубы. Они почувствовали и сказали, что они тоже понимают. Я замолчал. Я им показывал некоторые рисунки, ибо хотел, чтобы они их почувствовали, но я чувствовал, что они думают, а поэтому их оставил, плача душою. Я человек с душою, а поэтому плачу, когда чувствую, что меня не понимают. Я знал, что меня не поймут, а поэтому снял все рисунки со стен' моей комнаты. Я спрятал все мои рукописи в нижнюю часть пианино. Я знал, что мои рукописи никто не поймет, но я думал, что д. Френкель подошлет людей, чтобы они взяли рукописи на несколько времени, для их перевода. Я не хотел показать мои рукописи, ибо был уверен, что доктор Френкель не поймет их и примет меня за сумасшедшего. Я боялся за жену, а поэтому спрятал тетради. Я спрятал все мои декорации, ибо чувствую, что они не поймут. Я не буду прятать рисунков, ибо они их видели. Я не хочу вызывать неприятного чувства, когда мать жены здесь, ибо я не хочу, чтобы она взяла мою жену, к себе. Я знаю, что она любит деньги. Я знаю, что она приглашала нас к себе, ибо надеется на получение денег моей жены. Я не имею денег, а поэтому боялся, что меня заключат в сумасшедший дом. Оскар и другие родственники матери жены имеют акции в сумасшедшем доме. Я понимаю цель людей без слов. Я чувствую отвращение. Я не зол, но мне противно. Я боюсь Оскара и Эммы. Они. оба мертвые. Я хочу ему помочь, ибо я заметил, что он чувствует меня. Я заметил сегодня ночью, когда мы легли возле друг друга, что он еще чувствует, ибо, когда я почувствовал, то он тоже почувствовал, я сделал этот эксперимент, когда он заснул. Оскар зашевелил пальцем, когда я подумал о Боге. Оскар повернулся, когда я почувствовал Бога. Я заметил это, но не понял. Я почувствовал, что Бог это сделал. Я узнал только теперь. Я стал думать, что надо писать, и не мог. Бог делает это нарочно, ибо он мне хочет показать, что такое Бог. Я написал он с маленькой буквой, ибо заметил, что Богу все равно, с какой буквой его пишут. Немцы сравняли бога со всеми именами существенными, по грамматике имена существительные. Немцы думают, что существенное есть Бог. Я думаю, что все есть равные…

Я понял, что бумага вздорожает, а поэтому закуплю в Цюрихе много, ибо думаю много работать. Я знаю, что люди злы и мне не дадут того, что мне надо, а поэтому я должен заботиться. Заботу мне показал Бог. Он мне обещал выигрыш на бирже. Я хотел написать биржу с большой буквой, но почувствовал обиду и написал с маленькой. Бог не любит биржи, но он хочет, чтобы я играл. Он хочет, чтобы я осуществил его задачу. Он мне часто говорит, что я проиграю, но я уверен, что я выиграю, ибо я хочу дать эти деньги на осуществление Его задач…

Я устаю от писания вставочкой, но я буду писать, ибо хочу оставить мою рукопись. Я хочу закончить эти книги пером. Я буду искать вставочку более усовершенствованную. Я завтра поеду в Цюрих с Оскаром и женою и матерью ее. Я не люблю мать моей жены называть по имени, ибо чувствую, что она женщина злая. Я не люблю злых людей. Я назвал по имени Ллойд-Жорджа, Д1агилева и прочая и прочая, ибо людям легче заметить этих людей. Я сделал ошибки нарочно в имени Дягилева, ибо хочу, чтобы он видел, что я забыл, как пишется его имя.

Я хочу продолжить строку, но Бог не хочет, чтобы я писал на одной линии с Дягилевым. Я заметил ошибку, ибо я написал имя Бога с большой и Дягилева. Я буду писать бог с маленькой буквой, ибо я хочу выделения…

Я хочу пойти гулять, ибо я устал сидеть, но я пойду один, если меня не заметят. Все будут думать, что я работаю, а я пойду через черный ход на улицу. Я подымусь высоко и посмотрю вниз, ибо я хочу почувствовать высоту. Я пошел…

Я вышел на улицу через черный ход и почувствовал холод. Я знаю, что все сидят в столовой, а поэтому прошел мимо без шума. Я знаю, что людям нечего делать, а поэтому они мешают жить другим. Я не хочу мешать жить другим. Я вышел из столовой, ибо я почувствовал, что меня там не любят. Я встретил доктора Френкеля. Он имел скучный вид. Я ему пожал руку, но раньше сказал, что все болеют. Я почувствовал холод в душе, а поэтому ушел из комнаты. Оскар пришел ко мне и позвал меня пить чай. Оскар почувствовал обиду доктора Френкеля, а поэтому хотел нас примирить. Я не хотел мириться, а поэтому удержал его. Я сказал Оскару мою цель большой работы, говоря, что я не устаю от работы нервами. Мне показалось, что он понял меня, ибо он согласился со мною. Оскар соглашается очень скоро после моих доводов. Я хотел ему доказать, что письмо Бога не утомляет нервов. Я не боюсь утомления Бога…

Я пил чай вместе с Доктором Френкелем, Оскаром, матерью моей жены и женою. Я пил спокойно, но после некоторого времени почувствовал разговор и стал всех веселить. Я веселил с целью. Я говорил вещи, которые понимал. Я шутил. Всем было весело. Я заметил, что Доктор думает, что я хочу смеяться над ним, а поэтому переменил разговор. Мой разговор шел о большевиках в России. Я хотел рассказать об одной истории, но не мог, ибо Бог хотел, чтобы жена рассказала. Она не могла говорить, ибо не чувствовала его. Я ей помог, напоминая. Я не хотел много говорить, но Бог хотел, чтобы я возбудил всех. Я возбудил всех и ушел. Я почувствовал Френкеля, ибо он хотел говорить — с женою. Я ушел, ибо думал, что не хотят меня. Френкель уходит, а я остаюсь. Я не хочу его провожать, ибо хочу ему дать почувствовать, что его мнение никому не нужно…

Доктор Френкель пришел сказать мне «до свидания». Я пожал ему руку. Он меня просил не писать много. Я ему сказал, чтобы он не боялся за меня. Он меня спросил, что я хочу видеть доктора в Цюрихе. На это я ему сказал, что я не знаю, но если жена захочет, то я его повидаю. Он мне сказал, что очень хорошо, если я повидаю этого доктора, ибо он очень хорош. Я ему сказал, что я его повидаю, если он успокоит мою жену. Доктор Френкель меня понял. Я ему пожал руку, а он мне сказал, что он ученик этого доктора. Я почувствовал, что он врет, ибо он ничего не понимает в нервах. Он сам пьет чай, вино и много курит, а поэтому его нервы приподняты. Я знаю, что доктор Ранжбург не курит, ибо от него не пахнет табаком…

У меня начинает болеть голова, ибо я ел много. Я ел много, ибо я хотел, чтобы мать моей жены не думала, что я скупой. Она чувствует, что я не скупой. Оскар меня любит, ибо боится за мое здоровье. Ему внушили, что мне скверно много работать. Я дал Оскару почувствовать, что я здоров, ибо много работаю. Я понимаю, отчего люди устают. Они много едят, а от еды кровь приливает к голове, когда человек думает. Я чувствую тошноту и отрыжку и вместе с тем головную легкую боль. Я не буду сегодня вечером много есть, и я знаю, что к утру у меня все успокоится…

Я поеду в Цюрих в седьмом часу утра, а поэтому пойду спать раньше, ибо хочу, чтобы доктор нервов меня видел в хорошем состоянии. Я буду с ним говорить о нервах, ибо эта наука меня интересует. Я уже знаю немного об этой науке, но я опишу об этом после. Я не буду писать в Цюрихе, ибо чувствую большой интерес к этому городу. Я пойду в бордель, ибо я хочу почувствовать кокотку. Я забыл кокотку. Я хочу понять психологию кокотки. Я пойду к нескольким, если мне Бог велит. Я знаю, что Бог этого не любит, но я чувствую, что он хочет меня испытать. Я чувствую большую духовную силу, а поэтому не сделаю ошибки. Я дам деньги кокотке, но не буду с ней ничего проделывать. Я чувствую ярь, но вместе страх. Я чувствую прилив крови к голове. Я чувствую, что если я буду думать, то у меня будет апоплексический удар. Я не думаю, ибо не люблю это. Я знаю, что такое апоплексический удар, из одного случая. Мой друг Сергей Боткин, который меня вылечил от брюшного тифа, когда я был в первый год моего дебюта в Париже. Он меня вылечил от тифа. Я выпил воду из графина, ибо я был беден и не мог купить минеральной воды. Я пил скоро, не подозревая яда. Я пошел танцевать, и когда вернулся вечером, то почувствовал слабость в теле. Дягилев позвал доктора Боткина, ибо его знал хорошо. Сергей Боткин был доктором у царя. Я почувствовал жар и не боялся. Я не знал, что со мною. Сергей Боткин посмотрел на меня и понял все. Я почувствовал страх. Я заметил переглядывание доктора с Дягилевым. Они поняли без слов. Боткин посмотрел на мою грудь и увидел прыщи. Я понял, что он испугался. Я испугался тоже. Он разнервничался и позвал Дягилева в другую комнату. Этот дом уже разрушили. Я плакал, когда увидел его разрушение. Этот дом был беден, но на мои деньги я не мог жить лучше. Дягилев в этом доме мне сделал предложение, когда я был в горячке. Я согласился. Дягилев понял мое значение, а поэтому боялся, что я уйду от него, ибо тогда еще я хотел убежать, мне было 20 лет от роду. Я испугался жизни. Я не знал, что я Бог. Я плакал и плакал. Я не знал, что мне делать. Я боялся жизни. Я знал, что моя мать боится тоже жизни, а поэтому она мне передала этот страх. Я не хотел соглашаться. Дягилев сидел на моей постели и требовал. Он мне внушил страх. Я испугался и согласился. Я рыдал и рыдал, ибо понял смерть. Я не мог бежать, ибо понял смерть. Я не мог бежать, ибо у меня был жар. Я был один. Я ел апельсин. Я имел жажду и просил Дягилева дать мне апельсин. Он мне принес апельсин. Я заснул с апельсином в руке, ибо я проснулся с апельсином, раздавленным и лежащим на полу. Я спал долго. Я не понимал, что со мною. Я потерял сознание. Я боялся Дягилева, а не смерти. Я знал, что у меня гиф, ибо я имел его в детстве и у меня запечатлелось. что тиф узнается по прыщам на теле. Мои прыщи были не от «кори», ибо я знаю, — что такое корь. Я опишу о кори после…

Доктор Боткин один раз навестил Тамару Карсавину, всем известную танцовщицу. Тамара Карсавина была женщина замужняя. Она вышла замуж за Мухина. Мухин был человек небогатый, но мог ей дать квартиру. У них детей не было. Доктор Боткин навестил Карсавину и после, вернувшись ночью, упал замертво в своей комнате. Я заметил, что Карсавина волновалась, ей было неприятно за его смерть, ибо он умер, ушедши от нее. Я почувствовал, что в смерти виновата Карсавина, ибо она его возбудила. Сергей Боткин любил поесть, ибо я заметил, что у него шея толстая и все лицо кровью залито. Я понял, что у него много крови. Я заметил волнение всех. Я заметил насмешки всех. Я уверен в том, что Карсавина кокетничала с ним, ибо он был человек «при дворе». Двором называется императорская фамилия. Карсавина кокетничала, ибо думала, что ей будет лучше. Боткин любезничал, ибо думал, что можно ухаживать за балеринами. Я чувствовал любовь к Карсавиной. Я не хотел ей худого. Боткин тоже не хотел ей худого, но он думал, что надо ухаживать за балериной. Я убежден, что он ничего· не делал с нею. Я убежден, ибо знаю, что такое Карсавина…

Боткин умер от апоплексического удара, ибо был раздражен. Его раздражение, очевидно, было от ее кокетства. Она кокетничала, а он ярился. Я знаю, что Карсавина женщина честная, ибо я заметил. Я немного ярился на нее, ибо у нее красивые формы. Я чувствовал, что за ней нельзя ухаживать, а поэтому раздражался. Я ухаживал в

Париже. Мое ухаживание было, что я хотел ей дать почувствовать, что она мне нравится. Карсавина это почувствовала, но мне не ответила, ибо была замужем. Я почувствовал мою ошибку и поцеловал у нее руку. Она почувствовала, что я ничего не хочу, а поэтому радовалась. Я знаю хорошо Карсавину, ибо с нею работал в продолжение пяти лет. Я был молод и делал много глупостей. Я ругался с Карсавиной. Я не хотел извиняться, ибо я чувствовал обиду. Я понял, что Дягилев ей внушил против меня, ибо он заметил, что я ухаживаю за Карсавиной. Карсавина придралась к маленькому пустяку, а я раздражался. Я плакал горько, ибо я любил Карсавину как женщину. Она чувствовала, что я ее обидел, а поэтому плакала… Сергей Боткин умер. Все плакали, ибо любили его… Моя жена пришла и поцеловала меня. Я почувствовал радость, но Бог не хотел, чтобы я показал жене мою радость, ибо он хочет переменить ее…

Боткин умер. Я видел издали его труп. Он лежал на катафалке. Я понял смерть и испугался. Я ушел, не поцеловав его труп. Все целовали труп. Я не мог видеть всю процедуру. Родственники плакали, а знакомые притворялись скучными. Они оглядывали квартиру с картинками и приценялись. Я знаю, что после его смерти были проданы все его вещи, ибо жена Боткина не любила все прихоти Сергея Боткина. Сергей Боткин любил покупать картины, ибо ему внушили, что надо покупать старые картины. Его квартира была переполнена старыми картинами. Я заметил, что люди не интересуются новыми картинами, ибо думают, что не понимают искусство. Они покупают старые картины для того, чтобы показать, что имеют любовь к искусству. Я понял, что люди любят искусство, но боятся сказать себе, что «я понимаю искусство». Люди очень боязливы, ибо их пугают критики. Критики пугают, ибо хотят, чтобы у них спрашивали мнение. Критики думают, что публика глупа. Критики думают, что им надо объяснить публике о картинах. Критики думают, что без них не будет искусства, ибо публика не поймет вещей, увиденных ими. Я знаю, что Такое критика. Критика есть смерть. Я говорил один раз с одним человеком на пароходе, возвращаясь из Нью-Йорка в Бостон. Я говорил с ним горячо, ибо он меня разжег. Я заметил, что это русский сыщик по внутренним беспорядкам. Он думал, что я анархист. Я не знаю, почему он подумал, что я анархист. У него лицо было злое. Он меня не любил, а поэтому я почувствовал и стал его остерегаться. Я интересовался моей задачей о критике, а поэтому говорил о критике. Он хотел заговорить, ибо думал меня вызвать на разговор о внутренней политике. Я понял и решил его разозлить тем, что ему объясню тот вопрос, который он мне задал. Я говорил громко, ибо хотел ему внушить. Он думал, что я раздражаюсь, и притворился тоже раздраженным. Я заметил, что его лицо не живет, когда он со мною говорит. Он не нервничал, когда изображал нервного. Я понял, что я лучше его играю. Я стал ему объяснять о критике. Он меня слушал, ибо устал мне противоречить. Он меня перебивал, ибо хотел, чтобы я переменил разговор, но я не оставлял начатой темы, ибо я любил эту тему. Ему не нравилось, и он стал нервен. Я заметил, что ему не нравится мой разговор, и ушел, оставляя незаконченным мой вопрос о критике. Я узнал после, что он спрашивал мою жену, что «я нигилист». Я не знаю, что такое значит «нигилист». Я мало знаю о * ♦ ·*

«нигилизме». Я не понимаю всех этих названий, ибо я не учен. Я учился в Императорской школе, где меня не учили всем этим названиям. Я был императорский ученик. Я не понимал внутренней политики до тех пор, пока не женился. Я ее понял будучи женатым, ибо боялся жизни, а мне надо было жить. Я хочу рассказать о критике, ибо я этот вопрос затронул. Я не люблю критики, ибо она есть вещь ненужная. Я знаю, что мне скажут, что критика необходимая вещь, ибо без нее не поймут, что надо, а что не надо. Я знаю, что критики пишут, ибо хотят денег. Я знаю, что деньги, при сегодняшнем строе жизни, необходимы. Я знаю, что мне скажут, что критики много работают над тем, что пишут. Я скажу, что критики мало работают, ибо они не занимаются искусством, а пишут об искусстве. Артист отдает всю свою жизнь искусству. Критик ругает его, ибо ему не нравится его картина. Я знаю, что мне скажут, что критик человек беспристрастный. Я скажу, что критик эгоист, ибо он пишет о своем мнении, а не о мнении публики. Аплодисменты не есть мнение. Аплодисменты есть чувство любви к артисту. Я люблю аплодисменты. Я понимаю значение аплодисментов. Я буду говорить об аплодисментах после. Критик не чувствует аплодисментов. Критик любит ругать аплодисменты, ибо он хочет показать, что он больше понимает. Публика в Париже не слушает критики. Парижская критика злится на публику, ибо не может внушить ей. Кальмет большой критик, ибо он писал критику на театр и на политику. Он выругал «Фавна», говоря, что балет развратен. Я не думал о разврате, когда я сочинял этот балет. Я его сочинял с любовью. Я выдумал весь балет один. Я сочинил идею декорации, но Бакст Лев не понял меня. Я работал долго, но хорошо, ибо я чувствовал Бога. Я любил этот балет, а поэтому я передал мою любовь публике. Роден написал хорошую критику, но его критика была ему внушена. Роден ее написал, ибо его Дягилев попросил. Роден человек богатый, а поэтому не нуждался в деньгах; но ему внушили, ибо он никогда не писал критики. Роден разнервничался, ибо не любил своей критики. Он хотел меня зарисовать, ибо он хотел сделать из меня мрамор. Он посмотрел на мое голое тело и нашел его неправильным, а поэтому зачеркнул свои кроки. Я понял, что он меня не любит, и ушел…

Кальмет написал критику в тот же день. Я понял из разговора Дягилева с Бакстом, что Кальмет был осмеян в обществе. Кальмет потерял доверие у публики как критик театра…

Светлов, критик в Петербурге, в «Петербургской газете» написал критику о «Фавне», не будучи на представлении. Он написал, ибо он читал «Фигаро», а «Фигаро» была газета самая распространенная. Он писал, будучи под впечатлением кальметовской критики. Он не был в театре, ибо я знаю из того, что Дягилев хотел, чтобы он приехал для помощи в работе над «Русским балетом». Светлов думал, что «Русский балет» провалился, а поэтому поспешил осведомить русскую публику, боясь, что другие газеты напечатают раньше. Я знаю, что Светлов читает «Фигаро», а поэтому понял, что он эту газету получил раньше его отъезда. Он не читал газету Парижа «Утро», а поэтому не прочел критики Родена. Если бы он прочел критику Родена, то я более чем уверен, он не написал бы критики Кальмета, а написал бы критику Родена. Я заметил волнение Светлова, когда он приехал в Париж. Он. понял свою ошибку, а поэтому меня избегал. Я не боялся его, ибо знал, что он злой. Я не боюсь людей злых, а напротив, я воюю. Я воевал со Светловым так, что ему не кланялся. Он почувствовал и играл, что не любит моих балетов, но он больше не писал обо мне. Он написал историю балета, не зная о ней, ибо в ней не была описана моя жизнь. Я был не замечен. Я плакал, ибо я много работал для Русского балета. Дягилев злился, но не показывал виду. Я думаю, что Светлов нарочно написал эту книгу, ибо он хотел показать Дягилеву, что он не скопировал с критики Кальмета. Светлов заметил, что все стали смеяться над ним, а поэтому для оправдания написал эту книгу…

Я хочу написать о жизни моей как артиста. Я был нервен, ибо много занимался онанизмом. Я занимался онанизмом, ибо я видел много красивых женщин, которые кокетничали. Я ярился на них и занимался онанизмом.

Я заметил, что у меня стали выпадать волосы. Я заметил, что зубы у меня стали гнить. Я заметил, что я нервен и стал хуже танцевать. Я стал заниматься онанизмом один раз в 10 дней. Я думал, что десять дней есть срок нужный, что все должны уставать раз в 10 дней, ибо я услышал старший разговор. Я имел не более 19 лет, когда стал заниматься онанизмом раз в 10 дней. Я любил лежать и воображать о женщинах, но после уставал и решил яриться на себя самого. Я смотрел на свой хуй стоячий и ярился. Мне не нравилось, но я думал, что «раз я завел машинку, надо кончить». Я кончал быстро. Я чувствовал, что кровь приливала к голове. Голова не болела, но я чувствовал боль в висках. Я сейчас чувствую боль в желудке, ибо я много ел, и у меня такая же боль в висках, как раньше, когда я занимался онанизмом. Я занимался онанизмом мало, когда танцевал, ибо я понял смерть моих танцев. Я стал беречь свои силы и поэтому бросил. Я стал «бегать по девочкам». Я находил с трудом кокоток, ибо не знал, где их надо искать. Я любил кокоток в Париже. Я ярился на них, но после одного раза я не хотел больше ничего делать. Я любил этих женщин, ибо они были хорошие люди. Мне было больно всякий раз после употребления. Я не пишу эту книгу, чтобы люди ярились. Я не люблю яренье. Я не ярюсь, когда пишу эти строки. Я плачу горько. Я чувствую все пережитое, а поэтому пишу о яреньи. Мое яренье меня чуть не привело к гибели. Я почувствовал слабость. Я не мог сочинять «Игры». Я выдумал этот балет на яренье. Этот балет не удался, ибо я его не чувствовал. Я его начал хорошо, но потом меня стали торопить, и я его не закончил. В этом балете видно яренье трех молодых людей. Я понял жизнь 22 лет. Я сочинил этот балет один. Дягилев и Бакст мне помогли записать сюжет этого балета, ибо Дебюсси, знаменитый музыкальный композитор, требовал сюжета на бумаге. Я просил Дягилева мне помочь, и он с Бакстом вместе написали на мой сюжет. Я рассказал Дягилеву мои мысли. Я знаю, что Дягилев любит говорить, что он их сочинил, ибо он любит похвалы. Я очень доволен, если Дягилев говорит, что эти сюжеты, т. е. «Фавн» и «Игры», он сочинил, ибо эти балеты были мною сочинены под впечатлением моей жизни с Дягилевым. «Фавн» есть я, а «Игры» есть та жизнь, о которой Дягилев мечтал. Дягилев хотел иметь двух мальчиков. Он мне не раз говорил об этой цели, но я ему показал зубы. Дягилев хотел любить одновременно двух мальчиков и хотел, чтобы эти мальчики любили его. Два мальчика есть две девушки, а Дягилев есть молодой юноша. Я эти личности нарочно замаскировал, ибо хотел, чтобы люди почувствовали отвращение. Я чувствовал отвращение, а поэтому не мог кончить этого балета. Дебюсси тоже не любил цели, но ему дали 10 ООО франков за этот балет, а поэтому он должен, был его кончить…

Я знаю, что мне надо завтра ехать в Цюрих, а поэтому пойду спать…

Я не пошел спать, ибо Бог хотел мне помочь. У меня болит немного голова, и я чувствую изжогу. Я называю изжогой, когда горит в желудке. Я не люблю боли желудка, а поэтому хочу, чтобы боли прошли. Я попросил Бога мне помочь. Он мне сказал, что я не должен ложиться спать. Я заметил, что мой желудок не работает, когда я лежу, а поэтому решил не ложиться спать. Я буду спать в поезде, ибо мне наскучили Оскар с матерью жены. Они всего один день. Я не хочу разговаривать с ними. Я сказал моей жене так, чтобы мать ее услышала, что «я не могу разговаривать, ибо я должен закончить мою работу, ибо я не буду писать в Цюрихе». Моя жена поняла, а поэтому ничего не ответила, но мать ее я не знаю, что почувствовала, ибо я не видел ее лица. Она женщина хитрая. Я заметил сегодня за обедом и завтраком. Я ей дал за обедом мандарин, оставшийся от моей доли. Она хотела еще мандарина, а поэтому заговорила о мандарине. Я ей дал мандарин и сказал, что для меня все равно, что есть: мандарин или апельсин. Она взяла мандарин и ничего не сказала. Я ей показал «зубы». Оскар заступился за нее. Я ей еще раз показал зубы, дав часть мандарина, ибо я его у нее нервно взял, Оскару, а другую предложил жене. Жена мне отказала, ибо думала, что я люблю мандарин. Я положил мандарин матери на тарелку, но она его не съела, тогда я ей еще раз показал зубы, говоря, что она похожа на Тэссу. Я ей говорил про масло тоже. Она меня поняла, ибо ничего не сказала. Я ей говорил так, чтобы внушить. Она почувствовала уколы, но не показала ни малейшего вида. Она очень ловкая женщина. Она мне напоминает Дягилева. Она очень хорошая артистка, а поэтому умеет играть. Я понимаю игру, ибо чувствую. Я знаю, что мне скажут, что все артисты чувствуют, ибо без чувства нельзя играть. На это я должен сказать, что все артисты чувствуют, но не все чувствуют хорошо… Я царапаю мой нос, ибо чувствую волосы, которые шевелятся в носу. Я заметил, что волосы шевелятся от нервов. У меня нет волос на голове, ибо я был нервен…

Я знаю, что мне скажут, что мать моей жены великий артист. На это я скажу, что я понимаю, что такое артист,

ибо я сам артист. Я знаю ее как человека, а поэтому могу судить ее игру. Я заметил, уже будучи в Будапеште, когда был интернирован, что она притворяется. в жизни. Я знаю, что все скажут, что я тоже притворяюсь в жизни, говоря, что Бог этого хочет. Я должен сказать, что я притворяюсь. ибо мне Бог велит, а мать моей жены притворяется из-за эгоистической цели. Она не любит, что я ее пригласил жить к нам, ибо она любит тиранить прислугу и заметила, что я люблю прислугу. Она знает, что я не ухаживаю за горничными. Она из привычки ругается с прислугой. Я не хочу, чтобы меня звали спать. Я пойду спать, когда мне Бог велит. Я сказал моей жене, что пойду скоро спать, но я знаю, что буду писать долго. Я не люблю, чтобы меня беспокоили, когда я работаю. Я сам знаю, что мне надо. Я прошу помощи, а не мешания. Я не есть мешание. Я есть помощь…

Она ругается с прислугой из-за привычки. Я не люблю ругаться, с прислугой. Я люблю делиться. Мать моей жены не любит прислугу, ибо прислуга ей показывает зубы. Прислуга ей показывает зубы, ибо она их не понимает. Я люблю прислугу, а поэтому делаю то, что они любят. Я не хочу баловать прислугу. Я не есть балование. Я есть любовь. Я буду писать о любви к прислуге после…

Я хочу писать много о жизни матери моей жены. Я знаю, что все скажут, что я такой же комедьянт, как и она, только разница в том, что она женщина и драматический артист, а я мужчина и танцор. Я понимаю, что люди не доверяют танцорам, а поэтому хочу показать, что такое танцор… Я люблю мать моей жены как человеческое создание, но я ее не люблю как человека в жизни. Она злая женщина. Она чувствует очень мало. Она эгоистка до последней минуты. Она любит только себя. Я понимаю. почему первый ее муж и отец моей жены застрелился. Я понимаю, почему одна женщина, которая была в прислугах у матери моей жены, стреляла в нее. Я понимаю, почему она не хотела судиться. Она боялась, что суд заметит ее неправоту. Она боялась всегда этой женщины, когда та проходила мимо ее дома. Я понимаю, что человек не может бояться бесцельно. Я знаю, что цель была простая. Она не любила эту женщину, ибо та пила вино. Мать моей жены ее ругала до того, что у той вся нервная система чуть не лопнула, ибо она была в «белой горячке». Я знаю, что такое «белая горячка». Человек сумасшедший в продолжение некоторого времени. Все пьяницы подвержены этой болезни…

Мать моей жены испугалась и заперла двери. Моя жена мне рассказывала эту историю, а поэтому я знаю все. Эта женщина стреляла в дверь, но перед этим она спряталась за предмет комнатный. Когда мать моей жены вошла в комнату, то женщина показала ей револьвер. Мать моей жены стала бегать из угла в угол и затем убежала, закрыв дверь в комнату. Женщина обозлилась и стала стрелять в дверь. Я почувствовал обиду этой женщины. Я говорил неправду, когда защищал мать моей жены, говоря, что она права, а не эта женщина. Я понял эту историю только теперь, ибо мне Бог помог. Я люблю Бога, а поэтому он мне помогает…

Нервы в носу успокаиваются, но нервы в черепе мне мешают, ибо я чувствую отлив крови от головы. Мои волосы шевелятся, ибо я их чувствую. Я ел много и поэтому чувствую смерть. Я не хочу смерти, а поэтому прошу Бога, чтобы тот мне помог…

Я хочу писать красиво, ибо чувствую красоту. Мать моей жены была красивая женщина. Она испортила себя, ибо она злится постоянно, говоря, что у нее желчь не в порядке. Я ей говорил в Будапеште, что у нее желчь болит, ибо она все ругается и ругается. Она мне не поверила. Она никому не верит. Она злая женщина. Она прибегает к уловкам, ибо хочет рекламу. Она притворяется, что любит простых людей. Она дает руку кондукторам для показа. Она это делает неумело, ибо я заметил, что кондуктора краснеют. Им неловко, ибо они думают, что она смеется над ними. Она им улыбается Ллойд-Жорджев- ской улыбкой. Я знаю, что мне скажут, что она женщина хорошая, ибо плачет, когда видит обиженных. Я знаю, что мне скажут, что она делает подаяние, устраивая на места женщин без места. Я сам думал долго, что она хорошая женщина, но я заметил, что она не любит мою жену, по простой случайности. В первый день нашего знакомства она хотела мне нравиться, а поэтому мне показала фотографии старые моей жены. Моя жена стала плакать, ибо почувствовала обиду. Я тоже почувствовал обиду и ушел. С тех пор я не верил матери моей жены. Я ее ненавидел, но я притворялся. Она чувствовала мою силу, ибо заметила, что я не обращаю внимания на нее. Она меня злила, и я с нею ругался. Она боялась, что я буду говорить скверно про нее, а поэтому она говорила, что я ужасен и не люблю ее. Я это узнал из того, что все стали мне поворачивать спину. Тот, кто меня целовал раньше, стал не кланяться мне. Мать моей жены блаженствовала, ибо думала, что я побежден. Я не был побежден, ибо я не злился на нее. Я притворялся, ибо хотел ее улучшения. Я ей показывал каждый день зубы. Она мне показывала вдвое. Я удвоил, и она утроила, и таким образом мы ругались в продолжение восемнадцати месяцев, тех месяцев тяжелых, когда я был интернантом.

Мать моей жены ипокрит. Она мне напоминает Ллойд-Жорджа. Она женщина злая. Я не люблю людей

злых, а поэтому хочу их обезоружить тем, что буду писать о их жизни. Они будут злиться, читая эти строки, но я буду блаженствовать, ибо дам ей большой урок. Я хочу, чтобы она перед смертью сознала свою вину перед людьми и извинилась. Я не хочу извинений перед публикой, но я хочу, чтобы она чувствовала. Я хочу, чтобы она сожалела о всей своей жизни в прошлом. Я знаю, что вся критика венгерская будет поставлена на ноги и что меня будут ругать, а поэтому я буду просить Бога обезоружить критику. Я буду отвечать, если мне Бог велит. Я знаю, что люди меня поймут, а поэтому я буду благодарить Бога за его любовь. Я знаю, что он меня любит и мне поможет во всем. Я беден. Я нищ. Я не имею покрова ни пищи, ибо у меня нет ничего. Мать моей жены имеет дом в три этажа с мраморными колоннами. Она любит этот дом, потому что он стоит дорого. Я не люблю этот дом, ибо он глупо построен. Я знаю, что многие скажут, что я не понимаю в красоте этого дома, ибо в нем много старых хороших картин и гобеленов. Я скажу, что я не люблю ничего старого, ибо старое пахнет смертью. Я знаю, что многие скажут, что я человек без души, ибо я не люблю старых людей. Я скажу, что я люблю старых людей, но я не люблю старость духа. Я есть молодой дух. Толстой был молодой дух, Вагнер и Бетховен были молодые духи и пр. и пр. Я не хочу говорить о других, ибо я их мало знаю. Я люблю всех. Я написал про Толстого, ибо он есть Бог, Вагнер не есть Бог. Бетховен есть Бог. Бах не есть Бог…

Мать моей жены женщина ужасная. Я не люблю ее. Я хочу, чтобы Бог взял ее с лица земли. Я знаю, что мне ответят, что я злой человек, ибо прошу Бога «взять ее с лица земли». Я отвечу, что я люблю всех и хочу любви этой женщины, а поэтому прошу Бога, чтобы он убил в ней все скверные чувства, а с этим вся ее прежняя жизнь покончится. Вот что я называю «взять ее с лица земли»…

Я уезжаю в Цюрих. Я не хочу ничего делать для моего отъезда.

Все волнуются. Прислуга поглупела, ибо чувствует Бога. Я тоже его чувствую, но я не поглупел. Я не хочу хвастаться. Я хочу сказать правду. Оскар телефонирует в Цюрих. Он боится, что его имя не поймут. Он чувствует, что никто его имени не знает, а поэтому он хочет их заставить. Его имя Пардан. Он выговаривает свое имя с акцентом на каждом слоге. Я понимаю, почему ему надо, чтобы его имя все знали. Он хочет показать, что он богат. Он не хочет, чтобы люди думали, что он беден. Он не любит бедности. Я люблю бедность. Мне все равно, знают ли мое имя или нет. Я не боюсь за то, что люди меня не будут любить, если поймут, что я беден. Я знаю, что «бедность не порок». Я знаю, что все скажут, что у меня зрение хорошее, ибо я могу писать мелко. Я должен сказать, что зрение устает от такого писания. Я пишу только эту страницу, а уже чувствую усталость в глазах. Мои глаза щипят. Я имею зрение совершенно здоровое, ибо мало читал. Я читал всегда утром и днем. Я понял, что чтение есть работа. Я в школе запирался, притворяясь больным для учения. Я лежал и читал. Я любил читать лежа, ибо я был спокоен. Я не любил лежать, но надо было, ибо меня все считали за больного. Я больше не чувствую' щипание глаз, ибо мне Бог помог. Я не люблю, чтобы мне мешали. Я хочу писать про уезд в Цюрих. Все волновались. Я не волновался, ибо мне было все равно. Я считал эту поездку глупой. Я поеду, ибо Бог того хочет, но если бы Богу не захотелось, то я бы остался [зачеркнуто: придумав уловку]. Я не люблю притворство. Я хочу Бога. Я хочу, чтобы все меня понимали, а поэтому нарочно зачеркнул для показа. Я заметил, что левая нога и рука «колется». Я называю «коликой» то, когда кровь застаивается. Я не могу шевелить ногой. Я не могу писать, ибо кровь во всем моем теле не движется. Я начинаю понимать Бога. Я знаю, что все движение дает Бог, а поэтому его прошу мне помочь. Я не могу писать этим пером, ибо мое перо умирает. Оно царапает бумагу и берет с собой лоскутки бумаги. Перо скверное, ибо я его правлю, а оно не поправляется. Я буду искать другое перо в Цюрихе. Я попрошу Оскара купить простое перо. Я не пишу на ходу поэтому я не нуждаюсь в фонтен-плюме с чернилами внутри. Я не злюсь, но мне жалко людей, ибо фонтен-плюм дорого стоит. Я знаю, что всем хочется иметь хороший фонтен-плюм. Я понял свою ошибку. Я буду писать наточенным концом, ибо знаю, что смогу хорошо писать, ибо наточенный конец затупился. Я думал, что золотб крепче, чем бумага, но бумага крепче. Я стал писать наточенным концом. Я понимаю смерть вставочки. Вставочка Watermans Ideal Fountain Реп обман. Я понимаю, как люди богатеют. Люди богатеют обманом. Я понимаю, что такое биржа. Я буду обманывать биржевиков. Я пойду завтра на биржу с Оскаром. Я замечу по Оскару. Он будет волноваться, а я нет. Я не буду волноваться и замечу весь обман, о котором опишу…

Я хочу писать о поездке. Моя поездка остановилась, ибо все забыли про поезд. Оскар с матерью моей жены поверили глупой Луизе. Луиза забыла час, который ей сказал человек на вокзале. Она забыла, ибо волновалась. Моя жена и мать моей жены оскалили зубы на нее. Я им объяснил, смеясь, что не ее вина, но почувствовал взгляд матери моей жены и переменил. Я сказал, что поезда часто меняют расписание, ибо теперь война. Мать поняла меня. Она думала, что я хочу защищать Луизу. Я ей дал понять, что я ее понимаю. Она почувствовала, но не поняла меня. Я оставил разговор, ибо не хотел ссоры. Мать не в духе, и жена тоже. Оскар волнуется. Я сижу спокойно и поглядываю. Я вижу все недостатки, ибо Бог хочет, чтобы я был спокоен. Я заметил, что все люди удерживают свое волнение и бледнеют. Я это заметил на матери моей жены и на жене. Они были бледны и немного дрожали. Я не был бледен и не дрожал. Я думаю, что Ллойд- Жорджу очень трудно скрывать свое волнение. Я думаю, что он прибегает ко всякого рода уловкам, чтобы вызвать румянец на лице, думая, что румянец говорит о спокойствии. Я знаю, что румянец появляется, когда человек волнуется. Я знаю, что Ллойд-Жордж человек нервный, ибо у него улыбка застывает. Он может держать свою улыбку долго, ибо фотограф может ее сфотографировать. Я знаю, что все скажут, что я тоже фотографировал мои улыбки…

Моя жена пришла ко мне и мне сказала, чтобы я сказал Кире, что я больше не приеду. Жена почувствовала слезы и сказала в волнении, что она меня не оставит. Я не плакал, ибо Бог того не хотел. Я ей сказал, что я не останусь в Цюрихе, если она меня не боится, но если она меня боится, то я предпочту быть в сумасшедшем доме, ибо я ничего не боюсь. Она плакала душою. Я почувствовал боль в моей душе и сказал, что если она меня не боится, то я вернусь домой. Она заплакала и поцеловала меня, говоря, что она с Кирой не оставят меня, что бы ни случилось со мною. Я сказал «хорошо». Она меня почувствовала и ушла. Я говорил о моей улыбке на фотографии. У меня улыбка чувствительная, ибо я чувствую Бога. У Вильсона улыбка чувствительная, ибо он чувствует Бога. У Ллойд-Жорджа улыбка глупая, ибо он не чувствует Бога. Я знаю, что многие скажут, что Ллойд-

Жордж Бог в политике. Я знаю, что мне скажут, что Ллойд-Жордж доказал, что он есть Бог. Я скажу, что Ллойд-Жордж не доказал, ибо он свел всю политику на другие государства. Он не любит другие государства. Он любит свою партию, которая ему платит много денег. Я знаю, что все скажут, что у него нет денег. Я знаю уловки Ллойд-Жорджа. Ллойд-Жордж прячет деньгу хорошо. Его не откроют, ибо он их спрятал так, что он думает, что Бог не найдет. Я найду его деньги и возьму. Я докажу всем, что я найду. Я сам не буду искать. Я надеюсь, что народ найдет. Я оставлю все на Бога. Я не хочу, чтобы его убивали, ибо он есть создание Божье. Я люблю все создания Божьи. Я не хочу писать про Ллойд-Жорджа создание Божье с большой буквой, ибо чувствую обиду… Я хочу, чтобы мои рукописи сфотографировали, ибо я чувствую мою рукопись живой. Я передам жизнь людям, если мои рукописи сфотографируют. Я узнаю подосланных журналистов, ибо я Бог-физиономист. Я узнаю человека по физиономии. Я знаю, что человек не волнуется, если ни в чем не повинен. Я буду жить в больших отелях, ибо хочу, чтобы меня все видели. Я не хочу дорогих отелей, ибо в дорогих живут ллойд-жорджцы. Я пойду в простой отель, если жена мне позволит. Я боюсь за меня, если жена скажет, что она не может жить в бедном отеле. Я прибегну к уловкам, чтобы не попасть в большой богатый отель. Я предпочитаю жить в квартире. Я пойду в квартиру, если замечу, что меня не любят. Я покажу мои зубы всем. Я не хочу злых, но я покажу, ибо Бог покажет. Я не боюсь людей злых. Я храбр и богат. Моих людей не подкупят. Я физиономист-Бог. Я докажу ллойд-жорджцам, что я человек-Бог. Выходите! Выходите драться со мною. Я побежду всех. Я не боюсь выстрела и яда. Я боюсь духовной смерти. Я не сойду с ума. но буду все плакать и плакать. Я человек. Я Бог. Я человек в Боге. Я есть с ошибками, ибо Бог того хочет. Я покажу ошибки и совершенство, ибо я хочу, чтобы меня не пугались. Я человек с любовью, а люди с любовью есть просты. Я не боюсь за Клемансо. Я ему покажу мои рукописи. Я знаю, что он переведет их. Я знаю, что он поймет их. Я пойду к нему без объявлений. Я покажу мою карточку, и меня впустят, ибо люди меня поймут. Я им покажу мою чувствительную улыбку, и они впустят меня, ибо знают, что человек с улыбкой чувствительной хорош. Ллойд-жорджцы не сумеют притвориться, ибо улыбка чувствительная от Бога. Бог не с ллойджорджцами, а с вильсоновщиной. Никакой артист не сумеет обмануть Бога. Я знаю, что такое артист и Бог вместе, а поэтому боюсь за себя. Я пойду к Клемансо сейчас же после моего приезда, ибо я хочу ему хорошего. Я хочу, чтобы меня впустили, а поэтому прибегну к одной уловке. Я обману ллойд-жорджевскую полицию, говоря, что я ллойд-жорджец. Я им скажу, что я «заядлый» поляк. Они любят «заядлых» поляков, ибо могут ими управлять по ветру. Я знаю, откуда идет ветер, а поэтому смогу подуть ему навстречу. Я люблю Клемансо, ибо он человек с ошибками. Он свои ошибки поправляет, а поэтому с ним Бог. Я есть Бог в Клемансо. Клемансо чувствует Бога, а Бог чувствует Клемансо. Я знаю, что Клемансо меня поймет, ибо он чувствует меня. Я пойду к нему с распростертыми объятьями, и он меня не испугается. Я ему скажу на скверном французском языке, что я его люблю и что я хочу ему хорошего.

…Я должен понравиться. Я понял, что прострелили Клемансо плечо, а ему сзади прострелили воздушные органы. Я понял, что ллойд-жорджцы злы, ибо я знаю, что с простреленными легкими человек живет долго, но страдает. Клемансо будет страдать, но я надеюсь, что он поймет всю компанию бандитов и сумеет оберечь Францию. Я люблю Францию, а поэтому не хочу ей зла. Я понимаю всю клику, которая затеяла войну. Я знаю, что Клемансо человек богатый и не нуждается ни в чем, а поэтому чувствую, что его не подкупили. Ллойд-жорджцы подкупают не только деньгами, но и обещаниями. Клемансо думал, что для Франции хорошо взять Эльзас и Лотарингию. Я понял, что этот вопрос надо устроить миром. Клемансо почувствовал Вильсона, а поэтому согласился с его целью. Я понимаю, что французы любят эльзасцев и что многие фамилии плачут, ибо думают, что их обижают тем, что они не принадлежат к карте французской. Я понимаю, что французы не любят немцев. Я понимаю, каким образом развивается нелюбовь к немцам. Я знаю, что такое немец. Я знаю, кто научил Францию говорить «Бош». Я человек не злой. Я люблю всех. Я не хочу войны, а поэтому хочу,' чтобы все жили с миром. Не надо ругаться. Не надо ругаться. Я есть любовь. Я есть человек с любовью. Я знаю, что дети немецкие плачут о своем отце. Я люблю немцев. Я не немец. Я человек. Я не принадлежу ни к какой партии. Я без партии. Я есть человек, а все есть люди. Я понимаю любовь людей. Я хочу любови людей. Я не хочу ужасов. Я хочу рай на земле. Я есть Бог в человеке. Все будут богами, если будут делать то, что я вам говорю. Я есть человек с ошибками, ибо я хочу, чтобы люди поправили свои ошибки. Я не люблю людей с ошибками непоправленными. Я есть человек поправляющийся. Я не думаю о прошедших ошибках. Я человек не злой. Я не зверь, а человек. Я люблю зверей, но не хищных. Не надо убивать хищных зверей, ибо им жизнь дал Бог. Я знаю, что многие скажут, что человек вышел из семени отца и чрева матери. Но я должен сказать, что семя положил не человек первобытный, а Бог. Я понимаю, что многие скажут, что человек произошел от обезьяны, но я должен сказать, что обезьяна произошла от семени Божьего. Я знаю, что многие скажут, что семя обезьяны произошло от чего-то другого. тогда я им скажу, что что-то другое произошло от Бога. Я знаю, что мне скажут, что чт. о-то другое произошло от чего-то другого, тогда я скажу, что то, что вы называете «что-то другое», есть Бог. Я есть разум, а разум есть бесконечен. Я никогда не умру, а ум человека умирает с его телом. Ум человека ограничен. Я знаю, что многие скажут, что ум создал все. Что аэропланы и цеппелины и пр. и пр. созданы умом. Я должен сказать, что аэроплан и цеппелин созданы разумом, ибо в них есть жизнь. В аэроплане есть движение, в цеппелине есть движение. Я знаю, что аэроплан создал француз-Бог. Я знаю, что французы чувствуют Бога, но они его не понимают и поэтому делают ошибки. Цеппелин есть вещь ума, ибо цеппелин выдуман по аэроплану. Я знаю, что многоие скажут, что аэроплан выдуман по птице. Я скажу, что птица вещь живая, аэроплан вещь из стали. Я скажу, что цеппелин есть копия аэроплана, но в другой форме. Ученые восхищались цеппелином, ибо поняли его силу. Они поняли, что в него можно сажать много людей, а поэтому он хорош для войны. Немцы заказали цеппелину много цеппелинов. Они думали, что выйдут цыплята, а вышли мертвые люди…

Мать моей жены пришла в мою комнату и извинилась. Я ей сказал громко, ибо хотел ей внушить, что не надо извиняться, ибо ко мне все могут входить без спроса. Я не боюсь шума и криков. Я могу работать при криках. Она подумала и ответила, что она понимает, что я привык к шуму, и что это очень хорошо. Я почувствовал в «очень хорошо», что она думает о другом, а поэтому не поняла меня… Моя жена пришла и поцеловала меня. Я подумал, что это Бог. Я понял, что Бог есть в любви. Я не хочу писать бог с большой буквой, а поэтому буду писать с маленькой. Я услыхал голос моей маленькой

Киры. Она меня любит, ибо заплакала, когда я ей сказал, что я уезжаю навсегда. Она меня почувствовала и заплакала…

Я пошел поссать в клозет и увидел его грязным. Я понял, что Оскар человек больной, ибо его кало мягкое. Он забрызгал весь клозет. Я не хотел грязи, а поэтому взял щетку и вычистил грязь. После того я почувствовал, что щетка грязная, а поэтому положил ее в таз и стал нажимать насос. Вода полилась с силой и уничтожила грязь на щетке. Я заметил, что щетка скверная, ибо люди не заботятся о щетке. Щетка оставила свои волосы на тазу. Я оставил волосы, ибо я почувствовал, что Луиза поймет, что это я, и меня еще больше полюбит. Я хочу Луизе показать эту книгу на немецком языке, показывая ей то место, где я о ней пишу. Она женщина из Цюриха, и ее зовут Луиза Хамберг. Тот человек, который ее увидит, покажет ей то место, где я о ней пишу. Я люблю Луизу, и она меня тоже. Я не ухаживал за нею, а поэтому она меня еще больше полюбила. Она мне ничего не говорила, и я понял, ибо я почувствовал любовь…

Я пишу мелко, ибо тетради дороги. Я понял уловки магазинов. Магазины пользуются войной, ибо боятся, что она кончится. Магазины прибегают к уловке, говоря, что война их заставляет спрашивать дорого. Я был в магазине в Санкт-Морице, который называется «Дорога». Я зашел по повелению Бога. У меня не было денег. Я спросил тетради. Одна женщина худая с черными волосами и пенснэ на носу. Пенснэ было с золотой цепочкой. Я понял, что эта женщина имеет акции в этом магазине, по простой причине, ибо она сказала одну цену, а женщина в магазине другую. Женщина в пенснэ сказала высокую цену, а женщина без пенснэ маленькую цену. Я пошел за женщиной без пенснэ. Я заметил нервничание женщины в пенснэ. Я знал этот магазин раньше, ибо покупал краски и бумагу для моих декораций. Я не жалел денег. Краски и бумага стоили очень дорого. Я понял дороговизну и чуть не бросил работу, но Бог мне помог, ибо он мне сказал, что он мне поможет. Я ему поверил и покупал много красок. Я заметил, что краски сохнут, но я понял ошибку людей, а поэтому не боюсь, если краска засохнет. Я знаю, как можно краску расплавить сухую. Я беру немного горячей воды и в горячую воду кладу кусок сухой краски. Магазины берут дорого за все, что продается, говоря, что это война. Я понял уловку магазина, ибо я жил долго в Санкт-Морице с Богом. Я жил больше года с Богом и работал ежедневно. Я спал и думал о Боге. Я знаю, что мне скажут, что человек не может спать и думать. Я скажу, что прав тот, кто мне делает замечание, ибо я не думаю, когда сплю, а чувствую. Я написал с ошибкой нарочно, ибо я хочу дать понять людям, что я не думаю, когда пишу, а чувствую…

Магазин обманывал. Я обманывал тоже. Я понимаю ошибки магазинов, а поэтому знаю, что мне надо. Я не буду писать большими буквами, а маленькими, ибо я сэкономлю бумагу. Магазины думают, что люди глупы, ибо у них много денег. Я должен сказать, что не люди глупы, а магазины, ибо они продают вещи для денег, а не для любви. Я люблю людей, а поэтому их не обманываю. Я понимаю, кто затевает войны. Войны происходят от коммерции. Коммерция есть вещь ужасная. Коммерция есть смерть человечеству. Если люди не переменят образ жизни, то коммерция погубит всех. Я знаю, что многие скажут, что без коммерции нельзя жить. Я знаю, что коммерция есть вещь пустая. Я знаю, что коммерсанты не чувствуют Бога. Я знаю, что Бог не любит коммерсантства. Я знаю, что Бог любит людей трудящихся. Я не большевик. Я не хочу убийства. Большевики есть убийцы. Я есть человек с любовью. Я хочу любви всем. Я хочу жизни всем. Я люблю вещи, если они мне нужны. Я не хочу вещи, если они мне не нужны. Я люблю вещь, а поэтому оберегаю ее. Я купил три больших тетради за очень большую цену. Я понял, что женщина в пенснэ с цепочкой меня обманула. Я хочу обманывать ее, а поэтому буду писать мелким письмом. Я не люблю магазины. Я люблю, чтобы уничтожили фабрики, ибо они наносят грязь на землю. Я люблю землю, а поэтому хочу оберегать ее. Я не хочу погромов. Я хочу, чтобы люди поняли, что надо бросить всю дрянь, ибо жить осталось немного. Я чувствую задыхание земли. Земля задыхается. Она производит землетрясения. Я знаю, что такое землетрясение. Я знаю, что все ненавидят землетрясения и просят Бога, чтобы не было землетрясений. Я хочу землетрясений, ибо знаю, что земля дышит. Я знаю, Что люди не понимают землетрясений, а поэтому ругают Бога. Люди не понимают, что они сами затеяли землетрясения. Я знаю, что мне скажут, что землетрясения происходят от землетрясений, ибо земля еще не остыла. Я знаю ошибку людей, а поэтому должен сказать, что землетрясение происходит от задыхания земли. Люди наверно мне скажут, что я ошибаюсь, ибо я не изучал земли. Я скажу, что я изучил землю, ибо я чувствую ее, а не думаю. Я знаю, что земля есть вещь живая. Я знаю, что земля была солнце. Я знаю, что все звезды, которые мигают, есть еолнца. Я знаю, что Луна и другие планеты, как например Марс, не солнца. Я знаю, что на Марсе нет людей. Я знаю, что люди испугаются меня, ибо я говорю вещи, не виденные мною. Я должен сказать, что я вижу без глаз. Я есть чувство. Я чувствую. Я знаю, что слепые меня поймут, если я им объясню, что глаза есть вещь отжившая. Я скажу, что на Марсе люди без глаз. Что на Марсе люди живут с любовью и что им не нужны глаза, ибо у них нет солнца. Я знаю, что все астрономы закричат, что Нижинский человек глупый и не понимает астрономию. Я скажу, что все астрономы глупы. Астрономы придумали трубы для исследования атмосферы. Астрономы люди самые скучные на свете. Я знаю, что мне скажут, что астроном есть бог. Я скажу, что астроном есть глупость. Я знаю, что мне скажут, что я сумасшедший, ибо я говорю о вещах, которых не понимаю. Я знаю, что я понимаю. Я есть дух в человеке, который носит тело Нижинского. У меня есть глаза, но я знаю, что если мне выколют глаза, то я сумею жить без глаз. Я знаю одного генерала французского, который каждый день гуляет со своей женой и чувствует жизнь. Он думает, что он несчастен, а поэтому улыбается всем, кого встретит. Я заметил его, ибо он ходил странно и держал голову наверх. Я понял, что он несчастен, и пожалел его. Я его любил и чувствовал надобность ему внушить, что я не боюсь быть слепым, но я понял, что он меня не поймет, а поэтому оставил эту задачу на после. Я знаю, что на Марсе нет людей, ибо я знаю, что Марс тело замерзшее. Марс была земля, но много миллиардов лет в прошлом. Земля будет тоже Марс, но через несколько сот лет. Я чувствую, что Земля задыхается, а поэтому прошу всех бросить фабрики и слушаться меня. Я знаю, что надо для спасения земли. Я знаю топить печь и поэтому сумею затопить землю. Мой печник глуп, он пьет, думая, что ему хорошо, но он убивает себя. Я есть спаситель Господний. Я Нижинский, а не Христос. Я люблю Христа, ибо он был таким, как я. Я люблю Толстого, ибо он такой же, как я. Я хочу спасти весь земной шар от задыхания. Все ученые должны бросить книги и идти ко мне. Я помогу всем, ибо я знаю много. Я человек в Боге. Я не боюсь смерти. Я прошу не пугаться меня. Я есть человек с ошибками. У меня тоже есть ошибки. Я хочу исправиться. Я есть человек с ошибками. Меня не надо убивать, ибо я всех люблю одинаково. Я поеду в Цюрих и изучу Цюрих с Богом. Я напишу о Цюрихе. Цюрих город коммерческий. Я пойму его ошибки. Я опишу о Цюрихе для того, чтобы вам доказать, что я прав. Я есть разум, а не ум. Я есть бог, ибо я есть разум. Толстой много говорил о разуме. Шопенгауэр тоже писал о разуме. Я пишу тоже о разуме. Я есть философия разумная. Я есть философия правдивая, а не выдуманная. Ницше сошел с ума, ибо он понял под конец своей жизни, что все, что он написал, есть глупость. Он испугался людей и сошел с ума. Я не испугаюсь людей, если люди со скрежетом зубов бросятся на меня. Я понимаю толпу. Я знаю ею руководить. Я не полководец. Я человек в толпе. Я не люблю толпы. Я люблю семейную жизнь. Я не хочу размножения детей. Я знаю, к чему приводит размножение детей. Я люблю всех детей. Я есть дитя. Я люблю играть с детьми. Я понимаю детей. Я отец. Я женатый человек. Я люблю жену, ибо я ей хочу помочь в жизни. Я понимаю, почему люди имеют постоянно девочек. Я знаю, что такое девочка. Я буду писать много, ибо я хочу людям объяснить, что такое жизнь, а что такое смерть. Я не могу писать скоро, ибо у меня мускулы устают. Я не могу больше. Я мученик, ибо чувствую боль в плече. Я люблю писать, ибо я хочу помочь людям. Я не могу писать, ибо я устал. Я хочу кончить, но Бог не дает мне. Я буду писать до тех пор, пока Бог меня не остановит…

Я пообедал хорошо, но я почувствовал, что не надо есть суп. Суп был сделан из консервов…

Я хотел побежать за деньгами, ибо подумал, но Бог мне доказал, что не надо. Я взял чековую книжку. Я хочу взять книжку, а не деньги, ибо я хочу показать на бирже.

что у меня есть кредит. Биржевики мне поверят и займут мне денег. Я выиграю без денег. Я знаю, что все испугаются, а поэтому пойду один на биржу. Я надену плохой костюм, ибо хочу видеть всю жизнь биржевую. Я обману биржевиков. Я возьму мой хороший костюм и притворюсь богатым иностранцем и войду на биржу. Я боюсь биржу, ибо я не знал ее. Я один раз был с Дягилевым, который знал одного человека, который был биржевик. Дягилев играл на маленькие деньги, а поэтому выигрывал. Я буду играть на маленькие, ибо тоже хочу выиграть. Я знаю, что маленькие проигрывают, ибо волнуются и делают глупости. Я посмотрю на всех со стороны и пойму все. Я не люблю знать все заранее, но Бог хочет мне показать жизнь людей, а поэтому меня предупреждает. Я пойду на вокзал пешком, а не на извозчике. Если все поедут, то я тоже поеду. Бог хочет показать людям, что я такой же человек, как и они…

Я поеду сейчас…

Я жду…

Я не хочу…

Я пойду к матери моей жены и буду с нею разговаривать, ибо я не хочу, чтобы она думала, что я люблю Оскара больше. Я проверяю ее чувства. Она еще не умерла, ибо она завистлива…

Санкт-Мориц-Дорф Вилла Гуардамунт