Резко выделяясь на фоне темного горного массива, отливающее небесной голубизной древнее, шестидесятиметровой толщины ледниковое поле мало-помалу сползает в озеро Лаго-Аргентино. Соприкасаясь с теплыми водами озера, ледник подтаивает и с громоподобным грохотом раскалывается на громадные глыбы размером с автофургон. Под действием силы тяжести льдины обрушиваются в озеро, вздымая гигантские фонтаны. Всплывшие на поверхность льдины уже больше напоминают плавучие дома, мерно покачивающиеся на огромных волнах, которые стеной накатывают на берег. Двигаясь по течению впадающей в озеро реки, эти айсберги медленно тают… Подобное грандиозное зрелище можно наблюдать только в национальном парке Лос-Гласьярес на юге Аргентины.

 

Царство вечного льда

Созданный в 1938 г., национальный парк Лос-Гласьярес является вторым по величине в Аргентине: его территория составляет 4459 кв. км. Название Лос-Гласьярес в переводе с испанского означает «ледники». Действительно, ледники – главная здешняя достопримечательность. Гигантский Патагонский континентальный ледниковый щит, по размерам – третий в мире после ледниковых щитов Антарктиды и Гренландии, покрывает более 40 % территории парка. От него по обе стороны Анд спускаются 47 больших ледников, 13 из которых «стекают» на восток, на территорию Аргентины, заканчиваясь в больших горных озерах и питая реки, впадающие в Атлантический океан. Есть здесь также более 200 меньших по размерам ледников, не связанных напрямую с Патагонским ледниковым щитом.

Во всем мире ледники начинаются на высотах более 2500 м над уровнем моря, но здесь они встречаются уже на высоте 1500 м и спускаются вниз до высоты 200 м. В результате таяния ледников образовались три больших озера, два из которых расположены в пределах национального парка: Лаго-Архентино и Лаго-Вьедма. Озеро Архентино (его площадь составляет 1470 кв. км, средняя глубина – 300 м), крупнейшее в Аргентине, расположено на юге национального парка, в то время как озеро Вьедма (1100 кв. км) находится на севере. Вода обоих озер питает реку Санта-Крус, впадающую в Атлантический океан.

В южной части парка находится самый известный и самый большой ледник в Южной Америке – Перито-Морено. Он движется с невероятной скоростью, ежедневно съезжая вниз почти на 2 м. Живописный вид ледника Морено не поддается описанию. Его ширина составляет более 3 км, а толщина лицевого среза – около 40 м. Огромная стена льда неумолимо надвигается на лежащее внизу озеро Лаго-Архентино, глыбы льда с шумом и брызгами обрушиваются в воду образуя большие озерные айсберги.

Помимо Перито-Морено, в озеро спускается еще несколько ледников, из которых наиболее впечатляющим является Упсала, расположенный близ северной оконечности Лаго-Архентино. Один из трех главных ледников в парке, он имеет протяженность 50 км, ширину – 10 км и толщину в сотни метров. Ледник Упсала обладает одной из самых обширных морен во всей Южной Америке.

Третий крупнейший ледник Лос-Гласьяреса, Спегаццини, имеет ширину 1,5 км и покрывает площадь в 66 кв. км. Он выделяется прежде всего своей высотой: фронт ледника достигает 135 м.

Северная часть парка отличается особой живописностью. Здесь на высоте 254 м лежит озеро Вьедма, в которое стекает большой одноименный ледник, а также несколько ледников поменьше. Высокие гранитные пики, озера, горные леса и ледники образуют один из наиболее захватывающих в мире ландшафтов. Самые высокие горы – Фитц-Рой (3405 м) и Серро-Торре (3102 м). Эти темно-бурые заснеженные остроконечные вершины точно магнитом притягивают к себе альпинистов и фотографов.

Горы вокруг озера Лаго-Архентино покрыты плотными лесами; леса занимают около 79 тысяч га национального парка, их верхняя граница лежит на отметке 1000–1100 м. Основу здешних лесов составляет южный бук. В парке есть три разновидности южного бука: ленга (южноамериканский бук), нире (антарктический бук) и гиндо (березовый бук). Более всего распространен букленга, легко переносящий низкие температуры – до минус 30 градусов и ниже. Эти массивные деревья часто бывают покрыты мхом, называемым «борода старика», – длинными лентами он свисает с деревьев. На высоте 1000–1100 м начинается зона горных полупустынь, поросшая в основном травой. Она достигает высоты 1500–1600 м (ниже уровня вечных снегов и льдов).

В заповеднике Лос-Гласьярес

Наиболее типичными представителями здешней фауны являются кондор, черный орел, страус-нанду гуанако, пума, серая лиса, шиншилла и андский олень.

 

Руины наиболее своеобразных поселений колониального периода – иезуитских миссий в Латинской Америке – находятся на территориях, принадлежащих сегодня четырем государствам – Парагваю, Боливии, Аргентине и Бразилии. Эти монументальные развалины напоминают о былом существовании здесь уникального организма – политически и религиозно автономной индейско-миссионерской республики, которую иногда называют «государством иезуитов».

 

«Места обращения»

Территории Южной Бразилии, Парагвая и северовосточных провинций Аргентины с незапамятных времен населяли индейцы-гуарани.

Важным периодом в истории индейцев-гуарани были XVII–XVIII вв. Политика испанского правительства ставила целью обратить их в христианскую веру и подчинить их новой государственной организации. За эту задачу взялись иезуиты – члены Общеста Иисусова, созданного в 1540 г.

Первые иезуиты появились в Парагвае в 1608 г., а в 1611 г. орден получил от испанского короля Филиппа согласие на создание автономного «иезуитского государства» на берегах реки Параны – Паракариа, распространившегося на территории всего нынешнего Парагвая, севера Аргентины и бразильского штата Риу-Гранди-ду-Сул. Это просуществовавшее в течение 160 лет «иезуитское государство» в глубине Южной Америки играло значительную экономическую роль.

Для обращения гуарани в христианскую веру и организации хозяйственной деятельности отцы иезуиты строили специальные поселки – земледельческие колонии, получившие название «редукции» (reducciones – «места обращения»), где «язычников обращали в истинную веру и приучали их к цивилизованной жизни». Пятнадцать таких миссионерских поселений находилось на территории современной Аргентины, семь – Бразилии, восемь – Парагвая.

Руины иезуитской миссии Сан-Игнасио-Мини

Отцы иезуиты создавали для индейцев условия, в которых они сохраняли бы свое культурное и этническое единство. Поселки были обнесены высокой оградой и окружены рвами для защиты от нападения охотников за людьми и всевозможных авантюристов. Принимая христианство, гуарани прощались с вольной, полукочевой жизнью, подчиняясь строгому, почти монастырскому режиму. В миссиях существовало внутреннее самоуправление под духовным руководством священника, сохранялась власть индейских вождей (касиков). В редукциях поддерживалась железная дисциплина.

Строительство редукций велось по общему плану. В центре находился окруженный крытой галереей огромный, вымощенный брусчаткой прямоугольный двор – патио. С одной его стороны размещались дом священника, церковь и колледж, мастерские и склады, зал собраний, госпиталь и тюрьма, группировавшиеся вокруг нескольких дворов по сторонам церкви. Три другие стороны площади и примыкавшие к ним улицы были застроены одинаковыми домами для индейцев.

Размеры миссий были просто циклопическими. По существу, это были целые города, располагавшиеся в пределах одного двора. Например, в Сан-Игнасио Мини (Аргентина) сохранившиеся остатки домов со спальнями для женщин с одной стороны строения и для мужчин – с другой позволяют оценить число обитателей этого поселения в 5–8 тысяч.

Самыми большими и роскошными постройками миссий были церкви. Их интерьеры украшались резьбой и скульптурами, великолепными заалтарными образами – ретабло. В миссии Сан-Игнасио Мини сохранились богато украшенные стены и порталы огромной монументальной церкви, иезуитский колледж с полами, покрытыми керамической плиткой, высокие дома для индейцев – они состояли из 6–7 помещений и предназначались для такого же числа семей. В миссии Сан-Мигель даш Миссоеш (Бразилия) особенно выделяется большая церковь с барочным фасадом и лестницей, облицованными камнем стенами и каменными колоннами.

В 1750 г. по договоренности между испанским и португальским королями часть территории «иезуитского государства», которая формально принадлежала испанской короне, перешла к Португалии. Однако возросшее могущество ордена пугало его противников, которые в 1767 г. добились прекращения его деятельности. Иезуиты должны были уехать или попросту высылались из Южной Америки. «Государство в государстве» рассыпалось, как карточный домик. Сто тысяч индейцев-гуарани, составлявших население этого «государства», рассеялись по лесам в бассейне Параны и вернулись в свои рыбацкие и охотничьи шалаши. Миссии обезлюдели и подверглись постепенному разрушению, их развалины заросли буйной тропической растительностью. Названия миссий сохранились в наименованиях многих небольших городков Аргентины, возникших на месте былых редукций, – Канделария, Санта-Ана, Лорето, Корпус-Кристи, Апостолес. А современное название северной аргентинской провинции Мисьонес связано с тем, что здесь существовали самые крупные миссии иезуитов.

В последние годы руины некоторых крупных редукций расчищены от зарослей, ведется их консервация и частичная реставрация. В бывших индейско-иезуитских поселениях созданы музеи, усовершенствована туристическая инфраструктура. Крупнейшие редукции – Сан-Игнасио Мини, Санта-Ана, Нуэстра Сеньора де Лорето, Санта-Мария Майор в Аргентине, Сан-Мигель даш Миссоеш (Бразилия), Ла Сантисима Тринидад де Парана, Хесус де Таваранге (Парагвай) – включены в Список всемирного наследия ЮНЕСКО.

 

Его слышно за многие километры, но пока ничто не выдает присутствия чуда. В сезон дождей водопад Игуасу превращается в бурный поток – он с ревом мчится через крутые быстрины, простираясь вширь, насколько хватает глаз. И вдруг белопенная лента низвергается с черного базальтового отвеса в пропасть, образуя шальной, клокочущий водоворот. Над водопадом кружат птицы, высматривая на его дне рыбу, а над сотканной из водяной пыли дымкой порхают мириады тропических бабочек – сине-черных, коралловых и черно-белых.

 

«Большая вода»

Игуасу – второй по ширине водопад в мире после Виктории и одиннадцатый по высоте: он на 12 м выше Ниагарского. Водопад расположен в 22 км выше от места слияния рек Игуасу и Параны – между Аргентиной и Бразилией, близ парагвайской границы.

Игуасу был открыт в 1541 г. испанским конкистадором доном Альваро Нуньесом Касесо де Бакой. Он высадился со своим отрядом на бразильском берегу и, двигаясь на запад, пересек Бразильское нагорье и вышел к водопаду. Испанцы были настолько поражены этим грандиозным явлением природы, что назвали его поистине космически: Сальто-де-Санта-Мария – «прыжок Девы Марии». Однако открытие де Баки на несколько столетий было практически забыто, равно как и данное водопаду название.

Водопады в Национальном парке Игуасу

В переводе с языка индейцев гуарани «Игуасу» означает «Большая вода». Водопад расположен на одноименной реке – она берет начало на северо-востоке Бразилии и, протянувшись на 1200 км в западном направлении, впадает в Парану.

Сверху водопад напоминает исполинский двухступенчатый амфитеатр. По своей структуре Игуасу удивителен: при низкой воде водопад образует 275 каскадов, разделенных скалистыми, поросшими лесом островками. Главных каскадов – 28, и каждый из них имеет собственное название: Араягарай, Бельграно, Ривадавия, Двух и Трех Мушкетеров, Адама и Евы, Двух Сестер, Рамирес, Сальто-Эскондидо, Митре, Сальто-Флориано, Унион, Бенжамен-Констан… По одному из них, расположенному в центре дуги, проходит граница Бразилии и Аргентины. Этот каскад называется Gargante del Diablo – «Глотка дьявола».

В сезон дождей Игуасу представляет собой непрерывный, четырехкилометровой ширины стремительный поток, низвергающийся с красноватых базальтовых скал 82-метровой высоты в ущелье, откуда начинается нижнее течение реки Игуасу.

Игуасу – один из самых мощных водопадов в мире. Его расход при полой воде составляет 12 тысяч тонн в секунду, т. е. через гребень уступа низвергается чудовищная масса воды: миллиард тонн в сутки!

В 1928 г. на территории, прилегающей к водопаду Игуасу, по решению правительства Аргентины был создан национальный парк. Он раскинулся среди субтропических дождевых лесов на площади 135 850 акров. На территории парка расположена зона отдыха, предоставляющая всем желающим возможность сплавиться по реке к водопаду и совершить пешие прогулки к руинам некогда располагавшихся в округе многочисленных иезуитских миссий.

К западу от водопада размещается парагвайска часть Национального парка Игуасу – там обитают популяции ягуаров, оленей, тапиров, обезьян и броненосцев. Многообразна и местная флора – она включает в себя как тропическую, так и полулиственную растительность – от орхидей до сосен. Здесь произрастают многочисленные виды пальм и железное дерево – кебрачо. Среди пышной тропической растительности, являющейся великолепным обрамление водопадов, порхают пестрые птички колибри и редчайшие бабочки – величиной с блюдце и немыслимых расцветок.

Несколько лет назад парк пришлось закрыть для посещений с целью более эффективной защиты этого бесподобного уголка дикой природы, что в свою очередь повлекло за собой массовое недовольство парагвайцев, потребовавших в один голос открыть парк снова.

Впрочем, как бы там ни было, рано или поздно водопад Игуасу, являющий собой неповторимое чудо природы, вновь будет радовать всякого желающего полюбоваться его первозданной красотой. И звук и ярость неукротимого водного потока никогда не потеряют силы, как не потеряет величия одна из самых полноводных рек Южной Америки – Игуасу.

 

Большой Белизский коралловый риф – настоящая волшебная страна. Невозможно описать словами этот дивный, постоянно изменяющийся подводный мир – томную, иногда словно затаившую дыхание тишину и необыкновенно красочную природу его обитателей: кораллов, крабов, креветок и омаров, изящные линии раковин и рыб разнообразных форм и размеров. Одна из самых богатых экосистем на планете, Белизский риф, со множеством красивых островов, песчаных отмелей, рифов, является домом для сотен разновидностей животного и растительного мира, включая 220 видов рыб и бессчетное количество беспозвоночных. Эта среда обитания настолько уникальна, что Организация Объединенных Наций предложила сохранять риф как часть всемирного наследия человечества, аргументируя это тем, что исчезновение этого заповедного места обеднит все народы мира.

 

В подводных джунглях

Сегодня семь морских областей, имеющих общую площадь 96 300 га и расположенных вдоль Барьерного рифа – «Бакалар Чико», «Риф-Маяк» (в центре которого находится уникальный памятник природы, известный как «Синее Отверстие»), коралловый риф «Полумесяц», «Риф Перчаточника», коралловый риф «Южная Вода», коралловый риф «Смеющаяся Птица» и коралловые рифы «Саподилья» – и прилегающие к ним атоллы взяты под охрану Комитетом всемирного наследия. Все эти объекты в совокупности носят название Заповедной экосистемы Белизского Барьерного рифа и являются местом обитания редчайших морских растений и животных, которым грозит полное исчезновение.

Коралловые рифы часто называют «подводным тропическим лесом». Эта богатая разнообразной пищей и естественными убежищами природная среда является домом для сотен различных видов живых организмов. Здесь можно встретить бесчисленные виды беспозвоночных, которые живут в коралловом «лесу» и питаются либо самими кораллами, либо веществами, которые они вырабатывают. И конечно же, все эти создания так или иначе важны для экосистемы кораллового рифа.

Один из самых часто встречающихся здешних обитателей – морская звезда. Подобно всем представителям вида беспозвоночных, морская звезда имеет крошечные трубчатые ножки, расположенные на нижней стороне ее лучей. Хотя морская звезда и выглядит медлительной и безобидной, на самом деле это жестокий хищник.

Другой представитель беспозвоночных, морской огурец, питается планктоном, применяя для этого один из двух возможных для него вариантов поглощения пищи: либо фильтруя морскую воду либо используя свои трубчатые ноги.

Еще один представитель беспозвоночных – морской еж, защищенный рядами колючек. Он неспешно ползает среди зарослей кораллов, питаясь морскими водорослями и мелкими беспозвоночными. Иногда своими трубчатыми ножками морской еж прикрепляется к поверхности подводных скал и питается пищей, приносимой ему течением.

Одной из разновидностей моллюсков является морской заяц – большое беспозвоночное, которое живет среди водорослей и подобно медузе перемещается по воле морских течений. Морской заяц – гермафродит, т. е. имеет мужские и женские органы, но для воспроизводства ему требуется другой представитель вида. Животные спариваются для обмена спермой, после чего оба будут откладывать яйца.

Барьерный риф Белиза

Название вида Phylum Cnidaria в переводе означает «цветы моря». К числу его представителей принадлежат анемоны и медузы, которые, как известно, характеризуются наличием ядовитых клеток, известных как нематоды. Некоторые животные этого вида, подобно кораллам, участвуют в формировании основы рифа.

Морская флора Барьерного рифа представлена 247 видами. Это главным образом всевозможные водоросли, которые местами образуют очень большие скопления на дне. Здесь обитает более 220 видов рыб, 350 видов моллюсков плюс бесконечное многообразие губок, морских червей и ракообразных. Этот район является пристанищем, вероятно, самой большой в мире популяции (300–700 особей) вест-индского ламантина.

На коралловых атоллах и в укромных бухтах побережья Белиза, усыпанных белым коралловым песком, можно встретить морских черепах.

На атоллах Большого Белизского рифа гнездятся несколько видов редких птиц, находящихся под охраной. На рифе «Полумесяц» обитает большая колония красноногой олуши (3000–4000 особей), на «Рифе Перчаточника» – колонии коричневой олуши и глупышей. Смеющаяся чайка гнездится преимущественно на коралловом рифе «Смеющаяся Птица», но в последние годы из-за возрастающего потока туристов птицы начинают перебираться на близлежащие рифы. В числе других примечательных птиц Белизского Барьерного рифа – коричневый пеликан и великолепная птица фрегат.

Следы поселений древней цивилизации майя, обнаруженные вдоль побережья и на рифах, доказывают факт использования рифов для рыбной ловли еще около 2500 лет назад. Между 300–900 гг. прибрежные воды Белиза, вероятно, активно использовались индейцами майя для лова рыбы и торговли. На некоторых атоллах Барьерного рифа обнаружены остатки их ритуальных центров и кладбищ. Имеется по крайней мере семь мест со следами пребывания майя в районе Бакалар Чико, а некоторые из них, как, например, Сан-Хуан на западном побережье, имеют исключительное культурное и историческое значение.

Северную границу заповедника отмечает канал Бакалар Чико. Он был вырыт торговцами-майя между 700 и 900 гг., когда на северо-западной стороне кораллового рифа «Амбергрис» существовал главный перевалочный пункт для большого города майя – Санта-Рита. Другие значительные памятники эпохи майя обнаружены на некоторых рифах «Южной Воды», «Саподилья» и в районе «Рифа Перчаточника».

С упадком цивилизации майя ресурсы Барьерного рифа не использовались в течение ряда столетий, хотя первые испанские мореплаватели использовали рифы для ремонта своих судов и пополнения запаса пресной воды. В начале XVII столетия прибрежные воды Белиза стали прибежищем пиратов, среди которых преобладали выходцы из Англии, которые грабили испанские торговые корабли. Впоследствии многие из пиратов, а также торговцы-пуритане с Москитного берега в Никарагуа осели на рифах, превратившись в рыбаков и владельцев плантаций.

В настоящее время основное направление использование экосистемы Белизского Барьерного рифа – это туризм, который является для страны главным источником валютных поступлений. Ежегодно сюда приезжают до 200 тысяч туристов, а прибыль от этого вида бизнеса составляет 75 миллионов долларов – это очень много по меркам маленькой республики.

Множество людей в настоящее время озабочено здоровьем Белизских коралловых рифов. Наибольшую тревогу вызывает явление, широко распространившееся в конце ХХ в. и получившее название «отбеливание коралла».

Явление это связано с общим повышением температуры моря, обусловленным глобальным потеплением, и увеличением ультрафиолетовой радиации. За прошедшие 25 лет отбеливание происходило во всем мире. Однако на рифах Белиза широкомасштабное отбеливание коралла началось лишь в 1995 г. С этого момента 46 % коралловых колоний подверглось этому процессу, и теперь отбеливание стало постоянным явлением в Белизе. Лето 1998 г. оказалось особенно губительным: тогда погибло множество кораллов в районе Бакалар Чико.

Восстановление обесцвеченных кораллов может происходить в результате постепенного накопления зооксантеллы, обычно занимающего шесть месяцев. Однако если температура воды будет продолжать повышаться, у кораллов не будет возможности полностью восстановиться. Понятно, что требуются меры по защите кораллового рифа, но на локальном уровне бесполезно пытаться регулировать глобальное изменение климата. Поэтому сегодня внимание природоохранных органов Белиза в основном направлено на контроль за другими неблагоприятными факторами, воздействующими на риф, такими как дноуглубительные работы, чрезмерная ловля рыбы, загрязнение акватории.

 

В первые сто лет правления испанцев в Новом Свете насчитывалось около 250 городов. Названия многих из них – Мехико, Лима, Гавана, Картахена – уже были хорошо известны в Европе. Но название одного города произносилось с особым почтением: Потоси.

 

«Богат, как потоси»

Официальной датой закладки первого камня Потоси считается 10 апреля 1545 г. Через несколько лет он уже вошел в число крупнейших городов тогдашнего мира, по численности населения оставив далеко позади Лондон, Рим и многие другие столицы Европы. Через двадцать лет после основания в нем насчитывалось 120 тысяч жителей, в 1580 г. – 160 тысяч, а в середине XVII в. – 200 тысяч. Он стал вторым самым большим городом мира после Парижа. Испанский король Карл V дал ему имя Вилья-Империал-де-Потоси – Имперский город Потоси.

Вид на Потоси

В XVII – 1-й пол. XVIII в. рудники Потоси давали около 50 % всей мировой добычи серебра. В те времена в Испании в ходу была поговорка: «Богат, как Потоси», а название этого города превратилось в синоним богатства вообще.

Во 2-й пол. XVIII в. великий город Америки начал приходить в упадок. К 1825 г. богатейшее месторождение серебра оказалось практически полностью выработанным, и к середине XIX в. Потоси уже представлял собой город-призрак. Его бесчисленные храмы, дома и дворцы, брошенные жителями, постепенно разрушались. Численность населения сократилась до 10 тысяч человек. И только благодаря возросшему в середине ХХ столетия интересу боливийцев к историческому прошлому своей страны, усилиям правительства страны и международных организаций Потоси начал восставать.

Расположенный на высоте 4090 м над уровнем моря, Потоси является самым высокогорным городом мира. Сегодня это еще и город-музей. Со времен испанского владычества он был по регулярному плану застроен преимущественно двухэтажными домами колониальной архитектуры. Уникальным памятником ушедшей эпохи является Королевский монетный двор (Каса Реаль де Монеда). Он был основан в 1672 г., но существующее здание относится к 1759–1773 гг. Это огромное сооружение с несколькими внутренними дворами имеет пышный барочный портал, великолепные фасады из тесаного камня, величественные аркады и галереи, украшенные изящными коваными решетками.

В эпоху расцвета в Потоси было построено 86 церквей, сегодня их сохранилось около двадцати. Среди них наиболее интересны старинные церкви XVI в. Сан-Франсиско и Сан-Лоренсо с замечательно украшенными пышными порталами, а также построенная иезуитами около 1700 г. церковь Ла-Компанья. Храмы колониальной архитектуры, выстроенные из прочного коричневого камня, отличаются обилием украшений на фасадах. Некоторые храмы построены индейскими мастерами из необожженного кирпича-адобы в так называемом стиле метисо, соединившем доиспанские архитектурные традиции с новыми европейскими культурными веяниями. Для стиля метисо характерна мощная пластика объемов, укрупненность форм, практически полное отсутствие внешнего декора. Наиболее ярким образцом этого стиля в Потоси может служить церковь Сан-Бенито (нач. XVIII в.). Городской собор стал одной из самых последних монументальных построек Потоси. Он был сооружен уже в начале XIX в. в стиле классицизма по образцу кафедрального собора в Гаване.

Старинные дворцы и особняки городской знати отличают причудливые деревянные балконы и тяжелые двери, покрытые резным узором. Лучшими образцами гражданского зодчества Потоси могут служить дом маркиза де Отави с богато украшенным порталом и дворец владельца нескольких серебряных рудников Хосе де Кироса. Сохранились и серебряные рудники, которым Потоси обязан своим рождением и смертью. Они представляют собой самый большой в мире индустриальный комплекс XVI–XVIII вв., который можно считать памятником истории техники. Интересно, что многие из старинных шахт еще действуют. Правда, теперь в них добывают не серебро, а олово. Этот металл, конечно, не приносит больших доходов, однако благодаря ему Потоси, где сегодня проживает около 123 тысяч человек, остается значительным центром горнорудной промышленности Боливии.

 

Между 1696 и 1760 гг. в Восточной Боливии миссионерами-иезуитами было основано 11 редукций – поселений обращенных в христианство индейцев. Эти миссии, архитектурный и социальный образ которых был вдохновлен «идеальными городами» философов-гуманистов XVI столетия, расположены между реками Парагвай и Гуапай, в отдаленной и труднодоступной области Гран-Чако. До наших дней сохранилось только шесть из них. Являющие собой уникальный сплав европейских и местных культурных традиций, бывшие редукции до сих пор остаются городами и деревнями, полными жизни, и в этом состоит их основное отличие от аналогичных поселений на территории других стран – Аргентины, Парагвая, Бразилии, где поселки миссионеров давным-давно обратились в руины.

 

«Идеальные города» в стране индейцев

Первые иезуитские миссионеры прибыли в Верхнее Перу (так в ту пору именовалась Боливия) в 1572 г.

15 мая 1587 г. первые три отца иезуита – Диего Мартинес, Диего де Саманьего и Хуан Санче – достигли отдаленной восточной заставы Санта-Крус. За этим последним испанским форпостом лежали малоизвестные, а то и вовсе неисследованные земли, населенные дикими индейскими племенами, многие из которых враждебно относились к европейцам. Однако уже в первые четыре года отцу Мартинесу и его соратникам удалось достичь заметных успехов в деле евангелизации коренных обитателей этих мест. Большая их часть принадлежала к этнической группе чикитано, или чикитос.

Иезуитская миссия Консепсьон в Чикитосе

31 декабря 1691 г. иезуиты основали на территории Чикитании первый миссионерский поселок – Сан-Франсиско-Хавьер-де-лос-Пиньокас (ныне Сан-Хавьер). В 1696 г. появилась миссия Сан-Рафаэль, в 1698 г. – Сан-Хосе, в 1709 г. – Консепсьон, в 1721 г. – Сан-Мигель, в 1755 г. – Санта-Ана… Всего на землях Чикитоса было основано 11 миссий, последняя из которых, Санто-Корасон-де-Хесус-де-Чикитос, возникла в 1767 г., за семь лет до изгнания иезуитов из Америки.

Благодаря их отдаленности иезуитские миссии в Чикитосе были практически полностью автономны и самостоятельны, лишь номинально подчиняясь светским и духовным властям вице-королевства Перу. Никому из европейцев, метисов или негров, за исключением отцов иезуитов, не разрешалось жить на территории миссий. Исключение было сделано только для приезжих торговцев: они могли оставаться здесь в течение трех дней, но не более. Зато двери редукций были широко распахнуты для индейцев. Многие из них бежали сюда, ища защиту от работорговцев или от варварской системы энкомьенды, введенной испанскими конкистадорами и позволявшей безжалостно эксплуатировать индейцев.

Создавая и развивая сеть редукций, иезуиты вдохновлялись образами идеальных городов Утопии и Аркадии, созданными европейскими философами XVI столетия Томасом Мором и Филиппом Сиднеем. Миссионерские поселки строились на трех основных принципах: сотрудничество с индейцами, а не принуждение их; опора на собственные силы; самостоятельность и полная – насколько это возможно – автономия от колониальных властей.

Почти все священники (в период расцвета миссий в Чикитосе их насчитывалось всего 25 человек) свободно владели несколькими индейскими наречиями, что явилось одной из причин успеха иезуитских миссий. Это было очень важным фактором, поскольку нередко даже на территории одного поселка проживали представители разных племен. С течением времени язык чикитано стал общим для всех миссионерских поселков Восточной Боливии, и многочисленные племена объединились в одну этническую группу.

В редукциях индейцы были свободными людьми. Земля в миссиях являлась общей собственностью. Традиционно чикитос занимались сельским хозяйством, выращивая кукурузу и юку, а позднее – еще какао и рис. В сухой сезон дополнительными промыслами служили охота и лов рыбы; миссионеры-иезуиты обучили индейцев навыкам животноводства.

Иезуиты принесли из Европы новые представления и новые средства культурного выражения и приспособили их к давно сложившимся здесь культурам индейских народов.

Иезуиты прививали своим подопечным самые разные навыки, что позволило местным индейцам стать феноменальными мастерами сразу в нескольких областях. Так, индейцы Чикитоса получили широкую известность благодаря своим музыкальным талантам. Местные мастера даже освоили производство чисто европейских музыкальных инструментов – виолончелей, скрипок, арф. В каждом миссионерском поселке существовали свой оркестр, своя музыкальная школа, свои живописцы и свои мастера художественного промысла (эти традиции сохраняются здесь до сих пор). Благодаря этому в миссиях Чикитоса было построено несколько церквей, отличающихся исключительными архитектурно-художественными особенностями.

Воспоминания о «добром старом времени» иезуитских миссий долго жили в среде этого народа; интересно, что даже традиция постройки церквей не прервалась после ухода последнего миссионера: так, церковь в Санта-Ане была построена в 1770–1780 гг. целиком за счет сил и средств индейцев. Даже спустя шестьдесят лет после изгнания иезуитов церкви бывших миссий оставались активными центрами распространения христианства. И хотя экономика этих поселений находилась в упадке, культурный уровень эпохи иезуитов все еще продолжал в них сохраняться.

Даже сегодня церкви бывших миссий остаются центрами духовной жизни не только для жителей этих городков и деревень, но и для индейцев, живущих во всей округе. Некоторые учреждения времен иезуитов сохранились до сих пор; в бывших миссиях Сан-Рафаэль, Сан-Мигель и Сан-Игнасио все еще функционируют муниципалитеты. Освоенные в эпоху редукций ремесла, особенно резьба по дереву, до сих пор обеспечивают дополнительный доход местному населению, а музыкальные фестивали и концерты, регулярно устраивающиеся в поселках – бывших миссиях, свидетельствуют о том, что это искусство также продолжает жить среди потомков чикитос. В городках Сан-Хавьер, Сан-Сан-Рафаэль и Санта-Ана хранятся три оригинальные арфы времен иезуитов, а в церкви Санта-Аны можно увидеть единственный сохранившийся в Чикитосе орган той поры.

Все дошедшие до наших дней поселки бывших миссий сооружены по единому плану (с небольшими различиями). Дерево и саман служили главными строительными материалами. Центром поселения неизменно является большая прямоугольная площадь с церковью на одной стороне и жилыми домами на трех остальных. Поскольку площади использовались в религиозных и общественных целях, они были свободны от всякой застройки и растительности, за исключением нескольких пальм, окружающих крест, стоящий в центре площади. Эти вечнозеленые пальмы символизировали вечную любовь.

Жилые дома имели очень толстые – до 60 см – стены и тростниковую кровлю, достигающую 5 м в высоту. Архитектура их была очень проста, каждый дом имел один этаж и состоял из нескольких комнат (6 × 4 м). Открытые галереи вокруг дома обеспечивали защиту от стихий и одновременно служили местами собраний. За последние 150 лет облик домов подвергся заметным изменениям, остатки первоначальной архитектуры можно все еще увидеть в Сан-Мигеле, Сан-Рафаэле и Санта-Ане.

Церковь служила религиозным и культурным центром поселка. В церковный комплекс обычно входили собственно храм, часовня для отпевания, башня-колокольня и школа. В миссиях Сан-Хуан и Сан-Хосе до наших дней сохранились две каменные башни времен иезуитов, еще одна такая же, но саманная – в Сан-Мигеле.

Миссионерские церкви – наиболее интересные архитектурные памятники Чикитоса. Все они сооружены в период 1745–1775 гг., строительным материалом, как и повсюду в Чикитосе, служили дерево и саман. Лишь церковь в миссии Сан-Хосе имеет каменный фасад, и то относящийся уже к 1805 г. Большинство художественных украшений в церквях также принадлежит к более позднему времени – 1810-м гг.

Выглядят здешние церкви неказисто: приземистые, широкие, с нависающими кровлями, они смотрятся сараями, хотя размеры их достаточно внушительны: ширина – 16–20 м, длина – 50–60 м, высота – 10–14 м; каждое такое сооружение способно вмещать более 3000 человек. Характерная особенность миссионерских церквей Чикитоса – большое окно-«роза» над главной дверью.

Внутреннее пространство церкви разделено деревянными колоннами на три нефа. Интерьеры миссионерских храмов украшает множество прекрасных произведений искусства, созданных руками индейских мастеров. Особенно великолепны алтари, покрытые золотом, серебром или слюдой, и резные деревянные кафедры, порой ярко расписанные. В храмах Чикитоса сохранились и многочисленные деревянные скульптуры, ретабло (заалтарные образы), изображения мадонн, распятия. Все они выполнены в стиле, характерном только для этой области. Традиции резьбы по дереву сохраняются среди индейцев Чикитоса до сих пор.

Интерьер иезуитской церкви Сан-Хавьер

До наших дней в относительной неприкосновенности сохранились церкви миссий Сан-Хавьер (1749–1752 гг.), Сан-Рафаэль (1747–1749 гг.), Сан-Хосе (1747 г.), Консепсьон (1752–1756 гг.), Санта-Ана (1770–1780 гг.). По крайней мере три из них – в миссиях Сан-Хавьер, Сан-Рафаэль и Консепсьон – построены по проектам швейцарского священника-иезуита, композитора и архитектора Мартина Шмида. Он сумел объединить элементы европейской христианской архитектуры с местными художественными традициями, создав уникальный стиль индейского барокко.

В 1972 г. швейцарский архитектор и священник-иезуит Ганс Рот приступил к реализации обширного проекта восстановления миссионерских церквей и других колониальных построек Чикитоса, которые лежали в руинах. Он потратил 27 лет, работая в сотрудничестве с несколькими коллегами и многочисленными помощниками из числа местных жителей. Восстановление памятников завершилось только в начале XXI столетия. Под руководством Ганса Рота были тщательно отреставрированы все сохранившиеся церкви, а церковь в миссии Сан-Игнасио, разобранная в 1960-х гг., воссоздана в первоначальных формах.

 

Город Сукре, согласно конституции страны, является официальной столицей Боливии, однако в реальности он утратил свои столичные функции еще более 100 лет назад. Этот город, расположенный в долине реки Пилько-майо, на высоте 2750 м над уровнем моря, известен как «Город Четырех Имен» – на протяжении своей полутысячелетней истории он четырежды менял свое название. Каждое из этих названий отражает определенную эпоху в истории города.

 

Четыре имени «Белого города»

На месте Сукре издавна существовало индейское поселение Чаркас. Испанский конкистадор Педро де Ансурес, 30 ноября 1538 г. заложивший здесь новый город, окрестил его Сьюдад-де-ла-Плата-де-ла-Нуэва-Толедо – «Серебряный город Новый Толедо», в честь Толедо в Испании. Что касается определения «серебряный», то оно указывало на богатство здешних земель: неподалеку от города были найдены месторождения серебра. В дальнейшем для краткости город стали просто называть Ла-Плата. У местного населения более популярным было название Чукисака – в переводе с индейского наречия «серебряная гора». Наконец, название Сукре город получил в честь маршала Антонио Хосе де Сукре, одного из героев освободительной войны южноамериканских колоний Испании за независимость.

Панорама Сукре

В XVI–XVIII вв. Ла-Плата являлась юридическим, религиозным и культурным центром Верхнего Перу. В 1559 г. по распоряжению испанского короля Филиппа II была образована особая административная единица – Аудиенсия-де-Чаркас с центром в Ла-Плате. Здесь располагались органы судебной и исполнительной власти, под контролем которых находились обширные территории Парагвая, Юго-Восточного Перу, севера Чили и Аргентины и большая часть Боливии. В 1609 г. город стал резиденцией архиепископа, в 1624 г. здесь был основан первый на землях Боливии университет.

В 1809 г. в Чукисаке началось восстание, послужившее прологом к развертыванию национально-освободительной борьбы южноамериканских колоний за независимость от Испании. Однако по иронии судьбы Боливия стала последней территорией, получившей независимость. 6 августа 1825 г. Симон Боливар обнародовал в Ла-Плате Декларацию независимости Боливии, а пять дней спустя город был переименован в Сукре. До 1898 г. он оставался резиденцией президента и правительства Боливии.

Город редкостной красоты, в наши дни Сукре является одним из наиболее популярных туристических центров Боливии. Его прекрасно сохранившийся центр буквально переполнен историческими зданиями XVIII–XIX вв. Из-за обилия белоснежных домов, покрытых красными черепичными кровлями, Сукре еще называют «Сьюдад Бланка» – «Белым городом». Это очень испанский город: его узкие, мощенные булыжником улицы, проложенные согласно регулярному плану, архитектура дворцов и многочисленных монастырей и церквей – все указывает на влияние культуры Андалусии. Сравнительно небольшой город (его население составляет около 150 тысяч человек), Сукре все еще остается крупным религиозным центром в Боливии, так что встретить на улице монахов и монахинь различных религиозных орденов, облаченных в традиционные костюмы, – самое обычное дело здесь.

Сердцем Сукре является площадь 25 Мая, где расположены главные исторические памятники города: Столичный собор, Дворец правительства (1892 г.), Дворец законодательного собрания, Дворец юстиции и Дворец архиепископа. Столичный собор (La Catedral Metropolitana) построен в 1559–1712 гг. В его бывшей ризнице ныне устроен Кафедральный музей – старейший и крупнейший в стране музей религиозного искусства. Здесь хранятся полотна многих известных европейских и американских мастеров – Ван Дейка, Битти, Фуршо, а также большое количество произведений декоративно-прикладного и ювелирного искусства, сделанных из золота, серебра и драгоценных камней.

Дворец законодательного собрания, или Дом Свободы (La Casa de la Libertad), построенный в 1621 г., является важнейшим историческим памятником страны: в его стенах Симоном Боливаром была подписана Декларация независимости Боливии. Оригинал этого документа хранится в одном из залов дворца, известном как «Салон Независимости» (Salon de la Independencia).

К числу других известных архитектурных памятников Сукре относятся церкви Сан-Ласаро и Сан-Франсиско (обе – XVI в.), Сан-Агустин (рубеж XVI–XVII вв.), Санто-Доминго, Ла-Мерсед и Сан-Мигель (все – XVII в.).

 

Тиауанако – главный город доинкской Южной Америки. Он расположен в Боливии, в горах Альтиплано, на высоте почти 4 тысячи м над уровнем моря и в 21 км к югу от озера Титикака, через которое проходит современная граница между Перу и Боливией.

 

У ВОРОТ СОЛНЦА

Каковы бы ни были происхождение и возраст грандиозных построек Тиауанако, окутывающая их тайна вызывала и продолжает вызывать удивление всех, кто их видел, – со времен конкистадоров до наших дней.

На языке инков название Тиауанако означает «Мертвый город». Так его окрестили уже в сравнительно поздние времена, когда здесь побывал Майта Капак – четвертый правитель империи инков. К этому времени город давно опустел, но его заброшенные святилища продолжали вызывать удивление и трепет. Инки не знали, кто построил Тиауанако. Но они были убеждены, что такие величественные сооружения мог возвести лишь кто-то исключительный и могущественный. В глазах инков таким был только Кон-Тики Виракоча – их верховный бог.

Он поселился в Тиауанако, на берегу озера Титикака (говорят, что он жил и на острове Титикака, находившемся посередине одноименного озера). Живя здесь, Виракоча сотворил Солнце, а затем Луну, Венеру, а также другие планеты, звезды и созвездия. В конце концов, он попытался сотворить новых людей. Прямыми потомками этих людей считали себя индейцы, населявшие Перу и Боливию.

Руины Тиауанако

Культ Виракочи был широко распространен среди индейцев задолго до образования империи инков. Главным центром поклонения Виракоче был город Тиауанако. Считается, что первоначально он назывался Виньаймарка («Вечный город») или Тайпикала, что на языке аймара означает «Срединный камень».

Именно здесь сегодня находится один из самых замечательных памятников индейской культуры всех трех Америк – знаменитые на весь мир Ворота Солнца, вытесанные из огромных глыб андезита, весящих много десятков тонн и достигающих 3 м в высоту. Верхняя часть ворот украшена рельефом, в центре которого помещена большая человеческая фигура. От головы расходятся солнечные лучи, заканчивающиеся изображениями пумы. На одеянии человека тоже помещены изображения пумы, а также кондоров и рыб. По обеим сторонам от фигуры расположены 48 похожих друг на друга изображений человекокондоров, известных как «птицы-плакальщицы».

Фигура, изваянная на Воротах Солнца, бесспорно, является изображением верховного божества тиауанакцев. Большинство исследователей с полным основанием отождествляют ее с Кон-Тики Виракочей. Этот же бог с Ворот Солнца изображен на тканях, относящихся к доинкской эпохе, и на множестве керамических сосудов, обнаруженных в различных районах Анд.

Ворота Солнца – часть ансамбля Каласасайи, огромной каменной террасы, поднятой примерно на 3 м над поверхностью земли и занимающей площадь около 1300 кв. м. Она окружена четырехгранными каменными столбами с каменной кладкой в промежутках между ними. Некогда на ней возвышалось здание, стоявшее на двух расположенных друг на друге прямоугольных террасах.

Не могут не вызвать восхищение и огромные антропоморфные монументы, представляющие собой нечто среднее между статуями и стелами. Статуи эти реалистичны, на некоторых из них отчетливо прослеживаются такие характерные черты, как выпирающие ребра, заметно выступающие челюсти и губы, которые подчеркивают их сверхъестественный характер. Интересно, что ни одна из статуй не изображает женщину, несмотря на то что некоторые из них, возможно, были посвящены богиням.

Другие скульптуры, вес которых доходит до 100 тонн, стоят в Пума-Пунко («Врата пумы») – комплексе, расположенном в километре к юго-западу от центра Тиауанако.

Никаких жилых зданий в Тиауанако не обнаружено. Хотя площадь, занятая руинами, превышает 450 тысяч кв. м, культовый центр состоял из четырех основных построек, расположенных на площадке размерами 500 × 1000 м. Главная из них, Акапана, представляет собой ступенчатую пирамиду 15-метровой высоты. От нее до наших дней остался только холм с вымощенной двухсотметровой площадкой основания, к которой вели ступени.

Многолетние исследования показали, что Тиауанако были своеобразными «южноамериканскими Афинами» – центром яркой индейской культуры, влияние которой с середины I тысячелетия н. э. распространялось не только на все горное Перу, но и на многие прибрежные районы: от эквадорских границ до Северного Чили. Повсюду на этой территории встречаются образцы орнамента, первоначально характерные лишь для Тиауанако, и мотивы, взятые со знаменитых Врат Солнца в этом Вечном городе Америки.

Период расцвета тиауанакской культуры приходится на III – X вв. н. э. Ее создателями были предки современных индейцев аймара, второго по численности индейского народа Южной Америки, живущего на территории Боливии и Южного Перу.

Считается, что вероятной причиной падения Тиауанако стало колоссальное землетрясение, случившееся в XI–XII вв. Воды озера Тиауанако вышли из берегов и затопили город. Одновременно на него обрушилась лава разбушевавшихся вулканов. Окончательную гибель города вызвали братоубийственные войны, довершившие развал страны. Просуществовав около тысячи лет, культура Тиауанако угасла, уступив место набирающему силу Инкскому государству.

Ворота Солнца

 

Сокровища «богатого города»

Вила-Рика стала столицей капитанства Минас-Жераис и на протяжении нескольких десятилетий исправно поставляла в метрополию – в Португалию – золото и алмазы. Однако здешние золотые россыпи оказались быстро исчерпанными. Уже с начала XIX столетия значение города стало неудержимо падать, и со временем он превратился в тихий поселок, вплоть до недавнего времени забытый и заброшенный.

Памятником короткого, но яркого расцвета Ору-Прету – так отныне стал называться город – остались многочисленные архитектурные сокровища, благодаря которым Ору-Прету получил мировую известность. В XVIII столетии в Ору-Прету жили и творили многие известные архитекторы и скульпторы, но самые яркие памятники города связаны с именем величайшего скульптора, декоратора и зодчего колониальной Бразилии – Антониу Франсишку Лисбоа (Алейжадиньо, 1730 или 1738–1814).

Вид на кафедральный собор Ору-Прету

Прозвище Алейжадиньо означает «убогий», «маленький уродец». Он был калекой: уже во взрослом возрасте его поразила болезнь – в точности неизвестно какая, скорее всего, проказа. У мастера начали болеть суставы, на теле появились страшные язвы, стали отмирать и отваливаться пальцы на руках и ногах. Стыдясь своего уродства, Алейжадиньо продолжал работать по ночам, скрываясь от людей, привязав к одной руке молоток, а к другой – зубило. Из-под искалеченных рук мастера появлялись на свет божий необыкновенной красоты скульптуры, барельефы, резной орнамент. «Маленький уродец» украшал алтари и храмы, создавал обладающие потрясающей художественной силой статуи пророков и апостолов.

Алейжадиньо построил в Ору-Прету церковь Св. Франциска Ассизского и собственноручно украсил ее скульптурой и резным декором. Этот храм ныне принадлежит к числу шедевров бразильского зодчества. Он поражает великолепием и изысканностью форм, тонкой резьбой порталов. В убранстве интерьера на фоне гладких белых стен выделяются три позолоченных, украшенных резьбой алтарных образа, созданные руками прокаженного мастера. К числу лучших творений Алейжадиньо относится круглый барельеф, изображающий сцену обретения св. Франциском стигматов.

Творения Алейжадиньо стали своеобразной визитной карточкой Ору-Прету. Ежегодно, чтобы увидеть их, в город приезжают десятки тысяч туристов. Но бывшая столица золотоискателей славится и многими другими выдающимися памятниками зодчества. Замечательной пластичностью и изяществом отличается церковь Богоматери монастыря кармелитов, выделяющаяся своими круглыми башнями и сложными криволинейными очертаниями деталей фасада. Среди блестящих памятников бразильского барокко XVIII в. выделяются церкви Носа Сеньора ду Розариу Носа Сеньора ду Пилар, дворец губернатора, здание трибунала, фонтаны Душ Контуш и другие многочисленные сооружения той поры. Особая атмосфера старинного города колониальной эпохи, почти не тронутая неумолимым временем, привлекает в Ору-Прету множество поэтов, художников, ученых.

 

Этот великолепный архитектурно-художественный ансамбль сложился во 2-й пол. XVIII столетия. Центром его служит изящная барочная церковь, стоящая на высоком холме, с великолепным интерьером, выполненным в духе итальянского рококо. От подножия холма к церкви ведет пологая лестница, парапеты которой украшают поразительные по реализму и мастерству исполнения статуи двенадцати пророков, изваянные великим бразильским скульптором Алейжадинью. Издали их невозможно отличить от фигур живых людей. В ансамбль санктуария входят также шесть часовен Крестного Пути, буквально наполненных скульптурой – в общей сложности здесь насчитывается более 60 фигур, вырезанных из кедра. Их создание также приписывают Алейжадинью – прокаженному гению.

 

Тайна прокаженного гения

Город Конгоньяс (Конгоньяс-ду-Кампу) расположен в штате Минас-Жераис, в 90 км к югу от Белу-Оризонти. Со всех сторон окруженный горами, в XVII–XVIII столетиях он являлся важным рудничным центром: в окрестных шахтах велась интенсивная добыча золота. Изобилие минеральных богатств позволило городу быстро разрастись и обзавестись рядом блестящих общественных построек, первой среди которых стала церковь Бон-Жезус, сооруженная по заказу и на средства богатого торговца Фелисиано Мендеса, сделавшего крупное пожертвование на храм в благодарность за избавление от болезни. По желанию Мендеса, за основу архитектурного проекта была взята церковь Бон-Жезус в его родном городе Брага, что в Северной Португалии. В новопостроенный храм Мендес пожертвовал статую «Оплакивание Христа», которую привез с собой из Португалии в 1713 г.

Церковь Бон-Жезус, или Бон-Жезус-да-Матозиньюш, быстро приобрела популярность у местного населения благодаря многочисленным исцелениям, происходившим в ее стенах. В маленьком музее, расположенном рядом с храмом, сегодня можно увидеть целую коллекцию вотивных приношений, сделанных верующими в благодарность за чудесные излечения от разных болезней. Самая ранняя из вотивных фигурок относится к 1722 г.: она пожертвована рабом, исцелившимся от лихорадки.

Санктуарий Бон-Жезус в Конгоньясе

В 1796 г. местный епископ решил заново украсить церковь. Для этой цели он пригласил уже известного в ту пору Алейжадинью. Объем работы предстоял большой – епископ заказал Алейжадинью более восьмидесяти каменных и деревянных фигур. Мастеру помогали в работе его ученики, без них он просто не справился бы. И все равно работа растянулась на долгих четверть века: над скульптурным убранством церкви в Конгоньясе Алейжадиньо и его помощники работали в 1780–1805 гг.

Статуи двенадцати пророков церкви в Конгоньясе (1800–1805 гг.) принесли Алейжадиньо славу «бразильского Микеланджело». Они стали лебединой песней прокаженного гения, вершиной его творчества. Двенадцать статуй пророков искалеченный, лишенный пальцев мастер в одиночку высекал из стеатита (мыльного камня). Великий бразильский поэт Карлос де Андраде назвал эти скульптуры поэмой в камне. Создавая их, Алейжадиньо словно вдохнул в угасающее искусство барокко первобытную мощь, равную силе средневекового готического искусства.

По всему периметру внутреннего двора церкви стоят шесть белых часовен, похожих на крошечные восточные мечети с куполами. Эти маленькие часовни наполнены статуями, изображающими сцены Страстей Христовых и Крестного Пути Христа на Голгофу. Если каменные скульптуры пророков стали самыми прекрасными в Бразилии произведениями искусства барокко, то цикл «Страсти Христовы» вообще лежит за пределами барочной традиции, так как здесь вместо камня использовано дерево.

«Страсти Христовы» выполнены несколько раньше, чем «Пророки», – в 1780–1790 гг. Главные фигуры – Христа, Девы Марии, апостолов Петра, Иоанна, Иакова, Марии Магдалины и двух разбойников – Алейжадиньо вырезал сам, в то время как второстепенные персонажи – римские солдаты, зрители и т. п. – исполнены его помощниками. Одна из статуй, изображающая человека, наблюдающего за распятием Христа, как полагают, является портретом (или автопортретом) Алейжадиньо.

Алейжадиньо умер 18 ноября 1814 г. и был похоронен в церкви Санта-Мария да Консепсьон. Однако среди исследователей идут бурные дискуссии, посвященные… нет, не творчеству Алейжадиньо, а выяснению факта: существовал ли на самом деле этот удивительный мастер?

Сегодня ряд бразильских ученых склонны полагать, что выяснение вопроса о том, существовал или нет в реальности скульптор по имени Антониу Франсишку Лисбоа, требует обширного и беспристрастного исследования. Факт, что на могиле в церкви Санта-Мария да Консепсьон в Ору-Прету вырезано его имя; однако фактом является и то, что ни в документах того времени, ни в воспоминаниях современников, ни в мемуарах многочисленных путешественников, охотно посещавших «Богатый город», нет ни слова о феноменально талантливом скульпторе-калеке!

Однако скульптор Антониу Франсишку Лисбоа по прозвищу Алейжадиньо действительно мог существовать. Может быть даже, что он действительно был калекой. Но, вероятно, ошибочно приписывать лишь одному человеку создание множества бесспорно выдающихся произведений, в которых бразильское искусство XVIII столетия подчас даже превосходит европейское в понимании тонкого изящества стиля рококо. И Алейжадиньо не был единственным сантейро – скульптором, декоратором, художником, работавшим в то время над украшением храмов, монастырей и дворцов. Мастера, приехавшие из Португалии и Италии, принесли на бразильскую землю стили и традиции европейского искусства, а местные художники творчески переосмыслили их, создав шедевры, перед которыми бессильно даже всемогущее время.

 

«Наша страна, занимающая по территории пятое место в мире, обладает огромными запасами плодородных земель, столь же пустынных, как Сахара, в то время как миллионы бразильцев теснятся на узкой береговой полосе», – не раз заявлял кандидат в президенты Бразилии Жуселину Кубичек. Тема строительства новой столицы стала главной в его предвыборной кампании и захватила умы большинства избирателей. И когда Кубичек в 1956 г. при горячей поддержке населения стал президентом страны, он незамедлительно принялся за осуществление своих предвыборных обещаний.

 

«Самолет», взлетающий в будущее

За поразительно короткий срок – всего за три года – на полупустынном плато Серрадо как по мановению волшебной палочки выросло настоящее архитектурное чудо, «город будущего», как его единодушно окрестила вся мировая пресса, «столица надежды», как его называли десятки тысяч бразильцев, работавших на этой громадной стройке. В облике новой бразильской столицы воплотились мечты о лучшей жизни всего поколения рубежа 1950–1960-х гг., в памяти которого еще была свежа неслыханно кровавая и тяжелая война с нацизмом.

Бразилиа славится своими современными архитектурными шедеврами

Первый камень нового города был заложен в сентябре 1956 г. на берегу большого (42 км в длину, 5 км в ширину, глубина – до 38 м) водохранилища Парануа, в 800 км к северо-востоку от города Рио-де-Жанейро и на высоте 1172 м над уровнем моря. Новую столицу проектировала и строила группа бразильских архитекторов во главе с Лусиу Костой и Оскаром Нимейером. Оба они находились под влиянием идей французского архитектора Ле Корбюзье (1887–1965), градостроительные теории которого завоевали большую популярность еще в 1920-х гг.

Генеральный план города – знаменитый «планпилото» – был разработан Лусиу Костой. Он победил на конкурсе, где было представлено еще 25 проектов будущей столицы.

Главным архитектором строящегося города стал Оскар Нимейер – один из самых выдающихся зодчих ХХ в. Он родился в 1907 г. в Рио-де-Жанейро, в 1934 г. окончил Национальную школу изящных искусств. Нимейер принимал участие в проектировании здания Организации Объединенных Наций в Нью-Йорке. Еще в начале 1940-х гг. будущий президент Кубичек, в ту пору бывший префектом города Белу-Оризонти, поручил Нимейеру строительство церкви в квартале Пампулья. Напуганное смелыми формами построенного им храма, напоминающего гигантскую раковину, местное духовенство семнадцать лет спорило о том, можно ли его освящать. Теперь эта церковь в Пампулье вошла во все учебники архитектуры, а ее создатель приобрел славу одного из лучших архитекторов мира.

Строительство Бразилиа стало зримым воплощением архитектурных взглядов Нимейера. «Город будущего», по замыслу зодчего, должен был стать городом свободного человека, который мог бы здесь свободно жить, свободно дышать, свободно передвигаться, работать и мыслить. «Авторы проекта Бразилиа перешагнули свою эпоху, заглянули в будущее!» – восхищенно восклицали сторонники Нимейера.

Железобетон, металл и стекло – вот три кита, на которых Оскар Нимейер построил свой новый город. Это уже после Бразилиа эти материалы стали традиционными для современного строительства. А тогда, в 1950-е гг., одним это казалось чрезвычайно смелым, другим – чрезвычайно неудачным решением.

Город-«самолет» лежит посреди красной равнины, напоминающей марсианский пейзаж. Его «крылья», достигающие в размахе 12 км, – это жилые кварталы, вытянутые на север и на юг, со строгими по архитектуре домами в 6–7 этажей. Их светло-серые массивы тянутся вдоль необычайно широких проспектов. Ориентировка зданий по отношению к солнцу, форма электровыключателей и кранов в каждой квартире, размещение в десятках метрах от квартиры парикмахерской и булочной, швейной мастерской и молочной лавки – все продумано до мелочей. Первых этажей в этих домах, как правило, нет, что обеспечивает свободную циркуляцию воздуха внутри жилых кварталов. Окна занимают почти все пространство стен, и, войдя в любую квартиру, человек словно попадает в царство света и воздуха. Жилые кварталы автономны и объединяются в микрорайоны – супермансанас, в каждом из которых есть разнообразные магазины, школы, церковь, зеленые зоны, автостоянки и все необходимое для повседневной жизни. В Бразилии нет другого такого города, где люди в строгом соответствии с уровнем дохода проживали бы в отдельных «квадрах» – кварталах.

«Фюзеляж» города-самолета – это цепочка площадей, окруженных причудливыми белыми дворцами – административными и общественными зданиями, образующими выразительные ансамбли. Главная площадь Трех Властей представляет собой треугольник, где расположены здания Национального конгресса, президентского дворца Планальто и Верховного суда. Перед зданием Верховного суда установлена скульптура, изображающая Юстицию.

Оригинальный архитектурный ансамбль представляет комплекс зданий Национального конгресса. Он состоит из протяженного белоснежного корпуса с залами заседаний сената и палаты депутатов. Один из них имеет перекрытие в виде купола, другой – чаши (горожане уверены, что последняя символизирует восприимчивость депутатов к политическому давлению, которому они подвергаются в большей степени, чем сенаторы). Горизонтальная часть комплекса соединена галереей с двумя устремленными ввысь 28-этажными близнецами-небоскребами, где располагаются парламентские учреждения и служебные кабинеты конгрессменов. У подножия высотных зданий сооружен бассейн.

На площади Трех Властей расположен и монумент в память о создании города, исполненный скульптором Бруно Джорджи. Его центральным элементом являются две бронзовые фигуры строителей Бразилиа.

От площади Трех Властей протянулись два ряда строгих светлых параллелепипедов. Это здания министерств. Важнейшее из них – парящий над гладью водохранилища дворец Итамарати, где находится министерство иностранных дел.

Ближе к центру расположен величественный кафедральный собор Тернового Венца, возведенный в 1959–1960 гг.

Кафедральный собор в Бразилиа

Он рассчитан на одновременное пребывание в нем 4 тысяч человек. Форма его совершенно необычна: собор, с венцом железобетонных ребер вокруг, имеющих вид языков пламени, призван напоминать о терновом венце Христа и представляет собой законченный и цельный образ. В плане собор круглый, его венчает высокий, легкий и тонкий крест. Пол храма находится на 3 м ниже поверхности земли, и вход в него ведет по наклонному крытому коридору. Темный, узкий подземный переход выводит в огромное, наполненное светом и воздухом внутреннее пространство храма. Собор громаден и безупречно симметричен. Диаметр основания составляет 70 м, высота здания – 40 м.

Несмотря на то что собор в основном был закончен в 1960 г., еще двадцать лет в нем велись различные работы, окончательно завершенные в 1980 г. На этой же площади, неподалеку от собора, высится пирамидальная громада городского театра с двумя зрительными залами.

Официальное открытие новой столицы Бразилии, «чуда ХХ века», состоялось 1 апреля 1960 г. На церемонию ее освящения из Португалии был специально доставлен железный крест, с которым 460 лет назад капеллан португальской армады Энрике де Коимбра отслужил первую мессу на земле Бразилии.

По мере того как город переживал период становления, велась острая полемика между его защитниками и критиками.

Однако каковы бы ни были достоинства и недостатки города, он все же остается явлением исключительным. Создание Бразилиа стало смелым экспериментом. Принципы градостроительства, примененные здесь, оказали влияние на планирование новых городов в других областях страны и за ее пределами.

 

Громадные столовые горы с отвесными стенами и плоскими вершинами – наиболее характерная особенность Национального парка Канайма. Эти гигантские массивы песчаника уникальны и представляют большой геологический интерес. Они образовались еще в ту эпоху, когда Южная Америка и Африка были частями единого суперконтинента. Наиболее известны из них гора Рорайма – самая высокая и наиболее доступная для восхождения и гора Ауйян-Тепуи, со склонов которой низвергается гигантский водопад Анхель, самый высокий в мире.

 

Затерянный мир

Водопад Анхель расположен на горе Ауян; высота его свободного падения составляет 808 м, а общая высота – 980 м. Таким образом, он на 300 м выше любого из известных в мире водопадов. В 1949 г. его обследовали, обмерили и сфотографировали участники американской научно-исследовательской экспедиции.

Ауян-Тепуи (в переводе с языка индейцев пемон – «гора Дьявола») представляет собой столовое плоскогорье, или тепуи, и по форме, если смотреть сверху, напоминает клешню краба. Водопад Анхель расположен в месте смычки обеих половинок этой гигантской «клешни», откуда он низвергается на дно глубокого ущелья.

Водопад Анхель находится на территории Национального парка Канайма. Этот парк раскинулся на площади более 30 тысяч кв. км на юге Венесуэлы и простирается вдоль границ с Гайаной и Бразилией. При этом 65 % его территории покрыты тепуи – гигантскими песчаниковыми столовыми горами, необычными по геологическому и биологическому составу.

Обрамленные отвесными скалами и водопадами, тепуи являют собой поистине впечатляющее зрелище. Из сотни известных тепуи обследована примерно половина. Эти столовые горы образовались, когда континентальная плита пошла трещинами, а следом за тем, после того как трещины значительно расширились, поднялась вновь. Тепуи сохранились в первозданном виде на протяжении 4 миллионов лет.

В этом уникальном районе работало несколько научно-исследовательских экспедиций. Уникальном – в силу его изолированности и невероятного изобилия воды. Некоторые тепуи достают чуть ли не до небес и «захватывают», точно ловушки, облака, создавая таким образом собственный микроклимат, притом что осадков здесь в среднем выпадает до 3800 мм в год.

Водопад Анхель пересекает русло реки Карони, впадающей в Ориноко. Водопад особенно прекрасен в сезон дождей – с июня по ноябрь. Большая часть проходящей через него воды испаряется, образуя причудливых форм облака, тогда как остальной поток низвергается в ущелье, по которому пролегает речное русло. Длинная и узкая, как лента, струя воды достигает в основании наибольшей ширины 152 м в разгар сезона дождей, а в засуху водный поток практически полностью испаряется.

 

Дата основания Антигуа (Антигуа-Гватемала) – 10 марта 1543 г. В этот день первый архиепископ Гватемалы Франсиско Маррокин заложил первый камень новой столицы генерал-капитанства Гватемала. Это созданное испанцами административное образование являлось автономной частью вице-королевства Мексика. В его состав входили юг полуострова Юкатан и нынешнего мексиканского штата Чьяпас, а также территории современных Гватемалы, Сальвадора, Гондураса, Никарагуа и Коста-Рики. Таким образом Антигуа стал столицей всей Центральной Америки и оставался ею на протяжении 230 лет.

 

«Благороднейший и вернейший город…»

Полное название города звучало как «Благороднейший и Вернейший Город Святого Иакова Рыцарей Гватемалы». Это был крупный культурный, экономический, религиозный и политический центр. Антигуа стал одним из первых городов Нового Света, выстроенных по регулярному плану – восемь кварталов в длину и восемь в ширину – с правильной прямоугольной сеткой широких улиц. Главным архитектором города был Хосе де Поррес, который при участии своего сына и ученика Диего возвел в Антигуа множество великолепных зданий. В эпоху расцвета здесь было построено 38 церквей и монастырей, а всего город украшали более 50 монументальных построек.

Кафедральный собор в Антигуа

Антигуа, как, впрочем, и вся Гватемала, находится в весьма активной сейсмической зоне. Частые подземные толчки на протяжении двух столетий не раз беспокоили жителей города. А 29 июля 1773 г. в результате катастрофического землетрясения город был почти полностью разрушен. Спустя три года столица страны была перенесена в построенный в долине Ла-Эрмита новый город, получивший название Гватемала-де-ла-Асуньсон (сего дня его чаще именуют просто Гватемала). А старая столица была надолго забыта. Ее руины использовались местным населением в качестве источника строительных материалов.

Лишь в 1944 г. Антигуа получил статус национального памятника. Тогда же начались восстановление и консервация его построек. В 1969 г. парламент страны принял специальный закон, согласно которому Антигуа был объявлен заповедной зоной. Усилия гватемальского правительства по спасению уникального города были поддержаны ЮНЕСКО, включившей в 1979 г. Антигуа в число памятников мирового культурного наследия. Стараниями реставраторов из Гватемалы и других стран многие из старинных построек города были подняты из руин.

Современный Антигуа – это тихий и очень красивый город-музей, настоящий заповедник колониальной архитектуры, лежащий в обрамлении трех величественных вулканических вершин. В городе сохранилось множество построек XVI–XVIII вв., хотя его большая часть продолжает лежать в руинах. На вымощенных камнем улицах Антигуа время кажется остановившимся, застывшим в далеком 1773 г.

Фасады главных зданий города – кафедрального собора, дворца генерал-капитанов, муниципалитета и архиепископского дворца – выходят на центральную площадь, образуя один из самых величественных городских ансамблей в Латинской Америке. Дворец генерал-капитанов – Паласио де лос Капитанес Хенералес (1763–1764 гг.) – представляет собой комплекс массивных каменных построек с двухъярусными аркадами. Не меньшей величественностью отличаются муниципалитет – Паласио дель Аюнтамьенто (1739–1743 гг.) и богато декорированное здание университета Сан-Карлос (1676–1680 гг.), в котором сейчас располагается музей искусства колониальной эпохи. Это был третий университет Америки (после университетов Мехико и Лимы).

Когда в 1776 г. столица была перенесена в Гватемалу, большинство духовенства оставило полуразрушенный город. Многие из церквей так и остались лежать в руинах, другие были перестроены и сейчас используются в самых различных целях – как жилые дома, магазины и кафе. Только несколько восстановленных храмов сегодня являются действующими. Среди них на первом месте стоит великолепный кафедральный собор – одна из лучших построек колониальной Америки.

Собор был заложен в 1543 г. До 1680 г. он несколько раз разрушался землетрясениями и восстанавливался заново, поэтому в его облике присутствуют черты нескольких архитектурных стилей. Собор и примыкающий к нему архиепископский дворец занимают целый квартал Старого города. Этот огромный комплекс сильно пострадал от землетрясения и не восстановлен до конца до сих пор. Сегодня богослужения проходят только в центральном нефе собора, в то время как четыре боковых лежат в руинах.

Церковь Нуэстра Сеньора де ла Мерсед (1543–1546 гг.) является одним из лучших образцов латиноамериканского барокко. Ее фасады изобилуют декоративными рельефами: гирляндами, витой гофрировкой, геометрическим и фигурным орнаментом. После землетрясения 1763 г. ряд элементов ее внутреннего убранства, в т. ч. и великолепный запрестольный образ, были перенесены в один из храмов новой столицы Гватемалы.

Рядом с церковью, среди руин бывшего женского монастыря, в центре его внутреннего двора, располагается самый большой фонтан в Гватемале. Он был сооружен в XVIII в., и диаметр его бассейна составляет 27 м.

Из всех городов колониальной эпохи Антигуа – единственный, к которому можно было бы применить термин «мертвый город». Но сегодня в этот мертвый город вернулась жизнь. В последние годы Антигуа переживает второе рождение. Этот город, превратившийся в настоящий музей гватемальской культуры, стал местом проведения массовых празднеств и торжественных мероприятий и форумов. Здесь действует множество постоянных и временных галерей и выставок, популяризующих древнее и современное искусство Гватемалы. Антигуа известен и как один из крупнейших международных центров по изучению испанского языка – здесь открыто более 80 языковых школ, отличающихся высоким качеством преподавания. Город является настоящей туристической меккой, одним из самых популярных центров туризма в Гватемале. Особое стечение народа в Антигуа происходит в дни традиционных пасхальных празднеств, превращающихся в настоящие карнавальные шествия.

 

В то время, когда в Европе набирала силу великая Римская империя и легионы Юлия Цезаря уходили на покорение Галлии и Британии, на другом краю земли, в Новом Свете, появилась одна из величайших цивилизаций Америки – цивилизация майя. Просуществовав более тысячи лет, создав блестящие образцы архитектуры, живописи и скульптуры, эта цивилизация, пережив свой расцвет в VI–VIII вв., пала под ударами завоевателей с севера. Белокаменные города майя были заброшены и долгие столетия зарастали сельвой. И только 150 лет назад эта Атлантида древней Америки, поглощенная океаном тропических лесов, начала постепенно приоткрывать завесу своих тайн…

 

Акрополь в Сельве

Тикаль – наиболее крупный и наиболее изученный памятник классической эпохи майя. Этот город находится на севере Гватемалы, в департаменте Петен, в зоне влажных тропических лесов, занимая широкую известняковую равнину, пересеченную цепями каменистых холмов, болотами и оврагами.

Еще в 1699 г. руины Тикаля посетил священник Андрес де Авенданьо. Но только в середине XIX в. Амбросио Тут, губернатор департамента Петен, заново открыл этот огромный город. В 1956–1967 гг. в Тикале работала археологическая экспедиция музея Пенсильванского университета (США). Была составлена подробнейшая карта всех руин и произведены раскопки в различных районах города. Раскопки показали, что Тикаль являлся крупнейшим городом не только в области майя, но и во всем Западном полушарии. Согласно датам, сохранившимся на каменных монументах города, Тикаль существовал с 292 по 889 г. н. э. В VIII в. н. э., в пору своего наивысшего расцвета, он занимал довольно значительную территорию. Здесь обнаружены свыше 200 каменных монументов, около 300 крупных храмовых и дворцовых построек.

Центр города – «акрополь», занятый многочисленными храмами и дворцами, – расположен на северном краю глубокого оврага, называемого «Дворцовым водохранилищем», занимая вершину холма, окруженную низинами и сельвой. Его постройки протянулись на 215 м с востока на запад и занимали площадь около 1,5 га. Наличие «акрополя» вообще является характерной чертой планировки всех крупных классических городов майя. В пределах этого центрального ядра, окружавшего главную площадь города, было сосредоточено до 3 тысяч построек разного назначения и величины, в т. ч. все крупные общественные здания – храмы и дворцы (общим числом около трехсот). «Акрополь» украшали многочисленные, покрытые пышные резьбой монументальные сооружения – стелы, алтари – всего их известно более двухсот. Важнейшие ансамбли соединялись между собой широкими каменными дорогами – сакбе, выложенными белыми известняковыми плитами.

«Акрополь» рос и перестраивался в течение ряда столетий, прежде чем достиг завершающей формы. К концу своего существования центральный «акрополь» представлял собой шесть сравнительно небольших двориков, окруженных длинными и низкими многокомнатными зданиями в один, два и даже три этажа – дворцами. К IX в. комплекс насчитывал 42 здания дворцового типа.

Одной из уникальных особенностей архитектуры Тикаля являются ансамбли так называемых пирамид-близнецов. Каждый такой комплекс состоял из обширного прямоугольного двора, западную и восточную стороны которого обрамляли две невысокие пирамиды с плоскими вершинами, имевшие по четыре лестницы. Храмовых построек на их вершинах либо вообще никогда не было, либо их строили из легко разрушавшихся материалов – дерева, глины. На южной стороне всегда стоит длинное каменное здание дворцового типа на невысокой платформе с девятью дверными проемами. С севера двор замыкает странное сооружение в виде прямоугольной каменной ограды с одним дверным проемом – на юг. Внутри ограды прямо напротив входа расположены стела и алтарь.

Пирамиды Тикаля отличаются специфическим, не встречающимся больше нигде в Америке стилем. Здесь находится самая большая из пирамид майя – ее высота составляет более 70 м. Истинное название ее неизвестно, сейчас пирамиду принято просто именовать «Храм IV».

Исполинский город славится множеством стел (их здесь насчитывается 83) и алтарей (54). Большинство стел Тикаля так или иначе связано с определенными храмами. Стелы устанавливались либо на площади перед фасадом храма, особенно по бокам от центральной лестницы, либо на уступах пирамидального основания и реже – внутри храмовых помещений. В 1959 г. здесь была найдена каменная стела с календарной надписью, соответствующей 6 июля 292 г. н. э. Это древнейший датированный монумент, найденный на территории майя.

Руины Тикаля

В некоторых храмах археологи нашли балки из необычайно твердого дерева сапоте, большинство которых было покрыто вычурной резьбой и иероглифическими надписями. Когда-то такие балки обрамляли дверные проемы всех главных храмов города, но безжалостное время уничтожило значительную их часть.

В начале IX в. в Тикале прекратилось всякое строительство, резко сократилось население. Опустели сотни жилищ. Роскошные дворцы разваливались – людям, еще жившим в них, буквально падали на голову обветшалые крыши и штукатурка. Уцелевшие остатки некогда могущественного народа не смогли долго продержаться среди обломков прежнего величия. И через 100–150 лет после возведения последней датированной стелы в городе Тикаль окончательно запустел.

Тайна гибели Тикаля, как, впрочем, и всей классической цивилизации майя, по-прежнему остается нераскрытой. Между тем этот крупнейший из городов майя стал первым объектом научной реставрации. Начиная с 1956 г. специалисты пытаются вернуть городу первоначальный облик.

 

Что отличает Киригуа от других городов майя? Наверное, изобилие скульптуры – изумительных по красоте стел, алтарей, монументов. Древние обитатели города использовали для строительства местный камень – твердый красный песчаник, который хорошо обрабатывается и при этом очень прочен. Благодаря этому мастерам Киригуа удалось создать самые высокие во всей Доколумбовой Америке каменные скульптуры. Именно благодаря богатству скульптурного наследия Киригуа вошел в число крупнейших художественных центров майя.

 

Город монументов

Руины Киригуа расположены на северо-востоке Гватемалы, приблизительно в 200 км от столицы страны. Этот среднего размера город когда-то стоял прямо на берегу реки Мотагуа, но за истекшие столетия своенравная река изменила свое русло и теперь течет на расстоянии 1 км от городского центра. Архитектурный стиль построек Киригуа очень близок архитектуре отстоящего всего на 48 км отсюда к югу Копана. История этих двух городов тесно переплетена.

Предполагается, что и Копан, и Киригуа были основаны выходцами из Тикаля. Первые переселенцы появились в Киригуа около 200 г. н. э. Самые ранние иероглифические надписи, найденные в Киригуа, датированы 426 г.

Долгое время Киригуа являлся вассалом своего южного соседа. Некоторые исследователи считают, что город был основан правителями Копана с тем, чтобы контролировать весьма прибыльный торговый путь по реке Мотагуа. Расцвет Киригуа приходится на 1-ю пол. VIII в. Быстрый, почти взрывной рост города связан с победой, одержанной в апреле 738 г. правителем Киригуа Как Тилиу Чан Йопатом над правителем Копана.

Киригуа. Постройки акрополя

Годы правления Как Тилиу Чан Йопата стали золотым веком Киригуа. Победоносный правитель развернул в городе широкое строительство, стремясь затмить славу поверженного Копана. Правда, при этом основная часть новых построек сооружалась в копанском архитектурном стиле, поскольку для реализации своих честолюбивых планов Как Тилиу Чан Йопат привлек захваченных в плен зодчих и скульпторов из Копана. Население Киригуа и окрестных селений быстро стало увеличиваться после событий 738 г., хотя до этого город был весьма небольшим и численность его жителей никогда не превышала 2–3 тысяч человек.

Последние иероглифические надписи на памятниках Киригуа датированы 810 г. После этого жизнь в городе замирает. По всей видимости, это было связано с общим крахом цивилизации майя.

Первооткрывателем древнего города стал Фредерик Казервуд, обнаруживший руины Киригуа в 1840 г. Он оставался здесь очень короткое время, но успел сделать зарисовки двух стел, которые были опубликованы в книге Джона Ллойда Стефенса «Путевые впечатления от поездки по Центральной Америке, Чьяпасу и Юкатану», вышедшей в 1842 г. В 1854 г. Киригуа исследовал Карл Шежер, а в 1881 г. – Альфред Моудсли. Моудсли возвращался на развалины Киригуа еще два раза и первым попытался расчистить памятники древнего города от зарослей. Он провел здесь первые раскопки, составил очень полное описание руин, сфотографировал остатки всех сохранившихся построек и скульптур, а также сделал копии иероглифических надписей. В результате Киригуа стал одним из первых городов майя, подвергшихся тщательному изучению. В 1974–1979 гг. здесь велись обширные археологические раскопки, позволившие полностью освободить от вековых наслоений священный центр города – «акрополь», а также обнаружить новые, ранее неизвестные стелы и монументы.

«Акрополь» – крупнейший архитектурный ансамбль Киригуа, представляющий собой комплекс святилищ, дворцов и административных зданий. Он сложился в основном в правление Как Тилиу Чан Йопата, в 738 г. разгромившего священный Копан. Строительство «акрополя» началось в 550 г. и с перерывами продолжалось до 810 г. – до последних дней существования города.

Центром «акрополя» служат три расположенные друг за другом площади. Северная площадь носит название Большой, вокруг нее сосредоточены главные памятники города. Протянувшаяся с севера на юг на 325 м, эта площадь является самой большой во всей стране древних майя. С юга к ней примыкает площадка для ритуальной игры в мяч, окруженная с трех сторон руинами дворцов. Самая южная часть Большой площади, возможно, служила рынком.

Северную часть Большой площади занимает огромная платформа размерами 100 × 85 м и высотой 0,5 м. Она сложена из речного булыжника и облицована каменными плитами. Как установили исследователи, эта платформа сооружалась на протяжении приблизительно двадцати лет.

Одна из самых поразительных особенностей Киригуа – огромные каменные алтари, целиком вырезанные из гигантских глыб песчаника. Прихотливая фантазия майяских скульпторов придала им вид фантастических и вполне реальных животных – жаб, ягуаров, крокодилов и хищных птиц, олицетворяющих различные божество. Эти зооморфные алтари получили у специалистов краткое название «зооморфы». Один такой многотонный валун, 4-метровый «зооморф В», украшает платформу Большой площади. Он создан в 780 г. и изображает фантастического ящера.

Таинственные стелы, алтари и другие памятники Большой площади неизменно интриговали путешественников и принесли Киригуа славу «Города монументов». Одних только стел здесь насчитывается более дюжины (считается, что начиная с 750 г. один раз в каждые пять лет в Киригуа устанавливалась новая стела; эта традиция сохранялась до 805 г.). Одни из них высечены из сланца, другие из многотонных глыб красного песчаника, доставлявшихся из карьеров, лежащих на расстоянии 5 км от города. Особенные свойства этого твердого камня позволяли местным скульпторам вырезать на поверхности стел и алтарей высокие трехмерные барельефы. Огромные стелы, стоявшие на центральной площади Киригуа, были хорошо видны с реки Мотагуа, по которой спускались к морю лодки торговцев, нагруженные драгоценным нефритом и обсидианом. Большинство стел было установлено во время 60-летнего правления Как Тилиу Чан Йопата, величайшего из правителей Киригуа. Неудивительно, что его изображение украшают семь из девяти монолитов центральной площади. Сохранились также различные алтари и скульптуры, украшавшие фасады дворцов и других общественных зданий.

Вырезанные из камня маски, изображающие солнечное божество и змей с человеческими руками, украшают каменную стену более 23 м длиной и 1,5 м шириной, огораживавшую «акрополь» с запада, со стороны реки. В противоположной, восточной стороне сохранились развалины святилища, под которым была обнаружена гробница, содержащая останки какого-то очень знатного человека. Его зубы были инкрустированы нефритом, а одна нефритовая бусинка положена в рот умершего. В южной части «акрополя» сохранились руины дворца правителя, стены которого украшены рельефной каменной кладкой и покрыты иероглифами. Назначение же некоторых зданий – например, огромного комплекса, высящегося в юго-восточном углу площадки для игры в мяч, – неясно до сих пор. Большинство построек Киригуа до сих пор лежат в руинах, их восстановление ведется очень медленно.

 

«Город был необитаем. Среди древних развалин не сохранилось никаких следов исчезнувшего народа, с его традициями, передаваемыми от отца к сыну и от поколения к поколению. Он лежал перед нами, словно корабль, потерпевший крушение посреди океана. Его мачты сломались, название стерлось, экипаж погиб. И никто не может сказать, откуда он шел, кому принадлежал, сколько времени длилось его путешествие и что послужило причиной его гибели».

Эти строки принадлежат перу Джона Ллойда Стефенса – человека, открывшего руины великих городов майя. Стефенс написал их о Копане – первом майяском городе, обнаруженном им в джунглях Центральной Америки.

 

«Ничего похожего нам видеть не приходилось…»

Копан расположен на западе Гондураса, неподалеку от гватемальской границы. В свое время здесь проходил с войсками Кортес, в 1525 г. отправившийся после завоевания государства ацтеков из Мехико в Гондурас. В 1576 г. среди руин Копана побывал испанский хронист Диего Гарсиа де Паласио, описавший этот культурный центр майя – через семь веков после того, как он был покинут своими жителями. Но затем на долгие три столетия Копан погружается в полное забвение.

В 1839 г. американские исследователи Дж. Л. Стефенс и Ф. Казервуд, сопровождаемые проводниками-индейцами, отправились в сельву на поиски заброшенных городов.

Стефенс упрямо вел караван к цели. Его чрезвычайно интриговали слухи о том, что где-то в долине реки Рио-Копан, по рассказам индейцев, находится древний город. Рассказывали даже, что там, в джунглях, между двумя пирамидами будто бы натянут гигантский каменный гамак, в котором лежат фигуры мужчины и женщины.

Настойчивость исследователей увенчалась успехом: прорубая дорогу в зарослях, путешественники вдруг наткнулись на четырехугольную каменную стелу, украшенную замысловатым орнаментом.

Копан. Стадион для игры в мяч

Четырехугольный обелиск имел в высоту 3 м 90 см, в ширину – 1 м 20 см и в толщину–0,9 м. Он был сплошь покрыт скульптурными изображениями. В их выщербинах еще сохранились следы краски, некогда, вероятно, покрывавшей эти изваяния снизу доверху. На фасаде выделялось рельефное изображение какого-то мужчины. По бокам обелиск был испещрен загадочными иероглифами.

За первой стелой последовали вторая, третья… В общей сложности Стефенс и Казервуд обнаружили четырнадцать этих диковинных, украшенных скульптурами обелисков, один удивительнее другого. А за ними – огромный храм-пирамида! Каменные ступени вели к террасе, настолько заросшей, что определить ее размеры было невозможно…

Так был открыт Копан – первый из затерянных в сельве городов майя.

Начатые Стефенсом исследования Копана были продолжены в 1890-х и 1930–1940-х гг. В результате были открыты многочисленные архитектурные и скульптурные памятники.

Расцвет Копана приходится на VII–VIII вв. н. э., когда город был центром самостоятельного политического объединения майя, охватывавшего территорию юго-востока современной Гватемалы и северо-востока Гондураса. В период расцвета Копан был вторым после Тикаля крупнейшим майяским городом, куда вели оживленные торговые пути.

Не исключено, что число жителей Копана в это время могло достигать 200 тысяч человек. Город состоял из центральной части и 16 окраинных мини-комплексов – «кварталов», один из которых удален от центра на целых 11 км. Центр Копана занимает площадь 30 га. В него входит «акрополь», названный так по аналогии с городами эллинистического времени в Средиземноморье, и пять прилегающих к нему площадей.

«Акрополь» – это комплекс пирамид, террас и храмов, поднимающихся на 30-метровую высоту и занимающих площадь в несколько га. Особенно выделяются три великолепных храма, воздвигнутые между 756 и 771 гг. Один из них был посвящен Венере – Утренней звезде. Пирамиды хорошо сохранились до нашего времени. Частью религиозного комплекса является поле для ритуальной игры тлачтли – игры в мяч весом около 3 кг, посвященной богам майя. Алтарь-жертвенник, наиболее монументальные сооружения и поле для игры в мяч были сооружены в VII–IX вв.

Необычайно интересна центральная площадь «акрополя». На ней можно увидеть девять поразительных монолитов и изящно отделанных алтарей. Огромными размерами и пышным убранством выделяется и одна из статуй Копана. Особенной красотой отличается «пирамида № 26», построенная в 756 г. Западная площадь славится своими несравненными алтарями, на восточной площади вытянулась Лестница ягуаров.

Пожалуй, главной достопримечательностью Копана является знаменитая Лестница иероглифов, ведущая с площади к одному из храмов. На ее 62 каменных ступенях вытесана гигантская иероглифическая надпись – свыше 2 тысяч знаков. Это самая длинная из известных на территории майя надписей.

Длинные иероглифические надписи сохранились и в копанском Храме надписей.

Копан был основным центром развития майяской науки, и прежде всего астрономии. Здесь имелась одна из наиболее крупных, если не самая крупная астрономическая обсерватория своего времени. Найденные в Копане астрономические таблицы, составленные около 700 г., по своей точности в определении длительности года и периодов затмений превосходят все другие майяские вычисления солнечного календаря.

Даже в работах серьезных ученых, обычно не склонных к лирике, Копан заслужил множество самых лестных эпитетов. Его называют «Александрией древних майя», «Афинами Нового Света». Все эти почетные сравнения вполне оправданы, и сегодня Копан заслуженно признан культурно-историческим памятником мирового значения. Город объявлен археологическим заповедником, многие его постройки реставрированы.

 

3 августа 1492 г. от берегов Европы на запад отплыла экспедиция на трех кораблях, финансируемая испанским королевским двором. Ее возглавлял генуэзец Христофор Колумб, или, как его называли испанцы, Кристобаль Колон. Экспедиция имела целью найти кратчайший морской путь в Индию через Западный океан. 11 октября 1492 г. с кораблей впервые увидели землю. Это был крошечный островок из группы нынешних Багамских островов. Сойдя на берег, Колумб торжественно водрузил на нем крест и назвал новооткрытую землю Сан-Сальвадор – остров Св. Спасителя. Так началось освоение Америки европейцами.

 

Первый город новой Америки

4 декабря 1492 г. Колумб открыл большой остров, названный им Эспаньолой (ныне Гаити). «Это самая красивая земля, которую когда-либо видели глаза человека», – записал он в своем дневнике. А спустя четыре года Бартоломео Колумб, брат великого мореплавателя, основал на этом острове город, получивший название Новая Изабелла – в честь испанской королевы, а позднее переименованный в Санто-Доминго – «Святое Воскресение».

Сегодня Санто-Доминго – столица и главный порт Доминиканской Республики – расположенный на юго-восточном побережье острова Гаити, является старейшим городом Нового Света. На протяжении полувека Санто-Доминго был столицей испанских владений в Америке. Отсюда корабли конкистадоров отправлялись на покорение новых земель.

Вслед за конкистадорами в Новый Свет прибыли христианские миссионеры, которые приступили к строительству церквей и монастырей, приспосабливая европейские архитектурные традиции к условиям этих широт. Так постепенно родился новый стиль, который начиная с XVII в. воспринял дух пышного испанского барокко – чурригереско, но в полной мере отразил самобытное мастерство местных умельцев. Иногда его называют колониальным стилем. И первым колониальным городом Америки стал Санто-Доминго.

В 1550-х гг. столица испанских владений была перенесена из Санто-Доминго в Гавану на острове Куба, гавань которой была более защищена от пиратских набегов. Однако, утратив свой административный статус, город на протяжении следующих столетий оставался важным портом на морском пути из Нового Света в Испанию.

Санто-Доминго застраивался на основе специальных королевских указов, требовавших «с особым усердием возводить церкви» и запрещавших строительство деревянных зданий. В Санто-Доминго впервые в Америке были построены кафедральный собор, больница, таможня и университет. Приблизительно за 20 лет был полностью выстроен город – похожий на города Испании, с монументальной застройкой в раннем колониальном стиле, переходном от готики к ренессансу. Для архитектуры ранних построек Санто-Доминго, относящихся к XVI в., характерно сочетание грандиозных объемов с крепостной мощью, устрашавшей индейцев.

Собор Санта-Мария-ла-Менор в Санто-Доминго

Еще в 1503 г. первый королевский наместник в Санто-Доминго Николас Овандо выстроил на берегу реки Осама одноименную крепость, ставшую главным опорным пунктом испанцев на Эспаньоле. Ее центром является монументальная башня Торре дель Оменахе (1503–1507 гг.), в которой сегодня располагается музей.

В историческом центре города сохранилось множество других архитектурных памятников, некоторые из них представляют собой самые ранние образцы колониального стиля: архиепископский дворец Каса Тостадо (1535 г.), приходские церкви Регина и Дель Кармен, монастырь доминиканцев, госпитали Сан-Мигель де Овандо и Сан-Николас де Бари, здание старейшего в Америке университета Санто-Доминго (1538 г.), ансамбли двухэтажных жилых домов с внутренними двориками – настоящие уголки Андалузии, перенесенные в далекую Вест-Индию. Руины монастыря Сан-Франциско, основанного в 1514 г. и ставшего первым христианским монастырем в Америке, напоминают о событиях 1586 г., когда Санто-Доминго подвергся нападению пиратов во главе со знаменитым Фрэнсисом Дрейком. После этого, на рубеже XVI–XVII вв., город был обнесен крепостной стеной, в основном сохранившейся до наших дней.

Одним из важнейших архитектурных памятников города является ренессансный кафедральный собор Санта-Мария Менор (1512–1540 гг.) – самое большое здание острова. Его размеры составляют 40 × 60 м. Первый камень в его основание заложил сын Колумба – Диего, а напротив собора сегодня возвышается памятник его отцу – великому мореплавателю. Суровый облик собора – толстые стены с узкими, наподобие бойниц, окнами, строгие фасады – воплотил в себе воинственный дух эпохи конкистадоров. Такой же крепостной мощью веет от высящегося на берегу реки Осама замка Алькасар (1509 г.), который лишь отчасти оживляется арочными галереями, украшающими фасады обоих этажей здания. Этот замок являлся резиденцией Диего Колумба, которого в 1509 г. испанский король назначил вице-королем «Индии». С 1957 г. в замке располагается музей.

Санто-Доминго стал образцом для последующего строительства городов в испанских колониях Нового Света. Его постройки заложили основы для формирования собственной архитектурной традиции колониального зодчества.

 

В 1960-х гг., после того как норвежский археолог Х. Ингстад обнаружил остатки норманнского поселения Х – XI вв. на северной оконечности Ньюфаундленда, в Ланс-о-Медоу, широкое признание получил тот факт, что викинги еще за 500 лет до Колумба добрались до северо-восточного побережья Америки и даже попытались там обосноваться. Аргументы были настолько весомые, что осенью 1964 г. президент США Линдон Джонсон подписал законопроект о ежегодном праздновании 9 октября Дня Лейфа Эйрикссона. Тем самым норвежский мореплаватель был официально признан первооткрывателем Нового Света.

 

Лагерь Лейфа Счастливого

Как повествуют исландские саги, в 985 г. мореплаватель Бьярни Херьюлфссон сбился с курса во время своего плавания в Гренландию и, унесенный далеко на запад, оказался у побережья Ньюфаундленда. Между 900 и 1000 гг. (скорее всего, в 995–996 гг.) Лейф Эйрикссон, сын Эйрика Рыжего, по прозвищу Лейф Счастливый, отправился на поиски земли, открытой Бьярни Херьюлфссоном. Он подошел к берегам Северной Америки и поочередно обнаружил сперва пустынную каменистую равнину (Хеллуланд), затем лесистую страну (Маркланд) и, наконец, изобилующий диким виноградом Винланд. Здесь Эйрикссон и его друзья высадились на берег, решив перезимовать на побережье неизвестной земли.

После этого богатый норвежский купец Торфинн Карлсефни, его жена Гудрид и их компаньон Торвальд Эйрикссон, брат Лейфа, предприняли несколько плаваний в поисках Винланда, в ходе которых основали норманнское поселение на побережье.

Однако поселению на побережье Ньюфаундленда так и не суждено было стать постоянной колонией. Оно просуществовало исторически ничтожный срок – не более 15 лет, после чего исчезло с лица земли. Торфинн Карлсефни и его люди, захватив накопленные припасы, вернулись на родину, и на этом первое европейское поселение в Америке закончило свое существование…

Национальный исторический памятник Ланс-о-Медоу

В 1960 г. норвежские археологи во главе с Хельге и Энн Ингстад после долгих поисков сумели обнаружить на побережье Ньюфаунленда остатки норманнского поселения, которое, возможно. было тем самым «лагерем Лейфа», о котором рассказывают саги. Любопытно, что место поселение ученым указали местные жители, которые давно заприметили необычные группы заросших травой ям и бугров в урочище Ланс-о-Медоу. Раскопки поселения велись на протяжении восьми лет – с 1960 по 1968 г. Археологи раскрыли и исследовали остатки по крайней мере восьми крытых дерном деревянных построек, аналогичных тем, что сооружались в это время в Исландии и Гренландии. В центре каждого дома располагался очаг. Находки на месте раскопок, и в их числе характерная бронзовая застежка от плаща. неоспоримо свидетельствовали о том, что живщие здесь некогда люди были скандинавами.

Раскопки поселения в Ланс-о-Медоу были возобновлены канадским Управлением парков в 1973 г. и продолжались до 1976 г. После этого картина стала более полной. Поселение норманнов состояло из трех групп домов, каждый из этих трех комплексов имел свою собственную специализацию. Один комплекс, состоящий из двух построек, расположенных рядом с ручьем, был занят металлургами и кузнецами, которые выплавляли железо из болотной руды и обрабатывали металл. Средний комплекс, самый маленький по размерам, принадлежал плотникам, а третий, самый большой, – судостроителям. Все эти три хозяйственных комплекса функционировали одновременно и, по-видимому, дополняли друг друга.

В 1977 г. Ланс-о-Медоу получил статус национального исторического памятника. Ценность и уникальность его заключается в том, что это – единственное на сегодняшний день известное поселение викингов в Новом Свете. Сегодня здесь действует туристический центр с музеем, где демонстрируются находки, обнаруженные во время археологических раскопок. Опираясь на данные раскопок, сотрудники центра тщательно воссоздали некогда существовавшие здесь постройки эпохи викингов, и ныне посетителей музея ожидает захватывающий тур по следам норвежских мореплавателей, тысячу лет назад первыми высадившихся на берега Нового Света.

 

Дайносор – национальный парк на юго-западе Канады, в провинции Альберта. Эта местность примечательна своими фантастическими ландшафтами и самым крупным в мире «кладбищем динозавров», обитавших здесь 75 миллионов лет назад.

 

Парк юрского периода

Семьдесят пять миллионов лет назад то место, что ныне является канадской провинцией Альберта, представляло собой обширную прибрежную низменность, омываемую волнами мелководного моря. Климат был субтропический, подобный современной Флориде. Бесчисленные создания обитали здесь – рыбы, амфибии, рептилии, птицы, примитивные млекопитающие и около 35 разновидностей динозавров. Останки многих из них так и остались лежать на занесенном илом дне морских заливов, рек и озер.

И случилось так, что в конце последнего ледникового периода, 13 000 лет назад, мощный ледник срезал все верхние наносы, обнажив древние меловые отложения, содержащие тысячи окаменелостей. Так образовалась долина Красной Оленьей реки – уникальное место, где сосредоточено самое большое в мире количество окаменелых остатков динозавров.

Более трехсот прекрасно сохранившихся скелетов динозавров нашли ученые на 16-мильном участке долины Красной Оленьей реки. Эти скелеты сегодня украшают музеи в 30 городах мира. Но самая большая коллекция находится в Королевском палеонтологическом музее.

Окаменевшие кости динозавра

На сегодняшний день в размытых водой горных породах обнаружены остатки 60 видов динозавров, относящихся к семи семействам. При этом каждый год приносит новые открытия, и, вероятно, эти места еще не раз удивит исследователей.

В 1955 г. долина Красной Оленьей реки с прилегающими окрестностями получила статус национального парка, получившего название Дайносор – «Динозавр». С тех пор здесь побывали тысячи посетителей со всех континентов.

Но было бы неверно изображать Дайносор сплошным кладбищем мертвых костей. Напротив, этот мир полон жизни. Берега рек и ручьев поросли тополями, ивами, ольхолистной иргой и шиповником. Выше, на сухих каменистых землях, растут кактусы, масличные деревья и множество разновидностей шалфея. Выше уровня глубоко врезавшейся в песчаниковый массив долины раскинулась поросшая буйными травами прерия.

Здесь обитает множество различных животных. Внимательно наблюдают за окрестностями – нет ли какой опасности? – пугливые белохвостые олени. Вместе с ними в прерии пасутся вилорогие антилопы. Вечерами и ночью долину оглашает вой койотов. В мае и июне тополиные рощи наполняет птичьи трели и щебет. Здесь можно встретить самых различных певчих пернатых, а также дятлов и водяных птиц. Над причудливыми известняковыми скалами и бескрайней прерией парят, распластав крылья, золотые орлы, соколы и ястребы.

Дайносор – один из популярных центров экотуризма в Канаде. В то время как многочисленные туристы любуются прекрасными ландшафтами и осматривают места находок древних окаменелостей, сотрудники парка занимаются новыми раскопками и упаковкой найденных останков динозавров для отправки их в крупнейшие научные центры и музеи мира.

 

Этот крупнейший и самый отдаленный канадский национальный парк, раскинувшийся на площади 4480 тысяч га, по праву считается живым символом Северо-Западных территорий Канады. К тому же он принадлежит к числу величайших в мире культурно-природных памятников. И не случайно в 1983 г. он стал восьмым по счету канадским природным объектом, пополнившим Список всемирного наследия ЮНЕСКО.

 

Страна бизонов на севере Канады

Свою историю парк Вуд-Баффало ведет с 1922 г., когда возникла насущная необходимость взять под охрану местное поголовье бизонов, находившихся к тому времени под угрозой исчезновения, а также мест их обитания. В 1926 г., когда численность этих животных стала постепенно восполняться, парковую территорию расширили до нынешних пределов. Таким образом, в настоящее время парк Вуд-Баффало сочетает в себе шесть важнейших характеристик: помимо того, что под его охраной находится самое крупное в мире свободно кочующее и саморегулирующееся стадо бизонов, он представляет собой последний нетронутый ареал гнездования американского журавля, которому угрожает исчезновение. Вместе с тем территория парка включает в себя одну из крупнейших в мире внутренних дельт, образованную реками Пис и Атабаска, а также являет собой яркий образчик гипсокарстового рельефа Северной Америки в сочетании с уникальными солончаковыми равнинами.

Парк Вуд-Баффало расположен в зоне северно-континентального климата с долгими холодными зимами и коротким теплым летом. Зимой, в январе, дневная температура достигает здесь – 25°С, а летом, в июле, она редко когда превышает + 16°С. Ежегодное количество осадков составляет около 310 мм, а суммарное испарение – больше 410 мм в год. При таком недостатке влаги и довольно частых грозах – в среднем по сорок на сезон – в парке нередко возникает пожароопасная обстановка.

В парке Вуд-Баффало преобладает типичная таежная растительность, которую представляют белые и черные ели и американские лиственницы. В низинах, вдоль многочисленных ручьев и речных притоков, громоздятся массивы бальзамических тополей, а возвышенности покрыты густыми осиновыми зарослями. К берегам рек Пис, Атабаска и Берч подступают крупные насаждения белой ели.

Имеются в парке и отдельные луговые участки, где произрастают всевозможные злаки, а заболоченные низины в дельте рек Пис и Атабаски покрыты в основном широколистным рогозом и осокой. В тех же местах, где влажные болотистые почвы граничат с сухими лесными, встречаются заросли ивовых и ольховых кустарников. Кроме того, западную и северную территории парка покрывают сфагновые болота, к которым подступают густые ельники с подлесками из верещатников и лишайниковой подстилкой.

Помимо волков и бизонов в парке насчитывается 46 видов других млекопитающих, включая черных медведей, или барибалов, оленей-карибу, песцов, лосей, рысей, зайцев-беляков, ондатр, бобров и норок. Время от времени на территорию парка забредают животные из южных областей Канады – те же рыжие лисицы, дикобразы и белохвостые олени. А карстовые пещеры и гроты, которых здесь немало, служат местами обитания многочисленных летучих мышей.

Пернатое царство парка Вуд-Баффало представлено 227 видами, включая бородатых неясытей и белых сов, белых куропаток, клёстов и гудзонских гаичек. Кроме того, напомним, на территории парка находится единственное в природе гнездовье редких американских журавлей: в конце 90-х гг. их численность в летнее время составляла не больше 140 особей, включая 40 конъюгационных пар. Здесь же расположены и гнездовья сапсанов и белоголовых орланов.

На территории парка обитают также пресмыкающиеся и земноводные, хотя численность их в сравнении с другими животными не столь велика. Как бы то ни было, именно здесь пролегает северная граница ареалов канадской жабы, леопардовой лягушки, краснобокого ужа, северной болотной квакши и древесницы.

Бизон в Национальном парке Вуд-Баффало

В довершение ко всему парк Вуд-Баффало представляет собой и памятное историческое место. На протяжении семи тысячелетий в этих местах обитали племена охотников-собирателей, предков современных северо американских индейцев – этчареотинов, кри и чипевайанов. В XVIII в. они впервые встретились с переселенцами из Европы. В результате ужиться с белыми смогли только кри и чипевайаны. В настоящее время на территории Вуд-Баффало существует лишь одна индейская община – Гарден-Ривер, в которой насчитывается всего-навсего 350 человек. Чуть больше шести с половиной тысяч индейцев проживают в трех небольших общинах – Форт-Смит, Хей-Ривер и Форт-Чипевайан, – расположенных по соседству с парком. При этом только 600 индейцев имеют охотничьи лицензии, хотя на территории парка разрешено промышлять далеко не всем охотникам и то лишь зимой.

С другой стороны, доступ в парк открыт любителям дикой природы – но только при наличии у них соответствующего разрешения. И этим правом они пользуются во всякое время года, благо из городков Хей-Ривер и Форт-Смит, откуда начинаются туристические маршруты, до парка рукой подать. На самой же территории Вуд-Баффало для приема туристов обустроены 36 кемпингов и несколько лагерных стоянок. Так что в пик туристического сезона, приходящегося здесь на короткое лето, число посетителей порой превышает численность коренных жителей – индейцев.

Кроме туристов, в парк наезжают геологи, экологи и биологи.

 

Осенью земля в Национальном парке Джаспер усыпается желтыми листьями и лиственничной хвоей. Впрочем, довольно скоро восхитительную палитру увядающего лета сменят холодные серо-голубые тона. И в Скалистых горах начнется зимняя альпийская сказка.

 

Альпийская сказка

С наступлением осени обширные долины словно охватывает яркое пламя пожара. Опавшие листья мало-помалу желтеют и, подхваченные ветром, осеняют золотистой круговертью все вокруг.

Задувают холодные осенние ветры, и животные торопятся рыть норы, готовясь к суровой зиме. Пройдет не один месяц, прежде чем на деревьях набухнут нежные почки, зазеленеют долины и лето обдаст животворным теплом широкие луга, пробуждая к жизни полевые цветы.

Таков этот прекрасный и суровый край – канадские Скалистые горы. Что ни говори, канадские власти поступили мудро и прозорливо, учредив в Скалистых горах, на территории провинции Альберта, обширные парки и заповедники, призванные уберечь хрупкую экосистему от неумолимого натиска пресловутого прогресса цивилизации и сохранить ее в первозданной красоте для грядущих поколений.

Национальные парки Банф и Джаспер расположены в канадской провинции Альберта – вдоль западной границы Британской Колумбии. Джаспер лежит к северу от Банфа, но оба парка соединяются единым Ледовым трактом. Эта удивительной красоты дорога вьется серпантином по склонам Скалистых гор, откуда открываются впечатляющие виды на ледники и гигантское Колумбийское ледяное поле. Оно покрывает территорию площадью 200 кв. км, достигая в иных местах 300-метровой толщины, и считается крупнейшим участком сплошного льда в субарктическом поясе Северной Америки.

Канадские Скалистые горы образовались 120–150 миллионов лет назад и по геологическим меркам считаются сравнительно молодыми. Скалистые горы тянутся цепью на 3200 км с юга на север – из центральной части штата Нью-Мексико до Британской Колумбии. При этом вершины канадских Скалистых гор на 600–900 м ниже южных пиков, что высятся среди колорадских отрогов тех же Скалистых гор, хотя граница древесной растительности и тут и там расположена одинаково низко, уступая значительные пространства скалистому альпийскому поясу.

Над всем этим великолепием громоздятся обледенелые, заснеженные скальные отвесы. А среди скал зияют провалы ледниковых амфитеатров – так называемые ледниковые цирки, в обрамлении извилистых гряд, сложенных из песка, гравия и галечника – так называемых оз, или эскеров, – и остроконечных кряжей. На горных лугах растут разнообразные цветы, в т. ч. водосборы, ветреницы, камнеломки и незабудки.

Животный мир в этом горном краю тоже многообразен. Встречаются здесь и вовсе редкие виды, такие как снежные бараны, альпийские сурки, кугуары, рыжие рыси, благородные олени, ондатры, койоты и снежные козы.

Сегодня Банф и близлежащие национальные парки Джаспер, Кутеней и Йохо вкупе с тремя провинциальными парками образуют единый национальный парковый комплекс Роки-Маунтин-Парк, входящий во Всемирное наследие человечества. В обширный объединенный заповедник, расположенный на площади 12 800 кв. км, входят высокие, покрытые заснеженными ледниками скалистые хребты, вечнозеленые леса, чистые реки и ручьи и горные озера.

Национальный парк Джаспер

Банф – старейший канадский национальный парк: он был создан в 1885 г. Площадь его составляет 4102 кв. км, что раза в два больше территории Йеллоустонского национального парка. На его территории имеются горячие источники, ледники и холодные горные озера; из живности встречаются кугуары, снежные бараны и благородные олени.

Создание Банфа было во многом обусловлено строительством в этом районе участка железной дороги Кэнейдиэн Пасифик Рейлуэйз – по ней-то и доставляли сюда первых туристов.

К главным достопримечательностям Банфа по праву относятся тихое озеро Морейн, Долина десяти вершин и прекрасное озеро Луиза. Это озеро – одно из самых живописных мест в мире. В его широкой синезеленой глади, точно в зеркале, отражается громада ледника Виктория, обрамленного лесистыми горами и голыми скалами.

Озеро Эмерод расположено в самом диком и прекрасном уголке Национального парка Банф, а вдоль его берегов вьется знаменитая туристская тропа. Озера Пейто и Боу лежат на подступах к перевалу Боу, расположенному на высоте 2070 м на территории Банфа. С берегов Пей-то открываются восхитительные виды на царство снегов, льда и камня. Снег лежит на перевале вплоть до мая.

Громадная пирамида горы Атабаска, возвышающаяся на 3620 м, – высочайшая точка Банфа. Огромный ледник сползает с ее склонов и, тая, превращается в реку Атабаска.

В тех же краях расположен еще один крупный национальный парк – Джаспер. Это самый северный из канадских национальных парков в Скалистых горах. В Джаспере 6720 кв. км площади занимают сказочной красоты альпийские ландшафты, 40 % территории парка лежит выше границы древесной растительности – среди так называемых складчатых гор.

Джаспер – более уединенный и менее посещаемый парк по сравнению с Банфом. Он был образован в 1907 г., чтобы этот дивный край не стал предметом земельных спекуляций и не подвергался неумолимому натиску индустриализации. Джаспер состоит как бы из двух отдельных парков: южного и северного – граница между ними проходит близ городка Джаспер.

Южный парк – самый посещаемый: там немало достопримечательных мест, включая живописные горные ландшафты с обширными ледниками, обрамленными причудливыми зубчатыми пиками. В северном парке почти нет дорог и троп, да и горы там не столь величавы, а больше похожи на бесформенные глыбы, к тому же добраться до них не так-то просто.

Ледник Колумбия спускается со склонов горы Колумбия, возвышающейся на 3750 м посреди Национального парка Джаспер. Ледяное поле, раскинувшееся на площади 200 кв. км, представляет собой крупнейший участок сплошного льда в американском субарктическом поясе. Ледник питает множество рек в западной части Канады.

Рош-Миетт – причудливый, выщербленный ветрами гранитный монумент – высится, подобно незыблемому стражу, над рекой Роки, озером Джаспер и знаменитым горячим источником в восточной части Национального парка Джаспер. Средняя температура воды в Миеттском горячем источнике составляет плюс 54 градуса.

Национальные парки Роки-Маунтин – величайшие туристические достопримечательности Канады, особенно Банф, куда ежегодно приезжает около 4 миллионов посетителей. Парки открыты для посетителей круглый год; там проложены мощеные проезжие дороги, конные и пешие маршруты, а кроме того, имеются кемпинги для любителей рыбной ловли, лыжников, скалолазов, альпинистов и горных туристов.

Роки-Маунтин – поистине сказочный край: здесь высятся самые, пожалуй, прекрасные в мире горы, будто отороченные живописными альпийскими лугами. Вот уж действительно, канадцы – великий и мудрый народ, раз решили однажды сохранить все это великолепие не только для себя, но и своих потомков. И для всего человечества.

 

Западное побережье острова Ньюфаундленд… Там, среди отвесных горных кряжей и скал, высокогорной тундры и сверкающих зеркал лесных озер, непролазных береговых топей и живописных бухт, расположен удивительный по своей дикой, суровой красоте природный объект, которыми так славится Канада, – Национальный парк Гро-Морн. Он был основан в 1973 г. на площади 180 500 га и спустя четырнадцать лет – в 1987 г. – пополнил списки земных чудес, объединенных во Всемирное наследие человечества.

 

Заповедный Ньюфаундленд

Характерная и самая, пожалуй, главная особенность Гро-Морна заключается в том, что, в отличие от других национальных и провинциальных парков Канады, расположенных в основном в континентальной части, он сочетает в себе две ярко выраженные физико-географические черты – береговые низменности и высокогорья.

Входящий в состав парка прибрежный район включает в себя береговую полосу бухты Сен-Поль, а также приливно-отливную и устьевые зоны. В свою очередь, береговая линия сочетает в себе ровные песчаные пляжи, громады отвесных скал, дюнные наслоения высотой до 30 м, уходящие в глубь побережья местами больше чем на полтора километра. Тогда как слегка наклонная береговая равнина, обрамленная с восточной стороны склонами хребта Лонг-Рейндж, простирается в глубину острова на 4–13 км, а вдоль побережья она тянется на 50–60 км. Состоит она главным образом из мягких известняковых пород и уступами спускается к океану.

Хребет Лонг-Рейндж кое-где прорезают ледниковые долины, заполненные глубокими озерами. Вокруг озер и по краям долин громоздятся 700-метровые скальные отвесы.

Большую часть восточной территории парка покрывает обширное нагорье с высокогорными долинами, озерами и безлесными скалами. А юго-западная часть парковой территории представляет собой нагромождение поросших густыми лесами холмов.

Согласно общепризнанному мнению ученых, главная ценность парка с точки зрения геологии заключается в том, что в его ландшафте, точно в зеркале, отражаются результаты грандиозных геологических процессов, происходивших в те времена, когда континентальная окраина Северной Америки подверглась серьезным разрушениям вследствие подвижек тектонических плит. Среди прочего, рельеф парка являет собой наглядный и уникальный пример так называемого островного оледенения.

Как составная часть островной территории Ньюфаундленда, Гро-Морн лежит одновременно в нескольких климатических поясах. На побережье, обращенном в сторону залива Св. Лаврентия, господствует гумидный морской климат, а в высокогорных областях – суб арктический. В целом же на местном климате сказываются близость океана и влияние преобладающих сильных юго-западных ветров, дующих со стороны залива. Таким образом, среднегодовая температура воздуха здесь составляет всего-навсего + 3°С. Летом, в июле, она достигает максимума – + 15,5° С, а в феврале опускается до – 8,4° С, притом что в горных районах бывает градуса на три холоднее, чем на равнинной местности и в береговой полосе.

Под стать разнообразному ландшафту и флора Гро-Морна. В парке насчитывается 36 различных растительных типов и сообществ, а также 711 видов сосудистых растений и 401 вид мхов, что составляет около 60 % островной флоры Ньюфаундленда.

Уходящая в глубь острова береговая равнина состоит из разнообразных осок и американских лиственниц, просторных лугов. А в более защищенных местах – с малым содержанием органических веществ в почве, которая, однако же, богата кислородом, – преобладают черные ели и карликовые лиственницы. Они же встречаются и на обнаженных моренах, с повышением высоты уступая место кустарникам, горным толокнянкам и стелющимся азалиям. Вершины отвесных скал покрыты пышными шапками смешанных листопадных и елово-пихтовых лесов, переходящих в низкорослые леса на открытых всем ветрам высокогорьях. И все это суровое великолепие венчает высокогорная тундровая растительность, состоящая из небольших массивов хвойного леса, а на открытых голых скалах – из чахлого, низкорослого редколесья.

Что же касается животного мира парка Гро-Морн, по своему составу он ближе к океаническому типу, нежели континентально-островному и уж тем более чисто континентальному. Тем не менее здесь встречаются и такие распространенные во внутренних областях Канады виды, как рысь, олень-карибу и полярный заяц. К числу морских млекопитающих, что обитают или встречаются в прибрежных водах парка, относятся обыкновенные гринды и тюлени.

Помимо природных богатств, парк Гро-Морн заключает в себе величайшее культурное достояние. И свидетельство тому – следы поселений древних индейцев, или америндов, носителей архаической культуры приморской лесной зоны Северной Америки, которые жили в здешних местах 3000–4500 лет назад. К ним же относятся и артефакты дорсетской доисторической культуры Арктики, носителями которой были эскимосы, обитавшие на Ньюфаундленде 1800–3000 лет назад.

Первые же европейские поселения появились на западном побережье Ньюфаундленда в конце XVIII в. Поначалу то были рыбацкие поселки, рядом с которыми позднее выросли фактории охотников на морского зверя и китобоев. В настоящее время на территории Национального парка Гро-Морн постоянно никто не живет. Между тем в последние годы парк стал развиваться как туристический объект с соответствующей инфраструктурой, включающей подъездные мощеные дороги, туристские тропы, базы, кемпинги и лагерные стоянки на маршрутах.

 

Про Картахену, второй по значению порт на карибском побережье Колумбии, говорят, что это более испанский город, чем в самой Испании. И в этом есть доля истины. Город Картахена-де-Лас-Индиас, основанный в 1533 г. Педро де Эредиа на месте сожженного поселения индейцев-карибов, долгие годы служил оплотом испанского владычества в Вест-Индии.

 

Латиноамериканская Венеция

Место для города было найдено просто изумительное. Огромная Картахенская бухта, достигающая 14,5 км в длину и 5 км в ширину, легко могла вместить все европейские флоты того времени. Вход в бухту со стороны моря прикрывался островами, на которых уже в XVI в. испанцами были построены хорошо укрепленные форты, среди них – самая мощная крепость Нового Света, знаменитая Сан-Фелипе-де-Барахас.

Старая Картахена находилась на острове Тьерра-Бомба, соединенном с материком множеством мостов. Раньше этот остров, расположенный на входе в Картахенскую бухты, огибался двумя проливами – Бока-Чика и Бока-Гранде. Но после знаменитой осады Картахены адмиралом Верноном в 1741 г. испанцы перегородили Бока-Гранде стеной, и ныне остался лишь один вход в бухту – Бока-Чика.

Богатства Картахены неоднократно привлекали пиратов, и тогда город становился ареной ожесточенных битв. В 1586 г. к городу на 20 кораблях подошел знаменитый Фрэнсис Дрейк, после ожесточенных боев захвативший Картахену и разграбивший ее дотла. В 1741 г., во время англо-испанской войны, к стенам города подошли корабли адмирала Эдварда Вернона с 23-тысячным экспедиционным корпусом. Безрезультатная осада Картахены англичанами длилась 56 дней. Следы ожесточенной бомбардировки, которой подверглась Картахена в те дни, можно видеть до сих пор: одно из английских ядер застряло в стене церкви Сан-Торибио. Картахена внесла свой вклад в борьбу колумбийцев за независимость страны. Она первой из колумбийских городов провозгласила 11 ноября 1810 г. независимость от Испании.

Крепостные стены и пушки старой Картахены

Картахена – один из самых популярных туристических центров Колумбии. Этот город поражает воображение удивительным синтезом красот природы и своего сохранившегося почти в неизменном виде архитектурного облика XVII–XVIII столетий. Картахена расположена на островах, полуостровах, перешейках, среди глубоко врезавшихся в берег голубых заливов, прекрасных лагун и протоков. «Латиноамериканская Венеция», как иногда справедливо называют Картахену, имеет столько прекрасных дворцов, церквей, уникальных и многочисленных крепостных сооружений, что их с избытком хватило бы на десяток иных городов. Свое образие многим ее зданиям, церквам и монастырям придает ярко-желтый камень ракушечник, добываемый на острове Тьерра-Бомба.

В старой части города сохранились мощные городские стены и укрепления (1532–1796 гг.) – великолепный образец фортификационного искусства. Построенная в 1753–1759 гг., крепость Сан-Фернандо охраняла пролив Бока-Чика. Ее мощные стены, способные выдержать огонь тяжелой артиллерии, имели форму подковы, обращенной к морю изогнутой стороной. Крепость отлично сохранилась в первозданном виде до наших дней. Оригинальной архитектурой отличаются также крепость Сан-Фелипе-де-Барахас и форт Сан-Фернандо-де-Бока-Чика, охранявшие вход в гавань.

Монастыри, церкви, мощеные улочки, выложенные каменными плитами бассейны, фонтаны, маленькие круглые площади, двухэтажные дома с балконами и внутренними двориками – все в Картахене сохраняет очарование старины. Среди наиболее интересных зданий – барочный Кафедральный собор (1538–1586 гг., перестроен в 1796 г.), архитектурные комплексы монастырей Сан-Франсиско и Сан-Диего (XVI в.), Ла-Компанья, Ла-Мерсед, Ла-Тринидад (все – XVII в.), госпиталь Сан-Ласаро, Монетный двор (XVII в.), Дворец инквизиции (1706–1770 гг.) и дом маркиза де Вальдеойос. Церковь Сан-Педро-Клавер (1603 г.) напоминает о Клавере, монахе-иезуите, который на протяжении многих лет служил «рабом рабов» – он собирал среди горожан провизию и лекарства для измученных долгим плаванием и нечеловеческими условиями содержания чернокожих рабов, привозимых в Картахену из Африки. Клавер окрестил около 300 тысяч невольников и пользовался у них репутацией святого. После смерти Клавера его тело было помещено в стеклянном гробу в алтаре церкви Сан-Педро-Клавер.

На облике старых зданий Картахены сказалось сильное влияние знаменитой архитектуры мудехар, принесенной в Колумбию мастерами, переехавшими сюда в XVI–XVII вв. из Севильи. Этот стиль, представленный в Картахене в удивительно чистом его виде, характеризуется богато изукрашенными кирпичными порталами домов и деревянными консолями под навесами их крыш, резными балконами на консолях, причудливыми решетками на окнах, наборными, ярко окрашенными потолками – артесонадо, яркими черепичными крышами.

 

В южной части горного департамента Уила, на высоте около 2 тысяч м над уровнем моря сохранились остатки впечатляющей мегалитической цивилизации, памятники которой раскинулись на пространстве площадью почти в 500 кв. км. Наибольшая группа мегалитических памятников располагается в окрестностях города Сан-Агустин, по имени которого эта археологическая культура, как и район, где она когда-то процветала, также получили название Сан-Агустин.

 

Загадки каменных истуканов

Впервые памятники этой древней культуры ученые обнаружили по соседству с городом Сан-Агустином, в верховьях реки Магдалена. Применение радиокарбонного метода позволило определить, что цивилизация Сан-Агустин существовала не менее двух тысячелетий – по меньшей мере до XII в. н. э., а периодом ее процветания стали I–VIII вв. В своем развитии она прошла через невиданный расцвет монументального искусства. Что же касается вопросов о происхождении создавших ее людей и причинах упадка их цивилизации, то они до сих пор остаются без ответа.

Скульптуры Сан-Агустина

До недавнего времени насчитывалось 25 поселений и более 500 монументов, относящихся к культуре Сан-Скульптуры Сан-Агустина Агустин, не считая захоронений. В полном масштабе оценить величие этой древней цивилизации и высокое мастерство ее создателей можно, посетив археологический парк, расположенный в 2,5 км от современного города Сан-Агустина. Когда-то здесь находились главный церемониальный центр и некрополь санагустинцев (истинное название этого народа мы не знаем). Сегодня на территории парка сохранились несколько археологических участков, связанных аккуратными дорожками, а среди руин на зеленых лужайках стоят удивительно хорошо сохранившиеся зооморфные и антропоморфные фигуры, изображающие как вполне реальных людей и животных, так и совершенно необыкновенных, загадочных существ. В этом уникальном археологическом музее есть могилы, покрытые гладкими каменными плитами, водопроводы, вырубленные в толще скалистых утесов, саркофаги из монолитных каменных глыб, подземные усыпальницы, украшенные геометрическим орнаментом, стелами и статуями внушительных размеров…

Создатели культуры Сан-Агустин оставили большие и чрезвычайно странные каменные статуи людей с коротенькими ногами и довольно бесформенной головой, изо ртов которых торчат огромные клыки. Предполагается, что многие из этих памятников – не что иное, как фигуры людей в масках, изображающих мифических предков индейцев. Фигуры эти (некоторые более 7 м высотой) стоят на небольших естественных плоских возвышениях, которые называются меситас (в буквальном переводе с испанского – «столики»). Большинство статуй создано в VI–XII вв.; иногда их устанавливали в качестве надгробий.

Среди таинственных изваяний Сан-Агустина выделяется каменная фигура высотой 1,66 м, изображающая птицу зажавшей в клюве и когтистой лапе змею. Некоторые исследователи отождествляют эту скульптуру с известным ацтекским символом орла и змеи. Статуи с детьми на руках для одних олицетворяют «божественную жестокость и кровожадность алчущих невинной крови», а для других – «символ матери, защищающей свое дитя».

В Сан-Агустине обнаружены и необычные двуглавые статуи. Расположены их головы либо рядом, либо одна над другой, причем вторая – всегда голова животного. Это явно изображение так называемого «второго я», что, вероятно, является следствием представления, согласно которому каждый человек неразрывно связан с каким-нибудь определенным животным, разделяя с ним абсолютно сходную жизненную судьбу.

Следы сан-агустинской культуры сохранились также по берегам рек и близ других источников питьевой воды. Творцы этой культуры расставили в этих местах каменные, иногда довольно большие изображения саламандр, головастиков и лягушек как совершенно очевидное свидетельство культа воды. Часто встречаются изображения лягушки с когтистыми лапами и острыми клыками, которые могли символизировать божество воды и смерти. В числе других зооморфных фигур выделяются змеи, обезьяны и т. п. Особенно много изображений, выбитых в скалах, происходит из района источника Лавапатас, в ущелье, по которому течет речка того же названия. Сочетание бликов воды и сложных узоров в камне создает гармоничное единое целое, свидетельствующее о высоком архитектурном вкусе создателей культуры Сан-Агустин. Археологи полагают, что дошедшие до нас водоемы и бассейны, расположенные по берегам реки, служили для омовения паломников, посещавших это место, по-видимому являвшееся межплеменным святилищем.

 

Высоко в горах тишину густых зеленых лесов то и дело нарушают птичьи крики. Низкие плотные тучи окутывают промозглой дымкой людей, теснящихся на смотровой площадке, обустроенной среди ветвей деревьев на 40-метровой высоте. Мшистые древесные стволы задернуты густой завесой, будто сотканной из листвы и тумана. Вокруг площадки накрапывает дождь, квакают лягушки, кричат и ревут обезьяны. Вот когда вполне ощущаешь свое единство с природой, став, подобно птице, частью дикого и прекрасного дождевого леса. И все яснее понимаешь, что лес этот действительно необходим для сохранения всемирного экологического равновесия.

 

В дружбе с природой

Международный парк Ла-Амистад представляет собой ядро огромного – около 500 тысяч га – двунационального биосферного заповедника, расположенного в горах Кордильера-де-Таламанка, на территории Коста-Рики и Панамы. Под его защитой находится обширная лесная область в пределах водораздельного горного хребта, отличающаяся редкостным биологическим разнообразием. Название «Амистад» (исп. «дружба») намекает на дружные усилия правительств и народов двух стран в деле сохранения уникального природного наследия Центральной Америки.

Основная часть заповедной территории Кордильера-де-Таламанка – Ла-Амистад – лежит на перешейке между Тихим и Атлантическим океанами, ширина которого здесь достигает чуть более 150 км. Эта горная страна, изборожденная в четвертичный период ледниками, уникальна тем, что находится на стыке двух биогеографических районов, где встречаются флора и фауна Северной Америки и Южной Америки. Местность отличается разнообразием климата, почв и природных сообществ.

По мнению специалистов, флора и фауна здесь разнообразны, как нигде в мире. На территории заповедника насчитывается около 50 000 видов насекомых, более 200 видов млекопитающих, 350 видов птиц. Около трех десятков видов птиц и млекопитающих живут исключительно в заповеднике Ла-Амистад. Склоны водораздельного горного массива покрыты сосновыми лесами, выше они сменяются альпийскими лугами. В южной части раскинулись песчаные пляжи, где откладывают яйца многочисленные черепахи, а на мелководье, под защитой кораллового рифа Каульта, обитает множество редких видов рыб.

В Национальном парке Ла-Амистад

Через девственные леса проложены лишь несколько дорог, поэтому человек – редкий гость в этих местах. А вот разнообразные животные и птицы чувствуют себя здесь хозяевами. Типичными обитателями этих мест являются оцелот, чернорукая паукообразная обезьяна, гигантский муравьед.

Наиболее характерными пернатыми обитателями заповедника можно считать большого зеленого попугая-ара, скопу, орла-гарпию и мускусную утку. По крайней мере одна треть здешних птицы – мигранты из Северной Америки, такие как древесный дрозд, магнолиевая древесница, лимонный певун. Некоторые виды птиц – великолепный кетцаль, зонтичная птица (головач) и трехусый звонарь – в течение сезона мигрируют в высотном направлении, переселяясь из равнин в горы и наоборот.

На территории заповедника обитает крупнейшее сообщество коста-риканских индейцев – четыре различных племени, в совокупности, впрочем, очень немногочисленное. Несмотря на отдаленность и малолюдность области, многие из ее природных богатств находятся под угрозой. Современная цивилизация исподволь ведет наступление на один из последних нетронутых уголков земли. Неконтролируемый туризм, заготовка леса и расчистка земли для расширяющихся плантаций и пастбищ, строительство новых дорог – «помощь» водному загрязнению, отложению осадка, вымиранию коралловых рифов и истощению морской выгоды. Ряд гидроэлектрических дамб, электростанций и дорог угрожает подвергнуть опасности реки области и леса.

 

Остров Кокос

 

С островом Кокос, расположенным в 555 км к юго-западу от тихоокеанского побережья Коста-Рики, связано множество преданий о сокровищах, укрытых здесь когда-то пиратами. Сокровища на острове действительно есть, но связаны они отнюдь не с пиратским золотом. Кокос – уникальная экосистема, на протяжении тысячелетий развивавшаяся в полной изоляции от всего остального мира. Даже сегодня этот зачарованный остров практически отрезан от цивилизации, и его хрупкий мир стерегут лишь несколько смотрителей национального парка, образованного в 1978 г.

Остров Кокос известен обилием пернатых

 

Сокровища острова пиратов

Могучий подводный горный хребет тянется в юго-западном направлении от тихоокеанского побережья Коста-Рики почти до самых Галапагосских островов и на всем его многосоткилометровом протяжении лишь одна из вершин поднимается над поверхностью моря. Это и есть остров Кокос – верхушка подводной горы, одиноко высящаяся над бескрайней океанской гладью. Самая высокая точка острова, гора Сьерро-Иглесиас, достигает высоты 634 м. Гористый ландшафт острова изрезан многочисленными реками и ручьями, то здесь, то там образующими живописнейшие водопады.

Площадь острова Кокос сравнительно невелика – 2400 га. Он сложен из базальтов, что указывает на его явное вулканическое происхождение. О том же говорит и прихотливо изрезанная береговая линия острова с утесами, почти вертикально поднимающимися из воды на высоту 200 м и более.

Сейчас уже и не скажешь, кому из мореплавателей принадлежит приоритет в открытии острова Кокос. Археологи не нашли здесь никаких свидетельств того, что он вообще когда-либо посещался людьми до XVI в. Европейским мореходам и картографам остров стал известен в 1-й пол. XVI в., однако его положение на карте было обозначено весьма приблизительно, и отыскать этот затерявшийся в океане крохотный базальтовый утес могли только опытные моряки.

А началось все в 1898 г., когда на остров прибыла экспедиция во главе с учеными-натуралистами Анастасио Альфаро и Анри Питтье. Правительство Кос та-Рики направило их сюда для того, чтобы оценить возможность повторного устройства на острове тюрьмы для особо опасных преступников – ранее она функционировала здесь в 1872–1874 гг. Однако, увидав воочию девственный мир Кокоса, оба натуралиста выступили с предложением устроить здесь не тюрьму, а заповедник.

Во владение Коста-Рики Кокос перешел в 1869 г. После двух неудачных попыток колонизации остров по-прежнему остается практически необитаемым, хотя торговые моряки, рыбаки, китобойные суда и ученые-натуралисты посещают его регулярно. И в наше время здесь никто постоянно не живет, за исключением горстки смотрителей национального парка. Такое безлюдье во многом способствует сохранению уникального природного мира острова.

Флора и фауна острова Кокос на протяжении многих тысячелетий находились в полной изоляции от остального мира. Стоит ли удивляться тому, что здесь насчитывается необычайно большое количество эндемичных видов. Например, среди 235 видов встречающихся на острове сосудистых растений эндемиками являются 70 видов.

Животный мир острова довольно беден. Из рептилий здесь можно встретить ящериц и гекконов местных эндемических видов. А вот млекопитающих на острове нет совсем – за исключением завезенных с материка коз, свиней и кошек. Но скудость животного мира с лихвой компенсируется обилием пернатых. Из 87 видов птиц, гнездящихся на острове, три – кокосская кукушка, кокосская мухоловка и кокосский зяблик – являются эндемичными. Среди прибрежных скал и на окружающих остров надводных утесах и мелких островках обитают колонии фрегатов, краснолапых олушей, коричневых олушей, белых крачек, глупышей.

Не менее богаты разной живностью и прибрежные воды. Окаймляющие остров коралловые рифы являются наиболее обширными и богатыми на востоке Тихого океана. Здесь встречаются 32 разновидности кораллов, 57 ракообразных и около 500 моллюсков. В водах, окружающих Кокос, обитают клюворылый дельфин и калифорнийский морской лев, морские черепахи – зеленая, бисса и ридлея. Исключительно богата ихтиофауна – рыб здесь насчитываются до 300 видов. У побережья острова Кокос обитает необычно большое количество пелагических акул, среди которых – рыба-молот, гигантские белая и китовая акулы. Нередко в водах, окружающих остров, можно заметить огромного ската-манту.

Попасть на остров Кокос довольно трудно: аэропортов здесь нет, и единственным средством доставки остаются небольшие баркасы и катера, преодолевающие расстояние, отделяющее Кокос от ближайшего коста-риканского порта Пунта-Аренас за 36 часов. Этим объясняется малое число туристов, посещающих остров, – около 1000 человек в год.

 

Старая Гавана – один из красивейших колониальных ансамблей Нового Света. Гавану называют олицетворением всех новых городов, ставших вехами в истории Америки. Это уникальный пример интеллектуального, художественного и архитектурного синтеза, в результате которого сложилась современная культура Латинской Америки.

 

«Ключ ко всем Индиям…»

В середине второго десятилетия XVI в. Панфило де Нарваэс и Бартоломе де Лас Касас основали первое испанское поселение на южном побережье острова Куба. Однако это поселение просуществовало недолго, поскольку его жители перебрались на север острова, к Флоридскому проливу, – здесь морские течения более благоприятствовали мореплаванию. Испанцы обосновались на берегу естественной гавани, где узкий пролив вел в широкую бухту, защищенную от ураганных ветров холмами. На западном берегу этой бухты в ноябре 1519 г. и был основан город Сан-Кристобаль-де-ла-Абана – будущая Гавана.

В 1556 г. указом испанского короля объявлялось, что, «будучи местом сбора кораблей всех Индий, а также ключом ко всем Индиям», Гавана становится главным городом Кубы и резиденцией аделантадо – королевского наместника. Здесь формировались караваны галеонов, доставлявших в Испанию американское золото и серебро.

Крепость Эль-Морро в Гаване

Вскоре об этих перевозках узнали пираты и каперы, которые начали регулярно нападать на порт. Гавана была укреплена кольцом каменных бастионов, сделавших ее неприступной. Остатки этих крепостей – Эль-Морро, Ла Пунта и Ла Реаль Фуэрса – сохранились до сих пор. Воздвигнутый на скале у входа в гавань укрепленный маяк Эль-Морро служит мореплавателям с 1630 г. А крепость Ла Реаль Фуэрса, построенная в 1555–1577 гг., является старейшей в Америке и первым сооружением подобного рода на континенте в стиле ренессанс, под влиянием которого в корне изменились прежние каноны военной архитектуры. Сейчас здесь располагается музей старинного оружия. Над одним из ее бастионов возвышается небольшая башенка с колоколом, а на куполе вращается флюгер в виде женской фигурки со знаменем в руках. Это символ города – Хиральдилья.

В 1762 г. британский десант штурмом взял укрепления Гаваны, которые до этого успешно отражали натиск пиратов и флибустьеров, но не устояли перед регулярной армией. Спустя год Испания вернула себе Гавану, и король Карл III приказал построить на холме, поднимающемся над западным побережьем гавани, большую крепость Ла Кабанья. Строительство крепости потребовало колоссальных расходов, узнав о которых Карл III был потрясен. Демонстративно выйдя на балкон своего дворца в Мадриде, он потребовал телескоп. «Эта крепость так дорого мне обошлась, – сказал король, – что ее должно быть видно и отсюда».

В XVII столетии благодаря своему растущему значению Гавана превратилась в один из крупнейших портов Нового Света. Множество ремесленников – плотники, столяры-краснодеревщики, конопатчики, корабельщики и подмастерья разного рода – заполняли ее улицы, вдоль которых тянулись лавки, мастерские и склады. На здешних верфях были построены лучшие корабли испанского флота. А в XVIII в. Гавана, насчитывавшая 30 тысяч жителей, уже была одним из крупнейших городов Нового Света.

Начавшийся во 2-й пол. XVIII в. сахарный бум превратил Гавану из транзитного торгового пункта в конечный. Около тысячи судов ежегодно заходили в гаванский порт для погрузки сахара и выгрузки заморских товаров. К этому периоду относится появление в гаванской архитектуре первых сооружений в стиле классицизма. В 1828 г., в честь юбилея основания города, был возведен Эль Темплете – уменьшенная копия Парфенона. Колонны портика украшают бронзовые ананасы – эмблема Гаваны. Внутри раскинулась крона дерева сейбы – потомка той самой сейбы, под сенью которой отслужили благодарственный молебен первые поселенцы Гаваны.

Дворцы, расположенные по периметру площади Кафедрального собора, образуют наиболее целостный архитектурный ансамбль Старой Гаваны. Эта площадь считается самой прекрасной среди жемчужин колониальной Америки. А настоящей жемчужиной среди жемчужин является собор Св. Христофора, выдающийся памятник колониального барокко, уникальный по чистоте линий и выразительной динамичности – настоящая музыка, застывшая в камне.

Совсем нетрудно поверить, что в стенах этого обдуваемого морскими ветрами храма находится могила величайшего из моряков – Христофора Колумба, открывателя Нового Света.

Собор Сан-Кристобаль

Впрочем, в соборе сохранилась лишь ниша, предназначавшаяся, по преданию, для тела Христофора Колумба. Саркофаг великого мореплавателя находится в Севилье (Испания), а тело, как предполагают, погребено в Санто-Доминго. Как бы то ни было, собор в Гаване до сих пор называют «собором Колумба» – в конце концов, и у мореплавателя, и у храма, да и у самой Гаваны один небесный покровитель – Св. Христофор, по-испански – Сан-Кристобаль.

Как и Колумб, собор в Гаване – испанец с итальянскими корнями. Его начали строить иезуиты в 1748 г., и фасад храма – один из лучших образцов стиля барокко в Америке – демонстрирует ясное итальянское влияние. Строительство было закончено в 1777 г., однако иезуиты не смогли увидеть свое творение завершенным – десятью годами ранее король Испании Карл III выслал их с Кубы. Церковь была открыта в 1782 г. как приходская, а в 1793 г. дон Фелипе Треспаласиос-и-Вердеха, первый епископ Гаваны, издал декрет, предоставляющий церкви Св. Христофора в Гаване статус кафедрального собора.

Строители собора избрали для него традиционный план латинского креста, с куполом над средокрестием и двум башнями, фланкирующими главный фасад. Одна из двух башен явно выше и шире, что создает ассиметрию, которая, впрочем, выглядит абсолютно естественной. На высокой башне висят два колокола – по преданию, они отлиты с добавлением в бронзу золота и серебра, отчего голоса колоколов звучат совершенно по-особенному.

К XVI–XVIII вв. относится формирование других важнейших ансамблей Старой Гаваны – площади Пласа де Армас с двухэтажным дворцом Капитанес Хенералес (1777–1791 гг.) – наиболее ярким памятником колониальной архитектуры – и дворцом Сегундо Кабо (1770–1792 гг.). Одним из самых ярких образцов кубинской архитектуры, родившейся на стыке различных культур, является Старая площадь – Пласа Вьеха, в облике которой в типично кубинской манере переплетаются стили барокко, классицизма и модернизма.

Гавана – город-лабиринт, который рос и развивался в тесной связи с окружающей его природой. Поэты сравнивают его с морской раковиной, закрученной в спираль. Цветы на балконах, стены с белыми вкраплениями окаменелостей, дома, обращенные к морю, к живительной прохладе. Камни стен все еще хранят выбитые зубилом личные метки каменщиков: где-то инициалы, где-то неразборчивые знаки. На многих черепицах сохранились отпечатки пальцев мастеровых. На одной плитке иероглифами написана китайская пословица: «Что повелит сердце – исполнит рука».

Китайские иероглифы в испано-американском городе – напоминание о том, что Старая Гавана, подобно другим колониальным городам Нового Света, испытала на себе самые различные культурные влияния. На земле Кубы, куда на протяжении веков стекались представители самых разных народов – выходцы из Африки, Европы, Китая, с полуострова Юкатан, – образовался уникальный сплав культур. Из Испании сюда пришла пышная мавританская архитектура в стиле мудехар, проявившаяся в геометрическом орнаменте резных потолков, в арабесках чугунного литья, растительных мотивах росписи сводов, звездах на потолках и многочисленных фонтанах внутренних двориков. Если Гавана и напоминает какой-то другой город, так это Севилью, правда, в Гаване стены не побелены. Ее цветами всегда были зеленый и голубой – цвета тропической зелени и моря.

 

Город Мехико, построенный в XVI столетии испанцами на руинах ацтекской столицы Теночтитлана, ныне является одним из самых больших и густонаселенных городов мира. Пределы его исторического центра в основном совпадают с границами предшественника Мехико – Теночтитлана, который был основан около 1325 г. Еще в доколумбову эпоху столица ацтеков сооружалась по регулярному плану, с кварталами, разбитыми на аккуратные квадраты, с улицами и каналами, ориентированными по главным сторонам света. После испанского завоевания этот проект в значительной степени был сохранен, главным образом благодаря усилиям архитектора Алонсо Гариса Браво, которому в 1524 г. Кортес поручил строительство нового города.

 

На все четыре стороны от Сокало

Сердцем мексиканской столицы является Сокало – огромная, самая большая в Америке площадь, от которой во все направления расходятся главные городские магистрали. Исторические кварталы вокруг Сокало занимают площадь в 9 кв. км. Здесь насчитывается около 9000 зданий XVI–XX вв., 1550 из которых объявлены историческими памятниками. Важнейшие из них расположены на площади Сокало.

Кафедральный собор в Мехико

Восточную часть площади занимает Национальный дворец, где ныне располагаются канцелярия президента Мексики, федеральное казначейство и служба национальных архивов. Этот дворец был заложен в 1521 г. на руинах дворца ацтекского императора Монтесумы II и первоначально принадлежал семье Эрнана Кортеса, пока его не выкупил король Испании. В дальнейшем дворец служил резиденцией вице-королей Новой Испании вплоть до провозглашения независимости Мексики.

С другой стороны огромной площади вздымаются в небо две монументальные башни городского собора – некогда самой большой постройки Нового Света. Первоначально на его месте существовала небольшая церковь, построенная во времена первых конкистадоров. К середине 1570-х гг. эта церковь уже перестала соответствовать потребностям быстро растущей столицы Новой Испании, как тогда называли Мексику, и по распоряжению испанского короля Филиппа II и по проекту архитектора Клаудио де Арсиньего в Мехико началось строительство нового кафедрального собора.

Первый камень в основание собора был заложен в 1567 г. Его сооружение растянулось на долгие годы. Первоначально перекрытие храма было деревянным, но в 1616 г. вместо него начали возводить каменные своды и купол, законченные лишь пятьдесят лет спустя. Отделка фасадов собора была окончательно завершена в первой четверти XIX столетия.

Главный собор мексиканской столицы грандиозен и внушителен. Этот пятинефный храм, имеющий в плане форму латинского креста, долгое время был самым большим храмом Америки, и его башни и массивный объем господствовали над городом вплоть до конца XIX в. Архитектура фасадов собора разнородна. Он включает в себя элементы испанского Реннесанса (стили платереско и эрререско), барокко и мавританской архитектуры (стиль мудехар). Над центральном порталом западного фасада возвышается невысокая часовая башня, а по его бокам взмывают в небо две башни высотой 70 м каждая. Средокрестие венчает монументальный купол.

Богатое внутреннее убранство превращает интерьер собора в золотой грот. Стены, колонны, своды украшают золото, перламутр, слоновая кость. В полумраке роскошно оформленного внутреннего пространства сверкают причудливо украшенные золотом алтари в стиле позднего барокко. Ощущение «золотого грота» усиливают витражи темно-желтых тонов, заливающие собор янтарным светом, и желтовато-серый камень, из которого выполнены стены, своды и колонны собора.

К северо-западу от Сокало сохранились руины Темпло Майор – «Большого храма», главного святилища столицы ацтеков, разрушенного испанцами в 1520-х гг. Его местоположение на долгие годы было забыто и обнаружено вновь лишь в начале ХХ в.

В трех кварталах к северу от Сокало располагается площадь Санто-Доминго, обрамляемая Порталом Евангелистов – тосканской колоннадой с полукруглыми арками. Поблизости стоит часовня Señor de la Expiración – единственный остаток первого женского монастыря, основанного в Новой Испании. Здание часовни, представляющее собой яркий пример испанского колониального барокко, построено из розового камня в 1717–1736 гг.

К югу от Сокало находятся часовня Непорочного Зачатия – одна из самых старых церквей в Мехико, церковь Сан-Бернардо и монументальное здание Верховного суда Мексики (1935–1941 гг.). Наиболее богат историческими памятниками район, лежащий к западу от Сокало. Это богатство нашло свое воплощение в облике многочисленных дворцов и особняков, рассыпанных в историческом центре Мехико. Лучшими из них являются дворец Итурбиде и Каса де Асулехос. Дворец Итурбиде – большой роскошный особняк, построенный графом Сан-Матео Вальпараисо в XVIII столетии как свадебный подарок для своей дочери. В начале XIX в. в этом дворце жил Агустин де Итурбиде, ставший первым императором Мексики после провозглашения независимости страны. Дом Каса де Асулехос был сооружен в XVI в. в испано-мавританском стиле, а в 1747 г. облицован яркими голубыми изразцами (исп. azulejos), отчего и получил свое название. В этом районе Мехико много старинных церквей – Санта-Клара, Сан-Фелипе Нери. Здесь же располагаются здания мексиканского парламента и городской театр, а также Торре Латиноамерикана – один из самых известных небоскребов в Латинской Америке, построенный в 1948–1956 гг. Его высота составляет 182 м.

Бывший Архиепископский дворец, построенный в 1530 г., – одна из старейших построек мексиканской столицы. Ныне в его стенах располагается музей. Дворец этот находится в районе к востоку от Сокало. Еще одна интересная местная достопримечательность – здание первой в Новом Свете типографии (1524 г.).

Прогулочные лодки в Шочимилько

В 28 км к югу от центра Мехико располагается исторический район Шочимилько, где сохранилась сеть каналов, лагун и искусственных островов-чинамп, построенных еще во времена ацтеков. В испанский период ансамбль этой «ацтекской Венеции» дополнили многочисленные постройки колониальной архитектуры, прекрасно сохранившиеся до наших дней. Берега каналов застроены пристанями и доками, водную гладь бороздят нарядные лодки-трахинерас – что-то вроде венецианских гондол, очень популярные у туристов. В наши дни Шочимилько является одним из наиболее известных достопримечательностей мексиканской столицы.

 

«Есть ли на земле какой-нибудь другой клочок земли, история которого была бы столь же темна? Где еще все ваши вопросы так неизменно оставались бы без ответа? Какое чувство берет в нас верх: восхищение или замешательство? Что вызывает эти чувства – комплекс строений, устремившихся в бесконечность, или, быть может, пирамиды, похожие на роскошные лестницы, ведущие во внутренние покои неба? Быть может, чувства эти вызваны расположением склепов: они размещались так, что занимаемая ими площадь не превращалась в кладбище и в то же время одна могила не мешала другой. А может быть, их вызывает пестрая мозаика, фрески, изображающие различные сцены жизни, самые разнообразные фигуры людей, символы, иероглифы?» – писал о руинах Монте-Альбана немецкий журналист Эгон Эрвин Киш.

 

Мексиканская Троя

Монте-Альбан – археологический заповедник, расположенный в южной части Мексики, близ города Оахака. На протяжении почти двух тысячелетий здесь находился один из крупнейших центров доколумбовой Америки – древний город индейцев-сапотеков, имя которого история не сохранила. Сегодня он носит название Монте-Альбан – по имени поросшего лесом холма, на протяжении многих веков скрывавшего развалины огромного индейского поселения. В 1931 г. оно было раскопано мексиканским археологом Альфонсо Касо, и это открытие многие приравнивают к открытию Трои Генрихом Шлиманом.

Основание Монте-Альбана относится приблизительно к IV в. до н. э. В пору своего расцвета (в 200–700 гг. н. э.) город занимал площадь 40 кв. км, а его население превышало 20 тысяч человек. На искусственно выровненной гигантской площади на вершине холма возвышаются ступенчатые пирамиды с площадкой для игры в мяч. На спускающихся террасами склонах сохранились остатки дворцов, стелы с надписями, каменная лестница шириной 40 м и другие сооружения. Стены зданий были украшены мозаиками, фресками, рельефами.

Главным богом сапотеков был бог дождя Косихо. В знак особого почитания к его имени присоединяли титул Питао («Великий»). Ему была посвящена главная пирамида города, венчающая вершину холма. Но гораздо больший интерес, чем храмы, дворцы и стелы, представляют знаменитые гробницы Монте-Альбана.

Эти гробницы построены из камня, и каждая из них накрыта сверху большой каменной плитой. Подобная конструкция воспроизводила образ тех пещер, в которых в более древние времена индейские народности Южной Мексики погребали своих вождей и жрецов.

Открытие гробниц Монте-Альбана стало настоящим потрясением. Во-первых, оказалось, что сапотеки – что совершенно необычно для индейцев – украшали свои «искусственные пещеры» мертвых богатой настенной росписью. А во-вторых, эти «пещеры» оказались битком набитыми неслыханными по красоте и ценности золотыми изделиями!

Нигде в Америке ничего подобного больше не было. Эту находку позднее сравнивали с открытием гробницы фараона Тутанхамона, со знаменитым «золотом Трои», с находками в «царских гробницах» в Уре.

Постройки Монте-Альбана

Первую гробницу Монте-Альбана археологи обнаружил осенью 1931 г. А 9 января следующего года Альфонсо Касо и его ассистент Хуан Валенсуэло увидели настоящее чудо. Когда Валенсуэло пробрался через узкое отверстие во вновь обнаруженную гробницу (она получила порядковый номер семь) и включил электрический фонарик, то подумал, что теряет рассудок: он увидел огромный клад, пролежавший под землей нетронутым более восьмисот лет…

Семь суток потребовалось для того, чтобы вынести из «гробницы № 7» хранившиеся здесь сокровища. Всего здесь было найдено около пятисот предметов, и в их числе – великолепная золотая маска бога Шипе Тотека.

Более полутора сотен гробниц обнаружили археологи в Монте-Альбане. Но ни одна из них по своему богатству уже не превосходила знаменитой «гробницы № 7».

 

Пуэбла (Пуэбла-де-Сарагоса) – один из крупнейших мексиканских городов с населением около миллиона человек, удивительно живописно расположенный в горной долине, окруженной конусами вулканов. Первоначальным его названием было Пуэбла-де-лос-Анхелес, и лишь в 1862 г. город был переименован в Пуэбла-де-Сарагосу – в честь генерала Игнасио Сарагосы, нанесшего под стенами города поражение французскому экспедиционному корпусу.

 

Десять архитектурных стилей

Пуэбла – один из самых старых городов современной Мексики, существующий с 1531 г. Это второй после Веракруса город, основанный испанцами на мексиканской земле. Его жители и сегодня гордятся своим испанским происхождением. Здесь сохранилось множество памятников архитектуры колониального периода.

Еще в XVI столетии Пуэбла, лежащая на пути от Мехико к побережью Карибского моря, стала одним из ведущих экономических центров Мексики. На протяжении нескольких столетий этот город оспаривал у Мехико право называться и культурной столицей Новой Испании. В 1645 г. епископ Хуан де Палафокс основал в Пуэбле библиотеку, названную его именем – Библиотека Палафоксиана, которая стала первым и самым большим книгохранилищем в Новом Свете. Обладающая множеством древних книг и рукописей, эта библиотека ныне располагается в старом архиепископском дворце. А в 1790 г. в Пуэбле был открыт первый на Американском континенте театр.

В отличие от многих других колониальных городов, которые возводились на месте первоначальных индейских поселений, Пуэбла строилась буквально на пустом месте. С самого начала город развивался по регулярному плану, созданному в 1530-х гг. испанским архитектором А. Камачо в духе Ренессанса, с четкой прямоугольной сеткой кварталов и широкой, пересекающей весь город центральной эспланадой. Впоследствии этот план послужил прообразом для других городов Нового Света.

Каса де Альфеньике в Пуэбле

Про Пуэблу говорят, что этот город вобрал в себя десять архитектурных стилей, в числе которых – как все ведущие европейские стили XV–XVIII вв., начиная с готики, так и местные, образовавшиеся в результате сплава различных культурных традиций. Облик города определяют дома и многочисленные (около шестидесяти) церкви, выстроенные в испано-мавританском духе. Для облицовки фасадов зданий использовался розовый кирпич различной формы, при этом рисунок кладки обогащен вкраплениями синих и бирюзовых изразцов (асулехос) с цветочным орнаментом. Эта полихромия, отличающаяся необыкновенной яркостью и многокрасочностью, является характерной особенностью архитектурной школы Пуэблы.

Центром Старого города является грандиозный, с двумя квадратными в плане башнями кафедральный собор Непорочного Зачатия Девы Марии, возвышающийся на главной площади Пуэблы. Собор построен архитектором Франсиско Бесеррой по рисункам знаменитого Хуана Эрреры, создателя Эскориала. Это второй по размерам собор в Мексике, однако его 69-метровые башни – самые высокие в стране. Что же касается роскоши внутреннего убранства, то собор в Пуэбле единодушно признан самым красивым в Мексике, а возможно – и во всей Латинской Америке.

Строительство огромного – размерами 49,5 × 96 м – здания началось в 1539 г., когда в Пуэблу была перенесена епископская резиденция. Оно длилось около пятидесяти лет и в основном завершилось в 1588 г., хотя различные достройки и переделки продолжались вплоть до 1649 г. Заключительная стадия строительства связана с именем архиепископа Хуана Палафокса-и-Мендосы, который и освятил собор в 1649 г.

Из-за затянувшегося строительства в облике храма причудливо смешались различные художественные стили. Архитектура собора в Пуэбле включает в себя элементы испанского Реннесанса (стили платереско и эрререско), мавританской архитектуры (стиль мудехар) и раннего барокко.

Не менее пышно отделана капелла Росарио в монастырской церкви Санто-Доминго (1571–1611 гг.). Ее своды, стены и колонны покрыты резным позолоченным орнаментом. Маски, помещенные над входом, изображают все этнические типы современных мексиканцев: индеец, испанец, метис. Фасад церкви монастыря Сан-Франсиско (1538–1767 гг.), выстроенной в стиле платереско, облицован розовым кирпичом, а центральный портал украшают яркие изразцовые панно с изображениями цветов и ваз. В церкви покоятся мощи местночтимого святого Сан Себастьяна Апарисио – испанца, прибывшего в Мексику в 1533 г., ставшего здесь монахом и много сделавшего для распространения христианства среди индейцев. О его жизни рассказывают фрески, помещенные в интерьере и на стенах фасада церкви.

Среди других многочисленных старинных построек Пуэблы выделяются барочные церкви Гуадалупе (1694–1714 гг.), Ла-Компания (1746–1767 гг.), Нуэстра Сеньора де ла Сус (1761–1820 гг.), дворец архиепископа (XVI в.), Театро Принсипаль (1790 г.).

Город сильно пострадал во время землетрясения 1973 г., однако проведенные реставрационные работы полностью восстановили эту жемчужину колониальной архитектуры. Сегодня Пуэбла является одним из самых известных и популярных городов-музеев Мексики.

 

Паленке – пожалуй, самый известный из древних городов майя. Он расположен в северной части мексиканского штата Чьяпас. Отроги Чьяпасских гор образуют здесь естественное плато около 70 м высотой. На этом плато и был в VII в. построен Паленке – Начан, «Змеиный город» майя.

 

Белые призраки змеиного города

По-испански Паленке означает «палисад», «изгородь». Этот огромный храмовый центр майя в 1759 г. случайно обнаружил воинский патруль, заблудившийся в чьяпасских джунглях. Но только спустя двадцать пять лет после этого колониальная администрация послала для изучения города первую экспедицию, давшую блестящие результаты.

Руины Паленке обладают особым очарованием. Это самый красивый майяский город эпохи Древнего царства. Индейцы майя выбрали для его постройки исключительно удачное место. Сразу в нескольких местах над лесными зарослями встают, словно белые призраки, величественные здания: квадратная, похожая на колокольню средневекового собора башня дворца правителей Паленке, изящные храмы-близнецы на высоких пирамидальных основаниях – Храм Солнца, Храм Креста, Храм Лиственного Креста и, конечно, великолепный Храм Надписей.

В древности Паленке являлся, по-видимому крупным религиозным центром. Его история насчитывает без малого десять столетий. Этот город существовал с конца I тысячелетия до н. э. по конец I тысячелетия н. э. Расцвет его пришелся на VII–VIII вв. В это время архитекторы Паленке воздвигли высокие пирамиды, увенчанные изящными храмами, и построили каменные дамбы через овраги, отделяющие одну часть города от другой. С вершин пирамид и башенок-обсерваторий жрецы изучали небесный свод и проникали в тайны мироздания. Скульпторы воплотили в камне удивительные образы майяских богов и правителей, жрецов и воинов.

В конце I тысячелетия н. э. внутренние неурядицы и нашествия воинственных племен привели к гибели города. Его безмолвные руины надежно скрыла непроходимая лесная чаща. Паленке пришлось открывать заново уже в наши дни. И сделали это путешественники и ученые из многих стран Европы и Америки.

Узкий ручей Отолум делит город почти пополам. В древности специальный акведук подводил его воды к самому дворцу правителей Паленке. Мелкий ручей был заключен в большую каменную трубу. К востоку от Отолума, на травянистых холмах у подножия горной гряды Тумбала, запирающей южные и западные подступы к городу, высятся несколько великолепных белых пирамид. Вся их архитектура словно бы обращена к небесным божествам. На вершинах пирамид установлены небольшие по размерам храмы, с богатым геометрическим орнаментом на фронтонах. Все или почти все паленкские строения украшены рельефами.

Центр города образуют четыре пирамиды, среди которых выделяется Дворец правителей – обширное (104 × 80 м) здание, сооруженное на искусственной платформе. Это массивная постройка с множеством комнат, расположенных вокруг четырех углубленных в землю двориков. С северной стороны к дворцу вела широкая лестница. Стены дворца украшены целой галереей рельефов.

К дворцу примыкает совершенно необычная для майяской архитектуры пятиэтажная башня. Очевидно, она служила астрономической обсерваторией; на верхнем этаже еще сохранилась каменная скамья, на которой сидел жрец-астроном, наблюдавший за движением небесных светил.

Руины Паленке

По соседству с дворцом стоят три пирамиды, на вершинах которых находились главные святилища города: Храм Солнца, Храм Креста и Храм Лиственного Креста». Эти современные названия произведены от главных сюжетов алтарных плит, находящихся внутри святилищ.

Широкий фасад Храма Солнца, построенного на невысокой пятиступенчатой пирамиде, разделен тремя входами. Колонны главного входа украшены иероглифическими надписями. Внутри храма находится святилище. На его задней стене укреплен большой, хорошо сохранившийся барельеф, представляющий солнце, изображенное в виде щита, проткнутого двумя скрещенными копьями. По правую и левую сторону от него на телах поверженных рабов стоят два жреца, приносящие жертвы. Барельеф дополняет ряд иероглифов, по которым можно определить дату постройки храма – 642 г.

Эта же дата сохранилась на рельефе, украшающем Храм Креста. Крест, образующий центр всей композиции, является символом священного растения майя – кукурузы. В верхней части рельефа изображена птица кетцаль, которую обожествляли индейцы Центральной Америки. Так же как в Храме Солнца, и здесь изображены два жреца, приносящие жертву.

Третье из паленкских святилищ, Храм Лиственного Креста, получило свое название по великолепно выполненному барельефу. Его главный мотив – крест, из которого вверх и в стороны распускаются листья, напоминающие языки пламени. Из острия верхнего листа вырастает стилизованное человеческое лицо. Горизонтальные перекладины креста также украшены человеческими головами, только меньших размеров. А по обеим сторонам в четыре ряда тянутся иероглифические надписи.

Особое место среди древних памятников Паленке занимает легендарный Храм Надписей, поразивший своим величием его первооткрывателей – Дж. Л. Стефенса и Ф. Казервуда. В ясную погоду белокаменная пирамида храма видна с равнины за многие километры. Свое название Храм Надписей получил из-за обилия иероглифических надписей, высеченных на его стенах, лестнице и колоннах.

Паленке. Храм Креста

Храм Надписей – уникальная для доколумбовой Америки пирамида. Она выполняла одновременно функции мавзолея, где покоился правитель этого го рода-государства, подобно тому, как это было принято в Древнем Египте. Это открытие было сделано в 1952 г. мексиканским археологом Альберто Рус Луилье.

За пределами центра города находятся Храм Графа, Храм Льва и десятки других строений. Истинные размеры Паленке все еще неизвестны, так как руины многих древних построек скрыты густыми зарослями джунглей. Развалины домов и святилищ встречаются на протяжении 7,5 км.

Паленке был полностью покинут майя, очевидно, в конце 900-х гг. Руины некоторых его построек сохранили следы насильственного захвата города чужеземцами, однако наиболее внушительные сооружения Паленке остались нетронутыми. Они стали памятником творческому гению майя, создавшему величайшую из всех цивилизаций доколумбовой Америки.

 

К северу от мексиканской столицы, у отрогов горной цепи Восточная Сьерра-Мадре, расположены руины древнего города Теотиуакан. Некогда это был центр первой индейской цивилизации на территории Мексики. До сих пор точно не установлено, что за народ создал в III–II вв. до н. э. эту культуру. Предполагается, что это были предки нахуа – индейских племен юто-ацтекской группы. Эти люди поклонялись богу дождя Тлалоку и обожествляли ягуаров.

 

Родина луны и солнца

Когда ацтеки пришли в долину Мехико, города Теотиуакана уже не существовало. Были только множество заросших травой холмов, над которыми возвышались две могучие пирамиды. Их величие поразило пришельцев. Они решили, что Теотиуакан построен легендарными великанами-кинаме, жившими в эпоху Второго Солнца, завершившуюся чудовищным землетрясением. Долину Мехико в ту пору населяли разрозненные племена индейцев нахуа, от которых ацтеки узнали, что Теотиуакан – место рождения Солнца и Луны…

Теотиуакан на языке нахуа обозначает «место превращения богов». Первые поселения возникли здесь еще в V в. до н. э. По данным археологических раскопок, город был основан в конце I в. н. э. В ту пору, когда в Европе Римская империя клонилась к закату, Теотиуакан достиг периода своего наивысшего расцвета. В V столетии он был крупнейшим городом доколумбовой Америки. Размеры его внушают уважение даже по современным масштабам: Теотиуакан занимал площадь около 20 кв. км, число его жителей достигало 200 тысяч человек.

От этой эпохи до наших дней сохранились величественные постройки, разбросанные на площади в 30 кв. км. Эти монументальные памятники свидетельствуют о небывалом величии древней цивилизации.

Центр Теотиуакана состоит из двух перекрещивающихся «проспектов», ориентированных по сторонам света. С севера на юг тянется длинная (до 3,5 км) и широкая (до 50 м) Улица мертвых. На ее северном конце расположен гигантский массив пирамиды Луны – пятиярусного сооружения с плоской вершиной и комплексом храмовых зданий у ее подножия. Основание пирамиды составляет 150 × 130 м, высота – 42 м. Она сложена из сырцового кирпича, облицованного необработанным вулканическим камнем.

К востоку от Улицы мертвых возвышается главный храм Теотиуакана, Храм Солнца, – серая усеченная пирамида громадных размеров – она имеет высоту 72 м при основании 240 × 255 м; святилище, венчавшее ее вершину, не сохранилось. По совершенству форм и их умелому расположению в пространстве Храм Солнца в Теотиуакане считается эталоном мировой архитектуры. Эта третья по высоте пирамида в мире. Храм Солнца в Теотиуакане стал своеобразной визитной карточкой Мексики, его изображения можно увидеть на мексиканских монетах и банкнотах.

Все пространство вдоль Улицы мертвых застроено храмами, дворцами, общественными сооружениями. Среди них – храм бога дождя Тлалока, Храм Земледелия с многоцветными фресками, посвященными возделыванию растений, сбору урожая. В центре города Улица мертвых упирается в обширный комплекс построек, известных под названием «Сьюдадела» («Цитадель»). Это гигантская четырехугольная платформа около 400 м длиной, на вершину которой с западной стороны ведет широкая лестница.

На внутренней площади Сьюдаделы расположен один из главных храмов Теотиуакана – храм Кецалькоатля. Эту шестиярусную каменную пирамиду, украшают 365 оперенных змеиных голов – символы Кецалькоатля, Пернатого Змея, бога воздуха и ветра, покровителя культуры и знаний, главного божества мексиканских индейцев.

К западу от Сьюдаделы находится так называемый Большой комплекс – обширная площадь, окруженная платформами и зданиями преимущественно светского характера. Один из исследователей Теотиуакана, американский археолог Р. Миллон, предположил, что Сьюдадела – это «текнан» (дворец) правителя города, а Большой комплекс – главный городской рынок. Севернее Сьюдаделы Улицу мертвых под прямым углом пересекают Западный и Восточный проспекты. Все остальные улицы тянутся параллельно этим проспектам, образуя правильную сетку кварталов, застроенных почти одинаковыми по размерам (57–60 м длиной) «дворцами». Многие из них украшены великолепными фресками и колоннадами с пышной резьбой. На фресках теотиуаканских дворцов можно видеть не только богов и жрецов, но и персонажей в воинских доспехах, с оружием в руках. Здесь найдены также терракотовые статуэтки воинов в шлемах наподобие головы орла. Город являлся значительным торговым центром. Об этом свидетельствуют дошедшие до наших дней остатки более 600 мастерских, в которых изготовлялись керамика, статуэтки, орудия из обсидиана, базальта и сланца. Однако основной массой населения Теотиуакана были земледельцы. Они составляли до 75 % всех жителей города.

Судя по археологическим данным, Теотиуакан погиб в эпоху своего наивысшего расцвета (450–650 г г. н. э.). Гибель города наступила мгновенно, по некоторым версиям – от нашествия тольтеков. Во времена тольтеков главным городом Центральной Мексики являлся Толлан, позже его сменил ацтекский Теночтитлан. А древний Теотиуакан на долгие годы был заброшен, и лишь древние пирамиды продолжали одиноко возвышаться над равниной, отмечая место рождения Луны и Солнца.

 

Открытый Колумбом материк оказался сказочно богатым. Горы из серебра и золота, о которых до этого в Европе рассказывали лишь легенды и предания, неожиданно стали явью. Возле этих копей, неисчерпаемым богатствам которых мог бы позавидовать библейский Соломон, возникали первые крупные города Нового Света, и одним из таких «серебряных городов» стал основанный в 1548 г. Гуанахуато, расположенный в центральной части Мексики.

 

«Серебряный город» на «Земле лягушек»

Название города происходит из наречия местных индейских племен пурепече: «Quanax juato», что в переводе означает «Земля лягушек». Очевидно, индейцы предполагали, что это место пригодно только для лягушек, но испанцы рассудили иначе. Источником благосостояния города на целых три столетия стала неслыханно богатая Бета-Мадре («Мать-Жила») – самое большое в мире месторождение серебра и золота. Возникший первоначально как поселок рудокопов, Гуанахуато в короткие сроки стал одним из трех крупнейших центров добычи серебра в Америке (наряду с Сакатекасом в Мексике и Потоси в Боливии). Три столетия из Гуанахуато в Мадрид текла настоящая серебряная река, однако постепенно превращавшаяся в ручеек, который, наконец, иссяк совсем. «Мать-Жила», богатейшая Бета-Мадре, сокровища которой казались неисчерпаемыми, оказалась полностью выработанной. И тогда Гуанахуато стал приходить в упадок. Начался затяжной период экономического застоя, сопровождавшийся значительным оттоком населения в Мехико и Гвадалахару. «Серебряный город», богатство которого некогда было несравнимо с богатством многих столиц Европы, с одним из старейших в Новом Свете университетом (1732 г.), с многочисленными и весьма впечатляющими памятниками испанской колониальной архитектуры XVII–XVIII вв., превратился в тихий, затерянный в горах провинциальный городок и оставался таковым вплоть до 1930-х гг.

Вид на Улицу мертвых и пирамиду Солнца от пирамиды Луны в Теотиуакане

Историческая часть Гуанхуато. Аэрофотосъемка

Свидетельствами былого богатства Гуанахуато сегодня являются богато украшенные барочные церкви Сан-Франсиско (1671–1695 гг.), Ла-Кампания (1746–1765 гг.), Сан-Каэтано (Ла-Валенсиана, 1765–1788 гг.), Ла-Ката (1788 г.), дворец графа де Руль (конец XVIII в.) и др. Великолепием декоративного убранства храмы Гуанахуато превосходят соборы и церкви мексиканской столицы.

Гуанахуато вообще не сравним ни с чем по своему великолепию, краскам, горделивому покою. Сплав испанской и индейской культур оставил неизгладимый отпечаток на архитектуре, скульптуре, народных ремеслах. Исторический центр Гуанахуато представляет собой причудливую сеть узких улиц и переулков, застроенных старинными двухэтажными домами с массивными стенам. Большая часть города расположена на крутых горных склонах, по которым лепятся дома с красными черепичными крышами, окруженные миниатюрными кактусовыми садиками, в которых сушится белье.

Улочки Гуанахуато так узки, что на одной из них, как рассказывают местные жители, влюбленные могли спокойно целоваться, высунувшись из окон двух противоположных домов, в то время как родители тщетно стерегли их внизу у дверей, стремясь воспрепятствовать их любви. Эта улочка, кстати, так и называется – улица Поцелуя (Callejon del Beso). Впрочем, другие улицы Гуанахуато носят еще более экзотические названия: Квакающих Лягушек, Прыгающих Обезьян.

Извилистые переулки, тенистые улочки, террасы и сады, маленькие площади, где в шум фонтанов вплетается аромат роз, образуют бесконечный лабиринт, который как нельзя лучше располагает к занятию, называемому в Гуанахуато callejonear, т. е. просто бродить по этим узким улицам, наслаждаясь атмосферой старого мексиканского города колониальной эпохи, где и сегодня, как триста лет назад, можно запросто натолкнуться на индейцев в ярких традиционных одеждах, принесших на продажу в город свои нехитрые товары. Торговля обычно ведется на пятнадцати городских площадях, самую главную из которых украшает собор Девы Марии Гуанахуатской.

С Гуанахуато связаны имена многих выдающихся деятелей мексиканской культуры. В XIX в. в этом городе народный музыкант Хувенито Росас написал вальс «Над волнами», покоривший весь мир. Здесь родился знаменитый художник Диего Ривера. Впоследствии он говорил, что чистейший воздух и всепроникающее солнце Гуанахуато позволяли видеть каждый предмет с необычайной резкостью.

В 1988 г. Гуанахуато и его серебряные рудники, где уже почти нет серебра, но зато почти в целости сохранились когда-то использовавшееся горняками оборудование и старинные штольни, были по решению ЮНЕСКО включены в число памятников всемирного культурного наследия.

 

В первой трети X в. над землями майя начала собираться гроза. Бывший правитель центральномексиканского города Толлана, Топильцин Кецалькоатль – Пернатый Змей, потерпевший поражение в борьбе с соперниками, бежал со своими приверженцами на побережье Мексиканского залива и там объединил вокруг себя несколько индейских племен, самым крупным из которых были тольтеки. Став во главе нового племенного союза, Кецалькоатль повел своих воинов на юг – в дебри Юкатана…

 

Париж маяйского мира

Под ударами тольтеков один за другим пали некогда цветущие города – Копан, Ушмаль, Паленке, Тикаль. Бывшие хозяева этой земли, майя частью покинули ее и ушли в иные места, частью попали в подчинение к тольтекским завоевателям. Многие города запустели и заросли джунглями. Но жизнь продолжалась, и новое время творило новые памятники.

В X – XIII вв. культурное и политическое лидерство на полуострове Юкатан принадлежало городу Чичен-Ица, который на долгие годы стал столицей завоевателей-тольтеков на землях майя. Этот город был основан еще в 455 г. индейцами-ицами рядом с колодцем-сенотом, по имени которого Чичен-Ица и получила свое название – «Устье колодца (племени) ица». В течение трех столетий Чичен-Ица являлась значительнейшим городом Мексики. Чичен-Ицу иногда называют «Парижем майяского мира». Именно в X – XIII вв. здесь появились архитектурные сооружения, принесшие Чичен-Ице славу памятника мирового значения.

Закат великого города начался в конце XII столетия. Около 1200 г. правитель города Майяпан Хунак Кеель разгромил Чичен-Ицу и после этого разорения город уже оправиться не смог. В 1441 г. он снова, уже окончательно, был оставлен жителями. Но, в отличие от большинства майяских городов, Чичен-Ица была известна уже во времена испанского завоевания Центральной Америки. И еще с тех пор этот город притягивал к себе европейцев.

Чичен-Ица расположена на абсолютно ровной местности и представляет собой почти правильный прямо угольник длиной 3 км и шириной 1 км. На этом сравнительно небольшом пространстве сосредоточено множество ныне всемирно известных памятников, составляющих славу современной Мексики: например, Цомпантли – «Стена черепов», украшенная рядами страшных каменных черепов.

Главный храм Чичен-Ицы был посвящен Кукулькану Культ этого бога Кукулькана был принесен в Чичен-Ицу тольтеками. Они называли его Кецалькоатль – «Пернатый Змей». На языке майя «Пернатый Змей» звучит как «Кукулькан», а точнее – «К’ук’Улькан».

Храм Кукулькана в Чичен-Ице, вероятно, стал сегодня символом если не всей Мексики, то, по крайней мере, ее доколумбовой эпохи. В своей жизни его видел хотя бы раз, вероятно, каждый житель Земли – в телепередачах, в кино, в рекламных роликах, на фотографиях и в туристических проспектах и т. д. Образ этой двадцатиметровой, девятиступенчатой пирамиды удивительно гармоничных форм поражает своим монументальным величием и прочно запечатлевается в памяти однажды увидевшего ее.

Испанцы дали этому храму название Эль-Кастильо – «Замок». Квадратный в плане, устойчивый и массивный, он определяет весь архитектурный силуэт города и царит над окружающей местностью и городскими постройками.

Пирамида Кукулькана в Чичен-Ице

Храм возвышается в центре огромной террасы площадью около 18 га. Ее окружает широкий каменный парапет. На этой же террасе стоит и соседний Храм Воинов. Со всех четырех сторон основания к вершине храма ведут четыре крутые лестницы. Эти четыре гигантских лестничных марша сориентированы по сторонам света.

Простота и лаконичность храма подчеркиваются его местоположением в ансамбле главной площади города. Справа от храма Кукулькана расположен Храм Воинов, слева – Храм Ягуаров. Эти храмы как бы оттеняют, усиливают значение главного храма Чичен-Ицы.

В святилище на вершине пирамиды некогда хранилась священная «Циновка Ягуара» – символ власти и трон верховного правителя города. Эта реликвия была обнаружена археологами в одном из потайных помещений внутри пирамиды. Дело в том, что храм Кукулькана представляет собой «пирамиду внутри пирамиды»: в толще главного здания скрывается еще одна девятиступенчатая пирамида меньших размеров. Вход в это святилище был обнаружен сравнительно недавно.

«Циновка Ягуара» представляет собой каменный трон в виде фигуры ягуара. Высеченное из камня тело могучего зверя выкрашено в красно-рыжий цвет и инкрустировано черно-зеленым нефритом и раковинами. Исследователи считают, что первоначальным владельцем трона был сам Топильцин Кецалькоатль.

К северу от Эль-Кастильо находится знаменитый колодец, давший название городу, – священный сенот, Колодец Жертв, главный естественный водоем и сердце Чичен-Ицы. К этому колодцу со всего Юкатана тянулись процессии паломников. От священного сенота брали свое начало вымощенные белым известняком дороги, соединявшие Чичен-Ицу с другими главными городами майя.

Колодец Жертв представляет собой гигантскую круглую воронку диаметром около 60 м. Его отвесные стены, сложенные из известняка, круто обрываются вниз, к темно-зеленой воде. В стене сенота вытесана лестница. По ней женщины Чичен-Ицы спускались к воде, чтобы набрать ее в глиняные сосуды. От края колодца до зеркала воды – 21 м. Глубина сенота, включая многометровую толщу ила, достигает 58 м.

Сенот Чичен-Ицы являлся местом ритуальных жертвоприношений. В 1960-х гг. его исследовала экспедиция Национального института антропологии и истории в Мехико. Священный сенот открыл перед учеными настоящую подводную кладовую, где были собраны изделия не только самих майя, но и других народов, живших вдали от Юкатана.

Несколько дальше находятся Храм Орлов и Храм Ягуаров со знаменитыми фресками. Справа от храма Кукулькана возвышается громада Храма Воинов. Окружающие его ряды узорчатых колонн напоминают выстроившуюся для парада грозную армию тольтеков – покорителей Юкатана. Еще два каменных стража вырастают прямо из ступеней лестницы, которая ведет наверх – туда, где в ослепительно-голубой вышине мрачно высятся развалины храмового святилища.

Пирамида Храма Воинов пятиступенчатая и имеет высоту 11,5 м. В ее центральной части располагается монументальная лестница, ведущая наверх, к святилищу. Она обрамлена балюстрадами, у вершины которых, на верхней платформе пирамиды, стоят и сидят высеченные из камня мужские фигуры. В древности во время празднеств и торжественных церемоний им в руки вставлялись знамена.

Храм Воинов в Чичен-Ице

На вершине пирамиды находится здание храма. Оно состоит из переднего зала и святилища, вход в которое украшен порталом с высеченными из камня извивающимися змеями. Головы змей прижаты к земле, пасти широко открыты, хвосты подняты вверх – некогда они поддерживали крышу храма.

В святилище находится низкий каменный алтарь в виде стола, поддерживаемого маленькими человеческими фигурками. На открытой площадке святилища стоит каменный идол демона Чак-Мооля.

Противовесом мрачным и жестоким образам внешнего облика храма является интерьер его внутренних помещений. Храм украшен скульптурами и фресками. Красочные фрески Храма Воинов в Чичен-Ице давно стали достоянием мировой культуры. Выполненные яркими и стойкими минеральными красками по влажному слою белой штукатурки, фрески Храма Воинов рассказывают о реальных исторических событиях – завоевании городов майя на Юкатане тольтекской армией. В этих росписях присутствуют черты искусства Центральной Мексики, родины тольтеков, – в частности, некоторая наивность и схематизм. Тем не менее искусство Чичен-Ицы является свидетельством художественной и духовной зрелости майя-тольтекской цивилизации.

Пришедшие в Чичен-Ицу тольтеки принесли сюда и культ Венеры – Утренней звезды. Храм Венеры в Чичен-Ице представляет собой низкую квадратную пирамиду, к вершине которой со всех четырех сторон поднимаются широкие лестницы. На верхней площадке тольтекские жрецы приносили человеческие жертвы. Площадка для жертвоприношений одновременно служила и открытой сценой, где ставились религиозные спектакли-мистерии.

К числу достопримечательностей Чичен-Ицы относится и так называемый Акаб-Циб – «Дом черных письмен». Он высится в 200–300 м к югу от священного сенота. Свое название это сооружение получило по изображению жреца, находящегося в центральном помещении здания. Фигуру жреца украшает венок из рисованных черной краской майяских иероглифов. Кроме «черных письмен», стены внутренних помещений Акаб-Циба имеют красные оттиски человеческих рук. Вероятно, эти оттиски оставили на стене строители здания.

В непосредственном соседстве с Акаб-Цибом высится уникальное сооружение – Караколь («Улитка»). Это башня, получившая свое название благодаря внутренней витой лестнице.

Караколь находится примерно в полукилометре к югу от пирамиды Кукулькана. Его цилиндрическая форма напоминает о культе Кецалькоатля – в Мексике только святилища «Пернатого Змея» имеют круглую форму. А морская улитка («караколь») была одним из символов Кецалькоатля как божества – повелителя ветров.

Здание Караколя, первоначально круглое, позднее было обнесено террасой; над первым этажом строители возвели второй, тоже круглой формы, но значительно меньших размеров. В стенах верхнего этажа устроены четыре квадратных отверстия, а в центре надстройки находилась обсерватория, откуда звездочеты Чичен-Ицы наблюдали за некоторыми особенно важными астрономическими явлениями, прежде всего за движением солнца.

Сегодня руины древнего города освобождены от джунглей, здания частично реставрированы, и там, где первооткрывателям приходилось прорубать дорогу при помощи мачете, курсируют автобусы с туристами – памятники Чичен-Ицы принадлежат к числу самых посещаемых достопримечательностей Мексики.

 

Одну из наиболее развитых культур доколумбовой Мексики создал народ тотонаков. Тотонаки жили на побережье Мексиканского залива, в нынешнем штате Веракрус. Их первой столицей был город Эль-Тахин, руины которого находятся в 8 км к юго-востоку от мексиканского города Папантла. Он был населен с момента возникновения тотонакской культуры (около 500 г. н. э.) и вплоть до начала XIII в.

 

Кровавые обряды и смеющиеся лица

Материалы археологических раскопок, начатых в 1934 г., показывают, что Эль-Тахин являлся крупнейшим религиозным центром цивилизации тотонаков. Городские сооружения расположены в узкой долине и на склонах обрамляющих ее гор, занимая площадь 959 га. Они состоят из двух групп зданий, построенных в разное время.

Центр долины занимает храмово-дворцовый комплекс, площадь которого составляет около 60 га. Большинство построек возведено в 600–900 гг. Наиболее интересное сооружение города– семиэтажная, высотой 18 м, пирамида Эль-Тахин с сотнями ниш, украшенных рельефными изображениями змей. По имени этой пирамиды город и получил свое название.

Квадратная в плане пирамида ориентирована по сторонам света. Ее ядро состоит из скрепленных глиной валунов, облицовка выполнена из тесаного камня. Вертикальные этажи-уступы прорезают 364 глубокие ниши, что выделяет эту пирамиду из подобных ей сооружений древней Америки.

На восточной стороне пирамиды сооружена лестница, насчитывающая 364 ступени – по числу дней в году Последний день, триста шестьдесят пятый, знаменовала собой площадка на вершине пирамиды, на которой, видимо, и приносились человеческие жертвы.

Главным божеством тотонаков был бог дождя. Ему и другим богам (богине небес, богу солнца, богу кукурузы и т. д.) служили сотни жрецов.

Среди других археологических памятников Эль-Тахина – различные площадки и платформы, семь стадионов для ритуальной игры в мяч. Найдены также резные рельефы с криволинейными завитками, характерными для этой культуры. С религиозными обрядами тотонаков, очевидно, связаны загадочные предметы, которые очень часто находят во время раскопок тотонакских городов. Это каменное ярмо, похожее на то, которое надевают на запрягаемых ослов, но украшенное богатым рельефом. Как правило, эти предметы имеют форму подковы длиной до полуметра и шириной до 30 см. Их назначение связывают с жестокими тотонакскими ритуалами – вероятно, с помощью такого ярма приносимый в жертву человек закреплялся в «правильном положении», либо ярмо сжимало шею жертвы, не позволяя ей пошевелиться.

Не меньшие споры вызывают так называемые тотонакские каменные «пальмы» – обрядовые секиры, напоминающие по форме пальмовый лист. Они выполнены в виде трехгранной призмы с отверстием внутри, но в то же время каждой секире придан образ стилизованного животного или человека. Поскольку эти «пальмы» чаще всего находят в гробницах тотонакских вельмож и особенно жрецов, можно полагать, что назначение их было помочь душе умершего преодолеть препятствия на пути в загробный мир.

Руины Эль-Тахина

С кровавыми ритуалами тотонаков удивительным образом контрастирует еще один присущий этой культуре предмет: изображение смеющегося человеческого лица. Нигде больше в Америке подобное изображение не встречается.

Тотонаки населяли земли на побережье Мексиканского залива с VII в. н. э. вплоть до прихода испанцев. Но их культура с XIII столетия переживала упадок, и европейцы застали уже агонию тотонакской цивилизации.

 

«2394 квадратных метра красоты». Такой эпитет нередко применяют к собору старинного мексиканского города Сакатекас. Расположенный в узкой горной долине на высоте 2496 м над уровнем моря, этот город в эпоху испанского колониального владычества являлся вторым по значению «серебряным городом» Мексики. Он был основан испанцами в 1546 г., первоначально – как поселок горняков при обнаруженных здесь богатых месторождениях серебра. Спустя четверть века в окрестностях Сакатекаса действовало пять тысяч серебряных рудников, дававших пятую часть всех драгоценных металлов, добывавшихся в Новом Свете.

 

Квадратные метры красоты

На языке индейцев нахуа название города Сакатекас переводится как «люди травы». По преданию, первым рудокопом, открывшим серебряную жилу в этой засушливой местности, среди скудных горных пастбищ, был баск Хуан Толоса. Он же стал одним из отцов-основателей города, пышно названного Нуэстра-Сеньора-Лос-Ремедиос-Лос-Сакатекас.

По мере роста добычи драгоценного металла рос и город. В XVI–XVIII вв. он являлся третьим по величине городом Мексики. Основанные здесь в течение XVI столетия многочисленные монастыри – францисканцев, августинцев и доминиканцев, а позднее иезуитов – придали Сакатекасу статус оплота христианской культуры на севере Мексики. На рубеже XVI–XVII вв. в городе появились первые учебные заведения – Апостолический колледж Нуэстра Сеньора де Гуадалупе де Сакатекас и приходская школа при кафедральном соборе. Над крышами домов поднялись шпили и башни многочисленных церквей. Сакатекас известен тем, что к XVIII в. здесь сформировался и развился собственный вариант стиля барокко (в его испанском варианте – чурригиреско), отличающийся необычайной пышностью. Храмы и дворцы Сакатекаса украшены не просто роскошно, а, пожалуй, чрезмерно роскошно. При этом в их декоративном убранстве отчетливо присутствуют местные, индейские мотивы.

Наиболее ярко этот стиль проявился в облике кафедрального собора Нуэстра Сеньора де ла Асунсьон, построенного в 1612–1625 гг. по проекту архитектора Ф. Хименеса. Достройки, переделки и обширные реконструкции здания продолжались еще долгих три века. В 1862 г. храм официально получил статус кафедрального собора, а в 1904 г. испанский архитектор Дамасо Мунетон окончательно завершил все работы по его сооружению.

Собор в Сакатекасе поражает своими гигантскими размерами и мощью архитектурного образа. Это, бесспорно, красивейшая церковь Мексики. Местный розовый камень-песчаник, из которого выстроен собор, особенно красив на фоне лазурного неба. Две башни-близнеца (XVII в.) доминируют над центром города, еще издалека предвосхищая то великолепие, с которым сталкивается каждый, подходящий к стенам собора.

Фасад собора в Сакатекасе – вершина стиля чурригереско в Мексике. Ни до, ни после нигде больше не создавалось ничего подобного. Чрезвычайно пышная, насыщенная каменная резьба, выполненная с невероятной фантазией и изобретательностью, сверху донизу покрывает всю плоскость фасада. Все архитектурные детали украшены богатейшим скульптурным декором. На фоне причудливого резного орнамента выделяются скульптурные изображения Христа и двенадцати апостолов и круглое окно-«роза» над центральным порталом.

Не менее прекрасен собор и внутри. Выстроенный в традиционном плане латинского креста, с тремя нефами, из которых центральный выше боковых, в интерьере он оформлен в неоклассическом стиле, с высокими колоннами дорического ордера и разнообразными алтарями, выполненными из того же розового песчаника, что и весь храм. К сожалению, внутреннее убранство собора дошло до наших дней с большими утратами: в течение бесконечных гражданских войн, сотрясавших Мексику в XIX – начале XX в., храм несколько раз подвергался разграблениям. И все же среди богослужебной утвари, хранящейся в соборе, уцелело до наших дней множество предметов, изготовленных из литого серебра.

Кафедральный собор Сакатекаса возвышается на центральной площади города – Пласа де Армас. На этой площади сосредоточены все главные сооружения города, в т. ч. и дворец правительства штата Сакатекас, сооруженный в XVIII столетии первоначально в качестве резиденции графа Сантьяго Ла Лагуна. На Пласа де Армас выходит и фасад Паласио де ла Мала Ноче – «Дворца Кровавой Ночи». Когда-то он принадлежал одному из самых богатых граждан Сакатекаса, владельцу нескольких серебряных рудников Мануэлю Ретеги. Разорившийся вконец и осаждаемый кредиторами владелец дворца не нашел ничего лучшего, как в одну из ночей пустить себе пулю в лоб. Это событие для сравнительно тихого Сакатекаса было чем-то из ряда вон выходящим, и память об этой ночи осталась в современном названии дворца.

Большинство старинных зданий Сакатекаса построено из местного розового камня, обладающего способностью менять цвет в зависимости от освещения. За каждым поворотом, за каждым углом пешехода ожидает новое открытие – то невероятный по красоте портал маленькой приходской церкви, то увитый цветами декоративный балкон, нависающий над мощенной булыжником улицей, то резной фонтан, украшающий маленькую, стиснутую со всех сторон двухэтажными барочными домами площадь. При этом в облике Сакатекаса очень мало мексиканских черт – это чисто испанский город. Некоторые путешественники находят в нем даже сходство с городами Англии.

На площади Санто-Доминго стоит одноименная церковь, построенная иезуитами в 1746–1749 гг. и впоследствии переданная доминиканцам. Первый этаж здания занимает знаменитая библиотека Элиаса Амадора – одна из первых библиотек в Новом Свете, созданная еще в XVII столетии. Сегодня в ее собрании насчитывается около 25 тысяч изданий XVI–XIX вв.

Здание Каса де ла Монеда – Королевского монетного двора, – построенное в 1810 г., напоминает о том, что некогда по указу испанского короля в Сакатекасе из местного серебра чеканили монеты. Позднее в Каса де ла Монеда разместилось отделение государственного казначейства, а ныне здесь находится музей индейского искусства.

От Каса де ла Монеда главная улица Сакатекаса приводит к церкви Сан-Агустин. Эта роскошно украшенная барочная церковь жестоко пострадала от землетрясения в XIX в. и до сих пор стоит полуразрушенной. Из ее былого резного убранства хорошо сохранилась лишь статуя Св. Августина, изображенного с книгой в руке, в обрамлении кипарисовых и масличных деревьев.

Не меньшей пышностью убранства отличается капелла Ла Вирген дель Патросиньо (XVIII в.) с богатейшей резьбой на фасадах. В этой капелле хранится образ Св. Девы – покровительницы шахтеров, весьма популярный в этом городе рудокопов. Кстати, некоторые из здешних серебряных рудников действуют до сих пор, и в городе процветает ювелирный промысел. В стенах специально созданного Сентро Платеро («Серебряного цеха») серебряных дел мастера продолжают создавать всевозможные изделия, выдержанные в духе местных художественных традиций.

Точно так же Сакатекас остается одним из главных культурных центров Мексики. Здесь регулярно устраиваются фольклорные праздники и фестивали, действует множество музеев, один из которых, носящий имя Рафаэля Коронеля, обладает самой большой в мире коллекцией мексиканских масок – непременного атрибута народных празднеств.

Церковь Санто-Доминго

 

Город Ушмаль был главным центром обширной области Юкатана, которую сегодня принято называть майяским именем Пуук – «Страна низких холмов». Главная особенность местной архитектуры – украшение фасадов зданий сложными геометрическими орнаментами и фигурами из резных каменных плиток. Фасады и углы важнейших построек часто украшают маски различных майяских богов, и прежде всего голова длинноносого бога дождя и грозы Чака. Этот пышный, порой вычурный стиль одни специалисты сравнивают с европейским рококо, другие называют его «майяским Ренессансом». В литературе за этим стилем закрепилось название Пуук.

 

Здесь жили волшебники

Одним из лучших образцов архитектуры стиля Пуук являются величественные постройки майяского города Ушмаль. Его название означает «Трижды строившийся». Первоначальный Ушмаль, или Ушмаль I, возник, вероятно, в IV–V вв. н. э. О его основателях, равно как и о причинах, по которым город был покинут, ничего не известно. К эпохе Ушмаля II (VII–VIII вв.) относится сооружение «Дворца губернаторов» и знаменитой «Пирамиды Волшебника» – главного храма города. По преданию, в эту эпоху правителем города являлся некий карлик-волшебник, с которым связано возведение первых дворцов и храмов Ушмаля. На основании данных письменных источников исследователи вычислили, что между гибелью Ушмаля II и новым основанием города прошло не менее 250 лет. Третий, последний строительный этап в жизни города связан с правителями могущественной династии Шив (IX в.). Этот период стал золотым веком Ушмаля, в ту пору в нем насчитывалось до 25 тысяч жителей.

Резиденцией династии Шив в Ушмале служил так называемый «Дворец губернаторов» (его еще именуют «Дворцом Шив», или «Дворцом правителей»), самое красивое из всех построек майя. Ни в Ушмале, ни в каком-либо другом майяском городе нет сооружения, превосходящей своей красотой этот шедевр.

Ушмальский дворец типичен для майяской архитектуры. Это длинное – 98 м по фасаду – каменное здание, возвышающееся на плоской вершине «акрополя» с крутыми, облицованными тесаным камнем склонами. Общий план его чрезвычайно прост, зато фасад чрезмерно украшен рельефом.

«Дворец губернаторов» расположен на искусственной террасе размерами 200 м в длину, 170 м в ширину и 12 м в высоту. Подняться на террасу можно только с западной стороны. На этот цоколь строители поместили еще одну террасу, несколько меньших размеров. На нем – третья терраса, высотой не более метра. Здесь высится основное здание дворца – 98 м в длину 12 м в ширину и 8,5 м в высоту. Это главное помещение дворца было отделено от остальных проходом, перекрытым ступенчатым сводом, одним из самых высоких, какие только существуют в майяских городах.

Верхнюю часть фасада «Дворца губернаторов» украшает исключительный по красоте огромный рельеф, сложенный из тщательно обработанных каменных плит. Каменная мозаика этого здания – одно из главных чудес Ушмаля. Она занимает 700 кв. м и составлена более чем из 20 000 каменных плит.

Перед «Дворцом губернаторов» воздвигнут невысокий квадратный каменный алтарь. Со всех четырех сторон к нему ведут лестницы. На алтаре раньше помещалась скульптура – каменный трон, изображающий двуглавого ягуара. У северо-западной части террасы, на которой построен «Дворец губернаторов», стоит так называемый «Дом черепах» – небольшое прямоугольное, хорошо сохранившееся здание, получившее название по стилизованным изображениям черепах, которые украшают его главные залы и ворота.

Вокруг этого дворца правители династии Шив выстроили затем множество других дворцов и пирамид, среди которых выделяется овальная в плане «Пирамида Волшебника». Ее сооружение молва приписывает таинственному магу-карлику, жившему в те времена, когда «Трижды строившийся» город переживал свой второй период строительства.

«Пирамида Волшебника» отличается от других майяских пирамид прежде всего своим планом, образующим овал, поперечная ось которого, ведущая с севера на юг, составляет 50 м, а продольная, ведущая с запада на восток, – 70 м. На вершине пирамиды майяские строители возвели еще три святилища. Только одно из них – богато украшенный вход в святилище № 2 – составляет часть внешней оболочки теперешней пирамиды. Остальные святилища, а также ведущие к ним лестницы скрыты следующей надстройкой, которую позднее, в третий строительный период, «надели» на пирамиду правители династии Шив.

Здание «Женского монастыря»

В шивский период к четырем святилищам, скрытым ныне внутри «Пирамиды Волшебника», добавилось пятое, которое выросло прямо на крыше святилища № 3, на высоте 30 м над землей. К святилищу № 5 строители подвели по восточной стороне пирамиды широкую лестницу. Еще одна лестница украсила «Пирамиду Волшебника» с западной стороны.

От края террасы ушмальского дворца поднимается Большая пирамида – вторая по значению пирамида города. Еще одна обширная группа зданий образует комплекс, состоящий из четырех самостоятельных дворцов, окаймляющих прямоугольную площадь. Одно из этих зданий называют «Голубятней» – по форме северного фронтона, похожего на голубятню. К «Голубятне» примыкает еще одна пирамида.

В ансамбль центра Ушмаля входят также просторная площадка для игр в мяч и какие-то обширные здания неизвестного назначения.

Игровая площадка отделяет «Дворец губернаторов» от так называемого «Женского монастыря» (эту постройку еще называют «Южным зданием»). Это сооружение, протяженностью в 80 м, разделено на 16 небольших комнат, напоминающих монашеские кельи, отчего постройка и получила свое название. Впрочем, ученые, обследовавшие Ушмаль, склоняются к мысли, что «Женский монастырь» в самом деле был настоящим монастырем – обиталищем майяских жрецов, может быть, и жриц. Вероятно, они жили в этих кельях в уединении и выходили отсюда совершать обряды в святилищах «Пирамиды Волшебника».

На противоположной стороне внутреннего дворика высится самое большое здание «Женского монастыря» – так называемый «Северный дворец». Он стоит на высокой террасе, на которую поднимаются по прекрасной лестнице 30-метровой ширины. Фасад дворца украшен тончайшим каменным орнаментом. Его образуют помещенные над входом в каждую келью в четыре ряда друг над другом маски бога Чака. Пространство между ними заполняют каменные мозаики, изображающие людей, птиц и змей.

Сегодняшний Ушмаль – археологический заповедник. Многие сотни туристов приезжают сюда со всех концов планеты, чтобы воочию увидеть великолепные памятники древнего народа майя.

 

Никто не знает, как в действительности назывался этот город. Кирус Лонгуорт Ланделл, 29 декабря 1931 г. обнаруживший его заросшие джунглями руины, дал ему название Калакмуль, что по-майяски означает «Город двух смежных пирамид»: две стоящие рядом огромные пирамиды стали первыми памятниками древнего города, с которыми познакомились исследователи. Археологические раскопки, начавшиеся в 1932 г., показали, что Калакмуль был просто гигантским городом, крупнейшим во всей области майя. В период своего расцвета (600–800 гг.) он насчитывал около 6700 различных построек и более 50 тысяч жителей.

 

Под знаком змеиной головы

Руины древнего Калакмуля расположены на территории одноименного национального парка в мексиканском штате Кампече и покрывают область более 70 кв. км. Большая их часть до сих пор скрыта джунглями. Основанный еще в середине так называемого доклассического периода майя (900–300 гг. до н. э.), Калакмуль являлся столицей обширного региона в центральной части Юкатана. Это государство иногда называют государством Змеиной головы: змеиная голова служила своеобразным символом города, десятки ее вырезанных из камня изображений украшают постройки Калакмуля. Среди них самой высокой – не только в городе, но и вообще во всей области майя – является 55-метровая Большая пирамида. В ее недрах археологами были обнаружены четыре погребения каких-то знатных людей – скорее всего, жрецов или правителей.

Постройки Калакмуля

Большая пирамида служит центром обширного ансамбля храмов и дворцов, занимающих площадь около 2 кв. км. Вокруг него на территории приблизительно 20 кв. км располагается городской центр, плотно застроенный жилыми домами. Особенность Калакмуля – большое количество резных каменных стел, связанных преимущественно с постройками Большой площади, где, по-видимому, располагался административный центр города. Всего здесь найдено 117 стел – больше, чем в любом другом городе майя. Датируемые 431–790 гг., эти стелы преимущественно парные, они изображают правителей города и их жен.

Ориентированная по оси север – юг, Большая площадь застроена монументальными зданиями дворцов и храмов. На ее южной стороне высятся две внушительные пирамиды, давшие городу его современное название. Большая пирамида, или «Храм II», имеет основание в 140 кв. м и, поднимаясь вверх четырьмя ярусами, достигает высоты 55 м. На вершине пирамиды располагается малый «акрополь» – комплекс небольших святилищ со стелами, самая ранняя из которых датирована 431 г. Отсюда открывается захватывающий вид на расположенную рядом вторую пирамиду, или «Храм I». Достигающая высоты 47 м, она сохранилась хуже, чем Большая пирамида. К востоку от Большой пирамиды располагается монументальный дворец, состоящий из пяти корпусов с двенадцатью жилыми помещениями, поставленными на пирамидальное основание. Предполагается, что здесь жили правители Калакмуля; в 1988 г. археологи нашли в пределах дворца погребение, содержащее несколько нефритовых масок. В западной части Большой площади высится астрономический комплекс, где жрецы майя наблюдали за солнцестояниями и равноденствиями.

Вымощенная белым камнем дорога-сакбе соединяет Большую площадь с площадью Большого акрополя.

Когда-то она была главным ритуальным центром города, здесь располагаются большой храм и площадка для игры в мяч.

На стенах многих построек Калакмуля сохранились прекрасно исполненные фрески. Главной их темой является повседневная жизнь простых горожан – сценки торговли на рынке, приготовления еды, застолья. Сего дня эти фрески – настоящие окна в давно исчезнувший мир – в динамике и красках воссоздают мир древних майя.

 

В первые десятилетия испанского колониального владычества Портобело (или Порто-Бельо) являлся крупнейшим торговым городом и портом в Новом Свете. Сюда приезжало множество торговцев из Испании и других стран Европы, купцов, промышленников и плантаторов из Перу, Чили, Боливии, Мексики, Гватемалы и Никарагуа. Раз в год в Портобело приходили из Испании корабли «золотого» флота, и тогда в городе открывалась огромная ярмарка, продолжавшаяся в течение сорока дней. Население города в это время увеличивалось в три-четыре раза. Рабы сгружали с кораблей товары, привезенные из Европы, и спешили нагрузить их сокровищами Нового Света: золотом, серебром, хлопком, табаком, какао и т. д. Очевидцы писали, что в эти горячие дни золотые и серебряные слитки лежали в помещениях королевского казначейства штабелями, подобно дровам.

 

«Прекрасная гавань» под защитой пушек

Христофор Колумб обнаружил залив Портобело 2 ноября 1502 г. во время своего четвертого плавания. Позже на берегу этой удобной бухты, название которого переводится с испанского как «Прекрасная гавань», возникла небольшая испанская колония.

Испанское правительство зорко оберегало этот свой важнейший форпост в Новом Свете. Город был обнесен тремя линиями крепостных стен, призванных отразить любое нападение и с суши, и с моря. В 1668 г. знаменитый капер Генри Морган сумел захватить Портобело. Пираты грабили город на протяжении четырнадцати дней, обобрав его жителей до нитки. 21 ноября 1739 г. Портобело вновь подвергся нападению и был захвачен британским флотом, которым командовал адмирал Эдвард Вернон. После этого испанцы отказались от метода концентрации всех сокровищ в одном месте и стали транспортировать золото и серебро небольшими конвоями, все чаще используя для этих целей кружной путь мимо мыса Горн. Торговое значение Портобело резко упало, и даже постройка Панамского канала не смогла вернуть городу прежнее процветание.

Укрепления Портобело

Сегодня Портобело – маленький город на побережье Карибского моря с населением менее 5 тысяч человек и ансамблем великолепных архитектурных памятников колониальной эпохи. Крепостные сооружения Портобело включают в себя форты Сан-Фелипе-де-Тодофьерро, Сан-Херонимо, Сантьяго-де-ла-Глория, охраняющие вход в гавань. Все они сооружены в конце XVI в. и в дальнейшем неоднократно перестраивались. Поблизости от Портобело, в устье реки Чагрес, расположен большой форт Сан-Лоренсо, защищавший дальние подступы к городу – великолепный образец испанской оборонительной архитектуры XVII–XVIII вв. Наряду с укреплениями Портобело он представляет собой часть оборонительной системы, созданной испанской короной для обеспечения безопасности трансатлантической торговли.

Даже многочисленные церкви Портобело – Ла-Мерсед, Сан-Хуан де Дьос, Сан-Фелипе – несут на себе черты крепостной архитектуры. Из других сооружений интересно здание таможни XVII в., сильно поврежденное в 1882 г. землетрясением.

 

Песчаные пляжи, голубые лагуны, скалистые побережья, мангровые болота, влажная тропическая сельва, горные леса, нетронутая дикая природа… Все это – национальный парк Дарьен, расположенный приблизительно в 325 км от столицы страны. Раскинувшийся на 579 тысячах га, он является крупнейшим национальным парком не только Панамы, но и всей Центральной Америки.

 

Волшебный мир джунглей

Национальный парк Дарьен создан в 1980 г. Он расположен на юго-востоке страны, протянувшись вдоль всей границы с Колумбией от Тихого океана до Карибского моря, через водораздельный горный хребет. Здешние горы имеют несомненно вулканическое происхождение, о чем свидетельствуют их иззубренные черные вершины и глыбы лавы, застывшие на склонах. Самой высокой точкой на территории национального парка является гора Серро-Таркуна (1845 м).

Ученые характеризуют Дарьен как экосистему, отличающуюся наибольшим разнообразием во всей тропической Америке. Сплошной полог леса то тут, то там пробивают вершины вековых деревьев-исполинов. Под их зеленой листвой прячутся огромные цветки растений-эпифитов: бромелий и орхидей. Платанолистные каванильесии цветут оттенками красного и оранжевого, а табебуйя – ярко-желтыми цветами. Здесь можно встретить и такие редкие растения, как баугиния (орхидейное дерево) и долиокарпус оливовидный.

В лесах Дарьена обитают пять представителей семейства кошачьих: ягуар, пума, оцелот, маргай и ягуарунди. Семь видов млекопитающих, включая гигантского карманного гофера и панамского мышиного опоссума, – местные эндемики. Характерными представителями здешней фауны являются кустарниковая собака, большой муравьед, водосвинка, широконосая обезьяна-дурукули, гватемальский ревун, паукообразная буроголовая обезьяна, агути и белогубый пекари. К числу самых распространенных обитателей национального парка принадлежат попугаи-ара и тапиры.

Три индейских племени постоянно живут на территории парка: куна, деревни которых традиционно группируются у подножия священной горы Серро-Таркуна, эмбера – обитатели побережья и вайнана. Дополнительную мозаичность этнокультурной картине Дарьена придают афро-индейские поселения, обитатели которых – потомки привезенных из-за океана африканских рабов – в течение многих столетий живут вместе с коренным населением области.

Когда-то в самом сердце Дарьена добывали золото. Золотое месторождение Эспириту-Санто было открыто испанцами в XVI в. Рудник исправно действовал до 1727 г., потом был на какое-то время заброшен, а затем снова вошел в строй. Он функционировал до 1907 г., производя около 4 тонн золота в год. Часть старинных построек бывшего рудника сейчас заросла сельвой, другие реконструированы и до сих пор служат людям: здесь располагается экологический центр и орнитологическая станция.

В Национальном парке Дарьен

 

Полуразрушенная колокольня городского собора сегодня является архитектурным символом Старой Панамы – Панамы-ла-Вьеха. Остатки прежней столицы страны сегодня располагаются в пригороде разросшегося современного города и вместе с историческим районом Панамы образуют уникальный историко-архитектурный ансамбль, напоминающий о том, что Панама – самое первое европейское поселение на тихоокеанском побережье Америки.

 

На «Золотой дороге» конкистадоров

Панама была основана 15 августа 1519 г. испанским конкистадором Педро Ариасом де Авилой (Педрариасом). Два года спустя эта первая европейская колония на побережье Тихого океана получила статус города. Панама стала отправной точкой для экспедиций, отправлявшихся в Перу, на завоевание империи инков. Этот город служил также главным перевалочным пунктом на одном из самых важных торговых маршрутов в истории Американского континента. Именно через Панаму в Испанию транспортировалось золото Перу и серебро Боливии.

Город Панама играл также важную роль в межрегиональной американской торговле. В его порт доставлялись продукты из таких стран, как Никарагуа, Эквадор, Коста-Рика, Перу и Мексика. Здесь их перегружали и затем доставляли в другие регионы обширного континента. Старая Панама служила также крупным административным центром; в городе имелась значительная прослойка состоятельных коммерсантов и землевладельцев.

В 1539, 1563 и 1644 гг. город перенес пожары, в 1620 г. – землетрясение, в начале XVII столетия несколько раз подвергался нападениям пиратов и индейцев Дарьена, но все эти напасти не могли помешать развитию Панамы. В 1610 г. в городе насчитывалось около 500 зданий, несколько монастырей, церквей и часовен, госпиталь. Он был застроен в соответствии с европейскими градостроительными традициями, по регулярному плану, с четкой прямо угольной сеткой улиц.

28 января 1671 г. английский пират Генри Морган, пройдя от карибского побережья через джунгли с отрядом в 1400 человек, внезапно напал на Панаму. Гарнизон города не смог оказать сопротивления. Начался грабеж, а затем вспыхнул колоссальной силы пожар.

Восстанавливать полностью разрушенный, залитый кровью город испанцы не стали. Вместо этого они заложили в 8 км к юго-западу от старой Панамы новый город, избрав для этих целей скалистый полуостров, который был отчасти укреплен самой природой и который было легче защитить. Так в 1673 г. возник город, получивший название Новой Панамы, или просто Панамы, поскольку про Старую Панаму уже никто не вспоминал. Сегодня этот район неимоверно разросшейся панамской столицы носит название Исторического, или Каско Антигуо – «Старого квартала».

Старая Панама. Руины Кафедрального собора

Исторический район сохранил до наших дней первоначальную планировку улиц и архитектуру, представляющую собой необычную смесь испанского колониального барокко, французского ампира, североамериканского ар-деко и местных креольских строительных традиций. Это смешение различных архитектурных стилей отражает культурное разнообразие страны. Исторический район насчитывает менее 800 зданий, в числе которых – большинство главных достопримечательностей Панамы: «Салон Боливара», кафедральный собор, Национальный театр (основан в 1908 г.), церкви Ла-Мерсед, Сан-Фелипе и Сан-Хосе. Последняя известна своим великолепным золотым алтарем, который был спасен из разрушенной Старой Панамы и в дальнейшем перевезен в новый город. «Салон Боливара» является историческим памятником общеамериканского масштаба: в его стенах в 1826 г. Симон Боливар пытался организовать первый Континентальный конгресс с участием представителей всех стран и регионов обеих Америк – больше чем за столетие до того, как такие конгрессы действительно стали проводиться. Однако в то время эта попытка закончилась неудачей.

Ну а что же Старая Панама? Руины старого города являются сегодня популярной достопримечательностью.

Постройки первого испанского города, основанного на тихоокеанском побережье Америки, располагаются в устье реки, которое служило естественной гаванью. Архитектура Старой Панамы была строгой и относительно простой.

Наиболее важным памятником Старой Панамы является Кафедральный собор. Его первоначальный план в виде латинского креста легко читается, поскольку большая часть стен сохранилась. Частично уцелела и башня-колокольня, до сих пор остающаяся главным ориентиром в силуэте Старой Панамы.

Существующий собор (а точнее, то, что от него осталось) был сооружен в 1619–1626 гг. по инициативе епископа Франсиско де Камары. Он стал третьей (или, может быть, даже четвертой) церковной постройкой на этом месте. Первой была маленькая деревянная церковь, построенная вскоре после основания города и сгоревшая в 1540 г. После этого на ее месте был сооружен большой деревянный трехнефный собор, который несколько раз реконструировался, и лишь в начале XVII в. его сменил новый каменный храм.

К северу от города, на бывшей Королевской дороге – Камино Реал, соединявшей Старую Панаму с атлантическим побережьем, сохранился Королевский мост – уникальный памятник колониальной эпохи. Он был построен в 1619–1634 гг. и оставался в использовании до 1912 г., когда было открыто новое ведущее к городу шоссе.

В западной части Старой Панамы располагаются руины монастыря Консепсьон. Когда-то его фасад выходил на главную улицу города. Монастырь был основан в 1597 г. монахинями из монастыря Санта-Клара в Лиме (Перу). Они приехали в Панаму с намерением предоставлять покровительство и защиту молодым девушкам и вдовам, желающим посвятить свою жизнь Богу. С этой целью и был основан монастырь Консепсьон. Во время землетрясения 1621 г. он сильно пострадал, и его реконструкция не начиналась до 1640 г. Накануне нападения Моргана в 1671 г. монастырская церковь еще оставалась недостроенной. В настоящее время руины монастыря являются лучше всего сохранившимися памятниками Старой Панамы.

 

«Приветствую тебя, великий Куско!» – почтительно произносил каждый путешественник, перед которым открывались величественные постройки столицы инков. Ее монументальные сооружения, грандиозные храмы и дворцы поразили испанских конкистадоров, ступивших в город 8 ноября 1533 г. Золото служило у инков символом солнца, и из этого металла, как рассказывают, и был построен Куско – столица империи инков, о котором испанский хронист Сьеса де Леон написал: «Если бы я захотел описать и перечислить все чудеса Куско, то не смог бы закончить свой рассказ до конца дней своих».

 

Город из камня и золота

Основателем Куско, по преданию, был первый инка Манко Капак, пришедший сюда в конце XII в. откуда-то с берегов озера Титикака (по другой версии – из Эквадора). Большие строительные работы в Куско вели девятый правитель инков Пачакути (1438–1471) и его сын Тупак Юпанки (1471–1493). К 1534 г. Куско был одним из пяти крупнейших городов тогдашнего мира – в нем насчитывалось около 200 тысяч жителей и 20–25 тысяч домов.

Инки сравнивали свой главный город с телом пумы – животного, которое они чтили за силу и отвагу. «Головой» пумы была крепость Саксауаман, «хвостом» – река Вилькамайо. Город делился на две части: северную – Ханан Куско (Верхнее Куско) и южную, называвшуюся Хурин Куско (Нижнее Куско) – именно здесь, по преданию, когда-то поселился легендарный основатель империи, первый инка Манко Капак. В этой части города позже были воздвигнуты все главные святыни инков, здесь же высились дворцы правителей.

Над долиной, где раскинулась столица империи, над кровлями ее дворцов и храмов, высились могучие стены крепости Саксауаман, «Голова Пумы». Ее строительство началось в XV в., при девятом инке Пачакути, а завершено было только во времена правления одиннадцатого инки, Уайна Капака (1493–1525).

Главную гордость Куско составлял великолепный ансамбль храмов, носивший название Кориканча («Золотой двор»). Он был возведен на том месте, где, по преданию, Манко Капак построил первую хижину. Центральным сооружением Кориканчи являлся Храм Бога Солнца – Инти Уаси, «золотое изумление», как называли его испанские хронисты. Храм состоял из шести святилищ, каждое из которых было посвящено одному из небесных божеств. В храме находился алтарь с изображением Солнца-Инти. Это был огромный, диаметром в несколько метров, диск из чистого золота, украшенный крупными изумрудами, от которого во всех направлениях исходили золотые лучи.

К Храму Солнца примыкал дворец верховного жреца – Вильяка Уму. Этот дворец и пять других великолепных построек, в которых жили помощники верховного жреца, были покрыты белой соломой с вплетенной в нее золотой проволокой.

Второй по значению храм Кориканчи был посвящен Мама Килье – Луне. Лунный металл – это серебро, поэтому в отличие от Храма Солнца, где все было из золота, в Храме Луны все убранство было из серебра. Так же как золотой диск украшал алтарь Храма Солнца, на алтаре Храма Луны сверкал массивный серебряный диск.

Куско. Вид на площадь Пласа де Армас

В комплекс храмов Кориканчи входили также храмы Венеры – Утренней звезды, Радуги, Грома и Молнии. Здесь же находился жертвенник. Его узкие желоба, по которым стекала кровь жертв, сохранились до сегодняшнего дня.

Современный Куско по своему облику – типично колониальный испанский город, но большинство его зданий, сооруженных в стиле барокко, с аркадами и характерными живописными балкончиками, стоят на инкских фундаментах. Узкие кривые улочки сбегают к центральной площади Пласа де Армас. Это – исторический центр города. Пласа де Армас отмечает место, где когда-то располагалась инкская Кориканча. Нынешний ансамбль Пласа де Армас сложился к началу XVIII в., когда здесь были построены величественные каменные церкви и монастыри – Ла-Компания, Санто-Доминго, Ла-Мерсед, поражающие пышностью архитектуры и богатством убранства. Здесь же, на месте бывших инкских храмов, испанцы возвели монументальный собор Нуэстра Сеньора де ла Асуньсон – один из самых выдающихся памятников колониальной Америки.

Первое здание собора начал строить в 1556–1560 гг. испанский архитектор Хуан Мануэль де Вераменди. В 1650 г. катастрофическое землетрясение, какие случаются в Куско раз в триста лет, разрушило собор, и в 1650–1654 гг. он фактически был возведен заново под руководством архитекторов Хуана Коррео, Мигеля Гутьерреса Сансио и Франсиско Чавеса-и-Арельяно. При этом была осуществлена частичная перепланировка собора, переделаны фасады, а башни-колокольни лишились своих третьих ярусов. В июне 1654 г. все работы были завершены, и 14 августа тогдашний епископ Куско дон Педро де Ортега-и-Сотомайор освятил новый храм.

Массивное, желто-серое здание собора в Куско с двумя мощными квадратными башнями буквально завораживает своим величием. Его высота составляет 33 м. При этом облик собора проще и строже других барочных церквей Нового Света. Главным его украшением являются пышно оформленные порталы, центральный из которых носит название Пуэрта дель Пердон – «Врата прощения».

При всем великолепии и усложненности форм фасада собор представляет простую трехнефную базилику, имеющую в плане вид латинского креста. К основному зданию примыкают девять капелл, сакристия и две придельные церкви – Саграда Фамилия и Триумфа. Площадь всего комплекса составляет 4 тысячи кв. м.

Церковь Триумфа является старейшей испанской постройкой Куско. Строительство этого храма началось в 1534 г. на том самом месте, где при инках стояло круглое здание Сунтур Уаси, примыкавшее к дворцу восьмого великого инки – Инки Виракочи (Атун Тупак Инки). В Сунтур Уаси располагался арсенал, здесь же хранились императорские регалии. Сменившая Сунтур Уаси церковь Триумфа стала настоящим музеем эпохи Конкисты. Само название церкви призвано напоминать о победе конкистадоров, сокрушивших могучую империю инков. Среди хранящихся здесь многочисленных реликвий – образ Сошествия Пресвятой Девы, который, по преданию, помог испанцам отстоять Куско во время осады города войсками восставшего Инки Манко в 1536 г. Здесь же можно видеть еще одну реликвию эпохи покорения Перу испанцами: статую небесного покровителя Испании Св. Иакова, поражающего не традиционного мавра, а индейца-кечуа.

Небольшую трехнефную церковь Триумфа украшают шесть резных золоченых заалтарных образов – ретабло. Главный алтарь высечен из цельной гранитной глыбы и украшен многочисленными позолоченными деталями. В интерьере выделяются скульптуры святых, вырезанные из кедрового дерева местными мастерами Мартином Торресом и Мельчором Уаманом.

Сакристия собора носит название «Расписной зал» из-за обилия украшающей ее живописи на библейские темы. Кроме того, здесь помещены портреты всех епископов и архиепископов Куско, начиная с Висенте Вальверде. Помимо картин, в сакристии имеется немало прекрасных образцов резьбы по дереву, относящихся к колониальному периоду. Резьбой покрыты и двери, ведущие в «Расписной зал». Среди хранящихся здесь драгоценностей – созданный мастерами из Куско старинный реликварий, на изготовление которого пошло 22 кг золота и 5 кг серебра. В сакристии находятся также деревянный резной алтарь с витыми колоннами в стиле барокко. Роспись алтаря выполнена знаменитым фламандским мастером Ван Дейком.

В крипте, попасть через которую можно, минуя капеллу Рождества Девы Марии, погребены епископы и архиепископы Куско. На дверях, ведущих в крипту, – роспись: анонимный художник изобразил сцены землетрясения 1650 г., разрушившего старое здание собора.

Сегодня Куско является крупнейшим в Перу центром международного туризма. И этим не в последнюю очередь он обязан своему знаменитому собору, воплотившему лучшие художественные традиции Старого и Нового Света.

 

Летом 1911 г. американский археолог Хайрем Бингем, сопровождаемый проводниками-индейцами, предпринял экспедицию в труднодоступный и малоизученный район Центрального Перу. Пройдя трудный и долгий путь, экспедиция вышла на край заросшей джунглями горной котловины у подножия горы Мачу-Пикчу. От того, что увидел Бингем, у него перехватило дыхание: у его ног лежал сказочно прекрасный древний город. На фоне девственной зелени высились десятки каменных зданий: обсерватория, храмы, жилые дома. Со времени открытия Нового Света сюда не ступала нога ни одного белого человека.

 

«Орлиное гнездо» сыновей Солнца

Мачу-Пикчу называют «восьмым чудом света», «главным чудом Южной Америки». Бесспорно, что этот город является самым фантастическим творением инкской и вообще всей индейской архитектуры. Он дошел до нас в своем первозданном виде – неразрушенным, нетронутым, точно таким, каким его когда-то построили «сыновья Солнца». А по красоте своего местоположения Мачу-Пикчу превосходит не только все другие индейские города Америки, но и вообще все древние города на других континентах нашей планеты.

Мачу-Пикчу (так назвал этот город Х. Бингем; его настоящее индейское название неизвестно) находится в 120 км к востоку от Куско, в диком, малонаселенном краю, на берегах стремительной реки Урубамбы. Этот город основал великий инка Пачакути (1438–1471). В первые века своего существования Мачу-Пикчу был второстепенным городом, и его расцвет начался уже после того, когда испанцы заняли Куско и завоевали большую часть империи. Таким образом, затерянный в горах Мачу-Пикчу стал последним городом инков. Здесь некогда великое государство инков окончило свои дни.

Мачу-Пикчу – воплощение дерзновенного гения инкских архитекторов, которые сумели построить этот большой город в таком труднодоступном и изолированном даже для своего времени месте. Все здания города расположены на разной высоте. Для того чтобы соединить их друг с другом, понадобилось соорудить более сотни каменных лестниц.

Центром города был так называемый «акрополь» – священный участок, где высятся каменные громады Интиуатаны, солнечной обсерватории, Храма Солнца – единственного дошедшего до наших дней святилища верховного бога инков. Здесь же по традиции располагается дворец верховного жреца – Вильяка Уму. В восточной части «акрополя» стоит храм Трех Окон, сложенный из огромных каменных блоков. Какому божеству он был посвящен, остается неизвестным. Свое нынешнее название святилище получило из-за трех больших окон в форме трапеции.

Королевский квартал (на языке кечуа – «Инкауаси») построен, судя по архитектурному стилю, на рубеже XV–XVI вв. В эти же годы, видимо, был сооружен и так называемый «Торреон» – храм-крепость, нечто вроде башни полукруглой формы, отличающейся от других крепостных сооружений инков.

Южнее Торреона находится так называемый Дворец принцессы. Во времена инков он, судя по всему, мог служить резиденцией койи – «королевы» инков. Возможно, в нем жила одна из дочерей царствующего инки. Сам же инка, по мнению некоторых исследователей, жил в так называемом Королевском дворце, расположенном поблизости и состоящем из двух зданий. Впрочем, присутствие инки и его двора в Мачу-Пикчу остается недоказанным.

Третий квартал города, самый большой, состоит из непритязательных жилых зданий, которые населяли, очевидно, слуги правителей. Во многих местах Мачу-Пикчу окружают мощные валы. За ними раскинулся квартал ремесленников. Еще дальше за городом располагалось «место позора», как его назвал археолог Эрманн Бусе. Здесь, на высокой скале, находится большое здание, в котором, судя по всему, размещались судьи, тюремные надзиратели и палачи. Ниже можно видеть нечто вроде городской тюрьмы.

От тюрьмы начинается путь в пещерные мавзолеи. Еще первооткрыватель Мачу-Пикчу Хайрем Бингем обнаружил и изучил здесь целый ряд пещер, где производились захоронения. Судя по тщательности отделки, тут, вероятно, покоились мумии умерших владык города, а может быть, и самих владык империи – их могли перенести сюда из разграбленного испанцами Куско. Впрочем, еще не все пещеры изучены, и некоторые исследователи полагают, что подземные чудеса инков еще ждут своих первооткрывателей.

 

Немногие из большинства удивительных памятников древней истории Американского континента сохранились до нашего времени так же хорошо, как постройки Чавина. А между тем возраст его составляет 2750 лет. Культура Чавина ассоциируется с культом бога-ягуара, и под знаком этого символического животного она распространилась по всему перуанскому побережью. О высоком мастерстве древних обитателей Чавина можно судить по впечатлению, которое до сих пор производят такие изображения, как знаменитая стела Раймонди – выдающийся памятник искусства резьбы по камню – или схожая с нею стела Яуйа, на которых глаза, клыки, когти, причудливо и неожиданно переплетаясь в орнаменте, создают впечатление общей симметрии и соразмерности.

 

Всюду ягуары

Самой ранней доинкской культурой на территории Перу, представители которой строили первые на этой земле города, была культура Чавин. Свое название она получила по имени местности Чавин-де-Уантар, расположенной на высоте 3048 м, в гористой части Северного Перу. Здесь археологами были найдены остатки сооружений, возведенных методом сухой кладки из плит песчаника и базальта, и сеть дренажных каналов.

Руины Чавин-де-Уантар

Как установили ученые, Чавин-де-Уантар возник приблизительно в конце II тысячелетия до н. э.

Это был центр местного религиозного культа, главным элементом которого было поклонение некоему божеству в образе ягуара или какого-то другого хищника из семейства кошачьих. Многочисленные стилизованные образы этого «кошачьего бога» сохранились на десятках сосудов и стел.

Чавин-де-Уантар нельзя считать городом в современном понимании этого слова, хотя его и принято называть столицей. Скорее всего, это был лишь главный религиозный центр страны, в котором постоянно жили только жрецы. Ансамбль Чавин-де-Уантара состоит из множества каменных храмов и связанных с ними сооружений, возведенных на террасах окружающих холмов.

Храмовый комплекс Чавин-де-Уантар представляет собой строения из тесаных каменных плит, к которым был проведен водопровод. Он занимает площадь 50 га. Над постройками Чавина возвышается великолепный трехступенчатый храм-пирамида Эль-Кастильо. Площадь его основания составляет 72 × 75 м, высота – 13 м. Это трехэтажное каменное строение некогда было украшено вырезанными из камня головами пум, ягуаров, двуглавых змей, кондоров и каких-то фантастических существ. Внутри здания стояла колонна с барельефом, здесь был устроен целый лабиринт молелен, галерей, комнат, лестниц, система вентиляционных шахт и двадцать четыре подземных коридора, которые никуда не ведут. Их назначение остается совершенно непонятным.

В храме и на его территории сохранились древнейшие в Южной Америке стелы. Самую известную из них открыл в середине XIX в. археолог Раймонди. Фриз на стеле Раймонди изображает «человека-ягуара».

В древнейшей части комплекса был найден «Лансон» – гранитный блок высотой 4,5 м, на котором высечена человек фигура с клыками ягуара и змеями вместо волос. Рельефы сходного стиля украшают притолоки, двери и карнизы построек Чавина. Во внешнюю стену одной из платформ были помещены каменные головы человека и ягуара.

К периоду расцвета чавинской культуры относится странная каменная галерея в Серро-Сечине – ряд камней, украшенных резными человеческими фигурами, весьма похожими на изображения из мексиканского Монте-Альбана. Пытаясь объяснить многие параллели между чавинской культурой и ранними мексиканскими цивилизациями, а также «взрывной», неожиданный характер возникновения Чавина, многие специалисты полагают, что корни чавинцев следует искать в других областях Америки, и прежде всего в Мексике.

В пользу такого вывода говорит и еще одно обстоятельство: одновременно с появлением чавинской культуры получила распространение в Перу до той поры неизвестная здесь кукуруза, между тем как в Мексике ее выращивали уже за 2 тысячи лет до этого. Впрочем, все это лишь догадки, и загадка происхождения чавинской цивилизации пока не раскрыта. А традиции этой культуры впоследствии были восприняты и развитыми другими цивилизациями Анд, в т. ч. самой известной – инкской.

 

Индейцы чиму утверждали, что в Перу они пришли, а вернее, приплыли откуда-то с севера. Они говорили на языке, отличном от кечуа – языка жителей Перу. Возможно, прародину чиму следует искать где-то в Центральной Америке. В XII–XIII вв. государство Чиму распространило свою власть практически на все побережье Перу протяженностью в 1000 км.

 

Глиняный чертеж в пустыне

Индейцы чиму были отличными рыбаками и умелыми земледельцами, они прекрасно строили ирригационные сооружения. Чиму первыми в Южной Америке открыли рецепт выплавки бронзы. Золото служило им для изготовления украшений и предметов, связанных с религиозным культом. Мастера-ремесленники чиму, и в особенности ювелиры, значительно превосходили своим искусством инков.

Чиму были превосходными строителями. Вдоль границ своего государства они создали цепь из более чем пятидесяти крепостей, протянувшуюся на несколько сотен километров. Чиму построили памятник, вообще не имеющий никаких аналогов в доколумбовой Америке: настоящую «китайскую стену» шириной в 5 м, высотой примерно около 3 м и длиной в 64 км! Она ведет от берега моря до находящегося высоко в горах города Сучимансильо. Эта стена охраняла границы государство Чиму от нападений, точно так же, как Великая Китайская стена охраняла Срединную империю.

Руины Чан-Чана

Эпоху чиму в истории доколумбовой Южной Америки часто именуют эпохой строителей городов. В это время на побережье Перу и в удаленных от моря горных областях появляются десятки городских поселений, среди которых блистала столица империи Чиму – величественный город Чан-Чан, расположенный неподалеку от современного перуанского порта Трухильо, в устье реки Моче. В доинкскую эпоху Чан-Чан был крупнейшим городом Южной Америки. В нем проживало более 60 тысяч человек.

Внушительные постройки столицы Чиму – пирамиды, здания, улицы, водохранилища, высокие стены– раскинулись более чем на 20 кв. км. Внутри Чан-Чан был разделен на десять кварталов, или, точнее, на десять самостоятельных архитектурных комплексов, занимавших равную площадь – приблизительно 450 × 350 м. Друг от друга их отгораживали стены 9-метровой высоты. Облик Чан-Чана напоминает ацтекский Теночтитлан с его общинами-кальпулли, в каждой из которых располагался отдельный городской район, подобный кварталу Чан-Чана.

Монументальный центр города располагался на территории в 6 кв. км и был окружен укреплениями. Здесь тоже имелись свои склады и водохранилища. Здесь же находилась резиденция правителя Чиму. После смерти царя хоронили в его дворце со всеми сокровищами, а преемник строил себе новое здание, похожее скорее на замок или крепость, чем на обычный дом.

Индейцы чиму, в отличие от многих своих соседей, поклонялись не Солнцу, а Луне. В ее честь в Чан-Чане и по всей обширной империи Чиму возводились святилища и пирамиды, а серебро – лунный металл – ценился и применялся чиму больше, чем золото. Солнечные затмения в империи Чиму отмечались праздниками в честь Луны, побеждающей Солнце.

В Чан-Чане сохранились руины четырех пирамид. Сегодня их называют по именам землевладель цев-испан цев, которым после прихода белых принадлежала территория древней столицы Чиму: Уака-дель-Обиспо, Уака-де-ла-Роса, Уака-де-Конча и Уака-де-Толедо. Последняя, как и египетские пирамиды, судя по всему, являлась гробницей царей правящей династии.

Гордостью Чан-Чана являются великолепные рельефы на стенах его дворцов, отштампованные на глине и окрашенные в различные цвета. Так, в одном из строительных комплексов был обнаружен фриз 7 м в длину и 14 м в ширину, изображающий людей-птиц, которые держат во рту-клюве рыб и крабов. И по сей день стены Чан-Чана украшают барельефы в виде простого геометрического «коврового» орнамента или стилизованных фигур людей и животных.

Империя Чиму была побеждена своими более сильными соперниками – инками. В 1476 г. в решающем сражении последний властитель Чиму по имени Чимо Капак был побежден войсками императора инков Тупак Юпанки. Государство Чиму было присоединено к империи инков Тауантинсуйу а Чан-Чан был разрушен.

Сегодня руины Чан-Чана являются археологическим заповедником. В последние десятилетия здесь ведутся значительные реставрационные работы.

 

Представьте, что вы плывете в лодке по илистой реке под пышным сводом тропического леса, полного жизни – прыгающих, летающих и кричащих зверей, птиц и насекомых. С листвы обступающих вас со всех сторон деревьев капает вода, а прямо над головой кружат и гомонят трескучими голосами попугаи. Зверье на берегах реки, похоже, ничуть не встревожено появлением лодки: никто не пускается наутек и при виде человека… Жарко и влажно. Прямо по курсу лодки в воду неслышно скользнул кайман – южноамериканская разновидность аллигатора. Мы продвигаемся в самое сердце перуанского дождевого леса, кишащего ядовитыми змеями и жалящими насекомыми. Места здесь глухие и столь же опасные, сколь и прекрасные. Это и есть биосферный заповедник Ману.

 

Главная экосистема планеты

На восточных отрогах Анд, на покрытом джунглями низменном Амазонском нагорье, расположена большая часть первозданного дождевого леса, входящего в состав перуанского биосферного заповедника Ману. Он был образован в 1977 г. и включает в себя Перуанский национальный парк и два прилежащих резервата: один – для туристов, другой – для местных индейцев. А в 1987 г. эта природная область включена в Список всемирного наследия ЮНЕСКО.

Заповедник занимает площадь 5,5 миллиона акров. Это – добрая половина территории Швейцарии. Здесь протекают две крупные реки – Мадре-де-Дьос и Ману, не считая запутанного лабиринта из их многочисленных притоков и кочас (пойменных озер). Под защитой парка находятся поистине волшебные девственные леса, андские саванны, влажные горные и дождевые леса низменных возвышенностей, расположенных на высотах от 300 до 3700 м над уровнем моря. Благодаря уникальному местоположению Ману по праву считается единственным в своем роде заповедным дождевым лесом в мире.

Однако побывать в заповеднике может далеко не всякий желающий. Национальный парк открыт только для ученых и исследователей, и то с разрешения министерства сельского хозяйства Перу. Впрочем, по соседству с заповедником расположена культурно-охранная зона, открытая как для экотуризма, так и для научно-исследовательских работ. Зона многоцелевого использования целиком принадлежит местным индейцам; сюда же входит и область Нахуа-Кугапакори, где проживают два индейских племени, ведущие традиционный кочевой образ жизни.

Охотиться в Ману дозволяется только индейцам – с луками и копьями, так что животные здесь практически непуганые. Согласно научным данным, в Ману наблюдается богатейшая концентрация растительных и животных форм, как, пожалуй, ни в одном другом районе нашей планеты.

На одном лишь типичном участке низменного дождевого леса Ману насчитывается свыше тысячи видов птиц, в то время как на любом таком же участке дождевого леса Центральной амазонской низменности их количество сводится к шести сотням. Таким образом, Ману – это еще и самое крупное в мире обиталище птиц.

Пернатое царство Ману включает в себя семь видов ара, десять разновидностей туканов, а также такие диковинные виды, как гокко, краксы, танагары и трубачи.

На территории парка размещаются два научно-исследовательских центра – Кочакашу и Пакитца, где туристы могут удовлетворить свое любопытство в общении с учеными-исследователями. Кроме того, в парке расположено несколько термальных и минеральных источников, а также природных нефтяных фонтанов. По территории зоны проложены многокилометровые туристские тропы, а в самых зрелищных местах оборудованы смотровые башни. На маршрутах, в т. ч. водных, туристов сопровождают опытные проводники, готовые не только показать, но и рассказать обо всем, что касается этой уникальной экосистемы, сосредоточенной в одном-единственном уголке земного шара – биосферном заповеднике Ману.

 

Первым оплотом испанских конкистадоров, во главе с Франсиско Писарро завоевавших Перу, стало небольшое поселение Хауха, расположенное высоко в Центральных Андах. Испанцы избрали это место из-за мягкого и здорового климата и исключительно красивого горного пейзажа. Но вскоре из-за отдаленности от моря и бесплодности почв Писарро начал искать новое место для столицы будущего вице-королевства.

 

«Город королей»

18 января 1535 г. конкистадоры заложили в долине реки Римак город Сьюдад-де-лос-Рейес – «Город королей», позднее получивший название Лима. С 1821 г. этот ныне шестимиллионный город является столицей Республики Перу.

Исторический центр Лимы раскинулся по обеим сторонам реки Римак. Построенный по регулярному плану, этот город является выдающимся образцом испанской архитектуры в Перу, тем более что он очень хорошо сохранился. Мощь и величие колониальной Лимы запечатлены в многочисленных исторических памятниках столицы.

Ежегодно 18 января весь город торжественно отмечает годовщину основания Лимы. В этот день к подножию бронзовой фигуры Франсиско Писарро, стоящей на величественной Пласа де Армас, возлагаются венки, а в кафедральном соборе Нуэстра Сеньора де ла Асуньсьон, где в одной из часовен покоится прах великого конкистадора, служатся торжественные мессы.

Краеугольный камень в основание собора заложил 18 января 1535 г. сам Франсиско Писарро. Первое здание храма было построено в 1535–1555 гг. и имело довольно скромный облик и размеры. Положение начало изменяться лишь с 1564 г., когда архитектор Алонсо Бельтран при поддержке архиепископа Херонимо Алайса разработал проект огромного пятинефного храма, облик которого был вдохновлен собором в Севилье. Его строительство, однако, вскоре было остановлено, поскольку оказалось, что в казне нет средств для такой амбициозной затеи. На выручку пришел известный архитектор Франсиско Бесерра (1545–1605), блестящий мастер испанского Ренессанса и строитель соборов в Пуэбле, Кито и Куско.

Проект Бесерры был реализован уже после смерти архитектора. В 1624 г. новый собор был освящен, однако двумя годами позже началась полная реконструкция его главного фасада под руководством архитекторов Хуана Мартинеса Арроны и Педро Ногеры. Из-за обилия фигур святых, установленных в нишах обоих крыльев, проект Арроны и Ногеры получил название «портал-ретабло» – по аналогии с ретабло, традиционным заалтарным образом, украшающим интерьеры испанских церквей.

Кафедральный собор в Лиме

До наших дней от собора Бесерры с «порталом-ретабло» работы Арроны и Ногеры не уцелело практически ничего, за исключением некоторых частей внутреннего убранства.

Существующее здание собора построено в 1747–1758 гг. под руководством архитектора-иезуита Хуана Рера. При этом Рер опирался на старый проект Бесерры, оформив, однако, фасады в духе колониального барокко в его местном, лимском варианте, отличающемся особой пышностью и жизнерадостностью. Относительно сдержанное убранство фасадов в полной мере компенсируется пышностью порталов, обрамленных колоннами и фигурами святых.

В интерьере можно видеть великолепные работы выдающегося каталонского мастера Педро Ногеры: главный алтарь, скульптурное убранство хора. Роскошный заалтарный образ-ретабло выполнен в середине XVII в. скульптором Мартинесом Монтаньесом. Некоторые из живописных полотен, украшающих собор, в частности образ Св. Вероники, приписываются кисти Мурильо.

Кафедральный собор является главным, но отнюдь не единственным украшением Пласа де Армас. Огромный четырехугольник этой одной из самых оживленных и привлекательных площадей города образован зданиями Президентского дворца, муниципалитета и Архиепископского дворца. В центре площади разбит сквер с цветущими розами и каменным фонтаном, построенным в 1650 г. Фонтан украшают гербы Испании, Лимы и вице-короля Конде де Сальватьерры, при котором было создано это самое старое на сегодняшний день сооружение в Лиме – все более ранние постройки разрушены землетрясениями в XVII–XVIII вв.

Существующее здание Президентского дворца сооружено в 1938 г. на фундаментах сгоревшего дворца вице-королей, построенного еще при Писарро. На противоположной стороне площади находится Архиепископский дворец, деревянные балконы которого – одни из самых красивых в городе.

От Пласа де Армас под прямыми углами расходятся застроенные старинными домами улицы. Кварталы вокруг главной площади жители современной Лимы по-прежнему называют «центром». Одна из характерных черт старой Лимы – обилие декоративных элементов из камня и дерева. И конечно, великое множество крытых балконов. При этом ни один из них не повторяет другого по форме и рисунку резьбы.

На улице Укаяли, в квартале от Пласа де Армас, расположен один из лучших памятников колониальной Лимы – дворец Торре-Тагле (1735 г.). Трудно сказать, что вызывает большее восхищение – белоснежный изящный портал здания с резными деревянными балконами, очаровательные внутренние дворики-патио или богатое убранство комнат. Дворец был полностью отреставрирован в 1958 г. и сегодня предстает в первозданном виде.

Дворец Торре-Тагле

Монастырь Сан-Франсиско является лучшим памятником архитектурной школы Лимы, сформировавшейся к середине XVII в., и представляет собой классический образец местного варианта стиля барокко. В ансамбле монастыря выделяется трехнефная церковь Сан-Франсиско (1657–1674 гг.), построенная архитектором Константином Васконселосом. Ее главный фасад сплошь покрыт рустом, создающим сложные светотеневые эффекты. Богатый портал храма воспроизводит традиционную композицию резных заалтарных образов-ретабло.

Колокольня монастыря Сан-Франсиско стала первым в Лиме образцом сейсмоустойчивой конструкции. Она возведена из кинча – своеобразной бетонной массы, составленной из глины, гальки, дробленой пемзы и известкового раствора. Арматурой для нее служили деревянные балки для стен и каркас из плетеного тростника для сводов.

В нескольких кварталах от Пласа де Армас расположена площадь Сан-Мартин. Их соединяет главная торговая улица столицы – узкая Хирон де ла Унион. Площадь Сан-Мартин и проходящая через нее широкая авенида Николаса де Пьерола, называемая горожанами Кольмена («улей»), представляют Лиму уже рубежа XIX – ХХ вв.

Великолепным архитектурным ансамблем являются здания университета Сан-Маркос, первого в Латинской Америке (основан в 1551 г.), который также считается важнейшим историческим памятником Лимы, имеющим статус национального достояния. О колониальных временах напоминает и Музей инквизиции, расположенный на площади Боливара. В подвале здания в колониальные времена находилась камера пыток, которую сегодня особенно любят посещать туристы.

 

«Путеводными указателями для странников» назвал удивительные рисунки в пустыне Наска испанский хронист Педро Сиеса де Леон в «Хронике Перу», написанной в 1548 г. Речь идет о колоссальных сооружениях в пустыне Наска, которые, как считают сегодня некоторые специалисты, представляли собой астрономический календарь.

Гигантские рисунки в пустыне Наска

 

Древний календарь или?..

Долина, протянувшаяся неподалеку от морского берега, в области Наска, и имеющая около 70 км в длину и 2 км в ширину, испещрена множеством мелких углублений, составляющих ровные линии – иногда параллельные, иногда пересекающиеся, и покрыта бесконечными рядами камней, также составляющими прямые линии, расходящиеся от холмов, пригорков и других возвышенных мест. Многие линии идут параллельно друг другу или образуют замкнутые пространства, по окраске отличающиеся от поверхности пустыни. Между ними располагаются фигуры животных, удивительно похожие на те, которые украшают древнюю индейскую керамику, найденную в этом районе.

В полной мере грандиозность этих фигур можно оценить лишь с высоты птичьего полета – учитывая их поистине колоссальные размеры и тот факт, что расположены они в долине. Впервые это смог сделать американский профессор П. Косок, когда в 1939 г. пролетал над этим районом.

Кто создал эти удивительные рисунки?

Судя по характеру их стиля, они были созданы в IX–VIII вв. до н. э. или несколько позднее, ближе к началу нашей эры. Их авторами были люди культуры Наска (200 до н. э. – 600 н. э.). Они не оставили после себя ни роскошных дворцов, ни святилищ, ни пирамид. Эти индейцы были прежде всего хорошими земледельцами, непревзойденными гончарами, но не проявили особых способностей в качестве градостроителей. Однако именно с этой культурой связаны два удивительных открытия, которые еще не получили исчерпывающего объяснения.

Первое из них – загадочная постройка, которой современные перуанцы дали название Ла-Эстакерия.

В среднем течении реки Наска совершенно правильными рядами стоят десятки и сотни стволов альгарробы. Центром удивительного памятника является четырехугольник, образуемый 12 рядами стволов по 20 «колонн» в каждом.

Другое – это огромные, выложенные из камня изображения птиц, пауков, рыб, змей, обезьян, лисиц и других животных. Обозреть эти гигантские изображения животных можно лишь с высоты птичьего полета, с «неба». Может быть, их создатели адресовали эту каменную галерею тем, кто живет на небесах, т. е. своим богам?

В 1946 г. расшифровать эту гигантскую головоломку взялась немецкая исследовательница Мария Райхе. Несколько десятилетий она пыталась распутать клубок этой таинственной каменной геометрии. Райхе установила, что 23 прямые линии, очевидно важнейшие, расходятся из общего центра – из квадрата с трехметровым основанием. Одна из этих прямых указывает положение солнца в момент равноденствия, две другие – в момент летнего и зимнего солнцестояния. Длина большинства прямых в точности равна 182 м. Иные же имеют протяженность в 26 м. Наконец, здесь встречаются линии длиной в несколько километров. Таким образом, создается впечатление, что эта фантастическая галерея служила своеобразным календарем для земледельческого населения Южного Перу. Но как сумели древние индейцы настолько точно провести прямые линии по поверхности пустыни? И откуда они могли созерцать свое произведение во всей его красе, если нигде по соседству нельзя обнаружить ни одной сколько-нибудь значительной горы? Кто руководил этой работой – какой-то гениальный астроном? Или, быть может, жрецы?

Многие недоумевают, как древним перуанцам удавалось вести идеально прямые линии, тянущиеся на много километров. Ведь посмотреть на них с воздуха они не могли. Не приложили ли тут руку «пришельцы»? Не поднимались ли индейцы в небо на воздушных шарах, сшитых из шкур домашних живтоных?

Нет, все можно объяснить проще. Если один человек, стоя на вершине холма, руководил движением другого, то тому провести прямую черту было сравнительно нетрудно. Что же касается сюжетных изображений, то они не столь сложны, чтобы художник не мог выдержать пропорции фигуры, даже не видя ее целиком.

Подлинная проблема заключена, конечно, в назначении фигур. На этот счет высказывались разные предположения. Может быть, линии связывали разбросанные по пустыне могилы предков? Или они были чем-то вроде огромной астрономической карты? Или же их рисовали во время каких-то церемоний, за которыми должны были наблюдать с неба боги?

Ошибочность первой гипотезы доказана – никаких могил в пустыне нет. Что же касается двух других, то их трудно проверить и конкретизировать.

Кстати, в 1980 г. подтвердилось старое предположение о том, что фигуры на земле рисовали не только жители южного побережья. В 430 км к северо-западу от перуанской столицы Лимы в такой же прибрежной пустыне были найдены огромные изображения лам, птиц и человекоподобных существ. Их изучение продолжается, и, возможно, разгадка тайны удивительных рисунков в пустыне уже не за горами.

 

Большинство зданий в историческом центре Арекипы построено из сильяра – местной вулканической породы жемчужно-белого цвета, из-за чего еще с колониальных времен за Арекипой закрепилось название «Белый город». Расположенная на юге Перу, в горах на высоте 2380 м, Арекипа является сегодня вторым по численности населения городом страны. Основал «Белый город» 15 августа 1540 г. испанский конкистадор Гарсия Мануэль де Карвахал, эмиссар Франсиско Писарро. Сегодня исторический центр Арекипы представляет собой яркий сплав европейских и индейских художественных традиций, результат совместного творчества испанских архитекторов и художников и местных каменщиков и резчиков по камню и дереву. Особенно выделяются прихотливые барочные фасады многочисленных дворцов и церквей.

 

Прогулка по «белому городу»

Большинство маршрутов по историческому центру Арекипы начинается от главной площади – Пласа де Армас. От нее берет начало улица Меркадерес, главный «нерв» городской торговля, со зданиями самых разнообразных архитектурных стилей, от колониального барокко до ар-деко. Как и другие старые города Перу, Арекипа не раз страдала от землетрясений, особенно тяжело – в 1687 и 1868 гг. Землетрясения разрушили или повредили почти все дома города. Одной из немногих построек, оказавшихся в состоянии противостоять стихии, стала церковь Ла-Компанья – одна из архитектурных жемчужин площади Пласа де Армас. В точности неизвестно, когда она была построена. На ее фасаде, над входом, сохранилась вырезанная в камне дата «1698», однако другие части церкви на полвека старше – они датируются 1654 г.

Кафедральный собор Арекипы

А вот Кафедральному собору, расположенному здесь же, на главной площади, повезло меньше: во время землетрясения 1868 г. он сильно пострадал. Реконструкция собора завершилась лишь в 1898 г. Из-за того, что его интерьер был значительно обновлен, храм внутри выглядит довольно холодным и бедным по сравнению с другими соборами Перу. В то же время фасады его, оформленные в столь любимом перуанцами стиле барокко, выглядят весьма внушительно. И все же собор отчасти проигрывает расположенному здесь же, на Пласа де Армас, архитектурному комплексу монастыря иезуитов. Это один из лучших колониальных ансамблей города, в облике которого наиболее ярко проявились черты испано-американского барокко.

Монастырь был основан в XVII столетии и состоит из нескольких зданий, сложенных из белоснежного сильяра и украшены пышными порталами. Но даже эта роскошь меркнет на фоне монастырской церкви, сооруженной в 1698 г., фасады которой демонстрируют настоящее буйство резьбы по камню. Ее интерьеры выглядят не менее великолепно – с золотыми арочными алтарями, красивой резной кафедрой XVII столетия и более чем 60 картинами мастеров так называемой «школы Куско». Ризница церкви, известная как «Сикстинская капелла Арекипы», расписана великолепными фресками работы местных художников.

Монастырь Санта-Каталина расположен на улице с тем же названием. Он был основан 2 октября 1580 г. Это, вероятно, самый большой женский монастырь в мире, его территория охватывает 20 тысяч кв. м. 450 монахинь жили здесь в течение более чем 400 лет в затворничестве и почти полной изоляции от внешнего мира. За стенами монастыря сложился целый город в городе, с узкими улицами, переходами, лестницами, внутренними двориками и даже маленькими площадями с фонтанами. Жители Арекипы не имели никакого представления о том, что творится за высокими стенами монастыря, их фантазия питалась лишь слухами и россказнями. Так было до 1970 г., когда монастырь, наконец, открыл свои двери и большая его часть стала доступной для посещения туристами и всеми желающими. Сего дня доступ ограничен лишь в северную часть комплекса, где по-прежнему живут монахини. Внутри комплекса сохранились жилые помещения с оригинальной обстановкой, столовая, прачечная и обширная библиотека с невероятной коллекцией книг.

Богатой библиотекой славится и францисканский монастырь Ла-Реколета. Его ансамбль в основном сложился к 1648 г. и был полностью восстановлен после землетрясения 1687 г. Монастырская библиотека насчитывает более 20 тысяч книг, самые старые из которых датированы 1494 г. Кроме того, в монастыре хранится большое количество произведений колониального искусства.

Из 250 жилых домов XVII–XVIII вв., расположенных в историческом центре Арекипы, лишь меньшая часть сегодня остается в частных руках; владельцами большинства их сегодня являются различные коммерческие структуры, банки, торговые центры и гостиницы. Последние пользуются большим спросом у многочисленных туристов. Особенное оживление царит на улицах города в августовские дни, когда Арекипа традиционно отмечает годовщину своего основания. В течение целой недели в городе шумят карнавалы и ярмарки, а кульминационным моментом праздника служит грандиозный фейерверк, устраиваемый по традиции вечером 14 августа на Пласа де Армас.

 

В VII–VIII вв. н. э. на обширной территории между Большим каньоном и верховьями реки Рио-Гранде поселились племена так называемых «клиф-двэллерс», жителей скальных городов. Европейцы впоследствии дали им имя пуэбло (pueblo – по-испански «народ»). Однако сами пуэбло называли своих предшественников анасази – «древние».

 

Каменные соты

Путешественник наших дней с трудом поверит, что засушливые, почти бесплодные земли штатов Аризона и Колорадо 2 тысячи лет назад были главным очагом земледелия на территориях, расположенных к северу от Мексики. Между тем именно здесь в начале нашей эры североамериканские охотники-собиратели осуществили исторический переход от кочевой жизни к оседлому существованию, основанному на выращивании зерна. Почему они избрали для этого сухую, каменистую землю Аризоны? Почему они строили свои города на высоких утесах? И куда исчезли эти носители самой блестящей индейской культуры Северной Америки?

У ученых много вопросов к индейцам анасази. Но древние обитатели этих мест не спешат раскрывать свои тайны.

Постройки индейцев в Меса-Верде

Анасази сооружали свои города под обрывистыми утесами, либо в глубоких речных каньонах, либо, наконец, прямо в скалах, подобно орлиным гнездам. Их дома, при постройке которых широко использовались естественные пещеры, разрастались по горизонтали и по вертикали, до четырех-пяти ярусов, втискивались в углубления скал и громоздились друг на друга. Для возведения стен, как правило, применялись высушенные на солнце кирпичи. Множество таких удивительных поселений сохранилось в Аризоне в каньонах рек Менкос и Рио-Гранде-дель-Норте, еще больше – в каньоне Колорадо.

Расцвет культуры анасази приходится на X – XIV вв. н. э., а закат ее обозначился к 1400 г. На последнем этапе своей истории индейцы по не вполне ясным причинам оставили свои удивительные города, выдолбленные в скалах или укрытые в речных каньонах. Свои новые поселения они строят на плоских, круто обрывающихся возвышенностях, именуемых месами (mesa – по-испански «стол»).

Новые поселения во многом сохранили черты древних скальных городов. Они тоже формировались подобно пчелиным сотам: дом прирастает к дому, и так образуется огромный «город», ослепительно-белые стены которого видны издалека.

Самое крупное из скальных поселений этого периода – знаменитая Меса-Верде. Прилепившееся к почти вертикальной стене высокого обрыва, это гигантское «ласточкино гнездо» имеет весьма внушительные размеры: один лишь Дворец Утеса насчитывает 225 комнат. Помимо этого, здесь насчитывается несколько десятков скальных жилищ поменьше, сооруженных с использованием небольших пещер или под нависающими каменными карнизами вдоль всей отвесной стены каньона. Стены этих «ласточкиных гнезд» сложены главным образом из блоков твердого песчаника, скрепленных и обмазанных глиной.

Не все анасази жили в скальных городах; многие селились на плато вдоль каньона и склонах окрестных гор. Эти поселения состоят из жилых комплексов, рассчитанных, по-видимому, на несколько семей, причем эти комплексы постоянно разрастались и увеличивались в размерах. Однако к XIII в. обозначились явные признаки скорого конца цивилизации анасази. Урожаи на иссыхающих землях год от года становились все более скудными. Вероятно, именно в это время обитатели Меса-Верде начали строительство великолепного каменного храма-кивы. Этот громадный храм Солнца, порожденный отчаянной надеждой умилостивить богов, стал последней постройкой индейцев анасази. Храм оказался заброшенным, прежде чем был достроен…

Культура анасази пришла в окончательный упадок с приходом более чем тысячной армии испанцев, возглавлявшейся Ф. Васкесом де Коронадо, который искал семь мифических городов Сиволы. Однако вплоть до середины XIX столетия наследники анасази – индейцы пуэбло – не соприкасались тесно с белыми людьми и таким образом сохранили без существенных изменений характерные черты своей культуры, которая в течение последних шести – восьми веков не претерпела никаких качественных изменений. Сегодня на землях анасази создан национальный парк Меса-Верде, занимающий территорию в 211 кв. км. Под его защитой находятся многочисленные руины домов и поселений, построенных древними обитателями этих мест.

 

Далеко на горизонте маячит горная цепь, а внизу, посреди густого вечнозеленого леса, где, куда ни кинь взор, сплошь скрученные широкохвойные сосны, спокойная извилистая река внезапно обращается в клокочущий белопенный поток, низвергающийся с головокружительной высоты на дно глубокого каньона. Но не только шальной водопад привлекает внимание оказавшегося в здешних местах путника, а еще и громадные отвесы каньона – желто-коричневые, красные и оранжевые. Это – Йеллоустонский Большой каньон – одно из многих чудес, охраняемых в местном старейшем национальном парке.

 

Страна чудес

Йеллоустонский национальный парк был создан в 1872 г. Таким образом было положено начало образованию на территории Соединенных Штатов целой сети национальных парков. Впервые в американской истории правительство решило сделать территорию площадью 5560 кв. км заповедной зоной «во благо и на радость своему народу». Впрочем, земли эти никогда никому не принадлежали и никто их никогда не обрабатывал. Оно и понятно – особенно когда попадаешь в Йеллоустон. В этом уникальном месте – и, пожалуй, больше нигде – представлено поразительное разнообразие геологических структур.

Йеллоустон опоясывает громадное лавовое плато, обрамленное цепью гор. Причудливые ландшафты Йеллоустона образовались в результате трех вулканических извержений, притом что последнее произошло 600 тысяч лет назад. В сущности, Йеллоустон – это крупнейшая в мире кальдера, вулканическая впадина размером 45 × 75 км. Глубоко под землей, покрытой лесами и лугами, под воздействием геотермального тепла бурлят и дымятся десятки тысяч горячих источников, фумаролы, грязевые котлы и гейзеры. Подземное тепло растапливает зимой снег, позволяя диким обитателям парка отъедаться вдосталь зимней травой.

Йеллоустон расположен на линии континентального водораздела, а это значит, что воды северной его территории стекают в реку Миссури и дальше – в Атлантику, тогда как воды южной территории, напротив, устремляются к Тихому океану. Река Йеллоустон протекает насквозь через одноименное озеро – крупнейший естественный пресноводный водоем в Соединенных Штатах, расположенный на высоте 2135 м. Оно образовалось в результате ледниковой деятельности наряду с исходными вулканическими материалами.

По выходе из озера река Йеллоустон течет на север и вскоре низвергается с высоты Верхнего Йеллоустонского водопада. Чуть дальше на пути у нее возникает Нижний Йеллоустонский водопад высотой 94 м – с него она и попадает в Йеллоустонский Большой каньон. Глубина величественного Большого каньона составляет триста с лишним метров – от уровня плато до уровня русла бегущей по его дну реки. Стены каньона обрели яркие цвета вследствие химической реакции воды горячих подземных источников с элементами, входящими в состав местной вулканической породы. В Йеллоустоне великое множество гейзеров, и самый знаменитый среди них – Олд-Фейтфул («Старый верный друг»). А прославился он тем, что всегда извергается с поразительной точностью – каждые восемь минут.

Животный мир в Йеллоустоне не менее уникален. Да и концентрация млекопитающих здесь много выше, нежели в других областях Соединенных Штатов, не считая Аляски. Под защитой Йеллоустонского заповедника находятся многие виды диких животных, в т. ч. благородный олень, или ваипити. На Йеллоустонской равнине пасутся бизоны – последние из сорока миллионов, что некогда обитали в американских прериях.

Йеллоустон – один из немногих уголков в континентальной части Соединенных Штатов, где встречаются гризли. Огромный и злобный отшельник, достигающий двухметрового роста, когда встает на задние лапы, гризли издавна почитался американцами как живой символ Дикого Запада. Прибавьте к этому самое, пожалуй, известное, хоть и недавнее приобретение парка – серых волков.

Йеллоустон знаменит не только буйством величественных водопадов и неуемной геотермальной активностью, но и своими обширными полями и лугами, чистейшими извилистыми реками и впечатляющими горными кряжами, подернутыми покровом неувядающей растительности. Но образ Йеллоустона, невзирая на вышеперечисленные красоты, был бы неполным, не упомяни мы о происшествии, едва не обернувшемся для парка невосполнимой трагедией.

В 1988 г. территорию Йеллоустона, площадью 1,4 миллиона акров, охватил пожар, и спасать природную сокровищницу прибыли люди со всего мира. К счастью, пожар удалось быстро ликвидировать, иначе он выжег бы огромные лесные угодья. Как ни странно, именно пламя пожара заставило людей лишний раз оценить несравненную красоту Йеллоустона, равно как и вероятную степень утраты, случись огню одержать тогда верх.

 

Вдоль шоссе мелькают мотели, апельсиновые рощи, фруктовые плантации, дымящиеся известняковые заводы с высокими трубами, дренажные каналы, прочерчивающие пустынную гладь. Автомобили мчатся с бешеной скоростью, глотая милю за милей. Пассажиры не успевают заметить, как легко и изящно кружат над зеленой землей красивейшие вилохвостые коршуны с раздвоенными, как у ласточек, хвостами и длинными острыми крыльями, с белым брюшком и черной спинкой, свидетельствующие о близости Национального парка Эверглейдс.

 

Царство болот

На юго-западной оконечности полуострова Флорида, там, где пресная Травяная река встречается с волнами морского прибоя, саванны и рощи уступают место мангровым болотам, непроходимым, кишащим москитами джунглям. Карибские сосны и пальмы сереноа – типичные представительницы здешнего лесного царства.

Этот юго-западный уголок Флориды в 1947 г. был объявлен национальным парком Эверглейдс. Сейчас его площадь составляет 3764 кв. км.

Парк был основан в соответствии со строжайшим предписанием Службы национальных парков Соединенных Штатов беречь и охранять биосферу дикой природы.

Город Фламинго – столица национального парка. Это сборный пункт для миллиона ежегодно приезжающих сюда любителей природы, знатоков бабочек и птиц и прочих любопытных. Только по двум дорогам туристы могут попасть сюда. Одна из них, боковое ответвление от шоссе Майами – Трайл, ведет к бетонной пожарной башне, с которой наблюдают за птицами.

У подножия башни в глинистой жиже среди охотящихся в воде цапель дремлют дюжины аллигаторов. Но в жаркое время дня эти животные ведут себя незаметно. Когда подступает засуха, аллигатор вырывает лапами глубокий водоем, очищая его сильными ударами хвоста от камней, глины и растений. Охране парка приходится вести суровую борьбу с браконьерами. Кожа с брюха аллигатора ценится очень высоко и идет на изготовление туфель, сумок, поясов и ремешков для часов, продающихся в самых фешенебельных магазинах Нью-Йорка и Майами.

Обширная плоская сине-зеленая эверглейдская равнина поднимается всего лишь на 2,5 м над уровнем моря и при этом заполняет широкую известняковую впадину.

В Национальном парке Эверглейдс

Эверглейдс простирается от атлантического побережья – на западе до берегов Мексиканского залива – на востоке. В состав береговой зоны со стороны залива входят около 10 тысяч островов. С борта прогулочного катера в этих водах можно увидеть весело резвящихся дельфинов или робко торчащие на поверхности мордочки ламантинов. В запутанном лабиринте покрытых мангровыми зарослями и прочей цветущей растительностью островков ютятся птицы и всевозможные морские животные.

Разнообразие животного мира на этих заболоченных землях поражает воображение и без диковинных пресмыкающихся, живых свидетелей доисторических времен. На отмелях и мелководьях гнездятся и ловят рыбу водяные птицы – поморские аистники, ибисы, большие голубые цапли, пеликаны и колпицы. А над ними в поднебесье кружат орлы и скопы, высматривая добычу.

Хотя Эверглейдская равнина затоплена преимущественно пресной водой, в Национальном парке Эверглейдс встречаются и морские обитатели, привносящие разнообразие в и без того многообразный животный мир этих мест. В пресной воде обитают панцирники и окуни. А в поросших меч-травой топях бродят белохвостые олени, барибалы и пантеры и шныряют выдры.

Посетителей Национального парка Эверглейдс ждет незабываемый отдых – с рыбалкой, подводным плаванием, купанием и пешими прогулками по природным и историческим достопримечательным местам этого удивительного края, не считая 2-километрового маршрута на каноэ, пролегающего по самому крупному и дикому субтропическому району на территории Соединенных Штатов.

Но самая, пожалуй, главная достопримечательность Эверглейдса – необозримый, полный разнообразной жизни простор. Когда лучи заходящего солнца заиграют розово-красными бликами на безбрежной водной глади, в этой причудливой игре света и тени травы кажутся еще выше и гуще. И тогда в замысловатую игру природы вступает воображение: какие еще чудеса и красоты таятся за плотным зеленым пологом, накрывшим царство топей?

 

Повергающая в трепет бездна, разверзшаяся посреди плато Колорадо, на севере штата Аризона, – это и есть Большой каньон, самый, пожалуй, впечатляющий результат эрозии, воплотившийся в виде громадного ущелья, что тянется вдоль русла реки Колорадо на 443 км, достигая в иных местах почти 30-километровой ширины.

 

Величественное безмолвие

Первыми людьми, обжившими Большой каньон, были древние индейцы – сезонные охотники и собиратели. Летом они останавливались на прилегающих к каньону землях, а зимой спускались на его дно. До наших дней сохранились пещеры, где они ютились, и остатки других построек, в т. ч. зернохранилищ. Белые люди увидели Большой каньон только в 1540 г. – это были испанские конкистадоры во главе с Коронадо. В 1869 г. Джона Уэсли Пауэлл впервые прошел каньон из конца в конец вместе со спутниками, сплавившись по порогам протекающей по дну каньона реки в трех утлых деревянных лодчонках. А в 1872 г. он вернулся туда снова – на этот раз с целой экспедицией, чтобы описать и сфотографировать это дивное место.

Президент Теодор Рузвельт распорядился в 1908 г. сохранить этот край в неприкосновенности, создав на его территории национальный парк, что и было сделано в 1919 г. Сегодня площадь Национального парка Гранд-Каньон простирается на 3000 кв. км.

Вид с края обрыва, несомненно, впечатляет, но он не идет ни в какое сравнение с тем, как выглядит каньон изнутри, когда идешь по его дну. Ведущая туда туристская тропа пролегает сквозь несколько древних геологических пластов и шесть-семь климатических поясов. Местная флора тоже отличается разнообразием: если дно каньона покрыто растительностью, типичной для мексиканской пустыни, то участки плато, подступающие к Северному отвесу, напоминают скорее альпийский пояс.

У подножия горы Явапаи-Пойнт, близ городка Гранд-Каньон, что у южного отвеса, дно каньона поднимается на 732 м над уровнем моря, а глубина его от края отвеса составляет 1373 м – почти целую вертикальную милю. Северный отвес каньона выше южного почти на 900 м, на подступах к нему растет смешанный – еловый и пихтовых лес. Для любителей пешего и водного туризма здесь настоящее раздолье.

По мнению геологов, каньон обрел свой нынешний вид за 3–6 миллионов лет. Поскольку большая часть образующих его пород сформировалась как донные отложения, не исключено, что когда-то в этих местах простиралось древнее внутренне море. За несколько миллионов лет, пока смещались континенты и тектонические плиты, пока наступали и отступали океаны, происходило напластование земных пород. Выпадавшие в горах дожди сливались в водные потоки, а те образовывали речные русла. Так возникла река Колорадо и понесла свои воды через обширную плоскую равнину.

Такие же силы потрудились и в других, не менее живописных местах на юго-западе Соединенных Штатов. Образовавшуюся под натиском реки Колорадо котловину каньона Глен – к северу от Большого каньона – отныне заполняют голубые воды озера Пауэлл, что простирается на 298 км через пустыни Юты и Аризоны.

И все же человеку удалось укротить природу: в 1966 г. завершилось строительство плотины Глен-Каньон – и посреди бескрайней пустыни разлилось озеро. Его назвали в честь исследователя Джона Уэсли Пауэлла, возглавившего первую экспедицию по реке Колорадо, протекающей по Стране каньонов. По иронии судьбы с появлением водохранилища изумительные окружающие ландшафты, да и сам каньон Глен здорово изменились – во всяком случае, Пауэлл, побывавший здесь в 1869 г., вряд ли узнал бы эти края. Посреди подступающей к озеру Пауэлл пустыни громоздятся высокие красные скалы и утесы, окружающие изломанные ландшафты впечатляют ничуть не меньше, чем возникшее среди них рукотворное озеро. А вдали от его берегов лежит царство безмолвия и одиночества.

Изящный красный Радужный мост, высотой 88 м, – крупнейшая в мире природная арка и самая, пожалуй, удивительная естественная формация из тех, что встречаются близ озера. Радужный мост всегда считался святыней у индейцев навахо (дене) – их резервация примыкает к южным берегам озера.

К северу от Большого каньона, в Юте, лежит каньон Брайс – он расположен среди причудливого нагромождения разноцветных скальных формаций, так называемых эоловых столбов, возвышающихся на территории площадью 37 277 акров. Столбы, состоящие из известняка, песчаника и аргиллита, образовались в результате выветривания восточной кромки Понсогантского плато на юге Юты. И произошло это 10 миллионов лет назад в процессе вздыманий и опусканий пластов земной коры, тогда же сформировалось и Понсогантское плато.

Пустыню населяют многочисленные животные, и большинство из них ведут ночной образ жизни. Койоты, лисы, кольцехвостые кускусы, олени, крысы и мыши предпочитают днем прятаться, чтобы сэкономить силы на ночь. А ящерицы и змеи, напротив, выползают днем на свет божий погреться на солнце, поскольку от его тепла зависит их жизнь.

В каньонах и на прилегающей местности немало и птиц, включая гордо парящих в поднебесье беркутов и воронов.

Среди скалистых предгорий пустынной равнины местами пробивается кое-какая растительность. Стены каньонов и ущелий испещрены прожилками лишайников. Широко распространена в этих краях и юкка алоэлистная. Встречаются здесь и полевые цветы – они распускаются весной и особенно в дождливое лето. По берегам рек и ручьев растут тополя, ивы и гребенщики, а на возвышенностях – можжевельник и однохвойные сосны.

И все это – земля навахо, индейского племени, что живет на юго-западе Соединенных Штатов.

Здесь же расположено еще одна главная достопримечательность Северной Америки – громадные одиночные крутые холмы Долины Монументов. Эти холмы-останцы придают окружающему ландшафту странный – неземной – вид, хотя в общем-то знакомый. Всякий, кто видел голливудские вестерны, не преминет узнать эти места – и тут же почувствует себя как дома.

Долина Монументов, захватывающая территорию Юты и Аризоны, – величественная и прекрасная пустыня, раскинувшаяся на площади 3200 кв. км. Многие думают, что здесь размещается национальный парк, но это не так. Земля эта находится под защитой Отделения охраны культурного достояния народа навахо, к тому же лежит она в пределах резервации индейцев навахо.

Долина Монументов – часть плато Колорадо, а оно в свою очередь было дном обширного древнего моря и постепенно покрывалось осадочными отложениями. Под восходящим давлением земной коры дно стало вздыматься, образуя плато, которое под действием эрозии стало раскалываться на части. Холмы-останцы Долины Монументов состоят из трех типов пород. Основания у них из мягкого сланца ярко-красного цвета – оно мало-помалу разрушается, разламываясь на куски, которые со временем обрастают зеленой растительностью. Ствол каждого останца составляет крепкая порода из дешеллийского песчаника. А верхушку – так называемая валунно-блоковая порода из отложений горного известняка, образовавшихся в кайнозойскую эру. В свое время эти гигантские красные глыбы даже получили колоритные названия: одни – в честь людей, другие – по аналогии с предметами, которые они напоминали. К примеру, некоторые из них, с выступающими с одной стороны узкими, стреловидными пиками, очень похожими на вздернутые большие пальцы рук, называются «Рукавицами». «Три Сестры» заслужили такое прозвище за то, что уж больно напоминают они облаченных в сутаны монахинь. Плоская громадина «Бог Дождя» снискал столь громкое название благодаря тому, что на его столовой вершине шаманы навахо издревле вызывали дождь. «Ступица» – точь-в-точь как сердцевина колеса телеги, а выбоины на поверхности 120-метрового «Тотемного Столба» сродни замысловатым узорам, которые индейцы северо-запада вырезали на своих ритуальных столбах.

Однако ни возвышенные слова, ни пышные названия не в силах передать красоту этого необыкновенного края. Ибо речь в данном случае идет об истинном чуде природы, которое останется таковым, невзирая на, быть может, излишнюю стереотипность воплощающих его образов. В самом деле, и Большой каньон, и Долина Смерти, и каньон Глен, и Долина Монументов, равно как и многие другие памятные уголки страны пустынь американского Юго-Запада есть не что иное, как разнообразные лики единого великого непреходящего чуда, имя которому – Природа.

 

«Соединенные Штаты являются свободными и независимыми государствами и по праву должны оставаться таковыми». Это – строки из знаменитой Декларации независимости, принятой 4 июля 1776 г. представителями всех 13 североамериканских штатов – бывших британских колоний, поднявшихся на борьбу за освобождение. Они собрались на свой конгресс в Филадельфии, в здании Законодательного собрания штата Пенсильвания. С тех пор 4 июля 1776 г. празднуется в США как День независимости.

 

«И объявите свободу на Земле всем жителям ее…»

Зал Независимости – Индепенденс-Холл. Это название ныне прочно закрепилось за историческим зданием бывшего Законодательного собрания штата Пенсильвания, ставшего настоящей родиной Америки. Это самый знаменитый исторический памятник США.

Индепенденс-Холл был построен в 1730–1748 гг. по проекту архитектора Эдмунда Вули и спикера провинциального собрания Эндрю Гамильтона в качестве зала заседаний пенсильванских законодателей. После бурных событий Войны за независимость это скромное кирпичное здание на протяжении еще десяти лет (1790–1800 гг.) оставалось центром политической жизни. В 1781 г. в стенах филадельфийского законодательного собрания было принято еще одно историческое решение: представители всех штатов ратифицировали договор об объединении в Конфедерацию. А 17 сентября 1787 г. в этом же здании была подписана конституция США.

Индепенденс-Холл

С 1951 г. Индепенденс-Холл стал главной достопримечательностью национального исторического парка Индепенденс. К открытию здесь «музея Четвертого июля» здание, подвергшееся в XIX в. значительным переделкам, было восстановлено в своем первозданном виде.

Лучшее время для посещения Индепенденс-Холла – ранние утренние часы, когда наплыв туристов еще не достиг своего пика. В музее вы увидите портреты политических деятелей, подписавших Декларацию независимости, побываете в комнате, где она составлялась и была подписана Томасом Джефферсоном. В зале собраний выставлена та самая чернильница, в которую подписавшие конституцию деятели обмакивали свои перья. Среди особо ценных реликвий музея – кресло первого президента США Джорджа Вашингтона, с высокой спинкой, на задней стороне которой изображено наполовину поднявшееся из-за горизонта солнце.

Часть экспозиции парка Индепенденс посвящена жизни и деятельности Бенджамена Франклина – просветителя, ученого, государственного деятеля и одного из авторов Декларации независимости и конституции США. Здесь расположен мемориальный дом Франклина. Кроме этого, в парке находится еще около 20 исторических зданий.

Один из символов американской нации – знаменитый «Колокол Свободы» весом 943 кг, возвестивший о подписании Декларации независимости, – первоначально висел в ротонде Индепенденс-Холла. Когда колокол доставили в Пенсильванию из Англии, где он был отлит, он треснул при опробовании и его перелили. Как гласит молва, колокол треснул вторично в 1835 г. во время похорон судьи Джона Маршалла. Впрочем, доподлинно известно, что в последний раз колокол звонил в день рождения Джорджа Вашингтона в 1846 г.

 

Карст – один из самых популярных «инструментов», которым природа создает свои чудеса. Удивительные карстовые образования можно встретить во всем мире. Не является исключением и Североамериканский материк. Здесь в США, в штате Кентукки, в предгорьях Аппалачей, находится крупнейшая в мире система карстовых пещер. Две здешние подземные полости входят в десятку самых больших пещер в мире. Пещерная система Фишер-Ридж протяженностью 136 км в настоящее время занимает среди них шестое место, двенадцать других пещер штата Кентукки входят во всемирный список самых длинных пещер (чтобы быть включенной в этот список, пещера должна иметь протяженность как минимум 15 км). Ну а самое главное здешнее чудо – знаменитая Мамонтова пещера, величайшая в мире.

 

Пещера призраков

Мамонтова пещера – сердце кентуккского карста. Собственно, это не одна, а целая система пещер, протянувшихся на многие сотни километров. Исследователи сего дня прошли и сняли на карту 563 км ее лабиринтов, но это лишь малая часть подземного «айсберга»: считается, что неизученными остается еще около 900 км, а некоторые полагают, что и того больше – 1600 км! Но независимо от этого, Мамонтова пещера не имеет конкурентов в мире – это абсолютный рекордс мен.

Пятью ярусами пещера уходит вниз, на глубину 300 м. Нижние уровни часто затапливаются водой – здесь продолжаются активные карстовые процессы. Здесь текут подземные реки, связанные с системой реки Грин-Ривер, в водах которых обитают слепые рыбы и раки, а под сводами подземных залов и галерей живут слепые сверчки и пауки – порождения вечной тьмы. 330 км подземелий доступны для туристов. Мамонтова пещера служит туристической достопримечательностью вот уже более 150 лет, и тысячи посетителей приезжают сюда ежегодно, руководствуясь принципом: лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Сегодня это наиболее часто посещаемая пещера в мире.

В Мамонтовой пещере

Экскурсии здесь проводятся по благоустроенным и освещенным дорожкам, но любители экстрима всегда могут отправиться на свой страх и риск в так называемый «дикий» тур. Впрочем, словоохотливые гиды не преминут заботливо предупредить, что в лабиринте пещер живет немало призраков – за полтора века статистика насчитала их более ста пятидесяти. Иногда в какой-нибудь дальней галерее можно вдруг увидеть две пары ног, обутых в ботинки с обмотками, в другой раз откуда-то раздастся загадочный женский голос или на тропе появятся оставленные неизвестно кем следы… Одни привидения появляются очень редко, о других уже давно не слышно, но некоторые стали настоящими любимцами публики и экскурсоводов.

В 1941 г. Мамонтова пещера, более 200 других пещер, живописные долины рек Грин и Нолан и окружающие их леса и небольшие островки прерий вошли в состав национального парка «Мамонтова пещера», призванного сохранять уникальный карстовый район штата Кентукки. Сегодня под его защитой обитает более 130 разновидностей растений, птиц, ракообразных, рыб, насекомых, млекопитающих, моллюсков и рептилий, в т. ч. 70 – находящихся под угрозой исчезновения, здесь произрастает около 1200 видов растений, включая 84 разновидности деревьев. Вся эта область, с Мамонтовой пещерой в центре, в 1990 г. была объявлена Международным биосферным заповедником.

 

На Среднем Западе США до наших дней сохранились одни из самых поразительных и загадочных сооружений древних индейцев – маунды. Иногда это слово переводят как «курганы» – перевод близкий по смыслу, но не вполне точный. В общих чертах маунды – это весьма разнородные земляные насыпи и различные сооружения из глины или камня. Некоторые маунды действительно являлись курганами, т. е. земляными насыпями над захоронениями. Другие маунды представляют собой искусственные холмы, на которых возводился деревянный храм. Маунды третьего типа выглядят как ступенчатые земляные пирамиды. Таков, например, маунд Кахокия (штат Иллинойс). Эта самая большая «пирамида» Северной Америки. Она имеет размеры основания 350 × 210 м и в высоту достигает 30 м.

 

Загадки земляных «пирамид»

Ученым удалось установить, что древнейшим типом маундов являются маунды-могильники. В Северной Америке они появились около 3 тысяч лет тому назад (700 г. до н. э.). Их создателями были люди так называемой аденской культуры. Традиции этой культуры переняла и развила новая культура – хоупвеллская, просуществовавшая приблизительно до VIII–X вв. н. э. Ее представители не только насыпали огромные курганы, но и впервые начали использовать их для погребальных обрядов, которые совершались на вершине маунда. Для этих целей верх кургана делался плоским, и на нем нередко возводилось святилище.

На смену хоупвеллской культуре пришла так называемая культура Миссисипи. Именно люди этой культуры сооружали гигантские храмовые маунды и земляные ступенчатые пирамиды. Нередко огромные маунды возводились в центре обширных земледельческих поселений-«городов», некоторые из которых были значительны даже по современным меркам. Так, поселение Кахокия насчитывало не менее 30 000 жителей, т. е. было самым крупным из известных сегодня поселений доколумбовых индейцев Северной Америки. По-видимому, это была «столица» людей миссисипской культуры, процветавшая в 650–1400 гг. Сфера торговых связей жителей Кахокии простиралась от Великих озер на севере до Флориды на юге.

Постройки громадного поселения занимали площадь в 8,9 кв. км и были обнесены деревянной оградой 5-метровой высоты. Над городом возвышался огромный земляной маунд (его называют насыпью Монаха), на вершине которого стояло главное святилище Кахокии или, по другой версии, дворец верховного вождя. Сооружение насыпи началось приблизительно в 1050 г. Монументальная четырехъярусная пирамида достигала в высоту 28 м с площадью основания 290 × 255 м, а увенчивающее ее здание имело размеры 32 × 15 м при высоте 15 м. Во всем городе было еще около 120 других маундов (сохранилось только 80 из них). На некоторых стояли храмы, а на других – жилища владык города. Рядовые жители обитали в бесчисленных хижинах в самом городе и за его стенами.

К этому времени в миссисипском обществе уже явственно выделилась светская и духовная знать. Это расслоение распространялось и на загробную жизнь: в одном из маундов Кахокии был найден скелет вождя или жреца, покоившийся на подстилке из 12 тысяч жемчужин и ракушек. Мертвого сопровождали в последний путь обильные дары и, кроме того, шесть мужчин – очевидно, его слуги. Они были убиты, когда умер их господин. Неподалеку от могилы этой высокопоставленной особы в общей яме были обнаружены скелеты пятидесяти трех женщин – вероятно, жен погребенного, убитых, когда умер их муж.

Еще одна интересная особенность Кахокии – Вуденхендж, круг деревянных столбов, названный так по аналогии с британским Стоунхенджем. Этот хоровод высоких столбов из красного кедра – священного дерева у индейцев – располагался к западу от Большого маунда (насыпи Монаха). Археологи, исследовавшие остатки Вуденхенджа, отметили его несомненную связь с астрономическими наблюдениями.

Многие исследователи предполагают, что Кахокия играла роль межплеменного религиозного центра, и эту гипотезу нельзя сбрасывать со счетов.

Значение миссисипской культуры для истории этой части континента настолько велико, что естественным образом возникают вопросы: кем были ее творцы? Где их прародина? Откуда в бассейн Миссисипи пришли эти удивительные культурные импульсы? Существует вполне обоснованная гипотеза о том, что строителями маундов были выходцы с юга, возможно, родственные ацтекам или майя. Несомненно и участие в формирование культур строителей маундов каких-то групп северо американских индейцев – например, натчезов. Натчезы населяли самый центр области распространения маундов.

Многие исследователи предполагают, что представителями натчезской аристократии, которых еще застали пришедшие после Колумба белые, являлись прямыми потомками выходцев из Мексики. Придя во 2-й пол. I тысячелетия н. э. в бассейн Миссисипи, они подчинили себе местные племена и начали строить великолепные памятники, использовав существовавшую здесь еще в I тысячелетии до н. э. традицию возведения погребальных курганов-маундов.

 

Статуя Свободы – национальный символ США. Она была установлена в 1886 г. на острове Бедлоу (с 1956 г. – остров Свободы), расположенном у входа в бухту Нью-Йорка.

 

Символ Америки

Идея создания статуи Свободы была предложена французским общественным деятелем Эдуардом Лабойе в 1865 г., когда в США шла к концу Гражданская война между демократическим Севером и рабовладельческим Югом (1861–1865 гг.). Лабойе был лидером французских аболиционистов, которые выступали за отмену рабства.

По поводу прообраза статуи Свободы в последующие годы было сочинено великое множество мифов и легенд. Сегодня исследователи полагают, что первоначально статуя Свободы задумывалась как памятник освобожденным рабам Америки и первая «леди Свобода» была негритянкой. Действительно, самая первая, 21-дюймовая модель «леди Свободы», сделанная Бартольди в 1870 г. (находится в Музее города Нью-Йорка), изображает чернокожую женщину. В этой первоначальной модели Свобода держала разорванную цепь в руках. В окончательном варианте разорванные кандалы оказались у ног статуи.

Концепция образа Свободы была изменена в 1872–1873 гг. Когда в сентябре 1875 г. в Париже было опубликовано обращение представителей французской общественности, призывающее отметить 100-летие американской независимости сооружением монумента, речь шла уже о памятнике «Свобода, освещающая мир». Таким образом, первоначальный замысел был отвергнут.

Статуя Свободы

На создание статуи Свободы у Бартольди ушло пятнадцать лет. Помимо художественных задач, предстояло решить множество чисто технических проблем, например, как обеспечить прочность огромной статуи. Скульптор обратился за помощью к известному французскому инженеру, создателю Эйфелевой башни Г. Эйфелю, который разработал для статуи чугунно-стальной каркас. К началу 1884 г. работа над статуей была завершена. В июле того же года на острове Бедлоу состоялась закладка пьедестала для нее.

Весной 1885 г. на французском военном корабле «Изер» статуя в разобранном виде была доставлена в Нью-Йорк. Монтажные работы продолжались более года, и 28 октября 1886 г. состоялось официальное открытие монумента. Остроумцы изощрялись по поводу того, что Свобода слепа – действительно, Бартольди изобразил ее с пустыми глазницами, да и в целом «леди Свобода» выглядит холодной и бесстрастной. Динамику ей придает лишь энергично поднятая правая рука с факелом (ее длина составляет 12,8 м). В левой руке Свобода держит некое подобие книги с высеченными датами: 4 июля 1776 г. – день принятия Декларации независимости и 14 июля 1789 г. – день взятия Бастилии. Голову статуи украшает венок в форме диадемы из семи лучей, наподобие короны римских императоров. Общая высота статуи составляет 46 м, вес – 255 тонн.

Здание-цоколь 47-метровой высоты, на котором установлена статуя, сооружено по проекту Р. М. Ханта. Помещения внутри его занимает Музей заселения Америки. На вершине цоколя устроена смотровая площадка. Вторая смотровая площадка расположена на самом верху статуи, откуда открывается захватывающая панорама Нью-Йорка.

 

Мощный водный поток водопада Невада низвергается со 180-метровой высоты в котловину посреди Йосемитской долины, в центре которой вздымается крутая скальная громада Эль-Капитан – цельный гранитный валун высотой 1099 м. Вода скапливается в Изумрудной заводи и оттуда, обрушившись с 97-метровой высоты водопада Вернал, устремляется дальше в русло долины. Эта страна скал, воды и вековых сосен – Йосемитский национальный парк, расположенный на востоке центральной Калифорнии.

 

Каменные исполины и «ныряющая вода»

Йосемитская долина лежит в сердце гор Сьерра-Невада и представляет собой один из красивейших уголков земли. Американцы называют ее «местом, где восседал Бог, когда творил Америку».

«Йосемити» в переводе означает «Большой медведь гризли». Индейцы назвали так долину в честь молодого вождя, который в период голода убил громадного медведя и устроил для народа большой пир. Имя вождя было Тенайя, но после этого подвига его стали звать Йосемити, а со временем так стали называться все племя и долина.

До 1851 г. ни один европеец ничего не знал об этой долине чудес. Позже несколько белых американцев, преследуя индейцев, проникли в нее, но их рассказам долго не верили. Эта долина настолько необыкновенна, что все, что бы ни говорили о ней, кажется преувеличением, пока не увидишь ее собственными глазами.

Йосемитская долина протянулась более чем на 10 км. Со всех сторон ее обступают серые гранитные скалы высотой 900–1000 м. С вершин некоторых из них обрушиваются водопады, превращаясь у подножий в неукротимые речные потоки.

Йосемитский национальный парк раскинулся на 750 тысячах акров пустынной территории, часть которой впервые взяли под охрану еще в 1864 г. – при президенте Аврааме Линкольне. А благодаря усилиям неутомимого борца за охрану природы Джона Мьюира на территории Йосемитской долины в 1890 г. был создан одноименный парк, с тем чтобы взять под государственную защиту часть отрогов Сьерра-Невады.

Из посетителей Йосемитского национального парка мало кто отваживается добраться до подножий уходящих в бескрайнюю даль горных кряжей. Большинство предпочитает наслаждаться красотами Йосемитской долины – хоть и не самого большого, но самого, пожалуй, прекрасного уголка в парке. Йосемитская долина простирается на 11 км с лишним вдоль русла реки Мерсед. Ширина этой луговой долины составляет около 2 км, притом что с обеих сторон ее обступают отвесные гранитные скалы, в т. ч. 1099-метровый Эль-Капитан и 2699-метровый Полукупол, образы которых запечатлел знаменитый фотохудожник Ансель Адамс.

Гора Конесс возвышается на 3839 м на северовосточной границе Йосемита. В этой глухой части национального парка множество чистейших озер, словно затаившихся среди первозданных лесов, скалистых гор и поросших альпийской растительностью холмистых равнин.

Йосемит – это и водное царство. Стремительные водопады низвергаются в долину буквально отовсюду. Здесь расположен третий в мире по высоте водопад – Йосемитский. Он низвергает до 200 куб. м воды в секунду с высоты 727,5 м.

Главная река долины, Мерсед, начинается водопадом Невада. Река «ныряет» с огромного гранитного уступа в Изумрудную заводь, потом, миновав 97-метровый каскад водопада Вернал, устремляется в русло долины. Здесь к Мерсед присоединяется сверкающая Йосемити-Ривер, которую Джон Мьюир назвал «самой певучей рекой в мире».

Здешние водопады похожи на длинные, отороченные белой пеной водяные ленты, будто сматывающиеся внизу в клубки-заводи. Один из белоснежных и наиболее лиричных водопадов Йосемитской долины – Брайделвейл, что в переводе означает «вуаль невесты» (высота – 189 м). Знаменитая долина располагает еще пятью живописными водопадами, превышающими по высоте 100 м каждый. Это Сентино («Страж»), Риббон («Лента»), Сильверстренд («Серебряная прядь»), Кейскед («Каскад») и Иллилоуэт.

Помимо сокровищ Йосемитской долины парк объединяет удивительную экосистему из 1300 видов растений, в т. ч. 31 вид деревьев, а также 220 видов птиц и 60 видов млекопитающих, среди которых самые обычные – олени и черные медведи, или барибалы. А самый необычный растительный вид – настоящая диковина здешних мест – это гигантская секвойя. Сегодня насчитывается около 13 тысяч гигантских секвой и 75 секвойных рощ, и все они ютятся меж горных кряжей. Деревья эти живут несколько сотен лет и, таким образом, считаются старейшими обитателями Земли.

Величественные красоты парка способны ввергнуть в изумление даже самого искушенного путешественника. Как бы то ни было, любой посетитель парка, желающий узнать больше об этом заповеднике дикой природы, может рассчитывать на помощь и поддержку проводника, знающего эти места как свои пять пальцев. И тут уж гость никак не прогадает: впечатления о Йосемитской долине и окружающих ее диковинных красотах останутся у него на всю жизнь.

 

Около 3500 лет назад индейцы-кочизи начали выращивать кукурузу. Вслед за этой первой земледельческой культурой Северной Америки возникла еще одна – культура «баскет мейкерз», «корзинщиков» (200 до н. э. – 400 н. э.). Она получила свое название от особого вида водонепроницаемых корзин, имевших форму горшка, которые «корзинщики» плели, чтобы варить в них еду. Чтобы приготовить пищу, они не разводили под корзиной огня, а бросали в нее раскаленные на костре камни. «Корзинщики» еще жили в пещерах, но внутри этих пещер они уже строили настоящие дома. Основным местом обитания этих индейцев была Аризона. Здесь, особенно в каньоне Чако, найдены многочисленные следы этой культуры.

 

Они уходили, чтобы вернуться…

В VII–VIII вв. н. э., в эпоху заката культуры «корзинщиков», в Аризоне складывается новая культура – так называемых «клиф-двэллерс», жителей скальных городов. Европейцы впоследствии дали им имя пуэбло (pueblo – по-испански «народ»). В 900–1150 гг. главным центром культуры пуэбло являлся труднодоступный каньон Чако, расположенный на северо-западе штата Нью-Мексико. Здесь сохранилось наибольшее количество поселений клиф-двэллерсов, сосредоточенных на относительно небольшой площади. Сегодня это уникальное собрание древних руин находится под защитой национального исторического парка Чако.

Пуэбло возвели свои каменные города-муравейники на всем 14-километровом протяжении каньона Чако. Девять крупных поселений выстроились вдоль северной стороны Чако-Уош, у подножия массивных столовых гор, сложенных из песчаника. Другие города сооружены на вершинах этих гор или в соседних ущельях. В X столетии строительные методы пуэбло постепенно начали распространяться далеко за пределы каньона Чако, и к 1115 г. в бассейне реки Сан-Хуан на территории 65 тысяч кв. км появилось около 70 поселений подобного типа.

Пятнадцать крупнейших скальных городов Чако, известные как «Большие дома», вплоть до XIX в. оставались самыми большими постройками Северной Америки. Для того чтобы соорудить их, потребовались годы неимоверного труда. Подходящих строительных материалов поблизости нет, и индейцы вручную транспортировали блоки песчаника и бревна на большие расстояния.

Большинство жилых комплексов в каньоне Чако в среднем состоит из 200 помещений, но некоторые насчитывают до 700 помещений и состоят из четырех-пяти этажей. Многоэтажность – вообще характерная черта построек пуэбло. Функции небольших комплексов, которые по своим масштабам заметно уступают «Большим домам» (хотя некоторые из них достаточно велики), неясны: одни исследователи видят в них торговые центры, другие – ритуальные постройки.

Повсеместно в скальных городах индейцев рядом с прямоугольными жилыми помещениями встречаются круглые постройки. Это – святилища, носившие название «кива». Они же являлись и своего рода «мужскими домами». Хотя строили их исключительно женщины, входить туда им категорически запрещалось. Большое число святилищ свидетельствует о том, что развитие земледелия здесь шло параллельно с развитием религии. Ни один из скальных городов не имел «форума» – площади собраний или просто большого дома для решения общественных вопросов. Однако в каждом из них существовали десятки храмов-кив.

В центральной части каньона Чако расположены крупнейшие скальные города. Самый большой и наиболее известный из них – Пуэбло-Бонито. Он занимает площадь в 8000 кв. м и насчитывает на своих четырех этажах 650 жилых помещений с 2000 комнат и 37 святилищ-кив.

Пуэбло-Бонито немногим уступали по масштабам огромные дома-города Пуэбло-Пеньяска-Бланка, Пуэбло-Пинтадо, Пуэбло-дель-Арройо. Комплекс Четро-Кетль, расположенный поблизости от Пуэбло-Бонито, имеет типичную для скальных городов пуэбло D-образную форму, но по своим размерам несколько уступает крупнейшим «Большим домам». Построенный в 1020–1050 гг. и в дальнейшем неоднократно расширявшийся, он насчитывает около 500 жилых помещений и имеет только одну большую киву По оценкам ученых, на то, чтобы возвести это сооружение, индейцам потребовалось 29 135 человеко-часов, 5000 деревьев и 50 миллионов каменных блоков.

Пуэбло-Бонито

Кин-Клецо («Желтый дом»), расположенный приблизительно в 1 км к западу от Пуэбло-Бонито, был комплексом среднего размера. Он включает в себя 55 жилых помещений, четыре кивы и двухэтажную цилиндрическую башню, назначение которой неясно: возможно, она служила каким-то религиозным центром. Другой «Большой дом», Нуэво-Альто, был основан на вершине столовой горы к северу от Альто-Пуэбло в конце 1100-х гг. К этому времени население каньона Чако уже сильно уменьшилось. Как установили специалисты, причиной того, что индейцы оставили свои искусно построенные города-дома, стало изменение климата, и в первую очередь – 50-летняя засуха, начавшаяся в 1130 г. Уже в 1140 г. культура пуэбло демонстрирует признаки упадка. Новый длительный период засухи, начало которого приходится на 1250 г., привел к окончательному запустению городов пуэбло. Люди стали покидать эти места, переселяясь на юг, восток и запад. Они уходили, как будто бы собираясь вернуться, оставляя дома в полном порядке, с аккуратно закрытыми дверями. Вернуться, однако, им было не суждено. Лишь спустя сотни лет в каньон Чако пришли археологи, заново открывшие миру удивительную культуру индейцев пуэбло.

 

Поверхность островов буквально усеяна холмиками кратеров потухших вулканов. Обрушиваясь на землю и быстро остывая, лава принимала причудливую форму длинных струй, напоминающих остекленевшие человеческие волосы, которые гавайцы издревле нарекли Прядями Пеле – богини вулканов. В течение тысячелетий волны и ветер приносили сюда споры и семена растений, и на благодатной вулканической почве они давали обильные всходы. Так возник этот странный, причудливый и вызывающе прекрасный мир – Гавайи.

 

Земля, закаленная в огне

Гавайи – один из Гавайских островов, входящих в состав Полинезии. Гавайский архипелаг расположен посреди Тихого океана и состоит из восьми крупных островов, 124 мелких островков, рифов и отмелей. Помимо того, Гавайские острова – это пятидесятый штат Соединенных Штатов Америки, причем необыкновенной красоты. Острова вздымаются из глубин океана до самого поднебесья. Так, например, вершина Мауна-Кеа достигает в высоту 4178 м. Иначе говоря, сегодня Гавайи, как и другие тихоокеанские острова, представляют собой вершины затопленных вулканов.

Один из гавайских вулканов

Остров Гавайи – самый крупный и молодой в архипелаге и к тому же самый крайний: он расположен на южной оконечности так называемой Гавайской цепочки. Больше того, благодаря постоянному скапливанию на берегах затвердевающей лавы остров день ото дня прибавляет в размерах. Гавайи расположен непосредственно над одним из первичных «горячих пятен» Тихоокеанской платформы. Лава, выплескивающаяся из вулкана Килауэа, стекает к океану, сжигая на своем пути все подряд: деревья, фермерские угодья, – и, остывая от соприкосновения с морской водой, образует все новые почвенные слои.

Впрочем, Килауэа не совсем обычный вулкан: это – огромная гора, вершина которой образует кратер, или кальдеру. По склонам горы стекает раскаленная докрасна лава. Однако на поверхность она выходит не из жерла, как у обычных вулканов, а куда более простым путем – из конусообразной расселины в боковой части Килауэа, под названием Пу-Оо. Лава из Килауэа, одолев 11-километровый путь по каналу вулкана, выплескивается из Пу-Оо и стекает дальше к океану.

Вулкан Килауэа продолжает извергаться через Пу-Оо начиная с 3 января 1983 г., демонстрируя таким образом самое продолжительное извержение из всех, когда-либо зарегистрированных на Гавайских островах. И конца ему пока не видно. Что примечательно, к 1995 г. в результате прибавилось 202,5 га дополнительной островной поверхности, ну а ежедневный объем извергаемой лавы составляет около 480 тыс. куб. м.

Вулканы существенно влияют на климат на острове Гавайи. Так, на востоке преобладает влажная и туманная погода, вследствие чего эта область изобилует тропической растительностью, реками и водопадами; там же расположены и пышные плантации орхидей. С другой стороны, западное побережье гористое, иссушенное солнцем. Вдоль него тянутся песчаные пляжи, а склоны древних вулканов покрыты кофейными плантациями. Потухшие вулканы давно стали неотъемлемой частью ландшафта острова Гавайи. И над всем этим великолепием царствует величественный вулкан Мауна-Кеа, тоже потухший.

Для защиты и охраны этого уникального собрания вулканов, а также редких растительных и животных видов Конгресс Соединенных Штатов постановил в 1916 г. создать на острове Гавайи национальный парк – Хавайи-Волкейнос. Ежегодно его посещают около двух с половиной миллионов туристов, желающих увидеть воочию, на что способны силы, сотворившие Землю такой, какой мы ее знаем. Потому-то Хавайи-Волкейнос и являют собой одно из самых впечатляющих чудес природы.

 

Остров Пасхи расположен на расстоянии более 3 тысяч км к западу от побережья Южной Америки. Его полинезийское название – Рапа-Нуи. Остров был открыт голландским мореплавателем Якобом Роггевеном в 1722 г. в праздник Пасхи, отчего и получил свое современное название. Этот небольшой вулканический остров площадью 166 кв. км имеет форму треугольника. В каждом его углу возвышается по вулкану, а в центре раскинулась холмистая равнина. Треть территории острова занимает национальный парк Рапа-Нуи, созданный в 1968 г. и знаменитый своими многочисленными многометровыми каменными статуями – моаи, уникальным феноменом культуры полинезийцев, которые поселились здесь около 300 г. н. э.

 

Разгаданные загадки каменных исполинов

В легендах аборигенов остров Пасхи именуется Те Пито О Те Хенуа – «Пуп Земли». Голландцы, высадившиеся здесь в 1722 г., первыми из европейцев увидели гигантские фигуры 10-метровой высоты, на макушках которых, подобно коронам, покоились большие круглые цилиндры, напоминающие жернова. Якоб Роггевен рассказывает, что жители острова зажигали перед этими гигантскими изображениями костры и садились вокруг на корточки, почтительно склонив головы. Молитвенно сложив руки, они то поднимали их вверх, то опускали вниз.

Экспедиция Роггевена пробыла на острове менее суток. После этого европейцы посетили Рапа-Нуи лишь спустя полвека, в 1770 г. Это были два испанских корабля под командованием дона Фелипе Гонсалеса. Они торжественно объявили остров испанским владением и дали ему новое название – Сан-Карлос.

Моаи – каменные идолы острова Пасхи

В то, что гигантские статуи сделаны из глины, испанцы не поверили: взяв в руки кирку, можно было легко убедиться, что это настоящие каменные монолиты. Моаи произвели на испанских моряков большое впечатление, они даже выражали сомнение в том, что статуи сделаны на самом острове.

Следующими из европейцев на острове побывали англичане во главе с капитаном Куком.

На борту судна Кука находился полинезиец с Таити, который понимал диалект жителей острова. С его помощью англичанам удалось выяснить, что статуи не считались обычным изображением богов, а были памятниками «арики» – людям священного королевского рода, жившим на острове в прежние времена. Подобного же мнения придерживается сегодня большинство исследователей.

Сегодня известно, что статуи острова Пасхи создавались на протяжении шести столетий – с X по XVI в. Эти монолиты были вырублены на склонах кратера потухшего вулкана Рано Рараку названного Туром Хейердалом «родильным домом исполинов». Около шестисот из них так и остались лежать здесь, в т. ч. крупнейший из них – его длина составляет 19 м.

Первобытные скульпторы, орудуя каменными топорами и теслами, делали много статуй одновременно, поэтому сегодня в Рано Рараку можно было видеть все стадии работы. Все фигуры были без ног – каждая статуя заканчивалась плоско срезанным фундаментом, представляла собой своего рода удлиненный бюст. Когда освобождалась спина, начиналась транспортировка статуи вниз, к подножию вулкана. Множество статуй при этом разбивалось.

У подножия Рано Рараку гиганты временно устанавливались в вертикальном положении в ямах, вырытых в щебне. После этого скульпторы обрабатывали затылок и спину, талия украшалась сзади поясом с кольцами и различными символами. После этого колосс был готов к дальнейшему путешествию. Отдельные фигуры проделали путь примерно в 15 км.

Как же удавалось переносить исполинские фигуры на большое расстояние? Главный вывод исследователей сегодня таков: перемещение статуй отнюдь не является неразрешимой задачей. Обыкновенные канаты и деревянные салазки позволяют перетаскивать гигантов с места на место, было бы только для этого достаточное количество рук.

Наиболее сложным аспектом транспортировки моаи была установка статуи на аху Статуи, как бы они ни лежали на санях – лицом вверх или вниз, – вероятно, перевозились вперед ногами. Оставленную на санях статую подравнивали так, чтобы ее основание было перпендикулярно площадке. Затем ее подтягивали вверх по плавно покатому земляному склону длиной около трех-четырех размеров статуи. Основание поднимали примерно на 1,2 метра и устанавливали на гладкий пьедестал на вершине площадки. При помощи камней, земли, веревочных опор, клиньев и рычагов каменного исполина затем медленно приводили в вертикальное положение. Раскачиванием добивались более точной корректировки. Любые неровности на гладко отполированной поверхности пьедестала зачищали кусками кораллов или пемзы.

Теперь оставалась лишь одна загадка практического характера: как поднимались круглые пукао на макушку стоящих фигур? Но ответить на этот вопрос было уже нетрудно. Башня из камней, с помощью которой великан становился на ноги, поднималась, как готовые леса, до самой головы, и красную «шляпу» можно было либо вкатить, либо поднять с помощью того же простого способа. Когда украшение занимало свое место, все камни удалялись.

Каменные изваяния создали неповторимый пейзаж острова Пасхи и продолжают удивлять и восхищать мир. Но неумолимое время безжалостно к древним памятникам. Вулканический туф, из которого сделаны статуи, содержит куски твердого минерала – ксенолита. Когда туф выветривается, минерал выпадает и остаются трещины. Многие из гигантов уже покрыты ими, как татуировкой. И если не предпринять самые серьезные меры по консервации статуй, со временем от них ничего не останется.

 

Церкви архипелага Чилоэ являются уникальным для Латинской Америки примером церковной деревянной архитектуры. Они воплотили в себе духовное богатство жителей архипелага и стали ярким свидетельством успешного взаимодействия европейской и местной индейской культуры.

 

Место, где много чаек и храмов

Название архипелага и его главного острова происходит от «чилуэ», что на местном наречии означает «место, где много чаек». Населенный индейскими племенами кункос, уильиче и чонос, он был открыт испанцами 8 ноября 1553 г. Во 2-й пол. XVI столетия на острове появились первые миссионеры, однако широкая христианизация местного населения началась лишь в 1608 г., когда сюда прибыли отцы иезуиты. Они воплотили в жизнь систему миссионерской деятельности, которую после изгнания иезуитов в 1767 г. с не меньшим успехом продолжили францисканцы.

Одна из церквей в Чилоэ

Главным элементом системы, предложенной иезуитами, служили регулярные ежегодные путешествия по всем островам архипелага Чилоэ. В определенных пунктах миссионеры останавливались на несколько дней, проповедуя и совершая обряд крещения. Со временем в этих пунктах одна за другой стали появляться церкви и часовни. В связи с острой нехваткой священников служили в этих церквях дьяконы, или «поверенные», избранные из местного населения и прошедшие некоторую подготовку.

Центральным элементом этой культуры стали деревянные церкви, большинство из которых построено в XVII–XVIII вв. – уникальное явление во всей Америке. Для их постройки использовались исключительно местные ресурсы: лиственница, южный бук или кипарис, из древесины которых сложены стены церквей, местный камень для фундаментов.

Отличительная особенность церквей Чилоэ – большой, вытянутый по горизонтали центральный объем, перекрытый двускатной крышей, и высокая башня-колокольня с входным портиком и фронтоном. Стены большинства храмов неокрашены; дерево, из которого они сложены, потемнело от времени. Интерьер церкви разделен на три нефа, из которых лишь центральный достигает противоположной стены: два других заканчиваются у дверей боковых помещений, одно из которых служит ризницей, другое – сакристией (комнатой, где хранятся литургические предметы). Нефы разделяются рядами деревянных колонн, стоящих на каменных базах. Камень использован также для кладки фундаментов храма.

В настоящее время на островах архипелага Чилоэ сохранилось около 60 деревянных церквей. Типологически все они очень близки, что позволяет специалистам говорить о существовании на островах Чилоэ в XVII–XVIII вв. своей собственной архитектурной школы.

 

Галапагосы, состоящие из 19 крупных островов, еще называют Призрачным архипелагом, поскольку они как будто невзначай возникают из-за пелены тумана и так же внезапно растворяются в ней. Галапагосский архипелаг представляет собой единственную в своем роде гигантскую биостанцию. В силу того что влияние человека на Галапагосы было и остается весьма незначительным, а сами острова значительно удалены от материка, они стали настоящим заповедником редчайших видов животных.

 

Зачарованные острова

Галапагосские острова расположены в восточной части Тихого океана – на самом экваторе, в 1200 км от Южноамериканского континента. В состав архипелага входят 19 больших и 107 маленьких островов, крайние из которых отстоят на удалении в 300 км друг от друга. Некоторые из них представляют собой просто скалистые утесы, поднимающиеся лишь на несколько метров над поверхностью моря.

Острова Галапагос вулканического происхождения, причем некоторые вулканы по-прежнему действующие. Их курящиеся вершины окутывают острова мглистой дымкой, отчего они кажутся еще более таинственными.

Острова были открыты в 1535 г. Томасом де Беланга. Позднее здесь останавливались пираты – они пополняли запасы воды и охотились на гигантских черепах. Сегодня люди живут только на пяти островах, и общая численность населения составляет 15 тысяч человек. С 1832 г. Галапагосы входят в состав Республики Эквадор.

В течение миллионов лет никакая человеческая нога не ступала на Галапагосы, и даже после того, как они были открыты испанцами в середине 1500-х гг., человек был здесь редким гостем. В результате этой изоляции живая природа на островах была защищена и следовала собственными, уникальными путями развития. Сего дня Галапагосы имеют огромное значение для человечества – это настоящая лаборатория природы, где ученые могут изучать уникальную экосистему, развивавшуюся практически в стерильных условиях.

Среди растений Галапагосских островов самое интересное – гигантский кактус опунция. Дожди на островах довольно редки, поэтому этот житель пустынь чувствует себя здесь прекрасно. Галапагосские опунции достигают в высоту 10 м и более, а их ствол покрыт корой, как у настоящего дерева.

В числе более чем 6000 видов фауны, обитающей на островах и в окружающих водах, есть виды, которые не встречаются более нигде на Земле. Благодаря длительной изоляции на Галапагосах сохранилось множество эндемических (встречающихся только в этом месте) видов.

Большинство местных птиц – эндемики, включая мухоловов, дарвиновых вьюрков, галапагосских земляных голубей, галапагосских нелетающих бакланов и галапагосских пингвинов. Что касается последних, то вообще неясно, как эти выходцы из Антарктики сумели добраться до расположенного на экваторе архипелага.

Из 9 видов млекопитающих, обитающих на Галапагосских островах, – все эндемики, точно так же, как и пресмыкающиеся. К числу последних принадлежит знаменитая морская игуана, облик которой напоминает о давно исчезнувших с лица земли ископаемых ящерах.

Но, конечно, главное украшение островов – гигантские галапагосские черепахи. Они принадлежат к числу рекордсменов-долгожителей: некоторые особи имеют почтенный возраст в 200 и более лет. К сожалению, именно эти гиганты, достигающие полутора метров в диаметре, стали первой жертвой осваивавшего Галапагосские острова человека. Моряки, заходившие на острова за пресной водой, окрестили черепах «живыми консервами» и сотнями увозили их в трюмах своих кораблей, чтобы отправлять на кухню по мере необходимости. Сейчас четыре из пятнадцати видов черепах на островах находятся на грани вымирания, а еще один полностью уничтожен.

Более 95 % архипелага занимает Галапагосский национальный парк, созданный в 1959 г. В дополнение к нему в 1986 г. был образован Галапагосский морской резерват, область которого распространяется на более 70 тысяч кв. км акватории, окружающей острова. Это второй по величине морской заповедник в мире после австралийского Большого Барьерного рифа.

Галапагосские острова играют большую роль в экономике Эквадора: приносимый ими доход от туризма оценивается в 80–100 миллионов долларов в год. Это четвертый по значению источник валюты для Эквадора, и эта небольшая республика, разумеется, не может пренебрегать им. Однако нашествие туристов на острова с неизбежностью несет угрозу для хрупкого мира Галапагосов.

Галапагосские острова. Морская игуана

С прибытием людей на природу затерянных в океане островов началось беспрецедентное давление. Так как местная экосистема развивалась в отсутствии конкурентов, то она не имеет никакой защиты против них. В результате хозяйственной деятельности людей и появления на островах растений и животных, завезенных с материка, численность многих местных видов сократилась, а некоторые даже полностью исчезли.

В наши дни островами управляет Служба национального парка Галапагосских островов. К ее ведению относятся и шестьдесят местных природных достопримечательностей, открытых для посещений туристами. Однако самые отдаленные острова архипелага закрыты для посетителей, поскольку тамошний животный и растительный мир поистине уникальный, – доступ туда открыт только ученым. В Пуэрто-Айора, на острове Санта-Крус, работает научно-исследовательская станция. Здесь с успехом осуществляется программа по выведению в неволе гигантских черепах.

В 1998 г. правительство Эквадора утвердило несколько законов о строжайшей защите островов от внедрения на их территорию новых видов растений и животных. Благодаря этим мерам Галапагосы по-прежнему остаются обособленными от остального мира, и удивительные животные живут и развиваются в тиши и уединении, как и тысячи лет назад.

 

Город Кито, современная столица Республики Эквадор, является старейшей из всех столиц государств Южной Америки. Он был основан в 1534 г. испанским конкистадором Себастьяном де Бельалькасаром на землях индейцев киту, от которых и получил свое название.

 

Каменная мозаика у подножия гор

Население города, расположившегося у подножия горы Пичинча, долгое время росло крайне медленно. В 1650 г., т. е. через 115 лет после основания, в Кито насчитывалось всего 3500 жителей, а к началу ХХ в. оно достигало 30 тысяч человек. Бурный рост столицы Эквадора начался лишь во 2-й пол. ХХ в., и сегодня численность населения Кито перевалила за миллион. Однако старый колониальный город, окруженный со всех сторон новостройками, не потерял своего неповторимого обаяния и сегодня остается одной из жемчужин Нового Света.

Старый Кито представляет собой на редкость цельный и законченный ансамбль. Сверху, со склонов Пичинчи, он выглядит прекрасной многоцветной мозаикой, сияя белизной домов, терракотовыми черепичными крышами и позеленевшими куполами и шпилями церквей. Мощенные булыжником улицы, местами весьма крутые, расчерчивают город на прямоугольные кварталы. В центре расположены главные городские площади: Независимости, Сан-Франсиско, Боливара и Сукре.

В Кито очень мало старинных дворцов и роскошных аристократических особняков. Основу его застройки составляют одно– или двухэтажные, преимущественно каменные дома с низкой крышей. Цветущая герань – непременная принадлежность каждого балкона. В Кито люди жили, по выражению одного эквадорского писателя, «закрыв двери изнутри». Поэтому в Кито балконы служили для украшения не домов, а окон, да и то эти окна, как правило, оставались закрытыми. А если в доме появлялся гость, то открывали лишь жалюзи, чтобы в дом проникал дневной свет.

Если для жилой застройки города характерно лишь скромное обаяние, то церкви и соборы Кито поражают размерами, пышностью и по-настоящему царственным великолепием. Храмов в старом Кито необычайно много – более шестидесяти. Большинство из них построены в стиле платереско и барокко, украшены живописью и полихромной скульптурой, обильной резьбой и позолотой и являются настоящими музеями колониального искусства. По многочисленности церквей и богатству их убранства эквадорская столица занимает первое место в Латинской Америке.

Роскошь и великолепие церквей Кито не в последнюю очередь связаны с тем, что еще в середине XVI столетия здесь родилась собственная художественная школа, получившая название «школы Кито». Еще в 1535 г. монахи-францисканцы организовали в Кито первую в Южной Америке школу, где метисов и индейцев обучали европейским искусствам и ремеслам. В 1552 г. она была расширена и преобразована в колледж Сан-Андрес. Детям индейцев монахи преподавали здесь уроки рисования и скульптуры, столярного дела, вышивания, ткачества, прививали навыки мастерства будущим каменотесам. Слава первого индейского колледжа искусств быстро перешагнула границы Эквадора и распространилась по всему Новому Свету. Из его стен вышли многие выдающиеся художники и скульпторы индейского происхождения, например знаменитый скульптор Капискара.

Кито. Иезуитская церковь Ла Компанья

Самый знаменитый памятник города – иезуитская церковь Ла-Компанья, строившаяся более 130 лет (1605–1735 гг.). Еще тридцать лет продолжались работы по отделке фасадов. В результате этого многолетнего труда было создано выдающееся произведение искусства, которое сегодня называют «каменной жемчужиной Кито».

Щедро украшенный скульптурным декором и резьбой по камню главный фасад церкви Ла-Компанья сравнивают с персидским ковром или резной шкатулкой – так затейливо переплелись на нем созданные искусными мастерами узоры, сплошь покрывающие стены этого в общем-то немаленького здания. Шесть витых колонн, поддерживающих портик центрального входа, изготовлены по образу тех, что поддерживают балдахин гробницы Св. Петра в соборе Св. Петра в Риме. Внутри храм поражает поистине филигранной резьбой по дереву.

Одну сторону площади Сан-Франсиско целиком занимает величественный ансамбль монастыря францисканцев (1534–1650 гг.) – великолепный образец колониальной архитектуры XVI–XVII вв. Этот грандиозный комплекс раскинулся на площади 30 тысяч кв. м и в общей сложности занимает четыре квартала.

Монастырский собор Сан-Франсиско является самым старинным зданием во всем Эквадоре. Его начали сооружать в 1534 г., сразу же после основания Кито. Фасады собора отличаются редким по красоте резным убранством и соперничают даже со знаменитой церковью Ла-Компанья. Внутри храм украшен золочеными резными деревянными панелями и многочисленными скульптурами.

Центром старого Кито является площадь Независимости – бывшая Пласа де Армас. Сегодня в ее центре высится памятник Свободы, посвященный событиям 10 августа 1809 г., когда на этой площади была провозглашена независимость Эквадора. На площади Независимости расположены кафедральный собор, дворец правительства, городской муниципалитет и дворец архиепископа.

С кафедральным собором, серые каменные портики и зеленые купола которого высоко поднимаются над главной городской площадью, связаны многие страницы истории Эквадора. На его стенах высечены имена основателей Кито – Себастьяна де Белалькасара, Диего де Альмагро и других деятелей эпохи Конкисты. Внутри собора хранятся старинные боевые знамена, под которыми эквадорцы вели борьбу против испанцев, здесь же находятся могилы многих видных деятелей национальной истории и культуры, в т. ч. героя борьбы за независимость генерала Антонио Сукре, двух сыновей последнего императора инков Атауальпы, известного индейского художника и скульптора Каспикара и др.

Элегантный дворец правительства (1747 г.) неоднократно переделывался и реконструировался. Сегодня дворец служит официальной резиденцией президента страны. Точно так же не раз подвергалось переделкам и украшенное великолепной колоннадой здание муниципалитета, занимающее южную сторону площади Независимости.

Расположенный неподалеку от площади Независимости монастырь Сан-Агустин (XVIII в.) связан с важными событиями истории Эквадора: в его стенах был подписан первый Акт независимости страны от Испании. В зале, в стенах которого была провозглашена независимость страны, воссоздана обстановка тех далеких лет. На стенах в золоченых рамах висят свитки с именами членов первого органа власти независимого Эквадора – патриотической хунты.

В Кито находятся Центральный университет Эквадора (1787 г.) и многочисленные музеи. Город украшают великолепные памятники героям-освободителям от испанского господства – Симону Боливару и Антонио Сукре. Один из самых прекрасных городов Нового Света, Кито привлекает к себе многочисленных туристов со всех концов мира.