Ермак в Сибири

Поход Ермака и завоевание горсткой казаков громадных пространств Западной Сибири произвело большое впечатление на современников. Подвиги Ермака «как все необыкновенное, чрезвычайное, сильно действуя на воображение людей, произвели многие басни, которые смешались в преданиях с истиною», – писал Н.М. Карамзин.

В 1579 г., находясь на службе у купцов Строгановых, скупавших меха за Уралом, Ермак двинулся со своим сравнительно небольшим отрядом «на умирание» – в то, что этой горстке людей удастся покорить могущественное Сибирское ханство мало кто верил. Между тем еще задолго до похода казаков «сибирские волхвы» предсказывали хану Кучуму «о скором падении его державы от нашествия христиан». Кучум, однако, имел твердую душу и не смутился пророчествами. Отряд Ермака пробивался вперед с тяжелыми боями.

Казаки дивились обычаям местных жителей. Здесь почитали священные камни. В одном из вогульских городков, Ташаткане, находился священный камень, который «спал с неба». Он был больше «воза с санями, на вид багровый». Жители считали, что временами от него «восходит стужа, дождь и снег».

Ермак с интересом посещал языческие мольбища – «богомерзкие и нечестивые капища» – и в трудных для него обстоятельствах даже обращался за советом к шаманам. В Чандыре казаки присутствовали при камлании – «великом болванском молении». По знаку шамана подручные крепко связали ему руки и воткнули длинный нож «в брюхо сквозь». Через некоторое время шаман велел развязать себя, выдернул нож и, набрав полную пригоршню крови, льющейся из раны, стал пить ее и мазать себе лицо. Чтобы усилить впечатление, «шейтанщик» подозвал казаков и, откинув шкуру, показал им живот без каких-либо следов кровавой раны.

Чандырский жрец уверенно предсказал Ермаку победу над Кучумом. «И о том, – пишет летописец, – идольское пророчество сбылося». Ермак спросил колдуна, суждено ли ему пройти «за горы в Русь». Шаман покачал головой: «Дальше пойдешь – на Русь не вернешься. Иди назад, на Карачино озеро зимовать». Ермак все же выбрал дорогу вперед. Ему удалось разгромить Кучума, захватить его столицу Искер и подчинить русскому царю племена и территорию до Иртыша.

Портрет Ермака из собрания Иркутского областного художественного музея им. В.П. Сукачева. Неизвестный художник начала XVIII века

Ермаковы казаки пытались разыскать и знаменитого сибирского идола – «Золотую бабу». Слухи об этом «великом кумире» проникли на Русь еще в конце XIV в. Казаки Ермака впервые узнали о «Золотом идоле» от чуваша, перебежавшего в их стан при осаде одного из татарских городищ. Вторично они услышали о «Золотой бабе», когда попали в Белогорье на Оби, где располагалось самое почитаемое остяками капище и где регулярно совершалось «жрение». Казаки расспрашивали остяков о «Золотой бабе» и выяснили, что здесь, на Белогорье, «у них молбище болшее богине древней». А когда прославленный атаман погиб, сюда, в Белогорское святилище, принесли и положили к ногам «Золотой бабы» снятый с погибшего Ермака панцирь, по преданию, ставший причиной его гибели.

 

Русские знакомятся с Китаем

До присоединения Сибири в России ничего не знали о Китае, но продвижение русских к берегам Тихого океана приблизило границы России к Китайской империи. В 1615 г. из Тобольска были снаряжены первые русские послы к монгольскому Алтын-хану, правившему княжеством, которое граничило с Россией. Атаману Василию Тюменцу, возглавившему это посольство, было поручено завязать отношения с ханом, а заодно собрать подробные сведения о Китае, разузнать, «где китайское государство и как богато».

Тюменец завязал отношения с Алтын-ханом и вернулся в Тобольск с ханскими посланцами. Вскоре он отправился в Москву, где в Посольском приказе с его слов был записан рассказ о первом путешествии русских в монгольские земли. В 1618 г. из Тобольска выехали новые послы, теперь уже в Китай. Через монгольские степи до китайских границ их сопровождали люди Алтын-хана. Возглавлял посольство томский казак Иван Петлин. По дороге он с любопытством присматривался к жизни монголов. Очень удивляли его буддийские храмы.

Наконец, путешественники прибыли в Китай. Первый китайский город, куда они попали, был таможенный пропускной пункт Калган. Отсюда русское посольство через неделю пути добралось до Пекина, который Иван Петлин описал довольно подробно. Он рассказал и о том, с кем торгуют китайцы, куда вывозят свои товары из Пекина сухим и водным путями, что покупают у соседей, как одеваются, какие в Пекине улицы и дома.

Буддийские ламы во время службы

Почти два месяца прожили послы в столице Китая. Потом, получив от китайских властей письмо к русскому царю, они двинулись в обратный путь.

В донесении, записанном в Посольском приказе, Иван Петлин подробно изложил все свои наблюдения и передал составленную им «Роспись Китайскому государству и Лобинскому [монгольскому] и иным государствам жилым и кочевым, и улусам и великой Оби, и рекам и дорогам». Итоги обоих посольств привели московские власти к решению, что торговля с Монголией и Китаем особых прибылей русским не сулит, ибо «государства те дальние и торговым людям ходити от них в наши государства далеко».

 

Вверх по Угрюм-реке

Рассказывают, что среди «гулящих людей», наводнивших в начале XVII в. «златокипящую» Мангазею, выделялся некий Демид (по другим сведениям – Иван) Пянда, он же – Пенда, владевший неведомо откуда добытыми средствами. Собрав небольшую ватагу таких же гуляк, Пянда отправился скупать пушнину в Туруханск, стоящий на нижнем Енисее, против устья Нижней Тунгуски, прославленной В. Шишковым в знаменитом романе «Угрюм-река». Сюда для обмена пушнины на русские товары приходили кочевые эвенки и якуты. Они рассказывали, что к Нижней Тунгуске на востоке подходит другая река, на которой живет «много народов», и называется она Елюенэ, что по-эвенкийски означает «Большая река». Русские стали называть эту реку Леной.

В начале лета 1620 г. Пянда и его люди построили несколько стругов и двинулись вверх по Нижней Тунгуске. Широкая река текла в высоких, покрытых лесом берегах, и с севера и юга в нее впадали таежные реки. В двух-трех местах пришлось преодолевать небольшие пороги, но в общем струги шли сравнительно быстро, пока не достигли того места, где долина Нижней Тунгуски суживается и круто меняет направление на юг. В этом месте у порогов их задержал затор плавника. Путешественники решили, что это тунгусы преградили им путь срубленными деревьями. Отряд поспешил высадиться на берег, опасаясь неожиданного нападения. По приказу Пянды было построено укрепленное зимовье, остатки которого сохранялись еще в середине XVIII в. и которое местные жители называли Нижним Пяндиным. За время зимовки тунгусы часто совершали на путешественников набеги.

Летом 1621 г. отряд Пянды сумел подняться вверх по реке лишь на несколько десятков километров. Ватага зазимовала в местечке, названном Верхнее Пяндино. В 1622 г., когда река вскрылась, отряд Пянды поднялся по ней еще на несколько сот километров и здесь в третий раз остановился на зимовку. Отсюда уже было недалеко до Чечуйского волока, через который вел путь на верхнюю Лену. Весной 1623 г. отряд Пянды перетащил свои струги на Лену и двинулся вниз по реке. Несколько дней плыли на северо-восток. Ниже устья Витима река стала шире, течение спокойнее. Усеянная островами Лена текла здесь в пологих берегах. Приняв с юга еще один большой приток – Олекму, Лена снова изменилась – берега стали обрывистыми, скалистыми, иногда почти отвесными. Пянда поднимался по Лене до тех пор, пока его легким судам не стало угрожать сильное течение. Высадившись на берег, отряд пошел на запад через степи, населенные скотоводами-бурятами, и достиг еще одной большой реки – Ангары, текущей прямо на север. Построив несколько карбасов, отряд Пянды пошел вниз по этой реке…

Русский струг на сибирской реке

За 3,5 года Пянда прошел речными путями около 8 тысяч километров. Он поднялся по Нижней Тунгуске, открыл Чечуйский волок, в течение одного лета прошел вниз и верх по Лене около 4000 километров, обнаружил удобный путь от верхней Лены к Ангаре… Однако было ли все это? Подлинные записки Пянды, или их копии, или хотя бы ссылки на них неизвестны. Весь этот рассказ основан исключительно на устных преданиях, собранных в Енисейском крае и Якутии историком Г. Миллером спустя более чем 100 лет – в середине XVIII в. А устные предания, тем более услышанные и записанные через три поколения, увы, очень ненадежный источник. В этом смысле они мало чем отличаются от романа «Угрюм-река», тоже вроде бы основанного на исторических событиях…

 

На берегу Тихого океана

В январе 1636 г. небольшой отряд под началом атамана Дмитрия Копылова вышел из Томска на разведку бассейна Лены. Поднявшись по Алдану до устья реки Мая, партия разделилась. Одна группа во главе с Иваном Москвитиным направилась на восток и, перевалив через горы, неожиданно оказалась на берегу неведомого моря. Ни Москвитин, ни его спутники не знали, что они первыми из европейцев оказались на тихоокеанском побережье Азии и что перед ними расстилается море, которое скоро назовут Охотским…

На реке Улье, где жили ламуты (эвены), Москвитин поставил зимовье. От местных жителей он узнал о густонаселенной реке на севере и, не откладывая до весны, выслал 1 октября на речной «посудине» группу казаков; через три дня они добрались до этой реки, получившей название Охота – так русские переиначили эвенкское слово «акат», то есть река. Оттуда казаки прошли морем дальше на восток, обнаружили устья нескольких небольших рек, осмотрев более 500 километров северного берега Охотского моря, и открыли Тауйскую губу.

На Охотском берегу Москвитин и его люди провели 2 года, совершая походы на север и на юг. В общей сложности они прошли вдоль побережья около 1,2 тысячи километров. Москвитин даже составил весьма описание этой территории, известное как «Роспись рекам и имяна людям, на которой реке которые люди живут…». Она содержит описание пути его группы с Алдана и Маи на реку Улью и к морю, подробный перечень притоков Маи и соседних с Ульей рек. Здесь же содержится и упоминание об Амуре (Мамуре).

Спустя 2 года Москвитин вернулся в Якутск, открыв путь к Тихому океану, однако прошло еще немало лет, прежде чем этим путем пошли первые промысловые и исследовательские партии.

 

Закрытое открытие Василия Пояркова

В июне 1643 г. якутский воевода Матвей Головин, прельщенный слухами о богатствах Даурии, отправил в Забайкалье разведывательный отряд в составе 133 человек под началом «письменного головы» Василия Пояркова, выдав им большой запас товаров для торговли с местными жителями. Выйдя из Якутска, отряд поднялся по Лене до устья Алдана, спустился по нему вниз до устья реки Учур и, преодолев порожистую реку Гонам, остановился на зимовку. Впрочем, Поярков не сумел усидеть на месте: спустя две недели, он двинулся в дальнейший путь на лыжах с основным составом экспедиции, оставив в остроге небольшую часть людей с условием, что те догонят их на пути. Груз путешественники везли на нартах. Перевалив по глубокому снегу через Становой хребет, Поярков и его люди дошли до одного из притоков Зеи и занялись постройкой судов. Весной 1644 г. путешественники вышли с Зеи. Местные жители-дауры сначала доброжелательно встретили пришельцев, но когда те принялись требовать «ясак», отношения обострились. 10 казаков погибли в схватке с даурами, оставшиеся в живых голодали; от голода и болезней умерли 40 человек. Уцелевшие были спасены от гибели только благодаря приходу их товарищей, оставленных Поярковым в остроге за Становым хребтом.

Предполагаемый портрет Василия Пояркова

Воссоединившись, отряд спустился вниз по Зее и через несколько дней достиг Амура. Поярков послал 25 человек на разведку, из которой вернулись только двое: остальные были убиты гиляками. Такое начало не сулило ничего хорошего, но Поярков все же рискнул идти вниз по реке. Спустя месяц казаки остановились на зимовку в устье Амура. Продовольствия не было, кормились тем, что удалось добыть или выменять у гиляков. От них казаки получили некоторые сведения об острове Сахалин, богатом пушниной, где живут «волосатые люди» (айны). В конце мая 1645 г., когда река освободилась ото льда, Поярков вышел в Амурский лиман и повернул на север. Морское плавание на дощаниках продолжалось три месяца. Экспедиция шла вдоль побережья Охотского моря, держась как можно ближе к берегу. На море было неспокойно. Суденышки мотались по волнам, потом их прибило к какому-то острову и, наконец, выбросило на берег материка. Уцелевшие люди (от отряда осталось около 50 человек) добрались до устья реки Ульи (близ современного Охотска). Здесь отряд встал на третью зимовку, а ранней весной следующего года двинулся вверх по реке. Выйдя через хребет Джугджур к реке Мая, впадающей в Алдан, казаки спустились по ней и Алдану к Лене и в середине июня 1646 г. были уже в Якутске. За 3 года Поярков и его спутники прошли около 8 тысяч километров. Они совершили первое исторически доказанное плавание по Охотскому морю и первыми увидели устье Амура, однако этот факт не имел никаких последствий. Ни в России, ни в Европе о нем так и не узнали, так что реальным первооткрывателем устья Амура стал Геннадий Невельский, совершивший свое плавание спустя 300 лет после Пояркова.

 

Беспокойный Амур

Ерофей Хабаров отправился в «Даурскую землю», наслушавшись от казаков Пояркова рассказов о богатствах Приамурья. Летом 1649 г. во главе отряда из 70 человек он отправился в поход. Поднявшись вверх по Лене до устья Олекмы, партия пошла вверх по этой реке, но в устье Тунгира вынуждена была остановиться на зимовку. В январе 1650 г. Хабаров и его люди вновь двинулись на юг, вверх по Тунгиру. На нартах они перевалили отроги Олекминского хребта и в начале марта добрались до верховьев реки Урка, впадающей в Амур. Дауры, уже знавшие, что ничего хорошего от пришельцев ждать не приходится, покинули свой город, окруженный рвом и частоколом с башнями. Здесь насчитывалось сотни домов – каждый на 50 и более человек, светлых, с широкими окнами, затянутыми промасленной бумагой. В хозяйственных ямах казаки Хабарова нашли большие хлебные запасы.

Попытка пройти дальше встретила сопротивление дауров. Хабаров не решился пробиваться вперед с малочисленной группой людей и вернулся в Якутск. Здесь он подал воеводе обстоятельный отчет. По его словам, Амур богат рыбой, а окрестные леса – пушным зверем. Эти сообщения заинтересовали воеводу. Он дал Хабарову 27 служилых людей с тремя пушками, запасом свинца и пороха; кроме того, к отряду пристало еще 110 «охочих» людей из числа разных гуляк. В общей сложности набралось около 160 человек (считая с теми, кто уже ходил с Хабаровым в первый поход). С этим отрядом Хабаров в середине лета 1650 г. выступил из Якутска. Идя уже знакомой дорогой, к осени он дошел до Амура. В укрепленном городке Албазин его ждала группа оставленных им казаков. Используя Албазин в качестве опорного пункта, Хабаров начал нападать на близлежащие селения дауров. Весной следующего года, отправив часть казаков с добычей в Якутск, Хабаров отправился вниз по Амуру.

Вид на крепость Албазин

Через несколько дней русские доплыли до городка даурского князя Гайгудара. Все селения вокруг были сожжены самими даурами, а их жители укрылись за деревянными стенами крепости. Хабаров потребовал выплаты ясака, но князь отказался. Тогда казаки взяли городок приступом, убив до 600 человек. После этого Хабаров двинулся дальше по Амуру; слухи о его жестокостях бежали далеко впереди него. От устья Буреи начинались земли, населенные гогулами – народом, родственным маньчжурам. Они жили разбросанно и не могли противостоять казакам. В конце сентября экспедиция достигла земли нанайцев. Хабаров остановился в одном из их селений – Ачане и отсюда отправил половину своих казаков вверх по реке за рыбой. Тогда нанайцы напали на пришельцев, но потерпели поражение и отступили, потеряв убитыми более 100 человек. Хабаров укрепил селение и остался в нем на зимовку. Отсюда его казаки совершали набеги на нанайцев и собирали ясак. Весной к стенам городка подступили крупные силы маньчжур. Завязался бой, в котором победу вновь одержали казаки. Но, несмотря на этот успех, Хабаров уже не решился плыть дальше и повернул назад. Обосновавшись в устье Зеи, он принялся высылать отряды вверх и вниз по Амуру для сбора ясака. В результате весь левый берег Амура опустел: местные жители, спасаясь от насилия, перешли на правый берег, в Маньчжурию. Жестокость Хабарова вызвала возмущение даже среди казаков. Произошел бунт, результатом которого стали отстранение Хабарова от командования отрядом, его арест и отправка в Москву.

Памятник Ерофею Хабарову в Хабаровске

 

Федор Байков в Ханбалыке

В 1654 г. царь Алексей Михайлович распорядился отправить в Китай новое посольство, во главе которого поставлен был московский служилый человек, боярский сын Федор Исакович Байков. Поздней осенью Байков приехал в Тобольск. Он вез подарки китайскому императору и послание от русского царя. Кроме того, ему было выдано 50 тысяч рублей на закупку товаров для обмена их в Китае «на тамошние шелковые товары и на серебро, золото, жемчуг и на каменья».

Послы получили строгие и точные указания, как держать себя в Китае, чего избегать и о чем разузнать. Байкову было предписано во всем вести себя так, «чтобы царской чести не порушить», а царскую грамоту отдать только богдыхану в собственные руки. Это была первая попытка московских царей завязать и документально закрепить связи с Китаем. В грамоте отмечалось, что до того у русского правительства «николи ссылок не бывало», и поэтому Москва запрашивала, как полагается именовать китайского императора, чтобы в дальнейшем «ваше царево имянование и титло… писати во всем по вашему цареву достоинству».

Федор Байков был уполномочен вести устные переговоры с императором Китая. Кроме того, ему поручалось выяснить, чем и как лучше торговать с Китаем, а также разузнать: «коль сильно государство китайское народом, казною, войсками и городами», «есть ли у них с кем война и для какой причины», каковы в Китае урожаи, как кратчайшим путем проехать в Китай из России, какие народы населяют земли на этом пути… Кое-что Байкову разведать удалось – например, цены на некоторые товары. Узнал он и о том, что в Китае «хлеб родится пшеница и ячмень, и пшено, и просо, и овес, и горох дважды в лето. А ржи не видал». Но более серьезные поручения Байкову выполнить не удалось: согласно китайским порядкам, иностранных послов держали почти взаперти, под строгим надзором.

Более 3 лет заняло путешествие русских послов в Пекин и обратно. Политических результатов посольство не достигло, связи установить не удалось, обмен грамотами не состоялся. Но оно не было бесполезным, потому что подробный отчет, записанный со слов Байкова, принес новые сведения о пути в Китай и о самом Китае.

 

Забайкальские приключения Петра Бекетова

В июне 1652 г. енисейский воевода отправил в Забайкалье сотню казаков во главе с Петром Бекетовым. По Енисею и Ангаре отряд прошел к Братскому острогу, а оттуда к устью Селенги, где казакам пришлось стать на зимовку. Вся весна и начало лета 1653 г. ушли на разведование дальнейшего пути. В начале июля Бекетов пошел вверх по реке Хилок, но добрался до ее истоков только в первых числах октября. Бекетов торопился нагнать упущенное время: невзирая на холодное время года, отряд перевалил через Яблоновый хребет, на реке Ингода казаки спешно начали строить плоты, но наступившая зима вынудила их все же отложить поход на следующий год. В мае 1654 г., когда Ингода освободилась ото льда, Бекетов спустился по ней, вышел на Шилку и против устья реки Нерчи поставил острог. Но обосноваться здесь казакам не удалось: эвенки сожгли посеянные хлеба, так что отряду из-за нехватки продовольствия пришлось уходить.

Памятник Петру Бекетову в Чите. Скульптор А.М. Миронов

Бекетов спустился по Шилке до ее слияния с Ононом и первым из европейцев прошел из Забайкалья на Амур. Пройдя по течению Амура до устья Зеи (900 км), его отряд соединился с казаками Онуфрия Степанова, назначенного «приказным человеком Даурской земли». Объединенный отряд, насчитывавший около 500 человек, зимовал в Кумарском остроге, поставленном Хабаровым примерно в 250 километрах выше устья Зеи. В марте 1655 г. острог окружила большая толпа маньчжур – около 1000 человек. Осада длилась около трех недель – до 15 апреля, прежде чем казакам удалось отбиться. Объединенные отряды Степанова и Бекетова двинулись вниз по Амуру. Где-то неподалеку от его устья они срубили еще один острог, где остались на вторую зимовку. Весной 1656 г. Степанов со своими людьми ушел на реку Уссури (позже он и большая часть его отряда погибла в схватке с маньчжурами). Бекетов же со своими казаками в августе 1656 г. двинулся вверх по Амуру и через Нерчинск вернулся в Енисейск. Впервые в истории Амур был пройден почти на всем его протяжении, от слияния Шилки и Аргуни и почти до устья (2824 километра).

 

Путешествие ученого грека в Китай

В 1675 г. из Москвы в Пекин выехало посольство во главе с Николаем Спафарием-Милеску, ученым греком из Молдавии, находившимся на русской службе. На протяжении всего пути Спафарий вел подробные записи. Его интересовало буквально все: географические особенности, природа, быт местного населения тех областей, через которые он проезжал. Одним из первых Спафарий дал подробное и в общем верное описание среднего течения Оби, Иртыша, Ангары. Ему принадлежит первое в географической литературе подробное описание Байкала: «Байкальское море неведомое есть ни у старых, ни у нынешних земноописателей, потому что иные мелкие озера и болота описуют, а про Байкал, который большая великая пучина есть, никакого упоминания нет…» По мнению путешественника, Байкал может называться морем «потому… что объезжать его кругом нельзя… что величина его в длину и ширину и в глубину велика есть. А озером может называться оттого, что в нем вода пресная, а не соленая, и земно-описатели те озера, хотя и великие, но в которых вода несоленая, не называют морем…» О размерах Байкала он пишет так: «… длина его парусом бежать большим судном дней до десяти, и по двенадцати, и больше, какое погодье, а ширина его – где шире, а где у́же, меньше суток не перебегают. Глубина его великая, потому что многажды мерили сажен по сто и больше, а дна не сыщут, и то чинится от того, что кругом Байкала везде лежат горы превысокие, на которых и летнею норою снег не тает. А в середине Байкальского (озера) есть остров великий, который именуется Олхон. Тот остров стоит посреди в длину озера, кругом имеет больше ста верст… В Байкал впадают большие реки, мелкие и иные многие, а по краю, на берегу, возде камень и пристанища. немного, наипаче на левой стороне, едучи от реки Ангары, и оттого разбивают суда часто. А рыбы в Байкале всякой много, и осетры, и сиги и иные всякие, и зверя нерпа в нем есть же много. Только жилья немного около Байкала, опричь немногих тунгусов, которые питаются рыбой, потому что близ Байкала пашенных мест нет, и живут по рекам в зимовьях промышленные люди зимою. А лес около Байкала есть, кедровник большой, и на нем орехов много, и иной лес есть. А вода в нем зело чистая, что дно виднеется многие сажени в воде, и к питию зело здрава, потому что вода пресна».

Николай Спафарий-Милеску

В своих записках Спафарий дал и первое описание Амура, считая его крупнейшей рекой не только Сибири, но и всего мира.

В Китае Спафарий пробыл 3 с половиной месяца. Он всерьез занялся изучением китайского языка, что позволило ему собрать много ценных сведений не только о Китае, но и о соседних странах. И хотя посольство Спафария не привело к тем результатам, которых ожидало московское правительство, его путешествие расширило познания русских о Китае. Книга, написанная им, имела большое значение как первый серьезный русский источник для ознакомления с этой страной.

 

Открытие Владимира Атласова

В 1695 г. якутский воевода назначил казачьего пятидесятника Владимира Атласова приказчиком в один из отдаленных острогов Анадырского края с наказом «изыскивать новые землицы». Выступив во главе небольшого отряда в поход, Атласов прибыл в Анадырь в апреле 1696 г. Из рассказов бывалых казаков Атласов узнал, что где-то южнее расположена богатая пушниной страна. Для проверки этих сведений Атласов выслал небольшой отряд, который достиг Камчатки, спустился до реки Тигиль, впадающей в Охотское море, и, убедившись в правильности слухов, вернулся в Анадырь.

В начале 1697 г. Атласов с отрядом в 125 человек – русских и юкагиров – выступил в поход на оленях. Преодолевая многочисленные реки, болота и лесистые горы, он достиг реки Камчатки, где заложил Верхне-Камчатский острог. Оставив здесь небольшой отряд, Атласов вернулся в Анадырь, а затем в Якутск, куда прибыл поздней весной 1700 г., доложив о приведении Камчатки «под высокую государеву руку». Из Якутска воевода направил Атласова с привезенными им дорогими мехами в Москву. С собой Атласов вез и загадочного человека, которого русские казаки встретили в плену у камчадалов. Атласов привез его в Якутск, а затем в Москву, где пленник был представлен Петру I. Этот человек, которого первоначально сочли «индейцем», оказался жителем острова Хонсю. Так при царском дворе впервые увидели японца и из первых рук узнали о существовании Японии. Немалую ценность представляли и личные записи Атласова, в которых он подробно описал территориальное расселение камчадалов, их численность, внешний облик, религиозные обряды, быт, хозяйство, оружие и способы борьбы. «Скаски» Атласова содержали первые сведения о рельефе и климате Камчатки, о ее флоре и фауне, о морях, омывающих полуостров, и об их ледовом режиме. В них также содержались некоторые данные о Курильских островах, довольно обстоятельные известия о Японии и краткая информацию о «Большой Земле» на северо-западе (Америке). В Москве высоко оценили значение похода Атласова: по существу, именно он принес первые достоверные сведения о Камчатке. Эти сведения открывали новые пути на восток и юго-восток, к Курильским островам, в Японию и Америку.

 

Мессершмидт в Сибири

В 1716 г. немецкий натуралист Даниил Готлиб Мессершмидт был приглашен в Россию Петром I для изучения «всех трех царств естества» Сибири и в 1720 г. отправился в путешествие по далеким окраинам Российской империи. В марте 1721 г. он выехал на санях из Тобольска вверх по Иртышу до устья Тары, и, миновав Барабинскую степь и переправившись через Обь, добрался до Томска. В июле на трех каяках Мессершмидт поднялся по Томи, причем в одном из береговых обнажений нашел скелет мамонта. Через Кузнецкий Алатау и северную часть Абаканского хребта он достиг реки Абакан, откуда направился в Красноярск. Весной 1722 г. путешественник на плотах спустился по реке Большой Кемчуг до реки Чулым, затем исследовал низовье Абакана и верхний Енисей. В октябре Мессершмидт вернулся в Красноярск, по дороге едва не утонув в Енисее; часть его багажа погибла.

Спуск лодки на реку

Летом 1723 г. Мессершмидт проплыл по Енисею до Туруханска и поднялся по Нижней Тунгуске до верховьев. В этом районе путешественник обнаружил пласты каменного угля. 16 сентября Мессершмидт пересел на подводы и через 4 дня достиг реки Лены. Поднявшимсь на лодках к ее верховьям, он убедился, что показанное на картах обозначение верхнего течения Лены совершенно не соответствует действительности.

Перезимовав в Иркутске, в марте 1724 г. Мессершмидт по санному пути проехал берегом Байкала к устью Селенги. Затем пересек Забайкалье до Нерчинска, откуда в середине августа направился на юго-восток к озеру Далайнор (Хулунчи) «по совершенно ровной степи, в которой… до самого горизонта не видно ни холмика, ни дерева, ни кустика». У Далайнора переводчики и проводники сбежали от Мессершмидта; он заблудился, двинулся на северо-запад по голой холмистой степи, но был задержан монгольским отрядом. Через две недели его отпустили, и по рекам Онону и Ингоде путешественник достиг Читы, а в апреле 1725 г. вернулся в Иркутск. Дорога из Иркутска в Енисейск заняла около 3 недель. Во время плавания по Ангаре Мессершмидт провел топографическую съемку всего течения реки и описал все ангарские пороги. В середине августа Мессершмидт из Енисейска добрался до Оби, а в марте 1727 г. вернулся в Петербург, закончив свое 7-летнее путешествие, положившее начало научному исследованию Сибири.

 

«Колумб» Камчатки

В августе 1733 г. Степан Крашенинников был включен в состав Камчатской экспедиции, в задачу которой входило исследование малоизвестных районов Сибири. Он побывал в Тобольске, на Алтае, в Забайкалье, Иркутске, Якутске, плавал по Енисею, Баргузину, Лене, Витиму. В 1737 г. Крашенинников из Якутска отправился на Камчатку. Во время шторма его судно едва не погибло, а потом село на мель недалеко от устья реки Большой, откуда экспедиция на лодках поднялась вверх до Большерецкого острога. Здесь Крашенинников провел около четырех лет – с октября 1737 по июнь 1741 г. Все свое время посвящал научным исследованиям, путешествуя по полуострову. К тому времени единственными сведениями о Камчатке наука была обязана В. Атласову, который в 1697–1699 гг. совершил поход на Камчатку. Но эти данные носили разрозненный и случайный характер.

«Камчатская огнедышущая Гора». Иллюстрация из работы С. Крашенинникова «Описание Земли Камчатки»

Первый свой поход в глубь Камчатки Крашенинников совершил в январе 1738 г. По пути к Авачинской сопке он исследовал горячие минеральные источники. Из-за глубокого снега и густых лесных зарослей ему не удалось подъехать к сопке и совершить восхождение на нее. Тем не менее по расспросам местных жителей он смог составить описание этой величественной огнедышащей горы. Весной 1738 г. направился на юг Камчатки, где исследовал горячие источники в долине реки Озерной. Он подолгу задерживался в селениях местных жителей – камчадалов (ительменов), коряков и др. Расспрашивал об их жизни, наблюдал за работой, обрядами, бытом.

Осенью 1739 г. Крашенинников снова отправляется в далекое путешествие по полуострову. На лодке он поднимается вверх по реке Быстрой, с верховья ее перебирается к верховьям реки Камчатки и по ней опять плывет до Нижне-Камчатского острога. Отсюда в январе 1740 г. Крашенинников пошел на собачьих нартах по берегу океана к северу, намереваясь совершить круговой маршрут. От устья реки Караги путешественник пересек перешеек Камчатского полуострова, проехал по западному побережью до реки Тигиль и оттуда 14 февраля 1740 г. прибыл в Нижне-Камчатский острог. А в июне 1741 г. Крашенинников навсегда покинул Камчатку. Обратный его путь в Петербург продолжался около полутора лет. Последние годы жизни Крашенинников посвятил написанию капитального труда «Описание Земли Камчатки».

 

Герхард Миллер, «отец этнографии»

Академик Герхард Фридрих Миллер был руководителем и вдохновителем двух крупнейших российских экспедиций по изучению Сибири, предпринятых во второй трети XVIII в. Он и сам провел в Сибири почти 10 лет – с 1733 по 1743 г., проехав десятки тысяч верст от Тобольска и Березова до Якутска и Нерчинска. Миллер посетил все крупнейшие города Сибири и Урала, все уральские и сибирские уезды, обследовал местные архивы – открыв, между прочим, сибирскую летопись Ремезова, собрал невероятное количество материалов по истории, экономике, географии, археологии, этнографии и языкам сибирских народов.

Этнографические исследования являлись любимым делом Миллера. По существу, именно он стал «отцом» этой науки, заявив, что этнография является самостоятельной отраслью научных знаний. Он впервые предпринял попытку комплексного сравнительного изучения этнической истории, языков, материальной и духовной культуры коренных народов Сибири. Особенный интерес вызывали у него «лесные» народы – эвенки и эвены. Миллер сумел разглядеть в этих «кочевниках тайги», долгое время служивших объектом грубой эксплуатации со стороны русских промышленников, то, в чем им напрочь отказывали «цивилизованные» люди: природную доброту, сострадание к сородичам, неспособность наносить сознательные обиды. Такое отношение Миллера к сибирским аборигенам шло вразрез с привычными взглядами той эпохи. Его не разделяли даже ближайшие соратники ученого. И.Г. Гмелин, постоянный спутник Миллера в путешествиях по Сибири, пренебрежительно писал: «Наконец, что касается нравов этих тунгусов, то они являются нечистоплотным, неотесанным и грубым народом. У них нет больших пороков, но, как я полагаю, скорее из-за недостатка возможностей для этого, нежели из-за природного отвращения к ним». Составленные Миллером словари языков и диалектов народов Сибири и сейчас являются важнейшим источником научных знаний, причем в ряде случаев – единственным.

Герхард Миллер

 

Академик Паллас пересекает Россию

В 1768 г. Петербургская академия наук организовала 5 географических экспедиций, работавших по общей программе. Они изучали различные районы России. Три экспедиции именовались оренбургскими (по своей базе), а две астраханскими. Немецкий натуралист Петр Симон Паллас был назначен начальником 1-й оренбургской экспедиции.

В середине лета Паллас добрался до Оренбурга, откуда отправился на исследование Прикаспийской низменности. Он описал и нанес на карту устье Яика (Урала), а поздней осенью вернулся в Уфу, где провел зиму. Весной 1770 г. Паллас отправился на восток, дошел до реки Сима, притока Белой, описал карстовый характер ее верховий и обследовал ряд пещер. У реки Катав, притока реки Юрюзань, перед ним на юге, за небольшими отрогами, открылись высокие горы. Переправившись через Юрюзань, Паллас пересек Южный Урал и описал систему озер у излучины верхнего Миасса. К северу от Екатеринбурга, в истоках Туры, Паллас осмотрел знаменитое железорудное месторождение – гору Благодать, «усеянную соснами». За лето 1770 г. он проследил восточный склон Уральских гор на протяжении почти 700 километров.

Петр Симон Паллас

В начале осени Паллас прекратил работу из-за болезни глаз: «сияние света причиняло нестерпимую боль». Зимовал он в Челябинске. В начале лета 1771 г. Паллас пересек Ишимскую степь, достиг Омска, поднялся по Иртышу до Семипалатинска, откуда вступил в Северо-Западный Алтай. В начале марта 1772 г. Паллас двинулся на юго-восток, в Забайкалье, по льду пересек Байкал. В низовьях Селенги путешественника поразили «страшные горы и леса… где Селенга хребет пробивает». По рекам Селенге и Чикою Паллас проследовал на юг, к богатому купеческому городу Кяхте. В начале апреля, вернувшись в низовья Селенги, он направился в Даурию, пройдя на восток вверх по долине реки Уды и через истоки реки Хилка – к Чите. Из Читы Паллас прошел на юго-восток, к монгольской границе, исследовал небольшой горный массив Адун-Чолон, знаменитый своими минералами, и в начале июня вернулся в Читу. Перевалив хребет Цаган-Дабан, путешественник добрался до Гусиного озера, крупнейшего в Забайкалье, сделал его описание и 20 июня вернулся в Селенгинск. На обратном пути в Европейскую часть России Паллас изучал Минусинскую котловину, отметил множество старинных могил и памятников, описав наиболее интересные и сделав раскопки некоторых могильников. Осенью 1773 г. путешественник уже был в Царицыне.

 

Иван Лепехин на Урале и Белом море

Летом 1768 г. из Санкт-Петербурга в разные районы России – на Волгу, Кавказ, Урал – выехало несколько экспедиций, организованных Академией наук. Одной из этих партий руководил молодой адъюнкт Академии наук Иван Лепехин. Маршрут экспедиции пролегал через Владимир и поволжские города в Астрахань и Гурьев. Весной 1769 г. экспедиция обследовала юг Приволжской возвышенности, а потом двинулась вверх по реке Яик (Урал). Пройдя Яицкий городок, путешественники прибыли в Оренбург, а оттуда, следуя на север, дошли до реки Белой. Зиму Лепехин и его спутники провели в небольшом городке Табынске. Отсюда путешественникам предстояло начать исследование Уральских гор.

В путешествие по Уралу экспедиция отправилась 11 мая 1770 г. Двигались медленно, поскольку Лепехина интересовало все: соляные источники, выходы каменного угля, замечательные природные объекты, в том числе пещеры, и в частности Капова (Лепехин составил довольно подробное ее описание). Дальнейший путь экспедиции проходил вдоль реки Белой к горе Иремель, одной из самых высоких на Южном Урале. Посетив ряд рудников, описав и нанеся на карту истоки рек Яик, Миасс и Уя, ряд зауральских озер и горных вершин, экспедиция направилась к Миасскому хребту, но начавшиеся дожди заставили Лепехина повернуть к Чебаркульской крепости. Отряд побывал на Каслинском и Кыштымском заводах и, наконец, прибыл в Екатеринбург. Отсюда Лепехин отправился на реку Чусовую. 10 августа 1770 г. путешественник приехал в Кунгур и уже на следующий день отправился осматривать знаменитую Кунгурскую пещеру.

Из Кунгура путь Лепехина лежал в Красноуфимск. Он побывал на окрестных заводах – Симском, Катав-Ивановском, Юрюзанском, потом отправился в горы Южного Урала. 4 сентября 1770 г. путешественник возвратился в Екатеринбург. Зиму он провел в Тюмени, а весной следующего года отправился в район Верхотурья и Конжаковского Камня.

Иван Лепехин

Перевалив через Уральские горы, путешественник приехал в Соликамск. Следуя дальше на запад, он добрался до Вятки, пересек Северные Увалы, добрался до устья Сысолы и по Вычегде и Северной Двине прибыл в Архангельск. Летом 1772 г., идя на баркасе вдоль берега Белого моря, Лепехин описал остров Мудьюг и Соловецкие острова, и вдоль Карельского берега вышел к Кандалакшской губе. Закончив исследования, ученый в октябре 1772 г. возвратился в Архангельск, а затем в Санкт-Петербург. Свои странствия путешественник описал в четырехтомном сочинении под названием «Дневные записки путешествия доктора и Академии наук адъюнкта Ивана Лепехина по разным провинциям Российского государства».

 

На подступах к Уралу

Весной 1769 г. академик Паллас поручил своему спутнику по академической экспедиции Николаю Рычкову обследовать лесостепь и степи Заволжья и среднего течения Камы. Летом 1769 г. Рычков отправился из Симбирска на восток по «безлесным и необитаемым местам», дойдя в итоге до реки Шешмы, притока Камы. Поднявшись по Каме до устья реки Ик, он проследил ее почти до истоков, берущих начало «из довольно высоких гор». Не доходя до истоков Ика, Рычков свернул к западу, прошел через центральную часть возвышенности и описал верховья рек Сок и Кинель, отметив «высокие каменные горы» ее правого берега – Кинельские яры. Летом 1770 г. Рычков обследовал часть реки Белой, ее приток Танып и «нагорную сторону» Камы – Сарапульскую возвышенность. По Каме он спустился до ее устья, добрался до устья реки Чепцы, впадающей слева в Вятку, и проследил почти всю Чепцу, не дойдя примерно 70 километров до ее начала. Затем от средней Чепцы прошел около 15 километров на север к истокам Вятки: «Собрав множество речек, течет Вятка близ Чепцы около 400 верст…»

В конце августа Рычков от истоков Вятки перебрался в верховья Камы: «Истоки Камы… выходят из пологого увала. Воды… с приятным шумом текут сперва на запад до самой подошвы увала, потом поворачивают к полуночи… в лесистую долину. [Собрав]… неописанное множество болотных и ключевых вод, Кама вскоре становится глубокой и судоходной». Рычков описал еще две реки Камского бассейна – Обву и большую часть Колвы. Зимовал путешественник в Челябинске. Весной 1771 г. его вызвали в Орск, а летом с военным караваном он прошел по степи до реки Ишим. В походе исследователь заболел и был вынужден вернуться в Оренбург. Материалы путешествий Рычкова опубликованы в 1770–1772 гг. Хотя он очень бегло описал район верховьев Камы и Вятки, тем не менее он стал первым научным исследователем Верхнекамской возвышенности.

 

«Минералогические путешествия» Эрика Лаксмана

Уроженец Финляндии, Эрик Лаксман служил в Петербурге учителем естественной истории и ботаники. Поглощенный страстью к далеким путешествиям, он отправился в Сибирь в качестве корреспондента Академии наук. 15 марта 1764 г. Лаксман приехал в Барнаул. Он много ездил по окрестностям: посетил селитряные пещеры близ Бийска, на реке Чулым нашел каменный уголь. Дальнейший путь Лаксмана лежал на озеро Байкал. Сюда он приехал поздней осенью 1766 г. Лаксман первым описал горячие минеральных источников в устье Турки, исследовал их химический состав, а также нанес на карту их местонахождение. Летом 1767 г. Лаксман побывал в Алтайских горах. Видимо, он был первым путешественником, приехавшим сюда с научной целью. В начале 1769 г. Лаксман был уже в Москве. Он мечтал еще раз побывать в полюбившейся ему Сибири, и эта мечта сбылась в 1781 г., когда Лаксмана назначили на должность помощника главного командира Нерчинских заводов.

Эрик Лаксман

В Нерчинск он прибыл в апреле 1781 г. Принятая им должность требовала частых и длительных поездок: в обязанности Лаксмана входил поиск новых месторождений драгоценных и поделочных камней для нужд царского двора. Территория Нерчинского заводского округа в ту пору простиралась на 550 километров с севера на юг и на 500 километров с запада на восток, так что Лаксман с лихвой мог удовлетворить свою страсть к путешествиям. Далекие поездки щедро вознаградили исследователя интересными и редкими находками: на реках Аргунь, Онон, Ингода и Витим им были найдены замечательные экземпляры бериллов и аквамаринов, на реке Аргунь – оникс, на реке Чита – прекрасные штуфы порфира. В 1784 г. Лаксман получил официальную должность «минералогического путешественника» при Кабинете его величества. В общей сложности Лаксман провел в Сибири более 10 лет – с 1781 по 1791 г.

 

По морю и посуху

Английский моряк Джозеф Биллингс был участников третьего кругосветного плавания Дж. Кука. Поступив на русскую службу, он в 1785 г. возглавил экспедицию, отправившуюся по указу Екатерины II исследовать и описывать далекие моря, лежащие на северо-востоке Сибири, и их побережье. Из устья Колымы экспедиция вначале направилась на восток, но, встретив непроходимые льды, повернула на запад. Описывать морские берега приходилось используя байдары – небольшие лодки, обтянутые моржовой кожей. У мыса Большой Баранов участники экспедиции обнаружили и исследовали древние жилища морских зверобоев – это были первые предпринятые с научной целью археологические исследования древностей арктической зоны. В 1788 г. на построенных в Охотске судах экспедиция отправилась вдоль побережья Охотского моря, ведя его съемку, а на следующий год пошла к Алеутским островам, попутно открыв острова Шумагинские. Еще через год была проведена съемка американского берега Берингова пролива «сухим путем на оленях». Далее Биллингс отправился исследовать Чукотский полуостров – сухим путем и на байдарах. Разобраться в сложной орографии (рельфе) Чукотского нагорья он не сумел, но отметил в своем отчете «горы удивительной вышины». По возвращении в Петербург Биллингс написал обширный отчет об экспедиции; его маршрутная съемка послужила основой всех карт Чукотки вплоть до 30-х гг. ХХ столетия. Но материалы путешествий Биллингса так и не были опубликованы.

 

Первый русский китаист

В 1806 г. в Китай отправилась русская духовная миссия, которую возглавлял Иакинф Бичурин. Человек широких взглядов, он еще в молодости стремился к научной деятельности и, можно полагать, в душе был не слишком религиозен. Бичурин рассматривал назначение в Китай не как неотвратимое несчастье, обрушившееся на его голову, наоборот, он ехал туда с большой охотой и живым интересом. По прибытии в Пекин сразу, под руководством учителя-китайца принялся за изучение китайского языка. Не замыкаясь в стенах подворья, отведенного миссии, Бичурин старался возможно больше общаться с китайцами, знакомясь с их бытом и обычаями, приобретая навыки в живой речи.

Встреча Пушкина и Бичурина в Петербурге. Художник Н.В. Овчинников, 1995 г.

После нескольких лет упорных занятий он смог приступить к переводу на русский язык китайских исторических сочинений. Переводы Бичурина послужили материалом не только для его собственной исследовательской работы, но и для многих живших уже позже него русских востоковедов, историков, этнографов, даже тех, кто не знал китайского языка. Ему принадлежит целый ряд трудов о Китае (в том числе и переводов), многие из которых до нашего времени не потеряли своего значения.

По обвинению архимандрита Петра Каменского, который сменил его в Пекине, Бичурин был лишен сана и сослан в Валаамский монастырь. После длительных и настойчивых хлопот друзей он был переведен в Петербург, в Александро-Невскую лавру, и одновременно зачислен переводчиком в Азиатский департамент Министерства иностранных дел. В Петербурге Бичурин подготовил к печати часть своих переводов и написал ряд исследований о Китае и смежных с ним странах.

 

Через тундру

В 1837 г. ботаник Александр Шренк отправился на север изучать флору Печорского края. Добравшись по Печоре до устья ее притока Усы, в начале июля он двинулся к Полярному кругу и достиг гряды, протягивающейся от Усть-Цильмы к Большеземельскому хребту: «…заостренные в виде плоского конуса или длинные кургановидные возвышения; холмы с крутыми скатами и плоскими вершинами, разделенные узкими или… обширными долинами». Шренк прошел по этой моренной гряде (вернее, грядам) на северо-восток, через область со множеством мелких озер до низменности реки Коротаихи, впадающей в Баренцево море у Югорского полуострова. В начале августа путешественник увидел цепь с каменистыми вершинами, резко отличающуюся от высоких частей Большеземельской тундры. Это был Пай-Хой, горная цепь с широкими пологими склонами – северо-западная ветвь Урала. Далее Шренк прошел по приморской низменности к Югорскому Шару, переправился на остров Вайгач, где «среди туманов северной дали виднеются некоторые возвышения, представляющие ряд холмов», и правильно решил, что этот «Морской Урал» является продолжением материкового Урала до Карских Ворот. Сопоставив свои наблюдения, Шренк заключил, что существуют две географические области: Северный Урал с «темным, труднопроходимым хвойным лесом и топкими болотами», и Полярный Урал, вытянутый «вне пределов лесов» в северо-восточном направлении. У его подножия «вечномерзлая почва и нет поэтому топких болот». Это было первое указание на наличие вечной мерзлоты на северо-востоке Европы.

Через Большеземельскую тундру Шренк прошел на запад к низовью Печоры. Наступил сентябрь, и он вынужден был спешить. Путешествие закончилось в октябре 1837 г. в Мезени. Книга Шренка «Путешествие к северо-востоку Европейской России» (1855) опровергла представление современников о тундре как о заболоченной местности; ученый доказал, что «тундра не имеет недостатка в сухой и даже песчаной холмистой почве».

 

Тридцать тысяч километров по Сибири

В 1842 г. Академия наук снарядила в Сибирь экспедицию под руководством Александра Миддендорфа, перед которой были поставлены весьма сложные задачи. Достаточно сказать, что полем ее деятельности был избран полуостров Таймыр, куда и в наши дни добраться бывает непросто. В начале 1843 г. партия прибыла в Туруханск. Отсюда путешественники двинулись на собачьих упряжках по льду Енисея до низовьев реки Боганиды (система Хатанги). Пройдя отсюда «по Большой низовой тундре» к северу, они в июле достигли реки Верхней Таймыры. Почти все лето ушло на исследование этой реки и озера Таймыр. Миддендорф установил, что левый берег Таймырской долины с севера ограничивается скалистыми горами Бырранга. Спустившись на лодке по реке до озера Таймыр, Миддендорф пересек его и достиг истока Нижней Таймыры. Отсюда через ущелье в горах Бырранга он прошел по реке до Таймырской губы Карского моря, а на Нижней Таймыре отыскал скелет мамонта. Тем же путем экспедиция вернулась к озеру Таймыр, которое уже начало покрываться льдом.

В начале 1844 г. Миддендорф направился в Красноярск, оттуда в Иркутск, перешел на Лену и по этой реке спустился до Якутска. Отсюда путешественники вьючным путем пошли к верховьям реки Уда, спустились по ней на байдаре к Удской губе Охотского моря и двинулись на восток вдоль побережья. От устья реки Тугура решили идти в глубь материка на оленях. Следуя по долине реки вверх, путешествнники открыли хребет Магу, западнее его – другой, позднее названный Тугурским, потом перешли на реку Нимелен, и оттуда достигли хребта Дуссе-Алинь, который, как писал Миддендорф, «на всем своем протяжении узок, высок и усажен коническими вершинами». В конце января 1845 г. экспедиция вышла к Амуру; общая протяженность маршрута, пройденного Миддендорфом и его спутниками, составила около 30 тыс. км. Результатом этого путешествия явилось описание юго-западного берега Охотского моря и Шантарских островов. Миддендорф доставил первые гидрографические сведения о южных склонах Станового хребта и стал первым его исследователем. Он доставил первые точные геологические сведения о Приморье и бассейне Амура, первым определил южную границу распространения вечной мерзлоты в Восточной Сибири, а в своей книге «Путешествие на север и восток Сибири», опубликованной в 1860–1877 гг., впервые разработал классификацию тундр, приведя доказательства зонального распределения растительности на этой территории.

Бронзовый бюст А.Ф. Миддендорфа. Скульптор Л.К. Клименкова-Краузе

 

В горах Западного Саяна

Известный русский путешественник XIX в. Петр Чихачев начинал свою карьеру в Азиатском департаменте Коллегии иностранных дел, служил в русском посольстве в Константинополе, но в 1836 г. оставил службу и решил посвятить себя научным исследованиям. В 1842 г. Чихачев командирован на Алтай и в Саяны – в области, в ту пору еще очень мало известные. Вскоре экспедиция достигла Катуни – красивейшей реки Алтая. Ее пересекает единственный путь, ведущий из Бийска на реку Чую. Ближайшей задачей экспедиции было выйти к устью реки Чуи, а затем по Чуйской долине добраться до ее истоков. Следующей задачей стало исследование истоков реки Чулышмана. Затем Чихачев направился по долине реки Джалду к реке Башкаус. Поднимаясь вверх по реке Чульча, он достиг одноименного озера, вблизи которого обнаружил исток Большого Абакана – крупнейшего притока Енисея. Идя на север, Чихачев открыл юго-западную часть Абаканского хребта и истоки Малого Абакана, отделенного от Большого коротким хребтом Карлыган.

Идя от верховьев реки Чульча на восток через холмистую и болотистую местность со множеством озер, Чихачев проник в Урянхайский край (Тува), став первым европейским исследователем этой страны. Затем путешественник повернул к северу и обнаружил горное озеро Кара-Холь, укрывшееся среди громадных гор. Продолжая свой путь к северу, Чихачев спустился в долину текущего на северо-восток Кантегира (левый приток Енисея). С перевала он увидел «целый океан гор со слегка округленными контурами, покрытых лесом» и постепенно понижавшихся. Перевалив эту горную цепь, он достиг реки Абакан. Так Петр Чихачев впервые пересек Западный Саян, собрав важные сведения об этой горной стране. По материалам своего путешествия Чихачев составил орографическую и геологическую карты Алтая и Западного Саяна.

 

Русский флаг в устье Амура

Поход Пояркова по Амуру, предпринятый в 1660-х гг., не оставил никаких следов в анналах географических открытий. Даже в 1-й пол. XIX в. мореплаватели и картографы были убеждены, что устье Амура несудоходно, как несудоходен и Татарский пролив, который в то время считался заливом. Эти «белые пятна» с карты стер Геннадий Невельский.

21 августа 1848 г. Невельский покинул Кронштадт на транспорте «Байкал». Путь его лежал через Рио-де-Жанейро, мыс Горн, Вальпарайсо и Гавайские острова в Петропавловск, куда «Байкал» прибыл 12 мая 1849 г. 30 мая Невельский повел «Байкал» к Амурскому лиману. От восточного побережья Сахалина он направился к мысу Головачева, откуда и началось исследование Амурского лимана. Оно велось одновременно и с транспорта и со шлюпок, в двух направлениях – к устью Амура и вдоль западного берега Сахалина. Лейтенант Казакевич, командовавший первой группой, первым увидел устье великой реки. Оба берега в этом месте были густо населены: поднимаясь вверх по Амуру, русские моряки повсюду видели стойбища гиляков. Оказалось, что Сахалин отделяется от материка проливом шириною в 4 мили, а устье Амура судоходно и имеет два выхода – на север в Охотское море и на юг в Татарский пролив. 1 августа 1850 г. Невельский поднял на мыс Куегда русский флаг.

Геннадий Невельский на почтовой марке СССР

Спустя год Невельский вновь прибыл к устью Амура, чтобы продолжать исследование неизвестного края и начать его освоение. 23 мая 1851 г. было сделано еще одно открытие: на берегу Татарского пролива русские моряки обнаружили удобную бухту, получившую название гавани императора Николая (Императорская Гавань, ныне Советская Гавань). Тем самым было окончательно развеяно мнение, будто бы на всем протяжении побережья от залива Де-Кастри до корейской границы нет не только бухт, но и удобных якорных стоянок, почему берег этот считался опасным и недоступным. Важность открытий Амурской экспедиции была несомненной; они фактически открыли для России путь на Дальний Восток.

 

Тайны якутской равнины

Первым предприятием созданного в 1851 г. Сибирского отдела Русского географического общества стала Вилюйская экспедиция, получившая задание исследовать долину Вилюя и районов, лежащих к северу. Возглавил ее эстонский натуралист Ричард Маак; в помощь ему был придан военный топограф Александр Зондгаген.

В конце 1853 г. Зондгаген первым отправился в путь. Ему предстояло осуществить съемку нижнего Вилюя. Пройдя по реке Чона (правый приток Вилюя) до ее устья, он весной 1854 г. вышел на лодке в Вилюй, сняв долину реки до города Вилюйска, но из-за холодов вынужден был прервать работу и уйти в Якутск, где встретился с Мааком и остальными членами экспедиции. Отсюда отряд двинулся к устью Вилюя, идя сперва волоком на лодке с бечевою, а потом на лошадях. Дойдя до реки Хання, путешественники заключили, что левобережье Вилюя (Центрально-Якутская равнина) представляет собой «усеянную множеством озер низменность». Следуя курсом на север через плоскую возвышенность, отряд все чаще начал встречать «мрачные, большею частью голые утесы». В конце сентября путешественники добрались до реки Оленек и отсюда через ее верхние правые притоки пошли на юго-запад к верховью Вилюя. Невысокие горы и сопки, разделявшие бассейны Оленька и Вилюя, выглядели подобно руинам городов, оставленных неведомым народом: они имели вид «развалин старых замков… колонн, обелисков или пирамид, как будто нарочно построенных». Миновав их, отряд вышел на плоскую возвышенность, разделенную пологими скатами (Вилюйское плато); эта возвышенность была покрыта «уродливым кустарником и местами почти непроходимым хвойным лесом».

Ричард Маак

В конце октября путешественники достигли верхнего Вилюя, уже покрывавшегося льдом. Начались сильные морозы, по глубокому снегу Маак и его спутники преодолевали за сутки 11–16 километров. Дни и ночи приходилось проводить под открытым небом. С трудом проследив все изгибы Вилюя, путешественники решили идти прямо на юго-запад. В ноябре, перевалив высокий скалистый хребет, они достигли реки Улахан-Вава (приток Вилюя) и в конце декабря вышли к устью Чоны. В январе 1855 г. отряд пришел в селение Сунтар и оттуда через Олекминск добрался до Иркутска. Маак, Зондгаген и их спутники стали первыми исследователями центрального региона Восточной Сибири.

 

С геологическим молотком по Сибири

Современники видели в горном инженере-красноярце Иннокентии Лопатине «редкий у нас тип исследователя природы, не прикованного ни к какому учреждению, ни к какому служебному месту». За короткий срок – чуть более 4 лет – он сумел обойти и объездить громадные пространства Восточной Сибири. В 1865 г. по поручению Географического общества Иннокентий Лопатин работал в Забайкалье. Маршрут его экспедиции пролегал по труднодоступной местности, где еще никогда не ступала нога исследователя. За полгода (май – сентябрь) Лопатин вместе с топографом И.А. Кондратьевым пересек регион в нескольких местах, изучил и нанес на карту верхнее течение Витима с его многочисленными притоками, обнаружил южнее истоков следы древних вулканов и составил первую геологическую карту местности. Это путешествие сделало имя Лопатина известным в научных кругах.

Иннокентий Лопатин

На следующий год Лопатин по заданию Сибирского отдела Географического общества отправляется в Туруханск. Ему предстоит совершить первое геологическое исследование Енисейской губы и низовьев Енисея. Путешествуя то на лодке, то на оленях, Лопатин нашел здесь месторождения меди и каменного угля, на Курейке исследовал Графитовый рудник. Следующая поездка Лопатина – на Сахалин. За полтора года пройдено более 1600 верст, найдены месторождения угля, сделаны подробные описания многих районов острова… Только пошатнувшееся здоровье исследователя (Лопатин умер очень рано) не позволило ему проложить новые маршруты по неисследованным областям столь любимой им Сибири.

 

Ян Черский и тайна Байкала

Ян Черский стал известным географом и исследователем Сибири после того, как за участие в польском восстании 1863 г. его сослали в Омск. По поручению Иркутского отдела Русского географического общества он в 1873–1874 гг. исследовал Китайские и Тункинские Гольцы и другие районы Восточных Саян. В мае 1877 г. Черский отправился на Байкал. Он поставил себе целью разгадать загадку происхождения озера. На основании своих исследований Черский убедился, что Байкал был когда-то проточным озером. При этом Ангара была значительно большей рекой, чем в настоящее время, а Байкальская котловина является результатом продолжительного процесса оседания, который продолжается по сей день. Работа Черского, подкрепленная геологической картой и найденными им ископаемыми, опровергла тезис Гумбольдта о том, что когда-то Байкал был заливом Северного Ледовитого океана, и вызвала большой интерес научного мира; за свои труды путешественник был награжден золотой медалью. По ходатайству Географического общества Черский был амнистирован и переехал в Петербург. В это время Академия наук рассматривала проект экспедиции в малоииследованные области Восточной Сибири, надеясь отыскать останки мамонтов. Черский предложил избрать районом поисков бассейны Яны, Индигирки и Колымы. Академия наук согласилась с проектом, и летом 1891 г. Черский отправился в Верхнеколымск. В этой экспедиции здоровье путешественника резко ухудшилось, и 25 июня 1895 г. Черский умер. Последним его открытием стал огромный горный хребет – по сути, обширная горная страна протяженностью более 1000 километров при ширине в 150–200 километров – параллельный Верхоянскому, описание которого было впоследствии сделано С.В. Обручевым. По предложению Обручева этот хребет был назван в честь его первооткрывателя – Яна Черского.

 

«Кавказ подо мною. Один в вышине…»

Военный топограф Андрей Пастухов несколько лет прослужил на Кавказе, занимаясь топографической съемкой в самых труднодоступных его районах. Служба эта была нелегкой и опасной, но в душе Пастухова воинский долг соединялся с чисто человеческой любознательностью и даже с азартом. Непокоренные вершины Кавказа манили его. В 1889 г. он совершил восхождение на Казбек с топографической съемкой, а в 1890 г. рискнул совершить восхождение на Эльбрус. До Пастухова на вершине этой горы побывал только проводник экспедиции 1829 г. по фамилии Хаширов, в то время как остальным членам отряда – а среди них были и представители Академии наук, и местные проводники – сделать это не удалось. Второе восхождение Пастухова на Эльбрус в сопровождении проводника Агбая состоялось в 1897 г. и было не лишено драматичности. Вот как это выглядело со слов самого Пастухова: «…Метель и буря усилились. Все чаще и чаще стали проваливаться в замаскированные трещины. Наконец, сильно утомившись и потеряв всякую надежду выбраться из лабиринта трещин, решили зарыться в снег и ожидать окончания метели. При этом Агбай, вздыхая все повторял: “Пропал, пропал будет!”»

Могила Андрея Пастухова на вершине горы Машук в Пятигорске

На счету Пастухова были и другие восхождения, причем каждый раз – с топографическими задачами. Трижды он поднимался на Арарат, исследовал вершину Арагаца, район Ушбы, взошел на Шагдаг. Пастухов сделал также ряд ценных биогеографических наблюдений, нашел следы древнего оледенения в районе Эльбруса. О своих восхождениях на величайшие вершины Кавказа путешественник рассказал на заседании Русского географического общества в Петербурге и на страницах научных журналов.

 

В дебрях Уссурийского края

Вплоть до конца XIX в. Дальний Восток оставался малоизвестной и малонаселенной окраиной России. Без большого преувеличения можно сказать, что одним из первых «Колумбов», открывших этот затерянный уголок дикой природы для всего остального мира, стал знаменитый русский путешественник Владимир Арсеньев.

В 1906 г. Арсеньев организовал первую крупную экспедицию на Сихотэ-Алинь. В этом, как и в двух последующих путешествиях, его сопровождал проводник-нанаец (гольд) Дерсу-Узала, охотник-следопыт, для которого в тайге не было тайн. Он многому научил Арсеньева, а однажды на озере Ханка во время жестокой пурги спас его.

Ежедневно вел Арсеньев топографическую съемку, делал замеры высот. Записи в его походном дневнике исключительно разнообразны: сведения о погоде, пересказ старинной легенды, услышанной от встреченного удэгейца или нанайца, подсчет расстояний между отдельными пунктами… Наблюдений так много, они так разносторонни и интересны, что, когда путешественник обработает их и напечатает, Приморье начала ХХ столетия словно оживет на страницах его книг.

Владимир Арсеньев и Дерсу-Узала

В 1906–1910 гг. Арсеньев совершает три большие экспедиции по Сихотэ-Алиню. Он прошел вдоль побережья от залива Ольги до устья реки Заболоченной, составил подробную карту района с нанесением рельефа и всех населенных пунктов, включая одиночные жилища. На долю участников экспедиции выпало много испытаний: проливные муссонные дожди, нехватка продовольствия, сильный шторм, который унес лодку со снаряжением… Во время третьей экспедиции Арсеньев и его спутники едва не погибли: их лодка разбилась о камни, а с ней погибло все имущество экспедиции: запасы продуктов, инструменты и оружие. Спас путешественников вспомогательный отряд, заранее высланный в Императорскую Гавань. В этом ходе экспедиция Арсеньева прошел с маршрутной съемкой более 2000 километров. Круг интересов путешественника к тому времени расширился, и на первое место выдвинулись этнографические проблемы – жизнь и обычаи малых народностей Приамурья и Приморья. Благодаря этим путешествиям имя скромного армейского офицера Владимира Арсеньева стало широко известно среди ученых – географов, этнографов и геологов.