Гитлер и европейское искусство

«Европа всем обязана Германии!» Этот лозунг начал широко популяризироваться нацистами практически сразу же после того, как Гитлер в 1933 году стал канцлером Германии. Параллельно в стране развернулась кампания по «очищению» германской культуры от того, что Гитлер называл «выродившимся искусством». Правда, исполнители этой акции долгое время не могли понять, что именно следует считать нравственно и культурно недопустимым. Первоначально определение «выродившийся» распространялось на все произведения современного искусства и литературы, без ограничения жанра, – музыку, книги, архитектуру, скульптуру, живопись. Позже критерием «вырожденчества» стала национальная или политическая принадлежность автора: в категорию «выродившегося» автоматически попадало любое произведение, созданное евреем или коммунистом. В конечном счете определение «выродившегося искусства» стало распространяться на все произведения искусства, не соответствующие нацистскому идеалу. Их предписывалось изымать из государственных хранилищ и уничтожать.

В 1930-е годы нацисты сконцентрировали свои усилия на полном очищении страны от «выродившегося искусства». Были организованы специальные комитеты по конфискации, работа которых состояла в том, чтобы очистить музеи от «недопустимых» работ. Всего было конфисковано около 16 000 коллекций. Часть работ была сконцентрирована в специальных хранилищах – позже эти произведения искусства были проданы за рубеж или обменены на «чистые» шедевры немецких мастеров, по разным причинам попавшие за границу. Остальные работы, признанные «негодными для использования», были сожжены или уничтожены иными способами.

Германия не была единственной страной, которую нацисты постарались «очистить» от «выродившегося» искусства. Пожалуй, впервые в истории в одном ряду с военным, экономическим и политическим планами нападения на другие страны оказался и план культурной агрессии. Его содержание состояло в том, чтобы изъять из крупнейших хранилищ Европы произведения «чистого» искусства – они «по праву» должны принадлежать Германии, так как «Европа всем обязана Германии», – и ликвидировать всё «нечистое». Еще до начала Второй мировой войны нацисты начали собирать точные сведения о том, где располагаются наиболее ценные сокровища мировой культуры в соседних странах и какие конкретно произведения хранятся в том или ином музее. Немецкие искусствоведы – одни напрямую, другие косвенно, – начали работать на разведку. Данные этой «искусствоведческой разведки» стекались в картотеки германских спецслужб. Здесь они накапливались, систематизировались и ждали своего часа.

Постепенно накапливался и опыт «практической работы». В марте 1938 года Германия аннексировала Австрию. Почти немедленно после этой аннексии, известной как «аншлюс», нацисты начали охоту за шедеврами мирового искусства. Конфисковывали и музейные коллекции, и частные собрания. Многие ценнейшие коллекции принадлежали крупным банковским магнатам-евреям и аристократическим семействам, спешно покинувшим Австрию. Известный коллекционер барон Луис Ротшильд (1882–1955) был арестован нацистами в Вене в 1938 году, его дом в Терезианумгассе и загородное имение «Хоэ Варте» разграблены дотла. 3978 произведений искусства, принадлежавших Ротшильду, нацисты вывезли в замок Нойшванштайн в Баварии, а около пятидесяти шедевров были украдены или попросту исчезли (ценой отказа от всех своих австрийских активов, включая 30-процентную долю в венском банке «Кредитанштальт», Ротшильду удалось купить себе свободу и уехать в США).

Луис Ротшильд

В 1938 году, после «аншлюса» Австрии, у Гитлера родилась идея создать в придунайском городе Линце самый большой в мире музей – «музей фюрера» (нем. Fuehrermuseum). Он считал Линц своей родиной – здесь прошла его юность (хотя родился Гитлер совсем в другом австрийском городе – Браунау), и решил превратить этот малоинтересный провинциальный город в крупнейший культурный центр Европы, который затмил бы Париж, Лондон, Вену и Флоренцию. Возможно, определенным стимулом для принятия такого решения стал истеричный прием, устроенный жителями 120-тысячного Линца в 1938 году по случаю приезда в город «фюрера германской нации». Зрелище беснующейся от восторга толпы убедило фюрера в том, что он является полубогом для этих людей и что он может и должен сделать что-то для того, чтобы отблагодарить своих бывших земляков за такое отношение к себе.

Фашистские трофеи, найденные американскими солдатами в церкви

Как говорят, Гитлер лично занимался отбором экспонатов для будущего музея в Линце. Основу музейных фондов первоначально должны были составить конфискованные австрийские коллекции, а также подарки, полученные Гитлером от немецких промышленников, финансистов и аристократов. Известен одобренный фюрером список художественных работ, отобранных специально для музея в Линце. Датированный октябрем 1939 года, он включает в себя произведения Гольбейна, Кранаха, Ван Эльста, Тенирса Младшего, Ван Дейка, Рембрандта, Хальса, Стена, Ван Остаде, Рёйсдаля, Тинторетто, Гуарди, Буше. По распоряжению Гитлера специальная команда обшарила двенадцать крупнейших австрийских монастырей – Клостернёйбург, Готтвайг, Кремсмюнстер, Ламбах, Санкт-Флориан, Шлегль, Вилхеринг, Санкт-Петер в Зальцбурге и другие, изъяв из них под предлогом «научной инвентаризации» множество культурных ценностей. В Вене нацисты конфисковали коронационные регалии императора Карла Великого.

Проект здания будущего музея Гитлер заказал архитектору Родерику Фику. Предполагалось, что это будет гигантское здание с главным фасадом в виде 150-метровой колоннады – сплошные колонны и никакого центрального акцента. Настоящий архитектурный кошмар! Впрочем, проект этот остался только на бумаге – построить музей так и не успели…

Согласно инструкциям Гитлера, «музей фюрера» должен был содержать лишь шесть категорий произведений искусства:

– старые немецкие мастера XV–XVII веков;

– немецкие романтики XIX столетия;

– мастера рейнской школы;

– французские художники XVII–XVIII веков – такие как Пуссен, Лоррен, Буше, Фрагонар, Ватто;

– итальянские мастера XV–XVI веков (Беллини, Тициан, Джорджоне и другие) и XVIII столетия (такие как Тьеполо, Каналетто и Гуарди).

– старые голландские и фламандские мастера, и прежде всего Рубенс.

Чтобы наполнить свой музей первоклассными произведениями искусства, Гитлеру предстояло разграбить, конфисковать или купить все, до чего только могла дотянуться его рука, как это он уже сделал в Германии и Австрии. Вскоре фонды будущего «музея фюрера» пополнились произведениями искусства из оккупированной гитлеровцами Чехословакии. В ноябре 1939 года по распоряжению гауляйтера Чехии Карла Франка был разграблен Карлов университет в Праге, в результате лишившийся множества картин, скульптур, редких рукописей и книг. Нацисты конфисковали произведения искусства из Пражской национальной художественной галереи, Мальтийского дворца, замков Радниц, Конопиште, Фрауэнберг, из собора Святого Витта были похищены регалии чешских королей. По личному распоряжению Гитлера была конфискована картина Питера Брейгеля-Старшего «Сенокос», принадлежавшая князю Лобковитцу.

Захватив в сентябре 1939 года Польшу, нацисты немедленно развернули кампанию по изъятию художественных ценностей из польских государственных музеев, частных коллекций, церквей и монастырей. Параллельно уничтожались памятники архитектуры, книги и произведения искусства, которые в глазах гитлеровцев выглядели «выродившимися», созданными «представителями низшей расы» или просто ничего не стоящими. В одной только Варшаве было конфисковано в общей сложности 13 512 картин и 1379 скульптур. За конфискацию польских ценностей отвечал рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер. Предметы, стоимость которых оценивалась свыше 500 марок, поступали в фонды немецких музеев (в том числе и будущего музея в Линце), все остальное, включая так называемую «некультуру», шло на продажу. Рейхсмаршал авиации Герман Геринг, второй человек в рейхе, собирал свою собственную коллекцию. По его приказу часть награбленного была собрана в Кракове и ожидала приезда рейхсмаршала, который желал лично произвести отбор. Однако о планах Геринга узнал Мартин Борман, позаботившийся о том, чтобы все краковские ценности были зарезервированы для музея в Линце.

За годы оккупации культурное достояние Польши было разграблено почти полностью. И хотя часть ценностей после войны была обнаружена и возвращена, около половины художественных сокровищ стало жертвой фашистских грабежей. По данным «Реестра пропавших произведений искусства», к числу наиболее ценных шедевров мирового искусства, след которых оказался утерянным после войны, принадлежит знаменитый «Портрет молодого человека» Рафаэля, находившийся в коллекции музея Чарторыйских в Кракове и бесследно исчезнувший в годы Второй мировой войны. В огне пожара погибли множество редких книг и редких рукописей, хранившихся в библиотеке Красинских в Варшаве, запрестольный образ Девы Марии из Кракова…

В последующие годы нацистами были последовательно ограблены Голландия, Люксембург, Бельгия, Франция, Италия. Многие из произведений искусства, похищенных гитлеровцами в этих странах, так никогда и не были найдены. В 1940 году гитлеровцы организовали эффективную машину грабежа – так называемый «айнзатцштаб рейхсляйтера Альфреда Розенберга» (нем. Einsatzstab Reichsleiter Rosenberg, сокращенно E.R.R). На него была возложена задача поиска и конфискации художественных сокровищ, библиотек и архивов, либо принадлежащих евреям, либо тех, владельцы которых не могли быть установлены.

Нападение гитлеровской Германии на Советский Союз вызвало к жизни новую оргию грабежа и уничтожения культурных сокровищ. Считая русских, и вообще славян, «низшей расой», Гитлер утверждал, что все, что создано славянскими народами, вообще не является культурой и, следовательно, подлежит уничтожению. Спасению подлежат только те культурные ценности, которые были созданы германскими художниками или художниками, испытывавшими на себе германское влияние («Европа всем обязана Германии!»). Таким образом, например, нацисты очень дорожили Янтарной комнатой, которую, как известно, изготовили немецкие мастера, но без всяких колебаний уничтожили на оккупированной территории СССР 427 музеев.

В целом между 1939 и 1945 годом для одного только «музея фюрера» в Линце разными путями было собрано более 100 000 произведений искусства. Эта огромная коллекция пополнялась не только за счет грабежа, но и за счет вполне легальных или полулегальных покупок, совершавшимися агентами фюрера. Одним из таких агентов была некая Мария Дитрих, хозяйка художественной галереи в Мюнхене и доверенное лицо Гитлера (ее дочь была близкой подругой Евы Браун). Она действовала прежде всего во Франции. Как говорят, Дитрих обладала невысоким вкусом и плохо разбиралась в искусстве, но обладала безошибочной интуицией. В период между 1940 и 1945 годом она приобрела в Париже около 320 картин, 80 из которых пополнили гитлеровскую коллекцию в Линце.

Другим поставщиком картин для фюрера был Карл Хабершток, берлинский торговец произведениями искусства, известный своей деловой хваткой. Еще в 1933 году он вступил в нацистскую партию, и в дальнейшем на протяжении десяти лет исправно пополнял личную коллекцию Гитлера, приобретая картины не только в континентальной Европе, но и в Лондоне. Для этих закупок Гитлер создал специальный фонд (Sonderfond), через который за годы войны прошло 115 миллионов рейхсмарок (более 2 миллиардов долларов США в современных ценах). Однако, пока шла война, не могло быть и речи о том, чтобы затеять в Линце строительство столь грандиозного сооружения, каким должен был стать предполагаемый «музей фюрера». Для хранения огромного музейного фонда, находившего в ведении «специальной Линцской миссии» (нем. Sonderauftrag Linz), были избраны три места: замок Туэрнталь блих Кремсмюнстера (Австрия), монастырь Хоэнфюрт в Чехословакии и замок Нойшванштайн в Баварии.

В 1943 году, после падения Муссолини, в сферу интересов Гитлера и других «коллекционеров» из Третьего рейха попала Италия. Известно, например, что в июле 1944 года солдаты 363-й немецкой пехотной дивизии изъяли из музеев Флоренции 307 картин. Они были вывезены на север и укрыты в различных тайниках в Южном Тироле. Всего же нацисты похитили в Италии около 3600 картины, включая Перуджийскую коллекцию, коллекцию Бурбонов-Пармских, и другие. Многие из этих произведений искусства не найдены до сих пор, например «Голова фавна», изваянная Микеланджело в ту пору, когда будущему великому скульптору было всего 15 лет.

Проблема поиска и возвращения культурных ценностей, похищенных нацистами, во весь рост встала перед государствами антигитлеровской коалиции уже в последний год войны. И если гитлеровцы в свое время воспользовались услугами своей «искусствоведческой разведки», то западным союзникам пришлось создавать своеобразную «искусствоведческую контрразведку» – службу «Памятников, изящного искусства и архивов» (Monuments, Fine Art, and Archives Service, сокращенно MFA&A), сотрудники которой занимались поиском утраченных культурных ценностей в охваченной войной Европе. Двигаясь вслед за наступающими войсками, офицеры MFA&A с риском для жизни проникали в подвалы разрушенных замков, пробивались в недра заминированных и засыпанных шахт, руководствуясь показаниями свидетелей и пленных нацистов, искали и находили замаскированные тайники… Их миссия состояла не только в том, чтобы отыскать и вернуть украденные художественные шедевры, но и собрать документальные доказательства нацистского грабежа, чтобы виновные в этом могли понести заслуженное наказание.

Тайники с произведениями искусства отыскивались в самых разных и порой необычных местах – на фермах, в соляных шахтах, в брошенных железнодорожных вагонах, замаскированных бункерах, подвалах банков и даже под матрацами. Широкий резонанс имело открытие обширного тайника с произведениями искусства, обнаруженного офицерами MFA&A в трех соляных шахтах близ Альт-Аусзее (Австрия). Сотни тысяч изъятых объектов направлялись на специальные сборные пункты, где специалистам предстояло определить происхождение того или иного шедевра, выявить его прежнего владельца. Работа эта была трудная и продвигалась медленно, так что на какое-то время эти сборные пункты превратились в крупнейшие музеи Европы. В конечном счете приблизительно три миллиона (!) произведений искусства были возвращены их владельцам. Это была поистине беспрецедентная акция, и люди, приложившие свои усилия к этому, совершили настоящий подвиг. Однако очень многие художественные объекты, пользовавшиеся всемирной славой – такие, например, как Янтарная комната, – так никогда и не были найдены. Список пропавших в годы войны сокровищ мирового искусства внушителен: он насчитывает около 25 000 художественных работ. Одни из них, несомненно, погибли во время войны, судьбу других вот уже более полувека безуспешно пытаются выяснить как специалисты, так и энтузиасты-любители. Известно немало случаев, когда спустя многие годы то или иное произведение искусства, числившееся бесследно пропавшим, неожиданно выплывало на свет. Однако время идет, и вероятность того, что где-то в каких-то тайниках могут быть обнаружены новые произведения искусства, в свое время похищенные гитлеровцами, уменьшается с каждым годом. Очевидно, что основная часть шедевров из списка «пропавших без вести» утрачена навсегда.

 

Загадка «Мадонны» Мемлинга

Рейхсмаршал Герман Геринг, долгое время считавшийся вторым после Гитлера лицом в иерархии Третьего рейха, происходил из богатой семьи и слыл сибаритом: он знал толк в роскоши, любил развлечения, хорошую еду и дорогую одежду, и был особенно известен свое страстью к коллекционированию произведений искусства. Геринг увлекся этим еще в 1920-х годов, а начавшаяся в 1939 году война открыла перед ним практически неограниченный доступ к художественным сокровищам всей Европы. Справедливости ради надо сказать, что далеко не все произведения искусства, оказавшиеся к концу войны в огромной коллекции Геринга, были конфискованы по его приказу из музеев, частных коллекций и у торговцев произведениями искусства в оккупированных немцами странах. Большое число работ было куплено им в Европе и за границей. Эти операции, вызвавшие настоящий бум на художественном рынке, были очень хорошо организованы. Личные агенты Геринга действовали не только в нейтральных странах, но и в странах антигитлеровской коалиции, воевавших с нацистской Германией. Один из таких агентов был известный торговец произведениями искусства Вальтер Андреас Хофер, которого Геринг даже назначил директором своего частного музея в Каринхалле. По заданию Геринга Хофер объездил немало стран Европы в поисках новых приобретений для коллекции своего сановного шефа. Методы его работы с продавцами были довольно нетрадиционны: стремясь угодить Герингу, Хофер беззастенчиво использовал в переговорах шантаж, запугивания, угрозы, грубое давление, добиваясь того, что продавец в итоге существенно снижал цену. Другим ценным агентом Геринга был печально известный Каэтан Мюльманн, австрийский искусствовед, входивший в состав так называемой «Специальной комиссии по охране произведений искусства», созданной нацистами и действовавшей в оккупированных странах Европы. Мюльманн так хорошо «охранял» произведения великих мастеров, что в итоге многие из них оказались в личной коллекции Геринга. Гитлер также был одним из его клиентов.

Герман Геринг

В 1939–1945 годах Геринг собрал в своей коллекции около 2000 произведений искусства. В их числе были «Венера и Купидон» Лукаса Кранаха, «Два философа» Рембрандта и несколько работ Яна Вермеера (которые, как позже оказалось, были фальшивками). В целом же диапазон работ, представленных в коллекции рейхсмаршала, был чрезвычайно широк: от древнеримской скульптуры до классической немецкой живописи XIX столетия. Особое предпочтение маршал отдавал изображениям обнаженных женщин, каковые в его коллекции имелись в изобилии. Геринг одобрительно относился и к готическому искусству, в то время как Гитлер считал его слишком декадентским.

Основная часть геринговской коллекции хранилась в имении Каринхалле, расположенном в южных предместьях Берлина, и в первые месяцы 1945 года была эвакуирована в Баварию. После окончания войны в Берхтесгадене, на юге Германии, был обнаружен тайник с произведениями искусства, принадлежавшими Герингу, в том числе тысячи картин. Однако это были далеко не все сокровища рейхсмаршала…

7 мая 1945 года Геринг сдался американцам. Первоначально он считал, что к нему отнесутся как к фигуре высокого ранга и он сможет извлечь какие-то выгоды для себя в деле подписания капитуляции нацистской Германии. Однако в действительности Геринг уже не имел ни власти, ни полномочий, которые позволяли бы рассматривать его стороной, с которой можно вести переговоры. Бывший рейхсмаршал отчаянно стремился сохранить не только свою свободу, но и часть привилегий. Жизнь в тюремной камере его совершенно не устраивала. Он постоянно требовал для себя лучших условий, лучшего питания и т. д. Его просьбы о личной встрече с генералом Дуайтом Эйзенхауэром были оставлены без внимания. Лишь спустя какое-то время до Геринга начала доходить вся серьезность положения, в котором он оказался. Ближайшее будущее рейхсмаршала – с учетом бесчисленного количества преступлений, совершенных нацистами, – начинало приобретать самые неприятные очертания…

Геринг отчаянно хотел жить. Пытаясь спасти свою шкуру, он вступил в торг с союзниками. Сначала он предлагал в обмен на свою жизнь посвятить американцев в различные военные тайны и технологические секреты Третьего рейха. Оказалось, однако, что рейхсмаршал обладает лишь самыми общими познаниями в этих вопросах, и к тому же его сведения устарели. Геринг лично не принимал участия ни в одном из важных проектов и не был непосредственно посвящен в военно-технические секреты. Формально находясь на посту командующего военно-воздушными силами, он передоверил решение всех важных вопросов своим заместителям и советникам и занимался преимущественно личными делами, среди которых не последнее место занимало пополнение богатейшей художественной коллекции рейхсмаршала, а также поиск средств для этого. Полная некомпетентность Геринга быстро стала очевидна для следователей. И тогда бывший рейхсмаршал решил пустить в ход свои последние козыри…

Ганс Мемлинг. Мадонна с Младенцем и ангелами

Одним из ценнейших экспонатов геринговской коллекции была картина великого художника нидерландской школы XV века Ганса Мемлинга (1433/1435–1494) «Мадонна с Младенцем и ангелами». До 1938 года эта небольшая – 43×29,5 см – работа, созданная около 1475 года, находилась в венской коллекции барона Луиса Ротшильда, и была конфискована нацистами после «аншлюса» Австрии. Через переводчика – майора Пола Кубалу – Геринг обратился к американскому полковнику Уильяму Куинну с предложением передать в распоряжение американских военных властей «необыкновенно ценное произведение искусства», хранящееся в замке Фишхорн под присмотром супруги рейхсмаршала. Взамен Геринг рассчитывал получить для себя некие гарантии безопасности.

Куинн согласился на это предложение. По его поручению в Фишхорн отправился Роберт Крупп, адъютант Геринга. Достоверно известно, что Крупп благополучно доставил картину и передал ее Полу Кубале, а тот, в свою очередь, – полковнику Квинну. В дальнейшем ценнейшее произведение искусства стоимостью 400 000 долларов в тогдашних ценах было переправлено в штаб-квартиру генерала Александра Патча, командующего 4-й американской армией. Последними, кто видел «Мадонну с младенцем», были майор Кубала, полковник Куинн, вероятно – генерал Патч, а также лейтенант Джеймс Роример и майор Джон Смит. Больше «Мадонну» Мемлинга не видел никто и никогда…

Американская служба, занимавшаяся проблемой поиска и возвращения культурных сокровищ, похищенных нацистами в годы войны (Monument Fine Art & Archives – MFAA), занялась тайной исчезновения «Мадонны» Мемлинга в 1947 году. Подозрение пало на майора Кубалу, подпись которого стоит под распиской, удостоверяющей, что картина поступила в распоряжение американских военных властей. Допрос Кубалы не дал, однако, никаких результатов: судьба «подарка» Геринга была ему неизвестна. Агенты Федерального бюро расследований занялись поиском других офицеров, возможно, причастных к исчезновению «Мадонны». Генерал Александр Патч был вне подозрений – еще 21 ноября 1945 года он скончался в военном госпитале от пневмонии. Главным подозреваемым стал лейтенант Джеймс Роример, получивший картину из рук полковника Куинна. В 1948 году Роример рассказал, что 19 мая 1945 года передал творение Мемлинга службе майора Джона Смита, которая занималась инвентаризацией конфискованных у нацистов произведений искусства. В отсутствие Смита картину принимал капитан Гарри Андерсон. В доказательство своих слов Роример предъявил следователям фотографию, на которой были изображены он сам, капитан Андерсон и бесценное полотно Мемлинга. Новые попытки выяснить судьбу «Мадонны» закончились ничем: следующий допрошенный, майор Джон Смит, утверждал, что передал картину полковнику Куинну… Таким образом, круг замкнулся. Картина, стоимость которой сегодня составляет около четверти миллиона долларов, не найдена до сих пор…

Ну а что касается рейхсмаршала Геринга, то его судьба всем хорошо известна. В 1946 году он предстал перед Международным военным трибуналом в Нюрнберге и был признан виновным по четырем пунктам, в том числе за военные преступления и преступления против человечности. Наряду с другими нацистскими преступниками Геринга приговорили к повешению. 15 октября 1946 года, за два часа до казни, он принял яд, который странным образом ускользнул от бдительной охраны… Может быть, в этом и состояла «благодарность» людей, получивших в подарок от рейхсмаршала «Мадонну» Ганса Мемлинга?

 

Исчезновение Янтарной комнаты

Одним из чудес света называл Янтарную комнату известный минералог академик А. Е. Ферсман. В течение двух столетий это удивительное творение немецких мастеров украшало Екатерининский дворец в Царском Селе. Таинственно пропавшая в годы Второй мировой войны, Янтарная комната остается тем не менее одним из самых ярких созданий человеческого гения.

Янтарная комната в Екатерининском дворце

Янтарь называли «золотом Балтики» – ведь добывали его по преимуществу на берегах Балтийского моря. В прибалтийских городах обработка янтаря издавна являлась весьма уважаемым ремеслом. Особенно славились янтарные мастерские в Кенигсберге и в Данциге. В 1701 году король Пруссии Фридрих I, познакомившись с работами кенигсбергских мастеров янтарного дела, загорелся идеей заказать у них для себя какую-нибудь небывалую вещь. И в итоге он поручил кенигсбергскому мастеру Готфриду Вольфраму изготовить резные янтарные панели для отделки стен в галерее своего берлинского замка Шарлоттенбург.

Работа была гигантская и заняла около десяти лет. Эскизы для Янтарного кабинета делал известный архитектор и скульптор из Данцига Андреас Шлютер, который в те годы служил у короля и был в большом фаворе. Однако в 1707 году, когда большая часть настенных и цокольных панелей была уже готова, королевский заказ перешел к другим мастерам: Эрнсту Шахту и Готфриду Тюрову.

В 1712 году янтарные панели украшали угловую комнату на третьем этаже королевского замка. Именно здесь Янтарный кабинет впервые увидел русский царь Петр I. В 1712 году, направляясь к своим войскам в Померанию, он встретился в Берлине с королем Фридрихом I, надеясь найти в его лице союзника в войне против шведов. Однако идея этого союза реализовалась лишь после смерти короля Фридриха, когда к власти пришел его двадцатипятилетний сын Фридрих Вильгельм I.

В 1716 году Фридрих Вильгельм обратился к Петру I с предложением возобновить переговоры о союзе, рассчитывая с помощью русских освободить Померанию. Тогда-то он и припомнил, с каким восхищением Петр I некогда осматривал Янтарный кабинет. И вскоре союз Пруссии и России против Швеции был заключен, а Петр в письме из Амстердама сообщил своей супруге, что в Берлине он получил в подарок «Янтарную камору»…

В папках с документами «Сношения с Пруссией», относящимися к 1717 году, исследователям удалось обнаружить «Дело о присылке от Прусского короля в дар государю Петру I Янтарного кабинета». В нем содержалась опись на немецком языке «янтарных досок», две копии перевода этой описи на русский язык и наставления, как следует распаковывать драгоценные украшения.

Не позднее мая 1717 года Янтарный кабинет (по описи тех лет, – «две большие стенные штуки, в которых двои рамы с зеркалами, две таковые же штуки, при которых токмо одни поуже рамы, четыре таковые же стенные штуки, немного поуже, и каждая с отдельными зеркалами, два крыла пошире и еще два немного поуже – сии 12 штук все равной вышины, десять особливых панельных штук, равной вышины, но разной ширины, и еще следующие штуки, которые також употреблены быть могут: четырехугольная доска, обложенная янтарем, изготовленный щит с большой главой, три изготовленные большие головы на дереве, семь малых голов, четырнадцать изготовленных тулипанов, двенадцать изготовленных роз, три штуки с раковинами… четыре маленькие, янтарем обложенные доски, двадцать три маленьких доски, которые еще к одному крылу чистого янтаря, которые в ста семи малых штуках состоят») прибыл в Петербург.

В этом же году в Сарской мызе, подаренной Петром своей жене Екатерине, началось строительство каменных царских палат. Уже в то время в некоторых документах мызу начинают именовать Сарским Селом. Позднее это название превратилось в Царское Село.

Строительство в Царском Селе продолжалось и при преемниках Петра. В начале 1750-х годов стараниями Бартоломео Франческо Растрелли Большой (позже Екатерининский) дворец практически приобрел свой современный вид. Пора было подумать о декоративном оформлении дворцовых помещений. Тогда в Петербурге и вспомнили о Янтарной комнате.

Все эти годы она находилась в одном из залов старого Зимнего дворца. В 1755 году императрица Елизавета Петровна приказала перевезти Янтарный кабинет в Царское Село. Зал, где предстояло разместить Янтарную комнату, был гораздо больше прежнего, но создателю Царскосельского дворца Бартоломео Растрелли удалось на редкость удачно расположить в нем все детали кабинета. Искусствовед С. Н. Вильчковский (1871–1934), автор популярного в свое время путеводителя по Царскому Селу, в начале XX века так охарактеризовал новации Растрелли: «Строгость стиля, художественный замысел Шлютера были нарушены, но варвар, нарушивший творение художника, был сам не меньший художник, и потому Янтарный кабинет, став Янтарной комнатой, не потерял в своей художественной ценности».

Великолепный по рисунку паркет, резное обрамление дверей, плафон с его золоченой лепкой и живописью посетитель Янтарной комнаты начинал замечать лишь потом, после того, как вдоволь насладился видом этого необычного зала. Широкие панно из полированных янтарных пластинок покрывали стены. Все было удивительно ладно подобрано, выдержано в единой мягкой красочной гамме. Объемные резные украшения – гербы, вензеля, раковины, орнаментальные мозаичные композиции из яшмы, сделанные искусной рукой большого мастера, перебивали спокойное течение золотисто-прозрачной янтарной массы; на белых с золотом подзеркальниках, на золотистых пилястрах сверкало солнце.

«Она… является настоящим чудом не только по большой ценности материала, искусной работе и изяществу форм, но главным образом благодаря прекрасному, то темному, то светлому, но всегда теплому тону янтаря, придающему всей комнате невыразимую прелесть… Какого огромного труда потребовало создание этого единственного в своем роде произведения», – писал о Янтарной комнате А. Е. Фелькерзам, художник и большой знаток драгоценных и поделочных камней.

Судьба Янтарной комнаты оказалась трагичной.

В июне 1941 года гитлеровская Германия напала на СССР. Вражеские войска стремительно продвигались к Ленинграду. Демонтировать и вывезти Янтарный кабинет сотрудники музея не смогли. В результате он оказался в руках нацистов.

В октябре 1941 года Янтарная комната была вывезена гитлеровцами в Кенигсберг и поступила в ведение директора государственных собраний произведений искусства в Кенигсберге Альфреда Роде. С конца марта 1942 года она экспонировалась в одном из залов Кенигсберского замка. Когда в 1944 году союзная авиация усилила бомбардировки Кенигсберга, Янтарную комнату демонтировали и перенесли в подвал под северным крылом замка. В связи с этим даже распространились слухи, что Янтарный кабинет сгорел во время бомбежки в августе 1944 года, однако сегодня документально установлено, что она осталась цела – сгорели только два ящика со второстепенными деталями.

Эрих Кох

5 апреля 1945 года, когда Кенигсберг уже находился в кольце окружения, Янтарная комната, судя по ряду свидетельских показаний, все еще находилась в замке. Однако 9 апреля, когда замок был захвачен советскими войсками, Янтарной комнаты в нем не оказалось…

Начиная с этого момента следы Янтарной комнаты становятся все более и более запутанными. Ходят самые разные слухи по поводу ее дальнейшей судьбы, однако известно, что еще 4 марта 1945 года гауляйтер Восточной Пруссии Эрих Кох делал выговор хранителю янтарной коллекции Альфреду Роде за то, что тот еще не успел эвакуировать свое хозяйство. Следовательно, в начале марта 1945 года Янтарная комната оставалась в Кенигсберге? Но вот свидетельство советского офицера, участника войны – майора Грубо. В феврале 1945 года удачным залпом с берега Вислинского залива его батарея отправила под лед санный обоз немцев. Взятый в плен возница сообщил, что на потопленных санях везли Янтарную комнату из русского дворца. В доказательство пленный отвел майора в замок, некогда принадлежавшего внуку Вильгельма, и показал замурованную дверь. Пробив кладку, спустились в подвал и нашли хрустальные люстры. Пленный утверждал, что и Янтарная комната была тут совсем недавно. Просто люстры не смогли увезти в спешке, а ящики с янтарными панелями смогли… За версию Грубо ухватился Василий Захарченко, в ту пору главный редактор журнала «Техника – молодежи». Организованная им советско-польская экспедиция прощупала Вислинский залив гидролокаторами. Но ничего не нашли.

А если Янтарную комнату спрятали в Кенигсберге или его окрестностях? Называются разные адреса: старинные замки Вильденхоф, Шлобиттен, Лохштедт, поместье Гросс-Фридрихсберг. Все эти замки сильно пострадали от войны, и что таится в их глубоких подвалах, большая часть которых до сих пор остается засыпана, сегодня вряд ли кто возьмется сказать. В августе 1960 года совместная советско-польская экспедиция вела раскопки развалин замка Вильденхоф. Было найдено множество пострадавших от времени и от огня предметов: фарфор, слоновая кость, старинные медали, металлические оклады икон. Но никаких следов Янтарной комнаты, хотя металлические крепления янтарных панелей должны были сохраниться, даже если предположить, что Янтарная комната сгорела!

А что если Янтарную комнату вообще не вывозили из города? Ведь говорил же Вольфганг Роде, сын бывшего директора кенигсбергского музея, что его отец мог спрятать Янтарную комнату в тайниках, устроенных в подвалах Кенигсбергского замка, так как очень не хотел с ней расставаться. А Эрих Кох, отбывавший пожизненное заключение в Польше, в 1965 году вдруг «вспомнил», что в апреле 1945 года Янтарную комнату спрятали в каком-то бункере на окраине города, так как ее не успели эвакуировать…

Пассажирский лайнер Вильгельм Густлофф

Кенигсбергская крепость сооружалась на протяжении нескольких веков, и к середине XX столетия в крепостных сооружениях в общей сложности насчитывалось 1242 помещения. Помимо того, в годы нацизма здесь выстроили дополнительные бункеры. Масса возможностей спрятать все, что угодно! Свои подземные сооружения – подвалы, крипты, хранилища – имели городские церкви, промышленные предприятия, даже жилые дома. Тщательная проверка подземных сооружений началась сразу после того, как город заняли советские войска. Находили взрывчатку, оружие, боеприпасы, различные предметы, было даже найдено большое количество музейных ценностей, однако Янтарная комната как в воду канула. А может быть, ее действительно нужно искать в воде – на дне Балтийского моря?

Есть очевидцы, видевшие, как в Кенигсбергской гавани были затоплены какие-то большие ящики. Однако после войны моряки Балтийского флота тщательно обыскали дно и нашли запчасти для всевозможного оборудования, ящики с документами, одеждой – все, кроме произведений искусства.

Другие очевидцы рассказывали о неком таинственном грузе, прибывшем под усиленной охраной в Данциг (Гданьск) в конце января 1945 года. Большие деревянные ящики, скрепленные металлическими скобами, были до странности легкими. Их погрузили на корабль «Вильгельм Густлофф». Один свидетель утверждал, будто старший боцман судна Эрих Биттнер сказал ему, что в этих ящиках – вещи из дворца русских царей, и эти ящики в море должны были перегрузить на другой корабль. Эрих Кох на одном из допросов тоже заявлял, что Янтарная комната была погружена на «Вильгельм Густлофф» и отправлена из Кенигсберга в Данциг. При этом он затруднялся вспомнить: по его личному приказу происходила отправка или он просто выполнял приказ, исходящий свыше.

30 января в 21 час «Вильгельм Густлофф» покинул гавань. В ту же ночь он был торпедирован советской подводной лодкой, которой командовал знаменитый Александр Маринеско, и затонул. Летом 1973 года польские аквалангисты обследовали затонувший корабль и с удивлением обнаружили, что на корпусе в некоторых местах видны следы подводной резки. Однако экспертиза заключила: никаких признаков того, что затонувший корабль был ограблен, нет. Никаких следов Янтарной комнаты на нем также обнаружено не было. Позже в германских архивах удалось разыскать полную документацию, относящуюся к последнему рейсу «Вильгельма Густлоффа», включая список грузов. Янтарной комнаты на борту этого судна не было.

Но если Янтарная комната не сгорела, не спрятана в тайниках Восточной Пруссии и не покоится на дне Балтики, то, может быть, ее вывезли в Германию?

Историк из бывшей ГДР (и по совместительству – сотрудник «штази») Пауль Энке, пытавшийся скрупулезно восстановить весь путь Янтарной комнаты до момента ее исчезновения, полагает, что существует аргументация против этой версии, и довольно весомая. Один из главных аргументов: директор музея Альфред Роде, отвечавший за ее сохранность, из Кенигсберга не уехал. Многие из тех, кто хорошо знал Роде, утверждали, что он ни за что бы не расстался с Янтарной комнатой, и потому ее нужно искать в Кенигсберге.

А вот еще один загадочный факт. В мае 1945 года в Кенигсберг (ныне Калининград) приехали советские искусствоведы под руководством профессора А. Я. Брюсова. Они разыскивали похищенные произведения искусства. Доктор Роде прилагал все силы, помогая им, но о Янтарной комнате он не упомянул ни разу. А однажды ночью в своем кабинете Роде сжигал какие-то бумаги – и это в военное время, когда по одному подозрению его могли тут же поставить к стенке!

Достоверным следует считать тот факт, что в начале января 1945 года Альфред Роде подготовил Янтарную комнату к отправке. Пунктом назначения сам Роде называл замок Везельбург в Саксонии. Однако, по его словам, он не смог получить вагонов для ее вывоза, так как фронт приблизился к Кенигсбергу, и переложил ответственность за судьбу «янтарных панелей» на городские власти. Поэтому ему не было известно, куда отправлена Янтарная комната, – может быть, она все-таки осталась в осажденном Кенигсберге. О дальнейшей ее судьбе можно только гадать, и различных гипотез на этот счет высказано предостаточно. Например, в 2004 году в Англии вышла книга, авторы которой, Эдриан Леви и Кэти Сютт-Кларк, высказывают версию о том, что Янтарная комната погибла весной 1945 года во время штурма Кенигсберга советскими войсками. А. Я. Брюсов, руководитель бригады Комитета по делам культурно-просветительных учреждений, отправившейся в мае 1945 года в Кенигсберг на поиски Янтарной комнаты и других похищенных гитлеровцами культурных ценностей, писал в июне 1945 года: «Суммируя все факты, мы можем сказать, что Янтарная комната погибла между 9 и 11 апреля 1945 года». Впрочем, спустя несколько лет Брюсов высказал уже прямо противоположное мнение – Янтарная комната не погибла.

Восстановленная Янтарная комната

По мнению Пауля Энке, уверенность некоторых исследователей в том, что Янтарную комнату не могли вывезти из осажденного Кенигсберга на Запад, объясняется недостаточным знанием обстановки: эти люди уверены, что в результате советского наступления путь из Кенигсберга на Запад был полностью блокирован. На самом деле существовала реальная возможность выбраться из Кенигсберга:

1) до 22 января – по железной дороге или автотранспортом;

2) до 31 января – морем, железной дорогой, автотранспортом через Пиллау;

3) с 26 февраля по 6–7 апреля – через порт Пиллау.

Известно, например, что уже после января 1945 года из Кенигсберга была вывезена коллекция произведений искусства, принадлежавшая лично Эриху Коху. Сам Кох пишет в своих мемуарах, что из Кенигсберга вместе с «его частной коллекцией» вывезли и Янтарную комнату. Так что имеется высокая вероятность того, что в январе-феврале 1945 года или даже ранее Янтарная комната была вывезена на Запад. Где-то в Центральной Германии для нее и для других культурных ценностей, подлежащих эвакуации, еще в конце 1944 года был подготовлен надежный тайник. Известно, что с этим поручением доктор Альфред Роде в декабре ездил в Саксонию и нашел там два подходящих места. Его сын Вольфганг в последний раз был у отца 14 января, и тот сказал ему, что Янтарная комната в безопасности или «будет в безопасности». А дочь Альфреда Роде Лотти помнила, что «…в середине января ящики привезли на главный вокзал, но увезти их было уже невозможно, так как железнодорожное сообщение прервалось. Вернулись ли ящики в подвалы замка, я не знаю».

Советской комиссии по розыску похищенных ценностей было известно, что «коллекцию Коха» вывезли на грузовиках, предположительно – в ставку Гитлера. По документам, «коллекция Коха» благополучно прибыла в Тюрингию 9 февраля 1945 года. Значит, если Кох присоединил Янтарную комнату к «своим» ценностям, то она покинула Кенигсберг между 18 и 30 января.

В остатках уничтоженной переписки Альфреда Роде было обнаружено сообщение о том, что Янтарная комната упаковывается и подготавливается к отправке в Саксонию. Далее следовала приписка: «В Вексельбург». Как выяснилось, в этом саксонском замке действительно принимали транспорты из Восточной Пруссии. Однако тщательные поиски не обнаружили здесь тайников, где могла быть спрятана Янтарная комната. По всей вероятности, она, вопреки намерению Роде, так и не попала в Вексельбург…

В декабре 1944 года Роде осмотрел не только Вексельбург, но и Крибштайн. А 19 декабря управляющий замка Крибштайн получил извещение о том, что из Кенигсберга к нему направляются два вагона с грузом, разгрузку которых он должен обеспечить. Оба вагона в сопровождении спецкоманды СС благополучно прибыли на место. Груз на лошадях перевезли в замок и разместили «согласно приказу».

В начале апреля 1945 года замок Крибштайн был без боя занят советскими войсками. Содержимое хранилищ осмотрели сотрудники советской комиссии и нашли там коллекцию скульптуры из Дрездена и ряд привезенных из Восточной Пруссии и похищенных в СССР произведений искусства. Но ни самой Янтарной комнаты, ни каких-либо ее следов опять-таки обнаружено не было…

Интересную историю рассказал один из учеников краткосрочных профессиональных курсов, располагавшихся в 1948–1949 годах в замке Рейнхардсбрунн близ города Готы (Тюрингия). Обследуя замок, ребята нашли на чердаке какие-то янтарные плитки. Рядом валялись отдельные кусочки янтаря. Одна их сторона была отшлифована, а на другой виднелись остатки гипса или клея. Ничего не зная ни о ценности янтаря, ни об обстоятельствах его появления в замке, мальчишки швыряли гладкие камешки в пруд, соревнуясь, чей камень лучше прыгает по воде…

Это сообщение дало толчок новым поискам. Оказалось, что в замке Рейнхардсбрунн действительно хранились ценности из Восточной Пруссии – 126 ящиков. А в Веймарском архиве был найден документ, в котором говорилось: «Гауляйтер Кох (Кенигсберг) отправил коллекцию произведений искусства в Тюрингию». В перечне этих сокровищ значились и… подсвечники с янтарными украшениями. Общее их количество почти точно совпадало с тем, что входило в состав Янтарной комнаты! Груз был обозначен как «музейные предметы из Кенигсберга», без описания содержимого, и веймарские музейные работники понятия не имели о том, что они приняли на хранение.

Ящики с Янтарной комнатой и другие ценности, прибывшие в замок Рейнхардсбрунн, вероятно, должны были отправиться в подземелья главной ставки Гитлера. Свидетели утверждали, что в проходе под «залом предков» недели две-три стояли ящики с янтарными изделиями. Их привезли откуда-то с Востока. Ящики с янтарем пролежали в замке около двух месяцев, и их увезли буквально за несколько дней до прихода американцев. После мая 1945 года на полу все еще валялось много янтарных осколков.

Известно, что «коллекцию Коха» вывозили из Веймара 9 и 10 апреля 1945 года. Операцией руководили Альберт Попп, партийный фюрер саксонского авиакорпуса, и оберштурмбаннфюрер СС Георг Рингель (подлинное имя – Густав Вюст). Уже после войны сын Рингеля Рудольф нашел в бумагах покойного отца заметки о Янтарной комнате. Из них следовало, что Георгу Рингелю поручалось эвакуировать Янтарную комнату в место, зашифрованное как «BSCH». Другой листок содержал сообщение о выполнении задания. Кроме того, среди бумаг Рудольф нашел расписку в том, что от оберштурмбаннфюрера СС Георга Рингеля и какого-то младшего офицера авиации (Поппа?) принято 42 ящика, несколько коробок и мешков.

Существует и еще один документ – текст радиограммы, где Георг Рингель рапортует о том, что приказ выполнен. Известны три варианта этой радиограммы. Во-первых, реконструкция по воспоминаниям Рудольфа Рингеля. Во-вторых, текст перехвата радиограммы, обнаруженный в английских архивах. И, в-третьих, расшифровка той же радиограммы, перехваченной советскими радистами. Текст ее гласит: «Акция Янтарная комната закончена. Размещение в “BSCH” (по другим версиям, “BSCW” или “III в”). Подходы взорваны. Жертвы из-за действий врага».

Попытки разгадать тайну букв, обозначающих местонахождение Янтарной комнаты, ни к чему не привели…

Радиограмма была отправлена 5 февраля, когда Георг Рингель прибыл из Кенигсберга в Криммичау (Саксония). 9 февраля 1945 года Рингель и Попп перепоручили «коллекцию Коха» директору музея в Веймаре Шайдигу. Это подтверждают показания очевидцев. Также достоверно известно, что «коллекция Коха» была вывезена из Веймара 9 и 10 апреля. Но куда эти ценности повезли?

«По ряду весомых причин мы отвергли южное, северное и северо-восточное направления вывоза, – пишет уже упоминавшийся П. Энке. – Зато в переброске груза на восток нам видятся определенные резоны: здесь проходит автобан Эйзенах – Веймар – Гера – Дрезден. По этой магистрали вполне можно было бы добраться за 12–14 часов до какого-то безопасного места и успеть вернуться в Веймар. Учитывая, что средняя скорость грузовика (включая загрузку, разгрузку, обратный путь, задержки у постов и застав) вряд ли превышала 30 километров в час, мы считаем, что удаленность от Веймара равнялась максимум 150–180 километрам. Таким образом, получается, что Янтарная комната спрятана где-то в районе, ограниченном Эльбой в ее течении от Шандау и до Ризы, не далее и не ближе линии Гера – Бад-Эльстер. Если бы пункт назначения был ближе, то за одну ночь можно было бы сделать две ездки, и тогда после 10 апреля в Веймарском музее не осталось бы никаких музейных ценностей из Кенигсберга».

У Рингеля и Поппа был один-единственный грузовик. Треть «коллекции Коха» они вывезли 9 апреля. Вторую треть они успели отвезти на следующий день, 10 апреля, за несколько часов до того, как в город ворвались американские танки. Последняя треть осталась в Веймаре, и входившие в нее ценности были после войны возвращены в СССР. Но основная часть не найдена до сих пор…

Масштабные розыски, предпринятые после войны, так и не пролили света на загадку исчезновения Янтарной комнаты. Между тем еще в 1970-х годах впервые была высказана идея ее восстановления. Но можно ли воспроизвести уникальное творение? Этот вопрос долго не давал ученым покоя. Тут было над чем поразмыслить! Ведь предстояло восстановить то, что считалось неповторимым. И добро бы сохранились чертежи, наброски, эскизы, рисунки! Но ведь их нет, хотя и с ними это было бы непомерно сложно. Требовалось знать и приемы обработки янтаря, применявшиеся в XVIII веке, наконец, требовался и сам янтарь – причем высокого качества и в весьма немалом количестве…

И все же реставраторы решились. Их решению предшествовали годы труда. В этой работе приняли участие историки, минералоги – специалисты по янтарю, химики, художники, скульпторы, резчики по камню. Были отысканы в архивах и тщательно изучены фотографии Янтарной комнаты, чертежи, сметы, записи Растрелли. Немало секретов сумели разгадать исследователи, прежде чем пришли к выводу: Янтарную комнату восстановить можно!

В июле 1979 года исполком Ленгорсовета принял решение о воссоздании уникального памятника. Работы растянулись на долгие годы. И лишь в мае 2003 года, в канун 300-летия Петербурга, посетители Екатерининского дворца впервые смогли увидеть возрожденное янтарное чудо.