– Называйте меня Рой, – приказал доктор Бэкли.

Джерри улыбнулась.

– Я никогда не считал себя пустым человеком, – признался он. – Обвините в этом штат Монтану. Это суровый край. Когда пошатаешься по Монтане столько, сколько это делал я, научишься понимать только главные ценности. Я бы сказал, что очень важны хорошие манеры, формальная вежливость. Согласитесь, было бы неразумно фамильярничать со всеми подряд. Формальность – это прочная стена, за которой можно спрятаться, но только пока не решишься перейти с кем-нибудь на дружеские отношения. А хорошие манеры делают приятнее жизнь для всех людей.

Сидевшая за стойкой в «Коралле Мирры» миссис Крэйг захихикала.

– Да вы, ребятки, ведете себя точь-в-точь как дети, – сообщила она. – Несете, как они, полнейшую чепуху.

Джерри объяснила:

– Если говорить только об этом, миссис Крэйг, тогда не придется говорить о другом. Так что это очень хороший прием, как говорила моя мать.

– Так у тебя, выходит, была мать? – спросил Рой.

– Да, и отец, кстати, тоже. У нас была очень хорошая семья и очень хорошая жизнь на Холме Независимости – это такой район в Филадельфии. Вы не обидитесь за Монтану, если я скажу, что скучаю по Филадельфии?

– Ну… – засомневался Рой. – Тебе придется признать, что это несколько смешно. В Монтане горные кряжи простираются на сотни миль, есть прекрасные равнины, стремительные реки, флора под стать нашей фауне, и наоборот. Но что лучше всего – у нас тут самые дружелюбные, самые чувствительные люди на Земле.

Джерри не смогла сдержать смех. Он был таким приятным человеком, этот доктор Рой Бэкли. Пропади все пропадом, он ей просто нравился.

Миссис Крэйг вновь наполнила им чашки кофе. Но тут город Биг Скай в лице шерифа Алларда предъявил права на доктора Бэкли. Шериф Аллард ввалился в ресторан, громко звеня шпорами, и приложил большой палец к полям своей стетсоновской шляпы.

– Привет, ребята, – сказал он и обратился к Рою. – Док, помните того пьяного, что мы вчера вечером вытащили из отеля? Ну, так ему вроде нехорошо. Говорит, что у него прямо-таки чертовски разболелся живот.

– Где именно?

– Да прямо там, док, где бывает эта чертовская боль при аппендиците.

Спустя несколько секунд врача и шерифа уже не было в кафе.

Миссис Крэйг посмотрела на часы, глаза ее помутнели от усталости.

– Поговори со мной немного, миленькая, – пригласила она, – я так измоталась, что могу заснуть стоя. Расскажи мне, с чего это ты настолько спятила, что бросила свою милую работку и начала трудиться на Тейлора.

– Платит он хорошо, и работа должна быть интересной, к тому же мне всегда казалось, что миссис Барнс спешит избавиться от меня.

– Самое смешное, что она ценила твою работу. Она сама мне об этом сказала вчера. И что еще смешнее, теперь она в панике оттого, что циркуляция книг стала стремительно снижаться. Совсем женщина спятила! Разве людей интересуют книги, когда наступает хорошая погода?

– Посевная и все такое, да?

– Милая, в этом краю выращивают только одну культуру: озимую пшеницу. А она была посеяна много месяцев назад. Тут дело в другом: лошади, скот, надо ремонтировать загородные дома, да просто проводить время на свежем воздухе.

– Значит, жизнь на ранчо нелегка?

– Ага.

– Наверное, она особенно трудная и одинокая, когда весь мир скрыт под снегом в пятьдесят футов.

– Да уж, это целая куча снегу. Джерри неуверенно спросила:

– Вы знали первую миссис Тейлор?

– Немного, но никто в округе не любит распространяться о ней. Если она еще жива, так служит живым примером того, что и Джефф Тейлор может совершать ошибки, хотя упаси Бог напоминать ему об этом. А эта его ошибка была чудовищной. Мне не понять, что могло заставить его подумать, будто ей придется по нраву жизнь тут.

– Полагаю, она была довольно красива?

– Элен куда привлекательнее – то есть, я хочу сказать, симпатичнее. Нет, я бы сказала, что главной чертой Линор была ее веселость. Господи, помилуй, и веселый же она была человек! Если бы она вошла к нам сейчас, все кафе через десять секунд буквально бы зазвенело! Она просто кипела, как шипучка, вот какая была эта женщина! Всем нравилось хотя бы быть рядом с ней в одной комнате. Можете не сомневаться, уж она-то была весела.

– Но ведь тут, в этих местах, веселье не самое главное, верно?

– Ну, не совсем так. Просто в женщине должно быть не только веселье. Я хочу сказать, в ней должен быть сильный стержень – как говорят шахтеры, твердая порода. Жизнь на ранчо отнюдь не проста. Очень трудно воспитывать детей и содержать милый, уютный дом, затерявшись неизвестно где. И если в этом доме есть к тому же сложный человек, с которым необходимо уживаться, – ну, тогда надо быть не только веселой.

– И что же произошло в один прекрасный день?

– Я не люблю сплетничать.

– Для меня это очень важно, миссис Крэйг.

– Для вас? Как это?

– Потому что я люблю Китти. Пытаюсь ей помочь. Вам может показаться это странно, но Китти такая же жертва обстоятельств, какой была я некоторое время тому назад.

– А что же с тобой такое случилось? Многие девушки ломают тут над этим голову.

– Я была просто спицей в колесе, – сокрушенно ответила Джерри. – А думала, что играю более важную роль.

– Ну, если хочешь знать мое мнение, – сказала миссис Крэйг, – так мужчины – просто койоты. Не мистер Крэйг, конечно. Его я вымуштровала.

Джерри отхлебнула кофе и приготовилась слушать.

– Ну, – заговорила миссис Крэйг, – однажды вечером мистер Джефф Тейлор вернулся домой после тяжелого дня. Девочка плакала в колыбельке. Везде горел свет, на столе стояли тарелки для ужина. Так что он решил, что Линор отправилась в погреб, устроенный над родником, – достать что-то для ужина. Он поднялся наверх, принял душ и переоделся. Когда он спустился вниз, ее все еще не было, и он направился в погреб.

Но Линор он не нашел и там. Наконец, в кухне он обнаружил записку, в которой говорилось, что она предпочтет все что угодно, только не смертельную скуку, которую терпела с ним. Вещей ее тоже не было. Он бросился за ней вдогонку, но так и не сумел разыскать ее.

– Боже милосердный!

– Говорили, что она сняла все деньги со старого банковского счета, и мне сдается, что так оно и было. У Джеффа Тейлора выдался нелегкий год, и, ясное дело, такой поворот изменил его. До того он был еще похож на человека, хотя и работал больше, чем три мужика, вместе взятые. Но после этого он стал по-настоящему жестоким, и в его глазах появилось это холодное выражение.

Все получилось вполне логично, думала Джерри. Ведь ты даришь кому-то свое сердце вместе со всеми надеждами и мечтами, и это самое лучшее, что ты можешь предложить, самый дорогой и самый интимный подарок. А этот подарок отвергается или используется против тебя самого – и все меняется. Будь ты животным, ты бы мог убивать, избавляясь от чувства горечи и стыда. Но если ты человек, тебе приходится хранить это, колбу с едкой кислотой, хотя она и разъедает тебя изнутри.

В кафе вошли несколько молодых парней и, конечно, они выбрали места как можно ближе к Джерри, стараясь сделать это незаметнее. Разговор пошел о вечеринке с танцами и барбекью , которая давалась в Биг Скай. Один из молодых людей заметил, что ему очень бы хотелось найти себе девушку вроде той, что работала прежде в библиотеке. Кто-то шикнул на него, указывая на Джерри. Парень круто повернулся и уставился на нее без тени смущения.

– Леди, – засмеялся он, – я сказал это и ничуть об этом не жалею.

Повинуясь импульсу и продолжая думать о колбе с едкой кислотой, Джерри произнесла:

– И я рада, что ты сказал это. Я буду просто – в восторге, если ты возьмешь меня с собой потанцевать.

Миссис Крэйг издала какой-то приглушенный звук. Парень густо покраснел, став почти кирпичного цвета, что-то пробормотал и глубоко вздохнул. Однако прежде, чем он успел воспользоваться своим звездным часом, перед рестораном притормозил лимузин Тейлоров и Джерри вышла, даже не узнав, как зовут молодого человека.

Миссис Тейлор приветливо улыбнулась, когда Джерри уселась рядом с ней на заднее сиденье.

– Вам ведь не покажется скучной жизнь на «Рокинг Ти», верно? – спросила она. – Конечно, у вас будет возможность ездить в город всякий раз, как вы захотите.

– Я уверена, миссис Тейлор, жизнь на ранчо будет очень интересной. Китти обещала научить меня ездить верхом, ловить рыбу, ухаживать за скотиной и еще многому.

В глазах миссис Тейлор появилась озабоченность.

– Иногда я думаю, – заметила она, – хорошо ли, когда маленькая девочка ведет себя, как сорванец.

– Думаю, что нет, – твердо ответила Джерри. – Но за время моей работы я поняла, что, если перемены происходят медленно, они обычно не приносят результата.

– Вы же понимаете, Джерри, что в общем-то я согласна со своим мужем? Когда-нибудь наступит день, и все будет принадлежать Китти. А это означает, что она должна прекрасно разбираться во всем, чему учит сейчас ее отец. Я бы не хотела, чтобы у вас сложилось впечатление, что я позволю кому-нибудь действовать против моего мужа. Я очень предана ему.

Джерри кивнула – ей понравилась, ее прямота и откровенность.

Они выехали из города в западном направлении и свернули на дорогу, что круто поднималась вверх между округлых холмов, густо поросших сосновыми лесами. Через десять миль машина забралась еще круче и проехала в ворона, за которыми начинался парк, вызвавший у Джерри чувство благоговения. Миссис Тейлор заметила не без гордости:

– Гнездо Тейлоров, Джерри. Возможно, немного чересчур, но нам тут нравится.

Среди великолепных деревьев стоял трехэтажный особняк в колониальном стиле с голубой парадной дверью и голубыми ставнями на окнах. Хотя погода была довольно прохладной, Джефф Тейлор, поджидавший их на террасе, был одет только в рубашку с короткими рукавами. Он открыл дверь, поцеловал жену и громогласно приветствовал Джерри в «Тенистом Холме». . – Ваши шмотки наверху, – сказал он. – Мы не посылаем Китти на ранчо, пока не кончится учебный год. Таким образом, вы сможете получше узнать нас, а мы – вас.

– У вас великолепное поместье, мистер Тейлор. Я уверена, мне очень понравится жить здесь.

Он махнул рукой, приглашая их внутрь дома, а затем провел Джерри в большую, довольно приветливую комнату, служившую библиотекой.

– Это чтоб вы не скучали, – проворчал он. – Что до меня, так я не читаю ничего, что не касалось бы деловых бумаг. А все это я купил в Сан-Франциско – на вес. Так что не стесняйтесь и берите, что хотите.

– Интересно, зачем вы купили все это, мистер Тейлор?

– Для форсу. Вы удивитесь, когда узнаете, какое впечатление такая обстановка производит на бизнесменов. Как-то раз ко мне приезжал один тип с Востока – поговорить о сделке насчет шахты. Эти жители восточного побережья такие смешные! Если вы скажете им, что ваш дом в Монтане, так они подумают, что вы – дикарь и живете с индейцами. Ну, когда он приехал ко мне сюда, он был просто потрясен. И потрясение его все росло – особенно когда он пришел в библиотеку, потому что я покупаю только все самое лучшее. И прежде чем я успел опомниться, он уже шаркал и кланялся передо мной, а это всегда очень кстати, когда заключаешь деловую сделку. И в результате я получил от этого типа более выгодные условия, чем сам надеялся получить. Видите, какая история.

Джерри хихикнула – это вышло само собой.

– Что тут смешного? J – огрызнулся Тейлор.

– Ничего, сэр. Меня просто поразило, что люди могут быть настолько похожи. Я встречала на востоке немало людей, составивших себе колоссальное состояние, и все они думали так же, как и вы. И действовали так же, как действуете вы. Мне сначала это казалось забавным, а потом в один прекрасный день я поняла, что они-то обладают состояниями, а я нет.

Успокоившись, он указал ей на стул, сам уселся у камина, больше похожего на пряничный домик, устало скрестил ноги и поглядел вниз, на восточный ковер.

– Полагаю, что должен сказать вам об этом, мисс Дорсетт, – сказал он. – Я наводил о вас справки. Мужчина должен это делать, особенно когда он приводит в дом еще одну женщину. Страховая компания сообщила мне, что, по их мнению, вам известно, где припрятаны драгоценности на четверть миллиона долларов.

– Я понимаю, сэр. , – Вы знаете, где они?

– Нет, сэр.

– Вы ведь не пытаетесь поквитаться с Рэгсдейлом, а? Он не может быть освобожден досрочно под честное слово, пока эти драгоценности не нашли.

– Если бы я знала, где они находятся, сэр, я сообщила бы ему.

– Жена Рэгсдейла наняла первоклассного адвоката, некоего Пфаутча. Этот Пфаутч убежден, что Рэгедейлу ничего не известно о том, где находятся драгоценности. Рэгедейл заявляет, что вернул их миссис Шорлинг, и сначала утверждал, что сделал это лично. Однако теперь он говорит, что, кажется, передал их вам для возвращения миссис Шорлинг.

Джерри похолодела. Хотя с какой стати ей чувствовать себя настолько потрясенной и обескураженной? Ведь для Дона она была лишь спицей в колесе, так почему бы спицу, которая вам больше не нужна, не отшвырнуть в сторону, пытаясь поразить при этом цель?

Тейлор резко заговорил:

– Я думаю, мисс Дорсетт, вы просто не в своем уме, раз так заботитесь о людях. Люди разорвут вас на части хуже, чем львы, если это им понадобится. Уж мне-то об этом прекрасно известно.

– Хотелось бы думать иначе, сэр. И вам бы не помешало. Как же, например, ваша жена? Она ведь вам очень предана.

– Чушь. Мне нужна была экономка, и было дешевле жениться на ней, чем платить жалованье. У нас не было никакой романтической ерунды, мисс Дорсетт. По крайней мере, никто не сможет застать вас врасплох, никто не сможет разорвать на части.

И тут случилось нечто ужасное. Элен Тейлор неверной походкой вошла в комнату из холла и сказала:

– Я слышала твои слова, Джефф. Мне кажется, ты обязан относиться с большим уважением к женщине, которая носит твое имя.

Лицо Тейлора побагровело и исказилось от ярости.

– Джерри, – беззаботно проговорила миссис Тейлор. – Я уверена, вам очень хочется увидеть свою комнату. Если вы захотите кое-что изменить там, скажите об этом.

Тейлор хрипло заговорил:

– Ты права, Элен, извини меня. Только свинья гадит в своем хлеву. О'кей. Я только хотел сказать, мисс Дорсетт, что присмотрю за вами. Отношусь я к этому вашему типу людей или нет, но я могу посочувствовать человеку, который знает, что такое, когда тебя разрывают на части. – Он шумно вздохнул. – Но не думайте, что я проявляю мягкосердечие! – загремел он. – Даже не пытайтесь взять себе это в голову!