V
Граф Руперт хотел пустить по кругу флягу, но его сардоническая ухмылка ни у кого не вызывала доверия. Он небрежно пожал плечами (мол, сами дураки) и сделал глоток. Потом открыл рот, чтобы мы все видели, как он заглатывает бренди, и нарочито театрально ухмыльнулся. Представление отбило охоту даже у тех, кто, подобно вашему покорному слуге, не прочь был выпить. Вполне вероятно, Хенцау каждый день принимал крошечную порцию, скажем, мышьяка и сделался нечувствительным к отраве. Старый фокус. Только мадам Сара взяла у него баклагу. Она-то наверняка в своём «дамском салоне» выработала иммунитет ко всем известным науке ядам.
Дочь Дракона никому не предлагала орешки, только мартышке. Доктор Кварц не спешил делиться сигарами, хотя у него лежало несколько во внутреннем кармане. Лишь Раффлс, конечно же, не преминул щегольнуть знаменитыми хорошими манерами и принялся раздавать сигареты «Салливан». На его портсигаре красовался герб герцога Ширского. Эта Гадина и молодчик из Хенцау взяли по одной. Все трое закурили, и вскоре наш склеп уже на поминал крематорий. Сноб Раффлс подождал, пока ему не вернут портсигар (грабители всегда опасаются, что их обворуют, я сам такой). Люпен сигарету не взял, но забавы ради сделал вид, что по рассеянности собирается сунуть папиросницу в карман. Раффлс, судя по выражению лица, шутку не оценил.
На этом с любезностями было покончено.
— Мы величайшие преступные умы девятнадцатого века, — начал Мориарти.
Я уже понял, что нам предстоит лекция, и поудобнее устроился на Типикусовых гробах.
— Но девятнадцатый век подходит к концу, и наши дни тоже сочтены…
Никто ничего не сказал. Эти господа обычно держат язык за зубами. Сплошь умники — такие не станут кричать, сначала дослушают до конца. Хотя я всё же ждал возмущённых возгласов вроде: «Я не для того ехал (или ехала) из самого Кенсингтона (или Паго-Паго, или Берлина), чтобы выслушивать подобные оскорбления».
— Ведь золотой век преступности и в самом деле клонится к закату. Кто раньше противостоял нам? Разве что мы сами. До сегодняшнего дня полиция доставляла нашим предприятиям лишь незначительные неудобства. Ищеек легко сбить со следа и ещё легче подкупить. Со времён Джонатана Уайлда ни одного преступника нашего калибра не притаскивали в суд и уж тем более не вешали. Благословенные времена, но наслаждаться ими осталось недолго. Нам спешат объявить войну дилетанты. Против нас ополчаются мужчины или даже женщины, наделённые острым умом, богатством и сильным характером. Не по чьему-либо приказу, нет — они видят в этом свой долг. Мы все знаем преступников, которые крадут или убивают лишь оттого, что не могут удержаться…
Он едва заметно оглянулся на Хокстонского Монстра.
— Похожие инстинкты движут и нашими будущими врагами. Противоестественная потребность нас побороть, если угодно, сродни похоти. Иными словами, наши дела им не по нраву. Пока ещё нетрудно избавиться от редкого честного прокурора или инспектора. Среди представителей власти более чем достаточно людей нашего склада, которые готовы помешать этим ненормальным. Но будьте настороже — близится начало новой эпохи. Меняются методы борцов с преступностью. Представьте, что цивилизованные страны начнут финансировать полицию так же рьяно, как раньше финансировали армию. Чем это грозит? Хладнокровные храбрецы, которые сейчас добывают славу на чужеземных полях сражений или разыскивают истоки Нила, превратятся из солдат и исследователей в детективов. Против нас обратят науку. Сыщики будущего, холодные машины, мыслители, такие же эффективные, как и мы сами. Их способности не уступят нашим, а возможно, даже превзойдут. Позвольте привести пример…
Профессор поднял руку с растопыренными пальцами:
— Линии и завитки на кончиках ваших пальцев уникальны. Достаточно прикоснуться голой рукой к любой поверхности, и на ней останется хорошо узнаваемая подпись. Мы все разбрасываем повсюду такие вот визитные карточки. Пока о них знают немногие. Но через двадцать лет вашей профессии, Раффлс, придёт конец. Чтобы было понятнее… Сможете вы открыть сейф в перчатках? Или вытереть начисто всё, до чего дотрагивались во время ограбления? Даже если сможете вы, как насчёт мистера Мендерса? Отпечатки пальцев на окнах, сейфах, оружии… Даже на человеческой коже. Из-за них отправятся в тюрьму или на виселицу три четверти ныне действующих профессионалов и все любители поголовно.
Знаменитый крикетист вытаращил глаза, словно его только что обыграл школьник. Поделом ему.
— Я слышаль об этих отпечатках, — пропищал «великий вампир» (он умудрялся ещё и шипеть сквозь заточенные зубы). — Полисссья много болталь, что с их помощщщью можно узнать преступников. А ещё шшшишки на голове. И дашше ушшши.
— Я не имею привычки во время ограбления дотрагиваться до чего-либо ушами, — возразил Раффлс.
— А как же сейфы, старина? — вмешался его дружок. — Ты иногда прикладываешь ухо к дверце. Остаётся превосходный отпечаток. Разве нет? Если Макензи, наш друг из Скотланд-Ярда, раздобудет слепок твоего уха — мигом упечёт тебя за решётку.
— Заткнись, зайчик! — раздражённо отрезал Раффлс.
Знавал я многих неглупых мошенников, которых сгубила привязанность к безмозглым подружкам. Судя по Раффлсу и Мендерсу, у мужеложцев дела обстоят точно так же.
— Френология — наука, изучающая, как вы их назвали, шишки на голове, — кивнул профессор. — Доктор Мабузе, вы можете полностью изменить внешность, но не форму черепа. Она очевидна даже под слоем воска, даже под шляпой. Вашу squama occipitalis ни с чем невозможно спутать. Я вас узнаю…
Профессор и доктор принялись сверлить друг друга глазами.
— А я узнаю вас, — отозвался немец, чересчур нарочито покачивая головой.
Точь-в-точь два боевых петуха — вот-вот закукарекают и бросятся клевать и рвать друг друга. Мне вспомнилось семейное воссоединение Мориарти.
Боже мой! Что, если Мабузе — давно утерянный незаконный отпрыск клана Мориарти? Сын профессора или полковника? Нет, подобные повороты сюжета хороши лишь для трёхтомных романов. К тому же… Ну нет!
— Я анализировал ситуацию, — вмешался доктор Никола. — Сначала эти веяния охватят Европу и Америку, но рано или поздно доберутся и до моих владений. Согласен, нужно приглядеться к новым достижениям, нельзя недооценивать научные разработки. Но, что ещё важнее, мы не должны упускать из виду и те качества, на которые вы, Мориарти, смотрите свысока. Идеализм и альтруизм. Вы назвали их инстинктом, влечением — это опасное упрощение. Героизм не подчиняется математическим расчётам. Его нельзя вылечить, подобно лихорадке. Он загадочен и силён, как и любое верование. Осмелюсь предположить, мы должны к нему приспособиться. Если не поймём и не оценим идеализм, то потерпим поражение.
Хенцау опередил меня и цинично фыркнул. Мы оба могли похвастаться множеством наград и хвалебными статьями в прессе. Нас обоих называли героями власть и восторженная публика, но ни во мне, ни в нём не было и толики идеализма. Нами двигал не героизм, но храбрость. Это не одно и то же, хоть их обыкновенно и путают. В армии и джунглях я смотрел на героев с усмешкой (чаще всего на их же собственных похоронах), но мне пришлось поменять свои взгляды после того, как Джим Ласситер приставил к моему виску револьвер. Что-то такое было в стрелке-янки. И в Диггори Венне, чёрт подери его красную шкуру и отважное сердце. К их породе принадлежал и настоящий Карнаки. С подобными людьми Морану Душегубу и галантному Руперту всегда приходится нелегко.
Мориарти выслушал доктора Никола, не изменившись в лице. Кварц всем своим видом выражал скуку и нетерпение. Повелитель Загадочных Смертей не выражал ничего, впрочем, как обычно. Графиня Калиостро перебирала жемчужное колье. Вы знаете, как кончили эти господа?
Им стоило обратить чуть больше внимания на слова щуплого смуглого человечка. Все эти преступные гении повстречались со своим Джимом Ласситером или его подобием. Конечно, не все участники той встречи рухнули в водопад, но всем нам досталось, некоторые даже отправились в тюрьму.
— Героизм притягателен, — лукаво улыбнулась Ирэн Адлер.
— Всех можно купить, сестрица, — огрызнулся Кварц. — Или запугать. Или сбросить в Ист-Ривер с мешком на голове. Разрежьте идеалиста, и увидите: он истечёт кровью, как и любой другой человечишка.
— Не соглашусь с вами, мистер Кварц, — продолжал стоять на своём Никола (он демонстративно не называл собеседника доктором). — Идеализм существует, так же как существуют страх, жадность и похоть. Отрицание пагубно.
— Док, а вы сами, часом, немного не идеалист? — поинтересовалась Ирэн.
Чертовка флиртует с Никола! А он же, несмотря на свои манеры, дорогой костюм и интеллект, по сути, всего-навсего туземец. Я непроизвольно стиснул рукоятку зонтика, выпрыснув яд в потайную иглу.
— Ничуть, мисс Адлер. Я прагматик, ищущий просветления, но никак не романтик.
Его слова остудили кокетку. Может, Никола похож на Раффлса и его дружка? Вряд ли. Такие, если верить моему опыту, обычно оказываются не «думающими холодными машинами», а распутными сластолюбцами. В конце концов знаменитому взломщику сейфов, который грабил лучшие дома Лондона и на три шага опережал инспектора Макензи, пришлось бежать в Южную Африку. Он сгинул в одной из войн лишь потому, что на родине ему, как и Оскару Уайльду, грозило обвинение в содомии. Злодеи классом повыше, вроде профессора и Повелителя Загадочных Смертей, казалось, вообще лишены плотских слабостей. Никто и никогда не упоминал мать Дочери Дракона. Мабузе взялся во всём копировать Мориарти; интересно, а он готов ради этого расстаться со своим мужским хозяйством? Я слышал, Альрауне, его нынешняя спутница, появилась на свет в чашке Петри, будучи произведена из корня мандрагоры и протоплазмы. Интересный способ продолжения рода, хотя, на мой вкус, куда как скучный.
— Почти все мы по призванию, — вернулся профессор к вызубренной наизусть лекции, — учёные, даже если называем себя алхимиками, вивисекторами или охотниками за тайнами древних…
Доктора, профессора, чародейки и шарлатаны важно закивали. Повелитель Загадочных Смертей окончил Эдинбургский университет. У Мориарти и Никола имелись первоклассные неподдельные дипломы. У Джека Кварца в кабинете висел в рамке разукрашенный кусок пергамента. Однако, как и Никола, я склонен полагать, что янки его получил от некой сомнительной оклахомской конторы: доктором он стал, посылая туда купоны от жестянок со сливочной помадкой.
— И наука, — продолжал меж тем профессор, — свободная от морали, не замутнённая навязчивым идеализмом доктора Никола, вооружила нас. Развитию преступности немало способствовали разработки в области военной промышленности, медицины, транспорта, экономики и инженерии. Мы используем опыт предшественников. У доктора Сина, Дика Турпина и Чёрной Бороды были братства контрабандистов, шайки разбойников и пиратские корабли, а у нас — армии, торговые компании и флот. Повелитель Загадочных Смертей, вы император в гораздо большей степени, чем ваши предки, которые владели этим титулом. Доктор Кварц, ваши владения простираются от канадских лесов до Огненной Земли — это целое полушарие. Месье «вампир», половина каждого луидора, украденного в тех краях, где говорят по-французски, идёт в казну вашей организации. Я не льщу вам. Мы могли бы достичь большего. Европейские державы поделили Африку, но сегодня среди нас нет ни одного выходца оттуда, разве что Си-Фан ведёт дела в Палестине, а культ царицы Теры процветает в Каире. Пока в Южной Африке не появились нам подобные. Всё впереди. Если мы соберёмся лет через десять, здесь будет и чернокожий господин.
«И я его пристрелю», — подумал я.
— Как и другие империи, мы не всегда сосуществуем мирно. Графиня, насколько я знаю, вы прикончили двух «великих вампиров». Доктор Никола, вы противостоите Си-Фану в Северной Индии…
— А вы, профессор, насолили мне в Панаме, — встрял Кварц. — И не думайте, что я не знаю!
— А вы послали мне Джаспера Стока-д’Эрбервилля, — холодно парировал Мориарти. — Я не для того устроил эту встречу, чтобы мы поубивали друг друга из-за старых обид.
Маргарет Трелони хлопнула в ладоши — здоровая рука стукнула по алебастровой ладони. С тех пор как дамочка надела маску, из неё слова лишнего не вытянешь.
— Прекрасно, — кивнула Ирэн, — ведь нам всем тогда понадобились бы гробы.
— Спасибо, мисс Адлер.
— Я слышала, профессор, вы обычно зовёте меня иначе…
Американка подмигнула, и на щеке у старого хищника вздулись желваки, но он спокойно продолжал:
— Вдобавок, по мнению многих мыслителей, нас ожидает военный катаклизм небывалой мощи, который положит конец установленному порядку и поспособствует делу революции.
Удивительно, но профессор почти цитировал полковника Мориарти. Во время происшествия с «Каллиником» тот признался, что департамент снабжения готовится к грядущим войнам.
— Мы рискуем ввязаться в мировую войну.
— Некоторые из нас обрадуются такой возможности. — Доктор Мабузе копировал даже голос Мориарти. — Империи всегда рушатся, и после них остаются руины…
— …На которых зарождаются новые начинания, — закончил Кварц.
— Моего отца подобные вещи не волнуют, — неожиданно заговорила Дочь Дракона. — На востоке Си-Фан будет процветать вечно.
Маргарет Трелони фыркнула.
— Дамы, дамы… — вмешался я. — Не будем ссориться.
Странно, а я ведь никогда не слышал, чтобы Повелителя Загадочных Смертей кто-нибудь называл Драконом. Очередной вопрос без ответа. Китайца боялись настолько, что никто и ни о чём его не спрашивал.
— Мы боролись и в борьбе достигли своего нынешнего положения, — вещал Мориарти. — Вы знаете, к примеру, о мисс Трелони. Мы с ней и ещё с несколькими заинтересованными лицами (они среди нас не присутствуют) разошлись во мнениях по поводу того, как именно следует вершить преступления. В особенности здесь, в Лондоне. Участниками этого конфликта стали и «вампиры». Мисс Трелони, единственная из моих тогдашних противников, заключила с фирмой договор и согласилась пересмотреть свои взгляды. Теперь она служит под моим началом, подобно правителю колонии под началом королевы или императора. Мисс Трелони сумела извлечь для себя выгоду. Несмотря на пристрастие к пышному антуражу, она вполне разумная женщина.
Вот так новости! Весьма неприятные. Безумица Маргарет, возможно, и присоединилась к фирме, если профессор позволил ей беспрепятственно вернуться к фараоновым утехам в Кенсингтоне. Но готов поставить два пенса против серебряной тиары, пока жив и здоров тот, кто откромсал её любимую руку, мисс Трелони вряд ли будет спать спокойно. Мориарти, должно быть, предложил ей нечто ценное взамен на «договор». Весьма досадно, если он посулил мою голову на блюде. А не пытается ли она сосватать на место полковника Морана место чёртова Монстра?
— Мадам Сара, мистер Раффлс, — Мориарти, похоже, чувствовал себя старым опытным преступником среди карманников-переростков и вовсю наслаждался представлением, — и многие другие успешные британские предприниматели тоже оценили перспективы работы на меня.
— Профессор, а мне, бедняжке, вы никогда не предлагали тёплого местечка, — надула губки Ирэн.
— Я бы предложил парочку, — ухмыльнулся я.
— А, смотрите-ка, мартышка шарманщика заговорила. Душегуб, детка, как поживают ваши раны? Не ноют? Джим, почему вы не обратились ко мне с предложением, как к этой вот красотке? Моя мордашка не обгорела, и я больше расположена к «сотрудничеству».
— Мисс Адлер, вам нельзя доверять.
— А вам можно? — огрызнулась Ирэн.
На мгновение мне показалось, что профессор сейчас удавит её собственными руками. Он сжимал и разжимал кулаки, словно бы сворачивая шею невидимым цыплятам, голова перестала покачиваться, глаза метали молнии в американскую соловушку. Чертовка мило улыбнулась и изящно взмахнула носовым платочком. Рука графа Хенцау потянулась к эфесу изукрашенной сабли (в Руритании принято являться на похороны в полном парадном облачении). Понятно теперь, зачем мошенница притащила его с собой. Со времени нашей последней встречи мисс Адлер изрядно попутешествовала по миру и обзавелась целой толпой недоброжелателей. Полагаю, большинство присутствующих мужчин (и все поголовно женщины) с радостью запихали бы её в один из так кстати оказавшихся под рукой гробов. И нынешний защитник не продержится долго, даже если она его не отравит и не обворует. Страсть остывает быстро. Через каких-нибудь несколько месяцев или несколько минут Руперт поймёт, отчего все так её не любят, и присоединится к прочим бывшим воздыхателям, которые мечтают вогнать кинжал в то, что у Этой Гадины вместо сердца. Но пока он обласкан и опьянён и готов ради Ирэн обнажить меч. Удастся ли мне застать его врасплох и уколоть зонтиком? В замкнутом пространстве лучше не рисковать.
Моей силе воли не сравниться с силой воли профессора. Он взял себя в руки и вежливо ответил:
— Никому из нас, мисс Адлер, нельзя доверять. Банально, но факт: мы преступники. Мир считает нас злодеями.
— Мой отец не приемлет это западное определение, — сказала Дочь Дракона.
— Мир, но не я. Не мы сами. Надеюсь, что здесь, в этом склепе, мы можем быть честными хотя бы друг с другом. Ибо в противном случае мы обречены. Нас должна объединить общая цель.
— А вы, разумеется, нас возглавите, — хмыкнул Кварц.
— Я нисколько в этом не заинтересован. Титулы нужны лишь слабым и сомневающимся. Я не предлагаю сплотиться и стать единой организацией. Громоздкий и непрочный союз окажется недостаточно дееспособным. Взгляните на Британскую империю. Но можно поделить мир по принципу не столько географии и политики, сколько расы и религии. Создадим содружество криминальных империй. Полицейские вскоре перестанут быть всего лишь продажными болванами, и мы не должны оставаться всего лишь преступными баронами. Иначе нам не победить и даже попросту не выжить. Поймите правильно, мир всегда был против нас. Мы наслаждались процветанием, ибо наши враги делились на тех, кто нас боялся, и тех, кто в нас не верил. Но ситуация быстро меняется. Мы должны оставаться в тени, нельзя действовать открыто, хотя некоторые, граф Руперт, и любят находиться в центре внимания. Знаменитый преступник — это пойманный преступник. На нас направят лучи света, но мы должны сделаться невидимыми. Кварц, если вы, по собственному выражению, желаете нас возглавить, милости прошу. С удовольствием поддержу вашу кандидатуру. Я не встал бы во главе подобного предприятия (даже существуй оно в реальности). Это же всё равно что бросить открытый вызов сверхчеловекам от закона. Странствующие рыцари никогда не могли устоять перед вызовом.
— Сверхчеловеки от закона? — Кварц выдохнул облако дыма. — Мориарти, а вы не преувеличиваете? Всякие там пинкертоны, линчеватели и держиморды…
— Кварц, их время близится. Нам придётся противостоять им. По всему миру учреждаются детективные агентства. В особенности в Америке. Частные граждане избирают для себя новое поприще. Детективы, искатели приключений, полицейские, обвинители. Люди, наделённые незаурядными способностями. Люди со значками, люди в масках, люди, которые равны нам. Я не преувеличиваю. Кто-то из них будет сражаться против абстрактной несправедливости, кто-то — за права угнетённых, кто-то — во имя мести. Самая опасная разновидность — бесстрастные мыслители, которым важнее всего раскрыть тайну, решить головоломку. Мы специализируемся на тайнах, а для следователя с научным складом ума они столь же притягательны, что и непокорённый пик для альпиниста.
— Мориарти, вы думаете, варвары уже у наших ворот? — спросил Раффлс. — И ничего нельзя предпринять?
— Мы должны ударить немедленно. Не ждать, пока они не встанут на нашем пути, не начнут чинить неудобства, преследовать. Необходимо опередить врагов — выявить и уничтожить. Следует разыскать этих… да, Никола, героев. Удушить их в колыбелях, вышибить им мозги. Устранить родителей, помощников, компаньонов, убить сочувствующих им полицейских и репортёров. Они не должны появиться на свет. Мы не можем этого позволить, если хотим дожить до преступной утопии. Понимаете меня?
Воцарилось молчание. Все присутствующие вытаращили глаза от удивления. Люди, которые заставляли трепетать и бояться всех вокруг, сами в это мгновение трепетали и боялись. На меня повеяло могильным холодом. С другой стороны, я всё-таки сидел в усыпальнице, прислонившись спиной к гробу. Как обычно, Мориарти преподнёс мне сюрприз — подобного плана я не ожидал.
Конечно же, первой нарушила тишину Ирэн Адлер:
— Профессор, готова забрать все свои слова обратно. Никогда не принимала всерьёз ваш «титул». А оказывается, это правда. Руп, давай-ка сюда свою баклажку, хочу, вернее, должна поднять тост. За профессора Джеймса Мориарти, Наполеона преступного мира! — И она одним глотком осушила флягу.