В Манхэттене, на северной стороне Двадцать седьмой улицы, между Девятой и Десятой авеню, стоял ничем не примечательный четырехэтажный дом из серого кирпича. Рик давно уже присмотрел себе убежище в этом районе и несколько лет назад, в конце шестидесятых, купил здесь одну из квартир. В те времена большинство нью-йоркских семей пытались обзавестись отдельными особняками, так что приобрести жилье в многоквартирном доме оказалось несложно. Квартира обошлась Рику совсем недорого, почти задаром.

Под домом находился гараж, двери которого открывались автоматически. Жильцы иногда видели, как Рик заезжал на парковку или выезжал с нее, но почти никто из них не имел возможности пообщаться с нелюдимым соседом. Мужчина всячески избегал любых попыток завести с ним разговор. Вскоре все от него отстали, и теперь угрюмый человек в темных очках мог вдоволь наслаждаться своим одиночеством.

Дважды Рик заводил себе любовниц, но это быстро ему надоело. Он стал приглашать домой уличных женщин... Правда, и этих вскоре возненавидел. В последнее время мужчина занимался сексом исключительно на улицах с проститутками и, приезжая домой, погружался в привычную для него депрессию.

С тех пор как одна юная особа полностью завладела всеми его помыслами, он навсегда лишился покоя. Эта девочка казалась ему верхом совершенства. Ее взгляд или улыбка отдавались в груди Рика бешеным стуком сердца, невыносимой болью. Мужчина осознавал, что не имеет на нее никаких прав. Постепенно он привык наблюдать за ней со стороны, а что происходит в его душе при этом, мог знать только он сам.

Девочка очень часто появлялась на пляже, находившемся прямо под окнами серого дома. Окруженная приятельницами, семнадцатилетняя Афродита принимала солнечные ванны, совсем не подозревая, что за ней следят. Золотистый загар ее тела прекрасно гармонировал с белыми, словно молоко, густыми локонами волос и с таким же белым, почти прозрачным купальником. Ее формы выглядели настолько прекрасно, что даже самый взыскательный мужчина не обнаружил бы никаких изъянов.

Стоя за шторой, Рик сосредоточенно рассматривал в бинокль каждую клеточку ее тела, любовался притягательными светло-карими глазами, беспечной улыбкой, маленькими выпуклостями грудей, выступающими под бюстгальтером. Мужчина знал, что рано или поздно девочка будет принадлежать ему. Однако овладеть ею однажды – значит потерять ее навсегда... И Рик постоянно откладывал на потом это мгновение, сколь ужасное, столь и счастливое.

В этот вечер Рик заехал в гараж и не торопясь вылез из салона машины. Автоматическая дверь гулко захлопнулась за его спиной. Включив свет в помещении, мужчина ослабил галстук и, достав виски, сделал несколько глотков. Сегодня рабочий день длился необычайно долго. К счастью, завтра выходной... Глотнув еще немного спиртного, Рик осмотрел стены гаража, испещренные фотографиями и наклеенными иллюстрациями из журналов; все они в той или иной степени имели сходство с его девочкой.

Поднявшись в свою квартиру, мужчина первым делом снял серый костюм-тройку и, повесив его в гардероб, достал оттуда черные кожаные брюки и такую же куртку. Для Рика эта одежда олицетворяла его ночные прогулки. Узкие брюки и кожанка мало подходили для теплых июльских ночей. От жары его спасал только мощный кондиционер, установленный в салоне его машины.

Почти каждую ночь Рик отправлялся в районы, богатые уличными проститутками, и отыскивал тех из них, кто хоть немного походил на его девочку. Как правило, из дюжины женщин, выстроившихся на обочине вдоль пустынной улицы, всегда находилась одна молоденькая блондинка. Природная или крашеная – для Рика это не имело никакого значения. Занимаясь с ней сексом, он давал волю своей буйной фантазии, представляя себя рядом со своей Афродитой, исполнявшей все его желания. Подобные поездки очень скоро стали для него обычным и обязательным ритуалом.

Сейчас Рик стоял у большого зеркала, встроенного в гардероб, и разглядывал свое обнаженное тело. С возрастом оно немного заплыло жиром, но по-прежнему оставалось плотным и мускулистым. Могучая грудь заросла черным мехом волос, едва начавших седеть. На ногах выступали крупные вены... Рик постоянно следил за своей формой и сейчас, рассматривая себя в зеркале, остался доволен. Его фигура выглядела внушительно, взгляд – властный и непреклонный.

Рик принял холодный душ, оделся и, спустившись в гараж, снова сел за руль своего «БМВ». На руке мужчины блестел браслет с гравировкой его имени, на шее висела цепочка из серебра, а на пальцах сверкали кольца с бриллиантами.

Несколько дней назад Рик увидел проститутку, которая очень напоминала ему его девочку. Во всяком случае, как только он заметил ее, у него перехватило дыхание. Сходство поразительное! В тот момент девушка занималась другим клиентом, а потом Рик ее не встречал. И теперь при мысли, что, может быть, сегодня ему повезет больше, мужчина почувствовал легкое волнение в груди.

Он выехал из гаража и облизал губы, предвкушая удачную охоту.

* * *

Брайан Бреннан слыл талантливым художником и скульптором. Его квартира, которая одновременно служила ему и мастерской, находилась в Манхэттене, на пересечении Одиннадцатой авеню и Двадцать седьмой улицы. Окна мастерской выходили на причал реки Гудзон. Когда-то это место являлось одним из коммерческих центров Нью-Йорка. Сюда причаливали огромные пароходы и баржи, груженые разнообразными товарами, наполнявшими рынки Америки. День и ночь беспокойно работали подъемные краны, и на судоверфях, возвышавшихся неподалеку, также кипела работа. Но со временем славный некогда морской порт постепенно утратил свое значение. Грузы стали доставлять самолетами, а коммерческие центры переместились в Бруклин, Бейонн и Нью-Джерси. С тех пор многие судоверфи сгорели, а на территории порта остались пустовать многочисленные ангары и складские помещения.

Брайан очень скоро свыкся с этим отнюдь не поэтичным уголком огромного города. Казалось, что серая панорама грязи и запустения вдохновляла талант художника гораздо больше, чем какие-либо красоты дикой природы или памятники архитектуры. Люди, которым доводилось видеть его произведения, удивлялись, откуда воображение молодого человека черпает столь живописные пейзажи. Брайан и сам не мог ответить на этот каверзный вопрос.

Его детство и ранняя юность прошли в трущобах на Принс-стрит. Бреннану удалось закончить Роденовскую школу дизайна, а затем он поселился в Городке вместе с художником Чарли Фунгом. В конце шестидесятых строгое классическое искусство переживало не лучшие времена. Художники этого поколения кинулись открывать новые школы и направления, наивно полагая, что цивилизация с восторгом воспримет их экстравагантные идеи. Различные течения в искусстве возникали так же быстро, как плесень на умирающей ветке. Понимая все это, Бреннан больше всего боялся увлечься какой-либо современной идеей и потерять индивидуальность. Поэтому он работал в одиночку.

Раньше его творения обнаруживали смелость и оригинальность. Приятели предрекали художнику большое будущее. Однако молодой человек не спешил. Он перепробовал себя в различных жанрах живописи и ваяния. Особенно ему удавались скульптуры из литой бронзы и алюминия. О личной жизни в то время художник не задумывался. К тому же его заработки были случайными, а годовой доход – совсем мизерным.

Когда Бреннану исполнилось двадцать девять лет, жизнь его круто изменилась. Однажды вечером он гулял по Городку с Чарли Фунгом. Случайно зайдя в кафе «Блю Ноут», Брайан впервые увидел здесь Лизу Гаррисон, Появившись в зале, она изящной походкой прошла мимо художников и села за соседний столик, где ее уже поджидала подруга. Обе женщины выделялись своей роскошной одеждой. Возраст?.. Скорее всего, не более двадцати пяти лет. Однако та, пришедшая позже, без всякого сомнения, была настоящей красавицей. Чарли кивнул головой в ее сторону:

– Как тебе эта?

Брайану девушка понравилась с первого взгляда. Словно в шутку, он ответил:

– Эта хорошенькая будет моей.

Чарли фыркнул:

– Ну уж... Конечно!..

– Посмотрим, – невозмутимо произнес Бреннан и решительно встал из-за стола.

Надо отметить, что в этом месяце молодой человек подрабатывал реставрацией в одном из католических храмов. Художник обзавелся довольно приличной, по его меркам, суммой денег и мог позволить себе немного раскошелиться.

– Ты не пьян часом, приятель? – поинтересовался Чарли.

Бреннан только махнул рукой и подошел к соседнему столику. Не спеша выдвинув свободный стул, Брайан сел рядом с девушкой, решив познакомиться.

– Позвольте, – недовольно произнесла ее подруга, – что вам угодно?

Не обращая внимания на эти слова, Бреннан уставился на красавицу.

– Вы мне очень понравились, – проговорил он. – Вот и все, что мне хотелось бы вам сказать.

Девушка заметно смутилась, а ее подруга удивленно посмотрела на него. Мужчина, сидевший напротив них, выглядел рослым, хорошо сложенным и вообще смотрелся неплохо, если, конечно, не обращать внимания на его одежду. Брайан в этот день надел хлопчатобумажный пуловер с индейской расцветкой, бордовую застиранную вельветку и потертые джинсы.

– Позвольте, я угощу вас хорошим вином, – попросил он.

Девушка покачала отрицательно головой:

– Думаю, не стоит, Спасибо за комплимент, но мне кажется, что вы меня не заинтересовали.

– Вы же еще не знаете меня, – настаивал художник.

– Она и не собирается узнавать вас ближе, – заметила ее подруга.

Брайан ядовито усмехнулся и указал пальцем на Чарли, с интересом наблюдавшего за развитием событий.

– Видите вон того паренька-китайца? Это Чарли Фунг. Скоро он станет знаменитым художником. Если кто-нибудь из вас согласится попозировать ему без одежды, вполне возможно, что он вас увековечит.

Обе женщины вспыхнули.

– Я ухожу, Лиза. Ты идешь со мной?

Подруга красавицы встала и направилась к выходу, оставив на столе почти нетронутый ужин. Лиза тут же присоединилась к ней. Бреннан вышел на улицу вслед за девушками и догнал их.

– Послушайте, – взмолился он, дотронувшись до локтя ускользающей красавицы, – если я обидел вас, то прошу простить меня... Где мне можно увидеть вас? Я не такой уж плохой парень.

Лиза оглянулась на свою подругу. Та стояла у обочины и пыталась поймать такси.

– К сожалению, вы – не герой моего романа, – произнесла девушка.

– Откуда вы знаете? Не думаю, что вам чужды романтика и приключения...

Лиза усмехнулась. Брайан не сомневался в ее знакомстве с темными сторонами жизни, хотя вряд ли она заходила слишком далеко.

– Вы, кажется, художник? – поинтересовалась девушка, нетерпеливо оглядываясь на свою подругу.

– Да. И скульптор... И я не кусаюсь. Может, выпьете со мной кофе? Даю слово: буду вести себя по-ангельски.

– Я же не могу бросить Джози.

– Хорошо. Проводите ее и возвращайтесь. Я буду ждать вас в этом кафе.

Джози, наконец-то поймавшая такси, окликнула подругу и махнула ей рукой. Лиза быстро взглянула Бреннану в глаза и поспешно устремилась к машине вслед за своей компаньонкой. Брайан вернулся к своему столику. Он почти не жалел о том, что девушка покинула его, и уверял себя в бесполезности ожидания. Однако, попрощавшись с Фунтом, молодой человек заказал себе еще виски и стал посматривать на входную дверь. Спешить ему было некуда.

Примерно около часа художник наблюдал, как распахиваются двери кафе, встречая или провожая посетителей. Наконец на пороге появилась Лиза. Бреннан не поверил своим глазам: девушка пришла совсем одна. Правда, выглядела немного растерянной. Но Брайану она показалась еще более привлекательной, чем в первый раз. Он помахал ей рукой.

– Я уж думал, вы не придете, – говорил художник, приглашая свою даму за столик.

– И вы почти правы, – холодно ответила девушка.

Лиза пыталась вести себя непринужденно. Но Бреннан быстро догадался, что встреча с незнакомым мужчиной оказалась для нее довольно смелым шагом.

Выпив кофе, молодые люди отправились прогуляться по Городку. К тому времени как они прошли до площади Вашингтона, Лиза успела многое рассказать Бреннану о себе. Ее полное имя звучало как Лиза Гаррисон. Брайан вначале не очень охотно распространялся о своих делах. Но девушка оказалась ужасно любопытной, и художник своей скрытностью только заинтриговал ее.

Они начали встречаться, и через две недели Бреннан решил пригласить ее к себе, в свою мастерскую. Огромная, плохо прибранная комната, прямо на полу которой валялись рисунки карандашом и гипсовые статуэтки, привела Лизу в восторг. Брайан показал ей свои копии классических произведений, неплохо ему удавшиеся. Художник долго рассказывал Лизе о том, каким диким для него кажется искусство постмодернизма, столь популярное в Америке. Юноша постарался блеснуть своими познаниями в анатомии, которые, по его словам, очень помогали ему в работе с обнаженной натурой.

Нужно сказать, что Гаррисоны не относились безразлично к происходящему в мире искусства. Мать Лизы входила в попечительский совет музея «Уитни. Семья девушки заработала в свое время много денег на перепродаже коллекций дорогих картин. Однако самих художников ни в семье, ни в обществе Гаррисонов никогда не было. Это занятие считалось у них чем-то второсортным. Лиза, давно мечтавшая познакомиться с кем-либо из так называемых „творческих личностей“, не на шутку увлеклась Бреннаном.

Не прошло и месяца со времени их первой встречи, как она уже спала с Брайаном. Для такой женщины, как Лиза, это означало, что она влюбилась.

Еще через месяц она познакомила своего любовника с владельцами двух галерей на Мэдисон-авеню. Брайан показал им свои работы, и им понравилась реалистическая манера письма художника. Один из них, являясь одновременно маклером по продаже монументов и бюстов, поинтересовался у Бреннана, не желает ли тот получить заказ. Некая благотворительная организация, президент которой уходил в отставку, хотела установить у себя его бюст. Если работа окажется удачной, у молодого человека может появиться множество новых заказов. Скульптор охотно принял предложение.

Скульптура получилась замечательной. По крайней мере, так говорили заказчики. Бреннану удалось добиться внешнего сходства, добавив своему произведению умеренную дозу лести, которая, впрочем, не помешала почтенному президенту узнать себя. Очень скоро у Брайана, действительно, появилась возможность получить множество новых заказов подобного рода. Скульптор трудился не покладая рук, и его финансовое положение значительно улучшилось. Художнику теперь казалось, что теперь-то он сможет содержать Лизу, если, конечно, она согласится выйти за него замуж.

Прошло полгода. Бреннан уже давно перестал изучать искусство, искать в нем свою дорогу. Зато с помощью новых работ, а также Лизы, он приобрел много влиятельных знакомых, им стали интересоваться богатые коллекционеры. У Брайана появился свой счет в банке, его личное состояние росло с каждым днем. В семьдесят седьмом году они с Лизой переехали на Пятую авеню у Восемьдесят второй улицы и в этом же году поженились.

Внезапный и яркий взлет молодого неизвестного художника удивлял и восхищал многих. Но только не его самого. Постепенно Брайан начал задыхаться в атмосфере делячества и наживы. Он вдруг обнаружил, что с Лизой у него совсем мало общего. Бреннан откровенно заскучал в ее обществе.

Их дом стал полной чашей. Однако семейная жизнь начала тяготить их обоих. Особенно это коснулось Брайана.

Разрыв состоялся в тот момент, когда Лиза заявила о своем желании иметь ребенка. Он же откровенно признался, что не хочет иметь от нее детей и вообще подумывает о разводе. Между ними произошла крупная ссора. Лиза еще достаточно любила мужа, поэтому не смогла тотчас уйти от него. Но отношения оказались испорченными навсегда.

Брайан и Лиза умудрились прожить в постоянных ссорах еще целых четыре года, пока наконец художник окончательно не решился уйти от своей жены. Шесть месяцев назад они договорились официально развестись. Бреннан купил просторную квартиру в доме на Двадцать седьмой улице, оборудовал там мастерскую и срочно переехал туда. С женой, находясь в состоянии развода, он почти не общался. Пока Брайан не видел никаких новых перспектив в своей полуразрушенной жизни. Художник теперь твердо знал только одно: он может дышать свободно и ни от кого не зависеть.

* * *

Бреннан торопливо наводил порядок в квартире. С минуту на минуту сюда должна прийти Диана Уэбстер, натурщица и одновременно любовница Брайана. Она снимала жилье на Сент-Марк-плейс в восточной части Городка. Девушке шел двадцать пятый год, и, кроме работы натурщицей, она ничем не занималась.

Наброски карандашом, изображавшие обнаженное тело Дианы, валялись сейчас у молодого художника под ногами, и он спешно подбирал их. «У нее прекрасное тело... – подумал мужчина. – Вот только начинает полнеть... Да, но ее выпуклые формы не раз вдохновляли меня на упорную и кропотливую работу». Из их сотрудничества получилось несколько неплохих картин, которые Брайану удалось выгодно продать. Таким образом, нагота Уэбстер стала как бы торговой маркой художника.

Их отношения складывались чрезвычайно просто, они стали хорошими друзьями. Даже вместе спали, когда возникала такая необходимость. Но самым главным для художника являлось то, что с Дианой он мог вдоволь наговориться о разочарованиях, постигших его в жизни. Она умела слушать, никогда не требуя ничего взамен. Это очень импонировало мятущейся душе Брайана.

Раздался звонок, и художник поспешил открыть дверь. Вошедшая Диана чмокнула его в щеку.

– Привет. Боже, как у тебя жарко, – проговорила она, проходя в комнату.

– Я включу кондиционер... Что-нибудь выпьешь?

Натурщица попросила сельтерской воды, бросила сумочку на диван и последовала за Бреннаном на кухню.

– Что новенького?

Он пожал неопределенно плечами.

– Так, ничего... Покупаю загородный дом в Коннектикуте. На следующей неделе переберусь туда и проведу там около месяца. Поедешь со мной?

– На следующей неделе не могу. Я ведь позирую для Чарли... Может, через недельку...

Бреннан договорился о покупке особняка и намеревался пристроить к нему литейную мастерскую, где будет заниматься скульптурой из металла.

– Что нового на семейном фронте?

– Лиза? Собираюсь пойти с ней на вечеринку в «Модерн»... Она вчера мне звонила.

– Приглашала тебя на вечеринку?

– Да. И напомнила, что отдала мне лучшие годы своей жизни... Считает себя очень несчастной, а виноват в этом только я. В общем, состоялся неприятный разговор.

– А чтобы поскорее его закончить, ты согласился пойти с ней?

– Именно так.

Брайан подал Диане стакан с сельтерской, а себе налил чаю.

– Если бы я повесил трубку, Лиза позвонила бы снова...

– Значит, ваш бракоразводный процесс вновь отложен на неопределенное время?

– Все не так просто, Диана. Я, действительно, многим обязан Лизе. Сейчас она дала мне моральную свободу... На ее попытки отложить или затянуть развод я смотрю сквозь пальцы.

Они возвратились в гостиную и расположились на диване.

– Куда ты поведешь меня обедать? – поинтересовалась девушка.

– На Девятом открылся неплохой французский ресторан... пойдем туда?

– Только обещай, что мы вернемся на этот диван, и ты полностью опустошишь меня: сгораю от жажды секса.

– Договорились, – ответил Брайан, бросив в натурщицу диванную подушку.