Испытание силы воли — не иначе. Или потрясающе изысканная пытка.

Не представляю, сколько еще вытерплю в режиме «лицо-бетон, лицо-кирпич». И это вовсе не от того, что я носом бьюсь об указанные поверхности и предметы. Нет, всего лишь пытаюсь сохранить невозмутимость. И последнюю толику серьезности.

Но как же невыносимо хочется засмеяться. Нет, захохотать. Ладно, посмотрим правде в глаза: ржать на всю громкость, чтобы еще оконные стекла в такт трясло.

А все из-за моего наставника. Личность которого, безусловно, колоритна и достойна обсуждения в отдельном философском трактате.

В аудиторию, где уже ожидал будущий свет моих очей, Эни провел меня весьма виртуозно — по заросшим тропкам и цветущим аллеям, подальше от шумного студенческого населения. Только раз где-то вдалеке мелькнуло несколько парней, но мой сосед тут же дернул меня в сторону, и нас не заметили. А перед уходом из оранжереи он посыпал мне на плечи какую-то голубоватую пыльцу, заверив, что та «неплохо запутывает тех, кто ориентируется на запахи». Что ж, надеюсь, порошочек сумеет на время укрыть меня от местных нюхачей.

Я экипирована в брюки ручной работы и блейзер, малый размер которого все равно оказался мне велик. Под пиджаком ‒ рубашка, края которой пришлось подвязать. Что ж все здесь такие огромные! Подходящей обуви не нашлось, поэтому кроличьи тапки остались при деле. Зато я успела хорошенько причесаться.

И сейчас вся моя компания здесь. Оставить Радика и Маляву в комнате мы не рискнули, так что стул на данный момент исполняет свою основную функцию подо мной, а псинка притворяется безобидным карманным пудельком, тихонечко устроившись на моих руках. Присутствие Дули учусь различать по едва заметному жжению. Так что, судя по ощущениям, смайлик снова укрывается за тканью где-то около моей ключицы.

Эни стоит за спиной в этакой позе почтительности, ‒ вытянувшись почти по-солдатски. А вот я все силы направляю на то, чтобы не просто не заржать, а хотя бы даже не прыснуть.

Мой наставник ‒ дядечка метр с прискоком. Пожалуй, в полный рост как раз сумеет мне в пупок подышать. Но главное не это. И даже не забавная конструкция его тела, словно состоящая из десятка до предела раздутых мячиков. Он ‒ будто премилая карикатурка силача из какого-нибудь мультфильма с затаенной смысловой нагрузкой. В черной майке с нашивкой пресловутого глаза в плетениях веток прямо на лямке и с несколько длинноватыми руками с вздутыми округлыми мышцами, добавляющими ему сходство с орангутангом. Голова у него — тот же мячик, а лицо гладко выбрито, но вот брови… И это главный элемент и причина моего неистового желания выбить стекла своим хохотом.

На первый взгляд кажется, что некто ошибся и прифотошопил усы намного выше положенного места. Но нет. Черная мохнатость бровей у наставника заканчивается внезапной волосатостью, добирающейся до груди. Это как два пушистых хвостика, прикрепленных к половинам бровей по бокам и ниспадающих роскошной волной. Или те же пышные усы ‒ но на бровях. И глаз-то за ними почти не видно…

Интересно, нас ожидают требования в духе «поднимите мне брови»?

‒ Добрый день, профессор Ярый, ‒ вежливо здоровается Эни.

Бровастый окидывает меня мрачным взглядом и грузно наклоняется вбок, упираясь левой ладонью в согнутое колено. Он тоже сидит на стуле, закинув ногу на ногу ‒ в полнейшей мужицкой манере.

‒ И что это за бредятина? ‒ интересуется он, не утруждая себя ответом на приветствие парня, и тычет в меня вздутым пальцем. ‒ Выглядит слишком хилым даже для беты. Да и смахивает больше на самку.

‒ Это не бета. И она ‒ девушка. ‒ Эни запредельно тактичен. От его ангельских интонаций даже саму совесть потянет исповедаться. ‒ Разве ректор Тунгусский не сообщил вам подробностей?

‒ Он сказал, что поручает мне взять под опеку сотого студента. ‒ Ярый переводит угрюмый взгляд на Маляву. ‒ Но не уточнил, что это девка.

Ну, спасибо, Мишаня, удружил. Сюрприз устроил.

А наставник у меня ‒ чудо. Прямо ванильная плюшка.

Отвечаю улыбкой на его угрюмость. Это продолжение моей тактики «паиньки».

‒ Она ‒ сотый? ‒ Ярый морщится и корчит рожу еще раз, когда Эни подтверждает его опасения кивком. ‒ Значит, пробралась через магию условий, подготовленную для беты. Как?

‒ Не знаю, ‒ кротко откликаюсь я.

‒ Не знаешь?

Судя по мордашке моей ванильной плюшки, я ‒ наивысшее разочарование всей его просветленной жизни.

‒ Выйди. ‒ Ярый указывает Эни на дверь.

Оглядываюсь через плечо как раз в тот момент, когда Эни наклоняется ко мне. Мы неловко соприкасаемся носами, и он чуть передвигается, чтобы шепнуть мне в ухо: «Он ведет предмет ‒ искусство духа, стратегии и боя».

Напоследок парень ободряюще сжимает мое плечо и покидает аудиторию. Мы остаемся наедине с Ярым.

Тишина угнетает. Да и от взгляда «наставника» лучше не становится.

«Запакуйся в коробочку и бандеролькнись в сторону Африки», ‒ просят, нет, требуют эти черненькие горошинки глаз, которые смутно просматриваются под роскошной волосатостью бровей.

— Здрасте, — разбавляю я тишину уверенным приветствием. Если меня куда-то собираются послать, то надо хотя бы убедиться, что пункт назначения располагается максимально близко от моего дома. — Меня зовут Ася Лютикова.

— Здрасте, — передразнивает меня Ярый и смачно сплевывает прямо на пол. — Ты даже не представляешь, сколько сил было вложено в подготовку к испытанию для стипендиата. Не один месяц! Все эти нюансы с заклинаниями и условиями, которые требовалось соблюсти для сбалансирования пространств и улавливания инстинктивного состояния куги. Выбор момента, полигона, отбор участников, дополнительное изучение поведенческих особенностей твари. Это был полномасштабный проект, проработанный целой командой. Я… — Мужчина теперь уже тычет пальцем в Маляву. — Я лично отслеживал эту кугу и сопровождал перемещение на бесконтрольные земли. И что в итоге? Месяцы трудов запарывает девчонка, которая даже не знала, что вмешивается в академическое испытание. Так? Раз ты сама сказала, что не в курсе, как все это получилось!

Судя по интонационным излишкам, самый страдающий здесь — как раз мой наставник. Который, к слову, явно не в восторге от возложенных обязанностей.

Полномасштабный проект говорите? Подготовка на много месяцев? Молодцы. Гордость берет за таких умельцев. Вот только, как оказалось, не таким уж этот проект и проработанным был. Раз его так легко запороть.

Ясный кексик, носом в это профессора Ярого я не тыкаю. Обидится еще. Он и так весь на нервах. Жилки на бицепсных шариках раздуваются, да и брови ходуном ходят. А еще, кажись, проректоры не делятся с ним содержимым своей фляжки.

— Мне совестно, — признаюсь, но сразу добавляю: — Однако полностью виноватой себя не считаю. Я просто хотела помочь песику.

— Песику? У тебя глаза на заднице, овечка? Не видела, что это демоническая тварь, а никакой не пес?!

Не, если кудрявая и разик ступившая, так сразу овца? Нелогично.

— Вам бы кота тети Томы увидеть.

— Что за Тома? — недоумевает Ярый.

— Подруга моей бабуленьки.

— Причем тут бабуленька?!

— Вопрос в коте.

— У меня к коту вопросов нет.

— А зря! — гну я патетикой.

— Почему мы вообще говорим о коте?! — Мой недонаставник от раздражения даже меняет позу и подается вперед.

— Потому что он — сфинкс. Это существо полностью состоит из кожистых складок и двух проникновенных глаз, если вы не в курсе. Тетя Тома специально купила его, чтобы дядю Веню от водяры отучить. Он принимает на грудь, процесс смакования идет, а после она ему сразу кота подсовывает — и обычно в темное время суток. Типа «окстись, болезненный, черт уже пришел за твоей душонкой». Дядя Веня от такой морды вблизи мигом трезвеет. А еще тетя Тома подумывает купить белочку…

— К чему это все?!

— К тому, что живность всякая бывает. — Похлопываю Маляву по лысой голове. — И страшненькая тоже. Но это вовсе не значит, что ее не нужно спасать от чужих издевательств.

— Ты что, себя оправдать пытаешься, овечка? — Ярый с подозрением прищуривается.

Если честно, то заболтать. Я к наставнику с какой целью так рьяно рвалась? Правильно! Чтобы разузнать о путях побега отсюда. А тут, получается, мне сходу везет. Бровастый Плюшка меня заранее на дух не переносит и жаждет спровадить из академии.

Идеальнее не придумаешь.

— Верно, я оправдываюсь. — Весьма натурально шмыгаю носом. — От меня одни неприятности. И дальше наверняка будет хуже! Надо бы меня отослать отсюда домой в качестве наказания.

Ярый молчит. Только бровями шевелит — шурх-шурх, вверх-вниз.

Так, еще пара секунд, и оконные стекла точно подвергнутся опасности. У меня уже щеки раздуваются. Еле сдерживаю хохот. А ведь амплуа-то у меня сейчас — раскаявшаяся потерянная девчуля. Поругать, пожалеть и отпустить с миром. Ну, пожалуйста.

— Домой хочешь? — бурчит Ярый.

Неистово киваю.

— Думаешь, все так просто?

— Я абсолютно ни на что не претендую. — Развожу руками. — Это место беты. Не мое. Так пусть его и займет бета.

Ярый прищуривается. Затем смотрит на жмущегося ко мне Маляву, который в этот момент меньше всего походит на ужасающее чудовище.

Наконец на лице мужчины появляется кривая ухмылка.

— Я помогу тебе отсюда выбраться, овечка.

— Правда?

— Да. Только при одном условии. У меня через пятнадцать минут начнется занятие. Примешь в нем участие. И… пройдешь одно малюсенькое испытание.