Ойюшки…

Пожалуй, для сохранения чувства собственного достоинства стоит именовать эту ошибку пробной. Вот только если я тут сразу помру, то в летописях и в истории эту гибель вряд ли признают героической.

— померла. Вполне закономерная логическая цепочка.

Что там Плюшка мне обещал? Что моя глупость мне аукнется?

Ну и вот. Пожалуйста. «Ау» сотню раз. Точно аукнулась.

Психологом себя именуешь. Девушкой называешь. Интуицией гордишься. А сама… Да, да, да, можно и дальше вопить и ворчать на себя. Еще и поистерить для проформы.

Главное, не забыть, что все это надо совмещать с основной заботой и способами избавления от нее.

Оглядываюсь. Клетка, в которую меня посадили, огромна. И вокруг полно камней на любой вкус. Каменная куча бессистемно наваленных каменных каменьев на каменной площадке.

А за прутьями…

Кажется, меня все же запульнули к студентам. Но высадили не с той стороны.

Снаружи клетка окружена конструкцией, напоминающей амфитеатр. А на скамьях сидят парни. Здоровые такие молодцы. Как раз в поля запускать в пахотный период. Разом все планы отработали бы.

Насчитываю около пятнадцати крупных мужских особей. Наверное, это отдельная учебная группа.

Итак, меня все-таки превратили в зрелище. Или в опытный образец? В увеселительный элемент? Зайчиком им, может, попрыгать, а то больно уж жадно пырятся на меня.

— И правда девчонка, — басит здоровяк с шипастой прической.

— Девушка! Девчонка! — Снаружи начинается самый настоящий галдеж.

Не знаю уж, какие из них всех будущие лидеры, но эффект толпы делает свое дело. Я будто Снегурка с отжатым у дедушки с морозцем мешком, неожиданно оказавшаяся посреди детского утренника.

И чего так вопить и радоваться? Девушек, что ли, не видели?

Игнорирую игривые присвисты и бодро шагаю к решетке. Дуля, кстати, заныкался куда-то под одежду и больше мне конструктивных замечаний не делает. Видимо, лимит советов на сегодня исчерпан.

Забираюсь на камень, просовываю руку сквозь прутья и маню пальцем ближайшего здоровенного индивида. Парень, на которого пал мой выбор, весь покрыт маленькими выпуклостями, отчего кажется, что вместо кожи у него воздушно-пузырьковая пленка. Мысленно именую его «Пупырка» и снова шевелю указательным пальцем.

Пупырка медленно встает и разом перешагивает через две скамьи. Жду, когда его тело издаст тот же скрип, что и пленка. Или его «пупырки» от такой активности расхлопаются. Но нет — парень благополучно добирается до места, где я настойчиво обнимаюсь с решеткой, и зависает надо мной пупырчатой скалой.

Ого. А губы у него похожи на малюсенькие вытянутые и слегка розоватые воздушные шарики, да и нос явно из той же шарообразной категории. Если не знать, его легко можно спутать с антуражем батута.

— Скажите-ка, уважаемый, как мне называть место моей нынешней дислокации?

Ответом мне служит озадаченное моргание.

— Это арена.

Вздрагиваю из-за резкого контраста между внешностью и голосом Пупырки. У здоровяка высокие детские тональности. Не закрывай его громадный силуэт мне солнце, я бы решила, что мне отвечает семилетка.

— Учебная, — осторожно, даже с некоторой опаской добавляет Пупырка. — Учебная арена.

Где-то на фоне местные альфы делают мне комплименты вперемешку с всякими непристойностями. Мальчики — такие мальчики. Все бы им поиграться-поваляться.

— У вас занятие? — сосредотачиваюсь на пупырчатом «ребенке». Он смотрит на меня с любопытством.

— Угу. Боевка. С профессором Ярым.

Что ж, в чем-то Плюшка меня не обманул. И правда закинул на студенческое занятие. Вот только не удосужился предупредить, что я окажусь взаперти.

Боевка? Меня что, драться заставят? Вот полная ж…

— А ты правда девушка? — Голос Пупырки прямо звенит. Я ему явно жутко интересна. Как и многим здесь.

— Правда. — Изучаю взглядом окрестности. Каменюки, опять каменюки и вон там вдали — тоже каменюки. И больше никакого разнообразия. Входа-выхода тоже не видно. На пробу дергаю прутья. Тщетно.

— Настоящая и красивая? — смелеет Пупырка.

— Настоящая и красивая, — подтверждаю без тени сомнения, делаю пару шагов назад и обозреваю пространство за амфитеатром. — Но глупая, с прибабахами и с паразитом. Так что передай приятелям, что жрать меня во всех смыслах чревато знакомством с медицинской койкой.

— Правда? — Пупырка таращится на меня, едва ли не вжимаясь шарообразным телом в прутья.

— Правда, золотце, правда.

Еще раз просматриваю ряды шумящей публики. Хоть бы одно знакомое лицо! Конечно, я не особо верю, что кто-нибудь из тех, с кем я уже познакомилась, пришел бы мне на помощь. Эни, возможно. Или тот, как и говорил Плюшка, тяготится моим присутствием и будет рад лишней возможности избавиться от меня.

А что же Люкос? Он ведь меня якобы «присвоил».

Нет, достаточно. Опыта у меня уже полно. Надеяться нужно лишь на себя.

Поворачиваюсь спиной к зрителям и, приподняв руку к лицу, бубню в пустую ладонь:

— Зараза, зараза, прием.

Хитрющая мордуленция Дули мгновенно появляется на коже.

— Скучаешь, красотуля?

— Заметно, да? — от души иронизирую. — Откуда ты столько знаешь? Про Ярого и его мстительные замашки? Ты же, прости, конечно, но обычная метка, которая у меня недавно появилась. Так?

— Какая моя красотуля, такая и ее метка, — прощебетал смайлик, хитро мне подмигивая.

— В смысле доставучая и болтающая всякую фигню? — уточняю я. Эх, тяжело быть реалисткой.

— Способная и умелая. — Дуля вырисовывает мне на коже громадную ухмылку.

Ох ты ж, льстивая кракозябра.

— Ладно, проехали. Мы влипли, Дуля. — Указываю глазами во все стороны. — Признаю, по моей вине. Идеи?

Но пообщаться нам со смайликом так и не удается. Над ареной раздается громогласное:

— Ну что, дева, сводящая все старания бет в нуль. Готова к испытанию?