‒ Не двигайся, ‒ хрипит мне в поясницу мой карликовый наставник.
Чтобы Жорику было удобнее меня уплетать? Так, что ли? У нас роскошный ресторан, и мы окружаем гостей теплом и заботой.
Нет уж. Протестую.
Отступаю на пару шагов, тесня бедрами профессора Ярого. Тот цыкает и авторитетно мычит. Интересно, ему впервой вместе со студентами на арене находиться? Если да, то он относительно неплохо держится.
Зубы смыкаются в каких-то сантиметрах от меня. Жора фыркает. Еда сопротивляется и все еще пытается трепыхаться. Однако он уже впал в состояние некоторой ленцы. Ведь я не убегаю. Вот — прямо перед ним. Только в пасть ему прыгать не желаю, но это поправимо.
‒ Просчитать перспективы в процентах, красотуля? — предлагает Дуля, устроившись где-то в районе моей шеи.
‒ Лучше бы вовремя предупредил, ‒ обиженно шепчу я. — Что у меня гигантская монстрина на хвосте. А не отмалчивался зря.
‒ Мое целевое назначение — навигация и минимальное информативное обеспечение. — Дуля ни капли не расстроен моим недовольством им.
‒ Ну, так минимально бы меня проинформировал, что, мол, красотуля, вечеринка — просто бомба и тут чрезвычайно весело, но, пардон, нас сейчас схрумкают.
‒ Мое целевое назначение…
‒ Переквалифицируйся, клякса. Или придется тебя в срочном порядке выводить с моей кожи. Намек понят?
Дуля многозначительно отмалчивается. Неужели и правда о насущном задумался?
‒ Ты что, с меткой общаешься? — с подозрением спрашивает Плюшка.
‒ Ага. И иногда очень даже продуктивно.
Не удерживаюсь и все-таки отрываю взгляд от нависшего надо мной Жоры, чтобы оценить выражение лица профессора. Замешательство и еще нечто такое, в чем распознаю опаску. Видимо, я постепенно выхожу на какой-то новый уровень взаимодействия с меткой, и это у уважаемого представителя профессорского состава вызывает тревогу.
В должной мере порадоваться своим достижениям не удается. Я, честно говоря, немного удивлена, что Жора медлит, позволяя мне вдоволь пообщаться со всеми вокруг. Растягивает момент удовольствия?
С подозрением пялюсь на камнежорку.
Тот в ответ облизывается и придвигается ближе.
Точно. Решил, видать, поиграться напоследок.
Только сейчас замечаю, что вокруг — гробовая тишина. Зрительские трибуны отмалчиваются, восхищенно следя за разворачивающимся на арене действом. Наверное, это и правда выглядит эффектно. Маленькая я, малюсенький профессор Ярый и плотоядная дылда.
‒ Ася, только не делай резких движений, ‒ просит меня Эни. — Эллипс перешел в режим охоты.
Жорж еще и с одного режима на другой переключается? Вот же сверхчувствительная аппаратная скотина с многоходовочками. То есть до этого он не на максималках работал?
‒ А выключить его можно? — пытаюсь цедить сквозь зубы, чтобы не раззадоривать зверя.
‒ Выключить? — Плюшка хмыкает. — Нет, никак.
‒ А магией шандарахнуть? Запустите его туда, откуда взяли.
‒ Исключено. Мной использовано заклинание из разряда состязательных. Пока зверь не побежден, он этот мир не покинет.
Чудесная новость. То, что нужно для этого прекрасного дня.
‒ И как с ним сладить?
‒ С такой тварью нужно разделываться на расстоянии. Если подпустил близко — тебе конец. ‒ Профессор пожимает плечами. ‒ Любой карапуз об этом знает.
Любой волшебный карапуз. Из волшебного мира.
А я в легкие карапузиковые годы знала, что шоколадка вкуснее салата из шпината, а совать игрушечный грузовичок в ноздри быковавшему соседскому мальчонке — тактически неверный ход.
А то, что камнежорок издалека бомбить надо — нет, вот этого мне никто не говорил.
‒ Могли бы и предупредить меня заранее, ‒ укоряю я профессора.
Да и вообще не засовывать на арену, где даже у матерых альф трудности возникают.
‒ Студенты должны уметь самостоятельно решать свои проблемы, ‒ с чувством собственного достоинства произносит профессор Ярый. И слегка перебарщивает с громкостью.
Жорка, реагируя на шум, клацает зубами. Плюшка непроизвольно втягивает голову в плечи. Даже ему не по себе. А мне тогда каково?
Краем глаза вижу, как в бок камнежорки бьется Радик. Правда безуспешно. Пинки ни к чему не приводят. Похоже, волшебные лапы стула эффективны только против иллюзорных зверюг. А настоящий эллипс слишком мощен.
Эни и Люкос обходят камнежорку с двух сторон, но не атакуют, по-прежнему опасаясь меня задеть.
Снова отступаю на несколько шагов, тесня Плюшку. Честно признаться, меня как-то напрягает, что он за моей спиной укрывается. Надеется смыться, пока меня пережевывать будут?
И что там мне рекомендует мой «образцовый» наставник? Самостоятельно решать проблемы?
Лады. Терять все равно нечего.
— Ты, — решительно выставляю раскрытую ладонь прямо перед мордой Жоры, — сегодня на диете.
Камнежорка захлопывает пасть и чуть наклоняет голову в сторону. Предполагаю, что глядит он на меня с любопытством.
— Что ты делаешь? — Плюшка тычет мне в спину пальцем. — Не зли его.
— Дядя, дайте пообщаться с интеллектуально одаренной тварюгой, — отмахиваюсь я.
Тем более что контакт неожиданно налажен. Эллипс прислушивается к моему голосу.
— Жора… Жорик… Жорочка, — пробую различные тональности и внимательно слежу за реакциями.
Пасть камнежорка больше не разевает. Уже плюс.
— Ты и этому имя придумала? — Плюшка явно в ауте. — Ты безумна, овечка. Не давай имен существам из тьмы. Они безымянны изначально и пускай таковыми и останутся.
— А почему нельзя?
Дискриминация. Милым котикам, значит, можно клички давать, а ужасающим монстрам так и ходить без имен? Обидно.
— Вот этот будет Жорой, — безапелляционно заявляю я. И осторожно касаюсь морды камнежорки уже двумя пальцами.
— Что бы ты ни делала, Лютик, продолжай, — просит Люкос, при этом ни капли не ослабляя бдительность. Лук все еще при нем.
— Согласен. — Эни кивает. — Невероятно. Любого другого камнежорный эллипс уже давно бы съел. И не выжидал бы такой длительный период.
Это должно меня взбодрить? Ладно, и правда чуток бодрит.
Остается выяснить, что же такого удивительного я делаю и как бы провернуть все так, чтобы я не потеряла этого чудесного настроя.
Добавляю к касанию еще один палец, а затем и оставшиеся. Теперь шершавую морду камнежорки касается вся моя ладонь. Собственная смелость — или глупость — ударяет по восприятию каким-то невероятным зарядом. И я хватаюсь за Жору уже двумя руками.
За спиной надсадно хрюкает разнервничавшийся Плюшка. Кажется, он сейчас остро нуждается приложиться к знаменитой проректорской фляжке.
— Грандиозно, — выдыхает Люкос, опуская лук.
— Ася, — Эни медлит с вопросом, — что ты сейчас делаешь?
— Держу камнежорку, — откликаюсь я, не найдя более понятных объяснений.
С другой стороны, все так и есть. Я только касаюсь зверюги. И больше не предпринимаю никаких действий. И Жора тоже не двигается. Сила его дыхания проходит по мощному корпусу, усеянному пластинами, спина приподнимается и также мерно опускается. До моего лица добираются легкие воздушные потоки. Он спокоен. Не чувствуй я на себе его взгляд, наверняка решила бы, что зверь уснул стоя.
И тут на меня тоже находит глубокое умиротворение. Чувствую, как профессор Ярый вцепляется сзади в ткань моего блейзера. Игнорирую его дерганья и, непомерно осмелев, провожу рукой невидимую линию по челюсти Жоры.
— Сидеть, — неосознанно вырывается у меня команда. Понятия не имею, с чего я вообще решила командовать такой махиной.
Быдыдыщ!
Округляю глаза до предела.
Жора действительно САДИТСЯ. Бухается кормой прямо на каменную поверхность, будто громадный пес.
Над трибунами разносится гул. О да, парни, я с вами солидарна — тоже, так сказать, обалдеваю. Чего происходит — лучше мне такой вопрос сейчас не задавать. Сама в непонятках.
Приглядываюсь к Жоре. Может, он присел, чтобы продолжить трапезу и все-таки слопать меня?
Нет. Жора неподвижен и словно жаждет получить следующую команду.
Ждать его не заставляю — я же отчаянная.
— Лежать, — задорно пищу и даже взмахиваю рукой, показывая, где именно нужно развалиться.
И Жора растягивается в полную длину туловища. Он слушается меня!
Восторгу моему нет предела.
В довершении ко мне неспешно подруливает Радик — спокойный и счастливый, будто не он всего каких-то пару минут назад пытался протаранить громадную зверюгу.
Не увидев на сиденье Маляву, с беспокойством осматриваюсь. Но псинка уже на подходе. Вздремнувший и полный сил песик прогулочным шагом добирается до моих ног и сразу же просится на ручки. На Жору ни тот, ни другой не обращают ни малейшего внимания, отчего справедливо заключаю, что у камнежорки больше не осталось ко мне критичного для жизни интереса. У животных же чутье на опасность.
Оглядываюсь через плечо и с удовольствием наблюдаю за тем, как профессор Ярый стремительно пятится — подальше от меня и моей компании.
Губы сами собой вытягиваются в каверзную улыбку. Подманиваю Радика поближе, подхватываю Маляву, присаживаюсь на стул и элегантно закидываю ногу на ногу. Левой рукой прижимаю к себе псинку, а правую кладу сбоку на морду Жоры. До упора выпрямляю спину и пафосно вздергиваю подбородок.
Хэй-хэй, мускулистые матрешки. Ну, кто теперь ваш большой папочка?!