Все кругом словно сговорились усугублять мои страдания. Скитаясь сегодня по окрестностям, я проходил мимо одной живописной фермы; опрятно одетая женщина стояла перед дверью дома; но прежде чем я успел разглядеть ее, она вдруг бросилась ко мне и упала мне на грудь, омочив мое лицо слезами. Я был в недоумении, она же сказала: «Вы не узнали меня? Ведь это же я, я, та девушка, которая в отчаянии наложила бы на себя руки, если бы вы не спасли ее, рискуя собственной жизнью. Я та, кого вы облагодетельствовали, избавили от нищеты, вернули к жизни; вам обязана я и дорогим своим супругом и милыми детьми; и я хочу…» Она хотела, чтобы я взглянул на ее детей. «О, перестаньте, перестаньте же, — воскликнул я, прижимая ее руку к своему сердцу, — вы ведь не знаете, хватит ли у меня сил…» — «А юная госпожа? — продолжала она с таинственным видом. — Да будет небо милостиво к вам обоим! Такая красавица, и сердце какое доброе! О, сколько радости доставляет она вам теперь, когда…» При этих словах ее я отвернулся, дрожа от злобы и горя; так, значит, она думает, что… «Да, да, умерла, убита, я потерял ее навсегда!» — вскричал я и бросился прочь, оставив женщину во власти ее ложных сожалений.

Когда я вернулся, мне сообщили, что Элали уехала сегодня из города. Ее уже нет здесь… Знает ли она?.. О, если бы мог я тоже покинуть все… Тысячу раз уже приставлял я кинжал к своей груди, тысячу раз просил бога о смерти и небытии — да, о небытии, ибо лучше не разлучаться с жизнью, чем, возродившись к новой, быть не в силах забыть о той, которую уже однажды прожил. Но ведь, родившись вторично, я, быть может, буду совсем другим — а переселение душ? — да и пройдет какое-то время, прежде чем я привыкну жить в новом образе.

Все это требует еще размышлений…