На следующее утро я ставлю машину на обычное место возле школы и, пробежав мимо Деймена, бросаюсь к Хейвен, которая ждет меня у ворот. И хоть я обычно всячески стараюсь избегать физического контакта, сейчас я хватаю ее за плечи и крепко прижимаю к себе.

— Ладно, ладно, я тоже тебя люблю! — Хейвен, смеясь, отталкивает меня. — Не вечно же мне на вас злиться, честное слово!

Ее крашеные в рыжий цвет волосы выглядят сухими и ломкими, черный лак на ногтях облупился, круги под глазами кажутся темнее обычного, и лицо явно бледное. Сколько она ни уверяет, что все в порядке, я не могу удержаться и снова обнимаю ее.

— Как ты себя чувствуешь?

Я пробую прочитать ее, но ничего толком не вижу, кроме того что аура у нее серая, мутная и полупрозрачная.

— Да что с тобой? — Хейвен отпихивает меня. — Откуда вдруг такая любовь и нежность? Вот уж от кого-кого, а от тебя не ожидала.

— Говорили, ты заболела, а вчера ты в школу не пришла…

Я умолкаю. Действительно, смешно так вокруг нее суетиться.

Хейвен заливается смехом.

— Все понятно! Это ты виноват, да? — Она тычет пальцем в Деймена. — Явился и разморозил мою ледяную подругу! Теперь она превратилась в сентиментальную пушистую дурочку.

Деймен смеется, но глаза остаются серьезными. Майлз берет Хейвен под руку, и мы все вместе идем к школе.

— Был просто грипп, — говорит Хейвен. — А еще я грустила из-за Эванджелины, вот и раскисла. Был такой сильный жар, я даже несколько раз теряла сознание.

— Серьезно? — Я выдергиваю руку из руки Деймена, иду рядом с Хейвен.

— Ага, так странно: легла спать в одной пижаме, а проснулась в другой. А куда старая пижама делась — не знаю.

— Вообще-то, у тебя в комнате никогда ничего найти нельзя! — смеется Майлз. — А может, у тебя были галлюцинации — это случается при высокой температуре.

Хейвен пожимает плечами.

— Может быть. Но у меня все черные шарфы пропали, пришлось у братика позаимствовать. — Она приподнимает конец синего вязаного шарфа.

— Было кому за тобой ухаживать? — спрашивает Деймен.

Он берет меня за руку, сплетает пальцы с моими, и меня опять захлестывает теплая волна.

Хейвен, поморщившись, качает головой.

— Ты шутишь? Я все равно что одна живу, вроде тебя. И дверь была все время заперта. Я могла вообще умереть, никто бы и не узнал.

— А Трина? — спрашиваю я, и у меня в животе что-то сжимается.

Хейвен странно смотрит на меня.

— Трина в Нью-Йорке. Уехала в пятницу вечером. В общем, ребята, надеюсь, что вы не заразитесь, а то глюки, конечно, прикольные, но вам не понравятся. Не в вашем вкусе.

Она останавливается возле своего класса и прислоняется к стене.

— Тебе снилось ущелье? — Я выпускаю руку Деймена и наклоняюсь так близко к Хейвен, что чуть не стукаюсь об нее носом.

Хейвен со смехом отталкивает меня.

— Попрошу уважать мое личное пространство! Нет, не снилось мне никакое ущелье. Только разная готика. Сложно объяснить… Одним словом, много крови и так далее.

Едва она произносит слово «кровь», у меня темнеет в глазах, и я начинаю валиться набок.

— Эвер? — кричит Деймен, подхватывая меня за секунду перед тем как я грохнусь на пол. — Эвер… — шепчет он с тревогой.

Я открываю глаза. Что-то в его напряженном взгляде кажется ужасно знакомым, но воспоминание не успевает сформироваться — его прогоняет голос Хейвен.

— Вот так все и начинается! Ну, то есть в обмороки падать я только потом стала, вначале просто голова кружилась.

— Может, она беременна? — спрашивает Майлз в полный голос, так что проходящие мимо одноклассники оборачиваются.

— Вряд ли, — отвечаю я.

Удивительно — мне сразу стало лучше в теплых, надежных объятиях Деймена.

— Со мной уже все в порядке, правда.

Я с трудом встаю и порываюсь идти дальше.

— Ее бы домой отвести, — говорит Майлз, глядя на Деймена. — Она выглядит ужасно.

— Ага, — кивает Хейвен. — Серьезно, тебе надо отдохнугь, отлежаться, а то совсем разболеешься.

Я твержу, что хочу пойти на урок, но никто меня не слушает. Не успеваю я опомниться, как Деймен обнимает меня за талию и ведет к своей машине.

* * *

— Глупость какая! — говорю я, как только машина выезжает со стоянки. — Серьезно, я здорова. Не говоря уже о том, что нас из школы выгонят за прогулы.

— Никто никого не выгонит. — Деймен бросает на меня быстрый взгляд и опять сосредотачивается на дороге. — Позволь тебе напомнить, что ты только что упала в обморок. Счастье еще, что я успел тебя подхватить.

— Так ведь успел же! А сейчас я в полном порядке. Серьезно! Если ты действительно обо мне беспокоишься, отвел бы лучше к школьной медсестре. Совершенно незачем было меня похищать.

— Я тебя не похищаю, — говорит он с досадой. — Просто хочу убедиться, что с тобой все хорошо.

— Ах, так ты еще и доктор?

Я встряхиваю головой и закатываю глаза.

Деймен ведет машину по прибрежному шоссе, не задерживаясь, проезжает поворот на улицу, которая ведет к моему дому, и, в конце концов, останавливается перед роскошного вида воротами.

— Куда это ты меня привез? — спрашиваю я, глядя, как он кивает охраннице, а та с улыбкой показывает нам: проезжайте, мол.

— Ко мне, — бурчит он себе под нос.

Поднявшись на крутой холм и проделав несколько поворотов, машина останавливается в тупичке возле большого пустого гаража.

Деймен берет меня за руку и ведет через прекрасно оборудованную кухню в небольшую комнату. Я останавливаюсь, уперев руки в бока, и осматриваю симпатичную обстановку. Да уж, на типичное жилище старшеклассника не похоже!

— Это все твое?

Провожу рукой по спинке диванчика, обитого бархатом, любуюсь изящными светильниками, персидскими коврами, абстрактными картинами на степах и кофейным столиком темного дерева, на котором лежат книги по искусству, стоят свечи и моя фотография в рамке.

— Когда ты меня сфотографировал?

Я беру снимок в руки и внимательно рассматриваю. Напрочь не помню такого момента…

— Можно подумать, что ты никогда раньше здесь не была, — говорит Деймен, жестом предлагая мне сесть.

— Я и не была.

— Была, — настаивает он. — В прошлое воскресенье, после пляжа. Твой гидрокостюм сушится на втором этаже. Ну, садись! — Он похлопывает по сиденью дивана. — Тебе нужно отдохнуть.

Я откидываюсь на мягкие подушки, все еще держа в руках фотографию. Когда все-таки это было снято? На снимке у меня длинные волосы распущены, лицо чуть-чуть раскраснелось, и на мне надет персикового цвета свитер с капюшоном — я и забыла, что у меня такой есть. Я смеюсь, а глаза серьезные и печальные.

— Я тебя сфотографировал как-то в школе, когда ты не смотрела. Я предпочитаю, когда люди не знают, что их снимают — тогда снимки получаются искренними и удается уловить самую сущность человека. — Деймен забирает фотографию и ставит на столик. — А теперь закрой глаза и подремли, пока я приготовлю чай.

Заварив чай, он вкладывает чашку мне в руки, а потом укутывает меня толстым шерстяным покрывалом.

— Спасибо, конечно, только все это не нужно. — Я ставлю чашку на столик и смотрю на часы. Если прямо сейчас поехать, успеем ко второму уроку. — Серьезно, я отлично себя чувствую. Давай вернемся в школу!

— Эвер, ты упала в обморок. — Он садится рядом, заглядывает мне в глаза, дотрагивается до моих волос.

— Бывает, — отмахиваюсь я. Суета вокруг меня ужасно смущает, особенно когда я знаю, что ничего со мной не случилось.

— Только не в мое дежурство, — шепчет он, протягивая руку к шраму у меня на лбу.

— Не надо!

Я уворачиваюсь. Деймен отводит руку.

— В чем дело? — спрашивает он, пристально глядя на меня.

— Заразишься еще.

Я вру, потому что не хочу говорить правду. Этот шрам — мой и только мой. Постоянное напоминание.

Поэтому я и отказалась от пластической операции. Мне предлагали «убрать» шрам. Да только то, что случилось из-за меня, никуда не уберешь. Моя вина, моя вечная боль, — потому я и прячу ее под челкой. Деймен смеется.

— Я никогда не болею!

Я зажмуриваюсь, встряхиваю головой и снова открываю глаза.

— Ах, так ты еще и не болеешь?

Он пожимает плечами и подносит чашку с чаем к моим губам, уговаривая выпить.

Я делаю маленький глоточек, потом отталкиваю чашку.

— Значит, что же? Ты не болеешь, не получаешь нахлобучку за прогулы, учишься на одни пятерки, несмотря на те же самые прогулы, стоит тебе взять в руки кисть — оп-ля, картина Пикассо, лучше чем у самого Пикассо. Ты готовишь как шеф-повар пятизвездочного ресторана, ты подрабатывал моделью в Нью-Йорке еще до того как переехал в Санта-Фе, а до этого успел пожить в Лондоне, в Румынии, в Париже и в Египте, ты нигде не работаешь, живешь один и все же как-то ухитрился роскошно обставить дом — мечту мультимиллионера, ты водишь дорогущую машину, ты…

— В Риме, — говорит он серьезно.

— Что?

— Ты сказала, что я жил в Румынии, а на самом деле — в Риме.

— Неважно! Я просто хочу сказать…

И тут слова застревают у меня в горле.

— Да? — Деймен наклоняется ко мне. — Ты хочешь сказать?..

Я судорожно сглатываю, пряча глаза. Мой разум наконец-то ухватил ту неясную мысль, которая давно уже меня гложет. Мысль, связанную с Дейменом, с его странными, прямо-таки потусторонними особенностями… Неужели он призрак, вроде Райли? Нет, не может быть, его же все видят!

— Эвер… — Он прижимает ладонь к моей щеке и поворачивает к себе мое лицо. — Эвер, я…

Но закончить фразу он не успевает. Я вскакиваю, сбросив покрывало, и, не глядя на Деймена, прошу:

— Отвези меня домой!