Деймен едет быстро. Гонит, как сумасшедший. Я что хочу сказать — пускай у нас с ним имеется особый парапсихический радар, очень полезный для того, чтобы вовремя замечать полицейских, встречный транспорт пешеходов, бездомных собак и прочее, что может попасться на пути, это еще не значит, что нужно такой способностью злоупотреблять.

А Деймен считает иначе — и потому ждет меня у крыльца, когда я подъезжаю к дому.

— Я думал, ты сегодня не доедешь! — смеется он, поднимаясь за мной в мою комнату.

С размаху плюхается на кровать, потянув меня следом, и склоняется надо мной, целует долго-долго… Будь моя воля, этот поцелуй никогда бы не закончился. Я готова всю оставшуюся вечность провести вот так, в его объятиях. Сознавать, что впереди бесконечное множество дней, которые мы можем провести вместе, — это почти невыносимое счастье.

Хотя я не всегда так чувствовала. Сначала, узнав правду, я ужасно расстроилась. Так расстроилась, что даже не хотела с ним встречаться, пока все не уляжется у меня в голове. Сами подумайте — не каждый день услышишь такое: «Между прочим, я бессмертный, и тебя тоже сделал бессмертной».

Сперва я вообще не хотела ему верить. Потом он заставил меня вспомнить, шаг за шагом, как я разбилась вместе с семьей в аварии и как увидела прямо перед собой его глаза, когда он вернул меня к жизни, и как я узнала эти глаза, как только встретила его в школе. В общем, деться некуда — все правда.

Это не значит, что я готова такую правду принять. Мало было мне кошмарных экстрасенсорных способностей, которые свалились на мою голову после клинической смерти (врачи упорно зовут ее клинической, хотя на самом-то деле я умерла по-настоящему). Я начала слышать чужие мысли, узнавать историю всей жизни человека по одному прикосновению, общаться с покойниками и так далее. Быть бессмертной, конечно, очень круто, но я никогда не смогу перейти через мост. Я не смогу попасть на другую сторону и никогда не увижу родных — а это, если вдуматься, не такая уж маленькая цена.

Нехотя отрываюсь от его губ и заглядываю в глаза — те самые глаза, в которые я смотрю уже четыреста лет. И все же, как ни стараюсь, не могу вспомнить наше общее прошлое. Ключ к нему у Деймена: он-то за прошедшие шесть сотен лет не умирал и не перевоплощался.

— О чем ты думаешь? — спрашивает он, дотрагиваясь до моей щеки.

Пальцы Деймена оставляют после себя ощущение тепла.

Я делаю глубокий вдох. Знаю, Деймену хочется быть в настоящем, но я намерена получше узнать свое прошлое… наше с ним прошлое.

— О том, как мы с тобой познакомились.

Он выгибает бровь и качает головой.

— Да ну? И что ты об этом помнишь?

Пожимаю плечами.

— Ничего, Абсолютно ничего. Поэтому и надеюсь, что ты меня просветишь. Не обязательно рассказывать в подробностях — я же знаю, ты терпеть не можешь возвращаться в прошлое. Просто мне ужасно интересно, как все началось. Как мы с тобой встретились?

Он перекатывается на спину и застывает неподвижно, даже губы не шевелятся. Боюсь, иного ответа я не получу.

— Ну пожалуйста… — шепчу я, осторожно придвигаясь ближе и приникая к нему. — Так нечестно! Ты знаешь все до мелочей, а я в стороне. Хоть что-нибудь расскажи! Какая я была тогда? Как мы познакомились? Это была любовь с первого взгляда?

Чуть заметно поерзав, Деймен поворачивается набок и запускает руку мне в волосы.

— Это случилось в тысяча шестьсот восьмом году во Франции.

Я судорожно сглатываю и задерживаю дыхание. Что будет дальше?

— Если быть точным — в Париже.

В Париже! Мне сразу представляются пышные платья, поцелуи украдкой на Новом мосту, милая болтовня с Марией-Антуанеттой…

— Я был на обеде у друзей… — Он умолкает, глядя мимо меня, вглубь веков. — Ты работала в их доме служанкой.

Служанкой?!

— Одной из. Они были очень богаты, и слуг держали много.

Я лежу неподвижно, совершенно ошарашенная. Вот уж чего не ожидала!

— Ты была не похожа на других, — продолжает он почти шепотом. — Ты была прекрасна. Невероятно прекрасна. Примерно такая, как сейчас. — Он улыбается, подцепляет прядь моих волос и задумчиво перебирает их. — Как и сейчас, ты была сиротой. Твоя семья погибла при пожаре. А ты осталась без гроша, совсем одна на белом свете, и тебя наняли мои друзья.

Проглатываю комок в горле. Сама не пойму, как к этому всему относиться. Нет, правда, какой смысл рождаться заново, если надо снова и снова переживать одни и те же несчастья?

— И, раз уж тебе так хочется знать — да, это была любовь с первого взгляда. Я влюбился окончательно и бесповоротно. В ту минуту, как тебя увидел, я понял, что моя жизнь никогда уже не будет прежней.

Деймен прижимает пальцы к моим вискам, я проваливаюсь в его взгляд, и у меня перед глазами разворачивается сцена из прошлого.

Мои белокурые волосы спрятаны под чепчиком, я робею и не решаюсь поднять глаза. На мне какие-то поношенные тряпки, пальцы огрубели от работы, и красота моя пропадает зря, никем не замеченная.

Но Деймен ее увидел. Как только я вхожу в комнату, он встречается со мной взглядом. Сквозь внешнюю жалкую оболочку он видит душу, которая не желает прятаться. А сам Деймен так хорош собой, такой статный, черноволосый, изысканный… Я отворачиваюсь, понимая, что одни только пуговицы на его камзоле стоят больше, чем я заработаю за год. Сразу видно, что я ему не ровня.

— Все же приходилось быть осторожным, потому что…

— Потому что ты уже был женат на Трине! — шепчу я, а прошлое продолжает оживать у меня в голове: кто-то из гостей справляется о ее здоровье, а Деймен отвечает:

— Трина сейчас в Венгрии. Мы расстались.

Он понимает, что вызовет страшный скандал, и идет на это — неважно, что о нем подумают, главное, чтобы я услышала…

— Не в этом дело. Мы с ней уже к тому времени жили раздельно. Осторожничать приходилось потому, что в то время сближаться с людьми не своего круга считалось предосудительным. А ты была такой невинной, такой беззащитной — я не хотел навлечь на тебя беду, особенно если ты не чувствовала того же, что и я.

— Нет, я чувствовала!

Я вижу, как прошлое течет дальше: каждый раз, выходя из дому, я нечаянно сталкиваюсь с Дейменом.

— Если честно, я пускался на хитрости, караулил тебя на улице… — Он виновато смотрит на меня. — Мы встречались так часто, что в конце концов ты начала мне доверять. И тогда…

И тогда мы начали встречаться тайно. Поцелуи украдкой у черного входа в особняк, страстные объятия в темном переулке или в карете Деймена…

— Как я знаю сейчас, не такими уж тайными были наши встречи, — вздыхает он. — Трина никуда не уезжала, она следила за мной, строила разные замыслы, мечтала меня вернуть любой ценой.

Он переводит дух. Четырехсотлетние сожаления написаны у него на лице.

— Я хотел заботиться о тебе, Эвер. Хотел дать тебе все, чего только душа пожелает. Я обращался бы с тобой как с принцессой, ведь ты была рождена, чтобы царствовать. Наконец я уговорил тебя бежать со мной. Никогда еще я не чувствовал себя таким счастливым, таким живым! Мы должны были встретиться в полночь…

— Но я не пришла, — заканчиваю фразу.

Мысленно я вижу, как Деймен расхаживает взад-вперед, изнывая от беспокойства, уверенный, что я передумала…

— Только на другой день я узнал, что ты погибла. Несчастный случай. По дороге к месту нашей встречи тебя сбила карета. — Он смотрит на меня, и я вижу его горе — огромное, нестерпимое, убивающее душу горе. — Мне тогда и в голову не пришло, что во всем виновата Трина. Я ни о чем не подозревал, пока она не призналась тебе. Все выглядело как случайность, нелепая, чудовищная случайность. Я отупел от горя и ничего вокруг не замечал…

— Сколько лет мне было? — спрашиваю, едва дыша.

Я знаю, что я была молода, но мне нужны подробности.

Деймен прижимает меня к себе, очерчивает кончиками пальцев контуры моего лица.

— Тебе было шестнадцать, и звали тебя Эвелиной.

Губы Деймена касаются моего уха.

— Эвелина… — шепчу я, на миг ощутив единство с собой-в-прошлом.

Несчастная девушка, рано оставшаяся сиротой, приглянувшаяся Деймену и погибшая в шестнадцать лет… Не так уж непохоже на меня-теперешнюю.

— Много лет прошло, прежде чем я встретил тебя опять. Дело было в Новой Англии, на этот раз ты родилась дочерью пуританина. Я увидел тебя и вновь поверил в счастье.

— Дочерью пуританина?! — Я смотрю в глаза Деймена и вижу бледную темноволосую девушку в строгом синем платье. — Неужели во всех перерождениях моя жизнь была такой же скучной? И какое злосчастье на этот раз меня постигло?

— Ты утонула. — Он вздыхает, и меня снова захлестывает его скорбь. — Я был совершенно уничтожен и немедленно вернулся в Лондон. Там я прожил много лет. Уезжал и снова возвращался… Я собирался в Тунис, когда ты возникла передо мною вновь — в образе прекрасной, богатой и, сказать по правде, довольно избалованной девицы, дочери богатого землевладельца.

— Покажи мне!

Я приникаю к нему, сгорая от желания увидеть себя наконец в роскоши. Деймен проводит пальцем по моему лбу, и я мысленно вижу хорошенькую брюнетку в бесподобном зеленом платье, со сложной прической и всю увешанную драгоценностями.

Богатая, избалованная, взбалмошная кокетка… Вся ее жизнь проходила в непрерывных праздниках да поездках по дорогам магазинам. И кто-то уже был у нее на примете — до тех пор, пока она не встретила Деймена.

— И что случилось потом?

Мне грустно сознавать, что и она погибла, но я должна узнать, как.

— Упала с высоты и ужасно расшиблась. — Он закрывает глаза. — К тому времени я был уверен, что это кара свыше. Вечная жизнь без любви…

Деймен берет мое лицо в ладони. От его пальцев исходит такая нежность, такое преклонение, такое восхитительное тепло… Я закрываю глаза и льну к нему еще теснее. Впитываю ощущение его кожи. Все вокруг исчезает, остаемся только мы — ни прошлого, ни будущего, только одно-единственное мгновение.

Я с ним, он со мной — так и должно быть вечно. И как бы ни казались интересны наши прошлые жизни, на самом деле они были нужны лишь для того, чтобы подвести к этой, настоящей. Трины больше нет, и ничто не стоит у нас на пути. Ничто не может помешать нам двигаться дальше… только я сама. Пусть я хочу узнать все о прошлом — сейчас это может подождать. Пора мне преодолеть свою неуверенность и мелочную ревность, прекратить искать всевозможные предлоги для отступления и совершить наконец тот огромный шаг, к которому мы стремились все эти годы.

Я уже готова сказать об этом Деймену, но вдруг он отшатывается так стремительно, что я не сразу успеваю придвинуться к нему.

— Что случилось? — кричу я.

Он задыхается, сжимая большими пальцами виски, а когда оборачивается ко мне — в его глазах нет узнавания. Он смотрит сквозь меня.

Едва я успеваю это заметить, как все проходит. Снова я вижу уже привычное тепло его любви. Деймен трет глаза и мотает головой.

— Не испытывал такого с тех пор, как… — Он умолкает, глядя в пространство. — Да, пожалуй, никогда не испытывал. — Заметив мою тревогу, добавляет: — Все в порядке, правда.

Я по-прежнему цепляюсь за него, и тогда Деймен с улыбкой говорит:

— Эй, а не хочешь прогуляться в Летнюю страну? У меня загораются глаза.

— Серьезно?

В первый раз я попала в это волшебное место — измерение между мирами, — когда умерла. Я была так очарована тамошней красотой, что даже не хотела уходить. Во второй раз я оказалась там вместе с Дейменом. Он показал мне все великолепие Летней страны, и с тех пор я мечтала туда вернуться. Но попасть в Летнюю страну могут только достигшие особых высот духовного развития (ну, или мертвые), поэтому сама я не могу туда добраться.

Деймен пожимает плечами:

— Почему бы и нет?

— А как же уроки? — Я стараюсь притвориться, будто меня очень волнует школьное домашнее задание и освоение новых магических фокусов, хотя на самом деле мне гораздо больше хочется оказаться в Летней стране, где все получается мгновенно и без труда. — И потом, ты же плохо себя чувствуешь!

Я снова стискиваю руку Деймена — она все еще не согрелась.

— В Летней стране тоже можно многому научиться — улыбается он. — И если ты передашь мне сок, я сразу приду в себя. По крайней мере, достаточно, чтобы открыть портал.

Я подаю ему сок, Деймен делает несколько долгих глотков, но портал так и не появляется. На лбу Деймена выступают капельки пота.

— Может, я помогу?

— Нет… Я уже… У меня почти получилось. Еще секунду… — бормочет он сквозь зубы.

Я жду. Секунды складываются в минуты, и — ничего.

— Не понимаю! — прищуривается Деймен. — Такого не случалось с тех пор, как… С тех пор, как я впервые научился это делать.

— Может, все потому, что тебе нездоровится?

Деймен отпивает еще и еще, потом закрывает глаза и пробует снова — с тем же результатом.

— Можно, я попробую?

— Даже не думай! Ты не умеешь, — обрывает он.

Я стараюсь не обижаться: понимаю, что злится он не на меня, а на себя самого.

— Знаю, что не умею. Просто я подумала — ты мог бы меня научить, и тогда я…

Закончить не успеваю — Деймен вскакивает и начинает расхаживать по комнате.

— Так сразу не получится, Эвер. Я учился много лет. Нельзя перескочить в конец книги, пока не прочитаешь середину.

Он прислоняется к письменному столу, весь напряженный, и не смотрит мне в глаза, Я улыбаюсь:

— А давно тебе попадались такие книги, чтобы ты не знал заранее, что там написано в начале, в середине и в конце?

Деймен смотрит на меня с застывшим лицом, но через минуту вздыхает и берет меня за руку.

— Хочешь попробовать?

Я киваю.

Он окидывает меня взглядом — явно сомневается, что у нас что-нибудь выйдет, но ему хочется меня порадовать.

— Ладно, устраивайся поудобнее, только ноги не скрещивай. Это отсекает ци.

— Ци?

— Такое красивое название для духовной энергии, — улыбается он. — Разве что будешь сидеть в позе лотоса — это можно.

Я сбрасываю шлепанцы и прижимаю босые ступни к ковру. Стараюсь расслабиться, насколько позволяет волнение.

— Обычно требуется долгая подготовительная медитация, но время дорого, а ты уже многое освоила, так что перейдем сразу к делу, хорошо?

Я киваю. Мне и самой не терпится поскорее начать.

— Закрой глаза и представь себе мерцающую занавесь из мягкого золотого света, — говорит Деймен, держа меня за руку.

Я послушно представляю себе занавесь — точно такую же Деймен поместил на моем пути, чтобы снасти от Трины и переправить меня в Летнюю страну. Она такая красивая, светлая, сверкающая, что у меня сердце переполняется радостью. Я протягиваю руку, чтобы погрузить ее в этот сияющий дождь из ослепительного света. Скорее, я хочу вернуться в ту волшебную страну! Вот-вот дотронусь… И тут занавесь отдаляется, исчезает, и я снова оказываюсь у себя в комнате.

— Не может быть! Ведь почти получилось! — Я оборачиваюсь к Деймену. — Она была прямо передо мной! Ты видел?

— Да, у тебя почти получилось, это замечательно, — говорит Деймен.

В его взгляде нежность, но улыбка вымученная.

— Может, еще разок? Давай попробуем вместе?

Надежда гаснет, потому что Деймен качает головой и отворачивается.

— Эвер, мы и пробовали вместе, — шепчет он, утирая лоб, и отводит глаза. — Не очень-то хороший, видно, из меня учитель.

— Глупость какая! Ты прекрасный учитель, просто у тебя сегодня плохой день.

Мои слова Деймена явно не убедили, так что я меняю тактику и снова беру вину на себя.

— Я виновата! Я плохая ученица! Ленивая, неорганизованная, и все время тебя отвлекаю от урока, лишь бы пообниматься… — Я сжимаю его руку. — Больше этого не будет! Начинаю заниматься серьезно. Вот увидишь! Давай попробуем еще раз?

Деймен смотрит на меня с сомнением, но ему не хочется меня разочаровывать. Он берет меня за руку, и мы пробуем еще. Оба закрываем глаза и представляем себе светящийся портал. Он уже начинает обретать форму, как вдруг внизу хлопает дверь — Сабина пришла с работы. Она поднимается по лестнице, и мы еле успеваем отскочить друг от друга.

— Деймен! Я так и подумала, что это твоя машина стоит около дома.

Сабина сбрасывает жакет и в несколько шагов преодолевает расстояние от двери до письменного стола. Она все еще деловита и собранна — по инерции, после рабочего дня. Пожав руку Деймену, она замечает бутылку, которую он пристроил у себя на колене.

— Так вот кто подсадил Эвер на эту штуку!

Сабина смотрит на нас, поджав губы, словно обнаружила решающую улику.

От страха слова застревают у меня в горле. Оглядываюсь на Деймена — как он будет выкручиваться? А он только смеется:

— Виновен! Обычно это питье никому не нравится а Эвер почему-то пришлось по вкусу.

Он старается улыбнуться искренне и более того — обаятельно. На мой взгляд, и то, и другое ему блестяще удается.

Но Сабина все еще смотрит на него сурово и непреклонно.

— В последнее время она ничего другого не желает. Я таскаю домой сумки с продуктами, а она не ест!

— Неправда! — говорю я с досадой.

Ну зачем Сабина опять начинает, тем более при Деймене? А уж когда я вижу у нее на блузке пятно от кофе с молоком, досада перерастает в праведное возмущение.

— А это у тебя откуда?

Я тычу пальцем в пятно, словно это позорное клеймо Я должна приложить все усилия, чтобы Сабине не захотелось в ближайшее время возвращаться в ту забегаловку!

Она скашивает глаза на блузку. Потерев пятно пальцами, задумывается, потом пожимает плечами.

— Налетела на кого-то…

Сабина произносит это так небрежно, мимоходом: совершенно очевидно, что на нее встреча произвела куда меньшее впечатление, чем на мистера Муньоса.

— Так что, субботний ужин остается в силе? — спрашивает она.

Я судорожно сглатываю и мысленно умоляю Деймена улыбнуться и кивнуть, хоть он понятия не имеет, о чем речь — я же совсем забыла его предупредить!

— Я заказала столик на восемь.

Задерживаю дыхание: Деймен кивает и улыбается, точь-в-точь как я просила. И даже больше того, прибавляет от себя:

— Буду счастлив!

Он прощается с Сабиной и направляется к двери, держа меня за руку, так что у меня по всему телу пробегает чудесная теплая волна.

Я смотрю на него снизу вверх.

— Прости за эту историю с ужином. Я надеялась, она заработается и забудет.

Он касается губами моей щеки и гибким движением усаживается в машину.

— Сабина беспокоится о тебе. Хочет проверить, настоящее ли у меня чувство, не обижу ли я тебя. Все это мы уже проходили, поверь. И я не помню, чтобы хоть раз провалил испытание… Хотя бывало близко к тому. — Деймен улыбается.

Как же, как же, строгий отец-пуританин! — По моим предположениям, именно он больше всего подходит на роль придирчивого родителя.

— А вот и не угадала! — смеется Деймен. — Богатый землевладелец оказался куда более свирепым тюремщиком! И все-таки я исхитрился его обойти.

— Может быть, когда-нибудь ты покажешь мне свое прошлое, — говорю я. — Ну, как ты жил до нашей встречи. Твой дом, твоих родителей… Как ты стал таким…

Я замолкаю, заметив мелькнувшую в его глазах боль. Ему до сих пор не хочется об этом говорить. Вечно он замыкается в себе, а у меня от этого любопытство только сильнее разгорается.

— Все это неважно. — Деймен выпускает мою руку и принимается подкручивать зеркальце заднего вида. Лишь бы не смотреть на меня. — Важно только здесь и сейчас.

— Да, но, Деймен…

Я хочу объяснить, что спрашиваю не только из любопытства, я хочу быть ближе к нему, хочу, чтобы он мне доверял, не таил от меня все эти давние секреты — но, взглянув на него, понимаю, что лучше не настаивать. К тому же, может быть, пора и мне научиться ему доверять.

— Я тут подумала… — Мои пальцы мнут полу рубашки.

Деймен смотрит на меня, держа руку на рычаге, готовый переключиться на задний ход.

— Может, закажешь, как собирался… — Я крепко сжимаю губы, глядя ему прямо в глаза. — Ну, помнишь, ты говорил — в «Монтедж» или «Ритце»?

Я задерживаю дыхание, а чудесные темные глаза Деймена не отрываются от моего лица.

— Ты уверена?

Я киваю. Точно, уверена. Мы ждали этого сотни лет, зачем откладывать?

Наши взгляды встречаются, и я говорю:

— Более чем.

Деймен улыбается, его лицо светлеет впервые за весь день. Я так рада снова видеть его таким, как всегда — после всех этих странностей, его необычной замкнутости в школе, после неудачи с порталом и загадочного нездоровья. Все это так непохоже на Деймена, каким я его знаю. Он всегда такой сильный, красивый, сексуальный и совершенно неуязвимый, ему неведомы плохие дни и моменты слабости. А оказывается, он тоже может быть беззащитным, и это потрясло меня куда больше, чем я готова признать.

— Считай, что все уже сделано! — говорит Деймен и стремительно уезжает, оставив у меня в руках охапку алых тюльпанов.