Talk You Down ~ The Script

Мэдден 

ДОЛБАНЫЙ ТУПОЙ ИСТОН. Я не могу поверить в это дерьмо. Как он может раз за разом быть таким беспечным эгоистом? Если тот, кого он вывел из себя, слегка его не отделал, я сам сделаю это, как только доберусь до него. Истон никогда не отвечал за свои поступки; у него всегда был кто-то, кто вытаскивал его из дерьма, и обычно этим кем-то был я. Я сыт этим по горло.

Остановившись у офиса, чтобы забрать из сейфа наличные, я по навигатору направляюсь в шикарный район в окрестностях Голливудских холмов и легко нахожу небольшой стильный особняк, где сейчас и находится мой брат. Я не каждый день ношу с собой спортивную сумку, в которой пятьдесят тысяч долларов, поэтому спешу к входной двери, надеясь, что за это время он не успел впутаться в еще большие неприятности. Молодой парень открывает мне дверь и ждет, когда я объясню, кто я и зачем пришел.

— Ммм, я здесь, чтобы забрать Истона. Я принес деньги, чтобы заплатить его долг, — говорю я дрожащим голосом.

До этого самого момента я даже не догадывался, насколько напуган.

Парень взмахом руки приглашает меня войти, но какое-то внутреннее чутье подсказывает мне, что не стоит этого делать.

— Нет, мне и здесь неплохо. Приведи сюда моего брата, и тогда я отдам сумку с деньгами.

— Окей, я сейчас, — отвечает он с грубым восточно-европейским акцентом.

Несколько мучительных минут я, едва дыша, жду Истона, и вот, наконец, я вижу, как он лениво фланирует к двери.

— Мэдден, мой дорогой брат! Большое спасибо, что пришел! — восклицает он. — Ты не хочешь зайти и выпить с моими новыми друзьями?

Два вооруженных человека держатся в стороне, пока парень, который открыл мне дверь, подходит к брату.

— Деньги, мистер Декер, — требует он.

Я снимаю ремень сумки с плеча и передаю ее ему, хватаю Истона за локоть и тащу его через порог.

— Мы уезжаем, немедленно, — говорю я, бурля от гнева.

Я поворачиваюсь и уверенно иду к машине, не заботясь о том, следует он за мной или нет. Когда мы оба оказываемся в салоне и целыми и невредимыми отъезжаем от особняка, я начинаю читать мораль.

— О чем, черт побери, ты думаешь, Истон? У тебя в жизни нет никаких забот? Мне до смерти надоело спасать твою гребаную задницу из дерьма, в которое ты ее сажаешь. Ты хоть представляешь, что подумает мама, если узнает, чем ты занимаешься? Ты хочешь свести ее в могилу? Ты заботишься о ком-нибудь кроме себя?

Он ухмыляется и хлопает меня по руке, будучи явно пьяным, под кайфом или и то, и другое сразу, и это еще больше выводит меня из себя.

— Мэдден, пожалуйста, ничего не говори маме. Я не хочу разочаровывать ее.

Я закатываю глаза и веду машину по направлению к дому Эмерсон. Я не могу оставить его одного в таком состоянии, а мне нужно обратно к Блейк. Схватив телефон, я звоню ей, чтобы сказать, что я привезу Истона. К счастью, она на месте и согласна позаботиться о нем.

— Эта Эмерсон… она милая, — бормочет брат. — Классная задница, да и все остальное. Но она не Лейтон. Боже, я обожал ее киску. Каждый раз, когда я оказывался в ней, меня как будто обхватывали девственные бедра.

Я не могу больше это слушать и посреди почти пустой дороги резко жму по тормозам. Мне плевать на то, что его голова только что врезалась в приборную панель и сейчас истекает кровью.

— ЗАТКНИСЬ НА ХЕР! ОНА БЫЛА МОЕЙ НЕВЕСТОЙ, И ТЫ, КАК ВСЕГДА, ИСПОРТИЛ ВСЕ, ЧТО У НАС С НЕЙ БЫЛО! МНЕ НАДОЕЛО ВСЕ ДЕЛИТЬ С ТОБОЙ, И Я, НА ХЕР, УСТАЛ НОСИТЬСЯ С ТОБОЙ, ТЫ, ЭГОИСТИЧНЫЙ УБЛЮДОК!

Я кричу изо всех сил и бью руками руль.

Истон несколько минут не отвечает, поэтому я внимательно смотрю на него и вижу, что он потерял сознание и сидит, прислонившись к стеклу, кровь течет вниз по лицу на рубашку из глубокой раны у него на лбу.

— ЧЕЕЕЕРРРРТТТТ!

Я завожу машину и мчусь к таунхаусу Эмерсон. Припарковавшись напротив него, я бросаюсь к пассажирской двери, поднимаю его с сидения и отношу к ее двери. Так как у меня заняты руки, я несколько раз бью в дверь ногой, и она выплывает, одетая в какое-то кружевное белье.

— Извини, Эм. Не думаю, что он в состоянии развлечь тебя сегодня ночью, — объявляю я, положив его на диван.

— Что, черт возьми, с ним произошло? Ему не нужно в больницу, чтобы наложить швы? — спрашивает она, вставая рядом с ним на колени.

— Не думаю. Принеси воду и тряпку. Давай смоем кровь и посмотрим, насколько глубока рана.

Десять минут спустя мы его помыли и оба согласились, что швы здесь не нужны. Заклеив ссадину пластырем, она соглашается регулярно проверять его состояние и сообщить мне, как он будет себя чувствовать утром.

Я подхожу к парадной двери, Эмерсон следует за мной, стараясь изо всех сил дотронуться до меня при каждом удобном случае.

— Уверен, что не хочешь остаться? мы могли бы вместе присмотреть за ним, — соблазнительно интересуется она. — Ты можешь остаться со мной в моей кровати.

— Нет, спасибо, меня кое-кто ждет, но, пожалуйста, постарайся привести его в чувства, чтобы он смог поехать к родителям на бранч. Он уже пропустил последние несколько раз, и мама предпочтет увидеть его с шишкой на лбу, чем совсем не увидеть

Она смотрит на меня, явно не обрадованная тем, что я так очевидно ее отверг. Я не хочу, чтобы она меня ненавидела, я просто больше не заинтересован в ней. Пытаясь немного сгладить напряжение, я добавляю:

— Ты тоже должна прийти. Мама с папой обрадуются.

— Хорошо, я буду.

Ее лицо загорается надеждой. У меня нет сил, чтобы сказать что-то еще, поэтому я разворачиваюсь и спешу по дорожке обратно к своей машине, заботясь только о том, чтобы вернуться домой к Блейк. 

*** 

Поворачивая на свою улицу, я замечаю, что ее автомобиль исчез, мой желудок сжимается в тугой узел. Я выруливаю к дому, как гонщик, зашедший на пит-стоп, переключаю коробку передач в режим «парковки» и бегу внутрь, надеясь, что Блейк оставила записку, указывающую, где она находится. Обыскав едва ли не каждую чертову комнату в доме, я понимаю, что нигде нет никаких намеков на то, куда она пошла и почему. Однако все ее вещи исчезли, и я полагаю, что она не просто выскочила в магазин.

Я достаю из кармана телефон и звоню ей, но, конечно, она не отвечает. Я посылаю ей сообщение и молюсь о том, чтобы она ответила.

«Где ты? Я волнуюсь. Пожалуйста, позвони мне».

Я опять набираю ее номер, надеясь, что, возможно, она была в ванной или где-то еще, но ответа так и нет. Сейчас чуть позже полуночи, а она едет непонятно где, или, вот дерьмо, может быть, она уже дома. Что случилось? Почему она ушла? Моя голова вот-вот взорвется от проносящихся в ней тысяч возможных вариантов. Возможно, она испугалась секса? О, какой это был головокружительный секс. Теперь, когда я знаю, каково это — быть глубоко в ее сладкой маленькой киске, она уничтожила меня до конца жизни. Или она разозлилась на то, что я поехал вытаскивать Истона из передряги? Конечно, она понимает, что я должен был спасти своего брата. Может, это было для нее уже слишком… Я не знаю, но от этого теперь еще больше злюсь на него, потому что он испортил почти идеально прекрасный день с моей Блейк, и вот она ушла.

За следующий час я звоню и пишу гораздо больше сообщений, чем готов признать, прежде чем мне приходит в голову блестящая идея найти ее домашний адрес через интернет. Мне нужно знать, что с ней все хорошо. Сидя за ноутбуком, я набираю в поисковике ее имя и город проживания. В конце концов, сколько Блейк Мартин может жить в Вудленд-Хиллз. Несколько минут я с нулевым результатом просматриваю разные сайты, предназначенные для поиска людей. Я со стуком захлопываю крышку компьютера. Я зол, мучительно встревожен и не знаю, что делать дальше.

Будучи не в силах находиться в бездействии, я сажусь обратно в машину и еду туда, где она живет, по пути внимательно оглядывая дорогу, чтобы убедиться, что там не стоит сломанным ее автомобиль. Три часа спустя я, упав духом, с пустыми руками возвращаюсь домой. Я устало бреду вверх по лестнице в свою комнату, где раздеваюсь и ложусь в кровать, пустым взглядом глядя в потолок. Положив рядом с собой телефон, в конце концов, я погружаюсь в беспокойный сон. 

*** 

В воскресенье я приезжаю к родителям на бранч позднее, чем обычно, и с удивлением вижу, что машина Истона уже там. Ночью я почти не сомкнул глаз, а известий от Блейк все еще нет. Заставляя себя подойти к знакомому входу, я чувствую запах маминых булочек с корицей, который не радует меня. Я инстинктивно останавливаюсь и кривлюсь, услышав фальшивый смех Эмерсон, эхом раздающийся по всему дому. Как же я забыл о том, что пригласил и ее тоже.

Я медленно направляюсь в столовую, где они вчетвером сидят за дубовым столом и ведут какой-то банальный разговор. Увидев меня, мама вскакивает со стула, чтобы обнять.

— Мэдден, дорогой, мы так рады, что ты пришел. О, боже, — комментирует она, подходя ближе, — похоже, у обоих моих мальчиков была бурная ночка. Сначала появляется Истон с непонятно откуда взявшейся шишкой на лбу, а теперь ты — небритый и с черными кругами под глазами. Сегодня вам обоим нужна материнская забота.

Я крепко обнимаю ее, глядя на Истона через ее плечо взглядом, который не укрылся от нашего отца. Отец тоже взглядом предупреждает меня от ссоры с братом.

— Наверное, это из-за погоды, — говорю я ей. — Я мало спал прошлой ночью.

— Проходи и садись, я хорошенько накормлю тебя, а потом можешь подняться наверх, в свою старую комнату и вздремнуть, — отвечает она, пока мы идем обратно к столу.

Я проскальзываю на стул, стоящий за столом напротив брата и Эмерсон, все еще злясь на него, и, пытаясь избежать ее домогательств под столом.

— Я ценю твое предложение, мама, но мне уже почти тридцать пять, а не пятнадцать. Если я захочу вздремнуть, я поеду в свой собственный дом.

— О, конечно, кстати, спасибо, что напомнил, у тебя же скоро день рождения, — говорит она с широкой улыбкой, полностью игнорируя ту часть фразы, в которой я говорил, что уже не ребенок. — Мы с твоим отцом подумали, что было бы здорово устроить через пару недель маленький праздник у нас на заднем дворе. Небольшой банкет, ты можешь заказать из еды все, что тебе понравится, живая музыка, бассейн — все будет просто великолепно.

Тут, наконец, вступает в разговор папа:

— Мама уже разослала приглашения, поэтому я надеюсь, что ты будешь свободен в этот же день через две недели.

Я, как обычно, улыбаюсь и киваю головой, не желая расстраивать родителей, хотя чертов день рождения и праздник — это последнее, что волнует меня в данный момент. Если я сегодня не найду Блейк, я могу сойти с ума.

— Да, звучит здорово, — отвечаю я с натянутой улыбкой.

Разговор за столом заходит о «Декер Энтерпрайзис», потому что папа заинтересовался новыми проектами и контрактом с «Дайболд». Несмотря на то, что он больше не приходит в офис, ему нравится быть в курсе того, как идут дела, и какие у нас планы. Истон рассказывает о сделках так, как будто что-то в этом понимает, а Эмерсон помогает ему каждый раз, когда он спотыкается на каком-либо факте. Я даже не стараюсь его поправить, я слишком занят тем, что гоняю еду по тарелке и каждые тридцать секунд проверяю телефон, чтобы не пропустить звонок или сообщение от Блейк. Мама просит меня сделать перерыв в работе и поесть, а я раздумываю над тем, чтобы сказать ей о том, что я кое с кем встречаюсь, но в такой компании, как сегодня, решаю этого не делать. Пусть думают, что я работаю.

Как только у меня появляется возможность вежливо сбежать из родительского дома, я так и делаю. Я с ума схожу от беспокойства, потому что не знаю, где она. Я говорил себе не привязываться к ней эмоционально, но с ней это оказалось невозможным, и, положа руку на сердце, я знал это с того самого момента, когда первый раз держал ее в своих объятиях. Я не в силах пробиться сквозь тьму, которой она себя окружила, показать ей свет свободы и счастья, свет, который я могу ей подарить. Прошлой ночью она сказала, что принадлежит мне, но на самом деле, это я принадлежу ей.