Результаты криминалистического исследования салона «Мерседеса» Захариаса не сулили владельцу ничего хорошего. Коврики в багажнике, вымытом с автошампунем, совсем недавно подвергались химчистке, и это притом что снаружи машину давно как следует не мыли. И на них были обнаружены следы крови. На основании этого в середине дня в понедельник судье предстояло утвердить приказ о содержании Захариаса под стражей и отклонить прошение об освобождении под залог. Перед отправкой в следственную тюрьму Вайтерштадта Боденштайн переговорил с подозреваемым еще раз. Осунувшийся Захариас сидел на нарах в камере; без галстука, ремня и шнурков он выглядел жалко. Арестованный все твердил, что даже не видел Паули, а не только не убивал, и что кровь в багажнике его автомобиля принадлежит не человеку, а кабану, которого он купил у приятеля-охотника и отвозил к Конради для разделки.
— Расскажите мне что-нибудь, что позволит снять с вас обвинение, — сказал Боденштайн. — Назовите хоть одного свидетеля, видевшего вас в указанный промежуток времени и способного подтвердить вашу невиновность. В данный момент картина складывается весьма неблагоприятным для вас образом.
Захариас прижал ладони к щекам и покачал головой. От Паули он поехал прямо на свой садовый участок и оставался там до утра. Почему? Он хотел побыть один. Потому что у него сложилось впечатление, что зять его использует. Потому что он больше не может слушать нытье своей жены. Уже под конец, когда Боденштайн хотел уходить, прозвучало наконец нечто существенное.
— Я знаю девочку на мопеде, — сказал Захариас глухим голосом. — Это подружка моего племянника Йонаса.
Боденштайн и его сотрудники перехватили государственного прокурора и судью еще в пути, перед заседанием. Пара, жившая на втором этаже дома 52 по Штаркерадвег в Зульцбахе, видела Марайке Граф и Конради на лестнице в половине первого в ночь на среду. А гольф-клуб, по свидетельству многочисленных гостей, они покинули чуть ли не сразу после десяти. Ни фрау Граф, ни ее любовник не могли или не хотели объяснить, где они провели эти два часа. Сюда стоило добавить заключение судмедэкспертизы, что отпечаток трупных пятен на теле Паули совпадает с рисунком поддона, находящегося в одном из фургонов мясной лавки Конради. С учетом мотивов, которые имели Марайке Граф и Конради, получение ордера на их арест казалось простой формальностью. Для вызова отца и сына Шварцев в судмедлабораторию достаточно было подозрения, что Эрвин Шварц побывал в доме Паули во вторник вечером и, вполне вероятно, тремя ночами позже поджег его дом вместе со своим сыном. К тому же Пии нужен был ордер на обыск в бистро «Грюнцойг». Получив его, Остерман с сотрудниками полиции сразу же отправились по указанному адресу.
Сотрудники гессенской криминальной службы уже не раз основательно осмотрели обгоревшие и остывшие развалины дома Паули к тому моменту, когда Пия проехала мимо пепелища прямо во двор Эрвина Шварца.
Боденштайн с каменным выражением лица слушал вопли фрау Шварц. Рената была женщиной коренастой и энергичной, с жестким, закаленным ветрами и солнцем лицом, на котором полная забот жизнь прорезала глубокие морщины.
— Мой муж и сын, по-вашему, подожгли дом Паули? — Она стояла, уперев руки в боки. — Вы там все с ума посходили? С чего бы это им понадобилось?
Боденштайн пропустил ругань мимо ушей.
— Вы заметили в ночь на воскресенье, что вашего мужа не было дома? — спросил он.
— Конечно, заметила! — проорала в ответ женщина так, что уши заложило. — Он был снаружи вместе с пожарными. Мы боялись, что огонь перекинется на наш двор!
— Успокойтесь, — сказал Боденштайн мягко.
— Успокоиться?! — возмущенно взревела фермерша. — Вы арестовали моего сына и мужа! Как я могу быть спокойна?
— Они не арестованы, — пояснил Боденштайн. — Вернутся через пару часов.
— Вам надо где-нибудь в другом месте поискать убийц Паули, а не у нас, — заявила она Боденштайну и Пии. — Пол-округи имело причины отправить его к чертям. Пока он был жив, мы немало натерпелись от этого парня.
— И что же он вам сделал?
— Знаете, как часто вся улица была заставлена припаркованными автомобилями, так что мы не могли проехать ни на тракторе, ни на машине? — возмущалась женщина. — Летом они до утра торчали в саду, хохотали и орали песни. Кобели Паули загадили нам все сено и подрали нашу кошку!
Фрау Шварц входила в раж, невольно открывая все больше новых вероятных мотивов для убийства. Боденштайн и Пия с интересом ее слушали и не пытались прервать.
— …И эта рыжая потаскуха! — кипятилась она. — Как она вертела нашим Матиасом — просто нахальство! Только Паули из дома выйдет, она тут же зовет парня и заставляет вкалывать в саду, будто он ее батрак. Я ему всегда говорила, что она его попросту использует, да он и слушать не хотел. Он воображал, будто ему что-то с ней светит. Ха! Она просто дурила мальчишке голову, чтоб поиметь бесплатного батрака, да и все!
У Пии зазвонил телефон. Это был Остерман — с плохими новостями.
Через десять минут Пия стояла в абсолютно пустом подвале бистро «Грюнцойг».
— Прошляпили, — сказала она. — Слишком поздно.
— Птичка улетела, — подтвердил Остерман. — Что теперь?
Пия осмотрелась. Если бы она захотела, можно было бы закрыть кафе и все обыскать, но это казалось ей пустой тратой времени. Пия собственными глазами видела компьютеры, подведенные кабели, множество мониторов, систему для электронного считывания карточек и камеру наблюдения перед входом. Если кто-то постарался все это перетащить в самый короткий срок в другое место, то уж наверняка и все прочее, сколько-нибудь странное и подозрительное было отправлено подальше из «Грюнцойга». К тому же она точно не знала, что и где искать.
— Опросим ближайших соседей, — решила Пия и разослала сотрудников по ближайшим домам, а сама с Остерманом вернулась в бистро.
Эстер Шмит стояла за стойкой, сияла от одержанной победы и даже не пыталась этого скрыть.
— И что? — крикнула она, нахально усмехнувшись.
— У вас были образцовые арендаторы, — ответила Пия. — Они дочиста подмели все помещения.
— Правда? — вытаращила глаза Эстер Шмит. — Смотрите-ка!
— Покажите нам, пожалуйста, договор аренды. И выписки со счета, свидетельствующие об оплате.
Ухмылка исчезла с лица хозяйки.
— Нет никакого договора об аренде, — сухо сказала она. — И никаких расчетов тоже нет. Я предоставляла помещение бесплатно.
— Я уже знаю, что вы любите рассказывать только половину правды, — улыбнулась Пия. — О пятидесяти тысячах евро вы тоже вспомнили не сразу. Но, может, теперь вы припомните, кому и зачем предоставляли помещение?
Эстер покраснела.
— Нам тут больше делать нечего. Мои коллеги охотно помогут вам в поисках, — предложила Пия. — Я все же думаю, что они не платили вам черным налом. Кроме того, счета за электричество для компьютеров должны были быть большими.
— Ладно. — Эстер Шмит заправила полотенце. — Нескольким мальчикам пришла в голову идея открыть интернет-кафе. У них было немного денег, и они не хотели шумного соседства. Поэтому мы с Улли предоставили им это помещение. Бесплатно. За это они помогали нам в бистро или своими компьютерными навыками.
— Мальчики. Это звучит слишком неопределенно. У них есть имена?
— Лукас и Тарек. Остальных я знаю только по прозвищам.
— Возможно, вы лучше знаете имена женской части ваших завсегдатаев, — сказала Пия. — Мы разыскиваем девушку на желтом мокике с разбитым зеркалом. В вечер преступления она была у вашего спутника жизни и, возможно, является важной свидетельницей. Предположительно, она подружка парня по имени Йонас Бок. Знаете такую?
Эстер помрачнела. Возможно, ей не нравилось, что в ее отсутствие в доме разгуливали молодые девушки.
— Никогда не слышала, — сухо ответила она.
— Ладно, — пожала плечами Пия. — Но если вы все-таки знаете девушку, которая ездит на желтом, немного побитом мопеде, позвоните нам, пожалуйста. Мы уверены, что она тут часто появляется.
— Я присмотрюсь, — сдержанно пообещала Эстер Шмит. — Но здесь полно молоденьких девушек на мокиках.
— Полагаю, вам так же важно выяснить, кто убил вашего спутника жизни, как и нам, — холодно пояснила Пия. — У вас есть мой телефонный номер.
Возвратились полицейские, опрашивавшие соседей, и сообщили, что все компьютеры накануне вывезли два молодых человека на фургоне, арендованном в фирме «Тартл рент». Им пришлось делать три рейса, но, по-видимому, они ездили куда-то недалеко, так как все время возвращались примерно через час. Теперь предстояло выяснить, кто заказывал машину.
Мобильник Пии зазвонил как раз в тот момент, когда она стояла в душе и мыла голову. Женщина быстро выключила воду и выскочила из душа. Трубка лежала на кухне.
— Кирххоф, — выдохнула она в трубку и сердито посмотрела на лужу воды, образующуюся под ногами.
— Кристоф Зандер, — произнес мужской голос. — Извините, пожалуйста, если помешал несвоевременным звонком.
Сердце Пии невольно подпрыгнуло.
— Вы не помешали, — быстро ответила она. — Как ваша рука?
— Моя рука? — Зандер удивился. — Ах, да! Она практически здорова.
Пия поняла, что сбила его с мысли.
— Я думал о нашем разговоре в воскресенье, — сказал Зандер. — О девочке, которую вы ищете.
Она несколько разочаровалась, что звонок касался исключительно дела.
— Лучшая подружка моей дочери ездит на желтом мокике, — продолжал Зандер. — Когда они уезжали вдвоем, я заметил, что на мопеде Свении разбито зеркало. И сразу вспомнил наш разговор.
— Как зовут девушку? — уточнила Пия.
— Свения. Свения Зиверс.
Имя показалось Пии знакомым. Недавно она уже слышала его. Но где? И при каких обстоятельствах?
— Моя дочь и Свения близкие подруги, — продолжал Зандер. — Но пару дней назад девочка совершенно изменилась. В субботу она к тому же поссорилась со своим другом и с тех пор постоянно рыдает.
Пия сосредоточилась и попыталась собраться с мыслями.
— Девочки знакомы с Паули? — спросила она.
— К сожалению, да, — ответил Зандер. — Друг Свении приводил их в тусовку Паули. К счастью, у моей дочери хватило здравого смысла, чтобы понять, что он за тип, но Свения попала под сильное влияние Паули.
Пия вернулась в ванную и замоталась в полотенце, будто Зандер мог ее увидеть.
— А где сейчас девочки? — спросила она.
— Я не знаю. Антония ничего не сказала.
— Где живет Свения? И что насчет ее родителей? Может, они знают, где девочки сейчас? — сыпала вопросами Пия.
— Боюсь, они знают еще меньше, чем я, — ответил Зандер. — Свения не очень-то ладит с матерью, а ее приемный отец работает в аэропорту в ночную смену.
— Бесполезно искать их вслепую. — Пия села на край ванны и задумалась. — Мужчина, который видел девушку, сказал, что, возможно, это подружка сына доктора Бока, Йонаса. Но вряд ли она подружка вашей дочери.
Повисла пауза.
— Вовсе нет, — наконец сказал Зандер. — Свения как раз подружка Йо.
Свения, Йо… И тут вдруг Пия вспомнила: «Там еще Йо и Свения». Эту фразу позавчера вечером Лукас произнес в Бурге, и Пия как раз узнала в Йо парня, которого накануне видела в «Грюнцойге». Постепенно все сложилось в цельную картинку. Бориса Балкана на самом деле звали Йонасом, и он был сыном доктора Карстена Бока, который оставил сообщение на автоответчике Паули, пообещав, что напустит на него своих адвокатов. Значит, дедушка Йонаса — Норберт Захариас, который по уши влип и сидит нынче в предварительном заключении по подозрению в убийстве. Итак, Йонас — друг Паули и завсегдатай бистро «Грюнцойг». Интересно, на чьей стороне этот парень?
На вечер Козима пригласила коллег, вместе с которыми последние месяцы работала над фильмом. Они хотели обсудить детали, но прежде всего, конечно же, отпраздновать окончание работы над фильмом. Боденштайн помог накрыть стол на террасе, поставил охлаждаться шампанское и принес из погреба бутылку хорошего красного вина. Он как раз собирался откупорить ее, когда в кухню вошла Розалия, прямо из гаража и с мотоциклетным шлемом, висевшим на руке. Девушка была совершеннейшей копией матери и унаследовала даже тициановские рыжие волосы, что, впрочем, ее раздражало, а потому в данный момент она покрасилась под платиновую блондинку.
— О, ты уже тут, — сказала она без особого восторга, увидев отца, и заглянула в холодильник.
— Мило, в качестве приветствия. — Боденштайн припомнил те времена, когда по вечерам его дочь радостно бросалась ему на шею, а потом с осуждением уставился на нее. — Ты в таком виде разъезжаешь на мопеде по округе?
Розалия была в джинсах с такой заниженной талией, что видны были полоски ее стрингов, а короткая рубашка оставляла голым весь живот. Так выглядят обычно шлюхи из привокзального квартала.
— А что еще мне остается? — едко поинтересовалась она. — У меня нет собственной машины, а мама свою превратила в металлолом.
Боденштайн встряхнул головой. Лоренц постепенно обретал вменяемость, но Розалия все еще находилась в последней фазе довольно жестко протекавшего переходного периода со всем, что к нему прилагалось.
— Кстати, — заявила она, — на летние каникулы я нашла себе мегакрутую подработку.
— Скажи правду, ты нашла место практикантки в адвокатском бюро?
— He-a, — сказала Розалия, запуская палец в соус для гриля. — Я нашла работу на террасе в «Кас-Виахес» на Майорке.
— Что, прости? — Боденштайн ошеломленно посмотрел на дочь. — Это кем же?
— Тебе, наверное, не покажется, что это так уж круто. — Розалия втиснула свою маленькую попу на разделочный стол между тарелкой с баклажанами и цукини и миской с салатом. — Я буду помощницей на кухне и официанткой. И заработаю 800 евро, жилье и кормежка бесплатно. А моим шефом будет Клаудио Белькреди!
Боденштайн опустил бутылку на стол.
— Собираешься работать подсобницей на кухне на Майорке? — переспросил он. — Ты часом на солнышке не перегрелась? Я думал, ты хочешь изучать юриспруденцию, а летом поработать как практикантка в конторе во Франкфурте.
— Юриспруденция — это скука, — тряхнула головой Розалия. — Я хочу стать поваром. Знаешь, кто устроил мне эту работу на Майорке?
— Уже догадываюсь. — Боденштайн глубоко вздохнул. — Этого таракана в твою голову запустил мэтр Сен-Клер.
Жан-Ив Сен-Клер был французским поваром с мишленовской звездой, которого невестка наняла для их ресторана в семейном имении. Козима говорила Боденштайну, что Розалия тайно влюблена в темпераментного француза с юга.
— Никаких тараканов он мне в голову не запускал, — возразила Розалия, болтая ногами. Но Боденштайн заметил, как она покраснела. — Он просто посоветовал мне, прежде чем решать стать поваром, познакомиться с кухней поближе и набраться опыта.
В кухню вошла Козима.
— Спускайся, Розалия! — велела она.
Девочка послушалась, соскользнула мимо матери и снова открыла холодильник.
— Перестань! — Козима отодвинула ее от холодильника и закрыла дверцу.
— Но я правда хочу пить, — заныла Розалия.
— Пойди и возьми что-нибудь в гараже.
— Но там все теплое, как моча! Я…
— Уйди отсюда! — закричала Козима на дочь.
— Кто кричит, тот не прав, — обиженно ответила Розалия и исчезла.
— Она действует мне на нервы. — Козима прислонилась к раковине и вздохнула. — Все действует мне на нервы.
Боденштайн взглянул на жену. Она всегда была стройной, но временами ее худоба стала казаться болезненной. Она была бледна, под глазами залегли голубоватые тени, которых Оливер прежде не замечал.
— Тебе нужно немного отдохнуть, — сказал он. — Я рад, что ты наконец закончила работать над фильмом.
— Охотно верю, что ты рад, — саркастически усмехнулась Козима. — Я же знаю, что тебе не нравится вечерами слушать мои разговоры о фильме, когда у тебя все мысли в голове исключительно о твоем деле.
Упрек был несправедлив и совершенно безоснователен.
— Я уже сыта этим по горло. — Голос Козимы стал визгливым. — Я же здесь прежде всего уборщица и кухарка и должна все совмещать под одной крышей.
Боденштайн не мог объяснить вспышку раздражения Козимы, он не чувствовал за собой никакой вины. А потому некоторое время слушал ее тираду молча.
— Ты исчезаешь каждое утро, оставляя все на меня одну, — в конце концов заявила Козима. — А чем заняты твои дети, тебя вообще не волнует.
— Подожди-ка, — ошеломленно прервал Боденштайн. — Меня очень интересует все, что касается тебя и детей. Я…
— Не ври! — Козима уже кричала. — Знаешь что? Садись-ка ты просто в машину и катись заниматься своим делом! Я прекрасно обойдусь тут без тебя, раз у тебя нет никакого желания разговаривать с моими друзьями.
— Что это на тебя вдруг нашло? — возразил Боденштайн, тоже на повышенных тонах.
В кухню заглянула Розалия.
— О, супружеская ссора! — сказала она.
И в тот же миг Козима не совладала с собой; слезы брызнули у нее из глаз, и она мимо Розалии выскочила из кухни. Отец и дочь в недоумении переглянулись, не зная, что и думать.
— Что это на нее вдруг нашло? — спросила Розалия. — Климакс или что?
— Поуважительнее, пожалуйста, говори о собственной матери!
И Оливер сразу же, позабыв о собственном раздражении, бросился вслед за Козимой вверх по лестнице в спальню. Он услышал рыдания в ванной комнате. Жена сидела на краю ванны, тушь растеклась у нее по щекам. Боденштайн присел перед ней на корточки и осторожно тронул ее колени. Она истерически всхлипнула, потом так же истерически засмеялась и вдруг безвольно обмякла. Боденштайн успел лишь подхватить ее, чтоб она не ударилась головой о кафель. Он поднял жену, отнес в спальню и положил на кровать. Розалия в растерянности стояла в дверях и смотрела с испугом.
— Думаю, вечеринку мы можем отменить, — сказал Боденштайн.
Перед кафе «Грюнцойг» стояли велосипеды, мопеды и мотороллеры. Желтого мокика среди них не было. Пия вошла в бистро. При виде Лукаса за прилавком у нее вдруг засосало под ложечкой. Народу было немного, казалось, здешняя молодежь по большей части развлекается где-то в другом месте. Лукас обрадованно ее поприветствовал; похоже, он не затаил обиды за субботний вечер.
— Привет! — сказала Пия и присела у барной стойки, остальные табуреты были не заняты. — Что-то не густо у вас сегодня.
— Футбол! — Лукас указал большим пальцем за спину в направлении двора. — Хотите что-нибудь выпить?
— С удовольствием! Что можешь предложить?
— Лучше всего у меня получается «Секс на пляже», — он весело подмигнул и задержал на мгновение нахально-неотразимый взгляд. Пия поняла, что как минимум половина девчонок бывает в этом кафе только из-за него.
— С этой темой мы уже разобрались, — осадила его она. — Я бы хотела «Пинья коладу». Но поменьше рома.
— Понял.
Пия смотрела, как Лукас смешивает коктейль.
— Скажи мне, — она оперлась подбородком на руку, — что ты знаешь об этом таинственном интернет-кафе в задней комнате, которое с сегодняшнего дня перестало существовать?
— Тут нет ничего таинственного, — удивленно ответил Лукас. — Просто по мере того, как оно развивалось, поползли слухи. Поскольку появлялось все больше людей, которые Улли и Эстер не очень нравились, то мы сделали своего рода клуб. Для узкого круга, так сказать.
— А почему его теперь тут нет?
— Эстер захотела оформить договор об аренде и брать арендную плату. Некоторых из нас это не устроило.
Объяснение выглядело правдоподобным: Эстер Шмит деньги любила.
Лукас поставил перед Пией приготовленный и по всем правилам украшенный экзотическими фруктами коктейль.
— На здоровье!
Лукас прислонился к стойке напротив Пии.
— У тебя с ней нормальные отношения? — Пия попробовала «Пинья коладу» и восхитилась. — М-мм, вкусно!
— С Эстер? Да, конечно, — Лукас на минуту замялся. — Конечно, она совсем не такая, как Улли, но, в общем-то, все в порядке.
Он облокотился о стойку.
— Что ты имеешь в виду? — с любопытством спросила Пия.
— Эстер здесь хозяйка. Она должна следить за деньгами. Улли было абсолютно наплевать на продажи, зарплаты, закупочные цены и налоговые декларации. У него постоянно возникали всякие неожиданные идеи, а Эстер его притормаживала.
Он грустно улыбнулся.
— Улли полагал, что она крохоборка. А у него всегда было широкое видение и никакого желания погрязать в повседневности.
— Куда вы перевезли компьютеры? — осведомилась Пия.
— На склад в промзоне в Мюнстере, — ответил Лукас. — Он принадлежит отцу одного из наших. Мы скоро все продолжим.
— Что именно?
— Ну, интернет-кафе для своих.
Он усмехнулся, и Пия невольно вспомнила огонь желания, пылавший в его глазах. Ему ничего не стоит охмурить любую девчонку вокруг — пара комплиментов, проникновенный взгляд глубоких зеленых глаз, немного грусти, стихотворение…
— Неужели у тебя нет подружки?
Пия втянула из стакана последнюю каплю «Пинья колады» через соломинку.
— Нет. — Лукас забрал пустой стакан. — Хотите еще?
— Только, пожалуйста, совсем без алкоголя, — попросила Пия. — Но почему нет? Ты так выглядишь, что девчонки должны за тобой толпами бегать.
На секунду Лукас помрачнел.
— Нет ничего скучнее юных девиц, которые воспринимают меня некритически. Ненавижу легкие победы.
Пия задумчиво посмотрела на парня. Похоже, не только толстые и прыщавые уроды страдают от своей внешности. Красота тоже может создавать проблемы.
— Ты, наверное, часто разочаровывался. — Пия понимала, что ступила на скользкую дорожку, но ей действительно было интересно.
Лукас поставил шейкер. Между бровями появилась складка.
— Просто у меня слишком высокие ожидания, — ответил он.
— В отношении девушек?
— Нет, в отношении жизни. — Он продолжил трясти шейкер. — Можно сравнить с этим коктейлем. Вы знаете, какой у него должен быть вкус, и радостно его предвкушаете, а потом оказывается, что там сплошная вода. Тоска. Вот и у меня часто так.
Он поставил перед Пией вторую, безалкогольную «Пинья коладу».
— Звучит очень уж безысходно, — сказала Пия.
— Я стараюсь по большей части избегать того, что может повергнуть меня в безысходность. — Лукас скрестил руки и взглянул на Пию исподлобья. — Мне нужен вызов, я ищу его. И лучше всего что-то такое, что на первый взгляд кажется недостижимым.
Он обезоруживающе улыбнулся. Пия не ответила на это его заявления и отпила глоток коктейля. Пора переходить к настоящей теме визита.
— Твоего друга Йо на самом деле ведь зовут Йонас Бок, да?
— Да.
— А его подружку зовут Свения?
— Да, так. — Лукас внимательно посмотрел на Пию. — А что?
— А то, что Свения ездит на желтом мокике, — ответила Пия.
Лукас изумленно вздернул брови, но, прежде чем он смог что-либо сказать, появилась Айдин с двумя заказами. Во дворе взревели болельщики — наверное, кто-то забил гол. Айдин сердито взглянула на Пию, в ожидании прислонилась к прилавку, глядя, как Лукас готовит напитки. По тому, как она томно вздыхала, Пия поняла, что девушка оказалась легкой добычей для парня.
— Значит, Свения оказалась той девушкой, которую вы ищете, — сказал Лукас, когда Айдин ушла с полным подносом. — Я о ней и не подумал.
— Что могло понадобиться Свении от Паули во вторник вечером? — осведомилась Пия.
— Понятия не имею. — Лукас мыл использованные стаканы, оставленные Айдин. — Может, Тони знает. Антония Зандер.
— Мне известно, кто такая Антония Зандер. Ты не знаешь случайно, где девочки сейчас?
Стакан выскользнул из рук Лукаса и разбился.
— Вот черт! — пробормотал он, сгребая осколки. — Может, они попозже здесь еще объявятся.
— А о чем последнее время спорили Свения и Йо? — поинтересовалась Пия.
— Ну и вопросы вы задаете! — Лукас улыбался, но Пии показалось, что он внезапно насторожился. — Откуда я могу знать?
— Я слышала, что в субботу Свения и Йо о чем-то яростно спорили, — сказала Пия.
— Я не в курсе, — сказал Лукас. — К тому же я потом не вернулся в Бург.
— А в воскресенье, когда вы вывозили компьютеры, Йонас ничего об этом не говорил? — спросила Пия.
— Ни слова. Он был не в духе, но я думал, это из-за того, что у нас не получилось с Эстер.
В бистро вошла группа молодых людей и, смеясь, устроилась за столиками. У Лукаса больше не было времени на разговоры. Пия положила десять евро на стойку, так как он не хотел брать с нее деньги, поблагодарила и встала.
— Свения совершенно точно не имеет никакого отношения к убийству Улли, — сказал Лукас. — Она его обожала, как и все мы.
— Но, возможно, она видела убийцу, — возразила Пия. — А если и он ее видел, то она в большой опасности. Если вдруг встретишь ее сегодня вечером, передай, пожалуйста, чтобы она непременно мне позвонила, ладно?
— Ясно, сделаю! — Он кивнул и подался вперед. — Фрау Кирххоф…
— Да?
— Моя эсэмэска, между прочим, была совершенно всерьез.