Пятница, 28 сентября 2012 года, вечер.

– Да!… Да!… Ещё!… Чуть-чуть!… Ещё!!! Аааааа!!! - Маша выгнулась, задергалась, и, тяжело дыша, рухнула на смятые белые простыни рядом с обнаженным, мокрым от пота мужским телом.

С минуту стояла тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием двух человек, и стуком капель дождя по новенькому покрытию крыши.

– О, господи! Ты потрясающий! – отдышавшись, сделала Маша комплимент.

– Ага, – подтвердил Док. – Ты тоже.

Ну вот нравились ей мужчины постарше. И они, обычно, не разочаровывали. А Док, так просто удивил в первый раз. Такого безудержного, яростного, потогонного секса у неё не было несколько лет.

Они встречались почти неделю, но первый раз в Машином, точнее уже в их общем домике, куда Док перетащил днем свои вещи. Переездом это нельзя было назвать. Док просто перенес к Маше свой саквояж, и бумажный пакет с джинсами, парой рубашек и бельем.

В Мишину деревню вся команда добралась лишь к вечеру следующего за бегством из Орла дня. Сначала Миша остановился в Мценске, о чем-то пошептался с командиром черных, и исчез, взяв с собой Степаныча и Ярика.

Вернулись они ближе к полудню воскресенья, когда автобус содрогался от богатырского храпа спецназовцев. Приехали на трех не новых, но крепких УАЗиках, простых, как топор. Два УАЗа тянули за собой нагруженные прицепы.

Миша как-то очень легко оставил автобус отряду подольской милиции, тепло попрощался с их главным, пока его команда рассаживалась по внедорожникам. А после были два часа езды по таким дорогам, по которым не каждый трактор пройдет, не то, что автобус.

Заброшенная деревня состояла из десятка домов, которые снаружи выглядели давно оставленными и готовыми развалиться. Однако это была лишь видимость. За две недели мужчины привели в порядок шесть из них.

В один домик заселили Олю с родителями, в другой Степаныча с женой, за которой он с Мишей смотался на следующий же день после прибытия в деревню. Еще два дома делили Миша с Думитру, и Витек с Яриком.

Самый большой дом, в четыре комнаты, отдали под фельдшерский пункт. Собственно, этот дом довели до ума первым, и ютились там все вместе, пока приводили в порядок остальные. А на четвертый день стройки в деревню заехал древний джип, из которого вылез круглый мужичонка в помятом костюме и шляпе. Он тряс какими-то бумагами, требовал документы и разрешение на проведение работ, не подозревая о нацеленном на него из чердачного окошка гатлинге.

Вот Миша и проехался ему по ушам о федеральной программе “Возрождение села”, и специальном стройотряде, направленном областной администрацией для открытия в данной конкретной деревне фельдшерского пункта. Да, был отдельный приказ. В Орле. И вообще, тебе тут медпомощь, понимаешь, рядом строят, а ты отказываешься.

Мужичок вовсе не отказывался, как же он откажется, но порядок-то должен быть. Да, конечно, вся документация в Орле пропала, но он запросит у начальства, может и случайно осталась какая-то бумажка, а если нет, то и бог с ней. А если какая помощь нужна, то вы обращайтесь, тут километров десять до сельской администрации. А он сам председатель и есть. Что? Грузовик, чтоб за стройматериалами смотаться? Да, это можно организовать, только соляра с вас. Завтра, так завтра.

В общем, большой дом пришлось отдать под медучреждение: две комнаты под приемный покой, и по одной для Дока и Катюши.

Так и получилось, что последний домик достался Маше в единоличное владение. Впрочем, сейчас уже в совместное, и Маше это нравилось. Да, Док не богат, и живут они в деревне на задворках мира. Зато единственный врач на всю округу будет пользоваться почетом и уважением, и без куска хлеба не окажется. Да и в большой город после пережитого Машу не тянуло.

Для себя он решила, что сейчас просто будет жить, и радоваться жизни, а думать о будущем начнет где-то по весне.

Для зимовки же деревенька вполне подходила. Установленный мужчинами ветряк давал электричество, угля было более чем достаточно для отопления, запасов еды в погребах хватило бы на пару лет.

Миша еще дважды организовывал поездки в город, из которых машины возвращались заполненные провиантом, и всем необходимым для стройки, хозяйства и быта. Маша не понимала, откуда на все это у него деньги, но на прямой вопрос Миша не отвечал, лишь ухмылялся, предлагая не забивать себе голову.

Завтра они планировали вместе выехать в Мценск.

Необходимо купить одежду на осень и зиму, плюс разные мелочи для более комфортного житья. Маше, например, не хватало телевизора, или, хотя бы, радио. Ярик, конечно повесил антенну на одно из стоящих рядом с домом деревьев, пересказывал новости, но ей, привыкшей к потокам информации и музыки, этого было мало.

И, конечно, ей нужен был фен, косметика, и всякие препараты для поддержания красоты. То есть чистый воздух, это, конечно, здорово, но омолаживающий крем для лица он никак не заменит. Не говоря уже о том, что за две недели её маникюр превратился во что-то совершенно ужасное.

И Доку нужно подобрать что-нибудь удобное, практичное и красивое. Униформа из скорой его просто уродовала, а привезенные Мишей рубашки, хоть и были практичными, но совершенно не подходили к его типу.

В общем, планов на завтрашнюю поездку более чем достаточно.

Маша зевнула, повернулась на бок, закинула ногу на Дока. Тот обнял её, и притянул поближе к себе.

– Слушай, Док, я все забываю спросить. Как наша деревня называется?

– Если верить Мише, то «Безумные выселки», – абсолютно серьезно ответил Док.

Маша хихикнула.

Дождь убаюкивающе монотонно стучал по крыше. На тумбочке у кровати, почти неразличимые в темноте, лежали две заряженные “беретты”.

***

Отталкиваясь передними лапами, обгоревший пес медленно передвигался по осеннему лесу. За ним волочились выпавшие из огромной раны в боку внутренности. Пёс двигался так уже две недели, без сна, без еды, не останавливаясь и не сворачивая. Неожиданно, что-то привлекло его внимание. Пёс сменил направление, и пополз левее. К деревне, откуда доносились громкие детские крики и смех.