Карета Сфорца третий час стояла на границе. Леонардо и Бестолоччи мирно спали, а герцог сидел на земле возле шлагбаума и хриплым голосом повторял:
— Я важный политический деятель Милана. Мне срочно нужно покинуть территорию Флорентийской Республики.
— Не положено, — бодро отвечал часовой.
В отличие от Людовико, часовые сменялись каждый час.
Начальник стражи досадливо хмыкнул и подошел к герцогу.
— Ваша светлость. Ехали бы вы назад, во Флоренцию. Сегодня точно никого не пропустим.
— Я важный политический...
Начальник стражи наклонился к самому уху Сфорца и что-то прошептал. Тот вздрогнул и возвратил взгляду осмысленность.
— Вот как? — герцог поднялся на ноги. — Тогда понятно... Кучер! Разворачивай.
Леонардо проснулся от не слишком вежливого тычка.
— Есть тема! — Сфорца имел вид таинственный и возбужденный.
— Мы уже в Милане? — зевнул да Винчи.
— В Милан мы пока не попали. Дороги перекрыты. Медичи сцепился с папой. Вот-вот начнется настоящая война.
Изобретатель всегда был миролюбив, а спросонья — особенно.
— Плохо. Будут гибнуть люди, пострадают пашни...
— Отлично! Хлеб подорожает! И это еще не все, — герцог облизнулся и наклонился еще ниже. — Обеим сторонам потребуется оружие. Много оружия. А тут как раз мы. Усекаешь?
Обычно Лео усекал стремительно, но сейчас его мыслительных способностей хватило только на обширный зевок. Проснувшийся кот зевнул вслед за хозяином.
— Мы, — нетерпеливо пояснил Людовико, — будем разрабатывать новые типы оружия. И продавать за хорошие деньги!
— Война, — наконец родил что-то великое Лео, — это несправедливость.
Сфорца на мгновение утерял оптимизм в глазах, но тут же встрепенулся.
— А чтобы было справедливо, будем продавать обеим сторонам. И хороших денег станет в два раза больше. Договорились? Ну давай, придумывай.
— Ага, — сказал да Винчи и прикрыл веки.
Бес повертел головой и перевернулся на бок. Минут пять герцог терпел, а потом дернул Леонардо за руку. Изобретатель вздрогнул и открыл глаза.
— Ну? — спросил Людовико. — Придумал?
— Конечно! — ответил да Винчи сонным голосом. — Средство для мытья посуды. Концентрированное. Справляется с жиром быстрее, чем обычное средство.
— Какое обычное средство? — не понял Сфорца. — Песок, что ли? Ты не отвлекайся, про войну думай.
— Ага, — и Лео снова закрыл глаза.
По пути во Флоренцию он успел приду мать «Гринпис», кофе из ячменя, низкокалорийную колу, песенку «Crazy Frog», антигравитатор и прочую чепуху, не имеющую коммерческого смысла. Изобретения военного характера упорно не желали приходить в голову изобретателя.
Мастерскую Лео нашел в. том же состоянии. Видимо, люди Медичи не успели ворваться сюда и навести порядок. Или успели и перевернули все вверх дном. Словом, беспорядок в мастерской царил самый обыкновенный. Леонардо свалил дорожные вещи возле двери (все равно придется паковать) и выпустил кота из корзины.
Бесголоччи немедленно заявил миру, что пора подкрепиться, а заодно получить компенсацию за одиночное заключение и лишение свободы передвижения.
— Заткнись, — сказал да Винчи, разгребая стол, — мне нужно работать над срочным заказом.
Бес заорал еще громче.
— Дай сосредоточиться! Значит, на выбор: артиллерия, холодное оружие, оружие массового поражения...
— Мауууууу!
— С артиллерией много возни. Холодное оружие... этого добра и без меня хватает. Да и ерунда все это: какой серьезный урон можно нанести холодным оружием? А-а-а!
Изобретатель запрыгал на одной ноге, пытаясь стряхнуть со второй Бестолоччи. Кот, демонстрируя эффективность холодного оружия, вцепился в хозяйскую лодыжку зубами и когтями. Оторвать его удалось с большим трудом и частью собственной кожи. Леонардо за шкирку отнес Беса в угол, где хранились припасы, налил в миску молока и ткнул туда кота носом.
Бестолоччи брезгливо облизался, фыркнул и смерил хозяина полным презрения взглядом. Лео понюхал молоко.
— Скисло, — констатировал он. — Надо бы придумать устройство для хранения продуктов в холоде...
— Мяу, — без особой надежды сказал Бес.
— Еды нет, — твердо ответил Леонардо. — А если станешь мне мешать, то и не будет. Сегодня позаботься о пропитании сам.
Изобретатель вернулся к столу. Кот посидел еще немного и начал заботиться о пропитании. Вернее, об экономии подкожных запасов, — Бес запрыгнул на подоконник, свернулся калачиком и уснул.
— Что я там еще думал? — да Винчи попытался раскрутить логическую цепочку в обратном направлении. — Сохранение в холоде... холодное оружие... массовое поражение! Черт, что это такое?
В памяти маячили только слова «массовое поражение» и ощущение, что это было круто.
Изобретатель уже почти поймал идею за хвост, когда за спиной раздался вкрадчивый голос.
— Не помешал?
Лео вздрогнул, но оборачиваться не стал. Так незаметно подкрадываться умел только дядя Франческо. Таинственный тип, который мог месяцами где-то пропадать, а потом появиться в самый неожиданный момент — как сейчас, например. Франческо был известным авантюристом. Считали, что он связан то ли с организованной преступностью, то ли с неорганизованным правительством. Сегодня дядя решил подтвердить первую версию.
— Синьора Лиза при встрече упомянула, что ты уже закончил ее портрет.
— Не совсем, дядя. Там осталась... кое-какая доработка. Хочешь вина?
— Хочу, — ответил Франческо и, вроде бы невпопад, добавил: — Недавно под Турином нашли одного скульптора с отрезанными ушами. Говорят, работал на мафию. Наверное, плохо работал.
Рука Леонардо, наливающая вино, дрогнула.
— Спасибо, — сказал дядя, принимая бокал, и снова переменил тему. — Твои идеи по поводу оружия очень своевременны. Кое-кто в правительстве заинтересовался бы перспективными оборонными разработками. А еще лучше — наступательными.
«Похоже, — подумал да Винчи, — дядя работает и на мафию, и на правительство. Коррупция».
— Ну и что? — Леонардо пожал плечами. — Судя по твоим сведениям, сейчас я должен все бросить и заняться дописыванием портрета Моны Лизы.
Лео налил себе и покосился на груду вещей, среди которых был и упакованный холст с набросками злосчастной картины.
— Не спеши, — Франческо сделал небольшой, но вкусный глоток, — кое-кто в правительстве смог бы договориться с синьорой Лизой по твоему поводу.
— Не смог бы, — Леонардо опрокинул в себя весь бокал. — Даже Медичи не хочет с ней связываться.
— Разве я сказал «Медичи»? — слегка поднял брови дядя. — Я сказал «кое-кто». Ого! Кажется, кого-то привлек запах твоего вина.
От дальнейшей беседы родственников отвлек приход генерала Точчино с солдатами. Генерал был в костюме жениха (который выглядел как мундир жениха), солдаты — в парадной форме, но с дубинками.
— Джинни нет? — шепотом спросил Точчино. — Отлично! Я должен препроводить этого дезертира...
Но тут вперед выступил Франческо. Небрежным жестом он показал генералу что-то, прикрепленное на оборотной стороне лацкана. Точчино побледнел.
— Простите, я перепутал, — улыбнулся дядя и отвернул второй лацкан.
Генерал попятился.
— А еще... — Франческо начал закатывать штанину.
— Не надо, — хриплым голосом сказал Точчино. — Я все понял. Кру-гом.
И бледный, как фата невесты, жених стремительно покинул помещение.
— Вот видишь, — дядя вернулся к бокалу, — все под контролем. Так что можешь спокойно изобретать... А, ты уже?
Лео заканчивал какой-то чертеж.
— Интересно... — Франческо прищурился. — Попробую угадать. Это трубка для поражения неприятеля отравленными иглами?
— Почти, — изобретатель добавил несколько штрихов. — Это прибор для определения концентрации алкоголя в дыхании.
Помнишь, ты сказал, что кто-то идет на запах вина, вот я и решил...
— Ну ладно, — плавным жестом дядя перебил племянника. — Изобрел и изобрел. Теперь давай вернемся к оружию.
«Ничего, — думал Лео, сворачивая чертеж в трубочку, — герцогу продам. Нутром чую, что с помощью этой трубки огромные деньги можно заколачивать».
— Давай, думай! — дядя вышагивал по мастерской. — Ты же с детства к оружию тянулся. Помню, я тебя учил из арбалета стрелять.
Франческо сухо рассмеялся. Лео не разделил его веселья — уже час он пытался придумать что-нибудь военное, но в голову лезли какие-то распашонки и жевательные резинки без сахара.
— Первым же выстрелом, — продолжил дядя, — ты попал в цель. Правда, не в ту, которая висела на дереве. Но зато все окрестные деревни сбегались посмотреть на единственного в мире трехрогого козла.
И Франческо снова захихикал, как будто барабан покатился по ступенькам.
— Арбалет... — пробормотал Леонардо. — Это мысль. А ну-ка...
Дядя мгновенно перестал хихикать и подскочил к Лео. Но увидев, что именно рисует племянник, он разочарованно протянул:
— Но это же... обычный арбалет.
— Не обычный, — Лео нарисовал на фоне оружия маленького человечка, — а громадный. Чудовищной пробивной силы. Бесшумный.
Дядя скривил губы, прищурился и скрестил руки на груди. Словом, сделал все, чтобы не показать своего интереса к чертежу.
— Не знаю, не знаю, — сказал он, — по-моему, это бесперспективно.
Тут к обсуждению присоединился некстати проснувшийся Бес. Он запрыгнул на стол, сел в центре рисунка боевой машины и обвел собравшихся строгим взглядом.
— Дядя, — решил Леонардо, — забрал бы ты этот чертеж, а? В моем доме у него одна перспектива — быть разодранным в клочья неким животным.
— Мяк, — добавил Бес, что означало «голодным животным».
Франческо сделал вид, что подчиняется воле обстоятельств. Однако схему из-под кота он добыл быстро и с пугающей расторопностью. Да и домой дядя отбыл, не допив вино.
Леонардо осушил свой кубок, подумал и воровато допил за Франческо. Бес обнюхал опустевшую посуду, остался недоволен и тронул один из бокалов лапой. Бокал угрожающе звякнул.
— Понятно, — Леонардо поднялся из-за стола. — Шантажируешь? Так и быть, пойду за провизией. У меня еще остались подъемные от Сфорца.
Бестолоччи недоверчиво уркнул и прыгнул на штору. Да Винчи не стал его снимать, так и ушел, оставив Беса, раскачивающегося все с большей амплитудой.
Но по дороге мозг продолжал генерировать, обдумывать и отбрасывать все новые идеи. В результате Леонардо пришел в себя не в лавке мясника, а у дома учителя Тосканелли. Видимо, пока мозг был занят, ноги решили, что решение проблемы лучше всего искать именно здесь.
Тосканелли был бодр и мечтателен. Леонардо уже научился угадывать причины такого настроения учителя.
— Кокаин или Архимед? — спросил он.
— Архимед, — ответил бодрый мечтатель, — великий грек. Он вошел в историю. А кто будет помнить о нас через двести лет? А через пятьсот? А...
— Есть шанс войти в историю, — перебил да Винчи. — Всего-то нужно изобрести какое-нибудь оружие. Желательно массового поражения.
Тосканелли моргнул сразу двумя глазами и сказал значительно:
— Предлагаю химическое оружие.
Лео искоса посмотрел на учителя. Тот начал торопливо излагать.
— Посылаем лазутчиков с коксом... кокаином в стан врага. Они подмешивают наркотик в пищу солдатам. На следующий день враг в эйфории идет в атаку, разбивает нас наголову.
— Минуточку, — попытался возразить Леонардо.
— Дальше слушай! Через день мы снова посылаем лазутчика. Опять кокс — эйфория — победа. Повторяем диверсию раз десять. А потом перестаем посылать лазутчиков.
Тосканелли довольно отвалился в кресле.
— И что? — не понял да Винчи.
— Как что? Наступает дикая ломка, солдаты врага бросают оружие и разбредаются по окрестностям в поисках дозы. Победа!
Леонардо прошелся вдоль шкафа с книгами. Он пытался подобрать вежливые контраргументы. Не смог и сказал просто:
— Бред. Во-первых, у нас войск не хватит на десять поражений. Во-вторых, толпа наркоманов в период ломки... Уж лучше неприятельская армия.
Тосканелли надулся и уткнулся в книгу с греческим профилем на обложке.
— Ну и пожалуйста, — буркнул он. — Сам придумывай. Чего тогда пришел?
— Я вообще-то, — признался Лео, — коту за едой пошел. А то он буянит. Забрался на штору и раскачивается туда-сюда.
Вдруг голос Леонардо приобрел стеклянный тембр.
— Туда-сюда... туда-сюда.
Старик мигом покинул кресло, подскочил к ученику и тщательно повел носом.
— Унюхал чего? — с надеждой спросил он.
— Не унюхал, а удумал! Дайте-ка бумагу.
Когда чертеж был готов, Тосканелли отреагировал странно — захихикал.
«Что-то все смешливые сегодня, — огорчился да Винчи. — Или его просто на хи-хи пробило».
— Пойдем, — махнул рукой учитель, — чего покажу.
Тосканелли раскрыл книгу Архимеда и положил ее рядом с чертежом нового оружия. «У меня линия тверже, — попытался утешить себя Лео, — и почерк зеркальный». Но утешало это мало: схемы совпадали даже в деталях.
— Катапульта, — продолжал хихикать старик, — изобретение тысячелетней свежести. Хотя могу подсказать, как ее использовать в новом качестве. Давай зарядим ее коксом...
Тосканелли забился в смехе. Но Леонардо это не смутило.
— Не коксом, — сказал он, — а, например, мелкими камнями. Или чугунной дробью. Битым стеклом каким-нибудь...
— ЛСД.
— При чем тут ЛСД? Гвоздями, обрезками металла... Можно поражать по сотне пехотинцев за раз. Да хватит кривляться, учитель. Мы только что придумали первое в мире оружие массового поражения!
К двери мастерской Леонардо пришел в отличном настроении. Чертеж он оставил Тосканелли: пристыженный учитель взялся доработать детали, в частности присобачить к орудию лебедку, которую он видел где-то у Архимеда.
Но только изобретатель вставил ключ в дверь, настроение моментально испортилось. Этому в немалой степени способствовал тонкий нож, приставленный к горлу Леонардо. За рукоятку стилета держалась рука в черной перчатке. Хозяин руки сливался с темнотой.
— Денег нет, — сказал да Винчи как можно убедительнее, — вот, есть кошачий корм.
Но человек в темноте не позарился на аппетитные куски ливера и рыбьи головы.
— Привет от Моны Лизы, — прохрипел он, — я за портретиком.
— Как привет? Дядя Франческо ведь обещал! И герцог...
Нож уперся в кадык.
«Срочно изобрести бронежилет со стоячим воротником», — мелькнула мысль.
«И наушниками», — мелькнула вторая после того, как Лео вспомнил рассказ дяди. И вдруг вся жизнь Леонардо прошла перед его мысленным взором. «Плохая примета», — подумал изобретатель и сказал со всей возможной уверенностью:
— А все уже готово! Завтра сможете забрать.
— Сейчас, — сказал черный человек и пошевелил стилетом. — Открывай.
«Минуту жизни отыграл, — постарался подбодрить себя да Винчи, — 1:0».
Медленно, стараясь не делать резких движений, Лео повернул ключ и потянул дверь на себя. Внутри он тоже двигался максимально заторможено, пока зажигал свечу. Таким образом удалось довести счет до 2:0.
— А вот и наш портретик, — произнес художник, надеясь черт-те на что.
Свет свечи выхватил мольберт в дальнем углу мастерской.
— Черт-те что! — сказал сиплый.
Весь холст был залит густой красной краской.
— Как же так!—ликующему Лео было очень трудно изображать горе, но он очень стараяся. — Портрет уничтожен! Это была моя лучшая картина. Бестолоччи, сволочь кошачья, вылезай! Прими свою смерть как мужчина!
В процессе пламенного монолога да Винчи почувствовал, что нож у горла исчез. Воспользовавшись этим, он повернулся к посланцу мафии и не удержался от удивленного восклицания:
— А вы что, мавр?
Черный (в буквальном смысле) человек строго поправил:
— Афроитальянец. Это что, твой кот натворил?
— Конечно!
Лео торопливо принялся зажигать свечи.
Глазам открывались все новые детали разрушений: битая посуда, перевернутые стулья, рассыпанные книги. На всякий случай художник не стал уточнять, что большую часть этих разрушений он произвел сам при попытке спешного отъезда.
— Какой породы? — спросил афроитальянец.
— Сволочной. Ты где, животное?
Бес, в отличие от мафиозо, прекрасно разбирался в оттенках голоса хозяина. Кроме того, он учуял еду. Кот бесстрашно выпрыгнул откуда-то из темноты и принялся с урчанием тереться о ноги обоих мужчин.
— Ну, — развел руками да Винчи, — и что прикажете мне с этой образиной делать? Кастрировать или сразу утопить?
— Сибирский, — в голосе наемного убийцы послышалась теплая нотка. — Редкая порода. Слушай, ты его пока не кастрируй, а? У меня кошечка, Маруся, тоже сибирская. Хорошо бы породу поддержать.
Мафиозо Наклонился к Бесу и почесал его за ухом. Кот заурчал так, что вызвал в фантазии Леонардо красивое в своей непонятности слово «трансформатор». Мавр поднял Бестолоччи на руки и принялся гладить ему пузо.
— Да Винчи понял, что сейчас самый удобный момент для решения проблемы с портретом.
— Ну что ж... Забирай его к своей Марусе. Я-то уже не жилец.
Леонардо покорно повесил голову. Минуты две было слышно только раскатистое урчание Беса. Итого изобретатель жил на пять минут дольше, чем был должен. «5:0», — поздравил себя Лео.
— Нет, — наконец произнес мафиозо, — двоих я не потяну. На одну жратву буду работать. Знаешь, сколько получает киллер? А стражникам плати, в профсоюз плати... А оружие! Знаешь, сколько стоит хороший инструмент?
Не выпуская кота, наемник продемонстрировал набор блестящих приспособлений под плащом.
— Так что ж делать-то будем? — да Винчи продолжал изображать покорность судьбе.
Чтобы усилить впечатление, он сунул в карман наемнику деньги, оставшиеся от посещения лавки.
— Давай так, — сказал убийца, — я скажу, что тебя не дождался. Ты потом проговорись, что всю ночь... ну, гулял. А за ночь картину восстановишь, я утречком загляну и заберу.
Когда Лео остался наедине с Бесом, то первым делом подпрыгнул до потолка. Это было несложно — в подвале потолки были низкие. Потом, потирая ушибленную макушку, выложил в кошачью миску кусок печени. Наблюдая за урчащим животным, Леонардо обратился к нему с речью:
— Вот видишь, Бестолоччи, твой хозяин неимоверно крут. Бедный художник сумел откупиться от богатой мафиозной бизнесвумен. И выиграл восемь часов жизни! Это... 480 : 0! Кстати, Бес, не вздумай повторить этот фокус с настоящей картиной!
Леонардо подошел к двери и принялся распаковывать заготовку портрета Моны Лизы.
— Вот, — сказал он жующему коту, — запомни: это трогать нельзя. Понял? Фу! Нельзя.
Бес никак не реагировал.
— Да, проблема... Пора изобрести копировальный аппарат.
В эту ночь Леонардо работал с нечеловеческой скоростью. Он подправил пейзаж на заднем плане — правда, линию горизонта, когда-то нарисованную неровно, решил не исправлять за недостатком времени. Он выписал руки Джиневры, резонно решив, что кисти-то у всех одинаковые. Он наделил Мону Лизу стандартной фигурой, напялив на нее среднестатистическое платье.
К утру картина была готова почти полностью.
Только на месте лица по-прежнему белел пустой овал.
«Пошло оно все, — подумал обессилевший да Винчи, — пусть убивают, раз такое дело. Не могу я лицо из головы выдумать. В крайнем случае, вырежу дырку, пусть синьора мафиозо туда свое личико просовывает. Скажу, что это модерн, новое слово в искусс...»
На этом Леонардо провалился в сон.
Ночью ему приснилась Мона Лиза. Она выглядела точь-в-точь как Джиневра, только с родинкой на верхней губе.
«Что ж вы не сказали, — упрекнул ее художник, — что вы сестра-близнец Джинни? Я бы давно все нарисовал!»
«Это тайна, — ответила Лиза. — Нас в детстве разлучили, и мы ничего не знаем друг о друге. Мне придется повесить тебя за ноги, а то ты все расскажешь индийским кинематографистам ».
Да Винчи почему-то не испугался. Наверное потому, что его поразило роскошное слово «кинематографисты».
«Пора на дыбу, — ласково сказала синьора Мона, — вставай, милый».
— Вставай, милый! — услышал Лео еще раз и понял, что его будит настоящая Джиневра.
Он с удовольствием потянулся и открыл глаза. На верхней губе девушки, которая склонилась над ним, чернело пятнышко.
— Не нужно на дыбу, — запротестовал да Винчи, вскакивая, — я ничего не скажу индийским кинологам... кинестетикам...
Сон ускользал, слова и впечатления стремительно размывались.
— Тьфу ты, — с чувством сказал Леонардо, — перепугался. У тебя что-то на губе.
— Это я у тебя порядок наводила, — Джинни изящно достала пудреницу и изучила личико. — Действительно. А не буду стирать, по-моему, очень мило!
— Сотри, — хмуро посоветовал художник.
Неприятные ассоциации из сна все еще преследовали его. Джиневра со вздохом подчинилась.
— Хочешь новость? — сказала она. — Сенсация века!
Лео усмехнулся:
— Знаем твои новости... Что на этот раз? Завтра наступит конец света? Или твоя соседка видела небесных гостей?
— Абсолютно достоверно! В городе только и разговоров, что кто-то изобрел оружие массового поражения. Спецслужбы Медичи с ног сбились — ищут изобретателей!
— Что за чушь! — Лео немного помахал руками и двинулся к мольберту.
Теперь его ночные мысли казались глупыми. Нужно было срочно дописывать портрет Моны Лизы.
— Не чушь, а массовое поражение!
— Такое оружие может быть изобретено не ранее, чем через пятьсот лет! — рассеянно возразил Леонардо. — Для этого нужны лаборатории, полигоны, атомная энергия и масса всего другого.
Вдруг словосочетание «массовое поражение» заставило вспомнить некоторые подробности вчерашнего неспокойного дня. «Тосканелли настучал? Ха! Кто ему поверит. Чертежи у него, я ни при чем. Или это дядя? Тоже все чисто, схему арбалета он забрал. Стоп! Сейчас главное — портрет».
Но Джинни не пожелала мириться с отсутствием внимания:
— Ну все равно — это ведь так любопытно! А если это правда, интересно, кто бы мог быть таким гением?
— Только я, — заявил Леонардо. — Но у меня нет лаборатории, полигона и атомной энергии. Поэтому все это пустая болтовня. Пусть ищут, если им делать больше нечего. А ты что, уже уходишь?
Джинни, которая только уселась в кресло, надула губки и заявила:
— Ну и пожалуйста. Пойду к генералу.
Уже на пороге она обернулась и мстительно заметила:
— А к тебе твой друг заходил. Такой... смуглый. Очень смуглый.
— Черный, что ли? — сердце Лео в попытке уйти в пятки ударилось о ребра.
— Фу!
— Ну афроитальянец.
— Ага. Он сказал, чтобы ты насчет заказа не беспокоился, начальство отправляет его в загранкомандировку, и у тебя есть еще неделя. Очень симпатичный и мужественный. Одет стильно.
Сердце смущенно вернулось на место и застучало как ни в чем не бывало.
— Имей в виду, — сказал да Винчи, — он убийца.
— Все вы убийцы, — парировала Джинни.
— У него кошка и зарплата маленькая.
Вот эта информация Джиневру откровенно опечалила.
— Кошка — это ерунда... Жаль, я Флоренцию скоро исчерпаю. Ладно, пока.
Леонардо не глядя кивнул и уставился на незавершенную картину. Хлопнула входная дверь. «Как может выглядеть? На кого похожа?»
Дверь хлопнула повторно. Лео решил не оборачиваться: Джинни должна видеть, что он занят.
— Джиневра тут? — спросил приглушенный голос Точчино.
— Уже ушла, — художник демонстративно стоял спиной ко входу.
— А этот... со значками на одежде?
— Еще не пришел.
Генерал принялся откашливаться. «Сейчас опять арестовывать начнет», — досадливо подумал Лео и решил перехватить инициативу:
— А с минуты на секунду здесь будет мой друг из профсоюза киллеров. Он придет спросить, когда я напишу портрет его хозяйки Моны Лизы. Что прикажете передать?
— У меня ведь есть право на один телефонный зво... То есть на одного гонца?
Дверь хлопнула в третий — и последний — раз.
Следующие три дня прошли довольно сумбурно. Леонардо пытался всеми правдами и некоторыми неправдами раздобыть хотя бы словесный портрет Моны Лизы. Дядя Франческо периодически напоминал о необходимости оборонных исследований. Изобретатель клятвенно обещал скоренько все придумать, но пока мог похвастаться только одной разработкой — в результате модернизации и миниатюризации катапульты придумана мышеловка. Бестолоччи был очень доволен, в отличие от Франческо.
Иногда на улице попадался генерал Точчино. Арестовывать Лео он не спешил, но вздыхал с нечеловеческой тоской.
Только сильные мира сего не беспокоили изобретателя. Медичи, судя по всему, обиделся за попытку эмиграции. Сфорца, возможно, смог-таки пересечь границу — но только в одном направлении.
Впрочем, герцог очень скоро дал о себе знать.
* * *
В дверь мастерской постучали поздно вечером. Леонардо как раз удалял неудачный вариант лица Моны Лизы (набор кубов и трапеций) и поэтому крикнул: «Войдите!», забыв, что дверь заперта изнутри.
Тем не менее стучащий вошел.
Лео обернулся и с изумлением уставился на гостя.
— Привет! — белозубая улыбка на черном лице смотрелась эффектно. — У меня к тебе дело.
— Неделя еще не прошла, — прошептал да Винчи, — ты же говорил.
Афроитальянец махнул рукой, прерывая бледные речи художника.
— Да все нормально. Я по другому вопросу. Герцог Сфорца просил передать, что снимает заказ.
— Сфорца? Заказ?—Леонардо заморгал, пытаясь свести воедино все слова собеседника.
Мафиозо улыбнулся еще шире.
— А где твой котяра? Кыс-кыс-кыс!
Бес, которого хозяин не мог дозваться никакими посулами, поступил подло — явился по первому зову.
— Это от меня кошкой пахнет, — пояснил мавр, подхватывая Бестолоччи на руки. — Ах ты, теплый какой!
— Так что там Сфорца? — да Винчи по-прежнему ничего не понимал.
— Да. Людовико давеча давал тебе заказ. На производство вооружений. Пу-у-узо мохнатое! Ну лизни дядю Мбамбу в нос!
— Вооружений? — изобретатель почесал голову.
— Ты что, — удивился наемник, — не выполнил?
— Выполнил-выполнил! — заторопился Леонардо. — Целых два изобретения подготовил!
«И отдал их в чужие руки!» — с отчаянием добавил он про себя.
— Молодец. Так вот, герцог передает, что уже ничего не нужно. Ой, какой урчалка! Война-то кончилась. Так что ты больше не нужен.
Мафиозо так амплитудно погладил Беса, что все убийственные приспособления из-под плаща блеснули, словно акульи зубы. У художника подкосились ноги, он сел на табурет.
— Я больше не нужен, — произнес он с отчаянием.
— Ну-да. Эй! Эй! Ты чего такой бледный?!
Леонардо пришел в себя от кружки воды, которую вылил на него мавр.
— Зачем? — прошептал изобретатель. — Зарезал бы так. Или тебе приказали пытать?
Мне приказали, — сердито ответил наемник, — передать тебе сообщение от Сфорца. И все! А ты в обморок падаешь.
Лео с трудом сел. Мастерская двоилась и норовила уплыть куда-то в сторону.
— А почему тебе? Ты же убийца.
— Так я ж и говорю: нашему брату сейчас очень плохо платят. Приходится подхалтуривать. Вот, устроился на полставки гонцом. Все равно заказов мало.
Афроитальянец повернулся к незавершенному портрету.
— Безликая она у тебя какая-то получилась, — авторитетно изрек он, — невыразительная. Просто пустое место, а не глава мафии.
Да Винчи угрюмо уставился на холст. Действительно, на месте головы главы зияло пустое место.
— Ладно, — сжалился наемник, — вопрос деликатный, здесь торопиться нельзя.
Он вздохнул и покосился на ножи на поясе:
— Хотя нужно.