Собран рассказал Засу, что письма от Леона идут по восемь месяцев.

— Я стараюсь отправлять письма с каждым кораблем, подгадывая с временем визитов к Сабине, — едем к ней и заодно забираем корреспонденцию в Нанте. На стене дома магистрата в Отуне висит большой лист с расписанием кораблей до Канады и обратно. Еще я забираю письма для двух соседей и пишу по их просьбе ответы. Иногда кажется, будто очередное мое письмо уйдет в пустоту: что, если пока я готовлю ответ, Леона уже не станет в живых, что, если он умрет от лихорадки, его загрызут волки или убьют индейцы? И ведь Леон сам об этом знает. В последнем письме он спрашивал о детях, все не может забыть Николетту. Вот я смотрю на принесенные тобою цветы из Анд, и меня одолевает искушение — попросить тебя узнать, как там Леон. Подсмотреть за ним украдкой. Мне даже снился сон, будто ты стоишь в снегу, от твоих крыльев поднимается пар, и ты пальцем проделываешь отверстие в тюлевой занавеске на окне Леонова дома, подглядываешь.

Зас слушал.

— Я так и не простил его. Вел себя якобы щедро, но на деле Леон от меня ничего не получил — он утратил свою долю отцовского наследства, а мне пришлось покрывать его долги. В итоге вышло, будто я выкупил у него эту долю. Теперь же он борется за выживание, в то время как я все богатею.

— Я посмотрю, как Леон, — обещал ангел. — В конце концов, это не одно и то же, как если бы ты опять просил меня доставить послание на Небо.

— Благослови тебя Бог, Зас, ты добрый друг.

— О, понижение.

— Прости?

— Не обращай внимания.