Неприятный, с сильной болтанкой, полет через Ирландское море на остров Мэн длился недолго. В зале прилета аэропорта Рональдсвэй Форрестера и Бойжера встречали заместитель старшего констебля и сержант в форме. Форрестер улыбнулся и пожал им руки. Полицейские представились: заместителя старшего констебля звали Хейденом.

Все вместе вышли из здания на стоянку машин. Форрестер и Бойжер посмотрели на странный белый шлем сержанта и понимающе кивнули друг другу. В метрополии фирменные головные уборы выглядели иначе.

Форрестер имел представление об особом статусе острова Мэн. Колония Короны со своим собственным парламентом, флагом, традициями, оставшимися в наследство от древних викингов, и собственными уникальными полицейскими силами. Официально Мэн вообще не являлся частью Соединенного Королевства. Здесь лишь несколько лет назад отменили телесные наказания. Перед вылетом из Лондона начальник проинструктировал Форрестера, что во время визита на Мэн придется следовать несколько необычному протоколу.

На стоянке было холодно. Моросило. Четверо стражей порядка поспешно зашагали к большому автомобилю Хейдена. Затем они молча ехали по сельской местности, отделявшей аэропорт от предместий Дугласа, главного города острова, расположенного на западном побережье. Форрестер опустил стекло в своем окне и выглянул наружу, пытаясь проникнуться ощущением здешних мест, почувствовать, куда его занесло.

Пышная зелень лугов, блестящая под дождем листва дубов, крошечные серые часовенки — все наводило на мысли о бриттах и кельтах. Ну а когда полицейские добрались до Дугласа, сгрудившиеся вдоль берега жилые дома и вульгарные офисные здания напомнили о Шотландских Гебридах. Единственным признаком, что они находятся за пределами Соединенного Королевства, служили флаги Мэна с его гербом — соединенные вместе три бегущие ноги на ярко-красном фоне. Флаги развевались под влажным ветром на некоторых строениях.

Молчание нарушали только отдельные реплики. Неожиданно Хейден обернулся, взглянул на Форрестера и заявил:

— Труп мы, конечно, оставили на месте преступления. Мы не какие-нибудь любители.

Слова прозвучали довольно странно. Форрестер предположил, что встречающие их полицейские из состава крохотных — сотни две, если не меньше — правоохранительных сил обижены его приездом. Большой чин из столицы. Лондонец, сующий нос в чужую епархию.

Но у Форрестера было серьезное дело, и он хотел как можно скорее увидеть место трагедии, немедленно приступить к работе. И плевать на всякие там протоколы.

Автомобиль вновь выехал из города и покатил по более узкой дороге; справа тянулся ряд высоких деревьев, а слева раскинулось неспокойное Ирландское море. Форрестер разглядел мол, маяк, несколько суденышек, приплясывавших на серых волнах, и еще один холм. А затем машина въехала в большие ворота, и впереди возникло старое белое строение, громадное, похожее на замок.

— Форт Эннз, — объявил Хейден. — Теперь здесь офисы.

Подходы к зданию были огорожены лентой. Форрестер увидел поставленную на газоне палатку и успел заметить полицейского, который вошел в дом со стареньким «кодаком» для съемки отпечатков пальцев. Выбираясь из автомобиля, детектив думал о том, насколько компетентны местные криминалисты. Интересно, когда здесь произошло последнее убийство? Пять лет назад? Пятьдесят? Наверно, местные ребята заняты в основном охотой за курильщиками дури, малолетними пьяницами и геями. Ведь тут гомосексуализм, кажется, до сих пор запрещен…

Полицейские прошли в дом через переднюю дверь. Двое молодых людей с лицами, закрытыми респираторами, вскинули головы и взглянули на Форрестера. Один из них держал в руках банку с алюминиевой пудрой. Потом эксперты направились в соседнюю комнату. Форрестер шагнул было за ними, но Хейден придержал его за рукав.

— Нет, — сказал он, — нам в сад.

Домина оказался внутри совершенно безликим. Его грубо перестроили под офисы: кто-то жестоко истребил весь прежний интерьер и установил серые перегородки, шкафы для документов, компьютеры и люминесцентные светильники. На некоторых столах красовались модели кораблей и паромов. По стенам висело несколько морских карт; судя по всему, офисы принадлежали компании, занимавшейся судостроением или проектированием судов.

Следом за заместителем старшего констебля Форрестер вышел в просторный вестибюль. Большие застекленные двери выводили оттуда в находившийся за домом обширный сад, окруженный со всех сторон высокой живой изгородью. Дальше виднелась роща. Сад уродовали вырытые в нескольких местах ямы и возвышавшиеся рядом с ними кучи земли; посреди изувеченного зеленого газона стояла большая желтая полицейская палатка; ее клапан был застегнут, скрывая находящееся внутри.

Хейден открыл стеклянную дверь, они прошли несколько ярдов по траве и оказались возле желтой палатки. Он повернулся к лондонским офицерам.

— Вы готовы?

Форрестер уже начал сердиться от нетерпения.

— Да, конечно.

Хейден расстегнул клапан.

— Мать твою… — пробормотал Форрестер.

Убитому было на первый взгляд лет тридцать с чем-то. Он лежал ногами в сторону полицейских и был абсолютно гол. Но выругался детектив не из-за этого. Голова покойника была засыпана землей — а все тело торчало наружу. Поза трупа производила чрезвычайно неприятное, но одновременно отчасти и комическое впечатление. Форрестер сразу решил, что жертва умерла от удушья. Убийцы вырыли небольшую ямку, сунули несчастного головой в нее и плотно засыпали землей, чтобы он неизбежно задохнулся. Отвратительный способ хладнокровного убийства. Черт возьми, зачем понадобилось устраивать такое?

Бойжер, не скрывая потрясения, обошел труп. Несмотря на то что под тентом казалось холоднее, чем в продуваемом морскими ветрами саду снаружи, труп ощутимо пованивал. Форрестер пожалел, что у них нет защищающих от запаха разложения масок.

— А вот и звезда, — сказал Бойжер.

Он оказался прав. Форрестер тоже обошел труп и посмотрел на него спереди. На груди убитого была вырезана звезда Давида; раны оказались даже глубже и грубее, чем на теле чудом спасшегося смотрителя.

— Мать твою… — повторил Форрестер.

Хейден, стоящий рядом с ним, улыбнулся — впервые за все утро.

— Ну, — сказал он, — я даже рад, что вы чувствуете то же самое. Я уж решил было, что это только на нас так подействовало.

Через три часа Форрестер и Бойжер пили горячий кофе из пластиковых стаканчиков в большой палатке, стоявшей перед главным входом в здание. Местные копы проводили в «замке» пресс-конференцию. Столичные офицеры остались вдвоем. Труп, пролежавший на газоне тридцать шесть часов, наконец-то увезли в лабораторию местного коронера.

Бойжер взглянул на Форрестера.

— Не сказал бы, что местный народ так уж дружелюбен.

Форрестер хохотнул.

— Если не ошибаюсь, у них до… чуть ли не до прошлого года был свой собственный язык.

— И еще кошки, — добавил Бойжер и подул на кофе. — Разве не здесь живут кошки без хвостов?

— Да. Мэнские кошки.

Сержант посмотрел сквозь проем в палатке на белое здание.

— Что же нашей банде могло здесь понадобиться?

— Один бог знает. И почему тот же самый символ? — Форрестер подлил себе кофе. — Что еще нам известно об убитом? Ты говорил с полицейским, который все это обнаружил?

— Конструктор яхт. Работал наверху.

— В воскресенье?

Бойжер кивнул.

— Да. Обычно по выходным здесь никого не бывает. Но он работал в свой выходной.

— Значит, ему просто не повезло?

Помощник отбросил прядь белокурых волос, все время стремившуюся прикрыть его голубые глаза.

— Как и тому типу с Крэйвен-стрит. Вероятно, тоже услышал шум.

— И спустился вниз. А наши милашки-убийцы решили разукрасить его и потом вкопали голову в землю, словно крокетные воротца. И держали, пока он не умер.

— Не сказать, что это по-дружески.

— А что на камерах наружного наблюдения?

— Ничегошеньки. — Бойжер пожал плечами. — Парень в шлеме сказал, что в камеры не попало ничего. Ни в одну. Ноль.

— Как и следовало ожидать. И с отпечатками пальцев, и со следами обуви. Тоже ничего. Эти парни безумные, но не безмозглые. Как раз наоборот.

Форрестер вышел из палатки и, смаргивая капли усилившегося дождя, принялся рассматривать дом. Тот был ослепительно белым, свежевыкрашенным. Просто дополнительный маяк для местных моряков, высокий замок прямо над молом и портом. Детектив окинул взглядом башенки, всмотрелся в окна с поднимающимися рамами. Ему хотелось понять, что же могло связывать старинный лондонский дом с другим зданием, по виду из того же восемнадцатого века, но расположенным на острове Мэн. И тут полицейского словно толкнуло. А что, если? Он прищурился. Что-то в здании было не так. Оно было ненастоящим — чтобы понять это, тех познаний в архитектуре, которыми обладал Форрестер, вполне хватало. Кладка выглядела чересчур аккуратно, а окна совсем новые — сделаны десять, от силы двадцать лет назад. Дом стилизован под старину, причем не слишком искусно. И, решил детектив, не исключено, что убийцы это понимали. Современный интерьер внутренних помещений остался совершенно нетронутым, лишь сад перекопан. Наверняка налетчики снова искали что-то. Но внутрь даже не сунулись. Судя по всему, они знали, где не нужно искать.

По-видимому, они вообще знают довольно много.

Форрестер поднял воротник, чтобы укрыться от холодных дождевых капель.