Ли

Мои руки тряслись, пока я старалась удержаться на одних пальцах, но пот, стекающий по спине и шее, делал это практически невозможным. Мои плечи горели, кричали о том, чтобы сдаться, упасть, дать, наконец, моему телу передышку, о которой оно так молило.

И, более того, мне надо было пописать. Срочно.

— Теперь мы встанем в позу воина, — сказала наш инструктор, ее голос был спокойным и умиротворенным, как будто ей не надо было стараться балансировать, как и мне. Я встала в позу и пробежалась взглядом по комнате. Остальные десять женщин в классе с легкостью балансировали — руки вытянуты в стороны, абсолютно прямые, им было легко.

Я закрыла глаза и вспомнила, что не так давно у меня тоже не было проблем с этими позами. Мое тело было сильное, а ноги крепкие. И провести час, балансируя и вытягиваясь, для меня ничего не стоило. Но сегодня я была абсолютно вымотана, настолько, что это даже негуманно. Мое тело не слушалось так, как я привыкла, а мочевой пузырь был моим злейшим врагом.

К счастью, мы перешли к сидячей позиции, и это был знак, что урок скоро закончится. Глубокий вдох, который нам сказали сделать, только усилил мое желание пописать. Я была в аду.

— Намастэ, — сказала наш инструктор, опустив голову.

— Плевать, — промямлила я, мой голос потерялся среди других, повторяющих уважительное приветствие. Я начала скручивать свой коврик и собирать вещи, засовывая их в огромную сумку.

— Отличная сессия, — сказала Холли, сворачивая свой коврик рядом со мной.

— Где здесь туалет? — спросила я, оглядывая комнату.

— Дальше по коридору, я думаю, — кивнула она в нужную сторону.

Класс опустел, и я направилась к туалету. Я даже не закрыла по-нормальному дверь кабинки перед тем, как спустить свои штаны и сесть на корточки. Теперь я провожу много времени в поисках ближайшего туалета. И если такого не находится, я ухожу. Вот во что превратилась моя жизнь — быть уверенной, что я нахожусь в непосредственной близости к туалету на протяжении всего времени.

Когда я вернулась в студию, Холли разговаривала с нашим инструктором. Я подошла, надеясь, что она готова уйти, потому что умирала с голоду. Я быстро улыбнулась инструктору и повернулась к Холли.

— Готова?

Прежде чем она успела ответить, наш инструктор повернулась ко мне и, широко улыбаясь, вручила мне брошюру.

— Я просто хотела сказать Холли, что есть несколько классов, которые могли бы тебя заинтересовать. Они более подходящие для будущих матерей. Движения не требуют таких усилий, и ты не будешь так напрягаться. Они проходят практически каждый день! — сказала она, указывая на брошюру.

Я посмотрела на буклет. Женщина, которая выглядела так, будто вот-вот взорвется, сидела со скрещенными ногами и закрытыми глазами. Слова «Готовьтесь. Расслабьтесь. Дышите» были написаны наверху брошюры.

— Пока ты не поняла, но живот тебе действительно будет мешать выполнять некоторые упражнения, которые мы делаем в этом классе, — сказала она, смеясь.

Смеясь!

Надо мной и моим очевидно чересчур огромным животом.

Когда я не ответила, то увидела, что ее улыбка начала таять, пока совершенно не исчезла.

— Я просто предложила, — сказала она неловко и ушла.

Я смотрела, как она выходила из комнаты, и повернулась к Холли.

— Что, черт возьми, это было?

Холли поджала губы, пытаясь скрыть свой смех.

— Нет, серьезно, — сказала я. — Зачем она дала мне это?

Уголки губ Холли приподнялись, мое непонимание рассмешило ее.

— Потому что ты беременна.

— Я это знаю. Но как она узнала?

Я посмотрела на свой живот. Моя свободная майка для йоги едва ли что-то показывала! Я специально ее надела. Как она могла узнать? Когда я посмотрела на Холли, она тоже разглядывала мой живот.

— Что?

— Ты ничего не заметила?

— Заметила что? — нахмурилась я.

Еще одна улыбка коснулась губ Холли.

— Ну… это вроде как уже заметно.

Я несколько раз моргнула.

— Заметно?

— Ага, — кивнула она, показывая на мой живот. — У тебя уже видно живот.

Я еще раз посмотрела на свой живот, натягивая на него майку. Я смотрела на него с разных сторон, пыталась по-разному нагнуться. Да, я заметила кое-какие изменения сегодня утром, но думала, что мне показалось. У женщин не может появиться живот из ниоткуда. Он должен расти медленно, практически незаметно, если только ты не высматриваешь эти изменения. Так ведь?

Я подошла к зеркалам, которые составляли одну из стен студии, и встала перед ними. Я повернулась боком и посмотрела, пытаясь осознать то, что видела. Живот, задница и грудь. Изучая себя таким образом, мне стало очевидно, что двое из трех явно стали больше.

Холли подошла и встала рядом со мной, ее стройное тело выглядело как у модели по сравнению с моим.

— Черт.

Я думала, что у меня было больше времени, прежде чем этот ребенок заявит о себе. Больше времени перед тем, как сказать моему боссу.

— Ну, по крайней мере, твоя задница отлично выглядит, — сказала она, глядя на нее.

Я посмотрела на Холли.

— Давай, пошли, — сказала она, потом взяла меня за руку и вывела из комнаты. — Давай покормим этот живот.

* * *

Я сидела на своем стуле, проглатывая последний кусочек бельгийских вафель с клубникой и сливками. На тарелке не осталось ни крошки.

— По крайней мере, моя задница теперь будет пропорциональна телу, — сказала я, облизывая пальцы.

Холли засмеялась, доедая свой омлет со шпинатом. Только шпинат. Обычно я ела такое на завтрак после йоги… ну перед тем, как стала есть за двоих. Натуральные яйца и овощи. Сегодня мне было наплевать, были ли мои вафли из морозилки, а сливки из консервных банок. Я смотрела, как она допивала свою большую чашку кофе с миндальным молоком. Я бы променяла все вафли в мире на один большой глоток кофе.

Я скучала по кофе. Я скучала по аромату, по вкусу, по тому, как красиво он окрашивается, когда я добавляла немного сливок. Но больше всего я скучала по тому, как действовал на меня кофе. Я могла раньше проработать до шестнадцати часов в день, надеясь только на кофе. Сейчас, без его помощи, уже к ланчу меня клонит в сон. А необходимость закрывать глаза через каждый час не могла появиться в более неподходящее время.

Дело Бейкера должно было вот-вот начаться, а часы, которые я проводила на работе, убивали меня. Кассандра ждала, что в короткое время будет сделано много всего. Исследования, дополнительные работы, наброски отчетов экспертов, предсудебные интервью, и список был нескончаемым. Несколько месяцев назад это было бы моей мечтой. Теперь же каждый день на работе казался ночным кошмаром. Я была перегружена всем этим, я быстро выходила из строя, а взгляды, которые ловила на себе, когда то и дело бегала в туалет, меня смущали. Держу пари, они думали, что у меня какая-то болезнь. Это дело должно было быть моим большим прорывом на фирме, показать партнерам, что я могу ходить по воде в юриспруденции. Только я не могла ходить по воде, я тонула в ней.

И как будто специально, Холли спросила, как продвигается дело.

— Превосходно, — ответила я слишком поспешно. — Там много работы и подготовки, но ничего такого, с чем я не могла бы справиться.

Я нацепила улыбку на лицо, надеясь убедить в этом себя так же, как и Холли.

— Я могу помочь, — предложила она, поставив свою кружку на стол. — С исследованиями и набросками, — добавила она.

Я покачала головой, готовая сказать, что мне не нужна никакая помощь, но она продолжила.

— Ли, это моя работа, я могу помочь, — сказала она. Когда Холли наклонилась через стол и понизила голос, я поняла, что у меня не получалось хорошо скрывать то, насколько я устала. — Позволь мне помочь тебе, — настаивала она.

Я улыбнулась, но ее предложение только заставило меня чувствовать себя еще хуже. Потому что я слышала скрытый смысл за ее словами, хотя она и не сказала это вслух.

Это слишком для тебя.

— Я дам тебе знать, — сказала я, обещая подумать над ее предложением и пытаясь сменить тему. — Когда последняя примерка?

Свадьба должна была быть всего-то через несколько месяцев и скоро ожидалась примерка платья.

— В следующем месяце, — сказала она, но в ответе слышалась заминка.

— Что?

Она выждала мгновение перед тем, как ответить, готовясь к тому, что собиралась сказать. Так обычно делают перед тем, как сообщить плохую новость.

— Что? — спросила я еще раз в нетерпении.

— Ну… — начала она медленно, — когда мы выбирали платья подружек невесты, ты еще не была беременна.

— И что?

— Платье выше колена, с открытой спиной и немного облегающее...

— Я знаю, как оно выглядело, — прервала я Холли. — Я была там.

Она неловко улыбнулась.

— Сейчас у тебя растет живот и...

— И что?

Холли обрисовала руками круг. Она не сразу сказала это словами, и мне было тяжело понять, что она имела в виду. И, наконец, Холли сказала это — слова, которые ни одна женщина не захотела бы услышать.

— Не думаю, что ты влезешь в него.

У меня отвисла челюсть.

Я посмотрела на свой живот, пытаясь представить, насколько больше он станет к самой свадьбе. Конечно же, он не будет настолько большим, что они не смогут подогнать платье? Если только она не думает, что все остальные части меня так же не влезут.

— Это все потому, что ты только что видела, как я съела три вафли? — смущенно спросила я.

Легкий смешок слетел с ее губ. Тот, который якобы говорил: «О, дорогуша, это не твоя вина, что ты толстая».

— Конечно нет, не будь смешной, — ее голос был слишком мягким, но я видела все по глазам. Она переживала, что на ее свадебных фотографиях я буду выглядеть, как кит.

— Ты беременная женщина, которую ненавидят все остальные беременные женщины. Просто живот, и ничего больше. Но… портниха не думает, что платье... — она выдержала секунду, подбирая правильные слова, — пойдет тебе. Она думает, что мы могли бы подобрать для тебя что-нибудь получше. Что-то, что хорошо будет смотреться с животиком.

Она сказала это все так сладко, что было практически невозможно не понять, к чему она клонила. Практически.

— Почему бы нам просто не запихнуть меня в мешок из-под картошки? — сказала я, широко улыбаясь, чувствуя, что это была незрелая реакция. Но мне было все равно. Этот день был абсолютно провальным. Каждая женщина мучается такими вот жирными днями. Днями, когда мы просыпаемся и не чувствуем себя на высоте. Но мы скрываемся за свободными блузками и тянущимися леггинсами. Иногда нам становится лучше от того, что мы весь день объедаемся фастфудом, потому что если уж мы и так толсты, то почему бы и нет? Но на самом деле самое замечательное в таких днях, это то, что никто вокруг не замечает, что у нас такие дни. Все воспринимают тебя, как и раньше, и обычно такое чувство проходит на следующий день. Сегодня моя горькая реальность заявила о себе. С сегодняшнего момента, это чувство, что я толстая, не пройдет ни на следующий день, ни через день. Оно будет продолжаться еще долго, и от этого только будет становиться еще хуже. Но что по-настоящему ужасно? Все вокруг не только замечали это, но уже и начали указывать тебе на это.

* * *

В офисе было хорошо и тихо. Только парочка новеньких стажеров работали за своими столами, стараясь добиться того же самого, что и я — продвинуться вперед, приходя на работу по воскресеньям. Они едва меня заметили, когда я вошла, все еще в моем костюме для йоги, с прикрывающей живот большой сумкой. Как только добралась до своего кабинета, я закрыла дверь и приступила к работе. Я включила свой ноутбук и поставила расслабляющую музыку, зная, что это поможет мне настроиться на нужный лад. Я загрузила кучу документов и приступила к чтению, выделению нужной информации и поиску необходимых аргументов.

Поразительно, сколько работы ты можешь сделать, если тебя не прерывают и не отвлекают. Что еще больше удивительно, насколько продуктивной я могу быть, если не пытаюсь скрыть свою беременность от коллег.

Через пару часов я очутилась посередине своего кабинета, сидя на полу в окружении документов. Но все было рассортировано. Я точно знала, какую кучку документов мне надо было взять. Я должна была так работать каждый день. Я была так погружена в работу, что не услышала легкий стук в дверь и то, как она открылась. Я подняла взгляд только тогда, когда услышала покашливание.

— Кассандра… Миссис Фэйрфакс, — сказала я, неуклюже поднимаясь. — Я… я не ожидала увидеть вас здесь сегодня.

— Я услышала музыку… — но она не закончила мысль, что-то поразило ее, и она стояла молча, шокированная. Только потом до меня дошло, что ее разъяренный взгляд был направлен не на кучки документов, а на то, что в центре их. То, что не скрывал мой костюм для йоги. Взгляд Кассандры был прикован к моему животу.

Инстинктивно, я обхватила живот руками, как бы защищая его.

— Это... неожиданно, — сказала она ровно, закрывая за собой дверь. Я была поражена тем, насколько мне не понравился ее тон.

Я стояла, выпрямившись и распрямив плечи.

— Да, вы правы. Это было… неожиданно, — чувство, что я должна защитить моего ребенка, пронеслось сквозь меня быстрее и сильнее, чем когда-либо. — Я собиралась сказать вам и остальным в конце этой недели, — сказала я настолько уверенно, насколько могла. Даже несмотря на то, что лгала. Ведь я надеялась, что смогла бы скрывать это от них еще несколько недель.

— Ясно.

— Будьте уверены, я не собираюсь позволять этой беременности влиять на качество и количество работы, с которой могу справиться, — продолжала я лгать. — Следовательно, не думаю, что это будет проблемой, — мысленно я молилась, чтобы она не увидела, как дрожали мои ноги.

Ее взгляд блуждал по моему телу.

— Будем считать, что ты проинформировала нас об этой... ситуации, — сказала она, а затем развернулась, чтобы уйти.

И это все? Это все, что она могла сказать? Просто назвать меня ситуацией?

— Кассандра! — крикнула я ей. — Я имела в виду то, что сказала. Я не думаю, что это повлияет на мои способности или станет проблемой. У вас будет все мое внимание с делом Бейкера. Ничего не поменялось.

Она посмотрела на меня в течение нескольких секунд, прежде чем ее губы изогнулись в небольшой сомневающейся улыбке.

— Ли, — сказала она, бросая на меня сочувственный взгляд. — Ты умная девочка. Ты должна была это уже знать, — я удивленно моргнула. — Все теперь поменяется.

* * *

Самолет Шейна из Лос-Анджелеса приземлился некоторое время назад, и он написал мне, чтобы я пришла к нему домой, как только смогу. После такого дня, секс — это было последнее, о чем я думала. В первый раз мне было некомфортно в своем теле. Я всегда была уверена в себе, но сейчас чувствовала себя, словно пришелец. Я не только стала увеличиваться в размерах, но это также причиняло проблемы весь день. И выражение лица Шейна, когда он увидел меня впервые за неделю, мне не помогло.

Я видела, как его улыбка с легкостью превратилась в удивление, брови приподнялись, а рот приоткрылся. И так же, как у всех остальных, его взгляд сразу же спустился мне на живот.

— Ну… — все, что вылетело из его рта. Как будто он загонял коров на пастбище.

Я прошмыгнула мимо него, сильно задев его плечом. Я слышала, как закрылась дверь, и Шейн поспешил за мной. Я резко повернулась, вскидывая руки и предупреждая, чтобы он не подходил ближе.

— Да. Я знаю, — сказала я раздраженно.

Шейн стоял смирно, наклонив голову.

— Знаешь что?

— Это, — указала я на живот. — Я знаю, что он вырос.

Его небольшая ухмылка переросла в самодовольную улыбку. Будто он был горд собой.

— Да, — кивнул он. — Вырос, — он сделал еще несколько шагов вперед, подняв руки, чтобы дотронуться до живота. Я быстро отступила назад.

— Что ты собираешься делать? — резко спросила я.

Он остановился на полпути, с руками, замершими в воздухе.

— Я хотел прикоснуться к тебе, — медленно сказал он, проясняя свои намерения.

— Зачем?

— Что? — он слегка засмеялся.

Зачем он хотел прикоснуться ко мне? Он что, не видит того, что все остальные уже видят? Несколько недель назад я бы поняла такое притяжение. Но теперь-то?

— Что ты имеешь в виду зачем? Я не видел и не качался тебя целую неделю, а сейчас ты здесь и выглядишь так... — он замолчал, осматривая меня с ног до головы.

— Как? — спросила я слишком агрессивно, побуждая его прокомментировать мое тело. — Как я выгляжу?

Нежная улыбка промелькнула на его лице, и он сделал два неуверенных шага в мою сторону, двигаясь медленно, чтобы не испугать меня.

— Ты светишься, — сказал Шейн тихо.

Спустя еще один шаг, я почувствовала его руки на своем животе. Они были настолько большими, что пальцы гладили мои бедра.

— Абсолютно сияешь.

— Я не чувствую, что сияю, — сказала я, глядя в его глаза. Сегодня они были темно-зеленые, возможно, от усталости после поездки.

— Но ты на самом деле сияешь, — сказал он, улыбаясь.

— Нет, все, что ты видишь, это что я стала толстой. Это, возможно, от того, что я съела за весь день, — продолжила я. — И я не единственный человек, который видит это. Сегодня мне об этом сказали уже несколько человек. Они все думают, что я похожа на кита, — хорошо, может быть, эта часть была немного преувеличена.

— Что? — спросил он, в его голосе читалась злость. — Кто мог сказать такое?

Я покачала головой, мне не хотелось говорить об этом.

— Неважно. Я просто становлюсь все больше и больше. Больше и круглее. Скоро я своих ног не увижу. Моих собственных ног, Шейн!

Он запрокинул голову, и его плечи затряслись от смеха.

— Ох, Золотце, я так по тебе скучал, — сказал он, целуя мою шею.

Шейн взял меня за руку и подвел к дивану. Я чувствовала, как большим пальцем он гладил мои пальцы. Две недели назад такого прикосновения было бы достаточно, чтобы я захотела сорвать с него одежду. Но сегодня это прикосновение заставило меня почувствовать обеспокоенность и неуверенность. Как сказать человеку, с которым у тебя был секс в течение нескольких месяцев, что сейчас от одной мысли о сексе с ним тебя тошнит?

— Я сейчас не в настроении, — сказала я, высвобождая свою руку. — Извини.

Он нахмурил брови после моих слов и отстранился от меня.

— Подожди… что? — спросил он.

Я пожала плечами.

— Я просто не чувствую себя сексуальной прямо сейчас.

— Ты думаешь, я за этим тебя позвал? — спросил Шейн.

Я еще раз пожала плечами и услышала, как он издал раздраженный звук.

— Ух ты, — сказал он, отодвигаясь от меня.

Опираясь руками на бедра и переплетя пальцы, Шейн посмотрел прямо перед собой и сказал:

— Я думал, мы обговорили это.

— Это? — повторила я.

Он кивнул.

— Да. Это. По телефону, — он моргнул. — Я сказал тебе, что для меня это не только секс. Я думал, что был предельно ясен. Я сказал тебе, что это значило для меня. Во что я бы хотел, чтобы это переросло. Я думал… что ты чувствовала то же самое.

Он отвернулся от меня, слегка покачивая головой. Он вспоминал наш прежний разговор, думая, что, может быть, что-то неправильно понял.

Думал, что я чувствую то же самое?

Неужели он так плохо меня знал? Я думала о том, как пришла сюда, о предположении, которое сделала. После пяти лет, могла ли я так же недостаточно хорошо его знать?

Нет.

Мы хорошо знали друг друга. Достаточно, я была уверена в этом. И если и было что-то, в чем я была уверена — это был Шейн. Он мое постоянство. И сейчас он все еще сомневался в моих чувствах.

Я не хотела, чтобы он гадал. Я бы очень хотела стереть эти последние минуты и начать все сначала. Я бы хотела войти в эту дверь с радостной улыбкой от того, что увидела его спустя неделю разлуки. Я бы хотела, чтобы мы вернулись туда, где и когда мы разговаривали по телефону. В место, в которое он привел нас. В место, где после пяти лет обдумывания того, что могло бы быть между нами, где мы оба признали, что хотели попытаться. Я хотела принадлежать ему настолько, насколько хотела, чтобы он принадлежал мне.

Без предупреждения, я сделала то же самое, что сделала в ту первую ночь на заднем сидении такси. Я прильнула к нему, обхватила его лицо ладонями и прижалась к нему губами. Когда я целовала Шейна в ту ночь, я хотела удовлетворить свое любопытство. Когда я целовала его сейчас, в первый раз с той ночи, я удовлетворяла его любопытство. Отвечала ему моими губами, языком, дыханием.

Я думал, ты чувствуешь то же самое.

Да, Шейн, я чувствую то же самое.