Шейн

Он был моим Валентином.

Эти слова меня парализовали. Я почувствовал, как стянуло в груди и сжало ребра, выталкивая из меня весь оставшийся воздух. Потребовалась вся сила, чтобы не посмотреть на Ли, потому что я знал, что от этого будет только хуже. Но я не мог помешать ей увидеть то, что пытался спрятать. Страх. Вину. Много страха. Я моргнул, пытаясь стряхнуть ужас, тошноту, пытаясь изо всех сил показать, что слова Наталии на меня не подействовали. Я сглотнул огромный комок в горле и постарался выглядеть безразличным к этой засаде, в которой только что оказался.

Я легко улыбнулся, но во рту у меня все пересохло, и мне практически пришлось разлеплять губы. Я сжимал и разжимал кулаки в карманах своих брюк, надеясь, что это поможет расслабить все тело. Я боролся с инстинктом схватить Ли и убежать прочь. Буквально поднять ее, усадить в свою машину и умчаться прочь от этого места, от этого момента, от Наталии. Но если бы я это сделал, она бы все поняла. Она бы поняла, что я сделал кое-что в своей жизни, что хотел бы исправить. Ли увидела бы это по моему лицу, если только уже не заметила. А это изменило бы все.

Воспоминания о той ночи в Нью-Йорке проносились у меня в голове, как бы я ни старался забыть. Смущение от того, что произошло между нами в мой день рождения. Мой разговор с Брайаном. То, как мне сказали, что Ли собиралась на свидание в чертов день Валентина. Я чувствовал боль, злость и ревность, хотя и не понимал их до конца. Съемки. Воспоминания о том, как я повел себя, скрутили живот в тугой узел. Кислота и желчь прожигали дыру во мне. Я начал крутить головой, у меня было эгоистичное желание убраться отсюда, а более важно было убрать отсюда Ли. Защитить ее, себя, нас от всего, что могло причинить боль. Потому что наши отношения сейчас — это для меня самое важное. Более важно, чем признать правду, чем соврать ей, чем кто бы то ни был, кто может забрать ее у меня. Я не позволю чему-нибудь или кому-нибудь испортить это.

Соберись, Шейн!

Я должен был выйти из этого полупарализованного состояния и начать двигаться. Двигаться дальше и дальше от этого тупика, в который мог превратиться этот день.

— Я в городе на съемках, — продолжала Наталия, улыбаясь и абсолютно не представляя, как может разрушить мой мир. Мир, который мы строили годами. — Я расстроилась, когда услышала, что не ты будешь фотографом.

Она игриво надула губы и пальцами обхватила меня за локоть. Я чувствовал, как огонь прожигает мою кожу, уничтожая, заставляя вырвать свою руку из ее хватки. Это не могло остаться незамеченным ни для кого из нас, но все мои мысли были о Ли, что она видит, как ко мне прикасается другая женщина.

— Было приятно увидеться снова, — смог произнести я, улыбаясь настолько обыденно, насколько мог. Я повернулся, открыл пассажирскую дверь машины и протянул руку Ли, мысленно умоляя принять ее, чтобы мы могли наконец уехать. Я повернул голову и взглянул на Наталию, надеясь, что она поймет, что ей надо уйти.

Негодование и боль промелькнули у нее на лице от того, как я отмахнулся от нее. Я знал, что должен был почувствовать себя плохо от моей такой грубой реакции. Но я не мог думать о ее чувствах, даже если она и не заслуживала этого. Была только одна женщина, чьи чувства имели для меня значение, и это была не Наталия.

Я переключил свое внимание на Ли, ее глаза изучали Наталию, но выражение лица не отражало никаких эмоций. Я не мог понять, о чем она думала, куда завели ее мысли, и ненавидел это. Я только знал, что должен был убедиться в том, что они не завели ее куда-нибудь в ужасное место. Это правда.

— Золотце, — сказал я, поманив пальцами протянутой руки. Она немного встряхнулась от моего голоса, несколько раз моргнула и протянула руку ко мне, переплетая пальцы с моими. Я притянул Ли к себе, обернув рукой за плечи, держа ближе к своему телу. Она прильнула ко мне всем телом, но я чувствовал в ней напряжение.

Наталия молча следила за каждым нашим движением. Она слегка опустила взгляд на живот Ли, и у нее заняло секунду, чтобы все понять. Ее глаза тут же округлились, а затем легкая и неловкая улыбка тронула губы. Она приоткрыла рот, будто хотела что-то сказать, но быстро передумала и закрыла его. Я напоминал себе снова и снова, что ни каким образом не должен выказать собственный дискомфорт. Не впиться пальцами в плечи Ли или не прижать ее голову к своей груди, чтобы избавить от всего этого.

— Конечно, — наконец выговорила Наталия, выпрямляясь. — Было приятно повидаться.

Оглядев всех нас еще раз, она кивнула на прощание и прошла мимо нас; к счастью, нашла в себе силы не оглянуться. Не посмотреть на меня и Ли, или на живот Ли.

— Ладно, — сказала Холли, уставившись прямо на меня. Взглядом она молчаливо обвиняла меня. Она уже сопоставила дважды два. Она уже все знала, как только Наталия открыла свой рот и заговорила о дне Валентина. Молить Наталию о молчании это одно, но Холли? Она лучшая подруга Ли. Как я мог заставить ее не сомневаться и позволить мне все объяснить, прежде чем она наорет на меня прямо перед Ли?

— Холли, принеси оставшиеся вещи в машину, — сказал я, моля оставить вопросы хотя бы на время, и повернулся к Ли. — Залезай, — кивнул я на машину.

Ли кивнула, и я помог ей забраться внутрь. Я хотел остаться рядом с ней, не позволяя даже миллиметру встать между нами, но мне надо было поговорить с Холли. Я подождал, пока Ли застегнет свой ремень безопасности, а затем мягко поцеловал ее в губы. И с облегчением вздохнул, когда она поцеловала меня в ответ.

— Еще несколько коробок, — сказал я.

— Хорошо, — тихо ответила она.

Я взял еще несколько коробок и сумок с подарками с тротуара и загрузил их в машину, затем взял еще пару, чтобы положить их в машину Холли.

Я обошел машину Холли и подошел к открытому багажнику, загораживая нас от взгляда Ли. Проносящиеся машины заглушили ее голос, но я услышал все отчетливо.

— Что за черт? — прошипела она сквозь зубы.

— Это не то, о чем ты подумала, — сказал я ей, почти рыча. — Ты знаешь, что я чувствую к Ли. Я бы никогда не сделал ничего подобного, чтобы причинить ей боль, — я замолчал и сделал вздох, чтобы успокоиться, думая о том, как бы лучше защитить себя. Если бы мне пришлось защищаться. — Поверь мне, когда я говорю, что ни о чем так не жалею, как о той ночи, — сказал я, наклонившись и пальцами хватаясь за багажник. На секунду закрыл глаза и повернулся, чтобы посмотреть на нее. — Это было до всего этого. До того, как мы с Ли стали… теми, кем являемся сейчас.

Холли закатила глаза, но все еще позволяла мне говорить.

— Пожалуйста, Холли, — умолял я. — Ты же меня знаешь. Ты знаешь нас, — я быстро взглянул в сторону Ли. — Она все для меня, — сказал я, вкладывая всю правду в ответ. — Она для меня все.

Я смотрел, как Холли глубоко вдохнула и тоже посмотрела в сторону Ли. Я видел, как расслабилось ее лицо, и закрыл глаза от облегчения.

— Будь очень осторожен, Шейн, — начала слегка угрожать мне Холли.

— Обещаю, — ответил я очень яростно. — Я не позволю ничему и никому причинить ей боль.

Мы оба выпрямились, и Холли захлопнула багажник.

— Включая тебя.

Холли прошла мимо меня и крикнула Ли:

— Я позвоню тебе позже, — она помахала рукой, натянуто улыбаясь.

Холли забралась в машину и укатила, оставив меня недалеко от Ли. Я видел, как ее золотистые волосы развевались на ветру, она была практически полностью скрыта из виду за всеми сумками и подарками, нагроможденными на заднем сидении.

Прежде чем вернуться к джипу, я мысленно взмолился, чтобы никто не испортил оставшийся день. Молился, чтобы все, что я запланировал на сегодняшний вечер, сбылось.

Сегодняшний вечер должен был быть посвящен нашему будущему, а не моему прошлому.

Обогнув машину, я направился к месту водителя, продолжая убеждать себя, что если смогу доставить Ли домой, если смогу сказать ей все, что запланировал, то все будет в порядке. Более того, все будет просто идеально.

— Готова? — спросил я, заводя машину.

Ли продолжала сидеть, не двигаясь, едва замечая меня.

Я сжал губы, еще раз убеждая себя, что все будет хорошо, и выехал на дорогу.

Как только мы приехали домой, я еще раз вспомнил все те слова, которые хотел ей сказать. Ничего не изменилось. Если уж на то пошло, то мне стало еще важнее поговорить с ней. Я боялся, что кто-нибудь или что-нибудь испортит это. Нельзя было больше ждать. Больше ничего нас не прервет. Ли Кессел должна услышать то, что я скажу. Мне просто надо было доставить ее домой, чтобы я смог ей все сказать.

Домой.

Это было первое, что я хотел обсудить с ней. Мы должны были стать семьей, и я хотел, чтобы мы жили вместе. Каждый раз, когда я проходил мимо той гигантской коробки с детской колыбелькой, я думал об этом. Я думал о нас, чтобы мы были вместе, делили одно пространство. Когда я бывал в крошечной квартирке Ли и видел горы детской одежды, памперсов, одеялец, прислоненных к стене в углу, я ненавидел себя за то, что не сделал этого раньше. Я не понимал, почему ждал так долго, чтобы поговорить с ней. Почему так долго ждал, чтобы сказать, что я чувствую. Насколько глубоки мои чувства к ней.

Так много и в то же время так мало изменилось между нами за прошедшие несколько месяцев. Она все еще была моей лучшей подругой, но и в то же время она стала кем-то намного большим. Больше, чем я мог надеяться. Больше, чем я мог желать. Эта девочка изменила все, и я не собирался допустить, чтобы еще один день прошел, а Ли об этом не знала. Я ждал почти шесть лет. Я ждал этого момента шесть долгих лет. И не позволю последним пяти минутам все испортить.

Я посмотрел на Ли, ее взгляд блуждал по машине. Повсюду, от окон до подарков, сваленных на заднем сидении. Ее глаза не останавливались, постоянно оглядывая машину, но ни разу ее взгляд не остановился на мне.

— Куча вещей, — сказал я, нарушая тишину.

Она оглянулась, наконец, сфокусировав взгляд на мне. Наши глаза встретились на несколько секунд, затем я отвернулся и вернул внимание к дороге.

— Ага, — сказала Ли, уставившись вперед. — Не представляю, куда все это положу.

Я похлопал Ли по ноге несколько раз, прежде чем положить руку ей на бедро.

— Мы разберемся, — сказал я с уверенностью. Я уже со всем разобрался. Это должно было сработать. Я чувствовал, как быстро билось мое сердце, но не от нервов, а потому, что еще никогда в жизни я ни в чем не был так уверен.

* * *

Как только мы прибыли ко мне домой, я сказал Ли подниматься наверх, пока писал Брайану сообщение спуститься и помочь разгрузить машину. Даже он удивился количеству вещей, что мы привезли.

— Черт, — сказал он, оглядывая гору подарков. — Ребенку это все нужно?

— Сомневаюсь, — ответил я.

Мы начали разгружать машину, сваливая коробки на тротуар, затем Брайан остановился и скрестил руки на груди.

— Так значит, сегодня тот день.

Я кивнул.

— Сегодня тот самый день.

— Уверен?

Я сделал глубокий и прерывистый вдох.

— Чувак, ты собираешься сказать этой девчонке, что хочешь, чтобы вы были семьей или чем-то вроде этого. Тебе нужно быть уверенным, — сказал Брайан мне.

Я повел плечами и посмотрел вверх, на окна нашей квартиры на третьем этаже, представляя Ли там, как она там ходит, устраивалась удобнее, как всегда делала. Я хотел этого с ней. Место, где мы оба могли бы чувствовать себя как дома друг с другом, место, которое было бы нашим домом.

—Эй, — Брайан качнул головой. — Ты ее любишь?

— Конечно, — сказал я без промедления.

— Нет, я имею в виду, ты ЕЕ ЛЮБИШЬ? Здесь большая разница.

Я приподнял бровь.

— А ты видишь разницу? — скептически спросил я.

— Да, я знаю, — выпалил он, и его лицо приняло серьезное выражение. — Люди либо чертовски влюблены, либо чертовски жалки, — сказал он с большей честностью, чем я мог от него ожидать. Меня это немного потрясло. Он не из тех, кто часто говорит о чувствах, так что его комментарий удивил меня. Это также дало мне понять, что мы не так часто в последнее время говорили обо мне и Ли. И, несмотря на всю критику в отношении Брайана и Кендалл и их странных отношений, я, наконец, понял причину, почему они постоянно возвращались друг к другу. Причину, по которой никто из них не мог отпустить другого.

Чертовски влюблен или чертовски жалок.

Я думал, а к какой из этих категорий подхожу я. Под какую категорию попадаю я, когда дело касается Ли.

— Я влюблен, — ответил я. — Бесповоротно.

На его губах расплылась улыбка, и я понял, что он уже был в курсе.

— Хорошо. Тогда давай поднимем все это барахло наверх, и ты сможешь ей это сказать.

После того, как Брайан помог мне поднять коробки, он ушел, чтобы оставить нас с Ли наедине. Я прошел в спальню, моя уверенность росла с каждым шагом, уверенность и в чувствах, и в том, что я хочу сказать Ли. Сегодня я хотел еще раз изменить наши отношения. Повернуть их в направлении, в котором они должны были двигаться с самого начала. Я устал ждать подходящего времени или какого-то знака. Мои чувства и были чертовым знаком.

Я чувствовал, что ничто не могло меня остановить, ничто, кроме того, как я ее нашел. Она сидела на кровати и ждала меня. Ее спина была выпрямлена, взгляд устремлен вперед, а руки сложены на коленях. Когда я вошел в комнату, она без эмоций посмотрела вверх. Ее единственным движением было только медленное моргание.

— Все в порядке? — спросил я, замедляя шаги.

Ли продолжала смотреть на меня еще несколько секунд, затем опустила взгляд и отвела глаза в сторону.

— Я тут думала… — сказала она.

— Ладно, — кивнул я, делая еще один осторожный шаг. — Я тоже думал. Много…

Но, похоже, она не слышала, потому что продолжала говорить, будто я ничего не сказал:

— Я сидела здесь и думала об одном и том же снова и снова. У тебя так когда-нибудь было? — спросила она, еще раз взглянув на меня. — Когда ты не можешь избавиться от чертовых мыслей, неважно, как бы ни старался?

Ее лицо застыло, как стеклянная маска. И как всякое стекло, оно казалось очень хрупким, готовым разбиться на тысячи осколков, если не обращаться с ним очень бережно.

— Иногда, — осторожно сказал я.

Быстрый и короткий смешок слетел с ее губ.

— Когда поняла, что беременна, я была очень напугана. Знаю, ты думал, что я сильная, храбрая и у меня все под контролем. Но это не так, — она покачала головой, вспоминая. — Я ничего не чувствовала. Я буквально была парализована. Я понятия не имела, что мне делать, как реагировать, что чувствовать. Тысяча эмоций и страх пронеслись сквозь меня одновременно, разрывая меня изнутри.

Ли посмотрела на меня, и от выражения ее лица у меня все внутри похолодело. Я сделал шаг ближе, мне хотелось успокоить Ли, чтобы как-то компенсировать то, что меня не было рядом в тот момент. Но она мне не позволила. Она подняла руки вверх, давая понять, чтобы я оставался на месте.

— Но больше всего я переживала о том, как отреагируешь ты. Как глупо! Это я была беременна. Это я должна была делать выбор, но самое большое мое переживание было о том, что скажешь ты.

Вся уверенность, которая была у меня, когда я входил в эту комнату, исчезла. И это напугало меня до чертиков.

— Золотце…— начал я, но она продолжила.

— Несколько дней я жила с этой болезненной обеспокоенностью внутри. В ужасе от того, что мы сделали, от того, с чем нам придется столкнуться, что это нас разрушит. Разрушит нашу дружбу.

— Ничто не разрушит нас, — прервал я.

— Потому что ты был моим лучшим другом, Шейн, — сказала она, все еще не обращая внимания на мои слова.

— А ты моей лучшей подругой, — сказал я, делая шаг к ней, игнорируя ее приказ остановиться. Но следующие слова Ли заставили меня замереть на полпути.

— День Валентина, — сказала она почти шепотом. — Вот о чем я думала, сидя здесь. Снова и снова. Я продолжала говорить себе, что спутала даты. Возможно… она перепутала даты. Я снова и снова спорила с собой. Говорила себе, что не могло быть такого, что пока я делала здесь тесты на беременность, ты был где-то там и трахал других женщин. Ведь так? — своим тоном она умоляла меня подтвердить это. — Этого не могло произойти?

Этот надломленный, умоляющий тон голоса я не слышал до этого никогда. И я понял, что не хочу услышать его снова. Мысль о том, что я могу солгать, пронеслась у меня в голове. Но так же быстро, как и появилась, эта мысль исчезла. Я не мог лгать ей. Если солгу, она потом уже не поверит ничему, что я буду говорить в свою защиту. Я закрыл глаза и сказал ей правду.

— Это было всего один раз, — признался я. — И я больше всего на свете хочу все это исправить. Я хотел бы, чтобы этого не было, но…

— О, Господи! — ее голос дрогнул. Я смотрел, как она встала и вышла из спальни. Я последовал за ней в гостиную, наблюдая за ем, как она ходит кругами.

— Подожди! Пожалуйста, послушай меня, — умолял я. В этот раз мой голос слегка надломился. — После дня рождения я был смущен. То, что случилось той ночью, было… невероятно. И это единственное слово, которое я могу придумать, чтобы описать это. И пока я был в Австралии и Нью-Йорке, я мог думать только о тебе. Я думал о той ночи.

Она перестала ходить и повернулась ко мне, от нее исходили боль и злость. Это было в том, как она смотрела на меня, как поднималась и опускалась грудь и плечи, как она пыталась сдержать слезы. Это убивало меня. Ничего я не хотел больше, чем притянуть ее к себе и прижать ближе. Заставить боль и злость уйти.

— Когда Брайан сказал мне, что у тебя свидание, я… я не знал… — помедлил я секунду, пытаясь понять, как мне лучше объяснить свои действия. — Я ревновал и… был зол. Это не оправдание, но я позволил случиться тому, что случилось с Наталией, только потому, что был зол. На тебя.

— Зол на меня? — резко спросила она.

— Да, — ответил я. — Потому что ты так быстро это забыла.

— Так что, самый лучший способ пережить то, что случилось между нами, это лечь в постель с другой? — спросила она разочарованно. Это ощущалось, как нож в сердце.

— В то время да, я так думал, — признался я ей.

— Ух ты. Не могу дождаться, чтобы увидеть, что же ты сделаешь в следующий раз, когда я разозлюсь на тебя, — выплюнула она.

— Это не честно! — сказал я Ли. — Постарайся посмотреть на это с моей точки зрения. Я с ума сходил, думая о тебе. Когда я уезжал, между нами оставалось нечто незавершенное. Я знаю, что ты тоже это чувствовала, но никто из нас не сделал ничего, чтобы это прояснить. И это было ошибкой. Я должен был сказать что-то еще тогда. И ты тоже должна была! Мы оба не справились. Но мы уже давно не там, мы вышли за пределы этого.

— Почему? — пожала она плечами. — Потому что у нас будет ребенок?

Я попытался не закатить глаза и игнорировать резкость в ее голосе.

— Ты знаешь, что это не так, — сказал я, делая маленький и медленный шаг в ее сторону. Мне нужно было направить нас туда, где мы могли бы поговорить рационально. Где она была бы достаточно спокойной, чтобы выслушать то, что я говорил. В то место, которое будет напоминать ей о том, через что мы прошли в последние месяцы. Кем стали друг другу. О чувствах, которые питали друг к другу и которые все изменили между нами. Место, где действия всего лишь одной ночи не влияли на то, что мы теперь стали парой.

— Мы все равно были бы вместе.

— Я так не уверена, — сказала она, скрещивая руки на груди.

— Да, ты уверена, — заспорил я. — Мы с тобой оба знали, что рано или поздно это произойдет, — я указал пальцем на нее и себя. — Я уверен в этом. Это было просто вопросом времени. И это просто ускорилось из-за беременности.

— Ясно, это все из-за ребенка, — сказала она, повысив голос.

— Это не то, что я сказал! Прекрати переворачивать мои слова, — сказал я, повышая свой голос. Я быстро вздохнул и медленно выдохнул, зная, что необходимо оставаться спокойным, чтобы был хотя бы один шанс обсудить это сегодня вечером.

— Знаешь, насчет чего я уверена? — спросила она. — Я уверена, что если бы не беременность, наши жизни бы не изменились. Ты бы так же путешествовал по миру, иногда уезжая на несколько дней или недель. А я бы продолжала карабкаться по карьерной лестнице, пробивая себе путь к крупным делам, которые, знала, что получу, — небольшая улыбка появилась на ее губах. — Но случилось то, что я забеременела. И я вижу, что только моя жизнь изменилась. Ты все так же живешь своей жизнью, а я… — она коротко засмеялась. — Я пытаюсь справиться с этим каждый день.

Ее слова укололи меня.

— Как ты можешь так думать? Как ты можешь думать, что моя жизнь не изменилась?

— Не знаю… — сказала она, пожав плечами. — Может быть, потому, что колыбелька все еще в коробке. Несобранная, даже не раскрытая. Ты ее игнорируешь…

— Я не игнорирую ее, — начал защищаться я.

— Или, может быть, потому, что ты все еще продолжаешь путешествовать по миру, неизвестно как долго…

— Это моя работа…

Но, похоже, она была на коне и продолжала наступать.

— Может быть, потому, что мы вернулись домой на твоем джипе. Той самой машине, где нет окон, а двери тонкие, как бумага, — сказала она со злостью. — Я помню, как сказала тебе еще несколько месяцев назад, что машина не безопасная для ребенка. Но вот она, припаркована внизу.

Я покачал головой, пытаясь побороть собственную злость. Я не бесчувственный. Я знал, что вместо Ли говорила злость. Ее ранил Нью-Йорк, и сейчас она пыталась компенсировать это. Но это не та игра, в которую мы с Ли играли. Мы никогда не обвиняли друг друга только для того, чтобы почувствовать себя лучше. Но также у нас никогда не было такого, чтобы наши действия причиняли столько боли. Но кого обвинять для меня было неважно. Было важным все исправить. И если бы мне пришлось вынести еще несколько ударов, чтобы она меня выслушала, я выдержал бы это. Я бы позволил ей нанести мне раны своей злостью, если бы это означало, что потом мы залечим их вместе.

— Ты не готов к этому, — сказала она, будто бы пришла к определенному решению. Абсолютно неверному чертову решению.

— Что?

— Ты не хочешь этого. Ты к этому не готов, — сказала Ли.

— Ты неправа, — настаивал я. — Золотце, я действительно этого хочу. Я хочу тебя. Больше, чем кого-либо.

— Меня возможно, — сказала она. — Но это больше, чем просто я, — она опустила скрещенные руки на живот, прикрывая его, почти защищая. От меня.

— Я знаю это, — сказал я ей. — Я хочу всех нас троих. Вместе. Вот об этом я хотел поговорить с тобой. О нашем будущем. Ли…

Я замолчал и с трудом сглотнул. Не так я планировал сказать эти слова, но если так нужно, чтобы доказать Ли, что она и ребенок — это все, чего я хочу, я сделаю это.

— Я люблю тебя, — сказал я ей.

Она моргнула, а затем отвела взгляд.

— Это такие простые слова для тебя, — сказала она.

Теперь пришла моя очередь моргать.

— Что это должно значить?

Она просто покачала головой.

— Ли, — сказал я, делая еще один шаг к ней.

— Мне кажется, тебе нужно время. Обдумать, чего ты действительно хочешь.

Я остановился прямо перед ней.

— Мне не нужно время, — заспорил я. — Я говорю тебе прямо сейчас. Я говорю тебе все. Я люблю тебя! Почему ты не слушаешь, что я говорю тебе?

— Я слушаю, — сказала Ли. — Я просто думаю, что ты не полностью понимаешь, что говоришь.

Если бы она меня ударила, не думаю, что был бы поражен больше.

— Как ты можешь говорить такое?

— Как я могу? — спросила она удивленно. — Я просто пытаюсь действовать обдуманно.

— Нет! Ты пытаешься сделать мне больно, потому-то думаешь, что я причинил тебе боль. И я это понял. Я даже могу это понять. Но не надо говорить, что мне нужно. Не говори мне, что ты лучше меня знаешь, чего я хочу. Потому что я говорю тебе. Я готов к этому. Это жизнь, которую я хочу.

— Тогда почему все еще в коробках, Шейн? Почему ты уезжаешь каждые несколько недель? Почему только я чем-то жертвую? — закричала она.

— Я тоже жертвую! — закричал я в ответ. — Я жертвую. Я отказался от работы, чтобы быть рядом с тобой. Чтобы пойти к доктору. Я оставался дома и массажировал твои ноги каждый вечер, чтобы тебе было легче. Я все делал, чтобы подстроить свое расписание под твое! — я знал, что мне необходимо сбавить тон, но я не мог сдержать себя. Не думаю, что когда-либо раньше я был так расстроен и раздражен. — Я делал все, что мог, чтобы облегчить тебе жизнь. Все, что ты хотела, я пытался тебе предоставить. Я даже трахал тебя, когда ты этого хотела!

В ту секунду, когда эти слова слетели с моих губ, я пожалел об этом. Я захотел забрать их, стереть. Я не то имел в виду, она должна была это знать. Но выражение ее лица после того, как я это сказал, я забуду нескоро. В уголках ее глаз зародились слезы, а затем скатились по щеке.

— Золотце, — начал я, чувствуя себя полным дерьмом после тех слов. Я поднял руку, чтобы дотронуться до нее, стереть слезы, но она быстро сделала шаг назад, будто с отвращением.

— Ну, — начала она, — по крайней мере, теперь я знаю, как ты себя чувствуешь на самом деле.

— Я не это имел в виду, — мягко сказал я, снова пытаясь дотронуться до нее. Она еще дальше отошла от меня, направившись к двери. Я понял, что Ли собиралась уйти, прежде чем у нас появился бы шанс все исправить. Прежде, чем у меня появился бы шанс все исправить. — Не уходи, — начал умолять я. — Останься. Давай поговорим.

Она посмотрела на меня, но продолжила двигаться к двери.

— Думаю, мы достаточно наговорились.

— Нет, это не так, — сказал я, следуя за ней.

Я настиг ее и схватил за руку, пытаясь остановить, но она меня оттолкнула.

Подняв руки, я уступил, принимая, что она не хотела, чтобы я к ней прикасался.

Медленно и спокойно я начал умолять:

— Пожалуйста, останься.

— Нет, — ответила Ли.

— Нет?

— Нет, — снова сказала она. — Я не могу быть здесь прямо сейчас, Шейн. Я не могу быть рядом с тобой прямо сейчас. Возможно, ты думаешь, что тебе не нужно время, но мне оно нужно.

По моей спине пополз страх.

— Время для чего? — спросил я. — Ты… мы что, расстаемся?

Взгляд ли, наконец, остановился на мне, и печальное выражение ее глаз просто убило меня. Я потянулся рукой к двери, мне нужна была опора, чтобы остаться на ногах. Как мы могли расстаться, если были влюблены друг в друга?

— Золотце, — выдохнул я.

— Я… я не знаю, — сказала она. — Мне просто… нужно время.

— Сколько?

Она не ответила. Мы просто стояли и смотрели друг на друга, это мгновение показалось мне вечностью, а затем она повернулась и вышла за дверь. Я смотрел ей вслед и наблюдал за тем, как она шла по коридору и нажала кнопку лифта.

Я говорил себе, что это неправда, этого просто не могло быть. Я говорил себе, что если бы Ли повернулась, просто посмотрела на меня, она бы прибежала назад. Потому что она бы увидела, как я люблю ее, как хочу ее, насколько она мне важна. Что значит для меня эта семья из трех человек, которой мы собираемся стать. Она бы увидела, что я не имел в виду ничего из того, что слетело с моих губ. И я увидел бы то же самое. Я бы понял, что она не имела в виду ничего из того, что сказала. Что ей не нужно было время. Что она не хотела уходить прямо сейчас.

Что она тоже меня любила.

Пожалуйста, Ли. Пожалуйста, повернись и посмотри на меня.

Двери лифта открылись. Она немного помедлила, но этого было недостаточно. Ли сделала один шаг, затем другой, и скрылась в лифте. Двери закрылись, и она уехала, не оглянувшись.

Не знаю, сколько времени я стоял в дверях, не в состоянии понять, как так мог обернуться этот день. Этот день должен был закончиться тем, что мы бы двинулись дальше вместе. Вместо этого я остался один. Я не мог пошевелиться, а расстояние между нами росло все больше и больше с каждым ее шагом.

Я закрыл дверь после того, как понял, что она не вернется, и упал на диван, откинув голову на подушки. Я сидел и проигрывал в голове все, что только что произошло. Слова, которые мы использовали, нашу злость. Я пытался осмыслить то, что привело нас к этому, но, казалось, мой мозг не мог справиться с этим прямо сейчас. Как могли пять минут изменить все? Изменить все минуты в моей жизни?

Не знаю, как долго я так просидел, но даже не заметил, как прошло время и село солнце.

Через некоторое время передо мной появилась бутылка пива. Прежде чем открыть ее, я посмотрел на руку, которая мне ее предлагала; Брайан сел рядом со мной.

Свет в квартире все еще был выключен, в комнате было темно. Я понятия не имел, сколько было времени, но, должно быть, прошло несколько часов с тех пор, как Ли ушла. Я сделал большой глоток, даже не понимая, насколько хотел пить.

— Все пошло не так, как было запланировано? — осторожно спросил Брайан.

Я почти подавился.

— Нет, — сказал я, почти смеясь над тем, как неожиданно все обернулось. Я сделал еще один глоток из своей бутылки. — Даже близко не так, как хотелось.