Следующие два дня Бекки провела в тревожном ожидании: что же будет дальше? Безусловно, Клею понравился ее будущий муж. Да и Барри стало легче, когда он познакомился с Клеем, — пусть даже он убедился при этом, что Бекки далеко еще не порвала с бывшим мужем.

А Клею уже было тесно в четырех стенах. Его начало раздражать, что дом такой маленький, стал надоедать телевизор, который он и до этого не любил, Романы на книжной полке Бекки вызывали у него скуку. Она понимала, что ей следует сходить в библиотеку и подыскать ему какую-нибудь книгу.

«Книгу о камнях, — раздраженно подумала она, сидя напротив Клея за шахматной доской, которую она поставила возле кровати, — о камнях вроде тех, что у него в голове».

Джой Эмерсон несколько раз заходил к ним, конечно же по настоянию отца, интересовался, не нужна ли помощь. Бекки поручила ему играть с Клеем в шахматы. Он быстро проиграл, покинул дом и больше не возвращался. Бедняга, думала Бекки. Клей был превосходным шахматистом и не церемонился со своими противниками.

Шахматы принадлежали когда-то ее отцу. Сейчас они пригодились, чтобы не дать Клею скучать. Хотя эффект от них был невелик.

Получив очередной мат, Бекки вздохнула. Она плохо играла в шахматы, а Клей был настоящим шахматным стратегом. Он не обладал большим терпением, однако, анализируя какую-нибудь комбинацию, мог и час просидеть, уставившись на шахматную доску. Она же делала неверные ходы, торопясь закончить партию и заняться более интересным для себя делом.

В этом состояло еще одно различие между ними. У него получалось все, за что бы он ни брался. Она же редко бралась за что-нибудь, если не была уверена, что у нее получится.

— Да, за шахматной доской ты мне не очень сопротивляешься, — мягко посетовал Клей.

— Для нас с тобой это не новость, — ответила Бекки, принимаясь деловито складывать фигуры в надежде, что с игрой на сегодня покончено. Тогда у нее останется время поработать в садике, до того как надо будет готовить обед. Она уже начала вскапывать землю, чтобы недели через две высадить цветы, и ей хотелось закончить эту работу. — Я вообще не преследую такой цели, — рассеянно произнесла она, убирая в коробку последнюю фигуру.

— Тем не менее ты это делаешь постоянно, Бекки.

У нее пересохло во рту. Речь шла уже не о шахматах.

— Клей…

— Ты сопротивлялась всегда и во всем. За исключением шахмат.

— Не знаю, что тебе взбрело в голову, Клей, но я… я только ухаживаю за тобой. Тебе нужно восстановить здоровье, и это единственная причина, почему ты здесь.

— Убери колючки, Бекки, — попросил Клей, понижая голос. — Мои мысли так чисты, что сгодятся для детского фильма.

— Не уверена.

— Послушай, Бекки, опять ты во мне сомневаешься?

— У меня большой опыт. Я уже ученая.

— А тебе не приходило в голову: все, что огорчало тебя во мне и вызывало недоверие, не имело под собой никаких оснований?

Бекки закрыла коробку с шахматами и подняла ее за углы.

— Мне следовало бы поинтересоваться, что ты имеешь в виду, но я не желаю этого знать.

Клей слегка сжал ее запястье. Бекки попыталась высвободить руку. Его теплые, живительные прикосновения никогда не оставляли ее равнодушной. Но теперь она этого не хотела.

— Я имею в виду, что ты напридумывала много чего и стала из-за этого переживать, в то время как мы могли бы вместе разобраться.

Бекки энергично покачала головой.

— Неправда. Я…

— Правда, Бекки, и началось это после смерти твоего отца. Тогда-то ты и стала другой.

Она изумленно посмотрела на Клея.

— Это я стала другой?!

— Да, ты. Потом у тебя случились выкидыши, и все пошло еще хуже.

Волна тяжких воспоминаний нахлынула на Бекки, усилив боль от только что услышанных упреков.

— Клей, у нас все разладилось гораздо раньше.

— Может быть. Но ты вдруг стала ждать, что я сделаюсь другим человеком.

— То есть более предсказуемым, не меняющим каждые полгода место жительства? — живо поинтересовалась Бекки.

— Я горный инженер, Бекки. И должен жить там, где есть для меня работа.

— Но бывают инженерные работы, которые продолжаются годы. За это время можно сделать карьеру.

— Правильно. Но это не моя специализация.

— И ты свою специализацию никогда не поменяешь.

— Мне моя работа нравится. Всегда в движении. Когда мы поженились, ты против этого как будто не возражала.

— Я не знала, с чем связана твоя работа.

— Поначалу это не имело значения, даже если бы ты знала. Это потом все изменилось.

Глаза Бекки наполнились грустью и болью.

— Ты прав. Переменилась действительно я, а не ты.

— Здесь ты ошибаешься, Бекки. Я тоже переменился, но не так, как тебе бы хотелось.

— Клей, — устало сказала она и покрутила рукой, пытаясь высвободить запястье, — такие дискуссии бывали у нас и раньше, только вопросов они не решают.

— Потому что мы тратим слишком много времени на разговоры. — Клей перешел на шепот. — Они никогда не были нашим лучшим средством общения.

Одной рукой он отодвинул коробку с шахматами, другой притянул Бекки к себе. Она потеряла равновесие и, чтобы удержаться на ногах, крепко прижалась к Клею.

В панике Бекки лихорадочно пыталась сообразить, как ей вести себя. Она сразу же решила не вырываться. Сопротивление только раззадорит его. Спокойно посмотрела ему в глаза, словно говоря, что ей понятны его намерения, но быть послушной она не собирается.

По тому, как дернулись его губы, она поняла, что он получил ее немое послание.

Клей провел ладонями по ее рукам, обхватил за талию; его губы настойчиво искали ее рот.

Нет, нет, думала Бекки, чувствуя, как проникает в нее знакомое возбуждающее тепло его тела. Это напомнило ей их первый поцелуй. Они познакомились, назначили свидание и поцеловались — все в один день. Этот поцелуй перевернул ее жизнь. Они стояли в прихожей ее маленькой квартиры, колючий октябрьский холод проникал в щель под дверью. Бекки помнила все — помнила ледяные плитки пола под своими ногами, помнила жар рук, обнимавших ее. Когда Клей прижал ее в тот раз к себе, она мгновенно поняла, что по-старому ничего уже не будет, что этот человек изменил ее жизнь навсегда. Тогда она была моложе, уязвимей. Теперь она чувствовала себя уверенней. Она сумеет продержаться, пока Клей не поймет, что его действия не вызывают ответного чувства.

Однако, несмотря на столь решительное начало, Клей не проявлял грубой настойчивости — он был утонченно-нежен. Касался губами ее губ ласково, бережно, как будто не целовал ее бессчетное число раз прежде, как будто не приводили их поцелуи к взрыву страсти. Прикосновения были очень легкими, и Бекки в любую секунду могла высвободиться. Она чувствовала это по тому, как скользили по ее губам его губы, дразня, но не удовлетворяя жажды, которая росла в ней. Она чувствовала это по тому, как он держал ее — ладони плотно прижаты, а пальцы оттопырены. Она без труда могла выскользнуть, но что-то удерживало ее.

Бекки решила не закрывать глаза, однако веки ее затрепетали и покорно опустились. Ничего, успокоила она себя. Так даже легче сосредоточиться и продолжать держаться. Но подбородок ее задрожал, и оба поняли, что она сдалась.

Когда Клей обнял ее по-настоящему, Бекки уже не сопротивлялась. Более того, она чуть слышно застонала от желания. Пальцы, сжатые в кулаки, разжались, пробежали по его мускулам, поднялись к плечам.

Клей на мгновенье отстранился.

— Ты это помнишь, Бекки? Помнишь, что у нас всегда было так?

Она прищурилась, пытаясь отыскать дорогу в окутывавшем ее чувственном тумане.

— Нет, я…

Клей не дал ей договорить. Он снова стал целовать ее, теперь уже властно и требовательно. Разум подсказывал Бекки, что она должна сопротивляться, но тело отказывалось подчиняться. Она не ожидала, что охватившее их обоих желание может быть таким сильным.

Внезапно Клей сжал ей локти и отодвинул ее от себя.

— Бекки, слышишь?

— Что?

Она посмотрела на него затуманенными глазами. Ей хотелось снова погрузиться в прекрасное забытье, куда увлек ее Клей.

Он провел пальцем по ее разрумянившейся щеке. Лицо его выражало досаду.

— Кто-то звонит в дверь.

Бекки наконец пришла в себя. До нее донесся звук дверного звонка. Она не представляла, как долго звонят. Бекки, пошатываясь, отошла от него.

— Ты не имеешь права, — произнесла она, задыхаясь.

Клей улыбнулся.

— Странно это слышать, если губы у тебя распухли от моих поцелуев.

Бекки отвела с лица волосы, не замечая, что у нее трясутся руки.

— У тебя нет юридических прав! Мы в разводе!

Клей откинулся на подушку, заложив руки за голову.

— Разве я не говорил, что об этом можно забыть?

Проклиная себя за то, что спасается бегством и последнее слово, как всегда, остается за Клеем, Бекки бросилась открывать дверь. Она распахнула ее и замерла с глупым видом, уставившись на Бриттни и свою приятельницу Лорен Уилберсон.

— Бекки, — опасливо начала Бриттни, вглядываясь в лицо сестры, — с тобой все в порядке?

Бекки кивнула, но в глазах ее застыло отчаяние. Над ее головой словно светилась надпись: «Зацелована до бесчувствия бывшим мужем».

— Если мы не вовремя, можем уйти, — сказала Лорен.

Это была женщина ростом за метр восемьдесят, с громовым смехом, выдававшим уверенного в себе человека. Сейчас, правда, вид у нее был такой, словно она ждет, что Бекки вот-вот упадет в обморок и нужно готовиться подхватить ее.

Бекки наконец пришла в себя.

— Нет-нет, очень хорошо. — Она отступила, приглашая их в дом. — Почему, говорите, вы решили зайти?

Бриттни и Лорен обменялись недоуменными взглядами.

— Ты забыла, что мы собирались обсудить, как будем принимать гостей со свадебными подарками?

Бекки охватило замешательство.

— Ах да, конечно. — Она провела влажными ладонями по бедрам, обтянутым поверх синих расклешенных брюк длинным розовым свитером. Глянув вниз, она заметила, что он слегка задран.

К своему отчаянию, Бекки никак не могла решить, на кого она больше злится: на Клея, предположившего, что он может возбудить ее, как в прежние времена, или на себя, подтвердившую его правоту.

Но сейчас ей нельзя было сосредоточиваться на этом. Женщины с тревогой смотрели на нее. Нужно взять себя в руки. Жаль, что она не сообразила этого десять минут назад. Тогда бы она сумела защититься от Клея и не стала бы придавать значения его словам о ее постоянном сопротивлении.

— Заходите, — снова пригласила она.

— Сестрица, мы уже зашли, — заметила Бриттни.

— Ах да. — Бекки закрыла дверь. — Тогда присаживайтесь. Пойду… пойду приготовлю кофе.

Она выпалила последнюю фразу так, будто ее вдруг осенило. Оставив гостий сидеть в изумлении, Бекки поспешила на кухню.

Доставая трясущимися руками кофейный фильтр и ароматизированный кофе, который любила Бриттни, Бекки лихорадочно обдумывала, как же она до всего этого дошла. Почему позволила себе так глупо — в очередной раз — стать жертвой сексуальной притягательности Клея? Ей ли не знать, какая это ошибка, тем не менее она безропотно покорилась.

Глаза бодрствуют, а разум спит, подвела итог Бекки, наблюдая, как капает из кофеварки кофе, и вдыхая наполнявший кухню восхитительный аромат. До того как она увидит Клея, нужно решить, как вести себя с ним. После мучительных раздумий Бекки решила держать себя так, будто ничего не произошло. Она сделала несколько энергичных вдохов и выдохов, чтобы успокоиться. Она справится с этой задачей. Нужно только не терять головы, как это случилось в комнате Клея.

С уверенным видом она вышла из кухни, неся в руках поднос, и улыбнулась, заслышав раскаты хохота Лорен. Улыбка, однако, застыла на ее губах, когда, обведя глазами комнату, она увидела Клея, уютно расположившегося в ее любимом кресле, нога его покоилась на подушечке. Инвалидного кресла нигде не было видно, поэтому Бекки решила, что Клей припрыгал в гостиную на одной ноге. Он даже не взял костыли, которые ей дали в больнице.

Раньше Бекки спросила бы себя, чего ради он так старался. Клей был вежливым человеком, однако не тратил времени на ее подруг и родственников. Сейчас он был в центре внимания. Бекки в сердцах подумала, что надо спросить Фрэнка Кресса, не провел ли он вместе с лечением ноги и трансплантацию мозга.

Не скрывая недовольства, Бекки вошла в комнату.

— Собираешься посидеть с нами, Клей? — Голос ее звучал неприветливо.

— Уже сел. — Клей мгновенно отметил и ее вспыхнувшие щеки, и ярость в глазах. — Если ты не возражаешь.

Бекки одарила его ледяной улыбкой.

— Не возражаю. Сейчас принесу тебе чашку.

— Я принесу, — встрепенулась Бриттни.

Она выскочила из комнаты и через минуту вернулась с внушительной синей кружкой. Бекки плеснула в нее кофе и со злостью сунула в руки Клею. Он усмехнулся.

— Спасибо, Бекки.

Кипя от ярости, Бекки налила кофе гостьям и себе и заставила себя сесть.

— Так о чем же нам нужно поговорить?

Лорен иронично улыбнулась.

— Во-первых, о месте. Если помнишь, мы собирались принимать гостей у меня. Но нам со Стивеном надо сделать в доме новую крышу. Кровельщики, предполагалось, начнут работу в следующем месяце, но у них отменился один заказ, так что они готовы приступить уже на следующей неделе. Значит, в тот день, когда мы планируем прием гостей, дом будет в неподходящем состоянии.

— Не волнуйся об этом, — сказала Бекки. — Устраивать прием вообще не обязательно. У нас с Барри все есть, и подарки нам…

— Мы ведь думали о приеме только в честь невесты, — вмешалась Бриттни, потягивая кофе и выжидательно глядя на старшую сестру.

Бекки ахнула и покосилась на Клея. Он понимающе кивнул.

— У меня принимать гостей нельзя: мало места, — продолжала Бриттни. — А на ранчо будет нехорошо по отношению к маме. У нее сейчас много других забот.

— Ты права, — согласилась Бекки. — Да и не так уж этот прием важен.

— А почему не устроить его здесь? — вмешался Клей.

Лорен и Бриттни взглянули на него с любопытством.

— Это невозможно, — решительно возразила Бекки.

— Отчего же?

— Оттого, мистер Этикет, что прием устраивается для меня. Нелепо, если его будут проводить в моем доме.

— Не согласен. — Клей поставил кружку на стол. — Придут твои друзья и родственники, ведь так?

— Так, но…

— Они отнесутся с пониманием.

Клей взглянул на Бекки так жалобно, что она онемела, и повернулся с тем же страдальческим выражением к гостьям.

— А потом, не собираешься же ты покидать меня на весь вечер?

Лорен от изумления заморгала. Ее явно ошеломил вопрос Клея и его озабоченность — он даже лоб наморщил. Бекки недовольно посмотрела на Лорен — мягкое же у нее сердце.

— Наверное, он прав, — сказала Лорен.

— Вдруг ему что-нибудь понадобится? — подхватила Бриттни.

Бекки пристально посмотрела на сестру.

— Попробует справиться без меня.

— А если у меня начнется рецидив? — Несчастное лицо Клея явно взывало к сочувствию.

— А если я сломаю тебе другую…

— Стоп-стоп-стоп. От хорошей сиделки прежде всего требуется не наносить пациенту телесных повреждений.

Бриттни и Лорен рассмеялись, таким грозным было лицо Бекки.

— Действительно, Бекки, — сказала Бриттни, — Клей прав. Если мы устроим прием здесь, возражать никто не станет. Согласись, мало кто в Тарранте знает, что это нарушение приличий, и еще меньше людей будет возражать против этого.

Бекки поартачилась еще, но ее сопротивление было общими усилиями подавлено. В итоге договорились, что прием состоится на следующей неделе. Дата бракосочетания не была еще назначена, но Бриттни уже опросила всех друзей и родственников и выяснила, что предстоящая неделя большинство из них устраивает.

Когда все было оговорено, гостьи допили кофе и ушли. Бекки закрыла за ними дверь и, повернувшись к бывшему мужу, пригвоздила его таким взглядом, от которого замерз бы самый горячий гейзер.

— Ты, симулянт чертов…

— Следи за языком. Джимми может войти и услышать.

Бекки посмотрела на часы.

— Он будет только через пятнадцать минут.

Клей заложил руки за голову.

— Достаточно, чтобы поизмываться над несчастным больным?

— Хватит прибедняться, Клей. Ты не имеешь права вмешиваться в мои дела.

— Но, кроме тебя, никто не возражает.

— Конечно, твои чары сделали Бриттни и Лорен твоими союзницами.

Клей усмехнулся и подвинулся вперед в кресле.

— Дорогая, ты делаешь мне комплимент.

— И в мыслях не было.

Клей огорченно вздохнул.

— Когда мы были женаты, ты постоянно жаловалась, что я неподатлив, не угождаю тебе и твоей семье, не склонен к компромиссам. Сейчас я только пытался помочь вам найти разумное решение твоей проблемы.

— Никакая это не проблема, мы нашли бы выход и без тебя, — с жаром начала Бекки и замолчала, почувствовав, что сбивается на крик. Опять последнее слово остается за Клеем. — У меня есть дела на кухне.

— И ты не проводишь меня в постель? — тоскливо спросил Клей.

— Сам пришел, — холодно отрезала Бекки, — сам и вернешься.

— Не думал, что ты такая бессердечная.

Клей встал, балансируя на здоровой ноге.

— Надо было раньше думать о моем сердце, — ответила Бекки, удаляясь на кухню.

Доставая коробку с кулинарными рецептами и все необходимое для любимого печенья Джимми на арахисовом масле, она прислушивалась, как Клей двигается по коридору. Она взбивала арахисовое масло со специальным жиром, делавшим печенье рассыпчатым, а мозг ее лихорадочно работал. С того момента, как с Клеем случилось это несчастье, она все время догоняет уходящий поезд. В больнице в нем проснулся другой человек, ей еще неизвестный, она же продолжает реагировать на него так, будто это прежний Клей.

Прежний Клей. Движения Бекки замедлились, потом она и вовсе замерла, уставившись на золотисто-коричневую массу, прилипшую к ложке. Истинная проблема ее общения с Клеем в том, как она на него реагирует. Даже если добродушный игривый незнакомец — лишь оболочка, скрывающая того Клея, которого она хорошо знала, ей нужно менять тактику. Пока что все ее поведение было реакцией на его возмутительные слова и действия, вроде поцелуев, которых — и он это знал — она вовсе не хотела. И если даже в ней что-то откликнулось, то все равно вопреки ее желанию.

Бекки, безусловно, должна все изменить. Должна снова стать хозяйкой положения. Она пригласила Клея в свой дом выздоравливать после аварии. Главная здесь она и должна показать это. Но как?

Погрузившись в размышления, Бекки закончила приготовление теста. Когда она ставила противень в духовку, дверь распахнулась и ворвался Джимми, сразу же бросившийся в спальню отца.

Джимми — еще одна проблема, которую надо решать не откладывая. Боясь огорчать его, она до сих пор не объяснила ему вразумительно, что Клей у них в доме временный жилец. Джимми примет Барри как отчима, потому что Барри ему нравится, но сейчас ее сын думает, что все возвращается на круги своя. Этого не будет, но нужно время, чтобы Джимми это осознал.

А пока что изменить поведение должна она. Следя за печеньем в духовке, Бекки разработала план.

— Клей, мне кажется, тебе надо сменить обстановку, — оживленно проговорила она, входя в комнату.

— Уже выставляешь? — Клей отложил книгу, которую он читал Джимми.

Сын озабоченно взглянул на нее, и Бекки поспешила объяснить:

— Просто предлагаю съездить куда-нибудь. Мы засиделись дома, да и день сегодня такой хороший. Я испекла печенье, возьмем еще горячий шоколад и устроим пикник.

Джимми подпрыгнул на кровати.

— Тогда это не пикник, а перекусник, — поправил он, приходя в возбуждение. — Пойду за вещами.

Он спрыгнул с кровати и выскочил из комнаты.

— Разве нужно брать на пикник вещи? — поинтересовался Клей.

— Он берет их, куда бы ни шел, — вздохнула Бекки. — Ты не представляешь, какую кучу хлама он с собой таскает в твоем старом рюкзаке. Учительница, правда, говорит, что все мальчики так делают.

Она повернулась, чтобы выйти из комнаты.

— Все мальчики? Да, я, помнится, тоже брал с собой свои вещи, только объяснялось это тем, что…

Бекки помедлила, оглянувшись на него.

— Чем же, Клей?

У него был отсутствующий взгляд, и у Бекки невольно перехватило дыхание. Она надеялась, что Клей договорит. Они прожили вместе больше пяти лет, но Клей редко говорил о своем детстве. Это было источником конфликта, который никогда между ними не обсуждался, частью немого поединка, который она вела, чтобы проникнуть в его внутренний мир, а он — чтобы не допустить этого.

Но, может быть, новый Клей поведает ей что-нибудь еще о себе? Бекки почувствовала боль в грудной клетке и прижала к ней ладонь.

— Я не был уверен, что найду свои вещи, когда вернусь, — закончил Клей мгновенье спустя.

— Ты часто переезжал, — сказала Бекки.

По крайней мере она знает теперь еще и это, вдобавок к тому, что мать бросила его и он с девяти лет воспитывался в приютах. Бекки представила себе маленького мальчика, точную копию Джимми, только об этом мальчике никто не заботился и он должен был думать о себе сам. Образ уверенного в себе мужчины, каким она узнала Клея впоследствии, несколько потускнел.

— Поедем, как я полагаю, в твоей машине? — Клей посмотрел на нее с вызовом, и Бекки не рискнула продолжить тему, которая была ему неприятна.

Вот это уже знакомый Клей, подумала Бекки. Никуда он не делся, просто затаился на время. Но почему же она так разочарована? Ведь они в разводе. Если он не откровенничает с ней, какое это теперь имеет значение?

— Нет, не в моей. Твой «эксплорер» уже отремонтирован, так что я его поведу.

— Тебе же не нравится «эксплорер».

— Я его просто никогда не водила. А что мне действительно не нравилось, так это твой пикап. Здоровый был, как танк.

Клей улыбнулся, и Бекки изумилась, как быстро справился он с грустью, охватившей его несколько минут назад.

— Помнится, там было просторное переднее сиденье. Очень удобно для некоторых вещей.

Бекки вспомнила, как однажды ночью они занимались там любовью. Она почувствовала, что краснеет, и вызывающе вздернула подбородок.

— Помнится, ты тогда потянул мышцу на спине и неделю не мог разогнуться.

— Дело того стоило.

Бекки улыбнулась.

— Будешь предаваться воспоминаниям или поедешь все-таки с нами?

— Поеду с вами, — усмехнулся Клей. — Ты настроена помочь мне собраться?

— Я, собственно, никогда не отказываюсь. Сегодня, правда, ты обошелся без меня. Но костыли я, так и быть, подам. — Бекки сгребла стоявшие в углу костыли. — Ты уже вполне можешь пользоваться ими вместо инвалидного кресла.

— Я уже много чего могу, дорогая.

— Вот и хорошо, — сказала Бекки, выходя из комнаты. — Я составлю тебе список домашних дел.

Она слышала, как Клей пробурчал что-то насчет женского деспотизма, и улыбнулась, порадовавшись тому, что начинает овладевать ситуацией.

Через десять минут они погрузились в машину. Бекки села за руль. Клей расположился рядом. Они отодвинули его сиденье как можно дальше назад, чтобы удобнее было ноге, а Джимми сел сзади, надежно пристегнутый ремнем.

Пока Бекки выруливала на дорогу, Клей с Джимми нарушили ее планы устроить пикник, поскольку тут же учуяли запах свежего печенья, приникли к пакету и начали угощаться, причмокивая от удовольствия.

— Куда поедем? — спросила Бекки.

— К «Люси Белль», — закричал Джимми, едва не подавившись печеньем. — Хочу показать папе.

— «Люси Белль»? — переспросил Клей. — Старый серебряный рудник?

— Ага, — ответил Джимми. — Мам, я знаю, как ехать. Я тебе покажу.

Следуя указаниям Джимми, Бекки съехала на фунтовую дорогу, ведущую к шахте. До шахты было около двух миль, и дорога почти все время шла прямо.

Джимми без умолку рассказывал о замечательной шахте.

— Представляешь, люди могли жить в шахте, если не было своего дома. Прямо как в кемпинге.

— Жилище не слишком удобное, сынок, — засмеялся Клей, посмотрев на Бекки, которая тоже улыбнулась.

— Если есть еда, и вода, и электрический фонарик, тогда все о'кей, — заключил Джимми, и Клею не удалось его переубедить.

Когда они увидели на повороте темный зев шахты, Бекки затормозила. Джимми тут же отстегнул ремень и схватил свой рюкзак, в котором лежало «шахтерское снаряжение» — так он называл кирку, подаренную ему Барри, фонарик и бутылки с водой. Возбужденно тараторя, он уже схватился за ручку дверцы, но Клей остановил его.

— Подожди нас, сынок. Одному ходить не надо.

Джимми смерил Клея взглядом, который мальчики приберегают для не очень смышленых взрослых.

— Пап, я же здесь уже был. Я все знаю.

— Я сказал, — отрезал Клей.

Джимми обиженно умолк и стал ждать, сгорая от нетерпения, пока Бекки помогала Клею выбраться из машины. Двигались они по ухабистой дороге медленно, но наконец подошли к входу в шахту. Джимми бросил рюкзак на землю и начал доставать из него снаряжение, нисколько не напуганный, судя по его виду, жутковато зияющим входом в подземелье. Он высился перед ними, широкий и мрачный. Толстые балки в человеческий рост выглядели при дневном свете так, будто простояли здесь сто лет и простоят еще столько же. Но Клей нахмурился.

— Я хотел бы, чтобы ты и твой приятель никогда его сюда не водили, — проворчал он, опускаясь на большой валун и держа руки на перекладинах костылей.

Бекки не стала напоминать ему, что Барри для нее больше чем приятель.

— Клей, вся эта территория усеяна заброшенными шахтами. Если мы не станем привозить сюда Джимми, он доберется сам или найдет какое-нибудь другое подземелье. Учитывая, что он помешан на камнях, в какую-нибудь шахту он все равно проникнет. Пусть лучше будет здесь под присмотром. Ты так не считаешь?

— Я считаю, что ему лучше для начала освоить элементарные приемы техники безопасности. Взгляни на вход — здесь даже нет предупредительных знаков.

— Вообще-то они были, — сказала Бекки, оглядываясь вокруг. — Кто-то, вероятно, их сшиб. Когда я училась, сюда приходили влюбленные, а ребята устраивали вечеринки с выпивкой, и так было годами на большинстве здешних шахт. Но сейчас они непопулярны. Во всяком случае, жестянок от пива здесь не так много.

В глазах Клея появилось любопытство.

— Ну, а ты с кем сюда приходила?

Бекки холодно посмотрела на него, пожалев, что рассказала о шахтах.

— Ни с кем.

— И никакой распаленный дружок не звал тебя сюда и не пытался заговорить зубы и лишить… — Клей оглянулся на сына, — невинности?

— Смеешься? Ты же знал моего отца. Если бы ему только показалось, что я могу пристроиться здесь или где-нибудь еще с мальчишкой, он бы меня выследил и приволок домой.

Клей задумчиво посмотрел на Бекки.

— Я просто вижу, как он это проделывает. Когда у нас будет дочь, я, пожалуй, сделаю то же самое.