Патрик повез Мануэля в Мангейм, чтобы там посадить сыночка на поезд. Я нахожу это совершенно лишним, но, может быть, отцу и сыну тяжело разлучаться — тяжелее, чем я могу себе представить. С тех пор как Иза уехала, они вдвоем стали единой, надежной мужской командой, да и смерть маленькой Леноры прочно спаяла их.

Мануэль отнюдь не папенькин сынок, и его нельзя назвать несамостоятельным, он вообще мог бы управиться и без родителей. Он через день запускает стиральную или посудомоечную машину, опорожняет мусорные ведра, регулярно подстригает газон, часто занимается с маленьким Виктором, а вечера — если его не посадили дома в качестве бебиситтера — проводит в компании друзей. Я в его возрасте гораздо меньше принимала участие в домашних делах, но в 16 лет уже отказывалась ездить в отпуск с родителями. Мануэль же, напротив, еще ни разу не ездил на летние каникулы один. Его отношения с отцом строятся на уважении, доверии и товариществе. Но меня при этом немного озадачивает слишком щедро отмеренная мальчику свобода: вечерами Мануэль уходит и приходит, когда захочет.

Когда я еще была замужем за Гернотом, по субботам мы часто ездили в Мангейм за покупками. Прощаясь с Мануэлем, я вдруг поняла: мне тоже хочется поехать! Когда мальчик уже сидел бы наконец в поезде, мы с Патриком могли бы послоняться по городу, поесть у итальянцев, купить пару-другую обуви и…

Я чуть было не высказала свое желание вслух, лишь в последний миг вспомнив, какая на мне лежит ответственность: когда в доме маленький ребенок, следовать своим сиюминутным желаниям не получится. Виктор скоро проголодается, и ему понадобится свежий памперс. А кроме того, отцу с сыном, возможно, хочется поговорить с глазу на глаз.

Не так-то просто познакомить грудничка с новыми вкусовыми ощущениями. По совету мамы я размяла вилкой ломтик банана, превратив его в тончайший мусс, выбрала самую маленькую пластиковую ложечку, но Виктор, казалось, вообще не мог понять, чего от него хотят. Я перехватила левой рукой его беспорядочно сучащие ручки, а правой попыталась всунуть ему в рот крошечную порцию кашицы. Виктор упорно вытолкал ее языком, я счистила ее с подбородка малыша и начала игру сначала. Минут через пять он понял, в чем дело, поскольку успел что-то проглотить, — и ему понравилось.

Мы еще не управились с кормлением, как зазвонил телефон. А Виктор вошел во вкус, хотел продолжать еду и возмутился перерывом. Я прижала трубку к уху плечом и продолжала его кормить.

Патрик сообщил, что поезд Мануэля опоздал.

— Надеюсь, что он наверстает в пути, и в Гамбурге Мануэль все-таки успеет пересесть на поезд на Любек, — тревожился отец.

— А Виктор как раз ест свой первый банан, — сказала я, немного нервничая, и в ответ узнала, что Патрик встретил на вокзале бывшего коллегу.

— Этого бедолагу только что выперли, — сказал он, — и мы пойдем выпьем пивка, так что не волнуйся.

Я продолжала засовывать в маленький ротик банановую кашицу, вспоминая при этом маму, которая всегда насмехалась над этими уменьшительно-ласкательными «пивком», «винцом», «шнапсиком» и «сигареткой». Уж в чем она права, в том права.

Когда малыш — сытый и довольный — лежал на своем лоскутном одеяле, я настроилась на то, что одним пивком с бедолагой дело не ограничится. Вообще-то, я хотела уложить Виктора в коляску и пойти погулять, но тут пошел дождик.

В такую пасмурную погоду гостиная Патрика показалась мне слишком темной, а можно было бы ее осветлить, если вмонтировать в стену со стороны сада раздвижную стеклянную дверь. Вообще, я бы с удовольствием тут все изменила и обставила гостиную веселее и современнее. Черный рояль и темный книжный стеллаж из тика поглощают слишком много света. Я стояла перед стеллажом и в рассеянности наугад вынимала то одну, то другую книгу. На самой дальней полке я обнаружила фотоальбомы, и во мне проснулось любопытство.

Почему знаменитая певица не забрала свой альбом, уезжая из этого дома в Копенгаген? Или она все еще считает дом Патрика своей центральной базой и, собственно, своим основным домом? Я листала альбом, и во мне шевелилось злорадство. Дива тоже была когда-то пухленькой малышкой, а затем полненьким подростком. Фотографии ее детства и юности показались мне слишком обывательскими, поскольку мой-то родительский дом выглядел куда более представительно. Следующий альбом оказался самым объемистым, в нем были собраны фотографии семьи Бернат в ее самые счастливые дни. Патрик и Изадора в качестве счастливой любящей пары, вот они у ЗАГСа, вот они в путешествиях, и вот они с новорожденным сыном. На последней странице Мануэль уже почти школьник и держит на руках маленькую сестренку. Продолжение следовало в другом альбоме, который мне тоже хотелось посмотреть.

Мне до сих пор ни разу не показывали фотографию Леноры. На одном из снимков ей около четырех месяцев, она лежит на лоскутном одеяле Виктора и похожа на него так, что их можно спутать. Я была так поражена этим сходством и так долго не могла отвести глаз от этого снимка, что не сразу поняла, что это значит. Мама как всегда точно попала в яблочко, когда говорила о сходстве Патрика и Виктора.

А я-то думала, что наконец нашла мужчину своей жизни, но вот опять мне на пятки наступает коварный обман. Патрик обманул меня, обвел вокруг пальца. Разумеется, он виделся с Биргит далеко не один раз. Естественно, он с ней спал. Естественно, Виктор его сын. И как я могла поверить, что все дело в сердечной доброте, по которой он так бескорыстно и любовно принял чужого ребенка!

Когда первый ужас миновал, я посмотрела другие фотографии Лено, поскольку идентичная поза двух разных и таких одинаковых малышей на игровом коврике — во времена наших бабушек то была шкура белого медведя — могла привести к галлюцинациям.

К сожалению, и на многих других снимках ситуация была та же: Виктор и умершая девочка походили друг на друга как близнецы. Разве могло это быть случайным совпадением?

Разумеется, то, что у Патрика с Биргит была связь, не является настоящим предательством, поскольку все происходило еще до меня. Однако как же он мог не набраться мужества и не рассказать мне все начистоту? В чем моя вечная ошибка, что мне так не везет с мужчинами? Или это я не в своем уме? Может, не устраивать сразу сцену, а сперва подождать? Я могла бы заказать еще один тест на отцовство, лишь бы со стопроцентной уверенностью предъявить Патрику счет.

Я металась по квартире Патрика, как зверь в клетке. Через длинный коридор в гостиную и спальню, назад на кухню и в его личное царство. Раньше там была комнатка Лено, но во всей квартире нигде не висит ее фотография. Может быть, воспоминания все еще болезненны настолько, что семья не может выдержать, постоянно натыкаясь на ее портрет. На доске для прикнопливания бумажек позади письменного стола Патрика пришпилены открытки и записки с напоминаниями, телефонными номерами и химическими формулами. И на одном клочке бумаги можно прочитать:

Всему могу я противостоять,

но только не соблазну.

Оскар Уайльд

Это от Биргит, сразу же подумала я. Правда, она предпочитала цитировать высказывания английских авторов на языке оригинала, но для менее продвинутых полиглотов могла снизойти и до перевода. Насколько же подходящим было это высказывание для женщины, которая даже не знала наверняка, от кого у нее ребенок. И вот уже снова Биргит виделась мне врагом, хотя отношения с Гернотом я ей простила.

И как будто всего этого было мало для моей бедной головы, снова зазвонил телефон. То была милая дама из отдела опеки и попечительства.

— У меня для вас хорошая новость, — сказала она. — Скоро мы вас разгрузим! Кузина госпожи Тухер хочет взять маленького Виктора к себе. Возможно, вам пришлось даже отказаться от поездки в отпуск, но теперь вы спокойно можете вернуться к своим планам.

— Как так, почему, откуда вдруг возникла эта кузина? — начала заикаться я.

— Сестра госпожи Тухер в Брюсселе хотя и является ближайшей кровной родственницей, но она из-за своей работы не может взять ребенка к себе. Однако она связалась со своей бездетной кузиной. Эта женщина попросила время на размышление, а теперь согласилась и хочет при необходимости потом усыновить ребенка.

— Что значит «при необходимости»? — спросила я.

— Между нами говоря, — ответила дама, — приходится принимать в расчет, что Биргит Тухер уже нет в живых. Но до тех пор, пока не найден труп, абсолютной уверенности нет. А вы что, не рады такому благоприятному решению? Мне кажется, вы подавлены?

— Мы привязались к малышу, — сказала я.

С самого детства мне не доводилось проливать столько слез, как в этом году.

В конце концов я снова убрала все фотоальбомы на стеллаж, отнесла Виктора наверх, в мою квартиру, и заперлась. Когда Патрик вернется, я не хочу его даже видеть. Сейчас я бы с удовольствием поразгадывала судоку — до тех пор, пока цифры не начали бы расплываться у меня перед глазами, но у меня в доме уже давно не появлялось ни одной брошюрки с судоку. И я улеглась в свою просторную кровать рядом с радостно воркующим младенцем. Спальня всегда была для меня островком безопасности, где я находила убежище в тяжелые времена.

Виктор утешал меня на свой манер: шлепал меня по лицу и дерзко хватался своими цепкими ручками за мой рот. Ему нравилось играть, щекотаться, и он хотел, чтобы его чмокали в животик, — и я подчинилась. Я никак не могла представить, что мне придется кому-то отдать мое горячо любимое сокровище.

— Ах ты, маленький безобразник, — сказала я. — Ты это всегда знал, а мне не сказал. Ты же с первой минуты был папенькин сынок, вы сразу друг друга признали. А меня, дурочку из переулочка, обвели вокруг пальца!

Этот пройдоха только посмеивался и ущипнул меня за грудь из всех своих слабых силенок.

— Старый развратник, — возмутилась я.

— Ре, ре, — ответил он.

— И теперь мы должны тебя снова кому-то отдать? — спросила я его. — И не подумаем!

Виктор сказал:

— Агу!

И вдруг до меня дошло, что наши шансы из-за моего нового открытия повысились до ста процентов. Патрик как родной отец может воспользоваться своим совершенно легальным правом, только для этого ему надо доказать свое отцовство. И тогда кузина отстанет от нас.

— Все имеет две стороны, хорошую и плохую, — сказала я, распустила свой конский хвост и положила голову так, чтобы наш найденыш мог рыться в моих волосах. Потом я снова села и принялась внимательно к нему приглядываться. Недаром же у меня всегда было ощущение, что Виктор мне кого-то напоминает, только я ни разу не пришла к самому простому решению. Опять-таки прав Гете: «Зачем заглядываться вдаль? Смотри, ведь счастье рядом».

Присматриваясь к малышу, я заметила в нем и озорство Биргит, ее ямочки на щеках и ее склонность к задорному смеху — по крайней мере, в те времена, когда она еще была моей подругой. Виктор походил на обоих родителей: и на Патрика, и на Биргит.

Когда в мою запертую дверь постучались, мы с Виктором очнулись от сна, полного грез. Секунду поколебавшись, я впустила Патрика, потому что не хотела устраивать сцен и истерик, а хотела, чтобы он созрел сам. Поскольку на мне почти ничего не было, я снова заползла к Виктору в постель.

Он встал надо мной и гладил меня по голове.

— Ты что, боялась оставаться одна и поэтому заперлась? — спросил он слегка удивленно, потому что не смог войти как обычно.

Я вяло кивнула.

— Может быть, дом кажется тебе опустевшим без Мануэля? — спросил он.

— Виктор вполне достойно составлял мне компанию, — сказала я, — но, к сожалению, это скоро кончится. Мне тут звонила женщина из отдела опеки и попечительства, сказала, что Виктора хочет усыновить кузина Биргит.

Тут-то Патрику самое время раскрыть карты, подумала я, и стала очень внимательно следить за его лицом.

Он широко раскрыл глаза, начал хватать ртом воздух и долго молчал.

— Расскажи поподробнее, — сказал он наконец.

Я повторила слова чиновницы как сумела.

— Так вот ни с того ни с сего и усыновить? Наверняка это не так просто, — сказал Патрик. — Ведь мы совсем не знаем эту кузину!

— Это не аргумент, — возразила я.

— Нет, нет, нет, — взволнованно воскликнул Патрик, — из этого ничего не выйдет! Они еще обо мне услышат! Я что-нибудь придумаю, можешь не сомневаться. — Он схватил малыша и прижал к себе. — Ты мой вонюченький медвежонок, не бойся! Мы не отдадим так просто нашего Виктора Августа какой-то неведомой тетке!

Вот самый подходящий момент для признания, подумала я.

Но Патрик помалкивал и качал своего сыночка из стороны в сторону.

— А ты уже что-нибудь ела? — спросил он несколько неожиданно. — А то я голоден. На мангеймском рынке я купил зеленые бобы и котлеты из ягненка, которые я сейчас поджарю на сковороде, не жалея чеснока. В каникулы учительницам не обязательно благоухать «Жиль Сандером».

Такими словами ко мне мог подольститься любой мужчина, я невольно улыбнулась и захотела есть.

А пока Патрик готовил ужин, я зашла так далеко, что взялась за стопку тетрадей. Нельзя уподобляться ленивым школьникам и откладывать работу до последнего дня каникул. Когда Патрик ударил в гонг, я уже израсходовала некоторое количество красных чернил и выставила несколько отрицательных оценок.

Доев последний кусочек, Патрик — который, видимо, продолжал неотступно думать об этом, — спросил:

— А как, собственно, бывает, когда полиция считает нужным провести генетический тест?

От неожиданности я перескочила сразу через несколько ходов и спросила в ответ:

— А ты хочешь явиться с повинной добровольно?

— С повинной? Ты о чем? Я же не убийца, — сказал удивленный Патрик. — Я хотел узнать чисто теоретически, как приходят к такому тесту. Но ты, наверное, не знаешь, хоть ты и семи пядей во лбу!

— Еще как знаю, ведь это показывают в любом фильме про полицейских! Комиссар берет пробу слюны и посылает ее судебным медикам, но можно обратиться и в частную лабораторию. Правда, считается, что нельзя устанавливать фактическое отцовство мужчины без ведома и согласия его жены. Несмотря на это, такие анализы часто делают.

— И в итоге наверняка получаются жуткие трагедии, — сказал Патрик. — Как это случилось с твоей подругой.

Мы коротко и критично переглянулись, и я многое бы отдала за то, чтобы прочитать мысли моего возлюбленного.