— Не перейти ли нам лучше в дом? Здесь полно ос, — предложил Хольгер, истерично обмахивая салфеткой сливовый пирог.

— У тебя аллергия на укусы насекомых? — обратилась к нему Криста с нескрываемым сочувствием.

— Не знаю, но этого нельзя исключать, — ответил Хольгер.

— Неисправимый старый ипохондрик, — съязвил Маттиас. — Мама с такой любовью приготовила стол на открытом воздухе! В саду мне все напоминает о беззаботных летних воскресеньях в детстве.

— А мне нет, — огрызнулась Лидия. — Папа редко бывал с нами, у него всегда были какие-то дела, маме приходилось готовить на много ртов, а мы все время ссорились. Как-то раз Эллен нашла под вишней мышь и так заревела, что я пролила ведро воды.

— Боже мой, — вздохнула Хильдегард. — Мыши, пауки, осы… В конце концов, это же природа! Иногда я себя спрашиваю, в кого вы пошли такими чувствительными? Уж точно не в меня.

— Можно мне немного рома в кофе? — спросил Арно, вешая пиджак на спинку стула. — Помню, что когда-то здесь угощали восхитительным фарисеем, естественно, с горкой сливок сверху.

Эллен ринулась исполнять желание, но Хольгер ухватил ее за рукав: по его словам, он привез с собой нечто лучшее и попросил у Маттиаса ключ от машины. В багажнике лежала огромная дорожная сумка. Все внимание гостей было приковано к ней. Хольгер выложил на стул две розовые рубашки, кожаную сумку для туалетных принадлежностей и пижаму с вышитой надписью «I love you baby». При этом из сумки прямо на землю выпали какие-то пакетики.

— Ах, вот оно что! Морин положила мне для вас подарки, — объявил он, сам тому немало удивившись, и стал раздавать кому мятные конфеты, кому песочное печенье, а Хильдегард — кухонное полотенце с нарисованными цветами и надписью «Wild Flowers of Britain». Из самых глубин сумки Хольгер торжественно извлек заботливо укутанную в свитер бутылку. — Итак, перед вами чистейший односолодовый скотч!

— Сомневаюсь, что твоя пуританка снабдила мужа в дорогу таким провиантом, — саркастически заметила Лидия, чем вызвала смех у тех, кто был знаком со строгими нравами Морин.

Едва он откупорил бутылку, к нему потянулись чашки и с кофе, и с чаем. Еще бы! Кому не хотелось капельку настоящего виски!

— Какая жалость, что приходится разбавлять, — с прискорбием заметил Хольгер. И, решительно выплеснув кофе на траву, наполнил свою чашку чистым виски. — Дома мне так расслабиться ни за что не дадут!

— Эллен принесет тебе рюмку, — не без колкости прокомментировала Хильдегард.

— Ерунда! — ответил Хольгер и от души отхлебнул. — Мы же не на чаепитии в саду Букингемского дворца! Кстати, о Британии. Не хотите послушать шотландскую песню?

— Только, пожалуйста, не «Лох-Ломонд», я всегда плачу, когда ее слышу, — попросила Лидия.

Хольгер кивнул и сполз со стула, хотя и без того был ненамного его выше, и затянул «Любовь как роза красная».

— Роберт Бернс, — узнала Ортруд и протянула свою пустую чашку в направлении бутылки с виски.

Пропевший последнюю ноту певец был вознагражден довольно дружными аплодисментами, а Лидия даже воскликнула:

— Браво! Брависсимо! Поднимем чашки за нашего одаренного исполнителя!

Герд Дорнфельд скромно намекнул, что лучше все-таки чокаться вином и что у него в машине — целый ящик. Бригитта помогла принести бокалы, и вот теперь все могли торжественно выпить за здоровье и талант разомлевшего от счастья певца.

Маттиас взял слово:

— Выпьем за прекраснейший на свете сад и за нашу любимую маму! Многих ей лет! Без нее нас бы вообще не было!

— И за генетический анализ, — буркнула Лидия. — Без него у нас бы не было нового брата и повода праздновать.

Даже скромно державшийся до этого Арно заметно оживился и пожелал узнать подробнее, каким образом с помощью лабораторных исследований можно выйти на след тайны. Маттиас с Гердом рассказали остальным о том, как встретились в первый раз и как между ними возникла спонтанная симпатия, потом поведали о посещении лаборатории и благоприятном результате. Эллен призналась, что поначалу не доверяла Герду и что ее дочь приняла Герда за представителя фирмы, торгующей пылесосами. Хильдегард держалась подчеркнуто сдержанно и напряженно поглядывала то на одного, то на другого.

Но тут вмешалась Лидия и спросила своим трубным голосом:

— А насколько вообще можно доверять этим результатам? Как быть с пробой дочери Эллен? Маттиас, ну и хитрец же ты! Разве не ты говорил, что тест Амалии дал отрицательный результат?

— Ну да, кое-что не совсем понятно, — стал простодушно оправдываться Маттиас и тем самым непроизвольно привел в действие детонатор бомбы. — Амалия, по идее, должна хотя бы чуточку приходиться родственницей Герду, но, как ни странно, исследование этого не подтвердило. И поэтому, чтобы быть уверенными до конца, мы отправили еще пробу Эллен. Однако снова получили неутешительный результат. Так же, как и у Амалии, проба Эллен, по утверждению врачей, генетически не соответствует нашим.

После такого признания все сразу умолкли и уткнулись в перепачканные тарелки — кто с нескрываемым удивлением, кто глубоко задумавшись, а кто и смутившись. Эллен побледнела и тихо произнесла:

— Я давно подозревала, что меня подкинули и родители воспитали как родную.

— Этого просто-напросто не может быть, — запротестовала Криста. — Именно ты вся пошла в маму! И я точно помню, как она тебя вынашивала.

Теперь все внимание гостей обратилось на Хильдегард, побелевшую как мел. Вопрос, вертевшийся у всех на языке, озвучила Лидия:

— Так Эллен — подкидыш?

— Это наверняка лабораторная ошибка, — попытался исправить ситуацию Маттиас.

— Нет, — сказала разом осунувшаяся Хильдегард. — Это правда! Я знала, что когда-нибудь это откроется! У Эллен — другой отец.

Салфетка выпала у нее из рук, она резко вскочила и на удивление проворно убежала в дом. Несколько секунд все сидели словно парализованные, потом Криста бросилась за матерью. И только Ортруд, весело рассмеявшись, прокомментировала ситуацию в своем духе:

— Нет ничего нового под солнцем! Стоящую семью подыскал себе мой толковый муженек, ничего не скажешь!

Герд кинул в сторону жены сердитый взгляд и взял у нее бокал.

— Маттиас, как ты мог так скомпрометировать маму! — возмутился Хольгер. — Лучше бы ты попридержал язык. А теперь смотри, вот чем все обернулось!

— А я? — отчаянно воскликнула Эллен и заревела. — Кто меня утешит? За один миг я перестала быть одной из вас, теперь я только кровная сестра! И кого мне теперь считать своим отцом, если не моего папу?

Герд встал, подошел к стулу, на котором сидела Эллен, и нежно положил ей руку на плечо.

— Я и подумать не мог, во что это выльется, и поверь, ни в коем случае не хотел, чтобы так все повернулось, — заверил он. — Даже не знаю теперь, чем могу искупить свою вину.

Совершенно растерявшаяся и сконфуженная Эллен тоже не знала. Эх, если бы только она не отказалась пройти генетический анализ во время первого визита Герда! Если бы лабораторному анализу подверглась только ее проба, а не Маттиаса, все было бы в корне иначе: Герд убедился бы, что он не родственник семье Тункель, а бедная мама не потеряла бы голову.

Остальные пустились в отчаянные обсуждения и выдвигали самые смелые предположения, пока не вернулась Криста:

— У мамы сдали нервы, — сообщила она. — Может, стоит вызвать врача?

Эллен вытерла слезы и решительно воспротивилась:

— Ни в коем случае. Просто надо оставить ее на некоторое время в покое. Мама заварит себе успокаивающий чай и приляжет. В конце концов, мне ли ее не знать. Не пройдет и часа, как она к нам вернется и сделает вид, что ничего не произошло.

Хольгер с испугу стал трезв как стекло.

— Я отказываюсь что-либо понимать, — не без напускной жалости вставил он свое слово. — Сначала нас поставили перед фактом, что у отца был побочный сын, а сейчас выясняется, что у нашей святой мамочки был любовник. Это просто не укладывается в голове! Она ведь всегда была дома, ни разу не выезжала на курорт или в путешествие без семьи, и я не помню ни одного друга семьи, который бы к нам регулярно наведывался! Или вы знаете нечто такое, чего не знаю я?

Криста с Маттиасом поспешили опровергнуть последнее предположение брата. Эллен встала и принялась убирать со стола чашки. Бригитта решила ей помочь и уже на кухне сочувственно поинтересовалась:

— Не лучше ли нам будет сейчас уехать? Вероятно, тебе хочется поговорить с мамой с глазу на глаз?

— Лучше не надо, — ответила Эллен. — Она сейчас все равно не в состоянии обсуждать такие темы. Не говоря уже о том, что в любом случае вы все разъедетесь к шести. Лидия же останется у нас на ночь. Мы положим ее в комнате Амалии.

— Маттиас с Гердом невероятно похожи, ты не находишь? — спросила Бригитта. — И если теперь откроется несколько долго хранившихся в тайне фактов, то в итоге это благотворно скажется на внутрисемейных отношениях. У тебя тоже есть право узнать о своем физическом отце, ведь у тебя такой же случай, что и у Герда. Я-то сама рано потеряла отца; когда он умер, мне было всего четыре годика. Конечно, мне всегда хотелось узнать, что он был за человек и насколько я на него похожа.

Потом они снова вернулись в сад, где Лидия с Хольгером, похоже, сцепились не на шутку. Маттиас с Гердом, жестикулируя, большими шагами бегали туда-сюда между грядками. Порядок за столом окончательно развалился.

Криста с Арно деликатно помогли Ортруд оторваться от горячих споров в гуще компании, дав ей таким образом возможность спокойно покурить в уединенном уголочке. Чтобы утихомирить разгоряченную выпивкой женщину, они занимали ее светской болтовней. Случайно Эллен увидела, как Ортруд потушила окурок о блюдце. Справедливости ради следует признать, что поблизости не оказалось пепельницы. Тогда Эллен принесла из сарая цветочный горшок и демонстративно громко поставила перед носом Ортруд.

Постепенно Эллен настолько успокоилась, что нашла в себе силы пристально разглядеть гардероб женской половины гостей и пришла к выводу, что ее собственное новое шелковое платье было самым нарядным. Кто знает, может, ее отцом был высокородный господин, а она — заколдованная принцесса среди всех этих жаб? Утешив себя этой мыслью, она приблизилась к Хольгеру с Лидией, которые прервали разговор.

— Я вам не помешаю? — поинтересовалась Эллен.

Хольгер заверил, что нет, и заговорил, обращаясь уже к Эллен:

— Бедная кровная сестренка, мне тебя искренне жаль. Удивительно, но меня все время не покидало чувство, что ты какая-то особенная. Вместо того чтобы погружаться в глубокую скорбь, тебе надо радоваться, что у тебя есть свой отец. У нас, остальных, другого больше не будет.

И все же Лидия нашла что добавить от себя:

— Мы пока не знаем, жив ли еще великий Неизвестный. А если да, то насколько он вообще заинтересован в том, чтобы познакомиться со своей дочерью.

— Возможно, он даже не знает о моем существовании, — с опасением предположила Эллен.

Разговор внезапно был прерван из-за того, что перед Хольгером нарисовалась Ортруд:

— Ты не плеснешь мне глоточек своего виски? Он мне нравится куда больше, чем наш доморощенный Дорнфельдер!

Хольгер плеснул, она лихо опрокинула рюмку и протянула за следующей порцией.

Каким-то образом Герд увидел эту сцену с самой дальней грядки с помидорами, в мгновение ока подлетел к жене и выхватил у нее рюмку прежде, чем ту вновь наполнили:

— Нам пора собираться, дорогая.

В этот момент заплакала Лидия. Все только и знают, что обсуждать ее проблемы, жаловалась она, всхлипывая, хотя судьба была с ней менее ласковой. Никто не поинтересовался, как дела у ее дочки, каково ей быть матерью физически неполноценного ребенка. Герд бросил беспомощный взгляд на Хольгера с Эллен.

Ближе к половине шестого народ засобирался. Хольгер и Арно дали Герду свои визитные карточки, а тот, в свою очередь, раздал всем свои. Хильдегард больше не показывалась, отчего Эллен было поручено передать маме сердечные приветы и поблагодарить за прием. Гости пообещали вскоре позвонить. А когда уже все расселись по машинам, а Лидия с Эллен принялись за уборку, Герд заглушил мотор и вышел из автомобиля.

— У меня очень, очень нехорошее чувство, что я нечаянно вызвал сход лавины, — признался он Эллен. — В ближайшие дни я позвоню, но в данный момент я не нахожу разумного решения при всем желании помочь.

Он душевно обнял Эллен, и ее охватил жар. Вообще-то, не так уж и плохо, что он не ее брат, подумала она, ведь он и в самом деле вызвал лавину.

— Все стулья надо перетаскивать в дом? — спросила Лидия, позевывая.

— Только подушки на случай, если ночью пойдет дождь, — ответила Эллен. — Но сначала посмотрим, как там мама.

Хильдегард лежала на кровати в одежде, притворившись мертвой. Очевидно, у нее не было никакого желания общаться с детьми. Сестры накрыли ее одеялом и вернулись на кухню. Вычистив посудомоечную машину, у них наконец-то появилось время обсудить с глазу на глаз взрывоопасную тему — о братьях, сестрах и о новом члене семьи.

— Хольгер прикалывается, — сказала Лидия. — На самом деле он думает развестись и вернуться в Германию. При этом мы считаем, что ему крупно повезло с богатой и верной Морин. При всем при том она пока не подозревает о его планах. Хотя все это может быть пустой болтовней на почве кризиса среднего возраста.

— А как тебе показался Герд? — спросила Эллен.

— С ним все в порядке, не говоря уже о том, что он просто привлекательный мужчина. Не был бы он моим братом, я бы, пожалуй, в него влюбилась. Как жаль, что он женат на алкашке. Эта дура Ортруд перед отъездом заглянула в туалет, а также, похоже, на лету проинспектировала твою комнату, которая ей сильно не понравилась, так что и то и другое требует срочного ремонта.

— К сожалению, она права, хотя ее вообще не касается, зачем мне двуспальная кровать, — ворчливо огрызнулась Эллен. — И даже когда я разбогатею, то и тогда точно не стану спрашивать совета у алкоголички — дизайнерши по интерьерам.

— Успокойся, девушка, — сказала Лидия. — В этом вопросе между нами полное взаимопонимание. К счастью, у нас еще две сестры и два брата, к которым ни один привереда не придерется. Маттиас с Кристой настолько нормальные и порядочные в общепринятом понимании, что с ними скучно. В этот раз, впрочем, они не стали бахвалиться своими вундеркиндами, приехали без них.

— Сейчас гораздо больше, чем застольные сплетни и пересуды, меня волнует супружеская жизнь наших родителей и мой физический отец. Как могло получиться, что все эти годы мама утаивала от нас правду? Почему сперва наш отец — в большей степени ваш — заводит на стороне роман с последствиями, а за ним спустя год — и мама? Исключительно из мести?

— Возможно, как раз наоборот, — предположила Лидия. — В конце концов, наша мама была щеголихой и могла наставить ему рога, а папа всего лишь отомстил! Кто знает, может быть, не только у тебя, но у всех нас разные отцы!

— Не болтай ерунды! — ответила Эллен. — У Маттиаса почти полное сходство с отцом; у оставшихся троих его черты тоже присутствуют в той или иной степени. Только я одна молочная! Лидия, давай-ка ложиться спать, сегодня нам эту загадку все равно не удастся решить. А завтра я возьмусь за маму.